Она сделала карьеру «в мире мужчин». Астрологический портрет Екатерины Фурцевой Как считают в народе, астрологи знают все: и про твое сегодняшнее, и про твое завтрашнее, и про твое… стоп, а как со вчерашним, с прошедшим? С тем, о чем, как нам кажется, мы все знаем?Авторы

Референт Фурцевой Июнь 1964 года. Переславль Залесский.Мы с Васей находимся на творческой даче имени Кардовского в сборной группе скульпторов из Москвы, Ленинграда и других городов России. Мы ведем замечательную, райскую жизнь. Нас кормят, поят, дают мастерские,

Глава XXXVI 1835 г. Деятельность общественная и деятельность кабинетная «Материалы для Истории Петра Великого». Развитие сношений поэта в обществе в 1834–1835 годах. - Наблюдательность его, отношение к нему литературных партий. - Пушкин - воспитатель художественного

Вишневская о Фурцевой Екатерина Алексеевна, став министром, очень хотела сблизиться с актерами, музыкантами, писателями. Как женщину любознательную, по-своему талантливую, культура ее захватила. Перед творческими людьми она благоговела.Я, например, знаю, что на деловые

Майя Плисецкая о Фурцевой Балерина Майя Плисецкая в своей книге тоже довольно резко отзывается о Фурцевой, хотя признает, что Екатерину Алексеевну нельзя писать только одной краской, потому что она сама была жертвой системы, сначала вознесшей ее на Олимп, а потом

Эдвард Радзинский о Фурцевой А вот что вспоминает Эдвард Радзинский о Фурцевой:«Я не спал всю ночь. И решился. В половине десятого я стоял у министерства, ждал. Наконец появился директор «Ленкома»… Он спросил меня:- А вы зачем пришли?У меня хватило ума ответить:- А меня

Олег Табаков о Фурцевой Если отношения Фурцевой с Таганкой были непростыми, то «Современнику» она очень помогала, когда у них возникали серьезные проблемы. Сразу после ее прихода в министерство стало ясно: новый министр намерен отстаивать самостоятельность своего

Людмила Зыкина о Фурцевой Екатерина Алексеевна долгие годы дружила с Людмилой Зыкиной. Людмила Георгиевна рассказала, что познакомились они с Фурцевой на аэродроме: Екатерина Алексеевна провожала дочку и очень волновалась. Тогда Зыкина почувствовала, как сильно она

Смерть Фурцевой Летом 1974 года в жизни Фурцевой случились большие неприятности. По настоянию дочери она построила под Москвой дачу. Строение было зарегистрировано как личное, хотя в распоряжении министра культуры была и дача государственная. Новостройка получилась ни

Женщина и мужские игры

После Октябрьской революции к власти пришли женщины, помогавшие этой революции состояться, – Инесса Арманд, Александра Коллонтай, Лариса Рейснер… Рядовые революционеры – бывшие крестьяне, солдаты и рабочие – преклонялись перед ними, как перед богинями. Но когда время революционных богинь закончилось, у власти оказались только мужчины – те, кто сумел удержаться на вершине в сложных закулисных играх, не рассчитанных на слабый пол.

У этого правила было только одно исключение. Женщина, достигшая невиданных карьерных высот и сумевшая уйти непобежденной, – Екатерина Алексеевна Фурцева. Екатерина Третья российской истории.

Ее жизнь часто сравнивают с сюжетом известного кинофильма «Светлый путь»: девушка-пролетарка поднимается на самый верх. Она родилась 7 декабря 1910 года в деревне под Вышним Волочком. Ее мать, Матрена Николаевна, овдовев в Первую мировую войну, переехала в Вышний Волочек, где работала на ткацкой фабрике. Неграмотная, она обладала напором и недюжинным темпераментом – благодаря чему была избрана депутатом городского совета. Перед Матреной Николаевной Катерина всю жизнь ходила по струнке, во всем – или почти во всем – следовала ее советам.

После окончания школы-семилетки Катерина идет работать на ту же фабрику, где работает ее мать. Собственно говоря, трудовая биография Екатерины Фурцевой была недолгой: на фабрике она проработала всего два года, от 15 до 17 лет. Но строка в анкете «ткачиха, из крестьян» сыграла огромную роль в ее жизни.

В двадцать лет Катерина вступает в партию. Ее быстро замечает руководство: активность и работоспособность она унаследовала от матери в полной мере. Вскоре Катерину как партийную активистку направляют работать в Курскую область – поднимать сельское хозяйство, а потом довольно быстро переводят в Феодосию.

В курортной Феодосии Катерина, изможденная голодной жизнью в рабочем городке, буквально расцветает. И по-женски, и карьерно. Она становится секретарем местного горкома комсомола, но партийно-комсомольская работа не занимает ее полностью. Екатерина на всю жизнь полюбила море, стала отличной пловчихой. Занялась волейболом – это будет ее любимой игрой всю жизнь. Когда она играла, на нее засматривались – столь грациозны были ее движения.

Но и в полюбившейся Феодосии Екатерине не удалось задержаться надолго. В горкоме ей вручают новую комсомольскую путевку – в Ленинград, в Ленинградский институт инженеров гражданского воздушного флота.

В то время авиация была чем-то героическим, с ореолом исключительности. Летчики в то время были существами высшего порядка – примерно такими, какими через тридцать лет будут космонавты. В летчиков влюблялись все – не стала исключением и Фурцева.

Ее избранника, инструктора ее летного звена, звали Петр Иванович Битков. Видный, красивый мужчина, умевший нравиться женщинам, прирожденный лидер, он быстро и надолго покорил ее сердце. Их брак не был официально зарегистрирован – тогда это не считалось обязательным. Жили бедно, но счастливо: ленинградские подруги Фурцевой потом долго вспоминали ее «серебристый смех». Огорчало одно – никак не получалось завести детей.

В Феодосии, 1936 год.

Из Ленинграда Биткова сначала направляют в Саратов преподавать в авиационном техникуме, а затем переводят в Москву. Здесь Екатерина продолжает свою комсомольскую деятельность: становится инструктором студенческого отдела в аппарате ЦК ВЛКСМ. Через год, в 1937 году, ее по комсомольской путевке направляют на учебу в Московский институт тонкой химической технологии им. Ломоносова (ныне Академия тонкой химической технологии). Здесь Катерина продолжает свою активную общественную работу и уже через полтора года становится секретарем парторганизации института, что не мешает учебе: успешно защитив диплом, Фурцева поступает в аспирантуру. Ей, как парторгу, дали комнату в коммуналке.

Великая Отечественная война застала ее уже секретарем Фрунзенского райкома партии – самый центр города, именно к этому району относилось большинство крупных предприятий Москвы. В первые же дни войны Петр Иванович, профессиональный военный, отправился на фронт. А вскоре выясняется: Екатерина беременна. Время было очень тяжелое, Матрена Николаевна, которой дочь написала о своих сомнениях – рожать ей или нет, настояла на сохранении беременности и даже приехала из Вышнего Волочка помогать дочери. Вскоре Фурцевых эвакуируют в Куйбышев – и именно тут в мае 1942 года на свет появляется Светлана. Вскоре семья возвращается в Москву.

Через четыре месяца после рождения дочери с фронта приезжает Битков – и с порога заявляет, что давно уже полюбил другую женщину. Гордая Екатерина Алексеевна забрала дочь, мать – и ушла. Практически в никуда. Вскоре ей, как секретарю райкома, дают крохотную, в двадцать восемь метров, квартирку рядом с райкомом. Теперь они живут втроем – Екатерина Алексеевна, Светлана и Матрена Николаевна Фурцевы.

Во Фрунзенском райкоме, где она занималась кадрами, ее непосредственным начальником – вторым секретарем – был Петр Владимирович Богуславский. Историк, философ, прекрасный организатор, он увлекся Екатериной. К сожалению, он был женат, а развод для партийного работника в то время (да и потом) – вещь практически невозможная. Богуславский вкладывает в Екатерину все, что знает и умеет, продвигает ее наверх, обучает правилам игры – мужской игры, в которой Екатерина с помощью Богуславского научилась использовать свое умение быть женщиной. Немалую помощь в этом Екатерине оказала и Мария Андреева, бывшая актриса Художественного театра и гражданская жена Максима Горького, а в то время – директор Дома ученых, располагавшегося напротив райкома. В столовую Дома работники райкома постоянно ходили обедать. Мария Федоровна подает Фурцевой пример элегантности и хорошего тона. С ее помощью Екатерина нашла и другой пример для подражания – актрису Веру Петровну Марецкую. Немного похожая на Марецкую внешне, Екатерина Алексеевна стала подражать и ее манере одеваться, держаться, разговаривать. Говорят, даже брала у нее уроки актерского мастерства. У Фурцевой была прекрасная память и задатки хорошего оратора.

Шанс отличиться выпал Екатерине Алексеевне в сентябре 1947 года, когда с помпой отмечали 800-летие Москвы. Фур цева принимала активнейшее участие в подготовке к празднику самого ответственного участка города – его центра. Закладка памятника Юрию Долгорукому перед Моссоветом – главное событие юбилейных торжеств – была проведена под ее личным контролем. Фурцева принимала активнейшее участие и в других мероприятиях: закладке нового высотного здания университета на Ленинских горах, спортивном празднике на стадионе «Динамо»… Она повсюду. Ее нельзя не заметить, ее невозможно не запомнить: яркая, красивая, энергичная, сияющая женщина запомнилась всем.

Вскоре сам собой закончился роман с Богуславским: в стране началась «борьба с космополитизмом» – антисемитская кампания чистки кадров по национальному признаку. Еврея Богуславского отправляют на переподготовку – что на практике означало отставку. Назначают первым секретарем райкома партии Фурцеву.

Екатерина Фурцева – секретарь Фрунзенского райкома партии, 1940-е годы.

Ее организаторские способности, умение выступать без бумажки и личное обаяние всегда привлекают к ней внимание вышестоящих властей. Но ее звездный час пришел совершенно неожиданно: в 1949 году Николай Шверник, крупный партийный функционер, представил ее Сталину. Это была их единственная встреча, но Сталин ее запомнил – и с его благословения карьера Фурцевой резко пошла вверх.

В декабре Фурцева делает доклад на расширенном заседании горкома партии, где критикует работу своего райкома – и себя лично. Это умное, талантливое, по-женски страстное самобичевание – разрешенное и даже предписанное сверху – тут же дает свои плоды.

Уже в начале 1950 года Екатерина Фурцева становится вторым секретарем Московского горкома партии. Первым секретарем в то время был Никита Хрущев. В народе ходили упорные слухи о том, что Фурцева оказалась в горкоме не случайно, мол, у нее роман с Хрущевым. Хрущев действительно очень ценит Фурцеву – и за умение говорить, и за работоспособность, и за преданность. Когда после смерти Сталина Хрущев станет первым секретарем ЦК КПСС, главой Московской парторганизации он оставит вместо себя Фурцеву. Но роман у нее в то время был совсем с другим человеком.

Дипломат Николай Павлович Фирюбин, в то время зампред Московского горисполкома, был очень обаятельным, красивым мужчиной, избалованным женским вниманием, а поэтому довольно заносчивым и капризным. Прекрасно владел двумя иностранными языками, занимался спортом. Фурцеву он полюбил страстно, и Екатерина Алексеевна ответила взаимностью. Но он женат, у него двое детей-подростков. Разгоревшийся роман хранился в тайне от всех – хотя, как это всегда бывает, о нем знали многие. Весь высший партаппарат обсуждал их связь, и все осуждали ее. Матрена Николаевна была решительно против Фирюбина – но в этом, практически единственном случае за всю свою жизнь Екатерина Алексеевна не прислушалась к совету матери.

Когда Фирюбина назначают послом в Чехословакию, а затем в Югославию, Екатерина Алексеевна при каждом удобном случае летает к нему – хоть на день, на несколько часов… Она ничего не требовала от Фирюбина, который никак не может решиться на развод, и этим сильно притягивала его. В конце концов ее союз с Фирюбиным благословил сам Хрущев – и в 1954 году они поженились. Это был первый и единственный официальный брак Екатерины Алексеевны. Первые пять лет все продолжалось по-прежнему: он работает за границей, она – в Москве. Фирюбин вернулся в Москву, когда его назначили заместителем министра иностранных дел. И Екатерина Алексеевна довольно быстро поняла, что их брак был ошибкой. Но менять что-то было уже поздно.

Николай Павлович очень ревновал жену к ее карьерным успехам – и мстил ей за них дома. Унижал ее, не прислушивался к ней, мог по нескольку дней не замечать. Всем знакомым жаловался, что о нем дома не заботятся, не кормят – а между тем Екатерина Алексеевна каждый вечер готовила ему протертую клюкву, выполняла все его капризы. Он не ладил со Светланой – после ее замужества ее практически не приглашали в дом к матери и отчиму. Осознав, что в семье счастья не будет, Екатерина Алексеевна с головой уходит в работу.

Хрущев не забыл Фурцеву. Когда 25 февраля 1956 года он сделал свой знаменитый доклад на XX съезде партии, именно Екатерине Алексеевне было предоставлено первое слово после докладчика. На этом съезде Фурцева стала кандидатом в члены Президиума ЦК КПСС – то есть поднялась на предпоследнюю ступень в советской партийной иерархии.

Первым секретарем МГК КПСС Москвы Фурцева оставалась до 1957 года. В памяти москвичей ее правление связано с активным градостроительством, наступлением на коммуналки, борьбой за чистоту и порядок на улицах. Западные журналисты отмечают ее появление на трибуне Мавзолея 7 ноября 1955 года – когда Хрущев лично позвал ее перейти с нижней трибуны, для «крупных чиновников», на верхнюю – «для вождей». Стройная, подтянутая, в строгом, но элегантном костюме, с красиво уложенной длинной русой косой – зарубежные издания неустанно рассказывали, что среди серых советских чиновников появилась наконец настоящая женщина. А вечером на торжественном приеме в Кремле она в роскошном бальном платье с редкостной грациозностью танцевала вальс с членами Политбюро.

Фурцева с Хрущевым и его женой, 1958 год.

В кремлевских кулуарах Фурцеву за красивую внешность и неизменную элегантность прозвали Мальвиной.

Фурцева лично контролировала строительство стадиона в Лужниках – ее стройную фигуру прекрасно знал любой строитель. Всегда улыбающаяся, в юбке до колен, открывающей ее красивые ноги, в оренбургской шали – и всегда в туфельках, в любую погоду. Удивлявшимся ее внешнему виду она отвечала: «Вы что строите? Красоту! И все вокруг должно быть красиво!»

Фурцева прекрасно понимала, что ей не хватает знаний, чтобы разобраться во всех насущных вопросах. Но она умеет и хочет учиться – и будет учиться всю жизнь. Ее любимым словом было «специалист» – то есть тот, кто досконально знает вопрос, кто может разобраться. Хотя, оставаясь все же женщиной, иногда доверяла лишь своему вкусу.

Перед самым открытием стадиона в Лужниках – буквально накануне ночью – она велела замазать огромную, больше сотни квадратных метров, фреску на фасаде стадиона. Просто потому, что не понравилась…

Вскоре на этом стадионе будут проходить главные события Международного фестиваля молодежи и студентов – невероятное еще несколько лет назад событие, толпы иностранцев в Москве, еще совсем недавно отгороженной от остального мира «железным занавесом». И снова Фурцева в самом центре событий, ярким пятном выделяясь среди чиновников в серых костюмах.

С Буденным и Ворошиловым, конец 1950-х годов.

Кроме заботы о Москве, в обязанности Екатерины Алексеевны входили постоянные заседания ЦК КПСС и тесное общение с высшими государственными деятелями. Она была единственной женщиной среди высокопоставленных мужчин, которые жили по давно сложившимся правилам. Застолья на всю ночь, крепкие выражения в разговорах, бани и охотничьи забавы – типично мужские развлечения, и никто не собирался менять правил игры из-за того, что среди нескольких десятков мужчин появилась одна женщина. Фурцева прекрасно понимала, что, чтобы не проиграть, ей придется придерживаться всех этих правил, и никто не будет делать ей скидок.

Ее положению мог позавидовать любой. Но мало кто мог в полной мере понять, с какими проблемами ей пришлось столкнуться. Например, такая простая вещь, как туалет. Рядом с комнатой, где заседал Президиум ЦК, был только мужской туалет, и тот постоянно занят: из-за определенного образа жизни члены Президиума страдали многочисленными болезнями. Екатерине Алексеевне приходилось бежать далеко в соседнее крыло, где в секретариате (секретари все-таки были в основном женского пола) был женский туалет.

Но однажды именно эта проблема сыграла на руку Фурцевой. После прихода Хрущева к власти его методы руководства довольно скоро вызвали недовольство части членов ЦК. Во главе «заговора», ставившего своей целью свалить Хрущева – его собирались «сослать» в министры сельского хозяйства, – стояли Георгий Маленков, Вячеслав Молотов, Лазарь Каганович, Клим Ворошилов и Дмитрий Шепилов. В конце июня 1957 года они собрали заседание Президиума ЦК, на который «случайно» не были приглашены многие могущественные сторонники Хрущева. Фурцева, заметив, что большинство собравшихся против Хрущева, решила действовать. Она отпросилась в туалет. Все знали, что до женского туалета идти довольно долго – и значит, ее некоторое время никто не хватится. Вместо туалета Фурцева бросилась в свой кабинет и принялась обзванивать сторонников Хрущева, многих из которых не было в Москве. Многие расценивали ее звонок как провокацию – ведь рядом мог стоять и подслушивать кто-то из «заговорщиков», проверяя надежность того или иного человека. Но она уговаривала, умоляла, уламывала их приехать – и добилась своего.

Тот же трюк проделал Брежнев – он помчался звонить министру обороны маршалу Жукову, а когда вернулся, в красках описал внезапно напавшее на него расстройство желудка.

Фурцева переходит из МГК в ЦК. Здесь она вместе с Жуковым входит в комиссию по делам реабилитации военнопленных (согласно сталинскому указу, все пленные считались изменниками Родины, и освобожденных из немецких лагерей сразу же отправляли в лагеря советские), с ним же занимается разработкой проекта строительства мемориала на Поклонной горе.

Но вскоре Жуков попадает в опалу: его фраза про танки напугала в том числе и самого Хрущева – и всего через четыре месяца после того судьбоносного заседания Жуков был обвинен в насаждении культа своей личности в армии, снят с поста министра и выведен из Политбюро и ЦК. Хрущев помнил, кому он обязан своим восхождением, и умел мстить тем, кто видел его слабость.

Для Фурцевой несколько лет все шло хорошо. Ее называли официальной наследницей Хрущева. В 1960 году ее назначили министром культуры СССР – должность видная, но не очень завидная: функции министра культуры в основном представительские. Самое дело для женщины: поруководить, покрасоваться, да и испортить ничего не сможет – на самом деле культурой в СССР руководил специальный партийный комитет, а вовсе не министерство. Но настал черед и Фурцевой. Авторитарная, во многом противоречивая политика Хрущева вызывала все больше недовольства в высших кругах. Заговоров не было – так, перемывали ему кости по телефону, – но Хрущеву было достаточно и этого. В 1961 году ему на стол положили стенограмму ее телефонного разговора с членом ЦК Аристовым, где Фурцева нелестно отозвалась о Никите Сергеевиче. На ближайшем, внеочередном пленуме Президиума Екатерина Алексеевна была снята с должности секретаря.

Все было обставлено тихо: во время очередного совещания в кабинет Фурцевой пришел человек, отключил связь, забрал «вертушку» – телефон правительственной связи, – и все. Молчание. Никто ничего никому не объяснил.

Екатерина Алексеевна приехала домой, легла в ванну и вскрыла себе вены. Спасла ее подруга, пришедшая в гости. Удивившись тишине за дверью, она позвонила в соответствующие органы. Приехавшая бригада взломала дверь и доставила Екатерину Алексеевну в больницу.

Говорили, что Фурцева пыталась покончить с собой из-за уязвленного честолюбия. Но не меньшую роль сыграла и личная обида на человека, который был обязан ей столь многим, которому она безгранично верила и который так подло ее предал…

Хрущев прореагировал просто: на заседании ЦК, членом которого Фурцева еще оставалась, заявил: «Дамские капризы! Что вы хотите – климакс! Не стоит обращать внимания».

Выйдя из больницы, где ее долго лечили от нервного стресса, Екатерина Алексеевна с головой уходит в работу министра. Время хрущевской оттепели вызвало к жизни множество новаций в культуре – и Екатерина Алексеевна изо всех сил старалась понять, что же происходит в подведомственной ей среде. Впервые за несколько десятков лет во главе Министерства культуры был настолько высокопоставленный номенклатурно-партийный работник – и настолько интересующаяся женщина. Екатерина Алексеевна, начинавшая как партийный функционер со всеми соответствующими взглядами, смогла измениться и стать одним из лучших – если не лучшим – министром культуры за всю историю СССР.

Поначалу ее назначение народ встретил анекдотами. Собственно говоря, такого количества анекдотов о себе мало кто удостаивался – разве что главы государства. А тут простой министр. Особенно поначалу анекдоты были злые: мол, пришла бескультурная баба из жуткой глубинки и давай артистами руководить. Один из самых популярных анекдотов был такой. Вернисаж. Пабло Пикассо не пускают, потому что он забыл пригласительный билет. Тогда он в подтверждение того, что он именно Пикассо, рисует на асфальте своего знаменитого голубя мира. Его пропускают. Следом идет женщина, и тоже без пригласительного. «Вы кто?» – «Я министр культуры СССР Фурцева!» – «А как докажете? Вот Пикассо забыл свой билет, он голубя нарисовал…» – «Простите, а кто такой Пикассо?» – «Проходите, госпожа министр!»

Про то, как она на самом деле руководила культурой, тоже ходят анекдотичные истории. Когда Григорович ставил в Большом театре «Лебединое озеро», согласно либретто Одетта должна была умереть. Фурцева заявила: «Наш балет должен быть оптимистичным!» – и девушку-лебедя оживили. Но спустя годы Юрий Георгиевич вспоминает Фурцеву тепло и благодарно. Она чаще всего шла ему навстречу. Ценила Галину Уланову, мхатовских знаменитых актрис Тарасову и Степанову. Дружила с Марецкой.

С Леонидом Брежневым, 1965 год.

Как человек очень деятельный, болеющий за свое дело, она старалась участвовать во всем. Лично принимала решения о повышении зарплат, запрете или разрешении спектаклей, назначении на роли. Чисто по-женски отстаивала свои решения – могла расплакаться, пококетничать, упасть в ноги вышестоящим товарищам, только чтобы выпустили фильм, утвердили назначение, дали звание… Она считала всех работников культурных учреждений солдатами своей армии – актеров и писателей, библиотекарей и лекторов, музейщиков и циркачей – и относилась к ним одинаково. Хотя, конечно, у нее были свои предпочтения – Родион Щедрин, Майя Плисецкая, Людмила Зыкина, Давид Ойстрах, Святослав Рихтер, которому она устроила срочный выезд в Германию, попрощаться с умирающей матерью… Любила МХАТ – по ее инициативе Олег Ефремов, до этого работавший в «Современнике», был назначен главным режиссером МХАТа, и под ее личным наблюдением было построено новое здание театра на Тверском бульваре.

Как руководитель она была нелегким человеком. Не терпела ответов «не знаю», требовала, чтобы каждый досконально знал свое дело – как она. В пылу спора могла накричать, выгнать – но потом переживала и старалась сделать взамен что-нибудь хорошее. Ее уважали за то, что с ней можно было спорить, разговаривать, что ее можно было переубедить – тогда как правила мужской игры требовали придерживаться принципа: «есть два мнения, одно мое, другое неправильное».

Именно при Фурцевой стал проводиться Международный конкурс имени Чайковского – и она лично настояла на том, чтобы первую премию разрешили дать американскому пианисту Вану Клиберну, что абсолютно противоречило всем идеологическим установкам. При ней начали проводить Международный конкурс артистов балета, Московский международный кинофестиваль. По ее записке Суслову был учрежден Театр на Таганке, ее стараниями открылись Московское хореографическое училище и десять университетов культуры по всей стране, были построены здания Библиотеки иностранной литературы, Детского музыкального театра Натальи Сац, нового цирка на проспекте Вернадского (и еще десять стационарных цирков по всей стране), здание хранилища Библиотеки имени Ленина в Химках, новые помещения получили МХАТ, Театр имени Моссовета и Театр оперетты…

Еще в 1961 году, в своей первой в качестве министра культуры поездке на Каннский фестиваль, она познакомилась с вдовой художника Фернана Леже Надей. Это знакомство, переросшее в тесную дружбу, во многом определило культурные связи Фурцевой. Надя Леже ввела ее в круг французской коммунистической интеллигенции – Луи Арагон (женатый на сестре Лили Брик Эльзе Триоле), Пабло Пикассо (так что не прав был анекдот – Фурцева знала не только имя великого художника, но и его самого лично), Морис Торез… Под влиянием Нади Леже Фурцева открыла для себя французскую высокую моду – особенно ей нравились вещи от Lanvin. Друзья Нади – эмигранты из России – стали дарить свои коллекции советским музеям. Вдова художника Савелия Сорина преподнесла в дар Третьяковской галерее часть своей ценнейшей коллекции, а Марк Шагал даже приехал в СССР лично и подарил Пушкинскому музею 75 своих картин.

Фурцева организовала самую фантастическую выставку того времени: «Мона Лиза» Леонардо да Винчи в Москве. Картину выставляли в Японии и обратно должны были везти через Москву. Возникла идея задержать «Мону Лизу» на несколько дней в Москве. Фурцева созвонилась с французским послом, получила его согласие – но надо было заплатить огромную страховку, изготовить пуленепробиваемую витрину… Екатерина Алексеевна уговаривала руководство страны: «Нам предлагают показать «Джоконду», а деньги мы вернем. Отправим Моисеева на гастроли, он заработает». С ней согласились. Фурцева обратилась к оборонным конструкторам – и за семь дней изготовили витрину, которую потом французы взяли за образец. Специальное стекло срочно везли с Украины, в дороге оно повредилось, его едва успели заменить. «Джоконду» привезли ночью, под усиленной охраной. Те, кому посчастливилось увидеть ее за несколько дней, когда картина выставлялась в Пушкинском музее, помнят об этом до сих пор.

С Эльзой Триоле, 1960-е годы.

Очень дружила Фурцева с Армандом Хаммером – даже подарила ему из запасников Русского музея «Черный квадрат» Малевича.

На Каннском кинофестивале, 1960-е годы.

Фурцева же пригласила в СССР театр Ла Скала, до этого никогда не бывавший в России. Между Большим и Ла Скала было подписано соглашение о сотрудничестве – с тех пор многие российские оперные певцы стажировались в Милане. Директор театра Антонио Гирингелли был в восторге и от приема его труппы, и от самой Фурцевой. Следующие десять лет – до самой ее смерти – доктор Гирингелли серьезно ухаживал за Екатериной Алексеевной, постоянно присылал ей маленькие подарки, заказал ее портрет одному из модных художников.

Она продолжала оставаться очень привлекательной женщиной – вопреки всему. После любой пьянки, обязательной в среде высших чинов, она оставалась свежей и полной сил. Екатерина Алексеевна очень следила за собой – когда была возможность, соблюдала строгий режим и диету, подолгу гуляла, много занималась спортом, специально привозила из Франции таблетки для похудения. Ее женственность и обаяние отмечали все, с кем она сталкивалась, – даже те, кто имел все основания не любить ее. Она постоянно следила за модой. Почти не носила украшений – в среде крупных чиновников они не были приняты, – но одевалась очень элегантно. Именно Фурцева первой в СССР надела маленькое черное платье – выше колен, с туфлями-лодочками и ниткой жемчуга. Следила она и за советской модой: именно Фурцева стояла за организацией домов моды в стране, способствовала карьере Славы Зайцева. Когда работники одного ателье написали ей письмо о недостатках в швейной промышленности, она собрала совещание, где с полным знанием дела рассуждала о модных фасонах, тканях, говорила о необходимости использовать в работе модные журналы.

С дочерью Светланой на отдыхе на юге

На ее рабочем столе стояла фотография английской королевы Елизаветы II, с простой надписью: «Екатерине от Елизаветы». Говорили, что уже через несколько минут личного общения королева попросила Фурцеву: «Не зовите меня «ваше величество», говорите просто – товарищ Елизавета!» А бельгийская королева Фабиола однажды сказала, что хотела бы сделать для своей страны столько же, сколько Фурцева сделала для своей.

Только в личной жизни было не все гладко. С Фирюбиным они все больше отдалялись друг от друга – любовь давно прошла, у него была другая женщина, и Екатерина Алексеевна об этом знала. Но развестись они все же не могли. Единственным смыслом жизни – кроме любимой работы – для Фурцевой были дочь Светлана и внучка Марина. «Если бы не было тебя с Маришкой, мне не для чего было бы жить», – говорила она Светлане.

Начав свою карьеру в качестве партийного функционера, за время своего министерства Екатерина Алексеевна сильно изменилась. Личная, искренняя ее дружба со многими виднейшими деятелями культуры, чьи взгляды во многом не совпадали с идеологическими установками ЦК КПСС, все больше отдаляла Фурцеву от ее коллег по партаппарату. В отличие от основной массы крупных функционеров она была неординарной личностью, и этого ей простить не могли.

Случилась и еще одна неприятная история. Светлане с мужем очень хотелось иметь дачу. Под давлением дочери Фурцева занялась строительством – покупала стройматериалы через постановочную часть Большого театра: там они были дешевые. Дача получилась, по сегодняшним меркам, крохотной – 61 квадратный метр, но скандал раздули жуткий. Фурцеву обвинили в злоупотреблении служебным положением, объявили строгий выговор, чуть не исключили из партии. Дачу забрали – правда, вернули потраченные на строительство деньги. Екатерина Алексеевна очень переживала, просила создать комиссию, чтобы во всем разобраться, – но ничего этого сделано не было. Она очень страдала – общественное мнение было для нее очень важно.

Когда в 1973 году ее не рекомендовали в депутаты Верховного Совета СССР, она поняла, что ее карьера близка к закату, что не за горами ее смещение с поста министра. Она говорила Людмиле Зыкиной, одной из своих подруг: «Что бы там ни было, я умру министром!»

Так и случилось. В ночь с 24 на 25 октября 1974 года Светлане Фурцевой позвонил Фирюбин: «Екатерины Алексеевны больше нет». Светлана, которая лишь несколько часов назад простилась с матерью, ничего не успела понять…

Согласно официальному медицинскому заключению, у Екатерины Алексеевны остановилось сердце. Впрочем, молва настойчиво твердит о том, что Фурцева отравилась цианистым калием. Ее похоронили на Новодевичьем кладбище – среди артистов и писателей, которыми она руководила, недалеко от предавшего ее Хрущева. После похорон Петр Битков сказал Светлане: «Я всю жизнь любил только ее…»

Через несколько недель Фирюбин женился вторично. Через несколько лет Светлана переехала в Испанию. Но жить вдали от России она не могла и в 1998 году вернулась в Москву. Светлана Фурцева умерла в начале октября 2005 года. У нее был рак.

Уже нет ни партии, которой она была предана, ни государства, которому она служила. Осталась только память о женщине, которая умела играть в мужские игры – и выигрывать.

Екатерина Алексеевна ФУРЦЕВА (24.11(07.12).1910 - 24.10.1974)

Член Президиума ЦК КПСС с 29.06.1957 г. по 31.10.1961 г.
Кандидат в члены Президиума ЦК КПСС с 27.02.1956 г. по 29.06.1957 г.
1-й секретарь Московского горкома КПСС с 29.03.1954 г. по 30.06.1957 г.
Секретарь ЦК КПСС с 27.02.1956 г. по 04.05.1960 г.
Министр культуры СССР с 04.05.1960 г. по 24.10.1974 г.
Член ЦК КПСС в 1956-74 гг. (кандидат в члены ЦК в 1952-56 гг.)
* * *
Родилась 24 ноября 1910 г. в г. Вышнем Волочке Тверской губернии в семье рабочего-металлиста. Отец - Алексей Фурцев - погиб в Первую мировую войну на Петроградском фронте. Мать - Матрёна Николаевна (1890-1972) - 30 лет работала на ткацкой фабрике, была необразованной, не умела расписаться, но являлась депутатом городского Совета.
В комсомол Екатерина Фурцева была принята раньше необходимого возраста. В 1925 г. закончила семилетку, после чего поступила в школу фабрично-заводского ученичества (ФЗУ), где получила профессию ткачихи. С 1928 г. работала ткачихой на фабрике "Большевичка" в Вышнем Волочке. В 1929 г. оказалась в числе 500 комсомольских активистов из промышленных областей, которые по решению ЦК ВЛКСМ направили для оказания помощи комсомольским организациям Центрально-Чернозёмной области. Попала в Курскую область, где возглавила Корневский райком ВЛКСМ. Оттуда переведена в Крым. Была секретарём Феодосийского горкома комсомола, заведующей орготделом и членом бюро Крымского обкома комсомола. Часто ездила в Коктебель, где была база первых советских планеристов. Там познакомилась с будущим конструктором космических кораблей С.П.Королёвым. Увлеклась планерным спортом. Была хорошей пловчихой. Обком партии рекомендовал её на Высшие академические курсы Аэрофлота, списки слушателей которых утверждало Оргбюро ЦК ВКП(б). После трёх лет учёбы под Ленинградом была направлена в Саратовский авиационный техникум помощником начальника политотдела по комсомолу. Вышла замуж за своего начальника, инструктора лётного звена Петра Ивановича Биткова. В 1936 г. его перевели в Политуправление Аэрофлота в Москву. Ей предложили вакантную должность инструктора отдела студенческой молодёжи ЦК ВЛКСМ. Перед зачислением с ней беседовал Генеральный секретарь ЦК ВЛКСМ А.В.Косарев. Этим обстоятельством Фурцева очень гордилась, подчёркивала в разговорах, что несколько раз докладывала ему о своей работе. После его ареста разоблачала как "врага народа", требовала суровой расправы.
По комсомольской путёвке, не имея аттестата зрелости, поступила в Московский институт тонкой химической технологии им. М.В.Ломоносова, который окончила в 1941 г. с дипломом инженера-химика. Училась весьма посредственно, зато преуспевала в общественной деятельности. Поступила в аспирантуру, была секретарём парткома института. В 1942 г. с родившейся дочерью была покинута мужем, ушедшим в первый день войны на фронт и вскоре письмом уведомившим, что у него теперь другая семья. Её, ожидавшую ребёнка, вместе с институтом эвакуировали в Куйбышев. Работала там инструктором горкома партии. В августе 1942 г. вернулась в Москву. В ноябре того же года была избрана секретарём Фрунзенского райкома ВКП(б) г. Москвы. Жила в маленькой комнате с ребёнком, матерью-пенсинеркой и братом, то и дело попадавшим в пьяные истории. Обедать обычно ходила в столовую Дома учёных, что напротив райкома. Там познакомилась с директором Дома - актрисой Художественного театра и гражданской женой М.Горького Марией Андреевой. От неё - азы элегантности, хорошего тона и... партийного пыла. Наставником Фурцевой был первый секретарь Фрунзенского райкома Пётр Богуславский. Он любил её, но был женат, всё, что знал и умел, вкладывал в неё и продвигал второго секретаря на первый план. В конце 40-х годов был репрессирован.
В райкоме познакомилась с Николаем Павловичем Фирюбиным, ставшим впоследствии заместителем министра иностранных дел СССР и её мужем. Н.П.Фирюбин имел жену и двоих детей. На развод подал в 1951 г., когда ушёл с партийной работы в Моссовет. Их тайные встречи породили множество домыслов. Все в ЦК партии, начиная от секретарш и заканчивая секретарями ЦК, обсуждали безрассудные поездки Фурцевой к Фирюбину. Внешне она вела себя непозволительно. При каждом удобном случае летела к нему в Прагу, потом в Белград, куда его перевели послом. Все это было на глазах у всех, но она не собиралась скрываться. Ему это явно льстило. Они даже не заметили, как плавно их страсть переросла в игру под названием "Ромео и Джульетта". Фирюбин искал повод разорвать прежний брак, грозился от всего отречься, но Фурцева. его ни о чем не просила, ничего не требовала и, может быть, поэтому чем-то притягивала.
Читала написанные для неё сотрудниками райкома доклады неграмотно, перевирала слова, путала ударения. Начала заучивать тексты наизусть, репетировала перед зеркалом, как когда-то заучивала роли в школьном драмкружке. Память у неё была цепкая, выступления получалисьэмоциональные, артистические, а главное, без бумажки, что было тогда в диковинку. В 1948 г. окончила заочно Высшую Партийную Школу при ЦК ВКП(б). 21.01.1949 г. в Большом театре на торжественном заседании, посвящённой 25-й годовщине со дня смерти В.И.Ленина, Н.М.Шверник представил её Сталину. Ему она понравилась. В январе 1950 г. выступила с докладом на собрании партийного актива Фрунзенского района, проведённого в связи с постановлением ЦК ВКП(б) "О недостатках в работе тов. Попова Г.М.", снятого с постов первого секретаря МК и МГК ВКП(б). Яростно обличала вчерашнего своего "талантливого руководителя и наставника". Избранный вместо него Н.С.Хрущёв принял участие в работе Фрунзенской районной партийной конференции, где познакомился с Е.А.Фурцевой. У них возникла взаимная симпатия. В 1950 г. Хрущёв выдвинул её вторым секретарём МГК ВКП(б). Сферой её деятельности стали идеология, культура и наука, а также административные органы столицы. При ней началось строительство Театра им. Моссовета, Театра оперетты, реконструкция Театра им. Вл. Маяковского, появились новые кинотеатры. Когда возникло "ленинградское дело", провела чистку от ленинградцев крупнейших вузов Москвы. Из аспирантуры Московского государственного педагогического института была отчислена М.А.Литвинова, жена Н.А.Вознесенского. Спустя два дня были уволены директор пединститута, заведующий кафедрой советской литературы и даже заведующая канцелярией, которые принимали на учёбу жену "врага народа". Освобождён секретарь партбюро института, принимавший у неё партийные взносы, ему не дали защитить подготовленную диссертацию. Потом наступил черёд просто знакомых М.А.Литвиновой. Их набралось 11 человек: преподавателей, аспирантов.
Почувствовав власть, Фурцева стала резкой, не терпящей возражений. Во время возникновения дела "врачей-убийц" организовала его пропагандистское обеспечение, давала поручения проводить митинги, собрания, публиковать гневные отклики трудящихся. 15.01.1953 г. докладывала Н.С.Хрущёву о требованиях трудовых коллективов: "...этих людоедов, потерявших всякий человеческий облик, бросить надо в расплавленный металл..." Согласно народной молве, с Н.С.Хрущёвым её связывали близкие отношения.
С 29.03.1954 г. первый секретарь МГК КПСС. При И.В.Сталине руководитель Московского обкома одновременно возглавлял и Московский горком партии. Н.С.Хрущёв подчинил столичную парторганизацию непосредственно ЦК КПСС. Е.А.Фурцева стала его человеком. Поддержала в записке в ЦК КПСС и Совет Министров СССР предложение академика А.Н.Бакулева и кардиохирурга Б.В.Петровского о строительстве крупных медицинских центров в Москве. Под её контролем началась разработка генерального плана строительства клиники на 2500 коек для 2-го Медицинского института и клинического городка для Академии медицинских наук СССР. Памятник Юрию Долгорукому, стадион в Лужниках, цирк на Проспекте Вернадского и ещё десять цирков по стране; строительство Музыкального детского театра Натальи Сац, хореографического училища Большого театра, картинной галереи на Крымском валу, библиотеки иностранной литературы, хранилища Библиотеки им.Ленина в Химках и т.д. Всё это было сделано, благодаря ей.
В 1956-60 гг. секретарь ЦК КПСС. Была высокой и стройной, очень привлекательной, постоянно следила за собой, каждый день делала гимнастику, играла в теннис, бегала. Одевалась с большим вкусом, в этом ей помогала художница Надя Ходасевич-Леже, вдова Фернана Леже. Она познакомилась с ней в 1961 г. и Леже ввела её в круг и французской интеллигенции, и французской компартии... Среди записей дочери Фурцевой тех дней есть такая: "Её впечатления нельзя ни с чем сравнить. Она влюбилась во Францию и смеялась, что просто не может отступить от русской традиции - поклоняться всему французскому. Надя подсказала ей, где одеваться. У мамы теперь появились вещи от Ланвена, да и духи "Арпеж" очень ей подходят". Некоторые модели делал ей Вячеслав Зайцев. Светлые медового цвета волосы закалывала в мягкий пучок. Полотняные костюмы подчёркивали синеву глаз. Вечером 07.11.1955 г., когда Президиум ЦК КПСС устроил первый большой приём в Кремле, пришла в бальном платье и вальсировала с К.Е.Ворошиловым, А.И.Микояном, М.Г.Первухиным. Только один Н.С.Хрущёв не дал увлечь себя на танцевальную площадку. Подруги детства вспоминали её "серебристый смех", партийные коллеги за глаза звали Мальвиной - за миловидность, ухоженность и "правильность".
Обожала черносмородиновый напиток, изготовлявшийся для неё в спеццехе Московского завода фруктовых вод. Подчинённые подготовили для неё кандидатскую диссертацию на тему партийного руководства министерствами. Уже была близка защита, но случилось непредвиденное: тема потеряла актуальность в связи с ликвидацией министерств, вместо которых были созданы совнархозы. На ХХ съезде КПСС (февраль 1956 г.) выступила в прениях первой. Манера выступления была нетрадиционной: оратор почти не заглядывала в написанный заранее текст. Создавалась полная иллюзия экспромта. В 1957 г. ввела в практику работы МГК проведение в Лужниках или в Колонном зале Дома Союзов многолюдных митингов трудящихся, посвящённых возвращению Н.С.Хрущёва из зарубежных поездок. Накануне открытия в Москве Всемирного фестиваля молодёжи и студентов (1957 г.) говорила на аппаратном совещании: "Есть слухи, что завезут инфекционные заболевания, начали проводить прививку. В то же время было четыре случая каких-то уколов совершено в магазинах, когда девушка стояла в очереди за продуктами, подходит человек, в руку делает укол. Пострадавшие находятся в больнице, состояние их хорошее. Это делается врагами, чтобы создать панику вместо торжества... Главное, что мы должны учитывать, это - мы недооцениваем советских людей, их патриотизм. Зимой приезжала делегация американцев, среди делегатов был один корреспондент-разведчик. Идут по Москве и видят, что пьяный идёт навстречу в спецовке, сейчас же корреспондент его сфотографировал, поинтересовался, кто он такой, обратился к нему на ломаном русском языке, "где работаете, сколько зарабатываете, вид не очень приличный, плохо, наверное, живёте". На это рабочий ответил: "Живу я очень хорошо, у меня жена, семья, все обеспечены, даже на водку деньги остаются, пойдёмте ко мне в гости, я вас угощу". Тогда американец смутился. Когда наши представители пошли к этому рабочему узнать, кто он и где живёт, оказалось, что он простой слесарь-ремонтник, живёт на 8 метрах в полуподвальном помещении с семьёй в пять человек. После этого мы дали ему квартиру. Человек в пьяном виде так мог отпарировать. Наши люди безусловно честные, более патриотичны, чем другие нации".
Во время июньского (1957 г.) внутрипартийного кризиса в Президиуме ЦК КПСС выступила на стороне фактически смещённого Н.С.Хрущёва, способствовав тем самым его победе над сторонниками сталинской линии. По свидетельству Д.Т.Шепилова, на сторону Н.С.Хрущёва стала не сразу: "...Фурцева до этого ко мне бегала: что у нас делается, всё разваливается, всё гибнет. И когда приходила, то шептала: давайте отойдём! Подслушивают, закройте чем-нибудь телефон. А накануне заседания, за два дня, приходит бледная, возбуждённая Фурцева и, видимо, зная, что Хрущёв уже обо всём осведомлён, говорит: я пришла вас предупредить, что если будет обсуждаться этот вопрос и вы позволите себе сказать, о чём мы с вами говорили, мы вас сотрём в лагерную пыль". Вместе с маршалом Г.К.Жуковым Фурцева входила в комиссию по делам реабилитации военнопленных, вместе с ним же занималась проектом строительства мемориала у Поклонной горы.
В 1960 г. в составе высокой правительственной делегации вместе с Ворошиловым и Козловым Фурцева облетела всю Индию и Непал. Побывав на выставке Святослава Рериха, Екатерина Алексевна пригласила художника в СССР с первой выставкой.
В том же 1960 г. в телефонном разговоре с А.Б.Аристовым критически отозвалась о Н.С.Хрущёве, которому стало известно содержание их беседы. Разгневанный Н.С.Хрущёв на следующем Пленуме ЦК освободил её от должности секретаря ЦК КПСС. Входила в состав группы, которую возглавлял Н.Г.Игнатов, конкурировавший с Ф.Р.Козловым за первенство. Ф.Р.Козлов убедил Н.С.Хрущёва не включать членов группы Н.Г.Игнатова в состав Президиума ЦК КПСС. Как вспоминал А.И.Микоян, он поддержал это предложение, хотя ему было жаль Е.А.Фурцеву:"Но невозможно было её отделить: она была целиком и с ними".
С 1960 г. по 1974 г. министр культуры СССР. На XXII съезде КПСС (октябрь 1961 г.) М.Шолохов сказал о ней, что писатели давно мечтали о таком министре: "Всем взяла наша дорогая Екатерина Алексеевна: и дело своё отлично поставила, потому что знает и любит его, и внешностью обаятельна, и в обхождении с деятелями культуры то же самое обаятельна". Однако дальше изящно и остроумно дезавуировал основные положения её выступления и особенно призыв к молодым писателям поехать на стройки коммунизма. На этом съезде Фурцева не была избрана секретарём ЦК. Членом ЦК осталась. Вернувшись домой, вскрыла себе вены. Потеряла много крови, прибывшие врачи застали её в тяжёлом состоянии, но спасли. Не явилась на заключительное заседание съезда. На следующий день на заседании расширенного состава ЦК партии, членом которого Фурцева оставалась, он, криво посмеиваясь, объяснил членам партии, что у Екатерины Алексеевны - банальный климакс и не стоит на это обращать внимание. Фурцевой аккуратно эти слова передали. Она закусила губу и поняла: второй раз женские игры в компании, которая играет только в мужские, не проходят. И замкнулась в себе. Была представлена для вывода из состава ЦК КПСС в опросном порядке. В последний момент Н.С.Хрущёв передумал и не дал хода проекту подготовленного документа. 04.03.1962 г. была вызвана на заседание Президиума ЦК. По словам Н.А.Мухитдинова, тоже вызванного в Кремль, рыдала, стоя в конце длинного стола: "От Фурцевой требовали объяснений, почему не явилась на заключительное заседание съезда. От волнения и слёз она еле говорила, и ей предложили сесть. Вызвали и её мужа Н.П.Фирюбина, заместителя министра иностранных дел, избранного на этом съезде кандидатом в члены ЦК. Оказалось, он тоже не присутствовал на заключительном заседении съезда. Никита Сергеевич крепко ругал его. Напомнив прежние ошибки, он сказал: "Как партийный работник в прошлом, как муж, вы должны были проявить волю, ум - не только самому явиться на съезд, но и предотвратить позорные действия жены". Он извинялся, выражал раскаяние". В тот же день на Пленуме ЦК КПСС Н.С.Хрущёв проинформировал членов ЦК о состоявшемся разговоре с Е.А.Фурцевой: "Она пользовалась большим уважением, возглавляла столичную парторганизацию, входила в состав Президиума и Секретариата ЦК, в последнее время являлась министром культуры Союза. Но после организационного Пленума проявила безволие только из-за того, что не избрана членом Президиума, нанесла себе телесные подтверждения. На Президиуме её резко критиковали. Она признала свои ошибки, обещала сделать выводы". Н.С.Хрущёв предложил ограничиться этими мерами.
Фурцева организовывала встречи творческой интеллигенции с Президиумом ЦК КПСС. В последние годы жизни пристрастилась к спиртному. В семье начались нелады, часто ссорилась с мужем. Любила париться в бане, ходила туда с двумя подругами-инженерами. Сами готовили веники, в бане пили водку, пиво под вяленую рыбу. По словам певицы Л.Г.Зыкиной, на правительственных приёмах и банкетах она наливала Е.А.Фурцевой в рюмку воду вместо водки, чтобы она не спивалась. КПК при ЦК КПСС объявил ей выговор за использование служебного положения в корыстных целях: за символическую цену для личной дачи приобрела строительные материалы, выделенные на реконструкцию Большого театра. Дачу отобрали, 25 тыс. рублей, которые Е.А.Фурцева лично внесла на строительство, ей возвратили.

На 70-летие Н.С.Хрущёва (апрель 1964 г.) подарила ему одну из трёх существовавших полных коллекций всех марок, выпущенных в СССР, точную стоимость которой не могут назвать даже знатоки филателии. Коллекция осталась в его семье. Подарила знаменитую картину К.Малевича "Чёрный квадрат" американскому ценителю искусства Арманду Хаммеру. С Хаммером она дружила. Как-то она сказала: "У нас сорок два Рембрандта, и ни одного Гойи". И А.Хаммер привёз ей картину Гойи. Только Фурцевой Москва обязана тем, что целую неделю здесь была "Мона Лиза" Леонардо да Винчи. Екатерина Алексеевна договорилась с французским послом, чтобы великую картину задержали по пути из Японии в Париж. Добилась, чтобы военные сделали для неё уникальную капсулу. Риск был безумный, но "Мона Лиза" явила Москве свой загадочный лик. Международный конкурс Чайковского - её победа. А то, что Ван Клиберн получил первое место - особая. Потому что не полагалось иностранцу побеждать в Москве. Но Фурцева уже понимала: престиж конкурса создаётся компетентностью и независимостью оценок. Возобновление Международного Московского кинофестиваля, Международный конкурс артистов балета... При ней гастроли артистов - нащих за рубежом и зарубежных у нас - перестали быть редкостью, стали чем-то постоянным и едва ли не обыденным. И. А. Антонова, директор Музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина, много работавшая с Фурцевой, вспоминает: "У неё была страсть к масштабным проектам. Вывезти шедевры Эрмитажа, Третьяковки, Русского и Пушкинского музеев в Японию без страховки под личную ответственность - она умела рисковать..." Владимир Баскаков, заместитель министра культуры, вспоминал: "...Настроение у Фурцевой менялось быстро, стоило сменить круг общения. Общение, которое было её работой, было и её ежедневной радостью. Снимая "Войну и мир", потом получившую "Оскара", Сергей Бондарчук обошёл художественный совет студии, получив "добро" на выбранных им актеров у министра. И, напротив, Фурцева закрыла для Ролана Быкова роль Пушкина, собственное восприятие было для неё аргументом. Но она поддавалась убеждению, особенно, если разговор шёл наедине. К людям искусства относилась с пиететом, хотя и верила в возможность партийного руководства ими. У неё были свои пристрастия - Бондарчук, Ефремов, Рихтер и, конечно, Плисецкая".
У неё на даче в Переделкине собиралось интересное общество: близкая подруга Вера Марецкая - Екатерина Алексеевна умела дружить, подруги у нее сохранялись на долгие годы, - близкие друзья писатель Константин Симонов, актер Ростислав Плятт, режиссёр Юрий Завадский. Екатерина Алексеевна ездила в отпуск на Валдай. Там она жила не в санатории, а, прихватив палатку и лодку, устраивалась на природе, у озера, и часами удила рыбу, ухой из которой потом угощался весь санаторий.
Писатель М.Шолохов называл её отличным министром. Композитор М.Таривердиев был иного мнения: "Человек трогательной безграмотности в области культуры". По его словам, не отличала симфоническую поэму от оперы. Г.Вишневская вспоминает её как "запойную пьяницу", которая "ни черта не смыслит". Также лучшим министром её называла балерина Майя Плисецкая. На похоронах Фурцевой она сказала: "Будут другие, но такой - никогда!"
Немало Екатерина Алексеевна помогала советским деятелям культуры. Например, Святослава Рихтера не пускали на похороны матери в Германию (сложность была в том, что мать уехала с отступающими немцами). Фурцева добилась разрешения. Сыну скульптора Льва Кербеля добывала дефицитнейшее лекарство. Квартиры для Юрия Любимова она же добилась. Да и знаменитый Театр на Таганке был построен по её записке всесильному Суслову.
Дочь Фурцевой вспоминала, что в доме была крамольная книга А.Солженицына "Архипелаг ГУЛАГ", и Екатерина Алексеевна не запретила дочери прочесть её, понимая, разумеется, что книга попадёт в руки половины однокурсников Светланы. Что не мешало ей пенять Ростроповичу, зачем поселил у себя на даче автора книги. Тот только отшучивался: "Не всякий может похвастаться, что у него в дворниках лауреат Нобелевской премии!". Фурцева, конечно, понимала, что многого не знает. Говорят,что когда ей передавали чьё-то мнение, она первым делом интересовалась: а он специалист? Около неё, как пишут, всегда были седовласые старички - профессора и доценты,которым она доверяла, с которыми советовалась.
За границей Е.А.Фурцеву ценили выше, чем дома. Бельгийская королева подарила Екатерине Алексеевне свою фотографию с надписью "Екатерине от Елизаветы". Именно на приглашение Фурцевой откликнулся Марк Шагал - приехал наконец в СССР и передал Пушкинскому музею 75 своих литографий. Была подругой знаменитой певицы Марии Каллас. В неё был влюблён директор театра "Ла Скала" Антонио Гирингелли, что обернулось возможностью для наших певцов проходить стажировку на знаменитой сцене. Людмила Лонго, референт Гирингелли, написала Фурцевой письмо: " Уважаемая Екатерина Алексеевна! Доктор Гирингелли попросил меня быть посредником между ним и Вами. Он давно мечтал заказать Ваш портрет. Он собирал Ваши фотографии и поручал различным художникам написать по ним портрет. И всё ему не нравилось. Только теперь, как ему кажется, что-то получилось. Он хотел бы поднести этот портрет Вам по случаю приезда Скалы в Москву, в память о многолетнем сотрудничестве, о дружеских отношениях и о той любви и симпатии, которую он всегда испытывал к Вам. Но очень боится, как бы Вы на него не рассердились за смелость, и поэтому поручил мне попытаться выяснить Ваше отношение..."
Депутат Верховного Совета СССР 3-5, 7-8 созывов. В 1962 г. её не выдвинули кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР. Должность министра всегда была "депутатская". В 1966 г. выдвинули снова. Награждена четырьмя орденами Ленина, двумя другими орденами, медалями.
Последние два года Фурцева была одна. В её доме почти никто не бывал, у Фирюбина был роман на стороне, и она об этом знала... Скончалась 24 октября 1974 г. от сердечной недостаточности. По неофициальной версии, приняла цианистый калий после возвращения с банкета в честь юбилея Малого театра. Дочь отрицает, что Е.А.Фурцева покончила самоубийством с помощью цианистого калия: "У меня есть официальное свидетельство врачей, где сказано, что смерть была вызвана сердечной недостаточностью". Никакой достоверной информацией об отравлении она не располагает. Похоронена на Новодевичьем кладбище в Москве.
Через неделю после смерти Е.А.Фурцевой её муж Н.П.Фирюбин, с которым она прожила вместе 20 лет, женился на другой женщине.

Первый муж - Пётр Иванович Битков - из донских казаков. Познакомился с Фурцевой в 1930 г. в Ленинградском институте гражданского воздушного флота. Поженились студентами. Официально не расписывались. До брака с Е.А.Фурцевой был женат, в Ленинграде у него росла дочка. После возвращения в 1942 г. жены и дочери из эвакуации навестил супругу и сказал, что он встретил другую женщину, которую полюбил. Находился на фронте до конца войны. Был красив, пользовался женским вниманием. Изредка навещал дочь. Когда она стала взрослой и у неё появилась своя дочь, приходил познакомиться с внучкой. После смерти Е.А.Фурцевой говорил, что всегда любил только её. Пережил её на несколько дней. Умер от инсульта.
Второй муж - Николай Павлович Фирюбин (04.04.1908-12.02.1983). Начинал каменотёсом. В 1954 г. Е.А.Фурцева вышла за него замуж. Оставил прежнюю жену с двумя детьми - Ритой и Николаем. В 1954-55 гг. Чрезвычайный и Полномочный Посол СССР в Чехословакии, в 1955-57 гг. - в Югославии, в 1957-83 гг. - заместитель Министра иностранных дел СССР. Был видным, интересным мужчиной, многие женщины им увлекались. Чернявый, бровастый, получил прозвище "парикмахер". Матери Е.А.Фурцевой он не нравился. По словам С.П.Фурцевой, дочери Е.А.Фурцевой, бабушка и её настраивала против него. Будучи секретарём Московского горкома партии, жил на Госдаче в Ильичёве, слыл капризным и избалованным. Легко увлекался женщинами, по отзывам близко знавших его людей, "никогда ничем не умел дорожить". Очень трудно старился, не совсем тактично любил повторять: "Плохо быть дедушкой, но ещё хуже быть мужем бабушки". По воспоминаниям 1-го заместителя министра культуры СССР В.Ф.Кухарского, был человеком мелким и завистливым: "Его глодало лидерство жены в семье, ощущение комплекса своей вторичности. Сидя с Екатериной Алексеевной в театре или на концерте, он постоянно зло бубнил нечто непотребное. И, чтобы смягчить отношения с коллегами, в которые Фирюбин любил вмешиваться, Фурцева, к сожалению, с ним соглашалась, а доставалось нам". После смерти своей второй жены оставаться в квартире, где она умерла, Фирюбин не мог. Вскоре переселился к старшему сыну на проспект Вернадского. Затем снова женился. Всё связанное с Е.А.Фурцевой отстранил от себя, несмотря на то, что прожил с ней 20 лет. Общих детей у них не было. Сын Николай от первого брака был переводчиком в Швейцарии, остался там насовсем, руководил собственной фирмой. Дочь Рита окончила МАИ, но полученная профессия её не увлекла, работала корреспондентом на радио. По словам С.П.Фурцевой, "была очень активной женщиной, постоянно искала себе пьедестал". Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве.
Дочь - Светлана Петровна Фурцева (1942-2005) - родилась в г.Куйбышеве в эвакуации. По её словам, все 11 лет совместной жизни с её отцом П.И.Битковым мать хотела родить, но не получалось. Перед самой войной, на тридцать втором году жизни, она забеременела. Отец с началом войны ушёл на фронт: "Мама осталась одна, время, сами понимаете, какое было, и она не решилась рожать. Написала бабушке, которая осталась в Вышнем Волочке и всегда имела в семье право решающего голоса. Она и сказала маме: "Ну как это так! Столько лет ждали. Что уж, одного ребёнка не воспитаем?" И приехала в Москву. Так с нами до конца своих дней и осталась." Через четыре месяца из эвакуации мать с бабушкой возвратились в Москву. Поскольку отец порвал с матерью,она записала Светлану на свою фамилию. Жили вместе с семьёй маминого брата: "Я его так и называла: папа Серёжа". Окончила музыкальную школу. В 12 лет впервые побывала с матерью за границей, в Англии. К 20 годам побывала во многих странах Европы и Азии. Поступила в Московский государственный институт международных отношений (МГИМО). На первом курсе, не достигнув 18 лет, вышла замуж за Олега Козлова, сына члена Президиума ЦК КПСС Ф.Р.Козлова. По её словам, понравилась матери Олега во время совместной поездки в Индию. Родила дочь, когда ей не было и 20 лет. Сама весила 46 кг, дочь - 5 кг. Жила с мужем у его родителей. Перевелась на факультет журналистики МГУ им. М.В.Ломоносова, на редакторское отделение. После его окончания мать устроила её в редакцию теленовостей Агентства печати "Новости" (АПН). Редакция работала в основном с зарубежными телекомпаниями. В АПН проработала 3 года. По настоянию матери поступила в аспирантуру МГУ, защитила кандидатскую диссертацию. Развелась с О.Ф.Козловым. Вышла замуж во второй раз за Игоря, сотрудника АПН, у которого до неё была семья и дочь. Работала в Институте истории искусств, в секторе массовой коммуникации. Провела там 14 лет. Два дня присутствовала на работе, остальные занималась наукой дома. После смерти второго мужа (в 1995 г.) перешла на должность заместителя директора ВНИИ повышения квалификации работников культуры по административным вопросам. Живёт на даче на Николиной Горе,которая, по словам Л.Я.Брежневой, племянницы Л.И.Брежнева, свела её мать в могилу: "Отец мой, помню, посетивший новую дачу министра культуры, только руками развёл: "Ну и хоромы Катька отстроила! Как бы они ей боком не вышли! Дочка у неё, как мои, ненасытная". И вышли. Этой дачей в конце концов заинтересовались органы ОБХСС и КГБ". Возглавляла Фонд развития русской культуры им. Е.А.Фурцевой. Умерла 9 октября 2005 г. в Москве.
Внучка Е.А.Фурцевой, дочь её дочери Светланы от брака с Олегом Козловым - Марина Олеговна Фурцева (р.1963). Мать отца, А.К.Козлова, не пожелала, чтобы внучку назвали Екатериной, как того хотела Е.А.Фурцева. "Если бы родился мальчик, ты ведь не назвала бы его Фролом?" - сказала она невестке, имея в виду своего мужа. Е.А.Фурцева настояла, чтобы у Марины была её фамилия: "Она ей поможет". Марина с пяти лет училась в хореографическом училище Большого театра, хотя туда принимали с семи лет. У неё нашли столько многообещающих способностей, что специально под неё создали ещё один класс. Училась на "отлично", ездила с училищем за границу. Директор училища Софья Головкина опекала девочку, жила с ней в одном номере. Стоило бабушке утратить высокий пост, как Марину сразу же перевели с классического отделения на народное, а затем и вовсе отчислили из училища.. По официальной версии, из-за десяти лет постоянных диет и голодовок у неё открылась язва желудка. Поступила в ГИТИС на театроведческий факультет. После его окончания работала в литературной части Большого театра. В 18 лет вышла замуж за 28-летнего юриста. Через год брак распался. Вторично вышла замуж за стоматолога И.Владковского. В 1991 г. он был задержан на таможне за незаконную попытку вывезти за границу произведения искусства. В 1988 г. Марина родила дочь Катю и ушла из литчасти Большого театра. В 1992 г. развелась со вторым мужем. В 1995 г. снова вышла замуж и уехала из России. Сначала жила в Германии, потом переехала в Испанию, в Малагу. В Испании, в школе, где училась дочь Катя, преподавала балет.
3 декабря 2004 г. на доме №9 по Тверской улице в Москве, где жила Е.А.Фурцева, была открыта мемориальная доска.

Использованные материалы:
Зенькович Н.А. Самые закрытые люди. М., 2004.
Зенькович Н.А. Самые секретные родственники. М., 2005.
Мухитдинов Н.А. Река времени. М., 1995.
Шепилов Д.Т. Непримкнувший. М., 2001.
"АиФ Суперзвёзды", 2001, №17.
"Вокруг света", 2002, №12.
"Культ личностей", сентябрь/октябрь 1999 г.
"Комсомольская правда", 1 ноября 1996 г.
"Прямые инвестиции", 2003, №12.
"Совершенно секретно", 1995, №10.
"Совершенно секретно", 1998, №1.