Главная » Дизайн квартир » Назад, в будущее. Юрий Бочаров: нельзя строить жилье выше деревьев

Назад, в будущее. Юрий Бочаров: нельзя строить жилье выше деревьев

Вчера, 4 мая, исполнилось 90 лет доктору архитектуры, профессору, академику Российской Академии архитектуры и строительных наук, признанному не только в России, но и во многих странах мира, теоретику и практику градостроительства Юрию Бочарову.

Однако мало кому известно, что трудовую биографию зодчего Юрий Бочаров начал… в Сталинграде, оставив весьма заметный след в архитектурном облике. Вскоре после окончания в 1951 году Московского архитектурного института он несколько лет проработал архитектором государственного проектного института «Голрстройпроект», специалисты которого занимались застройкой северных районов города. Юрий Петрович постоянно приезжал в командировки в Сталинград, в котором спроектировал множество жилых домов в Краснооктябрьском и Тракторозаводском районах.

К наиболее заметным постройкам, выполненным по проектам Юрия Бочарова, следует отнести общежитие молодых тракторостроителей на улице Шурухина и целый ряд жилых домов и бывших общежитий на так называемом «малом» проспекте Ленина. Но бесспорным архитектурным шедевром является стадион завода «Красный Октябрь» «Монолит», который сегодня находится в руинированном состоянии.

Кстати, именно со сталинградскими проектами Юрий Бочаров в 1955 году был принят в Союз архитекторов.

Юрий Петрович – человек мира. Он – признанный архитектор-градостроитель, с чьим мнение считаются не только в России, но и за рубежом. Он относится к тому числу многогранных ученых, чей круг интересов необычайно широк: он – архитектор, транспортный планировщик, эксперт международного уровня в области градостроительства, уникальный знаток теории и истории расселения и землепользования и при этом еще и очень хороший художник-акварелист.

Юрий Петрович внес большой практический вклад в развитие российского градостроительства. Около 40 его проектов реализованы; он является одним из авторов Генеральных планов новых городов Тольятти и Набережных Челнов, ТЭО генплана Киева, жилых микрорайонов в Кузбассе, Поволжье, Крыму, Казахстане, на Урале.

В качестве руководителя экспертных комиссий Госплана СССР и Госкомитета по науке и технике СССР в 1960–1980-е годы участвовал в решении основных транспортных и технико-экономических проблем развития Москвы, Ленинграда, Харькова, Днепропетровска, Горького, Оренбурга, Донецка, Свердловска, Новокузнецка, Барнаула, Кривого Рога, Саратова, Минска, Риги, Таллина, Ташкента. При оценке Комплексных транспортных схем и Генпланов им использовались новейшие методы экономического анализа.

Юрия Петровича Бочарова неоднократно приглашали в качестве эксперта в международные организации и институты. Он работал в социально-экономическом совете ООН в Нью-Йорке, Международном институте системных исследований в Вене и Дартмундском колледже (США), участвовал в совместных научных исследованиях с учеными Чехословакии, ГДР, Польши и Болгарии. В рамках программы Римского клуба Юрий Бочаров принял участие в построении Математических моделей крупных городских систем, рассматриваемых как самоорганизующиеся системы (Москва, Киев, Вена, Бостон).

В середине 80-х годов, будучи директором ЦНИИТИА, Юрий Бочаров инициировал работу по созданию Совета по градостроительству при Союзе архитекторов СССР в целях организации Общества урбанистов и воссоздания профессии профессиональных планировщиков. Для участия в Совете помимо архитекторов были привлечены экономисты, социологи, географы и другие специалисты, работающие в области планировки и застройки населенных мест. В 1987 году было создано Советское общество урбанистов (СОУ), и Юрий Бочаров был избран его президентом. В 1990 году на Международном конгрессе в Варшаве СОУ было принято в состав Всемирного общества городских и районных планировщиков (ISoCaRP). Но в связи с распадом СССР в 1992 году СОУ было ликвидировано.

В 1989–1991 годах Юрий Петрович работал заместителем директора по науке ЦНИИП градостроительства. Много времени Юрий Бочаров продолжает уделять подготовке кадров: он профессор Института коммунального хозяйства и строительства (2000–2013 годы), профессор Московского государственного строительного университета (с 2013 года по настоящее время).

Юрий Петрович был председателем и членом ГЭК в Московском институте коммунального хозяйства и строительства, МАРХИ, Самарской архитектурно-строительной академии, в архитектурно-строительных институтах Одессы, Самарканда, Горького, Фрунзе, Казани. Более 55 лет ведет активную работу по подготовке научных кадров. Кандидатские диссертации защитили 40 его учеников, четверо стали докторами наук, а восемь – профессорами.

Юрий Петрович – автор и соавтор более 360 опубликованных научных работ и 10 монографий, важнейшие из которых: «Организация движения пешеходов и транспорта в микрорайонах», «Научные центры Академии наук СССР (организация, проектирование, строительство)», «Планировочная структура современного города», «Город и производство». Три его монографии и 35 научных работ изданы за рубежом: в Чили, Японии, Швеции, Великобритании, США, Кубе, Германии, Вьетнаме.

Несмотря на почтенный возраст, Юрий Петрович активен. Он продолжает читать лекции по градостроительству в университетах и колледжах США, Австралии, Новой Зеландии, Канады, Англии, Чехословакии, Болгарии и других стран. А в России он по-прежнему востребованный эксперт, чьё мнение значимо и авторитетно. Его, как и прежде, трудно застать в Москве – он постоянно ездит по России и за рубеж. Он с удовольствием передает свой опыт студентам и молодым специалистам. Некоторым волгоградским архитекторам посчастливилось участвовать в проектных семинарах в Санкт-Петербурге и Иркутске и пообщаться с мэтром лично.

Сам Юрий Петрович на вопросы о секрете своей молодости говорит очень просто: любознательность, интерес ко всему происходящему, постоянная умственная работа и ежедневная гимнастика, в том числе на тренажерах!

Известно, что каждый кулик свое болото хвалит, при этом любому человеку приятно не просто нахваливать свое место проживания, но искренне его любить и им гордиться. Увы, надо признать, что испытывать это чувство, особенно жителям крупных городов, с каждым годом все труднее. Что же происходит с нашими российскими городами, почему хочется бежать от них прочь на волю, на природу, к деревенским пейзажам? Один из самых известных российских архитекторов академик Российской академии архитектуры и строительных наук Юрий Бочаров – желанная персона в нашей студии.

Юрий Петрович, как сделать большой город уютным и комфортным для проживания?

Бочаров: Снизить плотность и позволить городу развиваться центробежно, а не центростремительно, развиваться вширь, осваивать земли. Москва, ограниченная кольцевой автодорогой, растет внутрь. Многие другие города повторяют опыт нашей столицы, строят "точечно". Они осваивают места внутри города, засчет сноса старых фабрик, зон отдыха и спорта, хотя не имеют оснований для подобной операции. Также они используют старую инфрастуктуру.

Можно ли говорить о единой градостроительной политике в масштабах Российской Федерации?

Бочаров: Нет. Москва в год увеличивается на 200 тысяч человек. Люди приезжают в поисках работы. И жизнь концентрируется в центре. Строим мы медленно, но очень дорогие дома. В Москве сейчас 40 тысяч жилых домов, на каждый из которых приходится в среднем 200-250 человек. Возьмем в качестве примера любой европейский дом – он рассчитан на 20 человек максимум. Помимо прочего, в Москве на Ходынском поле расположен дом, в котором живет 15 тысяч человек. Представляете, сколько там одновременно собирается детей и машин. Дальше буде хуже.

Раздражение также вызывают небоскребы. Чем выше дом, тем он сложнее по оборудованию, он дороже и опаснее. Человек, живущий выше 15 этажа, со временем становится нервным, психически неустойчивым. Вследствие растет число самоубийств. В прошлом году сгорела 9-этажка. Погибло очень много людей и только потому, что они не успели спастись. Другое дело в Норвегии, там нет небоскребов. Города строят малоэтажки, где на человека рассчитано 74 кв м, у нас в России – 20. Население владеет участком, дети растут на земле.

Градостроительство – это такая сфера, где нужно заглядывать не на один год, не на два, а на десятилетия вперед?

Бочаров: Дело не в знании. Важно чувствовать потоки и направления движения жизни. Единственный шанс устоять для Москвы – это объединить столицу и Подмосковье. В таком пространстве будет жить около 20 миллионов человек. Хотя, так или иначе, область растет на Москву, перекрывает собою все, создает свои очаги деятельности.

У вас есть в Москве любимое место?

Бочаров: Было раньше. Ленинские горы. Зелень, воздух, перспективы… Я понимал значимость этого места. Сейчас там выросли дома.

У вас возникает желание бросить город?

Бочаров: Конечно. Я в Москве почти не живу, так как понимаю, что жизнь в столице вредна. Я даже долго думал, ехать к вам на передачу или нет. В Москве я бываю редко. Я считаю, дом должен быть не выше дерева. Тогда в нем будет уютно и очаровательно.

Досье:

Бочаров Юрий Петрович – архитектор, академик Российской академии архитектуры и строительных наук.
Родился 4 мая 1926 года в Харькове. Прошел полный курс обучения в двух ВУЗах: в Институте путей сообщения и в Строительном институте. В 1951 году получил диплом Московского архитектурного института.
Работал в столичном Горстройпроекте, после аспирантуры работал в Научно-исследовательском проектном институте жилища. Возглавлял Центральный научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры. Был заместителем директора Института градостроительства, избирался заместителем секретаря Союза архитекторов и президентом Союза урбанистов СССР. Читал лекции в США, Австралии, Канаде.
Сейчас работает главным научным сотрудником Института градостроительства. Доктор архитектуры, профессор Института городского строительства и хозяйства. Автор и соавтор около 400 научных работ и 10 монографий. Академик Российской академии архитектуры и строительных наук.
Член Академии художественно критики, член-корреспондент Азербайджанской Академии восточной архитектуры.
Женат. Отец и дед.

На этой неделе власти Москвы корректировали "будущее столицы" -генеральный план развития города до 2020 года. И хотя этот документ до сих пор не согласован с федеральным правительством, то есть в юридическом смысле весьма уязвим, но он хотя бы существует на бумаге, и тактика развития Москвы на ближайшие 15 лет в нем прописана довольно детально.

А вот стратегического плана развития города, в котором будут жить наши дети и внуки, - на десятки и сотни лет вперед - нет. Последние споры на эту тему закончились в 90-х годах. "Известия" решили возобновить дискуссию, посвященную будущему Москвы: тема, многие годы исключительно горячая для представителей профессионального цеха, на наш взгляд, давно требует широкого публичного обсуждения.

Устоит ли исторический город, если не ограничить нынешнюю сверхплотную застройку центра? Спасут ли новые транспортные кольца от дорожного паралича? Какие еще проблемы с неизбежностью ждут Москву-2050 и Москву-2100 и какие из них мы организуем себе сами? Для обитающих в агрессивной среде большого города все это вопросы реального выживания.

Наши сегодняшние собеседники апеллируют к прошлому. В нем, как водится, обнаруживаются не только истоки теперешних болезней, но и рецепты лечения будущих. Удивительно, что, демонстрируя разные мнения и подходы, наши эксперты сошлись в одной оценке будущего Москвы - возможно, ради собственного благополучия ей стоит хотя бы на время перестать быть столицей.

Дискуссия открыта - желающих принять в ней участие просим присылать свои идеи по адресам: [email protected] [email protected]

Юрий БОЧАРОВ, академик Российской академии строительных наук:
"Объединение Москвы и области неизбежно"

Академик Юрий Бочаров, архитектор и инженер-строитель, в 1960-70-е годы разрабатывал Генпланы новых городов - Тольятти и Набережных Челнов, многие годы изучал транспортные системы городов мира, участвовал в создании "жилищного комитета" ООН. Его размышления о будущем Москвы - в интервью обозревателю "Известий" Наталье Давыдовой.

известия: Мы можем представить себе хотя бы в общих чертах, скажем, Москву-2050?

Юрий Бочаров: Для начала нужно определиться: каким мы видим место России в мире, какой путь развития выбираем, европейской или евроазиатской столицей станет Москва, чем будет заниматься ее население? Российская столица сегодня - самая крупная в Европе. Больше ее в мире только два города. А населенность мегаполисов Европы и Америки неуклонно уменьшается. Сокращается население Вашингтона, Лондона, Парижа. Население переселяется в пригороды, где условия жизни лучше. А Москва продолжает расти центростремительно и на 200-250 тыс. человек в год. На Западе в столичных агломерациях город занимает 20 процентов, пригород - 80. У нас наоборот.

известия: В истории Москвы имелись возможности пойти по другому пути?

Бочаров: Конечно. К примеру, если бы в 1930-е реализовали проект "Большой Москвы" Сергея Шестакова, мы уже сегодня жили бы в совершенно других условиях. Новаторские идеи "Большой Москвы" в 1940-е годы легли в основу перепланировки Большого Лондона, Оттавы, Веллингтона. Начать с того, что будущее Москвы в этом Генплане рассматривалось в одном комплексе с развитием уездных городов Московской губернии. Кремль превращался в музейный комплекс, а новый политический центр страны создавался на Ходынском поле, на московском северо-западе. Жилищное строительство намечалось вести за счет самих граждан, государство обеспечивало только инфраструктуру. Проект разрабатывался в середине 1920-х, в годы НЭПа, и это многое объясняет. Москву предлагалось застроить по преимуществу малоэтажными семейными домами, которые население могло бы строить с помощью банковских кредитов и ипотеки. То есть так, как мы стремимся строить сегодня.

известия: И мы бы жили так, как живут сегодня в Вашингтоне или Лондоне?

Бочаров: Судите сами. Площадь для жизни, которую Шестаков отводил городу, составляла 200 тысяч гектаров. Сейчас у нас 100 тысяч. В "Большой Москве" должны были обитать порядка 4 млн человек. Это в три раза меньше, чем сегодня. В том-то и суть. Главные параметры того проекта - территория, люди и развитая сеть автодорог. Что такое излишняя плотность населения? Это нагрузка на человека и экологию, транспортные пробки, стрессы. На мой взгляд, Генплан Шестакова за последние 80 лет был лучшим. Но от тех идей остался только столичный поселок "Сокол" и ряд других. Когда новую экономическую политику Сталин прикрыл, тут же последовала расплата - архитекторы написали на коллегу-градостроителя донос, проект объявили враждебным коммунистическим идеям, его автор в начале 1930-х был репрессирован и выслан из Москвы. Эта история описана в книге американского историка Хью Хадсона "Чертежи и кровь. Сталинизация советской архитектуры" (1994 г.). В ней подробно рассказано, как цех архитекторов вытеснил из сферы руководства планировкой городов муниципальных инженеров-планировщиков, как последние были уничтожены. Расправа над урбанистами имела тяжкие для России последствия. Их можно сравнить с последствиями партийных гонений на генетику, социологию и кибернетику. В итоге Россия сегодня остается одной из немногих стран, где в ХХI веке нет дипломированных планировщиков городов - градостроителей, урбанистов. И не стоит удивляться, что концептуального подхода к проблемам расселения тоже нет.

известия: "Большая Москва" Шестакова сохраняла свою историческую радиально-кольцевую структуру. Но ведь в те же 1930-е годы и позже звучали предложения "выйти из кольца" и начать строить новый город в одном или сразу в нескольких направлениях. Эти идеи имеют смысл в будущем?

Бочаров: Разговоры о том, что городу непременно нужно вырываться из радиально-кольцевой системы, расти налево или направо, всегда меня удивляют. Городов с радиально-кольцевой структурой в мире десятки. У Шестакова, кстати, за Камер-Коллежским валом появлялись прямоугольные системы. Но дело не в геометрии, а в том, что большинство городов, особенно в Европе и Америке, развиваются, в отличие от Москвы, центробежно, то есть за счет периферии. Только нам почему-то всегда земли не хватает, хотя российские города занимают всего 1,1% земельного фонда страны. Сравним: в Англии - 9%, в США - 6%. Подумайте только: территория Москвы составляет 0,006% территории страны, но живет здесь 9% населения. По плотности населения российская столица - один из самых неблагополучных городов современного мира. Наш нынешний официальный показатель - 120 человек на гектар, хотя, если вычесть зеленые и промышленные зоны, получится все 150. Хуже только в Гонконге, но это остров, им некуда деваться.

известия: А моноцентрической Москва-2050 перестанет быть?

Бочаров: Будущее вообще за многоцентровыми городами. Еще Щусев, разрабатывая в 1918-м первый Генплан развития Москвы, запроектировал второй центр на Ходынском поле - туда большевики поначалу собирались переселить Совнарком, открыв Кремль для населения. Кстати, при Петре I Москва тоже стала полицентрической, с двумя центрами - в Кремле и Лефортове. Сегодня все города с высокой концентрацией населения превращаются в многоцентровые агломерации, растут вширь. А Москва - вверх. Хотя во многих городах мира жилые высотки пустуют, их постепенно ликвидируют.

известия: Куда же ей расти?

Бочаров: Тоже вширь. Кстати, Генплан Леонида Вавакина (главный архитектор Москвы в годы перестройки. - "Известия"), разработанный при Горбачеве, был сделан единым для города и области. А нынешние проблемы Москвы во многом оттого, что она превратилась в субъект федерации. Нигде в мире столица федеративного государства не выделяется в члены федерации. Это же нонсенс. Москва - столица всей России, определять политику ее развития должно федеральное правительство. Без него невозможно решить множество проблем, например транспортных, противостоять той же нелегальной миграции. К тому же, став субъектом, столица "попала в окружение" другого субъекта федерации, и теперь между Москвой и Московской областью идет жесткая борьба - за землю, аэропорты, зоны отдыха... Столица лишилась территориальных резервов для дальнейшего развития. Кстати, тот же Шестаков мыслил в масштабах региона, а не города. А экономист-инженер Сакулин, в начале 1920-х разрабатывавший схему столичного метро, увел его далеко за нынешние городские границы. Его четыре линии, закрученные как лопасти пропеллера (так достигалась лучшая, чем при нынешних радиусах, транспортная доступность), уходили в Мытищи, Люберцы, Перово и Нахабино.

известия: Вы считаете, в будущем не миновать объединения Москвы и области?

Бочаров: Это неизбежно. Нужна единая стратегия развития. Плотность населения Москвы должна уменьшаться, в пригородах - расти. А политический центр столицы, как во всех государствах, должен перейти под контроль федерального правительства. По идее нам вообще нужна новая столица. Например, на Урале. Тогда мы остановим депопуляцию Севера и надежнее убережем Сибирь от непрошеных мигрантов.

Марк Гурари, архитектор, эксперт ЭКОС: "Спасая центр Парижа от нашествия новостроек, французские градостроители воспользовались нашими идеями"

Москве, чтобы сохранить себя в будущем, нужно активнее противостоять центростремительной стихии инвестиционного бума. Почему идет снос в центре, почему сюда вставляют огромные новые здания? Да, конечно, это выгодно, престижно. Но дело еще и в том, что Москва моноцентрична, исторически она радиально-кольцевая. Центростремительная тенденция в ней перебивает центробежную. Когда в пределах Садового кольца обитало примерно 200 тысяч человек, это не мешало. Правда, каждая подвода, чтобы попасть в другой пункт, должна была пройти мимо стен Кремля. Но когда города с радиально-кольцевой планировкой активно растут, возникает эффект масляного пятна - застройка бесконтрольно расползается уже не по радиусам. В результате идущие к центру от лесопаркового пояса зеленые клинья, которые мы когда-то объявляли нашей гордостью, всеми правдами и неправдами начинают "зарастать". Городу становится нечем дышать. Одновременно перегружается центр. Французы, например, после войны разработали систему децентрализации Большого Парижа, растаскивания его на фокусы оттока, "контрмагниты", то есть крупные градостроительные центры столичного значения, за которыми потянулась бы застройка. Наш московский Сити пока один, и он недостаточно удален от старого центра. Самое интересное, что, спасая центр Парижа от нашествия новостроек, французы воспользовались нашими идеями, звучавшими на конкурсах и бурных дискуссиях 20-х и 30-х годов. К примеру, бригада Кратюка и Бабурова предлагала линейное развитие города на восток. А в знаменитой "параболе Ладовского", вошедшей во все архитектурные учебники мира, Москва росла вдоль Ленинградского шоссе, высвобождая исторический центр. В "оттепельные" годы МАРХИ предложил сочетать новое линейное направление застройки с историческим центром. Позже архитекторы Общества охраны памятников спроектировали три самостоятельных города со своими центрами столичного уровня рядом с собственно исторической Москвой. Однако в Генеральный план каждый раз закладывали компромиссное решение, и каждый раз в жизни центростремительная стихия перебивала центробежную. В результате - то, что мы видим каждый день на улицах и слышим в дорожных сводках, все больше напоминающих фронтовые. А ведь Ладовский 70 лет назад предупреждал, что в едином перегруженном центре старые улицы подобно кровеносным сосудам лопнут от чрезмерного напора. И придется жертвовать многим - исторической средой, чистотой воздуха.

Что дальше, через 20, 30, 40 лет? Видимо, нам не обойтись без целой системы мер, стимулирующих частные инвестиции, чтобы они помогали ослаблению кризиса, а не усугубляли его и чтобы каждый рубль, вложенный в строительство, работал не только на инвесторов. Впрочем, боюсь, с децентрализацией мы уже опоздали. Может быть, уместнее вспомнить про идею известного писателя Олега Волкова, 20 лет назад предложившего передать функции столицы в Екатеринбург, тогдашний Свердловск? Сегодня такой перенос инвестиционно-строительного напора на новое пространство еще более полезен. Правда, нынешние геополитические условия подсказывают переносить столицу еще дальше за Урал - к примеру, в Красноярск. В истории бывало, что новому этапу развития страны соответствовала новая "столичная вахта". И не только в России. Самый свежий пример показал наш казахский сосед. А Москва как была, так и будет духовным центром страны.

В любом случае Москве не обойтись без стратегии развития в масштабах всего столичного региона, поверх политических, имущественных и прочих интересов. Это работа для всех нас.

Архитекторы Михаил ХАЗАНОВ и Дмитрий РАЗМАХНИН:

"Каждый офис, фешенебельный дом, торговый бутик имеют вектор на Кремль. Надо задать им новый вектор"

Чтобы столица могла нормально развиваться, нужно для начала убрать административные функции из Кремля. Пусть останутся парадные, официальные, исторические - это наше все. Но деловые функции отсюда должны уйти. Потому что государство у нас устроено так, что министерства притираются поближе к Кремлю, департаменты - к министерствам, а если проследить всю цепочку, то и каждый офис, фешенебельный дом, торговый бутик тоже имеют вектор на Кремль. Как только Кремль станет общедоступным культурным пространством, все векторы направятся к новому правительственному центру наподобие Вашингтона. Предположим, он мог бы появиться в Подмосковье, где-то между Питером и Москвой - то же Бологое неоднократно называлось. Еще раньше обсуждался московский юго-запад. А можно разместить новую столицу на Минском направлении, на Киевском, на Екатеринбургском... Идея нового административно-делового центра, кстати, не новая, не нам принадлежащая. Но мы ее полностью разделяем, потому что центр стремительно обезлюживается, задыхается от транспорта, теряет историческое лицо только по той причине, что геометрический центр совпадает с историческим, культурным и административным, а это смертельно для неповторимого облика старого города.

Конечно, в любом случае мы когда-нибудь поумнеем и не на словах, а на деле оставим исторический центр в покое. Но только то, что от него останется. Тогда начнет уплотняться зона между Камер-Коллежским валом и новыми районами. При этом уплотнении будут востребованы новые резервы территорий, которые смогут обеспечить рассекающие нынешние районы русла железных дорог и транспортных скоростных магистралей. Это один из последних неиспользованных резервов Москвы и агломерации, так как расползающееся пятно Москвы угрожает еще и всем зеленым территориям вокруг нее. То есть сегодня можно предположить, что, скажем, нынешние рынки слева и справа от выездных магистралей или от МКАД в будущем соединят мосты-платформы. Эти многоуровневые структуры, соединив два "берега" транспортных магистралей, можно будет использовать для крытых автостоянок, торговых, культурных, деловых центров, невредных предприятий, парков, бульваров.

Многоуровневыми городами архитекторы увлекались всегда - начиная со времен Вавилонской башни и садов Семирамиды. На градостроительном конкурсе 1986 года звучали, например, предложения решить Садовое кольцо в двух уровнях - и путем строительства эстакад, и с помощью заглубления проезжей части. Тогда же боролись две идеи - вывести вокзалы на периферию Москвы либо оставить их все на местах, но перекрыть железнодорожные разъезды и пути большепролетными мегаструктурами, чтобы использовать их как новую искусственную территорию.

Город будущего - тема вечная и возбуждающая. Три года назад наша группа под руководством Ильи Лежавы на одном из международных конкурсов пыталась дать свой ответ на вопрос, каким станет мегаполис 2100 года. Мы решили посмотреть назад. Например, в 1960-1970-х архитектурная группа НЭР ("Новый элемент расселения"), лидерами которой были Алексей Гутнов и Илья Лежава, разрабатывала проекты линейного развития Москвы. Эта идея не забыта. Представляется, что, возможно, поддержать ее и развить в линейную столицу будущего - трансроссийский город, протянувшийся хребтом почти через всю страну. Получается такая вот Россия без провинции. К этим идеям можно относиться по-разному, но разговор о будущем Москвы и московской агломерации требует сегодня новых подходов и других масштабов.

Хрущевки нельзя сносить, ведь человек не должен жить "выше дерева", считает один из самых авторитетных российских экспертов в области архитектуры и градостроительства Юрий Бочаров

Недавно в Москву приезжал мой коллега из Болгарии и был потрясен: с каждым годом у нас дома строят все выше, а расстояние между ними все меньше. А ведь это расстояние должно быть равно их высоте

Еще во времена Юрия Лужкова, когда впервые заговорили о том, чтобы избавляться от пятиэтажек сносимых серий, академик Российской академии архитектуры и строительных наук Юрий Бочаров был одним из экспертов, которые сразу забили тревогу: инициатива, мол, правильная, но вот строить на их месте высотные дома ни в коем случае нельзя — это навредит городу! Послужной список Бочарова заставляет как минимум прислушаться к его словам: в 1950-х Юрий Петрович восстанавливал Волгоград, проектировал и строил Тольятти и Набережные Челны, составлял технико-экономическое обоснование генерального плана Киева, работал над генпланом Пекина... Сегодня Бочаров — убежденный противник небоскребов и считает, что в России с ее огромной территорией строить их как минимум странно. А еще он не менее убежденный сторонник частных домов на одну семью и с цифрами в руках доказывает, что мы можем себе такое позволить.

Неудивительно, что в вопросе о так называемой реновации позиция Бочарова однозначна: сносить нельзя — реконструировать! В интервью "Огоньку" академик привел аргументы.

— Главный довод сторонников реновации в том, что старые добрые хрущевки устарели и необходимость их сноса давно назрела. Так ли это?

— Это так лишь отчасти. Нельзя говорить о всех хрущевках в целом — нужно разделять конкретные серии. Есть первые серии, технология которых была закуплена нами во Франции и в Дании,— это французские "Камю" (по имени инженера Раймона Камю, разработчика систем панельного домостроения в 1950-е) и датские "Йесперсон". Наши архитекторы и инженеры ездили туда, были на заводах, производивших такие дома, перенимали их опыт...

Так вот, при строительстве пятиэтажек первых индустриальных серий действительно были допущены серьезные ошибки: например, несущие поперечные стены не позволили расширять помещения, утеплитель в стенах проседал, а трубы коммуникаций были проложены внутри панелей... Однако работа над ошибками была проведена, в эксплуатацию ввели новые серии, и то, что сегодня называется несносимыми сериями,— дома вполне качественные.

Я вообще считаю, что Никите Хрущеву нужно поставить памятник. Мы с моим коллегой Марком Мееровичем недавно написали статью, где приводим неизвестные за пределами экспертного круга цифры. Только вдумайтесь: в сталинский период количество квадратных метров городского жилья на одного человека уменьшалось с 6 квадратных метров в 1923 году до 5,4 — в 1950-м. И только со стартом хрущевской жилищной программы вновь начался рост. Если в 1960-м это было уже 8 квадратных метров, а в 1970-м — 11,1, то в 1980-м этот показатель достиг 15,7 квадратных метра. Действительно, дома строили быстро, без лифтов и мусоропроводов, кухни были маленькие, санузлы совмещенные, но люди переезжали туда из подвалов и коммуналок — это было колоссальное достижение!

— С этим никто и не спорит. Но нам говорят, что хрущевки уже выработали свой ресурс...

— Мне это удивительно: разве было проведено независимое технико-экономическое обследование этих домов? А ведь такое обследование должно являться основой столь масштабной программы по сносу или реконструкции. Не мнение части жителей, а именно профессиональное заключение, независимое от муниципалитета! Более того, хорошо бы получить и сравнение различных вариантов реконструкции, а также сравнить, что выгоднее — сносить или реконструировать?

Другой вопрос, что хрущевки сегодня устарели морально. Если рассматривать жизнь в хрущевках с точки зрения советской формулы заселения (где количество жильцов расчетно должно быть больше на одного человека, чем количество комнат в квартире), то она может показаться современным горожанам некомфортной, мы с моим коллегой Марком Мееровичем тоже пишем в статье об этом.

— Что же делать?

— Рецепт прост: хрущевки надо реконструировать. По моей информации, если у пятиэтажек сносимых серий ресурс выработан на 60 процентов, то у несносимых серий — лишь на 20! Когда я говорю о несносимых — это, например, серии 1-447, 1-511, 1-510, 1-515 и др. В этих домах есть возможность убрать часть внутренних поперечных стен, расстояние между этими стенами от 8,4 до 9,6 метра, и можно увеличить кухню или комнату, объединить квартиры, сделать любую перепланировку! Более того, эти дома смогут физически простоять еще 100-140 лет.

Похожие дома, кстати, строились во многих странах Европы, так вот, вы удивитесь: их практически нигде не сносили — их реконструировали. Посмотрите, к примеру, на Восточную Германию: таких панелек там было очень много и все они получили новую жизнь. В процессе реконструкции один дом превращался в два, его этажность снижалась, участки перед ним отдавались жителям... Это оказалось в два раза дешевле, чем строительство нового здания!

Есть примеры реконструкции пятиэтажек и в России: к дому с внешней стороны пристраивается лифт, расширяются кухни... Чем дольше стоит дом, тем устойчивее фундамент, а это уже возможность для достройки дополнительного этажа и использования пространства под крышами. Словом, у реконструкции есть много различных вариантов.

— И все же почему бы просто не построить новые высотные дома на месте сносимых пятиэтажек? Что плохого с высотками?

— По статистике, человеку лучше жить не выше дерева, то есть примерно до 8-9-го этажа. Есть данные, к примеру, по росту числа нервных заболеваний: там прямая зависимость от того, на каком этаже живет человек,— чем выше, тем хуже. Более того, чем выше этаж, тем у жильцов больше проблем с перепадами давления, вибрация... Наши врачи в какой-то момент стали изучать эту связку этажности и здоровья, но затем такие исследования свернули.

Прибавьте к этому уязвимость высотных зданий в случае ЧП: при возгорании на лестницах сразу же возникнет давка, а пожарные лестницы достанут далеко не до каждого этажа... Словом, для гостиницы или офиса небоскребы подходят, но жилыми их лучше не делать. Весь западный мир сегодня идет по пути малоэтажного строительства, и только в России, напротив, повышают этажность.

— Но эти доводы бьют тем аргументом, что в районах пятиэтажек в Москве плотность застройки слишком мала...

— Это не так. Недавно в Москву приезжал мой коллега из Болгарии и был потрясен: с каждым годом у нас дома строят все выше, а расстояние между ними все меньше. А ведь это расстояние должно быть равно их высоте, но взгляните — разве этот закон где-то соблюдается? Высотки, понатыканные то тут, то там, затеняют соседние дома, мешают инсоляции, ухудшают аэрацию... Ветра дуют на Москву с юго-запада, но сегодня она развивается именно в этом направлении, и массовая высотная застройка уничтожает зеленый защитный пояс столицы, что заблокирует аэрацию центра, а также юго-западной части города и, в свою очередь, вызовет проблемы: меньше воздуха, меньше зелени, смог, заболевания...

Более того, по факту сегодня в Москве плотность застройки выше, чем в западных столицах. Есть сравнительный анализ распределения населения в крупнейших городских агломерациях, так вот, согласно этому анализу, в Москве на сам город приходится 80-85 процентов населения, а на пригород — 15-20, это так называемое центростремительное развитие. Замечу: в развитых странах Запада тенденция прямо противоположная — города развиваются центробежно. Если плотность населения в Москве в пределах МКАДа 13 тысяч человек на гектар, то в Берлине этот показатель 4,5 тысячи, в Лондоне — 5 тысяч, в Риме — 2,3 тысячи.

— Каких еще последствий объявленной реновации стоит опасаться?

— Дополнительной нагрузки на транспортную и инженерную инфраструктуру. В Москве дороги занимают 12 процентов общей территории города, в Нью-Йорке, для сравнения,— 32 процента. В какой-то мере виноваты мы — проектировщики: в советские времена, когда разрабатывались соответствующие нормы, было невозможно представить, что у людей будет столько машин. Старые нормы исходили из расчета 70 машин на 1000 жителей, и этот показатель уже превышен в 6 раз. В таких условиях нагружать город высотками просто недопустимо! Возьмите "Москва-Сити", этот район застроен в три раза плотнее, чем намечалось сначала...

Нам сейчас необходимо развивать в первую очередь транспортную инфраструктуру — дороги. Посмотрите на опыт США: транспорт там напрямую увязан с этажностью. Например, чтобы построить Трамп-тауэр, Дональд Трамп скупал воздух над домами на 5-й авеню, так как там действовало ограничение по общей плотности застройки. У нас же о введении подобных норм говорят давно, но дело не идет дальше разговоров, поскольку инвесторы заинтересованы в повышении плотности и этажности застройки.

— Власти не видят этого набора проблем?

— А вы взгляните на карту районов тех самых хрущевок — это же очень выгодные места в пределах МКАДа. Вот вам и ответ: здесь дорогая земля, в четыре раза дороже, чем в Новой Москве, а у строительного комплекса и инвесторов сейчас проблемы — он закредитован, на 15 процентов за прошлый год упали объемы строительства, квартиры не продаются, цены падают... Вот и предложена так называемая реновация.

— А что вы предлагаете в качестве альтернативы? Малоэтажное строительство?

— Именно, и это предлагаю не только я. Еще в середине 1920-х гражданский инженер Сергей Шестаков придумал проект "Большая Москва": Кремль, по этому проекту, должен был стать музеем, а правительственный центр переносился на Ходынку, сам город предлагалось застроить в основном малоэтажными, по большей части семейными домами, предусматривалась развитая сеть дорог. К сожалению, Шестаков был репрессирован, а его план так и остался на бумаге. Однако сами эти идеи не умерли — их просто развили на Западе. Там сегодня основная городская единица — это частный малоэтажный дом. Так живут 85 процентов населения США, Канады, Норвегии и ряда других стран. Есть ли у них небоскребы? Да, но в них, повторюсь, в основном офисы, гостиницы или бизнес-жилье, чтобы переночевать, приехав в центр города по делам. Мало кто живет в многоэтажках годами, это жилье для определенного отрезка жизни.

При этом основная часть горожан на Западе живет за городом, в одно-, двух-, трехэтажных домах, таунхаусах. Я видел, как в Новой Зеландии реконструировали двухэтажный дом, потому что никто не хотел, чтобы на втором этаже ходили чужие люди. Меняется сам подход к жилищу: сейчас есть заводские сборные конструкции, утеплители, такой частный дом можно возвести очень быстро, за недели, а не строить его по нескольку лет, как многоэтажку... По сути, речь о том, что эпоха индустриализации сменяется эпохой индивидуализации: то есть человек получает быстросборный дом под свои нужды.

— Скажите это китайцам...

— В Китае свои проблемы, там огромное население, которому надо где-то жить. К тому же, на мой взгляд, нужно ориентироваться на западные стандарты, а не на восточные...

— Правильно ли я понимаю, что проблемы Москвы — это, по сути, производное от проблем всей страны?

— Верно. Судите сами: в США города занимают 8 процентов от всей территории страны, в Англии — 12, в России — 1,1 процента! То есть при наших пространственных ресурсах (а Россия занимает первое место в мире по территории и 85-е место по обеспеченности жилыми квадратными метрами на человека) число городов, поселков и сел сегодня снижается. Если во всем мире столицы — это "локомотивы" социально-экономического развития, то у нас Москва скорее "пылесос", она взяла на себя все возможные функции — политические, управленческие, деловые, научные... Для сравнения, в других странах у столиц обычно есть города-противовесы в разных частях страны. Например, у Вашингтона (напомню, что он меньше Москвы по населению в 15 раз) — это Нью-Йорк и Лос-Анджелес, у Пекина — Шанхай, Гуанчжоу и еще три города.

— А насколько в городах, которые вы проектировали (в Тольятти, Набережных Челнах), удалось избежать обсуждаемых нами ошибок?

— Когда мы проектировали Тольятти, то закладывали этажность не выше 9 этажей. Да и то для руководства завода были построены одно- и двухэтажные коттеджи, поближе к лесу. Была предусмотрена и развитая дорожная сеть, то есть нельзя сказать, что мы не думали об автотранспорте. И все же сегодня я вынужден признать: удалось далеко не все, были ошибки. Для автомобильного города улицы в том же Тольятти узковаты, к тому же сейчас там идет активная застройка зеленых прибрежных территорий, не предусмотренная проектом... Однако сегодняшние проблемы наших моногородов не связаны с их градостроительными особенностями или этажностью, в Тольятти, например, высокая безработица, но сам город в этом не виноват.

Беседовал Кирилл Журенков