Крылов Иван Андреевич – краткая биография. Кто есть кто в рвсн. шевцов иван андреевич

Иван Андреевич родился 2 февраля 1769 года в Москве в семье военного, которая не отличалась высокими доходами. Когда Ивану исполнилось 6 лет, его отца Андрея Прохоровича переводят по службе в Тверь, где семья в бедности продолжает свое существование, а вскоре теряет кормильца.

В связи с переездом и малым уровнем доходов Иван Андреевич не смог окончить начатое в Москве образование. Однако это не помешало ему получить немалые знания и стать одним из наиболее просвещенных людей своего времени. Это стало возможным благодаря сильному стремлению юноши к чтению, языкам и наукам, которые будущий публицист и поэт освоил путем самообразования.

Ранее творчество. Драматургия

Еще одной «жизненной школой» Ивана Крылова, биография которого весьма многогранна, стал простой народ. Будущий писатель с удовольствием посещал различные народные гулянья и развлечения, сам нередко принимал участие в уличных боях. Именно там, втолпе простого люда, черпал Иван Андреевич перлы народной мудрости иискрометного мужицкого юмора, емкие просторечные выражения, которые со временем лягут в основу его известных басен.

В 1782 году семья в поисках лучшей жизни переезжает в Петербург. В столице Крылов Иван Андреевич приступил к казенной службе. Однако такая деятельность не удовлетворяла амбиций юноши. Увлекшись модными тогда театральными веяниями, в частности под влиянием пьесы «Мельник» А.О. Аблесимова, Крылов проявляет себя в написании драматических произведений: трагедий, комедий, оперных либретто.

Современные автору критики, хотя и не выказали высокой оценки, но все же одобрили его попытки и поощрили к дальнейшему творчеству. По словам друга и биографа Крылова М.Е. Лобанова, сам И.А. Дмитриевский – знаменитый актер того времени – видел в Крылове талант драматурга. С написанием сатирической комедии «Проказники», даже краткое содержание которой дает понять, что в пьесе был высмеян Я.Б. Княжнин, считавшийся ведущим драматургом того времени, автор ссорится не только с самим «мэтром», но и оказывается в поле обид и критики театральной дирекции.

Издательская деятельность

Неудачи на поприще драматургии не остудили, а наоборот, усилили сатирические нотки в таланте будущего баснописца Крылова. Он берется за издательство ежемесячного сатирического журнала «Почта духов». По истечении восьми месяцев журнал, однако, прекращает свое существование. Выйдя в отставку в 1792 году, публицист и поэт приобретает типографию, где начинает выпускать журнал «Зритель», который стал пользоваться большим успехом, нежели «Почта духов».

Но после произведенного обыска он был закрыт, а сам издатель посвятил несколько лет путешествиям.

Последние годы

В краткой биографии Крылова стоит упомянуть о периоде, связанном с С.Ф. Голицыным. В 1797 году Крылов поступил на службу к князю в роли домашнего учителя и личного секретаря. В этот период автор не перестает создавать драматические и поэтические произведения. А в 1805 году отправляет на рассмотрение сборник басен известному критику И.И. Дмитриеву. Последний по достоинству оценил творчество автора и сказал, что это его истинное призвание. Так, в историю русской литературы вошел блестящий баснописец, который последние годы жизни посвятил написанию и изданию произведений этого жанра, работая библиотекарем. Его перу принадлежат более двухсот басен для детей, изучаемых в разных классах, а также оригинальные и переводные сатирические произведения для взрослых.

Годы жизни Крылова и биография в ряде статей имеют пробелы, когда неизвестно, чем занимался драматург, журналист, баснописец. Он сам при жизни отказался редактировать свою биографию в весьма резкой форме: «Прочел; ни поправлять, ни выправлять ни времени, ни охоты нет». Не потому ли при всей своей публичности и сам баснописец, и годы жизни Крылова отчасти загадочны.

Раннее детство

В семье скромного поручика Крылова в начале февраля 1769 года в Москве родился сын Иван. Во время Пугачевского бунта четырехлетний Ванюша жил с матушкой в осажденном Оренбурге, а отец в это время защищал Яицкий городок и тревожился о семье. Пугачев пообещал уничтожить не только капитана, но и его семью. В эти годы жизни Крылова, совсем еще малыша, был и огонь пожаров, и тревожные набаты. Когда пошла на убыль, отважная Мария Алексеевна отправилась с сынишкой в Яик, к любимому мужу. Годы жизни Крылова в Яицкой крепости проходили в катании зимой на салазках, наблюдении за тем, как взрослые казаки занимаются подводным ловом осетров и стерлядей. По вечерам отец, у которого был сундучок с книгами, читал своей семье занимательные романы и поучительные истории.

В Твери

В 1775 году отец Ивана Крылова вышел в отставку и уехал с семьей к своей матери. Не имея денег, Крылов сам обучал сына грамоте, а тот много и охотно читал. Мальчик много гулял по городу, наблюдая за жизнью горожан и бывая на диспутах в семинарии. Там он впервые познакомился с представлениями, которые на сцене устраивали семинаристы. В этих сценках высмеивалось взяточничество, волокитство, крючкотворство. Здесь впервые воочию увидел Иван, На улицах он самостоятельно научился немного говорить по-итальянски (много иностранцев было в Твери) и играть на скрипке. А в доме помещика Львова ему разрешили заниматься с учителями. И он стал изучать арифметику, геометрию и французский язык. Так бежали годы жизни Крылова. А отец сильно болел, денег почти не было. К тому же родился еще один сынок - Левушка. Крылов-отец не поднимался и вскоре умер, оставив семью почти в нищете.

Санкт-Петербург

Матери с двумя сыновьями пришлось ехать в столицу хлопотать о пенсии. В 1783 году подросток начал служить по казенной части. А в 16 лет впервые проявилось его литературное дарование: он написал либретто оперы «Кофейница». Спустя год появилась драма «Клеопатра», а позже - трагедия «Филомела». В это же время пишет комическую оперу «Бешеная семья» и комедию «Сочинитель в прихожей» Иван Крылов, годы жизни которого можно охарактеризовать как плодовитые. Но молодой человек ищет себя. 90-е годы жизни Крылова и личная жизнь отмечены печальным событием - умирает его мать, и на попечении Ивана Андреевича остается младший брат Левушка. Они с нежностью относятся друг к другу.

Сатирический журнал

Его изданию предшествовала комедия «Проказники», в которой ведущий в то время драматург страны Я. Б. Княжнин узнал себя и свою семью. не отличавшаяся благодушием, сильно рассердила Якова Борисовича и театральную дирекцию. Однако Крылов не падает духом, а начинает издавать журнал «Почта духов». Здесь проявляется постепенно талант, отмеченный острым глазом сатирика. Но журнал приходится закрыть - слишком мало подписчиков.

Неудачливый жених

В 1791 году после расправы над Радищевым Крылова угнетал Петербург, и когда один из знакомых предложил ему поехать в он с радостью согласился. Там, бывая в различных имениях, молодой 22-летний столичный поэт встретил юную девушку Анну Алексеевну Константинову. Он серьезно увлекся, просто-напросто влюбился и сделал предложение, но получил отказ, так как был слишком низко рожден и беден.

Издатель и журналист

Тогда он вернулся домой и с головой погрузился в издательское дело, которое открыл на паях вместе с Клушиным и Плавильщиковым. Статьи Крылова, который стал более требовательным к своему стилю, в журнале «Зритель» искрились остроумием. Он написал восточную сказку «Каиб», которая вся пронизана сатирой. Под восточными одеяниями визирей угадываются вельможи и сановники России. Петербургская сказка «Ночь» также сильно задела придворных аристократов, крепостников и одописцев. «Зритель» посмеивался над повальным увлечением западными романами, сентиментализмом. За журналом установилось строгое наблюдение, и Крылов до поры до времени отошел от литературы и журналистики.

Добровольная ссылка

Бездеятельностью и наступающим безденежьем молодой и ранее жизнерадостный писатель стал тяготиться. Но однажды в его руки легла колода карт. С игорного стола он встал с отягощенными карманами. Азартная игра увлекла его, но за игорным столом он наблюдал иную, не знакомую ему жизнь. Пошла смена мест: Ярославль, Тверь, Тамбов, Тула. Нижний Новгород… Будучи в возрасте, Крылов вспоминал, что его увлекали не выигрыши, а сильные ощущения. А память накапливала сюжеты, образы, эпитеты, сравнения. Так шли годы жизни Крылова Ивана Андреевича. Он задумывался над собой и теми, кто его окружал - людьми, убивавшими время и силы на пустяки и чепуху.

Возвращение в Петербург

Оно состоялось после смерти ненавистной Крылову Екатерины II, которая в последние годы своего правления душила всякую живую мысль. Случайно на улице Крылов столкнулся с Павлом I, который принял его за кого-то другого и пригласил заходить, не стесняясь. Крылов воспользовался приглашением, и его приняла императрица. Остроумный и живой, в меру почтительный, он понравился Марии Федоровне. Но из удушливой столицы Крылов снова уехал в провинцию. Изредка он публиковал свои статьи и переводы с итальянского, французского и немецкого, который он к этому времени серьезно изучил.

Баснописец

К 1805 году в жизни Крылова произошло множество изменений. Он был учителем детей князя Голицына, служил, писал комедии и в Москве показал переводы басен Лафонтена. Наконец 36-летний литератор нашел себя. И все-таки он продолжает писать пьесы. Они имели успех, и он стал известным драматургом, но басен не оставлял. Так проходили годы жизни Крылова-баснописца. Он обласкан властью и не обижен материально. Правительство платит ему высокие пенсии, постоянно их повышая. За литературные заслуги он уже при Николае I был утвержден академиком. Если в начале творчества он опирался на сюжеты Лафонтена, Эзопа, то теперь автор начинает находить злободневные острые русские сюжеты, такие как «Лебедь, рак и щука», например. И постепенно он становится народным писателем, которого все цитируют. Популярность его велика. Молодой Белинский поставил его в тот же ряд, что и Пушкина, Грибоедова и Лермонтова.

Биография и годы жизни Крылова Ивана Андреевича заключены в довольно длинный промежуток времени - 75 лет. Мы ценим этого человека за ум, в котором смешаны лукавство и насмешка, за его живой и ясный русский слог. Умел тонко, остро и зло высмеять недостатки Крылов. Годы жизни и смерти (1769 - 1844) - время то застоя в обществе, то энтузиазма, то вновь давления правительства на мыслящего человека.

Биография для детей

Иван Андреевич Крылов прошел долгий жизненный путь. Он родился в бедной семье. Его отец служил тридцать лет, чтобы получить дворянство и передать его детям. Ни гувернеров, ни школ Иван Андреевич не видел. Первые знания он получил от отца, а дальше годы жизни Крылова Ивана Андреевича - для детей пример постоянного самообразования. Он очень много читал и стал одной из самых разносторонних личностей своего времени. Он самостоятельно выучил в детстве итальянский язык, а во взрослом возрасте - немецкий. Французский он тоже знал, так как это был принятый разговорный язык общества того времени. Крылов писал с каждым годом все лучше и лучше, повышая к себе требовательность. Иван Андреевич жил в период правления трех императоров, которые относились к нему и с недоверием, и с уважением.

Его заслуги перед русской литературой необычайно высоки - недаром строки из его басен знает каждый образованный русский человек. Последние тридцать лет своей жизни он служил в Публичной библиотеке, одновременно занимаясь литературной работой. Его похороны в 1844 году были торжественными. Второй значимости человек в государстве - граф Орлов - нес его гроб. Похоронен И. А. Крылов в Петербурге.

Горенко Иван Андреевич (29.08.1838 г. – 25.02.1911 г.) – дворянин, офицер Черноморского флота, гласный Николаевской городской думы.

Сын штабс-капитана Андрея Яковлевича Горенко (прадеда Анны Ахматовой).

Родился в Херсонской губернии.

В 1850–1854 гг. воспитывался в Черноморской штурманской роте. С 1854 г. по 1891 г. на действительной службе в Черноморском флоте. С 1861 г. – инженер-механик. Служил на корветах «Рысь» (1857–1862), «Удав» (1863), «Вепрь» (1864­–1866), «Львица» (1869–1874), пароходах «Казбек» (1874), «Эльборус» (1875–1886), «Эриклик» (1887–1890).

Участвовал в Крымской (1855–1856 гг.) и Турецкой (1877–78 гг.) войнах.

За службу получил ряд наград (см. Приложение 2, 3).

В 1891 г. уволен с действительной службы («по домашним обстоятельствам») с присвоением звания флагманского инженер-механика (с переименованием в коллежские советники).

22 сентября 1874 г. был поручителем при бракосочетании Андрея Антоновича Горенко (отца А. Ахматовой), которое состоялось в Адмиралтейском соборе г. Николаева.

Избирался гласным Николаевской городской думы на четырехлетие с 1 июня 1888 г. по 1 июня 1892 г. Однако, видимо, одновременно с уходом со службы выбыл из состава думы (прибл. в 1890 г.).

В Николаеве проживал в собственном доме (не сохранился) по ул. Севастопольской, 63 (затем — 65).

Дважды женат. Второй раз – 30.01.1891 г. «отставной коллежский советник Иван Андреев Горенко, 52 лет, и вдова надворного советника София Ануфриева, по первому мужу Мамонтова, 42 лет (вторым браком) – венчание в Адмиралтейском соборе ».

Евгения (11.12.1866 г.)

Александр (14.08.1869 г.)

Петр (12.06.1871 г.)

Валентина (12.02.1876 г.)

Елена (18.03.1878 г.)

Анна (22.01.1880 г.).

Пароход «Эльборус»
Пароход «Эльборус»

Пароход «Эриклик»
Валентина Ивановна Горенко (дочь И. А. Горенко)

Источники и литература:

Доска Памяти [Электронный документ] / Елена Шаталова; Русская национальная община «Русич-Николаев» // «Русская национальная община «Русич-Николаев». — Режим доступа: http://vk.com/club54182846?w=wall-54182846_1%2Fall (11.06.2013).

Из сообщения пра-правнука И. А. Горенко на форуме «Кортик. Флот. История, Люди» (Старший инженер-механик флота Иван Горенко [Электронный документ] // Кортик. Флот. История, Люди. – Режим доступа: http://kortic.borda.ru/?1-5-210-00000074-000-0-0 . (11.06.2013) – Название с экрана).

Мирошниченко Е. Анна Ахматова: «Дал Ты мне молодость трудную…» [Электронный документ] / Е. Мирошниченко // Перше екскурсійне бюро. — Режим доступа — http://primetour.ua/uk/company/articles/Anna-Ahmatova—Dal-Tyi-mne-molodost-trudnuyu-.html

РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 4. Д. 2776. Л. 7 об.

Список генералов, штаб и обер-офицеров корпусов морского ведомства, чинов по адмиралтейству и числящихся по корпусам, резервному флоту и в запасе. Корпус инженер-механиков. – С-Пб., 1890. – С. 29.

Приложение 1

Из дворянского дела И. А. Горенко

«Вдов первым браком, имеет детей сыновей Александра род. 14 августа 1869 г., Петра, род. 12 июня 1871 г., дочерей Евгению род. 11 дек. 1866 г., Валентину род. 1876 февраля 12, Елену род. 1878 г. марта 18 и Анну род. 1880 г. января 22. Исповедания православного»

[РГАВМФ. Ф. 417. Оп. 4. Д. 2776. Л. 7 об.]

Приложение 2

Прохождение службы и награды:

15.08.1850 – Черноморская штурманская рота, ученик 2 класса

22.05.1854 – Черноморская штурманская рота, Ученик 1 класса

28.08.1854 – На действительной службе

26.08.1856 – Бронзовая медаль в память Крымской войны 1855–1856 гг.

29.07.1857 – Произведен в прапорщики корпуса штурманов

09.04.1859 – Прикомандирован к 34 флотскому экипажу

04.01.1860 – Зачислен по резервному флоту

15.05.1861 – Зачислен на действительную службу в корпус инженер-механиков

22.06.1861 – Назначен в 3 Черноморский флотский экипаж

01.01.1864 – Произведен в подпоручики

04.08.1864 – Переведен в 1 Черноморский флотский экипаж

10.10.1864 – Зачислен в 3 разряд механиков

01.01.1867 – Экипаж??? (неразборчиво)

02(2?).10.1866 – Серебряная медаль за покорение Западного Кавказа и Крест за службу на Кавказе (по другим данным 1864)

07.06.1867 – Назначен в состав экипажа

10.03.1869 – Произведен в поручики

01.11.1869 – Переведен из 3 во 2 разряд механиков

06.07(06).1870 – Орден Св. Станислава 3 степени

21.05.1871 – Благодарность Его Императорского Высочества Генерал-Адмирала

01.05.1872 – Зачислен в состав Черноморского экипажа

06.09.1873 – Зачислен во Флотский Его Императорского Высочества Генерал-Адмирала экипаж

01.01.1874 – Орден Св. Анна 3 степени

04.02.1874 – Произведен в штабс-капитаны

17.04.1878 – Медаль в память Турецкой войны 1877–78 гг.

05.02.1879 – Произведен в капитаны

01.01.1882 – Денежная награда 220 руб.

06.05.1884 – Орден Св. Станислава 2 степени

22.09.1884 – Орден Св. Владимира 4 степени с бантом за 25 лет службы

27.10.1886 – Произведен в старшие инженер-механики с получением особого вознаграждения 900 руб. в год

14.01.1891 – Произведен во флагманские инженер-механики с переименованием в коллежские советники и увольнением по домашним обстоятельствам.

[Из сообщения пра-правнука И. А. Горенко на форуме «Кортик. Флот. История, Люди» (Старший инженер-механик флота Иван Горенко [Электронный документ] // Кортик. Флот. История, Люди. – Режим доступа: http://kortic.borda.ru/?1-5-210-00000074-000-0-0. (11.06.2013) – Название с экрана)]

Приложение 3

Горенко Иван Андреевич – старший инженер-механик 1-го Черноморского экипажа.

В службе – с 1854.

В звании – с 1879.

Старший механик на пароходе «Эриклик» – 1887

Старший механик на корвете «Львица» – 1869–1874

Старший механик на пароходе «Эльборус» – 1875-1886

Последнее плавание – 1888.

Медали – бронзовая за Крымскую войну – 1856

За Кавказ (за взятие Чечни и Дагестана) –1864

Крест за службу на Кавказе – 1864

Орден св. Анны 3-й степени – 1874

Медаль за Турецкую войну – 1878

Орден св. Станислава 2-й степени – 1884

Орден св. Владимира 4-й степени с бантом за 25 лет службы – 1884

Вознаграждение – 900 руб. (за год)

[Список генералов, штаб и обер-офицеров корпусов морского ведомства, чинов по адмиралтейству и числящихся по корпусам, резервному флоту и в запасе. Корпус инженер-механиков. – С-Пб., 1890. – С. 29.]

Знаменитый русский баснописец Иван Андреевич Крылов родился 2 февраля 1768 г. (по другим известиям – 1769 г.) в Москве. Отец Крылова, бедный армейский офицер, в 1772 г. с редким мужеством отстоял от нападения пугачевцев Яицкий городок, а после усмирения пугачёвского бунта , обойденный наградами, перешел на гражданскую службу, переселился в Тверь, где и умер в 1778 г., оставив вдову с двумя малолетними сыновьями без всяких средств к существованию. Будущему баснописцу рано пришлось познакомиться с тяжелой стороной жизни. Тотчас после смерти отца Иван Крылов был определен подканцеляристом в тверской губернский магистрат, а в 1783 г. перешел на службу в Петербург, в казенную палату «приказным служителем». Никакого систематического образования Крылов не получил и развитием своим был обязан главным образом своей необычайной даровитости. Между прочим, он был хорошим музыкантом. 15-ти лет отроду он написал комическую оперу, т. е. комедию с куплетами для пения – «Кофейницу», напечатанную уже после его смерти. В этом произведении, которое, по мнению профессора Кирпичникова, было для того времени явлением незаурядным, особенно замечателен язык, изобилующий народными оборотами и поговорками. По преданию, Крылов с детства любил толкаться среди простого народа и хорошо узнал его быт и характер.

Портрет Ивана Андреевича Крылова. Художник К. Брюллов, 1839

Приезд Крылова в Петербург совпадает по времени с открытием там общедоступного театра. Крылов знакомится с Дмитревским и другими актерами и несколько лет живет преимущественно интересами театра. 18-летним юношей, в том возрасте, когда иные только начинают служебную карьеру, Иван Андреевич Крылов выходит в отставку и отдается литературной деятельности, на первых порах не очень удачной. Его ложноклассическая трагедия «Филомела» интересна только некоторыми проблесками свободомыслия автора, в литературном же отношении крайне слаба. Его комедии («Бешеная семья», «Сочинитель в прихожей», «Проказники», «Американцы») тоже еще не обнаружили его дарований. Первые басни Крылова были напечатаны (некоторые без подписи) в журнале Рахманинова «Утренние часы» в 1788 г. и прошли незамеченными («Стыдливый игрок», «Судьба игроков», «Новопожалованный осел» и др.); они значительно уступают позднейшим. Пожалуй, больше едкости, силы и сарказма находим мы в письмах памфлетах Крылова, направленных против важных лиц, задевших его самолюбие: известного писателя Княжнина и стоявшего во главе управления театром Соймонова. Это якобы оправдательные письма, с формальной стороны к ним почти нельзя придраться, но они дышат иронией, которая граничит с издевательством; самое размещение слов имеет целью оскорбить. Например, в письме к Соймонову Крылов пишет: «И последний подлец, каков только может быть, Ваше Превосходительство, огорчился бы» и т. д.

В 1789 г. Крылов вместе с Рахманиновым берется за издание «Почты духов», журнала, пытавшегося возродить серьезную сатиру новиковских журналов. Повествовательная форма удавалась Крылову больше, чем драматическая; в журнальных статьях Крылова много задора и сарказма, но журнал все же успеха не имел и в августе того же года прекратился. В 1792 г. Крылов с группой лиц издает другой журнал – «Зритель», а в 1793 г. (вместе с Клушиным) «Санкт-Петербургский Меркурий». В «Зрителе» помещены были самые сильные и глубокие по общественному смыслу из прозаических статей Ивана Андреевича Крылова: повесть «Каиб» и «Похвальная речь моему дедушке», необычайно смелое для того времени (статья появилась через два года после дела Радищева) обличение помещичьего самодурства.

Баснописец Иван Андреевич Крылов

Обескуражил ли Крылова неуспех его журналов в публике или начались, как предполагают некоторые, притеснения со стороны правительства, но только около середины 1793 г. Крылов на несколько лет прекращает всякую литературную деятельность и сам до 1806 г. исчезает из столицы. О том, как и где провел он это время, дошло до нас мало точных сведений. Жил он у разных вельмож, дольше всего у Голицына, в его имениях (в Саратовской и Киевской губерниях) и в Риге. Одно время Крылов ездил по ярмаркам, предаваясь картежной игре. К 1800 г. относится его шуто-трагедия «Трумф», поставленная на домашнем спектакле у князя Голицына. Не дошла до нас целиком комедия этого же периода «Лентяй», где дан прототип Обломова , судя по дошедшим отрывкам, может быть, лучшая из всех его комедий.

В 1806 г. в журнале Шаликова «Московский зритель» появились с рекомендацией И. И. Дмитриева переведенные Крыловым из Лафонтена басни «Дуб и трость», «Разборчивая невеста», «Старик и трое молодых». В том же году Крылов возвращается в Санкт-Петербург, ставит здесь комедии «Модная лавка» (1806) и «Урок дочкам» (1807), направленные против французомании и имевшие большой успех, так как попали в тон настроению общества, охваченного, в связи с наполеоновскими войнами, национальным чувством. В 1809 г. Иван Андреевич Крылов выпускает первое издание своих басен (числом 23), сразу становится знаменитостью и с тех пор, кроме басен, ничего уже более не пишет. Прерванная им на долгие годы служба также возобновляется и идет очень успешно, сначала в Монетном департаменте (1808 – 1810), затем (1812 – 1841) в Императорской Публичной Библиотеке. В этот период Крылов производит впечатление человека угомонившегося: от юношеской несдержанности, беспокойного честолюбия и предприимчивости не осталось и следа; характерными теперь для него являются нежелание ссориться с людьми, благодушная ирония, невозмутимое спокойствие и все возраставшая с годами лень. С 1836 г. он не писал уже и басен. В 1838 г. был торжественно отпразднован 50-летний юбилей его литературной деятельности. Крылов умер 9 ноября 1844 г.

Памятник Ивану Андреевичу Крылову. Скульптор П. Клодт. Петербург, Летний сад

Всего Крыловом было написано более 200 басен. Самые известные из них – «Квартет », «Ворона и Лисица », «Стрекоза и Муравей », «Ларчик », «Волк на псарне », «Волк и Журавль », «Кот и Повар », «Лебедь, Щука и Рак », «Свинья под Дубом », «Слон и Моська », «Разборчивая невеста » и др. Большинство басен Крылова обличает общечеловеческие недостатки, другие имеют в виду русскую жизнь (басни о воспитании, о плохой администрации, исторические); некоторые («Троеженец», «Рыцарь») не имеют ни аллегории, ни нравоучения и являются, в сущности, просто анекдотами.

Главнейшие достоинства басен Крылова – их народность и художественность. Крылов является превосходным изобразителем животных; в изображении русских мужиков он счастливо избег карикатурности. Недосягаемым мастером кажется он и в передаче всякого рода движений, к этому надо присоединить мастерство диалога, комизм, необычайно богатый оттенками, наконец, нравоучения, нередко меткостью напоминающие пословицы. Масса крыловских выражений вошла в наш разговорный язык.

Иногда высказывалось мнение, что басни Крылова, проповедуя якобы сухой эгоизм («ты все пела – это дело: так поди же – попляши! »), недоверчивое, подозрительное отношение к людям («Роща и огонь»), указывая на опасности, связанные зачастую со свободой мысли и мнения («Водолазы», «Сочинитель и разбойник») и свободы политической («Конь и всадник»), – низменны по своей морали. Мнение это основано на недоразумении. У Ивана Андреевича Крылова есть и басни, по своим идеям довольно смелые для того времени («Мирская сходка», «Листы и корни »); некоторые из них вызывали цензурные затруднения («Рыбьи пляски» – в первой редакции; «Вельможа»). Человек громадного природного ума, Крылов никогда не мог стать проповедником умственной лени и застоя («Пруд и река»). У него, кажется, нет больших врагов на свете, как глупость, невежество и самодовольное ничтожество («Музыканты », «Бритвы», «Слон на воеводстве » и т. д.); преследует он и излишнее мудрствование («Ларчик ») и бесплодное теоретизирование («Огородник и философ»), потому что видит и тут замаскированную глупость. Иногда сравнивают мораль, крыловских басен с моралью пословиц, но не следует забывать, что Крылов совершенно чужд цинизма и грубости, нередких в русских пословицах («Не обманешь – не продашь», «Бей бабу молотом» и т. д.). Есть у Крылова и басни с возвышенной моралью («Лань и дервиш», «Орел и пчела»), и не случайно эти басни одни из самых слабых. Требовать непременно возвышенной морали от басен – значит совершенно не понимать самой сущности этого литературного вида. Воспитанный XVIII веком, еще со времен Кантемира полюбившим идеал «золотой середины», Крылов является в баснях противником всякого рода крайностей, и мораль его, не удовлетворяя высших запросов развитой и чуткой совести, при всей своей несложности, всегда ценна.

Вряд ли можно указать в русской литературе другого писателя, который был бы так общепонятен и общедоступен, как Иван Андреевич Крылов. Его басни еще при жизни автора разошлись почти в 80 тысячах экземпляров, – явление совершенно небывалое в тогдашней литературе. Крылов, несомненно, был популярнее всех своих современников, не исключая даже

В записях к „Истории Пугачева“– был при Симанове в Яицком городке . Его твердость и благоразумие имели большое влияние на тамошние дела и сильно помогли Симанову, который вначале было струсил. Иван Андреевич находился тогда с матерью в Оренбурге. На их двор упало несколько ядер, он помнит голод и то, что за куль муки заплачено было его матерью (и то тихонько) 25 р.! Так как чин капитана в Яицкой крепости был заметен, то найдено было в бумагах Пугачева в расписании, кого на какой улице повесить, и имя Крыловой с ее сыном».

В 1774 году отец будущего поэта вышел в отставку и поселился в Твери, где занял должность председателя губернского магистрата. После его смерти мать, впавшая в нужду и подрабатывавшая услугами в богатых домах, упросила местное начальство принять девятилетнего сына, получившего домашнее образование, на службу – переписывать деловые бумаги. А в 1782 году, переехав с матерью в Петербург, Крылов уже сам поступил канцеляристом в Казенную палату. В Петербурге он увлекся театром, в котором ставились пьесы Фонвизина, Княжнина, Сумарокова. Близко познакомился с актерами И. Дмитревским и П. Плавильщиковым, с директором театров генерал-майором П. А. Соймоновым. Сам в 1783 году написал комическую оперу в стихах «Кофейница», не попавшую, впрочем, ни в печать, ни на сцену.

Следующим сочинением Крылова стала трагедия «Клеопатра».

«Клеопатра» тоже не была ни напечатана, ни поставлена, а Дмитревский отнесся к трагедии столь сурово, что Крылов понял: тратить время на ее переделку не стоит. Успех пьесы в то время в огромной степени зависел от общественного положения автора: безвестный разночинец Крылов никак не мог так вот сразу войти в круг признанных авторов. «Постоянная нехватка средств и наличие огня в крови», как заметил писатель В. Петров, привели к тому, что в 1788 году Крылов в сатире-памфлете «Проказники» столь резко высказался в адрес своих обидчиков, что Княжнин и Соймонов попросту порвали с ним всякие отношения. Первые басни, напечатанные Крыловым в 1788 году в журнале «Утренние часы», тоже прошли совершенно незамеченными. Тогда Крылов решил издавать журнал.

В 1789 году вышел в свет первый номер «Почты духов». Это был, можно сказать, журнал одного автора. Все его страницы занимала философическая переписка духов воздушных, водяных и подземных с арабским мудрецом Маликульмульком. «Чем более живу я между людьми, – указывал Маликульмульку гном Зора, – тем больше кажется мне, будто я окружен бесчисленным множеством кукол, которых самая малая причина заставляет прыгать, кричать, смеяться. Никто не делает ничего по своей воле, но все как будто на пружинах». При таком слишком уж конкретном подходе «Почта духов» не могла долго просуществовать и скоро была закрыта цензурой. Тогда с 1792 года начал выходить новый журнал – «Зритель», издаваемый уже не одним Крыловым, а литературным кружком, в который вошли А. И. Клушин, И. А. Дмитриев и П. А. Плавильщиков. В программной статье «Нечто о врожденном свойстве душ российских» с возмущением говорилось о давнем дворянском космополитизме, против которого и был поведен огонь. Впрочем, уже в мае 1792 года «Зритель» тоже был закрыт. Такая же судьба постигла и основанный Крыловым (в компании с Клушиным) журнал «Санкт-Петербургский Меркурий».

На некоторое время Крылов отошел от литературных дел. Средства для существования начала приносить ему карточная игра, в которой он оказался величайшим и дерзким мастером (а говорят, и фокусником). Гастроли Крылова запомнили в Москве, в Нижнем Новгороде, в Ярославле, в Тамбове, в Киеве, в Могилеве, в Серпухове, в Туле. В конце концов, карты, наверное, его и сгубили бы, но в начале 1797 года он близко подружился с князем С. Ф. Голицыным. Князь предложил Крылову занять место его личного секретаря и домашнего учителя. Теперь Крылов много времени проводил в имении князя – селе Казацком Киевской губернии. Владея несколькими языками, он обучал сыновей князя языкам и словесности, играл на музыкальных инструментах. Специально для домашнего театра Голицыных Крылов написал шутовскую трагедию «Трумф, или Подщипа» и сам сыграл в ней роль Трумфа – наглого немецкого принца.

11 марта 1801 года в России произошел дворцовый переворот: император Павел I был задушен, на престол вступил Александр I. Князь Голицын, пользовавшийся доверием нового царя, был назначен лифляндским генерал-губернатором, а его секретарь произведен в правители канцелярии. Два года Крылов прослужил в Риге, а осенью 1803 года переехал в Серпухов к своему брату Льву Андреевичу – офицеру Орловского мушкетерского полка. Тогда же в Петербурге впервые была поставлена на сцене пьеса Крылова – «Пирог». Этот успех позволил Крылову вернуться к литературе. Появились его пьесы «Модная лавка», «Лентяй», а дружба с баснописцем Дмитриевым подтолкнула его к переводу некоторых басен Лафонтена. В конце концов, Крылов вернулся в Петербург и навсегда в нем обосновался, сняв квартиру в доме А. Н. Оленина.

«Крылов, – вспоминал один из друзей поэта, – был высокого роста, весьма тучный, с седыми, всегда растрепанными волосами; одевался он крайне неряшливо: сюртук носил постоянно запачканный, залитый чем-нибудь, жилет надет был вкривь и вкось. Жил Крылов довольно грязно. Все это крайне не нравилось Олениным, особенно Елисавете Марковне и Варваре Алексеевне. Они делали некоторые попытки улучшить в этом отношении житье-бытье Ивана Андреевича, но такие попытки ни к чему не приводили. Однажды Крылов собирался на придворный маскарад и спрашивал совета у Елисаветы Марковны и ее дочерей; Варвара Алексеевна по этому случаю сказала ему: „Вы, Иван Андреевич, вымойтесь да причешитесь, и вас никто не узнает“.

В 1809 году вышел в свет первый сборник басен Крылова, сразу принесший ему известность. В 1811 году появились «Новые басни Ивана Крылова», в 1815 году – «Басни Ивана Крылова» в трех частях, в 1816 году – «Новые басни И. А. Крылова», составившие четвертую и пятую части, в 1819 году – в шести частях, в 1825 году – в семи, а в 1830 году – уже в восьми.

«В „Беседе ревнителей русского слова“, бывшей в доме Державина , – вспоминал писатель М. Лобанов, близко знавший Крылова, – приготовляясь к публичному чтению, просили его прочитать одну из его новых басен, которые были тогда лакомым блюдом всякого литературного пира и угощения. Он обещал, но на предварительное чтение не явился, а приехал в Беседу во время самого чтения. И довольно поздно. Читали какую-то чрезвычайно длинную пьесу. Он сел за стол. Председатель отделения А. С. Хвостов вполголоса спрашивает у него: „Иван Андреевич, что, привезли?“ – „Привез“. – „Пожалуйте мне“. – „А вот ужо, после“. Длилось чтение, публика утомилась, начали скучать. Зевота овладевала многими. Наконец, дочитана пьеса. Тогда Иван Андреевич, руку в карман, вытащил измятый листок и начал: „Демьянова уха“... Содержание басни удивительным образом соответствовало обстоятельствам, и приноровление было так ловко, так кстати, что публика громким хохотом от всей души наградила автора за басню». Напомним, что речь в «Демьяновой ухе» идет о безмерном угощении, выдержать которое не всякий способен.

В 1812 году в Петербурге открылась Публичная библиотека. Директором ее назначили Оленина, а Крылов получил должность помощника при В. Сопикове – первом русском библиографе. В Публичной библиотеке Крылов прослужил около тридцати лет, до самой своей отставки, последовавшей в 1841 году. «Все видели и знали в нем только литератора, – писал о Крылове барон М. А. Корф, – но этого только литератора уважали и чтили не менее знатного вельможи. Крылов был принят и взыскан в самом высшем обществе, и все сановники протягивали ему руку не с видом уничижительного снисхождения, а как бы люди, чего-нибудь в нем искавшие, хотя бы маленького отблеска его славы. Его столько же любили и в императорском доме, а у императрицы Марии Федоровны и у великого князя Михаила Павловича он был домашним человеком. Скромный и ровный в своем обращении со всеми, он никогда не зазнавался, но ему, думаю, простили бы даже и заносчивость».

В 1830 году, после выхода в свет басен в восьми книгах, император Николай I удвоил пенсию Крылова и произвел его в статские советники, что приравнивалось к генеральскому званию. «Царская семья благоволила к Крылову, – рассказывал один из друзей поэта, – и одно время он получал приглашения на маленькие обеды к императрице и великим князьям. Прощаясь с Крыловым после одного обеда у себя, дедушка (А. М. Тургенев) пошутил: „Боюсь, Иван Андреевич, что плохо мы вас накормили – избаловали вас царские повара“. Крылов, оглядываясь и убедившись, что никого нет вблизи, ответил: „Что царские повара! С обедов этих никогда сытым не возвращался. А я также прежде так думал – закормят во дворце. Первый раз поехал и соображаю: какой уж тут ужин – и прислугу отпустил. А вышло что? Убранство, сервировка – одна краса. Сели – суп подают: на донышке зелень какая-то, морковки фестонами вырезаны, да все так на мели и стоит, потому что супу-то самого только лужица. Ей-богу, пять ложек всего набрал. Сомнение взяло: быть может, нашего брата писателя лакеи обносят? Смотрю – нет, у всех такое же полноводье. А пирожки? – не больше грецкого ореха. Захватил я два, а камер-лакей уж удирать норовит. Попридержал я его за пуговицу, и еще парочку снял. Тут вырвался он и двух рядом со мною обнес. Верно, отставать лакеям возбраняется. Рыба хорошая – форели; ведь гатчинские, свои, а такую мелюзгу подают, – куда меньше порционного! Да и что тут удивительного, когда все, что покрупней, торговцам спускают. Я сам у Каменного моста покупал. За рыбами пошли французские финтифлюшки. Как бы горшочек опрокинутый, студнем облицованный, а внутри и зелень, и дичи кусочки, и трюфелей обрезочки – всякие остаточки. На вкус недурно. Хочу второй горшочек взять, а блюдо уж далеко. Что же это, думаю, такое? Здесь только пробовать дают? Добрались до индейки. Не плошай, Иван Андреевич, здесь мы отыграемся. Подносят. Хотите верьте или нет – только ножки и крылушки, на маленькие кусочки обкромленные, рядушком лежат, а самая-то птица под ними припрятана, и нерезаная пребывает. Хороши молодчики! Взял я ножку, обглодал и положил на тарелку. Смотрю кругом. У всех по косточке на тарелке. Пустыня пустыней. И стало мне грустно-грустно, чуть слеза не прошибла. А тут вижу – царица-матушка печаль мою подметила и что-то главному лакею говорит и на меня указывает. И что же? Второй раз мне индейку поднесли. Низкий поклон я царице отвесил – ведь жалованная. Хочу брать, а птица так неразрезанная и лежит. Нет, брат, шалишь – меня не проведешь: вот так нарежь и сюда принеси, говорю камер-лакею. Так вот фунтик питательного и получил. А все кругом смотрят – завидуют. А индейка-то совсем захудалая, благородной дородности никакой, жарили спозаранку и к обеду, изверги, подогрели! А сладкое! Стыдно сказать. Пол-апельсина! Нутро природное вынуто, а взамен желе с вареньем набито. Со злости с кожей я его и съел. Плохо царей наших кормят, – надувательство кругом. А вина льют без конца. Только что выпьешь, – смотришь, опять рюмка стоит полная. А почему? Потому что придворная челядь потом их распивает. Вернулся я домой голодный-преголодный. Как быть? Прислугу отпустил, ничего не припасено. Пришлось в ресторацию ехать. А теперь, когда там обедать приходится, – ждет меня дома всегда ужин. Приедешь, выпьешь рюмочку водки, как будто вовсе не обедал“.

«Весь смысл жизни, все упоение ее, все блаженство, – писал В. В. Вересаев. – заключалось для Крылова в еде. Современница так описывает один из званых обедов, устраивавшихся Крылову его почитателями. Обедали в пять часов. Крылов появлялся аккуратно в половине пятого. Перед обедом он неизменно прочитывал две или три басни. Выходило у него прелестно. Приняв похвалы как нечто обыденное и должное, Крылов водворялся в кресло, – и все его внимание было обращено теперь на дверь в столовую. Появлялся человек и провозглашал: „Обед подан!“ Крылов быстро поднимался с легкостью, которой и ожидать нельзя было, оправлялся и становился у двери. Вид у него был решительный, как у человека, готового, наконец, приступить к работе. Скрепя сердце, пропускал вперед дам, первый следовал за ними и занимал свое место. Лакей-киргиз Емельян подвязывал Крылову салфетку под самый подбородок, вторую расстилал на коленях и становился позади его стула. На первое блюдо уха с расстегаями; ими всех обносили, но перед Крыловым стояла глубокая тарелка с горою расстегаев. Он быстро с ними покончил и после третьей тарелки ухи обернулся к буфету. Емельян поднес ему большое общее блюдо, на котором еще оставался запас. На второе подали огромные отбивные телячьи котлеты, еле умещались на тарелке, – не осилишь и половины. Крылов съел одну, потом другую; приостановился, окинул взором обедающих, потом произвел математический подсчет и решительно потянулся за третьей. Громадная жареная индейка вызвала у него восхищение. „Жар-птица! – твердил он, жуя и обкапывая салфетку. – У самых уст любезный хруст. Ну и поджарено! Точно кожицу отдельно и индейку отдельно жарили. Искусники! Искусники!“ К этому еще мочения, которые Крылов очень любил, – нежинские огурчики, брусника, морошка. Крылов блаженствовал, глотая огромные антоновки, как сливы. Первые три блюда готовила кухарка, два последних – повар из английского клуба, знаменитый Федосеич. И вот подавался страсбургский паштет, – не в консервах, присланных из-за границы, а свежеприготовленный Федосеичем из самого свежего сливочного масла, трюфелей и гусиных печенок. Крылов делал изумленное лицо и с огорчением обращался к хозяину: „Друг милый и давнишний, зачем предательство это? Ведь узнаю Федосеича руку! Как было по дружбе не предупредить! А теперь что? Все места заняты!“ – „Найдется местечко!“ – утешал хозяин. – „Место-то найдется, но какое? Первые ряды все заняты, партер весь, бельэтаж и все ярусы тоже. Один раек остался. Федосеич – и раек! Ведь это грешно!“ – „Ничего, помаленьку в партер снизойдет!“ – посмеивался хозяин. – „Разве что так“, – соглашался Крылов и накладывал себе тарелку горой.

Но вот и сладкое.

«Ну, что? Найдется еще местечко?» – интересовался хозяин. – «Для Федосеича трудов всегда найдется. А не нашлось бы, то и в проходе постоять можно», – отшучивался Крылов.

Водки и вина пил он немного, но сильно налегал на квас. Когда обед кончался, то около места Крылова на полу валялись бумажки и косточки от котлет, которые или мешали ему работать, или нарочно, из стыдливости, направлялись им под стол. Выходить из столовой Крылов не торопился, пропуская всех вперед. Войдя в кабинет, где пили кофей, он останавливался, деловито осматривался и направлялся к покойному креслу, поодаль от других. Он расставлял ноги и, положив локти на ручки кресла, складывал руки на животе. Крылов не спал, не дремал, – он переваривал. Удав удавом. На лице выражалось довольство. От разговора он положительно отказывался. Все это знали и его не тревожили. Но если кто-нибудь неделикатно запрашивал его, в ответ неслось неопределенное мычание. Кофея выпивал он два стакана со сливками наполовину, а сливки были – воткнешь ложку, она так и стоит. Чай пили в девятом часу; к этому времени Крылов постепенно отходил, начинал прислушиваться к разговору и принимать в нем участие. Ужина в этом доме не бывало, и хотя Крылов отлично это знал, но для очистки совести, залучив в уголок Емельяна, покорно спрашивал: «Ведь ужина не будет?»

«В поступи его и манерах, в росте и дородстве есть нечто медвежье, – с некоторым сожалением писал о Крылове хорошо знавший его Ф. Ф. Вигель. – Та же сила, та же спокойная угрюмость; при неуклюжести та же смышленость, затейливость и ловкость. В этом необыкновенном человеке были заложены зародыши всех талантов, всех искусств. Скоро, тяжестью тела как бы прикованный к земле и самым пошлым ее удовольствиям, его ум стал реже и ниже парить. Одного ему дано не было: душевного жара, священного огня, коим согрелась, растопилась бы сия масса. Человек этот никогда не знал ни дружбы, ни любви, никого не удостаивал своего гнева, никого не ненавидел, ни о ком не жалел. Две трети столетия прошел он один сквозь несколько поколений, одинаково равнодушный как к отцветшим, так и к зреющим. С хозяевами домов, кои по привычке он часто посещал, где ему было весело, где его лелеяли, откармливали, был он очень ласков и любезен; но если печаль какая их постигала, он неохотно ее разделял. Не сыщется ныне человека, который бы более Крылова благоговел перед высоким чином или титулом, в глазах коего сиятельство или звезда имели бы более блеска. Грустно подумать, что на нем выпечатан весь характер русского народа, каким сделали его татарское иго, тиранство Иоанна, крепостное право и железная рука Петра. – Вигель все же добавлял: – Если Крылов верное изображение его недостатков, то он же и представитель его великих способностей».

«За несколько часов до кончины, – вспоминал Лобанов, – он, велев принести себя в кресла, сказал: „Тяжко мне!“ и потребовал, чтобы снова положили его в постель. Вспомнив, что напечатано им новое издание его басен, еще не выпущенное в свет, он поручил окружавшим его разослать по экземпляру всем помнящим о нем. Не я один, а, конечно, многие заплакали, получив приглашение на похороны Крылова и вместе с тем экземпляр изданных им самим басен, на заглавном листе которых, очерченном траурной каймою, было напечатано: «Приношение. На память об Иване Андреевиче по его желанию».