Народные характеры и типы в лирике некрасова. Типология народных характеров в поэзии некрасова
Заслуга Некрасова в том и состоит, что, обратившись к теме народного горя, он не пожертвовал сложностью и своеобразием характера своего лирического «я».
Стихотворение «В дороге» (1845) открывает народную тему в творчестве Некрасова. Именно с него начинается подборка текстов в книге «Стихотворения» 1856 года. В сюжете стихотворения завязывается узел настроений и мотивов, которые будут свойственны всей «народной» лирике поэта.
Рассказ ямщика о своей судьбе - типичная ситуация многих народных песен и романсов. Бег удалой тройки, звон бубенцов - вот характерное образное сопровождение «ямщицкой были». А ее непременными персонажами соответственно являются «удалой ямщик», «добрый молодец» и «красная девица». Под пером Некрасова этот традиционный любовный «треугольник» наполняется не условно-поэтическим, как в фольклоре, а глубоко жизненным содержанием. Вместо «доброго молодца» - скучающий автор: «Скучно, скучно!../Ямщик удалой,/Разгони чем-нибудь мою скуку!» Однако вместо «удалого ямщика» автор видит перед собой внутренне растерянного человека, всецело погруженного мыслями в дрязги своей неудавшейся семейной жизни: «Самому мне невесело, барин:/Сокрушила злодейка-жена...» Коряво-грубоватый выговор ямщика, насыщенный просторечиями и диалектизмами, отражает как в капле воды приземленное и сбитое с толку свалившейся бедой сознание «человека из народа». И наконец, вместо «красной девицы» в рассказе ямщика возникает образ барышни-крестьянки Груши, воспитанной по-господски, а затем отданной «на село», в крестьянскую семью с ее суровыми патриархальными нравами. Таким образом, «ямщицкая история» объединяет три изломанные, неудавшиеся человеческие жизни, три одинокие судьбы, случайно сошедшиеся на одном пространстве бесконечной, как русская тоска, дороги. Три судьбы, ищущие поддержки и сочувствия друг у друга. Получается та самая «круговая порука», о которой впоследствии напишет Некрасов в письме к Л. Н. Толстому. И пусть в конечном итоге тоска лирического героя разрешается ничем, а рассказ ямщика им прерван, все же у читателя остается ощущение тесной слитности судеб «верхов» и «низов»: драма человеческих отношений, увы, не знает сословных границ.
В известном стихотворении «Тройка» (1846) перед нами зарисовка обычной деревенской картины, которую внимательный взгляд лирического автора как бы случайно выхватил из потока будничных мелочей: деревенская девушка загляделась на промчавшегося мимо на лихой тройке красавца корнета. Но именно силой авторского видения эта сцена на наших глазах словно замедляется, растягивается во времени. В результате читатель имеет возможность вместе с автором осмыслить этот единичный случай в контексте некоей общей, «типической» судьбы русской крестьянки, возвести частное к общему, увидеть связь единичного факта с трагической долей любой девушки, уготованной ей всем безжалостным строем крепостной деревенской жизни. Автор мысленно как бы заглядывает в будущее своей героини, реконструирует, в духе «физиологического очерка», ее социальную биографию, которая потечет по раз и навсегда установленному руслу: несчастливое замужество, суровый гнет патриархальной крестьянской семьи, тяжелый физический труд и ранняя смерть. Автору остается только сожалеть о «бесполезно угасшей силе» и загубленной, не успевшей расцвести и «согреть грудь» любимого красоте героини. Взгляд в ее трагическое будущее возвращает лирического автора к исходной картине, послужившей толчком для его раздумий, и теперь, с высоты достигнутого социального обобщения, он в новом свете представляет себе существо происходящего: идиллич-ность увиденной картины обманчива, а надежды «чернобровой дикарки» на счастье несбыточны. А потому финальное обращение автора к героине-крестьянке исполнено неизбывной горечи и трезвого скепсиса:
Не гляди же с тоской на дорогу
И за тройкой вослед не спеши,
И тоскливую в сердце тревогу
Поскорей навсегда заглуши!
Трезвый взгляд на возможность крестьянского «счастья» в условиях крепостного уклада жизни современной России, умение видеть связь между единичным явлением и некоей общей, глубинной причиной, его породившей, подчас рождает в душе лирического автора не только сочувствие к судьбе обездоленных низов, но и беспощадную иронию по адресу глубоко въевшейся в крестьянское сознание веры в «доброго» барина, в счастье, дарованное «сверху», усилиями власть имущих. Развенчанию подобных патриархальных иллюзий посвящено известное стихотворение -«Забытая деревня»" (1855), жанр которого можно определить как патриархальную антиутопию. Проходящая рефреном через все стихотворение фраза: «Вот приедет барин - барин нас рассудит» - стала крылатой в современном лексиконе. Она вскрывает несостоятельность идеала «соборной» жизни, представлений русского народа о поместной жизни как некоем общечеловеческом «братстве» господ и слуг, где социальная рознь отступает на задний план перед общностью веры и национальных традиций.
Однако Некрасов не был бы Некрасовым, если бы остановился только на критике «ограниченности» народного сознания, его неспособности считаться с реалиями суровой социальной действительности. Дело в том, что патриархальные нравственные идеалы, коренящиеся в духовном строе народного православного сознания, несмотря на всю их утопичность, в то же время имели для Некрасова значение некоей абсолютной нравственной нормы, не зависящей от преходящих исторических условий. Это были те самые «вечные» ценности, которым народ не изменял даже вопреки требованиям сиюминутной исторической правды. И Некрасов прекрасно понимал всю духовную высоту подобной позиции. И в этом случае он мог отбросить в сторону свой интеллигентский скепсис и уже с высоты народного религиозного идеала оценить действия власть предержащих. Подчас эти две позиции - критика и идеализация религиозного мироощущения народа - сложно совмещаются в рамках авторского сознания и образуют прихотливую полифонию (многоголосие) точек зрения на происходящее. Так происходит в известном стихотворении «Размышления у парадного подъезда» (1858).
Композиция «Размышлений у парадного подъезда», как известно, трехчастна. Первая часть представляет живую зарисовку будничной уличной сценки: швейцар прогоняет крестьянских просителей от дверей «важного» казенного учреждения. Этот «случайный» факт, словно выхваченный из городской сутолоки, в сюжете стихотворения получает обобщенный, глубоко символический смысл. И все благодаря образу автора-рас-сказчика. С одной стороны, мы видим собирательный образ чиновничьего Петербурга, одержимого «холопским недугом». С другой - по контрасту возникает собирательный образ другого «недуга», воплощенного в смиренных фигурах народных ходоков: «Допусти»,- говорят с выраженьем надежды и муки». Их портрет, включая и речь, рассказчик дает как бы один на всех. Уже в этой картине просители-«холопы» и просители-«пилигримы» (странники) и сближены, и вместе с тем противопоставлены друг другу. Сближены самим фактом человеческой нужды, приведшей их к одному и тому же «парадному подъезду», и разделены сословной спесью и чванством, мешающими увидеть друг в друге «братьев по несчастью».
И лишь взгляд автора, возвышающийся над этой «суетой сует», позволяет обнаружить в ней некий примиряющий смысл. В единый авторский монолог как бы вплетаются голоса всех действующих лиц уличного происшествия. Сначала отчетливо различим гневно-саркастический тон самого автора. Потом в авторское повествование вклиниваются казенные интонации чиновничьего жаргона: «записав свое имя и званье», «убогие лица», «прожектер», «вдовица» и т. п. Потом, с появлением мужиков, слышится спокойно-уважительный голос рассказчика, назвавшего крестьян «деревенские русские люди». Однако этот голос тут же соскальзывает в несколько иной, народно-песенный стилевой регистр: «свесив русые головы», «развязали ко-шли пилигримы», «скудной лепты». Так в исторических песнях и духовных стихах величает сам народ своих «заступников», «калик перехожих», странников. Не успел рассказчик взять свойственную ему «страдальческую» ноту (например, о крестьянах: «говорят с выраженьем надежды и муки»), как она перебивается мещанским выговором швейцара: «гостей оглядел: некрасивы на взгляд!», «армячишка худой», «знать, брели-то долгонько». Такое многоголосие будет свойственно авторской речи до конца стихотворения. Авторское сознание оказывается способно вместить в себя сознание людей разных сословий, что говорит об отзывчивости его души. Он равно скорбит и за «холопский недуг» высокопоставленных просителей, и за оскорбительную угодливость швейцара, и за выражение «надежды и муки» на лицах ходоков. Автор не делит Россию на «крестьянскую» и «остальную». За все болит его сердце. В заветные двери «парадного подъезда» стучится вся Россия, со всем хорошим и плохим, что в ней есть.
Вторая часть - портрет «счастливого» вельможи - контрастно сопоставлена с картиной жизни «несчастных» в первой части. Портрет «владельца роскошных палат» максимально обобщен, что придает контрасту «несчастных» и «счастливых» общечеловеческий, несводимый только к «злобе дня» смысл.
Дело в том, что если несчастье народа - это суровая истина, то «безмятежная аркадская идиллия» жизни вельможи - это иллюзия, старательно внушаемая ему льстецами, а также «дорогой и любимой» семьей, «ждущей смерти» его «с нетерпеньем». А вывод опять-таки напрашивается один: «низы» и «верхи», несчастные и так называемые счастливые, в сущности, глубоко одиноки. Черствость и равнодушие окружающих равно угрожают и тем и другим. «Владелец роскошных палат» испытывает ту же драму непонимания, какую пережили только что прогнанные им странники. Один несчастный грубо отталкивает от себя других таких же несчастных, не понимая, что прогоняет он своих же сочувственников:
Пробудись! Есть еще наслаждение:
Вороти их! в тебе их спасение!
Но счастливые глухи к добру...
Отношение русского народа к страннику - почтительное, граничащее с преклонением перед его подвижничеством. Он и воспринимается не как обыкновенный, а как «божий человек», обидеть которого - грех. Поэтому «владелец роскошных палат» виноват не только перед этими конкретными мужиками, но и перед всей «Русью крещеной» («И сойдешь ты в могилу... герой,/Втихомолку проклятый отчизною...»). И совершает он не какое-то должностное преступление, а преступление против совести, против Бога («Не страшат тебя громы небесные...»).
И вот только теперь, замкнув всю горечь безысходной скорби на «глухих к добру», автор начинает свой знаменитый эпический «плач», венчающий стихотворение. Здесь авторский голос полностью сливается с ритмом народного речитатива. Сотканный из бесконечной цепи анафор, начинающихся с одного и того же «Стонет», этот «плач» эпичен прежде всего потому, что обращен он не только к собственно «народу». Он обращен к Родине: «Родная земля! Назови мне такую обитель...» А значит, и ко всем «пилигримам», и ко всем «владельцам», и... к себе самому.
Верность теме «страданий народа» Некрасов подтвердил в программном стихотворении «Элегия» (1874). Необычен уже сам выбор жанра для воплощения этой темы. В отечественной поэтической традиции элегия, как правило, ассоциировалась со стихотворением личной тематики, в печальном строе чувств которого отражались разлад между мечтой и действительностью, настроения разочарования и одиночества лирического героя. Эти же настроения, в сущности, доминируют и в некрасовской «Элегии», только их первопричиной служат не личные, а народные бедствия, а адресатом - не сам герой или его возлюбленная, а русское крестьянство. Поэта волнуют его судьбы в пореформенную эпоху:
В последние года
Сносней ли стала ты, крестьянская страда?
И рабству долгому пришедшая на смену Свобода наконец внесла ли перемену В народные судьбы? В напевы сельских дев?
Иль так же горестен нестройный их напев?..
По мере развития лирического сюжета стихотворения можно наблюдать, как личная эмоция без остатка сливается с чувством гражданской тревоги за народные судьбы и в конце концов растворяется в последней. Поэта волнует главный вопрос: «Народ освобожден, но счастлив ли народ?» Иными словами, привела ли относительная экономическая и социальная свобода к внутреннему раскрепощению русского крестьянина, его духовному росту? Существует ли между этими процессами прямая причинно-следственная связь? Или же эта связь в действительности предстает не в столь однозначном, прямолинейном выражении? По ходу своих раздумий поэт склоняется именно к последнему выводу, ибо тот, «кому посвящены мечтания поэта,-/Увы! Не внемлет он - и не дает ответа...». Таким образом, уже в «Элегии» проблема народного счастья понимается весьма широко: это не только вопрос о довольстве и материальном благополучии крестьянства, но и вопрос о сохранении нравственных, в том числе и религиозных, идеалов народа, как они отразились в его труде, быте, верованиях, обрядах, разнообразных видах творчества, наконец. И такая широта постановки проблемы понятна и объяснима: в 1874 году Некрасов уже работал над своей самой значительной поэмой, заглавие которой лишь слегка перефразирует вопрос, сформулированный в «Элегии»: «Кому на Руси жить хорошо?»
Итак, всем ходом развития поэтического творчества Некрасов закономерно продвигался к созданию эпоса, к написанию крупных поэм. Лиризм поэта становится поистине масштабным, всеохватным.
Многоголосие, включающее голос автора в хор голосов героев, принадлежащих к разным социальным и культурным слоям, предвещает виртуозную стилевую полифонию некрасовских поэм - «Коробейники», «Мороз, Красный нос» и, конечно, «Кому на Руси жить хорошо». В некрасовской лирике также определялись и основные тины героев будущих поэм - народных подвижников и праведников, народных заступников, а вместе с ними и нравственная философия, покоящаяся на принципах народно-христианской этики.
Творчество великого русского поэта Н.А. Некрасова представляет собой яркий пример слияния мастерства большого художника и позиции гражданина - сына своей Родины. Следуя традициям поэтов-декабристов, традициям Пушкина и Лермонтова, Некрасов уделяет большое внимание предназначению поэта и поэзии, их роли в жизни общества.
Поэт Некрасова - это пророк, которого к людям послал «бог гнева и печали». Позиция Некрасова наиболее полно представлена в стихотворении «Поэт и гражданин»:
Не может сын смотреть спокойно
На горе матери родной,
Не будет гражданин достойный
К Отчизне холоден душой.
Стихотворение «Поэт и гражданин» написано в форме диалога и представляет собой полемику (спор) с широко распространенными тогда взглядами на поэта как на нечто возвышенное, чуждое земным страданиям. Идеал некрасовского поэта - «Отечества достойный сын».
Поэзия Некрасова пользовалась громадной популярностью. В 60-е годы19 века появился новый читатель - разночинец, который в стихах и поэмах находил отзвук своим мыслям и думам. Некрасов стал поэтическим вождем нового поколения. Свой гений поэт отдал русскому народу, жил его жизнью и боролся за его счастье. «Некрасов опустил поэзию с небес на землю. Под его пером поэзией стало простое, житейское, обыденное человеческое горе… »
Главный герой творчества Некрасова - крестьянство. Картинами народного горя полны его произведения:
Поздняя осень. Грачи улетели.
Лес обнажился. Поля опустели.
Только не сжата полоска одна,
Грустную думу наводит она.
Особое место в произведениях Некрасова занимает образ русской женщины. «Тип величавой славянки» предстает перед нами во многих стихотворениях: «Тройка», «В полном разгаре страда деревенская», в поэмах «Мороз, Красный нос», «Кому на Руси жить хорошо».
В полном разгаре страда деревенская,
Доля ты, русская долюшка женская,
Вряд ли труднее сыскать!
Говоря о горькой женской участи, Некрасов не перестает восхищаться удивительными духовными качествами своих героинь, их огромной силой воли, чувством собственного достоинства. «Грязь обстановки убогой к ней словно не липнет», она и «коня на скаку остановит», и «в горящую избу войдет».
Характеры русских женщин в произведениях Некрасова говорят о силе, чистоте, неподкупности простого народа, о необходимости перемен в жизни.
Сам Некрасов называл свою музу «родной сестрой» «крестьянки молодой», высеченной на Сенной площади. (ст.«Вчерашний день часу в шестом…»)
А в стихотворении «Элегия» он говорит о своем предназначении:
Я лиру посвятил народу своему.
Быть может, я умру, неведомый ему,
Но я ему служил - и сердцем я спокоен…
Поэма «Кому на Руси жить хорошо» - подлинно народная поэма
Поэма «Кому на Руси жить хорошо» (1863-1877) - вершина творчества Некрасова. Поэме поэт отдал долгие годы неустанного труда, вложив в нее все сведения о русском народе, накопленные, как говорил он сам, «по словечку», в течение 20 лет.
Поэт мечтал, чтобы книга дошла до народа и была ему понятна. Поэма не была закончена, но и в незаконченном виде она представляет собой великое произведение.
«Кому на Руси жить хорошо» - самая демократическая, самая революционная поэма в русской литературе 19 века. По широте охвата и всестороннему освещению русской жизни накануне и после реформы, по многообразию типов, по глубокому чувству патриотизма, по силе ненависти к крепостничеству, по литературному мастерству - это подлинно художественная энциклопедия русской жизни 19 века.
Необычайно широко охватывает она события народной жизни, поднимает самые главные вопросы своего времени и заключает в себе несметные сокровища народной речи.
В центре поэмы - собирательный образ русского крестьянства, образ кормильца и хранителя русской земли.
Главная тема поэмы - изображение эксплуатации, угнетения и борьбы народных масс. С точки зрения трудящегося крестьянства оценивается вся жизнь народа: мужицкое горе и радости, беспросветная нищета и невеселое мужицкое счастье - «дырявое с заплатами, горбатое с мозолями», чаяния и ожидания народные, друзья его и враги - Оболт-Оболдуевы, «Последыши», купцы, чиновники и попы, сидящие на шее народа.
7 мужиков-правдоискателей идут искать и не находят Непоротую губернию, Непотрошеную волость, Избытково село. И хотя одна из глав поэмы изображает деревенских счастливцев и даже носит название «Счастливые», но на самом деле эти «счастливцы» глубоко несчастны. Это замученные нуждой, больные, голодные люди.
А сколько человеческого страдания в той части поэмы, где говорится о доле русской женщины - крестьянки Матрены Тимофеевны Корчагиной:
Нет косточки неломаной,
Нет жилочки нетянутой.
Некрасов рисует крестьян реалистически, без идеализации, показывая и отрицательные стороны: невежество, забитость, низкий уровень сознания, пассивность, долготерпение. Но и их терпение не вечно.
В поэме прослеживаются этапы нарастания народного гнева, классовой борьбы. Зреющий протест крестьянства отражен во многих образах: это и Яким Нагой, и Ермил Гирин, и Матрена Тимофеевна, и Савелий-богатырь святорусский, и атаман Кудеяр.
В последней главе «Пир на весь мир» Некрасов ясно выразил свои патриотические, революционные идеалы, создав образ народного посланца и заступника Григория Добросклонова.
Героя поэмы отличают горячая любовь к народу, готовность к подвигу и тяжким испытаниям:
Ему судьба готовила
Путь славный, имя громкое
Народного заступника,
Чахотку и Сибирь.
Рать подымается
Неисчислимая.
Сила в ней скажется -
Несокрушимая.
Некрасов в своей поэме поставил великий вопрос: «Кому на Руси жить хорошо» - и дал на него великий ответ в заключительной песне «Русь»: только такой народ, который за века рабства сохранил свое золотое, щедрое сердце, достоин счастья.
Народ в лирике Некрасова 1850-х. Поэтическое "многоголосье". В поэму о народе и его грядущих судьбах превращался у Некрасова весь первый раздел сборника 1856 г. Открывалась эта поэма стихотворением "В дороге" , а завершалась "Школьником" . Стихи перекликались друг с другом. Их объединял образ проселочной дороги, разговоры барина в первом стихотворении - с ямщиком, в последнем - с крестьянским мальчуганом.
Мы сочувствуем недоверию ямщика к господам, действительно погубившим его несчастную жену Грушу. Но сочувствие это сталкивается с глубоким невежеством ямщика: он с недоверием относится к просвещению и в нем видит пустую господскую причуду:
На какой-то патрет все глядит
Да читает какую-то книжку...
Иногда страх меня, слышь ты, щемит,
Что погубит она и сынишку:
Учит грамоте, моет, стрижет...
Трезвый взгляд на возможность крестьянского «счастья» в условиях крепостного уклада жизни современной России, умение видеть связь между единичным явлением и некоей общей, глубинной причиной, его породившей, подчас рождает в душе лирического автора не только сочувствие к судьбе обездоленных низов, но и беспощадную иронию по адресу глубоко въевшейся в крестьянское сознание веры в «доброго» барина, в счастье, дарованное «сверху», усилиями власть имущих. Развенчанию подобных патриархальных иллюзий посвящено известное стихотворение «Забытая деревня» (1855), жанр которого можно определить как патриархальную антиутопию. Проходящая рефреном через все стихотворение фраза: «Вот приедет барин - барин нас рассудит» - стала крылатой в современном лексиконе. Она вскрывает несостоятельность представлений русского народа о поместной жизни как некоем общечеловеческом «братстве» господ и слуг, где социальная рознь отступает на задний план перед общностью веры и национальных традиций. Вера в доброго и справедливого барина мешает крестьянам осознать несправедливость существующего порядка в целом, закономерности кажутся им легко разрешимыми случайностями.
Некрасов-поэт очень чуток к тем изменениям, которые совершаются в народной среде. В его стихах крестьянская жизнь изображается по-новому, не как у предшественников и современников. На избранный Некрасовым сюжет существовало много стихов, в которых мчались удалые тройки, звенели колокольчики под дугой, звучали песни ямщиков. В начале своего стихотворения "В дороге" Некрасов именно об этом и напоминает читателю:
Скучно! Скучно!.. Ямщик удалой,
Разгони чем-нибудь мою скуку!
Песню, что ли, приятель, запой
Про рекрутский набор и разлуку...
Но сразу же, круто, решительно, он обрывает обычный и привычный в русской поэзии ход. Что поражает нас в этом стихотворении? Конечно же, речь ямщика, начисто лишенная привычных народно-песенных интонаций. Кажется, будто голая проза бесцеремонно ворвалась в стихи: говор ямщика коряв и груб, насыщен диалектизмами. Какие новые возможности открывает перед Некрасовым-поэтом такой "приземленный" подход к изображению человека из народа?
Пожалуй, никто из современников Некрасова не дерзал так близко, вплотную сойтись с мужиком на страницах поэтического произведения. Лишь он смог тогда не только писать о народе, но и "говорить народом", впуская крестьян, нищих, мастеровых с их разным восприятием мира, разным языком в свои стихи. И такая поэтическая дерзость Некрасову дорого стоила: она явилась источником глубокого драматизма его поэзии. Драматизм этот возникал не только потому, что было мучительно трудно извлекать поэзию из такой жизненной прозы, в которую до Некрасова никто из поэтов не проникал, но еще и потому, что такое приближение поэта к народному сознанию разрушало многие иллюзии, которыми жили его современники. Подвергалась поэтическому анализу, испытывалась на прочность та "почва", в незыблемость которой по-разному, но с одинаковой бескомпромиссностью верили люди разных направлений и партий. Чернышевский и Добролюбов укрепляли свою веру в крестьянскую социалистическую революцию, идеализируя общинный уклад народной жизни, связывая с ним социалистические инстинкты в характере русского мужика. Толстой и Достоевский верили в незыблемость иных, патриархально-христианских начал народной нравственности. Не потому ли народ в их больших романах - целостное единство, мир, от которого неотделимы ни "круглый" Платон Каратаев, ни цельная Сонечка Мармеладова.
Его вера в народ подвергалась гораздо большим искушениям, чем вера Толстого и Достоевского, с одной стороны, или Добролюбова и Чернышевского с другой. Но зато и народная жизнь на страницах его поэтических произведений оказалась более многоцветной и разноликой, а способы ее поэтического воспроизведения − более многообразными. В первом разделе поэтического сборника 1856 года определились формы изображения народной жизни. Стихотворение "В дороге" − это начальный этап: здесь лирическое "я" Некрасова еще в значительной степени отстранено от сознания ямщика. Голос ямщика предоставлен самому себе, голос автора − тоже. Но по мере того как в народной жизни открывается поэту высокое нравственное содержание, преодолевается лирическая разобщенность. Прислушаемся, как звучат те же голоса в стихотворении "Школьник":
Ну, пошел же, ради Бога!
Небо, ельник и песок
Невеселая дорога...
Эй! садись ко мне, дружок!
Чьи мы слышим слова? Русского интеллигента, дворянина, едущего по невеселому нашему проселку, или ямщика-крестьянина, понукающего усталых лошадей? По-видимому, и того и другого, два эти голоса слились в один:
Знаю: батька на сынишку
Издержал последний грош.
Так мог бы сказать об отце школьника его деревенский сосед. Но говорит-то здесь Некрасов: народные интонации, сам речевой склад народного языка принял он в свою душу.
И вот в заключение раздела снова тянется дорога - "небо, ельник и песок". Внешне она так же невесела и неприветлива, как и в первом стихотворении. Но в народном сознании совершается между тем благотворный переворот:
Вижу я в котомке книжку.
Так, учиться ты идешь...
Знаю: батька на сынишку
Издержал последний грош.
Тянется дорога, и на наших глазах изменяется, светлеет крестьянская Русь, устремляясь к знанию, к университету. Пронизывающий стихи образ дороги приобретает у Некрасова не только бытовой, но и условный, метафорический смысл: он усиливает ощущение перемены в духовном мире крестьянина.
Поэзия Некрасова в преддверии реформы 1861 года. Накануне крестьянской реформы 1861 года вопрос о народе и его исторических возможностях, подобно вопросу "быть или не быть?", встал перед людьми революционно-демократического образа мысли. Разочаровавшись к 1859 году в перспективах реформ "сверху", они ожидали освобождения "снизу", питали надежду на крестьянскую революцию. Некрасов не сомневался в том, что именно народ, многомиллионное крестьянство, является основной и решающей исторической силой страны. И тем не менее самую задушевную поэму о народе, написанную в 1857 году, он назвал "Тишина".
В поэме укрепляется вера Некрасова в народные силы, в способность русского мужика быть героем национальной истории. Но когда народ проснется к сознательной борьбе за свои интересы? На этот вопрос в "Тишине" нет определенного ответа, как нет его и в "Размышлениях у парадного подъезда", и в "Песне Еремушке", ставшей гимном нескольких поколений русской демократической молодежи.
Дело в том, что патриархальные нравственные идеалы, коренящиеся в духовном строе народного православного сознания, несмотря на всю их утопичность, в то же время имели для Некрасова значение некоей абсолютной нравственной нормы, не зависящей от преходящих исторических условий. Это были те самые «вечные» ценности, которым народ не изменял даже вопреки требованиям сиюминутной исторической правды. И Некрасов прекрасно понимал всю духовную высоту подобной позиции. Подчас эти две позиции - критика и идеализация религиозного мироощущения народа - сложно совмещаются в рамках авторского сознания и образуют прихотливую полифонию (многоголосие) точек зрения на происходящее. Так происходит в известном стихотворении «Размышления у парадного подъезда» (1858).
Композиция «Размышлений у парадного подъезда», как известно, трехчастна. Первая часть представляет живую зарисовку будничной уличной сценки: швейцар прогоняет крестьянских просителей от дверей «важного» казенного учреждения. Этот «случайный» факт, словно выхваченный из городской сутолоки, в сюжете стихотворения получает обобщенный, глубоко символический смысл. И все благодаря образу автора-рассказчика. С одной стороны, мы видим собирательный образ чиновничьего Петербурга, одержимого «холопским недугом». С другой - по контрасту возникает собирательный образ другого «недуга», воплощенного в смиренных фигурах народных ходоков: «Допусти»,- говорят с выраженьем надежды и муки». Их портрет, включая и речь, рассказчик дает как бы один на всех. Уже в этой картине просители-«холопы» и просители- «пилигримы» (странники) и сближены, и вместе с тем противопоставлены друг другу Сближены самим фактом человеческой нужды, приведшей их к одному и тому же «парадному подъезду», и разделены сословной спесью и чванством, мешающими увидеть друг в друге «братьев по несчастью».
И лишь взгляд автора, возвышающийся над этой «суетой сует», позволяет обнаружить в ней некий примиряющий смысл. В единый авторский монолог как бы вплетаются голоса всех действующих лиц уличного происшествия. Сначала отчетливо различим гневно-саркастический тон самого автора. Потом в авторское повествование вклиниваются казенные интонации чиновничьего жаргона: «записав свое имя и званье», «убогие лица», «прожектер», «вдовица» и т.п. Потом, с появлением мужиков, слышится спокойно-уважительный голос рассказчика, назвавшего крестьян «деревенские русские люди». Однако этот голос тут же соскальзывает в несколько иной, народно-песенный стилевой регистр: «свесив русые головы», «развязали ко- шли пилигримы», «скудной лепты». Так в исторических песнях и духовных стихах величает сам народ своих «заступников», «калик перехожих», странников. Не успел рассказчик взять свойственную ему «страдальческую» ноту (например, о крестьянах: «говорят с выраженьем надежды и муки»), как она перебивается мещанским выговором швейцара: «гостей оглядел: некрасивы на взгляд!», «армячишка худой», «знать, брели-то долгонько». Такое многоголосие будет свойственно авторской речи до конца стихотворения. Авторское сознание оказывается способно вместить в себя сознание людей разных сословий, что говорит об отзывчивости его души. Он равно скорбит и за «холопский недуг» высокопоставленных просителей, и за оскорбительную угодливость швейцара, и за выражение «надежды и муки» на лицах ходоков. Автор не делит Россию на «крестьянскую» и «остальную». За все болит его сердце. В заветные двери «парадного подъезда» стучится вся Россия, со всем хорошим и плохим, что в ней есть.
Вторая часть - портрет «счастливого» вельможи - контрастно сопоставлена с картиной жизни «несчастных» в первой части. Портрет «владельца роскошных палат» максимально обобщен, что придает контрасту «несчастных» и «счастливых» общечеловеческий, несводимый только к «злобе дня» смысл.
Дело в том, что если несчастье народа - это суровая истина, то «безмятежная аркадская идиллия» жизни вельможи - это иллюзия, старательно внушаемая ему льстецами, а также «дорогой и любимой» семьей, «ждущей смерти» его «с нетерпеньем». А вывод опять-таки напрашивается один: «низы» и «верхи», несчастные и так называемые счастливые, в сущности, глубоко одиноки. Черствость и равнодушие окружающих равно угрожают и тем и другим. «Владелец роскошных палат» испытывает ту же драму непонимания, какую пережили только что прогнанные им странники. Один несчастный грубо отталкивает от себя других таких же несчастных, не понимая, что прогоняет он своих же сочувственников:
Пробудись! Есть еще наслаждение:
Вороти их! в тебе их спасение!
Но счастливые глухи к добру...
Отношение русского народа к страннику - почтительное, граничащее с преклонением перед его подвижничеством. Он и воспринимается не как обыкновенный, а как «божий человек», обидеть которого - грех. Поэтому «владелец роскошных палат» виноват не только перед этими конкретными мужиками, но и перед всей «Русью крещеной» («И сойдешь ты в могилу... герой,/Втихомолку проклятый отчизною...»). И совершает он не какое-то должностное преступление, а преступление против совести, против Бога («Не страшат тебя громы небесные...»).
И вот только теперь, замкнув всю горечь безысходной скорби на «глухих к добру», автор начинает свой знаменитый эпический «плач», венчающий стихотворение. Здесь авторский голос полностью сливается с ритмом народного речитатива. Сотканный из бесконечной цепи анафор, начинающихся с одного и того же «Стонет», этот «плач» эпичен прежде всего потому, что обращен он не только к собственно «народу». Он обращен к Родине: «Родная земля! Назови мне такую обитель...» А значит, и ко всем «пилигримам», и ко всем «владельцам», и... к себе самому.
В «Песне Еремушке» сталкиваются и спорят друг с другом две песни: одну поет няня, другую - "проезжий городской". В песне няни утверждается мораль холопская, лакейская, в песне "проезжего" звучит призыв к революционному делу под лозунгами "братства, равенства и свободы". По какому пути пойдет в будущем Еремушка, судить трудно: стихотворение и открывается, и завершается песней няни о терпении и смирении. Тут скрывается существенное отличие народного поэта Некрасова от его друзей Чернышевского и Добролюбова, которые в этот момент были большими оптимистами относительно возможного народного возмущения.
Лирика Некрасова конца 60-х годов. Именно глубокая вера в народ помогала поэту подвергать народную жизнь суровому и строгому анализу, как, например, в финале стихотворения "Железная дорога" . Поэт никогда не заблуждался относительно ближайших перспектив революционного крестьянского освобождения, но и никогда не впадал при этом в отчаяние:
Вынес достаточно русский народ,
Вынес и эту дорогу железную,
Вынесет все, что Господь ни пошлет!
Вынесет все - и широкую, ясную
Грудью дорогу проложит себе.
Жаль только - жить в эту пору прекрасную
Уж не придется - ни мне, ни тебе.
Так в обстановке жестокой реакции, когда пошатнулась вера в народ у самих его заступников, Некрасов сохранил уверенность в мужестве, духовной стойкости и нравственной красоте русского крестьянина. Вслед за "Морозом" появилась "Орина, мать солдатская" стихотворение, прославляющее материнскую и сыновнюю любовь, которая торжествует не только над ужасами николаевской солдатчины, но и над самой смертью.
Появился "Зеленый Шум" с весенним чувством обновления, "легкого дыхания"; возрождается к жизни спавшая зимой природа, и оттаивает заледеневшее в злых помыслах человеческое сердце. Рожденная крестьянским трудом на земле вера в обновляющую мощь природы, частицей которой является человек, спасала Некрасова и его читателей от полного разочарования в трудные годы торжества в казенной России "барабанов, цепей, топора" ("Надрывается сердце от муки...").
Лирика Некрасова 70-х годов. В позднем творчестве Некрасов-лирик оказывается гораздо более традиционным, литературным поэтом, чем в 60-е годы, ибо теперь он ищет эстетические и этические опоры не столько на путях непосредственного выхода к народной жизни, сколько в обращении к поэтической традиции своих великих предшественников. Обновляются поэтические образы в некрасовской лирике: они становятся более емкими и обобщенными. Происходит своеобразная символизация художественных деталей; от быта поэт стремительно взлетает к широкому художественному обобщению. Так, в стихотворении "Друзьям" деталь из крестьянского обихода - "широкие лапти народные" - приобретает поэтическую многозначность, превращается в образ-символ трудовой крестьянской России:
Вам же - не праздно, друзья благородные,
Жить и в такую могилу сойти,
Чтобы широкие лапти народные
К ней проторили пути...
Народная жизнь в лирике Некрасова 70-х годов изображается по-новому. Если ранее поэт подходил к народу максимально близко, схватывая всю пестроту, все многообразие неповторимых народных характеров, то теперь крестьянский мир в его лирике предстает в предельно обобщенном виде. Такова, например, его "Элегия" , обращенная к юношам:
Пускай нам говорит изменчивая мода,
Что тема старая "страдания народа"
И что поэзия забыть ее должна,
Не верьте, юноши! не стареет она.
Вступительные строки - полемическая отповедь Некрасова распространявшимся в 70-е годы официальным воззрениям, утверждавшим, что реформа 1861 года окончательно решила крестьянский вопрос и направила народную жизнь по пути процветания и свободы. Такая оценка реформы проникала, конечно, и в гимназии. Молодому поколению внушалась мысль, что в настоящее время тема народных страданий себя изжила. И если гимназист читал пушкинскую "Деревню", обличительные ее строки относились в его сознании к отдаленному дореформенному прошлому и никак не связывались с современностью. Некрасов решительно разрушает в "Элегии" такой "безоблачный" взгляд на судьбу крестьянства:
Увы! пока народы
Влачатся в нищете, покорствуя бичам,
Как тощие стада по скошенным лугам,
Оплакивать их рок, служить им будет Муза...
Воскрешая в "Элегии" поэтический мир "Деревни", Некрасов придает и своим, и старым пушкинским стихам непреходящий, вечно живой и актуальный смысл. Опираясь на обобщенные пушкинские образы, Некрасов уходит в "Элегии" от бытовых описаний, от конкретных, детализированных фактов и картин народного горя и нищеты. Цель его стихов другая: ему важно сейчас доказать правоту самого обращения поэта к этой вечной теме. И старая, архаизированная, но освященная самим Пушкиным форма соответствует этой высокой задаче.
Дух Пушкина витает над некрасовской "Элегией" и далее. "Самые задушевные и любимые" стихи поэта - поэтическое завещание, некрасовский вариант "Памятника":
Я лиру посвятил народу своему.
Быть может, я умру неведомый ему,
Но я ему служил - и сердцем я спокоен...
Задание 3. На основе прочитанного ответьте на следующие вопросы.
Каково значение темы народа в лирике Некрасова?
Какие чувства вызывают у поэта мысли о народе?
Какие противоречивые черты отмечает Некрасов в народе?
В чем особенность изображения народа Некрасовым по сравнению с другими писателями?
Самостоятельная работа № 6
Творчество А.К. Толстого
Цели: познакомить с ключевыми фактами жизни и творчества А.К. Толстого; познакомиться с ключевыми стихотворными произведениями поэта.
Задание 1.
Прочитайте материал учебника, посвященный А.К. Толстому. Сопровождайте знакомство с учебным материалом чтением упоминаемых стихотворений.
Литература:
Литература: учебник для студ. ссузов / под ред. Г.А. Обернихиной. – М. : Академия, 2008. – С. 200-204.
Задание 2.
Прочитайте перечисленные ниже стихотворения А.К. Толстого. Выучите одно их них наизусть.
«Двух станов не боец», «Средь шумного бала, случайно…», «То было раннею весной…», «Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре…», «Коль любить, так без рассудку…»
Самостоятельная работа № 7
Функция снов в романе “Преступление и наказание”
Цели: рассмотреть содержание и функцию снов в романе «Преступление и наказание»; проанализировать один из снов, выявив его психологическое и символическое содержание.
Прочитайте теоретический материал, законспектируйте его в тетрадь для самостоятельных работ.
М. М. Бахтин с полным правом утверждает, что во всей европейской литературе нет писателя, в творчестве, которого сны играли бы такую большую роль, как у Достоевского. По Бахтину, в творчестве Достоевского преобладает «кризисная вариация сна», то есть сновидение, приводящее к резкому перелому во внутренней жизни человека, к его перерождению или обновлению. Достоевский считал, что во сне забытые переживания людей всплывают в сферы, подконтрольные сознанию, а потому сновидения героев раскрывают их внутреннюю сущность - ту, которую не хочет замечать их бодрствующий ум. Сны героя выполняют две функции. С одной стороны, он являются средством психологизма и помогают глубже раскрыть противоречивую натуру героя. С другой стороны, сны героев конденсируют ключевые идеи и образы текста. Мотивы, заданные в них, имеют самостоятельное развитие в романе, не зависящее от сознания героя.
Прочитайте указанные фрагменты романа. Кратко (в одном – двух предложениях) изложите содержание снов.
Первый сон – часть 1 , глава V
Второй сон − часть 1 , глава VI
Третий сон – часть 2, глава II
Четвертый сон – часть 3, глава VI
Пятый сон − эпилог, глава II
Соотнесите сон с указанием на его тип (определения представлены в романе или предложены исследователями):
1) бредовые галлюцинации;
2) сон-кошмар;
3) «страшный», «безобразный» сон;
4) пророческий сон, сон-апокалипсис;
5) «странные грёзы».
Ответьте на вопросы к одному из снов (на ваш выбор).
Первый сон
Исследователи выделяют в этом сне четыре группы героев: насильник, жертва, наблюдатели (толпа), заступник. Во сне Раскольников выбирает один из путей. Какие еще роли примерил на себя герой? Как образы сна проявляются в романе?
Материал для наблюдений.
Возвращение Раскольникова после убийства : «Раздевшись и весь дрожа, как загнанная лошадь, он лег на диван, натянул на себя шинель и тотчас же забылся…»
Смерть Катерины Ивановн ы: «Довольно!.. Пора!.. Прощай, горемыка!.. Уездили клячу!.. Надорвала-а-сь! − крикнула она отчаянно и ненавистно и грохнулась головой на подушку».
Характеристика Миколки, взявшего на себя убийство старухи-процентщицы : «А известно ли вам, что он из раскольников, да и не то чтоб из раскольников, а просто сектант; у него в роде бегуны бывали, и сам он еще недавно, целых два года, в деревне, у некоего старца под духовным началом был. Рвение имел, по ночам богу молился, книги старые, "истинные" читал и зачитывался. Петербург на него сильно подействовал, особенно женский пол, ну и вино. Восприимчив-с, и старца, и всё забыл. Знаете ли, Родион Романыч, что значит у иных из них "пострадать?" Это не то чтобы за кого-нибудь, а так просто "пострадать надо"; страдание, значит, принять, а от властей − так тем паче. Так вот, я и подозреваю теперь, что Миколка хочет "страдание принять" или вроде того»
Второй сон
Образы сна Раскольникова отсылают к ряду литературных и культурных символов. Какую судьбу предвещает Раскольникову этот сон?
Материал для наблюдения
Культурные символы
Символика воды связана с тем, что она необходимый питательный компонент всего живого, особенно актуальный для регионов пустыни. В иудаизме с водой традиционно связывается Тора, поскольку она привлекает всех жаждущих, распространяется по всей земле, служит источником жизни, исходит с небес, обновляет душу, очищает ее, течет сверху вниз, превращая простой сосуд в драгоценность, и служит пищей для роста. Таким же образом устанавливались параллели между водой и учением Христа. Воде отводится ключевая роль в обряде христианского крещения. В нем она символизирует обновление, очищение и освящение.
Н.А. Некрасов был признан великим поэтом еще при жизни. Его современники считали его борцом за права всех людей и пламенным патриотом. Некрасов вошел в нашу литературу как истинно народный поэт, поэт-гражданин. Он искренне сочувствовал простому народу, не понаслышке зная трудности его жизни. Все творчество Некрасова посвящено беззаветно любимой родине. Однако эта любовь не ослепляла, она помогала поэту видеть те недостатки, которые не замечались обществом, и бороться за народное счастье.
В творчестве Некрасова освещено множество тем, касающихся жизни простого человека, показано разнообразие типажей. Очень часто главным действующим лицом служит не один человек, а некая группа, сообщество, за которым угадывается весь русский народ. Но есть и отдельные персонажи, заслуживающие внимания. Как бы то ни было, Некрасова всегда привлекала судьба простого человека.
Во многих стихотворениях автор освещает беспомощность и бессилие самых обыкновенных героев – русоволосых деревенских мужиков. Но для лирического героя важна не внешность, и даже не характер, а судьба крестьян. Эта тема прослеживается во многих произведениях, в частности, можно вспомнить "Размышления у парадного подъезда".
Раз я видел, сюда мужики подошли,
Деревенские русские люди,
Помолились на церковь и стали вдали,
Свесив русые головы к груди.
Лирический герой намеренно подчеркивает типичность этих персонажей. На фоне невыраженной индивидуальности героев их судьба, наоборот, целиком завладевает вниманием лирического героя. Он с гневом обличает вельможу, жалеет мужиков. Но не в силах один человек изменить судьбу целого сословия, и лирический герой с бессильной жалостью смотрит вслед несчастным мужикам, оплакивая их судьбу. Конечно, нетрудно угадать отношение автора к затронутой проблеме, Некрасов здесь выступает не столько как обличитель, читателю передается боль автора за народ, ни за что терпящий такие муки.
Народ как главный герой представлен и в стихотворении "Железная дорога". Здесь прослеживаются те же мотивы, что и в предыдущем. Лирический герой размышляет о бедах, постигших строителей дороги, то есть о народе, так как есть четкое указание, что наличием железной дороги пассажиры обязаны не графу и не подрядчику, а именно простым многострадальным людям. Они в точности повторяют судьбу героев "Размышления у парадного подъезда", сходны и описания, однако в железной дороге появляются и новые мотивы, элементы мистицизма:
Чу! восклицанья послышались грозные!
Топот и скрежет зубов.
Тень набежала на стекла морозные…
Что там? Толпа мертвецов!
Народ не безмолвствует, мертвецы восстали и грозно спрашивают, помнят ли живые, чем обязаны им. Но автор намеренно вложил такие слова в уста мертвецов, он подчеркивает, что живые люди никогда не поднимутся на подобное "восстание". По мысли автора, беда простого человека и заключается в том, что он не умеет отстаивать свои права.
В частности, в этом стихотворении появляется конкретный персонаж, один из тех мертвецов, но он показан гораздо ярче. Это работник-белорус. Его образ вводится автором не только для того, чтобы показать лишения, которые терпит народ, хотя и это важно:
Губы бескровные, веки упавшие,
Язвы на тощих руках,
Вечно в воде по колено стоявшие
Ноги опухли; колтун в волосах.
Но больны и изуродованы все мертвецы, главная отличительная черта белоруса – то, что он молчит. Этим автор подчеркивает беспомощность человека, неспособность постоять за себя. И, конечно, главная цель введения этих образов – раскрыть тему народных страданий, судьбы людей.
Вообще, тема судьбы народа является главной в лирике Некрасова. Лирический герой показывает безвыходность положения крестьян. Такая же судьба, как у мужиков, приходивших к вельможе, рабочих, строивших железную дорогу, ждет всех молодых людей. Ярким примером этого служит образ "хлебопашца вольного" из стихотворения "Забытая деревня". Он "угодил в солдаты", а в понимании Некрасова был обречен на страдания до самой смерти. Здесь снова звучит тема безысходности, страданий крестьян.
Особое место в поэзии Некрасова занимает образ женщины. В сознании автора это единый образ, однако некрасовские женщины очень разнообразны и, на первый, взгляд, непохожи друг на друга.
Женская судьба в понимании поэта неотделима от судьбы всего народа. Эта идея подтверждается путем введения двух разных женских образов в стихотворении "Забытая деревня". Это бабушка Ненила и девушка Наташа. Старушка доживает свой век в одиночестве, а Наташа бредит свадьбой, но судьба их одинакова: Ненила умирает, так и не дождавшись барина, и надежды девушки на счастливую семейную жизнь тоже пошли прахом. Наташа повторит судьбу Ненилы, как и многие девушки-крестьянки.
Та же тема затронута и в "Тройке", где главной героиней выступает молодая девушка. Лирический герой и тоскует, и негодует одновременно, как и лирический герой "Забытой деревни". Как и Наташу, девушку ждут отнюдь не радужные перспективы.
И в лице твоем, полном движенья,
Полном жизни, – появится вдруг
Выраженье тупого терпенья
И бессмысленный, вечный испуг.
Конечно, центральное место в лирике Некрасова занимает образ женщины-страдалицы, но это образ реальный, а особенно интересен образ страдающей музы в воплощении молодой крестьянки. Она молчит под пыткой, автор вводит здесь тему поэзии, которая стерпит все за правду.
Ни звука из ее груди,
Лишь бич свистел, играя…
Все эти интересные образы получили новое воплощение в поэме "Кому на Руси жить хорошо?". Это и сами мужики, ищущие счастливого, и молодые люди, и девушки, и страдающие женщины. Но наряду с ними появляются и новые образы.
Мужик-весельчак, Яким Нагой, поражает своей жизнерадостностью, а богатырь Савелий – мудростью, не свойственной остальным.
Но, конечно, центральным образом поэмы можно считать Гришу Добросклонова. Он вобрал в себя все черты образов лирики Некрасова. Лирический герой представляет его богатырем, спасителем России. Это скорее фольклорный образ. Поэма не закончена, и впоследствии автор, видимо, хотел представить нового героя, однако образ Гриши все равно не теряет от этого своей привлекательности, читатель верит, что он идеальный человек.
Поэзия Н.А. Некрасова очень разнообразна, автор представляет на суд читателей множество интересных характеров. Однако ключевое место в творчестве поэта занимает образ народа, народа, которому он служил всю жизнь.
Называя Некрасова народным поэтом, исследователи раскрывают глубокий смысл этого определения. «Некрасов - народный поэт, - справедливо утверждает Н.Н. Скатов, - не только потому, что он говорил о народе, но потому, что им говорил народ. Отсюда все его особенности: герои, темы, образы, ритмы» .
Одно из открытий Некрасова, оказавшееся столь значимым и для поэтов-современников, и для последующих поэтических поколений, - это многогеройность его поэзии. Наряду с лирическим героем, лирическим «я» Некрасова в его поэзии предстали перед читателями люди с разными характерами и судьбами. Поэт открыл для читателей новый мир - сложный, противоречивый мир русской жизни, позволил заглянуть в душу народа, в сокровенные уголки сердца крестьян, мелких чиновников, городских бедняков: они заговорили в его стихотворениях о своей любви и своей беде, своих надеждах и своих страданиях.
Исследователи объясняют острый интерес писателя к другому человеку, стремление открыть читателю душу и сердце множества людей «чувством социальности». «Для внутреннего облика автора в лирике Некрасова чувство социальности - одно из самых определяющих, - пишет Б.О. Корман. - Лирический мир автора необыкновенно раздвинулся. Человек из народа, отличный от автора, вошел в его сознание и врос в его душу. В этой живой, страстной заинтересованности в чужой судьбе, в этой устремленности лирического чувства не только на себя, но и на другого - на человека из народа - заключается новое качество лиризма поэзии Некрасова <...>».
Одно из первых таких стихотворений-исповедей - «В дороге» (1845). Обратившись к сюжету, достаточно популярному в русской литературе, - исповеди ямщика, рассказывающего о несчастной любви, Некрасов нашел свои - новые, особенные аспекты в этой драматической теме. Трагическая история любви ямщика, как зеркало, отразила трагедию русской жизни. Очень точно сказал один из современников Некрасова - поэт и критик Аполлон Григорьев, что стихотворение Некрасова «совместило, сжало в одну поэтическую форму целую эпоху прошедшего» и, «как всякое могучее произведение, забрасывает сети и в будущее».
При всей особенности судеб героев - ямщика и его жены Груши, они не исключительны: само время, с характерными для России социально-нравственными отношениями, встает за их судьбами. Взятая в господский дом «холопка» - девочка Груша - была «выучена» вместе с барышней «всем дворянским манерам и штукам». Воспитанная вместе с дочерью помещика, крестьянская девочка не только научилась играть на органе, читать, не только одевалась иначе, чем крестьянские девочки - «сарафанницы», но и обрела иные желания и стремления, иные мысли и чувства. Выгнанная после смерти барина его наследником в деревню и насильно выданная за крепостного, Груша не может привыкнуть к этой жизни. Не лень, но отсутствие трудовых навыков, которые крестьянские дети обретают постепенно, с раннего возраста, делают для нее непосильной любую работу:
Ни косить, ни ходить за коровой!..
Грех сказать, чтоб ленива была,
Да, вишь, дело в руках не спорилось!
Как дрова или воду несла,
Как на барщину шла - становилось
Инда жалко подчас... да куды! -
Не утешишь ее и обновкой:
То натерли ей ноги коты,
То, слышь, ей в сарафане неловко <...>
Годы горя и мучений вместил в себя этот короткий рассказ. Но трагедию молодой женщины усиливает ее одиночество, непонимание ее близкими. «На патрет все какой-то глядит / Да читает какую-то книжку» - эти слова ямщика о своей жене открывают сложные человеческие отношения: неспособность, невозможность понимания между людьми, воспитанными в разных условиях, жившими, по сути, в разных мирах. То, что мужу кажется ненужной причудой: чтение книги или забота о маленьком сынишке, для его жены - потребность, без которой нельзя жить, с которой невозможно расстаться. «Белоличкой» и «белоручкой» Грушу сделало воспитание. И читатель вместе с рассказчиком, сочувствуя горестной судьбе его жены, мог бы сказать: «Погубили ее господа, / А была бы бабенка лихая!» Но, вслушиваясь в горестно-простодушный рассказ ямщика о «злодейке-жене», в рассказ, в котором сочувствие соединяется с жалобами на собственную долю и с равнодушием, непониманием, читатель суть истории понимает иначе, чем рассказчик. Не только прихоть помещиков погубила молодую женщину, но и близкие ее - без вины, но виноваты. А главное, погубила Грушу и ее семейное счастье сама непосильная крестьянская жизнь, которая человека превращает только в работника, убивая в нем все иные желания:
Слышь, как щепка худа и бледна,
Ходит, тоись, совсем через силу,
В день двух ложек не съест толокна -
Чай, свалим через месяц в могилу…
А с чего?.. Видит Бог, не томил
Я ее безустанной работой...
Одевал и кормил, без пути не бранил,
Уважал, тоись, вот как, с охотой…
А, слышь, бить - так почти не бивал,
Разве только под пьяную руку...
Но, в сущности, не менее трагичной предстает и судьба мужа, которого насильно женили на «белоручке» Груше:
Как на грех, девятнадцатый год
Мне в ту пору случись... посадили
На тягло - да на ней и женили...
В этом произведении впервые зазвучала самая трагическая некрасовская тема: тема женской судьбы. Было бы неверно говорить, что в лирике поэта трагедия связана только с судьбой крестьянки. В стихотворениях Некрасова свою трагедию переживают и дочери чиновников и помещиков («Дешевая покупка»), и богатые и знатные хозяйки салонов («Княгиня»). Одна из самых трагичных - судьба матери лирического героя («Затворница», «Из поэмы: «Мать» (Отрывки)»). Можно предположить, что именно ее судьба и определила во многом трагическое восприятие женской доли в творчестве Некрасова.
Множество женских характеров, женских судеб предстает в лирике Некрасова. Но есть в этих драмах какое-то сходство. Воспитанная ли в богатой семье, или родившаяся в семье крепостного, женщина обречена на несчастливую судьбу. Недолгая любовь быстро сменяется охлаждением и равнодушием, отчетливым сознанием разности характеров, горьким разочарованием в избраннике. Героини Некрасова - нежные и любящие, крестьянки и дворянки, становятся рабынями и жертвами мужа-деспота или мужа-привередника. В одном из последних произведений поэт скажет:
Но я всю жизнь за женщину страдаю.
К свободе ей заказаны пути;
Позорный плен, весь ужас женской доли,
Ей для борьбы оставил мало сил <...>
Эти слова относятся ко всем некрасовским современницам. Но социальное бесправие крестьянки делало «ужас женской доли» еще более печальным и тягостным. Рассказывая о судьбе женщины-крестьянки, поэт не оставляет никакой иллюзии читателю на счастливое изменение в ее жизни. Голос рассказчика всегда звучит сурово и непреклонно. Так, размышляя о возможной судьбе красивой крестьянской девушки в стихотворении «Тройка» (1846), Некрасов рисует разные картины ее будущей жизни, но все они по-своему трагичны. Описывая красоту «чернобровой дикарки» в начале стихотворения, автор знает: красота не может принести ей счастья. Крестьянскую красавицу ждут два пути: стать недолгой прихотью «старика» или «юноши» или законной женой «неряхи мужика»:
Взгляд один чернобровой дикарки,
Полный чар, зажигающих кровь,
Старика разорит на подарки,
В сердце юноши кинет любовь.
Поживешь и попразднуешь вволю,
Будет жизнь и полна и легка...
Да не то тебе пало на долю:
За неряху пойдешь мужика.
В этом размышлении нет антитезы: счастливая - несчастливая доля. Несомненно, горькая ирония звучит в авторских словах о «легкой» доле содержанки. Но судьба замужней женщины представляется не менее трагичной. Крестьянская доля, тяжелый труд, злоба ближних - изуродуют женщину и физически и нравственно. Символом безрадостной доли - жизни, исполненной тяжелой работы и лишенной счастья, становится в стихотворении образ «сна непробудного». Отчетливый контраст между юной героиней, чье лицо «полно жизни», «полно движенья», и ее будущей жизнью-сном, жизнью без жизни возникает в авторском размышлении:
Завязавши под мышки передник,
Перетянешь уродливо грудь,
Будет бить тебя муж-привередник,
И свекровь в три погибели гнуть.
От работы и черной и трудной
Отцветешь, не успевши расцвесть,
Погрузишься ты в сон непробудный,
Будешь няньчить, работать и есть.
И в лице твоем, полном движенья,
Полном жизни, - появится вдруг
Выраженье тупого терпенья
И бессмысленный, вечный испуг.
Включение в авторское размышление образов и мотивов из народных песен о доле замужней женщины (злая свекровь, муж-привередник) делают его зримее, убедительнее: не об одной загубленной жизни скорбит поэт, - это плач по русской крестьянке. Характерно, что, начиная стихотворение вопросом, обращенным к крестьянской девушке: «Что ты жадно глядишь на дорогу?», Некрасов заканчивает его тоже обращением, в котором звучит не вопрос, а утверждение, недоброе пророчество: «Не гляди же с тоской на дорогу / И за тройкой вослед не спеши <...> / Не нагнать тебе бешеной тройки <...>». Тройка, бешено мчащаяся по дороге, в этом стихотворении выступает символом жизни, полной, насыщенной, яркой, но недоступной крестьянской красавице. Она с рождения обречена на «тяжелый путь» или на «сон непробудный» - жизнь без жизни.
Одна из самых драматических тем в лирике Некрасова - тема матери . Наверное, никто из русских поэтов не сказал столько проникновенных, задушевных слов о материнской доле, как Некрасов. Но воспел он не радость материнства, а «великую печаль» - трагедию матерей, потерявших сыновей на войне, на военной службе, на охоте, показал весь ужас одинокой старости. Каждая такая история, поведанная Некрасовым, а чаще всего рассказанная самой матерью, - предстает не как трагедия одной семьи, а становится воплощением всеобщей беды, общей женской судьбы.
Не случайно первоначальное название стихотворения «Горе старой Орины» поэт заменяет иным - «Орина, мать солдатская», тем самым придавая рассказу о погубленном в солдатчине богатыре Иванушке и горю его матери необычайную широту обобщения: все матери солдатские плачут вместе со старой Ориной.
Известно, как Некрасов работал над этим стихотворением: по воспоминаниям сестры поэта, Некрасов «несколько раз делал крюк, чтобы поговорить» с несчастной матерью, «а то боялся сфальшивить». Но «фальшь» была бы страшна не только в «плаче» Орины. Характерно, что стихотворение - двухголосно, это диалог: в плач старой Орины вплетается еще один голос - рассказчика, вопрошающего, сочувствующего и плачущего вместе с ней. Эти голоса разных людей, с разными судьбами, разного социального происхождения, звучат поразительно одинаково, в унисон:
Что насупилась ты, кумушка!
Не о смерти ли задумалась?
Брось! Пустая это думушка!
Посетила ли кручинушка?
Молви - может, и размыкаю.» -
И поведала Оринушка
Мне печаль свою великую.
Мало слов, а горя реченька,
Горя реченька бездонная!..
Но столь же очевидна их близость и народному плачу. Они кажутся продолжением тех слов из народной песни, которую Некрасов взял эпиграфом: «День-деньской моя печальница, / В ночь - ночная богомолица, / Векова моя сухотница».
Орина рассказывает о последних днях жизни сына Иванушки, но отдельные детали, отрывочные воспоминания о юности Иванушки позволяют вместить в этот рассказ всю недолгую жизнь молодого крестьянина. Призванный в солдаты, красавец и богатырь возвращается через восемь лет умирать в родной дом. Красота Иванушки и его богатырская сила, поразившая даже генерала, еще более подчеркивают весь трагизм разрушенной жизни семьи: не на радость Иванушке и Орине его красота, не на счастье - его богатырская сила. С достоинством и мужеством принимает герой мысль о неизбежной смерти: величие страдания предстает в описании его последних дней:
Не любил, сударь, рассказывать
Он про жизнь свою военную,
Грех мирянам-то показывать
Душу - Богу обреченную! <...>
Немота перед кончиною
Подобает христианину.
Знает Бог, какие тягости
Сокрушили силу Ванину!
Я узнать не добивалася.
Никого не осуждаючи,
Он одни слова утешные
Говорил мне умираючи.
Тихо по двору похаживал
Да постукивал топориком,
Избу ветхую облаживал,
Огород обнес забориком <...>
Печальной песней-плачем звучит рассказ матери о прощании Иванушки с солнцем красным, домом, «скотинкою», «полянушкой». Солдатская служба, те восемь лет, что и сломали богатырскую силу Иванушки, предстают только в описании беспамятства героя, в переданных матерью отрывистых словах бредящего перед смертью героя. Но за этим кратким рассказом - годы суровой муштры и бесчеловечного обращения с солдатом:
Все ему перед кончиною
Служба эта представлялася.
Ходит, чистит амуницию,
Набелил ремни солдатские,
Языком играл сигналики,
Песни пел - такие хватские!
Артикул ружьем выкидывал
Так, что весь домишка вздрагивал;
Как журавль стоял на ноженьке
На одной - носок вытягивал.
Вдруг метнулся... смотрит жалобно...
Повалился - плачет, кается,
Крикнул: «Ваше благородие!
Ваше!..» Вижу, задыхается.
Ни рассказ-воспоминание самого Иванушки, ни авторские описания солдатских будней не обрели бы такой поразительной достоверности, как отрывистые слова умирающего. Но, правдиво повествуя о страшной судьбе сына, Орина и сама, как ее сын-богатырь, не скажет слова осуждения. Народное терпение - особая тема для Некрасова. Это и предмет восхищения («В том богатырство русское», - скажет потом о терпении Савелий, богатырь святорусский), и источник горьких писательских мыслей, но и основа для надежды на лучшее будущее народа.
Тема будущего народа - одна из важнейших для Некрасова. Правда, поэт менее всего был склонен утешать своих читателей противопоставлением печального настоящего и утопических картин счастливого будущего народа. Подобно Ф.М. Достоевскому, он видел органическую связь между судьбой народа и его характером. Счастливое будущее не может прийти только само по себе, только благодаря внешним усилиям отдельных людей, источник его - и народная душа, народный характер, совестливость, трудолюбие и удивительное терпение русского народа. Во многих произведениях Некрасова появляется образ народной души-почвы, «почвы доброй» и жаждущей лишь сеятеля, что бросит семена «разумного, доброго, вечного». Характер народа и его судьба - этой теме посвящены два известных некрасовских произведения - стихотворения «Размышление у парадного подъезда» и поэма «Железная дорога».
