Тургенев рассказ смерть читать. Иван тургенев - смерть
Тема смерти звучит в большинстве прозаических произведений замечательного русского писателя Ивана Тургенева , в том числе и в рассказе «Смерть». В нем писатель выступает в роли наблюдателя и повествователя, реалистично описывающего предсмертное состояние героев и сам момент смерти.
При вырубке дубового и ясеневого леса погибает подрядчик Максим, от чахотки умирает учитель Сорокоумов, уходит в мир иной старушка-помещица, мельник, страдающий грыжей, покидает больницу, осознав всю безнадежность своего положения.
Представители разных социальных слоев перед лицом смерти ведут себя спокойно и достойно, просят прощения у окружающих, дают распоряжения по устройству дел. Последние слова и последние действия умирающих исполнены заботой о своих близких.
В результате своих наблюдений за таким таинственным явлением, как смерть, Тургенев делает вывод о том, как же удивительно умеют умирают русские люди.
Так же достойно, как его литературные герои, встретил смерть и сам Иван Сергеевич, хотя рак позвоночника причинял ему невыносимые страдания. Это печальное событие произошло во Франции в 1883 году. Перед смертью великий писатель почему-то отказался причаститься.
Картинка или рисунок Смерть
Другие пересказы для читательского дневника
- Краткое содержание Пенсне Осоргин
- Краткое содержание Погодин Тишина
История повествования ведётся в военное время. Главным героем произведения, является Сергей Вохмистров. После окончания войны герой возвращается в свой родной дом. Его приезд наполнен
- Краткое содержание Пушкин Сказка о попе и его работнике Балде
В «Сказке о попе и его работнике Балде» повествуется о том, как поп, с большим животом и лоснящимися щеками, пришел в солнечный, торговый день на базар, чтобы поискать себе работника
- Краткое содержание Ночь Казакова
Рассказчик, желая попасть на утиные озера к рассвету, чтобы поохотиться на уток, в ночь отправился через лес. Вдруг он услышал далёкие голоса, а затем увидел и костёр
Иван Сергеевич Тургенев
У меня есть сосед, молодой хозяин и молодой охотник. В одно прекрасное июльское утро заехал я к нему верхом с предложением отправиться вместе на тетеревов. Он согласился. «Только, - говорит, - поедемте по моим мелочам, к Зуше; я кстати посмотрю Чаплыгино; вы знаете, мой дубовый лес? У меня его рубят». - «Поедемте». Он велел оседлать лошадь, надел зеленый сюртучок с бронзовыми пуговицами, изображавшими кабаньи головы, вышитый гарусом ягдташ, серебряную флягу, накинул на плечо новенькое французское ружье, не без удовольствия повертелся перед зеркалом и кликнул свою собаку Эсперанс, подаренную ему кузиной, старой девицей с отличным сердцем, но без волос. Мы отправились. Мой сосед взял с собою десятского Архипа, толстого и приземистого мужика с четвероугольным лицом и допотопно развитыми скулами, да недавно нанятого управителя из остзейских губерний, юношу лет девятнадцати, худого, белокурого, подслеповатого, со свислыми плечами и длинной шеей, г. Готдиба фон-дер-Кока. Мой сосед сам недавно вступил во владение имением. Оно досталось ему в наследство от тетки, статской советницы Кардон-Катаевой, необыкновенно толстой женщины, которая, даже лежа в постеле, продолжительно и жалобно кряхтела. Мы въехали в «мелоча». «Вы меня здесь подождите на полянке», - промолвил Ардалион Михайлыч (мой сосед), обратившись к своим спутникам. Немец поклонился, слез с лошади, достал из кармана книжку, кажется, роман Иоганны Шопенгауэр, и присел под кустик; Архип остался на солнце и в течение часа не шевельнулся. Мы покружили по кустам и не нашли ни одного выводка. Ардалион Михайлыч объявил, что он намерен отправиться в лес. Мне самому в тот день что-то не верилось в успех охоты: я тоже поплелся вслед за ним. Мы вернулись на полянку. Немец заметил страницу, встал, положил кишу в карман и сел, не без труда, на свою куцую, бракованную кобылу, которая визжала и подбрыкивала от малейшего прикосновения; Архип встрепенулся, задергал разом обоими поводьями, заболтал ногами и сдвинул наконец с места свою ошеломленную и придавленную лошаденку. Мы поехали.
Лес Ардалиона Михайлыча с детства был мне знаком. Вместе с моим французским гувернером m-r Desire Fleury, добрейшим человеком (который, впрочем, чуть было навсегда не испортил моего здоровья, заставляя меня по вечерам пить лекарство Леруа), часто хаживал я в Чаплыгино. Весь этот лес состоял из каких-нибудь двух- или трехсот огромных дубов и ясеней. Их статные, могучие стволы великолепно чернели на золотисто-прозрачной зелени орешников и рябин; поднимаясь выше, стройно рисовались на ясной лазури и там уже раскидывали шатром свои широкие узловатые сучья; ястреба, кобчики, пустельги со свистом носились над неподвижными верхушками, пестрые дятлы крепко стучали по толстой коре; звучный напев черного дрозда внезапно раздавался в густой листве вслед за переливчатым криком иволги; внизу, в кустах, чирикали и пели малиновки, чижи и пеночки; зяблики проворно бегали по дорожкам; беляк прокрадывался вдоль опушки, осторожно «костыляя»; красно-бурая белка резво прыгала от дерева к дереву и вдруг садилась, поднявши хвост над головой. В траве, около высоких муравейников, под легкой тенью вырезных красивых листьев папоротника, цвели фиалки и ландыши, росли сыроежки, волнянки, грузди, дубовики, красные мухоморы; на лужайках, между широкими кустами, алела земляника… А что за тень в лесу была! В самый жар, в полдень - ночь настоящая: тишина, запах, свежесть… Весело проводил я время в Чаплыгине, и оттого, признаюсь, не без грустного чувства въехал я теперь в слишком знакомый мне лес. Губительная, бесснежная зима 40-го года не пощадила старых моих друзей - дубов и ясеней; засохшие, обнаженные, кое-где покрытые чахоточной зеленью, печально высились они над молодой рощей, которая «сменила их, не заменив». Иные, еще обросшие листьями внизу, словно с упреком и отчаянием поднимали кверху свои безжизненные, обломанные ветви; у других из листвы, еще довольно густой, хотя не обильной, не избыточной по-прежнему, торчали толстые, сухие, мертвые сучья; с иных уже кора долой спадала; иные наконец вовсе повалились и гнили, словно трупы, на земле. Кто бы мог это предвидеть - тени, в Чаплыгине тени нигде нельзя было найти! Что, думал я, глядя на умирающие деревья: чай, стыдно и горько вам?.. Вспомнился мне Кольцов:
Где ж девалася
Речь высокая,
Сила гордая,
Доблесть царская?
Где ж теперь твоя
Мочь зеленая?..
Как же это, Ардалион Михайлыч, - начал я, - отчего ж эти деревья на другой же год не срубили? Ведь за них теперь против прежнего десятой доли не дадут.
Он только плечами пожал.
Спросили бы тетушку, - а купцы приходили, деньги приносили, приставали.
Mein Gott! Mein Gott! - восклицал на каждом шагу фон-дер-Кок. - Што са шалость! што са шалость!
Какая шалость? - с улыбкой заметил мой сосед.
То ист как шалко, я спасать хотеллл. (Известно, что все немцы, одолевшие наконец нашу букву «люди», удивительно на нее напирают.)
Особенно возбуждали его сожаление лежавшие на земле дубы - и действительно: иной бы мельник дорого за них заплатил. Зато десятский Архип сохранял спокойствие невозмутимое и не горевал нисколько; напротив, он даже не без удовольствия через них перескакивал и кнутиком по ним постегивал.
Мы пробирались на место рубки, как вдруг, вслед за шумом упавшего дерева, раздался крик и говор, и через несколько мгновений нам навстречу из чащи выскочил молодой мужик, бледный и растрепанный.
Что такое? куда ты бежишь? - спросил его Ардалион Михайлыч.
Он тотчас остановился.
Ах батюшка, Ардалион Михайлыч, беда! Что такое?
Максима, батюшка, деревом пришибло.
Каким это образом?.. Подрядчика Максима?
Подрядчика, батюшка. Стали мы ясень рубить, а он стоит да смотрит… Стоял, стоял, да и пойди за водой к колодцу: слышь, пить захотелось. Как вдруг ясень затрещит да прямо на него. Мы кричим ему: беги, беги, беги… Ему бы в сторону броситься, а он возьми да прямо и побеги… заробел, знать. Ясень-то его верхними сучьями и накрыл. И отчего так скоро повалился, - Господь его знает… Разве сердцевина гнила была.
Ну, и убило Максима?
Убило, батюшка.
До смерти?
Нет, батюшка, еще жив, - да что: ноги и руки ему перешибло. Я вот за Селиверстычем бежал, за лекарем.
Ардалион Михайлыч приказал десятскому скакать в деревню за Селиверстычем, а сам крупной рысью поехал вперед на осечки… Я за ним.
Мы нашли бедного Максима на земле. Человек десять мужиков стояло около него. Мы слезли с лошадей. Он почти не стонал, изредка раскрывал и расширял глаза, словно с удивлением глядел кругом и покусывал посиневшие губы… Подбородок у него дрожал, волосы прилипли ко лбу, грудь поднималась неровно: он умирал. Легкая тень молодой липы тихо скользила по его лицу.
Мы нагнулись к нему. Он узнал Ардалиона Михайлыча.
Батюшка, - заговорил он едва внятно, - за попом… послать… прикажите… Господь… меня наказал… ноги, руки, все перебито… сегодня… воскресенье… а я… а я… вот… ребят-то не распустил.
Он помолчал. Дыханье ему спирало.
Да деньги мои… жене… жене дайте… за вычетом… вот Онисим знает… кому я… что должен…
Мы за лекарем послали, Максим, - заговорил мой сосед, - может быть, ты еще и не умрешь.
Он раскрыл было глаза и с усилием поднял брови и веки.
Нет, умру. Вот… вот подступает, вот она, вот… Простите мне, ребята, коли в чем…
Бог тебя простит, Максим Андреич, - глухо заговорили мужики в один голос и шапки сняли, - прости ты нас.
Он вдруг отчаянно потряс головой, тоскливо выпятил грудь и опустился опять.
Нельзя же ему, однако, тут умирать, - воскликнул Ардалион Михайлыч, - ребята, давайте-ка вон с телеги рогожку, снесемте его в больницу.
Человека два бросились к телеге.
Я у Ефима… сычовского… - залепетал умирающий, - лошадь вчера купил… задаток дал… так лошадь-то моя… жене ее… тоже…
Стали его класть на рогожу… Он затрепетал весь, как застреленная птица, выпрямился.
Умер, - пробормотали мужики.
Мы молча сели на лошадей и отъехали.
Смерть бедного Максима заставила меня призадуматься. Удивительно умирает русский мужик! Состоянье его перед кончиной нельзя назвать ни равнодушием, ни тупостью; он умирает, словно обряд совершает: холодно и просто.
Несколько лет тому назад у другого моего соседа в деревне мужик в овине обгорел. (Он так бы и остался в овине, да заезжий мещанин его полуживого вытащил: окунулся в кадку с водой, да с разбега и вышиб дверь под пылавшим навесом.) Я зашел к нему в избу. Темно в избе, душно, дымно. Спрашиваю: где больной? «А вон, батюшка, на лежанке», - отвечает мне нараспев подгорюнившаяся баба. Подхожу - лежит мужик, тулупом покрылся, дышит тяжко. «Что, как ты себя чувствуешь?» Завозился больной на печи, подняться хочет, а весь в ранах, при смерти. «Лежи, лежи, лежи… Ну, что? как?» - «Вестимо, плохо», - говорит. «Больно тебе?» Молчит. «Не нужно ли чего?» Молчит. «Не прислать ли тебе чаю, что ли?» - «Не надо». Я отошел от него, присел на лавку. Сижу четверть часа, сижу полчаса - гробовое молчание в избе. В углу, за столом под образами, прячется девочка лет пяти, хлеб ест. Мать изредка грозится на нее. В сенях ходят, стучат, разговаривают: братнина жена капусту рубит. «А, Аксинья!» - проговорил наконец больной. «Чего?» - «Квасу дай». Подала ему Аксинья квасу. Опять молчанье. Спрашиваю шепотом: «Причастили его?» - «Причастили». Ну, стало быть, и все в порядке: ждет смерти, да и только. Я не вытерпел и вышел…
/ / «Записки охотника»
Дата создания: 1847-1851.
Жанр: цикл очерков
Тема: Картина помещичьей и крестьянской жизни провинциальной России.
Идея: Духовная высота простого русского народа (крепостных крестьян) и оскудение нравственного состояния поместного дворянства.
Проблематика: Неправомерность крепостного права.
«Хорь и Калиныч»
Основные герои:
Хорь, крепостной мужик; Калиныч - его друг, тоже крепостной.
Сюжет. Тургенев описывает двух совершенно разных людей, между которыми странным образом установилась большая дружба. Хорь отличается практичностью и скопидомством, Калиныч же - неприспособленный к жизни деревенский романтик, который не имеет даже своего жилья. Автор описывает достоинства того и другого.
«Ермолай и мельничиха»
Основные герои:
Ермолай, бродяга-охотник; Арина, жена мельника.
Сюжет. Автор представляет читателям охотника Ермолая, который часто сопровождал его на охоте. Однажды они заночевали у мельницы, к их костру подошла знакомая с Ермолаем Арина, бывшая замужем за мельником. Писатель вступил с ней в разговор и скоро понял, что она была горничной жены графа Зверкова, от которого он знал историю Арины. Графиня Зверкова положила за правило держать в услужении только незамужних девушек, дабы заботы о детях не отвлекали от заботы о барыне. Арина же осмелилась полюбить лакея Петра и просить позволения выйти замуж. Было отказано. В итоге она забеременела, была с позором изгнана в деревню, разлучена с Петром, который с горя ушел в солдаты. Ребенок ее скоро умер. Арину из крепости выкупил богатый мельник и женился на ней. Однако здоровье ее было подорвано пережитым.
«Малиновая вода»
Основные герои:
Михайло Савельев, бывший дворецкий; Влас, пожилой мужик.
Сюжет. Малиновой водой называется родник, возле которого расположился на отдых Тургенев. На привале ему встретился Михайло Савельев, бывший когда-то дворецким у известного на всю округу своими гуляниями его сиятельства Петра Ильича. Старик вспоминает былые развлечения графа. На середине повествования к роднику подошел пожилой крестьянин Влас. Он пешим ходом следует от самой Москвы. В Москву он ходил с просьбой к барину уменьшить оброк с него, так как он потерял сына-кормильца. Барин же, сын графа Петра Ильича, отказал Власу и выгнал его вон.
«Уездный лекарь
Основные герои:
Трифон, врач; Александра, его пациентка.
Сюжет. Тургенев познакомился в гостинице с уездным доктором, который поведал ему странную историю, приключившуюся с ним. Будучи вызван к пациентке, мечущейся в предсмертной горячке, он увлекся ей, так как она была молода, красива и образованна. Александра, понимая, что умирает, всю свою нерастраченную страсть обратила на внешне неказистого доктора, поскольку других мужчин рядом не было. Три ночи Трифон провел с умирающей красавицей, она вручила ему кольцо в знак обручения, о чем известила свою мать. Кольцо он сохранил, но женился на богатой купчихе, злой и некрасивой.
«Мой сосед Радилов
Основные герои:
Радилов, помещик; Ольга, его свояченица.
Сюжет. Как-то на охоте Тургенев случайно оказался в саду помещика Радилова. Состоялось знакомство, Тургенев приглашен в дом, Радилов знакомит его со своими домочадцами: старенькой матерью, спившимся Федором Михеичем, живущим у Радилова из милости, и сестрой жены Ольгой, молодой привлекательной девушкой. Радилов радушный хозяин, старательно развлекает гостя, но заметно, что он в сущности ко всему равнодушен и чем-то угнетен. Вскоре выясняется, что он сражен недавней смертью любимой жены. Тургенев старается ободрить его надеждой на счастливые перемены. Радилов в ответ оживленно говорит о том, что нужно только решиться на них... Через две недели становится известно, что Радилов, оставив мать и поместье на произвол судьбы, уехал куда-то с Ольгой.
«Однодворец Овсянников
Основные герои:
Овсянников, мелкий помещик.
Сюжет. Тургенев излагает свои беседы с однодворцем Овсянниковы, ведущим полукрестьянский образ жизни. Овсянников умен и рассудителен. Он сопоставляет современность с екатерининской эпохой и находит, что, несмотря на больший произвол, жить в старину было спокойнее. Овсянников критикует современных дворян за бесплодные разглагольствования, за неумение применить идеи в реальности. Либерально настроенные дворяне произносят прекраснодушные речи, но, когда требуется от них для общей пользы ничтожный участок земли, они его ни за что не уступят.
Отзыв о произведении. В «Записках охотника» великолепно описана природа, образы интересны, выразительны. Хотя это и очерковая проза, сюжеты из жизни выбраны так, что не уступают художественному вымыслу.
Замечателен рассказ «Смерть», где автор изобразил, как умирает русский человек. Он встречает смерть спокойно и просто, без внутренней борьбы, тревог и колебаний, без отчаяния и страха. В этом сказывается здоровая цельность, простота и правдивость русской души. Умирает подрядчик Максим, пришибленный деревом. - Батюшка, заговорил он едва внятно (обращаясь к наклонившемуся к нему помещику): - за попом … послать … прикажите … Господь меня наказал … ноги, руки, все перебито. Он молчал. Дыханье ему спирало.
- Да деньги мои жене дайте … за вычетом … вот, Онисим знает … кому я … что должен. - Простите мне, ребята, коли в чем … – Бог тебя простит, Максим Андреич, глухо заговорили мужики: прости и ты нас.
Столько же самообладания, если не более, выказывает мельник, приехавший смертельно больной к фельдшеру полечиться. Когда он узнает безнадежность своего положения, он не хочет оставаться в больнице, а едет домой распорядиться и дела устроить. «Ну, прощайте, Капитон Тимофеич (говорит он фельдшеру, не слушаясь убеждений того
остаться): «не поминайте лихом, да сироток не забывайте, коли что». На четвертый день он умер». Так умирают простые русские люди, мужики. Но замечательно, что в рассказе «Смерть» автор рассказывает о подобном же спокойном отношении к кончине и людей барской и интеллигентной среды - старушки помещицы, недоучившегося студента Авенира Сорокоумова. Старушка хотела сама заплатить священнику за свою отходную и, приложившись к поданному им кресту, засунула было руку под подушку, чтобы достать приготовленный там целковый, да не успела «и испустила последний вздох». Бедняк учитель Сорокоумов, больной чахоткой и зная о близкой смерти, «не вздыхал, не сокрушался, даже ни разу не намекнул на свое положение» … Тургенев рассказывает, что когда он посетил его, то бедняк, «собравшись с силами, заговорил о Москве, о товарищах, о Пушкине, о театре, о русской литературе; вспоминал наши пирушки, жаркие прения нашего кружка, с сожалением произнес имена двух-трех умерших приятелей».
Он даже шутил перед смертью, даже высказал довольство своей судьбой, забыв, по сердечной доброте, как неприглядна была его жизнь в доме тяжелого шутника помещика Гура Крупянникова, детей которого Фору и Зезу учил он русской грамоте. - Все бы ничего (сказал он своему собеседнику после мучительного приступа кашля) … кабы трубочку выкурить позволили - прибавил он, лукаво подмигнув глазом. Слава Богу, пожил довольно; с хорошими людьми знался … » Одинаковое отношение к смерти и простого мужика и образованного человека свидетельствует, по указанию Тургенева, что в русском обществе живы народные начала, что нету нас на Руси страшной внутренней розни между простым народом и культурными его слоями, по крайней мере, тем из них, который стоит ближе к народу, живет в деревне, или сочувствует народному быту, народной нужде.
Замечателен рассказ «Смерть», где автор изобразил, как умирает русский человек. Он встречает смерть спокойно и просто, без внутренней борьбы, тревог и колебаний, без отчаяния и страха. В этом сказывается здоровая цельность, простота и правдивость русской души. Умирает подрядчик Максим, пришибленный деревом. — Батюшка, заговорил он едва внятно (обращаясь к наклонившемуся к нему помещику): — за попом … послать … прикажите … Господь меня наказал … ноги, руки, все перебито. Он молчал. Дыханье ему спирало.
— Да деньги мои жене дайте … за вычетом … вот, Онисим знает … кому я … что должен. — Простите мне, ребята, коли в чем … – Бог тебя простит, Максим Андреич, глухо заговорили мужики: прости и ты нас.
Столько же самообладания, если не более, выказывает мельник, приехавший смертельно больной к фельдшеру полечиться. Когда он узнает безнадежность своего положения, он не хочет оставаться в больнице, а едет домой распорядиться и дела устроить. «Ну, прощайте, Капитон Тимофеич (говорит он фельдшеру, не слушаясь убеждений того
остаться): «не поминайте лихом, да сироток не забывайте, коли что». На четвертый день он умер». Так умирают простые русские люди, мужики. Но замечательно, что в рассказе «Смерть» автор рассказывает о подобном же спокойном отношении к кончине и людей барской и интеллигентной среды — старушки помещицы, недоучившегося студента Авенира Сорокоумова. Старушка хотела сама заплатить священнику за свою отходную и, приложившись к поданному им кресту, засунула было руку под подушку, чтобы достать приготовленный там целковый, да не успела «и испустила последний вздох». Бедняк учитель Сорокоумов, больной чахоткой и зная о близкой смерти, «не вздыхал, не сокрушался, даже ни разу не намекнул на свое положение» … Тургенев рассказывает, что когда он посетил его, то бедняк, «собравшись с силами, заговорил о Москве, о товарищах, о Пушкине, о театре, о русской литературе; вспоминал наши пирушки, жаркие прения нашего кружка, с сожалением произнес имена двух-трех умерших приятелей».
Он даже шутил перед смертью, даже высказал довольство своей судьбой, забыв, по сердечной доброте, как неприглядна была его жизнь в доме тяжелого шутника помещика Гура Крупянникова, детей которого Фору и Зезу учил он русской грамоте. — Все бы ничего (сказал он своему собеседнику после мучительного приступа кашля) … кабы трубочку выкурить позволили — прибавил он, лукаво подмигнув глазом. Слава Богу, пожил довольно; с хорошими людьми знался … » Одинаковое отношение к смерти и простого мужика и образованного человека свидетельствует, по указанию Тургенева, что в русском обществе живы народные начала, что нету нас на Руси страшной внутренней розни между простым народом и культурными его слоями, по крайней мере, тем из них, который стоит ближе к народу, живет в деревне, или сочувствует народному быту, народной нужде.