Кем является первое лицо в записок охотников. Художественный мир "записок охотника". Касьян с Красивой Мечи

Художественный мир «Записок охотника».

Сколько вы ни пишите еще по­вестей и драм, вы не опередите вашей Илиады, ваших «Записок охотника»: там нет ошибок, там вы просты, высоки, классичны, там лежат перлы вашей музы.

«Записки охотника» явились переходом от на­чального периода творчества И. С. Тургенева, в те­чение которого он создал множество стихотворе­ний и поэм, к новому этапу творчества, к реалистической прозе. И. С. Тургенев, поставив­ший перед собой новые творческие задачи, обра­тился для их воплощения и выражения к расска­зам-очеркам, которые характерны для писателей «натуральной школы». Обращение к этому жанру позволило Тургеневу почти с документальной точ­ностью описывать нелегкую жизнь крестьян, нравы и быт помещиков; однако повествование лишено сухости, так как во всех рассказах при­сутствуют лирические пейзажные зарисовки, в которых сказалось своеобразие тургеневской ма­неры.

«Записки охотника» состоят из двадцати пяти рассказов, представляющих собой отдельные за­конченные произведения, разнообразные по со­держанию и художественным особенностям. Одна­ко при чтении «Записок охотника» создается впечатление целостности, чувствуется внутреннее единство рассказов. Это единство объясняется прежде всего близостью тематики, общностью со­держания (правдивое, реалистичное изображение жизни крестьян и помещиков) и идейной целе­устремленностью рассказов, их антикрепостни­ческой направленностью. Кроме идейного единст­ва рассказов «Записок охотника», важную роль играет художественная канва, поэтичность и эмо­циональность рисунка.

В основе художественной стройности «Записок охотника» - образ рассказчика (охотника), от лица которого ведется повествование. Рассказчик обычно принимает непосредственное участие в описываемых событиях и не скрывает своего отно­шения к ним. Он слушает (или подслушивает, как в «Конторе» и «Свидании») разговоры действую­щих лиц, иногда вмешиваясь в беседу, или специ­ально расспрашивает их о жизни, попутно сооб­щая читателю уже известные сведения об этом лице. Можно отметить и другую особенность «За­писок охотника». Рассказчик часто обращается к читателю, активно привлекая его к восприятию происходящего. «Дайте мне руку, любезный чита­тель, и поедемте вместе со мной», - так начина­ется рассказ «Татьяна Борисовна и ее племян­ник». Рассказчик ведет непринужденную, живую беседу с читателем: «Вечером мы с охотником Ермолаем отправились на «тягу»... Но, может быть, не все мои читатели знают, что такое тяга. Слу­шайте же, господа» («Ермолай и мельничиха»). Далее рассказчик опять адресуется к читателю: «Итак, мы с Ермолаем отправились на тягу; но извините, господа: я должен вас сперва познако­мить с Ермолаем». Кроме того, рассказчик вежлив и ненавязчив. Вот как заканчивает он рассказ «Однодворец Овсяников»: «Но, может быть, чита­телю уже наскучило сидеть со мною у однодворца Овсяникова, и поэтому я красноречиво умолкаю».

Так же трогательно Тургенев заканчивает «За­писки охотника», произнося в заключительном рассказе «Лес и степь» теплые, дружеские слова: «Однако пора кончить. Кстати заговорил я о весне: весной легко расставаться, весной и счастливых тянет вдаль... Прощайте, читатель; желаю вам постоянного благополучия». В этом рассказе с особенной отчетливостью видна глубокая и неж­ная любовь Тургенева к природе, его проникно­венная наблюдательность.

Обилие и яркость используемых рассказчиком эмоциональных эпитетов, сравнений, метафор, восклицательных предложений передают его вос­торженное отношение к природе. Он хочет увлечь читателя, о чем говорят постоянные обращения, призывы, направленные на то, чтобы разбудить воображение и чувства читателя, заставить его ощутить переживания автора.

В других рассказах описания природы создают лирическое настроение, готовят читателя к вос­приятию дальнейшего повествования (если они расположены в начале рассказа). Например, в рас­сказе «Бежин луг» удивление и тайное беспокой­ство охотника, заблудившегося и попавшего в не­знакомые места под спускающимся покровом ночи, настраивает читателя на необычный, таин­ственный рассказ. Белые камни в лощине в виде котла («...казалось, они сползлись туда для тайно­го совещания...»); неожиданно открывшаяся под ногами охотника «страшная бездна», ночной сум­рак и туман, гробовая тишина - все это подготав­ливает читателя к страшным историям о всякой «нечисти»: русалках, домовых, леших, оборот­нях, покойниках и даже об антихристе (Триш­ка - «удивительный, лукавый человек»).

Эти истории рассказывают мальчики в ночном у костра, к которому вышел из леса охотник. С большим вниманием и любовью Тургенев описывает крестьянских детей, метко выделяя индиви­дуальные черты каждого мальчика. Наиболее вос­торженно писатель говорит о Павлуше: «Что за славный мальчик!» Автор восхищается его «сме­лой удалью и твердой решимостью», с какой он, безоружный, ночью, «нимало не колеблясь, по­скакал один на волка...». Рассказчик сразу заметил одаренность Павлуши: «...глядел он очень умно и прямо, да и в голосе у него звучала сила». Павел, смышленый, умный мальчик, только слушает истории о «нечисти», сам же рассказывает о реальных событиях, происходивших в его деревне во время солнечного затмения. Однако темнота и необразованность берут свое: Павлуша верит при­метам, он суеверен, как все крестьянские дети и взрослые, крепостные крестьяне. Природные спо­собности, не получив развития, увядают или вос­принимаются окружающими как ненормальность.

Так, в рассказе «Касьян с Красивой Мечи», кучер Ерофей презрительно говорит об умном, грамотном Касьяне, что тот «чудной человек: как есть юродивец», «неабнакавенный», «непостоян­ный такой, несоразмерный даже». Ерофей от­носится к очень распространенному типу людей, которые воспринимают все им неизвестное, выхо­дящее за узкие рамки их мышления как несерьез­ное и ненужное. Касьян вылечил Ерофея от золо­тухи, но все равно он «глупый человек, как есть», по заключению Ерофея. Глубоко верующий в Бога, Касьян живет в единении с природой: он перекликается с птицами, собирает разные травы, осуждает рассказчика-охотника за то, что тот убил птицу: «...великий грех показать свету кровь, великий грех и страх...» Пешком Касьян исходил половину страны и узнавал новые места с радостью и любовью: «...ходил на Окукормилицу, и на Цну-голубку, и на Волгу-матушку, и много людей видал, добрых хрестьян...» Он верит в древнюю легенду о теплом далеком крае, «где живет птица Гамаюн сладкогласная, и с дерев лист ни зимой не сыплется, ни осенью, и яблоки растут золотые на серебряных ветках, и живет всяк человек в довольстве и справедливости...». Касьян верит в этот рассказ, отражающий мечту простого народа о рае и «царствии Божием на земле».

Человеком, близким к природе, был и Калйныч, не любивший рассуждать и веривший всему слепо. Он «принадлежал к числу идеалистов, ро­мантиков, людей восторженных и мечтатель­ных...». Калиныч благоговел перед своим бари­ном, прислуживал ему и «наблюдал, как за ребенком». В рассказах охотника о загранице ро­мантическую натуру Калиныча «трогали описа­ния природы, гор, водопадов, необыкновенных зданий, больших городов».

В гармонии с природой доживает свой век па­рализованная Лукерья из рассказа «Живые мощи». Стараясь не думать о своей беде, абсолют­но беспомощная и тяжело больная, Лукерья вся превращается в зрение и слух и умиленно наблю­дает за семьей ласточек, за случайно заскочившим зайцем, напомнившем ей важного офицера; за «курочкой-наседочкой» с цыплятами; слушает, как жужжат пчелы, воркует голубок, чувствует запахи с полей и из сада. Темной зимой Лукерья рада трескотне сверчка или возне мышей. Смирен­но перенося страдания, Лукерья возвысилась душой и сняла все грехи не только с себя, но и с покойных своих родителей. Ее посещали вещие сны: о том, как уводит ее в рай Христос, оставляя ее болезнь на земле; как сама смерть назначает ей срок. Умирая, «она все слышала колокольный звон», шедший, как она говорила, «сверху».

Тургенев показал и других крестьян, отдаляю­щихся от природы, пытающихся обустроиться в обществе в новых условиях. Рассмотрим один из таких персонажей: «Хорь был человек положи­тельный, практический, административная голо­ва...» У него крепкое хозяйство, большая семья; он «ладил с барином и прочими властями. Его познанья были довольно, по-своему, обширны», од­нако «водились и за ним многие предрассудки и предубеждения». «Баб он, например, презирал от глубины души», считал, что «баба - мужику слуга». Хорь был человек, который знал свое место (он не хотел, например, откупиться от поме­щика) и «действительно понимал свое положе­ние», чего нельзя сказать о бурмистре из одно­именного рассказа.

Имея в своих руках власть, бурмистр Софрон разбогател на торговле и притеснении крестьян подчиненной ему деревни. Однако «стариков-то, что побогаче да посемейнее, не трогает», а обирает и закабаляет бедных, чем-либо не угодивших ему мужиков, не имеющих права голоса. Лютым зве­рем предстает он перед крестьянами, а перед по­мещиком - исполнительным слугой, пекущимся о благе крестьян и порядке в его деревне, где он своевольно правит, исправно посылая барину оброк. Барин же этот (Пеночкин) считает себя отцом крестьян и совершенно не вникает в управ­ление отдаленной деревней. Напротив, он считает Софрона «государственным человеком, молод­цом». Пеночкин старается предстать перед рас­сказчиком гуманным и хорошим хозяином, но «случайные неприятности» (сцена с ненагретым вином, с жалобой крестьян) выдают его деспотич­ную, жестокую натуру.

В «Записках охотника» встречаются разные образы помещиков. Например, сумасбродный Чертопханов, ставший гордецом и забиякой после того, как получил (вместо ожидаемого богатого) нищее наследство. Он «неслыханно дерзко обра­щался со всеми, даже с установленными властя­ми». Однако Чертопханов обладал добрым и бла­городным сердцем и помог выйти застенчивому, кроткому, слабому Недопюскину из неприятной ситуации, после чего они не разлучались, жили вместе, и «неограниченная благодарность Недопюскина скоро перешла в подобострастное благо­говение».

В рассказе «Конец Чертопханова» последний спасает незнакомого ему человека от смерти, за что тот достает Чертопханову великолепного коня, ставшего последней утехой и радостью не­счастного помещика.

Несчастен также и безымянный «Гамлет Щигровского уезда». Обедневший помещик не может найти себе применения, оказывается беспомощ­ным и не приспособленным к жизни из-за своей бесхарактерности и, как он говорил, «неориги­нальности».

Невозможно охватить всего многообразия че­ловеческих характеров, представленных в «Запис­ках охотника». Это и талантливый Яков («Певцы»), спивающийся в кабаке; и правдоиска­тель Митя («Однодворец Овсяников»), заступаю­щийся за крепостных; и лесник Бирюк («Би­рюк»), ответственно несущий свою службу, и многие другие: крестьяне, помещики, дворяне, фабричные рабочие, купцы.

Своеобразен и язык повествования. Помимо бесспорного умения писателя передавать индиви­дуальные черты в речи самих действующих лиц и очень точно подбирать эпитеты, выделять мелкие, но очень выразительные детали, хочется отметить умение Тургенева использовать необычные, очень живые сравнения. Например, осенний «чрезвычайно мелкий и холодный дождь... не хуже старой девки, неугомонно и безжалостно приставал» к охотнику. Или: дом Чертопханова «торчал на голом месте, в полуверсте от деревни, как говорит­ся, «на юру», словно ястреб на пашне». Еще одно интересное сравнение: «...староста отвечал... как-то вяло и неловко, словно замороженными паль­цами кафтан застегивал».

Для кого-то могут показаться странными выра­жения, которые употребляет Тургенев, описывая уставшую в жару собаку, которая «в ответ на уко­ризны своего господина униженно виляет хвостом и выражает смущение на лице...». Однако тому, кто по-настоящему любит и понимает этих умней­ших животных, такая фраза близка.

Богатый художественный мир «Записок» на­полнен любовью автора к родной природе и к людям, живущим рядом, наполнен особой, турге­невской, атмосферой и творческим увлечением, которое «неотразимо овладевает симпатией чита­теля, с первой страницы приковывает к рассказу мысль его и чувство... И пройдет много време­ни - читатель может забыть ход рассказа, поте­рять связь между подробностями происшествий, упустить из виду характеристики отдельных лиц и положений, может, наконец, позабыть все про­читанное, но ему все-таки будет памятно и дорого то живое, отрадное впечатление, которое он испы­тывал при чтении рассказа» (Н. А. Добролюбов).

В январе 1847 года в культурной жизни России и в творческой судьбе Тургенева произошло знаменательное событие. В обновленном журнале «Современник», арендованном у П.А. Плетнева друзьями Тургенева Н.А. Некрасовым и И.И. Панаевым, в отделе «Смесь» был опубликован очерк из народного быта «Хорь и Калиныч». Вероятно, и сам автор, и некоторые члены редакции не надеялись на тот шумный успех, который выпал на его долю. Даже место, ему отведенное, оставляло желать лучшего: набранный мелким шрифтом, помещенный среди заметок на агрономические, хозяйственные и прочие темы, «Хорь и Калиныч», на первый взгляд, должен был затеряться в них.

Однако случилось непредвиденное: читатели не только заметили очерк Тургенева, но и предпочли его другим публикациям. Чем объяснить этот успех? Может быть, актуальностью темы? Но в русской литературе уже существовали признанные мастера в жанре рассказа и повести из народного быта -- В.И. Даль и Д.В. Григорович. Так что читательский интерес к тургеневскому очерку порождался совсем другими причинами.

Впервые на них указал Белинский: «Не удивительно, что маленькая пьеска «Хорь и Калиныч», -- писал он, -- имела такой успех: в ней автор зашел к народу с такой стороны, с какой до него к нему никто еще не заходил» См.: Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. - М., 1956. - Т. 10. - С. 346.. Как же освещали народную жизнь предшественники Тургенева? Даль интересовался преимущественно внешней, этнографической стороной народного быта. В его очерках создавался обобщенный тип крестьянина-русака, носителя коллективных начал народной жизни. Григорович, напротив, изображал с теплым сочувствием повседневную, домашнюю жизнь мужика, страдающего от самодурства помещика, от притеснений или равнодушия своих деревенских соседей. Как типичный «маленький человек», он вызывал у читателя чувство жалости и сострадания.

Публикацией «Хоря и Калиныча» Тургенев совершил своего рода «коперниковский переворот» в художественном решении темы народа. В двух крестьянских характерах он представил коренные силы нации, определяющие ее жизнеспособность, перспективы ее дальнейшего роста и становления. Перед лицом практического Хоря и поэтического Калиныча потускнел образ их господина, помещика Полутыкина. Именно в крестьянстве нашел Тургенев «почву, хранящую жизненные соки всякого развития» См.: Белинский В.Г. Полное собрание сочинений. - М., 1956. - Т. 10. - С. 368., а значимость личности «государственного человека» поставил в прямую зависимость от глубины ее связей с этой «почвой»: «Из наших разговоров с Хорем я вынес одно убежденье, которого, вероятно, никак не ожидают читатели, -- убежденье, что Петр Великий был по преимуществу русский человек, русский именно в своих преобразованиях» См.: Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения. - Т. 4. - М., 1980. - С. 18..

С такой стороны к крестьянству в конце 1840-х годов не заходил даже Некрасов. Да и позднее, в 1860-е годы, Добролюбов напоминал, что «полного и жизненного, естественного воспроизведения народного быта» можно достичь лишь уяснением значения «низших классов» «в государственной жизни народа» См.: Добролюбов Н.А. Собрание сочинений: В 9 т. - М.; Л., 1963. - Т. 6. - С. 54.. В этих словах критика-демократа указывался такой масштаб освещения народной жизни, какой уже заключал в себе очерк Тургенева, но какой и в 1860-е годы был не по плечу демократической беллетристике.

Вдохновленный успехом первого очерка, Тургенев стал писать другие, внутренне ощущая единый замысел антикрепостнической книги, поэтическим ядром которого оказался очерк «Хорь и Калиныч». Условно говоря, Тургенев подошел к народу с «толстовской» стороны: он нашел в жизни народа ту значительность, тот общенациональный смысл, который Толстой положил потом в основу художественного мира романа-эпопеи.

Наблюдения над характерами Хоря и Калиныча у Тургенева не самоцель: «мыслью народной» выверяется здесь жизнеспособность «верхов». От Хоря и Калиныча эта мысль устремляется к русскому человеку, к русской государственности. И вот мы уже читаем, что из разговоров с Хорем охотник вынес убеждение: «Русский человек так уверен и споен силе и крепости, что он не прочь и поломать себя: он мало занимается своим прошедшим и смело глядит вперед. Что хорошо -- то ему и нравится, что разумно -- того ему и подавай...» См.: Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения. - Т. 4. - М., 1980. - С. 18. (С., IV, 18). Тургенев выводит своих героев к природе, сливает их с нею, устраняя резкие границы между отдельными характерами. Этот замысел ощутим в сопоставлении обрамляющих книгу очерков: от «Хоря и Калиныча» вначале -- к «Лесу и степи» в конце. Хорь погружен в атмосферу лесной обособленности: его усадьба располагалась посреди леса на расчищенной и разработанной поляне. А Калиныч своей бездомностью и душевной напевностью сродни степным просторам, мягким очертаниям пологих холмов, кроткому и ясному вечернему небу.

Успех «Хоря и Калиныча», таким образом, был не случаен: здесь Тургенев выступил как новатор, как зрелый мастер народного рассказа, здесь определился антикрепостнический пафос всей книги, заключавшийся в изображении сильных, мужественных, ярких народных характеров, существование которых превращало крепостное право в позор и унижение России, в общественное явление, несовместимое с национальным достоинством русского человека. Вслед за «Хорем и Калинычем» в «Современнике» 1847--1851 годов были опубликованы и другие очерки, которые в 1852 году Тургенев собрал и напечатал в отдельном двухтомном издании.

Когда очерки вышли и свет отдельной книгой, в творческой биографии Тургенева произошло еще одно событие, разгадка которого приоткрывает тайну глубокого своеобразия художественного мира «Записок охотника», В то время, когда читатели Москвы и Петербурга нарасхват раскупали томики «Записок охотника», в московском цензурном комитете возник переполох и началось необычное следствие. По личному распоряжению Николая I цензор, пропустивший книгу в печать, был отстранен от должности. Что же произошло? Почему так всполошилась цензура? Ведь все рассказы, за исключением «Двух помещиков», в течение пяти лет она беспрепятственно пропускала на страницы «Современника». Может быть, Тургенев изменил свои рассказы, готовя книгу к отдельному изданию? Нет, содержание рассказов не изменилось. Значит, обличительный пафос книги Тургенева возрос не за счет переделки рассказов, а в результате сложного образного взаимодействия между ними.

Ощущая эстетическую целостность картины, складывающейся из совокупности всех «Записок охотника», Тургенев набрасывал одну за другой знаменитые «программы»; расположению рассказов в книге он придавал очень большое значение, испробовав, по крайней мере, около девяти вариантов их расстановки. Возникала не простая подборка тематически однородных рассказов - рождалось единое художественное произведение, внутри которого действовали сложные образные взаимосвязи. Посмотрим, как от рассказа к рассказу нарастает в тургеневской книге мотив несообразности и нелепости всего крепостнического уклада русской жизни.

В «Хоре и Калиныче» есть эпизод о тяжбе помещика Полутыкина с соседом: «Сосед Пичуков запахал у него землю и на запаханной земле высек его же бабу» См.: Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения. - Т. 4. - М., 1980. - С. 19.. Эта случайная деталь выпадает из композиционного единства очерка, о ней и сообщается мимоходом: главный интерес автора сосредоточен на образах Калиныча и Хоря. Но художественная деталь, обладающая относительной самостоятельностью, легко включается в далекий контекст. В «Однодворце Овсяникове» курьезы помещичьего размежевания, непосильным бременем ложащиеся на плечи крепостных крестьян, развертываются в целую эпопею крепостнических самодурств и бесчинств. Рассказы Овсяникова о дворянских междоусобицах, об издевательствах богатых помещиков над малой братией -- однодворцами -- уводят повествование в глубь русской истории, до удельной, боярской Руси.

Постепенно, от очерка к очерку, от рассказа к рассказу, нарастает в книге художественная мысль о пагубности крепостничества. В «Однодворце Овсяникове» история превращений неграмотного французского барабанщика Леженя в учителя музыки, гувернера и, наконец, в русского дворянина -- не более чем казус. Но в следующем очерке -- «Льгов» охотник натыкается у сельской церкви на почерневшую урну с надписью: «Под сим камнем погребено тело французского подданного, графа Бланжия». Судьба барабанщика Леженя повторяется в ином варианте. И тут же начинается рассказ о господском рыболове Сучке, который вот уже семь лет приставлен ловить рыбу в пруду, в котором рыбы не водится.

Жизнь Сучка, подобно жизни Леженя, -- сплошная цепь комических несообразностей, играющих по своему произволу человеческой судьбой. В каких только должностях не пришлось побывать Сучку по сумасбродной воле господ: обучался он сапожному ремеслу, был казачком, поваром, кучером, кофишенком, рыболовом, актером, форейтором, садовником, доезжачим, снова поваром и опять рыболовом. Аналогичным образом складываются судьбы многих других героев «Записок охотника»: шумихинского Степушки, скотницы Аксиньи с садовником Митрофаном из «Малиновой воды»; псаря Ермилы, у которого собаки никогда не жили, из «Бежина луга».

Характер помещика Полутыкина набрасывается в «Хоре и Калиныче» легкими штрихами: походя упоминается о его французской кухне, о конторе, которая им упразднена. Но «полутыкинская» стихия оказывается не столь случайной и безобидной. Мы еще встретимся с барскими конторами в особом очерке «Контора», мы еще увидим «полутыкинское» в жутковатом образе «мерзавца с тонкими вкусами», «культурного» помещика Пеночкина.

В Пеночкиие остро схвачено Тургеневым общественное явление, выходящее далеко за провинциальные пределы. Тургенев в одном из писем к А.И. Герцену повторил характеристику Пеночкина применительно к московскому обер-полицмейстеру Ахматову.

В «Записках охотника» разоблачаются и катастрофические экономические последствия «цивилизаторской» деятельности крепостников, подрывающей сами основы труда крестьянина на земле. В «Двух помещиках» рассказывается о хозяйственной деятельности важного сановника, вздумавшего было все свои поля засеять маком: «Мак, дескать, дороже ржи, следовательно, сеять мак выгоднее». С деятельностью этого сановника перекликается «хозяйствование» Чертопханова Пантелея Еремеевича. Этот «избы крестьянам по новому плану перестроивать начал... по три двора вместе ставил треугольником, а на середине воздвигал шест с раскрашенной скворечницей и флагом... Около того же времени повелел он всех подданных своих... перенумеровать и каждому на воротнике нашить его нумер...» См.: Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения. - Т. 4. - М., 1980. - С. 302.. В бесчинствах провинциального помещика, как в капле воды, отражаются бесчинства иного, государственного ранга. Вспомним, например, Аракчеева -- организатора военных поселений.

Тургенев показывает развращающее воздействие крепостнического самодурства на психологию народа. Человек, подобный Кузьме Сучку, перестал быть хозяином своей судьбы и привык к противоестественному порядку вещей. Когда охотник в «Двух помещиках» спрашивает буфетчика Василия, за что его наказали, он слышит в ответ: «А поделом, батюшка, поделом. У нас по пустякам не наказывают... У нас барин не такой... такого барина в целой губернии не сыщешь» См.: Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения. - Т. 4. - М., 1980. - С. 185.. Одна крестьянская судьба цепляется в книге Тургенева за другую, возникает единая, «хоровая» судьба народа в беззаконной, крепостнической стране. Со страниц «Записок охотника» встает монументальный образ крепостного строя жизни, губительно влияющего на жизнь всей русской нации.

Этот образ охватывает и природу. Через всю книгу проходит повторяющийся мотив изуродованного, безжизненного пейзажа. Впервые он появляется в «Хоре и Калиныче», где сообщается об орловской деревне, расположенной близ оврага. В «Певцах» деревня Колотовка рассечена на две половины «страшным оврагом», его не оживляют ни растительность, ни ключи. Образ страшного, проклятого людьми урочища возникает в «Бежине луге»: это Варнавицкий овраг, в котором бродит призрак грозного барина Ивана Ивановича.

Природа у Тургенева -- образ универсальный, объединяющий обращенные к нему «частные» образные миры, собирающий в живое единство отдельные очерки и рассказы книги. По законам природной жизни возникают и разрешаются в «Записках» многочисленные конфликты, в том числе и конфликт основной, между двумя Россиями - «живой» и «мертвой». В мире людей, живущих в союзе с природой, зло и неправда относительны, как духота и зной. В жизни, как она изображается Тургеневым, есть своя диалектика, приводящая крайние проявления бытия к «снимающему», гармоническому разрешению.

В книге Тургенева захватывается всероссийский социальный конфликт, сталкиваются и спорят друг с другом две России: официальная, крепостническая, мертвящая жизнь, с одной стороны, и народно-крестьянская, живая и поэтическая, с другой. И все герои, эту книгу населяющие, так или иначе тяготеют к двум полюсам -- «мертвому» или «живому».

Характеризуя героев из народа, Тургенев выходит за пределы «частных» индивидуальностей к общенациональным силам и стихиям жизни. Характеры Хоря и Калиныча, как два полюса магнита, начинают притягивать к себе всех последующих, живых героев книги. Одни из них тяготеют к поэтичному, душевно-мягкому Калинычу, другие -- к деловому и практичному Хорю.

Устойчивые, повторяющиеся черты у поэтически одаренных героев Тургенева проявляются даже в портретных характеристиках: внешний облик Калиныча перекликается с портретом Степушкн и Касьяна. Родственных героев сопровождает, как правило, пейзажный лейтмотив.

Такую же роль играет в книге тема музыкальной одаренности русского народа. Впервые она заявляет о себе опять-таки в «Хоре и Калиныче» -- поэтическом «зерне» «Записок охотника»: пост Калиныч, а Хорь ему подтягивает. В «Малиновой воде» в жаркий полдень сходятся у ключа на берегу реки Исты очень разные люди: дворянин-охотник, несчастный Степушка, бывший дворецкий Туман, крестьянин-ходок Влас. Неторопливо ведется рассказ о судьбах каждого, но есть в них и нечто общее: все герои -- неудачники, все не имеют прочного жизненного «гнезда». И в конце очерка, как отзвук на общее всем героям настроение, «на другом берегу голос незнакомого певца затянул песню, да такую унылую... пригорюнился мой бедный Влас» См.: Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения. - Т. 4. - М., 1980. - С. 240.. Песня сближает людей: сквозь отдельные судьбы она ведет к судьбе общерусской, роднит героев между собою. Песня Якова Турка в «Певцах» «Не одна в поле дороженька пролегала» собирает в фокус лучшие душевные порывы Калинычей, Касьянов, Власов, Ермолаев и их подрастающую смену -- детишек из «Бежина луга». Ведь мирный сон крестьянских детей у костра под звездами тоже овеян мечтой о сказочной земле, в которую верит, которую ищет странник Касьян. В ту же страну обетованную, где «живет человек в довольстве и справедливости», зовет героев протяжная русская песня Якова: «Он пел, и от каждого звука его голоса веяло чем-то родным и необозримо широким, словно знакомая степь раскрывалась перед вами, уходя в бесконечную даль» См.: Тургенев И.С. Полное собрание сочинений и писем: В 30 т. Сочинения. - Т. 4. - М., 1980. - С. 241..

От рассказа к рассказу растет и крепнет в «Записках охотника» русское единство, формируются групповые образы. В переходах от одного героя к другому -- от Калиныча к Касьяну, от Касьяна к Якову -- групповые качества не просто повторяются: происходит духовный рост, лучшее цементируется и крепнет, слабое отсеивается и отпадает. Хорь, например, человек достаточно сложный. Он обладает «государственным складом ума», он хитер и независим. Но в его хитрости есть некоторый эгоизм: он предпочитает жить в одиночку и к народному «миру» доверия не питает. Тип Хоря в пределах очерка незавершен и открыт навстречу другим родственным ему героям. Худшие стороны его характера наследует бурмистр Софрон. Лучшие -- однодворец Овсяников: как и Хорь, он практичен, положителен и терпим ко всякой разумной новизне. Но в отличие от Хоря Овсяников совершенно открыт и бескорыстен: вся округа уважает праведника, люди идут к нему за помощью и советом.

Еще более наглядно изменяется групповой образ в смене героев с поэтическим складом характера. О близости Калиныча к природе говорится немного. В Ермолае она уже наглядно изображается. А в Касьяне «природность» не только достигает полноты, но и одухотворяется высоким нравственным чувством. Нарастает мотив правдолюбия и правдоискательства, тоски но идеалу совершенного мироустройства. Поэтизируется готовность самопожертвования, бескорыстной помощи человеку, попавшему в беду. Эта черта русского характера достигает кульминации в рассказе «Смерть»: русские люди, «умирают удивительно», ибо в час последнего испытания они думают не о себе, а о других, о ближних. Это помогает им стойко и мужественно принимать смерть. Это также мы увидим в рассказе «Живые мощи», где Лукерья перед смертью будет думать не о себе, а попросит барина, чтобы уменьшили оброк с крестьян.

Антикрепостнический пафос книги Тургенева заключается в том, что к гоголевской галерее мертвых душ писатель добавил галерею душ живых. Крестьяне в «Записках охотника» -- крепостные, зависимые люди, но рабство не превратило их в рабов: духовно они свободнее и богаче жалких полутыкиных и жестоких пеночкиных.

Живой, целостный образ народной России увенчивает в книге Тургенева природа. Лучшие герои «Записок охотника» не просто изображаются «на фоне» природы, а выступают как продолжение ее стихий, как духовная их кристаллизация. Чаще всего они неожиданно «являются» перед взором охотника: из игры света и тени в березовой роще рождается поэтичная Акулина в «Свидании», из грозовой ненастной мглы, раздираемой фосфорическим светом молний, появляется загадочная фигура Бирюка. Тургенев изображает в «Записках охотника» скрытую от многих взаимную связь всего в природе: человека и реки, человека и леса, человека и степи.

Едва ли не ведущая роль в создании эстетического единства книги принадлежит охотнику-рассказчику. В нем есть удивительный талант приобщения, его присутствие никого не стесняет и часто остается как бы незамеченным. И хотя он дворянин, в строе мыслей и чувств повествователя важно совсем другое. Он -- охотник, коренной русский человек. На этой общей для барина и мужика основе возникает особый характер взаимоотношений рассказчика с людьми из народа. Эти люди доверчиво сообщают ему свои тайны, обнажая перед ним интимные уголки своих душ. Повествователь ловит минуты таких сердечных откровений. Именно потому Россия в «Записках охотника» схвачена на поэтическом взлете, на едином дыхании. Охотнику широко доступно чужое «я», чувства и переживания человека из народа. Как Касьян-правдоискатель, он тоже человек бессемейный, непоседа и правдолюбец, скитающийся по Руси. Как Ермолай и Калиныч, он тонко чувствует лес вплоть до каждого дерева и каждой птицы в нем, степь вплоть до каждого насекомого и каждой былинки в ней.

Повествование от лица охотника освобождает Тургенева от одностороннего, узкопрофессионального, писательского взгляда на мир, сохраняет непреднамеренную простоту устной речи, придает картине жизни полнокровное эпическое дыхание. «Фраза Тургенева, -- заметил известный французский критик XIX века, знаток русской литературы Мельхиор де Вогюэ, -- течет медленно, как воды великих русских рек... Она останавливается и все захватывает с собою -- и жужжание пчелы, и крик ночной птицы, и тихое, замирающее дуновение ветерка» См.: Ковалев В.А. «Записки охотника» И.С. Тургенева. Вопросы генезиса. - Л., 1980. - С. 128..

В «Записках охотника» Тургенев впервые ощутил Россию как единство, как живое художественное целое. По отношению к этому универсальному образному миру с его внутренней гармонией будет оцениваться жизнеспособность лучших героев в романах Тургенева, да и в творчестве других русских писателей. В ряду тургеневских преемником упоминают в этом случае Николая и Глеба Успенских, Левитова, Решетникова, Слепцова, Эртеля, Засодимского и др. Далее традицию ведут к Чехову, Короленко и от них к Горькому с его циклом «По Руси»,

Но значение «Записок охотника» этим не ограничивается. Книга Тургенева открывает 60-е годы в истории русской литературы, предвосхищает их. Прямые дороги от «Записок охотника» идут не только к романам Тургенева, но и к эпосу «Войны и мира» Толстого.

Образ России «живой» в «Записках охотника» в социальном отношении не однороден. В книге есть целая группа дворян, наделенных национально-русскими чертами характера. Таковы, например, мелкопоместные дворяне типа Петра Петровича Каратаева или однодворцы, среди которых выделяется Овсяников. Живые силы нации Тургенев находит и в кругу образованного дворянства. Василий Васильевич, которого охотник называет Гамлетом Щигровского уезда, мучительно переживает свою беспочвенность, свой отрыв от России, от народа. Он с горечью говорит о том, как полученное им философское образование превращает его в умную ненужность. В «Записках охотника» неоднократно показывается, что крепостное право враждебно как человеческой природе мужика, так и нравственному достоинству дворянина, что это общенациональное зло, пагубно влияющее на жизнь того и другого сословия. Поэтому живые силы нации писатель находит и в крестьянской и в дворянской среде. Любуясь деловитостью или поэтической одаренностью русского человека, Тургенев приводит читателя к выводу, что в борьбе с этим общенациональным врагом должна принять участие вся «живая» Россия, не только крестьянская, но и дворянская.

Как ни восхищен Тургенев поэтической мощью и нравственной чистотой России народной, он замечает, тем не менее, что века крепостной неволи отучили народ чувствовать себя хозяином родной земли, гражданином. Эта мысль особенно тревожит писателя в созданных вслед за прославленными «Записками охотника» новыми повестями из народного быта, над которыми Тургенев работал в трудных условиях.

В 1852 году он был арестован по обвинению в нарушении цензурных правил при публикации статьи, посвященной памяти Н.В. Гоголя. Но это обвинение было использовано как удобный предлог. Истинной же причиной ареста были «Записки охотника» и связи писателя с прогрессивными кругами революционной Европы -- Бакуниным, Герценом, немецким поэтом и революционером Гервегом и др. Месяц Тургенев провел на съезжей адмиралтейской части в Петербурге, а потом, по высочайшему повелению, был сослан в родовое имение Спасское под строгий надзор полиции и без права выезда за пределы Орловской губернии.

Тургеневский рассказчик - помещик, в «Записках…» нередко упоминается его дворянская родословная. Но в духовном облике, в строе мыслей и чувств повествователя важно совсем другое. Он - охотник, причем у него особая охотничья страсть, глубоко национальная, уходящая корнями в демократические стихии жизни; «Вообще охота свойственна русскому человеку,- считал , - дайте мужику ружье, хоть веревками связанное, да горсточку пороху, и пойдет он бродить, в одних лаптишках, по болотам да по лесам, с утра до вечера» .

На этой общей для барина и мужика основе и завязывается в книге Тургенева особый характер человеческих взаимоотношений. Нельзя не заметить, что люди, с которыми встречается в своих охотничьих странствиях рассказчик, щедро с ним откровенны. Они доверчиво сообщают ему свои тайны, обнажают перед ним интимные уголки своих душ. Русский охотник - ведь это странник, бродяга, отрешившийся от тех ложных ценностей жизни, которые в мире социального неравенства разобщают людей: «А что,- спросил он (Хорь. - Ю. Л.) меня в другой раз,- у тебя своя вотчина есть?» - «Есть».- «Далеко отсюда?» - «Верст сто». - «Что же ты, батюшка, живешь в своей вотчине?»- «Живу».- «А больше, чай, ружьем пробавляешься?» - «Признаться, да» (С, IV, 20). К такому собеседнику, у которого вместо крыши вольное небо над головой, тянутся охотно и простые, и чиновные люди.

Простые видят в нем «своего поля ягоду» и подчас с простодушной бесцеремонностью обходятся с ним: «Вы бы лучше барина разбудили, Ермолай Петрович: видите, картофель испекся». - «А пусть дрыхнет,- равнодушно заметил мой верный слуга,- набегался, так и спит» (С, IV, 28).

Широту душевную чувствуют в охотнике и встречающиеся с ним чиновные люди. «Странные дела случаются на свете,- удивляется охотник в рассказе «Уездный лекарь»,- с иным человеком и долго живешь вместе и в дружественных отношениях находишься, а ни разу не заговоришь с ним откровенно, от души; с другим же едва познакомиться успеешь - глядь, либо ты ему, либо он тебе, словно на исповеди, всю подноготную и проболтал. Не знаю, чем я заслужил доверенность моего нового приятеля…» (С, IV, 43). Но читатель видит, что откровенность уездного лекаря не случайна. Рассказчик - человек проезжий, встреча с ним ни к чему не обязывает. Поэтому не возникает никаких оглядок, условностей, осторожностей, боязни показаться смешным, испортить свою репутацию. Присутствие бескорыстного собеседника раскрывает в уездном лекаре давне подавленные и затертые возможности его души.

Тургеневская книга глубоко лирична и, если угодно, романтична. Но это лиризм и романтизм особого свойства, особого национального качества, не уединенный от окружающего мира, не обособленный в самостоятельную лирико-романтическую стихию повествования. Как убедительно показал Н. Я. Берковский, романтика в русском искусстве «…владеет не только автором, она представлена им в лицах, в событиях, в реальных явлениях, она есть та же действительность, но взятая там, где она глубже и неизвестнее. Тургеневу широко доступна лирика чужого «я», талант находить свою эмоцию в чувствах и переживаниях другого человека. Как Касьян, крестьянин-правдоискатель, он тоже человек бессемейный, непоседа, скитающийся по Руси не столько в поисках дичи, сколько в поисках правды. Как Ермолай, охотник из мужиков, он человек, тонко чувствующий жизнь леса вплоть до каждого дерева и каждой птицы в нем, жизнь степи вплоть до каждого насекомого и каждой былинки в ней. В тургеневском повествователе есть многое от простых героев книги, живущих в непосредственной.близости к природе, остро ощущающих единство человека и зверя, человека и птицы, человека и дерева.

Эпическую суть тургеневской манеры повествования хорошо почувствовал и передал Мельхиор де Вогюэ: «Фраза Тургенева течет медленно, с плавной негой, как воды великих русских рек… Она останавливается на пути и все захватывает с собою - и жужжание пчелы, и крик ночной птицы, и тихое, замирающее дуновение ветерка» 3. Рассказчик не торопится, не спешит с развитием действия. Он воспринимает жизнь широко, во всем многообразии ее голосов, во всем разливе ее звуков, запахов и красок. В «Записках охотника» угадывается толстовская манера повествования с ее стремлением «научить людей полюблять жизнь», формируется свойственная русскому эпосу 1860-х г. демократическая всеотзывчивость.

«Записки охотника», анализ которых мы проведем, - книга совсем не об охоте, а, как сказал сам Тургенев, «о русском народе, самом странном и самом удивительном народе, какой только есть на... свете».

В 1852 г. «Записки...» пришли к читателю и сразу выяснилось, что власть их появление совсем не обрадовало. Цензора, допустившего выход книги, тут же освободили от должности. Но зато у читателей, не обличённых властью, и в России, и за рубежом (после 1854 г.), книга вызвала глубочайший интерес. Почему же такими разными были реакции? Почему власть так испугалась «Записок охотника» Тургенева?

Ответ мы находим в словах критика В. Белинского. Он точно заметил, что Иван Сергеевич «зашёл» к народу «с такой стороны, с какой до него никто не заходил».

Открыл новую Россию

Это означало, что он открыл читателю новую Россию, ту, которую никто не знал. Тургенев увидел и показал в мужике, задавленном крепостничеством, человека. Уже в первом рассказе «Записок охотника» «Хорь и Калиныч» он многозначительно заметил: «Калиныч был человек...» И что примечательно, Тургенев не просто описывает крестьянский люд - это делали и до него — он сумел заглянуть в душу своих героев. И оказалось, что все они очень разные люди и у каждого, несмотря на общую долю крепостных, неповторимая душа.

Тургенев любит своих героев. Но любовь его не слепая. Он хорошо видит, как хватающая за душу песня («Певцы») перерастает в обыкновенную пьянку, видит, как воруют мужики, как не хотят работать, как вечно ждут подачек, как готовы расправиться с тем, кто мешает, например, воровать. Они погрузились в разруху и пьянство и, похоже, не собираются оттуда выходить.

В чём дело? Почему происходит это разложение личности? Тургенев во всём винит крепостное право. Оно — главное зло в обществе. И развращает оно не только крестьян, которые уже привыкли не принадлежать себе, но и их хозяев.

Есть свидетельства, указывающие на то, что император Александр II («освободитель») приветствовал «Записки охотника». В 1864 г. И. Тургенев был приглашён на празднование третьей годовщины отмены крепостного права. В официальном слове было прямо сказано, что государь лично объявил о влиянии на его решение отменить крепостное право «Записок охотника» Тургенева.

«Любовная книга»

Писатель Б. Зайцев - автор книги «ЖизньТургенева» - назвал «Записки охотника» «любовной книгой». Так оно и есть. Иван Сергеевич написал о любви к родине - её лугам, лесам, полям, земле и небу, человеку, которого он любит, жалеет и желает ему лучшей доли. Писатель очень надеялся, что читатели почувствуют его любовь к родной земле. И они почувствовали. Сохранилось воспоминание художника Д. Бенуа о его настроении перед эмиграцией из России: «Накануне мучительной разлуки с родиной я именно благодаря Тургеневу еще раз увидел ее всю...»

Может показаться странным, но «Записки охотника» были написаны вдали от родины, за границей. Более того, Тургенев считал, что дома ничего подобного он написать не смог бы. В книге мало охотничьего, но много человеческого.

Этот сборник, который только при жизни писателя переиздавался около 120 раз, состоит из 25 произведений. Кстати, название «Записки охотника» принадлежит писателю И. Панаеву, опубликовавшему в 1847 г. первый рассказ Ивана Сергеевича.

Основные особенности «Записок охотника» Тургенева :

• лирические рассказы с элементами социальной сатиры;
• место действия — сельская Россия;
• главный герой «Записок...» - крестьянство;
• сквозной образ охотника-рассказчика;
• поэтический образ природы;
• антикрепостническая идея;
• патриотическая тема как главная.

​ ​

100 р бонус за первый заказ

Выберите тип работы Дипломная работа Курсовая работа Реферат Магистерская диссертация Отчёт по практике Статья Доклад Рецензия Контрольная работа Монография Решение задач Бизнес-план Ответы на вопросы Творческая работа Эссе Чертёж Сочинения Перевод Презентации Набор текста Другое Повышение уникальности текста Кандидатская диссертация Лабораторная работа Помощь on-line

Узнать цену

«Природа - вечный образец искусства, а величайший и благороднейший предмет в природе - человек. А разве мужик - не человек? - Но что может быть интересного в грубом, необразованном человеке? - Как что? - его душа, ум, сердце, страсти, склонности, словом, все то же, что и в образованном человеке» белинский

В 1847 г. в «Современнике» вышел очерк «Хорь и Калиныч», легший в основу «Записок». Он имел успех и потому Тургенев стал писать подобные очерки, которые в 1852 г. вышли отдельной книгой. В «Хоре и Калиныче» Тургенев выступил как новатор: он изобразил русский народ как великую силу, страдающую от крепостничества. Николай I был в бешенстве, когда увидел книгу – когда очерки публиковались отдельно, было нормально, но когда автор расположил их в книге в строгом порядке, они приобрели антикрепостнический характер.

Общие сведения . «Записки охотника» представляют собой цикл, состоящий из двадцати пяти небольших прозаических произведений. По своей форме это очерки, рассказы и новеллы. Очерки («Хорь и Калиныч», «Однодворец Овсяников», «Малиновая вода», «Лебедянь», «Лес и степь»), как правило, не имеют разработанного сюжета, содержат в себе портрет, параллельную характеристику нескольких героев, картинки быта, пейзаж, зарисовки русской природы. Рассказы («Мой сосед Радилов», «Контора», «Гамлет Щигровского уезда» и др.) построены на определенном, иногда очень сложном сюжете. В «Моем соседе Радилове» действие основывается на непонятной, замаскированной от читателя активности Хищницы Ольги, рушащей семью этого «славного» помещика. Наконец, в манере обостренной по действию новеллы выдержаны «Ермолай и мельничиха», «Бирюка и особенно «Стучит!». В этих произведениях сюжет основан на острых и неожиданных происшествиях. Весь цикл рассказан охотником, который повествует о своих наблюдениях, встречах и приключениях. Гуманность рассказчика накладывает на повествование «Записок охотника» характерный для этого писателя мягкий оттенок.

Страстно любивший природу, Тургенев широко пользовался в «Записках охотника» описаниями природы, которые составляют ярчайшие страницы в истории русского литературного пейзажа. Тургенев относился к природе, как к стихийной силе, живущей самостоятельной жизнью. Пейзажи Тургенева поразительно конкретны и вместе с тем овеяны переживаниями рассказчика и действующих лиц, они динамичны и тесно связаны с действием.

Отличительной особенностью многих рассказов из «Записок охотника» являлась искусно развернутая в них «эзоповская манера» письма, выражавшаяся во всякого рода недомолвках и иносказаниях. Чтобы обмануть подозрительную цензуру, Тургенев пользовался двусмысленным выражением, тонко употребленным намеком, подчас даже композиционной перестановкой событий. Замечательным образцом такой «обманной» манеры является новелла «Ермолай и мельничиха», в которой история несчастной Арины намеренно «запрятана» в середину, казалось бы, обыкновенного очерка на охотничью тему. «Эзоповская манера» письма помогла «Запискам охотника» пройти сквозь преграды цензуры. Тем большим было ее бешенство после выхода «Записок» в свет. Цензор, пропустивший книгу в печать, был отстранен от должности.

Влияние «натуральной школы» на автора «Записок» . В отношении принадлежности Тургенева к числу писателей «натуральной школы» не лишним будет отметить тот факт, что довольно сильное влияние оказал на него реализм Гоголя. Тургенев вслед за создателем «Мертвых душ» нарисовал типы провинциальной России, помещиков-степняков, одаренных, смышленых крестьян, лишь эпизодически воспроизводимых Гоголем. Но у Тургенева мужики предстали как «живые души», подлинная опора нации, резко противостоящие миру господ. Заметно влияние Гоголя и в отдельных художественных приемах: в шаржированном описании гостей-монстров, собравшихся в имении помещика Александра Михайлыча Г***, в сцене трепетного ожидания «важного сановника» («Гамлет Щигровского уезда»). Или, например, в юморе, с которым описывается бесшабашный удалой нрав Чертопханова и кроткий облик его смиренного подопечного Санчо-Недопюскина. Но искрометность стиля, особый - трагической окраски - лиризм Гоголя были чужды Тургеневу. Как заметил В. Кулешов, - «его стиль - прозрачно-спокойный».

С «натуральной школой» Тургенева роднит, в первую очередь, обостренное внимание к простому человеку, характерное для Гоголя, «отца школы». Крестьянина как личность автор «Записок охотника» открывает одновременно с Д. В. Григоровичем и Н. А. Некрасовым. Тургенев использовал жанр «физиологического очерка» для создания образов крестьян и провинциальных помещиков, и в этом отношении пошел дальше «натуральной школы», в основном - урбанистической, которая прежде всего интересовалась жизнью городской бедноты, дворников, шарманщиков, обитателей «петербургских углов».

О жанре «Записок охотника» . С появлением «Записок охотника» можно сказать, что традиционный для русской прозы 40-х годов жанр Тургенев преобразовал в рассказ, долгое время, однако, носивший в себе черты «физиологического очерка». Потому Белинский не раз говорил, что «настоящий род таланта Тургенева физиологический очерк разных сторон русского быта и русского люда». Автор «Записок охотника» с полным основанием был причислен к писателям «натуральной школы»: он сам хотел непременно участвовать в некрасовских сборниках. Сохранился черновой прозаический набросок, из которого ясно, что Тургенев намеревался описать гавань и другие уголки Петербурга. Через «физиологический очерк» прошел и молодой Л. Н. Толстой («Рубка леса», 1853). Некрасов писал Тургеневу 18 августа 1855 года: «В IX номере «Современника» печатается посвященный тебе рассказ юнкера «Рубка леса»... Это очерк разнообразных солдатских типов... то есть вещь доныне небывалая в русской литературе...».

«Записки охотника» возникли в атмосфере обозначившегося в ряде европейских литератур широкого движения к «низам», к народу. Принято считать, что тургеневский цикл перекликается с крестьянскими рассказами «Чертова лужа», «Маленькая Фадетта» Ж. Санд.

Художественный принцип «физиологического очерка» - подчеркнутая достоверность изображения - совпадал с самой природой таланта Тургенева: рисовать с натуры. Его образы большей частью имели реальные прототипы, их отдельные черты автобиографичны, в языке множество этнографических отступлений, то есть областных, профессиональных слов, речений, которые писатель сам тут же пояснял.

Казалось бы, такое «приземление» грозило снижением художественных достоинств произведений, и многие «физиологические очерки» действительно остались достоянием сравнительно узкого круга историков литературы. Но Тургенев знал меру опоры на «голый» факт, служивший ему лишь отправным пунктом. И это не противоречило гоголевской манере - отталкиваться от живой действительности, не боясь гиперболизации и заострений. Вспомним: самые причудливые сюжеты «Ревизора» и «Мертвых душ» не выдуманы, это реальные случаи, которые рассказал Гоголю Пушкин, сам слышавший их от других.

«Натуральная школа» исследовала факты не ради них самих: она была воодушевлена великой идеей общедоступности искусства. Рассказ становился вызывающе демократическим жанром, который властно вторгался в самые разнообразные сферы жизни.

В этом смысле Тургенев - творец «Записок охотника» - нашел новый типологический принцип, создал характеры, которые в дальнейшем образовали как бы внутренний психологический стержень героев его прославленных идеологических романов. Это типы рационалиста, мыслителя-скептика близкого к природе.

Так, например, в рассказе «Хорь и Калиныч» решались те же задачи, которые ставились авторами «натуральной школы», но решались другими художественными средствами.

С первой же страницы читатель вовлекается в, казалось бы, привычное для «физиологического очерка» рассуждение о том, чем отличается мужик Орловской губернии от мужика Калужской губернии. Автор специально сопоставляет два основных психологических типа - и именно это делает сюжетом очерка. Мужики предстают здесь как некие объекты изучения, достойные самых скрупулезных, детализированных описаний (внешность, уклад жизни и т. д.).

«На пороге избы встретил меня старик - лысый, низкого роста, плечистый и плотный - сам Хорь... Склад его лица напоминал Сократа»,- так пишет автор, подчеркнуто возвышая тем самым героя и ставя его в ряд великих характеров, достойных памяти целых поколений людей. «Хорь был человек положительный, практический, административная голова, рационалист...» - замечает далее Тургенев.

Такими же смелыми, неожиданными красками, хотя и с помощью совершенно другого сравнения, обрисован Калиныч - человек мечтательный, идеалист, исполненный врожденной любви к прекрасному. Он приходит к своему Другу Хорю с пучком земляники, как «посол природы». (Известно, что в первой публикации рассказа Калиныч уподоблялся романтическому Шиллеру, а Хорь - более «земному» Гете.) И хотя герои рассказа - типы противоположные, тем не менее «они составляют единство, которому имя - человечество». Впервые в мировой литературе крестьяне выступают как носители лучших черт национального характера.

Общее своеобразие «Записок охотника» . Какова же общая философская настроенность «Записок охотника»? Кажется, здесь все герои порождены самой природой, ее нерушимыми законами, а не порочным обществом. «Записки охотника» начинаются с «физиологической» констатации разницы между типами мужиков соседних уездов, заканчивается же цикл своего рода типами русской природы, гимном во славу ее, символическим рассказом «Лес и степь».

Для Тургенева природа - главная стихия, она подчиняет себе человека и формирует его внутренний мир. Русский лес, в котором «лепечут статные осины», «могучий дуб стоит, как боец, подле красивой липы», да необозримая степь - это главные стихии, определяющие в «Записках охотника» национальные черты русского человека. Это совершенно соответствует общей тональности цикла. Подлинным спасением для людей оказывается природа. Если и первом очерке-прологе повествователь просил обратить внимание на мужиков, то заключительный рассказ является лирическим признанием автора в любви к природе, «fur sich», как он сам шутливо говорит, прощаясь с читателем.

Образ рассказчика в «Записках охотника», очень нужный и активный, выступает в нескольких обликах. То как охотник, сталкивающийся с интересными лицами, когда вовсе не важна его принадлежность к привилегированному сословию, - это вариант «естественности» встречи и разговора (таковы его отношения с Ермолаем). То он случайный зритель или невольный свидетель встречи, разговора («Свидание», «Контора»). То чувствуется сословная дистанция: он - барин, встречающийся с господами, вспоминает о прежних встречах с лицами, проливающих свет на происходящее («Ермолай и мельничиха»). То рассказчик как бы совершенно растворяется в повествовании («Певцы»). Но он всегда симпатичен, благороден, стоит ближе к крестьянам-праведникам, чем к господам. Он даже берет сторону угнетенных: уговорил Бирюка помиловать крестьянина, брезгливо относится к Пеночкину и ему подобным. Это, несомненно,- просвещенный «друг человечества» в духе сороковых годов, проповедующий социальное равенство, видящий пороки крепостнической системы, угнетающей униженных и оскорбленных.

Итог: с «натуральной школой» Тургенева роднит, в первую очередь, обостренное внимание к простому человеку, характерное для Гоголя, «отца школы».

Используя жанр «физиологического очерка» для создания образов крестьян и провинциальных помещиков, Тургенев пошел дальше Гоголя, тем самым продолжив и развив, выдвинутые им, идеи «натуральной школы». До Тургенева русская реалистическая литература прежде всего интересовалась жизнью городской бедноты, дворников, шарманщиков, обитателей «черной», невидимой невооруженным глазом стороны Петербурга. Тургенев обратил внимание на, ранее не тронутую пером художника, сторону российской жизни - на провинцию, ее обычаи, нравы, на русского «мужика».

Сатирическое изображение отрицательных явлений крестьянского и помещичьего быта - еще одна связующая нить Тургенева с гоголевским реализмом.

С появлением «Записок охотника» можно сказать, что традиционный для русской прозы 40-х годов жанр Тургенев преобразовал в рассказ, долгое время носивший в себе черты «физиологического очерка». Рассказ становился демократическим жанром, который властно вторгался в самые разнообразные сферы жизни. В этом смысле Тургенев - творец «Записок охотника» - нашел новый типологический принцип, создал новые характеры, которые в дальнейшем образовали как бы внутренний психологический стержень его героев (типы рационалиста, мыслителя-скептика, близкого к природе). Так, например, в рассказе «Хорь и Калиныч» решались те же задачи, которые ставились авторами «натуральной школы», но решались другими художественными средствами. С первой же страницы читатель вовлекается в, казалось бы, привычное для «физиологического очерка» рассуждение о «статусе» мужиков соседних губерний (Орловской и Калужской). Автор специально сопоставляет два основных психологических типа - это и становится сюжетом очерка.

Художественное новаторство Тургенева с наибольшей силой проявилось в образах крестьян. Никогда ранее они в таком изобилии не выводились на страницах реалистических произведений. Тургенев приближает своих «мужиков» к читателям, он делает их главными героями всего цикла. Крестьянскими образами «Записок охотника» Тургенев осуществил то, к чему призывал русских писателей Белинский: «…чтоб изобразить жизнь мужиков, надо уловить… идею этой жизни.

Достаточно свежим в русском реализме является образ природы, нашедший живое отражение в «Записках охотника». Для Тургенева природа - главная стихия, она подчиняет себе человека и формирует его внутренний мир.