Лев николаевич зиньковский. Задов лев. Гибель братьев Задовых

Махно был первым, кто решил создать коммуну, прообраз светлого коммунистического общества, о котором все мечтали: там все работали, и Махно работал - простым сапожником, а потом заработанное делили поровну. И против социалистической революции Нестор Иванович не был против, он был идейным борцом за освобождение крестьянства...

Неизвестные страницы трагической судьбы анархиста - правой руки батьки Махно, а впоследствии красного чекиста открывает сегодня читателям "НР" сын известной исторической личности Левки Задова Вадим Львович Зиньковский-Задов, искавший правду об отце долгих тридцать четыре года и добившийся, в конце концов, его реабилитации. В гостях у Вадима Львовича, который сегодня живет в городе Геленджике, побывала наш корреспондент.

Все помнят кадры из фильма "Хождение по мукам", где "помятый" сподвижник батьки Махно с издевкой в голосе допрашивает одного из главных героев, Вадима Рощина: "Я - Лева Задов! Со мной шутить не надо. Я тебя буду пытать, и, если ты мне всю правду не скажешь, я с тобой то сделаю, что Содом не делал со свой Гоморрой". Запоминается, конечно, надолго, поэтому и мне поначалу трудно было представить, что анархист Левка Задов мог быть вовсе не тем человеком, художественный образ которого столь ярко выведен во многих книгах и кинофильмах. Честно признаться, до встречи с Вадимом Зиньковским-Задовым я вообще думала, что Лева Задов - исключительно фольклорный персонаж, этакая карикатура на представителя "банды Махно".

Так называемая "банда" насчитывала в своих рядах шестьдесят-восемьдесят тысяч бойцов, - рассказывает Вадим Львович, - в некоторых источниках называется даже количество до ста тысяч человек. Как человек военный, полковник в отставке, я могу сказать, что столь многочисленную группу организованных людей даже армией назвать нельзя, это уже целый фронт получается. Под влиянием Махно находилась обширная территория юга России и Украины, на которой проживало несколько миллионов человек. И все они поддерживали Махно. Когда продналог в стране был заменен продразверсткой и солдаты чрезвычайного отряда особого назначения забирали у крестьян все запасы хлеба подчистую, Нестор Иванович Махно сказал, что на его территории продразверстки не будет. Не дал грабить свой народ, и за это был объявлен "вне закона". Всего же Махно "вне закона" объявлялся трижды.

Махно был первым, кто решил создать коммуну, прообраз светлого коммунистического общества, о котором все мечтали: там все работали, и Махно работал - простым сапожником, а потом заработанное делили поровну. И против социалистической революции Нестор Иванович не был против, он был идейным борцом за освобождение крестьянства. Когда Фрунзе попросил его влиться в Красную Армию, он командовал бригадой, был награжден орденом Красного Знамени за номером 4 за взятие Мариуполя - это исторический факт, пулеметный полк Махно бросали на прорыв фронта. Махно был первым, кто поставил пулемет на легкую рессорную повозку, и это стало прообразом знаменитой буденновской тачанки.

Армия Махно не была регулярной: люди жили в своих домах, пасли скотину и за одну ночь могли собраться в тысячное войско - с вечера разъезжались посыльные, наутро армия была готова.

При советской власти движение анархистов, видимо, надо было показать, как чуждое нашему строю: отсюда и "Махно", который на киноэкране разъезжает пьяным на велосипеде и с карусели расстреливает ни в чем не повинных жителей, а то и вовсе пьет самогон из клизменной кружки. А я, например, когда вижу, как все политбюро, которое еще вчера вело нас в светлое будущее под названием "коммунизм", а сегодня оно же в полном составе ведет нас в светлое будущее под названием "капитализм", думаю, что анархия - это единственная партия, которая была за людей. Не знаю, кому было выгодно рисовать из махновцев сброд пьяной матросни и преступного элемента, я могу вам показать выписку из исторического документа, который хранится в военном архиве. Это...

Приказ № 1 по Революционно-повстанческой армии Украины под командованием батьки Махно, он датирован 5 августа 1919 года:

"1) Среди нас не может быть места лицам, стремящимся к личной наживе, разбою или ограблению мирного населения;

2) За насилие над мирными тружениками - к какой бы национальности они не принадлежали - виновных постигнет позорная смерть...

...5) Пьянство считается преступлением. Еще большим преступлением считается показаться повстанцу революционной армии в нетрезвом виде на улице...

Подпись: батька Махно"...

Досужие выдумки писателей и режиссеров можно опровергнуть одним единственным документом, в котором всем командирам частей армии Махно вменяет в обязанность введение строжайшей дисциплины.

ВРАГ НАРОДА.

Последний раз я видел отца, когда мне было одиннадцать лет, - вспоминает Вадим Зиньковский-Задов, - 26 августа 1937 года к 10 часам утра он ушел на работу и уже никогда не вернулся. Вечером того же дня к нам пришли с обыском: сотрудники НКВД, дворники, понятые. Все было в точности, как в старых кинофильмах про революционеров: по квартире летали пух и перья из разодранных подушек, чьи-то сапоги безжалостно топтали разбросанные по полу книги, из шкафов выбрасывалось белье... Обыск продолжался долго, когда незнакомые люди уходили, то забрали с собой наградной маузер с золотой монограммой "За боевые заслуги" от Украинского НКВД, фотоаппарат, который родители подарили мне на десятилетие, на столе отца - мне врезалось в память - лежала книга "Нестор Махно", ее тоже забрали.

Конечно, тогда я не знал, что во время гражданской войны отец воевал у Махно и настоящая его фамилия была Задов, а не Зиньковский. Этот псевдоним он взял, будучи на каторге. В то время, когда Россию захлестнуло революционное движение, многие парни из рабочего класса потянулись к анархистам, обещавшим полную свободу и безвластие. В 1913 году за участие в "экспроприациях" - налетах для пополнения партийной кассы - суд приговорил 20-летнего анархиста Леву Задова к восьми годам каторжных работ. Через четыре года февральская революция освободила его как политзаключенного. Под фамилией Зиньковский отец с 1918 по 1921 годы был у Махно, под этой фамилией с 1921 по 1924 годы пробыл в эмиграции, и Зиньковским с 1924 по 1937 годы работал в ГПУ и НКВД. Хотя некоторые исследователи пишут, что отец взял фамилию Зиньковский, вернувшись из Румынии, с целью проникнуть в органы для ведения подрывной работы. Трудно сказать, почему Задов решил стать Зиньковским... А почему Ульянов стал Лениным, Джугашвили - Сталиным, а Бронштейн - Троцким? Мода, наверное, тогда такая была у политзаключенных. Нестор Иванович Махно в своих воспоминаниях называет моего отца Левой Зиньковским.

Накануне своего ареста, 25 августа 1937 года, отец был в командировкие в Каменец-Подольске - в то время он работал в иностранном отделе Одесского областного НКВД, занимался разведкой и контрразведкой. Со слов матери я знаю, что до возвращения в Одессу отец еще заехал в Москву - хотел обсудить один вопрос со Сталиным, но попал к Ежову. В то время у нас было очень много провалов на границе: к примеру, разведка переправляла нашего человека через Днестр, а на другое утро с той стороны на плотике возвращался труп и к нему записочка: "Со следующим будет то же самое". Не успел отец вернуться домой, его арестовали. Ему инкриминировали шпионаж в пользу румынской, польской, немецкой, английской и французской разведок, но после того, как все версии отпали, осталось одно обвинение: служба в армии Махно.

25 сентября 1938 года отца и его брата Даниила Николаевича, дядю Даню, который служил у Махно вместе с отцом, судила так называемая "тройка" и приговорила к высшей мере наказания - расстрелу. В тот же день приговор был приведен в исполнение... А ровно через шестьдесят лет, осенью 1998 года, я был приглашен в Гуляйполе на юбилейные торжества, связанные со 110-летием со дня рождения первого председателя Гуляйпольского Совета крестьян и рабочих, командующего Повстанческой армией Нестора Ивановича Махно. Закладывал капсулу на месте будущего памятника Махно.

АНАРХИСТ И ЧЕКИСТ.

Мой отец родился в большой и очень бедной еврейской семье, он был седьмым ребенком у Хавы и Николая Задовых, а всего у них детей было двенадцать душ, - продолжает рассказ Вадим Львович. - Подростком Лева Задов трудился на мельнице, где наравне со взрослыми таскал здоровые чувалы с зерном и мукой. Отец был, в отличие от батьки Махно, очень высоким - под два метра ростом и обладал недюжинной физической силой. Одно из самых ярких моих воспоминаний детства: отец держит зубами двухпудовую гирю - за полотенце, просунутое через "ушко", кто-то бьет по этой гире, и она раскачивается, а отец держит - шея раздулась, вся красная... В детстве я очень ревновал отца к моей сестре Аллочке, которая была старше на два года. И только после того, как в июне 1942 года нам пришла похоронка о том, что краснофлотец Зиньковская Алла Львовна погибла смертью храбрых при защите города Севастополя, мама рассказала мне, что и Алла, и мой старший брат Владислав - он тоже погиб в январе 1943 года под городом Ростов-на-Дону - были моему отцу неродными детьми... А мне все время казалось, что отец Алку любит больше, чем меня.

После ареста отца нас сначала попросили освободить одну комнату в большой квартире на улице Жуковского, следом и вторую, а потом вообще сказали: убирайтесь! Так мы оказались впятером - мама, бабушка и трое детей - в одной комнате в какой-то коммуналке на двенадцать хозяев. Мать уволили с работы, она была завспецчастью Одесской чаеразвесочной фабрики - часть была секретной, туда поступал чай из Индии, Китая... Мать арестовали в январе 1938 года. Рано утром, очень буднично, пришли и сказали: "Собирайтесь". И не плакал никто, и не кричал. Бабка моя по матери была из дворянской семьи, но вышла замуж за машиниста-железнодорожника, а когда родилась моя матушка, они разошлись. По рассказам, у моей бабки был любовник - кременчугский банкир, и на его деньги моя мать получила образование в институте благородных девиц. Когда оставила своего первого мужа и вышла за бедняка Левку Задова, в семье были большие скандалы, вплоть до отречения. Мои родители очень сильно любили друг друга. Я не помню, чтобы в нашем доме ссорились или произносили бранные слова. После отца мама больше ни с кем не связала свою жизнь, так и прожила свои 73 года в одиночестве, разводила в аквариуме рыбок, в киоске "Союзпечать" покупала газету "Юманите" на французском языке.

В 1938 году матери предъявили обвинение по статье 58 пункт 10 - "знала и не донесла". Просидела она в Одесской тюрьме больше года, и только раза три-четыре всего ее вызывали на дорос. Потом пришло "потепление", Ежова сменил Берия, и мать освободили, строго наказав никому не говорить, где она все это время была и что делала. Идите, сказали, и языком не болтайте! В то время я уже начал работать: в двенадцать лет кирпичи на стройке таскал.

"Махновский" период был у моего отца еще до встречи с матерью. После тюрьмы, в декабре 1917 года, он вступил в партизанский отряд, именуемый тогда Красной гвардией. В августе 1918 года в отряд прибыло распоряжение из Царицына о том, чтобы именоваться Красной Армией, и были присланы деньги для выплаты зарплаты, где отцу как начальнику штаба полагалось 750 рублей, а красноармейцу-рядовому - 50 рублей. Отец с этим не согласился, он ведь был анархистом, а у них все поровну - это было первой "стычкой" с командованием Красной Армией. И он был направлен на Украину в тыл к немца для ведения подпольной работы. Там отец связался с атаманом Махно, у которого и остался до 1921 года - последними его должностями были: член штаба армии и личный адъютант батьки Махно. Отец занимался разведкой и контрразведкой, это он придумал принцип, по которому работала махновская разведка: на подводе, запряженной одной лошадью, сидели женщина, старик и подросток. Подвода ехала по всем весям, и в радиусе сто километров о белых и красных было известно все: где стоят, какое оружие.

Когда закончилась гражданская война, Фрунзе издал приказ о разоружении всех формирований, не причастных к Красной Армии. Батька Махно в очередной раз был объявлен вне закона, на уничтожение махновцев бросили Первую конную армию - Нестор Иванович нашел в себе силы распустить своих людей по домам, а сам с отрядом из 77 человек переправился через Днестр и сдался румынским властям. Когда они переходили границу, отец снял со своей руки перстень и отдал супруге Махно: "Галина, ты женщина, возможно, тебя не будут обыскивать. В случае чего будет первое время на что жить"... Это к слову о несметных богатствах, якобы награбленных и вывезенных за границу батькой Махно.

В 1921 году советская власть предъявила ультиматум Румынии: выдать Махно, и ему устроили переход в Польшу. В Польше его арестовали и посадили в тюрьму. В тюрьме Галина Андреевна родила Нестору Ивановичу дочку Елену. Международный суд признал Махно невиновным, из Польши они уехали сначала в Германию, потом во Францию. В Париже Нестор Махно устроился плотником на кинофабрику, а жена его работала горничной в пансионе. В 1934 году у Махно вскрылись старые раны - он был ранен двенадцать раз, туберкулез перешел на кости, Нестор Иванович умер. Он похоронен на самом известном кладбище Пер-Лашез в Париже. Его жена и дочь в годы второй мировой войны попали в оккупацию - всю войну вкалывали на заводе в Германии. Потом их привезли в Москву и судили: Галину Андреевну приговорили к десяти годам, дочку, которая в тюрьме родилась, - к пяти. Дочь после тюрьмы работала посудомойщицей. Чтобы выйти замуж, изменила фамилию на Михненко. Детей у нее не было, она умерла в 1997 году. А Галина Андреевна умерла в конце 60-х, всего один раз побывала в Гуляйполе, но ни с кем не общалась, никаких интервью не давала. Внучатому племяннику Махно, Виктору Яланскому, только сказала: "У Левы сын есть - Вадим. Постарайся его найти". Но получилось, что я сам его нашел. Он живет в Гуляйполе, простой рабочий на заводе, недавно издал книгу фотографий - "Нестор и Галина".

ПРОСТО МОЙ ОТЕЦ.

У меня тоже недавно вышла книга: "Правда о Зиньковском-Задове Льве Николаевиче - анархисте, чекисте", - продолжает рассказ Вадим Львович, - она, если честно, раскупается очень плохо, и у вас в Новороссийске она продается. Но если бы я ставил целью заработать побольше денег на памяти своего отца, то, наверное, начал бы с обложки книги, где была бы нарисована красная тачанка, а на ней голая женщина. А что вы улыбаетесь? Вот, посмотрите: книга Виталия Оппокова "Лев Задов. Смерть от бескорыстия". Очень хорошая, серьезная книга, с массой документов, а на обложке: женщина с обнаженным бюстом - условие издателя.

Отец вернулся в Россию летом 1924 года. Румыны решили создать диверсионную группу из бывших махновцев: переправлять их на советскую территорию, чтобы они грабили жителей приграничных районов, воровали лошадей... Мать рассказывала, что отец согласился на это, вынашивая единственную цель: вернуться на родину. Подобрал группу из преданных ему людей, один из них впоследствии давал показания против отца и назвал Алексею Толстому его настоящую фамилию - так в романе "Хождение по мукам" и появился анархист Левка Задов. Переправившись через границу, отец объявил группе из пяти человек свое решение: явиться с повинной и сдать оружие. После допросов всех, кроме Льва Николаевича Зиньковского-Задова, освободили из-под стражи. Отца продолжали допрашивать и проверять - полгода он сидел в оборудованной под камеру ванной комнате. После шести месяцев заключения судьба отца решилась в его пользу: как это ни парадоксально, органы решили использовать его богатый опыт в разведке и контрразведке, а также большой авторитет среди махновцев и привлечь к нелегальной работе в ГПУ. Весной 1925 года отца направили в Одессу уже на легальную работу оперуполномоченным иностранного отдела ГПУ.

После освобождения из-под стражи отца определили на квартиру, где он должен был жить, а точнее, под негласный надзор секретного работника ГПУ Константина Пузвича. Органы не доверяли активному махновцу, прошедшему весь путь с Повстанческой армией. Получив назначение в Одессу, Лев Зиньковский-Задов увез с собой жену Пузвича Веру Ивановну с годовалой дочкой Аллочкой, позже забрали в свою семью и старшего сына Веры Ивановны - Владислава. Аллочка стала Зиньковской, а Владислав носил фамилию своего отца.

О том, что я - Задов, узнал, уже будучи офицером, лейтенантом танковых войск. Был ярым комсомольцем, анархистов считал бандюгами, батьку Махно и всех его сподвижников - врагами народа. Об отце, полковнике, знал только то, что он был сотрудником НКВД, получившим десять лет без права переписки... Всех моих друзей принимали в партию, а меня - нет. Я начал писать в вышестоящие органы, и однажды получил ответ, что Лев Николаевич Зиньковский-Задов, мой отец, служил у Махно и занимал в его армии такие-то и такие должности. В первый же отпуск я отправился к матери в Майкоп, она мне все и рассказала. Я стал искать правду об отце, собирал все, что было написано о махновском движении хорошего и плохого. За время моих поисков в нашем семейном архиве появилось два свидетельства о смерти отца: в первом записано, что он умер от перитонита в 1942 году, а во втором свидетельстве, выданном после реабилитации в 1990 году, впервые после уничтожения открыта правда: "Зиньковский-Задов Лев Николаевич умер 25 сентября 1938 года в возрасте 45 лет. Причина смерти - РАССТРЕЛ". Мама умерла в 1974 году, так и не узнав правды о своем муже. Я же шел к ней долгих тридцать четыре года... Но в нашем роду есть еще один Левушка: Лев Зиньковский - один из моих внуков, он учится сейчас на третьем курсе "мореходки" во Владивостоке...

ЗАДОВ ЛЕВ НИКОЛАЕВИЧ

(род. в 1893 г. – ум. в 1938 г.)

Анархист-махновец, ставший прообразом известного литературного героя романа А. Толстого «Хождение по мукам».

После экранизаций романа Алексея Толстого «Хождение по мукам» зрителям запомнился анархист Левка Задов – хамоватый, наглый, злопамятный и эгоистичный «поэт-юморист», патологический садист, любитель славы и женщин, которого «Одесса носила на руках». Для советских людей Задов и есть воплощение анархизма.

Задов (это его настоящая фамилия, а не псевдоним) родился в апреле 1893 года в еврейском поселении Веселая, недалеко от Юзовки. Отец Левки занимался сельским хозяйством и извозом, имел 10 детей и был выкрестом (крещеным евреем). В 1900 году семья Задовых перебралась в Юзовку, Левка стал грузчиком. Попутно он учился в еврейской школе. В 18 лет Левка – рабочий доменного цеха на заводе, а в 19 лет он попадает в круг анархистов-террористов «Летучего боевого отряда». С этим отрядом Лева совершает вооруженные нападения на рудничных артельщиков, почтовую контору, на железнодорожную кассу станции Дебальцево. В 1913 году практически вся группа анархистов была отловлена полицией. Суд назначил Левке 8 лет каторги.

Февральская революция 1917 года открыла двери тюрем, и Задов вышел на свободу. Он возвращается в Юзовку, в доменный цех. Вскоре он, как «политический каторжанин», избирается членом Совета рабочих депутатов Юзовки и восстанавливает связи с местными анархистами, которые к тому времени создали Конфедерацию анархистов Донецкого бассейна. В декабре 1917-го Задов командует вооруженным анархистским отрядом, проводящим «экспроприацию экспроприаторов» и борется против белоказаков есаула Черенцова, которые с Дона совершают налеты на шахтерские поселки. В феврале 1918 года австро-германские войска и войска УНР развернули наступление против красных, намереваясь выгнать большевиков с Украины. Анархисты поддержали большевиков и направили свои отряды Черной гвардии против «беляков». В числе черногвардейских отрядов был и отряд анархиста Черняка, в котором Задов командовал отделением. Отступление Черняка закончилось только под Царицыном, где отряд был разоружен большевистскими частями за грабежи и анархистский мятеж в городке Лебедянь.

Десять дней анархисты просидели под арестом, но потом их снова вооружили и направили воевать против атамана Краснова. Задов назначается командиром боевого участка, который простирался от станицы Потемкинская до станицы Жутово, то есть фактически оказывается в составе Красной армии. Но красноармейская жизнь не понравилась анархистам, исповедующим безвластие и неподчинение. Через три месяца боев отряд Черняка покидает фронт и выезжает в Украину для участия в восстании против гетмана Скоропадского. Советские власти снабдили будущих партизан фальшивыми документами и деньгами. Сначала анархисты пытались поднять восстание шахтеров в районе Юзовки, но с декабря 1918-го влились в армию Махно. Лева – помощник командира полка и одновременно вербует добровольцев в махновские полки, участвует в издании махновской газеты «Путь к свободе».

Весной 1919-го Задов возвращается к своему любимому занятию – изъятию ценностей. В составе «инициативной группы по взысканию контрибуции с буржуазии» Задов «изымает» деньги и ценности у жителей Мариуполя и Бердянска – городов, занятых махновцами. В середине июня 1919-го большевики объявляют Махно вне закона. В ответ тот объявляет войну красным и белым, сформировав Повстанческую армию Украины в 50 тысяч человек. Осенью 1919-го Задов – член штаба армии и начальник контрразведки Первой Донецкой бригады-дивизии, а потом и Донецкого корпуса армии Махно. Одновременно Задов и заместитель начальника всей армейской махновской контрразведки, которую возглавлял Лева Голик. Из-за сходства имен Задова и Голика их часто путали, ошибочно говоря о Задове как о начальнике всей махновской контрразведки, хотя он возглавлял контрразведку одного из четырех махновских корпусов. Задов разоблачил готовившийся заговор Полонского, целью которого было убить Махно и перетянуть его армии на сторону большевиков. Махновцы реквизировали имущество и драгоценности у буржуазии, взимали контрибуции с жителей Александровска, Екатеринослава, Никополя, Верхнеднепровска, Павлограда. Репутация махновской контрразведки пугала даже членов махновского Революционного совета, стремившегося взять ее под свой контроль и запретить пытки, аресты и бессудные расстрелы.

В январе 1920 года Красная армия начала активные действия против армии махновцев. Страшная эпидемия тифа, болезнь Махно, разгром армии заставили Махно временно распустить свою армию. Задов уезжает в Юзовку, где уходит в подполье. Возрождение махновской армии вновь приведет Задова в ее ряды. В апреле 1920-го он избирается членом «Комиссии по антимахновской деятельности» – судебно-карательного органа махновской армии, в ведение которого контрразведка и исполнение расстрельных приговоров. Среди членов комиссии жена Махно – Галина Кузьменко. Эта комиссия действовала с мая по сентябрь 1920-го, она лично провела сотни казней коммунистов, комсомольцев, белых офицеров. С октября 1920-го махновцы сражаются против генерала Врангеля. Махно договорился с командованием Красной армии о военном союзе против белых. Задов был назначен комендантом Крымского корпуса махновской армии, он – один из организаторов штурма Перекопско-Юшуньских укреплений. После объявления махновцев «вне закона» в 20-х числах ноября 1920 года группе Задова чудом удается выскользнуть из крымского окружения у городка Саки.

В последние месяцы махновского сопротивления (декабрь 1920 – август 1921 г.) Задов был личным адъютантом Махно. Брат Левки Данька руководит махновской разведкой. Тогда братья Задовы меняют фамилию: Лева становится Зиньковским, а Данил – Зотовым. В марте 1921 года Задов два раза спасает тяжело раненного батьку, вынося его на руках из-под огня красных.

В конце августа 1921 года 77 махновцев во главе с батькой переходят границу Украины и бегут в Румынию. Махно с женой, начальник штаба Данилов и Задов поселились в гостиничных апартаментах в Бухаресте. Данилов и Задов создают в Бухаресте «Закордонный центр махновской армии». Безденежье заставляет братьев Задовых работать на лесопильне в Плоешти.

9 июня 1924 года группа махновцев во главе с братьями Задовыми тайно переходит советско-румынскую границу и, углубясь на 30 километров на советскую территорию, сдается представителям советской власти. На следствии братья Задовы утверждали, что их сдача – итог долгих раздумий и разочарования в махновском движении. Они показали, что вошли в диверсионно-разведывательную махновскую группу, чтобы иметь возможность проникнуть на территорию Украины и склонить к покаянию разрозненные группы махновцев. Чекисты тщательно проверяли братьев Задовых, которые каялись и давали важные показания. Вскоре братьев завербовали в ЧК – ОГПУ. Лев Зиньковский-Задов в декабре 1924-го становится сотрудником ОГПУ – ЧК в Одесской области по борьбе с контрабандой, позднее он – сотрудник Иностранного отдела ОГПУ в Одесской области, уполномоченный ИНО ОГПУ по агентуре в Румынии. Он занимался формированием в Румынии сети советской разведки, используя бывших махновцев. За свою успешную работу он четыре раза награждался почетным оружием, благодарностями, денежными премиями. Во второй половине 1930-х годов в период тотальных чисток бдительные чекисты решили, что братья Задовы проникли в органы ОГПУ – ЧК со специальным заданием – помочь махновцам легализоваться в УССР, поддержать подполье и организовать махновский центр в Одессе. В 1935 году в Румынии была внезапно провалена вся агентурная разведывательная сеть ГРУ и ОГПУ. Выяснилось, что информация просочилась из одесского ИНО ОГПУ. Братья Задовы были арестованы и признались в своей предательской деятельности в пользу махновского «Закордонного центра» и румынской разведки. В 1938 году они были расстреляны. В годы перестройки ряд авторов пытались доказать невиновность Задовых только на том основании, что в 1937–1938 годы во время сталинского террора расстреливали только честных людей, но дыма без огня не бывает. Возможно, братья Задовы не предали анархистские идеалы своей юности и до конца дней работали на махновское подполье.