Семён Васильевич Прозоровский: биография. Прозоровский, князь алексей петрович

князь из рода Прозоровских, боярин, стольник

Жизнеописание

Подпись Семёна Прозоровского стояла на грамоте об избрании на царство Михаила Романова. С 1613 года - воевода тихвинский , во главе немногочисленного гарнизона успешно оборонял город от шведов до прибытия дополнительного русского войска. За оборону Тихвина был награждён царём позолоченным кубком и собольей шубой. Позже, Прозоровский служил воеводой в других городах, а также исполнял почётные должности на приёмах иноземных послов, занимался укреплением обороны на границах, обменом пленными. В 1617 году разбил под Дорогобужем польско-литовскую армию.

За неудачи во время Смоленской войны в 1632-1633 годах князь Прозоровский был обвинён в измене, однако его спасло заступничество царицы Евдокии, а также рассказы ратников о его мужестве под Смоленском. Смертный приговор был заменен ссылкой в Нижний Новгород , однако уже через месяц Прозоровский был возвращён в Москву для исполнения ратной и посольской службы. В 1638 году был послан Разрядным приказом командующим на венёвский отрезок Засечной черты, который Прозоровский успел значительно укрепить. Служил в Московском Судном приказе в 1639 году,; в Ямском приказе в 1642-1643 и 1647-1649 годах.

В период царствования Алексея Михайловича Прозоровский оставался на высоких постах и был пожалован в бояре. Принимал активное участие в подготовке Соборного уложения. Состоял на царской службе до самой смерти в 1660 году. Перед смертью принял схиму под именем Сергей.

Дети

У Семёна Васильевича было пятеро сыновей.

• Иван (упом. 1642 - ум. 1670) - военачальник, боярин. Погиб при обороне Астрахани от Степана Разина
• Михаил (- ум. 1670) В 1663 году боярин во Владимирском Судном приказе. С 1667 года вместе с братом Иваном и князем Сергеем Ивановичем Львовым воевода в Астрахани. Погиб при обороне Астрахани от Степана Разина
• Пётр Большой, стольник с 1637 года. В 1662 году с Иваном Афанасьевичем Желябужским направлен в Англию к Карлу Английскому. В 1665 году воевода в Смоленске .
• Александр - не имел потомства
• Пётр Меньшой - стал продолжателем рода, получил чин боярина, воеводы, занимался дипломатией.

Воевода в Тереке в 1668-1673, в Вятке в 1677, в Киеве в 1682-1683, в Тобольске в 1684-1686, в 1688-1690 годы

Прозоровский Алексей Петрович (?-1705) - сподвижник Петра I .

Происходил из княжеского рода Прозоровских : сын стольника Петра Семёновича Прозоровского .

Биография

В 1682-1689 годах сопровождал царевичей Иоанна и Петра Алексеевичей на богомолья: в Троицев Сергиев , в Саввин и Воскресенский монастыри.

Воевода Азовский (1697-1699), воевода Двинский и Архангелогородский (с 1699).

По повелению царя

«…у города Архангелского, на Малой Двинке речке, построить крепость вновь, сидатель на тысячу человек, чтоб в ней с магасейными запасными дворами вышеписанному числу людей быть было удобно»

Упоминается

• В романе Ю. Германа «Россия Молодая » и одноименном фильме .

Напишите отзыв о статье "Прозоровский, Алексей Петрович"

Примечания

Литература

• В. Корсакова. // Русский биографический словарь : в 25 томах. - СПб. -М ., 1896-1918.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Прозоровский, Алексей Петрович

Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.

В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.

С. Огородников "Нападение шведов на Новодвинскую крепость 1701 года"

Нападение шведов на Новодвинскую крепость 1701 года

С. Огородников

"Зело чудесно, что отразили злобнейших шведов".
Из письма Петра Великого к Апраксину.

Война России со Швециею и намерение последней придти в Белое море, чтобы разорить Архангельск, бывший в то время единственным морским портом в России, указали Государю Петру Великому на необходимость защитить торговый город построением крепости, о чем весною, 1701 г., Государь послал указ Двинскому воеводе Князю Прозоровскому и архиепископу Афанасию, повелевая немедленно в 15-ти верстах ниже Соломбалы на острове Линском, при узком проходе Двины, строить каменную крепость, «чтоб тех неприятельских людей в двинския устья не пропускать, и города Архангельскаго и уезду ни до какого разорения не допускать». 1 Для правильного надзора за крепостною работою, указом от 1701 г. 3 апреля, учреждена была в Архангельске Ратуша, называвшаяся Семиградскою, которою заведовать назначен был Дьяк Федор Гусев. Он распоряжался ломкою камня, наймом рабочих людей, раздачею денег и ведением книг. Воевода Прозоровский, при содействии в сем деле архиепископа Афанасия, деятельно приступил к принятию всех мер, чтобы помешать шведам в их злом умысле. Одновременно, но указу Государя, Прозоровский приказал в поморье укрепить остроги: сумский, кольский и город Кемь, послав для сего 300 человек солдат. Работа по постройке новой крепости закипала. Начали немедля копать рвы и вбивать сваи. Архиепископ усердно помог началу дела. Он пожертвовал для сего кирпич, камень, известь, щебень и лес для вбивания свай. В работе участвовали вообще все крестьяне соседних деревень, а на необходимые расходы собрано было по одному рублю с каждого двора Двинской области. Указом Петра повелено было жителям поморья на морские промыслы но ходить «ради опасения воровских кораблей». 2 Из Москвы прислан был план крепости и мастеровые каменного дела. Того же года 12 июня, архиепископ Афанасий, в присутствии воеводы и в служении соловецкого архимандрита Фирса, совершил торжественно закладку крепости, названной «Новодвинской цитаделью», 3 а также в оной и храма во имя апостолов «Петра и Павла». По окончании обряда освещения, архиепископ назначил устроить на месте храма пока часовню и определил к ней священника для исполнения треб. В разбитом шатре, на лугу, воевода Прозоровский угощал обедом всех, кто был при освящении храма и цитадели. И когда, при пушечной пальбе, пили за Государево здоровье, в это самое время, по словам архиепископа, поднялись над городом две тучи, с севера и с юга, при сильном ветре с градом, громом и молниею, и северная туча рассеяла южную. Это явление было принято видевшими за доброе предсказание будущей победы над шведами. Для охранения крепости поставлено было 400 солдат, снабженных военными снарядами. Стрелецкие полки, стоявшие в Холмогорах, Русский и Гайдуцкий переведены в Архангельск. Пока строилась крепость, для охранения корабельного хода, близ неё в недалеком друг от друга расстоянии, сделаны были небольшие земляные насыпи, а равно и на островах, лежащих у входа в Двину и выше. На каждом таком укреплении поставлено было по 5-ти пушек, а солдат по 100 человек. Им строго было приказано караулить прихода шведов. Двинским крестьянам розданы были ружья и копья, чтобы и денно и нощно ходили они по берегам, высматривая врага. В городе укреплены были пушками русский и немецкий каменные гостиные дворы; устья - Мурманское и Пудожемское засыпаны были землею в погруженных на дно старых барках, а самые входы укрепили батареями о 20-ти пушках. Все предостерегательные знаки, стоявшие на островах у корабельного хода, были сняты. Лица, знавшие корабельный ход, поселены были в строящуюся крепость, а на укрепления посланы такие, которые сего хода не знали. Приходящих с моря судов, пропускать без осмотра не велено, а для сего осмотру поставлен был на Мудьюжском острове отряд солдат при офицере. На вызов желающих из иностранных матросов поступить на службу Его Царского Величества ни один не пожелал, а особливо голландцы. Только 7 человек англичан согласились быть полезными Государю в защите города от шведов. Воевода Прозоровский построил в Архангельске шесть судов зажигательных (брандеров), чтобы вредить ими неприятелю. Стоявшие у Архангельска иностранные корабли велено было задерживать и не пропускать к выходу в море. 4

Так приготовился Архангельск встречать незваных гостей, которые действительно в том же 1701 году, 24 июня, показались у устья Двины в числе 4-х кораблей, 2-х фрегатов и яхты, имея на мачтах английские и голландские флаги, под видом торговых судов. Хитрость эта обманула мудьюжскую стражу. От острова отделился карбас с людьми, чтобы, по обыкновению, сделать досмотр пришедшим судам. Шведы приняли офицера с честью, и пригласили остальных людей взойти на корабль. Часть их поддалась обману, но другая осталась в нерешимости на своем карбасе. Лишь только солдаты поднялись в корабль, на них немедленно напали шведы, а также и на сидевших в карбасе. Отобрав оружье, и изорвав одежду, шведы взяли русских простаков в плен и спрятали в самый низ корабля. 5 Целые сутки простояли шведы у Мудьюжского острова, приготовив два фрегата и яхту с лучшими матросами пустить их вперед на новую крепость и на самый Архангельск. Для безопасного прохода по Двине, богатой отмелями, шведы взяли лоцманом поморского жителя, из Никольско-Корельского монастыря служку Ивана Рябова, попавшегося в плен у острова Сосковца и шедшего на лодке для мурманского промысла. Переводчиком у них был тоже пленный Дмитрий Горожанин, взятый вместе с Рябовым. Пользуясь попутным ветром и придуманною хитростью, шведы безвредно миновали земляные укрепления, и подвигались на всех парусах к Новодвинской крепости. От крепости, как и от Мудьюжского острова, отделился карбас с солдатами Гайдуцкого полка при офицере Животовском, для досмотра шедших торговых судов. Подойдя к ним близко, карбас не решался подойти к самому борту, хотя шведы коварно приглашали их к тому, бросая на карбас веревки, но Животовский не велел ими пользоваться. Один из солдат, бывших на носу карбаса, подсмотрел нечаянно, в пушечное окно, шведов, лежавших ничком на палубе в большом числе, и дал тотчас же тайным знаком знать своему начальнику, который лично удостоверился в том же. Карбас быстро отошел от фрегатов, и на него тогда же посыпались пули и ядра неприятельские. Наклонив свой карбас к неприятелю высоким бортом, для защиты от выстрелов, русские, выгребая с трудом к крепости, отвечали в то же время из своих самопалов. Ранеными и убитыми в карбасе было не мало. Добравшись до берега, солдаты бросили поврежденный карбас, и лесом пришли в крепость с своим начальником. Между тем, шведы, видя, что хитрость их не удалась, понуждали лоцмана своего, чрез переводчика, вести их суда мимо крепости к Архангельску. Но эти, достойные памяти, русские люди, будучи в смертной опасности, решились геройски на славное дело. Согласясь вести шведские суда, они довели их до Новодвинской крепости, но далее вести уже было невозможно. Фрегат и яхта поставлены были на мель прочно, и на них уже сыпались ядра крепости! Раздраженный сим обманом, шведы стали стрелять из ружей в своих пленников, из которых Дмитрий Горожанин тогда же и убит наповал. Рябов, обрызганный кровью товарища, упал на его труп и притворился убитым. Бой под Новодвинской крепостью длился 13 часов и окончился совершенною победою русских. Шведы, видя погибель свою, и не желая отдаться в плен, бросились на свои малые карбаса, и поплыли к другому фрегату, не бывшему на мели и остановившемуся в отдалении, не смея оказать помощь своим товарищам от незнания хода по Двине. Двинские солдаты на карбасах поплыли в погоню за шведами, стреляя из ружей, и желая не допустить их фрегата, и для чего, завладев разбитыми двумя судами, т.е. фрегатом и яхтою, победители желали обратить шведские пушки судов на убегавшего в карбасах неприятеля, но от торопливости рассылали они нечаянно порох по палубе, отчего последовал вскоре взрыв его, и многие поплатились за такую неосторожность жизнью и увечьем. Шведский фрегат, между тем, принял на палубу своих и, подняв якорь, неспешно отошел к устью, и более в виду крепости не показывался. В разгар происходившей битвы, Иван Рябов, схватив труп товарища, бросился с фрегата в воду. Шведы по ним стреляли, но Рябов счастливо доплыл до крепости со своею ношею. Шведы, стоявшие у Мудьюжского острова, мстя русским за свое поражение, съехали на пустой остров, и сожгли на нем избы, где был Государев караул. 6

Примечания

1 - Жизнь преосвященнаго Афонасия, перваго архиепископа Архангельскаго и Важескаго - Постникова, С.-П-Б. 1866 г., и Арх. Губ. Вед. 1846 г. № 22-й.
2 - Новиков.—Троекратное пришествие и пр.
3 - Замечательно, что Новодвинскую цитадель местные жители, по незнанию точного смысла названия, долго называли и писали городом Ситадель. (Крестинин. Описание г. Архангельскаго, 1792 г.).
4 - Все эти любопытные подробности о защите Архангельска найдены мною у Новикова в его книге: Троекратное пришествие и пр.
5 - Тоже у Новикова.
6 - «Въ1694 г., говорить Устрялов, в истории Петра Велнкаго, «Мудьюжский остров быль заселен лоцманами. Проходящие к Архангельску корабли брали здесь себе путеводителей, без которых редкий мог войти в устье Двины». Столь любопытныя известия о заселении Мудьюжскаго острова, подтверждаются усмотренным мною в собрании свода законов указом Петра Великаго Архангельскому Вице-Губернатору Курбатову в 1712 г. Августа 1, где между прочим сказано: «кораблей дожидаться лоцманам на самом море постоянно и далее песков, чтобы за мельми тем кораблям без лоцманов остановок и убытков каких не было». Давно ли лоцмана ставали сей остров - сведений пока нигде не найдено.
7 - Устрялов. Истор. Петра Великаго. Том 2-й.
8 - Бергман. История П.В. - Новиков в своей книге: Троекратное пришествие П.В. из Москвы в Архангельск.

Взято здесь:
http://www.novodvinka.ru/page.php?id=6

Воевода Прозоровский

Богато, по-восточному украшенные хоромы астраханского воеводы. Прозоровский сидит за столом, окружённый боярами, подьячими, боярскими детьми. Тут же капитан Видерос, начальник отряда немцев-рейтаров, и Бутлер, капитан первого русского морского судна «Орёл».

II

Послы Разина

Входят пятеро казаков, они великолепно одеты, богато вооружены, их сопровождают астраханские стрельцы и отряд немцев под командой Штрауса, помощника Видероса. Казаки говорят воеводе:

Мы просим государя на Москве, чтоб он простил нам всё, сделанное нами, и приказал пропустить нас домой, на Дон. А острова, завоёванные нами саблей у персиян, отдаём ему, государю.

Общее ликование астраханцев. Воевода встаёт и отвечает казакам обещанием хлопотать за них в Москве. В стороне Видерос и Штраус тревожно совещаются о чём-то.

III

Пир на палубе судна «Орёл»

Палуба уставлена столами, Прозоровский и Разин сидят рядом, их окружают знатные астраханцы, казацкие сотники, тут же, за отдельным столом, Видерос, Штраус, Бутлер, немцы-рейтары. Матросы на судне - все немцы, так же как и плотники; судно строил Бутлер.

IV

Воевода, выпивший, требует, чтоб Разин отдал ему богатую персидскую шубу со своих плеч.

Разин . Жадны вы, бояре! Сколько уж подарили казаки вам, а вы всё больше просите!

Воевода . Не скупись, атаман! Мы сила, и хорошо и худо можем сделать для тебя в Москве.

Разин . Грабите вы нас. Ну, бери шубу, только б не вышло из-за неё шуму…

Снимает шубу, отдаёт её воеводе. Казаки раздражены жадностью Прозоровского и не скрывают это. Все пьяны. Пляски, пение, толкотня. Некоторые из казаков вызывают на единоборство немцев матросов и плотников. Отношение к немцам явно враждебное. Чтоб не раздражать казаков, немецкие матросы позволяют одолевать себя в борьбе.

Один из матросов, могучий парень, поддаётся даже совершенно пьяному Фролке. Это вызывает смех большинства казаков, но некоторые поняли, что немцы боролись с ними несерьёзно, и смотрят на матросов подозрительно, сердито. Разин, шутя, предлагает воеводе бороться с ним. Тот отказывается, испуган. Казаки смеются.

V

Казаки гуляют

Торговая площадь пред астраханским кремлём. Ходят группы казаков, одетые в шелка и бархат, в шапках, украшенных драгоценными камнями. Идёт Разин, тоже великолепно одетый, бросая в народ горстями из мешка на поясе серебряные деньги. Казаки ведут себя буйно, хватают женщин, целуют их.

VI

Бутлер, во главе плотников, подносит Разину бочонок водки. Разин и казаки тут же, на улице, пьют, угощая немцев и народ. Народ восхищается простотой Разина.

VII

«Чего мне нельзя, того и другим нельзя»

К Разину подводят казака, уличённого в обиде чужой жены. Тут же и эта женщина в разорванном платье. Разин, нахмурясь, выслушивает жалобу горожан. Обнажил саблю и убивает казака. Горожане, восхищённые его справедливостью, кланяются ему, шумно благодарят. Он оделяет их деньгами и, толкнув ногою убитого, идёт дальше. Немцы, стоя в стороне, совещаются о чём-то. Горожане братаются с казаками и вместе с ними грабят лавку.

VIII

На лужайке, у городской стены, сидит Разин, его окружают дети, он, смеясь, раздаёт им сласти из полы своего кафтана. В другой группе детей одноглазый запорожец играет на бандуре.

IX

Разин показывает детям саблю свою, не обнажая её. Надевает на голову одного из них свою шапку, хохочет. Дети не боятся его, щупают шитьё кафтана, пояс. Видно, что Разину всё это приятно. Свистит, подбегают казаки, он приказывает им плясать. Пляшут, дети в восторге, Разин хлопает ладонями.

X

Капитан Видерос у Разина

Воевода прислал тебе приказание, чтоб ты лишних из города вывел под страхом гнева царёва.

Разин, схватясь за саблю:

Не смей грозить мне! Не боюсь я ни воеводы, ни царя! Я вольный человек!

Видерос уходит.

XI

«Будет бунт!»

Совещание немцев матросов, плотников и рейтаров.

Штраус . Мы - в ловушке. Казаки ненавидят нас. Собирайте пожитки, бежим в Персию.

Видерос . Нечестно бежать, надо защищаться.

XII

Ночь. Немцы, человек двадцать, садятся в лодки, прощаясь с Бутлером и Видеросом. Уезжают. Бутлер, Видерос идут в город.

XIII

Шпионы

Пред Прозоровским двое нищих, он приказывает пытать их, нищих поднимают «на дыбу», бьют плетьми, они сознаются:

Мы обещали Разину поджечь город, когда казаки пойдут на приступ.

XIV

Астраханская крепость

Кирпичная стена в три метра шириною, на стене - зубцы, между ними - пушки. По углам стены двухъярусные башни с колоколами, в колокола бьют во время боя для возбуждения бойцов. Прозоровский обходит стену, наблюдая, как ворота её заваливают кирпичом и брёвнами. Горожане с пищалями, топорами, копьями и бердышами. Работают неохотно. Бутлер и Видерос, сопровождая воеводу, советуют ему сжечь слободу под городом, чтоб не дать защиты казакам.

XV

«Поборитесь за государя!»

Крестный ход вокруг крепости, митрополит увещает горожан честно защищать город. Воевода тоже говорит речь. Горожане, сняв шапки, слушают молча, глядя в землю.

XVI

Казаки Разина идут на приступ, везут пушки, тащат штурмовые лестницы, связки фашинника. Впереди - Разин, в кольчуге, с обнажённой саблей.

Новодвинская крепость (1711 г.)

Вечером 24 июня (5 июля) 1701 года у острова Мудьюг, в дельте Северной Двины, появилась группа кораблей в количестве семи единиц. На флагштоках спокойно развевались флаги сразу нескольких европейских государств, как бы подчеркивая почти полную невозможность обозначить прибывших комбатантским термином «эскадра». Время было военное – тревожное и непростое: второй год Россия вела войну с королем шведским Карлом XII, и слишком свежи были воспоминания о «нарвской конфузии». Однако война войной, а коммерция оставалась коммерцией, и расположенный неподалеку торговый город Архангельск продолжали посещать иноземные купцы. Этот порт оставался на тот момент единственной гаванью, связывающей Россию с Европой. Так что появление нескольких коммерческих кораблей в этих водах было делом довольно обыденным. Обыденным, если бы не два обстоятельства: во-первых, из источников, заслуживающих доверия, царь Петр знал, что шведы собираются нанести визит в Архангельск, и посещение это будет отнюдь не данью соседской вежливости; во-вторых, мирные иностранные купцы, возникшие у острова Мудьюг, таковыми не являлись.

Планы и контрпланы

Царь Петр хорошо представлял всю мощь и возможности своего противника в начавшейся войне. Может быть, если и были у молодого и честолюбивого правителя какие-то иллюзии, то от них безжалостно излечило неудачное для его армии Нарвское сражение. Карл показал себя решительным и умелым полководцем, и легкой быстрой победы над шведами ждать не приходилось. Война обещала быть долгой и упорной. Оба монарха сделали соответствующие выводы из первой серьезной пробы сил.

Для амбициозного и самоуверенного шведского короля это была очередная победа над восточными «варварами», с которыми его королевство уже сталкивалось на поле боя в XVII веке. Убежденный в том, что московитам нанесен серьезный и болезненный удар, Карл XII ушел с главными силами своей армии в Речь Посполитую – сражаться против союзника Петра, Фридриха Августа. Против России были оставлены незначительные контингенты: 15-тысячный корпус у Юрьева и 7-тысячный отряд в Ингрии. Тем не менее, по мнению шведского короля, у русских еще оставалось довольно уязвимое и, самое главное, важное для них место, которому стоило бы уделить внимание, – Архангельск.

На то время это был единственный порт России, который позволял ей производить торговлю с Европой и получать многие необходимые товары. Значение этого основанного по указу Ивана Грозного в 1584 г. города трудно переоценить. После проигранной Ливонской войны Архангельск стал крупнейшим торговым центром Русского государства – через него осуществлялся экспорт хлеба, пушнины, дегтя, корабельного леса и других товаров. В обратную сторону ввозились столь необходимая продукция европейских мануфактур и монетное серебро. К началу XVIII века Архангельск являлся самым крупным русским городом по объему товарооборота. Начавшаяся война со Швецией еще больше усилила его значение – через этот порт в Россию поступали порох, свинец, мушкеты и другое военное снаряжение, которое пока не изготавливалось в необходимом количестве.

Шведский флот тогда являлся одним из сильнейших в Европе и в начальный период войны обладал полным господством на море. Операция по нейтрализации Архангельска была ему вполне по силам и возможностям. Разрушение портовой инфраструктуры, приведение в негодность тех производственных мощностей и верфей, которые имелись в этом северном городе, могли нанести серьезный ущерб России и лишить ее возможности торговли с Европой на длительное время. Петр I c присущей ему проницательностью понимал, какой угрозе подвергается Архангельск, если его оставить без надлежащей защиты. Каких-либо современных укреплений город к началу Северной войны не имел, тогда как морской путь к нему был хорошо известен на Западе.

Уже в конце 1700 г. царь начал вынашивать план по усилению обороноспособности северной гавани. Весной 1701 года он послал приказ двинскому воеводе Алексею Петровичу Прозоровскому начать возведение крепости в дельте Северной Двины. проектирования этого фортификационного сооружения была достаточно непроста. Первоначальный проект крепости был составлен инженером Яганом Адлером и с соответствующими пояснительными записками был отправлен в Москву. Однако после рассмотрения его признали неудовлетворительным и Адлера от дальнейших работ отстранили. Новый проект крепости был создан находившимся на русской службе с 90-х гг. XVII века немецким инженером Георгом Эрнестом Резе. На чертежах и планах все выглядело достаточно внушительно. Детище Резе должно было представлять собой квадратную четырехбастионную цитадель с рядом внешних укреплений.

План Новодвинской крепости

Дело оставалось за малым: воплотить инженерную мысль в камне. А времени на этот трудоемкий процесс оставалось все меньше. От вездесущих голландских и немецких купцов и, возможно, от разведывательной сети в самой Швеции до царя стала доходить информация о растущем интересе шведского командования к Архангельску. Ни Северная война, ни масштабный конфликт в Западной Европе, известный как война за испанское наследство, не могли помешать все еще развитой голландской морской торговле и тесным связям между негоциантами Республики Соединенных Провинций и их коллегами – протестантами из Швеции. Было понятно, что рано или поздно шведы предпримут какую-нибудь диверсию на русском северо-западе, однако более точных сведений получить не удалось.

Архиепископ Холмогорский и Важский Афанасий

В апреле 1701 г. началось, наконец, воплощение замыслов Петра I по защите Архангельска. Кроме вышеуказанного воеводы Прозоровского решено было обратиться за помощью к церкви. Архиепископ Холмогорский и Важский Афанасий, пользующийся расположением и доверием царя, был привлечен к осуществлению проекта строительства крепости, которая получила название Новодвинская. Архиепископ Афанасий был одним из образованнейших церковных деятелей своего времени. Он происходил из семьи тюменских казаков, имел у себя в доме большую и разнообразную библиотеку, был сведущ в географии, истории и военном деле. К его советам по обустройству крепости прислушивался даже Прозоровский.

Были предприняты действия по укреплению административной власти в Архангельске: 3 апреля 1701 года в городе была основана Ратуша, получившая название Семиградской. Назначенный туда дьяк Федор Гусев занимался заготовкой строительных материалов для крепости, найма и привлечения работников и денежными расчетами. Кроме приказа о начале строительства, Прозоровский получил указание укрепить окрестные остроги. Из Москвы были присланы мастера каменных дел и опытные рабочие. К возведению крепости предполагалось привлечь крестьян из окрестных деревень. На финансирование работ был собран специальный и достаточно высокий налог: по одному рублю с каждого двора Двинской области. Архиепископ Афанасий оказывал всемерное содействие, предоставив из церковных ресурсов кирпич, известь, щебень и лес для забивания свай.

12 июня 1701 года в торжественной обстановке в присутствии воеводы и архимандрита Соловецкого монастыря состоялась официальная закладка и освящение крепости, названной Новодвинской цитаделью, и храма Петра и Павла при ней. Эту процедуру совершил архиепископ Афанасий. После этой знаменательного торжества, как и полагается, Прозоровский, разбив шатер, при пушечной пальбе и прочих сопутствующих деталях дал праздничный обед. Пока произносились велеречивые здравицы за государя Петра Алексеевича, противная сторона тоже осуществляла комплекс мер, гораздо менее торжественных и публичных, но едва ли менее действенных.

Шведы идут

Точно неизвестно, кто является автором идеи диверсионной операции шведского флота против Архангельска: сам ли Карл XII придумал этот поход или кто-то из его адмиралов? 20 марта 1701 г. король подписал указ об организации экспедиции против русского порта. Приготовления велись в строжайшей тайне. Для похода были отобраны семь кораблей: три фрегата (42-пушечный «Варберг», 40-пушечный «Эльфсборг», 26-пушечный «Марстранд»); кроме того, 6-пушечная шнява «Мьёхунден», два галиота (5-пушечный «Фалькен» и 4-пушечный «Тёва-литет»). 4-пушечный флейт «Сулен» был гружен боеприпасами и провиантом.

Подготовка к операции осуществлялась в Гётеборге. Для отвлечения внимания распускались различные слухи, зачастую самые необычные. Например, о том, что корабли готовятся идти к берегам Гренландии для осуществления китобойного промысла. Командование эскадрой «китобоев» было возложено на одного из самых способных и грамотных командиров шведского военно-морского флота – капитан-командора Карла Хенрика Лёве. Личный состав эскадры насчитывал 850 человек, в число которых входило около 600 солдат десантного отряда, погруженных на корабли без привлечения внимания. Повышенная секретность соблюдалась вплоть до выхода в море. В план операции кроме капитан-командора были посвящены лишь несколько человек.

27 мая 1701 г. эскадра вышла из Гётеборга, Лёве держал флаг на фрегате «Варберг». Только тогда, собрав подчиненных ему офицеров, командующий посвятил их в цель и план похода. Тогда же была оглашена секретная инструкция Карла XII, состоящая из 16 пунктов. Эскадре предписывалось достигнуть Архангельска до того момента, когда туда прибудут западноевропейские торговые корабли, сжечь и разорить город. Личному составу приказывалось разрушить или захватить с собой все, что только можно по военному обычаю. Отдельно подчеркивалась необходимость уничтожить верфь и русские корабли, если таковые обнаружатся. К королевской инструкции была приложена еще одна, составленная государственным секретарем Самуэлем Океръельмом, согласно которой Лёве после выполнения своей главной задачи должен был высадить шлюпочные десанты вверх по Северной Двине и по возможности разорить и сжечь тамошние деревни.

По замыслу и по духу это была типично корсарская экспедиция в лучших традициях джентльменов, чьим постоянным местом пребывания являлись жаркие воды Карибского моря. Причем русским в этой истории отводилась двойная роль: дикарей, которых можно и нужно было истреблять без счета и сомнения, и еретиков, которых к тому же удастся неплохо пограбить. На первый взгляд, такая экспедиция имела достаточно шансов на успех. Путь к Архангельску был в Швеции хорошо известен, а русский военно-морской флот существовал на тот период разве что в голове молодого царя Петра I. Так что самым ощутимым препятствием на пути эскадры капитан-командора Карла-Хенрика Лёве был трудный и извилистый фарватер Двины. Однако и тут выход виделся очевидным: шведам было хорошо известно, что при входе в реку на островах находятся посты лоцманов, которые осуществляли проводку иностранных купеческих кораблей к Архангельску. Если захватить такого лоцмана, не составило бы особого труда мелкосидящим шведским кораблям дойти до Архангельска и застать русских врасплох. Впрочем, у «варваров» были свои соображения на этот счет.

Враги на рейде

После торжественной закладки крепости начались гораздо менее торжественные трудовые будни. Из Холмогор на усиление Архангельского гарнизона были подтянуты части стрелецкого полка. Местным крестьянам было роздано , в основном старые пищали и даже копья, с целью организации патрулирования берегов реки. Сама Новодвинская крепость только стала приобретать свои очертания, был частично насыпан вал, его укрепили деревянными срубами. В нескольких местах поставили береговые батареи. Все предостерегающие и навигационные знаки были сняты. В двух рукавах дельты Двины – Пудожемском и Мурманском – для верности затопили наполненные землей барки на фарватере.

Готовился к обороне и сам Архангельск. Гостиный и Немецкий дворы были укреплены пушками. Проживавшим на тот момент в Архангельске иностранцам предложили оказать содействие в защите города от нападения, однако они со всей возможной «политкорректностью» отказались. Лишь 7 человек англичан предложили русскому командованию свою помощь. Впрочем, на особый период доступ иностранных кораблей в Архангельск был ограничен. Для досмотра прибывших «купцов» на острове Мудьюг был оборудован специальный пост. Лоцманы и все, кто знал фарватер, были размещены в крепости, чтобы исключить возможность захвата их противником. Кроме того, специальный приказ запрещал местным жителям выходить в море из-за угрозы появления «воровских кораблей». Впоследствии данный фактор сыграл с героем этой истории злую шутку.

Всего в распоряжении воеводы Прозоровского было около 2400 человек солдат и около 100 разнокалиберных пушек, часть из которых отчетливо помнили времена Алексея Михайловича Тишайшего, а некоторые даже знавали беспокойные годы правления Ивана Васильевича Грозного. Непосредственно на сильно недостроенном объекте, лишь условно называемом Новодвинская Цитадель, находилось около 400 солдат, часть была расквартирована в Архангельске, остальные по разным береговым батареям и постам. Большим минусом в положении Прозоровского было сильное распыление и так не многочисленных имеющихся сил.

Тем временем эскадра капитан-командора Лёве обогнула Скандинавский и Кольский полуостров и вошла в Белое море. 22 июня (3 июля) с борта шведских кораблей была замечена промысловая ладья. Недолго думая шведы захватили суденышко, сняв с него кормщика Ивана Седунова по прозвищу Рябов. Позже в рапорте на имя Петра I воевода Прозоровский характеризовал Ивана Ермолаевича Седунова как «беспахотного бобылька» (не имеющего своего земельного надела холостяка), на момент случившегося состоявшего в рыболовецкой артели Николо-Корельского монастыря. До сих пор остается неясным, почему вопреки приказу Иван Седунов (Рябов) находился в море на пути вероятного следования неприятеля. Впоследствии, уже во время следствия, помор утверждал, что ничего не знал о запрете. Хотя есть вероятность того, что Рябов, будучи опытным помором-промысловиком, мог выполнять разведывательную миссию по указанию архиепископа Афанасия.

Так или иначе, пленного рыбака бросили в трюм, и поздно вечером 24 июня (5 июля) 1701 года шведская эскадра встала на якоре, в виду острова Мудьюг. Пока что ей сопутствовала удача – нейтральные флаги голландцев и англичан являли собой превосходный камуфляж. В 3 часа утра 25 июня (6 июля) капитан-командору Лёве, продолжавшему держать свой флаг на «Варберге», доложили, что от острова к ним движется гребной бот, на котором, как думалось пришельцам, на борт должны были прибыть лоцманы. На палубу «Варберга» поднялся начальник караула капитан Николай Крыков, переводчик Дмитрий Борисов, писарь и несколько солдат. Капитан Крыков через переводчика Борисова на голландском языке пояснил прибывшим «купцам», что в данный момент на Мудьюге лоцманов нет, и за ними следует послать специальную лодку в другое место. А также указал на необходимость передать письмо в Архангельск тем купцам, для которых вновь прибывшие корабли привезли товар. Заметив, что гости начали заметно нервничать, Крыков стал подозревать, что к негоциантским делам суровые господа, на корабле которых царила непривычная для коммерсантов дисциплина, не имеют никакого отношения. Тогда капитан рискнул и напрямую поинтересовался, не шведские ли это корабли? Поняв, что дальше играть спектакль не имеет никакого смысла, Лёве приказал схватить русских, что и было исполнено.

Стройный план операции начал спотыкаться на ухабах досадных случайностей. Весь замысел проникновения базировался на захвате лоцманов, поскольку фарватер Северной Двины был весьма сложен. Требовалось выяснить, насколько могут быть полезными пленники. Начался допрос – к Лёве поочередно приводили Крыкова и его спутников, которые все в один голос утверждали, что люди они сухопутные и не имеют ни малейшего представления о фарватере. Переводчик Борисов решил усугубить картину восприятия ситуации у врага, сообщив, что в Архангельске уже давно знают о предстоящем визите шведов, однако людей в строящейся крепости совсем немного, и она представляет собой лишь небольшую насыпь. Борисов сознательно умолчал о размещенных в Новодвинской крепости пушках, а также об уже построенных береговых батареях, стерегущих подходы к ней.

Сначала шведы попытались сыграть на человеческой корысти и пробовали подкупить кого-нибудь из пленников. Поняв, что данный способ не срабатывает, приступили к технологии устрашения: на стол перед допрашиваемыми положили обнаженную шпагу и дали им отчетливо понять, какие меры наказания последуют, если они не предоставят нужных сведений. Иван Рябов, насчет которого у «гостей» были подозрения, что тот опытный моряк и знает фарватер, дал понять, что не дает никаких гарантий, поскольку фарватер очень сложный и изобилует мелями. Королевские корсары и не подозревали, что в отношении них у простоватого на вид помора имеются самые недобрые и негостеприимные замыслы.

С одной стороны, Лёве был неприятно удивлен, что появление его эскадры не являлось особой тайной для врага, с другой, – из рассказа переводчика выходило, что русские толком не подготовились к обороне Архангельска, и их можно дожать. Для обсуждения дальнейшего плана действий на флагманском «Варберге» был собран военный совет. После обсуждения Лёве решил провести атаку в два этапа. Сначала корабли, имеющие небольшую осадку, атакуют недостроенную и, как казалось шведам, плохо вооруженную крепость, сминают оборону и захватывают лоцманов. На втором этапе осуществляется атака Архангельска уже всеми силами эскадры.

За небольшой промежуток времени к атаке были подготовлены три корабля: шнява «Мьёхунден» и галиоты «Фалькен» и «Тёва-литет» как наиболее мелкосидящие боевые единицы из имевшихся в распоряжении Лёве. Их экипажи и вооружение были усилены – всего на шняве и двух галиотах находилось 120 человек и 19 орудий. Командование этой «группой захвата» было возложено на капитана Карла Ханса Вактмейстера. На борт «Мьёхундена» были перевезены и Рябов с Борисовым.

В полдень 25 июня (6 июля) три шведских корабля двинулись в направлении крепости. Следом на некотором удалении шла остальная эскадра, постоянно осуществляя промеры глубин. Однако вскоре Лёве был вынужден отдать приказ приостановить движение и встать на якорь – он не хотел рисковать в незнакомых и небезопасных водах и собирался ждать победных реляций от Вактмейстера. Тот получил приказ атаковать крепость в 10–11 вечера, причем пленных разрешалось не брать за исключением лоцманов, поскольку шведы еще не решили, следует ли считать Рябова таковым или нет, поскольку тот утверждал, что, дескать, полностью не помнит фарватер.

Отстоявшись несколько часов на якорях, три шведских корабля авангарда подошли, наконец, к месту, где, по словам Борисова, находилась недостроенная крепость. На флагштоках пришельцев мирно развевались французский флаг и флаг торгового города Гамбург. К борту «Мьёхундена» подошел карбас, на котором находился солдатский голова Григорий Животовский с солдатами Гайдуцкого полка для досмотра – пока еще никто не догадывался об истинном лице пришельцев. Те всячески демонстрировали свое дружелюбие. Когда Животовский начал было уже подниматься на шняву, один из бдительных солдат заметил через открытый орудийный порт притаившихся на палубе вооруженных шведов и поднял тревогу. Русские попрыгали в карбас и поспешно отвалили.

Поняв, что обман разоблачен, шведы открыли огонь. Завязалась перестрелка. Солдат Леонтий Ожгеев застрелил командира «Мьёхундена» Ханса Шёшерну. Но и на карбасе уже были раненые и убитые. Маневрируя, чтобы уменьшить воздействие неприятельского огня, Животовскому удалось пристать к берегу, где ему и его подчиненным удалось укрыться в безопасном месте. В этот момент находившиеся на «Мьёхундене» и «Фалькене» ощутили сильный толчок – корабли сели на мель. Только лишь «Тёва-литет» удалось не разделить незадачливую участь своих соплавателей.

Канеев М. А. «Подвиг Ивана Рябова»

Доподлинно неизвестно, находился ли у руля шнявы Рябов или нет – данные по этому факту противоречивые. Известно, что помор впоследствии рассказал воеводе Прозоровскому, как он и Борисов договорились между собой скорее погибнуть, но не допустить врага к Архангельску. Возможно, кормщик знал о расположенной тут мели, но не сказал господам европейцам о ее существовании. Из «слабовооруженной» крепости по шведским кораблям внезапно открыли огонь, прикрывая карбас Животовского, что явилось для шведов очень неприятным сюрпризом. Взбешенный тем, что Борисов сказал им неправду, сильно преуменьшив обороноспособность укреплений, и посадкой на мель, капитан Вактмейстер приказал расстрелять Ивана Рябова и Дмитрия Борисова. Переводчик погиб, а помор, получив ранение, притворился мертвым. Позже в разгар боя ему удалось спрыгнуть с борта шнявы и добраться до берега.

Пока шведы расправлялись с пленными, постепенно разгоралось сражение. Гарнизон Новодвинской крепости, для которого появление врага стало полной неожиданностью, постепенно пришел в себя. Заведующий хозяйственной частью строительства стольник Сильвестр Иевлев и находившийся тут же инженер и автор проекта Георг Резе взяли на себя руководство ее обороной. Оробевших и начавших разбегаться работников смогли организовать, и те вступили в бой. Артиллерийский и мушкетный огонь, поначалу плохо скоординированный, становился все более эффективным. Шведы предпринимали отчаянные попытки сняться с мели при помощи верп-анкеров, однако это им это не удавалось. Не было проку и от бортовых орудий, поскольку шнява и галиот встали к крепости носом.

К двум часам ночи положение севших на мель кораблей можно было охарактеризовать как критическое: в корпусе шнявы зияло несколько пробоин от восьмифунтовых ядер, ее фок-мачта была снесена. Мелкие попадания сыпались одно за другим. «Фалькен» был не в лучшем состоянии. Ободренные успехом, защитники крепости сели на шлюпки и пошли на абордаж – в завязавшейся схватке остатки шведских экипажей были вынуждены эвакуироваться на «Тёва-литет», который был вынужден отступить.

Утром 26 июня (7 июля) капитан-командор Лёве получил отправленное на быстроходной шлюпке донесение о том, что два корабля авангарда сели на мель, а уже в полдень все подробности произошедшего боя стали известны от спасшегося галиота. Был немедленно созван военный совет, на котором благоразумно отказались от дальнейшей атаки на Архангельск. На берег были высажены десанты с целью разорения местных деревень, однако их жители заранее покинули свои дома, унеся все ценное.

Потерпев неудачу, Лёве двинулся в обратный путь, и в середине августа его корабли бросили якорь в Гётеборге. Во время возвращения шведы еще раз убедились, что их планы не являлись таким уже большим секретом. Эскадра досмотрела довольно много торговых судов, следовавших в Архангельск, но ни на одном из них не было обнаружено военной контрабанды – опасаясь за свою торговлю, купцы не включали в свой груз товары, имеющие военное значение во избежание конфискации. Взбешенный провалом, Карл XII приказал отдать капитан-командора Лёве под суд, который, впрочем, в 1704 году вынес этому офицеру оправдательный приговор, ссылаясь на неблагополучные обстоятельства. Впоследствии Лёве сделал неплохую карьеру, став адмиралом и президентом шведской Адмиралтейств-коллегии.

Иван Рябов, явившийся к отделавшемуся легким испугом воеводе Прозоровскому, чтобы рассказать о случившемся, был арестован и помещен под стражу из-за того, что он нарушил запрет на выход в море. Петр I, посетивший через год Архангельск, узнал о подвиге Борисова и Рябова и приказал выпустить отважного моряка, щедро наградив его. Дальнейшая судьба этого человека неизвестна. Прозоровский набросился было и на стольника Иевлева, который якобы самовольно возглавил оборону крепости, но поскольку тот был близок царю, то воевода обломал об него зубы.

Тактическая на первый взгляд победа у стен Новодвинской крепости имела большие последствия. Россия сохранила в неприкосновенности свой главный порт, через который она получала важные военные материалы. Таким образом, сражение оказало косвенное влияние на ход Северной войны в целом. Еще не раз вражеские корабли пересекали просторы Белого моря – но это были уже иные войны и другие истории.

Ctrl Enter

Заметили ошЫ бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter