Зачарованное место гоголь. Заколдованное место. Николай ГогольЗаколдованное местоБыль, рассказанная дьячком ***ской церкви

Цитаты из «Евангелия » от Матфея, XIX , 10, 11, 12 в лит. ред. нет.

Стр. 7, строка 2.

Слов: Это было ранней весной. Мы ехали вторые сутки. - в лит. ред. нет.

Стр. 7, строки 8-11.

Вместо: господин с порывистыми движениями, кончая: необыкновенно блестящими глазами, - в лит. ред.: чрезвычайно нервный, среднего возраста человек, с замечательно притягивающими к себе неопределенного цвета блестящими глазами,

Стр. 7, строки 11-17.

Слов: Он был одет в старое, кончая: на начатый и оборванный смех. - в лит. ред. нет.

Стр. 7, строки 18-19.

Вместо: старательно избегал общения и знакомства с пассажирами. - в лит. ред.: не познакомился ни с кем из пассажиров, как бы старательно избегая этого.

Стр. 7, строка 20-стр. 8, строка 2.

Вместо: или читал, или, глядя в окно, кончая: пил чай или закусывал. - в лит. ред.: начинал упорно глядеть в окно.

Стр. 8, строка 3.

Вместо: Мне казалось, - в лит. ред.: А между тем мне казалось,

Стр. 8, строка 3.

Слова: своим - в лит. ред. нет.

Стр. 8, строки 3-4.

Вместо: и я несколько раз хотел заговорить с ним, но всякий раз, - в лит. ред.: Онъ видел, что я понимаю это, и

Стр. 8, строки 6-7.

Вместо: брался за книгу или смотрел в окно. - в лит. ред.: всё-таки избегал разговора со мной.

Стр. 8, строки 8-12.

Вместо: Во время остановки, кончая: пить чай на станцию. - в лит. ред.: Во время остановки перед вечером на большой станции господин с хорошими вещами, адвокат, как я узнал впоследствии, с своей соседкой пошли пить чай на станцию.

Стр. 8, строки 15-17.

Вместо: в ильковой шубе и суконном картузе с огромным козырьком. - в лит. ред.: в широкой шубе и высоком картузе.

Стр. 8, строки 18-19.

После слов: на этой станции. - в лит. ред.: Сначала приказчик сказал, что место напротив занято, на это старик ответил, что он только на одну станцию. И с этого у них начался разговор.

Стр. 8, строка 21.

Вместо: не проходил, - в лит. ред.: не говорил.

Стр. 8, строки 22-38.

Вместо: Купец объявил сначала о том, кончая: про что-то оживленно разговаривавшие. - в лит. ред.: Они говорили сначала о ценах, о торговле. Назвали кого-то знакомого обоим и заговорили о Нижегородской ярманке. Приказчик хотел похвастать чьими-то кутежами на ярманке, но старик не дал ему ходу и, перебивая его, стал сам рассказывать про былые кутежи в Кунавине и про свое участие в них. Он, видимо, гордился своим участием в них и, вероятно, полагая, что это нисколько не нарушает того степенства, которое он изображал всей своей фигурой и манерами, с гордостью рассказывал, как они вместе с этим самым знакомым сделали раз пьяные в Кунавине такую штуку, что ее надо было рассказывать шопотом и что приказчик захохотал на весь вагон, а старик тоже засмеялся, оскалив два желтые зуба. Разговор мне был не интересен, и я вышел из вагона размять ноги до отхода поезда. В дверях встретились адвокат с дамой.

Стр. 8, строка 39.

Слова: общительный - в лит. ред. нет.

Стр. 9, строки 2-3.

Вместо: между дамой и адвокатом продолжался оживленный разговор. - в лит. ред.: адвокат с дамой оживленно разговаривали.

Стр. 9, строки 3-5.

Вместо: Старый купец молча сидел кончая: жуя зубами. - в лит. ред.: Купец молча сидел против них.

Стр. 9, строка 8.

Вместо: не желает жить - в лит. ред.: не хочет жить

Стр. 9, строки 10-12.

Вместо: Вслед за мной прошли кончая: не слышно было разговора. - в лит. ред.: за проходом кондуктора и нового пассажира.

Стр. 9, строка 14.

Слова: уже - в лит. ред. нет.

Стр. 9, строки 15-32.

Вместо: Адвокат говорил о том, кончая: и я пересел ближе. - в лит. ред.: - И засим является разлад, финансовые затруднения сторон, и супруги расходятся, - говорил адвокат. - В старину этого не было. Не правда-ли? - обратился общительный адвокат к старику-купцу, желая вовлечь его в этот разговор.

Но в это время поезд тронулся, и старик, не отвечая, снял свой картуз, три раза перекрестился и прошептал что-то. Окончив это и надев прямо и глубоко свой картуз, он сказал:

Было, сударь, и прежде, только меньше. По нынешнему времени нельзя этому не быть. Уж очень образованы стали.

Адвокат что-то ответил старику, но поезд, двигаясь всё быстрее и быстрее, уже погромыхивал на стычках, и мне не слышно было, а интересно было знать, что скажет старик, и я пересел ближе.

Стр. 9, строка 32.

Слов: с блестящими глазами, - в лит. ред. нет.

Стр. 10, строка 13.

Вместо: - Глупости от образованья, - решительно сказал старик. - в лит. ред.: - А потому что страху нет, - сказал старик.

Стр. 10, строка 13.

После слов: сказал старик. - в лит. ред.: - Да как же быть, когда

Стр. 10, строки 14-21.

Вместо: а потом удивляются, что несогласно живут, кончая: говорила она. - в лит. ред.: Ведь это только животных можно спаривать, как хозяин хочет, а люди имеют свои склонности, привязанности, - торопилась говорить дама, оглядываясь на адвоката и на меня и даже на приказчика, который, поднявшись с своего места и облокотившись на спинку, улыбаясь, прислушивался к разговору.

Стр. 10, строки 24-26.

Вместо: всё торопилась дама высказывать свои суждения, которые, вероятно, ей казались очень новыми. - в лит. ред.: сказала дама, очевидно поощряемая общим вниманием и сочувствием.

Стр. 10, строки 38-39.

Слов: даже с некоторой злобой сказала дама. - в лит. ред. нет.

Стр. 11, строки 7-8.

После слов: себе всё позволяете. - в лит. ред.: - Мужчина - дело особое.

Так мужчине, по вашему, всё позволено?

Стр. 11, строка 18.

Слов: и губами. - в лит. ред. нет.

Стр. 11, строка 25.

Вместо: - Этого не полагается, - в лит. ред.: Этого не должно быть,

Стр. 11, строка 28.

После слов: сказал старик. - в лит. ред.: - Ну, а если какой глупый муж не может управить женой, тому по делом. А всё же скандал делать не приходится. Люби, хоть не люби, а дома не расстраивай. Всякий муж жену укоротить может, на то ему дана власть. Только дурак не может.

Стр. 12, строки 7-9.

Вместо: - Ну, а как же вы сами кончая: сказал я, не выдержав. - в лит. ред.: - А самим в Кунавине кутить с красотками можно? - улыбаясь, сказал адвокат.

Стр. 12, строки 10-13.

Вместо: сказал купец кончая: вышел на тормоз. - в лит. ред.: сказал купец строго. - Прощенья просим, - прибавил он, вставая, запахнулся, приподнял картуз и, достав мешок, вышел на тормоз.

Стр. 12, строки 20-21.

После слов: сказал адвокат. - в лит. ред.: Во-первых - права женщины, затем гражданский брак, засим развод, как нерешенный еще вопрос...

Стр. 12, строка 28 - стр. 13, строка 16.

Вместо: В средине речи дамы позади меня кончая: - Нет-с, я про то самое. - в лит. ред.: - Какая же это любовь освящает брак? - неожиданно сказал голос нервного господина, который незаметно подошел к нам. Он стоял, положив руки на спинку сиденья, и, очевидно, очень волновался: лицо его было красно, на лбу надулась жила, и вздрагивал мускул щеки. - Какая это такая любовь освящает брак? - повторил он.

Как какая любовь? - сказала дама. - Обыкновенная любовь между супругами.

Как же это может обыкновенная любовь освящать брак? - продолжал нервный господин. Он волновался, как будто сердился и хотел сказать неприятное даме. Она чувствовала это и тоже волновалась.

Как? очень просто, - сказала дама.

Нервный господин тотчас же подхватил это слово:

Нет, не просто!

Стр. 13, строка 14.

Вместо: - Да-с, но что разуметь под любовью истинной? кончая: проговорил седой господин и засмеялся. после слов: не дав адвокату договорить, начал:, стр. 13 строка 29 , - в лит. ред.: - Да-с, но что разуметь под любовью, которая одна освящает брак?

Всякий знает, что такое любовь, - сказала дама.

А вот я не знаю и желаю знать, как вы определяете?

Как? очень просто, - сказала дама, но задумалась. - Любовь? Любовь есть исключительное предпочтение одного или одной перед всеми остальными, - сказала она.

Предпочтение на сколько времени? На месяц? на два дни? на полчаса? - с особенною злостью сказал господин.

Нет, позвольте, вы, очевидно, не про то говорите.

Стр. 13, строки 27-29.

Вместо: продолжал речь адвокат, кончая: с трудом удерживался - в лит. ред.: хотел продолжать свою речь адвокат. Но нервный господин, очевидно, с трудом удерживался

Стр. 13, строка 34.

Слов: сказала дама, пожимая плечами. - в лит. ред. нет.

Стр. 13, строки 36-37.

Вместо: другими на года, что очень редко, - в лит. ред.: другими редко на года,

Стр. 13, строки 38-39.

Слов: говорил он, очевидно зная, что он удивляет всех своим мнением, и довольный этим. - в лит. ред. нет.

Стр. 14, строка 3.

Вместо: - перекрикивал нас седой господин, - в лит. ред.: перекрикивал он нас,

Стр. 14, строка 6.

После слова: женщине. - в лит. ред.: и менее всего к своей жене. Но на то и пословица, она не врет: «Чужая жена - лебедушка, а своя - полынь горькая».

Стр. 14, строки 10-20.

Вместо: Если допустить даже, что мужчина кончая: говорил он, жадно затягиваясь. - в лит. ред.: Если допустить даже, что Менелай предпочел бы Елену на всю жизнь, то Елена предпочла Париса, и так всегда было и есть на свете. И не может быть иначе, так же как не может быть, что в возу гороха две замеченные горошины легли бы рядом. Да кроме того, тут не невероятность одна, а, наверное, пресыщение Елены Менелаем или наоборот. Вся разница только в том, что у одного раньше, у другого позднее. Только в глупых романах пишут, что они любили друг друга всю жизнь. И только дети могут верить этому. Любить всю жизнь одну или одного - это всё равно, что сказать, что одна свечка будет гореть всю жизнь.

Стр. 14, строка 23.

Слов: сказала дама. - в лит. ред. нет.

Стр. 14, строки 24-25.

Вместо: - Духовное сродство! Единство идеалов! - повторил он, издавая свой звук. - в лит. ред.: - Отчего же не допустить,

Стр. 14, строки 25-26.

Вместо: А то вследствие единства идеалов люди ложатся спать вместе, - сказал он и нервно засмеялся. - в лит. ред.: А то единство идеалов встречается не между старухами, а всё между молодыми и красивыми, - сказал он и неприятно засмеялся. - Да-с, я утверждаю, что любовь, настоящая любовь, не освящает брак, как мы привыкли разуметь его, на всю жизнь, а напротив, разрушает его.

Стр. 14, строка 32.

Вместо: Седой господин опять засмеялся. - в лит. ред.: Нервный господин злобно засмеялся.

Стр. 14, строка 33.

Вместо: - То вы говорите, - в лит. ред.: - Так как же? Вы говорите,

Стр. 14, строки 35-36.

Вместо: тем, что существуют браки. - в лит. ред.: браками.

Стр. 14, строка 36.

Вместо: один обман! - в лит. ред.: обман и насилие.

Стр. 14, строка 39.

Вместо: - Существуют. Да только отчего они существуют? - в лит. ред.: - Да как и от чего они существуют?

Стр. 15, строка 2.

После слов: а у нас их нет. - в лит. ред.: и они только лицемерие и насилие. И вот мы чувствуем это и, чтобы избавиться от этого, проповедуем свободную любовь. В сущности же проповедь свободной любви есть не что иное, как призыв к возвращению назад, к смешению полов, - извините меня, - обратился он к даме, - к свальному греху. Износилась старая основа, надо найти новую, а не проповедовать разврат. - Он так горячился, что все замолчали и смотрели на него. - А вот переходное-то положение и ужасно. Люди чувствуют, что нельзя же допустить свальный грех, надо как-нибудь определить половые сношения, а основы для этого нет, кроме старой, в которую никто не верит.

Стр. 15, строки 2-3.

Вместо: У нас люди женятся, не видя в браке ничего, кроме совокупления, - в лит. ред.: и люди женятся по старому, не верят в то, что они делают,

Стр. 15, строка 8.

После слов: всю жизнь - в лит. ред.: и сами не знают, зачем, зa что,

Стр. 15, строка 9.

Вместо: уж ненавидят друг друга, желают разойтись - в лит. ред.: уж желают разойтись

Стр. 15, строки 12-13.

Слов: говорил он всё быстрее, не давая никому вставить слова и всё больше и больше разгорячаясь. - в лит. ред. нет.

Стр. 15, строка 13.

Вместо: Все молчали. - в лит. ред.: Все помолчали.

Стр. 15, строка 15.

Слов: без сомнения, - в лит. ред. нет.

Стр. 15, строки 15-16.

После слов: в супружеской жизни, - в лит. ред.: Вот, например, дело Позднышева,

Стр. 15, строка 16.

Вместо: прекратить - в лит. ред.: остановить

Стр. 15, строка 17.

После слов: горячий разговор, - в лит. ред.: - как он из ревности убил жену, - читали вы?

Дама сказала, что не читала. Нервный господин ничего не сказал и изменился в лице.

Стр. 15, строки 18-19.

Вместо: тихо и как будто спокойно сказал седой господин. - в лит. ред.: вдруг сказал он.

Стр. 15, строки 21-24.

Вместо: тот, с которым случился тот критический эпизод, кончая: и все молчали. - в лит. ред.: Произошло молчание. Он покраснел, опять побледнел.

Стр. 15, строка 26.

Слов: издавая свой звук. - в лит. ред. нет.

Стр. 15, строка 27.

После слов: стеснять вас. - в лит. ред.: И он ушел на свое место.

Стр. 15, строка 28 - стр. 16, строка 17.

Концу II главы от слов: - Да, нет, помилуйте... - в лит. ред. соответствует III глава и следующее ее начало:

Я вернулся тоже на свое место. Господин с дамою шептались. Я сидел рядом с Позднышевым и молчал. Я хотел поговорить c ним, но не знал, с чего начать, и так мы проехали час до станции. На следующей станции господин с дамой и даже приказчик вышли, и мы остались одни во всем вагоне с Позднышевым.

Они говорят! И или лгут или не понимают.

Т. е. о чем это вы?

Да всё о том же.

Он облокотился руками на колени и сжал виски руками.

Любовь, брак, семья! Всё ложь, ложь, ложь!.. Он встал, задернул занавеску у фонаря и лег, облокотившись на подушку, и закрыл глаза. Он пролежал так минуту.

Вам не неприятно сидеть со мною, зная, кто я?

Вы не хотите спать?

Совсем не хочу.

Так хотите - я вам расскажу свою жизнь?

В это время прошел кондуктор; он проводил его молча злыми глазами и начал только тогда, когда этот ушел. В продолжение же рассказа потом он уже ни разу не останавливался и ни даже вновь входящие пассажиры не прерывали его. Во время его рассказа лицо его несколько раз переменялось совершенно, так что ничего не было похожего с прежним лицом, и глаза, и рот, и усы, борода даже - всё было другое: то было прекрасное, трогательное, новое лицо. И перемены эти происходили в полусвете вдруг, и минут пять было одно лицо, и нельзя было никак видеть прежнего, а потом, неизвестно как, делалось другим, и тоже нельзя было никак изменить его.

Главе III в лит. ред. соответствует глава IV.

Стр. 16, строки 19-20.

Вместо: Да вы точно хотите? - Я повторил, что очень хочу. - в лит. ред.: всю свою жизнь и всю свою страшную историю. Страшную, именно страшную. Вся история страшнее конца.

Стр. 16, строка 20.

После слова: руками - в лит. ред.: закрытое

Стр. 16, строки 25-30.

Вместо : Жил я до женитьбы, кончая: что я вполне нравственный человек. - в лит. ред.: Во-первых, скажу вам, кто я. Я сын богатого степного дворянина, бывшего предводителя, и воспитанник университета, кандидат, юрист. Женился я 30-ти съ чем то лет, но прежде чем сказать о женитьбе, надо сказать, как я жил прежде и как смотрел на семейную жизнь. Жил я до женитьбы, как живут все так называемые порядочные люди нашего круга, т. е. развратно, и, так же как и большинство людей нашего круга, живя развратно, был убежден, что я среди развратных людей исключительно нравственный человек. Происходило это, т. е. то, что я считал себя нравственным, оттого, что в нашей семье не было того особенного, специального разврата, который был так обыкновенен в нашей помещичьей среде, и что потому, воспитавшись в семье, где ни отец ни мать не изменяли друг другу, я с ранних лет лелеял мечту о самой возвышенной и поэтической семейной жизни. Жена моя должна была быть верхом совершенства. Любовь наша взаимная должна была быть самая возвышенная. Чистоты наша семейная жизнь должна была быть голубиной.

Думать - я так думал и всё время хвалил себя за возвышенные мысли. И вместе с этим лет десять жил взрослым человеком, не торопясь жениться, и вел то, что я называл степенную, благоразумную холостую жизнь, которой я даже гордился перед моими сверстниками и сотоварищами, предававшимися разным специальным развратам.

Стр. 16, строки 31-32.

Слов: как это делали многие из моих сверстников, - в лит. ред. нет.

Стр. 16, строки 32-33.

Вместо: степенно, прилично, для здоровья. - в лит. ред.: в приличных, общепринятых формах, и наивно был уверен, что я вполне нравственный человек. Женщины, с которыми я сходился, были не мои, и мне до них не было никакого дела, кроме удовольствия, которое они мне доставляли. И мне тут не казалось ничего безобразного. Напротив, я в этом то, в том, что я не сближался с ними сердцем, а платил им деньгами, я в этом то и видел свою нравственность.

Стр. 16, строка 36-стр. 17, строка 3.

Вместо: И это-то я считал не только нравственным, но я гордился этим. кончая: а разврат, истинный разврат - в лит. ред.: И живя так, я считал себя нравственным человеком. Я не понимал, что разврат не состоит в чем-либо физическом, что никакое безобразие физическое не есть еще разврат, а что истинный разврат состоит

Стр. 17, строка 13.

После слов: каких я был. - в лит. ред.: Если вы согласны, о теперь, а прежде вы это не думали. И я не думал, и если бы не сказали то, что я теперь вам говорю, не было бы того, что со мною было.

Стр. 17, строка 16.

Слов: - Что ужасно? - спросил я. - в лит. ред. нет.

Стр. 17, строка 117.

После слова: заблуждения - в лит. ред.: и разврата,

Стр. 17, строки 17-26.

Вместо: относительно женщин и отношений к ним, кончая: внушительный и приятный голос. - в лит. ред.: по отношению к истинному женскому вопросу.

Т. е., что вы понимаете под истинным женским вопросом?

Вопрос о том, что такое то особенное от мужчин организованное существо и как она сама и мужчина должны смотреть на нее.

Главе IV в лит. ред. соответствует глава V , начинающаяся словами: - Да, я 10 лет жил в самом безобразном разврате, мечтая о чистой, возвышенной любви, даже во имя ее. Да, я хочу рассказать, как я убил свою жену, и, чтобы рассказать это, должен рассказать, как я развратился. Я убил ее прежде, чем я ее знал, я убил женщину в первый раз, когда не любя познал ее, и тогда уже убил жену свою.

Стр. 17, строка 28.

Вместо: - Да-с, только перемучавшись, как я перемучался, - в лит. ред.: - Да-с, только перестрадав, перемучавшись, как я перемучался,

Стр. 17, строка 29.

После слов: где корень всего, - в лит. ред.: понял себя, свой и наш общественный грех.

Стр. 17, строка 32.

Вместо: эпизоду. - в лит. ред.: несчастью.

Стр. 18, строка 1.

После слов: Я мучался, - в лит. ред.: - наверное, и вы мучались,

Стр. 18, строки 5-6.

После слов: человеческое существо. - в лит. ред.: Я бы мог еще спастись.

Стр. 18, строка 6.

Вместо: Но вот - в лит. ред.: И вот

Стр. 18, строка 10.

Вместо: пятнадцатилетний - в лит. ред.: 16-ти летний

Стр. 18, строка 13.

Слов: Да и теперь никто не услышит. - в лит. ред. нет.

Стр. 18, строка 14.

Вместо: есть это в заповеди, - в лит. ред.: было это в заповеди,

Стр. 18, строка 26.

Вместо: попечительное правительство - в лит. ред.: правительство

Стр. 18, строки 27-28.

Вместо: обеспечивает разврат для гимназистов. - в лит. ред.: обеспечивает разврат для нас, для гимназистов.

Стр. 18, строка 36.

После слова: Они. - в лит. ред.: Кто развращает женщин, научая и придумывая средства не рожать?

Стр. 18, строки 36-37.

Вместо: А потом с ужасной важностью лечат сифилис. - в лит. ред.: Кто лечит сифилис с восторгом? Они.

Стр. 18, строка 39.

Вместо: - А оттого, что если бы 0,01 тех усилий, - в лит. ред.: А вот оттого, что лечить сифилис - всё равно, что обеспечивать разврат, всё равно, что воспитательный дом для младенцев.

Нет, но всё-таки...

Да, только 0,01 этих усилий,

Стр. 19, строки 20-21.

Вместо: - Да-с, естественное, простое отношение к женщине было погублено - в лит. ред.: Да-с, отношения к женщине были погублены

Стр. 19, строка 34.

Слов: и это-то и погубило меня. - в лит. ред. нет.

Главе V в лит. ред. соответствует глава VI до слов: - Нет, впрочем так лучше.

Стр. 20, строка 3.

Вместо: когда мы, бывало, - в лит. ред.: когда мы

Стр. 20, строка 8.

После слов: эмблема чистоты - прелесть! - в лит. ред.: О! о мерзость! Да придет же время, что обличится эта мерзость и ложь.

Стр. 20, строки 9-30.

Слов: Ведь вы подумайте, что бы должно было быть и что есть. кончая: в которой мы сидели. - в лит. ред. нет.

Стр. 20, строки 33-34.

Вместо: приглядывался к подходящей для этой цели девушке, - продолжал он. - в лит. ред.: приглядывался к подходящим для этой цели девушкам.

Стр. 20, строки 39-40.

После слов: разорившегося пензенского помещика. - в лит. ред.: По правде сказать, без ложной скрытности, меня ловили и поймали. Мамаша - папаши не было - устраивала всякие ловушки, и одна - именно катание на лодках - удалась.

Стр. 21, строка 1.

Вместо: В один вечер, - в лит. ред.: Я решил в один вечер,

Стр. 21, строки 10-15.

Слов: Удивительное дело, кончая: что она чудо как умна и нравственна. - в лит. ред. нет.

Стр. 21, строки 16-17.

Вместо: она верх нравственного совершенства, - в лит. ред.: она верх совершенства,

Стр. 21, строка 18.

После слов: сделал предложение. - в лит. ред.: - Нет, как хотите, а мы живем по уши в таком омуте лжи, что если нас не треснет по голове, как меня, мы не можем опомниться.

Стр. 21, строки 21-22.

Вместо: не был бы женат уже раз десять, а то и сто или тысячу, как Дон-Жуан, прежде брака. - в лит. ред.: не был бы женат уже раз десять прежде брака.

Стр. 21, строки 32-33.

Вместо: их не дают в руки, главное, тем, кому нужнее всего это знать, - девушкам. - в лит. ред.: их не дают в руки девушкам.

Стр. 21, строки 33-36.

Вместо: Сначала притворяются перед девушками кончая: что этого распутства совсем нет. - в лит. ред.: Все перед девушками, а наконец и сами перед собой притворяются, что то, что наполняет половину жизни наших городов и деревень даже, т. е. распутство, как удовольствие жизни, в котором все принимают участие, что этого нет.

Стр. 21, строки 36-38.

Вместо: Потом так приучаются к этому притворству, кончая: в нравственном мире. - в лит. ред.: И притворяются так старательно, что наконец сами начинают верить.

Стр. 22, строки 6-8.

Вместо: И отчего она не бросила!.. кончая: еще глоток чаю. - в лит. ред.: И какое бы это было счастье для нас! - Он помолчал.

Главе VI в лит. ред. соответствует вторая половина главы VI , от слов: - Нет, впрочем так лучше,

Стр. 22, строки 13-14.

Вместо: знают это прекрасно. - в лит. ред.: знают это.

Стр. 22, строка 37.

После слов: Ведь если откинуть только - в лит. ред.: те условные разъяснения, почему и для чего это делается, главное, откинуть

Стр. 23, строка 1.

После слов: на жизнь наших высших - в лит. ред.: да и низших

Стр. 23, строки 11-12.

Вместо: обтягивание выставленного зада, - в лит. ред.: обтягивание зада,

Стр. 23, строка 18.

Глава VII в лит. ред начинается после слов: Да, так вот меня эти джерси и локоны и нашлепки поймали.

Стр. 23, строки 23-27.

Вместо: Удивляйтесь, не удивляйтесь, кончая: как вон та барыня. - в лит. ред.: Мужчины нашего мира содержатся и кормятся, как случные жеребцы. Стоит ведь только придержать спасительный клапан, т. е. развратному молодому человеку пожить немного времени воздержанной жизнью, и тотчас же получится страшное беспокойство и возбуждение, которое, проходя через призму искусственных условий нашей общественной жизни, выражается влюблением. Все наши любви и браки, все большею частью обусловлены пищей. Вы удивляетесь? А надо удивляться, как мы не видим этого.

Стр. 23, строка 28.

Вместо: Да-с, около меня - в лит. ред.: Около меня

Стр. 23, строка 29.

Вместо: Обыкновенная пища малого из крестьян - в лит. ред.: Обыкновенную пищу малого из крестьян вы знаете:

Стр. 24, строки 1-2.

Вместо: которое, проходя через призму, кончая: иногда даже платоническим. - в лит. ред.: которое, если его перегнать через призму романов, повестей, стихов, музыки, через праздную, роскошную обстановку нашей жизни, - и будет влюбление самой чистой воды. Иногда даже платоническое влюбление.

Стр. 24, строки 4-7.

Вместо: любовь была произведением кончая: катаний на лодках, - в лит. ред.: любовь была устроена мамашей и портнихами. Не будь катаний на лодке,

Стр. 24, строки 9-13.

Вместо: а будь я, с другой стороны, кончая: ничего бы этого не было. - в лит. ред.: я бы не влюбился, и меня бы не поймали.

Стр. 24, строки 15-18.

Вместо: - Ну, а тут так подошло: кончая: так и устраиваются, как капканы. - в лит. ред.: - Заметьте еще лганье мира. Это то, каким образом устраиваются наши браки.

Стр. 24, строки 20-21.

Вместо: Так и делалось в старину. - в лит. ред.: Ан нет! Тут начинается новое лганье. В старину

Стр. 24, строка 21.

Вместо: родители устраивали брак. - в лит. ред.: ее родители, знающие больше жизнь, не увлекающиеся влюблением минутным, а вместе с тем любящие ее не меньше себя, часто родители устраивали брак.

Стр. 24, строки 31-33.

Вместо: и очень довольны, кончая: - хлоп, тут и есть! - в лит. ред.: И толкуем о правах женщин, о свободе, которая как то приобретается на курсах.

Стр. 24, строка 38 - стр. 25, строка 1.

Вместо: женщина или раба на базаре или привада в капкан. - в лит. ред.: женщина - раба на базаре, и так как она не может соглашаться быть рабой, не может и сама делать предложение, то вот и начинается эта еще другая и безобразнейшая ложь, которая иногда называется «выезжать в свет», иногда - «веселиться», которая есть не что иное, как ловление женихов.

Стр. 25, строки 11-12.

Слов: А на лодках!..» - в лит. ред. нет.

Стр. 25, строки 13-14.

Слов: - О, мерзость! ложь! - заключил он и, допив последний чай, принялся убирать чашки и посуду. - в лит. ред. нет.

Стр. 25, строки 16-17.

Вместо: - Да вы знаете, - начал он, укладывая в мешок чай и сахар, - в лит. ред.: - Вы знаете, вдруг перебил он,

Стр. 25, строки 19-21.

Вместо: - Права, преимущества прав на стороне мужчин.

Да, да, это, это самое, - перебил он меня. - в лит. ред.: - Все плачутся на то, что они не имеют прав, что они задавлены.

Это, это самое, - подхватил он.

Стр. 26, строки 13-14.

Вместо: бесполезные украшения, экипажи, мебель, игрушки на женщин. - в лит. ред.: бесполезные украшения на женщин.

Стр. 26, строки 21-22.

Вместо: что мужчина не может спокойно обращаться - в лит. ред.: что молодой человек, да и старый, не может спокойно обращаться

Стр. 26, строка 22.

После слов: спокойно обращаться с женщиной. - в лит. ред.: Посмотрите в праздник в народе и на наших вечерах и балах; женщина знает, как она действует, это вы можете видеть в ее торжествующей улыбке. И вот

Стр. 26, строки 22-23.

Вместо: Как только мужчина подошел - в лит. ред.: как только молодой человек подошел

Стр. 26, строки 24-25.

Вместо: разряженную даму в бальном платье, - в лит. ред.: разряженную женщину и бабу в красном платке с подкладными юбками и нашу даму в бальном платье;

Стр. 26, строка 30.

Слов: Да, вы смеетесь! - закричал он на меня, - в лит. ред. нет.

Стр. 26, строки 35-36.

Вместо: которые допускаются для женщин в нашем обществе. - в лит. ред.: которые допускаются нашими женщинами.

Стр. 26, строки 38-40.

Слов: Отчего азартная игра запрещена, а женщины в проституточных, вызывающих чувственность нарядах не запрещены? Они опаснее в тысячу раз! - в лит. ред. нет.

Стр. 27, строки 4-5

Вместо: представлял тоже верхом совершенства. - в лит. ред.: представлял таким же совершенным человеком.

Стр. 27, строки 35-36.

Вместо: - всё это только подробности, сопутствующие таинству. - в лит. ред.: всё это подробности дела, освященного таинством.

Стр. 27, строки 37-38.

Вместо: который не только не верит кончая: некоторое обязательство, - в лит. ред.: который не то что верит в таинство (верить или не верить в это не важно), но не верит в то, что он обещает,

Стр. 28, строка 2.

Слов: при всяком удобном случае, - в лит. ред. нет.

Стр. 28, строка 6.

Слов: выходит, что дело то всё только в этом. - в лит. ред. нет.

Стр. 28, строка 8.

Вместо: обставляют эту продажу известными формальностями. - в лит. ред.: обставляют эту продажу самым приятным образом.

Стр. 28, строки 10-12

Вместо: и начался хваленый медовый месяц. Ведь название-то одно какое подлое! - с злобой прошипел он. - в лит. ред.: И если бы только знали молодые люди, мечтающие о медовом месяце, какое это разочарование! И всегда разочарование. Но почему-то все считают нужным скрывать это.

Стр. 28, строки 25-26.

Вместо: Неловко, стыдно, - в лит. ред.: Восторгов медового месяца нет никаких, а, напротив, неловко, стыдно,

Стр. 28, строки 27-29.

Вместо: что я испытывал, кончая: что мне очень приятно. - в лит. ред.: что испытывает юноша, когда приучается курить, когда его тянет рвать, и текут слюни, и он глотает их, делая вид, что ему очень приятно.

Стр. 28, строки 37-38.

Вместо: Да, совершенно не... естественно. Спросите у детей, спросите у неразвращенной девушки. - в лит. ред.: И это убедился я, испорченный, развращенный человек. Что же бы было, если бы я не был развращенный человек? Для девушки, для всякой неразвращенной девушки это в высшей степени неестественно, точно для детей.

Стр. 29, строка 9.

После слов: всегда ненавидит это. - в лит. ред.: Девушка чистая желает одного - детей. Детей - да, но не мужа.

Стр. 29. строка 10.

Вместо: - Как же, - сказал я, - в лит. ред.: - Как же, - сказал я с удивлением,

Стр. 29, строка 12-стр. 31, строка 20.

Вместо: - Да, вот как бы не погиб род человеческий! кончая: а именно - и главное - к своей жене. - в лит. ред.:

Да зачем же ему продолжаться? - неожиданно возразил он.

Как зачем? Иначе бы нас не было.

Да зачем нам быть?

Как зачем? Да чтобы жить.

Зачем жить? Ведь Шопенгауеры, Гартманы, да и все Буддисты утверждают, что благо в том, чтобы не жить. И они правы в том, что благо человеческое совпадает с самоуничтожением. Только они не так выражаются: они говорят, что роду человеческому надо уничтожиться, чтобы избавиться от страданий, что цель его - самоуничтожение. Это неправда. Цель человечества не может быть избавление от страданий через самоуничтожение, потому что страдания есть последствия деятельности: цель деятельности не может состоять в уничтожении ее последствий. Цель как человека, так и человечества, - благо. Для достижения же блага человечеству дан закон, который оно должно исполнять. Закон же в единении людей. Мешают этому единению страсти. Из страстей самая сильная и злая - половая, плотская любовь, и потому если уничтожатся страсти и последняя, самая сильная из них - плотская любовь, то единение совершится, человечество исполнит свой закон, и ему незачем будет жить.

Ну, а пока не исполнит?

Ну вот и дан спасительный клапан. Признак неисполненного закона есть присутствие плотской любви. А как только есть плотская любовь, так вследствие именно ее и является новое поколение, в котором может осуществиться закон. Не осуществило и то, опять следующие - до тех пор, пока осуществится всё. Когда же осуществится, тогда вследствие этого самого осуществления и сам собою уничтожится род человеческий, по крайней мере мы не можем себе представить жизни или той жизни, которую мы знаем, при условии полного единения людей.

Странная теория, сказал я.

Что тут странного? По всем учениям церковным придет конец мира, по всем учениям научным неизбежно то же самое. Так что же странного, что по учению нравственному выходит то же самое? «Могущие вместить - да вместят», сказал Христос. И я прямо понимаю это, как он сказал. Для того чтобы между людьми была нравственность в половом отношении, нужно, чтобы целью они себе ставили полное целомудрие. Стремясь к целомудрию, человек падает; падет, и будет брак нравственный; но если человек, как в нашем обществе, стремится уже прямо к плотской любви, то хотя бы он облек ее и в мнимо-нравственную форму брака, будет только разрешение на разврат с одной, будет всё-таки безнравственная жизнь, та, в которой я погиб и ее погубил и которая у нас называется нравственной семейной жизнью. Вы заметьте, какое у нас извращение понятий, когда самое счастливое положение для человека - свобода, безбрачие считается чем то жалким, смешным. Высший идеал, лучшее положение женщины - быть чистой, весталкой, девственницей - есть страх и посмешище в нашем обществе. Сколько и сколько молодых девушек приносит в жертву свою чистоту этому Молоху мнения, выходя замуж за негодяев, только бы не остаться девой, т. е. высшим существом. Из страха, что она будет находиться в высшем положении, она губит себя.

Ну, я тогда не понимал этого, не понимал того, что слова Евангелия о том, что смотрящий на женщину с вожделением уже прелюбодействовал с нею, относятся не к одним чужим женам, а именно и главное - к своей жене. Я не понимал этого и думал, что этот медовый месяц и мои поступки в этот медовый месяц были самые прекрасные, что удовлетворить похоть с своей женой есть нечто вполне хорошее.

Стр. 31, строки 22-24.

Слов: - В нашем же мире кончая: воздержание уже не нужно. - в лит. ред. нет.

Стр. 31, строки 24-25.

Вместо: Ведь эти отъезды после свадьбы, - в лит. ред.: Вы поймите, что ведь эти отъезды,

Стр. 31, строки 27-29.

Вместо: Но нравственный закон сам за себя отплачивает, кончая: ничего не выходило. - в лит. ред.: Я тогда не видел в этом ничего дурного или стыдного и, ожидая себе великих радостей, стал проводить медовый месяц. И, разумеется, ничего не выходило.

Стр. 31, строка 29.

После слов: ничего не выходило. - в лит. ред.: Но я верил в медовый месяц и во что бы то ни стало старался устроить его себе. Но чем больше я усиливался, тем меньше выходило.

Стр. 32, строка 1.

Вместо: промолчав о матери. - в лит. ред.: промолчав о родителях.

Стр. 32, строка 2.

Вместо: а мать была только отговорка. - в лит. ред.: а родители была только отговорка.

Стр. 32, строки 2-6.

Вместо: Но она тотчас же обиделась кончая: выразилось раздражение, - в лит. ред.: Она не слушала меня, тогда я упрекнул ее в капризе и что-то подтрунил над ее печалью, и вдруг слезы исчезли,

Стр. 32, строки 8-9.

Вместо: Всё лицо ее выражало полнейшую холодность, кончая: увидав это. - в лит. ред.: Всё лицо ее выражало одну злобу, и злоба эта была направлена на меня. Не могу передать того ужаса, который я испытал, увидав это.

Стр. 32, строка 10.

Вместо: вместо этого вот что! - в лит. ред.: вместо этого ненависть ко мне! Ко мне? Что это такое? за что?

Стр. 32, строка 22.

После слов: один через другого, - в лит. ред.: два друг другом хотящие воспользоваться люди.

Стр. 32, строки 22-26.

Вместо: Я называл ссорой то, кончая: враждебное отношение - в лит. ред.: То, что я называл ссорой, было наше действительное отношение друг к другу, обнаруживавшееся при прекращении чувственности. Я тогда не понимал, что это холодное и враждебное отношение

Стр. 32, строка 33.

Вместо: наступил опять период - в лит. ред.: наступил еще период

Стр. 32, строка 34.

Вместо: произошла опять ссора. - в лит. ред.: произошла вторая ссора.

Стр. 32, строки 34-35.

Вместо: Вторая ссора эта поразила - в лит. ред.: Вторая ссора поразила

Стр. 32, строка 36.

После слов: не была случайностью, - в лит. ред.: ошибкой,

Стр. 33, строки 8-9,

Вместо: поразившую меня жестокую, холодную враждебность. - в лит. ред.: поразившую меня ненависть.

Стр. 33, строка 14.

Вместо: что это не случайность, - в лит. ред.: что это не ошибка,

Стр. 33, строки 15-20.

Вместо: и я ужаснулся тому, кончая: так же, как я, думают, - в лит. ред.: я уже не ужасался, а только удивлялся одному - почему я именно, я один только так дурно, непохоже на то, что я ожидал, живу с женой, почему этого нет между другими супругами? Я не знал еще тогда, что со всеми супружествами то же самое, но что все, так же как и я, думают,

Стр. 33, строки 22-23.

После слов: сами себе не признаются в этом, - в лит. ред.: Так было и со мной.

Стр. 33, строка 35.

После слов: достаточных поводов. - в лит. ред.: Как это бывает у весело смеющейся молодежи, не успевающей придумывать смешное, чтобы смеяться, и смеющейся своему смеху, так мы не успевали придумывать повода для своей ненависти и ненавидели друг друга просто оттого, что в душе была ненависть друг к другу.

Стр. 33, строки 37-38.

Вместо: ох! гадко и теперь вспомнить - в лит. ред.: всегда с ужасом вспоминаю

Стр. 34, строки 2-6.

Вместо: Взошли два пассажира кончая: - Ведь что главное погано, - начал он, - в лит. ред.: - Все, все, и мужчины и женщины, все мы воспитаны в каком то благоговении к тому чувству, которое у нас принято называть любовью. Я с детства готовился влюбляться и влюблялся и всю молодость влюблялся и радовался, что влюблен. Мне было внушено, что это самое благородное и возвышенное в мире занятие - быть влюбленным. Ну, вот наконец приходит это ожидаемое чувство, человек отдается ему. Но тут и обман:

Стр. 34, строки 6-7.

Вместо: предполагается в теории, что любовь есть нечто идеальное, возвышенное, - в лит. ред.: предполагается в теории любовь идеальная, возвышенная,

Стр. 34, строка 12.

После слов: что мерзкое и стыдное - прекрасно и возвышенно. - в лит. ред.: Буду грубо, коротко говорить.

Стр. 24, строка 28.

Слов: На суде у меня спрашивают, чем, как я убил жену. - в лит. ред. нет.

Стр. 34, строка 30.

Вместо: а гораздо раньше. - в лит. ред.: а гораздо прежде.

Стр. 34, строка 32-стр. 35, строка 16.

Вместо: - Да чем же? - спросил я. кончая: И сил не может хватить. - в лит. ред.: Вы поймите, в нашем мире существует разделяемый всеми взгляд на то, что женщина дает мужчине наслаждение (и обратно, вероятно, но я этого не знаю, я свое знаю), Wein, Weiber und Gesang, и так в стихах поэты говорят. Женщина с вином и песнями. Да что! возьмите всю поэзию, всю живопись, скульптуру, начиная с ножек Пушкина и голых Венер и Фрин, вы видите, что женщина есть орудие наслаждения: она такова на Трубе, на Грачевке и на придворном бале. И заметьте хитрость дьявола: ну, гадость, так так бы и знать, что гадость, что женщина сладкий кусок. Нет, сначала рыцари уверяют, что они боготворят женщину (боготворят, а всё-таки смотрят на нее как на орудие наслаждения). Теперь же уверяют, что уважают женщину, одни уступают ей место, поднимают ей платки, другие признают ее права на занимание всех должностей, на участие в правлении и т. д. Это всё делают, а взгляд на нее всё тот же. Она - орудие наслаждения. Тело ее есть средство наслаждения. И она знает это. Всё равно, как рабство. Рабство ведь есть не что иное, как пользование одних трудом многих. И потому, чтобы рабства не было, надо, чтобы люди не желали пользоваться трудами других, считали бы это грехом или стыдом. А между тем возьмут, отменят внешнюю форму рабства, устроят так, что нельзя больше совершать купчих на рабов, и воображают и себя уверяют, что рабства уже нет, и не видят и не хотят видеть того, что рабство продолжает быть, потому что люди точно так же любят и считают хорошим и справедливым пользоваться трудами других. А как скоро они считают это хорошим, то всегда найдутся люди, которые сильнее или хитрее других, и сумеют это сделать. То же и с эмансипацией женщины. Рабство женщины ведь только в том, что люди желают и считают очень хорошим пользоваться ею как орудием наслаждения. Ну, и вот освобождают женщину, дают ей всякие права, равные мужчине, но продолжают смотреть на нее как на орудие наслаждения, так воспитывают ее и в детстве и общественным мнением. И вот она всё такая же приниженная, развращенная раба, а мужчина всё такой же развращенный рабовладелец. Да, как для уничтожения рабства нужно, чтобы общественное мнение считало бы позором пользование трудами других людей для своего удовольствия, так и для освобождения женщины нужно, чтобы общественное мнение считало позорным воззрение на женщину как на орудие наслаждения. Эмансипация женщины - не на курсах и не в палатах, а в спальне. Да, борьба с проституцией не в домах терпимости, а в семьях. Освобождают женщину на курсах и в палатах, а смотрят на нее как на предмет наслаждения. Научите ее, как она научена у нас, смотреть так на самую себя - и она всегда останется низшим существом. Или она будет с помощью мерзавцев докторов предупреждать зарождение плода, т. е. будет вполне проститутка, спустившаяся не на ступень животного, но на ступень вещи, или она будет то, что она есть в большей части случаев, - больной душевно, истеричной, несчастной, какие они и есть без возможности духовного развития.

Да отчего же? - спросил я.

Вот это то и удивительно, что никто не хочет знать того, что так ясно и очевидно, того, что должны знать и проповедывать доктора, но про что они молчат. Мужчина хочет наслаждаться и знать не хочет закона природы - детей, но дети являются и становятся препятствием для постоянного наслаждения, и желающему только наслаждаться мужчине приходится выдумывать средство обходить это препятствие. И вот придумали три обхода. Один - по рецепту мерзавцев - сделать жену уродом, тем, что всегда составляло и должно составлять несчастие женщины - бесплодной; тогда он может спокойно и постоянно наслаждаться; другой - многоженство, не честное, как магометанское, а подлое, наше европейское, исполненное лжи и обмана; третий обход - даже не обход, а простое, грубое, прямое нарушение законов природы, которое совершают все мужья в народе и большинство мужей в так называемых честных семьях. Так жил и я. Мы не дошли ни до Европы, до Парижа, до «Zwei Kinder-System» , ни до Магомета и своего ничего не придумали, потому что вовсе и не думали об этом. Чуем, что что-то скверное и в том и в другом, и хотим иметь семью, но дикий взгляд на женщину тот же, и потому выходит еще хуже.

Женщина должна быть у нас и беременной и любовницей, и кормилицей и любовницей. А сил не может хватить.

Этот текст лит. ред. часто буквально или почти буквально покрывается текстом , входящим в главы XIII и XIV окончательного печатного текста.

Стр. 35, строка 18.

Вместо: у девушек, у чистых, нет кликушества, - в лит. ред.: у девок нет кликушества,

Стр. 35, строки 19-22.

Вместо: Так у нас. кончая: полон мир. - в лит. ред.: Ясно отчего, и вот от этого упадок духовный и нравственный женщины и ее принижение.

Стр. 35, строки 23-24.

Вместо: когда она понесла плод или когда кормит родившегося ребенка. - в лит. ред.: когда она носит или кормит.

Стр. 36, строки 4-5.

Вместо: развенчаются эти волхвы - в лит. ред.: развенчаются эти мерзавцы

Стр. 36, строки 20-22.

Слов: Да-с, да-с, - повторил он кончая: желая несколько успокоиться. - в лит. ред. нет.

Стр. 36, строка 24-25.

Вместо: - Вот такой-то свиньей я и жил, - продолжал он опять прежним тоном. - Хуже же всего было то, - в лит. ред.: - Да, много хуже животного человек, если он живет не по-человечески. И таким я был. Что же было всего хуже, это то,

Стр. 36, строка 27.

Вместо: что поэтому я живу - в лит. ред.: что я живу

Стр. 36, строка 35-стр. 38, строка 20.

Вместо: Толкуют о каком-то новом женском образовании, кончая: Так это было и будет. - в лит. ред.: Как часто приходится слышать и читать суждения о неправильности женского воспитания и о том, как следует изменить его. Но всё это пустые слова. Воспитание женщины вытекает из истинного, а не притворного взгляда людей на призвание женщины. По существующему в нашем обществе взгляду - призвание женщины, главное, в том, чтобы давать наслаждение мужчине, и такое и дается ей воспитание. Смолоду она обучается только тому, чем она может увеличить свою привлекательность. И всякая девушка приучается думать только об этом. Как крепостные были воспитываемы так, чтобы уметь угождать господам, и это не могло быть иначе, так и все они, наши женщины, воспитываемы так, чтобы уметь привлекать к себе мужчин, и это не может быть иначе. Но вы скажете, может быть, что это касается только дурно воспитанных девушек, то, что у нас принято презрительно называть барышней, и что есть другое, серьезное воспитание - гимназия - даже классическая, акушерство, медицинские и высшие курсы. Это неправда. Всякие, какие бы то ни были женские воспитания имеют в виду только пленение мужчин. Одни пленяют музыкой и локонами, а другие ученостью и гражданской доблестью. Цель-то одна и не может быть не одна, потому что другой нет, цель - прельстить мужчину, чтобы овладеть им. Можете вы себе представить женские курсы и ученость женскую без мужчин, т. е. что они будут учены, но мужчины не будут знать про это? Я не могу. Никакое воспитание, никакое образование не может изменить это до тех пор, пока высший идеал женщины будет брак, а не девство и свобода от чувственности. До тех пор она будет рабой.

Ведь стоит подумать только, забыв про их всеобщность, те условия, в которых воспитывается наша барышня, чтобы не то что удивляться тому разврату, который царствует среди женщин наших обеспеченных классов, но чтобы удивляться обратному, как еще так мало этого разврата. Ведь вы подумайте только: с раннего детства наряды, украшение себя, чистота, грация, танцы, музыка, чтение стихов, романов, пение, театры, концерты в наружном и внутреннем употреблении, т. е. слушают или сами играют. При этом полнейшая физическая праздность и холя для тела и самая сладкая и жирная пища. Ведь мы только не знаем этого, потому что всё это шито и крыто, что переживают эти несчастные девушки от возбуждения чувственности, из 10-9 мучаются и страдают невыносимо в период первой зрелости и потом, если за 20 лет не выходят замуж. Ведь это мы только хотим не видать, но у кого глаза есть, тот видит, что большинство этих несчастных так возбуждены этой скрытой (хорошо, как еще скрытой) чувственностью, что они ничего не могут делать, они оживляются только в присутствии мужчин. Вся жизнь их проходит в приготовлениях к кокетству и в кокетстве. При мужчинах они оживляются через край, начинают жить чувственною энергией, но стоит уйти мужчине - и вся энергия падает, и жизнь кончается. И это не то, что известный мужчина, а всякий. Только бы они не были совсем отвратительны. Вы скажете: это исключение. Нет, это правило. Только в одних девушках это проявляется сильнее, в других - слабее, но все они не живут вполне своею жизнью, а только в зависимости от мужчин. Пока же этого нет, все они одинаковы и не могут не быть одинаковыми, потому что для всех их привлечение к себе как можно больше мужчин есть высший идеал как их девичьей, так и замужней жизни. И от этого у них нет чувства сильнее этого женского не скажу тщеславия, но животной потребности всякой самки привлекать к себе как можно больше самцов с тем, чтобы иметь возможность выбора.

Стр. 38, строки 20-21.

Вместо: Так это в девичьей жизни в нашем мире, - в лит. ред.: Так это в девичьей жизни,

Стр. 38, строка 24.

Вместо: подавляет на время это, - в лит. ред.: подавляет на время это стремление -

Стр. 38, строка 37.

Вместо: в это самое время - в лит. ред.: в это время

Стр. 38, строка 39.

Вместо: это женское кокетство. - в лит. ред.: это самое женское кокетство.

Стр. 38, строка 40-стр. 39, строка 3.

Вместо: которые не переставая терзали кончая: т. е. безнравственно. - в лит. ред.: которые я испытывал и прежде, но только в гораздо меньшей степени.

Глава XV в лит. ред. начинается со следующего текста отсутствующего в окончательной редакции:

Да, ревность - это еще один из всем известных и от всех скрываемых секретов супружества. Кроме общей причины ненависти друг к другу супругов, заключающейся в соучастии осквернения человеческого существа, и еще других причин, источник постоянной грызни супругов между собой есть еще взаимная ревность. Но по взаимному соглашению решено скрывать это от всех, и так и скрывается. Зная это, каждый про себя предполагает, что это только его несчастная особенность, но не общий удел. Так было и со мной. Оно так и должно быть. Ревность не может не быть между супругами, безнравственно живущими между собой. Если они оба не могут пожертвовать своим удовольствием для блага своего ребенка, то оба справедливо заключают, что они никак не пожертвуют своим удовольствием для - не скажу - блага или спокойствия (потому что можно грешить так, что не узнают), а только для добросовестности. Каждый хорошо знает про другого, что сильных нравственных препятствий для измены нет ни у того ни у другого, знают это потому, что друг с другом нарушают нравственные требования, и потому они не верят друг другу и караулят друг друга.

Ох, какое это ужасное чувство - ревность! Я не говорю о той настоящей ревности, которая имеет хоть какое-нибудь основание: эта ревность настоящая мучительна, но она имеет и обещает исход; но я говорю о той бессознательной ревности, которая неизбежно сопутствует всякому безнравственному супружеству и которая, не имея причины, не имеет и конца. То - нарыв зубной, а это - один зуб болит своей костяной неподвижной болью день, ночь и опять день, ночь, и так без конца. Ревность эта ужасна, именно ужасна. Ревность это такая: молодой мужчина говорит с женой, улыбаясь смотрит на нее и, как мне кажется, оглядывает ее тело. Как он смеет думать про нее, думать про возможность романа с ней! И как она, видя это, может переносить это? Но она не только переносит, она, видимо, очень довольна. Даже я вижу, что она для него делает то, что она делает. И в душе поднимается такая ненависть к ней, что всякое слово, всякий жест ее - противен. Она замечает это и не знает, что ей делать, и начинает делать вид равнодушного оживления. А! я страдаю, а ей это-то и весело, она очень довольна! И ненависть удесятеряется, но не смеешь дать ей хода, потому что в глубине души знаешь, что настоящих поводов нет. И сидишь, притворяешься равнодушным, напускаешь на себя особенное внимание и учтивость к нему. Потом сам на себя сердишься и хочешь выдти из комнаты и оставить их одних и, действительно, выходишь. Но стоит выдти, и тебя охватывает ужас о том, чтò там без тебя делается. Входишь опять, придумывая предлог, а иногда не входишь, а останавливаешься у двери и подслушиваешь. Как она может так унижать себя и меня, ставя - кого же? - меня в такое подлое положение подозренья, подслушиванья! О мерзкая! О животное гадкое! А онъ, онъ! Онъ что ж? Он то, что все мужчины, что был я, когда не был женат. Ему это удовольствие. Он даже улыбается, глядя на меня, как будто говорит: «что же делать! теперь мой черед». Ужасно это чувство! Ядовитость этого чувства ужасна: стоило мне излить это чувство хоть раз на какого-нибудь человека, стоило раз заподозрить человека в замыслах на мою жену, и уже навеки этот человек был для меня испорчен, точно серной кислотой облит. Стоило мне хоть раз приревновать человека, и уже никогда я не мог восстановить к нему простых человеческих отношений. Навеки уж у меня с ним бегают мальчики в глазах, когда мы глядим друг на друга.

Жену же, которую я много и много раз обливал этой серной кислотой, этой ревнивой ненавистью, я уже всю изуродовал. В период этой моей безосновательной ревности к ней я всю ее развенчал, испозорив в моем воображении. Я придумывал все самые невозможные плутни с ее стороны. Я подозревал ее в том, что, совестно сказать, что она, как эта царица «Тысячи и одной ночи», изменяет мне с рабом почти на моих глазах, смеясь надо мною. Так что во всякий новый прилив ревности (я все говорю о безосновательной ревности) я впадал в прорытую уже прежде колею грязных подозрений о ней и все глубже и глубже прорывал эту колею. То же делала и она. Если я имел основания ревновать, то она, зная мое прошедшее, имела их в 100 раз больше. И она еще хуже ревновала меня. И страдания, испытываемые мною от ее ревности, были совсем другие и тоже очень, очень тяжелые. Это выражалось так: живем мы более или менее спокойно, я даже весел, доволен, вдруг начинается разговор о самом обыкновенном, и вдруг она не соглашается с тем, с чем всегда, бывало, соглашалась. Мало того, я вижу, она без всякой надобности раздражается. Думаю, что она не в духе или, точно, ей неприятно то, о чем говорим. Но начинается разговор о другом, и опять то же, опять цепляет, и опять раздражение. Я удивляюсь, ищу: что? отчего? Она молчит, отвечает односложно или говорит, очевидно намекая на что-то. Я начинаю догадываться, что причина та, что я прошел по саду с ее кузиной, о которой я и думать не думал, или что-нибудь подобное. Я начинаю догадываться, но сказать это нельзя. Тем, что я скажу, я подтвержу ее подозрения. Я начинаю допытываться, спрашивать. Она не отвечает, а догадывается, что я понимаю, и еще более утверждается в своих подозрениях.

Что с тобой? - говорю я.

Ничего. Я такая же, как всегда, - говорит она, а сама, как сумасшедшая, говорит бессмысленные, ничем необъяснимые злые вещи.

Терпишь иногда, но иногда прорвется, раздражишься, и тогда прорывается и ее раздражение, и выливается поток ругательств и какое-нибудь уличение тебя в воображаемом преступлении. И всё это доведенное до самой превосходной степени, с рыданиями, слезами, беганьем из дому в самые необычные места. Начинаешь искать. Совестно перед людьми, детьми, но делать нечего. Она в таком состоянии, что ты чувствуешь - она на всё готова. Бегаешь за ней, отыскиваешь. Проходят мучительные ночи. И оба с истерзанными нервами наконец, после самых жестоких слов и обвинений, наконец затихаем.

Стр. 39, строки 5-6.

Вместо: - Я во всё время моей женатой жизни никогда не переставал испытывать терзания ревности. - в лит. ред.: - Да-с, ревность, безосновательная ревность - это условие нашей развращенной брачной жизни, и я всё время моей женитьбы никогда не переставал испытывать ее и мучаться ей.

Стр. 39, строки 7-9.

Вместо: И один из таких периодов кончая: Я особенно ревновал в это время, во-первых, потому, - в лит. ред.: Это было два периода: один - это был после первого ребенка, когда доктора не велели кормить, а кормила кормилица, я особенно ревновал, во-первых, потому,

Стр. 39, строка 12.

Вместо: во-вторых, потому, что - в лит. ред.: главное же потому, что

Стр. 39, строка 19.

Стр. 39, строка 31.

Вместо: не может разродиться, - в лит. ред.: не может родить,

Стр. 40, строки 11-12.

Вместо: Я только говорил про то, что она прекрасно сама кормила детей, - в лит. ред.: Я говорил про то, что она прекрасно кормила детей,

Стр. 40, строки 12-15.

Вместо: и что это ношение и кормление детей кончая: она кормила сама. - в лит. ред.: и что это кормление и ношение детей, вообще дети умеряли мои муки ревности, но зато вызывали другого рода мучения.

Стр. 40, строки 16-36.

Слов: - Где же они теперь, ваши дети? кончая: я и то благодарен. - в лит. ред. нет.

Стр. 40, строка 38 - стр. 43, строка 33.

Вместо: - Вот вы напомнили про детей. кончая: Жена была чадолюбива и легковерна. - в лит. ред.:

Дети пошли скоро один за другим, и пошло всё то, что бывает в нашем мире с детьми и с докторами. Да-с, дети, материнская любовь к детям - это тоже мудреная вещь. Дети для женщины нашего мира - не радость, не гордость, не исполнение призвания, а страх, тревога, неперестающее страдание, казнь; они прямо так и говорят, так и думают, так и чувствуют. И дети для них точно мучение, не потому, что они не хотят рожать, кормить и ходить за ними, - они, женщины с сильным материнским инстинктом, к которым и принадлежала моя жена, готовы на это, - но потому, что дети могут болеть и умирать. Они не хотят рожать для того, чтобы не полюбить, а полюбив, не бояться за здоровье и жизнь ребенка. Для этого же они не хотят кормить. «Если буду кормить, - говорят они, - я слишком полюблю его, а что как он умрет?» Оказывается, что им бы лучше было, если бы дети были гуттаперчевые, такие, которые не могли бы болеть и умирать, а такие, которых бы всегда можно было починить. Ведь что за путаница в головах и в сердцах этих несчастных! Ведь для чего делают мерзости, чтобы не рожать? Для того, чтобы не полюбить. Любовь, самое радостное состояние души, представляется опасностью. А отчего это? Оттого, что когда человек не живет по человечески, то ему много хуже животного. Ведь женщина наша не умеет смотреть на ребенка иначе, как только на удовольствие. Больно, правда, рожать, но зато ручки.... Ах, ручки! Ах, ножки!.. Ах, улыбается! Ах, всё тельце! Ах и чмокает, икает! Одним словом, животное материнское чувство - чувственность. Мысли же о том таинственном значении появления нового человеческого существа, которое заменит нас, нет никакой. Нет того, что при крещении говорят и делают над ребенком. Ведь никто не верит в это, а между тем ведь это было не что иное, как напоминание о человеческом значении младенца. Это бросили, не верят, а ничем не заменили, и остались одни ленточки, кружева, ручки, ножки. Осталось то, что есть у животного. Но дело в том, что у животного нет воображения, нет предвидения, нет размышления, нет докторов, да, опять докторов. У курицы, у коровы - зачичкался цыпленок, теленок издохнет, она поквокчет, помычит и живет дальше. А у нас заболеет ребенок - что такое? как лечить? где лечить? какого выписывать доктора? куда ехать? Ну, а если помер - где-же ножки, ручки? зачем всё это было? зачем эти мученья? Корова не спрашивает этого, и вот от этого дети - мученье. У коровы нет воображенья, и потому она не может думать того, как бы она могла спасти ребенка, если бы сделала то-то и то-то, и поэтому ее горе, сливающееся с физическим состоянием и продолжающееся определенно короткое время, есть состояние, а не горе, которое раздувается при праздности и сытости до отчаяния. У нее нет рассудка, который бы спрашивал, зачем это? Зачем перенесены были все страдания, зачем вся моя любовь, если они должны умереть? Нет рассуждения, которое говорило-бы, что впредь и не нужно рожать, а если родишь нечаянно, не нужно кормить и вообще не нужно любить, а то хуже. А так именно рассуждают наши женщины. И выходит, что когда человек не живет, как человек, то ему хуже животного.

Да как же надо, по вашему, по человечески обращаться с детьми? - спросил я.

Как? Любить их человечески.

Ну, что же? Разве матери не любят своих детей?

Не любят по-человечески, почти никогда не любят и поэтому любят даже не по-собачьи. Ведь вы заметьте: курица, гусыня, волчица - всегда будут для женщины недосягаемыми образцами животной любви. Редкая женщина бросится с опасностью жизни на слона отбивать у него своего ребенка, но ни одна курица, ни одна воробьиха даже не преминет броситься на собаку, и всякая отдает всю себя за детей, тогда как женщина редкая это сделает. Вы заметьте: женщине - человеку дана возможность воздержаться от физической любви к детям, чего не дано животному. Что же, разве это оттого, что женщина ниже животного? Нет, оттого, что она - выше (да и выше неправильно: не выше, а женщина - другое существо), у нее другие обязанности - человеческие, она может воздержаться от животной любви, перенеся эту любовь на душу ребенка. Это-то и свойственно женщине-человеку, и этого-то никогда нет в нашем мире. Мы читаем про героинь-матерей, жертвовавших детьми во имя чего-то высшего, и нам кажется, что это только сказки из древнего мира, которые до нас не касаются. А между тем я думаю, что если у матери нет того, во имя чего она может пожертвовать животными чувствами к своему ребенку, если она эту духовную силу, не находящую приложения, перенесет на попытки делать невозможное, физически сохранить своего ребенка, в чем ей будут помогать доктора, то ей будет много хуже, и она будет страдать, как она страдает. Так было с моей женой. Один ли был ребенок или их было пятеро - это было всё равно. Даже лучше немножко, когда их стало пятеро. Вся жизнь была постоянно отравлена страхом за детей, действительными или воображаемыми болезнями детей и даже самым присутствием детей. Я по крайней мере всё время всей моей женатой жизни постоянно чувствовал, что жизнь моя со всеми моими интересами всегда висит на волоске и зависит от здоровья детей, состояния детей, от учения детей. Дети - важное дело, что говорить, но ведь надо всем жить! В наше же время большим уже жить нельзя. Правильной жизни для больших нет: вся жизнь семейная теперь всякую секунду висит на волоске, и жизни семейной, жизни супругов - нет. Какое бы у вас ни было для вас важное дело, если вы вдруг получаете известие, что Васю рвет или Лиза сходила кровью, всё мгновенно должно быть брошено, забыто, превращено в ничто. Всё ничтожно.... Важны только доктора, клестир, температура. Не говоря уже о том, что никогда вы не начнете разговора, чтобы в самом интересном месте не прибежал Петя, с озабоченным видом спрашивая, можно ли есть яблоко или какую надевать курточку, или не пришла няня с ревущим ребенком. Правильной, твердой семейной жизни нет. Как вы живете, где живете, а потому и чем занимаетесь, всё это зависит от здоровья детей, а здоровье детей ни от кого не зависит, а благодаря докторам, которые говорят, что они могут помогать здоровью, ваша жизнь вся, всякую минуту может быть вся нарушена. Нет жизни. Это какая-то вечная опасность, спасенье от нее, вновь наступающая опасность, вновь отчаянные усилия и вновь спасение, постоянно такое положение, как на гибнущем корабле. Иногда мне казалось, что это нарочно делалось, что она прикидывалась беспокоющейся о детях для того, чтобы победить меня, так это заманчиво просто разрешало в ее пользу все вопросы. Мне казалось тогда, что всё, что она делала и говорила тогда, она говорила на мой счет, но теперь я вижу, что сама она, моя жена, мучалась и казнилась постоянно с детьми, с их здоровьем и болезнями. Это была пытка для нее и для меня тоже. Но кроме того, дети для нее были еще и средством забыться - пьянством. Часто я замечал, когда ей очень бывало тоскливо, ей легче становилось, когда заболевал ребенок, и она могла уйти в это опьянение. Но опьянение было невольное. Ведь другого ничего не было. И со всех сторон внушалось, что вот у Екат. Сем. умерло двое, а у М. Н. доктор такой-то спас, а у тех сейчас разъехались по гостиницам и тоже спасли. Разумеется, доктора с значительным видом подтверждали всё это, поддерживали ее в этом. И она рада бы не бояться, но доктор сказал какое-нибудь словечко - заражение крови, скарлатина, а помилуй Бог, дифтерит, и всё пропало. И нельзя ведь иначе. Ведь если бы у них была, как в старину у женщин, вера, что Бог дал, Бог и взял, что ангельская душа к Богу идет, что ему, умершему ребенку, лучше умереть невинному, чем умереть в грехах и т. п., чему ведь верили же люди; если бы у них было что-нибудь подобное этой вере, то они могли бы переносить спокойнее болезни детей, а то ведь этого нет ничего, следа нет. Веры в это нет. А вера должна быть во что-нибудь, и вот они верят, нелепо верят в медицину, и не в медицину, а в докторов, - одна в И. И., другая в П. И. и, как верующие, не видят нелепости своей веры, верят quia absurdum. Ведь в самом деле, если бы они не верили бессмысленно, ведь видна же бы им была нелепость того, всего того, что предписывают эти разбойники. Скарлатина - заразительная болезнь, для этого надо в большом городе переезжать из своего дома в гостиницу половине семьи (мы так два раза переезжали). Но ведь всякий человек в городе - это центр проходящих через него бесчисленных диаметров, несущих нити всякой заразы, и преграды нет никакой: хлебник, портной, извозчик, прачки. Так что я берусь для каждого переехавшего из своего дома от известной ему заразы в другое место - в этом другом месте найти столь же близкую другую или ту же заразу. Но этого мало. Все знают богачей, после дифтерита в доме истребляющих всё и во вновь отделанных домах заболевающих, и все знают десятки людей, вместе с больными не заражающихся. Ну, да всё, ведь стоит только послушать. Одна говорит другой, что ее доктор хороший. Другая отвечает: «Помилуйте, он уморил того-то и того-то». И наоборот. Ну, приведите к барыне уездного доктора, она не поверит ему; привезите в карете такого, который точно то же знает, по таким же книгам и опытам лечит и скажет, что ему надо заплатить 100 рублей, - она поверит.

Всё дело в том, что наши женщины - дикие. Нет у них веры в Бога, и потому одни верят в порчу, которую напускают злые люди, а другие - в доктора И. И. за то, что берет дорого за визиты. Кабы была у них вера, так они бы знали, что скарлатины и т. п. совсем не так страшны, потому что от них не может нарушиться то, что может и должен любить человек - душа, а может произойти то, чего никто из нас не может избежать - болезни и смерть. А то как нет веры в Бога, они и любят только физически, и вся энергия их направлена на то, чтобы сохранить жизнь, то, чего нельзя и что только доктора уверяют дураков и в особенности дур, что они могут спасти. - Ну, и надо их звать.

Стр. 43, строки 34-36.

Вместо: Так что присутствие детей кончая: повод к раздору. - в лит. ред.: Так что присутствие детей не только не улучшало наших отношений, не соединяло, а, напротив, еще больше разъединяло нас.

Стр. 43, строки 37-39.

Вместо: дети были кончая: орудием борьбы; - в лит. ред.: дети были орудием борьбы;

Стр. 44, строка 10.

Вместо: - Ну-с, так и жили. - в лит. ред.: - Жили сначала в деревне, потом в городе. и далее отсутствующее в окончательном тексте: И если бы не случилось того, что случилось, и я так же бы прожил еще до старости, я так бы и думал, умирая, что я прожил хорошую жизнь, не особенно хорошую, но и не дурную, такую, как все; я бы не понимал той бездны несчастья и той гнусной лжи, в которой я барахтался, но чувствовал, что что-то не ладно. Чувствовал я, главное, то, что я - мужчина, который по моим понятиям должен был властвовать, что я попал, как говорят, под башмак и никак не могу из-под него выскочить. Главное, что держало меня под этим башмаком, - это были дети. Я хотел подняться, утвердить свою власть, но никак не выходило. У нее были дети и, опираясь на них, она властвовала. Я не понимал тогда того, что ей нельзя было не властвовать, главное потому, что она, выходя замуж, нравственно была несравненно выше меня, как и всегда всякая девушка несравненно выше мужчины, потому что несравненно чище его. Вы заметьте удивительную вещь: женщина наша, средняя женщина нашего круга - большею частью очень плохое существо, без нравственных основ, эгоистка, болтунья, самодурка, но девушка, рядовая девушка, молодая девушка до 20-ти лет - большею частью прелестное существо, готовое на всё самое прекрасное и высокое. Отчего это? Ясно, что это оттого, что мужья развращают, нравственно принижают своих жен до своего уровня. В самом деле, если мальчики и девочки родятся одинаково, то всё-таки преимущество девушек огромно. Во-первых, девушка не подвергается тем развращающим условиям, которым подвергаемся мы: у нее нет ни курения, ни вина, ни карт, ни учебных заведений, ни товарищества, ни службы, а во-вторых, и главное, - она плотски чиста. И потому девушка, выходя замуж, всегда выше своего мужа. Она выше мужчины и девушкой и становясь женщиной в нашем быту, где для мужчин нет необходимости непосредственного добывания пропитания, становится большею частью и выше его по важности того дела, которое она делает, когда начинает рожать и кормить. Женщина, рожая и кормя, ясно видит, что дело ее более важно, чем дело мужчины, заседающего в земском собрании, в суде, в Сенате. Она знает, что во всех этих делах важно одно - получить зa это деньги. Деньги же получить можно различными другими способами, и потому самое дело не есть несомненно необходимое, как кормление ребенка. Так что женщина непременно выше мужчины и должна властвовать над ним. Мужчина же нашего круга не только не признает этого, но, напротив, всегда смотрит на женщину с высоты своего величия, презирая ее деятельность.

Так моя жена презирала меня с моей земской деятельностью на основании того, что она рожает и кормит детей. Я же, поддерживаемый установившимися взглядами мужчин, я считал, что бабья возня: пеленки, сиськи, соски, соски, как я это шутливо называл, - есть деятельность самая презренная, над которой можно и должно подтрунивать. «Бабы там знают, как управиться». Так что кроме всех других причин, нас еще разделяло взаимное презрение.

Стр. 44, строки 16-24.

Вместо: что понять друг друга, кончая: был всегда свят перед нею. - в лит. ред.: что общения духовного нет и не может быть, и не делалось уже попыток. О самых простых вещах мы оставались неизменно каждый при своем мнении, не пытались даже убедить друг друга. С самыми посторонними лицами и я и она - мы говорили о разнообразных и задушевных предметах, но не между собой. Иногда, слушая, как она при мне говорила с другими, я говорил себе: «какова! и всё лжет!» И я удивлялся, как собеседник ее не видел, что она лжет.

Стр. 44, строка 30.

После слов: чтобы вспыхнуло раздражение. - в лит. ред.: Присутствие 3-го лица облегчало нас. Через 3-ье лицо мы еще кое-как общались. Она считала себя всегда совершенно, вероятно, правой передо мной, а уж я для себя был всегда свят перед нею в своих глазах.

Периоды того, что мы называли любовью, приходили так же часто, как и прежде, но они были грубее, голее, без всякого прикрытия. Но периоды эти были непродолжительны и тотчас сменялись периодами злобы без всякой причины, злобы, питаемой самыми непонятными предлогами.

Стр. 44, строка 38.

Вместо: возникали во мне - в лит. ред.: возникали

Стр. 45, строка 12.

Вместо: здоровьем детей. - в лит. ред.: и - главное - здоровьем детей.

Стр. 45, строки 12-18.

Вместо: У меня же было свое пьянство - кончая: не спала с ребенком». - в лит. ред.: Всё это были занятия, не вытекающие из прямой потребности, а относилась она к ним всегда так, что как будто жизнь ее и детей зависит от того, что пирожки к супу не будут подожжены, что не будет повешена гардина, окончено платье, выучен урок и принято какое-то лекарство. Мне ясно было, что всё это было для нее - главное - средством забвения - пьянством, таким, каким для меня было пьянство службы, охоты, карт; правда, у меня было кроме этого в прямом смысле пьянство: табаком, которого я выкуривал пропасть, и вином, которым я не напивался, но которого я выпивал - перед едой водку, да за едою стакана два вина, так что постоянный туман застилал от нас неладность нашей жизни.

Эти новые теории гипнотизма, душевных болезней, истеричности - всё это не простая, а вредная, гадкая глупость. Про жену мою Шарко непременно бы сказал, что она была истерична, а про меня сказал бы, что я не нормален и, пожалуй, стал бы лечить. А лечить тут нечего было. Вся эта душевная болезнь наша происходила оттого, что мы жили безнравственно. От безнравственной жизни нам было больно, а чтобы заглушить эту боль, мы и делали различного рода ненормальные поступки, то самое, что эти доктора называют признаками душевной болезни, истеричностью. Лечение этих болезней не у Шарко, не у них. Никакими внушениями и бромами этого вылечить нельзя, а надо ясно увидать, отчего боль, - всё равно, как на гвоздь сел: увидишь гвоздь, увидишь, что неправильно в твоей жизни, и перестанешь делать, прекратится боль, и нечего будет заглушать. От неправильности нашей жизни была боль: и мои муки ревности, моя раздражительность, моя потребность поддерживания себя охотой, картами и - главное - вином и табаком в постоянном состоянии опьянения. От этой же неправильности было: ее страстность отношения ко всем занятиям, ее переменчивость настроения - то мрачность, то странная веселость, ее болтливость - всё это вытекало из потребности постоянного отвлечения внимания от себя самой, от своей жизни: постоянное опьянение какими-нибудь делами, которые всегда бывали к спеху.

Стр. 45, строки 20-24.

Слова: И если бы не случилось того, что случилось, кончая: в которой я барахтался. - в лит. ред. находятся в начале XVII главы , после слов: Жили сначала в деревне, потом в городе.

Стр. 45, строка 25.

Вместо: А мы были - в лит. ред.: Мы были

Стр. 45, строки 33-34.

После слов: И вот является потребность переезда в город. - в лит. ред.: Так и с нами случилось, и мы переехали в город.

Стр. 45, строка 36 - стр. 46, строка 8.

Вместо: Мы подходили к станции кончая: и всё это хочется сказать. - в лит. ред.: Потом он выпил залпом оставшийся стакан чаю и продолжал.

Стр. 46, строка 28.

Вместо: но она с легкомысленным упорством - в лит. ред.: но она с легкостью, но с упорством

Стр. 46, строки 37-39.

Слов: Или мы искусственно избавляемся кончая: Оправданий нет. - в лит. ред. нет.

Стр. 47, строки 7-8.

Вместо: И Марья Павловна и Иван Захарыч. - в лит. ред.: и М. П. и И. 3.

Стр. 47, строки 19-22.

Вместо: Вид ее наводил беспокойство. кончая: запряженная лошадь, - в лит. ред.: Вид ее наводил страх: в роде как застоявшаяся горячая запряженная лошадь,

Стр. 47, строка 24.

Слов: и мне было страшно. - в лит. ред. нет.

Стр. 47, строки 26-29.

Слов начала XIX гл.: Он вдруг приподнялся кончая: и опять сел против меня. - в лит. ред. нет.

Стр. 47, строки 30-32.

Вместо: глаза жалкие кончая: закурив папироску. - в лит. ред.: глаза жалкие, совсем чужие, носу почти нет, и усы и борода поднялись к самым глазам, и рот стал огромный, страшный.

Да-с, так

Стр. 48, строки 28-30.

Слов: Он опять повернулся к окну, кончая: продолжал:

Да-с, - в лит. ред. нет.

Стр. 48, строка 40-стр. 49, строка 1.

Слов: Не он, так другой, это должно было быть. - Он опять замолчал. - в лит. ред. нет.

Стр. 49, строки 8-9.

Слов: Человек он был..... - в лит. ред. нет.

Стр. 49, строка 10.

После слова: воздержался - в лит. ред.: остановился

Стр. 49, строки 17-18.

Слов: как у готтентотов, говорят. Они, говорят, тоже музыкальны. - в лит. ред. нет.

Стр. 49, строка 18.

Вместо: Лезущий в фамильярность, - в лит. ред.: Приличный, знаете, лезущий в фамильярность,

Стр. 49, строка 20.

Вместо: с соблюдением внешнего достоинства - в лит. ред.: по с соблюдением внешнего достоинства

Стр. 49, строка 37.

Слов: т. е. мое свинство. - в лит. ред. нет.

Стр. 49, строки 37-38.

Вместо: Всё произошло оттого, что между нами была та страшная пучина, - в лит. ред.: всё произошло оттого, что явился этот человек в то время, когда между нами была та страшная пучина,

Стр. 50, строка 6.

Вместо: живущие так, как я жил, - в лит. ред.: живущие на тех же основах брака, как я жил,

Стр. 50, строки 12-16.

Вместо: - Да, это так было, кончая: Начинается спор. - в лит. ред.: - Чтобы вы поняли, надо рассказать, как это бывало. Ну, вот живем мы; всё, кажется, хорошо. Вдруг начинается разговор о воспитании детей. Не помню, какие слова я сказал или она, но начинается спор, пререкания.

Стр. 50, строки 23-26.

Вместо: нарочно перетолковывает всякое твое слово, кончая: туда то она и колет. - в лит. ред.: и понимает, но нарочно перетолковывает всякое твое слово, каждое же ее слово пропитано ядом: всё, что только мне дорого, - всё это она срамит и поганит.

Стр. 50, строки 29-30.

Вместо: Она прикидывается, что сделал ей больно, и кричит: - в лит. ред.: и делаю ей больно. Она кричит:

Стр. 50, строки 30-31.

После слов: Я кричу: «не лги!» - в лит. ред.: Она продолжает говорить что-то лживое только для того, чтобы уязвить меня:

Стр. 50, строка 31.

Слов: кричит она, - в лит. ред. нет.

Стр. 51, строка 16.

Вместо: где madame? - в лит. ред.: où est madame?

Стр. 51, строки 17-19.

Вместо: дети, в особенности старшая кончая: Пьем молча чай. Ее всё нет. - в лит. ред.: дети - Лиза - старшая - с ужасом, вопросительно смотрит на меня. А ее всё нет.

Стр. 51, строка 20.

Вместо: злоба - в лит. ред.: ненависть

Стр. 51, строка 23.

Слов: Я бы поехал за ней. - в лит. ред. нет.

Стр. 51, строки 25-26.

Слов: А то ведь она этого и ждет. И в следующий раз будет еще хуже. - в лит. ред. нет.

Стр. 51, строка 27-28.

Вместо: сделала над собой?.. - в лит. ред.: сделала?..

Стр. 51, строка 28.

Вместо: Одиннадцать, двенадцать, час. Не иду в спальню, - в лит. ред.: 11, 12, 1 - не сплю, не иду в спальню.

Стр. 51, строки 31-32.

Вместо: Три, четыре часа - ее всё нет - в лит. ред.: Ее нет.

Стр. 51, строки 33-36.

Вместо: но все в недоумении кончая: и беспокойство за нее. - в лит. ред.: но все в недоумении, вопросительно, а дети укоризненно смотрят на меня. И опять то же чувство беспокойства за нее и ненависть за это самое беспокойство.

Стр. 52, строки 1-5.

Вместо: - Да ведь не может же это так оставаться? кончая: не сделаю первого шага, - в лит. ред.: и первого шага не сделаю. Развод, так развод! Свояченица не допускает этой мысли и так уезжает ни с чем. На меня находит упрямство, и я смело сказал; говоря с ней, что не сделаю первого шага.

Стр. 52, строка 8.

Вместо: И рад бы его сделать, но не знаю как. - в лит. ред.: Но я связал себя своими словами.

Стр. 52, строка 29.

Вместо: чего я не разбираю, - в лит. ред.: чего я не понимаю,

Стр. 52, строки 28-31.

Вместо: в душе у каждого та же старая злоба кончая: Но надо же как нибудь кончить всё это, - в лит. ред.: в душе, очевидно злоба у каждого друг против друга, но надо же как-нибудь кончить всё это,

Стр. 52, строки 33-36.

Вместо: Один раз я уже взял заграничный паспорт - кончая: и я остался. - в лит. ред.: один раз я совсем хотел бежать, но опять по какой-то слабости остался.

Стр. 52, строки 38-39.

После слов: когда явился этот человек. - в лит. ред.: Правда, человек дрянной, но что же - такой же, как все мы. Затем идет глава XXI.

Стр. 52, строка 39 - стр. 53, строка 1.

Вместо: Приехал в Москву этот человек - фамилия его Трухачевский - и явился ко мне. - в лит. ред.: Приехав в Москву, этот господин - фамилия его Трухачевский - явился ко мне.

Стр. 53, строки 4-5.

Вместо: Он мне очень не понравился с первого взгляда. - в лит. ред.: Он мне очень не понравился; с первого взгляда я понял, что это был грязный блудник, и стал ревновать его еще прежде, чем он увидал жену.

Стр. 53, строки 9-10.

Вместо: заговорил об его игре, сказал, что мне говорили, что он бросил скрипку. - в лит. ред.: заговорил об его игре, о том, что я слышал, что он бросил скрипку.

Стр. 53, строка 14.

После слов: Удивительное дело! - в лит. ред.: отчего в важных событиях нашей жизни, в тех, в которых решается судьба человека, как для меня решилась тогда, - отчего в этих делах нет ни прошедшего ни будущего?

Стр. 53, строки 16-18.

Вместо: Что то было напряженное кончая: и приписывал им важность. - в лит. ред.: У меня было сознание страшного бедствия, связанного с этим человеком. Но, не смотря на это, я не мог не быть ласков с ним.

Стр. 53, строки 19-22.

Слов: Тотчас же зашел разговор о музыке, кончая: понравился ей с первого взгляда. - в лит. ред. нет.

Стр. 53, строка 23.

Вместо: Кроме того, она обрадовалась тому, - в лит. ред.: Она, видимо, обрадовалась, вероятно, сначала только потому,

Стр. 53, строки 25-26.

Слов: и на лице ее выразилась эта радость. - в лит. ред. нет.

Стр. 53, строка 31.

Вместо: не интересовало его. - в лит. ред.: не интересует его.

Стр. 53, строка 35.

Слова: вероятно - в лит. ред. нет.

Стр. 53, строки 38-39.

Слов: Она краснела - и он краснел, она улыбалась - он улыбался. - в лит. ред. нет.

Стр. 53, строка 39.

Вместо: Поговорили - в лит. ред.: Мы поговорили

Стр. 54, строка 2.

Слов: в эту минуту - в лит. ред. нет.

Стр. 54, строки 2-3.

Вместо: потому, что в эту минуту я мог не позвать его, - в лит. ред.: потому что я мог не позвать его. Я мог не позвать его,

Стр. 54, строки 5-6.

Слов: «или чтоб боялся тебя», мысленно сказал я ему - в лит. ред. нет.

Стр. 54, строки 6-7.

Вместо: пригласил его привозить как-нибудь вечером скрипку, - в лит. ред.: пригласил его привозить нынче же вечером скрипку,

Стр. 54, строка 10.

Слов: и я еще больше настаивал. - в лит. ред. нет.

Стр. 54, строки 16-17.

Вместо: Но сделать так, значило признаться, что я боюсь его. - в лит. ред.: Но неужели я, я боюсь его?

Стр. 54, строки 24-25.

Вместо: устраивал ему пюпитр, переворачивал страницы. - в лит. ред.: предлагал, помогал.

Стр. 54, строка 26 - стр. 55, строка 5.

Вместо: Он играл превосходно, кончая: и потому читал в его душе как по писанному. - в лит. ред.: Он играл превосходно и то что называется - тон сильный и нежность; трудностей же для него не существовало. Как только начал он играть, лицо его изменилось: он сделался серьезен и гораздо более симпатичен, он был, разумеется, гораздо сильнее жены и помогал ей просто и естественно и вместе с тем учтиво хвалил ее игру. Жена казалась заинтересованной только одной музыкой и была очень проста и приятна. Во весь вечер я сам представлялся не только перед другими, но и перед самим собой заинтересованным только музыкой. В сущности же я не переставая мучался ревностью. С первой минуты, как он встретился глазами с женой, я видел, что он смотрел на нее как на не неприятную женщину, с которой при случае не неприятно вступить в связь. Если бы я был чист, я бы не думал о том, что бы он мог про нее думать, но я, так же как и большинство, думал про женщин и потому понимал его и мучался этим.

Стр. 55, строки 14-16.

Вместо: должен был победить, смять, кончая: всё, что зaxoчет. - в лит. ред.: должен был победить ее и сделать из нее всё, что захочет.

Стр. 55, строка 16.

Вместо: и я страдал ужасно: - в лит. ред.: и не мог не страдать и не ревновать. И я ревновал и страдал ужасно.

Стр. 55, строки 19-20.

Вместо: Для жены ли или для него я это делал, чтобы показать, - в лит. ред.: Для жены ли я это делал, чтоб показать,

Стр. 55, строка 24.

Слов: дорогим вином, - в лит. ред. нет.

Стр. 55, строка 26.

Вместо: обедать и еще играть с женою. - в лит. ред.: обедать и играть.

Стр. 55, строка 28.

Слов: Да так и кончилось. - в лит. ред. нет.

Стр. 55, строки 29-33.

Слов: И Позднышев в сильном волнении кончая: чтобы быть спокойным. - в лит. ред. нет.

Стр. 55, строки 33-35.

Вместо: - Возвращаюсь с выставки кончая: и вдруг чувствую, - в лит. ред.: На второй или на третий день после этого дня возвращаюсь откуда-то, вхожу в переднюю и разговариваю с знакомым и вдруг чувствую,

Стр. 56, строки 3-4.

Вместо: Прохожу не через гостиную, а через классную в залу. - в лит. ред.: Прохожу мимо гостиной через классную.

Стр. 56, строки 5-8.

Вместо: Дверь в залу затворена кончая: поцелуи, может быть. - в лит. ред.: В гостиной слышу равномерное arpeggio и сдержанный голос его и ее отрицание. Она что-то сказала: «но нет, нет» и еще что-то. Как будто кто-то нарочно на фортепиано заглушает слова.

Стр. 56, строка 10.

Слова: тогда - в лит. ред. нет.

Стр. 56, строки 13-15.

Вместо: Должно быть, я был страшен, кончая: Войти? - в лит. ред.: Она позорит меня. Уйду я,

Стр. 56, строки 16.

Вместо: Но не могу и уйти. кончая: понимает мое положение. - в лит. ред.: Но не могу и пройти. Няня взглянула на меня так, как будто она понимала и советовала смотреть в оба.

Стр. 56, строка 18.

Вместо: быстро отворил дверь. - в лит. ред.: сам не помня себя, отворил дверь.

Стр. 56, строки 21-22.

Вместо: услыхала и взглянула на меня. - в лит. ред.: услыхала меня и взглянула на меня.

Стр. 56, строка 33.

После слов: или маленькие вещицы? - в лит. ред.: И говоря это, он взглянул на нее.

Стр. 56, строка 40.

После слов: опасная близость между мужчиной и женщиной. - в лит. ред.: при известных, допускаемых обществом условиях.

Стр. 57, строка 47.

После слов: может видеть тут что-либо нежелательное. - в лит. ред.: Муж не должен так думать, а тем более совать свой нос и мешать,

Стр. 57, строки 10-11.

Вместо: Я, очевидно, смутил кончая: я долго ничего не мог сказать. - в лит. ред.: Я, очевидно, смутил их тем, что долго ничего не мог сказать.

Стр. 57, строки 13-15.

Вместо: но я чувствовал, кончая: Я так и сделал. - в лит. ред.: но я ничего не мог сделать. Напротив, я чувствовал, что я помешал им и что виноват в этом.

Стр. 57, строка 20.

Вместо: сгладить неприятное впечатление, - в лит. ред.: сгладить первое неприятное впечатление.

Стр. 57, строки 20-21.

Вместо: когда я вдруг с испуганным лицом вошел в комнату и замолчал, - в лит. ред.: когда я вдруг вошел с испуганным лицом,

Стр. 57, строка 29.

Вместо: его белую, мягкую руку. - в лит. ред.: эту белую мягкую руку.

Стр. 57, строки 38-39.

Вместо: лежу в кабинете и злюсь. Вдруг знакомая походка. - в лит. ред.: Вдруг ее шаги, ее походка.

Стр. 58, строка 7.

Вместо: красивая фигура. - в лит. ред.: грациозная, ленивая и гибкая фигура;

Стр. 58, строки 19-20.

Вместо: Я же ничего не вижу, кроме того, что ты ведешь себя как кокотка.... - в лит. ред.: Только тебе всякая подлость приятна, а мне ужасна.

Стр. 58, строка 25.

После слов: - Убирайся, ради Бога убирайся! - в лит. ред.: Но она не ушла.

Стр. 58, строки 26-28.

Вместо: Притворялась она, что не понимает, кончая: а остановилась посередине комнаты. - в лит. ред.: Но она не ушла. Притворялась она, что не понимает о чем, или действительно не понимала, но только она обиделась и рассердилась.

Стр. 58, строки 29-32.

Вместо: Это такой характер, кончая: мой поступок с сестрой - в лит. ред.: или что-то в этом роде о моем характере, стараясь, как всегда, уязвить меня как можно больнее, - после твоего поступка с сестрой

Стр. 58, строка 33.

Вместо: сестре своей - в лит. ред.: ей

Стр. 58, строки 34-35.

Вместо: - После этого меня уж ничто не удивит от тебя, - сказала она. - в лит. ред.: меня уж ничто не удивит от тебя.

Стр. 58, строки 27-28.

Вместо: такая страшная злоба - в лит. ред.: неописуемая злоба

Стр. 58, строка 40.

Вместо: Я вскочил и двинулся к ней; - в лит. ред.: Я вскочил,

Стр. 59, строки 1-2.

Вместо: хорошо ли отдаться этому чувству, - в лит. ред.: хорошо ли отдаваться этой злобе,

Стр. 59, строка 4.

Вместо: я еще стал разжигать ее в себе - в лит. ред.: я еще стал подстегиваться

Стр. 59, строка 5.

Вместо: больше разгорается во мне. - в лит. ред.: больше клокотала во мне.

Стр. 59, строки 6-11.

Вместо: закричал я, подойдя к ней кончая: - Вася, что ты, что с тобой? - в лит. ред.: закричал я нарочно страшным голосом и схватил ее за руку. Она не уходила. Тогда я повернул ее и сильно толкнул.

Что с тобой? Опомнись! - сказала она.

Стр. 59, строка 12.

После слов: заревел я еще громче. - в лит. ред.: выкатывая глаза.

Стр. 59, строка 13.

После слов: Я не отвечаю за себя! - в лит. ред.: Уходи!

Стр. 59, строка 17.

Вместо: и потому, кончая: прокричав: «уходи!», - в лит. ред.: и воздерживался. Я отошел от нее и, подбежав к столу, схватил пресс-папье,

Стр. 59, строки 20-21.

Слов: Тогда она пошла из комнаты, но остановилась в дверях. - в лит. ред. нет.

Стр. 59, строки 21-23.

Вместо: пока еще она видела кончая: и бросать о-земь их, - в лит. ред.: пока еще она не скрылась (я сделал это, чтобы она видела), я схватил подсвечник, бросил о-земь, барометр со стены,

Стр. 59, строки 26-27.

Вместо: что у жены истерика. - в лит. ред.: что у нее истерика.

Стр. 59, строки 28-29.

После слов: но была истинно больна. - в лит. ред.: Послали за доктором, и я всю ночь ходил за ней.

Стр. 59, строки 34-35.

Вместо: ей казалось, как она говорила, - в лит. ред.: ей показалась возможность

Стр. 59, строка 37.

Вместо: кроме удовольствия, доставляемого музыкой? - в лит. ред.: кроме удовольствия музыки?

Стр. 59, строка 40 - стр. 60, строка 1.

Слов: главное, он сам, - в лит. ред. нет

Стр. 60, строка 22.

После слов: она не могла унизиться. - в лит. ред.: Не столько от уверений жены, сколько от того мучительного страдания, которое я испытывал, ревнуя ее

Стр. 60, строки 23-25.

Слов: Во первых, я перемучался кончая: и верил им. - в лит. ред. нет.

Стр. 60, строки 25-26.

Вместо: несмотря на то, что я не ревновал, - в лит. ред.: несмотря на то,

Стр. 60, строка 28.

Вместо: Я всё еще следил за движениями и взглядами их обоих. - в лит. ред.: Я невольно следил за каждым движением, взглядом их обоих.

Стр. 60, строки 29-30.

После слов: Довольно рано началась музыка. - в лит. ред.: Он пошел за скрипкой. Жена подошла к роялю и стала разбирать ноты.

Стр. 61, строки 1-6.

Вместо: Она взяла первый аккорд, кончая: и опять остановился. - в лит. ред.: Они в одно время ударили аккорд - она на рояли, он на скрипке.

Стр. 61, строка 8.

Вместо: вскрикнул он. - У!... - в лит. ред.: У!... вскрикнул он и долго молчал.

Стр. 61, строка 10.

Вместо: Я не понимаю. - в лит. ред.: Я не знаю.

Стр. 62, строка 4.

После слов: первое престо. - в лит. ред.: - да и много таких вещей есть.

Стр. 62, строки 4-7.

Вместо: Разве можно играть кончая: и говорить о последней сплетне. - в лит. ред.: Разве можно играть в гостиных среди декольтированных дам или в концертах - сыграть, потом похлопать и потом сыграть другое?

Стр. 62, строки 9-11.

Вместо: соответствующие этой музыке кончая: настроила эта музыка. - в лит. ред.: соответствующие этой музыке поступки.

Стр. 62, строка 19.

После слов: было очень радостно. - в лит. ред.: В этом новом состоянии ревность уже не имела места.

Стр. 62, строка 20.

После слов: совсем в другом свете. - в лит. ред.: Меня вынесла эта музыка в какой-то такой мир, в котором ревность уже не имела места. Ревность и чувство это, вызывавшее ее, казались такими пустяками, о которых не стоило думать.

Стр. 62, строки 26-27.

Слов: Всё это происходило уже на фоне того впечатления, которое произвело первое. - в лит. ред. нет.

Стр. 62, строки 36-37.

Вместо: Вечер кончился благополучно, и все разъехались. - в лит. ред.: Я весь вечер почти не ревновал.

Стр. 62, строка 37.

Вместо: Зная, что я должен был - в лит. ред.: Я должен был

Стр. 62, строки 37-39,

Вместо: Трухачевский, прощаясь, сказал, кончая: нынешнего вечера. - в лит. ред.: и он, прощаясь, собрал все свои ноты и спрашивал, когда я вернусь, желая проститься со мною перед отъездом.

Стр. 63, строки 1-2.

Вместо: Оказывалось, что так как я не вернусь до его отъезда, то мы с ним больше не увидимся. - в лит. ред.: Оказывалось, что я едва ли вернусь до его отъезда, так что мы с ним прощались совсем.

Стр. 63, строки 6-7.

После слов: были очень довольны вечером. - в лит. ред.: В самых общих выражениях говорили о впечатлении, произведенном музыкой, но были так близки и дружны в этот вечер, как редко уже бывали в последнее время.

Стр. 63, строки 12-14.

Вместо: На другой день кончая: Она писала - в лит. ред.: Вечером 2-го дня, вернувшись на свою квартиру в уездном городе, я нашел от нее письмо, в котором она писала мне

Стр. 63, строка 16.

Вместо: и обещал играть еще, - в лит. ред.: и предлагал играть еще,

Стр. 63, строки 19-22.

Вместо: Но дела было столько, кончая: показался мне натянутым. - в лит. ред.: Я перечел письмо: в письме было что-то натянутое, робкое, и мне стало ужасно тяжело: сердце заныло.

Стр. 63, строки 24-28.

Вместо: «Какое мерзкое чувство эта ревность!» кончая: о делах, предстоящих на завтра. - в лит. ред.: «Какое мерзкое чувство это ревность! Что может быть естественнее того, что она пишет?» сказал я себе, и лег в постель, казалось, спокойный. Я стал думать о делах, предстоящих на завтра, и заснул без мысли о ней.

Стр. 63, строка 29.

Вместо: я заснул очень скоро. - в лит. ред.: я заснул сейчас же.

Стр. 63, строка 35.

После слов: унижать ее и себя, - в лит. ред.: себя главное,

Стр. 64, строка 2.

Вместо: женился на ней, - в лит. ред.: женился на своей жене,

Стр. 64, строка 11.

Слов: Да кто она? - в лит. ред. нет.

Стр. 64, строки 19-20.

Вместо: что уже в этот вечер между ними не только не было никакой преграды, - в лит. ред.: что между ними не только не было уже никакой преграды,

Стр. 64, строки 23-24.

Слов: когда я подошел к фортепиано. - в лит. ред. нет.

Стр. 64, строка 37.

Вместо: и в пять часов, решив, что - в лит. ред.: и в пять часов, хотя еще было темно, решил, что

Стр. 64, строки 38-39.

Вместо: я встал, разбудил сторожа, - в лит. ред.: Поезд отходил со станции в 8 часов. Я разбудил сторожа,

Стр. 65, строки 4-11.

Слов начала XXV гл.: Вошел кондуктор кончая: страдающий голос. - в лит. ред. нет.

Стр. 65, строка 17.

Слов: Когда рассвело и я поехал, мне стало легче. - в лит. ред. нет.

Стр. 65, строка 17.

Вместо: Глядя на лошадей, - в лит. ред.: Я как то, глядя на лошадей,

Стр. 65, строки 19-20.

Вместо: что я просто еду, что ничего того, что вызвало меня, ничего этого не было. - в лит. ред.: что я просто еду, катаюсь, так буду ехать до конца жизни и света.

Стр. 65, строка 24.

После слова: тарантас - в лит. ред.: совершенно новый,

Стр. 65, строки 24-28.

Слов: Поломка эта имела большое значение, кончая: а должен был уже ехать на пассажирском - в лит. ред. нет.

Стр. 66, строки 12-13.

Вместо: не мог не смотреть на них, не мог стереть их, не мог не вызывать их. - в лит. ред.: не смотреть на них, стереть их, не вызывать их.

Стр. 66, строка 14.

После слов: тем более я верил в их действительность. - в лит. ред.: забывая то, что не было никакого основания этого.

Стр. 66, строка 35.

Вместо: она лжет, всё лжет!» - в лит. ред.: она лжет!»

Стр. 67, строка 3.

Вместо: И Позднышев вскочил - в лит. ред.: И мой рассказчик вскочил

Стр. 67, строки 6-7.

Вместо: Да, ужасно! - продолжал он. - Я говорил себе: «буду думать о другом. - в лит. ред.: Ну, опять садился, - продолжал он, - и говорил себе: «буду думать о другом.

Стр. 67, строки 12-25.

Вместо: Нет, нет... кончая: сознания своего унижения - в лит. ред.: Я страдал так, что наконец не знал, что с собой делать, и мне пришла уже мысль, очень даже понравившаяся мне, - выйти на путь, лечь под вагон, кончить всё. Одно, что мешало это сделать, была жалость к себе, тотчас же непосредственно за собой вызывающая ненависть к ней, к нему, к нему - не столько. К нему было какое-то странное чувство сознания своего унижения

Стр. 67, строки 28-29.

Слов: Я выходил на всех станциях, чтобы развлекаться. - в лит. ред. нет.

Стр. 67, строки 36-37.

Слов: потому что продолжал думать о своем. - в лит. ред. нет.

Стр. 68, строки 20-21.

Слов: я могу что-нибудь сделать. - в лит. ред. нет.

Стр. 69, строки 33-34.

Вместо: и тени, бросаемые фонарями и моей пролеткой то спереди, то сзади, - в лит. ред.: и читал вывески -

Стр. 69, строки 1-3.

Вместо: не могу вспомнить моего тогдашнего состояния: что я думал? чего хотел? ничего не знаю. - в лит. ред.: не могу себе уяснить теперь, почему я так торопился.

Стр. 69, строки 36-40.

Вместо: явилось странное чувство - кончая: злым и хитрым зверем. - в лит. ред.: явилась животная потребность физической ловкой, хитрой и решительной деятельности. Я помню, что я сделался зверем, умным зверем.

Стр. 70, строки 13-14.

Вместо: я сейчас накажу ее и кончу мои отношения - в лит. ред.: я сейчас кончаю мои отношения

Стр. 70, строка 23.

Вместо: возможности наказать. - в лит. ред.: и мучительного наслаждения наказать, - да, - казнить.

Стр. 70, строки 24-25.

Вместо: пошел в залу, где они сидели, не через гостиную, - в лит. ред.: пошел в гостиную, где они сидели, не через залу,

Стр. 71, строки 18-19.

Вместо: Мне живо вспомнилось - в лит. ред.: Мне, главное, вспомнилось

Стр. 71, строки 20-21.

Вместо: ощутил ту же потребность бить, разрушать, которую я ощущал тогда. - в лит. ред.: вступить в то же зверское состояние.

Стр. 71, строка 26.

Вместо: и всё только - в лит. ред.: и всё время

Стр. 71, строки 29-36.

Слова: - Первое, что я сделал, кончая: в одних чулках пошел туда. - в лит. ред. заключают главу XXVI.

Стр. 71, строка 37.

Вместо: И подкравшись тихо, я вдруг отворил дверь. - в лит. ред.: Я не только не знаю, как я шел, каким шагом, через какие комнаты я шел, как я подходил к гостиной, как отворил дверь, как вошел в нее, - я ничего не помню.

Стр. 71, строки 37-38.

Вместо: Помню выражение их лиц. - в лит. ред.: Помню только выражение их лиц, когда я открыл дверь.

Стр. 72, строка 2.

Вместо: которое выступило - в лит. ред.: которое выразилось

Стр. 72, строки 6-7.

Вместо: На ее лице было то же выражение - в лит. ред.: на ее лице то же выражение

Стр. 72, строка 17.

Вместо: начнется еще что-то - в лит. ред.: начнется еще

Стр. 72, строка 34.

Слов: Я выбрал это место с самого начала. - в лит. ред. нет.

Стр. 72, строки 38-39.

Вместо: Его глаза встретились с моими, - в лит. ред.: Верно, я был страшен, потому что

Стр. 73, строка 35.

Слов: Какая жесткая шея была... - в лит. ред. нет.

Стр. 73, строки 36-37.

Вместо: и я как будто этого-то и ждал, изо всех сил ударил ее кинжалом - в лит. ред.: за которое я душил ее, и я ударил ее кинжалом

Стр. 74, строка 21.

Слов: только на мгновенье, - в лит ред. нет.

Стр. 74, строки 26-27.

Слов: Я секунду стоял неподвижно, ожидая, что будет, можно ли поправить. - в лит. ред. нет.

Стр. 74, строка 31.

После слов: из-под ее корсета - в лит. ред.: как из гвоздя,

Стр. 75, строка 3.

После слов: сел на диван - в лит. ред.: всем телом.

Стр. 75, строки 18-19.

Вместо: Я вспомнил сопротивление корсета и погружение ножа, и мороз пробежал по спине. - в лит. ред.: Я вспомнил сопротивление корсета и потом.....

Стр. 77, строка 9.

После слов: увидал в ней человека, - в лит. ред.: сестру.

Стр. 77, строка 18.

После слов: - Прости меня! - сказал я. - в лит. ред.: - Да, если бы ты не убил меня! вдруг вскрикнула она, и глаза ее заблестели лихорадочно.

Стр. 77, строки 19-20.

Слов: вскрикнула она, приподнялась, и лихорадочно блестящие глаза ее устремились на меня. - в лит. ред. нет.

Стр. 77, строки 21-22.

Вместо: Ай! Ах! - очевидно в бреду, кончая: Ну, убивай, убивай, я не боюсь!... - в лит. ред.: Потом сделался бред. Она стала пугаться, кричать: «стреляй, я не боюсь... Только всех убей. Ушел, ушел!

Стр. 77, строка 24.

Вместо: Она не узнавала никого. - в лит. ред.: Она не узнавала детей, даже Лизаньку, которая прорвалась к ней.

Стр. 77, строка 37.

Вместо: холодная, - в лит. ред.: вся холодная,

Стр. 77, строки 39-40.

Слов: У! у! у!... - вскрикнул он несколько раз и затих. - в лит. ред. нет.

Стр. 78, строки 1-2.

После слов: и трясся молча передо мной. - в лит. ред.: Лицо его сделалось тонкое, длинное, и рот во всю ширину его.

Да, сказал он вдруг. - Если бы я знал, что я знаю теперь, так бы совсем другое было бы. Я бы не женился.

Опять мы долго молчали.

Стр. 78, строки 3-13.

Вместо : - Ну простите... кончая: и заключил весь рассказ. - в лит. ред.: - Да-с, вот что я сделал и вот что я пережил. Да-с, надо понять настоящее значение, что слова Евангелия Матф. V, 28. - о том, что всякий, кто смотрит на женщину с похотью, прелюбодействует, относятся к женщине, к сестре, не к одной чужой, посторонней женщине, а преимущественно к своей жене.

Повесть начинается с того, что в вагоне поезда идет беседа о любви, женщинах и браке. У каждого участвующего в споре свое мнение и одна дама говорит, что любовь придает браку смысл. Неожиданно пожилой мужчина смеется за ее спиной сквозь рыдания, заставляя всех обратить на себя внимание. До этого молчаливо сидевший и не вмешивающийся в беседу мужчина неожиданно вмешивается в нее. Он начинает спрашивать присутствующих о том, что в их понимании любовь? Сколько она длится? Какая бывает? Затем он представляется и говорить, что он тот самый Позднышев, который убил жену. Разговор затихает, больше никто ничего не говорит.

Поздно ночью Позднышев все-таки рассказывает всю свою историю одному из попутчиков. До свадьбы мужчина жил как все: вел достаточно разгульный образ жизни, ходил по кабакам, у него были ничего незначащие романы с женщинами, курил, пил и делал все то же что и многие другие в его возрасте. Но как и многие мечтал о любви и хотел жениться на подходящей девушке. Присматривался ко всем женщинам в окружении и, конечно же, нашел ту самую, на которой захотел жениться.

После одного из свиданий, в порыве романтических чувств и настроения, Позднышев решил, что она та самая. Она была хороша, прекрасно и со вкусом одета в одежду, которая ей очень шла, именно это он запомнил наиболее отчетливо из того вечера. На следующей же день он сделал девушке предложение. После свадьбы все очень быстро стало как-то не так. Супругам стало скучно, грустно, они друг друга не понимали. Позднышев удивлялся все больше. Как же так? Разве брак - это не любовь? Не нечто, возвышенное? Почему же тогда получается именно так? У них постепенно появились дети, жена очень любила их и почти все время была занята ими, между ними практически не было никаких других разговор, кроме как о их детях. Они обвиняли друг друга в проблемах и много ссорились. Когда они пришли к выводу, что им больше не нужно заводить детей, то жена, до этого погруженная в бытовые проблемы, вдруг поняла что вокруг тоже есть мир. Мир, который она почти и не видела. Рано выйдя замуж, наслушавшись чужих советов о большой и великой любви, в которой есть смысл женской жизни, она в итоге так ничего и не видела. Ей захотелось чего-то нового и она стала вновь играть на фортепьяно.

Вскоре в их жизни появился новы человек. Скрипач и музыкант Трухачевский, с женой Позднышева они очень быстро нашли общий язык, стали исполнять музыку вместе. И хотя Позднышева мучила ревность, ему все казалось, что этот музыкант как-то не так смотрит на его жену, он продолжал улыбаться Трухачевскому в лицо и не показывая вида, пожимать ему руку. На званом обеде его жена и музыкант исполняли Крейцерову сонату Бетховена, и это что-то перевернуло в душе мужчины. Обед закончился хорошо, все благополучно разошлись.

Несколько дней спустя, Позднышев отправился в уезд, настроение у него было хорошее, но однажды им завладела мысль о том, что его жена может изменять ему с Трухачевым, она не оставляла его. Он продолжал все думать и думать об этом, в итоге не выдержав, он собрался и поехал обратно. Позднышев продолжал думать об этом пока ехал, много мыслей металось у него в голове.

Вернувшись домой, он узнал от лакея, что они, оба там и сгорая от ревности бросился на Трухачева с кинжалом, его жена попыталась ему помешать и он ее заколол. Когда Позднышев опомнился было слишком поздно. Он провел почти год ожидая своего приговора, на суде его оправдали, а детей себе забрала свояченица. В браке в котором между людьми нет понимания, а лишь страсть, очень быстро ее сменит ненависть и в итоге все обернется крахом, потому что этого мало для того, чтобы построить семью.

Можете использовать этот текст для читательского дневника

Толстой Лев. Все произведения

• Акула
• Крейцерова соната
• Юность

Крейцерова соната. Картинка к рассказу

Сейчас читают

• Краткое содержание Лорка Дом Бернарды Альбы

  В повествовании рассказывается об одной властной, упрямой 60 летней женщине, Бернарде. Она мать пяти дочерей, ее муж умер. С его смерти начинается пьеса. В доме траур, которой, по желанию его властной владелицы, будет длиться 8 лет

• Краткое содержание Паустовский Рождение рассказа

  Стоял зимний день. Холодное время года уже подходило к завершению и во всем чувствовался скорый приход весны. Писатель Муравьев ехал на поезде на дачу своих друзей. Ему нужно было написать рассказ

• Краткое содержание Эдгар По Убийство на улице Морг

  В Париже я познакомился с Огюстом Дюпеном, молодым человеком благородного происхождения, но растерявшим всё своё состояние. Дюпен был очень начитан, и именно книги стали поводом для нашего близкого знакомства.

• Краткое содержание Оперы Моцарта Волшебная флейта

  Для начала давайте начнем рассказывать пьесу с первого действия. Там главным героем стал молодой и очень красивый парень по имени Тамино.

• Краткое содержание Абрамов Собачья гордость

А я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.
Матфея V, 28

Говорят ему ученики его: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться.
Он же сказал им: не все вмещают слово сие: но кому дано.
Ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так, и есть скопцы, которые сделали себя сами скопцами для царства небесного. Кто может вместить, да вместит.
Матфея XIX, 10, 11, 12

I

Это было ранней весной. Мы ехали вторые сутки. В вагон входили и выходили едущие на короткие расстояния, но трое ехало, так же как и я, с самого места отхода поезда: некрасивая и немолодая дама, курящая, с измученным лицом, в полу мужском пальто и шапочке, ее знакомый, разговорчивый человек лет сорока, с аккуратными новыми вещами, и еще державшийся особняком небольшого роста господин с порывистыми движениями, еще не старый, но с очевидно преждевременно поседевшими курчавыми волосами и с необыкновенно блестящими глазами, быстро перебегавшими с предмета на предмет. Он был одет в старое от дорогого портного пальто с барашковым воротником и высокую барашковую шапку. Под пальто, когда оп расстегивался, видна была поддевка и русская вышитая рубаха. Особенность этого господина состояла еще в том, что он изредка издавал странные звуки, похожие на откашливанье или на начатый и оборванный смех.
Господин этот во все время путешествия старательно избегал общения и знакомства с пассажирами. На заговариванья соседей он отвечал коротко и резко и или читал, или, глядя в окно, курил, или, достав провизию из своего старого мешка, пил чай, или закусывал.
Мне казалось, что он тяготится своим одиночеством, н я несколько раз хотел заговорить с ним, но всякий раз, когда глаза наши встречались, что случалось часто, так как мы сидели наискоски друг против друга, он отворачивался и брался за книгу или смотрел в окно.
Во время остановки, перед вечером второго дня, на большой станции нервный господин этот сходил за горячей водой и заварил себе чай. Господин же с аккуратными новыми вещами, адвокат, как я узнал впоследствии, с своей соседкой, курящей дамой в полумужском пальто, пошли пить чай на станцию.
Во время отсутствия господина с дамой в вагон вошло несколько новых лиц и в том числе высокий бритый морщинистый старик, очевидно купец, в ильковой шубе и суконном картузе с огромным козырьком. Купец сел против места дамы с адвокатом и тотчас же вступил в разговор с молодым человеком, по виду купеческим приказчиком, вошедшим в вагон тоже на этой станции.
Я сидел наискоски и, так как поезд стоял, мог в те минуты, когда никто не проходил, слышать урывками их разговор. Купец объявил сначала о том, что он едет в свое имение, которое отстоит только на одну станцию; потом, как всегда, заговорили сначала о ценах, о торговле, говорили, как всегда, о том, как Москва нынче торгует, потом заговорили о Нижегородской ярманке. Приказчик стал рассказывать про кутежи какого-то известного обоим богача-купца на ярманке, но старик не дал ему договорить и стал сам рассказывать про былые кутежи в Кунавине, в которых он сам участвовал. Он, видимо, гордился своим участием в них и с видимой радостью рассказывал, как они вместе с этим самым знакомым сделали раз пьяные в Кунавине такую штуку, что ее надо было рассказать шепотом и что приказчик захохотал на весь вагон, а старик тоже засмеялся, оскалив два желтые зуба.
Не ожидая услышать ничего интересного, я встал, чтобы походить по платформе до отхода поезда. В дверях мне встретились адвокат с дамой, на ходу про что-то оживленно разговаривавшие.
- Не успеете, - сказал мне общительный адвокат, - сейчас второй звонок.
И точно, я не успел дойти до конца вагонов, как раздался звонок. Когда я вернулся, между дамой и адвокатом продолжался оживленный разговор. Старый купец молча сидел напротив них, строго глядя перед собой и изредка неодобрительно жуя зубами.
- Затем она прямо объявила своему супругу, - улыбаясь, говорил адвокат в то время, как я проходил мимо него, - что она не может, да и не желает жить с ним, так как…
И он стал рассказывать далее что-то, чего я не мог расслышать. Вслед за мной прошли еще пассажиры, прошел кондуктор, вбежал артельщик, и довольно долго был шум, из-за которого не слышно было разговора. Когда все затихло и я опять услыхал голос адвоката, разговор, очевидно, с частного случая перешел уже на общие соображения.
Адвокат говорил о том, как вопрос о разводе занимал теперь общественное мнение в Европе и как у нас все чаще и чаще являлись такие же случаи. Заметив, что его голос один слышен, адвокат прекратил свою речь и обратился к старику.
- В старину этого не было, не правда ли? - сказал он, приятно улыбаясь.
Старик хотел что-то ответить, но в это время поезд тронулся, и старик, сняв картуз, начал креститься и читать шепотом молитву. Адвокат, отведя в сторону глаза, учтиво дожидался. Окончив свою молитву и троекратное крещение, старик надел прямо и глубоко свой картуз, поправился на месте и начал говорить.
- Бывало, сударь, и прежде, только меньше, - сказал он. - По нынешнему времени нельзя этому не быть. Уж очень образованны стали.
Поезд, двигаясь все быстрее и быстрее, погромыхивал на стычках, и мне трудно было расслышать, а интересно было, и я пересел ближе. Сосед мой, нервный господин с блестящими глазами, очевидно, тоже заинтересовался и, не вставая с места, прислушивался.
- Да чем же худо образование? - чуть заметно улыбаясь, сказала дама. - Неужели же лучше так жениться, как в старину, когда жених и невеста и не видали даже друг друга?-продолжала она, по привычке многих дам отвечая не на слова своего собеседника, а на те слова, которые она думала, что он скажет. - Не знали, любят ли, могут ли любить, а выходили за кого попало, да всю жизнь и мучались; так, по-вашему, это лучше? - говорила она, очевидно обращая речь ко мне и к адвокату, но менее всего к старику, с которым говорила.
- Уж очень образованны стали, - повторил купец, презрительно глядя на даму и оставляя ее вопрос без ответа.
- Желательно бы знать, как вы объясняете связь между образованием и несогласием в супружестве, - чуть заметно улыбаясь, сказал адвокат.
Купец что-то хотел сказать, но дама перебила его.
- Нет, уж это время прошло, - сказала она. Но адвокат остановил ее:
- Нет, позвольте им выразить свою мысль.
- Глупости от образованья, - решительно сказал старик.
- Женят таких, которые не любят друг друга, а потом удивляются, что несогласно живут, - торопилась говорить дама, оглядываясь на адвоката и на меня и даже на приказчика, который, поднявшись с своего места и облокотившись на спинку, улыбаясь, прислушивался к разговору. - Ведь это только животных можно спаривать, как хозяин хочет, а люди имеют свои склонности, привязанности, - очевидно желая уязвить купца, говорила она.
- Напрасно так говорите, сударыня, - сказал старик, - животное скот, а человеку дан закон.
- Ну да как же жить с человеком, когда любви нет? - все торопилась дама высказывать свои суждения, которые, вероятно, ей казались очень новыми.
- Прежде этого не разбирали, - внушительным тоном сказал старик, - нынче только завелось это. Как что, она сейчас и говорит: «Я от тебя уйду». У мужиков на что, и то эта самая мода завелась. «На, говорит, вот тебе твои рубахи и портки, а я пойду с Ванькой, он кудрявей тебя». Ну вот и толкуй. А в женщине первое дело страх должен быть.
Приказчик посмотрел и на адвоката, и на даму, и на меня, очевидно удерживая улыбку и готовый и осмеять и одобрить речь купца, смотря по тому, как она будет принята.
- Какой же страх? - сказала дама.
- А такой: да боится своего му-у-ужа! Вот какой страх.
- Ну, уж это, батюшка, время прошло, - даже с некоторой злобой сказала дама.
- Нет, сударыня, этому времени пройти нельзя. Как была она, Ева, женщина, из ребра мужнина сотворена, так и останется до скончания века, - сказал старик, так строго и победительно тряхнув головой, что приказчик тотчас же решил, что победа на стороне купца, и громко засмеялся.
- Да это вы, мужчины, так рассуждаете, - говорила дама, не сдаваясь и оглядываясь на нас,-сами себе дали свободу, а женщину хотите в терему держать. Сами небось себе все позволяете.
- Позволенья никто не дает, а только что от мужчины в доме ничего не прибудет, а женщина-жено-утлый сосуд, - продолжал внушать купец.
Внушительность интонаций купца, очевидно, побеждала слушателей, и дама даже чувствовала себя подавленной, но все еще не сдавалась.
- Да, но я думаю, вы согласитесь, что женщина - человек, и имеет чувства, как и мужчина. Ну что же ей делать, если она не любит мужа?
- Не любит! - грозно повторил купец, двинув бровями и губами. - Небось полюбит!
Этот неожиданный аргумент особенно понравился приказчику, и он издал одобрительный звук.
- Да нет, не полюбит, - заговорила дама, - а если любви нет, то ведь к этому нельзя же принудить.
- Ну, а как жена изменит мужу, тогда как? - сказал адвокат.
- Этого не полагается, - сказал старик, - за этим смотреть надо.
- А как случится, тогда как? Ведь бывает же.
- У кого бывает, а у нас не бывает, - сказал старик. Все помолчали. Приказчик пошевелился, еще подвинулся и, видимо не желая отстать от других, улыбаясь, начал:
- Да-с, вот тоже у нашего молодца скандал один вышел. Тоже рассудить слишком трудно. Тоже попалась такая женщина, что распутевая. И пошла чертить. А малый степенный и с развитием. Сначала с конторщиком. Уговаривал он тоже добром. Не унялась. Всякие пакости делала. Его деньги стала красть. И бил он ее. Что ж, все хужела. С некрещеным, с евреем, с позволенья сказать, свела шашни. Что ж ему делать? Бросил ее совсем. Так и живет холостой, а она слоняется.
- Потому он дурак, - сказал старик. - Кабы он спервоначала не дал ей ходу, а укороту бы дал настоящую, жила бы небось. Волю не давать надо сначала. Не верь лошади в поле, а жене в доме.
В это время пришел кондуктор спрашивать билеты до ближайшей станции. Старик отдал свой билет.
- Да-с, загодя укорачивать надо женский пол, а то все пропадет.
- Ну, а как же вы сами сейчас рассказывали, как женатые люди на ярманке в Кунавине веселятся? - сказал я, не выдержав.
- Эта статья особая,-сказал купец и погрузился в молчанье.
Когда раздался свисток, купец поднялся, достал из-под лавки мешок, запахнулся и, приподняв картуз, вышел на тормоз.

II

Только что старик ушел, поднялся разговор в несколько голосов.
- Старого завета папаша, - сказал приказчик.
- Вот Домострой живой, - сказала дама. - Какое дикое понятие о женщине и о браке!
- Да-с, далеки мы от европейского взгляда на брак, - сказал адвокат.
- Ведь главное то, чего не понимают такие люди, - сказала дама, - это то, что брак без любви не есть брак, что только любовь освящает брак и что брак истинный только тот, который освящает любовь.
Приказчик слушал и улыбался, желая запомнить для употребления сколько можно больше из умных разговоров.
В середине речи дамы позади меня послышался звук как бы прерванного смеха или рыдания, и, оглянувшись, мы увидали моего соседа, седого одинокого господина с блестящими глазами, который во время разговора, очевидно интересовавшего его, незаметно подошел к нам. Он стоял, положив руки на спинку сиденья, и, очевидно, очень волновался: лицо его было красно и на щека вздрагивал мускул.
- Какая же это любовь… любовь…любовь… освящает брак? - сказал он, запинаясь.
Видя взволнованное состояние собеседника, дама постаралась ответить ему как можно мягче и обстоятельнее.
- Истинная любовь… Есть эта любовь между мужчиной и женщиной, возможен и брак, - сказала дама.
- Да-с, но что разуметь под любовью истинной? - неловко улыбаясь и робея, сказал господин с блестящими глазами.
- Всякий знает, что такое любовь, - сказала дама, очевидно желая прекратить с ним разговор.
- А я не знаю, - сказал господин. - Надо определить, что вы разумеете…
- Как? очень просто, - сказала дама, но задумалась. - Любовь? Любовь есть исключительное предпочтение одного или одной перед всеми остальными, - сказала она.
- Предпочтение на сколько времени? На месяц? На два дни, на полчаса? - проговорил седой господин и засмеялся.
- Нет, позвольте, вы, очевидно, не про то говорите.
- Нет-с, я про то самое.
- Они говорят, - вступился адвокат, указывая на даму, - что брак должен вытекать, во-первых, из привязанности, любви, если хотите, и что если налицо есть таковая, то только в этом случае брак представляет из себя нечто, так сказать, священное. Затем, что всякий брак, в основе которого не заложены естественные привязанности - любовь, если хотите, - не имеет в себе ничего нравственно обязательного. Так ли я понимаю? - обратился он к даме.
Дама движением головы выразила одобрение разъяснению своей мысли.
- Засим… - продолжал речь адвокат, но нервный господин с горевшими огнем теперь глазами, очевидно, с трудом удерживался и, не дав адвокату договорить, начал:
- Нет, я про то самое, про предпочтение одного или одной перед всеми другими, но я только спрашиваю: предпочтение на сколько времени?
- На сколько времени? надолго, на всю жизнь иногда, - сказала дама, пожимая плечами.
- Да ведь это только в романах, а в жизни никогда. В жизни бывает это предпочтение одного перед другими на года, что очень редко, чаще на месяцы, а то на недели, на дни, на часы, - говорил он, очевидно зная, что он удивляет всех своим мнением, и довольный этим.
- Ах, что вы! Да нет. Нет, позвольте, - в один голос заговорили мы все трое. Даже приказчик издал какой-то неодобрительный звук.
- Да-с, я знаю, - перекрикивал нас седой господин, - вы говорите про то, что считается существующим, а я говорю про то, что есть. Всякий мужчина испытывает то, что вы называете любовью, к каждой красивой женщине.
- Ах, это ужасно, что вы говорите; но есть же между людьми то чувство, которое называется любовью и которое дается не на месяцы и годы, а на всю жизнь?
- Нет, нету. Если допустить даже, что мужчина и предпочел бы известную женщину на всю жизнь, то женщина-то, по всем вероятиям, предпочтет другого, и так всегда было и есть на свете,-сказал он и достал папиросочницу и стал закуривать.
- Но может быть и взаимность, - сказал адвокат.
- Нет-с, не может быть,-возразил он,-так же как не может быть, что в возу гороха две замеченные горошины легли бы рядом. Да кроме того, тут не невероятность одна, тут, наверное, пресыщение. Любить всю жизнь одну или одного - это все равно, что сказать, что одна свечка будет гореть всю жизнь, - говорил он, жадно затягиваясь.
- Но вы все говорите про плотскую любовь. Разве вы не допускаете любви, основанной на единстве идеалов, на духовном сродстве? - сказала дама.
- Духовное сродство! Единство идеалов!-повторил он, издавая свой звук. - Но в таком случае незачем спать вместе (простите за грубость). А то вследствие единства идеалов люди ложатся спать вместе, - сказал он и нервно засмеялся.
- Но позвольте, - сказал адвокат, - факт противоречит тому, что вы говорите. Мы видим, что супружества существуют, что все человечество или большинство его живет брачной жизнью и многие честно проживают продолжительную брачную жизнь.
Седой господин опять засмеялся.
- То вы говорите, что брак основывается на любви, когда же я выражаю сомнение в существовании любви, кроме чувственной, вы мне доказываете существование любви тем, что существуют браки. Да брак-то в наше время один обман!
- Нет-с, позвольте,-сказал адвокат,-я говорю только, что существовали и существуют браки.
- Существуют. Да только отчего они существуют? Они существовали и существуют у тех людей, которые в браке видят нечто таинственное, таинство, которое обязывает перед богом. У тех они существуют, а у нас их нет. У нас люди женятся, не видя в браке ничего, кроме совокупления, и выходит или обман, или насилие. Когда обман, то это легче переносится. Муж и жена только обманывают людей, что они в единобрачии, а живут в многоженстве и в многомужестве. Это скверно, но еще идет; но когда, как это чаще всего бывает, муж и жена приняли на себя внешнее обязательство жить вместе всю жизнь и со второго месяца уж ненавидят друг друга, желают разойтись и все-таки живут, тогда это выходит тот страшный ад, от которого спиваются, стреляются, убивают и отравляют себя и друг друга, - говорил он все быстрее, не давая никому вставить слова и все больше и больше разгорячаясь. Все молчали. Было неловко.
- Да, без сомнения, бывают критические эпизоды в супружеской жизни, - сказал адвокат, желая прекратить неприлично горячий разговор.
- Вы, как я вижу, узнали, кто я? - тихо и как будто спокойно сказал седой господин.
- Нет, я не имею удовольствия.
- Удовольствие небольшое. Я Позднышев, тот, с которым случился тот критический эпизод, на который вы намекаете, тот эпизод, что он жену убил, - сказал он, оглядывая быстро каждого из нас.
Никто не нашелся, что сказать, и все молчали.
- Ну, все равно, - сказал он, издавая свой звук. - Впрочем, извините! А!.. не буду стеснять вас.
- Да нет, помилуйте… - сам не зная, что «помилуйте», сказал адвокат.
Но Позднышев, не слушая его, быстро повернулся и ушел на свое место. Господин с дамой шептались. Я сидел рядом с Позднышевым и молчал, не умея придумать, что сказать. Читать было темно, и потому я закрыл глаза и притворился, что хочу заснуть. Так мы проехали молча До следующей станции.
На станции этой господин с дамой перешли в другой вагон, о чем они переговаривались еще раньше с кондуктором. Приказчик устроился на лавочке и заснул. Позднышев же все курил и пил заваренный еще на той станции чай.
Когда я открыл глаза и взглянул на него, он вдруг с решительностью и раздражением обратился ко мне:
- Вам, может быть, неприятно сидеть со мной, зная, кто я? Тогда я уйду.
- О нет, помилуйте.
- Ну, так не угодно ли? Только крепок. - Он налил мне чаю.
- Они говорят… И все лгут… - сказал он.
- Вы про что? - спросил я.
- Да все про то же: про эту любовь ихнюю и про то, что это такое. Вы не хотите спать?
- Совсем не хочу.
- Так хотите, я вам расскажу, как я этой любовью самой был приведен к тому, что со мной было?
- Да, если вам не тяжело.
- Нет, мне тяжело молчать. Пейте ж чай. Или слишком крепок?
Чай действительно был как пиво, но я выпил стакан. В это время прошел кондуктор. Он проводил его молча злыми глазами и начал только тогда, когда тот ушел.

III

Ну, так я расскажу вам… Да вы точно хотите?
Я повторил, что очень хочу. Он помолчал, потер руками лицо и начал:
- Коли рассказывать, то надо рассказывать все с начала: надо рассказать, как и отчего я женился и каким я был до женитьбы.
Жил я до женитьбы, как живут все, то есть в нашем кругу. Я помещик и кандидат университета и был предводителем. Жил до женитьбы, как все живут, то есть развратно, и, как все люди нашего круга, живя развратно, был уверен, что я живу, как надо. Про себя я думал, что я милашка, что я вполне нравственный человек. Я не был соблазнителем, не имел неестественных вкусов, не делал из этого главной цели жизни, как это делали многие из моих сверстников, а отдавался разврату степенно, прилично, для здоровья. Я избегал тех женщин, которые рождением ребенка или привязанностью ко мне могли бы связать меня. Впрочем, может быть, и были дети и были привязанности, но я делал, как будто их не было. И это-то я считал не только нравственным, но я гордился этим.
Он остановился, издал свой звук, как он делал всегда, когда ему приходила, очевидно, новая мысль.
- А ведь в этом-то и главная мерзость, - вскрикнул он. - Разврат ведь не в чем-нибудь физическом, ведь никакое безобразие физическое не разврат; а разврат, истинный разврат именно в освобождении себя от нравственных отношений к женщине, с которой входишь в физическое общение. А это-то освобождение я и ставил себе в заслугу. Помню, как я мучался раз, не успев заплатить женщине, которая, вероятно полюбив меня, отдалась мне. Я успокоился только тогда, когда послал ей деньги, показав этим, что я нравственно ничем не считаю себя связанным с нею. Вы не качайте головой, как будто вы согласны со мной, - вдруг крикнул он на меня. - Ведь я знаю эту штуку. Вы все, и вы, вы, в лучшем случае, если вы не редкое исключение, вы тех самых взглядов, каких я был. Ну, все равно, вы простите меня, - продолжал он, - но дело в том, что это ужасно, ужасно, ужасно!
- Что ужасно? - спросил я.
- Та пучина заблуждения, в которой мы живем относительно женщин и отношений к ним. Да-с, не могу спокойно говорить про это, и не потому, что со мной случился этот эпизод, как он говорил, а потому, что с тех пор, как случился со мной этот эпизод, у меня открылись глаза, и я увидал все совсем в другом свете. Все навыворот, все навыворот!..
Он закурил папироску и, облокотившись на свои колени, начал говорить.
В темноте мне не видно было его лицо, только слышен был из-за дребезжания вагона его внушительный и приятный голос.

IV

Да-с, только перемучавшись, как я перемучался, только благодаря этому я понял, где корень всего, понял, что должно быть, и потому увидал весь ужас того, что есть.
Так изволите видеть, вот как и когда началось то, что привело меня к моему эпизоду. Началось это тогда, когда мне было невступно шестнадцать лет. Случилось это, когда я был еще в гимназии, а брат мой старший был студент первого курса. Я не знал еще женщин, но я, как и все несчастные дети нашего круга, уже не был невинным мальчиком: уже второй год я был развращен мальчишками; уже женщина, не какая-нибудь, а женщина, как сладкое нечто, женщина, всякая женщина, нагота женщины уже мучала меня. Уединения мои были нечистые. Я мучался, как мучаются 0,99 наших мальчиков. Я ужасался, я страдал, я молился и падал. Я уже был развращен в воображении и в действительности, но последний шаг еще не был сделан мною. Я погибал один, но еще не налагая руки на другое человеческое существо. Но вот товарищ брата, студент, весельчак, так называемый добрый малый, то есть самый большой негодяй, выучивший нас и пить и в карты играть, уговорил после попойки ехать туда. Мы поехали. Брат тоже еще был невинен и пал в эту же ночь. И я, пятнадцатилетний мальчишка, осквернил себя самого и содействовал осквернению женщины, вовсе не понимая того, что я делал. Я ведь ни от кого от старших не слыхал, чтоб то, что я делал, было дурно. Да и теперь никто не услышит. Правда, есть это в заповеди, но заповеди ведь нужны только на то, чтобы отвечать на экзамене батюшке, да и то не очень нужны, далеко не так, как заповедь об употреблении ut в условных предложениях.
Так от тех старших людей, мнения которых я уважал, я ни от кого не слыхал, чтобы это было дурно. Напротив, я слыхал от людей, которых я уважал, что это было хорошо. Я слышал, что мои борьбы и страдания утишатся после этого, я слышал это и читал, слышал от старших, что для здоровья это будет хорошо; от товарищей же слышал, что в этом есть некоторая заслуга, молодечество. Так что вообще, кроме хорошего, тут ничего не виделось. Опасность болезней? Но и та ведь предвидена. Попечительное правительство заботится об этом. Оно следит за правильной деятельностью домов терпимости и обеспечивает разврат для гимназистов. И доктора за жалованье следят за этим. Так и следует. Они утверждают, что разврат бывает полезен для здоровья, они же и учреждают правильный, аккуратный разврат. Я знаю матерей, которые заботятся в этом смысле о здоровье сыновей. И наука посылает их в дома терпимости.
- Отчего же наука? - сказал я.
- Да кто же доктора? Жрецы науки. Кто развращает юношей, утверждая, что это нужно для здоровья? Они. А потом с ужасной важностью лечат сифилис.
- Да отчего же не лечить сифилис?
- А оттого, что если бы 0,01 тех усилий, которые положены на лечение сифилиса, были положены на искоренение разврата, сифилиса давно не было бы и помину. А то усилия употреблены не на искоренение разврата, а на поощрение его, на обеспечение безопасности разврата. Ну, да не в том дело. Дело в том, что со мной, да и с 0,9, если не больше, не только нашего сословия, но всех, даже крестьян, случилось то ужасное дело, что я пал не потому, что я подпал естественному соблазну прелести известной женщины. Нет, никакая женщина не соблазнила меня, а я пал потому, что окружающая меня среда видела в том, что было падение, одни - самое законное и полезное для здоровья отправление, другие - самую естественную и не только простительную, но даже невинную забаву для молодого человека. Я и не понимал, что тут есть падение, я просто начал предаваться тем отчасти удовольствиям, отчасти потребностям, которые свойственны, как мне было внушено, известному возрасту, начал продаваться этому разврату, как я начал пить, курить. А все-таки в этом первом падении было что-то особенное и трогательное. Помню, мне тотчас же, там же, не выходя из комнаты, сделалось грустно, грустно, так что хотелось плакать, плакать о погибели своей невинности, о навеки погубленном отношении к женщине. Да-с, естественное, простое отношение к женщине было погублено навеки. Чистого отношения к женщине уж у меня с тех пор не было и не могло быть. Я стал тем, что называют блудником. А быть блудником есть физическое состояние, подобное состоянию морфиниста, пьяницы, курильщика. Как морфинист, пьяница, курильщик уже не нормальный человек, так и человек, познавший нескольких женщин для своего удовольствия, уже не нормальный, а испорченный навсегда человек - блудник. Как пьяницу и морфиниста можно узнать тотчас же по лицу, по приемам, точно так же и блудника. Блудник может воздерживаться, бороться; но простого, ясного, чистого отношения к женщине, братского, у него уже никогда не будет. По тому, как он взглянет, оглядит молодую женщину, сейчас можно узнать блудника. И я стал блудником и остался таким, и это-то и погубило меня.

Л.Н.Толстой

Крейцерова соната

А я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.

Матфея V, 28

Говорят ему ученики его: если такова обязанность человека к жене, то лучше не жениться.

Он же сказал им: не все вмещают слово сие: но кому дано.

Ибо есть скопцы, которые из чрева матернего родились так, и есть скопцы, которые сделали себя сами скопцами для царства небесного. Кто может вместить, да вместит.

Матфея XIX, 10, 11, 12

Это было ранней весной. Мы ехали вторые сутки. В вагон входили и выходили едущие на короткие расстояния, но трое ехало, так же как и я, с самого места отхода поезда: некрасивая и немолодая дама, курящая, с измученным лицом, в полу мужском пальто и шапочке, ее знакомый, разговорчивый человек лет сорока, с аккуратными новыми вещами, и еще державшийся особняком небольшого роста господин с порывистыми движениями, еще не старый, но с очевидно преждевременно поседевшими курчавыми волосами и с необыкновенно блестящими глазами, быстро перебегавшими с предмета на предмет. Он был одет в старое от дорогого портного пальто с барашковым воротником и высокую барашковую шапку. Под пальто, когда оп расстегивался, видна была поддевка и русская вышитая рубаха. Особенность этого господина состояла еще в том, что он изредка издавал странные звуки, похожие на откашливанье или на начатый и оборванный смех.

Господин этот во все время путешествия старательно избегал общения и знакомства с пассажирами. На заговариванья соседей он отвечал коротко и резко и или читал, или, глядя в окно, курил, или, достав провизию из своего старого мешка, пил чай, или закусывал.

Мне казалось, что он тяготится своим одиночеством, н я несколько раз хотел заговорить с ним, но всякий раз, когда глаза наши встречались, что случалось часто, так как мы сидели наискоски друг против друга, он отворачивался и брался за книгу или смотрел в окно.

Во время остановки, перед вечером второго дня, на большой станции нервный господин этот сходил за горячей водой и заварил себе чай. Господин же с аккуратными новыми вещами, адвокат, как я узнал впоследствии, с своей соседкой, курящей дамой в полумужском пальто, пошли пить чай на станцию.

Во время отсутствия господина с дамой в вагон вошло несколько новых лиц и в том числе высокий бритый морщинистый старик, очевидно купец, в ильковой шубе и суконном картузе с огромным козырьком. Купец сел против места дамы с адвокатом и тотчас же вступил в разговор с молодым человеком, по виду купеческим приказчиком, вошедшим в вагон тоже на этой станции.

Я сидел наискоски и, так как поезд стоял, мог в те минуты, когда никто не проходил, слышать урывками их разговор. Купец объявил сначала о том, что он едет в свое имение, которое отстоит только на одну станцию; потом, как всегда, заговорили сначала о ценах, о торговле, говорили, как всегда, о том, как Москва нынче торгует, потом заговорили о Нижегородской ярманке. Приказчик стал рассказывать про кутежи какого-то известного обоим богача-купца на ярманке, но старик не дал ему договорить и стал сам рассказывать про былые кутежи в Кунавине, в которых он сам участвовал. Он, видимо, гордился своим участием в них и с видимой радостью рассказывал, как они вместе с этим самым знакомым сделали раз пьяные в Кунавине такую штуку, что ее надо было рассказать шепотом и что приказчик захохотал на весь вагон, а старик тоже засмеялся, оскалив два желтые зуба.

Не ожидая услышать ничего интересного, я встал, чтобы походить по платформе до отхода поезда. В дверях мне встретились адвокат с дамой, на ходу про что-то оживленно разговаривавшие.

Не успеете, - сказал мне общительный адвокат, - сейчас второй звонок.

И точно, я не успел дойти до конца вагонов, как раздался звонок. Когда я вернулся, между дамой и адвокатом продолжался оживленный разговор. Старый купец молча сидел напротив них, строго глядя перед собой и изредка неодобрительно жуя зубами.

Затем она прямо объявила своему супругу, - улыбаясь, говорил адвокат в то время, как я проходил мимо него, - что она не может, да и не желает жить с ним, так как…

И он стал рассказывать далее что-то, чего я не мог расслышать. Вслед за мной прошли еще пассажиры, прошел кондуктор, вбежал артельщик, и довольно долго был шум, из-за которого не слышно было разговора. Когда все затихло и я опять услыхал голос адвоката, разговор, очевидно, с частного случая перешел уже на общие соображения.

Адвокат говорил о том, как вопрос о разводе занимал теперь общественное мнение в Европе и как у нас все чаще и чаще являлись такие же случаи. Заметив, что его голос один слышен, адвокат прекратил свою речь и обратился к старику.

В старину этого не было, не правда ли? - сказал он, приятно улыбаясь.

Старик хотел что-то ответить, но в это время поезд тронулся, и старик, сняв картуз, начал креститься и читать шепотом молитву. Адвокат, отведя в сторону глаза, учтиво дожидался. Окончив свою молитву и троекратное крещение, старик надел прямо и глубоко свой картуз, поправился на месте и начал говорить.

Бывало, сударь, и прежде, только меньше, - сказал он. - По нынешнему времени нельзя этому не быть. Уж очень образованны стали.

Поезд, двигаясь все быстрее и быстрее, погромыхивал на стычках, и мне трудно было расслышать, а интересно было, и я пересел ближе. Сосед мой, нервный господин с блестящими глазами, очевидно, тоже заинтересовался и, не вставая с места, прислушивался.

Да чем же худо образование? - чуть заметно улыбаясь, сказала дама. - Неужели же лучше так жениться, как в старину, когда жених и невеста и не видали даже друг друга?-продолжала она, по привычке многих дам отвечая не на слова своего собеседника, а на те слова, которые она думала, что он скажет. - Не знали, любят ли, могут ли любить, а выходили за кого попало, да всю жизнь и мучались; так, по-вашему, это лучше? - говорила она, очевидно обращая речь ко мне и к адвокату, но менее всего к старику, с которым говорила.

Уж очень образованны стали, - повторил купец, презрительно глядя на даму и оставляя ее вопрос без ответа.

Желательно бы знать, как вы объясняете связь между образованием и несогласием в супружестве, - чуть заметно улыбаясь, сказал адвокат.

Купец что-то хотел сказать, но дама перебила его.

Нет, уж это время прошло, - сказала она. Но адвокат остановил ее:

Нет, позвольте им выразить свою мысль.

Глупости от образованья, - решительно сказал старик.

Женят таких, которые не любят друг друга, а потом удивляются, что несогласно живут, - торопилась говорить дама, оглядываясь на адвоката и на меня и даже на приказчика, который, поднявшись с своего места и облокотившись на спинку, улыбаясь, прислушивался к разговору. - Ведь это только животных можно спаривать, как хозяин хочет, а люди имеют свои склонности, привязанности, - очевидно желая уязвить купца, говорила она.

Напрасно так говорите, сударыня, - сказал старик, - животное скот, а человеку дан закон.

Ну да как же жить с человеком, когда любви нет? - все торопилась дама высказывать свои суждения, которые, вероятно, ей казались очень новыми.

Прежде этого не разбирали, - внушительным тоном сказал старик, - нынче только завелось это. Как что, она сейчас и говорит: «Я от тебя уйду». У мужиков на что, и то эта самая мода завелась. «На, говорит, вот тебе твои рубахи и портки, а я пойду с Ванькой, он кудрявей тебя». Ну вот и толкуй. А в женщине первое дело страх должен быть.

Приказчик посмотрел и на адвоката, и на даму, и на меня, очевидно удерживая улыбку и готовый и осмеять и одобрить речь купца, смотря по тому, как она будет принята.

Какой же страх? - сказала дама.

А такой: да боится своего му-у-ужа! Вот какой страх.

Ну, уж это, батюшка, время прошло, - даже с некоторой злобой сказала дама.

Нет, сударыня, этому времени пройти нельзя. Как была она, Ева, женщина, из ребра мужнина сотворена, так и останется до скончания века, - сказал старик, так строго и победительно тряхнув головой, что приказчик тотчас же решил, что победа на стороне купца, и громко засмеялся.

Да это вы, мужчины, так рассуждаете, - говорила дама, не сдаваясь и оглядываясь на нас,-сами себе дали свободу, а женщину хотите в терему держать. Сами небось себе все позволяете.

Позволенья никто не дает, а только что от мужчины в доме ничего не прибудет, а женщина-жено-утлый сосуд, - продолжал внушать купец.

Внушительность интонаций купца, очевидно, побеждала слушателей, и дама даже чувствовала себя подавленной, но все еще не сдавалась.

Да, но я думаю, вы согласитесь, что женщина - человек, и имеет чувства, как и мужчина. Ну что же ей делать, если она не любит мужа?

Не любит! - грозно повторил купец, двинув бровями и губами. - Небось полюбит!

Этот неожиданный аргумент особенно понравился приказчику, и он издал одобрительный звук.

Да нет, не полюбит, - заговорила дама, - а если любви нет, то ведь к этому нельзя же принудить.

Ну, а как жена изменит мужу, тогда как? - сказал адвокат.

Этого не полагается, - сказал старик, - за этим смотреть надо.

А как случится, тогда как? Ведь бывает же.

У кого бывает, а у нас не бывает, - сказал старик. Все помолчали. Приказчик пошевелился, еще подвинулся и, видимо не желая отстать от других, улыбаясь, начал:

Да-с, вот тоже у нашего молодца скандал один вышел. Тоже рассудить слишком трудно. Тоже попалась такая женщина, что распутевая. И пошла чертить. А малый степенный и с развитием. Сначала с конторщиком. Уговаривал он тоже добром. Не унялась. Всякие пакости делала. Его деньги стала крас...

Быстрая навигация назад: Ctrl+←, вперед Ctrl+→

Перечитывая "Крейцерову сонату" Л.Н.Толстого...
(Женоненавистничество как аспект его философии)

«Противоположные отзывы вызвала и «Крейцерова соната» (написана в 1887-1889, издана в 1890 году) - анализ супружеских отношений заставил забыть об удивительной яркости и страстности, с которою написана эта повесть. Произведение было запрещено цензурой, его удалось напечатать благодаря усилиям С. А. Толстой, которая добилась свидания с Александром III. В результате повесть была опубликована в урезанном цензурой виде в Собрании сочинений Толстого по личному разрешению царя. Александр III остался доволен повестью, но царица была шокирована».
(Материал из Википедии).

В первый раз я читал «Крейцерову сонату» в 14 или 15 лет, и уже тогда эта повесть произвела на меня неизгладимое впечатление. Примерно в том же возрасте я всерьез увлекся философией, поэтому наверно для меня оно было откровением. "Войну и мир" я прочитал еще в 12 лет. Благодаря хорошей библиотеке русской классики (спасибо маме) и рано возникшей склонности к чтению (уже в семь лет я принял за норму читать по 60 страниц в день) многие значимые произведения золотого века русской прозы я прочитал еще до того, как их проходили в школе.
И вот уже в зрелом возрасте, по какому-то наитию заинтересовавшись заново философскими взглядами Льва Николаевича, перечитал собственно повесть и некоторую критическую литературу о ней: статьи, литературные форумы в интернете, материалы интернет-энциклопедий по биографии, художественному и идейному наследию великого российского писателя и мыслителя.
Систему его взглядов нередко оценивают как «христианский анархизм». Сам Толстой не отрицал подобного понимания его учения, обращая внимание на то, что в отличие от политических анархистов он против революционного террора и насилия вообще. По его мысли, люди должны добровольно отказаться от участия в закостенелой и противоестественной системе современного общества.

***
Мне бы хотелось поразмышлять по поводу "нехрестоматийного" Толстого - я вообще склонен к альтернативной точке зрения, неожиданной неудобоваримым и злободневным темам; а также к темам, требующим интеллектуальных усилий, так сказать, выше среднего. Сознательно стремлюсь к тому, чтобы у читателя оставалось больше вопросов по данной теме, чем было до знакомства с моей точкой зрения.

Каков он, привычный со школы, хрестоматийный образ писателя?
Он таков: идущий за крестьянским плугом седой бородатый старик в посконной рубахе с сурово сдвинутыми кустистыми бровями; страстный обличитель, требующий опрощения и бичующий государство и его институты, патриотизм, церковь и людские пороки; учащий крестьянских ребятишек, рассуждающий о нравственности, Боге и непротивлении злу насилием… м-м-м... Не то чтобы не верен... не ПОЛОН! А ведь молодой Толстой был непрочь гульнуть - уйти в кутеж на несколько дней, вызывать на дуэль, проиграть в карты одну-другую деревеньку! И в тоже время упорно работал над свом нравственным развитием. Русский он был человек, русский. Наш. И мы должны знать его - и такого, и сякого.

Вообще, Лев Толстой пережил к пожилым годам целую духовную эволюцию - преображение, долгий период становления – уже ни как писателя, а как мыслителя.
Вообще считается, что период расцвета и окончательной зрелости писательского таланта – ближе к сорока годам. Именно в этом возрасте он написал свою бессмертную эпопею «Война и мир» - закончив шестилетний труд в 1869 году, на сорок втором году жизни. Философские рассуждения в романе выглядят как отступления, связанные с повествованием постольку-поскольку. И уже позже, в семидесятые-восьмидесятые годы он закончил свое формирование как оригинальный философ, имеющий собственную систему взглядов - то, что назвали толстовством.
О злободневности и актуальности темы взглядов писателя говорит мнение исследователя творчества Толстого Владимира Можегова: «В начале ХХI века со Львом Толстым случилась странная метаморфоза: его имя оказалось вычеркнуто из списка национальных "икон". Российские журналисты в массе своей молчат, западные с удивлением замечают, что упоминание имени Толстого стало неполиткорректным, утверждают, что великий писатель стал в России "неличностью" по Оруэллу, и называют происходящее "вторым отлучением". Действительно, столетие со дня смерти Толстого, отмечаемое во всем мире, на его родине совершенно игнорируется.
Впрочем, ничего удивительного в этом, кажется, нет. Живи Толстой сегодня, и за свои резкие выпады против Церкви, призывы к упразднению государства и мысли о безнравственности всякого патриотизма он вполне мог бы заработать уголовную статью за "экстремизм" и "разжигание". Даже и после смерти Толстой остается опасен!»
И в историческом ракурсе все не так гладко – немало было сказано, что при жизни Толстого травили: как представители либерального лагеря, так и официозные писаки-наемники. Между прочим, и сам Толстой не скрывал, что сознательно идет на противостояние, добивается преследований и негативной реакции, как бы сегодня сказали «провоцирует систему на неадекватную реакцию».
В.И.Ленин, отмечая его громадный литературный дар и талант искреннего выразителя чаяний крестьянских масс России, подверг яростным нападкам само учение Толстого, обратив внимание на "вопиющие противоречиях в его взглядах",
с брезгливым и глумливым сарказмом высмеивал его, называя «помещиком, юродствующим во Христе». Рассуждая об историческом грехе «толстовщины», именно в нем Ленин увидел тот ненавистный образ «говна нации»: «Истасканный, истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом, который, публично бия себя в грудь, говорит: «я скверный, я гадкий, но я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием; я не кушаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками». Спешу отметить, что те самые рисовые котлетки, вкус которых так любил Лев Николаевич, жена Софья Николаевна тайком делала такими вкусными именно на мясном бульоне, чтобы граф и супруг раньше времени не загнулся от своего долбанного вегетарианства.
Однако, тем не менее, не смотря на столь грубые выпады вождя мирового пролетариата толстовские коммуны в СССР просуществовали вплоть до самой Великой Отечественной войны, видимо, воспринимаемые советскими властями как сообществам безобидных в целом «чудиков» и сектантов.
Разумеется, в данной работе я рассматриваю Толстого в первую очередь как мыслителя. Великолепные художественные достоинства его произведений останутся пусть в тени. Про них-то написано итак нимало. Говорят, что пушкинисты написали в тысячи раз больше, чем сам Александр Сергеевич. Достаточно плодовитый и проживший достаточно долгую жизнь Лев же Николаевич был издан в 90 томах… Так что думаю исследователи его творчества понаписали наверняка не менее, чем в сотни раз больше чем он сам. Вообще мне из его творчества наиболее нравятся произведения обличительного и сатирического характера: "Фальшивый купон", "Отец Сергий", скандальный роман "Воскресение". И, конечно, одно из них - повесть "Крейцерова соната".

***
6 декабря 1908 года Толстой записал в дневнике: «Люди любят меня за те пустяки - „Война и мир“ и т. п., которые им кажутся очень важными». В то же время следует отметить, что над этим «пустяком» Толстой работал очень скрупулезно. По историческим сведениям он вручную переписал его 8 раз, а отдельные эпизоды писатель переписывал более 26 раз.
Летом 1909 года один из посетителей Ясной Поляны выражал свой восторг и благодарность за создание «Войны и мира» и «Анны Карениной». Толстой ответил: «Это все равно, что к Эдисону кто-нибудь пришёл и сказал бы: „Я очень уважаю вас за то, что вы хорошо танцуете мазурку“» В том же году Толстой так охарактеризовал роль своих художественных произведений: «Они привлекают внимание к моим серьёзным вещам». Да, выше всего Толстой ставил свои тексты о духовности, работы позднего творческого периода, создавшие основу его учения; то, что назвали толстовством.
"Какими бы достоинствами ни отличался художественный талант Толстого,
своею мировою славою и влиянием на современников он обязан не ему. Его
романы были признаны замечательнейшими произведениями литературы; и, тем
не менее, в продолжение десятилетий "Война и мир" и "Анна Каренина" почти
не имели читателей за пределами России, и критика восторгалась автором
только с большими оговорками...
Только появившаяся в 1889 году "Крейцерова соната" разнесла его имя по всем углам земного шара; небольшой рассказ переведен был на все европейские языки, издан в сотнях тысяч экземпляров; миллионы людей страстно зачитывались им. Начиная с этого момента, общественное мнение Запада поставило его в первые ряды современных писателей; его имя было у всех на устах... "Крейцерова соната", как художественное произведение, далеко ниже большей части его романов и рассказов; тем не менее, славу, не дававшуюся так долго автору "Войны и мира", "Казаков" и "Анны Карениной", она завоевала одним ударом..." Г.П. Климов, автор знаменитых "Протоколов советских мудрецов".
И в самом деле, в Википедии я нашел подтверждение тому, что "Крейцерова соната" - широко популярное в мире произведение Льва Толстого. Сравним: существует 11 иностранных и лишь 3 либо российских, либо советских экранизаций «Крейцеровой сонаты». «Война и мир» - 4 иностранных и 6 российских (советских) экранизаций самого знаменитого романа.
Не могу не присоединиться к мнению Климова и всех тех, кто считает «Крейцерову сонату» слабым в художественном плане произведением. Для Льва Николаевича, несомненно, в данном случае литературная составляющая была второстепенна. Толстой здесь выступал в первую очередь как мыслитель, само произведение была лишь "художественной оболочкой" для его идей, средством пропаганды взглядов. Кто-то из критиков отмечал, что Толстой написал эту повесть, чтобы как его герой Позднышев не убить свою жену. Вспоминается выражение другого великого писателя, самого читаемого в мире и очень неоднозначного представителя японской литературы, Юкио Мисимы: «Мне отчаянно хочется кого-нибудь убить… Иной пишет о любви, потому что не имеет успеха у женщин, я же пишу романы, чтобы не заработать смертного приговора».
Чем же так привлекательна книга для читателей и почему я убежден, что она - одно из самых значительных произведений Л.Н., не смотря на свои скромные объемы? (Климов неточно называет ее "небольшим рассказом", конечно же, это повесть, и повесть скромного сравнительно объема).
Дадим слово, наконец, самому Льву Николаевичу Толстому... (Лишь местами его «монолог» прерывают мои авторские ремарки). Перечитывая произведение, я сделал некий конспект, «выжимку», выбрав, на мой взгляд, наиболее ценные цитаты с точки зрения философии, понимания затронутых в «Сонате» аспектов его учения – толстовства; полностью откинув эту самую "художественную оболочку". (Ее итак достаточно подробно изучают в школах). Итак, мысли и идеи Толстого о семье, о браке, половой любви, вложенные в уста главного героя Позднышева, убийцы своей жены:
"...Так какая любовь,- спрашивает этот господин, - что вы разумеете под истинной любовью? Предпочтение одного человека другому? Но на сколько? На год, на месяц, на час? Ведь это только в романах бывает, в жизни никогда. Духовное сродство? Единство идеалов? Но в таком случае незачем спать вместе. А, вы, верно, меня узнали? Как нет? Да я тот самый Позднышев, что убил свою жену. Все молчат, разговор испорчен.

То вы говорите, что брак основывается на любви, когда же я выражаю сомнение в существовании любви, кроме чувственной, вы мне доказываете существование любви тем, что существуют браки. Да брак то в наше время один обман!

То вы говорите, что брак основывается на любви, когда же я выражаю сомнение в существовании любви, кроме чувственной, вы мне доказываете существование любви том, что существуют браки. Да брак-то в наше время один обман!
- Нет-с, позвольте, - сказал адвокат, - я говорю только, что существовали и существуют браки.
- Существуют. Да только отчего они существуют? Они существовали и существуют у тех людей, которые в браке видят нечто таинственное, таинство, которое обязывает перед богом. У тех они существуют, а у нас их нет. У нас люди женятся, не видя в браке ничего, кроме совокупления, и выходит или обман, или насилие. Когда обман, то это легче переносится. Муж и жена только обманывают людей, что они в единобрачии, а живут в многоженстве и в многомужестве. Это скверно, но еще идет; но когда, как это чаще всего бывает, муж и жена приняли на себя внешнее обязательство жить вместе всю жизнь и со второго месяца уж ненавидят друг друга, желают разойтись и все-таки живут, тогда это выходит тот страшный ад, от которого спиваются, стреляются, убивают и отравляют себя и друг друга...

Как морфинист, пьяница, курильщик уже не нормальный человек, так и человек, познавший нескольких женщин для своего удовольствия, уже не нормальный, а испорченный навсегда человек - блудник”.

Первое мое отступление в сторону, наибольшее по объему. О семейных отношениях супругов Толстых.
Приведу две цитаты: «Не знаю, как и почему связали «Крейцерову сонату» с нашей замужней жизнью, но это факт, и <…> все пожалели меня. Да что искать в других – я сама в сердце своем почувствовала, что эта повесть направлена в меня, что она сразу нанесла мне рану, унизила меня в глазах всего мира и разрушила последнюю любовь между нами». (12.02.1891). Из дневника Софьи Андреевны, жены Толстого. "Это произведение, насквозь пронизанное женоненавистничеством", - считает О. Липовская, в статье «Глыба и Сонечка, гений и женщина» посвященной анализу отношений супругов Толстых. И в самом деле, история отношений супругов Толстых – очень важная тема, автобиографичная в контексте «Крейцеровой сонаты».
У многих писателей свои особые отношения с литературным трудом. Обычно Толстой писал периодами - например, по две недели. Что ж, русский граф в 19 веке мог себе позволить это. Целыми днями ничего больше не делать - писать, писать и писать... Как я его понимаю! Работа с текстом требует максимальной вдумчивости, усидчивости, кропотливого внимания ко всему, даже к деталям. Особенно правка текста. Особенно работа над такими грандиозными литературными полотнами с сотнями героев, как "Война и мир". И все равно, филологи находят немало ошибок, фактических и речевых, даже во вроде бы безукоризненных для массового читателя произведениях признанных классиков.
Жена тщательно оберегала покой отдавшегося творчеству гения, ограждала от возможных посетителей и житейских, бытовых проблем. Вообще первые годы и десятилетия семейной жизни Толстых были почти идиллистическими. Софья, образно выражаясь, на руках была готова носить своего гениального мужа. Сама причем обладала литературными талантами: писала воспоминания, вела дневник, делала черновую писательскую работу мужа, переписывала набело тексты.
Они вместе прожили 48 лет, Толстая родила мужу тринадцать детей, из которых пять умерли в детстве, остальные дожили до зрелого возраста. Но она не смогла понять и принять духовный перелом во взглядах мужа. И дело не только во взглядах. Толстой пошел до конца, в соответствии со своим учением отказался от собственности, имущества, своих писательских гонораров. Многие заботы и проблемы, в том числе и хозяйственные, легли на хрупкие плечи немолодой женщины, Показательна в этом плане вышецитированная работа О. Липовской "Глыба и Сонечка, гений и женщина". В ней Толстой выглядит не просто неприглядно, а вообще... э-э-э... нехорошим человеком. Оставив на совести убежденной феминистки неизбежные передергивания, преувеличения и односторонность подхода, все же следует признать, что какую бы трогательную и искреннюю любовь не испытывала Софья Андреевна к мужу и как бы трепетно не относилась к его творчеству - выдержать все это ей было не под силу. Показателен последний эпизод в жизни Толстого – предсмертный тайный уход в странствия после очередной ссоры с женой в возрасте 82 лет. Вернемся к книге:

"... Удивительное дело, какая полная бывает иллюзия того, что красота есть добро. Красивая женщина говорит глупости, ты слушаешь и не видишь глупости, а видишь умное. Она говорит, делает гадости, и ты видишь что-то милое. Когда же она не говорит ни глупостей, ни гадостей, а красива, то сейчас уверяешься, что она чудо как умна и нравственна.
Ведь мы, мужчины, только не знаем, и не знаем потому, что не хотим знать, женщины же знают очень хорошо, что самая возвышенная, поэтическая, как мы ее называем, любовь зависит не от нравственных достоинств, а от физической близости и притом прически, цвета, покроя платья. Скажите опытной кокетке, задавшей себе задачу пленить человека, чем она скорее хочет рисковать: тем, чтобы быть в присутствии того, кого она прельщает, изобличенной во лжи, жестокости, даже распутстве, или тем, чтобы показаться при нем в дурно сшитом и некрасивом платье, - всякая всегда предпочтет первое. Она знает, что наш брат все врет о высоких чувствах - ему нужно только тело, и потому он простит все гадости, а уродливого, безвкусного, дурного тона костюма не простит. Кокетка знает это сознательно, но всякая невинная девушка знает это бессознательно, как знают это животные.
От этого эти джерси мерзкие, эти нашлепки на зады, эти голые плечи, руки, почти груди. Женщины, особенно прошедшие мужскую школу, очень хорошо знают, что разговоры о высоких предметах - разговорами, а что нужно мужчине тело и все то, что выставляет его в самом заманчивом свете; и это самое и делается. Ведь если откинуть только ту привычку к этому безобразию, которая стала для нас второй природой, а взглянуть на жизнь наших высших классов как она есть, со всем ее бесстыдством, ведь это один сплошной дом терпимости...Но посмотрите на тех, на несчастных презираемых, и на самых высших светских барынь: те же наряды, те же фасоны, те же духи, то же оголение рук, плеч, грудей и обтягивание выставленного зада, та же страсть к камушкам, к дорогим, блестящим вещам, те же увеселения, танцы и музыка, пенье. Как те заманивают всеми средствами, так и эти. Никакой разницы. Строго определяя, надо только сказать, что проститутки на короткие сроки - обыкновенно презираемы, проститутки на долгие - уважаемы».

"...Ведь теперь браки так и устраиваются, как капканы. Ведь естественно что? Девка созрела, надо ее выдать. Кажется, как просто, когда девка не урод и есть мужчины, желающие жениться. Так и делалось в старину. Вошла в возраст дева, родители устраивали брак. Так делалось, делается во всем человечестве: у китайцев, индейцев, магометан, у нас в народе; так делается в роде человеческом по крайней мере в 0,99 его части. Только в 0,01 или меньше нас, распутников, нашли, что это нехорошо, и выдумали новое. Да что же новое-то? А новое то, что девы сидят, а мужчины, как на базар, ходят и выбирают. А девки ждут и думают, но не смеют сказать: "Батюшка, меня! нет, меня. Не ее, а меня: у меня, смотри, какие плечи и другое". А мы, мужчины, похаживаем, поглядываем и очень довольны. "Знаю, мол, я не попадусь". Похаживают, посматривают, очень довольны, что это для лих все устроено. Глядь, не поберегся, - хлоп, тут и есть!
Скажите какой-нибудь матушке или самой девушке правду, что она только тем и занята, чтобы ловить жениха. Боже, какая обида! А ведь они все только это и делают, и больше им делать нечего. И что ведь ужасно - это видеть занятых этим иногда совершенно молоденьких бедных невинных девушек".

Толстой о новом матриархате:

"...то властвованье женщин, от которого страдает мир, все это происходит от этого.
- Как властвованье женщин? - сказал я. - Правда, преимущества прав на стороне мужчин.
- Да, да, это, это самое, - перебил он меня. - Это самое, то, что я хочу сказать вам, это-то и объясняет то необыкновенное явление, что, с одной стороны, совершенно справедливо то, что женщина доведена до самой низкой степени унижения, с другой стороны - что она властвует. Точно так же как евреи, как они своей денежной властью отплачивают за свое угнетение, так и женщины.
- Да где же эта особенная власть? - спросил я.
- Где власть? Да везде, во всем. Пройдите в каждом большом городе по магазинам. Миллионы тут, не оценишь положенных туда трудов людей, а посмотрите, в 0,9 этих магазинов есть ли хоть что-нибудь для мужского употребления? Вся роскошь жизни требуется и поддерживается женщинами. Сочтите все фабрики. Огромная доля их работает бесполезные украшения, экипажи, мебели, игрушки на женщин. Миллионы людей, поколения рабов гибнут в этом каторжном труде на фабриках только для прихоти женщин. Женщины, как царицы, в плену рабства и тяжелого труда держат 0,9 рода человеческого. А все оттого, что их унизили, лишили их равных прав с мужчинами. И вот они мстят действием на нашу чувственность, уловлением нас в свои сети. Да, все от этого. Женщины устроили из себя такое орудие воздействия на чувственность, что мужчина не может спокойно обращаться с женщиной. И прежде мне всегда бывало неловко, жутко, когда я видал разряженную даму в бальном платье, но теперь мне прямо страшно, я прямо вижу нечто опасное для людей и противозаконное, и хочется крикнуть полицейского, звать защиту против опасности, потребовать того, чтобы убрали, устранили опасный предмет."

Толстой о том, что можно назвать "сексуальном домогательстве со стороны женщин", говоря современным языком:

"... Я уверен, что придет время, и, может быть, очень скоро, что люди поймут это и будут удивляться, как могло существовать общество, в котором допускались такие нарушающие общественное спокойствие поступки, как те прямо вызывающие чувственность украшения своего тела, которые допускаются для женщин в нашем обществе. Ведь это все равно, что расставить по гуляньям, по дорожкам всякие капканы - хуже! Отчего азартная игра запрещена, а женщины в проституточных, вызывающих чувственность нарядах не запрещены? Они опаснее в тысячу раз!"

Не удержусь от весьма уместного цитирования знаменитого высказывания великого немецкого философа 19 века А.Шопенгауэра из книги «Метафизика половой любви»: «Низкорослый, узкоплечий, широкобедрый пол мог назвать прекрасным только отуманенный половым побуждением рассудок мужчины: вся его красота и кроется в этом побуждении. С большим основанием его можно бы было назвать «неэстетичным», или «неизящным» полом. И действительно, женщины не имеют ни восприимчивости, ни истинной склонности ни к музыке, ни к поэзии, ни к образовательным искусствам; и если они предаются им и носятся с ними, то это не более как простое обезьянство для целей кокетства и желания нравиться». И еще: «Она (половая любовь) после любви к жизни является самой могучей и деятельной изо всех пружин бытия, где она беспрерывно поглощает половину сил и мыслей молодого человечества, составляет конечную цель почти всякого человеческого стремления, оказывает вредное влияние на самые важные дела и события, ежечасно прерывает самые серьезные занятия, иногда ненадолго смущает самые великие умы… Половая любовь поистине является скрытым механизмом любого поступка и поведения, она проглядывает отовсюду, несмотря на тщательно наброшенные на нее покровы. Она является причиной войн и предметом мира… неистощимым источником остроумия, ключом ко всем намекам, значением таинственных фраз, невысказанных замечаний и брошенных украдкой взглядов; она предмет неустанных фантазий и молодых, и старых, неизменный призрак умов порочных и неотвязный спутник воображения целомудренных». («Афоризмы и максимы») Есть и другие близкие ко взглядам Толстого места у Шопенгауэра, но воздержусь – все-таки предмет данного исследования философия Толстого.
Неудивительно, что «Крейцерова соната» является культовой книгой у представителей движения асексуалов. Толстой предвосхищает взгляды современных футурологов на постчеловечество, идеи трансгуманизма, в частности постгендеризма, что особенно для меня интересно:

"Вы заметьте: если цель человечества - благо, добро, любовь, как хотите; если цель человечества есть то, что сказано в пророчествах, что все люди соединятся воедино любовью, что раскуют копья на серпы и так далее, то ведь достижению этой цели мешает что? Мешают страсти. Из страстей самая сильная, и злая, и упорная - половая, плотская любовь, и потому если уничтожатся страсти и последняя, самая сильная из них, плотская любовь, то пророчество исполнится, люди соединятся воедино, цель человечества будет достигнута, и ему незачем будет жить.
Высшая порода животных - людская, для того чтобы удержаться в борьбе с другими животными, должна сомкнуться воедино, как рой пчел, а не бесконечно плодиться; должна так же, как пчелы, воспитывать бесполых, то есть опять должна стремиться к воздержанию, а никак не к разжиганию похоти, к чему направлен весь строй нашей жизни.
Половая страсть, как бы она ни была обставлена, есть зло, страшное зло, с которым надо бороться, а не поощрять, как у нас."

И еще хочу от себя заметить. От общего к частному, об отношениях супругов.
То, что психологи называют периодом "влюбленности" (fall in love - буквальный перевод с английского "падение в любовь") проходит после пяти (по другим исследованиям и того меньше) лет семейной жизни в среднем. У женщин быстрее, у мужчин «влюбленность» длится дольше. Поэтому хиппи называют брак узаконенной проституцией. Механизм влюбленности - действие химический процессов, гормональное явление, по сути дела наркотическое(!), вызывающих эту самую «влюбленность», прекращается и люди видят друг друга такими, какие они есть:

"Влюбленность истощилась удовлетворением чувственности, и остались мы друг против друга в нашем действительном отношении друг к другу, то есть два совершенно чуждые друг другу эгоиста, желающие получить себе как можно больше удовольствия один через другого. Я называл ссорой то, что произошло между нами; но это была не ссора, а это было только вследствие прекращения чувственности, обнаружившееся наше действительное отношение друг к другу. Я не понимал, что это холодное и враждебное отношение было нашим нормальным отношением, не понимал этого потому, что это враждебное отношение в первое время очень скоро опять закрылось от нас вновь поднявшеюся перегонной чувственностью, то есть влюблением. С братом, с приятелями, с отцом, я помню, я ссорился, но никогда между нами не было той особенной, ядовитой злобы, которая была тут. Но прошло несколько времени, и опять эта взаимная ненависть скрылась под влюбленностью, то есть чувственностью, Я не знал еще тогда, что это общая участь, но что все так же, как я, думают, что это их исключительное несчастие, скрывают это исключительное, постыдное свое несчастье не только от других, но и от самих себя, сами себе не признаются в этом.
Началось с первых дней и продолжалось все время, и все усиливаясь и ожесточаясь. В глубине души я с первых же недель почувствовал, что я попался, что вышло не то, чего я ожидал, что женитьба не только не счастье, но нечто очень тяжелое, но я, как и все, не хотел признаться себе (я бы не признался себе и теперь, если бы не конец) и скрывал не только от других, но от себя. Теперь я удивляюсь, как я не видал своего настоящего положения. Его можно бы уже видеть потому, что ссоры начинались из таких поводов, что невозможно бывало после, когда они кончались, вспомнить из-за чего. Рассудок не поспевал подделать под постоянно существующую враждебность друг к другу достаточных поводов. Но еще поразительнее была недостаточность предлогов примиренья. Иногда бывали слова, объяснения, даже слезы, но иногда... ох гадко и теперь вспомнить - после самых жестоких слов друг другу вдруг молча взгляды, улыбки, поцелуи, объятия... Фу, мерзость! Как я мог не видеть всей гадости этого тогда..."

Толстой фактически говорит об отношениях мужчины и женщины: "Любовь - это мерзко и стыдно!" Таким образом:

" - Ведь что, главное, погано, -- начал он, - предполагается в теории, что любовь есть нечто идеальное, возвышенное, а на практике любовь ведь есть нечто мерзкое, свиное, про которое и говорить и вспоминать мерзко и стыдно. Ведь недаром же природа сделала то, что это мерзко и стыдно. А если мерзко и стыдно, то так и надо понимать. А тут, напротив, люди делают вид, что мерзкое и стыдное прекрасно и возвышенно.
Я удивлялся, откуда бралось наше озлобление друг к другу, а дело было совершенно ясно: озлобление это было не что иное, как протест человеческой природы против животного, которое подавляло ее.
Я удивлялся нашей ненависти друг к другу. А ведь это и не могло быть иначе. Эта ненависть была не что иное, как ненависть взаимная сообщников преступления - и за подстрекательство и за участие в преступлении. Как же не преступление, когда она, бедная, забеременела в первый же месяц, а наша свиная связь продолжалась?
Ведь вы заметьте, животные сходятся только тогда, когда могут производить потомство, а поганый царь природы - всегда, только бы приятно. И мало того, возводит это обезьянье занятие в перл создания, в любовь. И во имя этой любви, то есть пакости, губит - что же? - половину рода человеческого. Из всех женщин, которые должны бы быть помощницами в движении человечества к истине и благу, он во имя своего удовольствия делает не помощниц, но врагов. Посмотрите, что тормозит повсюду движение человечества вперед? Женщины. А отчего они такие? А только от этого. Возьмите всю поэзию, всю живопись, скульптуру, начиная с любовных стихов и голых Венер и Фрин, вы видите, что женщина есть орудие наслаждения; она такова на Трубе, и на Грачевке, и на придворном бале. И заметьте хитрость дьявола: ну, наслажденье, удовольствие, так как бы и знать, что удовольствие, что женщина сладкий кусок. Нет, сначала рыцари уверяли, что они боготворят женщину (боготворят, а все-таки смотрят на нее как на орудие наслаждения). Теперь уже уверяют, что уважают женщину. Одни уступают ей место, поднимают ей платки; другие признают ее права на занимание всех должностей, на участие в правлении и т. д. Это все делают, а взгляд на нее все тот же. Она орудие наслаждения. Тело ее есть средство наслаждения. И она знает это. Все равно как рабство.
Ну, и вот освобождают женщину, дают ей всякие права, равные мужчине, но продолжают смотреть на нее как на орудие наслаждения, так воспитывают ее и в детстве и общественным мнением. И вот она все такая же приниженная, развращенная раба, и мужчина все такой же развращенный рабовладелец.
Освобождают женщину на курсах и в палатах, а смотрят на нее как на предмет наслаждения. Научите ее, как она научена у нас, смотреть так на самую себя, и она всегда останется низшим существом. Или она будет с помощью мерзавцев-докторов предупреждать зарождение плода, то есть будет вполне проститутка, спустившаяся не на ступень животного, но на ступень вещи, или она будет то, что она есть в большей части случаев, - больной душевно, истеричной, несчастной, какие они и есть, без возможности духовного развития. Гимназии и курсы не могут изменить этого. Изменить это может только перемена взгляда мужчин на женщин и женщин самих на себя. Переменится это только тогда, когда женщина будет считать высшим положением положение девственницы, а не так, как теперь, высшее состояние человека - стыдом, позором. Пока же этого нет, идеал всякой девушки, какое бы ни было ее образование, будет все-таки тот, чтобы привлечь к себе как можно больше мужчин, как можно больше самцов, с тем, чтобы иметь возможность выбора".

"Женщина счастлива и достигает всего, чего она может желать, когда она обворожит мужчину. И потому главная задача женщины - уметь обвораживать его. Так это было и будет. Так это в девичьей жизни в нашем мире, так продолжается и в замужней. В девичьей жизни это нужно для выбора, в замужней - для властвованья над мужем".

О женщинах сказано Толстым немало и убедительно... Но для чего создается семья? Правильно, семья - инструмент создания и воспитания детей. Напомню, что сам Толстой имел достаточно большую семью, был плодовит и в этом плане. Считал семью, безусловно, главным институтом человеческого общества, стоящим выше государства, церкви, и иных объединений и институтов. Итак, Толстой о детях...

"Дети - мученье, и больше ничего. Большинство матерей так прямо и чувствуют и иногда нечаянно прямо так и говорят это. Спросите у большинства матерей нашего круга достаточных людей, они вам скажут, что от страха того, что дети их могут болеть и умирать, они не хотят иметь детей, не хотят кормить, если уж родили, для того чтобы не привязаться и не страдать. Наслажденье, которое доставляет им ребенок прелестью его, этих ручек, ножек, тельца всего, удовольствие, доставляемое ребенком, - меньше страданья, которое они испытывают - не говоря уже от болезни или потери ребенка, но от одного страха за возможность болезней и смерти. Взвесив выгоды и невыгоды, оказывается, что невыгодно и потому нежелательно иметь детей.
Вся жизнь с детьми и была для жены, а потому и для меня, не радость, а мука. Как же не мучаться? Она и мучалась постоянно. Бывало, только что успокоимся от какой-нибудь сцены ревности или просто ссоры и думаем пожить, почитать и подумать; только возьмешься за какое-нибудь дело, вдруг получается известие, что Васю рвет, или Маша сходила с кровью, или у Андрюши сыпь, ну и конечно, жизни уж нет. Куда скакать, за какими докторами, куда отделить? И начинаются клистиры, температуры, микстуры и доктора. Не успеет это кончиться, как начинается что-нибудь другое. Правильной, твердой семейной жизни не было. А было, как я вам говорил, постоянное спасение от воображаемых и действительных опасностей. Так ведь это теперь в большинстве семей. В моей же семье было особенно резко. Жена была чадолюбива и легковерна. Чадолюбива и легковерна.
Так что присутствие детей не только не улучшало нашей жизни, но отравляло ее. Кроме того, дети - это был для нас новый повод к раздору. С тех пор как были дети и чем больше они росли, тем чаще именно сами дети были и средством и предметом раздора. Не только предметом раздора, но дети были орудием, борьбы; мы как будто дрались друг с другом детьми. У каждого из нас был свой любимый ребенок – орудие драки. Я дрался больше Васей, старшим, а она Лизой. Кроме того, когда дети стали подрастать и определились их характеры, сделалось то, что они стали союзниками, которых мы привлекли каждый на свою сторону. Они страшно страдали от этого, бедняжки, но нам, в нашей постоянной войне, не до того было, чтобы думать о них. Девочка была моя сторонница, мальчик же старший, похожий на нее, ее любимец, часто был ненавистен мне».

Хочется разбавить серьезную и полную непростых размышлений прозу цитатой из советского кинофильма "Сказки старого волшебника". «Песня Синей бороды». Причем слова поют Синяя борода и его жена, вместе и отдельно. Разумеется, четвертую строчку поет уже один муж:

Вот жизни совершенство,
Не даром говорят:
Супружество - блаженство.
Неправда, сущий ад!

"...Выходили стычки и выражения ненависти за кофе, скатерть, пролетку, за ход в винте, - все дела, которые ни для того, ни для другого не могли иметь никакой важности. Во мне, по крайней мере, ненависть к ней часто кипела страшная! Я смотрел иногда, как она наливала чай, махала ногой или подносила ложку ко рту, хлюпала, втягивала в себя жидкость, и ненавидел ее именно за это, как за самый дурной поступок. Я не замечал тогда, что периоды злобы возникали во мне совершенно правильно и равномерно, соответственно периодам того, что мы называли любовью. Период любви - период злобы; энергический период любви - длинный период злобы, более слабое проявление любви - короткий период злобы. Тогда мы не понимали, что эта любовь и злоба были то же самое животное чувство, только с разных концов. А мы были два ненавидящих друг друга колодника, связанных одной цепью, отравляющие жизнь друг другу и старающиеся не видать этого. Я еще не знал тогда, что 0,99 супружеств живут в таком же аду, как и я жил, и что это не может быть иначе. Тогда я еще не знал этого ни про других, ни про себя."

Именно об этом – отчуждении, злобе и ненависти, нередко сопровождающих половую страсть - писал в «Искусстве любви» лидер Франкфуртской школы социологии Эрих Фромм: «Тревога, порождаемая одиночеством, желание побеждать или быть побежденным, тщеславие, желание принести вред и даже разрушить - все это может способствовать появлению полового влечения, как м любовь. Половое влечение, по-видимому, может сочетаться с любым сильным чувством и порождаться им. ...Половое влечение на мгновение создает иллюзию соединения, однако без любви. Люди, "соединяясь", остаются чужими, как и прежде. Иногда они из-за этого стыдятся друг друга, или даже ненавидят, потому что, когда иллюзии рассеиваются, они ощущают себя еще более чужими».

"...Она в том же, еще худшем положении, нарочно перетолковывает всякое твое слово, придавая ему ложное значение; каждое же ее слово пропитано ядом; где только она знает, что мне больнее всего, туда-то она и колет."

Хочется добавить: почему повесть названа именно «Крейцерова соната»? Почему именно после того, как Позднышев застукал свою супругу, играющей в четыре руки с франтоватым музыкантом это произведение Бетховена, произошло ужасное? Далее будет развернутая цитата, где Толстой объясняет все это. В данном случае хочу от себя добавить, что, несомненно, музыка - наиболее эмоциональное из искусств, вызывающее наиболее глубокие и интимные переживания. Многие исследователи (например, в том числе и знаменитый литературный критик 19 века В. Белинский) замечали, что из всех искусств проза - наиболее интеллектуальна, а музыка - самое чувственное из искусств. И, разумеется, это тоже автобиографичный момент – по свидетельству окружающих писатель ревновал свою жену, музицировавшую с композитором И.С.Танеевым, частенько бывавшем в их доме.
Другой великий мыслитель 19 века, Ф.Ницше, свои последние годы жизни проводя в лечебнице для душевнобольных, успешно продолжал музицировать, хотя утерял полную способность к какой-либо интеллектуальной деятельности. Умственно отсталые больные могут сочинять неплохую музыку - подтвердят психиатры. Неудивительно, что музыка и танец возбуждая чувственность (или говоря более современным языком - сексуальность), очень много могут сделать для успешного сближения мужчины и женщины. (Я сам, как "парень с гитарой", рок-певец и музыкант могу засвидетельствовать из личного опыта). Женщины, как существа более подверженные эмоциям... ведутся.

"...И вообще страшная вещь музыка. Что это такое? Я не понимаю. Что такое музыка? Что она делает? И зачем она делает то, что она делает? Говорят, музыка действует возвышающим душу образом, - вздор, неправда! Она действует, страшно действует, я говорю про себя, но вовсе не возвышающим душу образом. Она действует ни возвышающим, ни принижающим душу образом, а раздражающим душу образом. Как вам сказать? Музыка заставляет меня забывать себя, мое истинное положение, она переносит меня в какое-то другое, не свое положение: мне под влиянием музыки кажется, что я чувствую то, чего я, собственно, не чувствую, что я понимаю то, чего не понимаю, что могу то, чего не могу. Я объясняю это тем, что музыка действует, как зевота, как смех: мне спать не хочется, но я зеваю, глядя на зевающего, смеяться не о чем, но я смеюсь, слыша смеющегося. Она, музыка, сразу, непосредственно переносит меня в то душевное состояние, в котором находился тот, кто писал музыку. Я сливаюсь с ним душою и вместе с ним переношусь из одного состояния в другое, но зачем я это делаю, я не знаю. ...Музыка так страшно, так ужасно иногда действует. В Китае музыка государственное дело. И это так и должно быть. Разве можно допустить, чтобы всякий, кто хочет, гипнотизировал бы один другого или многих и потом бы делал с ними что хочет. И главное, чтобы этим гипнотизером был первый попавшийся безнравственный человек".

И финальная цитата:

"...Не в сифилитическую больницу я сводил бы молодого человека, чтобы отбить у него охоту от женщин, но в душу к себе, посмотреть на тех дьяволов, которые раздирали ее!"

Я рассмотрел, конечно, лишь некоторые аспекты философии Льва Толстого - брак, семья, вытекающие отсюда межличностные, гендерные отношения. Толстовство - это еще и отношение к церкви, государству, обществу и пр. Я, конечно, и не ставил целью разобраться во всем идеологическом наследии великого писателя.

З.Ы. Все-таки не удержался я и после некоторых колебаний и раздумий все же сделал пусть и несуразное в смысле формы, но, как мне кажется, необходимое дополнение. Так же в виде некоего конспекта предлагаю вниманию читателя «выжимки» по теме из близкого по духу рассказа другого великого русского классика А.П.Чехова «Ариадна» 1985 года. Он также написан в форме путевых заметок, бесед с попутчиком. Замечу, что сам Антон Павлович достаточно критически отозвался о повести «Крейцерова соната», даже обвинил, что Лев Николаевич профан в медицинских вопросах. Возможно, что его задели язвительные выпады Толстого в адрес (я их опустил) «докторов», кстати, на мой взгляд, небезосновательные. Современное здравоохранение, медицина и фармацевтика – в том числе и в ходе личного общения – вызывают у меня немало вопросов, раздражения и даже возмущения. Разумеется, это тема для отдельного разговора, отдельного произведения. Как мы знаем, Чехов и были из породы этих самых «докторов», и возможно был профессионально уязвлен в этом плане. Итак, после Толстого слово берет Чехов:
"... мы идеалисты. Мы хотим, чтобы существа, которые рожают нас и наших детей, были выше нас, выше всего на свете. Когда мы молоды, мы поэтизируем и боготворим тех, в кого влюбляемся; любовь и счастье у нас - синонимы. У нас в России брак не по любви презирается, чувственность смешна и внушает отвращение, и наибольшим успехом пользуются те романы и повести, в которых женщины красивы, поэтичны и возвышенны, и если русский человек издавна восторгается рафаэлевской мадонной или озабочен женской эмансипацией, то, уверяю вас, тут нет ничего напускного. Но беда вот в чём. Едва мы женимся или сходимся с женщиной, проходит каких-нибудь два-три года, как мы чувствуем себя разочарованными, обманутыми; сходимся с другими, и опять разочарование, опять ужас, и в конце концов убеждаемся, что женщины лживы, мелочны, суетны, несправедливы, неразвиты, жестоки, - одним словом, не только не выше, но даже неизмеримо ниже нас, мужчин».

«…Раз женщина видит во мне не человека, не равного себе, а самца и всю свою жизнь хлопочет только о том, чтобы понравиться мне, т. е. завладеть мной, то может ли тут быть речь о полноправии? Ох, не верьте им, они очень, очень хитры! Мы, мужчины, хлопочем насчет их свободы, но они вовсе не хотят этой свободы и только делают вид, что хотят. Ужасно хитрые, страшно хитрые!»

«…Главным, так сказать, основным свойством этой женщины было изумительное лукавство. Она хитрила постоянно, каждую минуту, по-видимому, без всякой надобности, а как бы по инстинкту, по тем же побуждениям, по каким воробей чирикает или таракан шевелит усами. Она хитрила со мной, с лакеями, с портье, с торговцами в магазинах, со знакомыми; без кривлянья и ломанья не обходился ни один разговор, ни одна встреча. Нужно было войти в наш номер мужчине, - кто бы он ни был, гарсон или барон, - как она меняла взгляд, выражение, голос, и даже контуры ее фигуры менялись. Если бы вы видели ее тогда хоть раз, то сказали бы, что более светских и более богатых людей, чем мы, нет во всей Италии. Ни одного художника и музыканта она не пропускала, чтобы не налгать ему всякого вздора по поводу его замечательного таланта.
- Вы такой талант! - говорила она сладко-певучим голосом. - С вами даже страшно. Я думаю, вы должны видеть людей насквозь.
И всё это для того, чтобы нравиться, иметь успех, быть обаятельной! Она просыпалась каждое утро с единственною мыслью: «Нравиться!» И это было целью и смыслом ее жизни. Если бы я сказал ей, что на такой-то улице в таком-то доме живет человек, которому она не нравится, то это заставило бы ее серьезно страдать. Ей каждый день нужно было очаровывать, пленять, сводить с ума. То, что я был в ее власти и перед ее чарами обращался в совершенное ничтожество, доставляло ей то самое наслаждение, какое победители испытывали когда-то на турнирах.
Часто, глядя, как она спит, или ест, или старается придать своему взгляду наивное выражение, я думал: для чего же даны ей... красота, грация, ум? Неужели для того только, чтобы валяться в постели, есть и лгать, лгать без конца? Да и была ли она умна? Она боялась трёх свечей, тринадцатого числа, приходила в ужас от сглаза и дурных снов...Но она была дьявольски хитра и остроумна, и в обществе умела казаться очень образованным человеком. Ей ничего не стоило даже в весёлую минуту оскорбить прислугу, убить насекомое; она любила бои быков, любила читать про убийства и сердилась, когда подсудимых оправдывали.
Назначайте женщин судьями и присяжными, и оправдательных приговоров не будет вовсе. Благодаря нашим знакомствам, мне приходилось встречаться со многими женщинами, русскими и иностранками, я присматривался к ним от нечего делать, изучал их, и в конце концов убедился, что все они, как две капли воды, похожи на мою Ариадну. В каждом взгляде, в жесте, в каждом слове, в каждом бантике и чёлке на лбу я чувствовал лукавство, умственное убожество, чувственность, жестокость. Насколько мужчины-европейцы утешали и восхищали меня своею культурностью, настолько женщины оскорбляли своим резким консерватизмом, своею отсталостью и ясно выраженным стремлением назад, в область мрака. В них я чуял серьёзного врага, я возмущался, и бывали минуты, когда мне казалось, что если бы с Марса свалилась глыба и погребла под собой весь этот прекрасный пол, то это было бы актом величайшей справедливости.
В городах всё воспитание и образование женщины в своей главной сущности сводятся к тому, чтобы выработать из нее человека-зверя, т. е. чтобы она нравилась самцу и чтобы умела победить этого самца.
Пока только в деревнях женщина не отстаёт от мужчины - там она так же мыслит, чувствует и так же усердно борется с природой... Городская же, буржуазная, интеллигентная женщина давно уже отстала и возвращается к своему первобытному состоянию, наполовину она уже человек-зверь, и благодаря ей очень многое, что было завоёвано человеческим гением, уже потеряно; женщина мало-помалу исчезает, на её место садится первобытная самка. ... в своём регрессивном движении она старается увлечь за собой мужчину и задерживает его движение вперёд. Это несомненно.
Надо воспитывать женщину так, чтобы она умела, подобно мужчине, сознавать свою неправоту, а то она, по её мнению, всегда права... Приучайте её логически мыслить, обобщать, и не уверяйте её, что её мозг весит меньше мужского, и что поэтому она может быть равнодушна к наукам, искусствам... Мальчишка-подмастерье... тоже имеет мозг меньших размеров, чем взрослый мужчина, однако же участвует в общей борьбе за существование, работает, страдает. Надо также бросить эту манеру ссылаться на физиологию, на беременность и роды, так как, во-первых, женщина родит не каждый месяц, во-вторых, не все женщины родят, и, в-третьих, нормальная деревенская женщина работает в поле накануне родов - и ничего с ней не делается. Затем должно быть полнейшее равноправие в обыденной жизни. Если мужчина подаёт даме стул или поднимает оброненный платок, то пусть и она платит ему тем же".