Главная » Отделочные материалы » Жизнь бомжей на свалке. На дне: жизнь, борьба и любовь на мусорной свалке. А почему вы думаете, что торговали продуктами

Жизнь бомжей на свалке. На дне: жизнь, борьба и любовь на мусорной свалке. А почему вы думаете, что торговали продуктами

На городскую свалку Челябинска идёт нескончаемый поток мусоровозов. По грязной, полной оврагов дороге сворачивают они к весовому контролю. Навстречу едут уже пустые. Все по делу, полигон мусорных отходов живет обычной жизнью. Однако у свалки есть и другая сторона. Если обогнуть ее и пройти мало кому известными тропами, можно попасть на территорию, минуя кордон. Сюда при желании может проникнуть любой желающий. Здесь и начинается тайная жизнь полигона ТБО.

С этой стороны территория не огорожена. Вдоль нее тянется бесконечная труба. Знающие люди говорят, лазов есть несколько. Мы едем по едва заметной тропе, окруженной зарослями в человеческий рост. Дальше машина не проедет. Все, пешком.

На дне

О том, что здесь кто-то живет, говорит и матрац неподалеку, и остатки костра. Ни один человек, не имеющий отношения к свалке, не поедет на шашлыки в такую глушь.

Поскольку территория с это стороны не огорожена, непонятно, это уже полигон ТБО или еще нет. В глубине, куда идти действительно жутко, при звенящей тишине и в окружении лишь комаров, виднеются строительные сооружения. Окна зияют пустотой. Сами они из нескольких слоев картона. Здесь живут они, тайные обитатели свалки, кого периодически выдворяют во время рейдов полиции, - бомжи, нелегалы, мигранты.

Сзади, в сторону домишек, идет человек. В +20 на нем толстый, видавший виды пиджак, серые брюки, в руках - мобильный телефон. Черные, заскорузлые ошметки грязи на потрескавшихся пальцах выдают в нем бомжа. Мужичок явно навеселе.

«Ой, мы заблудились, а как на свалку попасть?» - пытаюсь заговорить с ним.

«А что на нее попадать-то? - огрызается он. - Вон с той стороны въезд, не ошибетесь. А развернуться там надо, - мужик показывает назад».

Но я иду рядом с ним, и новый знакомый не возражает. Спрашивает, мол, потеряла чего? Угу, нахожусь я, вчера документы выбросила случайно.

«Полно таких случаев, - рассказывает словоохотливый обитатель свалки. - На днях один приехал, помогите-спасите, жена приготовила один пакет со шмотками дорогими. А другой с мусором, и выставила у дверей. Ну, он взял оба и вынес в мусорку у дома. Она хватилась, орет, истерит. Он приехал, а бак пустой. Сюда примчался, мол, найдите, отблагодарю. Но это нереально, найти-то, кто знает, где теперь добро».

Незнакомец представился Николаем . Привычным жестом достал из кармана свернутый мешок и спросил со смехом, буду ли я всю свалку обходить в поисках бумаг? Угу, согласилась я.

Мы шагаем через кусты, отодвигая руками траву. Удивительно, но здесь, около мусорных гор, колосятся нежные цветы. Голубые, синие, розовые. Под ногами - бумага, битое стекло, остатки продуктов, непонятная разноцветная консистенция. Неприятно, есть запах. Но не такой, какой бывает на помойках.

«Повезло, - читает мои мысли Николай. - Ветер сегодня вон туда, не пахнет».

Вокруг нас, над головами, летают стаи чаек. Их сотни, нет, тысячи. Птицы совершенно не боятся людей, чувствуют себя хозяевами, то опускаются и ищут что-то в хламе, то резко взмывают с криками вверх.

Колготки, но не трупы

«Бесполезная твоя затея, - говорит Коля. - Иди домой. Видишь, не сыскать тут ничего».

Вижу. Вокруг, сколько хватает зрения, - горы мусора. Тряпки, пакеты, деревяшки. Посреди очередной возвышенности стоит кресло. Потерявшее цвет, но с виду целое.

«Ха, толи еще я тут находил, - рассказывает Николай. - Иду как-то вот с этой палкой, - он достает из сверка толстое полено, - пакеты откидываю. Тут один попался, завязанный, новый. Беру его, а там колготки женские дорогущие, ровнехонько 27 пар. Все новые, в упаковках, заклеены. Хорош товар, продал быстро».

Среди тонн мусора Николаю удается иногда найти стоящие вещи. Фото: АиФ/ Александр Фирсов

«А что еще находите?» - интересуюсь.

«Полно легенд всяких ходит. Кто говорит, золото, кто-то деньги. Я куда скромнее нахожу товар. Бывают и печальные находки. Сто раз на трупы кошек и собак натыкался. Умрет питомец, а его хозяева в бак. Людей трупы нет, не видел. Но слышал, в области где-то на свалках тела младенцев находили».

Коля разбрасывает палкой тряпье. Сияет: нашел приличный ботинок. А рядом - второй. «И размерчик подходящий», - бормочет. И тут же, без примерки, кладет находку в пакет.

«А вы что здесь ищете?» - спрашиваю его.

«Да что Бог пошлет, - смеется он. - Товар хороший бывает. Продуктов полно нормальных. Жаль, сейчас с магазинов почти не свозят, сами они утилизируют. А до этого - уууу, - молоко чуть просроченное, яблоки-груши переспелые, подумаешь, с одного боку потемнели, кур сколько. Жили не тужили».

Сейчас, говорит Коля, выживает он с товарищами на сдаче ПЭТ и металла во вторсырье. Макулатуру нет, почти не собирает: слишком дешево стоит, невыгодно ей заниматься. С металлом хорошо все: медь аж по 300 за кг берут, нержавейку - рублей по 50. Обычный, бытовой, рублей по 10. Но металл сейчас сложней найти. А вот пластиковой тары - умотаться. Опять же день на день не приходится. Иной день можно полтонны упереть, а другой - ничего. И заработок, само собой, разный. Картон по 5 рублей за кг берут. ПЭТ - по 17. Иной раз сотня, другой день - ничего. Ну а третий - до тысячи.

«Но делиться ж еще приходится, - многозначительно произнес мой новый знакомый».

«Хм», - не стал вдаваться в подробности он.

Не только бомжи

Поодаль показалась группа людей. Двое мужчин и немолодая дама неспешно перебирали палкой горы трикотажа. Они рассказали, что живут недалеко, а сюда периодически наведываются за хлебом для собак. Кто-то, мол, и сам его ест. Но они брезгуют.

«Бесплатный секонд-хэнд, - бормочет один из них. - Вот душевные кроссовки. Новые. Это ж зачем их было выбросить? Ну, подарили бы кому-то».

Николай поспешил в сторону от конкурентов. Я за ним. Страшно одной, жутко.

«А вы тут как, не страшно?» - спрашиваю его.

«Да что мне сделается, - рассуждает тот. - Вот был случай, испугался я до жути. Иду и слышу голос женский. Орет, да все не по-русски. Думаю, убивают? Или что такое? Подбегаю, там несколько человек около нее, мол, таджичка или узбечка ли рожает. Скорую ей вызвали, пока та ехала, она двойню родила! Ну, я близко не подходил, вдруг умрут дети, боялся. Нет, говорят, выжили».

Вообще, признался он, мигрантов, да и его самого, полиция периодически отсюда выдворяет. Но нелегалы депортируются домой. А у Коли дом - у свалки.

«И тихо сдохнуть»

А потом Николай признался, что больше всего боится наступить здесь на иглу наркомана и «тихо сдохнуть от СПИДа».

Я пристроилась за троицей, что собирает хлеб, и вышла с ними с территории. Все идущие впереди несли набитые битком сумки.

Мимо нас проехал мусоровоз. Его водитель, Фарид, рассказал, что все басни о чудесных находках на свалке, на его взгляд, легенды. «Я делаю по 4 выезда в смену, - говорит мужчина. Собираю мусор из баков. Ну, выбросили люди, тряпки да помои, неужели я разглядывать буду, что там?».

А вот его коллега, Алексей, что уже не работает в Горэкоцентре, позже рассказывал, что свалка - место опасное. В том числе и для самих бомжей, что бросаются в гору мусора, как только его привезешь, стремясь опередить друг друга. И тут главное - не придавить их насмерть бортами машины. И сам он не видел, но слышал, что ни раз и ни два трупы здесь находили. Бомжей или кого, не в курсе. А последних живет здесь пруд пруди. Десятки домиков знает лично он, из картона, ковров и коробок.

Водители мусоровозов не столь оптимистичны в вопросе находок среди мусора. Фото: АиФ/ Александр Фирсов

Опасения и страх по поводу челябинской свалки не напрасны. Несколько лет назад на территории свалки Карабаша трое предпринимателей практически обратили в рабство 200 земляков. У мужчин отобрали паспорта и заставляли их работать, сортируя мусор. Позже рабы признавались, что рабочий день их длился с 5 утра до заката солнца. За малейшее неповиновение их жестоко избивали. Причем на уловку рабовладельцев попадались не только люди, ведущие асоциальный образ жизни. Кого-то привозили на свалку и заставляли трудиться за еду силой, отбирая средства связи, документы. Доказательствами вины рабовладельцев позже стали их телефонные переговоры, прослушанные полицией, и показания свидетелей.

Нам повезло: ветер уносил запах мусора в другую сторону. Фото.

Кто живёт на бывшей тамбовской свалке, что думают бездомные о Путине, как полицейские бомжей кормили и чем можно поживиться в мусорных баках?

Есть ли жизнь на свалке?

Первые дни сентября. Я на бывшей свалке. Здесь, в пятистах шагах от того, что принято называть цивилизацией, живут люди. Живут, как могут, ютясь в деревянных домиках, сделанных из досок, фанеры, картона и других подручных средств, которые удалось им отыскать среди мусора.

Спотыкаясь, иду по заросшей дикой травой и репьём поляне. На подходе к поселению тамбовских бомжей меня хриплым лаем встречает стая бродячих псов. Обругав от души незваного гостя, четвероногие мгновенно успокаиваются и принимаются обгладывать чьи-то кости. На горизонте вырастает голая по пояс, низкая и коренастая фигура цыгана Коли. Он не рядовой житель этого табора, а местный барон. Так его, скорее в шутку, называют обитатели лагеря. Я был здесь с коллегами три года назад, поэтому Николай меня сразу узнаёт и принимает, как родного. Увидев в моих руках заветную бутылку, барон становится ещё радушнее.

Рядом, в тени деревьев, пронизываемых лучами осеннего солнца, нежится его жена Этелла. Вокруг неё юлой вьются собака с кошкой. Она перебирает какие-то объедки и отвлечённо слушает радио на батарейках. Приёмник настроён на волну «Эха Москвы», ведущий вещает про события на Украине. Двух других жителей табора нет - цыганка Любовь и её муж татарин Радик куда-то запропастились. Скорее всего, ушли собирать милостыню или где-нибудь выпивают. Пятый обитатель, тоже по имени Радик, недавно умер.

«Алексаныч, проходи, пожалуйста. Мы тебя помним. Из газеты, да? Мы нормально живём, слава Богу. Вот, смотри, это мой дом, а вот моя собака. Осторожно, на гвоздик не наступи», - Николай проводит мне небольшую экскурсию в свою нехитрую обитель. Деревянный сарай - два на два метра. Три стены. На одной из них висит выброшенный кем-то на помойку старый ковёр. В углу - ржавая буржуйка с дымоотводом. Половину шалаша занимает узкая кровать, на ней они спят вдвоём с женой. На столе покоятся остатки пищи, найденные в контейнерах, DVD-диски, кастрюли, пучок зелени и две луковицы. На полу - окурки и другой сор, явный признак того, что пора организовать ленинский субботник.

«Дом мой, правда, недавно взломали, все вещи, кастрюли украли. Пойдём, покажу тебе, где Любаника с Радиком живут. Вот тут ты нас три года назад снимал. Бутылка, водка, закуска, помнишь? Вот так, Сань, я живу», - Коля показывает мне ещё две избушки, скрытые от постороннего глаза в кустах. Вокруг - кучи мусора, свисает паутина и постиранная одежда. От въедливого запаха помоев чешется глаз.

По словам цыгана, на тамбовской свалке с женой он жительствует уже шестнадцатый год. До этого он пребывал где-то в лесу под Питером, приехал сюда на работу, его обманули, он подался в здешние края, да и остался на веки вечные. Лет семь назад, когда свалка была действующей, бомжи не знали горя. «Такая большая свалка была. Боже мой! И медь,и латунь, и жестянка. Жили, как в море корабли. А потом закрыли всё», - барон вздыхает и мечтательно смотрит в сторону.

Теперь, когда рог изобилия исчерпан, им приходится копаться на контейнерных площадках и по выходным идти на паперть. «Мы, Саня, железки собираем. Продукты в бачках ищем. Хлеба найдём, колбасы. Мясо только гнилое и вонючее не берём. И в магазине нам еду дают. В основном просроченную. Что Бог дал, то кушаем. А на работу меня не берут - документов нет, да и писать и читать я не умею. Я всю жизнь на улице, я кочующий цыган», - даже с какой-то гордостью рассказывает Коля.

Кое-что перепадает и от сердобольных тамбовчан. Недавно приносил еду православный священник. Сторожа находящихся по-соседству баз наливают им воду. Какие-то камазисты выручают дровами. Даже тамбовские полицейские не проходят мимо.
«Милиция у нас хорошая, приходила к нам зимой. На Новый год это было, помнишь? Говорим: «Товарищ начальник, без крошки хлеба сидим». А они скоро пришли и хлеба нам принесли, и две пачки сигарет», - вспоминает Этелла. Одна нога у неё забинтована - наступила на гвоздь. Женщина что-то кричит по-цыгански, отгоняя пса от кусков просроченной колбасы. Собака пускается наутёк и смотрит из-за куста затравленным волком.

В роли бездомного: похождения по помойкам

Через несколько дней вновь прихожу к Этелле и Коле. Я хочу немного пожить их жизнью, попытаться почувствовать, каково это, копаться в мусорных баках и собирать цветмет. Поспеваю к окончанию завтрака. Бездомные доедают что-то, похожее на кашу, и угощают меня чаем.

Коля складывает в пакет мотки медной проволоки и куски алюминия. Его супруга берёт с собой пятилитровую ёмкость для воды, и мы покидаем табор. Собаки меня больше не трогают - наверное, поняли, что я гость, а не чужак.

Навстречу нам движутся три фигуры. В пожилой цыганке с рюкзаком узнаю Любовь Людвиговну. Её муж татарин Радик обречённо катит тележку по дорожной пыли. Третий, потрёпанный русский бродяга лет пятидесяти, мне неизвестный, молча кивает и протягивает руку. После небольшого перекура и беседы, которая велась то на русском, то на цыганском, расходимся.

Уже в городе с нами здороваются две пожилые женщины и подвыпивший мужчина. Видно, моих цыган здесь многие знают. Наша странная компания то и дело приковывает внимание горожан. Прохожие стараются нас обойти, особенно когда Коля и Этелла на своём языке начинают на всю улицу спорить друг с другом.

Пока бездомный идёт в пункт приёма лома, мы спешим за водой на колонку. 84 рубля - показывает, возвратившись, цыган пригоршню мелочи. Именно столько ему удалось выручить за свои находки.

Оставляем тяжёлую бутыль с водой в канаве и отправляемся в мясную лавку. По дороге говорим о том о сём. Сначала, увидев предвыборный билборд, поднимаем политические темы. Правда, Колю они не очень трогают. Хотя имя нынешнего президента он называет почти сразу. «Путин, да? Вроде нормальный он. Хотя я его не видел. Правда, бабушки знакомые на него часто жалуются. Говорят, он им пенсии сокращает и цены в магазинах повышает».
К чёрту политику, когда есть возвышенные материи. Николай с улыбкой вспоминает, как 18 лет назад женился. «Не хотели за меня её папа-мама замуж отдавать. Так я её украл. А она была не против. Мне 15 тогда было. Но у нас, у цыган, это ничего, мы рано женимся. А она с 1976 года, постарше. Этелла, помнишь, как я тебя у родителей воровал?»
«Помню», - Этелла идёт в павильон с названием «Мясо», а мы с Колей сидим на корточках у гаража и продолжаем наши задушевные разговоры.

Его жена возвращается с пакетом. В нём шкурки от сала - это собакам, паштет и половина чёрного хлеба. В благодарность тамбовские бомжи иногда подметают территорию вокруг магазина.

Подступаем с Этеллой к мусорной площадке. Сначала осматриваем территорию вокруг - вдруг подарок судьбы - например, старый телевизор (там столько медной проволоки, сдав которую, можно прожить сносно дня три). Потом начинаем копаться в самих контейнерах. Разрываем пакеты для мусора, запускаем руки в липкую и зловонную массу. Ничего интересного - картофельные очистки, использованная туалетная бумага и средства личной гигиены, арбузные корки, рыбьи хвосты. Хоть я и новичок, но мне не везёт. А вот Этелла находит кости - сегодня у собак будет пир. А я - пивные бутылки, но пункт приёма далеко, да и дадут за них три копейки, поэтому игра не стоит свеч.

У площадки останавливается авто. Его хозяин выкидывает несколько мусорных пакетов и даёт Этелле мелочь.

В это время к магазину, что в нескольких шагах отсюда, подъезжает гружённый хлебом грузовик. Николай уходит к грузчикам и возвращается со свежей булкой в руках. Неплохо.

Этелла переходит дорогу - там ещё одна мусорка. Мы с Колей идём за ней. «Смотри, вот видишь, цыган, успел до нас здесь побывать, чем-то разжился. Он в доме живёт, хорошо живёт, но всё равно по помойкам таскается», - Николай показывает рукой на фигуру конкурента-«будулая» с тележкой.

Продолжаем наши поиски. Бычки, чайные пакетики, гнилые фрукты, тряпьё, стекловата. Не везёт. У Этеллы тоже ничего стоящего. Кстати, Коля в поисках не участвует, эта работа неблагородная для него. Он больше специализируется по металлу.

Мои знакомые устали. Поиски на время заканчиваются. Они возобновятся ближе к вечеру, когда на помойках появится свежий мусор. Этелла и Коля возвращаются домой, на бывшую свалку.

«Мусорная мафия» гребет деньги лопатой, превращая страну в один большой мусорный полигон

Не хочешь жить на помойке – подрываешь стабильность

«Мусорный» скандал в Оленинском районе Тверской области начался после того, как стало известно, что в селе Оленино будет построен полигон твердых бытовых отходов. Жители массово выступили против такого соседства, несмотря на то, что глава района Олег Дубов буквально соловьем разливался, нахваливая преимущества нового предприятия – и шикарный инвестпроект на сумму в 2 миллиарда рублей, и живые поступления в бюджет миллионов так на семьсот и далее в том же духе.

А то, что в районе несколько заказников регионального значения, то, что, по мнению ученых, создание мусорного могильника окажет вредное воздействие на экологию важнейшего в России гидроузла – глава района как-то скромно умолчал.

Более того, когда местные депутаты его отшили, и когда инициативная группа жителей, начавшая сбор подписей против строительства полигона, собрала под сотню тысяч подписей, господин Дубов созвал «народное вече» в районном доме культуры, к которому в означенное время подтянулось порядка тысячи человек – понятно, что помещение вместило далеко не всех.

Прямую трансляцию на поселковой площади, конечно, никто не вел – и люди опросили, чтобы глава вышел на улицу толкал свою речь при всех, а ни при нескольких десятках счастливчиков, просочившихся внутрь дома культуры.

«Я себя не на помойке нашел, чтобы выходить на улицу», - ответил Дубов и тогда люди на площади начали свой собственный митинг, главная цель которого – не допустить строительства полигона.

«Нам важно, что в районе будет тихо и спокойно, полигона не будет, помоек не будет, а мы будем чистую воду из колодца пить» - говорили люди, которых позже сам Дубов назвал провокаторами, нарушающими политическую стабильность и сорвавшими конструктивный диалог власти с населением... «Уличная акция, независимо от ее темы и лозунгов - это прямой вызов существующей системе власти в целом», - заявил Дубов, запись на странице которого в соцсетях звучит так: «Наш дом - Оленинский район».

Возможно, интерес главы района к инвестпроекту был не только заботой о районе как таковом – может, здесь есть и некий другой интерес, к бюджету муниципального округа отношения не имеющий никакого. ГУП «Экотехпром» - столичному гиганту мусороперерабатывающей отрасли предполагалось отдать тысячу гектаров земли, или без малого 4% всей территории Оленинского района.

А вот как обделывает свои делишки этот «Экотехпром», которого так яростно лоббировал Дубов, можно понять из информации в открытых источниках: эксплуатация ведется безобразно, с грубыми нарушениями закона и невыполнением предписаний проверяющих инстанций. В общем, огромная корпорация, которую интересует только быстрый оборот денег – а не то, что они после себя оставляют. Их бизнес ширится, им нужны новые объекты под свалки – вот они и положили глаз на Оленино.

Действовали по накатанной – через главу небогатого района. Предложили инвестиции, пошуршали купюрами – глава и поплыл. Казалось бы, земля в кармане. А народ восстал. И знал – против чего.

Едва ли оленинцы хотят дышать тем же смрадом, что и жители Орла, где на днях произошло очередное возгорание полигона ТБО, которое спасатели тушили всю ночь.

На самом же полигоне, по мнению активистов, нарушено все, что возможно, контроля уровня радиации на въезде нет, повсеместно следы горения мусора и многочисленные выделения свалочного газа, который, кстати, не только пожароопасен, но и относится к парниковым газам.

Ситуацию мог бы изменить построенный поблизости завод по сортировке мусора, но областные власти не спешат сделать так, чтобы это предприятие заработало – хотя с первых дней пребывания в Орловской области команда губернатора Потомского грозилась навести порядок на полигоне на пользу людям.

Гидра собянинского «мусорного бизнеса»

Что же касается собственно «Экотехпрома», то Главный мусорщик столицы, да и не только ее, структура многоликая. Специализирующаяся на вывозе и утилизации бытовых отходов и эксплуатирующая полигоны ТБО организация известна в Москве как предприятие, подконтрольное правительству столицы и пустившее свои щупальца и в другие регионы.

Причем, эта «гидра о семи головах», как говорят, ничего и никого не боится. Официально, на уровне распоряжения президента и приказа Минприроды РФ, закрыли полигон в Дмитровском районе Московской области, который ранее использовал «Экотехпром», а им по боку – привозят у всех на глазах и утилизируют 20 тонн «санкционных» апельсин.

И с этим мусорным беспределом под крышей столичной мэрии ничего не могут поделать подмосковные власти. Губернатор МО Андрей Воробьев даже жаловался в ОНФ, прося взять ситуацию под контроль.

Не трудно обнаружить структуры «Экотехпрома» в ряде других регионов страны и даже в странах ближнего зарубежья. Компания делает большие деньги на мусоре и свалках от Закарпатья до Камчатки. Больше того: как выясняется, к акционерам «Экотехпрома» имеет отношение даже родня не самых адекватных украинских политиков.

Поговаривали, что среди учредителей ООО «Экотехпром» даже может быть секретарь украинского Совбеза Александра Турчинова бизнесмен Всеволод Бородин, являющийся супругом сестры Турчинова.

Вообще, сам «Экотехпром» во главе со своим гендиректором Алексеем Копрянцевым о себе высокого мнения. «Основным направлением обезвреживания образующихся в Москве ТБО продолжает оставаться их депонирование на полигонах Московской области» - такая фраза на сайте компании несведущему человеку покажется солидной, но эксперты о работе «мусорщиков» иного мнения: «Свалочники - очень богатые люди, один загруженный мусоровоз везет в среднем пять – десять тысяч рублей, а их на свалку в день приезжает полторы сотни. По экологическому законодательству полигоны ТБО должны цивилизованно рекультивироваться, но их просто засыпают мусором, чтобы вроде как и почву выровнять, и с гидроизоляцией, фильтрацией, необходимых для полигонов, не возиться, поэтому они крайне опасны для экологии. Фильтрат, образующийся при перегное ТБО, не выводится, загрязняя почву, а сам мусор, как торфяники, годами горит на глубине нескольких метров, выбрасывая ядовитый дым без всякой фильтрации».

На том же уже упоминаемом полигоне «Дмитровский» в бытность его функционирования «Экотехпром» не гнушался даже запрещенные радиоактивные отходы сваливать, а сам полигон растекался и зловонил далеко за отведенными под свалку границами, превратившись в территорию экологического бедствия, откуда вынуждены уезжать люди, где заболеваемость онкологией и другими недугами многократно превышает общероссийскую статистику.

Список нарушений закона со стороны компании по вывозу и утилизации отходов из столицы немал. Вдобавок к фактам самовольной эксплуатации официально закрытого полигона «Дмитровский» «Экотехпром» отметилось и в скандале с утечкой радиации с принадлежащего ему мусоросжигательного завода №2 в СВАО столицы, на котором обнаружились радиоактивные отходы.

Специалисты «Гринпис» считают, что завод, запущенный в 1975-м и работающий по давно устаревшим технологиям, при сжигании отходов вырабатывает ядовитые диоксины – вещество, одна молекула которого смертельна для человека.

Бесконтрольность, которой с попустительства столичных властей пользуются руководители ГУП «Экотехпром», приводит и к серьезным проблемам в других сферах. Так, выясняется, что суды Москвы и Московской области буквально завалены исками страховых компаний к «Экотехпрому». В своем большинстве это исковые заявления касаются нарушений правил дорожного движения самосвалами ГУП, которые то и дело провоцируют аварии с причинением ущерба имуществу и здоровью граждан.

С исками к ГУП «Экотехпром» обращались муниципальные власти Солнечногорского района Московской области с требованием расторгнуть договор аренды земельного участка в районе деревни Хметьево, куда самосвалы ГУП осуществляют несанкционированный своз бытовых отходов – да только не просто «мусорщиков» сковырнуть теперь уже с «их» земли. Взыскать крупный штраф с ГУП «Экотехпром» требует от суда комитет лесного хозяйства Московской области. Суммарно «Экотехпром» является ответчиком почти по двум сотням гражданским и административным делам.

В принципе, все эти иски – повод не только для штрафов, но и для привлечения руководства к уголовной ответственности. А тому хоть бы что. Более того, «Экотехпром» «размножается» подобно тараканам - не успели закрыть скандальный «Дмитровский», как по окрестностям начали одна за другой появляться новые свалки, растущие вширь и ввысь прямо на глазах.

Возле поселка Икша полигон действует уже пару лет, а никто так и не видел разрешения на него. Зато вереницы грузовиков с мусором непрерывным потоком везут отходы днем и ночью, сводя местных жителей с ума от гнилого запаха – особенно в летнюю жару.

Возле деревни Никольское на границе Дмитровского и Солнечногорского районов на арендованной под «промышленные цели и для постройки складов» земле выросла свалка, которая ее хозяевам при минимуме затрат, как считают специалисты, приносит более 30 миллионов рублей ежемесячно.

И так – по всему Подмосковью. И хотя для складирования отходов на частной территории необходима лицензия, которую выдает Минэкологии, а в случае ее отсутствия «нарушителя» ждет штраф от 100 до 250 тысяч рэ, это сущие «копейки» «черного свалочника», в бизнесе которого один гектар в среднем приносит миллион рублей в месяц.

По оценкам экспертов Минэкологии Подмосковья только в прошлом году незаконные свалки нанесли ущерб региону более чем на 3 миллиарда рублей. Но борьба подмосковных чиновников с «подпольщиками» пока результата не приносит – на одну с превеликим трудом закрытую свалку приходится 3-4 вновь появляющихся в других местах.

Под надежной «крышей»

«Мусорные мафиози» настолько обнаглели, что вмешиваться в эту сферу приходилось даже президенту РФ: «Я должен признаться. Что касается Московской области: мне приходилось лично некоторыми вопросами заниматься. Ничего не удавалось сдвинуть с мертвой точки, там и криминал вокруг этого крутится, бизнес процветает какой-то. Гражданам просто невозможно решить эти вопросы. Пока по моей личной команде не вставали сотрудники внутренних войск, ничего не могли сделать даже местные власти».

Удивительно – а не проще ли и быстрей было просто позвонить господину Собянину и приказать тому спустить с небес на землю зарвавшийся и входящий в структуру правительства Москвы ГУП «Экотехпром»? Нет, оказалось, что проще поставить под ружье батальон ВВ и поставить вооруженные блокпосты на въездах на незаконные свалки, чем набрать «друга Сережу» с Тверской, 13.

Хотя, что мэр столицы ответит Путину да и любому другому человеку? Мол, не мы принимали решение о строительстве тех или иных заводов, полигонов и т.д. – то есть, ребята – это за пределами наших полномочий.

Весело, да? «Экотехпром» находится в ведении правительства Москвы, а приказать этой конторе что-то – вне их полномочий. Принцип же самого «Экотехпрома»: «Нам всё равно: что нам дадут - то мы и будем эксплуатировать». И скромное дополнение: «Отсортировать и переработать весь мусор невозможно, поэтому остатки нужно сжигать».

При бессилии местных властей с гидрой мусорщиков пытается бороться экологическая партия «Альянс зеленых», требующая дать отставку скандальным мусорным компаниям и передать проблему отходов властям Подмосковья. По мнению лидера партии Александра Закондырина, объем вывозимого мусора можно уменьшить как минимум в четыре раза, если проводить утилизацию цивилизованными методами, то есть строить сортировочные станции и мусороперерабатывающие заводы, а не по старинке закапывать в землю.

По заявлению «зеленых партийцев» Москва давно превратила область в огромную свалку, причинив ущерба в 4,5 триллиона рублей за последние 15 лет. Мегаполис ежегодно производит более 22 миллионов тонн отходов, вывозимых на 200 крупных и, более тысячи свалок поменьше, из которых только 39 являются легальными полигонами ТБО, а действуют фактически 20, поскольку остальные уже официально закрыты и не имеют права принимать отходы. Но принимают.

Что интересно, московское правительство заключило контракты с «мусорщиками» на 100 миллиардов рублей именно на переработку и сортировку столичного мусора – но тот же «Экотехпром» трудных путей не ищет, то есть, денег в производство вкладывать не спешит – сжигать мусор дешево и сердито и о-очень выгодно.

По оценкам экспертов, если в ближайшие годы не изменится стратегия обращения с отходами, то Московскую область ожидает мусорный коллапс. «Закатывать мусор в грунт - это каменный век. Мусор - это ценный ресурс, который можно переработать. Задача номер один - построить мусороперерабатывающую отрасль с нуля. Задача номер два - закрыть в ближайшее время все полигоны, расположенные в границах городов», - говорит министр экологии и природопользования Московской области Александр Коган, пояснив, что в правительстве МО есть понимание того, как работать в этой сфере, если области отдадут решение этой проблемы.

Только вот «Экотехпром» едва ли сдастся без боя – такие «бабки» практически без затрат терять никто не захочет. И у главного местного «мусорщика» есть один, но очень серьезный козырь в рукаве, чтобы остаться на плаву и продолжать и дальше гадить на подмосковных и прочих землях – его учредитель правительство Москвы. А это сила. Да и не захочет Собянин сжигать мусор прямо в столице. Если только отвозить его в какое-нибудь… Оленино. Вполне возможно, при перспективе вытеснения «экотехпромовского» бизнеса из Подмосковья, компания как раз и ищет «запасные аэродромы» - там, где еще не загажено…

Олигархи тоже не прочь поковыряться в мусоре

Правда, ГУП «Экотехпром» - не единственный в этом «гадюшнике». С 2012-го по 2014-й московская мэрия провела девять серьезных тендеров на право заключения контрактов сроком на 15 лет на общую сумму 142 миллиарда рублей, в который самый жирный куш отхватила компания «Хартия» - 42,6 миллиардов.

Все остальные тоже неплохо «взяли» - но вот в чем суть. Для подачи заявки на тендер требовалось внести обеспечение в 1 миллиард рублей, а потом еще в течение последующих 15 лет платить в казну частями 2,2 миллиарда.

Но если другие участники торгов, такие, как «Эколайн» (Геннадий Тимченко и Владимир Лавленцов), «МКМ-Логистика» (Роман Абрамович), «Спецтранс» (Сергей Чемезов) и другие компании благодаря своим олигархическим владельцам или кураторам могли легко и залог в виде миллиарда выставить и после необходимые выплаты производить, то, как компания «Хартия» с никому неизвестным владельцем Александром Цурканом и с уставным капиталом в 10 тысяч рублей с последним финансовым показателем за 2013 год, где чистая прибыль 1,8 миллиона рублей, а чистый убыток 9,5 миллионов, смогла не только выиграть два самых крупных лота, но и вообще заявиться на тендер мусорных господрядов, куда дорога простым смертным обычно строго заказана?

Да видимо потому, что давно сложилось устойчивое мнение, хотя и не подтвержденное официально, что «Хартию» контролирует бизнесмен Игорь Чайка, больше известный в обществе, как сын генпрокурора РФ Юрия Чайки. Что интересно, многие сотрудники «Хартии» о «хозяине» Александре Цуркане просто слышали, что есть такой – в глаза его, наверное, видели единицы. И не потому, что это какой-то олигарх, который не любит появляться в обществе – дураку понятно, что подставной.

Ну, а когда тайное стало почти явным, Игорь Чайка перестал «скрывать личико» - появилась информация о том, что его структуры приобретают «Хартию». Судя по всему, никто там никому денег не платит – банальное переоформление владельца. Возможно, Цуркан перестал устраивать на своей подставной должности, возможно, Игорь Чайка посчитал, что стесняться богатства не стоит, но, тем не менее, он сам рассказал о своих «мусорных планах» на ближайшее время: - «С недавнего времени компания является оператором в Угличе. Мы будем двигаться дальше в регионы - во Владимирскую, Ярославскую, Тульскую, Московскую области и другие регионы…». Не исключено, что и в бурлящем Оленино Тверской области, которая вполне вписывается под «… и другие регионы», на главу района наседает не только «Экотехпром».

Тем более, что «Экотехпрому» работы хватает и в столице – не хватает как раз-таки полигонов для вывоза мусора. А работы этой компании прибавилось после того, как выигравшие тендеры «Хартии», «Эколайны» и прочие, разделившие с ними 142 миллиарда госконтрактов, с исполнением этих контрактов не справились и начали потихоньку уходить со столичного «мусорного рынка» в провинции, непроизвольно превращая «Экотехпром» в столичного мусорного монополиста.

А ведь монополия, отсутствие конкуренции плюс «крыша» от мэрии – это ли не повод считать себя «неприкосновенными» и «незаменимыми»? А значит, московский и не только московский мусор как закапывался и сжигался на свалках в непосредственной близости от жилья людей, так и продолжает закапываться и сжигаться. Главное – контракты, главное – освоение бюджетных денег, а новые технологии и сохранение экологии это как-нибудь потом. «Экотехпром» спокойно может сказать про себя – мы подчиняемся правительству Москвы. А позиция последнего известна – вывозите мусор из дворов, а что с ним сделаете дальше, не наше дело. Хоть по всей стране тонким слоем размазывайте. Вот и размазывают… А страна на глазах превращается в одну большую свалку… Загадить родную землю просто – попробуй потом очисти. Тут одним ленинским субботником не обойдешься. Этим придется заниматься не одному поколению наших детей и внуков. Или после нас хоть потоп? Вернее – одна большая помойка.

Делаю неуверенный шаг и ступаю своими красными лакированными каблуками по остывшей и промокшей за ночь земле. Проваливаюсь. Глубже - груды пластмассы, перемешенной с бумагой, окурками, отходами и зимними шапками. Ступаю аккуратно. Даже с опаской. Незваным гостям мало кто радуется… Пытаемся прошмыгнуть мимо проезжающих в разные стороны КамАЗов. Рычащих, как голодные псы. У мусорных баков никого, только синий дымок курится из-за них. Проходим чуть глубже, в «сердце» свалки… Оказывается, жизнь бьется и здесь, не менее активно, чем в центре мегаполиса. Бьется, как может, из последних сил.

Ольга здесь уже во второй раз, поэтому с экипировкой она не прогадала, и в гости с пустыми руками решила не идти. Сует мне пачку сигарет. «Я не курю», - слегка раздраженным от дискомфорта голосом отрыкиваюсь я. «А это и не тебе. Для установления контакта. Не водку же им везти!». Ещё раз восхищаюсь Олиной предусмотрительностью. В состоянии восхищения меня подлавливает мужчина. Пакли седоватых волос торчат из-под синенькой кепки, джинсовый жакетик едва накинут на узенькие плечики, даже чересчур узенькие для мужчины. В глазах - неоправданное добродушие, которое так легко спутать с гостеприимством. Мой взгляд невольно падает на дрожащие от прохладного ветра руки. Грязные. В противных ожогах и царапинах. Желтоватые ногти впиваются в кончики пальцев. По форме рук понимаю, что передо мной женщина. Поднимаю глаза, и действительно меня встречает поистине женский взгляд, слегка кокетливый и смущенный, совсем не сочетающийся с окружающей обстановкой. Секунда замешательства…

Да, прохладно сегодня. Закончилось лето, - эти две выжитые мною самой из себя фразы были неожиданно встречены теплой улыбкой.

Я Люська. А эта, с тобой которая, уже во второй раз к нам приезжает. И все фотографирует. В прошлый раз нас с Олежеком чикала. А мы бухие были. Вот там у нас, наверное, рожи…

Да мы же договорились, если вы против, мы нигде их не напечатаем, - Ольга достает из рюкзака термос с горячим чаем. Аромат слегка перебивает запах на полигоне. - Вот вам бутерброды, печенье привезли. Угощайтесь. И самое вкусное - конфетки.

Ещё две женщины присоединяются к нашему фуршету. Олежек с Люськой поначалу робко, затем смелее стали набивать карманы бутербродами и печеньем. Сразу ничего не едят, запасаются.

Эй, ты, молодая! - задиристо подкалывает Люська розовощекую и на вид действительно молодую женщину - Хватит жрать! Ребенку бы лучше отвезла!
- Да, я ему уже набрала. Вон - целый мешок там всяких постряпушек.

Любе 29 лет. Но выглядит она гораздо моложе. Люська, пожав плечами, отметила: «Конечно, непьющая она! Вот и выглядит неплохо». Люба приезжает на бердский полигон через день. Для нее это единственный вариант работы. Гибкий график. Удобно. Сама она из Черепаново. Там, как она говорит, деньги не заработать. Дома - муж, ежедневно «пашущий» на стройке, и сынишка девяти лет, Данил.

Хотела его сегодня с собой взять. Он ведь шустрый. Чуть камазик подъезжает, тут же под него шмыгает. Помогает он хорошо. В одиночку пару баулов пластмассы может собрать. Вот только однажды, чуть грудой мусора его не завалило, так что сейчас страшно. Он у нас единственная надежда. В школе - хорошист, - не упуская возможности похвастаться, Люба с горделивой улыбкой откусывает очередной кусок хлеба с колбасой.

Оль, закурить не найдется? - прерывая разговор, обращается к увлеченному фотографу уже избалованная нашим вниманием хозяйка.

Оля, не отрываясь от процесса, подает Люське целую пачку импортных сигарет. Глаза Олежека моментально выдают его детский восторг. И на правах главы семьи он достает себе сигарету первым.

Эй, ты! Засунь свой фотоаппарат куда подальше! Не надо нас фотографировать. А вы, голубки, вам вообще веселье сегодня вечером устроим!- молодая стройная блондинка шныряет вокруг своего баула и надрывающимся голосом пытается защитить себя от незваных гостей.

Оля уверенно закрывает объектив и осторожно пробирается между картонных особняков, боясь ненарочно наступить на чье-нибудь имущество и без приглашения ворваться в чужой дом. Девушка продолжает бунтовать. Постепенно её крик перерастает в истерический визг, но как только вдалеке Олина фигура поравнялась с силуэтом молоденькой бунтарки, визг утихает, а полигон заполняется только разговорами рыкающих КамАЗов и голодных птиц.

Мне стало немного тревожно. Но как только я заметила, что Олин объектив снова уверенно настроен на пейзажи свалки, догадалась, что конфликт улажен.

А сколько вы зарабатываете? - набравшись смелости для самого щепетильного вопроса, посмотрела я на своих новых знакомых.

Ну, по-разному. Смотря как работать и сколько пить. Вот мы с Олежеком в день рублей по 150 имеем. На пузырь хватает. Мы оседлые, живем здесь, поэтому ездить некуда не надо, время не тратим и работаем с раннего утра. За баул пластмассы 50 рэ, за кг металла рублик. Вот так вот, - заметив «хозяйку» свалки, Петровну, которая и рассчитывает трудяг, добавила - У нас тут все хорошие. Денежку всегда во время дают, и Петровна - золотой человек. Никто ни с кем не ругается. Новичков всегда добродушно принимаем.

Ох, скоро я свое отчество забуду. Вроде папка у меня не Петр. Да ну вас! Скоро, кстати «мастер» приедет. Вы с ним можете поговорить.

Надеюсь, дождемся - отвечаю я, в очередной раз оценивая масштабы этого замка… Замка объедков.

В то время как гостеприимные поселенцы предложили нам погреться у огня, Олежка с Люсей решили уединиться, усевшись на бревнышке под одним зонтиком. Дождик действительно накрапывал. «Да на свалке и небесные капли кажутся какими-то по особенному противными, холодными и грязными» - циничная мысль пролетела в голове избалованной девочки, но я тут же почувствовала себя изменницей… Ведь сейчас мы все вместе (нас тут уже восемь!)стоим у одного костра и греем свои руки от одного пламени, говорим о Путине и Медведеве, о войне в Осетии, о пенсии, об урожае и сладких ранетках… Мы говорим о стране, которая для нас всех восьмерых является родной… Но никто здесь не рассказывает о себе. Так в общих словах. Истории похожи. Неблагодарные дети, инвалидность, водка… И почему они все оказались здесь. А ведь кто-то из них имеет и крышу под головой, а все равно здесь… Смятение и тревога, агрессия и радушие, надежда и смирение - все это без особых стараний можно прочитать в их глазах, даже мне хватило одной встречи, чтобы почувствовать себя ничтожной, ненужной и бессильной, не способной помочь или что-то изменить…

Это их выбор… - три слова, которые сказала мне моя мама, дослушав до конца мой отчет о проведенном дне, выключив кофеварку и достав из микроволновки мой ужин…

Мам, а они нас ещё огурцами солеными хотели угостить, и зонтик подарить… - встретив вместо умиления натянутую улыбку, я осознала, что для меня эти три часа на свалке стали всего лишь поучительным приключением, а для них - это вся жизнь. Их выбор.

Напечатать