Джамму и кашмир конфликт. Кашмирский конфликт: эволюция, типология и пути урегулирования. Современное положение в Кашмире
Северо-Западная Индия – регион очень сложный в этнополитическом отношении. Если на северо-востоке страны, где десятилетиями продолжаются конфликты между сепаратистскими движениями национальных меньшинств и правительственными войсками, сталкиваются интересы Индии и Китая, то северо-запад – точка столкновения индийских и пакистанских интересов. Фактически столкновение индийских и пакистанских интересов в Северо-Западной Индии является одним из фронтов общего противостояния мусульманского и немусульманского мира. Наиболее проблемной территорией в регионе является штат Джамму и Кашмир. Этот горный регион примечателен тем, что вплоть до 1947 года здесь существовало полунезависимое княжество Джамму и Кашмир во главе с махараджей – индуистом, тогда как основная часть населения относилась к мусульманам.
Джамму и Кашмир – древняя красивая земля, испокон веков являвшаяся мостом между Индией, Китаем и ирано-мусульманским миром. С глубокой древности здесь существовали города с высокоразвитой культурой и, вплоть до недавнего времени, удавалось относительно мирно сосуществовать последователям нескольких религий – мусульманам, индуистам, буддистам. Конечно, противоречия и войны, в том числе и на религиозной основе, имели место на протяжении всей Кашмира, но характер глобального противостояния они приняли лишь после освобождения Индии от британского колониального владычества.
Во многом здесь, безусловно, постарались колонизаторы, начертившие искусственные границы для двух постколониальных государств – Индии и Пакистана. Именно англичане несут львиную долю ответственности за продолжающееся геополитическое противостояние Индии и Пакистана, в котором, прежде всего, и заинтересован западный мир. Для США и Великобритании независимая сильная Индия представляет значительную угрозу, поэтому с самого начала было решено, во-первых, разделить ее на два государства (затем добавилось третье – Бангладеш), а во-вторых – стравить государства Индостана в непрекращающемся противостоянии. Одним из инструментов этого стравливания и является кашмирский конфликт.
До того, как была провозглашена независимость Индии и Пакистана, мусульманское население княжества Джамму и Кашмир прекрасно уживалось с индуистскими махараджами и соседние мусульманские правители не выражали по этому поводу особых претензий. Напомним, что в Джамму и Кашмире индуисты населяют южную территорию – это, в основном, представители индоарийских народов.
Солдат патрулирует во время комендантского часа на безлюдной улице. За ним на стене надпись: «Индийские собаки, убирайтесь домой»
Мусульмане сосредоточены на севере и включают не только индийские народности, но и пуштунов, тибето-бирманскую народность балти и уникальную народность буриши, говорящую на изолированном языке бурушаски, над загадкой происхождения и родства которого до сих пор до сих пор ломают голову ученые всей планеты. Помимо индуистов и мусульман, в Джамму и Кашмире проживает также достаточно многочисленная буддистская община, представленная, в первую очередь, тибетоязычным населением бывших княжеств Ладакх и Заскар. Ладакх исторически тяготеет к Тибету и, по понятным причинам, является зоной повышенного интереса со стороны соседнего Китая.
В современном индийском штате Джамму и Кашмир этноконфессиональная ситуация выглядит следующим образом: большая часть населения (67%) исповедует ислам, 30% - индуизм, 2% - сикхизм и 1% - буддизм. При этом существуют сильные различия между отдельными территориями штата. Так, в северной части – Кашмире - мусульмане составляют до 97% населения. На юге штата – в Джамму, наоборот, 65 % населения составляют индуисты, мусульман лишь 31%, сикхов – 4%. В Ладакхе 46% составляют буддисты. То есть, мы видим, что этноконфессиональный расклад в штате отличается неравномерностью распределения этнических и конфессиональных групп по его территории, но в то же время существует очевидное преобладание в численности мусульманского населения.
Что касается этнической картины, то население Кашмира представлено следующими группами: 1) дардские народы, промежуточные между индийскими и иранскими – кашмирцы, шина, калаши и другие этносы. 92% кашмирцев – мусульмане, остальные – индуисты; 2) индоарийские народы – пенджабцы, догры, хиндустанцы и другие этносы, преимущественно населяющие южную часть штата и исповедующие индуизм, сикхизм или ислам; 3) тибето-бирманские народы – ладакхи, балти, тибетцы – населяют северо-восточную часть штата и исповедуют преимущественно буддизм ламаистского толка, а также тибетскую религию бон (за исключением балти, которые едва ли не единственная тибето-бирманская народность, исповедующая ислам шиитского толка); 4) буриши, говорящие на языке бурушаски и населяющие область Хунза, в настоящее время контролируемую Пакистаном. Эта народность также исповедует ислам; 5) пуштуны (афганцы), относящиеся к иранским народам и поддерживающие тесные связи с соплеменниками в Пакистане и Афганистане.
Один из кашмирских подростков бросает камни в военных
Махараджи Джамму и Кашмира по национальности были дограми. Догры возводят свой род к выходцам из Раджпутаны (современный штат Раджастхан), гордятся своими воинскими подвигами и в большинстве своем сохраняют индуистскую религию, хотя небольшая часть догров также исповедует сикхизм и ислам. Формально в состав их государства с правившей сикхской династией, которая остальными сикхами рассматривалась как изменники сикхизма, входили земли собственно Джамму и Кашмира, а также буддистские княжества Ладакх и Заскар и эмираты Хунза, Гилгит и Нагар. В настоящее время Гилгит-Балтистан и Хунза контролируются Пакистаном. Британские власти в обмен на лояльность позволили махараджам Джамму и Кашмира сохранить свой престол и не особо вмешивались во внутренние дела этого региона.
Когда в 1947 г. произошел раздел Индии и Пакистана, махараджа Джамму и Кашмира Хари Сингх, стремившийся сохранить свое единовластное правление на подконтрольной ему территории, не пожелал войти в состав ни одного из новообразованных государств. Однако мусульмане, недовольные этим решением и не стремившиеся и впредь оставаться под властью индуиста, тем более, что рядом их соплеменники оказались в составе собственного суверенного мусульманского государства, подняли вооруженное восстание. Махарадже не оставалось ничего иного, как обратиться за помощью к Индии. Так территория Джамму и Кашмира вошла в состав индийского государства, при этом наследник Хари Сингха Каран Сингх, занимающий пост губернатора штата, до сих пор формально является махараджей Джамму и Кашмира.
На помощь мусульманскому населению штата прибыли пуштунские племенные ополчения афридиев и юсуфзаев – племен, проживавших в пограничных районах Пакистана и отличающихся большой воинственностью и ревностным отношением к религии. После того, как индийской армии удалось отбить их атаки, вмешались пакистанские вооруженные силы. Так началась Первая Индо-пакистанская война, длившаяся с 21 октября 1947 по 1 января 1949 гг. и закончившаяся разделом территории Джамму и Кашмира между Индией и Пакистаном. Примерно 60 % территории княжества оказалось в составе Индии, тогда как остальная северная часть, населенная мусульманами, отошла по факту к Пакистану.
Сопротивление кашмирских протестующих и индийских военных на улицах Шринагара
С тех пор индо-пакистанский конфликт вокруг Кашмира продолжается фактически непрерывно. Около семидесяти лет два соседних государства не могут решить миром вопрос о границах между ними. За это время последовало еще три индо-пакистанские войны – Вторая – в августе-сентябре 1965 года, Третья – в декабре 1971 года, Каргильская – в 1999 году, а также бесчисленное количество мелких вооруженных конфликтов. И Индия, и Пакистан вынуждены держать в регионе значительные вооруженные силы, вкладывать огромные деньги в совершенствование вооружения и оснащения армейских и полицейских подразделений.
Помимо использования собственных вооруженных сил, Пакистан активно спонсирует мусульманские радикальные организации, базирующиеся в подконтрольном ему районе Кашмира и совершающие террористические вылазки против индийских правительственных войск. Территория пакистанского Кашмира за последние десятилетия превратилась фактически в базу международных террористических организаций, использующих труднодоступные горные местности как прекрасное укрытие для своих тренировочных лагерей. Эти организации фактически и осуществляют контроль над пакистанским Кашмиром, установив на его территории свои порядки и препятствуя проникновению в регион не только индийцев, но и любых иностранцев – немусульман.
На подконтрольной Пакистану территории Кашмира образованы провинции Северная и Азад Кашмир, тогда как индийская территория входит в состав штата Джамму и Кашмир. Помимо того, примерно 10% территории Кашмира в 1962 году было оккупировано китайскими войсками и до сих пор эта территория, носящая название Аксай Чин, входит в состав КНР, как и часть Транс-Каракорумского тракта, присоединенная к Китаю в 1963 году с согласия пакистанской стороны.
Солдаты индийской армии во время учений у индийско-пакистанской границы на территории спорной территории индийского Кашмира
Однако, раздел территории бывшего княжества между Индией, Пакистаном и КНР не означал прекращения вооруженных конфликтов в регионе. Мусульманские организации, базирующиеся в пакистанском Кашмире, не собираются мириться с тем, что значительная часть их единоверцев остается в составе индийского штата Джамму и Кашмир – в том числе, в районе кашмирской долины, где мусульмане составляют около 97 % населения.
Естественно, что штат Джамму и Кашмир стал постоянной мишенью атак террористов. На территории штата базируется значительный по численности индийский военный контингент, призванный обезопасить регион от возможного риска пакистанского или китайского вторжения. В 1990 году в штате Джамму и Кашмир, в виду постоянной угрозы террористических атак со стороны радикальных организаций, были расквартированы двадцать индийских дивизий.
Им противостоят боевики радикальных организаций, общая численность которых также исчисляется тысячами человек. При этом, если следовать индийским источникам, в последние годы происходит снижение удельного веса собственно кашмирских мусульман в рядах радикальных организаций – их сменяют выходцы из соседних Пакистана и Афганистана, отступающие талибы, а также уйгурские сепаратисты из соседнего Китая и радикалы из бывших советских среднеазиатских республик. Вся эта многонациональная публика находит свое пристанище в тренировочных лагерях на территории пакистанского Кашмира.
Опасность радикализации индийских мусульман усугубляется и тем, что в социальном плане мусульмане существенно уступают индуистам. Как правило, представители мусульманской общины хуже образованны, среди них меньше предпринимателей и представителей интеллигенции. Это связано, в том числе, и с тем, что изначально в ислам переходили представители низших каст, стремившиеся тем самым вырваться за пределы кастовой системы. После образования суверенного Пакистана значительная часть мусульман, прежде всего из верхних слоев общества, покинула Индию, предпочтя делать карьеру в собственном мусульманском государстве. Остались в Индии как раз менее обеспеченные и менее образованные представители городских низов, ну а в случае Кашмира – представители местных коренных этносов, также занятые преимущественно в традиционных сферах хозяйствования.
То есть, у радикальных исламских организаций в Индии существуют достаточно широкие возможности в плане пополнения и обновления кадрового ресурса, прежде всего за счет безработной молодежи. Антиамериканская риторика, активно используемая радикальными исламскими организациями, также содействует поднятию их авторитета. Имеет значение и роль Пакистана, Саудовской Аравии, других мусульманских государств, которые оказывают финансовую и организационную помощь индийским мусульманским организациям.
Огромный отток денежных средств на поддержание войск в этом регионе, заставили Индию и Пакистан открыть диалог для мирного размежевания по Сиачену, без ущерба для потери территории с обеих сторон
В настоящее время ключевыми акторами военно-политической ситуации в Кашмире являются следующие религиозно-политические организации:
1. Джамиат уль-улама-и ислам – Общество исламских богословов. Именно эта пакистанская организация осуществляет вербовку и подготовку боевиков для кашмирских военизированных формирований.
2. Лашкар и-Джангви – Армия Джангви, вторая по значимости религиозно-политическая организация, осуществляющая вербовку и подготовку боевиков для вооруженных формирований и непосредственно руководящая последними.
3. Хизб-и муджахидин – Партия борцов за веру. Является одной из наиболее радикальных исламских организаций региона, выступающих за независимость Кашмира.
Следует отметить, что все перечисленные организации относятся к радикальному крылу ортодоксального суннитского ислама. Это объясняется тем, что именно сунниты в современном мире представляют собой наиболее активную исламскую силу. Пакистан и афганские талибы оказывают поддержку именно суннитским организациям. Однако в Кашмире проживает и значительное количество мусульман-шиитов, прежде всего – исмаилиты. Для радикальных суннитов они выступают вторыми после индуистов и буддистов идеологическими врагами, предусматривается или обращение их в суннизм, или «очищение» будущего исламского Кашмира от исмаилитов.
Позиции исмаилитов сильны в горных районах, прежде всего среди небольших этнических групп вроде балти и буришей. Своим главой исмаилиты считают имама Ага-хана IV. Этот духовный лидер исмаилитских общин Индии, Пакистана, Афганистана, Таджикистана и других стран постоянно проживает в Великобритании, но пользуется большим влиянием в регионе. Мы можем предполагать, что в силу глубоких связей с британской короной исмаилитский имам является и важнейшим проводником английского влияния в Северо-Западной Индии. Ведь Ага-хан мало того, что проживает и ведет бизнес в Великобритании, сам является наполовину (по матери) англичанином. Естественно, что решение кашмирской проблемы невозможно без учета интересов исмаилитской общины, которая также не удовлетворена растущим влиянием ортодоксальных суннитских организаций, угрожающих самому существованию шиитского ислама в Северо-Западной Индии.
Индо-пакистанские конфликты и атаки повстанцев к началу XXI века унесли жизни не менее чем 30 тысяч военнослужащих и мирных жителей. Пакистанские источники уверяют, что количество погибших в боевых действиях мусульман гораздо выше и достигает 70 тысяч человек. Фактически Джамму и Кашмир является незатихающей горячей точкой, эскалация насилия в которой значительно превосходит другие проблемные индийские штаты, включая и Северо-Восточную Индию, где также действуют сепаратистские вооруженные организации.
Индийский военнослужащий с вершины горы следит за порядком на вверенном ему участке. Тысячи военных и военизированных полицейских размещены вдоль маршрута паломников: с 1990-х годов в штате Кашмир продолжается борьба с мусульманскими сепаратистами
Поскольку кашмирских мусульман активно поддерживает Пакистан и афганские талибы, с , пропагандистской литературой, организационным обеспечением у них проблем не наблюдается. И это в значительной степени усложняет эффект действий правительственных войск и спецслужб, которым оказывается не под силу преодолеть вооруженное сопротивление в Джамму и Кашмире. Ситуация усугубляется тем, что Индия и Пакистан являются ядерными державами и в случае обострения положения в регионе Кашмира последствия не только для этих стран, но и для всего человечества, могут быть самыми непредсказуемыми.
Для Индии Кашмир остается одной из первостепенных проблем, причем не существует хоть сколько-нибудь правдоподобных надежд на решение сложившейся в этом регионе ситуации. Перед индийским правительством остается два пути – либо согласиться с территориальными претензиями Пакистана и освободиться от территории с преимущественно мусульманским населением, либо вести непрекращающуюся войну с радикальными организациями, которые поддерживаются тем же Пакистаном и, косвенно, большей частью исламского мира.
Однако, уступить территории Кашмира Пакистану означает не только потерпеть поражение и потерять стратегически важные районы, но и согласиться с тем, что Кашмир в еще большей степени превратится в очаг распространения религиозного экстремизма и терроризма в Южной Азии. Поэтому вряд ли индийское правительство когда-либо пойдет на предоставление суверенитета Кашмиру. А это значит, что конфликт в регионе так и будет тлеть, во многом при внешней поддержке заинтересованных государств.
“Кашмирский вопрос” как краеугольный камень индо-пакистанских отношений: сущность, перспективы развития и возможные пути разрешения.
Уже более полувека на южно-азиатском субконтиненте сосуществуют два независимых государства: Индийский Союз и Пакистан. И все это время между ними не утихает ожесточенный спор по поводу Кашмира, этой “солнечной долины”, ставшей “яблоком раздора” в отношениях двух соседей. Неразрешенность “кашмирского вопроса” во многом определяет ту натянутость, если не сказать враждебность, во взаимоотношениях Индии и Пакистана, которая во многом влияет на внешнеполитический курс обеих стран и серьезно затрудняет процесс нормализации их отношений и стабилизации обстановки в Южной Азии.
Кашмир стал причиной трех войн. Современная ситуация в субрегионе вызывает серьезные опасения по поводу возможности четвертой, куда более разрушительной войны между Индией и Пакистаном, ставшими в мае 1998 года членами “ядерного клуба”. Оба государства обладают современными ракетными технологиями (на вооружении имеются как оперативно-тактические, так и баллистические ракеты), что должно вызывать “головную боль” не только у “объектов” возможного нападения, но и близлежащих стран, в том числе и России. Сохранение напряженности в Индостане, наряду с активностью сторонников превентивного удара как с той, так и с другой стороны, и с резко обострившейся внутриполитической ситуацией в Пакистане в связи с приходом к власти военных в октябре 1999 года, превращает “проблему Кашмира” в как никогда актуальную и требующую скорейшего урегулирования.
Прежде, чем приступить к непосредственному анализу возможных путей разрешения “кашмирского вопроса”, необходимо определить сущность самой проблемы. К 1947 году Кашмир представлял собой довольно крупное княжество на севере Индии, обладающее очень выгодным геостратегическим положением – на стыке границ сразу нескольких государств: Индии (после раздела) и Пакистана, Афганистана, Китая (провинции Синьцзян и ) и Таджикистана (СССР). Здесь были сосредоточены огромные запасы воды, а также религиозные святыни как индусов, так и мусульман. Все это обуславливало большую значимость данной провинции и для Индии, и для Пакистана.
При разделе Индии по религиозному принципу в августе 1947 года вопрос о вхождении особо не оговоренных провинций отдавался в юрисдикцию их правителей. Но при этом рекомендовалось учитывать географический фактор и мнение народа. В Кашмире, несмотря на то, что около 80% населения исповедовало ислам, власть, по Амритсарскому договору 1846 года, находилась в руках догров (индусов). Поэтому не вызывает особого удивления позиция правителя княжества магараджи Хари Сингха, пользующегося к тому же большой нелюбовью в народе: он склонился к идее независимости Кашмира. В условиях возможной потери власти во время вторжения в октябре 1947 года отрядов вооруженных пуштунских племен, поддерживаемых, по всей видимости, Исламабадом, магараджа обратился за помощью к Дели. Установившаяся 27 июля 1949 года линия прекращения огня между индийскими и пакистанскими вооруженными силами разделила Кашмир на две части: 63% территории отошло к Индии, 37% – осталось под контролем Пакистана. Резолюции Совета Безопасности ООН и Специальной комиссии по Индии и Пакистану призывали провести на территории княжества референдум под контролем ООН в соответствии с принципом права каждого народа на самоопределение1. Джавахарлал Неру, премьер-министр Индии, не раз заявлял, что сложившаяся ситуация – лишь временное явление и что индийские войска будут немедленно выведены после “восстановления мира и порядка” в регионе, а дальнейшая судьба Кашмира будет определена “в соответствии с волей проживающегося там народа, которой подчинятся при любых обстоятельствах”. Но ни тогда, ни до сегодняшнего момента референдум так и не состоялся. В январе 1952 года Дж. Неру объявил присоединение Кашмира в связи с вступлением Пакистана в “военное сотрудничество с великой державой” (читай: США) “окончательным и неизменным”. В июле этого же года между магараджей и центральным правительством было подписано соглашение, по которому Кашмир вошел в состав Индии на правах штата ( и Кашмир), и уже в принятой в ноябре 1956 года конституции Кашмира 3-я статья гласила: “Кашмир является и остается составной частью Индийского Союза”. Под контролем Пакистана остались Северные территории (бывшее Гилгитское агентство), позже вошедшие в состав Пакистана, и западные области, оформившиеся в подконтрольное Исламабаду квазигосударство “Азад Кашмир” (“Свободный Кашмир”). Существенно изменились границы штата Джамму и Кашмир в 1962 году, когда в результате индо-китайского вооруженного конфликта к Пекину отошла восточная часть – Аксайчин. В ходе же двух войн с Исламабадом (в 1965 году – вокруг Качского Ранна и в 1971 году в контексте индо-пакистанской войны за ), территориальные изменения были незначительны.
Постановка проблемы обеими сторонами также практически не изменилась. Пакистан изначально считал Кашмир своей неотъемлемой частью (в самом названии этой страны в арабской графике буква “К” означает “Кашмир”). Согласно “теории двух наций” М. А. Джинны, “отца-основателя Пакистана”, и должны иметь два разных государства, и большинство мусульманского населения в Кашмире само за себя говорит о предрасположенности народа слиться с Пакистаном. Индии в Джанагадхе, княжестве с индусским большинством, правитель которого – мусульманин, высказывался за сохранение “прямых отношений с Великобританией”, позволяла пакистанской стороне обвинять ее в “двойных стандартах”. Ведь каждый аргумент, используемый Исламабадом в поддержку своих действий в Кашмире, являлся отзвуком индийских аргументов в Джанагадхе: участники рейда на территорию княжества были освободителями, правительство “Азад Кашмир” – народным правительством, цель его действий – поддержать стремление народа к свободе, а единственное справедливое разрешение вопроса – проведение референдума. Но если смогла применить эту схему в Джанагадхе, то попытки Пакистана повторить ее в Кашмире были обречены на провал.
Индийская же сторона указывает на существенные различия в этих двух случаях, т. к., во-первых, Кашмир, в отличие от Джанагадха, географически тяготел к обеим странам; во-вторых, Пакистан не имел в Джанагадхе стратегических и экономических интересов, а Индия имела значительный интерес в Кашмире; и, в-третьих, в последнем присутствовала мощная проиндийская организация – Национальная Конференция2. К тому же она никогда официально не признавала “теории двух наций” и считала, что процедура присоединения княжества была проведена на законной основе. Поэтому на индийских картах территория Кашмира, находящаяся под пакистанским контролем, обозначается как “незаконно оккупированная часть штата Джамму и Кашмир” (на пакистанских картах ситуация с точностью наоборот).
Подходя к непосредственным размышлениям о возможных путях разрешения “кашмирской проблемы”, следует исходить из принципиальных установок, которых придерживаются страны в ходе обсуждения данного вопроса. Отбрасывая “силовой вариант” решения проблемы как несущий в себе деструктивный заряд и способный лишь существенно осложнить процесс нормализации индо-пакистанских отношений, можно определить следующие возможные варианты окончательного “распутывания” “кашмирского узла”:
1. Проведение плебисцита под контролем ООН на основе принципа самоопределения народа;
2. Установление государственных границ по линии прекращения огня.
Идея референдума, провозглашенная в резолюциях Совета Безопасности ООН, широко поддерживается Пакистаном. При этом Исламабад подчеркивает, что у народа Кашмира есть всего лишь два варианта: либо присоединение к Индии, либо – к Пакистану; третьего не дано. Тем самым идея образования независимого Кашмира, достаточно распространенная в самом штате, отвергается на корню. Индия придерживается позиции, что принцип самоопределения неприемлем для районов, являющихся составной частью суверенного государства. Да и не совсем ясно, будут ли принимать участие в референдуме территории Кашмира, ставшие частью Пакистана, а также “Азад Кашмир” и население китайского Аксайчина. Возможность же силового воздействия со стороны ООН (например, организация гуманитарной интервенции или задействование механизма принуждения к миру) в целях подчинения Индии резолюции Совета Безопасности, представляется маловероятной. К тому же Пакистан, пользующийся репутацией одного из центров мирового терроризма, вызывает у мирового сообщества гораздо меньше сочувствия, чем Индия, “крупнейшая (по численности населения) в мире демократия”.
Что касается окончательного оформления раздела Кашмира между двумя странами, то этот вариант представляется более перспективным. Принцип уважения линии контроля, образовавшейся в результате прекращения огня 17 декабря 1971 года, и избежание стремления изменить ее в одностороннем порядке, независимо от взаимных разногласий и юридических толкований, зафиксирован в Симлском соглашении, на основные положения которого Индия привыкла ссылаться в процессе обсуждения “кашмирской проблемы”. Индия не раз выступала с подобными предложением.
Принудить Индии к изменению своей позиции по Кашмиру сложно – политика Исламабада по нагнетанию напряженности в штате не приносит своих плодов. В Джамме и Кашмир ведут активную террористическую деятельность более 40 религиозно-экстремистских организаций (наиболее влиятельные: “Фронт освобождения Джамму и Кашмир”, “Хизбул муджаххедин”, “Харкат-уль-Ансар”), выступающих либо за создание независимого Кашмира, либо за присоединение его к Пакистану. Но, несмотря на это, индийские вооруженные силы держат ситуацию под контролем, а тот уровень потерь, который они несут в многочисленных стычках с боевиками, правительство Индии, по заявлению в начале 90-х годов губернатора штата Гириша Саксена, может выдерживать десятилетиями3. К тому же об “Азад Кашмире” и штате Джамму и Кашмир уже нельзя говорить как о двух однородных частях, единственное отличие которых – это государственная принадлежность. “Азад Кашмир” – типичный пример исламистского образования, где господствуют Шариата и религиозная нетерпимость. В отношении Джамму и Кашмир Дели ведет целенаправленную политику “индиизации”, культурной и демографической ассимиляции (массовые потоки мигрантов позволили существенно “разбавить” мусульманское преобладание среди населения). Объединение этих двух территорий, по крайней мере, на данном этапе, грозит новой волной коммуналистских столкновений и большей дестабилизацией в этом районе. Все это свидетельствует о том, что получение линией контроля государственного статуса является наименее болезненным вариантом разрешения кашмирского вопроса.
Нельзя отбрасывать уже имеющийся положительный опыт сотрудничества этих стран. Обсуждение спорных вопросов проходило как на двусторонней основе (посредством создания комиссий на уровне министерств, рабочих групп по отдельным вопросам), так в рамках региональных (Форум глав государств и правительств стран Южной Азии, Ассоциация регионального сотрудничества Южной Азии и т.д.) и международных организаций (ООН). Но Кашмира всегда стояла особняком. Так, в 1997 году переговоры по 8 вопросам, определенным как наиболее важные в индо-пакистанских отношениях, застопорились из-за расхождения позиций по поводу механизма их обсуждения: пакистанская сторона выступала за рассмотрение вопроса Кашмира, а также мира и безопасности отдельными рабочими группами, а Индия – за комплексное обсуждение всех 8 вопросов. Именно отсутствие концептуального базиса в отношении этих стран к тому, по какому принципу должны вестись переговоры по Кашмиру, мешает им основательно сесть за стол переговоров. Дели придерживается принципа решения двусторонних споров исключительно на двусторонней основе, мирными способами, без вмешательства извне. Исламабад же считает проблему Кашмира международным вопросом, требующим привлечения третьей стороны (кстати, в процессе урегулирования конфликта вокруг Качского Ранна эти государства прибегали к услугам посредника, коим выступил СССР, а сам территориальный спор был разрешен посредством Международного арбитража). Эта боязнь “интернационализации” проблемы со стороны Индии обусловлена стремлением не допустить проведения в Кашмире референдума, выбранного ООН в качестве инструмента разрешения проблемы еще в конце 40-х годов.
Переговоры в феврале 1999 года между Наваз Шарифом и А. Б. Ваджпаи, премьер-министрами Пакистана и Индии, в Лахоре и подписание здесь трех документов обозначили несомненный прогресс в отношениях двух стран. В Лахорской декларации отражено взаимное стремление выработать механизм предупреждения о ядерных испытаниях, предусмотреть меры доверия на индо-пакистанской границе, провести переговоры по кашмирской проблеме. Все это позволило мировой прессе говорить даже о “переломном этапе” в индо-пакистанских отношениях.
Но весь положительный эффект Лахорской декларации был перечеркнут инцидентом в Каргиле в мае того же года, когда индийские войска вынуждены были вести трехмесячные бои с проникшими с территории Пакистана в индийскую часть Кашмира боевиками, которые захватили высоты, позволяющие контролировать стратегическую дорогу. Это, а также приход в Пакистане к власти военных в октябре 1999 года, сделало возможность ближайшего урегулирования кашмирского вопроса довольно призрачной.
Как уже указывалось ранее, внутриполитическая ситуация в Пакистане очень напряженная. Режим генерала Первез Мушараффа опирается прежде всего на исламистские круги и организации коммуналистского толка, типа Джамаат Ислами. Это не может не придать уверенности той части пакистанского общества, которые призывают к “1000-летней войне с Индией за Кашмир”. Да и сам генерал, в выдвинутой им концепции “исламского государства”, открыто заявляет о своей приверженности принципу “Кашмир – неотъемлемая часть Пакистана”, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
В Индии у власти находится партия Бхаратия Джанати Парти (БДЖП). Многими эта партия считается коммуналистской, в частности, из-за ее стремления ликвидировать особый статус штата Джамму и Кашмир. Премьер-министр Индии А. Б. Ваджпаи, лидер БДЖП, который, кстати, в 1972 году выступал против подписания мирного Симлского соглашения, олицетворяет собой на данный момент умеренно-либеральное крыло партии. Но в случае, если здесь возобладают радикально настроенные элементы, что в данной ситуации не исключается, обстановка в субрегионе может обостриться до предела.
Военные бюджеты обеих стран растут с каждым годом, закупаются и разрабатываются новейшие системы вооружений (в том числе ядерного). Недавнее заключение Индии с нашей страной крупного контракта на поставку российских вооружений и военных технологий вызвало очень болезненную реакцию в Исламабаде, еще не избавившемся от “комплекса паритета”. Наверняка, это подтолкнет его искать более тесного военного сотрудничества с Китаем, являющемся основным военно-политическим союзником Пакистана. А Пекин объективно заинтересован в сохранении подобной враждебности в индо-пакистанских отношениях, т. к. это существенно ослабляет Индию в случае возможного военного конфликта с Китаем (на индо-пакистанской границе сосредоточено 2/3 индийских вооруженных сил, и значительная часть баллистических ракет имеет своей целью не Пекин, а Исламабад). К тому же поглощенная субрегиональными проблемами Индия проявляет меньше активности в борьбе за доминирование в Азии.
Сложность урегулирования индо-пакистанских отношений заключается, прежде всего, в том, что взаимная враждебность, стремление “демонизировать” друг друга – заложены у людей на ментальном уровне: несколько поколений воспитывались в постоянном страхе и ненависти к своим соседям по субконтиненту. Отсюда такая бескомпромиссность, ожидание от другой стороны самого худшего, огромная степень недоверия друг к другу. На такой основе очень трудно построить мир и стабильность в Южной Азии. С этой точки зрения лучше “заморозить” кашмирский вопрос и уделить большее внимание развитию индо-пакистанского регионального сотрудничества для создания более тесных экономических и культурных связей, преодоления атмосферы взаимного недоверия и враждебности. И уже после того, как две страны превратятся в “добрых соседей”, следует приступать к урегулированию наиболее болезненных вопросов. Подобной позиции придерживается индийская сторона. Пакистан же считает, что сначала необходимо разрешить все острые вопросы, прежде всего кашмирский, существование которых отравляют индо-пакистанские отношения и делают все попытки их нормализации невозможными. Этому подходу также нельзя отказать в обоснованности.
Несмотря на всю отличность подходов этих стран к принципам проведения переговоров, а также различное видение результатов, которые должны быть достигнуты, ясно одно: эту проблему надо решать и решать как можно быстрее, иначе это состояние “стабильной нестабильности” на субконтиненте грозит перерасти в четвертую, устрашающую по своим возможным последствиям войну. Но современная обстановка на субконтиненте не дает оснований для оптимистических ожиданий, и скорее всего, в ближайшие несколько лет крупных положительных сдвигов в этом направлении не будет.
Теоретически, возможность сделать свой вклад в дело построения мира в Южной Азии имеют США и , которые, руководствуясь общностью интересов и пользуясь большим уважением в субрегионе, могут оказать некоторое давление на конфликтующие стороны, выступить в роли инициаторов новых, более конструктивных переговоров, а также разработчиков проектов по урегулированию кашмирского вопроса и даже посредников при его разрешении. Но жесткая позиция Индии по недопущению какого-либо иностранного вмешательства в кашмирский диспут блокирует любые попытки мирового сообщества оказать “добрые услуги”.
Придет ли тот день, когда, наконец, над “солнечной долиной” да и над всем Индостаном взойдет мирное ?
1 Например, UNCIP Resolution of 5 January 1949 // Gururaj Rao H. S. Legal aspects of the Kashmir problem. Bombey, 1967. – p. l87-189.
2 Das Gupta J. B. Indo-Pakistan relations. 1947-1955. Amsterdam: Djambatan, cop. 1958. – p.73.
3 Куда податься бедному кашмирцу? // Новое время, 1992. – № 43. – с. 26.
Дмитрий Рыковсков, студент III курса исторического факультета (отделение международных отношений) Нижегородского государственного Университета им. Н. И. Лобачевского, г. Нижний Новгород. - : перспективы регионального сотрудничества (г. Нижний Новгород). М.: Институт востоковедения РАН, 2000
|
Пакистан
Пакистан
|
Индия Индия |
Начало конфликта
К 1 января 1949 года боевые действия были прекращены, а в августе под контролем ООН была проведена Линия прекращения огня, разделившая Кашмир на две части - подконтрольные, соответственно, Индии и Пакистану. Под пакистанский контроль попало 77.5 тыс. км² - почти половина княжества. В регион прибыли военные наблюдатели ООН
Несколько резолюций ООН (21 апреля и 13 августа 1948 и 5 января 1949 года) призывали обе стороны к выводу войск и проведению плебисцита , однако ни Индия, ни Пакистан не пожелали вывести свои части, заявляя об оккупации части Кашмира противоположной стороной. СССР с самого начала считал Азад Кашмир незаконно оккупированной территорией Индии. США заявляли о «нерешённой проблеме», но фактически поддерживали Пакистан. В 1956 году, после принятия закона о новом административном делении страны, Индия предоставила своим кашмирским территориям статус штата Джамму и Кашмир . Летней столицей штата остался Сринагар, зимней стал город Джамму . Линия прекращения огня превратилась де-факто в государственную границу между Индией и Пакистаном.
Из территории Кашмира, находящейся под пакистанским контролем, большая часть земель была выделена в особое Агентство северных территорий в составе Пакистана со столицей в городе Гилгит , а в составе Азад Кашмира осталось лишь 2 169 кв. км. в виде узкой полосы вдоль Линии прекращения огня. Резиденцией правительства Азад Кашмира стал Музаффарабад . Азад Кашмир имеет статус государства, ассоциированного с Пакистаном. Это квазигосударственное образование формально имеет даже свои вооружённые силы.
Обладание хотя бы частью Кашмира имеет особую важность для Пакистана, поскольку это отрезает Индию от непосредственного выхода в Центральноазиатский регион и к Афганистану , а Пакистан получает общую границу с Китаем , являющимся его союзником.
Сиаченский конфликт
Кроме того, произошли столкновения регулярных войск Индии и Пакистана на Линии контроля в 1984-1986 годах на высокогорном леднике Сячэн близ китайской территории . Линия контроля не проходит по этому леднику (по соглашению 1949 года Линия прекращения огня должна была устанавливаться «до ледников»), таким образом он является фактически территорией с неопределённым статусом.
С 1987 по 2001 годы в Кашмире практически не было дня без обстрела погранзастав той или иной стороны, нередко с применением артиллерии, или без нападения боевиков. В 1990 года в Джамму и Кашмире в связи с резкой эскалацией деятельности боевиков было введено прямое президентское правление и в штат были введены индийские войска численностью до 20 дивизий. К 2001 году в результате почти беспрерывных схваток с боевиками и террористических актов Индия потеряла более 30 тысяч военнослужащих и мирных жителей (в Пакистане же говорит о, по меньшей мере, 70 тысячах кашмирцев, погибших «от рук индийских варваров» и «многотысячных» потерях индийских военнослужащих). Пакистан официально постоянно отрицал свою причастность к действиям боевиков в штате Джамму и Кашмир, заявляя лишь о моральной поддержке «борцов за свободу Кашмира» и о «нарушениях прав человека» и «притеснениях мусульман» в Кашмире и в Индии в целом.
В 1995 году правительство Индии начало уделять повышенное внимание развитию хозяйства штата Джамму и Кашмир, в сентябре 1996 года состоялись выборы в Законодательное собрание штата. Боевики стали терять сторонников. Если раньше большую часть боевиков составляли местные жители, то к концу 1990-х годов до 70 % боевиков были пакистанцами и афганцами.
Каргильская война
В мае 1999 года начался беспрецедентный с 1971 года рост напряжённости в Кашмире. До тысячи боевиков, проникнувших из Пакистана, преодолели Линию контроля в пяти секторах. Отбросив небольшие гарнизоны индийских погранзастав, они закрепились на индийской стороне Линии контроля на ряде тактически важных высот. Их прикрывала пакистанская артиллерия, ведшая огонь через Линию контроля. Так началась Каргильская война . Этот конфликт окончился победой индийцев, им к концу июля 1999 г. удалось отбить практически все территории, захваченные боевиками в первые дни боёв.
Крайне высокая напряжённость на границе Индии и Пакистана сохранялась и после каргильских боёв. 10 августа 1999 года два индийских МиГ-21 сбили в приграничной зоне пакистанский патрульный самолёт «Атлантик-2» , весь экипаж которого - 17 человек - погиб. После этого другой индийский МиГ был обстрелян пакистанскими зенитными ракетами. До сих пор не выяснены все обстоятельства этого происшествия, и каждая из сторон утверждает, что сбитый самолёт находился в её воздушном пространстве.
С февраля 2000 года возобновились стычки на Линии контроля, хотя Индия и объявляла с ноября 2000 по конец мая 2001 года мораторий на военные операции против исламских боевиков в Кашмире. Пакистан также инициировал объявление моратория на боевые действия со стороны одной из основных исламских кашмирских вооружённых группировок - «Хизб-уль-Муджахедин».
В мае 2001 года глава Пакистана П.Мушарраф в ответ на приглашение посетить Индию дал принципиальное согласие нанести такой визит. Эта встреча на высшем уровне завершилась безрезультатно, поскольку ни одна из сторон не пожелала отойти от своей давно известной позиции по кашмирской проблеме. Тем не менее, сам факт проведения встречи был значим, поскольку стороны признали возможность вести диалог друг с другом и проявили желание возобновить прерванный переговорный процесс.
Однако после встречи возобновились несколько затихшие после окончания Каргильского кризиса перестрелки на Линии Контроля между регулярными частями обеих стран. В октябре в Кашмире произошло несколько терактов, а после нападения 13 декабря группы боевиков на здание индийского парламента в Дели Индия, обвинившая Пакистан в пособничестве террористам, начала перебрасывать войска к границе с Пакистаном и Линии контроля в Кашмире. Весь декабрь 2001 и январь 2002 года оба государства вновь балансировали на грани войны.
В мае 2002 года Индия и Пакистан были ближе к войне, чем когда-либо после Каргильского конфликта. Три четверти сухопутных сил Индии и практически все сухопутные силы Пакистана были подтянуты к границе. Войну удалось предотвратить во многом благодаря активной позиции мирового сообщества, в первую очередь России и США.
В конце 2001 года в Джамму и Кашмире действовало примерно 6-10 тысяч вооружённых боевиков. Как правило, ежегодное усиление активности боевиков приходится на конец весны, поскольку в это время года освобождаются от снега горные проходы, по которым боевики просачиваются через Линию контроля. Они переходят Линию контроля обычно группами по 3-4 человека, объединяясь затем в отряды по 20-30 человек. Боевики нападают на правительственные учреждения, полицейские участки и военные объекты. Иногда эти нападения перерастают в довольно крупные столкновения с индийскими полицейскими и военными. В Джамму и Кашмире дислоцировано, по некоторым данным, до 300 тысяч индийских военнослужащих (почти третья часть всех сухопутных сил Индии), крупные силы полиции и военизированных формирований.
2016 год
В июле-сентябре 2016 года в контролируемой Индией части Кашмира были убиты более 80 человек, после того как 8 июля индийские солдаты застрелили одного из лидеров местных вооруженных формирований Бурхана Вани . В августе 2016 г., по меньшей мере, 10 мирных жителей погибли и более 50 получили ранения после того, как Индия и Пакистан обменялись артиллерийским огнём в районе спорного участка границы. Шесть человек погибли на пакистанской территории. Ещё четыре человека были убиты с индийской стороны на территории штата Джамму и Кашмир .
18 сентября боевики напали на военный лагерь индийской армии в городе Ури. Нападавшие перед рассветом проникли на территорию лагеря и начали атаку с применением огнестрельного оружия и гранат. В результате погибло 18 индийских солдат .
29 сентября индийские власти заявили, что индийская армия нанесла «хирургические удары» по боевикам, которые, предположительно, готовили вторжение со стороны подконтрольной Пакистану части Кашмира. Как сообщил источник в вооруженных силах Индии, индийские спецподразделения пересекли границу с Пакистаном и нанесли удар по примерно десятку точек, где предполагаемые боевики готовились проникнуть на территорию Индии. Пакистанские власти сообщили, что в перестрелке погибли двое пакистанских военных, однако опровергли информацию о том, что Индия нанесла какие-либо точечные удары на противоположной стороне фактической границы. Премьер-министр Пакистана осудил «беспричинную и неприкрытую агрессию» Индии и созвал совещание кабинета министров для обсуждения дальнейших шагов .
Тэги: Кашмир, Пакистан, Индия, война, конфликт, сепаратизм
Последнее обновление 13.05.2014.
В значительной степени основы современного конфликта заложены в середине 19 века, когда англичане сперва приобрели княжество у сикхов, а в 1846 по Амритсарскому договору продали земли братьям, по касте раджпутам, по вероисповеданию хиндуистам, этническим догра, из соседнего Джамму, создав тем самым буфер между собой, русскими и Китаем. Старший из братьев, Гуляб Сингх, заплатил, по разным сведениям, от 500 до 750 тыс. фунтов, и стал первым кашмирским махараджей. Хотя традиционно в регионе жители не имели привычки делить общество по религиозному признаку, в 1931-40 начались первые трения между муслимским населением и хиндуистским правительством территории.
Когда начинался раздел британских владений в Индии, Пакистан рассматривал Кашмир как естественное дополнение к своим территориям, поскольку тот населен в основном мусульманами, а по правилам таковые территории отходили к Пакистану. Если проводить референдум, полагал местный британский резидент, то догра и хиндуисты проголосуют за Индию, мусульмане, предположительно, за Пакистан, особенно проживающие в Панче, Мирпуре и Музаффарабаде. Пытаясь, по-видимому, решить вопрос явочным путем, пакистанские власти предложили трибалистам региона выставить по одному “борцу за веру” от каждой тысячи жителей, снарядили получившуюся армию “лашкар” и обеспечили офицерами от унтеров до майоров, предполагая, что это войско займет большую часть Кашмира и затем можно будет провозгласить его присоединение к Пакистану. Предполагалось начать 22 октября, основная масса “лашкар” шла по дороге Музаффарабад-Сринагар, имея конечным пунктом перевал Бахинал. Трибалисты вооружены были винтовками, несколькими пулеметами и передвигались примерно на трех сотнях грузовиков. Армия махараджи состояла наполовину из догра, наполовину из мусульман, которые все перешли на сторону единоверцев, это сказалось при баталии за Домел, важный дорожный узел: дезертиры передали “лашкар” всю необходимую информацию о силе и дислокации гарнизона. Собственно, быстрая военная акция имела все шансы преуспеть, особенно если учитывать прекращение поставок топлива, продовольствия и развал системы связи Кашмира, ибо все это по контрактам контролировали пакистанские специалисты, но трибалисты пустились по пути грабить и убивать, уделяя мало внимания поставленным военным задачам.
31 июля 1988, когда в Сринагаре были взорваны две бомбы, считается днем начала вооруженной борьбы, а крупномасштабные акции стали наблюдаться с конца 1989 года. В начале 1990 года было отпрессовано несколько мирных демонстраций, в ответ с апреля 1990 сепаратисты распространили активность вовне региона, взорвав бомбы в двух полицейских участках Нью-Дели, чередой пошли целые серии “харталов”, широкое распространение получила практика захвата заложников и похищений за выкуп. К середине 1990-х ДКЛФ, стоявшая все-таки за политический путь решения проблемы, окончательно утратил лидирующие позиции, и к руководству всем кашмирским сепаратизмом пришли про-пакистанские исламские экстремисты. Формально они объединены в Объединенный совет джихада, который тесно взаимодействовал с пакистанской разведкой ИСИ, влиявшей на все назначения в головном эшелоне организации и вкладывавшей в мероприятия солидные деньги, и разрабатывавшей для входящих в эту структуру организаций стратегические планы. Собственно, тенденция усиления исламистов прослеживалась давно, еще в Кашмире с 1992 началось обострение, силовики теряли с тех пор в год по 300-400 человек, а террористы втрое-вчетверо больше. С 11 мая 1992 в индийской половине введен комендантский час, и было строго приказано стрелять в любого нарушителя, с июля 1992 полнота власти в штате передана президенту, потом президентское правление продлевалось несколько раз. Сперва всем занималась Центральная Резервная полиция (ЦПРФ), основанная в 1909, укомплектованная выходцами изо всех углов страны, подготовленных к усмирению волнений, но не к борьбе с повстанцами. Поскольку в этих местах основная единица строения – мохалла, отделенная от соседних мохалла узкими улочками, через которые можно перепрыгивать с крыши на крышу, то индийцы старались устраивать блокпосты-«нака» на выходах из кварталов, на перекрестках и мостах, и воспоминания участников операций полны жалоб на скверные бытовые условия. По рассказам персонала, рабочий день длился по 18 часов, а надо быть начеку круглые сутки, питаясь кофейком с бутербродами и обитая в бункере из мешков с песком. Потом ЦПРФ сменила Пограничная служба (СФФ), возглавлял ее действия в Кашмире генеральный инспектор Ашок Патель. Когда он начинал работать, даже не было досье на террористов и их руководство, и попавшийся случайно лидер воинствующего крыла кашмирцев на тот момент Малик сумел избежать своей участи. Поэтому стало развиваться разведывательное звено; по его ориентировкам специальные команды на джипах врывались во враждебные кварталы и изымали подозреваемых, для акций на территории собственно Кашмира индийское руководство ввело в 90-х в дело тактику, оправдавшую себя в 70-х на северо-востоке, а именно затыкание границы совокупно с массовыми, дом за домом, операциями “оцепи-и-обыщи”, были также введены команды по зачистке дорог, к которым прилагались группы сверхбыстрого реагирования, и проведена была масса других мер, обеспечивших спад террора. Однако, хотя террористы больше не могли похвалиться, что «индийцы изгнаны», их активность продолжалась, поэтому к делу подключили армию, взявшую в свои руки всю полнот командования в 1994 году, и в лучшие дни соотношение военных и местных в регионе было 1 к 7. Для изоляции местых кадров от помощи из пакистанской части Кашмира была учинена трехэтажная система борьбы с инфильтрациями – сперва патрули на границе, призванные накрывать инфильтрующихся в момент, когда они собираются с силами на рубеже; потом в 5 км (иногда шириной до 15) от границы зона с комендантским часом в ночное время, где стреляют на поражение; затем группы, постоянно контролирующие деревни вблизи границы. Оснащены патрульные впечатляюще – у патруля гуркхов численностью 8 человек оказались при себе автоматы, гранатометы, дымовые гранаты и огнемет. Пакистанцы пытались обеспечивать прорывающимся огневую поддержку и даже сами ходили их прикрывать, но в итоге вынуждены были перейти на внедрение через высокогорье. В 1995 в регионе действовали 6-8 тыс. повстанцев, 1-2 тыс. из них – иноземцы (“мехмаан”=“гости”), в столкновениях постоянно участвовали пришельцы из Афганистана и прочих гнездовий исламского фундаментализма (типа Судана). “Гости” отличались первобытной жестокостью: пойманных могли таскать по деревням в цепях, перед тем как выколоть глаза и зарезать; кастрировать и снять кожу живьем и т.п., особенно часто перед фронтом поселян. Но это мало помогало завоевать умы и сердца.
С 1997 инсургенции был фактически сломлен хребет, хотя несколько организаций остаются “в поле”, особенно заметна и активна “Хизб-уль-муджахидин”, главное движение такого профиля из местных. В 1999 состоялась Каргиллская война , продемонстрировавшая, что способность исламистов вербовать новых рекрутов и добиваться громких успехов заметно пошла на убыль, однако движение определенно остается в живых и проводит довольно шумные теракты, в 2001 во время около или одновременно с набегом на Лок Сабха совершено напали на Законодательную ассамблею в Сринагаре, 38 погибших в процессе, и по ходу обмена любезностями на дипломатическом уровне войска обеих сторон интенсивно проводили приготовления в пограничье. Пакистан продолжает отрицать свою причастность к деятельности боевиков, а индийская сторона в докладе за 2002 год утверждала, что 60-70% их личного состава приходит из Пакистана, местные работают только проводниками и носильщиками, и вся затея по-прежнему опекается ИСИ. Согласно социологическим опросам, в последние годы примерно 65% кашмирцев полагают боевиков скорее вредящими кашмирскому делу, 68% полагают, что пакистанцами движет не забота о счастье жителей Кашмира. В целом же граждане полагают вопрос о принадлежности Кашмира вторичным, для водворения мира в регионе полагают нужным проводить честные выборы 86%, развивать регион и создавать рабочие места 93%, пресечь внедрение боевиков 88%, обеспечить возврат кашмирских пандитов 80%, 61% граждан полагает, что при индийцах будет лучше в экономическом плане, чем при пакистанцах (сторонников обратного взгляда 6%). Постепенно ситуация в штате нормализовалась, в январе 1995 открыт бар с продажей спиртного, а полугодом ранее – кино; и то и другое плюс салоны красоты были закрыты по требованию мусульман в 1989. В мае 1996 состоялись первые за 10 лет выборы, парламентские, в сентябре местные, и политическая жизнь в дальнейшем протекала на стандартном индийском уровне. В регионе по-прежнему неспокойно, и, ак и в Ассаме, каждый год в годовщину независимости Индии учиняется забастовка или иные предприятия такого рода, так же как и в годовщину ввода войск (27.10.47), и практически ни одна акция протеста не обошлась без убитых и раненых.
