Ялом цитаты. Ирвин Ялом. Цитаты
~ Поиск по авторам ~ Ирвин Ялом
На генеалогическом древе экзистенциальной терапии, кроме массивных ветвей – философов, гуманистических психологов и гуманистически ориентированных психоаналитиков, – имеется еще одно важное ответвление: великие писатели, которые не менее полно исследовали и раскрыли экзистенциальную проблематику, чем их вышеперечисленные собратья
Жизнь нужно проживать сейчас; ее нельзя без конца откладывать
В каждой профессии есть область еще не достигнутого, в которой человек может совершенствоваться. У психотерапевта эта область, это необъятное поле для самосовершенствования, которое никогда нельзя пройти до конца, на профессиональном языке называется контрпереносом
Смерть есть условие, дающее нам возможность жить подлинной жизнью
Любовь – это, скорее, форма существования: не столько влечение, сколько самоотдача, отношение не столько к одному человеку, сколько к миру в целом
Отношения бывают неудачными, когда человек частично – с другим, а частично еще с кем-то вымышленным
Проблема отношений – это проблема слияния-изоляции (или привязанности-отделенности). С одной стороны, человек должен научиться быть в отношениях с другим, не поддаваясь желанию избегнуть изоляции, став частью этого другого. Но он также должен научиться, будучи в отношениях с другим, не низводить другого до роли средства защиты от изоляции
Слияние с другим устраняет изоляцию радикальным образом – устраняя самосознание
Все мы одинокие корабли в темном море. Мы видим огни других кораблей - нам до них не добраться, но их присутствие и сходное с нашим положение дают нам большое утешение. Мы осознаем свое абсолютное одиночество и беспомощность. Но если нам удается вырваться из своей клетки без окон, мы начинаем осознавать других, встречающихся с тем же ужасом одиночества. Наше чувство изолированности открывает нам путь к сочувствию другим, и мы уже не так сильно боимся: ...
Наш «универсальный конфликт» связан с тем, что мы стремимся быть индивидуальностью, но индивидуальное существование требует от нас признания пугающей изоляции
Наше существование начинается с одинокого крика в тревожном ожидании ответа
Процесс глубочайшего исследования... приводит нас к признанию того, что мы конечны, мы должны умереть, мы свободны и мы не можем уйти от своей свободы. Мы узнаем также, что индивидуум неумолимо одинок
Спасаясь от одиночества, два индивидуума могут совмещаться как штепсель и розетка. Такие отношения обеспечивают стабильность, однако, подобное устройство отношений не может дать ничего, кроме задержки роста, так как оба партнера знают друг друга лишь частично. Такие отношения напоминают карточный домик, где стены поддерживают друг друга: уберите одного партнера (или укрепите его психотерапией) – и второй падает
Важная проблема, присущая вопросам о смысле жизни, заключается в том, что их очень часто смешивают с массой других вопросов
Ирвин Дэвид Ялом (13 июня 1931, Вашингтон, США) - американский психиатр и психотерапевт, доктор медицины, профессор психиатрии Стэнфордского университета.
Наша жизнь обречена на смерть, в которую мы не хотим верить, на любовь, которую мы теряем, на свободу, которой боимся, и на уникальный личный опыт, который отделяет нас друг от друга.
Именно встреча с одиночеством, в конечном счете, делает возможной для человека глубокую и осмысленную включенность в другого.
Жизнь нужно проживать сейчас; ее нельзя без конца откладывать.
Наш «универсальный конфликт» связан с тем, что мы стремимся быть индивидуальностью, но индивидуальное существование требует от нас признания пугающей изоляции.
Слияние с другим устраняет изоляцию радикальным образом – устраняя самосознание.
Тревога – это часть существования; пока мы продолжаем расти и созидать, мы не можем быть свободными от нее.
Тревога – не только враг, но и учитель: она может указать путь к аутентичному существованию.
Тревога смерти обратно пропорциональна удовлетворению жизнью.
Страдивари психотерапевтической практики – внутреннее Я психотерапевта.
Психотерапию следует строить не на теории, а на отношениях.
Психотерапия – это не замена жизни, а ее генеральная репетиция.
Очень часто психиатр является единственным свидетелем великих драм и героических подвигов.
Пациент надевает на психотерапевта, который служит манекеном, чувства, снятые с других. Отношения с психотерапевтом – игра теней, отражающая превратности давней драмы.
Возможность рассказать другому все свои самые темные тайны, все свои запретные мысли, поведать о своем тщеславии, своих горестях, своих страстях и все же быть этим другим полностью принятым оказывает невероятное самоутверждающее действие.
Одна из бесценных вещей, которую пациент познает в ходе психотерапии, – это границы отношений. Он узнает, что может получить от других, но также – и это гораздо важнее – чего не может получить от других.
Отрицание исключительности – одна из жестоких истин и плохо хранимых секретов психотерапии: у пациента один терапевт, у терапевта много пациентов.
Проблема невротика состоит в сомнениях по поводу собственной безопасности, что заставляет его далеко расширять свои оборонительные ограждения.
Трудоголики обращаются со временем в точности так, как если бы на них надвигалась неминуемая смерть, и они стремятся успеть сделать как можно больше.
Одна из самых поразительных черт трудоголика – его убежденность, что он «идет вперед», прогрессирует.
Смерть – неотъемлемая часть жизни, и, постоянно принимая ее в расчет, мы обогащаем жизнь, а отнюдь не обкрадываем ее. Физически смерть разрушает человека, но идея смерти спасает его.
Смерть напоминает нам, что существование не может быть отложено и что еще есть время для жизни.
Думая о смерти, мы становимся благодарными, способными ценить бесчисленные данности своего существования.
Одной из основных форм отрицания смерти является наша вера в личную уникальность, в то, что мы не подвержены неотвратимым биологическим законам и что жизнь не расправится с нами так же жестоко, как и с остальными.
Смерть есть условие, дающее возможность жить подлинной жизнью.
Человек боится смерти тем больше, чем меньше он по настоящему проживает свою жизнь и чем больше его нереализованный потенциал.
Все мы – одинокие корабли в темном море. Мы видим огни других кораблей – нам до них не добраться, но их присутствие и сходное с нашим положение дают нам утешение.
Наше существование начинается с одинокого крика в тревожном ожидании ответа.
Для некоторых людей успех – путь к мстительному превосходству над другими.
Потеря родителя заставляет нас соприкоснуться с нашей собственной уязвимостью. Если родителей нет – уже никого нет между нами и могилой. Это мы теперь стали барьером между нашими детьми и смертью.
Потеря сына или дочери – самая тяжелая и горькая утрата. Мы одновременно оплакиваем свое дитя и себя самих. В такой момент мы чувствуем, что жизнь нанесла нам удары сразу со всех сторон.
Потеря ребенка заключает в себе зловеще послание. Она сигнализирует родителям о крушении их основного предприятия по достижению бессмертия.
Человек не может обратить свою волю назад. Человек может искупить прошлое, только изменяя будущее.
Мы полностью ответственны за свою жизнь, не только за свои действия, но и за свою неспособность действовать.
Видеть себя первичным созидающим агентом – значит бросить вызов реальности, какой мы обычно ее воспринимаем.
Полное принятие ответственности за свои действия расширяет границы вины, уменьшая возможности бегства. Индивидуум уже не может спокойно удовлетвориться таким алиби, как «Я не имел этого в виду», «Я не мог ничего поделать», «Я следовал непреодолимому импульсу».
Разница между мазохистом и садистом – это разница между фитилем и воском. Один ищет безопасности в поглощении другим, другой – поглощая кого то. Вот почему мазохизм и садизм внутри индивида часто чередуются – они являются разными решениями одной и той же проблемы.
Сильный язык секса («завалить», «затащить», «поиметь», «трахнуть») обозначает агрессию, обман, манипулирование – все, что угодно, кроме заботы и близости.
Любовь – это, скорее, форма существования: не столько влечение, сколько самоотдача, отношение не столько к одному человеку, сколько к миру в целом.
Прошлая любовь – источник силы, нынешняя любовь – результат силы.
Зрелая любовь не остается без награды. Человек изменен, обогащен, осуществлен, экзистенциальное одиночество человека смягчено. Награда следует, но ее нельзя преследовать.
Проблема «нелюбимости» довольно часто оборачивается проблемой собственной нелюбви.
Некоторые отношения напоминают карточный домик, где стены поддерживают друг друга: уберите одного партнера (или укрепите его психотерапией) – и второй падает.
Отношения бывают неудачными, когда человек частично – с другим, а частично еще с кем то вымышленным.
Многие браки распадаются потому, что вместо проявления заботы друг о друге партнеры используют друг друга в качестве средства борьбы со своей изоляцией.
Чем более нарушена семья, тем труднее подрастающему поколению ее оставить – оно плохо подготовлено к отделению и цепляется за семью, ища убежища от тревоги изоляции.
Два вида одиночества
Существуют два вида одиночества - повседневное и экзистенциальное. Первое носит межличностный характер, это боль от изолированности от других людей. Это одиночество, нередко связанное со страхом близких отношений или с боязнью быть отвергнутым, нелюбимым, испытать чувство стыда, знакомо каждому из нас. Львиная доля работы психотерапевта направлена на то, чтобы научить человека строить более близкие, долгосрочные и доверительные отношения с другими людьми.
Одиночество многократно усиливает страх смерти. В нашей культуре смерть слишком часто замалчивается. Если в доме есть умирающий, друзья и члены семьи обычно отдаляются от него, потому что не знают, что ему сказать. Они боятся расстроить его. Кроме того, они боятся приближаться к умирающему из страха заглянуть в глаза собственной смерти. Момент приближения смерти вселял ужас даже в греческих богов.
Такая изоляция имеет два следствия: с одной стороны, здоровые пытаются избежать общения с умирающими, а сами умирающие не стремятся к этому общению. Они погружаются в молчание, чтобы не вовлекать своих любимых в мрачные и безнадежные глубины своего мира. Примерно то же чувствует и человек, здоровый физически, но страдающий страхом смерти.
В этой изоляции, без сомнения, гнездится страх. Сто лет тому назад Вильям Джеймс писал:
Если бы было физически возможно освободить человека от общества и сделать его совершенно незаметным для других его членов - не было бы в мире наказания более изощренного .
Вторая форма одиночества - экзистенциальная изоляция - носит более глубокий характер и рождается из непреодолимой пропасти между личностями. Она возникает не только из-за того, что мы в одиночестве входим в жизнь и в одиночестве же ее покидаем, но и из-за того, что на самом деле каждый из нас существует в собственном мирке, законы которого знаем только мы сами.
В XVIII веке Иммануил Кант опроверг распространенное предположение о том, что все мы сосуществуем в завершенном, хорошо выстроенном мире. Сегодня уже известно, что благодаря деятельности неврологического аппарата каждый человек самостоятельно выстраивает собственную реальность. Иными словами, у нас есть ряд врожденных мыслительных категорий (например, количество, качество, причина и следствие), которые приходят в соприкосновение с данными органов чувств и позволяют нам автоматически и бессознательно создавать наш неповторимый мир.
Таким образом, экзистенциальное одиночество связано с потерей не только биологической жизни, но и целого мира - богатого, продуманного до деталей. Этот мир не существует более нигде - лишь в нашем сознании. Мои собственные трогательные воспоминания: как я зарывался лицом в мамину каракулевую шубу и вдыхал чуть затхлый, едва уловимый запах камфоры; как я переглядывался с девчонками на День Святого Валентина (сколько манящих возможностей было в тех взглядах!); как я играл в шахматы с отцом и в карты с дядей и тетей - мы раскладывали их на столике с красной кожаной обивкой и с изогнутыми ножками слоновой кости; или как мы с моим кузеном пускали фейерверки, когда нам было по двадцать… Все эти воспоминания - а их больше, чем звезд на небе, - доступны лишь мне одному. Когда я умру, исчезнут и они - все и каждое, навеки.
Каждый из нас испытывал ту или иную форму межличностной изоляции (повседневное чувство одиночества) на разных этапах жизненного цикла. Однако экзистенциальное одиночество редко посещает молодых людей: обычно человек узнает эту муку, становясь старше и приближаясь к смерти. В такие моменты мы осознаем, что наш мир исчезнет, и то, что никто не сможет сопровождать нас в безрадостном путешествии к смерти. Вспомните изречение древнего монаха: «По этой одинокой долине ты должен пройти сам».
История и мифология изобилует попытками человека облегчить одиночество умирания. Вспомните договоренности о совместном совершении самоубийства, или приказы правителей живьем закапывать вместе с ними их рабов, или индийскую практику сати, которая требует, чтобы вдову сжигали в погребальном костре ее мужа. Подумайте об идеях воскрешения и воссоединения на небесах, вспомните уверенность Сократа, что он проведет вечность в приятных беседах с другими великими мыслителями. Вспомните обычаи китайских крестьян: если умирает холостой мужчина, могильщики дают его родителям труп женщины, и те хоронят их рядом как пару. Одно такое захоронение недавно обнаружили в ущелье на Лёссовом плато.
Именно встреча с одиночеством, в конечном счете, делает возможной для человека глубокую и осмысленную включенность в другого
Наше существование начинается с одинокого крика в тревожном ожидании ответа
Спасаясь от одиночества, два индивидуума могут совмещаться как штепсель и розетка. Такие отношения обеспечивают стабильность, однако, подобное устройство отношений не может дать ничего, кроме задержки роста, так как оба партнера знают друг друга лишь частично. Такие отношения напоминают карточный домик, где стены поддерживают друг друга: уберите одного партнера (или укрепите его психотерапией) – и второй падает
В той мере, в какой человек отвечает за собственную жизнь, он одинок. Ответственность подразумевает авторство, сознавать свое авторство означает отказаться от веры, что есть другой, кто создает и охраняет тебя
Вопрос о смерти “чешется” беспрерывно, не оставляя нас ни на миг; стучится в дверь нашего существования, тихонько, едва уловимо шелестя у самых границ сознательного и бессознательного. Спрятанный, замаскированный, пробивающийся наружу в виде разнообразных симптомов, именно страх смерти является источником многих беспокойств, стрессов и конфликтов
Все мы - одинокие корабли в темном море. Мы видим огни других кораблей, нам до них не добраться, но их присутствие, свет этих огней, и сходное с нашим трагическое положение дают нам большое утешение в нашем экзистенциальном одиночестве.
Жизненные решения очень дороги, потому что они сопровождаются отречением. Они сталкивают нас с той степенью, до которой мы создаем сами себя, а также с ограничением наших возможностей
Зрелая любовь не остается без награды. Человек изменен, обогащен, осуществлен, экзистенциальное одиночество человека смягчено. Награда следует, но ее нельзя преследовать.
Мы полностью ответственны за свою жизнь: не только за свои действия, но и за свою неспособность действовать.
Мы – существа, созданные по своему собственному проекту, и идея свободы страшит нас, поскольку предполагает, что под нами – пустота, абсолютная "безосновность"
Наш «универсальный конфликт» связан с тем, что мы стремимся быть индивидуальностью, но индивидуальное существование требует от нас признания пугающей изоляции
Одинокое "я" экстатически растворяется в "мы". Это общее определение всех форм экстаза - романтического, сексуального, политического, религиозного, мистического. Каждый жаждет этого растворения и наслаждается им
Одна из бесценных вещей, которую пациент познает в ходе психотерапии, это границы отношений. Он узнает, что может получить от других, но также – и это гораздо важнее – чего не может получить от других.
Отношения бывают неудачными, когда человек частично – с другим, а частично еще с кем-то вымышленным
Поиск смысла парадоксален: чем больше мы рационально ищем его, тем меньше находим; вопросы, которые человек задаёт о смысле, всегда переживут ответы
Полное принятие ответственности за свои действия расширяет границы вины, уменьшая возможности бегства. Индивидуум уже не может спокойно удовлетвориться таким алиби, как «Я не имел этого в виду», «Я не мог ничего поделать», «Я следовал непреодолимому импульсу».
Потеря родителя заставляет нас соприкоснуться с нашей собственной уязвимостью: если наши родители не смогли спасти себя, то кто спасет нас? Если родителей нет – уже никого нет между нами и могилой. Это мы теперь стали барьером между нашими детьми и смертью
Потеря сына или дочери – самая тяжелая и горькая утрата. Мы одновременно оплакиваем свое дитя и себя самих. В такой момент мы чувствуем, что жизнь нанесла нам удары сразу со всех сторон. Родители вначале проклинают вселенскую несправедливость, но вскоре начинают понимать: то, что казалось им несправедливостью, на самом деле – космическое безразличие
Проблема «нелюбимости» довольно часто оборачивается проблемой собственной нелюбви.
Проблема отношений – это проблема слияния-изоляции (или привязанности-отделенности). С одной стороны, человек должен научиться быть в отношениях с другим, не поддаваясь желанию избегнуть изоляции, став частью этого другого. Но он также должен научиться, будучи в отношениях с другим, не низводить другого до роли средства защиты от изоляции
Процесс глубочайшего исследования... приводит нас к признанию того, что мы конечны, мы должны умереть, мы свободны и мы не можем уйти от своей свободы. Мы узнаем также, что индивидуум неумолимо одинок
Прошлая любовь – источник силы, нынешняя любовь – результат силы.
Психотерапия – это не замена жизни, а ее генеральная репетиция.
Слияние с другим устраняет изоляцию радикальным образом – устраняя самосознание
Смерть напоминает нам, что существование не может быть отложено и что еще есть время для жизни
Смерть – неотъемлемая часть жизни, и, постоянно принимая ее в расчет, мы обогащаем жизнь, а отнюдь не обкрадываем ее. Физически смерть разрушает человека, но идея смерти спасает его
Тревога смерти обратно пропорциональна удовлетворению жизнью
Тревога – не только враг, но и учитель: Она может указать путь к аутентичному существованию
Тревога – это часть существования; пока мы продолжаем расти и созидать, мы не можем быть свободными от нее.
Человек не может обратить свою волю назад. Человек может искупить прошлое, только изменяя будущее.
Человеку чрезвычайно трудно освободиться от вины за прошлое, если его нынешнее поведение провоцирует вину. Мы, прежде всего, должны научиться прощать себя за настоящее и будущее. До тех пор, пока мы продолжаем действовать по отношению к собственному «я» в настоящем так же, как действовали в прошлом, мы не сможем простить себя за прошлое
Чтобы быть по настоящему близким с другим, мы должны по настоящему слушать другого: отбросить стереотипы и ожидания, связанные с другим, и позволить сформировать себя ответом другого.
Экзистенциальная изоляция – это долина одиночества, к которой много путей. Конфронтация со смертью и свободой неизбежно приведет индивида в эту долину.
Я обнаружил, что для психотерапии имеют особое значение четыре данности: неизбежность смерти каждого из нас и тех, кого мы любим; свобода сделать нашу жизнь такой, какой мы хотим; наше экзистенциальное одиночество; и, наконец, отсутствие какого-либо безусловного и самоочевидного смысла жизни
Я уверен, что основным предметом психотерапии всегда бывает эта боль существования, а вовсе не подавленные инстинктивные влечения и не полузабытые останки прошлых личных трагедий, как обычно считается.
