Главная » Дизайн дома » Кто виноват и что делать кто написал. Что делать или кто виноват? Отсутствующая способность устоять, ущемленный эгоизм любимых сыновей и отсутствие иммунитета

Кто виноват и что делать кто написал. Что делать или кто виноват? Отсутствующая способность устоять, ущемленный эгоизм любимых сыновей и отсутствие иммунитета

Бывает же, что вроде бы и знаком с человеком, но дальше приветствия и пары слов о погоде у вас не заходило.

Каким он тогда казался замечательным, умным и интеллигентным! До тех пор, пока вы с ним не стали контактировать регулярно и плотно. Очень скоро вы узнаете множество фактов о нем и особенностей его характера, о которых даже и не подозревали. Может оказаться, что этому удивительному человеку ни разу в голову не пришло за собой кружку помыть или он спорит обо всем по поводу и без повода. Да и мало ли чего еще в нем найдется малоприглядного? Вы, как особа тактичная, его огрехи на вид ставить, естественно, не будете. Однако замечать не перестанете. Нереализованное раздражение имеет свойство накапливаться, и каждый последующий случай будет вызывать все большее внутреннее недовольство. Если все оставить, как есть, то рано или поздно клапан сорвет и произойдет конфликт. Причем часто все случается асимметрично: человек вроде бы ничего такого не сказал, а для кого-то это была последняя капля. В итоге перед нами двое смертельно обиженных, но одинаково уверенных в собственной правоте людей: на одного вызверились на ровном месте, а второго уже все достало, у него нет никаких сил терпеть.

Этому вопросу немало уделено внимания в практической психологии. И не удивительно: мы живем в социуме и львиная доля наших проблем касается как раз взаимоотношений с другими его представителями. Попробуем и мы рассмотреть эту классическую ситуацию с разных сторон.

Допустим, меня незаслуженно обидели. Сразу вспоминаем об утверждении, что в любом конфликте виноваты обе стороны. Кто-то больше, кто-то меньше, но всегда обе. Даже если в этом конкретном случае мой поступок, вызвавший столь неадекватную реакцию, выглядит достаточно невинным, то вероятно, что причина не столько в нем, сколько в совокупности всех моих предыдущих слов и действий. Иначе говоря, в моем поведении в целом. Эта весьма неприятная мысль, как правило, отвергается нами практически на уровне подсознания. Это все равно, что признать себя неидеальным. Нет, я, конечно, считаю себя великим грешником, но именно считаю, а не ощущаю. Теоретически, в общем-то, считаю. Часто именование себя грешным воспринимается больше как часть церковного этикета: все грешные – и я грешный. Когда же доходит до дела и нужно признать свою неправоту в конфликте, то я сразу же становлюсь безвинно пострадавшим, т. е. абсолютно безгрешным человеком.

Может статься, что я все-таки признаю часть своей вины в этой ситуации, но… И тут только успевай записывать. Пусть я не прав (конечно же, совсем чуть-чуть), но мог бы и смолчать или войти в положение. У меня есть масса оправданий для себя и ни одного для других. Получается, что мне можно, а им нельзя. Как говорит моя тетка: «Що за люди? В морду плюнеш, драться кидаються…» Когда я создаю своими поступками дискофморт для окружающих, то это просто неудобно получилось, а когда они мне – уже жутко несправедливо и как вообще с виду нормальные люди могут так поступать?!

Перенесемся на другую сторону конфликта. Есть человек, который нас методично и систематически доводит до белого каления. Предположить, что он это делает намеренно, мы, конечно, можем, но таких случаев все-таки в природе крайне мало. Как правило, это скорее нетерпение слабостей друг друга. Опять же форма наших текущих отношений – результат нашей совместной, так сказать, работы. Кроме того, человек чувствует, когда к нему испытывают неприязнь, и может даже на инстинктивном уровне начать отвечать нам тем же.

Еще мы почему-то часто думаем, что человек должен сам догадаться, что он что-то неправильно делает. Из-за этого на ровном месте можно нагромоздить большую проблему. Поэтому очень важно все-таки о своих недовольствах говорить. Делать это, конечно, лучше без претензий, а в идеале вообще попросить. Просьба всегда конструктивнее, чем требование. Во времена студенчества мы делили квартиру с одногруппницей. У нее была манера ставить чашку с заваркой в мойку. Не знаю почему, но меня это жутко выводило из себя. Я всячески намекала, демонстративно выставляла ее обратно, показательно вытрушивала заварку и т. д. и т. п. Но чашка все равно неизменно оказывалась в мойке. Было такое ощущение, что она делает мне назло. Однажды я сказала: «Не спрашивай почему, просто никогда так больше не делай. Бесит – сил нет». Она ответила: «Хорошо». И больше эпизод с чашкой не повторился ни разу! Оказалось, что моих «очевидных» намеков она не замечала. Для нее это было нормально, и все мои ворчания и косые взгляды она относила ко всему что угодно, только не к этой злополучной чашке.

В любой конфликтной или только накипающей ситуации мы привыкли подробно и тщательно разбирать особенности характера и детали поступков нашего обидчика. Мы совещаемся и планируем, что ему нужно изменить в себе, в своем отношении к жизни и как можем ему в этом помочь. Но мы практически никогда не думаем, что бы могли изменить в себе. Например, как можно по-другому вести себя в подобных ситуациях, чтобы ему со мной было легче общаться? Пусть с его стороны так делать было нехорошо, но, что я могу сделать, чтобы это не повторилось? Эти мысли даже не приходят в голову, потому что глубоко внутри мы уверены, что все делаем правильно. Что бы мы там ни говорили и ни признавали. К тому же других менять легко, а себя – тяжело и жалко.

Господь говорит: «Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (Мф. 5:21, 22). Даже в приведенной цитате из Евангелия так и хочется зацепиться за слово «напрасно»: мол, я же не просто так, а по делу! Но толкователи нас огорчают: все, что касается тебя лично, – напрасный гнев. Например, свт. Иоанн Златоуст пишет: «Когда же бывает приличное время для гнева? Тогда, когда мы не за себя самих отмщаем, но обуздываем дерзких, и обращаем на прямой путь беспечных. А когда гнев неуместен? Тогда, когда мы гневаемся, чтобы отмстить за самих себя… Как этот последний гнев излишен, так первый нужен и полезен. Но многие поступают наоборот. Они приходят в ярость, когда обижают их самих, но остаются холодны и малодушествуют, когда видят, как подвергается обиде другой. То и другое противно законам евангельским». А блж. Иероним Стридонский замечает, что во многих кодексах слово «напрасно» отсутствует, поэтому в толковании этого места оно особой смысловой нагрузки не несет.

Так почему же все-таки гнев приравнивается к убийству? К примеру, есть тот, кто не дает нам жизни, жутко раздражает и выводит из себя. Мириться мы с ним не хотим, потому что считаем его, как мы уже выяснили, односторонне виноватым. Он тоже вряд ли пойдет на контакт или по той же причине, или не замечая того, что у нас от него нервный тик. Где-то в глубине души мы в этот момент хотим, чтобы он перестал так говорить, перестал так делать, вообще перестал с нами пересекаться. Глаза бы мои его не видели. Таким образом, получается, что я хочу, чтобы в моей жизни этого человека не было. Вот если бы он был другим или изменился, чтобы мне с ним было хорошо – можно еще подумать. А таким, какой он есть сейчас, я его не хочу, он мне не нужен. Если бы не эта повторяющаяся ситуация, если бы не этот человек, то насколько легче мне было бы жить. Если бы его не было… Получается, что фактическое убийство – это лишь доведение до логического конца этого желания.

Весь Новый Завет пронизан любовью, всепрощением и смирением. Значит, когда мы сердимся на своего ближнего, то в корне расходимся с учением Христа. «Ты, Господи, конечно, сотворил и сказал много прекрасного, но отойди, пожалуйста, мне с моим ущемленным эго не до Тебя сейчас». Звучит, естественно, дико, но ведь по сути так и выходит.

Кто-то из оптинских старцев писал, что есть мнение, согласно которому Господь в Гефсиманском саду так сильно скорбел еще и потому, что знал, как много людей не захочет воспользоваться Его крестной жертвой. Уж не мы ли это, когда не можем переступить через свою гордость и сделать первый шаг к примирению? Еще и сами Его каждый день молим простить нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим… Если мы просим у Него такого же отношения к себе, какое у нас ко всем, от кого мы претерпели хоть какую-то неприятность, то, боюсь, дорогие братья и сестры, что у большинства из нас крупные неприятности.

Екатерина Выхованец

ПО МАТЕРИАЛАМ ПРАВОСЛАВНОЙ ПРЕССЫ

Бывает же, что вроде бы и знаком с человеком, но дальше приветствия и пары слов о погоде у вас не заходило.

Может статься, что я все-таки признаю часть своей вины в этой ситуации, но... И тут только успевай записывать. Пусть я не прав (конечно же, совсем чуть-чуть), но мог бы и смолчать или войти в положение. У меня есть масса оправданий для себя и ни одного для других. Получается, что мне можно, а им нельзя. Как говорит моя тетка: «Що за люди? В морду плюнеш, драться кидаються...» Когда я создаю своими поступками дискофморт для окружающих, то это просто неудобно получилось, а когда они мне – уже жутко несправедливо и как вообще с виду нормальные люди могут так поступать?!

Господь говорит: «Вы слышали, что сказано древним: не убивай, кто же убьет, подлежит суду. А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду» (Мф. 5:21, 22). Даже в приведенной цитате из Евангелия так и хочется зацепиться за слово «напрасно»: мол, я же не просто так, а по делу! Но толкователи нас огорчают: все, что касается тебя лично, – напрасный гнев. Например, свт. Иоанн Златоуст пишет: «Когда же бывает приличное время для гнева? Тогда, когда мы не за себя самих отмщаем, но обуздываем дерзких, и обращаем на прямой путь беспечных. А когда гнев неуместен? Тогда, когда мы гневаемся, чтобы отмстить за самих себя... Как этот последний гнев излишен, так первый нужен и полезен. Но многие поступают наоборот. Они приходят в ярость, когда обижают их самих, но остаются холодны и малодушествуют, когда видят, как подвергается обиде другой. То и другое противно законам евангельским». А блж. Иероним Стридонский замечает, что во многих кодексах слово «напрасно» отсутствует, поэтому в толковании этого места оно особой смысловой нагрузки не несет.

Так почему же все-таки гнев приравнивается к убийству? К примеру, есть тот, кто не дает нам жизни, жутко раздражает и выводит из себя. Мириться мы с ним не хотим, потому что считаем его, как мы уже выяснили, односторонне виноватым. Он тоже вряд ли пойдет на контакт или по той же причине, или не замечая того, что у нас от него нервный тик. Где-то в глубине души мы в этот момент хотим, чтобы он перестал так говорить, перестал так делать, вообще перестал с нами пересекаться. Глаза бы мои его не видели. Таким образом, получается, что я хочу, чтобы в моей жизни этого человека не было. Вот если бы он был другим или изменился, чтобы мне с ним было хорошо – можно еще подумать. А таким, какой он есть сейчас, я его не хочу, он мне не нужен. Если бы не эта повторяющаяся ситуация, если бы не этот человек, то насколько легче мне было бы жить. Если бы его не было... Получается, что фактическое убийство – это лишь доведение до логического конца этого желания.

Кто-то из оптинских старцев писал, что есть мнение, согласно которому Господь в Гефсиманском саду так сильно скорбел еще и потому, что знал, как много людей не захочет воспользоваться Его крестной жертвой. Уж не мы ли это, когда не можем переступить через свою гордость и сделать первый шаг к примирению? Еще и сами Его каждый день молим простить нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим... Если мы просим у Него такого же отношения к себе, какое у нас ко всем, от кого мы претерпели хоть какую-то неприятность, то, боюсь, дорогие братья и сестры, что у большинства из нас крупные неприятности.

Екатерина Выхованец

В семье после рождения ребенка возник холодок, увеличилась дистанция, меньше стало общения и выражения приязни. И муж, и жена чувствуют, что их или не любят вовсе, или любят недостаточно.

Надеюсь, что «чаша сия» минует и вас, и ваших знакомых. Но степень распространения подобного рода процессов распада (или тяжелой болезни) здоровых когда-то отношений лично меня впечатляет.

В этом тексте не стоит искать автобиографический подтекст. Но перед глазами моими как плохо смонтированное кино мелькают кусочки разговоров в ходе консультативных бесед, рассказы знакомых. Все они очень похожи тем, что собственно к моменту, когда возникает «козырный интерес», никто оказывается не готов.

Мужчина чувствует, что он, как личность, как человек, а не как кредитная карта с кошельком или исполнитель хозяйственных функций не нужен дома. Место в голове и сердце жены занято детьми и бытом, бытом и детьми. Он много времени проводит на работе или в интернете, с другими людьми, которые не так загружены жизнью.

Да, возможно этот мифический мужчина – если лепить штампы – личностно незрел. А может быть, он просто не заметил своего нестойкого состояния.

Но вот на горизонте появляется фигура, вызывающая интерес. Этот интерес запретный, но с высокой вероятностью наш герой не сразу сообразил, что начинает происходить. А возможно, сообразил, но не нашел в себе сил (или воли?) остановиться. А может быть, был корпоратив, и все крепко выпили. Или «старая любовь» со школы.

Так или иначе, но что-то началось, заварилось.

Кто же «она»?

Ясно, что жизнь шире любых фантазий наших о ней. Но часто, кто же «она», совсем и не важно. Несущественны – и могут сильно варьироваться – внешние данные, личностные черты, возраст, достаток. Принципиальное и значимое отличие – это та доза внимания, которое дама готова посвятить предполагаемому герою нашего повествования.

В начале любых, даже абсолютно безнадежных, отношений присутствует большое внимание, заинтересованность в личности нового «предмета». Интересен именно сам человек, не его кошелек, положение. Этот интерес дорогого стоит.

И «заброшенный» муж и отец именно на заинтересованность тем, кто он есть, а не его функциональной составляющей, может и «повестись», откликнуться. Он и заброшенности своей толком мог и не осознавать, или уже давно мог забыть о том, каково это – быть объектом нежного внимания и заботы. Ведь мы речь ведем не о профессиональном ловеласе и сердцееде, а о почти прекрасном семьянине, «характер нордический».

Но искренний (или сыгранный как искренний) интерес становится магнитом неодолимой силы. И новая, запретная, привязанность из чисто платонической переходит в стадию романтическую, а то и фактическую.

Перспективный менеджер из «города N»

Есть определенный род претенденток на внимание, который хотелось бы упомянуть отдельно. Эти дамы, как правило, хорошо понимают, что именно они делают, раскидывая сеть и беря в оборот незадачливого семьянина. Это не внезапно вспыхнувшее чувство или не только оно, а вполне конкретная «охота на москвича» или другого зверя завидной породы. Охота профессиональная, но хорошо замаскированная под искренний интерес. Это старательно расставляемые силки.

Как ни странно, подобная история может довольно быстро закончиться не в пользу охотницы, если только меркантильность интереса станет заметной. Вопрос только в том, насколько далеко зайдут отношения, пока у мужчины с глаз спадет пелена.

Иногда сеть расставлена так, что из нее совсем непросто вырваться. Например, вне брака, параллельно, возможно с похожими датами рождения, рождены 1–2 ребенка. Надо сказать, что с «той стороны», глазами бывшей охотницы а ныне – «второй любимой жены» все выглядит совсем иначе. Но это совсем другая история…

Разве я сторож брату своему?

Жена на этой стадии, как правило, ничего не замечает. Потому что у нее дети и быт, быт и дети, плюс, возможно, еще работа. Везде куча ответственности, обязательств, своего рода амбиций.. А муж – он уже есть, он – величина известная, куда он денется. В общем, то, что начинается, проходит незаметно для супруги.

У загруженных мам песня известная: «я так устала, столько у меня дел, дети рвут меня на части, и гора белья не разобранного. Мне ни до кого и ни до чего. Ни до себя и ни до тебя. Но делаю я это, все это ради тебя». Птица глухарь, когда поет свою песню, никого и ничего не слышит. И подпускает охотника близко.

Горький, задаваемый самой себе вопрос: «А что, если бы я тогда заметила, почувствовала, прочитала? Смогла бы я остановить, предотвратить?» Вопросы такие мучают, не дают есть, спать, восстанавливаться. А у тех, кто сам в такую ситуацию не попадал, но близко наблюдал ее со стороны – порождает мнительность и тревожность. Сплошной вред.

В то же время, как известно, профилактика гораздо проще и полезней лечения, починки. И если бы у супруги была возможность, настрой, воля, внимание замечать и чувствовать состояние мужа, буря возможно и не разразилась бы.

Но для этого нужно быть в контакте, а не «В контакте». Не в паранойе (ища признаки не существующего). Не в тревожной напряженности, ожидании ужасной подлости (которая может и все спровоцировать). А именно на связи. В общении. Брак вообще предполагает общение. «Плоть едина» – совсем не фигуральное выражение.

Супругам вообще очень полезно быть на связи. Разговаривать. Регулярно. Не о быте и детях. Делиться не только проблемами. Знать, что происходит со спутником жизни, а не только с его вещами. В конце концов, он же – отец ваших детей.

Важно знать или представлять себе окружение супруга(и), знать, с кем по работе человек проводит много времени. Понимать, что погруженность в экраны усилилась, а время возвращения домой увеличилось. И глаза блестят необычно.

Заметив нечто необъяснимое, полезно сначала понаблюдать, потом сделать все, чтобы успокоиться, а после – пробовать говорить или как-то иначе обозначить свою тревогу.

Известны немало случаев, когда именно чуткость, душевное внимание жены в соединении с большой любовью мужчину спасало. Последний шаг, физическая измена, после которой выздоравливать стократ сложней, не происходила благодаря работе женской интуиции.

Зачем искать новое счастье?

Почему вообще становится возможным появление нового объекта внимания? Оказывается, что мало кто готов к трудностям «середины пути». Когда эффект новизны полностью исчерпан, а пуд соли еще не съеден. Когда эмоционально и физически женщина слишком занята бытом, маленькими детьми или совмещением ролей мамы и профессионала.

И мужчине может показаться, что у этой семейной истории есть потолок, что все тут уже понятно и скучно. И этот семейный потолок ограничивает его самого, его «личностный рост». Но при этом молодость-то еще не прошла, и вон в кино сколько всякого разного показывают, и Гена из соседнего отдела недавно…

Или же появление седины в волосах настолько пугает и дестабилизирует мужчину, что он кидается в непонятную историю только затем, чтобы доказать себе, что до смерти еще далеко, а он еще ого-го.

Все возможные мотивации для попадания в «альтернативные отношения» перечислить невозможно, ибо каждая ситуация уникальна. А чаще всего нет никакой мотивации. «История» как бы падает на человека. И он, повторюсь, не готов, а иммунитет отсутствует.

Отсутствующая способность устоять, ущемленный эгоизм любимых сыновей и отсутствие иммунитета

Вот, допустим, человека с детства учили внимательно прислушиваться к собственным желаниям: захотелось мороженого – вот тебе, пожалуйста, мороженое. Сразу. Или перестало хотеться играть с Вовкой или Иркой – «ну конечно, деточка, не играй, найдем тебе товарища получше. Ты ведь у нас самый…»

Кто может быть в группе риска?

единственные, любимые сыночки (в силу предполагаемого эгоизма)
мужчины, переживающие серьезные передряги в области карьеры и заработка
люди, недавно сменившие «материальный статус» – в любую сторону
те, кто не так давно столкнулся с одним из «стрессов первого порядка»: болезнь, утрата, изменение состава семьи в сторону уменьшения или увеличения
мужья, чьи отцы или другие значимые «отцовские фигуры» в жизни были склонны к параллельным историям
те, кто по какой-то иной, возможно, неопределимой причине засомневался в себе или потерял опору
эгоцентрики по натуре и те, кто волнуется за собственную потенцию во всех смыслах этого слова

Не правда ли, довольно сложно обычному человеку не попасть ни в один из пунктов этого далеко не полного списка?

Молодость, креативность и жар не только души – в противовес тяжелому быту

Существуют специфические мужские вещи, про которые тетке (хоть бы и психологу) рассуждать и сложно, и смешно. И, тем не менее, рискну: в «драйве налево» участвует сильное проснувшееся физиологическое, почти животное, влечение.

Возможно, мужчина сам не согласен с тем, что происходит. Может быть, он долго сопротивлялся, не поддавался, а может быть он стал жертвой виртуозной мастерской провокации. И все это – мы помним – происходит на фоне годами приглушаемого или сознательно погашаемого влечения к собственной жене.

«Разрешенный» объект месяцами и годами недоступен, нестарый еще мужчина привык справляться, обходиться, подавлять.

И тут – неожиданно для себя – он чувствует, что привлекателен. Считается, что для мужчин это очень важно. Я знаю это понаслышке: из книг, из практики, от знакомых. И нет оснований этому не верить.

Каждый мужик имеет «право на лево»?

Но бывает и так, что возможность измены как бы заложена семейным сценарием, запрограммирована семейной историей. Потому что 2–3 поколения мужчин в семье гуляло.

Я не верю в карму, в то, что человек не может изменить то, что ему предопределено. Думаю, христианство – это дарованная возможность менять свою жизнь в соответствии со своей верой. Но для того, чтобы такой семейный сценарий победить, его нужно осознать. «Работают» подобные вещи только пока мы их не замечаем.

Несколько лет назад на одном из семейных семинаров один молодой мужчина рассказал историю, ставшую для меня нарицательной. Когда рассказчику исполнилось лет 18, его отец, надо сказать, не разведенный, сказал: «запомни, сынок, в жизни каждый мужик имеет право на «лево».

Сын сначала даже не понял, что именно отец имеет в виду, а после очень удивился. И внутренне не согласился. И решил, что опыт его будет опровергать эту, показавшуюся ему мерзкой, поговорку. Надеюсь, решение его не поколебалось.

Все хороши

Редко бывает, что причина, по которой возникает параллельная или перпендикулярная история, в одном только мужчине. У женщин масса способов явным или неявным образом послать собственного мужа подальше. Иногда это почти прямая речь.

Есть старая история кого-то из знакомых, когда теща говорит своей дочке в присутствии зятя: «Маша, ребенок уже родился, что этот тип до сих пор делает в нашей семье?» Или кормящая мама сквозь сон думает: «ой, ну отстань ты от меня! Хоть бы нашел себе кого-нибудь другого». А иногда женщину размазывает тревога, депрессия или перфекционизм, связанные с вхождением в новую профессию – материнство.

Ни в коем случае нельзя думать, что дело только в мужчине. Хотя большая ответственность все же на том, чьи действия рушат семью.

И вот жене стало известно, что муж и отец кем-то увлечен. Что у него кто-то есть. Что к кому-то, а не к ней – венчанной, законной – это… смеет испытывать нежные чувства. Не замечать этого больше нельзя..

«Как он мог?» – первый вопрос. И второй: «За что мне это?»

Как он мог?

Немногие граждане оказываются действительно готовы к тому, что в семье и семье надо столько всего отдавать, фактически ничего не получая взамен. Конечно, когда дети подрастут, могут появиться определенные «бонусы», связанные с их достижениями, да и вообще станет попроще. Но первые 10–15 лет брака люди с идеологией потребления и настроем «взять от жизни все» составляют основную группу риска.

Особенно сложно тем мужчинам, которые росли в неполных семьях, с воспитанием которых носилось 2–3 поколения женщин. Он «смог» потому, что ему было тяжело и плохо, а он к такому оказался не готов.

За что мне это?

Второй вопрос, с которым сталкиваются женщины, попавшие в столь непростую жизненную ситуацию. Иногда ответ приходит сам собой – вспоминается та или иная история, протягивается ниточка, казалось бы, аналогичной связи, возникает понимание «ага, за это… Когда-то я…»

Можно ли оценить и признать правильными или неправильными подобные жизненные параллели? Не знаю. Многим становится легче, когда они понимают, «за что послано» то или иное испытание. Но на иррациональных взаимосвязях любят играть экстрасенсы и бабки, используя тревогу человека, у которого почва ушла из-под ног.

Принять то, что это случилось – значит сделать большой шаг к тому, чтобы что-то сделать. Сделать то, что возможно, исходя из того, как женщина понимает ситуацию, и сколько у нее сил.

Доктор, что делать?

Именно в этой – совсем острой – ситуации женщина и оказывается у специалиста, или «специалиста», или бабки… Возможно, у священника. Вопрос один: что делать? Мир-то перевернулся.

Никто не знает, что делать. И очень плохо, если женщина получит подробную инструкцию из уст кого бы то ни было.

Наверное, исключение могут составлять лишь отношения с духовником семьи, но эту ситуацию мы разбирать не будем.

Никто не знает, как вам надо себя вести. Ни в такой – пороговой – ситуации, ни в какой другой серьезной. Ибо это ваша жизнь и ваша ответственность. И вам ее жить, и ложкой месить любые последствия, а не тому, кто дает «правильные» советы. Но отклик на вашу историю, безусловно, может быть очень полезен.

А еще многим очень важно услышать не только отклик. Как известно, русская психотерапия – это задушевные разговоры с друзьями.

Нести ли «сор из избы»?

Рассказывать ли родственникам, знакомым и прочему социальному окружению о бедах, которые постигли семью? Опять же, никто, кроме самих супругов, не должен знать ответ на этот вопрос.

Известны разные истории, в частности и такие, когда созданная в сердцах огласка ощутимо мешала восстановлению отношений. Но есть и противоположные случаи, когда поведение мужчины настолько дико и нелогично, что женщине просто необходимо поставить кого-то из близких в известность, иначе ей просто не выдержать.

Слушать, действительно серьезно относиться, можно лишь к голосу собственной интуиции. Но загвоздка в том, что в период подобного рода испытаний контакт с собственной интуицией оказывается нарушен.

И женщина прекрасно знала бы, что стоит делать, если бы снова начала верить в себя. И работа психолога в том и может состоять, чтобы помочь восстановить веру в себя. А тогда женщина постепенно сама разберется. Но если вы приметесь от отчаяния «снимать сглаз и порчу», то только впадете в зависимость непонятно от кого.

Девчоночья вредность

Странный совет, и все же. Многие из нас были весьма вредными девочками, строившими козни в детском саду и участвующими в создании «мадридского двора» в школе. Или проявлявшие вредность к родителям. Или в фантазиях своих становящихся «характерными».

Возможно, тот момент, когда супружеские отношения не по-хорошему напряглись – это время, когда нужно проявить не только максимальную изобретательность, но и всю возможную вредность призвать себе на помощь.

Кто-то умеет молиться. Кто-то прислушивается к мнению хорошо знакомого священника. Кто-то любит делиться наболевшим с психотерапевтом. Кто-то – с друзьями за чашкой или рюмкой.

Кто-то впадает в прострацию. Вернее, в состоянии временной прострации и смятения оказываются, так или иначе, почти все. Еще бы – дом, что казался таким крепким, рушится прямо на глазах. И не нужными становятся пирожки, котлетки, тщательно изготовляемые с детьми поделки. Потому что когда расшатываются основы, оказывается, что именно полноценное присутствие – участие! – мужа – это самое нужное и важное. Что без этого все бессмысленно и не нужно.

Собеседник, настроенный на вас, вашу ситуацию, а не на то, чтобы изложить свою точку зрения, доказать собственную правоту, может очень помочь. В критической ситуации нередко человеку нужен слушатель, умеющий хранить секреты и не давать директивных рекомендаций.

Гнать или не гнать – вот в чем вопрос

Это третий вопрос, с которым может столкнуться женщина, узнавшая об измене мужа.

Гнать, или самой собрать детей и уйти? А квартира-то ведь – свекрови…

Как вы, наверное, уже догадываетесь, ответа не знает никто, но может знать сама женщина.

И если вы поговорите с широким кругом знакомых, то соберете разные истории. Из известных мне иногда правильной оказывалась стратегия «долготерпения», а иногда к реальности возвращал пинок от всей души. А бывало так, что не помогало ничего, потому что семья распалась окончательно.

Есть ли что сохранять?

Наверное, для того, чтобы понимать в какую сторону пытаться вести семейный корабль, в борту которого образовалась такая брешь, надо понимать: а есть ли что-то в отношениях, что еще не умерло?

И варианты возможны самые разные:

Есть немало случаев, когда «параллельная история» – это, на самом деле, про отношения мужа и жены. Это криво, косо, ужасно, опасно выраженный крик о помощи и попытка обратить внимание на эти отношения (про этот случай на русском есть хорошая книга О. Нейпир «Семья в кризисе»). И шансы выздоровления есть.

Есть и семьи, в которых никогда не было любви. Стали люди вместе жить по расчету, потому что хотелось детей, или пришло время жениться. И возникшее чувство – первое настоящее, с которым сталкивается человек. Это совсем иной вариант. И стоит попробовать, как ни горько, честно ответить себе: есть ли что сохранять?

А возможно, у семьи был длительный стабильный период в отношениях – и до, и после рождения детей. И супруги по-прежнему хорошо друг к другу относятся. Как родственники. Как брат с сестрой. Но вот влечение ушло. И возникло на стороне. В этом случае предстоит нелегкий выбор и выздоровление вероятно. С помощью Божьей, и, возможно, с человеческим участием (семейная психотерапия или помощь опытных людей).

Может быть, влечение проникло в жизнь мужчины на фоне серьезных событий, переживаний, неудач. И осознав эту связь, он поймет, что самое дорогое и важное у него все же в семье с женой и детьми.

Но бывает и так, что долго, неделями, месяцами муж и отец вообще ничего не соображает от страсти, которая и ему самому может быть противна. Но он – не в себе. И понять, есть ли что сохранять, не представляется возможным.

Перед женой тогда возникает дилемма: принимать ли решение самостоятельно или ждать, пока человек очнется. Как к нему относиться: как к негодяю или как к больному?

Я ударилась в систематику адюльтера, но вариантов столько же, сколько судеб. Еще Лев Толстой считал, что каждая семья несчастна по-своему. Я очень с ним согласна. Только и счастье, на мой взгляд, у каждого свое собственное.

Готовность сохранять «ничего» только ради детей

Страшно говорить такое, но мой опыт показывает, что если супруги принимают решение жить дальше вместе ради детей, то это очень неустойчивая конструкция, в которой и детям сложно взрослеть, и взрослым крайне тяжело жить. Для женского же здоровья месяцами и годами терпеть, делать вид, что ничего не происходит, просто опасно. Женщины в подобных затяжных ситуациях серьезно болеют, и эта психосоматика – результат переживаний.

«Буферное» время

Решение о разводе – это очень серьезное решение, особенно если в семье есть дети. И принимать его хорошо бы осознанно и ответственно. Одно дело – погнать мужа в сердцах, узнав, что кто-то есть на стороне. Это может быть даже целительно. Но окончательный развод – решение иного ранга. Принимать его – только самим супругам, никто не имеет права советовать, разводиться или нет.

Мой робкий совет: если для женщины возможно, узнав об измене и немного придя в себя, дать отношениям, мужу, себе некоторый шанс, некоторое время на то, чтобы разобраться, определиться. Психологи такое время называют «буферным». Хорошо, если это четко оговоренный срок, не меньший, чем месяц, и не больший, чем полгода.

В этот период супруги думают, кто они друг другу и сами себе. По истечении этого срока принимается решение. Пока этот срок длится, детей можно не вводить в курс дела, особенно если они еще малы.

Семье непросто выздоравливать

Даже если известно, что измена произошла и длилась, есть шанс, что семья может справиться и остаться семьей. При условии, что супруги решают: «Есть что сохранять».

Эти два вопроса были сформулированы в XIX веке российскими писателями-идеологами, известными скорее благодаря «актуальности», нежели литературным достоинствам своих романов. С тех пор именно вокруг этих фраз и идут все рассуждения о судьбах России, национальной идее и т.д. и т.п.

Психологи, работающие с людьми, знают, однако, что знаменитые вопросы друг другу противоречат. Можно задумываться или над тем, что делать, или над тем, кто виноват, но не над двумя вещами одновременно. Кто хочет – находит способ, кто не хочет – находит причину.

Сосредоточившись на первом вопросе, мы прежде всего принимаем на себя ответственность за действия, которые собираемся совершить. Осознаем, чего мы хотим и для чего нам это нужно. Мы строим в своем сознании образ желаемого результата и путь к нему. Рассчитываем силы, средства и ресурсы, требуемые для исполнения желаемого, и сравниваем необходимое с имеющимся. Действуем, преодолевая встречающиеся препятствия. И смотрим, что получается, сравниваем с желаемым и вносим необходимые коррективы, выполняя в случае необходимости работу над ошибками.

Когда наше сознание одолевает вопрос «Кто виноват?», мы уже не в состоянии действовать конструктивно. Не так уж важно, обвиняем ли мы себя или других: в первом случае мы оказываемся парализованы ощущением своей никчемности, во втором заранее уверены, что мы-то в порядке и все делаем правильно, а результаты получаются «как всегда» из-за козней врагов и, если искоренить их, все автоматически пойдет как надо. Связь самообвинения и обвинения других проявляется еще и в том, что очень часто именно бессознательный комплекс своей вины приводит к тому, что человек начисто ее отрицает и активно ищет виноватых вокруг. И наоборот, покаянное биение себя в грудь служит мощным средством подсознательного самоутверждения, внутреннего доказательства своей праведности («унижение паче гордости»). Покаяние, признание своей вины за что-то случившееся – это еще не признание ответственности. Вина обращена назад, в прошлое, а ответственность – вперед, в будущее. За покаянием должно следовать искупление – переход к вопросу «Что делать?» и ответственность за то, что предстоит. Прошлое уже состоялось. Будущее еще нет.

«Следите за вашим указательным пальцем, – советовал Иосиф Бродский, – ибо он жаждет обличать. Указующий перст есть признак жертвы... Каким бы отвратительным ни было ваше положение, старайтесь не винить в этом внешние силы: историю, государство, начальство, расу, родителей, фазу луны, детство, несвоевременную высадку на горшок и т.д. В момент когда вы возлагаете вину на что-то, вы подрываете собственную решимость что-нибудь изменить».

Напечатать