Сказки и мифы папуасов кивай. Где живут папуасы? Традиции папуасов, шокирующие нас. Что изменилось со времен каменного века

Слухи о людоедстве и жестокости, процветающие на диких островах, сильно преувеличены. Туристы, которые отважились лично познакомиться с культурой и обычаями папуасов, утверждают, что аборигены приветливы, хотя поначалу выглядят весьма сурово и мрачно. К сведению, так же писал и Миклухо-Маклай в своем дневнике. Русский путешественник не один год прожил с дикими племенами. Практически сразу он отметил простодушие местных жителей. Выходит, что с тех самых пор (с 1870 года) папуасы не утратили своей доброты, конечно же, если не покушаться на их земли, свиней и женщин.

Где и как живут настоящие папуасы сегодня? Что изменилось в их образе жизни? Об этом можно узнать из статьи.

Что изменилось со времен каменного века?

За прошедшие столетия почти не изменился не только психологический портрет папуасов, но и образ их жизни. Этнографы, досконально изучившие мир дикарей, имеют единое мнение по поводу того, что многие племена до сегодняшних дней сохранили в своей обыденной жизни признаки времен каменного века. Многие папуасы, далекие от цивилизации, живут как их предки. Конечно, некоторые признаки современного мира проникли на острова. К примеру, вместо пальмовых листьев и перьев они теперь используют ткани, но в большей степени их уклад жизни остается в таком же состоянии, как и столетия назад.

Однако следует отметить, что благодаря появлению белых людей там, где живут папуасы, часть коренного населения, покинув свои родовые общины, стала заниматься совершенно другой деятельностью. Началось это с момента возникновения горной промышленности и развития туризма в стране (благодаря европейцам). Некоторые местные жители стали заниматься разработкой месторождений, извозом людей, обслуживанием магазинов и пр. На сегодня в Гвинее наблюдается формирование прослойки фермеров и предпринимателей. И уже известно, что многие обряды и традиции или бесследно исчезли, или стали частью туристических аттракционов.

Где живут папуасы?

Папуасы — это древнейшее население о. Новая Гвинея и нескольких других островов Индонезии и Меланезии. Они являются основным населением государства Папуа-Новая Гвинея и Ириан-Джая (провинция Индонезии). По своему антропологическому типу они близки к меланезийцам (ветвь расы австралоидной), но по языку они отличаются. Не все языки папуасов между собой родственны. Общенациональным в ПНГ считается креольский язык ток-писин (основа английская).

Самое крупное по численности папуасское племя, обитавшее в восточной Новой Гвинее, ранее было известно в связи с процветавшим там каннибализмом. Сегодня принято считать, что там, где живут папуасы, подобной ужасающей традиции уже нет. Однако некоторые факты все же указывают на то, что время от времени представителями этого племени проводятся подобные магические ритуалы.

Общее о традициях

Представители разных национальностей имеют немало своих обрядов и традиций, крепко укоренившихся в повседневной жизни настолько, что никто уже давно особо не обращает на них внимания. Однако если в любой из социумов попадает человек, который воспитан на совершенно других ценностях, то для него новые традиции могут показаться дикостью.

Это касается и некоторых особенностей жизненного уклада папуасов. Там, где живут папуасы, есть традиции просто ужасающие обычных цивилизованных людей. Все то, что для дикарей считается нормальным и обычным явлением, даже в страшном сне невозможно представить.

Несколько шокирующих традиций папуасов

• Папуасы своих вождей мумифицируют, демонстрируя таким способом уважение к умершим. Они хранят их в хижинах. Некоторые искаженные жуткие мумии имеют возраст 200-300 лет.
• Женщины, потерявшие своих родственников, раньше отрубали себе пальцы. И сегодня еще можно увидеть в некоторых селениях беспалых старых женщин.
• Папуаски своей грудью выкармливают не только своих детей, но и детенышей зверей.
• Практически всю тяжелую работу выполняют женщины. Случается даже такое, что женщины на последних месяцах своей беременности могут рубить дрова, в то время как их мужья отдыхают в хижинах.
• Племя папуасов короваи имеют очень странное место жительства. Свои дома они строят на деревьях (высота от 15 до 50 метров). Любимым лакомством короваев являются личинки насекомых.

• Некоторые папуасы из Новой Гвинеи, живущие в горных районах, носят котеки. Это футляры, изготавливаемые из сортов местной тыквы-калебаса. Надеваются они на мужские достоинства вместо трусов.
• Выкуп за невесту в папуасских племенах измеряется в свиньях, поэтому об этих домашних животных очень хорошо заботятся. Даже выкармливают их женщины своим грудным молоком.

Удивительная культура чрезвычайно колоритна и самобытна. Возможно, именно по этой причине европейцы так полюбили экзотические страны и необычные туристические направления.

Папуа - Новая Гвинея , особенно ее центр - один из заповедных уголков Земли, куда почти не проникла человеческая цивилизация. Люди там живут в полной зависимости от природы, поклоняются своим божествам и почитают духов предков.

На побережье острова Новая Гвинея сейчас обитают вполне цивилизованные люди, знающие официальный - английский - язык. С ними много лет работали миссионеры.

Однако в центре страны что-то вроде резервации - кочующие племен а, которые до сих пор живут в каменном веке. Они знают по имени каждое дерево, хоронят умерших на ветвях, понятия не имеют о том, что такое деньги или паспорта.

Их окружает гористая, заросшая непроходимыми джунглями страна, где из-за высокой влажности и невообразимой жары жизнь для европейца невыносима.

Никто там не знает ни слова по-английски, а каждое племя говорит на своем языке, которых в Новой Гвинее насчитывается около 900. Племена живут очень изолированно друг от друга, сообщение между ними почти невозможно, поэтому диалекты их имеют мало общего, и люди друг друга попросту не понимают.

Типичный населенный пункт, где обитает папуасское племя: скромные хижины покрыты огромными листьями, в центре - что-то вроде поляны, на которой собирается все племя, а вокруг на много километров джунгли. Единственное оружие этих людей - каменные топоры, копья, луки и стрелы. Но не с их помощью они надеются защититься от злых духов. На то у них есть вера в богов и духов.

В папуасском племени обычно хранится мумия «вождя». Это некий выдающийся предок - самый смелый, сильный и умный, павший в бою с врагом. После смерти его тело было обработано особым составом, чтобы избежать тления. Хранится тело вождя у колдуна.

Он есть в каждом племени. Этот персонаж весьма почитаем среди сородичей. Его функция в основном состоит в том, чтобы общаться с духами предков, задабривать их и спрашивать совета. В колдуны обычно идут люди слабые и непригодные для постоянной битвы за выживание - одним словом, старики. Колдовством они зарабатывают себе на жизнь.

Первым белым человеком, попавшим на этот экзотический континент, был русский путешественник Миклухо-Маклай. Высадившись на берегу Новой Гвинеи в сентябре 1871 года, он, будучи человеком абсолютно мирным, решил не брать на берег оружия, прихватил лишь подарки и блокнот, с которым никогда не расставался.

Местные жители довольно агрессивно встретили чужака: пускали стрелы в его сторону, устрашающе кричали, размахивали копьями…

Но Миклухо-Маклай никак не отреагировал на эти выпады. Напротив, он с самым невозмутимым видом сел на траву, демонстративно снял туфли и лег вздремнуть.

Усилием воли путешественник заставил себя уснуть (или только сделал вид). А когда проснулся, увидел, что папуасы мирно сидят рядом с ним и во все глаза рассматривают заморского гостя. Дикари рассудили так: раз бледнолицый не боится смерти, значит, он бессмертен. На том и порешили.

Несколько месяцев прожил путешественник в племени дикарей. Все это время аборигены поклонялись ему и почитали как бога. Знали, что при желании таинственный гость может повелевать силами природы. С чего это вдруг?

Да просто однажды Миклухо-Маклай, которого называли не иначе как Тамо-рус - «русский человек», или Караан-тамо - «человек с Луны», продемонстрировал папуасам такой фокус: налил в тарелку со спиртом воды и поджег. Доверчивые местные жители поверили, что иноземец способен поджечь море или остановить дождь.

Впрочем, папуасы вообще легковерны. К примеру, они твердо убеждены в том, что мертвые уходят в свою страну и возвращаются оттуда белыми, принося с собой много полезных предметов и еды. Живет это поверье во всех папуасских племенах (притом что они почти не общаются друг с другом), даже в тех, где никогда не видели белого человека.

ПОХОРОННЫЙ ОБРЯД

Папуасы знают три причины смерти: от старости, от войны и от колдовства - если смерть произошла непонятно отчего. Коли человек умер своей смертью, его почетно похоронят. Все похоронные церемонии направлены на задабривание духов, принимающих душу покойника.

Вот типичный пример такого обряда. Близкие родственницы покойного отправляются к ручью, чтобы в знак траура совершить биси - обмазывание желтой глиной головы и остальных частей тела. Мужчины в это время подготавливают погребальный костер в центре деревни. Недалеко от костра готовится место, где будет почивать покойник перед кремацией.

Сюда кладут ракушки и священные камни вуса - обиталище некоей мистической силы. Прикосновение к этим камням живых строго карается законами племени. Поверх камней должна лежать длинная плетеная полоса, украшенная камешками, которая играет роль моста между миром живых и миром мертвых.

Усопшего кладут на священные камни, обмазывают свиным жиром и глиной, посыпают птичьими перьями. Затем над ним начинают петь похоронные песни, в которых рассказывается о выдающихся заслугах покойного.

И наконец, тело сжигается на костре, чтобы дух человека не вернулся из загробного царства обратно.

ПАВШИМ В БОЮ - СЛАВА!

Если человек погиб в бою, его тело жарится на костре и с соответствующими случаю ритуалами почетно съедается, чтобы его сила и смелость перешли к другим мужчинам.

Через три дня после этого жене покойного в знак траура отрезают фаланги пальцев. Связан этот обычай с другой древней папуасской легендой.

Один человек плохо обращался со своей супругой. Она умерла и попала на тот свет. Но муж тосковал по ней, не мог жить один. Отправился он за женой в иной мир, подошел к главному духу и стал умолять вернуть любимую в мир живых. Дух поставил условие: жена вернется, но только в том случае, если он даст обещание бережно и по-доброму к ней относиться. Мужчина, разумеется, обрадовался и все сразу пообещал.

Жена вернулась к нему. Но однажды муж забылся и вновь заставил ее тяжело трудиться. Когда же он спохватился и вспомнил о данном обещании, было уже поздно: жена распалась у него на глазах. У мужа от нее осталась только фаланга пальца. Племя разгневалось и изгнало его, потому что он отнял у них бессмертие - возможность вернуться с того света, как его жена.

Однако на деле фалангу пальца почему-то отрезает себе жена в знак последнего дара погибшему мужу. Отец же покойного совершает обряд насук - отрезает себе деревянным ножом верхнюю часть уха и потом глиной замазывает кровоточащую рану. Церемония эта довольно долгая и болезненная.

После похоронного обряда папуасы почитают и задабривают дух предка. Ибо, если его душу не задобрить, предок не покинет деревню, а будет жить там и вредить. Дух предка некоторое время кормят, как живого, и даже стараются доставить ему сексуальные удовольствия. К примеру, глиняную статуэтку племенного божка ставят на камень с дырочкой, символизирующий женщину.

Загробный мир в представлении папуасов - это некие райские кущи, где много еды, особенно мяса.

СМЕРТЬ С УЛЫБКОЙ НА ГУБАХ

В Папуа - Новой Гвинее люди верят, что голова является вместилищем духовной и физической силы человека. Поэтому, воюя с врагами, папуасы прежде всего стремятся завладеть этой частью тела.

Каннибализм для папуасов - вовсе не стремление вкусно поесть, а скорее магический обряд, в процессе которого людоеды получают ум и силу того, кого они поедают. Применим этот обычай не только к врагам, но и к друзьям, и даже родственникам, героически павшим в бою.

Особенно «продуктивен» в этом смысле процесс поедания мозга. Кстати, именно с этим обрядом медики связывают очень распространенное среди людоедов заболевание куру. Куру по-другому называется коровьим бешенством, заболеть которым можно при употреблении в пищу непрожаренного мозга животных (или, в данном случае, человека).

Этот коварный недуг впервые был зафиксирован в 1950 году в Новой Гвинее, в племени, где мозг умерших сородичей считался деликатесом. Болезнь начинается с болей в суставах и голове, постепенно прогрессируя, приводит к потере координации, дрожи в руках и ногах и, как это ни странно, приступам безудержного смеха.

Недуг развивается долгие годы, иногда инкубационный период составляет 35 лет. Но самое ужасное - жертвы болезни умирают с застывшей улыбкой на губах.

Папуасская мифология, мифологические представления папуасов - основного коренного населения острова Новая Гвинея и ряда прилегающих островов и архипелагов Меланезии. К папуасам относят несколько сотен отдельных этнических общностей, отличающихся значительной языковой дробностью. Папуасская мифология представляет собой конгломерат самостоятельных и относительно замкнутых локальных (племенных, общинно-родовых) систем (как целое она воссоздается лишь специального историко-типологического анализа). В то же время локальные мифологические системы обнаруживают общность. До недавнего времени Новая Гвинея представляла собой характерный вариант первобытной периферии с господством общинно-родовых отношений. Соответственно Папуасская мифология, так же как и мифологии других народов Океании, может рассматриваться как региональный вариант одной из ранних стадий развития мифологии.
Папуасская мифология предстаёт как живая, многообразно функционирующая система, находящаяся в синкретическом единстве со всей культурой этноса. Мифологические элементы и связи так или иначе присутствуют во всей деятельности коллектива, в различных бытовых операциях, представлениях и отношениях, магических действиях, в предметах и вещах. Соответствующий семантический комплекс и связанные с ним разного ограничения и правила поведения не просто выражены в мифологических рассказах, но и непосредственно включены в систему традиционных знаний, так что собственно миф и норма социального поведения у папуасов нерасчленимы.
Вербально-повествовательные формы лишь в малой степени сосредоточивают и передают содержание Папуасской мифологии Не менее значимы, хотя и очень трудны для истолкования, в силу имплицитного и символического характера, ритуальные действия и операции, пантомимы, танцы, ритуальные маски, одежда, украшения, музыкальные инструменты, краски, орнамент, скульптура и пр. Основной комплекс мифологических представлений был принадлежностью мужского мира и передавался по мужской линии, освоение его составляло важный раздел обрядов мужских инициации.
Тематика Папуасской мифологии сосредоточивается вокруг нескольких главных разрядов персонажей (мифические первосоздатели, первопредки, культурные герои, великие племенные герои - охотники, воины и пр.; «хозяева» природы; умерших) и связанных с ними представлений и сакральных действий. Эти представления характеризуются противоречивостью и недифференцированностью. Первосоздатели, культурные герои часто изоморфны с точки зрения их функций. Так, дема (у маринд-аним) обладают одновременно чертами тотемных предков, культурных героев, «духов», олицетворений природы; давшие когда-то всему дема и в «настоящее» время продолжают активно вмешиваться в жизнь людей.
Для образов мифических демиургов характерны представления о них как о «первых» (старуха Собра у маринд-аним) либо существовавших «всегда» (старуха Уа-огрере у киваи). Довольно распространены образы великих матерей, «первых» женщин. Ряду персонажей свойственна дуальная природа: Угатаме (у капауку) - одновременно мужчина и женщина, и . В мифах о происхождении первопредков может выступать хтоническое начало: Йугумишанта (у форе и соседних племён) вышла из и персонифицирует ее. Наиболее распространены мифы о чудесном рождении первопредков, так или иначе содержащие элементы тотемических представлений: рождается из семени кенгуру, от свиньи, развивается из червя; зафиксированы папуасские версии мировой мифологической темы - зачатие героя от встречи женщины с , его от женщины-змеи, женщины-птицы. Особую роль играют мотивы специфической природы героев, их кровнородственной связи с чудесными предками. Унаследованные свойства герой-первосоздатель переносит (трансформируя их) на организуемый им человеческий социум (Йавага - сын матери-кенгуру у киваи). В папуасских мифах почти обязательны конфликт тотемического героя с первоначальным коллективом и поиски второго, который становится объектом его культурных дел и установления норм тотемной организации (миф об Ико у пурари). Следы тотемических представлений присутствуют в мифах о создании (у вагавага мальчик-солнце - сын отца-рыбы и женщины). В космогонических мифах обычны сюжеты о солнце и луне как преобразившихся первосоздателях, при этом появляются иногда инцестуальные мотивировки (у хули Ни и Хана, брат и сестра, после поднялись на и превратились в небесные тела). Космогонические акты могут выступать как проявление чьей-либо оплошности или трактоваться как целенаправленные действия демиургов. Парамбика (у нгаинг) в качестве первых своих деяний поставил «всё»; Камбел (у кераки), скатав в шары сердцевину пальмы, создал и солнце и определил пути их следования по небу. Он же поднял небо, стоявшее первоначально очень низко, и наполнил его звездами, разметав кусочки бамбука. Чаще всего светила, небо, земля, стихии мыслятся как уже существующие к началу мифических первотворений.
Папуасская мифология предполагает трехчастное деление мира. Небо (верхний мир) - временное обиталище демиургов и предков, откуда они уходят на землю, создавая здесь земной социум (отчасти по аналогии с небесным) и принося сюда блага культуры. Но на небо уходят некоторые персонажи, вступившие в конфликт с коллективами, среди которых они жили. Обычный путь на небо - высокое дерево. Подземный (нижний) мир ассоциируется с представлениями о , о земле духов умерших (реже - о происхождении некоторых персонажей). Связь с ним может осуществляться через специальную дыру, иногда через водоёмы или болота, а также через ритуальные столбы в мужских или церемониальных домах. Границы и части земного мира создаются героями как бы попутно (от ударов магической палки-копалки возникают заливы, от удара стрелы - , от брошенных камней - острова и т. д.).
Первосоздателям, мифологическим и тотемическим предкам, культурным героям принадлежит создание людей, разделение их на племена и расселение. Люди появляются из сердцевины дерева, возникают из водяных пузырьков, из разрубленных свиных туш, рождаются от мифической пары, от брата и сестры. В мифе киваи представлена концепция антропогенеза и социогенеза, объединяющая мотивы тотемические и хтонические и предполагающая двухступенчатость процесса генетических трансформаций: благодаря операциям Уа-огрере первое поколение людей появляется из червей, размножившихся в теле убитого кенгуру; оно получает от первосоздательницы элементарные человеческие знания и общественные правила; затем происходит превращение первых людей-недоростков в поколение «настоящих» людей и наделение их всей совокупностью общественных норм, знаний, навыков и т. д.
В рамках мифологической концепции становления социума получают разработку сюжеты о борьбе героев с чудовищами, враждебными людям, и об умиротворении культурных локусов (в образах чудовищ есть следы двойственной их природы: змеи - мифические предки и вредители, змеи - чудесные супруги, великаны-людоеды), а также о возникновении отрицательных качеств и жизненных норм, «открытии» разного рода бед - раздоров, обмана, кровавых способов разрешения коллизий и т. д.
В мифах объясняются введение запретов (напр., на ), разделение труда по признаку пола, кровная месть, экзогамия и запрещение инцеста. «Открытие» смерти в мифах происходит либо случайно, либо трактуется как наказание или как свойство, приобретаемое людьми, выходящими из «дикого» состояния. Отсутствие смерти включается в характеристику «прошлого», которое до известной степени идеализируется.
С концепцией «героического века», так или иначе противостоящего «настоящему» и в то же время его подготовившего, связаны повествовательные циклы о героях - «первых» охотниках, земледельцах, гарпунщиках, воинах и охотниках за головами, колдунах, мореплавателях. Первогерои «открывают» войну как способ разрешения конфликтов, привносят в общественную жизнь жестокость и вероломство, начинают борьбу за женщин и т. д. Но они же нормализуют различные стороны общественной практики, несущие в себе конфликтное начало: ставят пределы жестокостям войны, определяют границы, за которые не должны выходить человеческие страсти.
Важнейшую часть Папуасской мифологии составляет вера в хозяев или духов природы. У различных этносов были свои родовые обозначения для всего класса «хозяев» и имела место подробная видовая дифференциация их по свойствам, внешности, местам обитания и т. д. (напр., марсалаи у арапеш, выступающие хранителями земли данного рода или общины; этенгена у киваи, которые считаются защитниками деревьев и лесных участков, а также покровителями и хранителями огородов; путутули у раиапу; гигл у чимбу и др.). Хозяев представляли в виде или рептилий особой окраски с несколькими головами и хвостами, в виде животных с уродливыми признаками, существ, соединявших зооморфные, растительные, антропоморфные черты. Места их обитания - , водоёмы, стволы деревьев, камни, рифы и т. п. Они выступают защитниками традиционных норм поведения и могут наказывать нарушителей (и в этом смысле связаны с умершими предками), давать добрые советы спящим, показывать гребцам верный курс, но в то же время вызывать ураганы, насылать болезни, сбивать с пути, похищать и т. д. Распространены рассказы-былички о встречах и столкновениях людей с «хозяевами», в частности - о нечаянном или насильственном браке женщины с «хозяином». Основу культа умерших составляет вера в духов умерших, способных принимать разнообразные материальные формы и, как правило, невидимых, обладающих чудесными способностями воздействия на живых. Постоянное место их обитания - земля умерших, получающая в мифах реальную либо (чаще) фантастическую локализацию, - описывается во многом по аналогии с миром живых, но с обязательными признаками, маркирующими принадлежность к миру смерти. Мифы и былички описывают странствия живых в землю умерших, общение их с духами и возвращение домой или приход духов, контакты их с живыми, приводящие к несчастью или получению живыми какой-то помощи. Ряд ритуалов (в т. ч. похоронные и послепохоронные обряды) непосредственно адресуется к духам умерших, имея целью обеспечить их поддержку либо отвести их нежелательное вмешательство. Представления о духах умерших сложным образом взаимодействуют с представлениями о родовых предках. Культ «духов» умерших и родовых предков в значительной степени определяет семантику ряда важнейших ритуалов, в т. ч. обрядов мужских инициации, ритуалов плодородия и др. Здесь в разных сюжетных формах варьируются приход и встреча предка, действия и песни, ему посвященные, магия, ему адресованная, и т. д., а также символическая смерть и возвращение к жизни. Изображения предков (деревянные скульптуры, резные и рисованные «портреты») составляют обязательную принадлежность мужских и церемониальных домов.
В недрах Папуасской мифологии и во взаимодействии с нею формируется ряд фольклорных прозаических и песенных жанров, которые либо вовсе не вычленены, либо только начинают вычленяться из синкретического единства. Таковы мифологические эпические песни о героях-первопредках, сказки, сохраняющие характер «достоверных» мифов, «исторические» предания, а также разного типа песни. Папуасский фольклор в его единстве с мифологией включает ряд сюжетов и мотивов, которые в историко-типологической перспективе сопоставимы с сюжетами и мотивами, составляющими классический фонд мировой мифологии и фольклора: в частности, у папуасов имеются собственные варианты сюжетов об Эдипе, Орфее, Одиссее («муж на свадьбе своей жены»), героическом сватовстве и др.

Разумеется, было бы глупо полностью отрицать факт присут­ствия идеи плодородия в древнейших религиозных культах. Однако есть основания полагать, что идея эта возникает доста­точно поздно, уже на ступени земледельческих цивилизаций. А

ведь прекрасно известно, что культ фаллоса, культ коитуса от­четливо заявлен уже в доземледельческих культурах, т.е. на эта­пе господства присваивающего хозяйства. Поэтому логично рас­сматривать идею плодородия в качестве позднейшего наслоения в религиозно-мистических культах, когда на уже существующую сексуально-эротическую матрицу религиозных культов наклады­ваются новые обстоятельства, связанные с возникновением фено­мена земледелия. Те же представления, которые связывают хра­мовую сексуальность древних культур с прагматической идеей плодородия земли, описывают вторичное в древних культах и упускают главное: их связь с еще более глубокими и архаически­ми доземледельческими корнями. Новые, земледельческие реа­лии, действительно связанные с проблемой оплодотворения земли, накладываются у древних народов на гораздо более глубокие ве­рования в демиургическую силу фаллоса, не имеющую никакого отношения к идее плодородия. Это примерно как христианские верования накладывались на языческие представления в созна­нии русского мужика, а в результате христианство начинало го­ворить языком языческих символов.

И когда Фрезер, а вслед за ним поколения исследователей пытаются прагматизировать иррационально-сексуальное содержа­ние древних культов и свести это содержание к банальной идее плодородия, они видят только часть истины. Скажем, когда Фре­зер пытается понять сексуально-оргаистические празднества древ­них народов, он заявляет: "Было бы несправедливым "видеть в этих оргиях простую вспышку необузданных страстей" и. Мол, все дело в желании дикарей стимулировать своими оргиями пло­дородие земли. Но как объяснить то, что наряду с сексуальными оргиями те же самые земледельческие народы активно практику­ют разнообразные формы сексуального воздержания в ходе по­севных и уборочных кампаний (факт, о который явно спотыкает­ся сам Фрезер, так и не найдя ему убедительного объяснения)?

Между прочим, с различного рода запретами на половую ак­тивность в период посевных кампаний мы встречаемся у многих народов. Можно сослаться на данные Л.А.Ивановой по обрядо­вой практике народности абелам (Новая Гвинея). Основная пи­щевая (и одновременно священная) культура, которую возделы­вает эта народность - это культура ямса - местной разновидности картофеля. Абелам посвящают возделыванию этой культуры до­вольно много времени и энергии. Но вот что бросается в глаза. Сама процедура посадки и выращивания ямса связана с безус­ловными сексуальными табу. На время посадки и выращивания ямса вводится полный запрет на сексуальные взаимоотношения между мужчинами и женщинами. Ямс выращивается на специ­альных площадках, куда запрещен вход всем женщинам, а так же мужчинам, которые нарушили сексуальный запрет. Сами абелам объясняют свое половое воздержание тем, что "они долж­ны быть "чистыми" в этот период, так как "плохой запах жен­щин" неблагоприятно влияет на рост клубней ямса" .

Вообще практика сексуальных воздержаний в период посев­ной страды настолько распространена у древних земледельчес­ких народов (наряду с обрядово-ритуальным разыгрыванием орга­истических сексуальных связей), что это практически полностью дезавуирует распространенное мнение, согласно которому для примитивных народов "акт посадки и процесс произрастания растений... ассоциировались с зачатием, рождением и ростом других живых существ, в первую очередь людей" г °.

Между прочим, те же самые исследователи, которые настаива­ют на оплодотворяющем смысле сексуализированных земледель­ческих обрядов, признают, что посевные кампании раннеземле­дельческих народов сопровождаются, скорее, имитацией полового акта, чем его реальным исполнением. А ведь имитация полового акта - это нечто прямо противоположное натуральному половому акту, поскольку при имитации сексуальное возбуждение сопро­вождается на самом деле... подавлением сексуального импульса.

Вот как выглядит такого рода обряд у папуасов кивай в опи­сании Б.Н.Путилова. "Женщина ложится, обнаженная или в юбочке, на спину в том месте, где предполагается посадить рос­ток первого банана. Она поднимает колени, и мужчина, стоя пе­ред ней с расставленными ногами, пропускает несколько раз под ее коленями и между своими ногами росток банана" 27 . Никакого реального совокупления при этом не происходит; наоборот, сек­суально возбужденный мужчина волевым усилием подавляет выход своей сексуальной энергии, и, как сказал бы психоанали­тик, сублимирует свою подавленную сексуальную энергию.

Разумеется, я был бы не прав, если бы сказал, что ранние земледельцы занимаются только имитацией полового акта на воз­делываемом поле. Несомненно, что у многих народов имеет мес­то и натуральное совокупление в период посевных кампаний. Однако, тот факт, что реальная ритуально-сексуальная практика древних земледельцев достаточно разнообразна и выходит далеко за рамки "оплодотворительной" интерпретационной модели, за­ставляет высказать серьезные сомнения в общепринятой точке зрения по поводу прагматической природы этих обрядов.

К сказанному следует добавить, что, как свидетельствуют ис­точники, у некоторых раннеземледельческих народов вообще не существует представления о связи процедуры сексуального сово­купления между мужчиной и женщиной и фактом рождения ре­бенка. Тем не менее, эти народы все равно практикуют сезонные религиозно-сексуальные оргии. Они даже могут использовать мужскую сперму при возделывании земли, но... при этом вовсе не рассматривают ее как источник оплодотворения, поскольку вообще не видят связи между актом совокупления мужчины и женщины и происходящим спустя какое-то время рождением ре­бенка. Совокупление женщины с мужчиной для них - это вовсе не предпосылка рождения ребенка, а вполне самостоятельная и независимая реальность. При этом сама по себе акция совокупле­ния является для них сверхценной. Однако это самозначимая

сверхценность, никак не связываемая с последующим рождением ребенка: обряды совокупления, с одной стороны, и обряды вынашивания, рождения и выкармливания ребенка, с другой, - это совершенно различные и независимые группы обрядов. Во мно­жестве случаев первобытные народы попросту не подозревают (и даже НЕ ХОТЯТ этого знать), что во время совокупления между мужчиной и женщиной происходит нечто, в результате чего в последующем рождается ребенок. Так, нередко встречается си­туация, когда причину рождения ребенка видят в приеме какой-то пищи, но никак не во введении фаллоса во влагалище.

Скажем, у папуасов Новой Гвинеи, по данным Н.А.Бутинова, "акт зачатия мыслится как вхождение в женщину зародыша вместе с пищей. Иногда, как полагают, бывает достаточно запаха пищи, чтобы женщина забеременела. В легенде племени кивай говорит­ся о том, как женщина понюхала банан и в результате этого ро­дила ребенка. "Он родился оттого, что я понюхала банан с заро­дышем"" м.

Более того, у некоторых племен считается, что от пищи может забеременеть и мужчина, и потому во время обрядов инициации производятся специальные действия, дабы предохранить посвя­щаемого мальчика на всю оставшуюся жизнь. "Люди племени кераки полагают, что мужчина тоже может забеременеть - ведь зародыш ребенка может войти с пищей и в него. Чтобы этого не случилось, кераки во время обрядов инициации суют в горло посвящаемому негашеную известь - после этого, полагают они, беременность мужчины исключена" 29 .

Характерно, что сама идея отцовства в этих обществах никак не связывается с акцией физиологического зачатия, и это нередко приводило к недоразумениям в тех или иных этнографических интерпретациях. Как подчеркивает Н.А.Бутинов, у папуасов "от­цом ребенка считается не родитель, а кормилец. Н.Н.Миклухо-Маклай, увидев на руках у папуаски ребенка-метиса, не пове­рил, что его отцом является ее муж, папуас, хотя женщина и утверждала это. (...) Но женщина говорила правду, только под отцом она понимала кормильца" 30 . Роль мужчины в создании ребенка, по мнению папуасов, состоит не в том, что он совокуп­ляется с женщиной, а в том, что он приносит пищу - кормит женщину во время ее беременности, а впоследствии - кормит ре­бенка. "Роль мужчины в появлении на свет ребенка не отрицает­ся полностью, но сводится в основном к тому, что он кормит беременную женщину. Муж, не кормящий беременную жену, не считается отцом..." 31 . Поэтому, скажем, "папуас племени арапеш, призывая сына к послушанию, не скажет ему, что он его породил. Он скажет: "Я добывал пищу, которая сделала твое тело"" 32 . А папуасы энга "отводят главную роль отцу не в зачатии ребен­ка..., а в том, что он дает ребенку душу и устанавливает с помо­щью обрядов ее связь с духами родовых предков" 33 .

Но можно ли в таком случае утверждать, что характерные для папуасов этих племен сексуальные обряды на земледельческих

полях имеют оплодотворяющий характер? Естественно, что такое предположение выглядит совершенно абсурдно, коль скоро сексу­альный акт вообще не связан для них с идеей оплодотворения.

Что же в таком случае делает земледелец, мастурбирующий на возделываемом поле, или имитирующий сексуальные акты, или на самом деле совокупляющийся с лицом противоположного пола?

Один из возможных ответов на этот вопрос состоит в том, что земледелец своими символическими действиями пытается не столь­ко оплодотворить поле, сколько... сексуально удовлетворить поле, И, тем самым, умилостивить, ублажить поле, доставить ему сек­суальное наслаждение как женщине. И сделать поле тем самым благорасположенным к себе. А еще - передать полю силу своего фаллоса, силу своей спермы. Ведь если связь между мужским половым органом и рождением ребенка - это совершенно не оче­видная для первобытного сознания связь, и предположение, что фаллос является источником ребенка - это более чем неочевидное предположение, то связь между фаллосом и сексуальным экста­зом, сексуальным удовлетворением, сексуальным наслаждением - это как раз более чем очевидная связь. Способен ли фаллос приводить к рождению детей - это большой вопрос. Но вот то, что фаллос обладает какой-то удивительной силой, приводящей и женщину, и мужчину в состояние ни с чем не сравнимого на­слаждения, чувственного экстаза, в состояние оргазма, а затем в состояние нирваны - это вещь совершенно очевидная для любого человека, попробовавшего вкус сексуальной жизни.

Поэтому, когда первобытный человек в ритуальном экстазе мастурбирует, обхватив ногами ствол гвоздичного дерева, это вовсе не означает, что он пытается тем самым усилить плодоношение этого дерева, имея в виду оплодотворяющую функцию спермы, как полагает приводящий этот пример Дж.Фрезер 34 . Вполне возможно, что осуществляющий это странное действие человек даже не подозревает о том, что его сперма обладает какого-то рода оплодотворяющей силой. Но зато он твердо знает, что его фаллос обладает огромной силой, способной создавать эффект ни с чем не сравнимого наслаждения в момент оргазма. И оттого смысл его действий можно интерпретировать не как имитацию оплодотворения, но, скорее, как имитацию удовлетворения. Человек пытается с помощью своего фаллоса удовлетворить гвоз­дичное дерево, и сделать его благосклонным, и передать ему тем самым часть божественной силы своего фаллоса.

Ну, а кроме того, есть еще одна существенная в мифологичес­ких сексуальных мистериях тема, способная дать ключ к пони­манию древних сексуально-религиозных мистерий: это тема УКРОЩЕНИЯ сексуальности, которая так же не имеет ровным счетом никакого отношения к идее оплодотворения.

В самом деле, внимательный анализ сексуально-ритуальной практики древнего человека позволяет сделать достаточно опре­деленный вывод относительно того, что очень часто суть этой

практики составляет странное переплетение изощренной сексу­альной свободы и жесточайших сексуальных запретов. Весьма показателен в этом плане проанализированный К.Леви-Стросом один из распространенных в Южной и Северной Америке мифов о соблазнении женщины неким священно-магическим растением. Финал этого мифа весьма грустен и поучителен: сын этого стран­ного союза между женщиной и растением, узнав тайну своего происхождения, превращает свою мать в камень со словами: ""Отныне не будут женщины совокупляться с корешками и прино­сить им детей" 3> . А учитывая, что в соответствующих этому мифу обрядах данный сюжет самым тщательным образом разыгрыва­ется, можно сделать вывод, что ритуальное исполнение процесса совокупления с растениями парадоксальным образом служит за­даче наложения запрета, табу на такого рода совокупление, а, значит, суть этого ритуала не в инициации оплодотворения, а в табуировании его.

Другой пример аналогичного свойства обнаруживаем у Дж.Фре­зера. Он описывает процедуру Элевсинских мистерий, в ходе ко­торых верховный жрец Зевса мастурбировал в храме Деметры (богини земли) или вступал в ритуальный контакт с жрицей Де­метры, а потом демонстрировал собравшимся срезанный колос. Традиционно эти действия интерпретируются в том смысле, что жрец Деметры своим ритуалом стимулирует плодородие земли. Однако вполне возможна и совершенно иная интерпретация этого обряда, если вспомнить, что хлебный колос являлся в древних культурах фаллическим символом. Возможно, что в данном слу­чае происходит символическое воспроизведение архаических об­рядов, в центре которых находилась операция обрезания фаллоса, и в этом случае обрезанный колос - это символ сублимированной сексуальной энергии, а вовсе не символ плодородия.

Нечто аналогичное можно обнаружить и в древнеегипетском культе Осириса, который, согласно "Книге мертвых", являлся воплощением фаллоса. Безусловно, Осирис - бог плодородия. Однако, и в случае с Осирисом можно утверждать, что функция плодородия - факультативная, дополнительная функция. Суть же Осириса - это именно эрегированный фаллос, фаллос, кото­рый является, с одной стороны, источником сексуального удов­летворения, а, с другой, согласно всем первобытным представле­ниям и обрядам, предметом усмирения. Потому-то классический миф об Осирисе - это миф, в котором Осириса умерщвляют, рас­секая на части, а потом восстанавливают, но лишают при этом полового органа. И вновь это то обстоятельство, которое не учи­тывает в своей интерпретации Дж.Фрезер. Символическое отре­зание у Осириса фаллоса вполне можно интерпретировать как операцию обрезания. И вот что удивительно: после того, как эта операция произведена, происходит чудо: бог умерщвленный и спеленутый, как мумия (т.е. сам как бы превращенный в фаллос), в ходе празднества поднимается все выше и выше из гроба, что вполне интерпретируется как символ эрекции.

То, что Осирис - это эрегированный фаллос, значимый сам по себе, т.е. в собственно сексуальном смысле, а вовсе не как источ­ник оплодотворения, видно и из того, что символом Осириса вы­ступало подчеркнуто неплодоносящие дерево - сосна. Именно со­сну срубали, чтобы выдолбить ее сердцевину и поместить туда изображение Осириса: прямой ствол сосны в наибольшей степе­ни соответствовал образу эрегированного фаллоса. Сказанное по­зволяет предположить, что в культе Осириса актуализированы древние, доземледельческие культурные темы, связанные с куль­том фаллоса как такового (причем обрезанного фаллоса), с куль­том его эрегирующей способности и культом увеличивающей сек­суальную силу операции обрезания. И уже на эту, древнейшую основу накладываются специфические земледельческие смыслы, в результате которых Осирис начинает интерпретироваться как бог плодородия.

Итак, анализ сексуального содержания ранних земледельчес­ких культов убеждает в том, что в этих культах проступают чер­ты гораздо более глубоких и древних верований, в которых каким-то странным образом соединялись сексуально-оргаистические мотивы с мотивами самых жестких и изощренных сексуальных табу, и что расшифровать содержание этих сексуальных мотивов в культовой деятельности земледельцев можно только на основе реконструкции более древних, более архаических слоев мировоз­зрения, неизмеримо более глубоких и сущностных для понима­ния самого феномена человека, нежели культура земледелия, являющаяся культурным новообразованием десятитысячелетней давности.

Но в чем же мог заключаться этот первозданный смысл сексу­ально-оргаистических обрядов на доземледельческой ступени развития человеческого общества? Чтобы ответить на этот вопрос, мы вынуждены выйти в область весьма рискованных гипотез и предположений, касающихся самого происхождения человека.

ТО:1ТО ВДО111 ВМРХХейхз За йепх? МЫ ТайОГО МВКО1Да йе

Б Ро1 у 1 калила:

Сто ово1цы„Сйд11 сделал вт йп моехо холл.

Л Сйдо сказзл:

Идите за ыххо?1С й вам все 1К11охвху.

Сй ххмрхха.з йз з1"млп йх"вхпо1о тп?Кх в бххт гххв, йа.1оьхав 11я-

та?п1охо троетйххв11, йодоброх1 йескояько В1хххххсхмв п вг1" 11то оо:1

отй1свй к отегу. Ботом ои ста.,х показыв1мь и оба помять:

дто ттхро, о эхо оатптхх - йь моп11их ох"ть.

11й иьиьь кххубий й т1111 В111й йопробое1й1. Сопхма ххдйрп й

Дяртй1о попххооовах1п я уйалй 61"3 "хуаств йягохго иохоьте1"о

ояй йо 1ий ойго пйпогда. ??1йда ойп оппулвс1ь Соло сказав:

Сйо?хо вм йрпвь1кйетх к;1той йй1д1 11 буха11е 111"хь 1Я1 вх.е

Спи стола вмххь вместхь Садо сдсва1 хойор, изрубив де

1евьхв йа стодбм й посхройд дом, д;1й1птмб. йак путь ох острх-

ва Дару 11о 1?ЯВ11Т1,1. ?хойхпв его 1*тройт1О ой повес йл пп 11ойех

крх йпй гойе. Сгопумо, Лдйрй п хбирххххо хйросплп:

Зайетх ТН ВОСТРОйа ЭТОТ ДОМ? ?теив ПВВОХО, ПРХ1ЫО Вае,

здесь пот, кто гйе оудех в йеы в111"1ъ?

Садо ответйх11

Бодхтпдххте, 1 моро хапаете.

Ой раз?Воевой й хвраейл хой1, в1ско хько 11ххз т1омх?Втхх О1О,

а йотой воихе11 в дом п бмстро йройхо.1 по хйвху от одпохо коп-

ий до друмйо.?ропе оп йоверйух1 д.1п тохо, хтеом 1бпхвода.1в

Входя -- чтохбхз ойй умврахххх.~ Лдврв 11тох1 й;вт1, о одвом копие

дома, Дирйво в;хрухом, Сойума йоеередййе, а Сидо стол хозвхх-

йом веехо дома,

Лбере, о"1хпм еявьвай хкеххвй1йа, зквта йа острове мабодв. ОДйакквм Ое ОДВОСОВ1паайО Схазй ГМТОВПТЬОП К ВРХХЗИ1ПКУ, В Лбере сйа в1111 а:

Бе йавипаЁТО "хайце1йхт1, йодххждйтьх мх"йи, й йрйпезу вам укргппой й Й,

Лбере сола в лодку п лойдьйж в руркзурк, оттуд((-- в Т1(3- й((ту, кэ 61а(3((ты - йа 1;акб3а((, а с (.:аиб(33(. - ка 61абукек До- (33(й ук1(аюсййй для тайц("(6 03(а 3(а(л(с(к(3((а 3(кк (к(3(ку й йойлы((к йкаад.

Лбе1ж о(ейь лот((ж(3 уйв(еть, дож((лы(ся от(3(ос(ч(3 (аво ж (иь(3(ра(д(л((й клв (3333(пачалл 331(аэд((333(6(о ке(.,11оэтоиу, котдл йй оо(ытко(3 й(тк ойа 3(р((й(3(а((а йа ост1жв Д(31(у, Лб ре с(К(о(к,(а у 3(й(т(о(е1"(

61ОС(3(33 о Ккйа(3 йлй с Ьабоды к ваи лр(3(й(ь(йалку

11о те е(3 отв(-тйлв:

11(3", ке лрлп(кжаяй.

Лборе отйра((лжйж 33.33(ь(ле к йрк((лыла йа остров 613(бу, к

туда - ь с(лолы 1"йб(: па остро((о Кквал, тд(жкл Коабуро. Кеабу13О у ййдсл в ко(ж ое лодку, авкл луй л стр(лы й вмжс:3 ка (63(.3(о((Лбср(закричала:

1Я, кто ты - так„ла бо1ж(у?

Л К(абуро, к 33(3(су эдось. в Гпбу, охра(3333(3 ((то со,(екйе.

Лб "(ю воткпут(а в дйо й("ст, 3(р((вйзака к лему;3одлч л (ора(й

Идл сед(31

К(к(бу1(о 3(о(пол вбр(33(к лодке, к,к к к 3(се, й Або1(е ыо сйро- Т3,3 йе ввдел, лодж о Кабоды тут 3(в 331(ой((мва(3333

Нет, ло 3333(дк(,- (лветкл Кеабуро.

Ол лес вьп(сто с Лбсре в 3(о(33(е, лодка ааьачалас(ь и от й(о пойжй вмсокке волам. Ероыо у3(ра33(е(3331(, в лойко у Лбсре бы. ((а сввйья, к йта свпйьл, 3(сйу(ч(333333(с(качкк, йрыйкуаа в воду, лой,(мла к берету, вь((31(а((ась кз водь(а убежала в лес. Лберо оь(ло экйл(свй(((к(, н(3 сд(ла"("3 (кы лй"3(3("(3 (ы мо(лй. 1 в(й(ья ойо 1)осйэ(аоак к с тск йор йа Ковал ос(ь (аккы - до ((то((3 кк та(1 (л(633,333(3.