Автономия польши в российской империи. Как жилось финнам и полякам в царской россии. Когда Польша была в составе Российской Империи

Польша в Российской империи: упущенный шанс?

Россия потеряла присоединенную Александром I Польшу не из-за немецкой оккупации этой территории в годы Первой мировой, а по причине отсутствия стратегии при решении польского вопроса

Набор географических карточек Российской империи. Петербург. 1856 год

Успехи российских властей по наведению порядка после подавления восстания в Польше 1863–1864 годов отправили польский вопрос на далекую периферию европейской дипломатии. И не только дипломатии. В бюрократических кругах Петербурга, похоже, были лишь рады превращению вечно кровоточащей «польской раны» в нечто стабильное, второстепенное и не слишком беспокоящее. Мол, Польша отошла на второй план, и слава богу!

К чему это привело, мы знаем: в годы Первой мировой войны Россия безвозвратно утратила эту территорию. И причина не в одной немецкой оккупации. Россия потеряла Польшу гораздо раньше. В первую очередь из-за отсутствия продуманных решений пресловутого «польского вопроса».

Без стратегии в голове

Важно отметить, что и в XIX веке, и в начале ХХ столетия стратегия имперского поведения России в отношении польских подданных так и не была внятно сформулирована, тактическая же вариативность вынужденно сводилась к так называемой «роли личности в истории». Иными словами, политика в отношении поляков всецело зависела от личности того или иного чиновника, которому поручали курировать этот непростой регион.

По сей день любимая многими поляками, а чуть ранее и приоритетная для советской историографии точка зрения о невиданных и притом проводимых по единой программе жестокостях «проклятого царского режима» в Польше, выдаваемых за осознанную и долговременную политику империи, явно надуманна. Равно как и мнение об усиленной русификации Польши. Известный польский историк Лешек Заштовт совсем недавно заявил, что процессы русификации на землях Конгрессовой Польши (так стали ее называть после Венского конгресса и включения в состав Российской империи) были неглубоки и интенсивностью не отличались.

Монета Царства Польского с портретом Александра

Впрочем, при очевидном отсутствии жесткой стратегии подавления всего польского не было и продуманных планов выстраивания политики «мягкой силы», способной интегрировать поляков в российское общество и приобщить их к имперским ценностям. Во всем XIX веке положительный образ от российского присутствия в Польше сформировался и до сих пор сохраняется в исторической памяти поляков лишь в отношении многолетнего президента Варшавы Сократа Старынкевича.

Между тем Сократ Иванович никаких Америк не открывал: когда-то он начинал свою службу в Варшаве еще при Иване Паскевиче и затем только продолжил политику фельдмаршала, которая и в 1830–1850-е годы предполагала внимание к развитию городского хозяйства. Однако покоритель мятежной Варшавы в 1831 году благодарной памяти от поляков так и не дождался, тогда как генералу Старынкевичу, преобразователю варшавской системы ЖКХ, повезло больше. Правда, на уровне имперской стратегии и он ничего изменить не мог.

Охота пуще неволи

По идее, непосредственно самодержец всероссийский мог проявить интерес к польским делам и изменить их течение. К несчастью для польского населения империи Романовых, последний в истории монарх на российском троне был к нему абсолютно равнодушен.

Это равнодушие очень четко прослеживается в дневниковых записях Николая II, хранящихся в Государственном архиве РФ, масштабная публикация которых увидела свет совсем недавно, в 2011 и 2014 годах. На фоне описаний мельчайших деталей быта и тщательного перечисления охотничьих трофеев, включая многочисленных ворон, в обширном тексте личных записок царя мы не только не находим размышлений по поводу польского вопроса, но и практически не встречаем упоминаний о самих поляках!

Визит Николая II в польский город Холм (ныне Хелм)

Польские географические названия попадаются нередко: император любил бывать в пределах Привислинского края, почти каждый год с удовольствием охотился там на землях, принадлежащих царской фамилии, и порой подолгу задерживался в этих местах, как, например, в 1901 году, когда его отдых продолжался с 10 сентября по 4 ноября.

Об успехах на охоте у Николая II отзывы самые восторженные, а от польского гостеприимства он иногда даже страдал (запись от 25 сентября 1901 года): «За завтраком нажрался блинов так, что потом сильно спать хотелось». Местное же общество последний царствующий Романов замечал весьма избирательно: упоминания в дневнике изредка удостаивались лишь поляки из мира музыки – певцы Ян и Эдуард Решке, «скрипач и виолончелист Адамовские». О существовании польского дворянства император в дневниковых записях за 1894–1904 годы, составивших огромный том, сказал всего один раз, но и описывая «депутации от города и крестьян», которые он принимал в Скерневицах 21 октября 1901 года, он вообще не говорит о том, что депутации эти состоят из его польских подданных.

Польские крестьяне

Персонально из всех поляков венценосный автор удостоил вниманием лишь своего постоянного спутника на охоте графа Александра Велёпольского (1861–1914), при этом, правда, вариантов написания этой польской фамилии у царя сразу три: Велепольский, Велипольский и Велиопольский.

«Призвать к общей политической жизни»

Не было желающих что-то менять в польской политике ни среди членов многочисленной царской фамилии, ни среди приближенных к трону реформаторов, причем ни до, ни после судьбоносного 1905 года.

Кажется, подталкивать власти к решениям в этой сфере должно было бурно развивавшееся российское общество, но и здесь никаких существенных инициатив не прослеживается. Известный историк и секретарь ЦК партии кадетов в 1905–1908 годах Александр Корнилов был, пожалуй, самым компетентным специалистом по польскому вопросу в рядах либералов: в молодые годы он служил комиссаром по крестьянским делам в Царстве Польском, а в 1915-м выпустил небольшую книгу «Русская политика в Польше со времени разделов до начала ХХ века».

Самое любопытное, что следов каких-либо серьезных дискуссий по польскому вопросу в российском обществе именно начала ХХ столетия в работе Корнилова как раз и не обнаруживается. Изменения в позиции империи с началом военных действий в 1914 году историк связывает с наследием реформаторов Царства Польского полувековой (!) давности, сплотившихся вокруг одного из главных разработчиков крестьянских реформ Николая Милютина. По Корнилову получается, что великий князь Николай Николаевич Младший в начале Первой мировой войны вынужденно пользовался идейным наследием людей 1860-х, ибо с тех пор никто ничего нового полякам не предложил и даже особенно не пытался это сделать…

Александр Александрович Корнилов (1862–1925) – российский историк, автор книги «Русская политика в Польше со времени разделов до начала ХХ века»

К аргументам Корнилова нам стоит отнестись внимательно: мысли о Польше, высказанные еще во время восстания 1863 года, как выяснилось, не утратили своей перспективности и спустя 50 лет!

Так, известный славист Александр Федорович Гильфердинг в газете «День» представил два неотложных рецепта: «1) Доставить самостоятельность польскому крестьянству; 2) употребить в Польше все усилия для распространения серьезного научного образования. Самостоятельность крестьянства устранит польский вопрос, потому что устранит преобладание шляхты, которая его поддерживает; наука устранит мистически-религиозный сепаратизм и историческую фальшь из польского общества». Первую задачу, как мы знаем, Российская империя реализовала уже в крестьянской реформе Царства Польского 1864 года; о второй же не слишком и помышляла. В итоге проблема образования, отложенная на потом прежде всего по причине нехватки финансов, в начале ХХ века оставалась для Польши весьма актуальной.

Это ли не пример потерянного времени?!

Самым же прозорливым теоретиком по данному вопросу для кадета Корнилова и в 1915 году оставался… Михаил Катков. В текстах известного консервативного публициста историк выловил весьма логичные замечания. В передовице «Московских ведомостей» от 9 апреля 1863 года Катков восклицал: «Русские люди не желали бы, чтобы по усмирении восстания у польского края были отняты или стеснены виды на дальнейшее развитие. Не подавлять польскую народность, а призвать ее к новой, общей с Россиею политической жизни – вот что лежит в интересах России, самой Польши и целой Европы».

«Создание реального интереса»

Весной 1863 года Катков также отмечал: «Польский вопрос может быть решен удовлетворительным образом только посредством полного соединения Польши с Россией в государственном отношении. Россия может дать Польше более или менее близкие виды на такое управление, которое вполне удовлетворит всем законным требованиям ее народонаселения и далее которых не могут простираться виды европейских держав, которым угодно заниматься теперь судьбою Польши. Польский край может иметь свое местное самоуправление, быть обеспеченным во всех гражданских и религиозных интересах своих, сохранять свой язык и свои обычаи. Но децентрализованная сколько возможно в административном отношении Польша должна быть крепкою частью России в политическом отношении. Что же касается до политического представительства, то в соединении с Россией Польша может иметь его не иначе как в том духе и смысле, которые выработались историей России, а не по какому-нибудь искусственному типу, равно чуждому и польской, и русской истории».

Сложно сказать, насколько внимательно читал Каткова министр иностранных дел Сергей Сазонов, но и в начале 1914 года, когда на польском направлении уже запахло жареным, он в записке Николаю II писал, что решение польского вопроса «заключается в создании реального интереса, который бы связал поляков с русской государственностью».

Сазонов вполне в духе Каткова советовал царю «во имя великодержавных интересов» удовлетворить «разумные желания польского общества в области самоуправления, языка, школы и церкви». Дневников императора глава российской дипломатии, конечно же, читать не мог, а потому и сокрушался после революции в своих мемуарах, что в вопросах польской политики продвинуться так и не удалось по причине того, что «бюрократическому государству» было трудно «порвать с укоренившимися долгой практикой мнениями и привычками»…

Новое поколение поляков

На фоне полувекового промедления в разрешении польского вопроса стоит особо отметить, что Российская империя не реализовала здесь и те шансы, которые появились как бы сами собой. Дело в том, что к началу ХХ века польское образованное общество, значительную долю которого составляли представители шляхты, существенно изменилось по сравнению с ситуацией 1863 года. В 1900-е в жизнь вступало уже поколение поляков, у которых хорошее или даже отличное знание русского языка могло сочетаться с сохранением «польскости» и католической веры, причем эти ценности не находились между собой в конфликте.

Такой «новый человек» из польской шляхты был предельно адаптирован к условиям Российской империи и мог рассчитывать на жизненный успех скорее в Петербурге, нежели в Варшаве или Вильно.

Вспомним, к примеру, о Томаше Парчевском (1880–1932) – шляхтиче из Могилевской губернии. Окончив историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета, он в 1911 году сначала столкнулся с тем, что его, как католика, не взяли на службу в авиацию, а затем был весьма удивлен, когда его определили учителем в кронштадтскую гимназию. «Должность была, как для поляка, немного необычна, а именно: я стал учителем русского языка, – писал он в воспоминаниях. – Поляк, католик и… учитель русского языка! По сути дела, все оказалось совсем просто: именно в 1911 году допустили к преподаванию русского языка внутри России и нерусских. Правда, нерусских специалистов почти не было. Во всем округе [учебном. – Ю. Б.] вместе со мной было два или три».

Юзеф Пилсудский (1867–1935)

Признавшись, что славистику в университете он выбрал «совершенно случайно», Парчевский отмечал: «У меня были исключительные естественные данные к этому предмету, ибо я постиг русский язык идеально, владея им много лучше обычных русских, даже моих коллег-учителей. Коллеги поначалу не имели ни малейшего сомнения в том, что я москаль. Только когда меня спросили, не ошибка ли в моем дипломе – графа о вероисповедании, я отвечал, что нет, что я католик и поляк. Как сегодня помню остолбенение коллег, особенно попа-законоучителя. И хоть с этим смирились, долго потом мотали головами: «Ну и ну! А как говорит! И откуда поляк так говорит по-русски? Вдобавок к тому с прекраснейшим петербургским акцентом!»»

Феликс Дзержинский (1877–1926)

Именно такой «новый человек» из шляхты, осознающий себя поляком и исповедующий католицизм, но аполитичный или готовый поддержать не польские, а общероссийские партии (Парчевский в 1917 году симпатизировал трудовикам и Керенскому, за что и был назначен Временным правительством губернатором Кронштадта), на самом деле и нужен был Российской империи в начале ХХ века.

ПОЛЬСКОЕ ОБРАЗОВАННОЕ ОБЩЕСТВО ПРОИЗВЕЛО НА СВЕТ НЕ ТОЛЬКО ЛЮДЕЙ, ПОДОБНЫХ ЮЗЕФУ ПИЛСУДСКОМУ И ФЕЛИКСУ ДЗЕРЖИНСКОМУ . Однако поляки, впитавшие в себя ценности российской цивилизации и лояльные России, так и не были ею востребованы

Польское образованное общество произвело на свет не только людей, подобных Юзефу Пилсудскому и Феликсу Дзержинскому. Однако поляки, впитавшие в себя ценности российской цивилизации и лояльные России, так и не были ею востребованы. Империя Романовых этого «нового человека» толком разглядеть не сумела. Исторический шанс не был реализован. «Дней Александровых прекрасное начало», обеспечившее России легитимное обладание бывшими землями Речи Посполитой, продолжения в силу отсутствия осознанной стратегии в отношении польского вопроса так и не получило.

Юрий БОРИСЁНОК, кандидат исторических наук

Кто устоит в неравном споре:
Кичливый лях, иль верный росс?
Славянские ль ручьи сольются в русском море?
Оно ль иссякнет? Вот вопрос.

А.С. Пушкин,
(русский поэт)

Некогда одно из самых больших государств Европы, Речь Посполитая, в котором главенствовала Польша, весь XVIII век непрерывно шла к своему упадку, чем и воспользовались ее более сильные соседи- Россия, Пруссия и Австрийская монархия. Судьба Речи Посполитой была решена в правлении Екатерины II, когда большая часть украинских, белорусских и польско-литовских земель по частям вошли в состав России во второй половине XVIII в., после трех разделов Речи Посполитой.

Царство Польское при либеральном Александре I

Окончательно польский вопрос был решен в 1815 г. на Венском конгрессе, который постановил передать земли княжества Варшавского России. Отошедшие к Российской империи польские земли с населением в 3,2 миллиона человек составили так называемое Царство Польское (Западные окраины Российской империи). 27 июня 1815 г., находясь в Варшаве, Александр I подписал особую конституцию, по которой Царство Польское провозглашалось автономным государством со своим парламентом, армией(где служили 10 лет, вместо 25,- как в России), но связанным с Россией династическими узами, поскольку русский император одновременно провозглашался польским королем, и ему принадлежала вся полнота исполнительной власти в этом государстве.

Польский король (русский царь) имел право изменять бюджет страны, откладывать на неопределенное время созыв польского сейма (парламента). Законодательная власть осуществлялась совместно королем и двухпалатным сеймом. Двухпалатный сейм имел законодательную власть, назначался королем созывался раз в два года и обязан был утверждать бюджет. Правда, король (он же русский царь), в свою очередь, мог бюджет менять по своему усмотрению (Федосова Э.П.). На время своего отсутствия в Польше король (царь) назначал наместника – этнического поляка.

Высшим правительственным органом был Государственный Совет, который разрабатывал законопроекты, утверждаемые сеймом. Он состоял из Административного совета и Общего собрания. В компетенцию Государственного Совета входило рассмотрение ежегодных отчетов министерств, осуществление контроля над любыми нарушениями конституции. Председателем Административного совета являлся наместник, а его членами – 5 министров и назначаемые королем высшие чиновники.

Все делопроизводство велось на польском языке, все должности, как гражданские, так и военные, представлялись лишь полякам. В отличие от России, министры в Польше подчинялись сеймовым судам и привлекались к ответственности за нарушение конституции, законов. Независимость и несменяемость судей гарантировались польской конституцией. Ничего подобного в России не было, а русские либералы лишь могли лишь мечтать о финских и польских свободах.

Польская конституция 1815 г. считалась одной из самых либеральных в тогдашней Европе. Конституция провозглашала свободу печати и вероисповеданий, неприкосновенность личности. Официальным государственным языком признавался исключительно польский язык. Пассивным избирательным правом обладали лица с 30-летнего возраста, платившие 100 злотых налога в год, а активным – шляхтичи-землевладельцы (с 21 года), священники, учителя, ремесленники, купцы, арендаторы и др. (Федосова Э.П.).

То, что самодержавный царь Александр клялся выполнять обязанности по отношению к своим польским подданным и быть гарантом конституции, было невиданным явлением в истории России. Это событие неоднозначно было воспринято в самой России.

Включение Польши в состав России, как и в случае с Финляндией, благоприятно сказалось на хозяйственном развитии края. Польша сохранила свою финансовую самостоятельность от империи и свою денежную единицу – злотый, и при этом получила фактическое упразднение таможенных барьеров с Россией и допуск на ее гигантский рынок. Прогресс отмечался во всех сферах, как в хозяйственных, так и культурно-просветительских областях. Сразу же был учрежден Варшавский университет- ставший рассадником польского вольнодумства, а также появились и другие польские высшие школы и гимназии. Стремительно росло и население царства Польского: к 1830 г. достигнув до 4, 5 млн человек.

А. Каппелер так объясняет столь щедрые мотивы снисходительности самодержавия: во-первых, недостаточной легитимностью распространения господства России на польскую территорию и необходимость считаться как с европейскими державами, так и с польской шляхтой, во-вторых, намерением Александра использовать Царство Польское в качестве демократической модели для планируемого реформирования России. «Организация, которая в Вашей стране уже существовала, позволила мне без промедления обеспечить Вам организацию, которая претворит в жизнь принципы этих либеральных институций…и чье целительное влияние я надеюсь с Божьей помощью распространить на все регионы, вверенные мне Провидением» (из речи Александра I перед первым сеймом в 1818 г.).

Таким образом, и в польском примере мы наблюдаем характерную черту российского самодержавия: использовать западные окраины в качестве опытного образца по внедрению западных институтов и норм на всю территорию страны для ее успешной модернизации. Однако чужеродность Польши в составе России слишком бросалось в глаза, и вызывала у русских дворян и чиновничества вопросы почему «им можно все, а нам нет»? Да и явная польская идентичность, помноженная на католицизм, и плюс полонизированные элиты Польши, Литвы, Западной Белоруссии и Западной Украины являлись слишком большим препятствием для унификации и русификации бывших территорий Речи Посполитой для имперских властей.

Особенно многочисленной корпорацией являлось польское дворянство, которое в разных польских областях составляло от 5, до 10 % населения, что намного превышало российские показатели (Западные окраины Российской империи). Тем не менее самодержавие с польской окраиной решило работать по уже хорошо апробированной схеме. Как и в случае с остзейцами, в обмен на лояльность династии самодержавие оставило в неприкосновенности все земельные и сословные права польских дворян над крестьянами, в том числе и из числа не поляков (литовцев, украинцев, белорусов), а также свободно включало их в состав общеимперского российского дворянства.

Надо сказать, поляки по достоинству оценили царскую щедрость. По мнению польской исследовательницы Анны Ковальчиковой, поляки воспевали Александра: заботливый монарх, добрый «воскреситель Польши». В знаменитой песне, опубликованной в 1816 г. известным поэтом Алоизием Фелиньским, Александр был представлен как благодетель польского народа и «Ангел мира», а в припеве, обращенном к Богу, повторялись слова: «К престолу Твоему возносим моление // Короля нашего сохрани нам, Господи».

Такое восхваление российского самодержца было неслучайным. На Александра I польская знать возлагала еще большие надежды, а именно: расширение территории Царства Польского за счет включения в его состав литовских и части белорусских и украинских земель.

Другими словами, речь шла о возрождении Речи Посполитой в границах 1772 г., но уже в составе Царства Польского и под российской короной. Надо сказать, что эти планы не были беспочвенны. Александр неоднократно в беседах с польскими сановниками высказывался о возможности присоединения к Царству Польскому территорий, аннексированных Россией у Речи Посполитой в ходе трех разделов. Эти планы, как свидетельствует историк А. Миллер, сохранялись у Александра до осени 1819 г.

Помешала реализации этих планов беседа в октябре 1819 г. Н. Карамзина с царем, после которой Карамзин, развивая свои мысли, представил Александру I записку под названием «Мнение русского гражданина». В ней Карамзин, признавая несправедливость произведенных в XVIII в. разделов Речи Посполитой с участием России, в то же время жестко предостерег царя, что попытка присоединить к Царству Польскому литовские, украинские и белорусские земли будет крайне нежелательно встречена в массе российского дворянства, и так недовольного польской конституцией.

Карамзин в частности ссылался на то что «по старым крепостям Белоруссия, Волынь, Подолия, вместе с Галицией, были некогда коренным достоянием России». Кроме этого он писал о наивности надежд на верность поляков и уверял его, что, получив обещанное, завтра они «потребуют и Киева, и Чернигова, и Смоленска» (Западные окраины Российской империи).

К 1820 г. и на самом императорском верху было покончено с либеральным заигрыванием самой власти. Так или иначе, но на вопросах территориального расширения Польши в составе Российской империи был поставлен крест. Вскоре высветились и другие трещины в модели отношений: привилегированная западная окраина – имперский центр. В Польше усилила свою работу царская цензура. Начались гонения на свободомыслящих преподавателей и студентов. Но самое большое недовольство копилось в польской армии. Польская армия была численно ограничена (до 30 тыс. человек), что не позволяло многочисленному шляхетству реализовать себя на военной службе.

До середины 20-х годов обстановка в Польше оставалась спокойной, для российских властей. Недовольство у свободолюбивых поляков вызывал лишь наместник- Константин Павлович, брат царя. Он же был и главнокомандующим польской армией. Константин, несмотря на то, что хотел полякам понравиться, отличался деспотизмом и редкой грубостью по отношению к своим иностранным подчиненным. В результате только за первые четыре года существования польской армии 49 офицеров покончили жизнь самоубийством. Неслучайно поэтому именно в армейской офицерской среде возникли первые антиправительственные подпольные кружки. Первоначально российские власти к ним относились добродушно, но после подавления восстания декабристов в Петербурге в декабре 1825 г., и в Польше заговорщиков стали жестко преследовать.

Польское восстание и Николай I

Новый российский монарх Николай I, хотя и с крайним раздражением относился ко всем конституциям, первоначально признал особый статус Польши и даже торжественно короновался польской короной. Но польскую знать это не успокоило, скорее, наоборот, на волне увлечения общеевропейским романтическим национализмом в польской молодежной элитной среде ширилось убеждение в необходимости создания польского независимого национального государства.

Петербургские власти, сами того не желая, щедро награждая польскую провинцию конституционным статусом, подталкивали ее к национальному освобождению и созданию самостоятельного государства. Польская шляхта, являясь основным носителем национального самосознания, вскоре стала и главным двигателем польского национального движения. Уже к 1828 г. в Польше сформировался «Военный союз» состоявший в основном из шляхты, занявшийся непосредственней подготовкой к восстанию. Июльская революция 1830 года во Франции стала пусковым толчком для польских националистов.

Взрыв польского национализма стал первым в цепи национальных движений и национализмов в Российской империи. Конфликт между польской шляхетской элитой, выдвигавшей более завышенные требования к имперским властям, чем они могли быть удовлетворены в империи Романовых, и российским самодержавием оказался неизбежным.

Во многом успех восстания был спровоцирован бездействием Константина Павловича, который хотя и был груб с польскими офицерами, в тоже время знал о заговорщических организациях в Польше. Но не спешил принять надлежащие меры. Он опасался не столько польских заговорщиков, сколько своего еще более крутого брата- царя Николая I, не скрывавшего своей нелюбви к полякам. Опасался его- непредсказуемых действий. И это чуть ли не стоило ему жизни. В первый же день восстания, 29 ноября 1830 г., заговорщики ворвались в его резиденцию с криками «Смерть тирану!». (Юрий Борисенок). Великому князю удалось бежать, а восставшие вскоре захватили весь город.

Характерно, что польское восстание 1830–1831 гг. проходило под лозунгом восстановления независимой «исторической Речи Посполитой» в границах 1772 года, то есть когда в его состав входили украинские, белорусские и литовские земли.Сейм низложил Николая I как короля польского и создал вначале режим военной диктатуры, которая вскоре была заменена национальным правительством во главе с магнатом Адамом Чарторыским. Любопытно также, что восставшие поляки рассчитывали на солидарные действия и помощь со стороны российских революционеров. Так в ходе польского восстания родился знаменитый лозунг: «За вашу и нашу свободу!» Показательно также, что русское гражданское население в Польше не подвергалось нападениям поляков.

Наспех собранная 80 тысячная польская армия вступила в противоборство с николаевской империей, которое на тот момент было самым сильным государством мира. Тем не менее поляки храбро сражались против русской армии. Но уже 26 мая 1831 г. российская армия фельдмаршала И. Дибича разбила армию польских повстанцев в битве под Остроленкой, открыв путь на Варшаву. Но только 7 сентября 1831 г. после ожесточенного штурма русскими войсками была взята Варшава.

Восстание было жестоко подавлено всей силой николаевской Российской империи. Многочисленная часть польской политической, военной и духовной элиты уехала на европейскую чужбину и там, в эмиграции, продолжала вести борьбу с романовской Россией, создавая в Европе негативный антироссийский общественный фон.

«Неблагодарность поляков» дала возможность Николаю освободить себя от обязанности соблюдать «богопротивную» конституцию, которая как военный трофей была привезена в Москву вместе со знаменами побежденной польской армии. Упразднялся Сейм и прежний Государственный Совет, министерства были заменены комиссиями, польские воеводства были переименованы в губернии. Урезывалась польская финансовая автономия. Был закрыт «рассадник польского вольнодумства» – Варшавский университет. Ликвидирована была и национальная польская армия, а несколько десятков тысяч солдат и офицеров сослали в Сибирь и на Кавказ. Отныне польские солдаты и офицеры были обязаны служить только в российской армии.

Польша после восстания

В 1831 гг. был образован Комитет по делам Царства Польского. В его состав вошли крупнейшие сановники николаевской России: А.Н. Голицын, И.В. Васильчиков, Д.Н. Блудов, М.А. Корф, К.В. Нессельроде, А.И. Чернышов, Е.В. Канкрин и другие. Целью работы этого комитета было стремление властей ликвидировать последствия восстания, а также подготовить новую форму управления Польшей. Наиболее важным документом, подготовленным комитетом, явилась специальная Грамоты под названием «Органический статут» (1832 г.) (Национальная политика России: история и современность).

Главной задачей выдвигается постепенное, но неуклонное слияние мятежной и обособленной Польши с Российской империей. Большую личную роль в этом играл новый царский наместник И.Ф. Паскевич-Эриванский, занимавший этот пост вплоть до 1856 г. Был взят курс на унификацию управления Польшей с империей и замещение должностей в администрации русскими чиновниками.

В 1839 г. создается Варшавский учебный округ, подчиняющийся Министерству народного просвещения; ведомство путей сообщения Польши (в 1846 г.) переподчиняется центральной власти. В 1841 г. в Царстве Польском вводятся российские деньги, в 1848 г. – русские стандарты и вес, а в 1850 г. ликвидируются таможенные границы и устанавливается таможенный тариф (Национальные окраины Российской империи…).

В Петербурге знали, что революционные польские националисты, эмигрировавшие во Францию, не успокоились, и ждут своего часа, чтобы начать новый виток борьбы за независимость. Более того, силами эмигрантов и местных радикалов готовилось новое общепольское восстание за объединение всех польских территорий, поделенных между Россией, Пруссией и Австрией в независимое единое государство в 1844 году. Однако все попытки поднять польских крестьян на борьбу с чужеземцами и сделать восстание по настоящему «народным», сначала в 1844 году, затем в 1846 году - провалились. Слишком сильны, оказались сословные перегородки внутри польского общества.

Стремясь уменьшить польский национализм и разбавить его религиозным традиционализмом, российские власти стремились свернуть светское начало и потворствовали консерватизму и клерикализму. Гражданский брак был отменен и заменен церковным. Большое внимание уделялось и политике русификации. Во всех школах в качестве обязательного предмета введена история России. А преподавание истории, географии и статистики должно было вестись на русском языке (Западные окраины Российской империи).

Однако николаевская русификация в целом носила весьма поверхностный характер, и полной интеграции Царства Польского в состав России в этот период не произошло. Обособленность и чужеземность Польши в составе России ощущалась всеми русскими путешественниками или чиновниками, находящимися там по долгу службы. Но главное – неприкрытая вражда к России польской интеллигенции и шляхты, помноженная на неистребимое желание создания независимого национального государства, явилось непреодолимым препятствием на пути ассимиляции и интеграции Польши.

В 1772 году произошёл первый раздел Польши между Австрией, Пруссией и Россией. 3 мая 1791 года т.н. Четырёхлетний сейм (1788-1792) принял Конституцию Речи Посполитой.

В 1793 году - второй раздел, ратифицированный Гродненским сеймом, последним сеймом Речи Посполитой; к России отошли Белоруссия и Правобережная Украина, к Пруссии - Гданьск и Торунь. Была отменена выборность польских королей.

В 1795 году после третьего раздела польское государство перестало существовать. К России отошли Западная Украина (без Львова) и Западная Белоруссия, Литва, Курляндия, к Пруссии - Варшава, к Австрии - Краков, Люблин.

После Венского конгресса Польша вновь была разделена. Королевство Польское с Варшавой получила Россия, Великое герцогство Познань получила Пруссия, а Краков стал отдельной республикой. Краковская республика ("вольный, независимый и строго нейтральный город Краков с округом") была аннексирована Австрией в 1846 году.

В 1815 же году Польша получила Конституционную Хартию. 26 февраля 1832 года утверждён Органический Статут. Российский император короновался царём Польским.

В конце 1815 года с принятием Конситуционной Хартии Царства Польского были утверждены и польские флаги:

• Морской штандарт царя Польского (то есть русского императора);

Жёлтое полотнище с изображением чёрного двуглавого орла под тремя коронами, держащего в лапах и клювах четыре морских карты. На груди у орла коронованная горностаевая мантия с малым гербом Польши - серебряным коронованным орлом на червлёном поле.

• Дворцовый штандарт царя Польского;

Белое полотнище с изображением чёрного двуглавого орла под тремя коронами, держащего в лапах скипетр и державу. На груди у орла коронованная горностаевая мантия с малым гербом Польши - серебряным коронованным орлом на червлёном поле.

• Флаг военных судов Царства Польского.

Белый флаг с синим андреевским крестом и красным кантоном, в котором изображён герб Польши - серебряный коронованный орёл на червлёном поле.

В польской флаговедческой литературе последний флаг именуется "флагом польских черноморских торговых компаний XVIII века". Однако, это утверждение вызывает очень большие сомнения. Скорее всего в данном случае мы имеем дело с фальсификацией. Дело в том, что андреевский флаг орлом использовали польские эмигранты в качестве национального. В силу весьма сложных отношений между Россией и Польшей польским националистам было крайне неприятно осознавать, что национальным флагом поляков служил по сути оккупационный российский флаг. В результате и был рождён миф о "польских торговый компаниях".

Другие официальные флаги Польши времён её бытности в Российской Империи не известны.

Надеюсь вы имеете ввиду именно Польшу и Россию, а не Польшу в составе СССР, потому расскажу про старые времена.

Когда Польша была в составе Российской Империи?

Формально, перестала быть самостоятельном государством 7-го или 8-го июня (в зависимости от трактовки события) 1815 года, после соглашение о переразделе Польских земель на Венском конгрессе. В результате, которого Варшавское княжество перешло в состав Российской Империи и было переименовано в Царство Польское. Где и просуществовало да окончание Первой Мировой Войны, после которой Российская империя возможность насильно удерживать часть территорий. Чем и воспользовалась польская элита, провозгласив независимость в 1918 году.

Почем Польша (Речь-Посполитая, в те времена) проиграла Российской Империи?

Тут нужно отметить два фактора. Во-первых, Речь-Посполитая начала «демократизацию» в своем государстве и дала слишком много вольностей шляхте. А так как ее никто не ограничивал (в наше время это делает народ, в развитых странах) то творили они что хотели. И государство пришло в упадок, потеряв экономическую и военную силу. Да и человеческий потенциал сильно упал, хорошие управленцы перестали попадать в властвующие структуры. Так случается, когда в общине/государстве начинается отрицательный отбор этил.

Во-вторых, Петр провел в Российской Империи невероятно эффективные реформы. Которые улучшили почти все элементы государства (кроме жизни простого люда). Он реформировал армию, превратив ее в одну с сильнейших на те времена. Поднял экономику, убрав с руководство «кумовство и протекцию». Даже бояр переучил жить по-новому, по-европейски. Сейчас еще ходит поговорка «Петр прорубил окно в Европу». Да и потом Российская Империя продолжила двигаться по заданному пути реформации (медленно, со скрипом но двигалась.)

А потом появился Наполеон, и начал захватывать всю Европу. И в одном с походов он пошел на России, с своими союзниками. Среди которых была Польская знать и войско. Наполеон проиграл, и его начали отгонять до Парижа. По пути захватывая все что можно. А после захвата Парижа состоялся новый раздел Европы, в следствии которого