Биография клюева кратко о главном. Николай алексеевич клюев

(10.10. 1884 – между 23 и 25.10. 1937)

Поэт и прозаик, один из крупнейших представителей русской культуры первой трети XX в.

Судьба Клюева – и в биографическом плане, и в литературном – была непростой. Родился он в одной из деревень Коштугской волости, входившей по тогдашнему территориально-административному делению в состав Олонецкой губернии. В какой именно деревне – неизвестно, поскольку в метрической книге Сретенской церкви с. Коштуги, где будущий поэт был крещен, как место рождения указана лишь волость. Отец Клюева, Алексей Тимофеевич (1842 – 1918), выходец из крестьян, был уроженцем Кирилловского уезда Новгородской губернии; вернувшись после пятнадцати лет воинской службы, он стал урядником (нижний чин уездной полиции), а затем – сидельцем в казенной винной лавке д. Желвачево Макачевской волости Вытегорского уезда. Мать поэта, Прасковья Дмитриевна (ок. 1851 – 1913), воспитывалась в старообрядческой семье. Благодаря ей Клюев уже семилетним мальчиком овладел грамотой по Часослову, «как чертог украшенному», приобщился к народному поэтическому творчеству и к духовному наследию Древней Руси. Старопечатные и рукописные книги, а также иконы дониконовского письма были частью родительского дома.

В 1893 – 1895 гг. Клюев учился в Вытегорской церковноприходской школе, затем закончил двухклассное городское училище, поступил в Петрозаводскую фельдшерскую школу, но через год ушел из нее по состоянию здоровья.

О его биографии на рубеже веков документальных свидетельств почти не сохранилось. Собственные же воспоминания поэта об этом периоде жизни (автобиографические заметки, повесть «Гагарья судьбина») облечены в художественную форму и не могут расцениваться как полностью достоверные. Согласно этим воспоминаниям, юный Клюев проходил Суровую выучку у соловецких старцев, принадлежал к секте «белых голубей-христов», странствовал по России от норвежских берегов до гор Кавказа. Во время этих странствий ему довелось видеть Льва Толстого и исполнять перед ним религиозные песнопения собственного сочинения.

Революционное брожение в России начала XX в. захватило и Клюева. За подстрекательство крестьян Макачевской волости к противоправительственным действиям он был схвачен в январе 1906 г. полицией и провел шесть месяцев в тюрьмах Вытегры, Петербурга и Петрозаводска. Политической деятельностью Клюев продолжал заниматься и после освобождения. Он поддерживал связи с Всероссийским крестьянским союзом, с социал-революционерами и социал-демократами, В 1907 г. Клюеву пришлось надеть солдатскую шинель. За отказ брать в руки оружие по религиозным убеждениям он подвергся очередному аресту. Врачи Николаевского военного госпиталя в Петербурге признали его негодным к военной службе. После этого он обосновался в д. Желвачево и занялся литературным творчеством. В этой деревне Клюев жил с 1895 по 1915 г. Бремя от времени ему приходилось наведываться по издательским делам в Петербург.

Свои стихи Клюев впервые опубликовал в петербургском альманахе «Новые поэты» в 1904 г. Поворотным моментом его биографии стала переписка с А. А. Блоком, начавшаяся в 1907 г. Блок увидел а Клюеве представителя здоровых народных сил и помог ему войти в мир литературы. Произведения поэта начали появляться в известных периодических изданиях – как солидных, с устоявшейся репутацией, так и новомодных (в журналах «Современник», «Русская мысль», «Заветы», «Северные записки», «Золотое руно», «Гиперборей», в приложениях к журналу «Нива», в газете «Биржевые ведомости» и др.). В 1912 г. вышла первая поэтическая книга Клюева «Сосен перезвон». За ней последовали другие: «Братские песни» (1912), «Лесные были» (1913), «Мирские думы» (1916). Написанные Клюевым произведения обратили на себя внимание критики. Их рецензировали известные литераторы: В. Я. Брюсов, С. М. Городецкий, Н. С. Гумилев, Иванов-Разумник (Р. В. Иванов), В. Л. Львов-Рогачевский, П. Н. Сакулин, Д. В. Философов. Клюева приглашали читать стихи хозяева модных салонов и устроители концертов и поэтических вечеров.

Искушенной публике начала XX в. он явился как поэт из народных глубин и поразил ее необычными образами, сочностью языка, глубоким знанием потаенных сторон духовной жизни северного крестьянства. Миром, который открылся в стихах Клюева, восхищались Александр Блок и Николай Гумилев, Анна Ахматова и Сергей Есенин. Глубокое впечатление эти стихи произвели на императрицу Александру Федоровну.

По тематике творчество Клюева примыкало к «крестьянской поэзии», представленной именами А. В. Кольцова, И. С. Никитина, И. 3. Сурикова, С. Д. Дрожжина. Сам Клюев от такого литературного родства не отказывался. Но едва ли не с самого начала было ясно, что масштаб его дарования не исчерпывается мастерским описанием деревенского быта и сочувствием горькой участи крестьянина. Постоянное стремление обнаружить за внешностью явлений их глубинную суть, ощутить «присутствие Создателя в созданье» давали повод считать его наследником символистов. Некоторое время молодого поэта числили в своих рядах акмеисты.

Наиболее близкой ему на некоторое время оказалась литературная группа «Скифы», образованная в 1916 г. В программных установках этой группы Клюева привлекало неприятие буржуазной цивилизации, духовно расслабляющей человека, упование на созидательную мощь национальной стихии, чаяние революционных перемен, вера в спасительную для России роль крестьянского социализма. Немаловажным для него было, по-видимому, и то, что в группу входили творчески близкие ему люди: С. А. Есенин, А. М. Ремизов, П. В. Орешин, А. П. Чапыгин. Однако и «Скифы» не стали для Клюева надежным идейно-эстетическим оплотом. Он так и не связал свою творческую судьбу ни с одним из литературных направлений и ни с одной из группировок начала XX в. и остался, в сущности, поэтом-одиночкой, не имеющим постоянных спутников.

Клюев восторженно принял не только Февральскую, но и Октябрьскую революцию 1917 г. и, подобно многим литераторам-современникам, попытался представить ее в своих произведениях как долгожданное преображение всей жизни, как грандиозный духовный переворот, равный по значимости сотворению мира. Но происходившие в стране события быстро развеяли поэтические иллюзии. В первые послереволюционные годы, несмотря на бытовые неурядицы и трудности, он еще чувствовал себя активным участником культурной жизни. Без него не проходили массовые общественные мероприятия в Вытегре. Он сотрудничал в местной периодической печати, выступал с чтением своих произведений в Петрограде. Отдельными изданиями выходили книги его стихов и поэмы («Красная песня» – 1917, «Медный кит» – 1919, «Песнослов» – 1919, «Избяные песни» и «Неувядаемый цвет» – 1920, «Львиный хлеб», «Мать-Суббота» и «Четвертый Рим» – 1922, «Ленин» – 1924 и др.). Затем положение стало ощутимо меняться.

Для ревнителей советской идеологии Клюев был чужаком даже в первые послереволюционные годы, когда допускалось хотя бы относительное свободомыслие. В 1920 г. его исключили из Российской коммунистической партии «за религиозные убеждения». Отказаться от этих убеждений он не хотел и не мог. Попытки поэта проникнуться духом «социалистического строительства», воспеть на свой лад вождя пролетариата и смириться с засилием большевизма в стране оказались безуспешными. Он продолжал сохранять верность крестьянскому укладу жизни и считать избу «святилищем земли», а деревню хранительницей главных человеческих ценностей. Индустриализация воспринималась им как зло, как угроза культуре («Неподвластен турбине незримый Царьград», «По Тютчеву зубило не тоскует»).

Все большую и большую роль в творчестве Клюева начинают играть утопические образы невидимого града Китежа и Белой Индии. Оба они восходят к древнерусской словесности и фольклору. Первый из них связан с верой в неистребимость прекрасной духовной сущности России и в чудо грядущего возрождения этой сущности. А второй стал для Клюева средоточием наиболее дорогих идей и мотивов. В образе Белой Индии поэт выразил свое убеждение в том, что исторически и духовно России ближе Восток, а не Запад. В этом образе отчетливо воплотилось его представление о земном рае, где без устали плодоносящая земля обеспечивает сказочное изобилие, где люди живут в гармонии с окружающим миром и не ведают вражды к своему ближнему, где народы сливаются в единую семью, а человеческий дух, чуткий к трепету «серафимских воскрылий», достигает невиданного расцвета.

Упорное нежелание «певца олонецкой избы» подчиниться «требованиям эпохи» привело к тому, что выразители интересов пролетариата поспешили похоронить его как поэта и объявить творчески несостоятельным. На протяжении 1920-х гг. шло постепенное вытеснение Клюева из литературы.

Летом 1923 г. его арестовали, привезли в Петроград. Освобожден он был очень скоро, но в Вытегру решил не возвращаться, надеясь обрести более благоприятные условия для творческой жизни на берегах Невы. Надежды, однако, не оправдались. Все труднее находили путь к читателю его произведения. Клюев был причислен к «кулацким поэтам», а словом «клюевщина» клеймили «мужиковствующих» писателей, не находивших в себе сил отрешиться от многовековой культуры русского крестьянства. Резкой критике подверглась поэма «Деревня», опубликованная в январском номере ленинградского журнала «Звезда» за 1927 г. Последняя прижизненная книга клюевских стихов «Изба и поле» вышла в 1928 г. На фоне развернувшихся событий в стране не составляло труда использовать произведения Клюева как идеологический аргумент против него. Годом ранее XV съезд ВКП(б) (Всесоюзной коммунистической партии большевиков) провозгласил курс на коллективизацию сельского хозяйства, и любое выражение привязанности к старой деревне воспринималось как происки классового врага.

В 1932 г. инстинкт самосохранения побудил Клюева переселиться в Москву. Но поэту была уготована та же судьба, что и многим его современникам. В феврале 1934 г. он был арестован и сослан. Последние годы его жизни прошли в Томске. Эти годы были исполнены лишений и страдании – как духовных, так и физических. В июне 1937 г. поэта вновь арестовали по ложному обвинению в создании монархической и церковной организации, а спустя несколько месяцев расстреляли. Казнь состоялась 23, 24 или 25 октября. Более точно установить дату окончания земного пути Клюева невозможно.

Едва ли не на полстолетия литературное наследие Клюева было выведено из культурного оборота. Для нескольких поколений читателей такого поэта просто не существовало. Вновь печатать его произведения, и то небольшими по тем временам тиражами, начали лишь в 1970-е гг. А реальный масштаб наследия поэта открылся читающей публике в самом конце XX в., когда стали доступны произведения, ранее не печатавшиеся.

К сожалению, далеко не все произведения Клюева «пережили прах» создателя и «убежали тленья». Безвозвратно, по-видимому, утрачен текст пьесы «Красная Пасха», мало что осталось от поэмы «Каин». Но, к счастью, сохранились рукописи незаконченных поэм «Погорельщина» (1928), «Соловки» (1928), «Песнь о Великой Матери» (1931), стихотворного цикла «О чем шумят седые кедры» (1933). Дошло до нас и несколько произведений, написанных в ссылке. Они свидетельствуют о том, что талант Клюева в крайне неблагоприятных для творчества условиях не только не угас, но и достиг новых вершин. Последние поэмы Клюева являются масштабными по замыслу произведениями, посвященными судьбам народа в переломные моменты его истории. Несмотря на доминирующий трагический колорит, главное в них – вера в преображение многострадальной России, в неистребимую способность народной души к возрождению.

Петербургским композитором В. И. Панченко написан цикл песен и романсов на стихи Клюева. В Вытегре, где поэт жил в конце 1910 – начале 1920-х гг., существует его музей. С 1985 г. в этом городе проводятся ежегодные Клюевские чтения. Кафедра русского языка Вологодского педагогического университета выпустила серию сборников научных работ, посвященных творчеству поэта.

С. Ю. Баранов, к.ф.н., профессор

Плюсануть

Родился 10 октября в одной из глухих деревень русского Севера (Олонецкой губернии) в крестьянской семье, тесно связанной со старообрядческими традициями, что оказало большое влияние на характер и творчество будущего поэта. От своей матери, Прасковьи Дмитриевны, унаследовал любовь к народному творчеству - к песням, духовным стихам, сказам, преданиям. Она же научила его грамоте. В 1893-95 учился в церковно-приходской школе, затем в двухклассном городском училище, после окончания которого в течение года учился в Петрозаводской фельдшерской школе. Ушел по болезни. Начинаются странствия Клюева по старообрядческим скитам, монастырям.

В начале 1900-х начинает писать стихи: в 1904 в петербургском альманахе "Новые поэты" появляются его стихотворения ("Не сбылись радужные грезы...", "Широко необъятное поле..." и др.); в 1905 - в сборниках "Волны" и "Прибой".

В 1905-07 принимал активное участие в революционном движении крестьян и в 1906 в течение шести месяцев находился за это в тюрьме, после чего за ним был установлен негласный надзор полиции.

К 1907 относится начало переписки Клюева с А.Блоком, имевшей большое значение для обоих (сохранилось 37 писем Клюева к Блоку). Блок использовал эти письма в своих статьях, считая их "документом огромной важности - о современной России - народной, конечно" ("Слова его письма кажутся мне золотыми словами"). При содействии А. Блока стихи Н.Клюева печатаются в журналах "Золотое руно", "Новая земля" и др. В 1912 вышли две поэтические книги Клюева - "Сосен перезвон" (с предисловием В.Брюсова) и "Братские песни". До революции вышло еще два сборника - "Лесные были" (1913) и "Мирские дымы" (1916). Не только Блок и Брюсов заметили этого самобытного, большого поэта, но и Гумилев, Ахматова, Городецкий, Мандельштам и др. В 1915 Клюев знакомится с С.Есениным, и вокруг них группируются поэты новокрестьянского направления (С.Клычков, П.Орешин, А.Ширяевец и др.).

Октябрьскую революцию Клюев горячо приветствовал, восприняв ее как исполнение вековых чаяний крестьянства. В эти годы он напряженно и вдохновенно работает. В 1919 выходит сборник "Медный Кит", куда вошли такие революционные стихи, как "Красная песня" (1917), "Из подвалов, из темных углов...".

Решающую роль в судьбе Клюева сыграла критическая статья о нем Л.Троцкого (1922), появившаяся в центральной печати. Клеймо "кулацкого поэта" сопровождает его на протяжении целого десятилетия. Поэт остро нуждается, он обращается в Союз поэтов с просьбами о помощи, пишет М.Горькому: "...Нищета, скитание по чужим обедам разрушает меня как художника". Продолжает работать, создает несколько очень значительных произведений: "Плач о Сергее Есенине" и поэму "Погорельщина".

С 1931 Клюев живет в Москве, но путь в литературу для него закрыт: все, что он пишет, отклоняется редакциями.

В 1934 был арестован и выслан из Москвы сроком на пять лет в город Колпашево Нарымского края. "Я сослан за поэму "Погорельщина", ничего другого за мной нет",- писал он из ссылки.

К середине 1934 Клюева переводят в Томск. Мучительно переживая свой вынужденный отрыв от литературы, он писал: "Не жалко мне себя как общественной фигуры, но жаль своих песен-пчел, сладких, солнечных и золотых. Шибко жалят они мое сердце".

5 июня 1937 Клюев был арестован в Томске "за контрреволюционную повстанческую деятельность" (сибирское НКВД сфабриковало дело о "Союзе спасения России", готовившем якобы восстание против советской власти, в котором роль одного из вождей приписывалась Клюеву). В октябре 1937 в Томске Н.Клюев был расстрелян. Посмертно реабилитирован.

Использованы материалы кн.: Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. Москва, 2000.

Клюев Николай Алексеевич
Родился: 10 (22) октября 1884 года
Умер: 23-25 октября 1937 года

Биография

Николай Алексеевич Клюев (10 (22) октября 1884, деревня Коштуги, Олонецкая губерния - между 23 и 25 октября 1937, Томск, расстрелян) - русский поэт, представитель так называемого новокрестьянского направления в русской поэзии XX века.

Детство и молодость

Отец - урядник, сиделец в винной лавке. Мать была сказительницей и плачеёй. Учился в городских училищах Вытегры и Петрозаводска. Среди предков Клюева были староверы, хотя его родители и он сам (вопреки многим его рассказам) не исповедовали старообрядчества.

Участвовал в революционных событиях 1905-1907 годов, неоднократно арестовывался за агитацию крестьян и за отказ от армейской присяги по убеждениям. Отбывал наказание сначала в Вытегорской, затем в Петрозаводской тюрьме.

В автобиографических заметках Клюева «Гагарья судьбина» упоминается, что в молодости он много путешествовал по России. Конкретные рассказы не могут быть подтверждены источниками, и такие многочисленные автобиографические мифы - часть его литературного образа

Клюев рассказывает и как послушничал в монастырях на Соловках; и как был «царём Давидом … белых голубей - христов» (одна из русских сект), но когда его хотели оскопить, сбежал; и как на Кавказе познакомился с красавцем Али, который, по словам Клюева, «полюбил меня так, как учит Кадра-ночь, которая стоит больше, чем тысячи месяцев. Это скрытное восточное учение о браке с ангелом, что в русском белом христовстве обозначается словами: обретение Адама…», затем же Али покончил с собой от безнадёжной любви к нему; и как в Ясной Поляне беседовал с Толстым; и как встречался с Распутиным; и как трижды сидел в тюрьме; и как стал известным поэтом и «литературные собрания, вечера, художественные пирушки, палаты московской знати две зимы подряд мололи меня пёстрыми жерновами моды, любопытства и сытой скуки».

Литературная известность

Николай Клюев в молодые годы
Впервые стихи Клюева появились в печати в 1904 году. На рубеже 1900-х и 1910-х годов Клюев выступает в литературе, причём не продолжает стандартную для «поэтов из народа» традицию описательной минорной поэзии в духе И. З. Сурикова, а смело использует приёмы символизма, насыщает стихи религиозной образностью и диалектной лексикой. Первый сборник - «Сосен перезвон» - вышел в 1911 году. Творчество Клюева было с большим интересом воспринято русскими модернистами, о нём как о «провозвестнике народной культуры» высказывались Александр Блок (в переписке с ним в 1907 году; оказал большое личное и творческое влияние на Клюева), Валерий Брюсов и Николай Гумилёв.

Николая Клюева связывали сложные отношения (временами дружеские, временами напряжённые) с Сергеем Есениным , который считал его своим учителем. В 1915-1916 годах Клюев и Есенин часто вместе выступали со стихами на публике, в дальнейшем их пути (личные и поэтические) несколько раз сходились и расходились

.

Религиозность Клюева

Как указывает А. И. Михайлов, Александр Блок неоднократно упоминает Клюева в своих стихах, записных книжках и письмах и воспринимает его как символ загадочной народной веры В одном из писем Блок даже заявил: «Христос среди нас», и С. М. Городецкий отнёс эти слова к Николаю Клюеву.

В своей записи 1922 года Клюев говорит:
…для меня Христос - вечная неиссякаемая удойная сила, член, рассекающий миры во влагалище, и в нашем мире прорезавшийся залупкой - вещественным солнцем, золотым семенем непрерывно оплодотворяющий корову и бабу, пихту и пчелу, мир воздушный и преисподний - огненный.

Семя Христово - пища верных. Про это и сказано: «Приимите, ядите…» и «Кто ест плоть мою, тот не умрет »

Богословам нашим не открылось, что под плотью Христос разумел не тело, а семя, которое и в народе зовется плотью.

Вот это и должно прорезаться в сознании человеческом, особенно в наши времена, в век потрясенного сердца, и стать новым законом нравственности…

Клюев после революции

Стихи Клюева рубежа 1910-х и 1920-х годов отражают «мужицкое» и «религиозное» приятие революционных событий, он посылал свои стихи Ленину (хотя несколькими годами раньше, вместе с Есениным, выступал перед императрицей), сблизился с левоэсеровской литературной группировкой «Скифы». В берлинском издательстве «Скифы» в 1920-1922 годах вышли три сборника стихов Клюева.

После нескольких лет голодных странствий около 1922 года Клюев снова появился в Петрограде и Москве, его новые книги были подвергнуты резкой критике и изъяты из обращения.

С 1923 года Клюев жил в Ленинграде (в начале 1930-х переехал в Москву). Катастрофическое положение Клюева, в том числе и материальное, не улучшилось после выхода в свет его сборника стихов о Ленине (1924).

Вскоре Николай Клюев, как и многие новокрестьянские поэты, дистанцировался от советской действительности, разрушавшей традиционный крестьянский мир; в свою очередь, советская критика громила его как «идеолога кулачества». После гибели Есенина он написал «Плач о Есенине» (1926), который был вскоре изъят[кем?] из свободной продажи. В 1928 году выходит последний сборник «Изба и поле».

В 1929 году Клюев познакомился с молодым художником Анатолием Кравченко, к которому обращены его любовные стихотворения и письма этого времени

В письме Анатолию от 23 мая 1933 года Клюев так рассуждает об их близких отношениях:
На этой вершине человеческого чувства, подобно облакам, задевающим двуединый Арарат, небесное клубится над дольним, земным. И этот закон неизбежен. Только теперь, в крестные дни мои, он, как никогда, становится для меня ясно ощутимым. Вот почему вредно и ошибочно говорить тебе, что ты живешь во мне только как пол и что с полом уходит любовь и разрушается дружба. Неотразимым доказательством того, что ангельская сторона твоего существа всегда заслоняла пол, - являются мои стихи, - пролитые к ногам твоим. Оглянись на них - много ли там пола? Не связаны ли все чувствования этих необычайных и никогда не повторимых рун, - с тобой как с подснежником, чайкой или лучом, ставшими человеком-юношей?

Аресты, ссылка и расстрел

Сам Клюев в письмах поэту Сергею Клычкову и В. Я. Шишкову называл главной причиной ссылки свою поэму «Погорельщина», в которой усмотрели памфлет на коллективизацию и негативное отношение к политике компартии и советской власти. Аналогичные обвинения (в «антисоветской агитации» и «составлении и распространении контрреволюционных литературных произведений») были предъявлены Клюеву и в связи с другими его произведениями - «Песня Гамаюна» и «Если демоны чумы, проказы и холеры…», входящими в неоконченный цикл «Разруха». В последнем стихотворении, например, упоминается Беломоро-Балтийский канал, построенный с участием большого числа раскулаченных и заключённых:
То Беломорский смерть-канал,
Его Акимушка копал,
С Ветлуги Пров да тётка Фёкла.
Великороссия промокла
Под красным ливнем до костей
И слёзы скрыла от людей,
От глаз чужих в глухие топи…

Стихотворения из цикла «Разруха» хранятся в уголовном деле Н. Клюева как приложение к протоколу допроса.

По воспоминаниям И. М. Гронского (редактора «Известий ВЦИК» и главного редактора журнала «Новый мир»), Клюев всё более переходил «на антисоветские позиции» (несмотря на выделенное ему государственное пособие). Когда Клюев прислал в газету «любовный гимн», предметом которого являлась «не „девушка“, а „мальчик“», Гронский изложил свое возмущение в личной беседе с поэтом, но тот отказался писать «нормальные» стихи. После этого Гронский позвонил Ягоде и попросил выслать Клюева из Москвы (это распоряжение было санкционировано Сталиным). Мнение, что причиной ареста Клюева стала именно его гомосексуальность, высказывал также позднее в частных беседах М. М. Бахтин.

2 февраля 1934 года Клюев был арестован по обвинению в «составлении и распространении контрреволюционных литературных произведений» (ст.58 10 УК РСФСР). Следствие по делу вел Н. Х. Шиваров. 5 марта после суда Особого совещания выслан в Нарымский край, в Колпашево. Осенью того же года по ходатайству артистки Н. А. Обуховой, С. А. Клычкова и возможно Горького переведён в Томск.

5 июня 1937 года в Томске Клюев был снова арестован и 13 октября того же года на заседании тройки управления НКВД Новосибирской области приговорён к расстрелу по делу о никогда не существовавшей «кадетско-монархической повстанческой организации «Союз спасения России»». В конце октября был расстрелян. Как сказано в справке о посмертной реабилитации Клюева, он был расстрелян в Томске 23-25 октября 1937 г. Размытая дата расстрела, возможно, объясняется тем, что с одного часа ночи 23 октября до восьми часов утра 25 октября в Томске не было света ввиду ремонта местной ТЭЦ. В подобных случаях сотрудники НКВД, приводившие приговоры в исполнение в течение двух ночей (23 и 24 октября) с использованием фонаря «летучая мышь», могли оформить документы задним числом для всей партии только после того, как в городе появился электрический свет (25 октября). Вероятным местом расстрела и братской могилы, где упокоился поэт, был один из пустырей, примыкавших к Томской тюрьме (ныне – СИЗО-1 по ул. Пушкина, 48). (Афанасьев А.Л. 2002. С. 188.)

Следователем по Томскому делу Клюева был оперуполномоченный 3-го Отдела Томского ГО НКВД мл. лейтенант Госбезопасности Георгий Иванович Горбенко.

Посмертная реабилитация

Николай Клюев был реабилитирован в 1957 году, однако первая посмертная книга в СССР вышла только в 1977 году.(Серия «Библиотека Поэта», изд. Советский Писатель, ленинградское отделение, 1977, ISBN K-70403-316 (361-75), тираж 10 000 экз.)

Адреса в Томске

В Томске сохранилось два дома - пер. Красного Пожарника, 12 и Мариинский переулок, 38 (ныне 40), в которых в разное время жил поэт.

Последнее пристанище поэта - д. 13 по ул. Ачинская. Поэт сам описывал своё жилище (после освобождения из-под ареста 5 июля 1936 года) так: «Привезли и вынесли на руках из телеги в мою конуру. Я лежу… лежу. […] За косым оконцем моей комнатушки - серый сибирский ливень со свистящим ветром. Здесь уже осень, холодно, грязь по хомут, за дощатой заборкой ревут ребята, рыжая баба клянёт их, от страшной общей лохани под рукомойником несёт тошным смрадом […]»

Дом был снесён. Установленная в 1999 году на доме мемориальная доска передана в литературный музей дома Шишкова (ул. Шишкова, д. 10), там же хранятся копии документов по делу Клюева, прижизненные издания, статьи из периодики о его жизни и творчестве

Библиография

Братские песни. (Песни голгофских христиан). М.: К новой земле, 1912. 16 с.
Братские песни. (Книга вторая) / Вступ. ст. В. Свенцицкого. М.: Новая земля, 1912. XIV, 61 с.
Лесные были. М.: 1912.
Лесные были. (Стихотворения. Кн. 3-я). М.: 1913. 76 с.
Сосен перезвон. / Предисл. В. Брюсова. М.: 1912. 79 с. 2-е изд. М.: изд. Некрасова, 1913. 72 с.
Мирские думы. Пг.: изд. Аверьянова, 1916. 71 с.
Песнослов. Кн. 1-2. Пг.: 1919.
Медный кит. (Стихи). Пг.: изд. Петросовета, 1919. 116 с.
Репринтное переиздание: М.: Столица, 1990.
Неувядаемый цвет: Песенник. Вытегра: 1920. 63 листа.
Избяные песни. Берлин: Скифы, 1920. 30 с.
Песнь солнценосца. Земля и железо. Берлин: Скифы, 1920. 20 с.
Львиный хлеб. М.: 1922. 102 с.
Мать Суббота. (Поэма). Пб: Полярная звезда,1922. 36 с.
Четвёртый Рим. Пб.: Эпоха, 1922. 23 с.
Ленин. Стихи. М.-Пг.: 1924. 49 с. (3 издания)
Клюев Н. А., Медведев П. Н. Сергей Есенин. (Стихи о нём и очерк его творчества). Л.: Прибой, 1927. 85 с. 4000 экз. (включена поэма Клюева «Плач о Сергее Есенине»).
Изба и поле. Избранные стихотворения. Л.: Прибой, 1928. 107 с. 3000 экз.

Основные посмертные издания

Клюев Н. А. Стихотворения и поэмы. / Сост., подготовка текста и примечания Л. К. Швецовой. Вступ. ст. В. Г. Базанова. (Серия «Библиотека поэта». Малая серия. 3-е изд.) Л.: Советский писатель, 1977. 560 с. 15 000 экз. 2-ое изд. Л.: Советский писатель, 1982.
Клюев Н. Сердце Единорога: Стихотворения и поэмы. / Предисл. Н. Н. Скатова, вступ. ст. А. И. Михайлова; сост., подготовка текста и примечания В. П. Гарнина. СПб.: Издательство РХГИ, 1999. 1072 с. ISBN 5-88812-079-0 (в примечаниях: Клюев 1999)
Клюев Н. А. Словесное древо. Проза. / Вступ. ст. А. И. Михайлова; сост., подготовка текста и примечания В. П. Гарнина. СПб.: Росток, 2003. 688 с. ISBN 5-94668-012-9 (в примечаниях: Клюев 2003)
Николай Клюев. Письма к Александру Блоку: 1907-1915. Публикация, вводная статья и комментарии - К. М. Азадовский. М.: Прогресс-Плеяда, 2003. 368 с.

Конечно, делить писателей по месту жительства на «деревенских» и «городских» - махровая глупость. Куда, в таком случае «приткнуть» творчество и личность В.М.Шукшина, который метался и разрывался «меж городом и селом»? Разве что к маргиналам, людям с двойственной социальной ориентацией. И все-таки нам невозможно отрешиться от того обстоятельства, что Россия еще в начала прошлого века была сугубо крестьянской страной. И стоит ли удивляться тому, что время от времени в литературу входили настоящие самородки, подобные, например, Н.А.Клюеву.

Биография Николая Клюева

Родился 10(22) октября 1884 года в Олонецкой губернии в деревне Коштуги. Он принадлежит к тем, кого с полным основанием можно назвать мифотворцем собственной жизни. На современников он производил впечатление то юродивого, то Христа, то второго Григория Распутина. Клюев настолько запутал собственную биографию, что отделить в ней правду от поэтического вымысла сегодня уже практически невозможно.

Будучи из староверов, Клюев отказывался от армейской службы, за что не раз арестовывался и подвергался преследованиям со стороны властей. Много путешествовал по России. В столицах появился в начале ХХ века, быстро приобрел известность, выступал по литературным салонам, рядясь под простоватого мужичка, иногда вместе с С.Есениным. Подобно последнему, воспринял события Февральской революции и Октябрьского переворота в народнопоэтическом, религиозном ключе, мечтая о крестьянском рае.

Высоко оценивал личность , находя, что в нем есть «керженский дух» и «игуменский окрик». Тем не менее, критика смотрела на Клюева сперва как на подозрительного «попутчика», а затем как на «кулацкого подголоска». По сути, он оказался на периферии литературного процесса. Жил впроголодь, почти не печатался, но творчества не бросал. «Черные дни» наступили во второй половине 30-х гг. В 1934 году, еще до убийства Кирова и раскручивания маховика массовых репрессий Клюев был арестован и сослан в Сибирь. Там, в Томске, спустя три года, поэта расстреляли и реабилитировали посмертно только двадцать лет спустя, в 1957 году.

Творчество Николая Клюева

Поэтический дебют Клюева пришелся на 1904 год. Вплоть до 1928 года вышло несколько сборников стихов. Периодом наибольшей активности стали 1910-е годы, поскольку затем поэта стали «выдавливать» из литературы, даже несмотря на первоначальную лояльность большевистскому режиму. Рядом с Клюевым в плане поэтической оригинальности трудно поставить кого-либо из современников - преклоняясь перед , дружа с В. и Н. Гумилевым, он шел своей дорогой и никому не подражал. Скорее, подражали ему - тот же С. Есенин и младшие современники: С. Клычков, П. Орешин, А. Ширяевец. Впрочем, без особого успеха. Клюеву удалось соединить несоединимое: символистскую эстетику со стихией фольклора, литературную поэтическую лексику с густотой диалектизмов.

Чтение стихов Клюева - чрезвычайно непростое занятие. Оно требует интеллектуальных усилий, определенного энциклопедизма, хорошего знания крестьянской жизни, а также исторического прошлого России, когда она еще называлась Русью. Когда до Клюева дошло, что большевики ведут курс на уничтожение крестьянства как класса, что Русь деревенская стремительно уходит в прошлое, он откликнулся, пожалуй, самым сильным и пронзительным произведением - поэмой «Погорельщина», отрывок из которой даже сохранился в фонографической записи. Во многом эта поэма и стала роковой в судьбе поэта.

• Известно, что гомосексуализм и лесбиянство были обычным явлением в литературе Серебряного века.
• Николай Клюев тоже принадлежал к приверженцам однополой любви. Во время последней встречи с другом-врагом , во разоблачение мнимой религиозности Клюева, решил незаметно погасить лампадку, уверяя, что хозяин ничего не заметит. Задумка полностью удалась.

"Есенин, Белый, Блок и Клюев…Россия, Русь, о Русь моя!"
(Павло Тычина)
Николая Клюева казнили в 37-м, реабилитировали в 60-м, за границей переиздали в 69-м, у нас в 77-м. Первая книга о нём вышла в 90-м.

Кто же он такой Николай Клюев?
Николай Клюев - это олонецкий крестьянин и известный русский поэт серебряного века, представитель так называемого новокрестьянского направления в русской поэзии XX века. Наибольшую известность получили его произведения «Плач о Есенине» и поэмы «Погорельщина» и «Деревня». Был современником Ахматовой, Александра Блока, Гумилева, Есенина, Брюсова. Поддерживал с ними отношения и переписку. «Таинственный деревенский Клюев» называла его Ахматова и еще его называли "Олонецкий старец".

Клюев и Есенин

Поэму «Плач о Есенине» поэт Николай Клюев написал на смерь своего друга Сергея Есенина, оказывается их связывали очень сложные и даже близкие отношения. Любовь двух поэтов была настолько сильной, что вечный странник Клюев даже обзавелся постоянной квартирой в Петербурге. И примерно два года (1915-1917) Клюев и Есенин жили вместе. Используя свои связи, Клюев также спас Есенина от мобилизации в действующую армию.

Современники их говорят, что они жили вместе, как любовники, и в стихах рассказывали о своей любви. «Смиренный Миколай» и "изограф", называл Клюева Сергей Есенин.

Клюев в воспоминаниях современников

«Коренастый, - вспоминала Клюева жена писателя Н.Г. Гарина. - Ниже среднего роста. Бесцветный. С лицом ничего не выражающим, я бы сказала, даже тупым. С длинной, назад зачесанной прилизанной шевелюрой, речью медленной и бесконечно переплетаемой буквой «о», с явным и сильным ударением на букве этой, и резко отчеканиваемой буквой «г», что и придавало всей его речи специфический и оригинальный и отпечаток, и оттенок. Зимой - в стареньком полушубке, меховой потертой шапке, несмазанных сапогах, летом - в несменяемом, также сильно потертом армячке и таких же несмазанных сапогах. Но все четыре времени года, так же неизменно, сам он - весь обросший и заросший, как дремучий его Олонецкий лес...» .

Выдающийся дирижер Н.С.Голованов под впечатлением от чтения Клюевым своих стихов в письме к А.В. Неждановой сообщает: "Я давно не получал такого удовольствия. Этот поэт 55 лет с иконописным русским лицом, окладистой бородой, в вышитой северной рубашке и поддевке - изумительное, по-моему, явление в русской жизни"

В иконном ключе видел Клюева и литературовед, друг поэта П.Н.Медведев, писавший о его внешности: "Общий вид - благообразный, благолепный, тихий, скромный, прислушивающийся". Медведев отмечает там же даже "богомольные руки" поэта.

Николай Клюев, Сергей Есенин, Всеволод Иванов. Ленинград, 1924 г.

Несколько иначе запомнил Клюева поэт Г. Иванов: «Приехав в Петроград, Клюев попал тотчас же под влияние Городецкого и твердо усвоил приемы мужичка-травести. «Ну, Николай Алексеевич, как устроились вы в Петербурге» - «Слава тебе Господи, не оставляет Заступница нас, грешных. Сыскал клетушку, - много ли нам надо Заходи, сынок, осчастливь. На Морской за углом живу». - Клетушка была номером Отель де Франс с цельным ковром и широкой турецкой тахтой. Клюев сидел на тахте, при воротничке и галстуке, и читал Гейне в подлиннике. «Маракую малость по басурманскому, - заметил он мой удивленный взгляд. - Маракую малость. Только не лежит душа. Наши соловьи голосистей, ох, голосистей. Да что ж это я, - взволновался он, - дорогого гостя как принимаю. Садись, сынок, садись, голубь. Чем угощать прикажешь Чаю не пью, не курю, пряника медового не припас. А то, - он подмигнул, - если не торопишься, пополудничаем вместе. Есть тут один трактирчик. Хозяин хороший человек, хоть и француз. Тут, за углом. Альбертом зовут». - Я не торопился. - «Ну, вот и ладно, ну, вот и чудесно, - сейчас обряжусь». - «Зачем же вам переодеваться» - «Что ты, что ты - разве можно? Ребята засмеют. Обожди минутку - я духом». - Из-за ширмы он вышел в поддевке, смазных сапогах и малиновой рубашке «Ну вот, так-то лучше». - «Да ведь в ресторан в таком виде как раз не пустят». - «В общую и не просимся. Куда нам, мужичкам, промеж господ Знай, сверчок, свой шесток. А мы не в общем, мы в клетушку-комнатушку, отдельный то есть. Туда и нам можно».

Томская ссылка и казнь Клюева

Клюев у Советской власти вызывал раздражение своим негативным отношением к политике компартии ю В поэме «Погорельщина» и цикле «Разруха» он упоминает Беломоро-Балтийский канал, построенный с участием большого числа раскулаченных и заключённых:
"... То Беломорский смерть-канал, Его Акимушка копал, С Ветлуги Пров да тётка Фёкла. Великороссия промокла Под красным ливнем до костей И слёзы скрыла от людей, От глаз чужих в глухие топи..."
Лев Троцкий написал о нём в те годы критическую статью и навесил опасный ярлык - «кулацкий поэт». Его по доносу Гронского (главный редактор «Известий», называвший Клюева «юродивым») Ягоде арестовывают в 2 феврале 1934 года и как «активного антисоветчика» и на пять лет из Москвы ссылают в Сибирь.
Сначала он живет в поселке Колпашево в Нарыме, потом по ходатайству Горького его переводят в Томск, где он поселяется по адресу переулок Красного Пожарника, 12.
Про свою жизнь в Томске он так писал друзьям:
«В Томске глубокая зима, - писал поэт, - мороз под 40 градусов. Я без валенок, и в базарные дни мне реже удается выходить за милостыней. Подают картошку, очень редко хлеб. Деньгами - от двух до трех рублей - в продолжение почти целого дня - от 6 утра до 4-х дня, когда базар разъезжается. Но это не каждое воскресенье, когда бывает мой выход за пропитанием. Из поданного варю иногда похлебку, куда полагаю все хлебные крошки, дикий чеснок, картошку, брюкву, даже немножко клеверного сена, если оно попадет в крестьянских возах. Пью кипяток с брусникой, но хлеба мало, сахар великая редкость. Впереди морозы до 60 градусов, мне страшно умереть на улице. Ах, если бы в тепле у печки!.. Где мое сердце, где мои песни..»

Икона Николая Клюева

Николай Чудотворец.

Есенин, которого с Клюевым связывали очень сложные отношения называл его "изографом" за его увлечение иконописью. Несмотря на лишения и необходимость просить милостыню он имел большую коллекцию икон, которые собирал на протяжении всей своей жизни. По описи 1935 года у Клюева было три старинных медных креста, 34 иконы на дереве и пять медных икон. Как считал сам поэт, среди них было три складня и 15 икон XVI-XVII вв., а одна (свт. Николай Чудотворец со свт. Григорием Богословом) даже XV века. В трудные годы, когда поэту приходилось перебиваться случайными заработками, он долгое время не хотел расставаться с древними иконами своего домашнего кивота, лишь в тридцатых годах, находясь в болезни и "большой нужде", как писал сам поэт, он продал несколько икон. При этом поэт заботился чтобы его иконы попали в хорошие руки: часть он предложил в музей, другую часть известному дирижеру и музыкально-общественному деятелю Н.С.Голованову.

Казнь Клюева


Бывшее здание НКВД в Томске, в подвалах которого ныне помещается Музей современной политической истории.
"На часах у стен тюремных,
У окованных ворот,
Скучно в думах неизбежных
Ночь унылая идёт.
Вдалеке волшебный город,
Весь сияющий в огнях,
Здесь же плит гранитных холод
Да засовы на дверях... "
(Николай Клюев)

В 1936 году, уже в Томске, Клюева вновь арестовали по спровоцированному органами НКВД делу контрреволюционного «Союза спасения России». На какое-то время его освобождают даже тогда из-под стражи только из-за болезни - «паралича левой половины тела и старческого слабоумия».


Но и это была лишь временная отсрочка. В мае 1937 года Клюева вновь арестовывают. Благодаря доносам «подельников» о том, что он и в камере пишет стихи и поэму о зверствах и тирании большевиков, следствие пришло к выводу, что Клюев Николай Алексеевич является руководителем и идейным вдохновителем существующей в г. Томске контрреволюционной, монархической организации «Союз спасения России.


Протокол допроса Клюева, в котором можно увидеть его данные и постановление тройки Управления НКВД Новосибирской области о том, что «Клюева Николая Алексеевича расстрелять, а лично принадлежащее ему имущество конфисковать" хранится в литературном музее. 23-25 октября 1937 года (так указано в выписке из дела) постановление тройки было приведено в исполнение.

Дома, где жил Николай Клюев в Томске
В Томске сохранилось два дома (пер. Красного Пожарника, 12 и Мариинский переулок, 38 (ныне 40)), в которых в разное время жил поэт.


Дом в Томске (ул. Красного пожарника, 12), где жил Клюев в 1934-1937 гг.
Последний дом поэта по ул. Ачинская, 15, был снесен.


Эта доска находится сейчас в литературном музее дома Шишкова.

Ее открыли в сентябре 1999 г. в доме по переулку Ачинскому, 15, но когда дом сносили ее передали в музей.


Место массовых захоронений жертв политических репрессий на Каштаке в Томске.

Фото и информация о жизни и творчестве Клюева отсюда: