Биография. Варавва Иван Фёдорович - биография
Иван Варавва - Герой труда Кубани, заслуженный деятель искусств Кубани, почетный гражданин города Краснодара, народный поэт Республики Адыгея, почетный академик Кубанской академии культуры и искусств, почетный атаман Пашковского куреня. И.Ф. Варавва является лауреатом Всероссийской литературной премии имени Александра Твардовского «Василий Теркин», множества краевых премий.
Его творчество многогранно: это произведения о Родине, о ратном подвиге русского солдата, о любви и юности, о матери и женщине и, конечно же, об отчем казачьем крае. Интересную и яркую жизнь прожил Иван Федорович. Родился поэт 5 февраля 1925 года в Ростовской области в семье потомственного казака. В 1932 году семья переехала на Кубань в станицу Староминскую, где прошли детство и юность Вани Вараввы. Он раз и навсегда полюбил кубанскую землю, именно здесь начал писать свои первые стихи.
В 1942 году, сразу после окончания десятилетки, ушел добровольцем на фронт. В 1943-м во время штурма «Сопки героев» в Крымском районе Варавва был ранен. С этого же периода стихи Ивана Вараввы стали регулярно появляться в армейских газетах. Он участвовал в боях по освобождению Украины, Белоруссии и Польши. Победу встретил в Берлине, оставив свой первый в жизни стихотворный автограф на стенах Рейхстага.
В Литературном институте с Иваном Федоровичем учились многие впоследствии ставшие знаменитыми поэты: Юлия Друнина, Расул Гамзатов, писатели: Юрий Бондарев, Борис Васильев…
Стихотворные циклы и подборки стихов Вараввы публиковались на страницах толстых журналов: «Новый мир», «Октябрь», «Знамя», «Наш современник», «Молодая гвардия», в краевых изданиях.
В 1954 году поэта приняли в Союз писателей СССР. У Ивана Федоровича были перспективы остаться в столице, но он предпочел вернуться на родную Кубань и работать именно здесь.За полувековой творческий путь в свет вышло более 30 сборников Вараввы. Многие названия его книг - «На старых кордонах», «Казачий край», «Казачья бандура», «Бежит река Кубанушка», «Казачий кобзарь» и другие - говорят о том, что казачья тема - одна из доминирующих в творчестве поэта.
Иван Федорович всегда помнил о лихих годах военной поры. Тему Великой Отечественной войны можно назвать основной в творчестве поэта. Из воспоминаний поэта: «Главные летописцы войны Твардовский, Симонов, Сурков, Исаковский, Шолохов, Эренбург входили в батальную тему зрелыми писателями. На фронтах они были закреплены корреспондентами газет и журналов. А нас, окопников, призвала в поэзию судьба». Фронтовая дружба, солдатский быт, боль потерь боевых товарищей, любовь и верность женщин, проводивших на войну своих мужей, женихов, сыновей - эти и другие темы нашли отражение в стихотворных произведениях Ивана Вараввы.
На стене солдатских два портрета:
Помнит все заботливая мать.
Жгло огнем горячечное лето,
Шли тогда солдаты воевать.
Был один ее законным мужем,
А второй - сыночек Николай.
Затянул отец ремень потуже,
Постояли воины: «Прощай!».
Иван Федорович Варавва был не только Поэтом № 1 на Кубани, но и Гражданином с большой буквы. Желание сохранить для потомков самобытную культуру Кубани, историю родного края, отраженную в казачьем фольклоре, послужило толчком к собирательству, записи кубанских песен и разного рода песенных обрядов.
Иван Варавва - единственный автор из числа кубанских писателей и поэтов, книга которого «Всадники вьюги» прошла конкурсный отбор в библиотеку Конгресса США. Это крупнейшее библиотечное хранилище мира и тот факт, что одна из книг нашего земляка находится в фонде - большое событие как для автора, так и для культуры Кубани.
Иван Федорович до последних дней сохранил в душе юношеский задор и умение по-молодому радоваться жизни. Именно поэтому поэзия И.Ф.Вараввы остается интересной и привлекательной и для молодёжи. Вот как написал в своем эссе один из молодых читателей Межпоселенческой библиотеки Тошматов Шерзод: «Впервые познакомившись с творчеством поэта-фронтовика, «казачьего кобзаря», патриота Кубани Ивана Федоровича Варравы, я почувствовал определенную близость его строк моим мыслям и моему отношению к Родине. Это созвучие открыло во мне большой интерес к творчеству поэта. Не только красота кубанской земли, ее природа, певучесть народа воспета поэтом в его поэзии, но и любовь ко всему, что его окружало. Глубокое понимание переживаний и чувствований простого человека - это дар, которым обладает только истинный поэт. Стихи И.Ф.Вараввы несомненно оставляют след в душе каждого молодого читателя, к числу которых отношу себя и я»
Для того, чтобы поближе познакомиться и узнать много интересного о жизни и творчестве выдающегося поэта И.Ф.Вараввы, приглашаем вас в Межпоселенческую библиотеку, книжный фонд которой богат и разнообразен книгами поэта.
Варавва Иван Фёдорович - кубанский поэт, лауреат литературных премий, почетный гражданин Краснодара.
Иван Федорович Варавва родился 5 февраля 1925 года в хуторе Новобатайском Самарского района Ростовской области в семье переселенцев с Кубани. С 1932 г. жил в Краснодарском крае. Его предки были реестровыми казаками в Запорожской Сечи, отважными первопроходцами Черномории. Со школьной скамьи семнадцатилетним юношей он идет на фронт защищать родную землю от немецко-фашистских захватчиков. Был ранен и тяжело контужен, но дошел до Берлина победителем. В 1942 году в армейской печати появляются его первые стихи. На творчество начинающего поэта обратили внимание известные мастера — Александр Твардовский и Владимир Сосюра, ставшие его первыми учителями и наставниками. В московском Литературном институте им. М.Горького, молодой поэт подружился также с ученым-фольклористом В.М. Сидельниковым, который на всю жизнь увлек его собиранием песенного народного творчества.
В 1950 году И.Ф. Варавва закончил литературный институт и возвратился на Кубань, в старинную казачью станицу Староминскую. Через год увидела свет его первая книжка лирики «Ветер с Кубани». Одним за другим выходят сборники «На старых кордонах», «Кубанское лето», «Звезды в тополях», «Девушка и солнце», «Золотая бандура» и многие другие. Уже в первых книгах заметно влияние на творчество И.Ф. Вараввы народной песни, бытующей на Кубани на основе русского и украинского языков. Став журналистом краевой газеты, он значительно расширяет свою поэтическую географию, знакомясь с жизнью земляков в самых отдаленных уголках казачьей земли. Учеба на Высших сценарных курсах в Москве сближает его с выдающимся украинским режиссером и сценаристом А.П. Довженко. Новые книги: «Огонь горицвета», «Песня гайды», «Казачий шлях», «Соколиная степь» — закрепляют за ним славу непревзойденного певца родных ковыльных просторов, широкой казацкой души.
Этапным в творчестве Ивана Федоровича стал фольклорный сборник «Песни казаков Кубани», выпущенный Краснодарским книжным издательством в 1966 году. За то, что поэт осмелился включить в него украинский национальный гимн «Ще не вмерла Украина...», бытовавший на Кубани как популярная народная песня, власти подвергли его жесткой критике. Но поэт продолжает работать над популяризацией народного слова, издав через некоторое время обширный сборник переводов и поэтических переложений на русский язык черноморских (украинских) народных песен «Казачья бандура». Поэт все чаще создает свои новые произведения на черноморском диалекте украинского языка, особенно когда обращается к казачьей старине. Самое крупное из них — комедия «Хорош дом — да морока в нем», поставленная Краснодарским государственным академическим театром драмы имени М.Горького к 70-летию И.Ф.Вараввы. Эта комедия, как и лирика, написанная на старокубанском наречии, включена в сборник его лучших избранных произведений «Казачий кобзарь» (1997 г.).
Музыку на тексты И.Ф. Вараввы написали десятки известных и самодеятельных композиторов, в том числе Александров, Пономаренко, Плотниченко, Захарченко, Пономарев, Волченко. Песни на его слова звучали в двух художественных фильмах, сотни раз исполнялись профессиональными и самодеятельными коллективами.
Иван Федорович Варавва — лауреат литературной премии имени А.Твардовского (1996), нескольких литературных премий Кубани. Почетный гражданин Краснодара (1995), почетный гражданин болгарского города Несебрь (1975), почетный колхозник колхоза «Сопка Героев» Крымского района (1979), народный поэт Республики Адыгея (2000).
Награжден орденами Отечественной войны II и I степени (1944, 1984), Красной Звезды (1970), «Знак Почета» (1987), медалями «За отвагу» (1943), «За оборону Кавказа» (1944), «За освобождение Варшавы» (1945), «535 лет Грюнвальдской битве» (1945), «За взятие Берлина» (1945), пятнадцатью юбилейными медалями, медалью «Герой труда Кубани» (2005).В прошлом являлся Депутатом краевого Совета депутатов трудящихся нескольких созывов.
Варавва Иван Федорович - русский советский поэт, участник Великой Отечественной войны.
Родился 5 февраля 1925 года в селе Новобатайск Северо-Кавказского края (ныне Ростовская область) в семье кубанских казаков, переселенцев с Кубани. В 1932 году семья вернулась на Кубань, переехав сначала в Краснодар, а затем в станицу Староминскую.
В 1942 году со школьной скамьи ушел на фронт. В битве за Кавказ молодой поэт, в звании рядового пехотного стрелка и наводчика ротных минометов, весной 1943 года принимает участие в прорыве вражеской Голубой линии на Новороссийском направлении.
В мае 1943 года, при штурме высоты Сопка героев, под Крымской станицею был ранен и тяжело контужен.
Минометчиком и стрелком-автоматчиком Варавва прошел по земле Украины и Белоруссии, в звании сержанта стал комсоргом роты полковых автоматчиков.
В мае победного 1945 года молодой поэт Варавва оставил свой первый автограф на стене рейхстага в Берлине. Награжден тремя боевыми орденами и медалями.
В военные годы и в мирные армейские дни его стихотворные произведения публиковались на страницах армейской печати, начиная с 1942 года.
В 1948 году, находясь на срочной военной службе, как фронтовой поэт, был приглашен для участия в работе Второго республиканского съезда Союза писателей Украины, состоявшегося в Киеве. По рекомендации, полученной на съезде от Владимира Сосюры и Александра Твардовского, был принят на учебу в Московский Литературный институт им. Максима Горького при Союзе писателей СССР.
Первая заметная публикация состоялась в 1950 году, в альманахе молодых писателей Украины Счастливая юность, в издательстве Молодь, г. Киев. Первые стихотворные произведения студенческих лет были опубликованы в 1951 году, в журнале Новый мир, редактором которого был А. Твардовский.
В этом же году, на втором Всесоюзном совещании молодых писателей в Москве, в докладе Алексея Суркова имя И. Вараввы было названо в числе лучших молодых поэтов страны.
В 1953 году, после окончания института, И. Варавва возвращается на Кубань и работает литературным сотрудником в отделе культуры газеты Советская Кубань.
В московском издательстве Советский писатель в 1954 году был издан первый стихотворный сборник Ветер с Кубани, открывший путь трем десяткам поэтических книг.
Стихотворные циклы и подборки поэтических произведений И. Вараввы неоднократно публиковались в центральной периодической печати, на страницах журналов: Новый мир, Октябрь, Знамя, Наш современник, Молодая гвардия, Москва, Нева, Бежин луг, Советский воин, Огонек, Смена, Работница, Молодой колхозник.
В творчестве И. Вараввы заметное место занимает казачья историческая тема Кубани.
Книга Казачий кобзарь создана автором за последнее десятилетие. В нее включена драматическая комедия Хорош дом, да морока в нем о переселении Запорожских казаков на Кубань, поставленная на сцене Краснодарского Государственного Академического драмтеатра.
Варавва – Герой труда Кубани, лауреат четырех Литературных премий Кубани. Иван Федорович является почетным Академиком Кубанской Академии культуры и искусства, Почетным гражданином города Краснодара, почетным Атаманом Пашковского куреня. Член Союза писателей России с 1954 года.
Прошла четверть века, и мы привыкли читать мемуары, где описаны ужасы притеснений, которые беззащитные терпят от наделенных властью. Нам пришлось признать, что эмоции и чувственность ведут двойную игру с нашими принципами и эстетическими убеждениями. Фетишистские атрибуты садомазохизма вышли из сексуального подполья на глянцевые страницы журналов о высокой моде. Можно лишь надеяться, что книга МакНилл уже пережила тот период, когда ассоциировалась исключительно с порочащим оригинал, низкопробным фильмом с Микки Рурком и Ким Бейсингер. У книги нет с ним ничего общего, кроме названия да отдаленно схожего сюжета. Очевидно, с годами многое изменилось. Тогда почему история садомазохистских отношений двух взрослых людей, добровольно вступивших в них, по-прежнему сохраняет свою актуальность, выводит из равновесия и волнует нас?
Я могла бы поспорить, что книга обязана этим мастерству автора – обманчивой легкости, с которой она сочетает приемы художественной прозы и убедительность личного дневника. Книга была опубликована всего два года спустя после того, как рассказ Раймонда Карвера "Не будете так добры помолчать?" ввел новую манеру повествования – короткие, сжатые предложения в настоящем времени, характерные для стиля, который позже назовут минимализмом. И этот стиль, эту манеру использует МакНилл в своих мемуарах. Они появились за девять лет до того, как Джей Макинерни в книге "Яркие огни, большой город" воспользовался тем же методом, чтобы передать ритм и атмосферу враждебного человеку мегаполиса, но это (если убрать наркотики и ночную жизнь) и есть та социальная среда, в которой вращаются герои МакНилл. Книгу "Девять с половиной недель" – сдержанную, отрывистую, ясную – можно назвать едва ли не первыми мемуарами в стиле минимализма. В отличие от множества писателей своей эпохи, чьи произведения полнятся меланхолическим ощущением безответной жажды романтики, МакНилл понимала, что Эрос гораздо более настойчиво взывает к нашему вниманию.
Что касается языка книги, автор отказывается от прерывистого дыхания дамских романов, фальшивого лиризма романтической литературы, комичных клише порнографии. Описание ощущений и чувств дается будничным тоном, в едва ли не журналистской манере, как если бы репортер стремился придерживаться фактов, реальных событий, откровенно рассказывая о случившемся.
Эта книга – образец для подражания в искусстве утаивания информации. То, что нам известно о любовнике, – предельно общие сведения, как в каталоге мужской одежды: цвета, стили, крой его рубашек и брюк, – все, что она выясняет во время первой попытки обыскать его спальню. Мы не знаем его имени, он всегда обозначен местоимением – "он", как если бы на свете существовал один "Он". Иными словами, как если бы он был единственным мужчиной в мире. Мы узнаем, что ее почти заброшенная квартира, набитая сувенирами и памятными вещичками, напоминает склад, хранящий обломки непростого прошлого. А ее совместная жизнь с ним, сконцентрированная исключительно на сексе и садомазохизме, остается такой же безликой и бесцветной, как обстановка его дома. Его отношения с друзьями покрыты тайной, чуть ли не зловещей. А ее подруга, с которой рассказчица совершила судьбоносную прогулку на барахолку, исчезает со страниц книги, стоит только появиться любовнику.
Нам известно, что он готовит, читает, где покупает одежду, но ни слова о работе каждого из них, об их прошлом, о погоде (кроме того, что дело происходит летом) или жизни города, которая, наверно, идет своим чередом. Нет ни осуждения, ни рефлексии, ни поисков смысла или причин, ни размышлений (героиня не дает никаких оценок своему положению), и совершенно отсутствуют дилетантские выводы и обычные в таких случаях гипотезы о том, какие детские травмы и ранний опыт побудил их вступить в подобные отношения. МакНилл не считает нужным соглашаться с благоразумными доводами сомневающихся читателей, которым, наверное, с самого начала было очевидно, что ничего хорошего от этого парня ждать не стоит.
С помощью недомолвок и умолчаний и благодаря постоянному напряжению книга воссоздает невыносимо душную атмосферу отношений между мужчиной и женщиной, когда исчезает всякая объективная реальность вне этих отношений. Читателю кажется, что из комнаты постепенно выкачивают кислород.
Эта захватывающая и тревожная книга устроена просто – дела идут все хуже и хуже. Рассказчица все глубже погружается в пучину унижения и разочарования, все больше теряет индивидуальность, позволяя желанию и становящимся все более жестокими и оскорбительными капризам любовника подавить собственную нравственность и само ощущение себя как личности. Мы становимся свидетелями эпизода с массажистом и истории с проституткой, которая специально нанята для того, чтобы превратить рассказчицу в некое подобие дешевой шлюхи; наряженную в немыслимый парик и лаковую мини-юбку "успешную бизнесвумен" заставляют признать, что удовольствие ее любовнику может доставить любая женщина, мало-мальски подкованная в вопросах секса. Однако рассказ об ограблении незнакомца – это, наверное, самый пугающий эпизод, потому что на сей раз жестокость коснулась невиновного, доведенного до дрожи человека, которому не разъяснили правила игры.
В один из редких моментов рефлексии МакНилл допускает возможность того, что роман будет закручиваться все более тугой спиралью, выйдя из-под контроля, пока она не почувствует необходимость умереть, а у любовника не возникнет такой же острой потребности убить ее. Но подобная мысль появляется у нее лишь тогда, когда она видит собственную кровь во время очередного любовного акта, и в этот момент некий инстинкт самосохранения преодолевает власть желания, влечения и заканчивается истерикой. Взволнованный любовник (хотя нам предоставляют самим вообразить степень его беспокойства) везет рассказчицу в больницу. МакНилл уточняет с характерной для нее сдержанностью, что за этим следуют (в качестве финала романа) "несколько месяцев лечения".
Внезапное ощущение ужаса возникает, когда понимаешь, что повествование об экстремальной, патологической степени страсти – это, кажется, метафора крайности, до которой любая страсть может дойти. И именно в этом заключается главное достижение автора книги. Книга в не меньшей степени являет собой удивительное клиническое исследование, чем воспоминания о любовной связи, на которые она претендует. Захватывающее открытие, растворенность друг в друге, постепенное исчезновение внешнего мира и, наконец, мучительное возвращение к привычному состоянию – эта траектория знакома всем, кто пребывает в муках страстного романа, каким бы "нормальным" и "здоровым" он ни был.
Книга "Девять с половиной недель" производит такое же сильное впечатление, как и три десятилетия назад, когда была опубликована впервые. Она вызывающе откровенна и в то же время призвана предостеречь. Она рассказывает легенду о том, как легко интоксикация любовью и сексом может изменить наше представление о самих себе и заставить увидеть в совершенно ином свете человека, которым мы, по своим наивным и глупым предположениям, являлись.
Франсин Проуз
9½ недель
Мы с ним занимались любовью впервые, и он крепко держал мои руки над головой. Мне это нравилось. Мне нравился он. Он был угрюм, и на меня это производило впечатление – это казалось мне романтичным. Он был веселым, ярким, был интересным собеседником; умел доставлять мне удовольствие.
Во второй раз он поднял мой шарф, который я бросила на пол, раздеваясь, улыбнулся и сказал: "Можно я завяжу тебе глаза?" Никто раньше не завязывал мне глаза в постели, и мне это понравилось. Он начал нравиться мне еще сильнее после второй ночи, и утром, умываясь, я не могла сдержать улыбку: мне попался удивительно умелый любовник.
В третий раз он снова и снова останавливался, когда мгновение отделяло меня от оргазма. Я опять была близка к тому, чтобы потерять сознание, и услышала собственный голос, который взмыл над кроватью и взмолился, чтобы он продолжал. Он подчинился. Я начинала влюбляться.
В четвертый раз, когда я была уже достаточно возбуждена, чтобы не замечать происходящего вокруг, он тем же шарфом связал мне руки. В то утро он прислал тринадцать роз ко мне в офис.
Сейчас воскресенье, приближается конец мая. Днем мы встретились с моей подругой, которая почти год назад уволилась из фирмы, в которой я работаю. К нашему обоюдному удивлению, в последние месяцы мы видимся чаще, чем когда работали вместе. Она живет в центре, и в том же районе проходит уличная ярмарка. Мы гуляем, останавливаемся возле прилавков, разговариваем, едим. Она купила старенькую, очень симпатичную серебряную коробочку для пилюль в лавке, где продавалась ветхая одежда, ветхие книги, разрозненный хлам с пометкой "антиквариат" и массивные полотна, изображавшие скорбящих женщин с потрескавшейся краской в уголках розовых губ.
Я пытаюсь решить, стоит ли пробираться полквартала в противоположном направлении к прилавку, где отыскала кружевную шаль, которую моя подруга назвала тряпьем. "И правда, тряпье, – громко говорю я ей в спину, надеясь перекричать шум толпы. – Но представь – если ее отстирать и заштопать…" Она оглядывается через плечо, прикладывает ладонь к уху, показывает на женщину в огромном мужском костюме, которая с яростью колотит по барабанам; закатывает глаза, отворачивается. "Постирать и починить, – кричу я. – Как тебе кажется, стоит ее стирать? Думаю, я вернусь и куплю ее, у нее есть потенциал…" – "Тогда лучше вернуться, – произносит голос у меня над ухом, – и поскорее. Кто-то мог уже купить ее и постирать прежде, чем подруга услышит тебя в этом шуме".
с по Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
| Орден Отечественной войны I степени- 1985 | Орден Отечественной войны II степени - 1944 | Орден Красной Звезды - 1970 | Орден «Знак Почёта» - 1987 |
| Медаль «За отвагу» - 1943 | Медаль «За оборону Кавказа» | Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» | 40px |
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value).
Ива́н Фёдорович Вара́вва (5 февраля - 13 апреля ) - русский советский поэт , участник Великой Отечественной войны . Герой Труда Кубани (2005).
Биография
Первые стихи Вараввы были опубликованы в 1944 году в армейской печати. В 1948 году Варрава познакомился с Александром Твардовским , прочитав в ответ на «Я убит подо Ржевом» своё стихотворение «Под Бреслау, за Одер-рекою». Стихотворения молодого поэта также высоко оценил знаменитый украинский поэт Владимир Сосюра . По их рекомендации в 1950 году из Киевского государственного университета им. Тараса Шевченко Варрава был переведён в ; учился вместе с Константином Ваншенкиным , Евгением Винокуровым , Сергеем Орловым , Борисом Балтером . В 1951 году Твардовский публикует подборку стихотворений Варравы в «Новом мире ». В 1953 году Варрава окончил институт. В 1954 году вышел первый сборник его стихов «Ветер с Кубани». В этом же году Иван Варрава был принят в Союз писателей СССР . Затем выходят сборники «На старых кордонах», «Кубанское лето», «Звезды в тополях», «Девушка и солнце», «Золотая бандура».
Затем Иван Варрава возвращается на Кубань. Пишет для детей. В 1960-х годах выходит его сказка «Как гостила у Дракона царь-красавица Бобровна».
При участии Вараввы был создан альманах «Кубань » и возрождён Кубанский казачий хор .
Варрава собирал кубанские казачьи песни. В 1966 году выпустил сборник «Песни казаков Кубани», включив в него в том числе и песню «Ще й не вмэрла Украина ». За это подвергся жёсткой критике властей.
Впоследствии Варрава выпустил сборники стихов «Казачий край», «Огонь горицвета», «Молодость сабли», «Пшеничный прибой», «Песня гайды», «Цветы и звёзды», «Соколиная степь», «Казачий шлях», «Бежит река Кубанушка», «Ехал казаченьки», «Песня любви», «Орлиные стаи», «Отцовская хата». Обращается к драматургии , пишет на старокубанском наречии комедию «Хорош дом - да морока в нём», а также стихотворную пьесу «Конфуз на ярмарке».
Современники называли Варавву «казачий Пушкин » и «казачий Кобзарь».
На стихи Вараввы написаны десятки песен композиторами Григорием Пономаренко , Борисом Александровым , Виктором Захарченко , Григорием Плотниченко , Виктором Пономарёвым , Василием Волченко и другими.
Иван Варрава избирался депутатом Краснодарского краевого совета нескольких созывов.
Награды, премии, почётные звания
- Орден Отечественной войны I степени (1985 )
- Орден Отечественной войны II степени (1944)
- Боевые и юбилейные медали
- Почётный гражданин Краснодара (1995)
- Почётный гражданин Несебыра (Болгария) (1975)
- Почётный колхозник колхоза «Сопка героев» Крымского района Краснодарского края ()
- Народный поэт Республики Адыгея (2000)
- Литературная премия имени Николая Островского (1968, за книгу стихов «Вишнёвый край»)
- Премия Союза писателей России имени Александра Твардовского «Василий Тёркин» ()
- Премия Администрации Краснодарского края имени Е. Ф. Степановой (2004)
- Почётный атаман станицы Пашковской
Память
- Имя Ивана Вараввы было присвоено Краснодарской краевой юношеской библиотеке.
Библиография
- Ветер с Кубани. Лирика. - М .: Советский писатель, 1954. - 95 с. - 10 000 экз.
- Кубанское лето. Лирика. - М .: Советский писатель, 1959. - 123 с. - 5000 экз.
- Золотая бандура. Стихи. - М .: Советская Россия, 1964. - 64 с. - (Поэтическая Россия). - 4000 экз.
- Песни казаков Кубани. Запись текстов и подготовка к печати И. Ф. Вараввы. [Предисл. В. Сидельникова]. - Краснодар: Кн. изд-во, 1966. - 326 с. - 5000 экз.
- Песня гайды. Стихи. - М .: Советский писатель, 1973. - 94 с. - 10 000 экз.
- Молодость сабли. Стихи. [Ил.: Л. Д. Борзых]. - М .: Воениздат, 1974. - 244 с. - 5000 экз.
- Казачий шлях: Кн. стихов. - М .: Современник, 1979. - 126 с. - (Новинки «Современника»). - 20 000 экз.
- Соколиная степь. [Вступ. статья Н. Доризо ; худож. В. Бондарев]. - М .: Советская Россия, 1979. - 191 с. - (Кн. стихов). - 20 000 экз. - ISBN 5-268-00792-0.
- Ехали казаченьки: Стихотворения. [Худож В. Воробьёв]. - М .: Молодая гвардия, 1983. - 79 с. - 20 000 экз.
- Песня любви: Стихи и песни. [Предисл В. Фирсова ; худож. М. В. Демочко]. - Краснодар: Кн. изд-во, 1984. - 208 с. - (Новинки «Современника»). - 6000 экз.
- Орлиные стаи: Стихотворения и песни. [Худож. Б. Лавров]. - М .: Современник, 1985. - 175 с. - 20 000 экз.
- Отцовская хата: Стихотворения, песни Комедия. [Вступ. ст. И. Стаднюка ; худож М. В. Демочко]. - Краснодар: Кн. изд-во, 1989. - 220 с. - 5000 экз. - ISBN 5-7561-0130-6.
- Казачья бандура: Думы, песни и легенды кубанских казаков. - Краснодар: Кубанская Казачья Рада, 1992.
- Казачий кобзарь: [Сб поэзии]. - Краснодар: Советская Кубань, 1997. - 543 с. - ISBN 5-7221-0136-2.
- Гомон дикого поля: Стихотворения и поэмы. - Краснодар: Советская Кубань, 2000. - 608 с.
- Пожары Отечества: Стихотворения и поэмы. - Краснодар: Советская Кубань, 2001.
- Кольчуга Святослава: Стихотворения и поэмы. - Краснодар: ОАО «Советская Кубань», 2006.
Напишите отзыв о статье "Варавва, Иван Фёдорович"
Литература
- Огрызко В. В. Русские писатели. Современная эпоха. - М .: Литературная Россия, 2004. - 552 с.
Примечания
Ссылки
- в каталоге «Библус»
- - Портал исполнительных органов государственной власти Краснодарского края
Отрывок, характеризующий Варавва, Иван Фёдорович
Я осторожно вошла в пещеру. Но и здесь ничего необычного не произошло, разве что, воздух стал каким-то очень мягким и «радостным» – пахло весной и травами, будто я находилась на сочной лесной поляне, а не внутри голой каменной скалы... Пройдя несколько метров, я вдруг поняла, что становится всё светлее, хотя, казалось бы, должно было быть наоборот. Свет струился откуда-то сверху, здесь внизу распыляясь в очень мягкое «закатное» освещение. В голове тихо и ненавязчиво зазвучала странная, успокаивающая мелодия – ничего подобного мне никогда раньше не приходилось слышать... Необычайное сочетание звуков делало мир вокруг лёгким и радостным. И безопасным...В странной пещере было очень тихо и очень уютно... Единственное, что чуточку настораживало – всё сильнее нарастало ощущение чужого наблюдения. Но оно не было неприятным. Просто – заботливый взгляд родителя за несмышлёным малышом...
Коридор, по которому я шла, начал расширяться, переходя в огромный высокий каменный зал, по краям которого располагались простые каменные сидения, похожие на длинные скамьи, выбитые кем-то прямо в скале. А посередине этого странного зала высился каменный постамент, на котором «горел» всеми цветами радуги огромный бриллиантовый кристалл... Он сверкал и переливался, ослепляя разноцветными вспышками, и был похож на маленькое солнце, почему-то вдруг кем-то запрятанное в каменную пещеру.
Я подошла поближе – кристалл засиял ярче. Это было очень красиво, но не более, и никакого восторга или приобщения к чему-то «великому» не вызывало. Кристалл был материальным, просто невероятно большим и великолепным. Но и только. Он не был чем-то мистическим или значимым, а всего лишь необычайно красивым. Только вот я пока никак не могла понять, почему этот с виду совершенно вроде бы простой «камень» реагировал на приближение человека? Могло ли оказаться возможным, что его каким-то образом «включало» человеческое тепло?
– Ты совершенно права, Изидора... – вдруг послышался чей-то ласковый голос. – Недаром, тебя ценят Отцы!
Вздрогнув от неожиданности, я обернулась, тут же радостно воскликнув – рядом стоял Север! Он был по-прежнему приветливым и тёплым, только чуточку грустным. Как ласковое солнце, которое вдруг закрыла случайная туча...
– Здравствуй Север! Прости, что пришла непрошенной. Я звала тебя, но ты не явился... Тогда я решила сама попробовать найти тебя. Скажи, что означают твои слова? В чём моя правота?
Он подошёл к кристаллу – тот засиял ещё ярче. Свет буквально слепил, не давая на него смотреть.
– Ты права насчёт этого «дива»... Мы нашли его очень давно, много сотен лет тому назад. И теперь он служит хорошую службу – защитой против «слепых», тех, которые случайно попали сюда. – Север улыбнулся. – Для «желающих, но не могущих»... – и добавил. – Как Караффа. Но это не твой зал, Изидора. Пойдём со мной. Я покажу тебе твою Мэтэору.
Мы двинулись вглубь зала, проходя, стоящие по краям, какие-то огромные белые плиты с выбитыми на них письменами.
– Это не похоже на руны. Что это, Север? – не выдержала я.
Он опять дружески улыбнулся:
– Руны, только очень древние. Твой отец не успел тебя научить... Но если захочешь – я научу тебя. Только приходи к нам, Изидора.
Он повторял уже слышанное мною.
– Нет! – сразу же отрезала я. – Я не поэтому сюда пришла, ты знаешь, Север. Я пришла за помощью. Только вы можете помочь мне уничтожить Караффу. Ведь в том, что он творит – и ваша вина. Помогите же мне!
Север ещё больше погрустнел... Я заранее знала, что он ответит, но не намеревалась сдаваться. На весы были поставлены миллионы хороших жизней, и я не могла так просто отказаться от борьбы за них.
– Я уже объяснил тебе, Изидора...
– Так объясни ещё! – резко прервала его я. – Объясни мне, как можно спокойно сидеть, сложа руки, когда человеческие жизни гаснут одна за другой по твоей же вине?! Объясни, как такая мразь, как Караффа, может существовать, и ни у кого не возникает желание даже попробовать уничтожить его?! Объясни, как ты можешь жить, когда рядом с тобой происходит такое?..
Горькая обида клокотала во мне, пытаясь выплеснуться наружу. Я почти кричала, пытаясь достучаться до его души, но чувствовала, что теряю. Обратного пути не было. Я не знала, получится ли ещё когда-нибудь попасть туда, и должна была использовать любую возможность, прежде чем уйти.
– Оглянись, Север! По всей Европе пылают живыми факелами твои братья и сёстры! Неужели ты можешь спокойно спать, слыша их крики??? И как же тебе не сняться кровавые кошмары?!
Его спокойное лицо исказила гримаса боли:
– Не говори такого, Изидора! Я уже объяснял тебе – мы не должны вмешиваться, нам не дано такое право... Мы – хранители. Мы лишь оберегаем ЗНАНИЯ.
– А тебе не кажется, что подожди Вы ещё, и Ваши знания уже не для кого будет сохранять?!. – горестно воскликнула я.
– Земля не готова, Изидора. Я уже говорил тебе это...
– Что ж, возможно она никогда готовой не будет... И когда-нибудь, через каких-нибудь тысячу лет, когда ты будешь смотреть на неё со своих «вершин», ты узришь лишь пустое поле, возможно даже поросшее красивыми цветами, потому что на Земле в это время уже не будет людей, и некому будет срывать эти цветы... Подумай, Север, такое ли будущее ты желал Земле?!..
Но Север был защищён глухой стеной веры в то, что говорил... Видимо, они все железно верили, что были правы. Или кто-то когда-то вселил эту веру в их души так крепко, что они проносили её чрез столетия, не открываясь и не допуская никого в свои сердца... И я не могла через неё пробиться, как бы ни старалась.
– Нас мало, Изидора. И если мы вмешаемся, не исключено, что мы тоже погибнем... А тогда проще простого будет даже для слабого человека, уже не говоря о таком, как Караффа, воспользоваться всем, что мы храним. И у кого-то в руках окажется власть над всеми живущими. Такое уже было когда-то... Очень давно. Мир чуть не погиб тогда. Поэтому – прости, но мы не будем вмешиваться, Изидора, у нас нет на это права... Наши Великие Предки завещали нам охранять древние ЗНАНИЯ. И это то, для чего мы здесь. Для чего живём. Мы не спасли даже Христа когда-то... Хотя могли бы. А ведь мы все очень любили его.
– Ты хочешь сказать, что кто-то из Вас знал Христа?!.. Но это ведь было так давно!.. Даже Вы не можете жить так долго!
– Почему – давно, Изидора?– искренне удивился Север. – Это было лишь несколько сотен назад! А мы ведь живём намного дольше, ты знаешь. Как могла бы жить и ты, если бы захотела...
– Несколько сотен?!!! – Север кивнул. – Но как же легенда?!.. Ведь по ней с его смерти прошло уже полторы тысячи лет?!..
– На то она «легенда» и есть... – пожал плечами Север, – Ведь если бы она была Истиной, она не нуждалась бы в заказных «фантазиях» Павла, Матфея, Петра и им подобных?.. При всём при том, что эти «святые» люди ведь даже и не видели никогда живого Христа! И он никогда не учил их. История повторяется, Изидора... Так было, и так будет всегда, пока люди не начнут, наконец, самостоятельно думать. А пока за них думают Тёмные умы – на Земле всегда будет властвовать лишь борьба...
Север умолк, как бы решая, стоит ли продолжать. Но, немного подумав, всё же, заговорил снова...
– «Думающие Тёмные», время от времени дают человечеству нового Бога, выбирая его всегда из самых лучших, самых светлых и чистых,… но именно тех, которых обязательно уже нет в Круге Живых. Так как на мёртвого, видишь ли, намного легче «одеть» лживую «историю его Жизни», и пустить её в мир, чтобы несла она человечеству лишь то, что «одобрялось» «Думающими Тёмными», заставляя людей окунаться ещё глубже в невежество Ума, пеленая Души их всё сильнее в страх неизбежной смерти, и надевая этим же оковы на их свободную и гордую Жизнь...
– Кто такие – Думающие Тёмные, Север? – не выдержала я.
– Это Тёмный Круг, в который входят «серые» Волхвы, «чёрные» маги, денежные гении (свои для каждого нового промежутка времени), и многое тому подобное. Проще – это Земное (да и не только) объединение «тёмных» сил.
– И Вы не боретесь с ними?!!! Ты говоришь об этом так спокойно, как будто это тебя не касается!.. Но ты ведь тоже живёшь на Земле, Север!
В его глазах появилась смертельная тоска, будто я нечаянно затронула нечто глубоко печальное и невыносимо больное.
– О, мы боролись, Изидора!.. Ещё как боролись! Давно это было... Я, как и ты сейчас, был слишком наивным и думал, что стоит людям лишь показать, где правда, а где ложь, и они тут же кинутся в атаку за «правое дело». Это всего лишь «мечты о будущем», Изидора... Человек, видишь ли, существо легко уязвимое... Слишком легко поддающееся на лесть и жадность. Да и другие разные «человеческие пороки»... Люди в первую очередь думают о своих потребностях и выгодах, и только потом – об «остальных» живущих. Те, кто посильнее – жаждут Власти. Ну, а слабые ищут сильных защитников, совершенно не интересуясь их «чистоплотностью». И это продолжается столетиями. Вот почему в любой войне первыми гибнут самые светлые и самые лучшие. А остальные «оставшиеся» присоединяются к «победителю»... Так и идёт по кругу. Земля не готова мыслить, Изидора. Знаю, ты не согласна, ибо ты сама слишком чиста и светла. Но одному человеку не по силам свергнуть общее ЗЛО, даже такому сильному, как ты. Земное Зло слишком большое и вольное. Мы пытались когда-то... и потеряли лучших. Именно поэтому, мы будем ждать, когда придёт правильное время. Нас слишком мало, Изидора.
– Но почему тогда Вы не пытаетесь воевать по-другому? В войну, которая не требует Ваших жизней? У Вас ведь есть такое оружие! И почему разрешаете осквернять таких, как Иисус? Почему не расскажете людям правду?..
– Потому, что никто не будет этого слушать, Изидора... Люди предпочитают красивую и спокойную ложь, будоражащей душу правде... И пока ещё не желают думать. Смотри, ведь даже истории о «жизни богов» и мессий, сотворённые «тёмными», слишком одна на другую похожи, вплоть до подробностей, начиная с их рождения и до самой смерти. Это чтобы человека не беспокоило «новое», чтобы его всегда окружало «привычное и знакомое». Когда-то, когда я был таким, как ты – убеждённым, истинным Воином – эти «истории» поражали меня открытой ложью и скупостью разнообразия мысли их «создающих». Я считал это великой ошибкой «тёмных»... Но теперь, давно уже понял, что именно такими они создавались умышленно. И это по-настоящему было гениальным... Думающие Тёмные слишком хорошо знают природу «ведомого» человека, и поэтому совершенно уверены в том, что Человек всегда с готовностью пойдёт за тем, кто похож на уже и з в е с т н о е ему, но будет сильно сопротивляться и тяжело примет того, кто окажется для него н о в ы м, и заставит мыслить. Поэтому-то наверное люди всё ещё слепо идут за «похожими» Богами, Изидора, не сомневаясь и не думая, не утруждая задать себе хотя бы один вопрос...
Я опустила голову – он был совершенно прав. У людей был всё ещё слишком сильным «инстинкт толпы», который легко управлял их податливыми душами...
– А ведь у каждого из тех, которых люди называли Богами, были очень яркие и очень разные, их собственные уникальные Жизни, которые чудесно украсили бы Истинную Летопись Человечества, если бы люди знали о них, – печально продолжал Север. – Скажи мне, Изидора, читал ли кто-нибудь на Земле записи самого Христа?.. А ведь он был прекрасным Учителем, который к тому же ещё и чудесно писал! И оставил намного больше, чем могли бы даже представить «Думающие Тёмные», создавшие его липовую историю...
Глаза Севера стали очень тёмными и глубокими, будто на мгновение вобрали в себя всю земную горечь и боль... И было видно, что говорить об этом ему совершенно не хочется, но с минуту помолчав, он всё же продолжил.
– Он жил здесь с тринадцати лет... И уже тогда писал весть своей жизни, зная, как сильно её изолгут. Он уже тогда знал своё будущее. И уже тогда страдал. Мы многому научили его... – вдруг вспомнив что-то приятное, Север совершенно по-детски улыбнулся... – В нём всегда горела слепяще-яркая Сила Жизни, как солнце... И чудесный внутренний Свет. Он поражал нас своим безграничным желанием ВЕДАТЬ! Знать ВСЁ, что знали мы... Я никогда не зрел такой сумасшедшей жажды!.. Кроме, может быть, ещё у одной, такой же одержимой...
Его улыбка стала удивительно тёплой и светлой.
– В то время у нас жила здесь девочка – Магдалина... Чистая и нежная, как утренний свет. И сказочно одарённая! Она была самой сильной из всех, кого я знал на Земле в то время, кроме наших лучших Волхвов и Христа. Ещё находясь у нас, она стала Ведуньей Иисуса... и его единственной Великой Любовью, а после – его женой и другом, делившим с ним каждое мгновение его жизни, пока он жил на этой Земле... Ну, а он, учась и взрослея с нами, стал очень сильным Ведуном и настоящим Воином! Вот тогда и пришло его время с нами прощаться... Пришло время исполнить Долг, ради которого Отцы призвали его на Землю. И он покинул нас. А с ним вместе ушла Магдалина... Наш монастырь стал пустым и холодным без этих удивительных, теперь уже ставших совершенно взрослыми, детей. Нам очень не хватало их счастливых улыбок, их тёплого смеха... Их радости при виде друг друга, их неуёмной жажды знания, железной Силы их Духа, и Света их чистых Душ... Эти дети были, как солнца, без которых меркла наша холодная размеренная жизнь. Мэтэора грустила и пустовала без них... Мы знали, что они уже никогда не вернутся, и что теперь уже никто из нас более никогда не увидит их... Иисус стал непоколебимым воином. Он боролся со злом яростнее, чем ты, Изидора. Но у него не хватило сил. – Север поник... – Он звал на помощь своего Отца, он часами мысленно беседовал с ним. Но Отец был глух к его просьбам. Он не мог, не имел права предать то, чему служил. И ему пришлось за это предать своего сына, которого он искренне и беззаветно любил – в глазах Севера, к моему великому удивлению, блестели слёзы... – Получив отказ своего Отца, Иисус, также как и ты, Изидора, попросил помощи у всех нас... Но мы тоже отказали ему... Мы не имели права. Мы предлагали ему уйти. Но он остался, хотя прекрасно знал, что его ждёт. Он боролся до последнего мгновения... Боролся за Добро, за Землю, и даже за казнивших его людей. Он боролся за Свет. За что люди, «в благодарность», после смерти оклеветали его, сделав ложным и беспомощным Богом... Хотя именно беспомощным Иисус никогда и не был... Он был воином до мозга костей, ещё тогда, когда совсем ребёнком пришёл к нам. Он призывал к борьбе, он крушил «чёрное», где бы оно ни попадалось, на его тернистом пути.
Иисус Радомир прогоняет
торговцев из храма
Север замолк, и я подумала, что рассказ закончен. В его печальных серых глазах плескалась такая глубокая, обнажённая тоска, что я наконец-то поняла, как непросто должно было жить, отказывая в помощи любимым, светлым и прекрасным людям, провожая их, идущих на верную гибель, и зная, как легко было их спасти, всего лишь протянув руку... И как же неправильна по-моему была их неписанная «правда» о не вмешательстве в Земные дела, пока (наконец-то, когда-то!..) не придёт «правильное» время... которое могло так никогда и не придти...
– Человек – всё ещё существо слабовольное, Изидора... – вдруг снова тихо заговорил Север. – И корысти, и зависти в нём, к сожалению, больше, чем он может осилить. Люди пока ещё не желают следовать за Чистым и Светлым – это ранит их «гордость» и сильно злит, так как слишком уж отличается, от «привычного» им человека. И Думающие Тёмные, прекрасно зная и пользуясь этим, всегда легко направляли людей сперва свергать и уничтожать «новых» Богов, утоляя «жажду» крушения прекрасного и светлого. А потом уже, достаточно посрамлённых, возвращали тех же новых «богов» толпе, как Великих Мучеников, уничтоженных «по ошибке»... Христос же, даже распятым, оставался для людей слишком далёким... И слишком чистым… Поэтому уже после смерти люди с такой жестокостью пятнали его, не жалея и не смущаясь, делая подобным себе. Так из ярого Воина остался в людской памяти лишь трусливый Бог, призывавший подставлять левую щёку, если ударят по правой.... А из его великой Любви – осталось лишь жалкое посмешище, закиданное камнями... чудесная чистая девочка, превратившаяся в «прощённую» Христом, поднявшуюся из грязи, «падшую» женщину... Люди всё ещё глупы и злы Изидора... Не отдавай себя за них! Ведь даже распяв Христа, все эти годы они не могут успокоиться, уничтожая Имя Его. Не отдавай себя за них Изидора!
