Великая колонизация: освоение русскими Сибири. История переписей населения в россии и бывшем ссср. История освоения Урала

Введение

История освоения Урала человеком носит многовековой характер. Уже издревна немногочисленные человеческие племена, расселялись преимущественно по берегам рек, стали осваивать подножье Уральских гор. Основным же этапом освоения Урала можно назвать время промышленного подъема в России. Когда в начале восемнадцатого века царь Петр, заботясь о славе и величии России, прозорливо определил направление развития России, тогда Уральские кладовые засияли перед взором новых российских промышленников с небывалой силой.

Одним из первых разработчиков уральских богатств в истории считаются промышленники Строгоновы. Кроме заводов и мастерских они оставили после себя в своем рядовом имении Усолье-на-Каме бытовые строения (дом, часовню, Спасо-Преображенский собор), которые сегодня считаются культурным наследием индустриального прошлого Уральского края.

Следующий этап освоения Урала принадлежащий так же старинной династии промышленников Демидовых. Среди оставшихся промышленных памятников, построенных на территории вотчины Демидовых - остатки доменных печей знаменитого Невьяновского завода, плотины, известная Невьяновская наклонная башня, господский дом, «Царь-домна», корпус которой сохранился до сих пор.

На месте промышленных разработок стали появляться города на Урале. Одним из первых в 18 веке построены так называемые «города - заводы»: Невьянск, Нижний Тагил, Баранча, Кушва, Златоуст, Алапаевск и другие. Эти города, по описанию русских писателей того времени, утопали в бесчисленных разветвлениях Уральских гор среди дремучих лесов. Высокие горы, прозрачная вода, непроходимый лес окружают эти поселения людей, создавая атмосферу свежести и торжественности, несмотря на постоянно дымящиеся трубы тружеников заводов.

Интересно, что будучи одним старейших на планете районов металлургического производства, Урал снабжает цветными и черными металлами не только Россию, но и переднюю Азию, а позже способствовал развитию машинного производства в ряде европейских стран и даже Америки. Большую роль сыграл Урал в отечественных войнах 18-20 веков. В годы первой мировой войны и особенно - второй, Урал стал кузницей военной мощи России, главным арсеналом Красной Армии. На Урале же в годы второй мировой войны стала создаваться советская атомная и ракетная промышленность. Первые градовые установки под ласковым названием «катюша» тоже родом с Урала. На Урале же частично находилась и сеть научных лабораторий по разработке новых видов вооружений.

В данной работе описаны особенности истории освоения Урала русскими людьми.

История освоения Урала

Интенсивное освоение Урала началось в переломную историческую эпоху XVII-XVIII в., открывшую начало «имперской цивилизации» (А. Флиер), или новому времени в истории российского государства. Особое место Урала в данный период определено тем, что этот порубежный регион стал исторической зоной первого российского опыта формирования новой «русскости» (термин П.Н. Савицкого), как синтеза усилии двух культур: новой - государственно-западнической и старой - «почвенной» и «порубежной» одновременно.

XVII век в истории освоения Урала можно рассматривать как период массовой «вольной» крестьянской колонизации, связанной, преимущественно, с аграрным развитием края. В течение столетия здесь сформировалось старожильческое русское население, воспроизведшее на новом месте обитания черты традиционной культуры в варианте русского Севера. В данный период «низовой» элемент являлся лидером колонизационного движения. Государство едва успевало вносить в этот быстротечный процесс свои административные коррективы.

В XVIII в. Урал, как никакой другой район страны, испытал на себе все новации и издержки «европеизации», в результате чего и определился тип специфической «уральской» субкультуры. Ее базовым элементом стала горнозаводская промышленность. Строительство более 170 заводов за столетие, производство чугуна с 0,6 млн. пудов в начале века до 7,8 млн. пудов к его концу, завоевание международного рынка металла - все это являлось несомненным итогом промышленного прогресса. Но индустриальный феномен российской европеизации стал возможным не только вследствие активного заимствования западных технологий, но и создания специфической системы организации горнозаводской промышленности, основанной на феодально-поместных принципах и принуждении. На смену вольной народной колонизации приходит принудительное переселение на Урал десятков сотен крепостных крестьян, а также превращение потомков вольных поселенцев из государственных крестьян в «приписных», по принуждению выполнявших «заводскую» повинность. К концу XVIII в. их насчитывалось более 200 тыс. человек. В Пермской губернии, по характеру наиболее «горнозаводской», «приписные» в это время составляли свыше 70% в составе государственных крестьян.

К середине XIX в. из разнородной массы зависимых людей формируется специфическая сословная группа - «горнозаводское население». Оно и явилось социальным субстратом, определившим своими профессиональными и бытовыми традициями культурный облик, горнозаводского Урала.

Природу этого молодого российского сословия можно считать промежуточной в отношении к классическим социальным образцам - крестьянам и рабочим. Насильственный отрыв массы мастеровых людей от привычной крестьянской среды обитания определил их маргинальное состояние и создал долговременную взрывоопасную социальную атмосферу в уральском регионе. Перманентное проявление разных форм социального протеста стало характерной чертой «уральской» культуры.

Хозяйственно-экономическую базу уральского феномена составил горноокружной строй промышленности. Главный элемент этой системы - горный округ - представлял многоотраслевое хозяйство, функционировавшее на принципе самодостаточности. Горнозаводской комплекс обеспечивал себя сырьем, топливом, энергоресурсами и всей необходимой инфраструктурой, создавая бесперебойный замкнутый производственный цикл. «Натуральный» характер горнозаводской промышленности основывался на монопольном праве заводовладельцев на все природные ресурсы округа, устранявшем конкуренцию их производству. «Натуральность», «замкнутость», «поместный строй промышленности» (В.Д. Белов, В.В. Адамов), ориентация производства на государственный заказ, слабые рыночные связи составляли природные черты этого явления. Организационно-административные преобразования первой половины XIX в. «улучшили» эту систему, превратив горнозаводской Урал в «государство в государстве» (В.Д. Белов). С современных позиций «оригинальный строй» уральской промышленности необходимо связывать с переходным характером российской экономики периода Нового времени. Такой подход (например, у Т.К. Гуськовой) представляется плодотворным, поскольку трактует этот строй как эволюционный этап от традиционного общества к индустриальному.

Сложившаяся в XVIII - первой половине XIX в. уральская горнозаводская культура сохранила свои черты даже к началу XX в. Уральский горнозаводский поселок консервировал атмосферу крестьянского, по природе, общественного и семейного быта, чему способствовало наличие у мастеровых своих домов, огородов, земельных наделов, животноводческого хозяйства. Мастеровые сохранили историческую память о патерналистских устоях горнозаводской системы, что выразилось в живучести «обязательственных отношений». Их социальным требованиям свойственна ориентация на попечительство со стороны заводов и государства. От других групп российских рабочих их отличали невысокий профессионализм и низкая величина заработной платы. По свидетельству И.Х. Озерова, уральский рабочий начала XX в. психологически был нацелен на уравнительный принцип оплаты труда. Привыкнув к сложившемуся уровню заводского заработка, он в случае его увеличения нерационально тратил деньги, пускаясь в загулы. Он не склонен был менять привычную рабочую специальность на другую, даже если это было материально выгодно. Культурные влияния на жизнь горнозаводской среды являлись чрезвычайно скудными, вследствие особенностей социальной структуры горнозаводского Урала, удаленности заводских поселков от культурных центров. Иррациональные черты социальной психологии уральского мастерового и другие характеристики его социального облика утверждают версию о его принадлежности к переходному типу культуры.

Таким образом, «уральская горнозаводская» субкультура типологически примыкает к переходным межцивилизационным явлениям. Урал наиболее выразительно продемонстрировал их черты, что позволяет рассматривать данный регион как своего рода «классику» переходных состояний модернизирующихся обществ.

• Работа выполнена по программе фундаментальных исследований Президиума РАН «Историко-культурное наследие и духовные ценности России»
• Выходные данные статьи: Головнёв А. В. Этничность и идентичность на Урале // уральский исторический вестник, №2 (31), 2011. С. 40 - 49.

Самоопределение в сегодняшнем мире — не диагноз, а выбор. Нас все дальше относит от берега модерна, твердого берега «единственной правды», в море постмодерна, где истины ситуативны и текучи, где миражи так же реальны, как самоощущения. Однако слом метанарративов произошел не полностью, не для всех и, наверное, не навсегда. Генеральные идеи по-своему адаптируются к постмодерну, что заметно в обновлении религиозных, политических и научных дискурсов. Поиск идентичности — соотнесения себя с той или иной общностью или идеей — всегда был полем напряжения между полюсами персонализации и социализации. И всегда в этом поле находились как объединители, так и раскольники.

Наше эволюционистское подсознание часто рисует этничность последовательно развивающейся. Во многих модернистских схемах ей предрекается вырождение или стирание. Преодоление этничности предвидели многие мыслители и политики, включая марксистов, модернистов, конструктивистов. Однако во все времена этничность не исчезала, а лишь меняла свой облик, дрейфуя между пиками и спадами политики, религии или экономики. Пока в ней что-то исчезает, что-то тут же появляется. Она похожа на реку, которая постоянно куда-то утекает и откуда-то прибывает.

Этничность — не рудимент традиционной социальности, а постоянно генерируемое явление. Эта возобновляемость обусловлена функцией персональной и групповой стратегии самоопределения и безопасности. Этничность представляется самой естественной и доступной (вслед за брачно-родственной) социальностью, поскольку в ней реализуется общность понимания и доверия. Скорее инстинктивно, чем осознанно, люди в драматических ситуациях ищут спасения в этничности (или религиозной идентичности) и в ней же черпают ресурсы самореализации и позиционирования. В зависимости от состояния элитных групп и внешних контактов она может нагнетаться, унифицироваться, рассеиваться, дробиться. В системе идентичностей (включая гендерную, возрастную, родовую, классовую, территориальную, гражданскую, профессиональную и т. д.) место этничности столь же устойчиво, сколь и изменчиво, и связано это не только со сменой эпох и идей, но и с многообразием персональных и групповых мотиваций.

Одной из удобных площадок изучения этничности в многообразии ее проявлений служит Урал, испытавший на себе все тяготы мировой истории. Этнологически Урал изучен фрагментарно, поскольку исследователей обычно привлекают тихие этнические омуты, а не бурлящие стремнины и плавильные котлы. Между тем сегодня актуально понимание не только устойчивости, но и изменчивости, в том числе в межкультурном взаимодействии. Еще недавно всемирно популярная доктрина «устойчивого развития» как-то незаметно скрылась в тени глобальных перемен и потрясений, хотя формально и не была замещена концепцией «изменчивого развития».

Этноперекресток

Едва ли не каждое описание Урала сопровождается его характеристикой как перекрестка путей и мозаики культур. Одновременно он представляется барьером, пусть и невысоким, между Европой и Азией, а устойчивые выражения «перевалить за Камень», «чрезкаменный путь» подчеркивают его значение транзитного перевала. Однако, подобно другим горным странам, Урал обладает свойствами не только разделителя, но и объединителя равнин. Рубеж Европы и Азии — не символ, а сложная функция синтеза и преобразования разнохарактерных обстоятельств и действий. Кроме того, здесь сходятся как Запад с Востоком, так и Юг с Севером, образуя замысловатую «розу путей». На таких территориях сочетаются и чередуются качества центр-периферия, метрополия-колония, перевал-очаг, превращая их в полигоны межэтнического взаимодействия и культурного обмена. Урал с эпохи камня был, с одной стороны, пространством пересечения и конкуренции подвижных магистральных культур, с другой — местом оседания и формирования локальных культур.

Еще в плейстоцене, 20-30 тысяч лет назад, вдоль хребта Урала проходила одна из самых ранних в праистории Северной Евразии миграционных магистралей, достигавшая на севере Полярного круга (стоянки Заозерье, Гарчи, Бызовая, Мамонтова Курья), окруженная с запада и востока ледниками и приледниковыми озерами-морями. Не исключено, что в этих походах компанию homo sapiens составляли неандертальцы . Позднее здесь сформировалось ядро общности, разросшейся в уральскую языковую семью. В биоантропологическом отношении эта семья (особенно ее срединная часть) соответствует уральской малой расе, которая сочетает физические признаки европеоидов и монголоидов и потому считается либо плодом их многовековой метисации (Г. Ф. Дебец), либо сколком древнейшего ствола человечества, еще не разделившегося на основные расы (В. В. Бунак). Эти гипотезы обычно рассматриваются как противоположные, хотя, на мой взгляд, они неплохо дополняют друг друга применительно к пространствам-перекресткам. Для горных стран характерен сдвоенный механизм локализации (в биоантропологическом плане изоляции) и миграции (миксации).

«Фактор перекрестка» не сводится к бесконечному транзиту, а генерирует очаги движения, в которых рождаются мобильные культуры больших пространств. Урал стал колыбелью многих магистральных культур, прежде всего уральской языковой семьи, расселившейся в пространстве от Фенноскандии до Алтая и Таймыра. В бронзовом веке южный Урал был одним из плацдармов степных индоевропейцев, оставивших сеть впечатляющих археологических памятников (Аландское, Аркаим, Ольгино, Синташта и др.). На рубеже эр он вошел в орбиту движения алтайских кочевников, став прибежищем для остатков азиатских хунну и ареной их перерождения в орду европейских гуннов. В средние века отсюда же двинулись на «завоевание родины» мадьяры. На севере Урала сложилось кочевое сообщество «каменных самоедов», охвативших своими кочевьями евразийскую тундру от Белого моря на западе до Таймыра на востоке .

Выступая метрополией ряда культур, Урал одновременно испытывал воздействие крупнейших североевразийских очагов экспансии — центральноазиатского и североевропейского. Южноуральские степи и леса оказались в зоне колонизации тюркских каганатов и монгольского улуса, приуральский север — в орбите движения викингов, ладожан, бьярмов (перми). На рубеже I-II тыс. н. э. на Урале пересеклись магистральные культуры Великого Булгара и Великого Новгорода, позднее — Орды и Москвы. Будучи окружен конкурентными внешними влияниями, но находясь в отдалении от их эпицентров, Урал сохранял потенциал преобразования этих воздействий. Из туземцев и пришельцев (при ведущей роли мадьяр и тюрок) сложилась общность уральских башкир, сохранявшая самобытность в ордынском и российском подданстве благодаря военно-сословным и вотчинным привилегиям. Ранняя русская колонизация Урала обернулась возникновением вотчины Строгановых, созданной новгородскими «вечевыми людьми» после разгрома Новгорода Москвой. Обширная, политически автономная и экономиче ски мощная вотчина Строгановых была сколком новгородской традиции, вписанной ценой изощренной дипломатии в чуждый ей московский политический контекст. Тот же характер самостийности носило движение на Урал казаков, включая атамана Ермака (преследуемого Москвой и обласканного Строгановыми). Урал стал местом стечения двух русских вольниц — поморов и казаков, силами которых за короткий срок произошло освоение Урала и Сибири. На перекрестке потоков вечевых людей севера и вольных людей юга синтезировалась новая русско-уральская (по очагу ее формирования) культура высокой мобильности и колонизационной активности.

До XVIII в. Урал осваивали преимущественно выходцы с Русского Севера . Затем случилась одна из петровских геополитических метаморфоз: столица переместилась на север в Петербург, а на Урал пошел поток переселенцев из центра страны для строительства горнодобывающих и оружейных заводов. Новая магистраль, выстроенная столичными чиновниками и европейскими мастерами, вовлекла в поток колонизации русских крестьян, мастеровых и торговцев. Среди них был туляк Никита Демидов, на свой лад повторивший опыт новгородца Аники Строганова и создавший на Урале мощную промышленную вотчину. Одновременно здесь появились беглые и высланные старообрядцы, в том числе мятежные московские стрельцы, выходцы из скитов Выга (поморцы) и Керженца (кержаки). По неслучайному совпадению, на Урале в очередной раз сошлись два разнохарактерных, если не враждебных, потока — военно-промышленный и духовно-раскольничий. И в очередной раз они парадоксально слились в самобытную горнозаводскую общность. Странный, на первый взгляд, сплав нового дела и старой веры объясняется не единством интересов горных мастеров и ревнителей благочестия, а их полным расхождением. Урал располагал к «монтажу» исходно различных мотивов при условии их ситуативной адаптивности, и религиозное хладнокровие заводчиков оказалось органично совместимым с упорством и замкнутостью староверов.

Города-заводы существенно обновили мультикультурную среду Урала и создали новую магистральную культуру, соединившую рудники, домны, капиталы, рынки, сухопутные тракты и речные сплавы. Урал не стал тихой заводью русскости. Более того, именно здесь была особенно заметна мозаичность русской культуры. По-разному строили дома, говорили, одевались и молились потомки поморов и казаков, никониане и старообрядцы, обрусевшие немцы и коми-пермяки. Иногда русские общины разделялись культурными барьерами, вплоть до неприятия смешанных браков. Еще недавно «часовенные» чурались «церковных», «заводские» — «крестянья», «гамаюны» — «пиканников». Для одних российский царь был стержнем идентичности, для других (особенно Петр I) — антихристом. Многоликая уральская русскость усложнялась и тем, что народившаяся горнозаводская идентичность ассоциировалась не в последнюю очередь с языками, манерами и характерами немецких, голландских, шведских, итальянских горных мастеров. Заводской Урал был пропитан не только русским духом, но и голландским, особенно благодаря заслугам основателей уральского горного дела — Андрея Виниуса, главы Сибирского приказа и Приказа артиллерии, проектировавшего на рубеже XVII-XVIII вв. первые заводы на Урале, и Геор га Вильгельма де Геннина, устроителя и начальника уральских заводов в 1722-1734 гг.

Словами К. И. Зубкова, «индустриальное горнозаводское ядро» стало экономическим «центром тяжести» и «регионообразующей осью» Урала. Правда, до 1861 г. жесткий столичный бюрократический контроль не позволял Уралу выработать свою региональную идентичность. Впоследствии два взаимосвязанных фактора способствовали зарождению представления об особой, отличной от других, судьбе Урала — самодостаточная индустриальная экономика и сложившийся круг местной промышленной олигархии и интеллигенции .

В начале ХХ в. Средний Урал стал еще более русским и полиэтничным — одно не противоречило другому. В городах Урала обосновались группы татар, евреев, поляков, немцев, способствовавшие торгово-индустриальному развитию края. В Пермской губернии в 1908 г. из более 3 млн. жителей русские составляли 90,9 %, за ними численно следовали башкиры (3,1 %), коми-пермяки (3 %), татары (1,5 %), черемисы (0,5 %), вотяки (0,24 %), вогулы (0,07 %) . Столыпинские реформы вовлекли в поток переселений крестьян белорусов, латышей, эстонцев, немцев-колонистов. Транссибирская магистраль внесла новые оттенки в этнокультурную мозаику Урала. В 1890-е гг. население Челябинска, ставшего резиденцией управления строительством железной дороги и центром пересылки, выросло с 10 до 70 тыс. человек; в городе наряду с церквами появились мечеть и костел; за полтора десятка лет переселений через Челябинск проследовало более 15 млн. человек, часть которых осела на Урале. В годы I Мировой войны на Урале в качестве контрактных рабочих трудились китайцы и корейцы.

Перепись 1926 г. в Уральской области учла представителей более 70 народов. В годы индустриализации и коллективизации Урал пополнился сотнями тысяч присланных, сосланных и добровольно приехавших переселенцев. В 1930-е гг. произошли массовые перемещения людей на строительство уральских гигантов социндустрии. Пестрота национального состава усилилась вследствие притока в регион раскулаченных, репрессированных и депортированных в 1920-1940-е гг. Из этой смеси народов и «врагов народа» выплавлялась уральская часть «советского народа».

Депортация и эвакуация периода II Мировой войны стали последними в ХХ в. массовыми переселениями на Урал. В 1941-1942 гг. в города Северного Урала были депортированы поволжские немцы. Эвакуация принесла на Урал новую многоэтничную волну: среди прибывших на 1 октября 1941 г. по эвакуации в Свердловскую область русские составляли 54,5 %, евреи — 30, украинцы — 9,7, белорусы — 2,9, латыши — 0,7, поляки — 0,5, эстонцы — 0,4, литовцы — 0,2, молдаване — 0,04. В 1941-1943 гг. на Урале жили в эвакуации представители 60 народов из 52 областей и республик страны . Кроме того, Свердловская область в годы войны была одной из крупнейших советских лагерных систем, и после войны (в 1946 г.) на стройках, лесоповалах и промышленных предприятиях Урала подневольно трудились более 82 тыс. иностранных военнопленных .

К 1960-м гг. стихия переселений, депортаций и репатриаций на Урале улеглась. В новых миграционных потоках, нацеленных на целинный Казахстан и нефтяную Западную Сибирь, Урал участвовал уже в качестве донора. В по следние десятилетия увеличилось число кавказских и среднеазиатских мигрантов; например, по данным переписи 2002 г., среди 12-миллионного населения Уральского федерального округа 8-ю строчку после русских (82,74 %), татар (5,14 %), украинцев (2,87 %), башкир (2,15 %), немцев (0,65 %), белорусов (0,64 %) и казахов (0,6 %) занимали азербайджанцы (0,54 %), а 12-ю вслед за чувашами (0,43 %), марийцами (0,35 %) и мордвой (0,31 %) — армяне (0,3 %).

Устойчивость и изменчивость

Нередко консервативность общности и ее культуры оказывается лишь эффектом внешнего восприятия, и внимательный взгляд в этноисторию обнаруживает динамику традиций и этничности. Например, кажущиеся патриархальными уральские тундровые кочевники-ненцы (самоеды) относительно недавно, 3-4 столетия назад, пережили коренное преобразование культуры и общественных отношений, вызванное так называемой оленеводческой революцией XVI-XVII вв. Прежде они были рассеянными по просторам Арктики и Субарктики группами охотников на дикого оленя и морского зверя. Оленеводческая революция была ответом на скандинавскую и российскую колонизацию Севера, и массовые миграции тундровых охотников сопровождались борьбой за стада оленей и отдаленные территории. В этой борьбе лидерство захватила североуральская Карачейская орда, распространившая свое влияние по урало-западносибирским тундрам. Собственно вожди Карачейской орды и создали этнокультурное единство, называемое сегодня ненцами, причем в их состав вошли представители других групп, например, северные ханты и манси (роды «хаби»), энцы (роды «мандо»). В условиях турбулентного ХХ века ненецкая культура проявила поразительную стойкость и жизнеспособность за счет своей кочевнической гибкости и адаптивности к переменам.

Другой коренной уральский народ — таежные манси (вогулы) — нередко представляется носителем древнейших прауральских традиций. Однако его этноисторическая судьба полна драматических сюжетов. Летописная югра, с которой связаны этнические корни манси, исчезла под напором колонизации XVI в., а из ее фрагментов сложились сообщества, поименованные вогулами и остяками. В обоих случаях решающую роль в этнических метаморфозах сыграли религиозно окрашенные факторы колонизации: западную часть бывшей югры московиты стали называть по-зырянски вогулами, а восточную — по-татарски остяками в одинаковом значении «дикари-язычники». Позднее у вогулов-манси сохранялась локальная разобщенность на четыре группы диалектов, отличающиеся друг от друга настолько значительно (на уровне языка), что об исторической общности этих групп можно говорить с большой долей условности. Современное единство манси поддерживается не столько этнической, сколько административной традицией и усилиями общественных деятелей.

Уральские марийцы (восточные мари, чимари, черемисы) характеризуются как хранители этнических устоев, в том числе язычества. Сеть из трех десятков сравнительно многочисленных и этнически однородных селений мари на Среднем Урале сохранилась на протяжении трех-четырех столетий. И в ХХ в., по мнению Л. Н. Мазур, «из всех национальных групп поселения марийцев оказались наиболее устойчивыми к модернизационным изменениям» . Однако само по себе появление мари на Урале было итогом этнической катастрофы — черемисского раскола, когда «горная черемиса» приняла сторону Москвы, а луговая самоотверженно сражалась с ней, ища поддержки у всех соседних ханств и орд. В начале 1550-х гг. луговые мари бились с московскими ратями на стороне Казанского ханства; после его падения начали 1-ю черемисскую войну (1552-1557) в союзе с Ногайской ордой, затем 2-ю (1571-1574) — при поддержке Крымского ханства, наконец 3-ю (1581-1585) — совместно с Сибирским ханством и пелымскими вогулами. На Урале, куда бежала от Москвы почти треть черемисов, бунтари нашли убежище и мир (за исключением первых стычек с войсками Строгановых). Впоследствии, уже в московском подданстве, им удалось сохранить исконное язычество, правда не всем. Часть мари отдалась под покровительство кочевых башкир, поселившись в их вотчинах на правах «припущенников» и со временем заимствовав их язык и религию. Вместе с другими мигрантами с Волги «черемисы по припуску» стали именоваться тептярями. Подобные этнические новообразования (мишари, нагайбаки, кряшены, бесермяне) складывались в XVII- XIX вв. на Урале в ходе конфессиональных и административных преобразований.

Крупнейший тюркоязычный народ Урала — башкиры — сложился на перекрестке евразийского движения древних алтайцев, уральцев и индоевропейцев, оказавшись причастным судьбам средневековых мадьяр, огузов, кыпчаков, булгар, монголов, татар. Механизм формирования кочевых сообществ (орд) не только допускал, но и предполагал объединение различных по происхождению и языку групп под началом элитной группы и ее вождя (в праистории башкир реконструируется условная фигура одного из таких вождей по имени Баш-корт — «Вожак-волк»). Степная власть отличалась острой состязательностью, жесткостью и недолговечностью — очередной лидер-победитель мог по своему усмотрению смешать и переименовать прежние улусы и орды, как это случалось в истории тюркских каганатов, Монгольского улуса, Орды и, вероятно, башкир. В эпоху кочевых ханств устойчивым был «механизм ордообразования», а не сами орды. В российскую эпоху обстоятельствами устойчивости сообщества башкир стали два разновременных, но содержательно сходных союза с Москвой. Первый московско-башкирский союз сложился в войне с Казанским ханством в 1552 г., второй — в ходе борьбы большевистской Москвы за имперское пространство в 1918-1919 гг. Оба имели условием и следствием признание за башкирами территориальной автономии: в первом случае как вотчинного права на территорию кочевий, во втором — как административной автономии Башкирии. Привилегированный статус башкир был и остается ключевым фактором их этносоциальной сплоченности, а также пополнения общности за счет иноэтничных групп, например, подконтрольных кочевникам по условиям «припуска» тептярей.

Однако административные привилегии по-своему изменчивы, причем не всегда по согласованию сторон. Неоднократными восстаниями в XVII-XVIII вв. башкиры отстояли свое вотчинное право и приобрели статус военно-служилого сословия, наподобие казачества. Башкирские конные полки сражались под знаменами империи в составе регулярных войск (например, в войне с Наполеоном), а в уральских степях их кочевая власть шла на убыль. Постепенное оседание башкир привело к утрате ими реального контроля над вотчинным пространством (оседлые селяне не обладают свойственной кочевникам властью над территорией). Кантонная система управления, введенная в Башкирии и Пермском крае с 1798 г. и предусматривавшая несение башкирами линейной пограничной военной службы, была упразднена в 1863 г. Бывшие вотчинники-кочевники неожиданно оказались на положении рядовых сельских жителей.

Лишенное привилегий башкирское сообщество пережило болезненный кризис идентичности, особенно на фоне преуспевших в мусульманской духовности и учености соседей-татар. Было время, когда переселявшиеся с Волги татары становились припущенниками во владениях башкир и звались тептярями. Ныне ситуация изменилась, и поблекший военносословный статус башкир уступил первенство культурно-религиозному статусу татар. Как отмечает Д. М. Исхаков, прежде в разделении тюркоязычных групп Урала на татар и башкир существенную роль играл административный фактор: «оказавшиеся в Кунгурском уезде стали ясашными и получили название “ясашных татар”, а попавшие в ведомство г. Уфы… были наделены вотчинными правами и именовались “башкирами”». Во второй половине XIX в. многие башкиры стали считать себя татарами, а к концу столетия в состав уральских татар вошли 124 тыс. башкир, 4,3 тыс. бесермян и несколько тысяч чувашей .

Без учета этих обстоятельств демографическим казусом выглядит резкий спад численности башкир и соответствующий прирост уральских татар в начале ХХ в. (по переписи 1926 г. в Уральской области татары составили 2,85 % населения, башкиры — 0,87 %), равно как и последующие «поиски идентичности» среди уральских тюркоязычных групп. Жители ряда деревень (Бишково, Куянково, Озерки, Рахмангулово, Усть-Баяк, Усть-Бугалыш Красноуфимского уезда), которые прежде определялись «по сословию — башкирами, а по национальности — татарами», в переписи 1926 г. отнесли себя к татарам. Другая группа, назвавшаяся в 1926 г. башкирами (дер. Сызги, Озерки, Азигулово (половина), Артя-Шигири, Акбашево, Уфа-Шигири, Аракаево, Перепряжка), к концу 1950-х гг. тоже стала считать себя татарами. Проблемы самоидентификации привели к тому, что численность башкир и их поселений с течением времени упала, а татар, наоборот, возросла . В ряде мест возникли сообщества, которые предпочли выбор не одной, в сдвоенной идентичности — например, жители Тулвинского поречья, называющие себя башкирскими татарами или татарскими башкирами. Как полагает А. В. Черных, «этническое самосознание тулвинских татар и башкир является двойственным и многоуровневым по своей структуре. Причинами, повлиявшими на становление сложной структуры этнического самосознания, следует считать многокомпонентный характер формирования группы и сложную социальную структуру ее населения (вотчинники и припущенники)» . По переписи 2002 г., в нескольких уральских селениях (например, Уфа-Шигири) на месте татар вновь стали появляться башкиры, и связано это с этнической переориентацией отдельных представителей сельской интеллигенции. Соседям невдомек, что происходит с идентичностью башкир и татар. По словам русской жительницы Красноуфимского района, нынче у них «все перемешалось… Они могут зваться башкирами и быть татарами, или зваться татарами и быть башкирами» .

Самая крупная этническая общность Урала — русские — по демографическим параметрам представляется многочисленной и устойчивой. Однако далека от устойчивости сама русскость — по условным подсчетам, за истекшее тысячелетие она претерпела существенные сдвиги около двадцати раз, включая христианизацию, ордынскую татаризацию, петровскую европеизацию, державную национализацию, советизацию и десоветизацию . В уральском измерении заметное изменение русской идентичности произошло на рубеже XVII-XVIII вв., когда преобладавший прежде северный «строгановский» поток колонизации сменился центральным «демидовским». Не знавшие крепостного права поморы существенно расходились в ценностях и мотивациях с пригнанными на Урал целыми деревнями крепостными из центральной России, для самосознания которых до сих пор значима, например, история о том, как один помещик проиграл их в карты другому. В XVIII-XIX вв. на первый план вышла «высокая русскость» уральских горожан (заводских) с ее культом дела и самобытным аристократизмом, выразившаяся, например, в яркой русско-уральской литературной традиции (Д. С. Мамин-Сибиряк, П. П. Бажов и др.). Для Урала особенно чувствителен раскол русской идентичности по конфессиональной грани между «церковными» и старообрядцами разных согласий. Один мой знакомый старовер самоопределился кратко: «Я-то кержак, а жена у меня русская». Другой высказался пространнее: «Господу все языцы угодны, и разницы нет, черный ты или белый, немец, еврей или русский. Лозунги о русском народе — ничто для христианина. Это телесно. Все христиане — одно тело, от одного духа. Нация — ничто, телесность. Духовно мы все — создания Божьи».

К. И. Зубков отмечает, что на Урале смешанная структура расселения и интенсивные межэтнические контакты «предопределили в конечном итоге развитие региона в русле устойчивого межнационального консенсуса». Решающее воздействие на его формирование оказали индустриализация и урбанизация, отток населения из аграрных районов и снижение остроты земельного вопроса, порождавшего межэтническую конфликтность .

В административных структурах Урала (Свердловской, Пермской, Челябинской, Курганской, Оренбургской областях) нет специальных департаментов по этнонациональной политике. Однако в 2009-2010 гг., по данным Министерства культуры Свердловской области, на Урале состоялось более 300 различных мероприятий этнокультурного профиля. Около 90 общественных организаций Свердловской области (национально-культурные автономии, национально-культурные общества, центры национальной культуры, землячества, общины) действуют в сфере этнокультурного развития и межнациональных отношений. Этот стиль вписывается скорее в категорию «народной дипломатии», чем этнонациональной политики (хотя дирижерская рука региональной администрации иногда ощутима). Личное знакомство с лидерами этих сообществ — при проведении форумов «Многонациональная Россия: этнология и киноантропология» — не оставило у меня сомнений в самостоятельности и активности их персональных позиций. Диалог впечатляет и тем, что позиционирует не столько конкретные этнические интересы, сколько стремление к их балансу. Доля споров на форуме, вопреки злоязычным прогнозам, оказалась несравнимо меньше совместного мониторинга ситуации и конструктивного проектирования. Примечательно, что лидеры разных общин не просто высказывают на форуме свои мнения, но и предварительно созваниваются для выработки общих подходов. Впечатление от форума выразилось у меня в понятии «этнодипломатия», обозначающем умение (или искусство) бесконфликтно позиционировать свою этничность в межэтническом диалоге.

За пределами научных и культурных этнофорумов тема этничности на Урале выражается не в громких дискуссиях, а в обыденной этике, которая тоже имеет отношение к этнодипломатии, но не доведенной до профессионализма, а вплетенной в повседневность. Подобная этнодипломатия характерна для ситуаций, когда буквально через дорогу друг от друга соседствуют марийская, русская и татарская деревни (например, Татарская Еманзельга, Русская Еманзельга и марийские Сарсы в Красноуфимском районе Свердловской области). До сих пор на локальном уровне разные группы русских гамаюнов и пиканников, башкир и татар осознают себя общинами с сохраняющимися особенностями расселения, быта, говора, социальных ценностей, брачнородственных ориентаций. Судя по всему, независимые мотивы формирования этих общин надолго предопределили их локальную самобытность в социальном пространстве Урала. Исторически этому способствовала и относительная замкнутость общин-заводов, сосредоточенных на собственном деле. Локальная автономия общин-селений сдерживала их смешение (нередко подкрепляемое эндогамными предпочтениями) и создавала основу сдержанного диалога, в котором каждая община обладала своим голосом и имиджем.

За столетия, если не тысячелетия, в динамичной мультикультурной среде Урала формировались различные схемы этнодипломатии. Сегодня на основе этогомногослойного фонда сложился отмечаемый многими местными жителями и внешними наблюдателями тон взаимного уважения различных по происхождению, религии и языку сообществ — своеобразная «уральская толерантность». В. А. Тишков со свойственной уральцу свободой от магии этничности настаивает на том, что «этническая идентичность может определяться в том числе сложными словами: русский еврей, украинец-русский, татаро-башкирин и т. п. По мнению некоторых специалистов, подобные люди относятся к категории этнических маргиналов. На самом деле, это, скорее, норма для российского (не менее трети населения — потомки от смешанных браков) и подавляющего большинства других гражданских сообществ… Маргинальность нами видится именно в уходе в монокультуру, а не в выходе из нее» .

Бренд Урала

Понять себя, чтобы продать себя? Чем вызвано охватившее недавно Урал (как и другие края и города России) branding-движение? Вообще-то «бренд» — товарно-фирменный знак, и применительно к людям и территориям это понятие может служить лишь имиджево-рыночной метафорой. Постсоветская ментальная революция столь стремительна, что за два десятилетия коммунистические ценности почти без остатка конвертировались в условные единицы рынка. Одним из таких эквивалентов стал «бренд», который удобнее «образа» или «имиджа» тем, что напрямую ориентирован на информационное поле рынка. Поскольку рыночная конвертация мировоззренческих ценностей предполагает их ревизию и менеджмент, все природное и культурное достояние подвергается своего рода инвентаризации, в ходе которой у прагматичных наследников пробуждаются романтичные предковые архетипы. Так тема бренда переходит в дискуссии об имидже, достоянии, идентичности и т. д.

Писатели, телевизионщики, чиновники, дизайнеры, историки, музейщики — каждый на свой лад — вносят вклады в бренд Урала. Идея бренда стронула с места поиск уральской идентичности. Такого не случалось ни в годы существования Уральской области (1923-1934 гг.), ни в дни провозглашения Уральской республики (июль-ноябрь 1993 г.). Лишь на третий раз, как заведено в русской сказке, идея самобытности Урала чудом ожила.

В российской традиции мало что продвигается без административного плеча, и в данном случае поиск уральской идентичности в значительной мере обусловлен учреждением в 2000 г. Уральского федерального округа. Как ни усечены очертания УрФО относительно реальной географии (весь западный Урал не включен в УрФО), официальная номинация Урала как геополитического феномена служит мотивом имидж-строительства, и в этом смысле сам по себе УрФО — ключевой имидж (бренд) Урала. Не случайно сегодняшний брендинг-бум на Урале во многом опирается на поддержку руководства УрФО .

Дело не только в политической воле, но и в психологии. Неназванного нет. Креативная мощь слова ничуть не уменьшилась со времен творения Завета. Речь идет о древнейшей гуманитарной технологии — магии названия. Размышления о том, что вначале все-таки было Дело — то, для чего и нашлось Слово — лишь отчасти верны, поскольку именно слово отбирает приоритеты среди кишащих дел.

Урал с палеолита кишит делами, особенно преуспев в этом в бытность свою «горнозаводской цивилизацией» (выражение П. С. Богословского) и «опорным краем державы» (выражение А. Т. Твардовского). Углежоги и рудокопы не поднимали головы от своих дел и не ведали, что они создают «горнозаводскую цивилизацию». А вот горные начальники без бренда обойтись не могли, поскольку выступали в роли демиургов, и само звание «горный начальник» — удачный бренд своего времени. Первый горный начальник В. Н. Татищев мыслил имперски, чередуя масштабы истории России и горного дела Урала: «Уральские горы суть знатнейшие во всей империи».

Накопление уральских имиджей-брендов, часто непроизвольное, шло на протяжении всей праистории и истории Урала, особенно ярко выразившись в образах финно-угорских богов и ордынских ханов, Ермака и Салавата Юлаева, орды Каменных самоедов и Яицкого казачьего войска, Строгановых и Демидовых, героев Мамина-Сибиряка и Бажова, танкограда и атомграда, Наутилус Помпилиус и Ельцина. И в последние годы уральский бренд-арсенал непрерывно пополняется: Храм-на-Крови, УП-УП (проект «Урал промышленный — Урал полярный»), гигантский Уральский федеральный университет. Для одних Урал — Каменный пояс (как в романе Е. А. Федорова), для других — гнездо староверов, для третьих — легендарный грузовик (у Берингова пролива мне довелось слышать шоферскую поговорку: «“Урал” — король Чукотки»).

Иногда кажется, что больших и малых образов Урала так много, что лучше их не считать, а представить в виде горы самоцветов. Правда, это изобилие сотворено не природой и не Оленем Серебряное копытце, а упорными уральцами (это упорство, гармонирующее с физической коренастостью, всегда выделяло «уральский характер» и на заводах, и на фронтах). Осваивая горную страну, уральцы из века в век перерабатывали ресурсы природы в ресурсы культуры, и фонд этого наследия впечатляет не меньше, чем сокровища недр. Освое ние «гуманитарных залежей» Урала всерь ез только начинается, и, вероятно, нынешнее имиджстроительство — симптом проявления и осознания уральской идентичности.

Одним из первых за разработку «уральской матрицы» взялся писатель Алексей Иванов. Проект «Хребет России», выполненный им совместно с Леонидом Парфеновым и Юлией Зайцевой в формате телепрограммы, а затем в виде книги-альбома, вобрал в себя уральские образы от мифического Полюда и легендарного Ермака до ядовитого Карабаша и лихих уралмашевских братков. В этом калейдоскопе автор отыскал устойчивые черты, образующие «уральскую матрицу» — «набор оправданных опытом стратегий поведения», «параметров местной идентичности» .

А. В. Иванов не только знает, но и чувствует Урал. Возможно, его «матрица» — больше плод ощущения, чем размышления. Все обозначенные им уральские черты — «место встречи», «преображение», «труд», «неволя» — посвоему точные штрихи, к тому же талантливо и ярко прописанные. Особенно хороши характеристики Труда и Мастера, поддержанные афористичными формулами: «Главный герой Урала — человек труда: Мастер»; «Павел Бажов — творец уральской идентичности» .

Но всякий раз Урал выходит за рамки лекал. В спектре вариаций одно и то же свойство переходит в свою противоположность. Урал — место встречи или место уединения? И то и другое. К иллюстрациям места встречи на «Хребте России» (Руси и Орды, Строгановых и Кучума и др.) можно добавить как более древние (контакт европеоидов и монголоидов, предков уральской, алтайской и индоевропейской языковых семей), так и более свежие (саммиты ШОС и БРИК). Однако Урал был и местом уединения-укрытия инакомыслящих и инаковерующих — непокорных язычников-вогулов, беглых новгородцев, разбойных казаков, мятежных черемисов, упрямых староверов и т. д.

В матрице Иванова человек Урала — человек неволи. Со времен Ермака «неволя стала базовым принципом существования уральской Матрицы… Неволя работников — главный ресурс горнозаводской державы». Даже вольный атаман Ермак предстает в «Хребте России» рыцарем неволи, поскольку он «выбрал не награду, а царскую службу» .

Звучащая как заклинание «неволя» видится А. В. Иванову «базовым принципом» нравственности уральца. Правда, «матрица неволи» иногда дает сбои, а от луча свободы сразу блекнет. Она гармонирует лишь с горнозаводской жизнью, и то применительно к работному люду до отмены крепостного права. Из нее выпадают ключевые характеры русскоуральского мира — северные промышленники и казачьи атаманы, Строгановы и Демидовы. Манифест 1861 г. обрушил уральскую горнозаводскую державу, но «свобода не убила Матрицу — просто загнала ее в подсознание, как звериные инстинкты». Вне матрицы оказался капитализм с железными дорогами, а в начале ХХ в. «Урал отринул свою Матрицу, но оказался не на свободе, а в матрице Российской империи». Неволя возродилась на Урале при советской власти в облике Гулага .

Как видно, охарактеризованные Ивановым образцы «матрицы неволи» — не исконно уральские, а импортные. Они привнесены на Урал в виде российского крепостного права и советского Гулага. Возможно, неволя на Урале — не наследственная черта, а занесенный извне вирус. Автор это интуитивно улавливает и пытается оправдать уральскую неволю как своего рода волю: «Выбор неволи — это уральское понимание свободы. Свободы социальной, экономической и свободы духовной, когда человек вместо свободы подчиняет жизнь сверхценности своего дела на этой земле» . Этот парадокс увлекателен, но относится не к «уральской матрице», а к экзистенциальной философии, где любая воля имеет изнанкой долг и ответственность, а абсолютная свобода возможна лишь в гробу.

И в русскую эпоху Урал не был краем неволи на фоне остальной России и Евразии. На исходе средневековья он оказался такой же вольной окраиной русского мира, какими были поморский Север и казачье Дикое поле. Более того, именно на Урале эти два потока вольницы сошлись и двинулись «встреч солнцу» на покорение Сибири в ту самую пору, когда Москва была сломлена тиранией и смутой. Позднее здесь нашли приют себе и своей вере язычники-черемисы и русские староверы. На Урале осуществились немыслимые для центральной России предпринимательские проекты Строгановых и Демидовых. И в новейшую эпоху именно Урал дал России когорту смелых политиков во главе с Борисом Ельциным, сокрушивших (может быть, чересчур размашисто) советскую власть.

На мой взгляд, характерная черта Урала — воля и предприимчивость, а вовсе не беспросветная неволя. Вариации этого свойства, от авантюризма Ермака до проектной дипломатии Демидовых, заслуживают особого историко-антропологического внимания. Впрочем, сам по себе спор о воле и неволе предостерегает от категоричных суждений: для одних уральцев заводской гудок был символом подневольного труда, для других — успеха и власти. Тем более рискованно выдвигать этикофилософскую категорию в качестве бренда. Вернее иметь дело с олицетворяющими Урал персонажами, притом не в иконной стилизации, а в живой драматургии историко-антропологических портретов.

Тестовый смотр уральских бренд-имиджпроектов на специальной сессии в рамках прошедшего 10-15 апреля 2011 г. в Екатеринбурге VII Российского фестиваля антропологиче ских фильмов и форума «Многонациональная Россия» показал многоликость Урала в его измерениях от Арктики до Великой степи на перекрестке Европы и Азии с древности до современности от геологии до политики. Представленные медиа-проекты условно разделялись на категории «Образ Урала», «Древности Урала», «Урал-Завод», «Урал-Камень», «Уральцы». От многообразия подходов и образов возникло ощущение неисчерпаемости темы и трудности обобщения имиджа Урала в брендовой формуле. Впрочем, бренд-поиск только стартовал, и он не завершится без интересных находок. Главным же смыслом бренд-движения можно считать не формулировку единственно верного имиджа, а открытие поля конкуренции разных имиджей-брендов, активацию культурного и природного наследия.

В дискуссии на сессии звучала критика по поводу преобладания в презентациях археологии и мифологии вместо тематики современного индустриального Урала. Замечание правомерно, как правомерен и акцент на мифологии, поскольку у бренда и мифа немало общего. Урал обладает примечательным свойством: мифологически он замкнут на себя и вполне обходится без тридевятого царства; чудеса творятся не за морем, а прямо здесь, у Медной горы и в Золотой долине, на Иткуле и Большом Щучьем озере, на Мань-Пупы-Нер и Перевале Дятлова. Для идентичности мифология показательнее любых экономических и демографических расчетов — если есть своя мифология, есть и самобытность.

См.: Павлов П. Ю., Робрукс В., Свендсен Й.-И. Средний палеолит и ранняя пора верхнего палеолита на Северо-Востоке Европы // II Северный археол. конгресс. Докл. Екатеринбург-Ханты-Мансийск, 2006. С. 290, 300.

Из последних работ см.: Koryakova L., Epimakhov A. The Urals and Western Siberia in the Bronze and Iron Ages. Cambridge University Press, 2007; Боталов С. Г. Гунны и тюрки (историко-археологическая реконструкция). Челябинск, 2008; Овчинникова Б. Б., Дьёни Г. Протовенгры на Урале в трудах российских и венгерских исследователей. Екатеринбург, 2008.

Чагин Г. Н. Этнокультурная история Среднего Урала в конце XVII — первой половине XIX века. Пермь, 1995. С. 4.

Зубков К. И. Политический регионализм в Азиатской России: уральский прецедент // Азиатская Россия в геополитической и цивилизационной динамике. XVI-XX века. М., 2004. С. 450, 451.

Свод данных, помещенных в «Списках населенных мест Пермской губернии», изд. 1908-1909 гг., и другие краткие статистические сведения о Пермской губернии. Пермь, 1910. С. 22, 23.

Потемкина М. Н. Эвакуация и национальные отношения в советском тылу в годы Великой Отечественной войны (на материалах Урала) // Отечественная история, № 3. 2002. С. 148-155.

Суржикова Н. В. Иностранные военнопленные Второй мировой войны на Среднем Урале (1942-1956 гг.). Екатеринбург, 2006. С. 64.

Мазур Л. Н. Народы Среднего Урала в структуре сельского расселения (XX в.) // Известия Уральского государственного университета, № 49. 2007.

Исхаков Д. М. Этнографические группы татар ВолгоУральского региона. Казань, 1993. С. 38, 39.

Мазур Л. Н. Указ. соч.

Тулвинские татары и башкиры. Этнографические очерки и тексты. Пермь, 2004. С. 42.

Материалы этнографической экспедиции 2008-2009 гг. под руководством А. В. Головнёва по гранту РГНФ-Урал. № 08-01-83113а/У «Идентичность современного русского и татарского населения Урала: этнография и визуальная антропология». Участники: Ю. В. Зевако, А. Е. Курлаев, А. С. Палкин, Д. Н. Федорова.

Головнёв А. В. Дрейф этничности // Уральский исторический вестник № 4(25). 2009.

Зубков К. И. Указ. соч. С. 460, 461.

Тишков В. А. О культурном многообразии // Этнографическое обозрение № 1. 2005. С. 10, 21.

См.: Проект «Хребет России» // Уральский федеральный округ: http://www.uralfo.ru/russian_ridge_proj.html.

Иванов А. В. Хребет России. СПб., 2010. С. 15.

Там же. С. 131, 153.

Там же. С. 47, 185.

Там же. С. 35, 189, 195, 197, 211.

Эта статья предлагается к удалению. Пояснение причин и соответствующее обсуждение вы можете найти на странице Википедия:К удалению/9 октября 2012. Пока процесс обсуждения не завершён, статью можно попытаться улучшить, однако следует воздерживаться от переименований или удаления содержания, подробнее см. руководство к дальнейшему действию. Не снимайте пометку о выставлении на удаление до окончания обсуждения. Администраторам: ссылки сюда, история (последнее изменение), журналы , удалить .

Революция 1905-1907 гг на Урале - это название событий, происходивших в период с января 1905 по июнь 1907 г. на Урале.

Причины революции

• Противостояния самодержавия и общества, вызванное отсутствием политических свобод и парламента как формы представительной власти.
• Нерешенность аграрного вопроса: господство помещичьего землевладения, малоземелье крестьян, сохранение выкупных платежей
• Ухудшение положения рабочих вследствие обострения конфликта между трудом и капиталом
• Кризис имперской системы отношения между центром и провинцией, между метрополией и национальными районами
• Неудачный ход и поражение России в Русско-японской войне 1904-1905гг

Политические силы на Урале в период 1905-1907гг

После 17 октября 1905г на Урале стали свободно действовать политические партии. В 1905-1907гг на Урале существовало 174 организации социалистов-революционеров (ПСР - 7300 чел., эсеры), 121 - социал-демократов (РСДРП - 14300 чел.), 54 - Союза русского народа (СРН - 11500 чел.), 37 - «Союза 17 октября» (вместе с близкими им партиями мирного обновления, правового порядка, торгово-промышленные партии), 32 - партии конституционных демократов (КДП).

Эсеры возглавляли Всероссийский крестьянский союз (ВКС) - самую массовую в стране революционно-демократическую организацию, возникшую летом 1905 г. С осени того же года многочисленные организации ВКС были образованы во всех четырех губерниях Урала. Они проводили митинги крестьян, создавали волостные и сельские комитеты Союза, распространяли литературу. В Пермской губернии программу ВКС, в основном совпадавшую с эсеровской, пропагандировала местная организация Всероссийского союза учителей. В ряде мест организации ВКС возглавляли крестьянские выступления. Так было, например, в дер. Першиной Стригановской волости Ирбитского уезда, где организации ВКС насчитывала свыше 300 человек. В 1907 г. Здесь произошли вооруженные столкновения с полицией, пытавшейся арестовать руководителей местного отделения ВКС. В большинстве мест деятельность организации ВКС ограничивалась выдвижением экономических и политических требований.

Развязанное большевиками московское вооруженное восстание в декабре 1905 г. Получила отклик на Урале, в Мотовилихе, где рабочие поддержали железнодорожную забастовку: 9 декабря около 100 вооруженных дружинников установили контроль на заводским поселка, а затем прервали движение по железной дороге; 13 декабря солдаты и казаки подавили вооруженное сопротивление дружинников в Мотовихе, 10 человек было убито, 30 ранено. Выступление в Мотовихе, как в Москве, было слабо подготовлено в техническом отношении и обречено на поражение. Столкновение боевых дружин, созданных в 24 населенных пунктах Урала, с войсками и полицией имели место в декабре 1905 г.в Уфе, Челябинске, Вятке, на ст. Чусовская. Все они носили изолированный характер и были быстро подавлены войсками, оставшимися на стороне правительства. Антиправительственный натиск на Урале в 1905 г. В целом был слабее, чем во многих других районах страны, а после подавления вооруженных выступлений введения в ряде мест военного положения началось отступление революционных сил.

В соответствии с избирательным законом, подписанным царем в разгар московского вооруженного восстановления, в феврале-марте 1906 г. На Урале, как и во всей стране, состоялись выборы в I Государственную думу. Уральские эсеры и многие социал-демократические организации бойкотировали их, однако сорвать не смогли. От четырех уральских губерний в I Государственную думу было избрано 43 депутата, из них 17 либералов (КДП и др.), 9 беспартийных, 7 умеренных («Союз 17 октября» и др.), 5 прогрессистов, 4 левых, 1 правый и др. Созыв представительного органа просуществовавшего с 27 апреля до его разгона 8 июля 1906 г., не остановил революционного движения в России. Май и июнь 1906 г. Ознаменовались всплеском стачечных выступлении рабочих (55 из 111 за год). В них участвовало свыше 28 тыс. человек. Летом 1906 г. В Златоусте, Оренбурге, Екатеринбурге и других местах состоялись крупные стихийные солдатские выступления. Они были заметным явлением в уральской действительности, поскольку здесь дислоцировалось большое количество войск. На 1 июня 1906 г. В 36 гарнизонах края размещались 69 рот пехоты, 5 артиллерийский батарей и 24 казачьих сотни. Надо отметить, что солдаты и казаки отказались выполнять на Урале карательные функции, которые поэтому были возложены на вольнонаемную полицейскую стражу, сформированную из представителей некоторых народов Северного Кавказа. Их подразделения находились во многих городах и заводских поселках края и отличались особой жесткостью по отношению к местному населению.

В 1906 г. Продолжалась начавшаяся в конце 1905 г. кровопролитная партизанская война большевиков, эсеров и анархистов с властями. Для осуществления террористических акций и экспроприации, а также для защиты от черносотенцев революционные партии создали свои боевые организации. На Урале крупные боевые организации РСДРП существовали в Екатеринбурге, Златоусте, Уфе, Вятке, Перми, Оренбурге, Челябинске, а также на Ашинском, Воткинском, Ижевском, Миньярском, Симском и других заводах. Эсеровские боевые организации действовали в Вятке, Златоусте, Уфе, Красноуфимске, Сарапуле, на заводах - Ижевском, Катаев-Ивановском, Воткинском, Кусинском и др. Боевые организации анархистов имелись в Уфе, Златоусте, Вятке, Сарапуле, Челябинске, Шадринске. Кое-где, например в Екатеринбурге, социал-демократы, эсеры и анархисты создавали объединенные боевые формирования.

Постепенное отступление революции привело к тому, что деятельность боевых организации стала стихийной и к концу 1906 г. Вышла из-под контроля социалистических партий. Часть их отказалась выполнять решения своих руководящих органов о прекращении экспроприаций и выделилась в автономные организации. Так, в конце 1906 г. Возник эсеровский Уральский боевой союз; большевистская Уральская боевая организация, отказавшаяся распустить боевые дружины, образовалась в 1907 г. Их авантюристическая деятельность серьезно дестабилизировала обстановку в регионе, приводила к большим и напрасным жертвам.

А между тем спад революции на Урале, как и во всей стране, в 1907 г. Продолжался. Кратковременное оживление рабочего движения произошли лишь в мае, когда состоялась 34 стачка, в которых участвовали свыше 34 тыс. человек. Крестьянские выступления в крае за первые полгода имели место в 51 волости (против 108 за тот же период 1906 г.).

Гос думма

В конце 1907 г. Состоялись выборы во II Государственную думу, в которой участвовали все основные политические партии. От Урала в нее в числе 43 депутатов прошло 29 представителей левых партии, 12 либералов и 2 прогрессиста. Эта Дума, проработала с 20 февраля по 2 июня 1907 г., была распущена.

В заключение можно отметить, что положительным результатом революции стало расширение демократических свобод в России. Это выразилось в частности, в увеличении числа периодических изданий. Если в 1901-1904 гг. в четырех уральских губерниях издавалась 11 газет и журналов, то в 1905-1907 гг. - уже 67. Около половины из них (31) были социалистическими, одна треть - общедемократическими. Новым изданием стало издание сатирических журналов («Кобылка», «Магнит», «Гном»). Негативным следствием революции была кровопролитная партизанская война левых радикалов с властями, затянувшаяся на Урале на несколько лет.

Ход революции

Русская революция 1905 года (также известная как Первая Русская Революция) - Кризисная социально-политическая ситуация в стране, обострившиеся в результате русско-японской войны. Толчком к началу революции послужил расстрел демонстрации, требовавшей изменения государственного устройства в Санкт-Петербурге 9 января 1905 (так называемое Кровавое воскресенье).

Промышленный кризис на Урале усугублялся рядом причин: технической отсталостью его предприятий по сравнению с предприятиями Юга страны, уменьшавшую конкурентную способность уральского металла; недостаточностью железнодорожных путей, связывающих край с рынками Центральной России; недостатком оборотных средств вследствие необходимости для многих предприятий создавать годовые запасы сырья и топлива.

В январе 1905 г. в России вспыхнула революция. На Урале подъем революционного движения начался только весной. В марте В Алапаевске возник первый в России заводской Совет рабочих депутатов. Это была политическая организация, сформированная из избранных рабочих депутатов. Затем подобные органы появились в Надеждинске (ныне г. Серов Свердловская область), Мотивилихе, Нижнем Тагиле, Екатеринбурге, Уфе, Златоусте, Ижевске, других промышленных центрах России.

Еще в январе члены революционных организаций подверглись массовым арестам. Но с началом революционного подъема на Урале деятельность эсеров (социалистов-революционнеров) и эсдеков (социал-демократов) активизировались. В партии эсдеков образовались два крыла: большевики и меньшевики. Большевики призывали рабочих готовиться к вооруженному восстанию. Меньшевики, не отрицая возможности восстания, полагали, что условия для него еще не созрели.

Крестьянские выступления. Летом 1905 г. наметился рост крестьянского движения. На Урале возникли отделения Всероссийского крестьянского союза, находившегося под влиянием эсеров. Его требования заключались в отмене частной собственности на землю и передаче ее в пользование крестьянам. Крестьянские сходы посылали властям так называемые приговоры, в которых излагали свои требования: наделение землей, снижение налогов, созыв Государственной думы.

Отклики на издание манифеста 17 октября 1905 г. 17 октября 1905 г. царь Николай II издал манифест, провозгласивший введение в стране политических свобод и создание Государственной думы.

В Перми прошла мирная демонстрация в поддержку манифеста. Однако власти были настолько напуганы политической активностью народа, что приказали казакам разогнать демонстрантов. В ответ состоялось еще более мощное шествие. Пермский губернатор А. П. Наумов был вынужден выразить сожаление по поводу действий казаков и полиции. Затем колонна демонстрантов повела губернатора к тюрьме, где он распорядился освободить всех политических заключенных. Издание манифеста вызвало образование либеральных партий. Одновременно возросла активность революционеров и их противников-монархистов, черносотенцев. Дело дошло до столкновений противоборствовавших манифестантов. В этот момент губернатор заявил, что призывы к избиению «бунтовщиков», учащихся и евреев будут преследоваться по закону.

Вероятно, занятия губернатором позиция уберегла Пермь от событий, подобных произошедшим в Челябинске. В этом городе уже 19 октября при попустительстве полиции начались еврейские погромы. Только на следующее утро двухтысячная толпа погромщиков была рассеяна вооруженными рабочими. В результате этих событий в Челябинске был создан объединенный стачечный комитет рабочих промыщленных предприятий и железной дороги под руководством большевиков.

В Екатеринбурге 19 октября произошли столкновения между революционерами и черносотенцами. На Кафедральную площадь (теперь носящую имя 1905 г. в память описываемых событий) привел сторонников известный большевик Я. М. Свердлов . Здесь их поджидали члены Всесословного союза мещан, по сути являвшегося отделением Союза русского народа. После схватки, проходившей на глазах у нескольких десятков полицейских, революционеры уступили площадь черносотенцам. Тем временем стали прибывать колонны учащихся. Черносотенцы избили молодых людей. Два подростка погибли. Находившиеся неподалеку революционеры помощи своим союзникам не оказали. За участие в этих событиях 24 черносотенца предстали перед судом.

Декабрьские вооруженные выступления. В первой половине декабря 1905 г. в Москве произошло вооруженное восстание. Московское выступление было поддержано во многих городах Российской империи. Призвал рабочих к восстанию и пермский комитет социал-демократической партии.

12 декабря в Мотовилихе произошла перестрелка, началось строительство баррикад. Боевые дружины эсдеков и эсеров разоружили полицию и на следующий день вступили в бой с казаками и солдатами. Политическая авантюра закончилась гибелью пяти и ранением 30 рабочих (с другой стороны получили ранения два казака), разгромом революционных организаций, введением военного положения в Мотовилихе и усилением репрессий. Руководители восстания А. Л. Борчанинов, А. Ю. Юрш, и Я. С. Кузнецов успели скрыться. Спустя несколько дней Кузнецов был опознан на улице полицейским и погиб в перестрелке. К исправительным работам на сроки от двух до пяти лет суд приговорил 27 участников восстания.

В ночь с 14 на 15 декабря произошло вооруженное столкновение стационарных рабочих Челябинска с полицией и казаками. Рабочих поддержали солдаты из эшелонов, возвращавшихся с русско-японской войны. Казаки и полиция отступили, но стачечный комитет не решился на захват города. Поезда с революционными солдатами были уведены со станции. Рабочие лишились поддержки. 31 декабря руководители стачечного комитета и большевистской организации были арестованы.

19 декабря была произведена попытка остановить движение поездов на железной станции Чусовской. Еще через день железнодорожники обратились за помощью к рабочим Чусовского завода. Путь рабочих к станции преградили жандармы и штрейкбрехеры. Началась перестрелка. Руководившие выступлением меньшевик В. Якубов и бывший заводской лесничий А.Николаев были арестованы, но еще до суда сбежали из заключения.

Вооруженные столкновения имели место также в Уфе (9 декабря) и Вятке (18 декабря). В конце декабря 1905 г. Пермь, Екатеринбург и заводы Пермской губернии были объявлены на «положении чрезвычайной охраны». Крупные предприятия Оренбурга были заняты войсками, а по старому городу прокатилась волна массовых арестов. Начался постепенный спад революционного движения.

Для борьбы с революционерами власти использовали не только военную силу, но и тайных агентов. Таких агентов даже в полицейских отчетах называли только псевдонимами. Так известно, что на станции Чусовской действовали «Ванька Партизан», «Короткий», «Медовик», «Патриот», «Смелый». Вначале им платили ежемесячно, но затем полиция перешла на «сдельщину». Если агент не давал полезной информации в течение двух месяцев, от его услуг отказались.

Уральская буржуазия и революция. Промышленники оказались более открыты для диалога с забастовщиками, чем государственная власть. Они отмечали, что уральский рабочий привязан к заводу, на котором трудились поколения его предков, а в заводском поселке у него есть дом и земельный участок. По поводу требований повышения заработной платы и сокращения рабочего дня, по мнению заводчиков, можно вести переговоры. Использование же казачьих отрядов для подавления выступлений приводило к росту авторитета «политических смутьянов» из числа пришлых российских пролетариатов. Лидеры общественных организаций уральской буржуазии высказывали сомнения в необходимости введения чрезвычайного положения на заводах.

Интересно, что некоторые уральские предприниматели поддерживали борьбу забастовщиков. Так в 1905 г. Н. В. Мешков заявил стачечному комитету пермских железнодорожников: «Бастуйте сколько надо, я буду платить жалование». А в 1907 г. пароходчик был арестован за финансовую помощь забастовки почтово-телеграфных служащих.

Либеральные движения. Крупнейшими политическими организациями на Урале в период революции были Российская социал-демократическая рабочая партия (14,3 тыс. чел.), черносотенный Союз русского народа (11,5 тыс. чел.) и партия социалистов-революционеров (7,3 тыс. чел.). Лидер либерального движения-партия народной свободы (кадеты)-насчитывала в своих рядах не более трех тысяч человек. Большую часть кадетов составляли интеллигенции: адвокаты, инженеры, врачи, журналисты. Немало было в ее рядах земских служащих, чиновников, владельцев средних торговых заведений. Были и крупные предприниматели, такие, как екатеринбургские купцы Агафуровы.

Кадеты развернули активную деятельность по созданию на Урале профессиональных союзов. При их участии появились профсоюзы учителей, медицинских работников, земских и городских служащих, инженеров и техников. Они пытались создать Уральский союз труда, который объединил бы всех трудящихся края без различия профессий. Однако большевики выступили против этого плана, и он остался неосуществленным. Наибольшей активности деятельность кадетов достигла в период выборов в I Государственную думу.

Действовали на Урале и другие либеральные партии, такие, как Союз 17 октября, Торгово-промышленная партия, Партия мирного обновления и др.. По своим программам и характеру политической деятельности они были близки кадетам.

В отличие от революционеров, либералы предпочитали обходиться без нелегальных форм борьбы и стремились действовать в рамках дозволенных законами и политических прав и свобод. Когда правительство повело курс на усиление репрессий и ограничение свобод, деятельность либералов потеряла былую активность.

Акционерные общества, возникшие на Урале в конце XIX в., стали захватывать ключевые позиции в важнейших отраслях экономики. В 1900 г. в их руках находилось 23, в 1905 г.-26 и в 1907 г.-27 заводов. Предприятия акционерных компаний в 1905 г. дали 35,5 % чугуна, выплавленного в крае. Увеличился приток иностранного капитала в уральскую промышленность, хотя он и не был здесь таким широким, как в других районах страны.

В годы кризиса обострилась конкурентная борьба между Уралом и Южным промышленным районом, в ходе которой Урал потерял поражение: его нерационально организованная древесно-угольная металлургия не могла выдержать конкуренции коксовой металлургии Юга. Уральские горнозаводчики-монополисты, привыкшие загребать огромные прибыли благодаря дешевизне, прикрепленной к заводам рабочей силы, беспечно относились к будущности своих заводов. Они пытались выйти из кризиса лишь путем усиления эксплуатации рабочих.

Затяжной кризис тяжело отразился на положении пролетариата. За время с 1900 г. по 1905 г. количество рабочих занятых на горных заводах Урала, сократилось с 172 тыс. до 146 тыс., то есть на 26 тыс. человек, или на 15 %. В 1903 г. количество полностью безработных на Урале доходило до 43 тыс. человек. Огромные размеры приобрела скрытая безработица. Лишних рабочих во многих случаях не увольняли с заводов, а применяли систему «гулевых» смен, при которой рабочий был занят 15-20 дней в месяц, разумеется, с соответствующем снижением заработной платы.

Итоги революции

Итоги революции 1905-1907гг

Основным политическим итогом революции было издание октябрьского манифеста. Манифест даровал гражданские свободы: действительной неприкосновенности личности, свободу совести, слова, собраний и союзов. Возникли профессиональные и профессионально-политические союзы, Советы рабочих депутатов, укреплялись социал-демократическая партия и партия социалистов-революционеров, были созданы конституционно-демократическая партия, «Союз 17 октября», «Союз Михаила Архангела» и др. Обещание политических свобод, созыва законосовещательной Государственной думы позволило правительству нейтрализовать либералов. Роспуск Столыпиным 2-й Государственной думы с параллельным изменением избирательного закона (так называемый Третьеиюньский государственный переворот 1907) означал конец революции. Самодержавие пошло на создание парламентского представительства и начало реформы (см. Столыпинская аграрная реформа).

Список литературы

1. Манифест 17 октября 1905 - манифест Николая II «об осуществлении нами законодательной власти в единении с представителями народа и о даровании населению незыблемых основ гражданских свобод». Опубликован в дни Всероссийской октябрьской политической стачки 17 октября 1905, когда установилось временное равновесие борющихся сил. Манифест был подготовлен Витте С. Ю.

2. Дворниченко А. Ю., Кащенко С. Г., Флоринский М. Ф. Отечественная история до 1917 г. Учебное пособие для ВУЗов. М: 2002 г. 447ст.

3. История России XIX - начало XX в. Под ред. В. А. Федорова, М: 2002 г., 528 ст.

4. История России. Учебник для ВУЗов. Под ред. Зуева М. Н., ЧернобаеваА. А. М: 2001 г. 479 ст.

5. История России с IX века до наших дней. Учеб. пособие / Под общей редакцией Ю. В. Лукьяненко, В. И. Федосова. Воронеж: «Логос», 2000.

6. История России со второй половины XIX в. до начала Второй мировой войны. Учеб. пособие / Под ред. Н. А. Душковой. Воронеж: «Логос», 2002.

7. История России. Россия в мировой цивилизации. Курс лекций / Под ред. А. А. Радугина. М.: ИНФРА-М, 2001.

8. Орлов А. С., Георгиев В. А., Георгиева Н. Г., Сивохина Г. А. История России с древнейших времен до наших дней. М: 2000 г.

9. Отечественная история. С древнейших времен до конца ХХ века. Учебное пособие для ВУЗов. Под ред. М. В. Золотовой, М: 2002 г. 559 ст.

10. Политическая история России. Учеб. пособие / Под ред. Е. И. Федоринова. Воронеж: «Логос», 2002.

11. Россия на пути преобразований и реформ. Учеб. пособие. Воронеж: «Логос», 2004.

12.Иванов А. Хребет России - СПб.: Азбука, 2011. −272 С.

Первоначально, еще до правления Екатерины II, река Урал носила название Яик. В переводе с тюркского оно означало затопляющий - видимо, каждую весну она доставляла много неприятностей окрестным кочевым племенам. Однако в 1775 году она была переименована специальным указом императрицы. Примечательно, что до сих пор многие башкиры и казахи называют Урал по-старому.

Длина реки Урал

Общая протяженность этой реки - 2,428 тыс. км. Это достаточно много - например, протяженность самой главной российской реки Волги составляет 3,530 тыс. км. Кстати, после Волги и Дуная рассматриваемая река - третья по длине в нашей стране.

Она протекает по территории некоторых российских областей - например, Челябинской и Оренбургской, а также пересекает Башкортостан. Кроме нашей страны, она течет по территории Казахстана. В зависимости от того, где течет эта река, она имеет разный вид. Обычная горная речка - вот как выглядит Урал от истока до города Верхне-Уральска, равнинная река распростерлась вплоть до Магнитогорска. Далее на ее пути встречаются скалы, а значит, от Магнитогорска до Орла мы можем встретить множество различных перекатов. Далее - снова равнинная часть, с множеством протоков и стариц.

Если говорить о глубине, то она тоже различна в разных местах: от полуметра в верховьях гор, а вот на равнине и в нижнем течении - более глубокая.

Зимой Урал замерзает, происходит это обычно в середине или конце ноября, а вскрывается лед в марте или апреле - в зависимости от погодных условий.

Исток реки Урал

Исток реки Урал, ее географическое начало расположено в одноименным горах, на хребте Уралтау. В этом месте, которое расположено на высоте более 600 м над уровнем моря, раскинулось подножие горы Нажимтау. Примечательно, что и там живут люди, - в 12 км от этого места расположено село Вознесенка, которое географически относится к Учалинскому району Башкортостана.

Притоки реки Урал

У Урала есть два очень мощных притока - это реки Сакмара и Илек. Кроме того, в него впадает еще одна река, носящее название Сакмара.

Устье реки Урал

(Ириклинское водохранилище из вод реки Урала )

Урал - быстрая река. Тут создано множество водохранилищ. Большую часть года Урал - небольшая река, однако весной после таяния снегов поток может быть настолько мощным и буйным, что снесет все на своем пути, а его воды разливаются на многие километры - ширина реки в некоторых местах может превышать 30 км. Свои воды в конце пути Урал несет к Каспийскому морю, куда и впадает.

Города России на реке Урал

(Магнитогорск - город у подножия горы Магнитной, расположенный по обоим сторонам берегов реки Урал )

Берега Урала не столь густо населены, как, например, волговские. Однако и там можно найти крупные города - например, Магнитогорск, Орск или Оренбург. Кроме того, там есть множество больших и маленьких поселков. Сегодня Урал не является судоходной рекой - он утратил это значение достаточно давно. А вот привлекающим туристов маршрутом - вполне: на его берегах находятся Ириклинское ущелье и Орские ворота, несколько очень красивых гор и горных разрезов. По нему любят сплавляться туристы, а рыбаки ожидают хорошего улова. Также река Урал примечательна тем, что один её берег течет по европейской части России, а другой - по азиатской.

ТЕМА 26. ВОССТАНИЕ ПОД РУКОВОДСТВОМ Е.И. ПУГАЧЕВА (1773-1775 ГГ.)

1.ПРИЧИНЫ ВОССТАНИЯ.

1.1 Недовольство яицкого казачества мероприятиями правительства, направленными на ликвидацию его привилегий. В 1771 г. казаки потеряли автономию, лишились права на традиционные промыслы (рыболовство, добыча соли). Кроме того, нарастала рознь между богатой казацкой "старшúной " и остальным "войском".

1.2. Усиление личной зависимости крестьян от помещиков, рост государственных налогов и владельческих повинностей, вызванные начавшимся процессом развития рыночных отношений и крепостническим законодательством 60-х гг.

1.3. Тяжелые условия жизни и труда работных людей , а также приписных крестьян на заводах Урала.

1.4 .Негибкая национальная политика правительства в районе Среднего Поволжья.

1.5. Социально-психологическая атмосферав стране, накалившаяся под влиянием надежд крестьянства на то, что вслед за освобождением дворян от обязательной службы государству начнется и их раскрепощение. Эти чаяния порождали слухи, что "манифест о вольности крестьянской" был уже подготовлен царем, но "злые дворяне" решили его скрыть и совершили покушение на жизнь императора. Однако он чудом спасся и только ждет момента, чтобы объявиться перед народом и повести его на борьбу за Правду и возвращение трона. В этой атмосфере и появлялись самозванцы, выдававшие себя за Петра III.

1.6. Ухудшение экономической обстановки в стране в связи с русско-турецкой войной.

2. ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ВОССТАНИЯ

2.1. Характер движения . События 1773-1775 гг. представляли собой наиболее широкомасштабное казацко-крестьянское восстание в истории России, имевшее как черты крестьянской войны, так и типичного народного бунта. Его характер позволяют уточнить манифесты и указы Пугачева, содержание которых менялось в ходе восстания.

2.2. Лозунги восставших. Если на начальном этапе цели восставших ограничивались восстановлением привилегий казачества и предоставлением казацкой свободы всем участникам движения, то с вовлечением в него работных людей, а главное, помещичьих крестьян, характер требований значительно изменился.

В июльском манифесте 1774 г . провозглашалось освобождение крестьян от крепостной неволи и податей, передача им земли, ликвидация чиновников и дворян, как главных "возмутителей империи и разорителей крестьян".

Четкая антикрепостническая и антигосударственная направленность движения не придавала ему какого-либо конструктивного содержания, вот почему, в целом, оно не выходило за рамки бунта - "бессмысленного и беспощадного".

2.3. Особенности и движущие силы.

2.3.1. Это движение отличалось своимразмахом, ожесточенностью борьбы и большей, чем раньше,степенью организованности . Например, восставшими была создана Военная коллегия, ставшая главным штабом, высшей гражданской и судебной властью на "освобожденной" восставшими территории.

2.3.2 . Впервые появилисьэлементы - хотя и незрелые -идеологии восстания , сформулированные в манифестах и указах Пугачева.

2.3.3. В движении приняли участие яицкиеказаки , ставшие главной военной силой восстания,крепостные крестьяне, работные люди Урала, обеспечивавшие повстанческую армию артиллерией,народы Поволжья (башкиры, татары, калмыки), организовавшиеся в конные отряды.

2.4. Руководителями восстания стали Емельян Иванович Пугачев - донской казак,

выдавший себя за спасшегося царя Петра Федоровича; и его соратники И. Зарубин (Чика),

И. Белобородов, А. Соколов по прозвищу "Хлопуша", Салават Юлаеви др.

3.ХОД ВОССТАНИЯ.

Восстание охватило огромную территорию: Оренбургский край, Урал, Приуралье, Нижнее и Среднее Поволжье и прошло следующие этапы:

3.1. Первый период (сентябрь 1773-март 1774).Восстание началось 17 сентября с выступления небольшого отряда казаков, который, пополнившись и захватив ряд небольших крепостей, подошел к Оренбургу. Сходу взять город не удалось и восставшие перешли к осаде. Посланные на помощь царские отряды были разбиты на подступах к Оренбургу.

В этот период происходила организация пугачевского войска, достигшего 30 тыс. человек, была создана Государственная военная коллегия . Движение охватило новые территории, предпринимались попытки захвата Уфы. Но 22 марта 1774 г. подТатищевой крепостью карательные войска нанесли повстанцам жестокое поражение. Казалось, что Пугачев, ушедший с 500 казаками на Урал, уже не поднимется.

3.2. Второй период (апрель-июнь 1774 ). Особенность стихийных народных выступлений заключалась в том, что они быстро восполняли людские потери за счет притока новых тысяч угнетенных. Новая армия Пугачева захватила ряд заводов на Урале и, преследуемая царскими войсками, вышла к Казани. Примерно 20 тыс. повстанцев приступили к штурму города, но, так и не успев взять Казанский кремль, они были разбиты правительственными войсками под руководствомМихельсона .

Именно в критические дни боев под Казанью Екатерина II, чтобы воодушевить дворян и подчеркнуть свою солидарность, объявила себя "казанской помещицей". Разбитый Пугачев с небольшим отрядом переправился на правый берег Волги.

3.3. Третий период (июнь-сентябрь 1774 г.).Однако это бегство придало движению невиданный размах. Оказавшись в зоне сплошного крепостничества, Пугачев быстро пополнил свои силы. При приближении его отрядов крестьяне сами расправлялись с помещиками и чиновниками.

В июле вышел его знаменитый манифест, отвечавший чаяниям русского крестьянства. Власти уже ожидали похода восставших на Москву, но Пугачев, понимая, что

крестьянская армия в военном отношении не может противостоять правительственным войскам, повернул на юг, надеясь поднять Донское казачество. В августе измотанные и плохо вооруженные отряды Пугачева подошли к Царицыну, но взять город не смогли и вскоре были настигнуты и полностью разбиты Михельсоном. Пугачев с небольшой группой переправился на левый берег Волги, где его схватили и выдали властям находившиеся с ним яицкие казаки.

3.4. Завершающий период (сентябрь 1774 - январь 1775 г.). На этом этапе были подавлены последние очаги восстания, а в январе 1775 г. в Москве состоялась казнь Пугачева, который вел себя достойно и мужественно.

4.ПРИЧИНЫ ПОРАЖЕНИЯ ВОССТАНИЯ

4.1 Слабость организации и крайне плохое вооружение восставших.

4.2. Отсутствие четкого понимания своих целей и конструктивной программы восстания.

4.3 . Разбойный характер и жестокость восставших, вызвавшая широкое возмущение в различных слоях общества.

4.4. Сила государственного механизма, сумевшего мобилизоваться и организовать подавление столь масштабного восстания.

5. ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ ВОССТАНИЯ

5.1. Восстание побудило правительство усовершенствовать систему управления страной, полностью ликвидировать автономию казачьих войск. Река Яик была переименована в р. Урал.

5.2. Восстание показало иллюзорность представлений о преимуществах патриархального крестьянского самоуправления, т.к. стихийные крестьянские выступления проходили под руководством общины.

5.3. Память о "пугачевщине" и стремление ее избежать стало одним из факторов политики правительства и, в итоге, подтолкнуло его позже к смягчению и отмене крепостного права.

5.4. Выступление крестьян повлияло на развитие русской общественной мысли и духовную жизнь страны.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. Каковы причины, характер и особенности восстания Пугачева? Что в его выступлении соответствует понятию "крестьянской войны", а что подтверждает его характеристику как типичного народного бунта?

2. Расскажите об основных этапах восстания. Каковы их особенности? Можно ли считать, что оно развивалось по восходящей линии?

3. В чем, по-вашему, причины поражения восстания Пугачева?

4. Найдите в хрестоматии и проанализируйте программные документы восставших. Чем вызывалось изменение их содержания? К чему бы могла привести реализация требований восставших?

5. Какую роль сыграло восстание Пугачева в жизни страны?

6. Каковы особенности крестьянских выступлений в России по сравнению с народными движениями эпохи средневековья в Западной Европе, Китае?

ЛИТЕРАТУРА

1. Заичкин И.А., Почкаев И.Н. Русская история: От Екатерины Великой до Александра II. М., 1994.

2. История России с древнейших времен до 1861 г. (под ред. Н.И. Павленко) М., 1996.

3. Окунь С.Б. История СССР: Лекции. Ч. 1. Л., 1974.

4. Мавродин В.В. Крестьянская война под руководством Пугачева. М., 1973

5. Платонов С.Ф. Лекции по русской истории. М., 1993.

6. Пушкарев С.Г. Обзор русской истории. М., 1991.

7. Рындзюнский П.Г. О некоторых спорных вопросах истории крестьянского движения в России // Вопросы истории. 1987. N 8.

8. Сахаров А.Н. Демократия и воля в нашем Отечестве // Свободная мысль. 1991. N 17.

9. Соловьев В.М. Актуальные вопросы изучения народных движений // История

СССР. 1991. N 3.

10. Три века: Россия от смуты до нашего времени. Т. IV. М., 1992.

11. Эйдельман Н.Я. Твой 18-й век. Прекрасен наш союз. М., 1991.