Главная » Кухня » Греция в годы второй мировой войны. «Свобода или смерть!» Почему после Второй мировой в Греции началась гражданская война

Греция в годы второй мировой войны. «Свобода или смерть!» Почему после Второй мировой в Греции началась гражданская война

Решение о создании военной авиации было принято правительством Греции в 1911 году. ВВС Греции участвовали в Балканских войнах, Первой мировой войне, в греко-турецкой войне 1919-1921 годов и в 1930 году были выделены в самостоятельный вид вооружённых сил.

В августе 1936 года в стране был установлен диктаторский режим генерала И. Метаксаса. Пришедший к власти генерал Метаксас решил начать кампанию добровольного сбора денег для усиления авиации - ну, иногда добровольную, иногда нет. :)

К примеру, он косвенным образом оказывал давление на греческих промышленников, посылая им благодарственные послания, за якобы переведенные ими суммы на перевооружения авиации, вынуждая их действительно переводить деньги в фонд авиации.

Или инициатива министра П. Икономакоса -

играя одновременно на греческом патриотизме и на греческом тщеславии, начал публиковать в газетах суммы и имена даривших в фонд авиации.

Военно-воздушные силы Греции вступили во Вторую мировую войну 28 октября 1940 года. Первоначально греческая авиация с успехом противостояла итальянской авиции в Греции и Албании, несмотря на трехкратное превосходство итальянцев в числах самолётов, а также в их техническом превосходстве.

Во время немецкого вторжения в 1941 году военно-воздушные силы были полностью уничтожены. Позднее несколько греческих эскадрилий были сформированы и сражались под британским командованием на Ближнем Востоке.

↓ Германские «Дорнье-17» над Акрополем

Группа пилотов греческой 335-й эскадрильи RAF перед только что полученным Hawker Hurricane Mark II C, Декейла Египет, 1942

Незавершённое перевооружение и подготовка авиации к войне

Самой большой проблемой стоявшей перед Грецией было найти самолёты достаточные в числах и характеристиках, потому что касается авиационного рынка Италии, то для греческой авиации он практически был закрыт. Приоритетом всех других европейских стран производителей самолётов (Франция, Великобритания, Германия, Польша и Чехословакия), было переоснащению собственных авиаций.

Несмотря на исключительно узкие рамки выбора, Греческая авиация сумела получить :

36 истребителей P.Z.L. P.24F/G из Польши ,

9 истребителей Bloch MB.151 и

12 бомбардировщиков Potez 633 B2 Grec из Франции ,

12 бомбардировщиков Fairey Battle B.1 из Великобритании , а также

16 разведывательных самолётов Henschel Hs126K-6 и

12 гидропланов Dornier Do22Kg из Германии

Результатом кампании по сбору средства для авиации было и символическое, в силу малых чисел, приобретение 4 истребителей в качестве дара греков диаспоры (два чехословацких Avia B.534, закупленные греческим бизнесменом диаспоры и два Gloster Gladiator MkI), которые стали и первыми современными самолётами полученными в этот период. Разразившаяся в 1939 году Вторая мировая война, стала причиной того, что остались неисполненными многие заказы авиации, как например:

12 бомбардировщиков Potez 633 B2 Grec,

12 морских самолётов Avro Anson Mk I,

16 истребителей Bloch MB.151, и

12 бомбардировщиков Bristol Blenheim MkIV и

32 разведывательных самолётов Henschel Hs126K-6

При этом следует отметить, что во многих случаях недополученные самолёты были авансированы, а в некоторых случаях полностью предоплачены греческим правительством.

В общей сложности до конца 1939 года греческая авиация получила 128 боевых и 75 учебных самолётов. Были также заказаны 24 истребителей Spitfire Mk I и 30 истребителей F4F-3A Wildcat - и 30 истребителей P-40 Tomahawk и 48 бомбардировщиков Martin Maryland на поставку из США - эти заказы не завершились никогда.

Весной 1941 года правительство США приняло решение предоставить Греции посредством закона Lend-Lease 30 истребителей F-4F-3A Wildcat, которые по причине оккупации Греции немецкими войсками в апреле-мае 1941 года не были тоже получены греческой авиацией никогда (они были переведены в Великобританию из Гибралтара).

Таким образом, в начале военных операций 28 октября 1940 года, когда итальянские войска вторглись в Грецию, греческая авиация насчитывала 158 военных самолётов всех типов, из которых в строю (в лётном и боевом состоянии) были только 128. Из общего числа только 79 (в строю 59) были истребителями и бомбардировщиками - против 380 итальянских (по данным airwar.ru, 77 греческих самолётов передовой линии были вызваны противостоять аж 463 итальянским)! Авиация насчитывала также 63 учебных и вспомогательных самолётов.

Самолеты PZL P.24 22-й эскадрильи греческих ВВС на полевом аэродроме

Истребительная авиация страны была сосредоточена в 1-м истребительном полку (Mire Dioxes) подполковника Э. Келадеса, имевшем на вооружении польских истребителей P.24F и шесть P.24G, равномерно распределенных по трем эскадрильям – 21-й, 22-й и 23-й. К 28 октября из 36 Р.24 исправны были 24. Истребители полка были рассредоточены по аэродромам Каламбака, Янина, Ларисса и Салоники и могли прикрыть группировку в районе греко-албанской границы.

P.24 был уже далеко не самым передовым самолетом для начала 1940-х, но вполне мог на равных драться с одним из основных для данного ТВД на тот момент итальянским истребителем CR.42, заметно превосходил CR.32, но по большинству характеристик проигрывал G.50bis. Еще одна эскадрилья истребителей – 24-я, была включена в ПВО столицы и имела на вооружении девять современных французских истребителей MB.151.

Иными словами, по численности греческие ВВС уступали даже той авиационной группировке, которую итальянцы создали только в Албании. Итальянские ВВС в районе будущих боевых действий имели заметное количественное и некоторое качественное превосходство над греками.

Истребители PZL P.24F ВВС Греции

Итало-греческая война 1940-41 гг.

Итальянский бомбардировщик (Савойа-Маркетти SM.79?) на аэродроме в Албании перед Рождеством.

Ближние разведчики Henschel Hs.126, ВВС Греции

Список асов из Греции

Во время Второй мировой войны прославился греческий военный летчик Митралексис Маринос (поговорим о нем позже). Но были и другие.

У Греции было (опосредованно) семь-девять асов:

Иоаннис Агорастос «Джон» Плагис. 16 побед

Будучи ребенком греческих иммигрантов в Родезии, он летал вместе с Королевскими военно-воздушными силами (RAF) в 1940-1945 годах.

Был самым результативным асом греческой национальности. Был тоже самым результативным южно-родезийским асом войны, с 16 подтвержденными воздушными победами, в том числе 11 над Мальтой. В послевоенный период принял британское гражданство и остался в RAF летать на Gloster Meteor. После выхода на пенсию вернулся в Родезию, где позже совершил самоубийство.

Спитфайры Плагиса, когда он летал в RAF. Mk.IX (выше) и Mk.Vb (ниже)

Василиос Майкл "Васс" Вассилиадес. 10 - 11 + 1/2 побед

Грек с острова Хиос, родившийся в 1920 году. Был студентом в Великобритании в то время, когда разразилась война. Сын хозяина процветающей судоходной компании, был типичным "миллионером плейбоем" и ни в чем не нуждался. Видимо из-за скуки в октябре 1942 года он поступил в RAF.

За короткое время показал себя отличным бойцом и имел шесть подтвержденных победы, еще две победы в группе и одну предположительную. Позже, на "Темпестах" одержал еще три победы (все FW 190). Еще один самолет этого типа был записан ему как поврежденный.

25 марта 1945 года четверка "темпестов" была отправлена на атаку вражеского конвоя в районе Bocholt. Однако зенитный огонь был силен и самолет греческого аса был сбит. Летчик не имел ни одного шанса спастись.

После войны отец в честь него назвал одного из своих судов, однако оно затонуло в Ла Манше после столкновения с другим судном. Ирония судьбы?

Мустангы Вассилиадеса

Хаукер "Темпест" из состава 3-й эскадрильи, на котором погиб Вассилиадес.

Спирос Николау «Стив» Писанос. 6 побед

Греческий иммигрант в США, он поступил на службу в RAF. Остался в RAF, несмотря на предложение отправиться в Северную Африку, чтобы присоединиться к Королевским эллиническим военно-воздушным силам, сражающимся вместе с RAF. В марте 1944 года выпрыгнул над Францией и был спасен французским Сопротивлением, оставаясь с ними до освобождения Парижа. После войны стал летчиком-испытателем в США. Некоторое время служил гражданским пилотом в TWA на четырехмоторных авиалайнерах.

Андреас Антониу. 6 побед

Греческий капитан, сражался во время греко-итальянской войны 1940-41. Летал на PZL P-24.

Панагиотис Аргиропулос. 5 побед

Старший сержант. Сбил по крайней мере, один бомбардировщик БР-20 над Клейсурой.

Маринос Митралексис. 5 побед

Воевал в греко-итальянской войне в 22-й истребительной эскадрилье. Таран итальянского бомбардировщика сделал его популярной фигурой героя. После падения Греции бежал в Северную Африку и сражался с греческой эскадрой под командованием военно-воздушных сил союзныков.

Маринос Митралексис пережил войну, но погиб вскоре после ее окончания. 19 сентября 1948 года его двухмоторный Airspeed Oxford упал в море во время рутинного тренировочного полета между Родосом и Афинами.

Джон Лолос. 5 побед

Этнический грек. Воевал на Тихом океане, летая на P-47 Thunderbolts. Он утверждал, что сбил пять японских Зеро в Новой Гвинее.

Иоанис Келлас. 3 победы

На момент вторжения Италии в Грецию 28 октября 1940 года капитан Келлас служил в 21 Мира (эскадрилья), вооруженной 12 PZL P.24 и базирующейся в Каламбаке.

20 ноября 1940 года во время перехвата группы итальянских бомбардировщиков Иоанис сбил Z.1007bis.

В конце 1940 года эскадрилья была перевооружена на Гладиаторы.

15 апреля его "гладиатор" был атакован мессершмиттом над Триккалой. Пилот был легко ранен во время вынужденной посадки. Интересно, что в том бою был сбит только один греческий истребитель, в то же время сразу три германских аса записали себе по победе: Oberleutnant Gustav Rudel (победа номер 16), Leutnant Ernst Burngen и Oberleutnant Wilhelm Wiesinger (победа номер 9).

После эвакуации служил в RAF на Ближнем Востоке. Принимал участие в атаке на штаб итальянского командования в Ливии утром 28 октября 1942 года. Закончил войну с тремя победами. Уволился из ВВС в звании капитана в 1948 году. О дальнейшей судьбе информации нет.

Анастассиос Бардивилиас. 2 победы

Анастассиос был распределен в 21-ю эскадрилью ВВС Греции перед началом итальянского вторжения. На тот момент эскадрилья была вооружена устаревшими PZL P.24, но в конце 1940 года получила ex-RAF Gladiator.

Греческие Истребители PZL

ПЗЛ П-24 (польск. PZL P.24) - польский одноместный истребитель периода Второй мировой войны, стоявший на вооружении Греции, Румынии, Болгарии и Турции.

Являлся экспортным вариантом истребителя PZL P.11 с двигателем Gnome-Rhone 14K, поскольку двигатель Mercury, устанавливавшийся на P.11, производился по английской лицензии, не допускавшей производства на экспорт.

Спроектирован в КБ PZL под руководством Зигмунда Пулавского. Опытный Р.24/1 совершил первый полет в мае 1933 года. Серийное производство начато в августе 1936 года. Строился на заводах PZL в Океце, по лицензии на заводе IAR в Брашове (Румыния), а также в Турции. В Румынии на его базе спроектирован и построен истребитель IAR-80.

Единственный сохранившийся PZL P.24 в мире. Турецкий музей авиации, Стамбул

В том что касается польских истребителей, были высказаны сомнения в их качестве и боеспособности. Члены комиссии авиации отдавали предпочтение британскому Gloster Gladiator. Необходимость срочного принятия окончательного решения вынудила вмешаться лично Метаксаса. Был заключён контракт с поляками на сумму в 133 млн греческих драхм. Не в последнюю очередь для принятия этого решения имело финансовое состояние страны и то, что польские самолёты были приобретены по клирингу в обмен на греческий табак.

Так греческая авиация стала, наряду с польской, единственной европейской авиацией, в которой в начале войны P.Z.L был основным истребителем.

PZL P.24, ВВС Греции

Таранный удар в небе Средиземноморья

Утром 2 ноября 1940 года 22-я эскадрилья греческих Королевских ВВС, вооруженная истребителями польского производства PZL P.24F и P.24G, была поднята по тревоге с аэродрома города Фессалоники для отражения налета 27 итальянских бомбардировщиков, сопровождаемых истребителями Fiat CR.42 (бипланы) и Fiat G.50 (цельнометаллические монопланы), которые направились на бомбардировку Фессалоник.

Кстати, среди пилотов итальянских бомбардировщиков, которые отбомбили порт Фессалоник всего за день до этого - 1 ноября - а когда в результате итальянского налета погибло 35 человек - были сыновья дуче, Бруно и Витторио, и сам министр иностранных дел, граф Галеаццо Сиано.

Бомбардировщик Cant Z.1007 из состава 210-й эскадрильи 50-й отдельной бомбардировочной группы

Точнее - Салоники атаковали 1 ноября 10 бомбардировщиков SM.79 105-й группы с эскортом из пяти «Фиатов» CR.42 393-й эскадрильи. Бомбардировщики вел никто иной, как подполковник Г. Чиано, зять Муссолини и Министр Иностранных Дел Италии.

Не менее представительная группа нанесла удар по аэродрому Ларисса, где базировались 23-я и 32-я эскадрильи греческих ВВС. Десять «Кантов» Z.1007 вел командир 260-й эскадрильи 106-й группы 47-го полка Бруно Муссолини, старший сын итальянского диктатора, а еще один из «Кантов» пилотировал его другой сын Витторио.

Б. Муссолини со своими сыновьями Бруно и Витторио.

На следующий день, ни один из шести взлетевших греческих летчиков не имел серезного боевого опыта – Греция была втянута в мировую войну всего за пять дней до этого дня, когда 28 октября итальянские войска перешли в наступление на албанской границе, а вражеская авиация стала бомбить греческие города.

Один из истребителей PZL пилотировал уроженец провинции Мессения (Μεσσηνία), двадцатичетырехлетний лейтенант Маринос Митралексис (Μαρίνος Μητραλέξης). Менее чем за полгода до описываемых событий, летом 1940 года, он окончил греческую военно- воздушную академию и был направлен в 22-ю истребительную эскадрилью.

Как будет сказано ниже, в последовавшем воздушном бою 3 (2 в действительности) бомбардировщика были сбиты. Шокированные яростным натиском противника пилоты итальянских бомбардировщиков не стали испытывать судьбу и, избавившись от бомб, повернули назад на свою базу в Албании. За свой успех грекам пришлось заплатить одним севшим на вынужденную после тарана истребителем, еще один также вынужденно сел, израсходовав в бою все топливо, а один был повреждён в воздушном бою.

Относительно лейтенанта Митралексиса, позднее он сообщил, что сбил один из трёх итальянских бомбардировщиков, расстреляв так в бою весь боекомплект.

Случилось это так. В первой атаке Митралексис длинной очередью удачно обстрелял один бомбардировщик, который перешел в беспорядочное падение (как стало известно позднее, огнем греческого истребителя был убит итальянский пилот лейтенант Паскуалетто (Pasqualetto), но остальные члены экипажа перехватили управление и сумели удержать тяжелую машину в воздухе).

В результате, два итальянских бомбардировщика были сбиты, после чего они начали отступать. Настигнув одного из уходящих противников (это был Кант Зет-1007 (CANT Z.1007bis) с номером MΜ22381, по некоторым данным – тот самый самолет, который Митралексис атаковал до этого), греческий летчик открыл огонь, но в этот раз промахнулся, и в следующее мгновение с досадой обнаружил, что кончился боезапас. Ведомый Митралексиса, сержант Константинос Ламбропоулос (Κωνσταντινος Λαμπροπουλος), очень эмоционально описал то, что произошло дальше:

«Я был очень близко к Митралексису и увидел, как он направил свой самолет прямо на итальянца! Это был самый великолепный поступок, который я когда-либо видел!»

Митралексис подошел сзади вплотную к бомбовозу и отрубил винтом своего истребителя PZL P. 24 руль направления «Канта», в результате чего «итальянец» резко пошел к земле. С огромным трудом экипажу бомбардировщика удалось совершить вынужденную посадку «на брюхо» деревни Геракароу (Γερακαρού). Однако когда четверо счастливо спасшихся итальянцев, пошатываясь, вылезли из машины, они попали в положение едва ли не худшее, чем в воздухе: толпа крестьян, вооруженных ножами и кирками, окружала летчиков, явно намереваясь их прикончить.

Внезапно послышался грозный окрик, и все увидели греческого офицера небольшого роста в летном снаряжении, который выхватил пистолет и приказал местным жителям не трогать пленных и убираться прочь. Это был не кто иной как Митралексис, который с поврежденным пропеллером совершил вынужденную посадку недалеко от места падения бомбардировщика. Митралексис арестовал и сопроводил четверых благодарных итальянцев на свою базу. Один из пленных итальянских лётчиков, Гарибальдо Бруссоло (Garibaldo Brussolo), позднее писал, что Митралексис представился и дружелюбно пожал руки врагам-коллегам.

Вся Греция пришла в восторг от подвига летчика. Митралексис был повышен в звании и награжден высшей на тот момент наградой Греции – «Золотым Крестом за Доблесть» (Αριστείον Ανδρείας). Он был единственным офицером авиации, награждённый этим крестом в ту войну.

Митралексис

Маринос Митралексис: бомбардировщик «Кант Зет-1007» (Cant Z1007bis) - который он таранил 2 ноября 1940 года вблиз Науссы - согласно одному источнику. Однако, руль направления неповрежденной, так что это скорее всего просто какой-то другой CANT Z.1007bis, сбитый греческими истребителями в ноябре 1940 года.

Модель Cant Z1007bis. Ранние экземпляры имели однокилевое хвостовое оперение, более поздние самолеты обладали двухкилевым хвостовым оперением с овальными килями и рулями направления, расположенными с двух сторон.

Таран Митралексиса был даже запечатлен на греческой почтовой марке.

Подвиг летчика поднял моральный дух греческой армии и немногочисленной авиации. Таран 18 ноября 1940 года повторил летчик-истребитель Григорис Валканас (Γρηγόρης Βαλκανάς) из 23-й истребительной эскадрильи, уничтожив итальянский истребитель.

Второй таран

Григорис Валканас (греч. Γρηγόρης Βαλκανάς) 1916 - 1940. Родился в греческой провинции Аркадия, поступил в лётную школу в августе 1936 года и закончил её в сентябре 1939 года. Вскоре после начала Итало-греческой войны направлен в 23-ю истребительную эскадрилью греческих ВВС, располагавшуюся в городе Лариса.

В районе Морова, к северо-востоку от албанского города Корча, 5 греческих истребителей польской постройки PZL P.24 из 23-й и 22-й эскадрильи перехватили итальянские бомбардировщики, сопровождаемые истребителями. Валканас был единственным из лётчиков 23-й эскадрильи на счету которого ещё не было сбитого самолёта. После того, как в ходе боя расстрелял все патроны, решил не возвращаться на базу и пошел на таран итальянского истребителя. Оба самолёта сгорели и их лётчики погибли.

Григорис Валканас

Бомбардировщики Savoia-Marchetti SM.79 из состава 253-й эскадрильи 104-й отдельной бомбардировочной группы над Грецией.

(1924-1935)

Монархия (1935-1973) Диктатура И. Метаксаса (1936-1941) Оккупация (1941-1944) Гражданская война (1944-1949) Хунта (1967-1974) Республика (после 1974) Тематические статьи Военная история Греческие имена Греческий язык Греческая литература

Средиземноморский театр военных действий Второй мировой войны
Средиземное море Северная Африка Мальта Греция (1940) Югославия Греция (1941) Ирак Крит Сирия-Ливан Иран Италия Додеканесские острова Южная Франция

«Гитлер всегда ставит меня перед свершившимся фактом. Но на этот раз я ему отплачу той же монетой: он узнает из газет, что я оккупировал Грецию» .

Итало-греческая война 1940 г

Вторжение

Действия стран Оси

Разгром греко-британской армии

Отступление английского контингента

На море эвакуацией руководил вице-адмирал Г. Придхэм-Уиппел (en:Sir Henry Daniel Pridham-Wippell), а на берегу - контр-адмирал Г. Т. Бейли-Громан и штаб армии.

Окончательные цифры эвакуации по армии:

Всего было вывезено 50 662 человека, в том числе личный состав британских королевских военно-воздушных сил и несколько тысяч жителей Кипра, Палестины, греков и югославов. Это составляло около 80 процентов сил, первоначально направленных в Грецию .

Итоги вторжения

К середине мая Греция была полностью оккупирована нацистами, которые приступили к управлению наиболее важными регионами страны, в том числе городами Афины и Салоники. Другие регионы страны были переданы сателлитам Германии: фашистской Италии и Болгарии (см. карты). Коллаборационистское правительство Греции было создано сразу после поражения страны.

Оккупация привела к страшным последствиям для греческого гражданского населения. Более 30000 гражданских лиц погибли в Афинах от голода, десятки тысяч вследствие репрессий со стороны нацистов и коллаборационистов; экономика страны была также разрушена. Большая часть военно-морского флота и части греческой армии отправилась в эмиграцию на Ближний Восток .

В то же время было сформировано греческое Сопротивление, одно из наиболее эффективных движений Сопротивления в оккупированной Европе. Группы Сопротивления начали партизанские атаки против оккупационных сил, сражались против коллаборационистских «батальонов безопасности» и создали крупную шпионскую сеть, а в конце 1943 года начали воевать уже между собой. Когда страна была освобождена в октябре 1944 года (в значительной степени - благодаря усилиям местного Сопротивления, а не высадившимся в сентябре 1944 года в ходе операции «Манна» английским войскам), Греция находилась в состоянии крайней политической поляризации, которая вскоре привела к началу гражданской войны.

Террор и голод

Геноцид евреев

12 898 греческих евреев сражались на стороне греческой армии. Одним из самых известных представителей еврейской общины был подполковник Мордехай Фризис (Μαρδοχαίος Φριζής), успешно оказывавший сопротивление итальянскому вторжению . 86 % евреев, особенно в областях, оккупированных Германией и Болгарией, было убито, несмотря на усилия Элладской православной церкви и многих греков укрыть их. Несмотря на то, что большое количество евреев на оккупированной территории было депортировано, многие нашли укрытие у своих соседей .

Сопротивление

Экономика

В результате оккупации в 1941-1944 гг. греческая экономика лежала в руинах, был нанесён значительный ущерб внешнеторговым отношениям и сельскому хозяйству страны - двум важнейшим компонентам греческой экономической системы. Требования немецкой стороны выплатить значительные «издержки на оккупацию» вызвали гиперинфляцию . Средний показатель инфляции в годы оккупации был равен 8,55·10 9 %/месяц (удвоение цен каждые 28 часов). Наивысший показатель инфляции за всю историю Греции был достигнут в 1944 году. Если в 1943 г. самым высоким ценовым достоинством обладала купюра в 25 000 драхм , то уже в 1944 г. - 100 млрд драхм. Одним из последствием гиперинфляции стал всеобщий голод, начавшийся зимой 1942 г. и длившийся до 1944 г. Расслоение денежных накоплений, вызванное гиперинфляцией и чёрными рынками значительно затруднили послевоенное экономическое развитие .

По модели, предложенной в октябре 1944 г. управляющим центрального банка Греции К. Золотасом (Ξενοφών Ζολώτας), по достижении греческой экономикой пятой части довоенного уровня накопленная денежная масса в первую очередь должна быть израсходована на выплату гос. долга и стабилизацию инфляции. Однако даже достижение значения денежного оборота в 20 % от довоенного уровня было недостижимой задачей. Национальный доход был минимальным даже с учётом того, что основная часть населения находилась на уровне прожиточного минимума . Единственной доступной формой торговли был обмен по бартеру .

Основываясь на анализе сложившейся обстановки, Золотас избрал экономическую политику, начальным условием которой был отказ от валютной системы. Это означало, что сначала должна была быть создана организационная производственная инфраструктура, затем налажено само производство, и денежное обращение должно быть простимулировано с применением количественной теории денег и учётом скорости обращения денег .

Золотас также предложил план, по которому правительство может избежать инфляции - полная поддержка национальной валюты греческим эмигрантским Казначейством или посредством иностранного кредитования наравне со введением свободной конвертируемости национальной валюты. План Золотаса также включал стимулирование на государственном уровне импорта товаров и сырьевых материалов в целях субсидирования внутреннего рынка .

Наиболее известный в то время представитель движения за государственное вмешательство в экономику К. Варваресос , занявший пост К. Золотаса 2 февраля 1945 года , был сторонником «формулы 1/5». Его позиция заключалась в урезании количества торговых операций примерно на 50 %. Принимая во внимание повышение мировых цен на 50 %, он проиндексировал отношение курса драхмы к фунту . Исходя из его расчётов, это отношение должно быть увеличено в несколько раз. Учитывая психологические факторы и ухудшение условий жизни вплоть до момента вывода немецких войск, Варваресос объявил оборот в 1/5 от довоенного уровня как стабильный анти-инфляционный базис для восстановления экономики в послевоенный период .

Осенью 1944 г. ЭАМ назначило Золотоса на пост со-управляющего центробанком Греции наравне с Варваресом. Последний отказался признать это, подав в отставку, но она не была принята. 11 ноября была выпущена новая драхма достоинством 1/600£. Прежние драхмы были обращены в новые в отношении 50 млрд./1. Центральный банк внедрил политику реализации золотых соверенов в целях подкрепить общественное признание новой валюты. Однако принятие этой политики было необратимым явлением. Политическая нестабильность привела к выходу КПГ из ЭАМ и способствовала стремительному росту цен. В июне 1945 года отношение уже достигло 1/2000. В период с мая по октябрь 1945 года Варваресос был призван на пост премьер-министра. Его план заключался в создании в первую очередь сильного правительства, а не восстановления экономики. План предполагал немедленную гуманитарную помощь ООН, выражавшуюся в продуктах и сырьевых материалах, налогообложение военных приобретений и базовое обеспечение населения через администрацию правительства. Однако в сентябре 1945 г. этот план, по сути единственный предложенный, был отвергнут из-за недостатка поддержки как со стороны правых, так и левых. Конечным результатом явилась стабилизация национальной валюты спустя только 7 лет .

См. также

Отражение в современной культуре и традициях

День Охи

Отмечаемый в Греции, на Кипре и греческими общинами по всему миру 28 октября каждого года, День Охи (греч. Επέτειος του «"Οχι» ) чествует отказ Иоанниса Метаксаса от принятия ультиматума, предъявленного Муссолини 28 октября 1940 года.

В художественной литературе

На русский переведены романы:

Джеймс Олдридж . «Дело чести»
Алистер Маклин . «Пушки Наварона», «10 баллов от Наварона»
Луи де Берньер . «Мандолина капитана Корелли»

Напишите отзыв о статье "Греция во Второй мировой войне"

Примечания

Сноски

Источники

Ссылки

См. также

Литература

История Второй мировой войны 1939-1945 в двенадцати томах (под редакцией А. А. Гречко, Д. Ф. Устинова), М., Военное Издательство Министерства Обороны СССР, 1973-1982



Европа

Африка

Северная Америка

Южная Америка

Азия

Океания

Отрывок, характеризующий Греция во Второй мировой войне

«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C"est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n"en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.

В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г"ишка, т"убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.

В грандиозные замыслы Метаксаса входило создать Третью греческую цивилизацию, в основе которой лежало бы ее великое античное и византийское прошлое, но то, что он создал в действительности, походило больше на греческую версию Третьего рейха. Из страны были изгнаны или взяты под стражу противники режима, под запретом оказались профсоюзы и недавно основанная Коммунистико Комма Элладас (ККЭ, греческая коммунистическая партия), в прессе свирепствовала цензура, были созданы тайная полиция и молодежное движение с лозунгами сродни фашистским. Тем не менее Метаксас запомнился в истории в первую очередь своим кратким ответом охи (нет) в ответ на ультиматум Муссолини, который требовал пропустить итальянские войска на территорию Греции во время Второй мировой войны. Тем самым Метаксас обозначил строго нейтральную политическую позицию Греции в этой войне. Итальянская армия вторглась в Грецию, но греки оттеснили ее к Албании.

Необходимым условием для нападения Гитлера на Советский Союз был укрепленный южный фланг на Балканах. Англичане, понимая это, обратились к Метаксасу с просьбой разрешить высадку своих войск в Греции. Он дал тот же ответ, что и итальянцам, но затем Метаксас внезапно умирает в январе 1941 г. Король назначает на его место более покладистого Александроса Коризиса, который ответил согласием на просьбу англичан. Коризис покончил жизнь самоубийством, когда 6 апреля 1941 г. немецкие войска вторглись в Грецию. Армия нацистов значительно превышала по численности оборонявшиеся войска Греции, и , и уже через несколько недель немцы оккупировали всю Грецию. Гражданское население чудовищно страдало во время оккупации, многие умерли от голода. Нацисты отправили в концлагеря более половины еврейского населения страны.

В стране действовали многочисленные повстанческие организации. Главными из них были три: Греческая народно-освободительная армия (ЭЛАС), Национально-освободительный фронт (ЭАМ) и Народная республиканская греческая лига (ЭДЕС). Хотя ЭЛАС была основано коммунистами, не все его члены придерживались левых взглядов, в то время как ЭАМ состояла из членов компартии Греции (ККЕ), которые в 1930-е жили в и мечтали установить в послевоенной Греции коммунистически строй. ЭДЕС состояла из сторонников правых взглядов и монархистов. Эти группы боролись между собой с не меньшим рвением, чем с немцами, зачастую с разрушительными последствиями для гражданского населения.

Немецкие войска покинули территорию Греции в октябре 1944 г., а коммунистические и монархические армии сопротивления продолжали бороться друг с другом.

Вступила во Вторую мировую войну 28 октября 1940 года, когда итальянская армия начала вторжение из Албании. Греческая армия одержала первую крупную победу среди стран антигитлеровской коалиции, нанеся поражение агрессору и заставив итальянские войска отступить в Албанию.

Войне предшествовали потопление 15 августа 1940 года «неизвестной» подводной лодкой крейсера «Элли», во время православного празднования Дня Богородицы, на рейде острова Тинос, и другие провокации фашистской Италии, после чего Греция провела частичную мобилизацию. Итальянский ультиматум был предъявлен премьер-министру Греции генералу Метаксасу 28 октября 1940 года, в 3 утра. Ультиматум был отклонён. Итальянское вторжение началось в 5:30.

Наступление итальянцев шло в прибрежной зоне Эпира и в Западной Македонии. Перед 3-й итальянской дивизии альпинистов «Джулия » (11 000 солдат) была поставлена задача продвигаться на юг по хребту Пинда, чтобы отсечь греческие силы в Эпире от греческого региона Западная Македония. На её пути встала бригада полковника К. Давакиса (2 000 солдат). Сдержав натиск «Джулии » и получив подкрепления, Давакис перешёл в контрнаступление, после чего и на эпирском, и на македонском фронте греческая армия перешла в контрнаступление и перенесла военные действия на территорию Албании. В январе 1941 года греческая армия заняла стратегический горный проход Клисура (Занятие ущелья Клисура).

Греческие артиллеристы ведут огонь из горного варианта французской 65-мм пушки (Canon de 65M Mle1906 L/18.5) в горах во время войны с Италией зимой 1940/41 годов. Эта фотография в Греции является одним из символов борьбы греческого народа с итальянскими интервентами во время Второй мировой войны.

Греческие солдаты на привале в горах во время войны с Италией

Греческие солдаты на привале в горах во время войны с Италией

Победы греческой армии в этой войне стали первыми победами армий антифашистской коалиции над странами оси. Известный греческий археолог и участник той войны, М. Андроникос пишет, что «когда Италия решила вторгнуться в Грецию, силы Оси господствовали в Европе, разбив перед этим французов и англичан и заключив пакт о ненападении с Советским Союзом. Только островная Англия ещё сопротивлялась. Ни Муссолини, ни любой „разумный“ человек не ожидали в этих условиях сопротивления Греции. Поэтому когда мир узнал, что греки не собираются сдаваться, первой реакцией было удивление, которое сменилось восхищением, когда стали поступать новости о том, что греки не только приняли бой, но и побеждают ». В марте 1941 года, получив подкрепления и под непосредственным наблюдением Муссолини, итальянская армия попыталась перейти в контрнаступление (Итальянское весеннее наступление). Греческая армия отразила наступление и находилась уже в 10 км от стратегического албанского порта Влёра.

6 апреля 1941 года , спасая итальянцев, в конфликт была вынуждена вмешаться нацистская Германия, после чего конфликт называется Греческой операцией.

12 ноября 1940 года Гитлер подписал директиву № 18 о подготовке «в случае необходимости » операции против Северной Греции с территории Болгарии. Согласно директиве, предусматривалось создание на Балканах (в частности, в Румынии) группировки немецких войск в составе не менее 10 дивизий. Замысел операции уточнялся в течение ноября и декабря, увязывался с вариантом «Барбаросса » и к концу года был изложен в плане под кодовым наименованием «Марита » (лат. marita - супруга). Согласно директиве № 20 от 13 декабря 1940 года резко, до 24 дивизий, увеличивались силы, привлекавшиеся для проведения этой операции. Директива ставила задачу оккупировать Грецию и требовала своевременного высвобождения этих сил для выполнения «новых планов », то есть участия в нападении на СССР.

Таким образом, планы завоевания Греции были разработаны Германией ещё в конце 1940 года, однако с их осуществлением Германия не торопилась. Неудачи итальянских войск в Греции гитлеровское руководство стремились использовать для ещё большего подчинения Италии германскому диктату. Заставляла выжидать и всё ещё не определившаяся позиция Югославии, которую в Берлине, как и в Лондоне, рассчитывали привлечь на свою сторону.

27 марта 1941 года в Югославии был совершён государственный переворот. Профашистское правительство Драгиши Цветковича пало, и во главе нового правительства встал Душан Симович. В связи с этим событием германское правительство решило ускорить в целом реализацию своих планов на Балканах и перейти от методов политического давления к открытой агрессии.

27 марта, сразу же после совершившегося в Югославии переворота, в имперской канцелярии в Берлине Гитлер провел совещание с главнокомандующими сухопутными и военно-воздушными силами и их начальниками штабов. На нём было объявлено о решении «сделать все приготовления для того, чтобы уничтожить Югославию в военном отношении и как национальную единицу ». В тот же день была подписана директива № 25 о нападении на Югославию.

Нападение на Грецию германское командование решило начать одновременно с нападением на Югославию. План «Марита » был подвергнут коренной переработке. Военные действия против обоих балканских государств рассматривались как единая операция. После того, как план нападения был окончательно утверждён, Гитлер направил письмо Муссолини, сообщив, что ожидает помощи со стороны Италии.

Вторжение предполагалось осуществить нанесением одновременных ударов с территории Болгарии, Румынии, Венгрии и Австрии по сходящимся направлениям на Скопье, Белград и Загреб с целью расчленения югославской армии и уничтожения её по частям. Ставилась задача овладеть в первую очередь южной частью Югославии, чтобы не допустить установления взаимодействия между армиями Югославии и Греции, соединиться с итальянскими войсками в Албании и использовать южные районы Югославии в качестве плацдарма для последующего германо-итальянского наступления на Грецию.

Против Греции предусматривалось нанесение главного удара в направлении Салоник с последующим продвижением в район Олимпа.

К осуществлению операции привлекались 2-я, 12-я армии и 1-я танковая группа. 12-я армия была сосредоточена на территории Болгарии и Румынии. Она была значительно усилена: её состав доведен до 19 дивизий (в том числе 5 танковых). 2-я армия в составе 9 дивизий (в том числе 2 танковые) сосредоточивалась в юго-восточной Австрии и западной Венгрии. В резерв выделялось 4 дивизии (в том числе 3 танковые). Для авиационной поддержки привлекались 4-й воздушный флот и 8-й авиационный корпус, насчитывавшие вместе около 1200 боевых и транспортных самолётов. Общее командование группировкой германских войск, нацеленных на Югославию и Грецию, было возложено на генерал-фельдмаршала В. Листа.

30 марта 1941 года главнокомандование сухопутных сил вермахта поставило войскам задачи. 12-я армия должна была силами двух корпусов наступать на Струмицу (Югославия) и Салоники, одним корпусом нанести удар в направлении Скопье, Велес (Югославия), а правым флангом наступать на белградском направлении. Перед 2-й армией ставилась задача овладеть Загребом и развивать наступление в направлении Белграда. Боевые действия против Югославии и Греции предусматривалось начать 6 апреля 1941 года массированным налетом авиации на Белград и наступлением войск левого крыла и центра 12-й армии.

Греческая армия оказалась в трудном положении. Длительные военные действия истощили стратегические запасы страны. Основная масса греческих войск (15 пехотных дивизий, объединённых в две армии - «Эпир » и «Западная Македония ») была дислоцирована на итало-греческом фронте в Албании. Вступление немецких войск в Болгарию и их выход в марте 1941 года на греческую границу поставили командование Греции перед трудноразрешимой задачей организации обороны на новом направлении, куда могло быть переброшено не более 6 дивизий.

Не могло значительно изменить положения и начавшееся 5 марта 1941 прибытие из Египта экспедиционного корпуса, имевшего в своём составе две пехотные дивизии (новозеландская 2-я дивизия, австралийская 6-я дивизия), английскую 1-ю бронетанковую бригаду и девять авиационных эскадрилий. Предназначенные для высадки в Греции 7-я австралийская дивизия и польская бригада были оставлены британским командованием в Египте из-за действий немцев в Ливии.

Для отпора агрессии греческое командование спешно создало две новые армии: «Восточная Македония» (три пехотные дивизии и одна пехотная бригада), которая опиралась на укрепления линии Метаксаса вдоль границы с Болгарией

И «Центральная Македония » (три пехотные дивизии и английский экспедиционный корпус), которая, используя горную цепь, заняла оборону от Олимпа до Каймакчалана. Армии не имели оперативно-тактической связи и могли быть легко отрезаны как друг от друга, так и от войск, сосредоточенных на албанском фронте. У греческого командования не было стратегических резервов. В развертывании сил оно исходило из предположения, что противник будет действовать только с территории Болгарии и не пойдет через Югославию.

Угроза немецкого нападения усилила пораженческие настроения среди греческого генералитета. В начале марта 1941 года командование армии «Эпир» довело до сведения правительства, что считает войну с немцами бесперспективной, и потребовало начать дипломатические переговоры с Германией. В ответ на это правительство сменило руководство армии «Эпир» , назначило нового командующего армией и новых командиров корпусов. Однако этими мерами добиться перелома в настроениях высшего командного состава греческой армии не удалось.

Создавшаяся на Балканах ситуация требовала совместных действий Великобритании, Греции и Югославии. 31 марта в Белград прибыл начальник британского генерального штаба генерал Дилл в сопровождении Диксона, личного секретаря Идена. В течение двух дней Дилл вел переговоры с премьер-министром Симовичем, военным министром генералом Б. Иличем и офицерами генерального штаба о согласовании усилий Югославии и Греции и мобилизации их военных и экономических возможностей для борьбы с надвигавшейся агрессией. Обмен мнениями показал, что Великобритания не собирается оказывать Югославии и Греции значительной помощи.

3 апреля на железнодорожной станции южнее греческого пограничного городка Кенали состоялись новые переговоры между военными представителями Великобритании, Греции и Югославии. Речь шла об установлении взаимодействия между югославской армией, греческими и британскими войсками. В переговорах приняли участие главнокомандующий греческими вооруженными силами генерал Папагос, командующий английским экспедиционным корпусом генерал Уилсон и начальник оперативного отдела югославского генерального штаба генерал Янкович. Однако ввиду крайне ограниченных размеров помощи со стороны Великобритании, опасений югославских и греческих властей обострить отношения с Германией соглашения о взаимодействии югославской армии с греко-британскими силами достичь не удалось.

Вторжение в Югославию и Грецию германские войска предприняли в ночь на 6 апреля по схеме, которой они пользовались, развязывая военные действия в 1939 и 1940 гг. Главные силы 4-го воздушного флота внезапно атаковали аэродромы в районах Скопье, Куманово, Ниша, Загреба, Любляны. Танковые и пехотные дивизии 12-й немецкой армии одновременно на трех участках перешли болгаро-югославскую границу, 150 немецких самолетов совершили налет на Белград.

Одновременно с действиями против Югославии, левое крыло 12-й немецкой армии с территории Болгарии начало наступление против Греции на салоникском направлении.

Группировка немецких войск (шесть дивизий, в том числе одна танковая, объединённые в 18-й и 30-й корпуса) имела большое превосходство в живой силе и технике над армией «Восточная Македония ». Однако, опираясь на линию укреплений и выгодный для обороны горный рельеф, греческие войска в течение трех дней оказывали противнику упорное сопротивление. Но в это время 2-я немецкая танковая дивизия, наступавшая через югославскую Македонию по долине реки Струмица в обход Дойранского озера, вышла в тыл греческой армии «Восточная Македония » и 9 апреля овладела городом Салоники. В тот же день эта армия капитулировала.

Быстрое продвижение немецких дивизий в Югославии поставило в крайне трудное положение греко-британскую армию «Центральная Македония ». Выходом в район Битолы немецкие войска создали угрозу обхода её позиций с тыла и изоляции от греческих войск, сражавшихся в Албании. 11 апреля верховное командование Греции приняло решение об отводе сил из Албании на новую линию обороны - от горы Олимп на востоке до озера Бутринти на западе. Отход греческих войск из Албании начался 12 апреля.

Между тем немецкие дивизии, продвигаясь из района Битолы через Флорину и далее на юг, вновь создали угрозу охвата англо-греческих сил и в течение 11 - 13 апреля вынудили их поспешно отступить к городу Козани. В итоге немецкие войска вышли в тыл армии «Западная Македония », изолировав её от войск, находившихся в центральной части страны.

Британское командование, считая сопротивление войскам агрессора бесперспективным, стало планировать вывод своего экспедиционного корпуса из Греции. Генерал Уилсон был убежден, что греческая армия утратила боеспособность, а её командование потеряло управление. После совещания Уилсона с генералом Папагосом 13 апреля было принято решение отступить на рубеж Фермопилы, Дельфы и, таким образом, оставить противнику всю северную часть страны. Британские части с 14 апреля отходили к побережью для эвакуации.

13 апреля Гитлер подписал директиву № 27, в которой уточнил план действий немецких войск в Греции. Нацистское командование предусматривало нанесение двух ударов по сходящимся направлениям из районов Флорины и Салоник на Ларису, чтобы окружить англо-греческие войска и сорвать попытки образовать новый фронт обороны. В дальнейшем продвижением моторизованных частей намечалось захватить Афины и оставшуюся территорию Греции, включая Пелопоннес. Особое внимание обращалось на то, чтобы воспрепятствовать эвакуации морем британских войск.

За пять дней британский экспедиционный корпус отступил на 150 км и к 20 апреля сосредоточился в районе Фермопил. Основные силы греческой армии остались на северо-западе страны, в горах Пинда и Эпира. Остатки армии «Центральная Македония » и войска армии «Западная Македония », понесшие большие потери, были переподчинены командующему армией «Эпир». Эта армия отступала, ведя сдерживающие бои с итальянскими войсками и подвергаясь ожесточенным ударам с воздуха. С выходом немцев в Фессалию возможностей для отступления на Пелопоннес у армии «Эпир» уже практически не было.

Приказ греческого правительства об отводе войск из Албании, неудачи на фронтах вызвали давно назревавший кризис в правящих кругах Греции. Генералы армии «Эпир» требовали прекращения боевых действий с Германией и заключения с ней перемирия. Они выдвигали лишь одно условие - не допустить оккупации греческой территории Италией.

18 апреля в Тати под Афинами собрался военный совет, на котором генерал Папагос сообщил, что с военной точки зрения положение Греции безнадежно. Состоявшееся в тот же день заседание совета министров выявило, что некоторые его участники поддерживают смещенных генералов армии «Эпир», другие же стоят за продолжение войны, даже если правительству придется оставить страну. В правящих кругах Греции возникло замешательство. Оно усилилось ещё больше, когда вечером 18 апреля премьер-министр Коризис покончил жизнь самоубийством. Однако в это время сторонники продолжения войны одержали верх. Новый премьер-министр Цудерос и генерал Папагос потребовали от командования армии «Эпир» продолжать сопротивление. Но недавно назначенные командиры соединений отказались повиноваться, сместили командующего армией Питцикаса и поставили на его место генерала Цолакоглу. Он выслал парламентёров к немецким войскам и вечером 20 апреля подписал с командиром дивизии СС «Адольф Гитлер» генералом Дитрихом соглашение о перемирии между Грецией и Германией. На следующий день генерал-фельдмаршал Лист заменил это соглашение новым - о капитуляции греческих вооружённых сил, однако Гитлер его не утвердил. Учитывая настойчивые просьбы Муссолини, он согласился, чтобы Италия была в числе сторон, подписавших соглашение о капитуляции греческой армии. Это, третье по счёту, соглашение было подписано генералом Цолакоглу 23 апреля 1941 г. в Салониках. В тот же день король Георг II и правительство покинули Афины и улетели на остров Крит.

В ночь на 25 апреля в небольших портах Аттики и Пелопоннеса под интенсивной бомбардировкой началась погрузка на корабли первых подразделений английских войск. В это время другие английские части пытались сдерживать наступление гитлеровских войск. Попытка немцев разгромить отступающий английский экспедиционный корпус успеха не имела. Разрушая за собой дороги, английские части сумели избежать крупных боев с противником.

25 апреля немецкие войска заняли Фивы, а на следующий день с помощью воздушного десанта захватили Коринф, отрезав оставшимся в Аттике английским войскам путь к отступлению на Пелопоннес. 27 апреля немецкие войска вступили в Афины, а к исходу 29 апреля достигли южной оконечности Пелопоннеса. К этому времени основная масса английских войск (более 50 тыс. из 62 тыс. человек), уничтожив тяжелое вооружение и средства транспорта, была вынуждена эвакуироваться морем.

На море эвакуацией руководил вице-адмирал Придхэм-Уиппел (en:Sir Henry Daniel Pridham-Wippell ), а на берегу - контр-адмирал Г. Т. Бейли-Громан и штаб армии.

В Египет ушли и корабли греческого флота.

Броненосный крейсер "Аверофф". Экипажу удалось, избежав бомбардировок и минных заграждений, увести корабль в Александрию. Там «Авероф» получил задание защищать союзнические конвои в Индийском океане. Вернулся в греческие воды после освобождения Греции в 1944 году.

Эскадренные миноносцы:

"Василисса Ольга"

"Василисса Ольга"

После немецкого вторжения, эсминец вместе с другими кораблями флота ушёл в Александрию, Египет в мае 1941 года, где получил британский номер H 84. . После модернизации произведенной в Калькутте, Индия в ноябре-декабре 1941 года, эсминец вернулся на Средиземное море. В феврале 1942 года, в составе британской эскадры, эсминец принял участие в Тобрукской операции. 26 марта 1942 года эсминец подобрал 20 моряков британского танкера RFA Slavol , потопленного немецкой подлодкой U-205 возле Sidi Barrani (Египет). 10 июня 1942 года «Ольга» подобрала 53 моряка британского танкера RFA Brambleleaf , торпедированного немецкой подлодкой U-559, возле Ras Alem (Египет).

Эсминцы «Spetsai» и «Kountouriotis», покинувшие Пирей 22 апреля, благополучно добрались до Александрии, где до августа 1941 года привлекались к конвойным операциям совместно с британским флотом. Позже «Spetsai» (который получил английский тактический номер Н 38) ушел в Бомбей, где начался его ремонт и перевооружение. Законченная 27 марта 1942 года модернизация лишила корабль кормового 120-мм орудия и кормового торпедного аппарата. На месте последнего установили 76,2-мм зенитное орудие. ПВО усилили также парой 20-мм автоматов, а ПЛО шестью бомбометами. «Kountouriotis» (Н 07) ушел в Индию в декабре 1941-го. Его ремонт и модернизация продолжались до 18 апреля 1942-го.

В мае оба эсминца приступили к несению службы (как правило эскортной) в восточном Средиземноморье и у берегов Северной Африки. В сентябре 1942 года «Kountouriotis» использовался для переброски войск на остров Кастелорицо, где итальянский гарнизон сдался союзникам.

"Кацонис" и "Папаниколис" Греция во Второй мировой войне

Борьба между странами Оси и Антигитлеровской коалиции за Балканы вышла на новый, более острый уровень. Соперничающие государства придавали исключительное значение установлению своего превосходства на этом военном театре.

Правящие круги Британии рассматривали Балканский полуостров как прикрытие британских владений на Ближнем и Среднем Востоке, а также как ценный источник людских ресурсов и плацдарм для открытия одного из фронтов войны с Германией.

«Гитлер всегда ставит меня перед свершившимся фактом. Но на этот раз я ему отплачу той же монетой: он узнает из газет, что я оккупировал Грецию» .

Состояние греческой армии

Стрелковое оружие греков было в основном британского, французского и американского производства: винтовки Ли-Энфилд , Лебель , Манлихер , пистолеты-пулемёты Томпсона и EPK (греческий вариант Томсона), станковые пулемёты Гочкисс , Шварцлозе , Шоша . Артиллерия состояла из небольшого количества орудий французского и британского производства.

ВВС Греции насчитывали около 160 готовых к бою самолётов, многие из которых были устаревших типов: польские истребители PZL P.24 и французские Bloch MB.150 , британские бомбардировщики Bristol Blenheim и Fairey Battle , французские Potez 630 , три десятка французских бипланов Breguet Br.19 , полтора десятка немецких Henschel Hs 126 и другие. Флот Греции был представлен несколькими эскадренными миноносцами класса Гончая британского производства, двумя крейсерами, шестью подводными лодками.

С воздуха грекам оказывали помощь 30 эскадрилий Британских ВВС , присланные в страну за шесть дней до итальянского вторжения.

Итало-греческая война 1940 г

Вторжение

28 октября 1940 года войска Италии начали вторжение на территорию Греции. В первые дни им противостояли лишь слабые заслоны в виде пограничных частей. Однако греческие войска прикрытия, усиленные пятью пехотными и одной кавалерийской дивизиями, оказали решительное сопротивление. 1 ноября согласно приказу главнокомандующего греческой армией А. Папагоса был нанесён контрудар по открытому левому флангу противника. За последующие два дня боёв итальянские войска в районе Корчи были вытеснены обратно на албанскую территорию. В Эпире, в долинах рек Вьоса , Каламас , сопротивление вторжению усилилось настолько, что уже 6 ноября Чиано был вынужден сделать запись в своем дневнике: «Тот факт, что на восьмой день операции инициатива перешла к грекам, является реальностью».

Действия стран Оси

Итоги вторжения

В то же время было сформировано греческое Сопротивление, одно из наиболее эффективных движений Сопротивления в оккупированной Европе. Группы Сопротивления начали партизанские атаки против оккупационных сил, сражались против коллаборационистских «батальонов безопасности» и создали крупную разведывательную сеть, а в конце 1943 года начали воевать уже между собой. В сентябре 1943 года и в сентябре 1944 года Италия и Болгария подписали перемирие с антигитлеровской коалиции и объявил войну Германии, после 1943 и 1944 итальянские и болгарские войска сражаются вместе с греческими партизанами против немцев.

Когда страна была освобождена в октябре 1944 года (в значительной степени - благодаря усилиям местного Сопротивления, а не высадившимся в сентябре 1944 года в ходе операции «Манна» английским войскам), Греция находилась в состоянии крайней политической поляризации, которая вскоре привела к началу гражданской войны.

Террор и голод

Геноцид евреев

Сопротивление

Экономика

В результате оккупации в 1941-1944 гг. греческая экономика лежала в руинах, был нанесён значительный ущерб внешнеторговым отношениям и сельскому хозяйству страны - двум важнейшим компонентам греческой экономической системы. Требования немецкой стороны выплатить значительные «издержки на оккупацию» вызвали гиперинфляцию . Средний показатель инфляции в годы оккупации был равен 8,55⋅10 9 %/месяц (удвоение цен каждые 28 часов). Наивысший показатель инфляции за всю историю Греции был достигнут в 1944 году. Если в 1943 г. самым высоким ценовым достоинством обладала купюра в 25 000 драхм , то уже в 1944 г. - 100 млрд драхм. Одним из последствий гиперинфляции стал всеобщий голод, начавшийся зимой 1942 г. и длившийся до 1944 г. Расслоение денежных накоплений, вызванное гиперинфляцией и чёрными рынками значительно затруднили послевоенное экономическое развитие .

Напечатать