Воевал ли твардовский. Творчество военных лет Твардовского А.Т. Экранизации произведений Александра Твардовского

Твардовский Александр Трифонович (1910-1971) Родился в семье кузнеца на Смоленщине, с детства приобщился к чтению, рано начал писать стихи. В первые дни Великой Отечественной войны был направлен в штаб Юго-Западного фронта, где ему предстояло работать во фронтовой газете «Красная Армия». Стихи А.Т. Твардовского о войне отличаются своей простотой и легкостью запоминания и восприятия.

Поэма «Василий Теркин» писалась Твардовским на протяжении всей войны и стала его самым известным произведением.

А.Т. Твардовский - Стихи о войне короткие для детей начальной школы

Война - жесточе нету слова...

Война - жесточе нету слова.
Война - печальней нету слова.
Война - святее нету слова
В тоске и славе этих лет.
И на устах у нас иного
Ещё не может быть и нет.

Все в мире сущие награды
Благословите светлый час!
Отгрохотали эти годы,
Что на земле застигли нас.

Еще теплы стволы орудий
И кровь не всю впитал песок,
Но мир настал. Вздохните люди,
Переступив войны порог.. .

Под вражьим тяжким колесом
Стонала мать-земля.
И бомбы вспучив чернозем,
Дырявили поля...

И были той земли сырой
Края обожжены.
И кто-то первый был герой
И мученик войны

В крови, в пыли шептал без сил,
Уже стонать на мог.
Уже не жить просил,
Воды один глоток

А где вода?И так умрет.
К тому и привыкать...
И это знала наперед
Его старуха мать

Война, война. Любой из нас,
Еще живых людей,
Покуда жив, запомнил час,
Когда узнал о ней.

И как бы ни была она
В тот первый час мала,
Пускай не ты - твоя жена
Все сразу поняла.

Ей по наследству мать ее
Успела передать
Войны великое чутье,
А той - другая мать..

Велика страна родная,
Так раскинулась она,
Что и впрямь - война иная
Для неё как не воина.

Но в любой глухой краине,
Но в любой душе родной
Столько сказано отныне
С этой, может, не войной.

Пусть прибитый той зимою
След ее травой пророс.
И прибой залива моет
Корни сосен и берез.

Пусть в этот край вернулись птицы,
И пришло зверье в леса,
И за старою границей
День обычный начался.

Там, в боях полубезвестных,
В сосняке болот глухих,
Смертью храбрых, смертью честных
Пали многие их них.

Пускай до последнего часа расплаты,
До дня торжества - недалекого дня -
И мне не дожить, как и многим ребятам,
Что были нисколько не хуже меня.

Я долю свою по-солдатски приемлю,
Ведь если бы смерть выбирать нам, друзья,
То лучше, чем смерть за родимую землю,
И выбрать нельзя.

Стихи Твардовского о Великой Отечественной войне 1941-1945г для школьников

«Отцов и прадедов примета…»
А. Твардовский.

Отцов и прадедов примета, -
Как будто справдилась она:
Таких хлебов, такого лета
Не год, не два ждала война.
Как частый бор, колосовые
Шумели глухо над землей.
Не пешеходы - верховые
Во ржи скрывались с головой.
И были так густы и строги
Хлеба, подавшись грудь на грудь,
Что, по пословице, с дороги
Ужу, казалось, не свернуть.
И хлеба хлеб казался гуще,
И было так, что год хлебов
Был годом клубней, землю рвущих,
И годом трав в лугах и пущах.
И годом ягод и грибов.
Как будто все, что в почве было, -
Ее добро, ее тепло -
С великой щедростью и силой
Ростки наружу выносило,
В листву; в ботву и колос шло.
В свой полный цвет входило лето,
Земля ломилась, всем полна…
Отцов и прадедов примета, -
Как будто справдилась она;
Гром грянул - началась война…

Рассказ танкиста
Александр Твардовский

А как зовут, забыл его спросить.

Лет десяти-двенадцати. Бедовый,
Из тех, что главарями у детей,
Из тех, что в городишках прифронтовых
Встречают нас как дорогих гостей.

Машину обступают на стоянках,
Таскать им воду вёдрами - не труд,
Приносят мыло с полотенцем к танку
И сливы недозрелые суют…

Шёл бой за улицу. Огонь врага был страшен,
Мы прорывались к площади вперёд.
А он гвоздит - не выглянуть из башен, -
И чёрт его поймёт, откуда бьёт.

Тут угадай-ка, за каким домишкой
Он примостился, - столько всяких дыр,
И вдруг к машине подбежал парнишка:
- Товарищ командир, товарищ командир!

Я знаю, где их пушка. Я разведал…
Я подползал, они вон там, в саду…
- Да где же, где?.. - А дайте я поеду
На танке с вами. Прямо приведу.

Что ж, бой не ждёт. - Влезай сюда, дружище! -
И вот мы катим к месту вчетвером.
Стоит парнишка - мины, пули свищут,
И только рубашонка пузырём.

Подъехали. - Вот здесь. - И с разворота
Заходим в тыл и полный газ даём.
И эту пушку, заодно с расчётом,
Мы вмяли в рыхлый, жирный чернозём.

Я вытер пот. Душила гарь и копоть:
От дома к дому шёл большой пожар.
И, помню, я сказал: - Спасибо, хлопец! -
И руку, как товарищу, пожал…

Был трудный бой. Всё нынче, как спросонку,
И только не могу себе простить:
Из тысяч лиц узнал бы я мальчонку,
Но как зовут, забыл его спросить.

Я знаю, никакой моей вины...

Я знаю, никакой моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В то, что они - кто старше, кто моложе -
Остались там, и не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь,-
Речь не о том, но все же, все же, все же...

В пилотке мальчик босоногий...
Александр Твардовский

В пилотке мальчик босоногий
С худым заплечным узелком
Привал устроил на дороге,
Чтоб закусить сухим пайком.

Горбушка хлеба, две картошки -
Всему суровый вес и счет.
И, как большой, с ладони крошки
С великой бережностью - в рот.

Стремглав попутные машины
Проносят пыльные борта.
Глядит, задумался мужчина.
- Сынок, должно быть сирота?

И на лице, в глазах, похоже,-
Досады давнишняя тень.
Любой и каждый все про то же,
И как им спрашивать не лень.

В лицо тебе серьезно глядя,
Еще он медлит рот открыть.
- Ну, сирота.- И тотчас:- Дядя,
Ты лучше дал бы докурить.

Когда пройдешь путем колонн...

Когда пройдешь путем колонн
В жару, и в дождь, и в снег,
Тогда поймешь,
Как сладок сон,
Как радостен ночлег.

Когда путем войны пройдешь,
Еще поймешь порой,
Как хлеб хорош
И как хорош
Глоток воды сырой.

Когда пройдешь таким путем
Не день, не два, солдат,
Еще поймешь,
Как дорог дом,
Как отчий угол свят.

Когда - науку всех наук -
В бою постигнешь бой,-
Еще поймешь,
Как дорог друг,
Как дорог каждый свой -

И про отвагу, долг и честь
Не будешь зря твердить.
Они в тебе,
Какой ты есть,
Каким лишь можешь быть.

Таким, с которым, коль дружить
И дружбы не терять,
Как говорится,
Можно жить
И можно умирать.

Зачем рассказывать о том...

Зачем рассказывать о том
Солдату на войне,
Какой был сад, какой был дом
В родимой стороне?
Зачем? Иные говорят,
Что нынче, за войной,
Он позабыл давно, солдат,
Семью и дом родной;
Он ко всему давно привык,
Войною научен,
Он и тому, что он в живых,
Не верит нипочем.
Не знает он, иной боец,
Второй и третий год:
Женатый он или вдовец,
И писем зря не ждет...
Так о солдате говорят.
И сам порой он врет:
Мол, для чего смотреть назад,
Когда идешь вперед?
Зачем рассказывать о том,
Зачем бередить нас,
Какой был сад, какой был дом.
Зачем?
Затем как раз,
Что человеку на войне,
Как будто назло ей,
Тот дом и сад вдвойне, втройне
Дороже и милей.
И чем бездомней на земле
Солдата тяжкий быт,
Тем крепче память о семье
И доме он хранит.
Забудь отца, забудь он мать,
Жену свою, детей,
Ему тогда и воевать
И умирать трудней.
Живем, не по миру идем,
Есть что хранить, любить.
Есть, где-то есть иль был наш дом,
А нет - так должен быть!

Перед войной

Перед войной, как будто в знак беды,
Чтоб легче не была, явившись в новости,
Морозами неслыханной суровости
Пожгло и уничтожило сады.

И тяжко было сердцу удрученному
Средь буйной видеть зелени иной
Торчащие по-зимнему, по-черному
Деревья, что не ожили весной.

Под их корой, как у бревна отхлупшею,
Виднелся мертвенный коричневый нагар.
И повсеместно избранные, лучшие
Постиг деревья гибельный удар…

Прошли года. Деревья умерщвленные
С нежданной силой ожили опять,
Живые ветки выдали, зеленые…

Прошла война. А ты все плачешь, мать.

Для Твардовского «Книга про бойца» была самым серьезным личным вкладом в общее дело - в Победу над смертельной опасностью фашизма: «Каково бы ни было ее собственно литературное значение, для меня она была истинным счастьем. Она мне дала ощущение законности места художника в великой борьбе народа, ощущение очевидной полезности моего труда, чувство полной свободы обращения со стихом и словом в естественно сложившейся непринужденной форме изложения. «Теркин» был для меня во взаимоотношениях писателя со своим читателем моей лирикой, моей публицистикой, песней и поучением, анекдотом и присказкой, разговором по душам и репликой к случаю».

Переправа (Отрывок из поэмы Василий Теркин)
Твардовский А.Т.

Переправа, переправа!
Берег левый, берег правый,
Снег шершавый, кромка льда…

Кому память, кому слава,
Кому тёмная вода, -
Ни приметы, ни следа.

Ночью, первым из колонны,
Обломав у края лёд,
Погрузился на понтоны
Первый взвод.
Погрузился, оттолкнулся
И пошёл. Второй за ним.
Приготовился, пригнулся
Третий следом за вторым.

Как плоты, пошли понтоны,
Громыхнул один, другой
Басовы́м, железным тоном,
Точно крыша под ногой.

И плывут бойцы куда-то,
Притаив штыки в тени.
И совсем свои ребята
Сразу - будто не они,

Сразу будто не похожи
На своих, на тех ребят:
Как-то все́ дружней и строже,
Как-то все́ тебе дороже
И родней, чем час назад.

Поглядеть - и впрямь - ребята!
Как, по правде, желторот,
Холостой ли он, женатый,
Этот стриженый народ.

Но уже идут ребята,
На войне живут бойцы,
Как когда-нибудь в двадцатом
Их товарищи - отцы.

Тем путём идут суровым,
Что и двести лет назад
Проходил с ружьём кремнёвым
Русский труженик-солдат.

Мимо их висков вихрастых,
Возле их мальчишьих глаз
Смерть в бою свистела часто
И минёт ли в этот раз?

Налегли, гребут, потея,
Управляются с шестом.
А вода ревёт правее -
Под подорванным мостом.

Вот уже́ на середине
Их относит и кружи́т…
А вода ревёт в теснине,
Жухлый лёд в куски кроши́т,
Меж погну́тых балок фермы
Бьётся в пене и в пыли́…

А уж первый взвод, наверно,
Достаёт шестом земли́.

Позади шумит протока,
И кругом - чужая ночь.
И уже он так далёко,
Что ни крикнуть, ни помочь.

И чернеет там зубча́тый,
За холодною чертой,
Неподступный, непочатый
Лес над чёрною водой.

Переправа, переправа!
Берег правый, как стена…

Этой но́чи след кровавый
В море вынесла волна.

Было так: из тьмы глубокой,
Огненный взметнув клинок,
Луч прожектора протоку
Пересёк наискосок.

И столбом поставил воду
Вдруг снаряд. Понтоны - в ряд.
Густо было там народу -
Наших стриженых ребят…
[И не все успели сходу
Повернуть, отплыть назад.]

И увиделось впервые,
Не забудется оно:
Люди тёплые, живые
Шли на дно, на дно, на дно…

Под огнём неразбериха -
Где свои, где кто, где связь?

Только вскоре стало тихо, -
Переправа сорвалась.

И покамест неизвестно,
Кто там робкий, кто герой,
Кто там парень расчудесный,
А наверно, был такой.

Переправа, переправа…
Темень, холод. Ночь как год.

Но вцепился в берег правый,
Та́м остался первый взвод.

И о нём молчат ребята
В боевом родном кругу,
Словно в чём-то виноваты,
Кто на левом берегу.

Не видать конца ночлегу.
За ночь грудою взялась
Пополам со льдом и снегом
Перемешанная грязь.

И усталая с похода,
Что б там ни было, - жива,
Дремлет, скорчившись, пехота,
Сунув руки в рукава.

Дремлет, скорчившись, пехота,
И в лесу, в ночи́ глухой
Сапогами па́хнет, по́том,
Мёрзлой хво́ей и махрой.

Чутко дышит берег этот
Вместе с теми, что на том
Под обрывом ждут рассвета,
Греют землю животом, -
Ждут рассвета, ждут подмоги,
Духом падать не хотят.

Ночь проходит, нет дороги
Ни вперёд и ни назад…

А быть может, там с полно́чи
Пороши́т снежок им в очи,
И уже давно
Он не тает в их глазницах
И пыльцой лежит на лицах -
Мёртвым всё равно.

Стужи, холода не слышат,
Смерть за смертью не страшна,
Хоть ещё паёк им пишет
Первой роты старшина.

Старшина паёк им пишет,
А по почте полевой
Не быстрей идут, не тише
Письма старые домой,

Что ещё ребята сами
На привале при огне
Где-нибудь в лесу писали
Друг у друга на спине…

Из Рязани, из Казани,
Из Сибири, из Москвы -
Спят бойцы.
Своё сказали
И уже навек правы́.

И тверда́, как камень, груда,
Где застыли их следы…

Может - так, а может - чудо?
Хоть бы знак какой оттуда,
И беда б за полбеды.

До́лги ночи, жёстки зо́ри
В ноябре - к зиме седой.

Два бойца сидят в дозоре
Над холодною водой.

То ли снится, то ли мнится,
Показалось что невесть,
То ли иней на ресницах,
То ли вправду что-то есть?

Видят - маленькая точка
Показалась вдалеке:
То ли чурка, то ли бочка
Проплывает по реке?

Нет, не чурка и не бочка -
Просто глазу маята.
- Не пловец ли одиночка?
- Шутишь, брат. Вода не та!
Да, вода… Помыслить страшно.
Даже рыбам холодна́.
- Не из наших ли вчерашних
Поднялся́ какой со дна?..

Оба разом присмирели.
И сказал один боец:
- Нет, он выплыл бы в шинели,
С полной выкладкой, мертвец.

Оба здорово продрогли,
Как бы ни́ было, - впервой.

Подошёл сержант с биноклем.
Присмотрелся: нет, живой.
- Нет, живой. Без гимнастёрки.
- А не фриц? Не к нам ли в тыл?
- Нет. А может, это Тёркин? -
Кто-то робко пошутил.

Стой, ребята, не соваться,
Толку нет спускать понтон.
- Разрешите попытаться?
- Что пытаться!
- Братцы, - он!

И, у за́берегов корку
Ледяную обломав,
Он как он, Василий Тёркин,
Встал живой, - добрался вплавь.

Гладкий, голый, как из бани,
Встал, шатаясь тяжело.
Ни зубами, ни губами
Не работает - свело.

Подхватили, обвязали,
Дали валенки с ноги.
Пригрозили, приказали -
Можешь, нет ли, а беги.

Под горой, в штабной избушке,
Парня тотчас на кровать
Положили для просушки,
Стали спиртом растирать.

Растирали, растирали…
Вдруг он молвит, как во сне:
- Доктор, доктор, а нельзя ли
Изнутри погреться мне,
Чтоб не всё на кожу тратить?

Дали стопку - начал жить,
Приподнялся на кровати:
- Разрешите доложить.
Взвод на правом берегу
Жив-здоров назло врагу!
Лейтенант всего лишь просит
Огоньку туда подбросить.
А уж следом за огнём
Встанем, ноги разомнём.
Что там есть, перекалечим,
Переправу обезпечим…

Доложил по форме, словно
То́тчас плыть ему назад.

Молодец! - сказал полковник. -
Молодец! Спасибо, брат.

И с улыбкою неробкой
Говорит тогда боец:
- А ещё нельзя ли стопку,
Потому как молодец?

Посмотрел полковник строго,
Покосился на бойца.
- Молодец, а будет много -
Сразу две.
- Так два ж конца…

Переправа, переправа!
Пушки бьют в кромешной мгле.

Бой идёт святой и правый.
Смертный бой не ради славы,
Ради жизни на земле.

У СЛАВНОЙ МОГИЛЫ

Нам памятна каждая пядь
И каждая наша примета
Земли, где пришлось отступать
В пыли сорок первого лета.

Но эта опушка борка
Особою памятью свята:
Мы здесь командира полка
В бою хоронили когда-то.

Мы здесь для героя отца,
Меняясь по-двое, спешили
Готовый окопчик бойца
Устроить поглубже, пошире.

В бою - как в бою. Под огнем
Копали, лопатой саперной
В песке рассекая с трудом
Сосновые желтые корни.

И в желтой могиле на дне
Мы хвои зеленой постлали,
Чтоб спал он, как спят на войне
В лесу на коротком привале.

Прости, оставайся, родной!..
И целых и долгих два года
Под этой смоленской сосной
Своих ожидал ты с восхода.

И ты не посетуй на нас,
Что мы твоей славной могиле
И в этот, и в радостный час
Не много минут посвятили.

Торжествен, но краток и строг
Салют наш и воинский рапорт.
Тогда мы ушли на восток,
Теперь мы уходим на запад.

Над этой могилой скорбя,
Склоняем мы с гордостью знамя:
Тогда оставляли тебя,
А нынче, родимый, ты с нами.

Зима на фронте

Посеребрив щиты орудий,
Штыки, постромки, провода,
Идет зима по мерзлой груде, -
Кому - зима, кому - беда.
По фронтовым идет дорогам,
Рядит войска в единый цвет.
И то, что русскому - подмога,
То немцу - нет!

Шуршит поземка, ветер резок,
Мороз в новинку, что огонь.
Особо зол вблизи железа -
Гляди, без варежки не тронь.
Зима всем ровно пригрозила,
Ее закон для всех один.
Но то, что русскому - под силу,
То немцу - блин!

Зима под небом необжитым
Его застала на пути.
И от нее одна защита -
Земля, - вгрызайся и сиди.
И рукавичкой в рукавичку
Стучи - как вылез за порог...
Да, то, что русскому в привычку,
То немцу - ох!..

Морозы русскому знакомы,
Зимует он в родных местах,
Он - у себя, он, русский, - дома,
А дома лучше, чем в «гостях».
Мы с детства любим наши зимы,
Мороз силен - денек хорош.
Итак: что русскому терпимо,
То немцу - нож!

Дыши, фашист, морозным паром,
Дрожи среди глухих полян.
Еще в тылу тебя пожаром
Прогреет русский партизан.
Учись в снегах сыпучих ползать,
Боясь чужих, враждебных стен,
И знай: что русскому на пользу,
То немцу - хрен!

Все ближе, ближе срок расправы,
Сжимай оружие, боец.
Безумный враг, бандит кровавый
У нас в снегах найдет конец.
И прозвучит урок суровый
В веках - потомкам помнить чтоб,
Урок: что русскому здорово,
То немцу - гроб!

Александр Твардовский (1910-1971) — советский поэт, прозаик и журналист, основной темой его творчества стали события Великой Отечественной войны. Самый известный персонаж его одноименной лирико-эпической поэмы, известной как на Родине, так и за рубежом и рассказывающей о судьбе, жизни и личных переживаниях простого человека в условиях войны, — солдат-герой Василий Теркин, простой русский человек, ставший на защиту Родины от завоевателей, проявившей в борьбе храбрость, мужество, смекалку, неиссякаемый оптимизм и здоровый юмор.

Появился на свет Твардовский в 1910 году в крестьянской семье (хутор Загорье, Смоленская губерния), происхождение родителей: папа - кузнец, мама - из семьи так называемых однодворцев (крестьян, живших на окраине России для охраны её граничных пределов). Родители-крестьяне были людьми грамотными, в доме любили читать произведения русских классиков (Пушкина, Гоголя, Лермонтова). Будущий поэт сочинил свои первые поэтические строки, еще даже не умея писать.

Учение Твардовского проходило в обычной школе в селе, к четырнадцати годам он уже несколько раз публиковал свои небольшие стихотворения в местных газетах. Редакторы положительно отзывались о его творчестве и всячески поддерживали юное дарование в его начинаниях и помогали публиковать его поэтические опусы.

Окончив школу, Твардовский переезжает в Смоленск, там он планировал учиться и работать, однако ему пришлось перебиваться случайными и непостоянными литературными заработками. Когда журнал «Октябрь» опубликовал пару его стихотворений, он в 1930 году решил перебраться в Москву, но попытка была не очень удачной и после возвращения, еще 6 лет он живет в Смоленске, поступает в педагогический университет. В 1936 году, не окончив обучение, он уезжает в столицу, поступает в Московский институт истории, философии и литературы. В этом же году он начинает активно печататься, тогда же выходит знаменитая поэма «Страна Муравия», в которой автор поддерживает проходящую в стране коллективизацию (несмотря на то, что его отец был репрессирован, а родной хутор разгромлен односельчанами). В 1939 году появляется его поэтический сборник «Сельская хроника», в тоже время поэта в рядах Красной Армии оказывается на Западно-Белорусском фронте, затем принимает участие в боевых действиях в Финляндии как военный корреспондент.

1941 год - Твардовский корреспондент газеты «Красная Армия» в Воронеже, он приступает к работе над поэмой «Василий Теркин» (одним из самых больших творческих достижений поэта, написанным простым и понятным для обычных людей слогом, которое создавалось на протяжении нескольких лет и было издано в 1945 году), поэтический сборник «Фронтовая хроника», закладывается начало поэмы «Дом у дороги». Каждая часть поэмы «Василий Теркин» периодически печаталась в военных газетах для поднятия морального и боевого духа бойцов Красной Армии.

В послевоенное время Твардовский активно ведет свою литературную деятельность. В 1947 была издана книга рассказов, посвященных военным событиям «Родина и чужбина», в период с 1950 по 1960 год была сочинена новая поэма «За далью даль».

1967-1969 года ознаменовались работой над автобиографической поэмой «По праву памяти», посвященной трагической судьбе отца, Трифона Твардовского, подвергшегося репрессиям со стороны советской власти. Эта книга в значительной мере испортила отношения автора с официальной цензурой, которая не разрешила публиковать данное произведение (читатели могли ознакомиться с ним только в конце 80-х).

Будучи долгое время редактором литературного журнала «Новый мир», Твардовский не раз боролся с представителями советской цензуры, борясь за право публикации в журнале произведений, принадлежащих авторам, не угодным советской власти (Ахматова, Солженицын, Бунин, Троепольский и другие). Таким образом, журнал «Новый Мир», знакомивший читателей с творчеством писателей-шестидесятников, представлял для власти определенную оппозиционную силу, которая высказывала явные антисталинские идеи, что, в конечном счете, привело к снятию Твардовского с занимаемой должности.

Закончил свой земной путь поэт, прозаик и публицист в небольшом городке Красная Пахра (Подмосковье) в декабре 1971 года. Он скончался от тяжелой и продолжительной болезни, рака легких, и погребен на московском Новодевичьем кладбище.

Глубокий демократизм Твардовского, столь ярко проявившийся в «Василии Теркине», отличает и замысел его поэмы «Дом у дороги» (1942-1946). Она посвящена судьбе простой крестьянской семьи, испытавшей все тяготы войны. Подзаголовок поэмы - «лирическая хроника» - точно соответствует ее содержанию и характеру. Жанр хроники в традиционном ее понимании - это изложение исторических событий в их временной последовательности. Для поэта судьба семьи Сивцовых с ее трагизмом и типичностью для тех лет не только отвечает этим жанровым требованиям, но и вызывает соучастие, глубокое сопереживание, достигающее огромного эмоционального накала и побуждающее автора постоянно вмешиваться в повествование.

Судьба, подобная выпавшей Андрею Сивцову, была намечена уже в «Василии Теркине», в главах «Перед боем» и «Про солдата-сироту». Теперь же она изображена подробнее и еще более драматизирована.

Открывающая поэму картина последнего мирного воскресенья исполнена той «традиционной красоты» сельского труда (косьбы «по праздничному делу»), которая поэтизировалась Твардовским еще со времен «Страны Муравии». Это дорогое и горькое воспоминание о привычном и любимом крестьянском обиходе, о «жилье, уюте, порядке», прерванном (а для многих - навсегда оборванном) войною, будет впоследствии постоянно воскресать в поэме вместе с вековым присловьем:

Коси, коса,
Пока роса,
Роса долой -
И мы домой.

В тяжкую пору отступления Сивцов ненадолго тайком заходит домой - «худой, заросший, словно весь посыпанный золою» (мельком упомянута и «бахромка рукава» обтрепавшейся шинели), но упорно прокладывающий «никем не писанный маршрут» вдогонку за фронтом.

История его жены еще драматичнее. Всегда преклонявшийся перед образом женщины-матери, запечатлевший его во многих стихотворениях разных лет («Песня», «Матери», «Мать и сын» и др.) Твардовский на этот раз создал особенно многогранный характер. Анна Сивцова не просто обаятельна («В речах остра, в делах быстра, Как змейка, вся ходила»), но полна величайшей самоотверженности, душевной силы, позволяющей ей вынести самые страшные испытания, например отправку на чужбину, в Германию:

И хоть самой - на снег босой,
Троих одеть успей.

Рукой дрожащею лови
Крючки, завязки, мать.

Нехитрой ложью норови
Ребячий страх унять.

И всю свою в дорогу кладь,
Как из огня, схвати.

Материнская трагедия и вместе с тем героизм Анны достигают вершины, когда у нее в каторжном бараке рождается сын, казалось бы заведомо обреченный на гибель. Замечательно используя поэтику народных причитаний, плачей («Зачем в такой недобрый срок зазеленела веточка? Зачем случился ты, сынок, моя родная деточка?»), Твардовский передает воображаемый, фантастический разговор матери с ребенком, переход от отчаяния к надежде:

Я мал, я слаб, я свежесть дня
Твоею кожей чую.
Дай ветру дунуть на меня -
И руки развяжу я,

Ho ты не дашь ему подуть,
He дашь, моя родная,
Пока твоя вздыхает грудь,
Пока сама живая.

Герои «Дома у дороги» так же оказываются лицом к лицу с гибелью, безнадежностью, отчаянием, как это было с Теркиным в главе «Смерть и Воин», и так же выходят победителями из этого противостояния. В очерке «В родных местах», рассказывая о своем односельчанине, который, как и Андрей Сивцов, строил дом на пепелище, Твардовский выразил свое отношение к этому с публицистической прямотой: «Мне все более естественным казалось определить возведение этого незатейливого избяного сруба как некий подвиг. Подвиг простого труженика, хлебороба и семьянина, пролившего кровь на войне за родную землю и теперь на ней, разоренной и приунывшей за годы его отсутствия, начинающего заводить жизнь сначала...» В поэме же автор предоставлял возможность сделать подобный вывод самим читателям, ограничившись самым лаконичным описанием этого негромогласного подвига Андрея Сивцова:

...Потянул с больной ногой
На старую селибу.

Перекурил, шинель долой,
Разметил план лопатой.

Коль ждать жену с детьми домой,
Так надо строить хату.

Она тянула кое-как
Вдоль колеи шоссейной -
С меньшим, уснувшим на руках,
И всей гурьбой семейной.

Читателю хочется видеть в ней именно Анну, но такт художника предостерег Твардовского от благополучного финала. В одной из статей поэт замечал, что многие лучшие произведения русской прозы, «возникнув из живой жизни... в своих концовках стремятся как бы сомкнуться с той же действительностью, откуда вышли, и раствориться в ней, оставляя читателю широкий простор для мысленного продолжения их, для додумывания, „доисследования“ затронутых в них человеческих судеб, идей и вопросов». И в своей собственной поэме Твардовский позволял читателям живо представить себе и трагический конец, который имели подобные истории в жизни множества людей.

(дополнение):

Призванный в 1939 году в армию, А. Твардовский участвовал в финской кампании 1939-1940 годов в качестве корреспондента военной газеты. Событиям тех лет посвящены цикл стихов «В снегах Финляндии» (1939-1940) и прозаические записи «С Карельского перешейка» (опубликованы в 1969 году). Весной 1940 года Твардовский был награждён орденом Красной Звезды.

На смену юношескому порыву вырваться из отцовского хутора приходит понимание: малая родина - вот чем силён поэт. Заметим, что именно Твардовский обогатил наш словарь этим понятием.

Постепенно лирический герой Твардовского осознаёт себя частицей исторического времени, которое вмещает и память о прошлом - о детстве, о родном доме. День сегодняшний мыслится им как продолжение прошедшего и исток будущего.

Многое было дано понять Твардовскому ещё «на той войне незнаменитой», на которой он оказался в 1939 году. Память - это нить, связующая человека с историей, с народом, с отчим домом, с жизнью, наконец. Одним из аспектов темы памяти в лирике Твардовского военных лет стало воспоминание о мирной, довоенной жизни, описанием которой сменялся рассказ о военных событиях, подчёркивая нелепость, противоестественность происходящего.

И, шевеля в губах окурок,
Сонливо глядя на огонь,
Боец, парнишка белокурый,
Тихонько трогает гармонь.

И все пришедшие погреться
Сидят сговорчивым кружком,
Сидят на корточках, как в детстве,
Как в поле где-нибудь, в ночном...

«Зима, под небом необжитым...», 1940

В годы Великой Отечественной войны поэт ещё не раз будет обращаться к этому опыту, сопоставляя, переживая его снова и снова, а спустя три десятилетия подготовит цикл «Стихи из записной книжки» (1961), который составят особенно, если можно так сказать, «личные» произведения, соединившие все аспекты темы памяти. Поэт размыкает границы пространства и времени, делая читателя участником событий, которые переживает лирический герой. По жанровой природе цикл «Стихов из записной книжки» близок лирическому дневнику в прозе, расцвет которого пришёлся на послевоенные годы.

Из записной потёртой книжки
Две строчки о бойце-парнишке,
Что был в сороковом году
Убит в Финляндии на льду.

Лежало как-то неумело
По-детски маленькое тело.
Шинель ко льду мороз прижал,
Далёко шапка отлетела.

Казалось, мальчик не лежал,
А всё ещё бегом бежал,
Да лёд за полу придержал...

Среди большой войны жестокой,
С чего - ума не приложу, -
Мне жалко той судьбы далёкой,
Как будто мёртвый, одинокий,

Как будто это я лежу,
Примёрзший, маленький, убиты
На той войне незнаменитой,
Забытый, маленький, лежу.

Две строчки, 1943

Специальным корреспондентом фронтовой печати Твардовский участвовал в Великой Отечественной войне с первых её дней. Он выступал в армейской и фронтовой печати с очерками, стихами, фельетонами. Были опубликованы стихи поэта, объединённые во «Фронтовую хронику» (1941-1945), многочисленные очерки и корреспонденции. Главным трудом этих лет стала поэма «Василий Тёркин» (1941-1945). Поэма представляет собой свободное повествование, композиционным центром которого является сквозной образ заглавного героя - рядового солдата Василия Тёркина. В этом образе поэт воплотил черты «обыкновенного» парня, который «В каждой роте есть всегда, / Да и в каждом взводе...».

В годы войны были написаны стихотворения «Война - жесточе нету слова...» (1944), «В поле, ручьями изрытом...» (1945). Твардовский работал над книгой очерков «Родина и чужбина» (1942-1946).

Ощущением времени пронизана и пейзажная лирика военных лет. Время осознаётся как философская категория, оно принадлежит вечности, в которой соединяются жизнь и опыт разных поколений. «Ноябрь», «Отцов и прадедов примета...», «Перед войной, как будто в знак беды...» - эти и другие стихотворения входят во «Фронтовую хронику» Твардовского.

В свой полный цвет входило лето,
Земля ломилась, всем полна...
Отцов и прадедов примета, -
Как будто справдилась она:

Гром грянул - началась война...

«Отцов и прадедов примета...», 1942

Поэзия А.Т. Твардовского удивительно точно передаёт глубокую народную философию, отражает крестьянское понимание жизни. Она наполнена народными просторечными словами, значение каждого из которых нам теперь не только нужно проверить по словарю (зачастую и нет их в словарях), но и осознать. «Справдилась» - одно из таких слов. Примета стала «правдой» - истинным, т. е. реальным событием. «Правда» не в войне, а в дедовских приметах, в исторической мудрости, опыте народа. В одном слове выражена идея целого произведения.

В первый год войны Твардовский начал создавать лирическую поэму «Дом у дороги», завершённую в 1946 году (Сталинская премия 1947 года). В поэме, написанной в форме путевого дневника, отразились впечатления поэта от поездок по Уралу и Сибири. Образ дороги не только конкретен (дорога из Москвы во Владивосток), но и символичен - лирический герой размышляет о «дороге» жизни. В стремлении к правде Твардовский затрагивает проблему ответственности своего поколения за создание и поддержку политического мифа о Сталине - мудром правителе.

5.Военная повесть 40-х годов (А. Бек. "Волоколамское шоссе", К. Воробьев. "Это мы, Господи!" и др.).

Наиболее продуктивными жанрами прозы первых двух военных лет были статья, очерк, рассказ. Им отдали дань практически вес писатели: А.Толстой, А. Платонов, Л.Леонов, И.Эренбург, М. Шолохов и др. Они утверждали неизбежность победы, воспитывали чувство патриотизма, разоблачали фашистскую идеологию. А.Толстому принадлежит более шестидесяти статей и очерков, созданных за период 1941 - 1944 гг. («Что мы защищаем», «Родина», «Русские воины», «Блицкриг», «Почему Гитлер должен потерпеть поражение» и др.). Обращаясь к истории Родины, он стремился убедить современников в том, что с новой бедой Россия справится, как это не раз было в прошлом. «Ничего, мы сдюжим!» - таков лейтмотив публицистики А.Толстого. Л.Леонов также постоянно обращался к национальной истории. С особой остротой он говорил об ответственности каждого гражданина, ибо только а этом видел залог будущей победы («Слава России», «Твой брат Володя Куриленко», «Ярость», «Расправа». «Неизвестному американскому другу» и др.). Центральной темой военной публицистики И.Эренбурга является защита общечеловеческих ценностей. Он видел в фашизме угрозу мировой цивилизации и подчеркивал, что против него борются представители всех национальностей СССР (статьи «Казахи», «Евреи», «Узбеки», «Кавказ» и др.). Стиль публицистики Эренбурга отличался резкостью красок, внезапностью переходов, метафоричностью. При этом писатель умело сочетал в своих произведениях документальные материалы, словесный плакат, памфлет, карикатуру. Очерки и публицистические статьи Эренбурга составили сборник «Война» (1942 - 1944). Военный очерк стал своеобразной летописью войны. Читатели на фронте и в тылу жадно ждали новостей и получали их от писателей. К. Симонов по горячим следам написал ряд очерков о Сталинграде. Ему принадлежат описание боевых операций, портретные путевые очерки.

Ведущими жанрами прозы послевоенного времени стали повесть и роман. Вначале появилось много книг мемуарно-очеркового характера. Участники военных событий стремились рассказать всем о том, что пережили, чему были свидетелями. Преимущественно авторами мемуаров были партизанские руководители (С. Ковпак «От Путивля до Карпат», П. Вершигора «Люди с чистой совестью», А. Федоров «Подпольный обком действует», Д. Медведев «Это было под Ровно»). К мемуарно-очерковому жанру обратился в эти годы и А.Твардовский («Родина и чужбина»). Особенности композиции, сюжетообразующая роль лирического героя этих «страниц из записных книжек» предвосхитили черты лирической прозы конца 1950-х годов. Нравственную природу героического подвига защитников Родины исследовали в своих произведениях Б.Полевой («Повесть о настоящем человеке»), Н.Бирюков («Чайка»), А.Фадеев («Молодая гвардия»). Эти произведения тяготели к документальной литературе. Два рейса санитарного поезда, в которых принимала участие В.Панова, дали ей материал дли повести «Спутники» (1946). Санитарный поезд, эвакуировавший раненых в тыл, стал своего рода ковчегом, собравшим под одну крышу очень разных людей - честных, самоотверженных, эгоистичных, добрых, жадных… Война выявляет в каждом то, что в мирной жизни могло и не проявиться. Одни, пройдя через страдания и потери, ожесточаются, другие духовно растут. В иной стилевой манере написана повесть Э. Казакевича «Звезда» (1947). Это книга не только о подвиге разведчиков (сама боевая операция занимает сравнительно немного места), но и о первой любви, преданности, чистоте юной души. Проблема чести затронута Казакевичем в повести «Двое в степи» (1948). Офицер связи Огарков не смог доставить в дивизию приказ, за что был приговорен к смерти. Неожиданное наступление немцев привело к тому, что Огарков остался в степи только вдвоем с конвоиром. После гибели конвоира чувство долга взяло верх, и Огарков сам мнился в трибунал. В 1949 г. Казакевич написал роман «Весна на Одере» о воинах Советской Армии, ступивших на землю врага. Военной теме посвятили свои романы О. Гончар («Знаменосцы»), И.Эренбург («Борьба за мир», «Девятый вал»). Однако не этим произведениям суждено было стать заметными вехами в развитии военной темы в литературе 1940- 1950-х годов. В 1946 г. в журнале «Знамя» была опубликована повесть «В окопах Сталинграда», в которой проявился не только писательский талант, но и личный опыт сапера В.Некрасова. В 1947 г. она была удостоена Сталинской премии, потом ее несколько раз переиздавали тиражом в несколько миллионов экземпляров. Однако в конце концов повесть попала в немилость. Автор смотрел на войну глазами рядового «окопника», видящего смерть не в перископ, а что называется «в упор». Главный герой, инженер Керженцев, берет не абстрактную, а конкретную «высотку №», общается с конкретными людьми, которых посылают на верную гибель ради выполнения необдуманного приказа. Шаг за шагом изображая каждодневный ратный подвиг солдат в Сталинграде, автор приходит к мысли, что именно ежеминутная готовность погибнуть за Родину стала источником перелома в войне. Некрасов не старается навязать читателю свою точку зрения, но развитие сюжета, тщательно отобранные детали, монологи и диалоги героев убеждают в том, что война противоестественна, выиграть ее одними приказами, не думая об исполнителях воли генштаба, не учитывая мотивов их поведения, не принимая во внимание их переживаний и состояния души, невозможно. Несмотря на трагичность ситуаций, описанных в произведении, оно оптимистично. Повесть объясняет, что победа была неизбежна, потому что на защиту Отечества встал весь народ. Вопрос бесшабашного смелого разведчика Чумака, почему «не спихнули нас в Волгу», заставляет Керженцева вспомнить всех: неприспособленного к практической жизни, но честного и принципиального Фарбера, доброго, верного адъютанта Валегу, незнакомого старичка-пулеметчика, который, отрезанный от всех, три дня стрелял по немцам, а когда кончились патроны, приполз к своим «и даже пустые коробки из-под патронов приволок. Зачем добро бросать - пригодится»… Отстояли Родину они, простые люди, не рассуждающие о патриотизме, а ежеминутно рискующие своей жизнью ради ее независимости.

Изобиловал штампами и жанр «производственного романа». Сущность таких «шедевров», как «Стать и шлак» В. Попова, «Шахтеры» В.Игищева, «Стахановцы» П.Шебунина и многих других точно определила Г.Николаева, сказавшая про «Плавучую станицу» В.Закруткина, что «рыбы в романе заслонили людей». Вписывался в литературную конъюнктуру и роман В.Ажаева «Далеко от Москвы» (1948). Его хвалили за изображение сплоченного общей идеей трудового коллектива, в котором одинаково заметны и начальник строительства, и парторг, и инженер, и сварщик. За это прощалось и художественное несовершенство, и «фигура умолчания», ибо критики прекрасно понимали, что речь идет об ударном труде людей, оказавшихся так «далеко от Москвы» отнюдь не по своей воле. «Поэтизация созидательного труда», как говорили в то время в ходе строительства на Дальнем Востоке, уводила автора, пережившего годы ГУЛАГа, от истинной правды жизни. В целом же проза 1946-1954 гг. представляет собой массив произведений, написанных на разные темы в разных жанрах и ориентированных в большинстве своем на идеологическую конъюнктуру. Это было время попыток полностью подчинить искусство требованиям административно-командной системы. Провинциализм, отгороженность советской литературы от мировой достигли кульминации, что не могло не сказаться и на художественном уровне произведений.

«Волоколамское шоссе» - повесть Александра Бека, одно из центральных произведений в творчестве писателя. Написана в 1942-1944 годах. Впервые напечатана в 1943 году под названием «Панфиловцы на первом рубеже» в журнале «Знамя». Повествует о подвиге советских солдат и офицеров из 1-го батальона 1073 сп 316-й дивизии (впоследствии 8-й Гвардейской стрелковой дивизии) генерал-майора Панфилова, которые сражались и отдавали жизни в схватке с немецкими захватчиками под Москвой на Волоколамском направлении осенью-зимой 1941 года.

С одной стороны, книга описывает организацию, воспитание батальона, принимающего участие в боях, жизнь внутри него, поведение командира, его взаимодействие с командиром дивизии. С другой, тактику боёв под Москвой и то, как и на основе чего, менялась и перестраивалась старая линейная тактика сил Красной Армии, в ответ на тактику в рамках новой немецкой стратегии.

Структурно произведение состоит из четырёх повестей по 10-17 глав, повествование ведется как рассказ старшего лейтенанта батальона Панфиловской стрелковой дивизии, героя Советского Союза Бауржана Момыш-Улы.

История создания.

С начала Великой Отечественной войны Александр Бек отложил в сторону роман о советском авиаконструкторе Александре Александровиче Микулине (роман этот был закончен уже после войны), и вступил в Краснопресненскую стрелковую дивизию народного ополчения Москвы. Позже стал военным корреспондентом на фронте, таким образом, первые месяцы войны, писатель провел под Москвой, готовящейся к обороне, а затем - в войсках, оборонявших столицу. В начале 1942 года, он поехал в дивизию имени Панфилова, уже отбросившую немецкие войска от подмосковных рубежей почти до Старой Руссы. В дивизии, в долгих беседах, писатель накапливал материал. В этих беседах стал слагаться образ погибшего под Москвой генерала Панфилова, с его суворовской заботой о солдатах и его характерными выражениями: «Не торопись умирать - учись воевать», «Солдат умом должен воевать», «Солдат идет в бой не умирать, а жить», «Победа куется до боя». Летом 1942 года Бек получил отпуск от журнала «Знамя» и сел за написание повести. Изначально были напечатаны первые две повести из четырёх, позже были дописаны две последние. Важнейшей, с точки зрения автора, является четвёртая повесть. В ней Бек описывает формирование новой тактики ведения оборонительных боев.

Стихи о войне. А. Т. Твардовский

Александр Трифонович Твардовский (1910 - 1971)

Есть у Твардовского стихотворение "Поездка в Загорье", написанное в 30-е годы. Автор, известный уже поэт, приезжает в свой родной хутор под Смоленском. Здесь, в большой крестьянской семье, он родился и вырос, здесь живут его одногодки, да и многие старики еще живы. Но пуст отчий дом. И отец с матерью, и братья, и младшая сестренка "раскулачены", сосланы на Север. Время "сплошной коллективизации". Нет, нерадостной выдалась эта поездка, хотя и тепло встретили поэта земляки. По обычаю, встреча не обошлась без старинных песен:

Пели женщины вместе,

И Петровна - одна.

И была ее песня -

Старина-старина.

И она ее пела,

Край платка теребя,

Словно чье-то хотела

Горе взять на себя.

Последние две строки многое объясняют в поэзии Твардовского. Поэт эпического дарования, он стремился изобразить и осмыслить главные события в жизни страны, свидетелем которых был. Его поэмы - "Страна Муравия", "Василий Теркин", "Дом у дороги", "За далью - даль", "По праву памяти" - настоящий учебник истории нашего государства. Истории, в которой, помимо побед и свершений, было немало людского страдания и горя.

Внешне его творческая биография вполне благополучна. Рано пришла к нему слава - не официальная, а подлинно народная. Его труд не раз отмечался государственными премиями и правительственными наградами. Возглавляемый им "Новый мир" стал самым авторитетным и читаемым в стране журналом. Но те, кто близко знал Александра Трифоновича, видели, как тяжело переживает он царившие в стране бесправие и беззаконие. Никогда не угасало в нем чувство ответственности "за все на свете", стремление любое "горе взять на себя".

Таковы и герои поэзии Твардовского, простые русские люди. И старая Петровна, и крестьянин Никита Моргунок из "Страны Муравии", и рядовой боец Василий Теркин. Даже в стихах о Гагарине поэту важно заметить: "Родился он в простой крестьянской хате". Поэтому и язык его поэзии предельно прост. Здесь Твардовский сумел достичь удивительной, небывалой до него естественности.

Пусть читатель вероятный

Скажет с книжкою в руке:

Вот стихи, а все понятно,

Все на русском языке.

Он считал, что надо писать так, чтобы тебя понимали и академик, и доярка. О народном признании его поэзии мы знаем - сотни, тысячи писем со словами любви и благодарности получал он от хлеборобов и строителей, солдат и рабочих. А вот и оценка академика:

"...Я (читатель придирчивый, требовательный) совершенно восхищен его талантом - это поистине редкая книга: какая свобода, какая чудесная удаль, какая меткость, точность во всем и какой необыкновенный народный, солдатский язык - ни сучка, ни задоринки, ни единого фальшивого, готового, то есть литературно-пошлого слова!"

Это - Иван Алексеевич Бунин о "Василии Теркине".

Слова эти не устарели и сегодня.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://kostyor.ru/student/

Одной из значимых и вместе с тем противоречивых фигур в советской литературе стал А. Т. Твардовский, стихи и поэмы которого отличают близость к народной речи и фольклору, особая индивидуальность и неповторимость. и Великая Отечественная война, память о воинах, павших в боях за Родину, - вот, пожалуй, наиболее важные аспекты творчества поэта. Он стал свидетелем раскулачивания, утверждения и развенчивания тоталитарной системы Сталина, участником финской и Великой Отечественной войн. Богатый жизненный опыт и опора на действительность делают произведения Александра Трифоновича необычайно популярными у читателей.

Особенности лирики

При работе над произведениями Твардовский опирался на лучшие фольклорный традиции, учитывал особенности русского характера. Вот почему его стихотворения просты и понятны каждому читателю. Да и лирический герой, как правило, - это выходец из народа, изначально вызывающий у автора уважение и любовь. Сам поэт считал, что главной в его творчестве является актуальная во все времена тема памяти. В лирике Твардовского она находит отражение в размышлениях о родной семье, раскулаченной и высланной, когда будущий поэт был еще совсем юным. Например, в стихотворении «Братья» мы слышим нотки страдания и тоски по близким людям, с которыми он вынужден был жить в разлуке. Но особенно ярко находит воплощение тема памяти в лирике Твардовского о войне.

Фронтовая хроника

Каждому известно, что поэт участвовал в финской кампании конца 30-х годов. А после начала Великой Отечественной отправился на фронт в качестве корреспондента, но всегда был на передовой. Поэт в полной мере познал все трудности полевой солдатской жизни и рассказывал о ней своим читателям.

Военная лирика Твардовского разнопланова. Это и публицистические стихотворения, являющие собой призывы к борьбе с ненавистным врагом («Бойцу Южного фронта», «Партизанам Смоленщины»). И небольшие сюжетные стихотворения, напоминающие «новеллы» о героических подвигах («Рассказ танкиста») или солдатском быте («Армейский сапожник»). Наконец, стихи-размышления, проникнутые болью за судьбу народа и всей страны («Две строчки»). Но главное, что их объединяет, - осознание автором личной ответственности за сохранение памяти о тех, кто отдал свои жизни ради освобождения Родины. Эта мысль никогда не покидала Александра Трифоновича как человека, и стала главным девизом поэта-Твардовского.

«Я убит подо Ржевом»: лирический герой и основная мысль

Стихотворение, написанное спустя несколько месяцев после окончания войны, сначала имело название «Завещание воина». Это не случайно, так как повествование в нем ведется от лица солдата, погибшего в боях за Ржев. Лирический герой - это обобщенный образ воина-освободителя, который, обращаясь ко всем оставшимся в живых, отмечает: «Вы должны были, братья, устоять…» Таким образом, даже после смерти русского солдата беспокоит судьба товарищей и страны. И ни в одной строчке нет укора за то, что он погиб, а другие остались живы. Ведь эта жертва не напрасна.

Такова военная лирика Твардовского. Перед лицом огромной беды конкретное размывается и становится общим. А такие противоположные ценности, как гибель и вечное бессмертие, утрата и незабвенный подвиг, переплетаются настолько, что оказываются неотделимы друг от друга.

«Книга про бойца»

Самым известным произведением А. Т. Твардовского стала поэма «Василий Теркин», создававшаяся в годы войны. В ней предстает образ бравого солдата, прошагавшего вместе с автором весь боевой путь с 42-го по 45-й годы и воплотившего в себе лучшие качества русского человека. Теркин всегда оказывается в центре событий, попадает в различные передряги, но никогда не унывает, не теряет надежды и веры, находит выход из самой сложной ситуации. При этом герой не раз испытывает боль и горечь, может даже заплакать - подчеркивает Твардовский.

Стихи поэмы также звучат то весело и бойко, то наполняются горечью и невыразимым чувством потери, как в главе «Переправа»: «Люди теплые, живые / Шли на дно…» И красной нитью через всю поэму проходит тема памяти о тех, кто навсегда остался лежать на полях сражений. Поэтому долг каждого человека - никогда не забывать о той великой цене, которую заплатил советский народ за мирное будущее.

Поэмы А. Т. Твардовского

Коллективизация и раскулачивание («Страна Муравия»), Великая Отечественная война и героизм народа («Василий Теркин»), «оттепель» при Хрущеве («За далью - даль»), развенчивание культа личности и тоталитаризма («По праву памяти») - главные этапы исторического развития страны в 20-60-х годах XX века стали частью судьбы самого Твардовского и нашли отражение в его поэмах. Автор воссоздает на страницах произведений прошлое, чтобы еще раз напомнить современникам: каждый из нас ответственен за то, что происходит с народом и страной. Наиболее ярко эта мысль воплотилась в его последней поэме.

«По праву памяти»

Произведение долгое время находилось под запретом. Его композиция, состоящая из 3 частей, знакомит читателя с жизнью самого поэта, его юношескими мечтами и надеждами. А главное - Александр Трифонович открыто говорит о трагедии, постигшей деревню в 30-е годы. Именно тогда был раскулачен и сослан его отец-труженик. Так тема памяти в лирике Твардовского отчасти превращается в сыновнее покаяние не только перед своей семьей, но и перед всем русским крестьянством. Подобно приговору, звучат в поэме слова, адресованные «вождю народов» и так называемым «молчальникам»: «… забыть велят безмолвно… Но это было явной болью / Для тех, чей был оборван век». Автор вспоминает людей, которых знал лично, что делает произведение достоверным.

Поэма в первую очередь посвящена молодежи и звучит как вечное напоминание о том, что историю нельзя делить на отрезки. Что в ней все взаимосвязано, и прошлое может повториться в настоящем или будущем. Именно поэтому уже в названии поэмы заявляется как основная тема памяти.

В лирике Твардовского, таким образом, большое значение приобретает актуальная во все времена проблема: необходимо знать и любить свою семью и свою Родину и обязательно нужно помнить о пережитом. Только так можно двигаться вперед, избегая повторения страшных ошибок прошлого.