Мне тогда в голову не приходило. Тургенев И. С
Повесть «Ася» Тургенева была написана в 1857 году. В ней автор рассказывает о трагической любви 25-летнего светского мужчины и 17-летней деревенской девушки. Рассказ написан от первого лица, некого Н.Н., который вспоминает историю любви, приключившуюся с ним во времена его молодости.
На нашем сайте вы можете ознакомиться со списком героев и прочитать краткое содержание «Ася» по главам.
Главные герои
Ася (Анна) – главная героиня повести, незаконнорождённая дочь помещика и горничной Татьяны. Сирота, после смерти родителей ее воспитывает сводный брат (по линии отца), Гагин.
Н.Н. – главный герой, возлюбленный Аси. Мечтательный молодой человек испытывает к Асе любовные чувства.
Гагин – брат Аси, военный, художник-любитель. Уходит в отставку и отправляется с Асей путешествовать за границу.
Другие персонажи
Молодая вдова – о ней мы узнаем из воспоминаний Н.Н.. Уязвила самолюбие Н.Н., предпочтя его баварскому лейтенанту.
Фрау Луизе – престарелая вдова бургомистра в городе З., добрая и отзывчивая старушка, полюбившая Асю.
Глава 1
45-летний светский человек (господин Н.Н.) рассказывает историю, которая произошла 20 лет назад. В то время он был «здоров, молод, весел, деньги не переводились, заботы еще не успели завестись» . Первая любовь молодого человека оказалась безответной, легкомысленная вдова, всячески поощрявшая его, ушла другому мужчине, баварскому лейтенанту.
В поисках уединения, Н.Н. покидает страну и поселяется в городе З., где и размышляет о бездушной вдове. Однажды вечером, сидя на скамье и глядя на реку, он слышит с противоположного берега, где располагается город Л., звуки вальса. У прохожего он узнает, что это «студенты приехали на коммерш» . Заинтригованный, он переплавляется на другую сторону.
Глава 2
В толпе зрителей Н.Н. знакомится с двумя русскими, представившимися братом и сестрой. Добродушный Гагин сразу понравился Н.Н. «Есть на свете такие счастливые лица: глядеть на них всякому любо, точно они греют вас или гладят» . Девушка Ася показалась герою миловидной. Сокращенно ее портрет можно описать так: грациозно сложенная, «с почти детскими щечками и черными глазами» . Она не была похожа на брата. Новые знакомые пригласили Н.Н. в свой дом с живописным видом на Рейн.
За ужином Ася немного «дичилась» , но спустя время уже сама обращалась к Н.Н.. Весь вечер девушка вела себя непринужденно, «напевала вполголоса, часто смеялась» . Спустя два часа Ася, сославшись на усталость, ушла спать.
По пути домой герой почувствовал, что он счастлив, и уже дома, засыпая, заметил, как за весь день ни разу не подумал о своей жестокой возлюбленной.
Глава 3
Н. Н. посетил Гагин. Он рассказал о том, что хотел бы посвятить свою жизнь живописи. В ответ Н.Н. поведал историю своей несчастной любви. После беседы молодые люди отправились к Гагину смотреть этюды. От хозяйки они узнали, что Ася ушла на «развалины» , и отправились на ее поиски.
Глава 4
«Развалинами» местные жители называли черную четырехугольную башню, возвышавшуюся на вершине голой скалы. На груде обломков герои увидели женскую фигуру, в которой узнали Асю. «Она хочет удивить нас, – подумал Н.Н., – к чему это? Что за детская выходка?» .
Во время прогулки Ася случайно узнала о «даме сердца» господина Н.Н.
После трапезы Ася отправилась навестить фрау Луизе, а молодые люди остались вдвоем. Н.Н. постепенно привязался к честному, правдивому Гагину. «Не полюбить его не было возможности: сердце так и влеклось к нему» .
Спустя четыре часа, друзья направились к дому старушки Луизы, где Н.Н. попрощался с Асей.
В этот раз герой вернулся домой с плохим настроением. Он отыскал одну из записок коварной вдовы, но даже не раскрыл ее. Молодой человек думал об Асе, «капризной девочке с натянутым смехом…» . И впервые усомнился в том, что она приходится Гагину сестрой.
Глава 5
На следующий день, наблюдая за девушкой, он не увидел «ни тени кокетства, ни признака намеренно принятой роли» . Вечером, вернувшись домой, молодой человек не мечтал уже ни о чем. Однако, готовясь ко сну, он подумал: «Что за хамелеон эта девушка!… А все-таки она ему не сестра» .
Глава 6
Прошло две недели. Н.Н каждый день навещал Гагиных и всегда узнавал Асю с новой стороны. Она знала французский и немецкий языки, имела хорошее воспитание, но было очевидно, «что этот дичок недавно был привит» . Однажды, подойдя к калитке, Н.Н. услышал голоса, раздающиеся из беседки - Ася признавалась в любви Гагину. Н.Н. не решился к ним подойти и поспешил домой. По дороге он размышлял, для чего они столько времени обманывали его.
Глава 7
После бессонной ночи Н.Н. направился в горы, чтобы остаться наедине со своими мыслями. Он отсутствовал три дня, а вернувшись, находит послание от Гагина, в котором написано, что он очень расстроился из-за того, что Н.Н. не позвал его с собой в горы.
Глава 8
На следующий день в доме Гагиных наш герой рассказал о своих приключениях, однако, разговор не клеился. Ася не участвовала в беседе, а только «входила в комнату и убегала снова» . Провожая гостя, Гагин поведал ему историю своей семьи.
Он рано лишился матери. Отец занимался его воспитанием, пока мальчику не исполнилось 12 лет. В дальнейшем, брат его отца уговорил забрать племянника с собой в Петербург, где Гагин поступил в юнкерскую школу, затем был переведен в гвардейский полк. В первый раз он увидел Асю спустя 8 лет в доме его отца. Она была проворна и пуглива. Через четыре года, в свое очередное посещение родного дома, Гагин узнал от слуги Якова, что Ася – дочь его родителя и горничной Татьяны. После смерти отца, он взял ее на воспитание в Петербург.
Ася стеснялась своего происхождения и в первые дни даже боялась Гагина, но потом, увидев, что он ее принял и полюбил, к нему привязалась. Так как Гагин не мог жить вместе с сестрой, он отдал ее в пансион, в котором она проучилась до 17 лет. Затем Гагин ушел в отставку и вместе с сестрой покинул родную страну.
После беседы молодые люди вернулись в Л. Н.Н. осознал, что в девушке ему нравится не только ее необузданный нрав, но и душа.
Главы 9-10
Н.Н. отправляется с Асей на прогулку. Девушка цитирует строки из «Евгения Онегина» и говорит, что мечтала бы быть Татьяной. С присущей ей открытостью, она спрашивает Н.Н., что ему нравится в женщинах, а после сообщает, если бы они были птицами, то они бы утонули в синеве неба. Н.Н. замечает, что есть чувства, которые окрыляют и могут оторвать от земли, вот только «кажется, он до сих пор не летал» .
Они возвращаются домой. До самого вечера друзья весело проводят время. Во время вальса с Асей Н.Н. впервые улавливает в ее облике черты женственности. На обратном пути молодого мужчину одолевают чувства непонятной тревоги и счастья одновременно.
Главы 11-12
На следующий день молодой Н.Н. застал Гагина, выпачканного красками, перед полотном. В порывах вдохновения он активно размахивал кистью. Настроение Аси в этот день было переменчивым, то она была грустна и молчалива, то непринужденно беседовала с Н.Н. и весело смеялась. Её беспокоили мысли о том, что молодой человек, возможно, считает ее легкомысленной, но она уверяла, что была с ним всегда откровенна. Возвращаясь домой, молодой человек подумал: «Неужели она меня любит?» .
Глава 13
Этот вопрос волновал мужчину и на следующее утро. Он отправился в город Л., пробыл в доме Гагиных целый день. Ася появилась на минуту, «бледная, худенькая, с повязанным лбом» и предупредила, что ей нездоровится, после чего ушла к себе.
На другой день Н.Н. в полусознательном состоянии гулял по городу, мысли о девушке не покидали его. Неожиданно его окликнул мальчик и передал письмо от Аси, в котором девушка назначала ему встречу у каменной часовни по дороге к развалинам.
Глава 14
Вернувшись домой, молодой человек несколько раз прочитал записку. Неожиданно дверь отворилась, и вошел Гагин, из разговора с которым Н.Н. узнал, что Ася в него влюблена. Она призналась брату в этом прошлой ночью. Девушка расспрашивала, не рассказал ли он Н.Н. ее историю, боялась, что после этого он будет презирать ее. Девушка слезно просила им вместе уехать из этого города. Гагин решил перед отъездом переговорить с Н.Н. Он был уверен, что наш герой не женится на его сестре. Тот, в свою очередь, признался – ему нравится Ася, и попросил дать ему время все обдумать. После ухода Гагина, мужчина размышлял, как ему действовать дальше. «Жениться на семнадцатилетней девочке, с ее нравом, как это можно!» – думал он.
Глава 15
Н.Н. в назначенный час отправился на встречу. Однако, мальчик, встретивший его на противоположном берегу, передал, что «фрейлейн Annette» изменила место свидания и ждет его в доме у фрау Луизе.
Чувства боролись в нем, счастье, казалось, было совсем рядом, но ему нужно было сдержать данное брату слово. «Я не могу на ней жениться, – решил он, наконец, – она не узнает, что и я полюбил ее» .
Дверь открыла ему старушка и повела вверх, по крутой лестнице. На третьем этаже она указала ему на маленькую дверь.
Глава 16
Девушка сидела на стуле около окна. Она дрожала и боялась посмотреть на гостя. В робких движениях девушки было что-то трогательное. Решимость действовать по выбранному плану у Н.Н. пропала. Он ласково позвал ее по имени, Ася неуверенно подняла взгляд. «О, взгляд женщины, которая полюбила, - кто тебя опишет? Они молили, эти глаза, они доверялись, вопрошали, отдавались…» . Мужчина не смог сдержать чувств, нагнулся и приник к ее руке. «- Ваша… прошептала она чуть слышно» . Однако, мысль об обещании, данном Гагину, отрезвила молодого человека. Он признался Асе, что ее брат всё знает, «всё пропало» , и им следует расстаться. Девушка упала на колени и зарыдала, но вдруг «вскочила, с быстротою молнии бросилась к двери и исчезла…»
Главы 17-18
Мужчина долго блуждал по городу. «Разве я точно хотел такой развязки? Разве я в состоянии с ней расстаться? Разве я могу лишиться ее? Безумец! Безумец!» – повторял он. Н.Н. снова отправился в дом, где жила Ася. Его встретил Гагин и сказал, что она еще не вернулась от фрау Луизе. Молодые люди отправились ее искать. Чтобы быстрее найти, они решили разделиться.
Глава 19
Н.Н. искал ее всюду: обошел все улицы в городе, постоял у окна фрау Луизе, вернулся к берегу Рейна. Он кричал ее по имени, признавался, что любит и никогда с ней не расстанется. Аси нигде не было видно. Тогда он отправился к Гагину узнать, не нашел ли ее он.
Глава 20
В комнате Аси он увидел свет. Её брат заверил, что она вернулась, и все в порядке. Молодые люди распрощались. Выйдя, Н.Н. хотел было уже постучать к ней в окно, но решил отложить до завтра то, что хотел сказать. Он желал сделать ей предложение.
Он не помнил, как вернулся домой. Его несли «какие-то широкие, сильные крылья» . «Завтра я буду счастлив!» - думал он.
Главы 21-22
На другой день его встретила служанка и сказала, что Гагины уехали. Она вручила ему письмо, в котором «от Аси не было ни строчки» . Ему писал Гагин и просил не обижаться за их внезапный отъезд. «Есть предрассудки, которые я уважаю; я понимаю, что вам нельзя жениться на Асе» , – писал он.
Н.Н. узнал от хозяйки, что они в шесть утра сели на пароход, и отправился в контору, где Гагины брали билеты до Кельна. Одна мысль грела сердце Н.Н., нужно было обязательно отыскать их. Домой он шел мимо дома фрау Луизе. Неожиданно его окликнула старушка и вручила ему записку от Аси. «Прощайте, мы не увидимся более. Не из гордости я уезжаю, мне нельзя иначе. Вчера, когда я плакала перед вами, если б вы мне сказали одно слово, одно только слово - я бы осталась. Вы его не сказали. Видно, так лучше… Прощайте навсегда!» .
Одно слово… Со слезами на глазах он повторял его накануне, а ей так и не смог сказать!
В тот же день он отплыл в Кельн, где узнал, что они уехали в Лондон. Н.Н. отправился за ними, но поиски в Лондоне оказались напрасными. Он не увидел их более, не увидел Аси.
Завершая свой рассказ, Н.Н. признался, что он был молод, и впоследствии у него были женщины, но чувство, пробужденное в нем Асей, «то жгучее, нежное, глубокое чувство» , уже не повторилось.
Заключение
Краткий пересказ «Ася» подробно раскрывает тему любви, которая чиста, и ей чужды предрассудки. Ася открыла свои чувства Н.Н..От счастья главного героя отделяло всего лишь одно, так и не произнесенное им слово. Скорый отъезд Аси не дал ему второго шанса признаться ей в любви.
Автор призывает читателя быть счастливым именно сейчас. «У счастья нет завтрашнего дня; у него нет и вчерашнего; оно не помнит прошедшего, не думает о будущем; у него есть настоящее – и то не день, а мгновенье».
Тест по повести
Для проверки знаний краткого содержания пройдите этот небольшой тест.
Рейтинг пересказа
Средняя оценка: 4.7 . Всего получено оценок: 5341.
Иван Сергеевич Тургенев
Мне было тогда лет двадцать пять, – начал Н.Н., – дела давно минувших дней, как видите. Я только что вырвался на волю и уехал за границу, не для того, чтобы «кончить мое воспитание», как говаривалось тогда, а просто мне захотелось посмотреть на мир божий. Я был здоров, молод, весел, деньги у меня не переводились, заботы еще не успели завестись – я жил без оглядки, делал, что хотел, процветал, одним словом. Мне тогда и в голову не приходило, что человек не растение и процветать ему долго нельзя. Молодость ест пряники золоченые, да и думает, что это-то и есть хлеб насущный; а придет время – и хлебца напросишься. Но толковать об этом не для чего.
Я путешествовал без всякой цели, без плана; останавливался везде, где мне нравилось, и отправлялся тотчас далее, как только чувствовал желание видеть новые лица – именно лица. Меня занимали исключительно одни люди; я ненавидел любопытные памятники, замечательные собрания, один вид лон- лакея возбуждал во мне ощущение тоски и злобы; я чуть с ума не сошел в дрезденском «Грюне Гевёлбе». Природа действовала на меня чрезвычайно, но я не любил так называемых ее красот, необыкновенных гор, утесов, водопадов; я не любил, чтобы она навязывалась мне, чтобы она мне мешала. Зато лица, живые, человеческие лица – речи людей, их движения, смех – вот без чего я обойтись не мог. В толпе мне было всегда особенно легко и отрадно; мне было весело идти, куда шли другие, кричать, когда другие кричали, и в то же время я любил смотреть, как эти другие кричат. Меня забавляло наблюдать людей… да я даже не наблюдал их – я их рассматривал с каким-то радостным и ненасытным любопытством. Но я опять сбиваюсь в сторону.
Итак, лет двадцать тому назад я проживал в немецком небольшом городке З., на левом берегу Рейна. Я искал уединения: я только что был поражен в сердце одной молодой вдовой, с которой познакомился на водах. Она была очень хороша собой и умна, кокетничала со всеми – и со мною грешным, – сперва даже поощряла меня, а потом жестоко меня уязвила, пожертвовав мною одному краснощекому баварскому лейтенанту. Признаться сказать, рана моего сердца не очень была глубока; но я почел долгом предаться на некоторое время печали и одиночеству – чем молодость не тешится! – и поселился в З.
Городок этот мне понравился своим местоположением у подошвы двух высоких холмов, своими дряхлыми стенами и башнями, вековыми липами, крутым мостом над светлой речкой, впадавшей в Рейн, – а главное, своим хорошим вином. По его узким улицам гуляли вечером, тотчас после захождения солнца (дело было в июне), прехорошенькие белокурые немочки и, встретясь с иностранцем, произносили приятным голоском: «Guten Abend!» – а некоторые из них не уходили даже и тогда, когда луна поднималась из-за острых крыш стареньких домов и мелкие каменья мостовой четко рисовались в ее неподвижных лучах. Я любил бродить тогда по городу; луна, казалось, пристально глядела на него с чистого неба; и город чувствовал этот взгляд и стоял чутко и мирно, весь облитый ее светом, этим безмятежным и в то же время тихо душу волнующим светом. Петух на высокой готической колокольне блестел бледным золотом; таким же золотом переливались струйки по черному глянцу речки; тоненькие свечки (немец бережлив!) скромно теплились в узких окнах под грифельными кровлями; виноградные лозы таинственно высовывали свои завитые усики из-за каменных оград; что-то пробегало в тени около старинного колодца на трехугольной площади, внезапно раздавался сонливый свисток ночного сторожа, добродушная собака ворчала вполголоса, а воздух так и ластился к лицу, и липы пахли так сладко, что грудь поневоле все глубже и глубже дышала, и слово: «Гретхен» – не то восклицание, не то вопрос – так и просилось на уста.
Городок З. лежит в двух верстах от Рейна. Я часто ходил смотреть на величавую реку и, не без некоторого напряжения мечтая о коварной вдове, просиживал долгие часы на каменной скамье под одиноким огромным ясенем. Маленькая статуя мадонны с почти детским лицом и красным сердцем на груди, пронзенным мечами, печально выглядывала из его ветвей. На противоположном берегу находился городок Л., немного побольше того, в котором я поселился. Однажды вечером сидел я на своей любимой скамье и глядел то на реку, то на небо, то на виноградники. Передо мною белоголовые мальчишки карабкались по бокам лодки, вытащенной на берег и опрокинутой насмоленным брюхом кверху. Кораблики тихо бежали на слабо надувшихся парусах; зеленоватые волны скользили мимо, чуть-чуть вспухая и урча. Вдруг донеслись до меня звуки музыки: я прислушался. В городе Л. играли вальс; контрабас гудел отрывисто, скрипка неясно заливалась, флейта свистала бойко.
– Что это? – спросил я у подошедшего ко мне старика в плисовом жилете, синих чулках и башмаках с пряжками.
– Это, – отвечал он мне, предварительно передвинув мундштук своей трубки из одного угла губ в другой, – студенты приехали из Б. на коммерш.
«А посмотрю-ка я на этот коммерш, – подумал я, – кстати же я в Л. не бывал». Я отыскал перевозчика и отправился на другую сторону.
Может быть, не всякий знает, что такое коммерш. Это особенного рода торжественный пир, на который сходятся студенты одной земли или братства (Landsmannschaft). Почти все участники в коммерше носят издавна установленный костюм немецких студентов: венгерки, большие сапоги и маленькие шапочки с околышами известных цветов. Собираются студенты обыкновенно к обеду под председательством сениора, то есть старшины, – и пируют до утра, пьют, поют песни, Landesvater, Gaudeamus, курят, бранят филистеров; иногда они нанимают оркестр.
Такой точно коммерш происходил в г. Л. перед небольшой гостиницей под вывескою Солнца, в саду, выходившем на улицу. Над самой гостиницей и над садом веяли флаги; студенты сидели за столами под обстриженными липками; огромный бульдог лежал под одним из столов; в стороне, в беседке из плюща, помещались музыканты и усердно играли, то и дело подкрепляя себя пивом. На улице, перед низкой оградой сада, собралось довольно много народа: добрые граждане городка Л. не хотели пропустить случая поглазеть на заезжих гостей. Я тоже вмешался в толпу зрителей. Мне было весело смотреть на лица студентов; их объятия, восклицания, невинное кокетничанье молодости, горящие взгляды, смех без причины – лучший смех на свете – все это радостное кипение жизни юной, свежей, этот порыв вперед – куда бы то ни было, лишь бы вперед, – это добродушное раздолье меня трогало и поджигало. «Уж не пойти ли к ним?» – спрашивал я себя…
– Ася, довольно тебе? – вдруг произнес за мною мужской голос по-русски.
– Подождем еще, – отвечал другой, женский голос на том же языке.
Я быстро обернулся… Взор мой упал на красивого молодого человека в фуражке и широкой куртке; он держал под руку девушку невысокого роста, в соломенной шляпе, закрывавшей всю верхнюю часть ее лица.
Тургенев Иван
Иван Сергеевич Тургенев
Мне было тогда лет двадцать пять, - начал Н.Н., дела давно минувших дней, как видите. Я только что вырвался на волю и уехал за границу, не для того, чтобы "окончить мое воспитание", как говаривалось тогда, а просто мне захотелось посмотреть на мир божий. Я был здоров, молод, весел, деньги у меня не переводились, заботы еще не успели завестись - я жил без оглядки, делал, что хотел, процветал, одним словом. Мне тогда и в голову не приходило, что человек не растение и процветать ему долго нельзя. Молодость ест пряники золоченые, да и думает, что это-то и есть хлеб насущный; а придет время - и хлебца напросишься. Но толковать об этом не для чего.
Я путешествовал без всякой цели, без плана; останавливался везде, где мне нравилось, и отправлялся тотчас далее, как только чувствовал желание видеть новые лица - именно лица. Меня занимали исключительно одни люди; я ненавидел любопытные памятники, замечательные собрания, один вид лон-лакея возбуждал во мне ощущение тоски и злобы; я чуть с ума не сошел в дрезденском "Грюне Гевелбе". Природа действовала на меня чрезвычайно, но я не любил так называемых ее красот, необыкновенных гор, утесов, водопадов; я не любил, чтобы она навязывалась мне, чтобы она мне мешала. Зато лица, живые человеческие лица - речи людей, их движения, смех - вот без чего я обойтись не мог. В толпе мне было всегда особенно легко и отрадно; мне было весело идти туда, куда шли другие, кричать, когда другие кричали, и в то же время я любил смотреть, как эти другие кричат. Меня забавляло наблюдать людей... да я даже не наблюдал их - я их рассматривал с каким-то радостным и ненасытным любопытством. Но я опять сбиваюсь в сторону.
Итак, лет двадцать тому назад я жил в немецком небольшом городке З., на левом берегу Рейна. Я искал уединения: я только что был поражен в сердце одной молодой вдовой, с которой познакомился на водах. Она была очень хороша собой и умна, кокетничала со всеми - и со мною, грешным, сперва даже поощряла меня, а потом жестоко меня уязвила, пожертвовав мною одному краснощекому баварскому лейтенанту. Признаться сказать, рана моего сердца не очень была глубока; но я почел долгом предаться на некоторое время печали и одиночеству - чем молодость не тешится! - и поселился в З.
Городок этот мне понравился своим местоположением у подошвы двух высоких холмов, своими дряхлыми стенами и башнями, вековыми липами, крутым мостом над светлой речкой, впадавшей в Рейн, - а главное, своим хорошим вином. По его узким улицам гуляли вечером, тотчас после захождения солнца (дело было в июне), прехорошенькие белокурые немочки и, встретясь с иностранцем, произносили приятным голоском: "Guten Abend!" - а некоторые из них не уходили даже и тогда, когда луна поднималась из-за острых крыш стареньких домов и мелкие каменья мостовой четко рисовались в ее неподвижных лучах Я любил бродить тогда по городу; луна казалось, пристально глядела на него с чистого неба; и город чувствовал этот взгляд и стоял чутко и мирно, весь облитый ее светом, этим безмятежным и в то же время тихо душу волнующим светом. Петух на высокой готической колокольне блестел бледным золотом; таким же золотом переливались струйки по черному глянцу речки; тоненькие свечки (немец бережлив!) скромно теплились в узких окнах под грифельными кровлями; виноградные лозы таинственно высовывали свои завитые усики из-за каменных оград; что-то пробегало в тени около старинного колодца на трехугольной площади, внезапно раздавался сонливый свисток ночного сторожа, добродушная собака ворчала вполголоса, а воздух так и ластился к лицу, и липы пахли так сладко, что грудь поневоле все глубже и глубже дышала, и слово "Гретхен" - не то восклицание, не то вопрос - так и просилось на уста.
Городок З. лежит в двух верстах от Рейна. Я часто ходил смотреть на величавую реку и, не без некоторого напряжения мечтая о коварной вдове, просиживал долгие часы на каменной скамье под одиноким огромным ясенем. Маленькая статуя мадонны с почти детским лицом и красным сердцем на груди, пронзенным мечами, печально выглядывала из его ветвей. На противоположном берегу находился городок Л., немного побольше того, в котором я поселился. Однажды вечером я сидел на своей любимой скамье и глядел то на реку, то на небо, то на виноградники. Передо мной белоголовые мальчишки карабкались по бокам лодки, вытащенной на берег и опрокинутой насмоленным брюхом кверху. Кораблики тихо бежали на слабо надувшихся парусах; зеленоватые волны скользили мимо, чуть-чуть вспухая и урча. Вдруг донеслись до меня звуки музыки; я прислушался. В городе Л. играли вальс; контрабас гудел отрывисто, скрипка неясно заливалась, флейта свистала бойко.
Что это? - спросил я у подошедшего ко мне старика в плисовом жилете, синих чулках и башмаках с пряжками.
Это, - отвечал он мне, предварительно передвинув мундштук своей трубки из одного угла губ в другой, - студенты приехали из Б. на коммерш.
"А посмотрю-ка я на этот коммерш, - подумал я, - кстати же, я в Л. не бывал". Я отыскал перевозчика и отправился на другую сторону.
Может быть, не всякий знает, что такое коммерш. Это особенного рода торжественный пир, на который сходятся студенты одной земли или братства (Landsmannschaft). Почти все участники в коммерше носят издавна установленный костюм немецких студентов: венгерки, большие сапоги и маленькие шапочки с околышами известных цветов. Собираются студенты обыкновенно к обеду под председательством сениора, то есть старшины, - и пируют до утра, пьют, поют песни, Landesvater, Gaudeamus, курят, бранят филистеров; иногда они нанимают оркестр.
Такой точно коммерш происходил в г.Л. перед небольшой гостиницей под вывескою Солнца, в саду, выходившем на улицу. Над самой гостиницей и над садом веяли флаги; студенты сидели за столами под обстриженными липками; огромный бульдог лежал под одним из столов; в стороне, в беседке из плюща, помещались музыканты и усердно играли, то и дело подкрепляя себя пивом. На улице, перед низкой оградой сада, собралось довольно много народа: добрые граждане Л. не хотели пропустить случая поглазеть на заезжих гостей. Я тоже вмешался в толпу зрителей. Мне было весело смотреть на лица студентов; их объятия, восклицания, невинное кокетничанье молодости, горящие взгляды, смех без причины - лучший смех на свете - все это радостное кипение жизни юной, свежей, этот порыв вперед - куда бы то ни было, лишь бы вперед, - это добродушное раздолье меня трогало и поджигало. "Уж не пойти ли к ним?" - спрашивал я себя...
Ася, довольно тебе? - вдруг произнес за мной мужской голос по-русски.
Подождем еще, - ответил другой, женский голос на том же языке.
Я быстро обернулся... Взор мой упал на красивого молодого человека в фуражке и широкой куртке; он держал под руку девушку невысокого роста, в соломенной шляпе, закрывавшей всю верхнюю часть ее лица.
Вы русские? - сорвалось у меня невольно с языка.
Молодой человек улыбнулся и промолвил:
Да, русские.
Я никак не ожидал... в таком захолустье, - начал было я.
И мы не ожидали, - перебил он меня, - что ж? тем лучше. Позвольте рекомендоваться: меня зовут Гагиным, а вот это моя... - он запнулся на мгновение, - моя сестра. А ваше имя позвольте узнать?
Я назвал себя, и мы разговорились. Я узнал, что Гагин, путешествуя, так же как и я, для своего удовольствия, неделю тому назад заехал в городок Л., да и застрял в нем. Правду сказать, я неохотно знакомился с русскими за границей. Я их узнавал даже издали по их походке, покрою платья, а главное, по выраженью их лица. Самодовольное и презрительное, часто повелительное, оно вдруг сменялось выражением осторожности и робости... Человек внезапно настораживался весь, глаз беспокойно бегал... "Батюшки мои! не соврал ли я, не смеются ли надо мною", - казалось, говорил этот уторопленный взгляд... Проходило мгновенье - и снова восстановлялось величие физиономии, изредка чередуясь с тупым недоуменьем. Да, я избегал русских, но Гагин мне понравился тотчас. Есть на свете такие счастливые лица: глядеть на них всякому любо, точно они греют вас или гладят. У Гагина было именно такое лицо, милое, ласковое, с большими мягкими глазами и мягкими курчавыми волосами. Говорил он так, что даже не видя его лица, вы по одному звуку его голоса чувствовали, что он улыбается.
Девушка, которую он назвал своей сестрой, с первого взгляда показалась мне очень миловидной. Было что-то свое, особенное, в складе ее смугловатого, круглого лица, с небольшим тонким носом, почти детскими щечками и черными, светлыми глазами. Она была грациозно сложена, но как будто не вполне еще развита. Она нисколько не походила на своего брата.
Хотите вы зайти к нам? - сказал мне Гагин, - кажется, довольно мы насмотрелись на немцев. Ася, пойдем домой?
Девушка утвердительно кивнула головой.
Мы живем за городом, - продолжал Гагин, - в винограднике, в одиноком домишке, высоко. У нас славно, посмотрите. Хозяйка обещала приготовить нам кислого молока. Теперь же скоро стемнеет, и вам лучше будет переезжать Рейн при луне.
Иван Тургенев
I
Мне было тогда лет двадцать пять, — начал Н. Н., — дела давно минувших дней, как видите. Я только что вырвался на волю и уехал за границу, не для того, чтобы «окончить мое воспитание», как говаривалось тогда, а просто мне захотелось посмотреть на мир божий. Я был здоров, молод, весел, деньги у меня не переводились, заботы еще не успели завестись — я жил без оглядки, делал что хотел, процветал, одним словом. Мне тогда и в голову не приходило, что человек не растение и процветать ему долго нельзя. Молодость ест пряники золоченые, да и думает, что это-то и есть хлеб насущный; а придет время — и хлебца напросишься. Но толковать об этом не для чего. Я путешествовал без всякой цели, без плана; останавливался везде, где мне нравилось, и отправлялся тотчас далее, как только чувствовал желание видеть новые лица — именно лица. Меня занимали исключительно одни люди; я ненавидел любопытные памятники, замечательные собрания, один вид лон-лакея возбуждал во мне ощущение тоски и злобы; я чуть с ума не сошел в дрезденском «Грюне Гевёлбе». Природа действовала на меня чрезвычайно, но я не любил так называемых ее красот, необыкновенных гор, утесов, водопадов; я не любил, чтобы она навязывалась мне, чтобы она мне мешала. Зато лица, живые, человеческие лица — речи людей, их движения, смех — вот без чего я обойтись не мог. В толпе мне было всегда особенно легко и отрадно; мне было весело идти, куда шли другие, кричать, когда другие кричали, и в то же время я любил смотреть, как эти другие кричат. Меня забавляло наблюдать людей... да я даже не наблюдал их — я их рассматривал с каким-то радостным и ненасытным любопытством. Но я опять сбиваюсь в сторону. Итак, лет двадцать тому назад я проживал в немецком небольшом городке З., на левом берегу Рейна. Я искал уединения: я только что был поражен в сердце одной молодой вдовой, с которой познакомился на водах. Она была очень хороша собой и умна, кокетничала со всеми — и со мною, грешным, — сперва даже поощряла меня, а потом жестоко меня уязвила, пожертвовав мною одному краснощекому баварскому лейтенанту. Признаться сказать, рана моего сердца не очень была глубока; но я почел долгом предаться на некоторое время печали и одиночеству — чем молодость не тешится! — и поселился в З. Городок этот мне понравился своим местоположением у подошвы двух высоких холмов, своими дряхлыми стенами и башнями, вековыми липами, крутым мостом над светлой речкой, впадавшей в Рейн, — а главное, своим хорошим вином. По его узким улицам гуляли вечером, тотчас после захождения солнца (дело было в июне), прехорошенькие белокурые немочки и, встретясь с иностранцем, произносили приятным голоском: «Guten Abend!» — а некоторые из них не уходили даже и тогда, когда луна поднималась из-за острых крыш стареньких домов и мелкие каменья мостовой четко рисовались в ее неподвижных лучах. Я любил бродить тогда по городу; луна, казалось, пристально глядела на него с чистого неба; и город чувствовал этот взгляд и стоял чутко и мирно, весь облитый ее светом, этим безмятежным и в то же время тихо душу волнующим светом. Петух на высокой готической колокольне блестел бледным золотом; таким же золотом переливались струйки по черному глянцу речки; тоненькие свечки (немец бережлив!) скромно теплились в узких окнах под грифельными кровлями; виноградные лозы таинственно высовывали свои завитые усики из-за каменных оград; что-то пробегало в тени около старинного колодца на трехугольной площади, внезапно раздавался сонливый свисток ночного сторожа, добродушная собака ворчала вполголоса, а воздух так и ластился к лицу, и липы пахли так сладко, что грудь поневоле всё глубже и глубже дышала, и слово: «Гретхен» — не то восклицание, не то вопрос — так и просилось на уста. Городок З. лежит в двух верстах от Рейна. Я часто ходил смотреть на величавую реку и, не без некоторого напряжения мечтая о коварной вдове, просиживал долгие часы на каменной скамье под одиноким огромным ясенем. Маленькая статуя мадонны с почти детским лицом и красным сердцем на груди, пронзенным мечами, печально выглядывала из его ветвей. На противоположном берегу находился городок Л., немного побольше того, в котором я поселился. Однажды вечером сидел я на своей любимой скамье и глядел то на реку, то на небо, то на виноградники. Передо мною белоголовые мальчишки карабкались по бокам лодки, вытащенной на берег и опрокинутой насмоленным брюхом кверху. Кораблики тихо бежали на слабо надувшихся парусах; зеленоватые волны скользили мимо, чуть-чуть вспухая и урча. Вдруг донеслись до меня звуки музыки; я прислушался. В городе Л. играли вальс; контрбас гудел отрывисто, скрипка неясно заливалась, флейта свистала бойко. — Что это? — спросил я у подошедшего ко мне старика в плисовом жилете, синих чулках и башмаках с пряжками. — Это, — отвечал он мне, предварительно передвинув мундштук своей трубки из одного угла губ в другой, — студенты приехали из Б. на коммерш. «А посмотрю-ка я на этот коммерш, — подумал я, — кстати же я в Л. не бывал». Я отыскал перевозчика и отправился на другую сторону.Иван Сергеевич Тургенев
«Ася»
Н. Н., немолодой светский человек, вспоминает историю, которая приключилась, когда ему было лет двадцать пять. Н. Н. тогда путешествовал без цели и без плана и на пути своём остановился в тихом немецком городке N. Однажды Н. Н. , придя на студенческую вечеринку, познакомился в толпе с двумя русскими — молодым художником, назвавшимся Гагиным, и его сестрой Анной, которую Гагин называл Асей. Н. Н. избегал русских за границей, но новый знакомый ему понравился сразу. Гагин пригласил Н. Н. к себе домой, на квартиру, в которой они с сестрою остановились. Н. Н. был очарован своими новыми друзьями. Ася сначала дичилась Н. Н., но скоро уже сама заговаривала с ним. Наступил вечер, пришла пора ехать домой. Уезжая от Гагиных, Н. Н. почувствовал себя счастливым.
Прошло много дней. Шалости Аси были разнообразны, каждый день она представлялась новой, другой — то благовоспитанной барышней, то шаловливым ребёнком, то простенькой девочкой. Н. Н. регулярно навещал Гагиных. Какое-то время спустя Ася перестала шалить, выглядела огорчённой, избегала Н. Н. Гагин обращался с ней ласково-снисходительно, а в Н. Н. крепло подозрение, что Гагин — не брат Аси. Странный случай подтвердил его подозрения. Однажды Н. Н. случайно подслушал разговор Гагиных, в котором Ася говорила Гагину, что любит его и никого другого не хочет любить. Н. Н. было очень горько.
Несколько следующих дней Н. Н. провёл на природе, избегая Гагиных. Но через несколько дней он нашёл дома записку от Гагина, который просил его прийти. Гагин встретил Н. Н. по-приятельски, но Ася, увидев гостя, расхохоталась и убежала. Тогда Гагин рассказал другу историю своей сестры.
Родители Гагина жили в своей деревне. После смерти матери Гагина его отец воспитывал сына сам. Но однажды приехал дядя Гагина, который решил, что мальчик должен учиться в Петербурге. Отец противился, но уступил, и Гагин поступил в школу, а затем в гвардейский полк. Гагин часто приезжал и однажды, уже лет в двадцать, увидел в своём доме маленькую девочку Асю, но не обратил на неё никакого внимания, услышав от отца, что она сирота и взята им «на прокормление».
Гагин долго не был у отца и лишь получал от него письма, как вдруг однажды пришло известие о его смертельной болезни. Гагин приехал и застал отца умирающим. Тот завещал сыну заботиться о своей дочери, сестре Гагина — Асе. Скоро отец умер, а слуга рассказал Гагину, что Ася — дочь отца Гагина и горничной Татьяны. Отец Гагина очень привязался к Татьяне и даже хотел на ней жениться, но Татьяна не считала себя барыней и жила у своей сестры вместе с Асей. Когда Асе было девять лет, она лишилась матери. Отец взял её в дом и воспитывал сам. Она стыдилась своего происхождения и поначалу боялась Гагина, но потом его полюбила. Тот тоже к ней привязался, привёз её в Петербург и, как ему ни было горько это делать, отдал в пансион. Там у неё не было подруг, барышни её не любили, но теперь ей семнадцать, она закончила учиться, и они вместе поехали за границу. И вот… она шалит и дурачится по-прежнему…
После рассказа Гагина Н. Н. стало легко. Ася, встретившая их в комнате, внезапно попросила Гагина сыграть им вальс, и Н. Н. и Ася долго танцевали. Ася вальсировала прекрасно, и Н. Н. долго потом вспоминал этот танец.
Весь следующий день Гагин, Н. Н. и Ася были вместе и веселились, как дети, но через день Ася была бледна, она сказала, что думает о своей смерти. Все, кроме Гагина, были грустны.
Однажды Н. Н. принесли записку от Аси, в которой она просила его прийти. Скоро к Н. Н. пришёл Гагин и сказал, что Ася влюблена в Н. Н. Вчера весь вечер её била лихорадка, она ничего не ела, плакала и призналась, что любит Н. Н. Она желает уехать…
Н. Н. рассказал другу о записке, которую прислала ему Ася. Гагин понимал, что его друг не женится на Асе, поэтому они договорились, что Н. Н. честно с ней объяснится, а Гагин будет сидеть дома и не подавать виду, что знает о записке.
Гагин ушёл, а у Н. Н. голова шла кругом. Другая записка известила Н. Н. о перемене места их с Асей встречи. Придя в назначенное место, он увидел хозяйку, фрау Луизе, которая и провела его в комнату, где ожидала Ася.
Ася дрожала. Н. Н. обнял её, но тут же вспомнил о Гагине и стал обвинять Асю в том, что она все рассказала брату. Ася слушала его речи и вдруг зарыдала. Н. Н. растерялся, а она бросилась к двери и исчезла.
Н. Н. метался по городу в поисках Аси. Его грызла досада на себя. Подумав, он направился к дому Гагиных. Навстречу ему вышел Гагин, обеспокоенный тем, что Аси все нет. Н. Н. искал Асю по всему городу, он сто раз повторял, что любит её, но нигде не мог её найти. Однако, подойдя к дому Гагиных, он увидел свет в Асиной комнате и успокоился. Он принял твёрдое решение — завтра идти и просить Асиной руки. Н. Н. был снова счастлив.
На другой день Н. Н. увидел у дома служанку, которая сказала, что хозяева уехали, и передала ему записку Гагина, где тот писал, что убеждён в необходимости разлуки. Когда Н. Н. шёл мимо дома фрау Луизе, она передала ему записку от Аси, где та писала, что если бы Н. Н. сказал одно слово — она бы осталась. Но, видно, так лучше…
Н. Н. всюду искал Гагиных, но не нашёл. Он знал многих женщин, но чувство, разбуженное в нем Асей, не повторилось больше никогда. Тоска по ней осталась у Н. Н. на всю жизнь.
Главный герой рассказа, некий Н.Н., вспоминает свои молодые годы. Однажды, путешествуя по разным городам, судьба привела его в тихий немецкий городок N. Там, на одной из вечеринок, он подружился с русским художником Гагиным и его сестрой Анной, которую сам художник называл Асей. Н.Н. старался держаться подальше от русских, но эти двое ему сразу понравились.
Гагин пригласил в гости нового знакомого. Ася немного побаивалась Н.Н., но потом привыкла, и сама заговаривала с ним. Вечером, когда нужно было уезжать, Н.Н. с грустью покидал новых друзей. Прошло время. Ася вела себя каждый день иначе, то она воспитанная барышня, то простая девочка, то маленький капризный ребенок. Н.Н. частенько навещал Гагиных. Глядя на обращение Гагина с Асей, Н.Н. подозревал, что никакие они не родственники. Случайно подслушанный разговор, подтвердил догадки Н.Н., Ася действительно любила Гагина, и от этого Н.Н. чувствовал себя раздавленным. Некоторое время он провел в одиночестве. Затем получил приглашение от Гагина прийти в гости. Он рассказал историю Аси.
Мать Гагина умерла, мальчиком занимался отец. Дядя Гагина настоял на том, чтобы парень уехал на учебу в Петербург. Приезжая к отцу, он увидел маленькую девочку, отец сказал, что та сирота, и он взял ее на содержание. Позже оказалось, что это дочь отца и горничной. Когда девочке исполнилось девять, мать умерла, и отец взял ее на воспитание. После смерти отца, Асю забрал к себе Гагин в Петербург. Ася призналась Н.Н. в любви, прислав ему записку. Н.Н. и Гагин договорились, что он честно объяснится с девушкой. После очередной встречи с возлюбленной Ася обиделась на Н.Н.. Он повсюду искал девушку, но вернувшись к дому Гагиных, убедился, что она дома. Он решил, что завтра же попросит руки Аси. Утром оказалось, что Гагин увез сестру, считая, что так будет лучше.
Ася оставила послание Фрау Луизе, в котором девушка писала, что осталась бы, если бы Н.Н. только захотел. Н.Н. искал Асю, но все было безуспешно. Чувства, испытанные с этой девушкой, больше никогда не повторились.
