Норвежско российская граница. Российско-норвежская граница x–xx вв. на кольском севере. Изменения в норвежской границе времен Киевской Руси

В советское время граница была практически закрытой, в основном по инициативе СССР. В 1990-е годы , после распада СССР, норвежская сторона активно ратовала за демонтаж советских пограничных заграждeний, что и было сделано. Однако в 2016 году Норвегия сама же приступила к строительству нового заградительного забора на своей стороне .

История

История этой границы есть собственно история её постепенного сдвижения на восток. С X до середины XI века она, судя по глухим отзвукам в истории, проходила гораздо западнее - по Люнгенфьорду , в 50 километрах восточнее современного города Тромсё . Потом, в 1043 году, Ярослав Мудрый дал в качестве приданого за дочерью Елизаветой, невестой норвежского короля, землю оттуда вплоть до Альтафьорда и реки Альта . Проходит еще 200 лет, и на новые уступки идет новгородский князь Александр Невский - уступает следующий выступ территории до Танафьорда . Меж тем и Норвегия, и Новгородская республика попадают под власть более сильных соседей - первая с 1397 года входит в Кальмарскую унию с Данией, второй уходит под руку Москвы.

Протяжённость границы - 195,8 км (в том числе 43,0 км сухопутной и 152,8 км речной); помимо этого имеется участок межгосударственной морской границы в 23,3 км . Пропускной пункт - Стурскуг -Борисоглебский . В год границу пересекает в среднем около 35 тыс. человек. На границе задерживались и нелегальные иммигранты из других стран (Молдавия , Марокко , Тунис , Иран , стран Африки) .

40-летний территориальный спор о границе на шельфе между Норвегией и России был урегулирован 15 сентября 2010 года после подписания договора «О разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане».

См. также

Напишите отзыв о статье "Российско-норвежская граница"

Примечания

Ссылки

Ранее существовавшие границы

Отрывок, характеризующий Российско-норвежская граница

– Ну, батюшка, молодой князь, как его зовут? – сказал князь Николай Андреевич, обращаясь к Анатолию, – поди сюда, поговорим, познакомимся.
«Вот когда начинается потеха», подумал Анатоль и с улыбкой подсел к старому князю.
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему, соблазнителю, эту историю. Теперь этот он, настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.

В Москве завершила свою работу выставка «РОССИЙСКО-НОРВЕЖСКАЯ ГРАНИЦА: ИСТОРИЯ С ТОПОГРАФИЕЙ». Она проходила в Институте наследия им. Д. С. Лихачёва и была посвящена 100-летию Пограничных войск Российской Федерации. Подготовкой выставки занимались Центр Военного и Морского наследия и Научная библиотека Института наследия.

Экспозиция выставки включала полноразмерные копии топографических и исторических карт, раскрывающих историю установления государственной границы Российской Империи и Королевства Норвегии в XVIII–XIX вв.

Сегодня мы публикуем отрывок из статьи сотрудника Российского научно-исследовательского института культурного и природного наследия им. Д. С. Лихачёва кандидата военных наук, доцента, полковника С. А. Рябова, посвященной подписанию «Трактата, заключенного между Его Величеством Императором Всероссийским и Его Величеством Королем Шведским и Норвежским. О границах между Россиею и Норвегиею в Лапландских погостах».

Сергей Рябов с копией карты российско-норвежской границы, составленной В. Е. Галяминым в 1825 г. Музей Экологического центра «Сванховд», п. Сванвик (Норвегия)

В «Полном собрании законов Российской Империи» соглашение от 14 мая (2 мая по старому стилю) 1826 г. называется «Трактат, заключенный между Его Величеством Императором Всероссийским и Его Величеством Королем Шведским и Норвежским. О границах между Россиею и Норвегиею в Лапландских погостах». Эти погосты, в зависимости от сезона летние и зимние, представляли собой поселения лопарей с местами лова ими рыбы или богатыми ягелем угодьями для выпаса оленей. Всего на Кольском насчитывалось 17 погостов, из них пять – это Нявдемский, Пазрецкий, Печенгский, Мотовской, Сонгельский – как раз и попадали в число тех, территорию которых предстояло разграничить. Задача эта непростая, поскольку нужно было учесть множество факторов: интересы, верования, промыслы, традиционные места обитания и т. д. Требовалось собрать воедино сложный «пазл» из, казалось бы, никак не сочетаемых между собой частей. После многомесячной работы российско-норвежской пограничной комиссии с весны 1825 г. по апрель 1826 г. русским комиссаром В. Е. Галяминым и шведским Й. Г. Спорком был подготовлен проект, учитывающий норвежские пожелания и устраивавший российского императора.

В современной норвежской историографии разграничение 1826 г. рассматривается как «приемлемое решение для норвежского правительства, дорого обошедшееся норвежским саамам». Подчеркивается, что центральные власти Соединенных Королевств Швеции – Норвегии сочли результаты разграничения удовлетворительными. Вместе с тем, по мнению норвежских исследователей, демаркация 1826 г. была явной победой русской стороны, получившей львиную долю, 2/3 территории общих округов. Таково, например, мнение О. А. Йонсена, который особо подчеркивает тот факт, что православная церковь Бориса и Глеба на левом берегу р. Паз вместе с окрестностями в одну версту по Конвенции оставалась российской.

Трактат о границе, подписанный в 1826 г. между двумя государствами, стал первым и основополагающим документом, регламентирующим прохождение и установление режима границы между Российской Империей и Королевством Норвегия.

За почти два столетия форма границы, то есть сама линия прохождения на местности, конечно, изменилась. Произошло это по естественным причинам – изменились русла рек, были построены плотины каскада Пазских ГЭС. Отличия есть и в способах обозначения границы пограничными знаками.

После демаркации российско-норвежской границы в 1947 г. и наведения на границе порядка в соответствие с Договором от 1949 г., граница стала проходить примерно по той линии, которая была установлена в 1826 г.

Главное же отличие состояло в том, что если в документах 1826 г., когда говорилось о прохождении границы по рекам Паз и Ворьема, а это две трети всей российско-норвежской границы, то пограничной чертой признавался «стержень сих вод», то есть «срединная линия русла». По демаркации и договору 1947/49 г. уже шла речь о том, что на реках граница проходит по самому глубокому фарватеру, то есть по тальвегу.

Что касается границы на озерах, то чертой разграничения по их водам в Трактате 1826 г. признавалась их «средина» и «самая большая глубина», то есть середина и тальвег. По Договору 1949 г., только тальвег – линия наибольшей глубины.

Норвежцы оценивают это событие так: европейская территория норвежского государства приняла окончательные очертания с подписанием пограничного соглашения с Россией в 1826 г. Благодаря территориальному разграничению, осуществленному на договорной основе, несмотря на недостатки, удалось, в конце концов, создать условия для разрешения споров и конфликтов с русскими.

Что касается России, то, оценивая Конвенцию, следует сказать, что поистине бесценным ее положением является констатация того, что Швеция (Норвегия) навсегда отказывалась от всяких притязаний на земли, принадлежащие России и находящиеся за чертой разграничения.

Вчитаемся еще раз в строки Трактата: «Его величество Король Шведский и Норвежский навсегда отрицает за себя и за Своих Преемников от всяких притязаний, какие в прежние времена Корона Норвежская могла иметь на какие-либо земли, прилежащие к России и находящиеся за чертою разграничения, сим актом установленною» (орфография и стиль документа сохранены).

Фактическое отречение от территориальных притязаний на наши земли на Крайнем Севере за условленной чертой – это ли не высочайшая цена тех уступок, на которые пошла Россия! Вот о чем, в первую очередь, следует знать и помнить. Тем, кто знаком с историей территориальных притязаний Швеции на Севере, а это максимум весь Кольский полуостров, минимум по реку Колу, это особенно хорошо понятно.

Решение пограничного вопроса в области Крайнего Севера продемонстрировало всем заинтересованным участникам разграничения способность и желание русских иметь государственный порядок на государственной границе.

На Крайнем Севере существенно уменьшилась военно-политическая напряженность из-за выпадов Швеции в сторону России. Это позволило сосредоточиться на решении задач обустройства жизни населения в пограничье.

Установление четкой границы пробудило дух состязательности между населением пограничья, который, в свою очередь, стал катализатором развития религиозной, культурной, хозяйственной, военной жизни населения сторон в пограничье. Это инициировало все связи, в первую очередь торговые, коммуникационные и пр.

Н.С. Лесков. Разсказ "Уха без рыбы". Новый 1886-й год начался для меня в приятном обществе довольно приятными отзывами о вышедшем на днях томике моих святочных разсказов. Книжечку похвалили в печати и о ней же с удовольствием говорили в том хлебосольном доме, куда я был позван выпить новогодний бокал шампанского. Люди, имеющие литературное понимание, находили довольно счастливою мою попытку соблюсти требования святочного разсказа без рутинного привлечения к участию чертовщины и всяких иных таинственных и невероятных элементов. Но как никогда все одного мнения не бывают, так и тут случилось то-же самое: некто заметил, что перехватил чрез край и что в моих одобряемых разсказах нет даже вовсе настоящих добродетельных людей, а есть только примиряющая добрые впечатления, но они являются как- бы без воли и направления. - Все сварено и присолено во-вкус, а станешь разбирать, из чего это сварено, и выходит какая-то уха без рыбы. Многие разсмеялись и нашли сказанное замечание остроумным. Еще несколько лиц поддержали, что в моих разсказах будто, действительно, трудно различать между добром и злом и что даже порою будто совсем не разберешь, кто вредит делу и кто ему помогает. Это относили к некоторому врожденному коварству моей натуры. Я, разумеется, только все слушал и все поучался, но не отвечал ни слова. Зато некоторый, случившийся здесь, иногородний гость вступился за меня и заметил, что "уха без рыбы" - это совсем не такая несообразность, как кажется, и что в отвлеченном смысле такая "уха" в жизни варится и бывает даже и вкусна, и коварна, хотя никак не разберешь, из чего и как она сварена. - Свет не без добрых людей, - проговорил кто-то в примиряющем тоне. - Нет, совсем не то, а как - раз наоборот: "уха без рыбы" - это я пониманию так, как - бы пьеса исполнялась без актеров, как бы пьеса исполнялась без актеров в соответственной роли. Особых добродельцев нет, а добро делается - и в этом, я вам скажу, наш автор прав. Я благодарно поклонился. - Да вот, - прибавил говоривший за меня гость: - у меня как - раз кстати есть и такой подходящий случай, что если его разсказать, то выйдет настоящая уха без рыбы. - Что-же это такое? - Простое дело на святочный узор, с добродетельством, о котором нимало не заботился тот, кто его сделал. - Что же это: недоразумение? - Нет. - Чудо? - Тоже нет. - Случайность? - Напротив. - Так что-же такое? - А вот именно "уха без рыбы", которую может сварить жизнь. - Ну, разскажите! - Извольте. Городок, близ которого я живу в своем именьеце, - очень маленький и, по правде сказать, дрянной. Он ничем не замечателен, но имеет особенность: в нем всегда самое большое число рождений младенцев аккуратно, из года в год, приходится к святкам. Обстоятельство это общеизвестно и вполне удостоверяется в течение многих лет метрическими книгами. Ему можно немножко двигаться, но оно не заключает, впрочем, в себе ничего удивительного, а тем менее необъяснимого или, помилу Бог, сверхъестественного. Это нимало не зависит ни от одухов, ни от климата, ни от свойства вод и почвы, равно как и ни от особенностей природы наших женщин, а прямо от экономических условий жизни. Я вам должен это пояснить, чтобы между нами не осталось ничего тайного и сокровеннаго. Пусть все будет каждому ясно и понятно, а таинственное, как увидим, все-таки где-то прокрадется. Но то - святки! Местность нашего городка чрезвычайно благоприятна для занятий огордничеством: куда ни глянь - сплошная бакша; но наши местные жители - известные лентяи, и - что вы хотите с ними делайте - не склонны они к этим огородным занятиям. Некоторые и пробовали, но оказались неспособными произрастить что-нибудь хорошее и проковое; словом, они и лентяи, и не мастера, а потому обширное огорничество все находится в руках наезжих ростовцев. Эта надхожая варяго-русь арендует все превосходные заливные пойма у нашего города и силится истощить их, как только возможно; но это им удастся разве только в будущем, а до сих еще земля стоит за себя и произращает всякое семя сторицею. Сами варяго-руссы здесь оседлою жизнию не живут. Они приезжают к нам, обыкновенно, в грачевый прилет, в марте или апреле, устраиваются в своих просторных куренях на огородах и сейчас же берутся за дело. Дело начинается с того, что ростовцы нанимают множество девок и баб. У них много бабьего дела; нужны стряпки, нужны прачки, нужно копать, садить, полоть, поливать, носить воду - все бабье рукоделье. Осенью северяне соберут плоды чужой земли, обратят их в деньги и опять уезжают до будущего года в Ростов, а их летнiя работницы остаются дома и только к святкам поканчивают счеты за летнiя ласки варягов. Если вы сочтете, что ростовские варяги приходят к нам в марте или в апреле, то вам ясно станет, почему наша местная статистика исчисляет наибольшее число рождений в декабре, к святкам. Дело - самое естественное и ничего удивительного в себе не заключает. Теперь я продолжаю дальше. В городке у нас есть все начальства и власти, какие учреждены от Бога, чтобы всякий город жил набожно и честно, сообразно лучшим правилам и порядкам божественного и гражданского закона. У нас есть деятельный начальник уезда, есть уважающий справедливость судья, есть человеколюбивый врач, есть ученый протопоп и кроме его есть еще просто поп, есть граждане, певцы, воины, стражи и народ, - словом, есть все, что упоминается на самых сложных афишах. Обыватели города, или народ, все люди простые, но официально они подразделяются на "два общества": одно - "городское христианское общество", а другое - "городское общество еврейское". Степень научной образованности в обоих этих обществах почти равная, но в еврейском разумеется, более грамотности. Религиозного кичения вровень у обоих: евреи дают другим чувствовать, что Иегова взял их себе в особый удел, избрав и отличив их от всех народов вселенной, а христиане им отвечают: "разумеете и покоряйтесь, яко с нами Бог". Какое из этих двух обществ ленивее - я не знаю. Христиане полгода кое-как трудятся, - а полгода лежат; евреи никогда настоящей, потовой работы не работают, но зато всегда неустанно бегают, дергаются и гергочат. Торговцы, разумеется, все из евреев. Чего вы не успели купить в пятницу, до начала шабаша, того уже и не получите до воскресенься. У жидов, таким образом, остаются и все деньги, какие кое-как зарабатывает ленивое и слабое христианское население. Из христиан в нашем городишке решительно нет ни одного капиталиста, а из евреев есть несколько человек довольно зажиточных, и из числа их один старик, по имени Соломон, даже считается богачем. Он один из всех частных лиц в городе имеет собственный каменный дом на базарной площади, и в этом доме квартирует начальник уезда и собирается съезд. Реби Соломон - лицо важное: он со всеми знаком, держит себя солидно, по-старозаветному, но с милосердным снисхождением к христианам, - в видах терпимости к коим. Соломон даже долго играл в карты с уездным начальником и с отцом протопопом, вследствие чего у него значительно утончился тон и к нему пришлифовались благопристойные манеры. Так, например, подавая отцу протоиерею карточную колоду, чтобы снять карту, Соломон всегда с почтением говорил: - Благословите! Некоторые уверяли, будто терпимость и безпристрастие Соломона дальше этого не шли, но это было неправда: и терпимость, и безпристрастие Соломона шли гораздо далее. Реби Соломон был умен и начитан в еврейской литературе, но более всего он был чертовски - опытен в жизни. Слава его доходила даже до самого Чернобыля, и всегда он слыхал у своих за замечательного мудреца. У Соломона и теперь несомненно есть собственноручное письмо о чем-то от самого чернобыльского раввина, и потому, может быть, на Соломона многие смотрели как на опору еврейства. Он, впрочем, и действительно крепок в вере отцов своих: он все соблюл, все исполнил, и ни в его лапсорду, ни в его толосе, ни в цицах нет никакого отсутствия от того, что установил сам Бог. Характер у Соломона сильный, твердый и настойчивый. Он впечатлителен и горяч по темпераменту, но мастер владеть собою и скоро возстановляет всякое малейшее нарушение равновесия в своем внутреннем мире. Соломон горд, но он не суетно горд: он уважает себя, потому что его никто ни когда не обманул, тогда как сам он обманул очень многих; это знает всяк, и никто даже покуситься не смел нанести в этом ущерб его репутации. Но вдруг с нашим мудрецом случилось не что особенное. Соломон оплошал... Отчего? - на это никто не мог ответить, но с какого именно случая это пошло-то заметили многие. Незадолго перед святками реби Соломон, как почтенное лицо в городе, был в самой лучшей компании у уездного начальника, играл там с самыми почетными лицами в карты и даже имел пять рублей в выиграше; но на следующее же утро он вышел к семейным как-будто чем-то подавленный и с тех пор пал духом. Он сделался уныл задумчив: у него как-будто запал куда-то вглубь один глаз; у него наморщилось чело: он сердито молчал, или еще сердитее двигал нетерпеливо ермолку и посылал всех к дьяволу. Многим он даже невпопад отвечал, и наконец всенародно сделал такое несоответствующее призванию еврея дело, которое должно было сразу и в корень подорвать его репутацию, как благочестивого талмудиста. Мы сейчас увидим, - что именно он сделал и как это смутило разом два общества - "христианское" и "еврейское" (иначе кагал). А потом увидим и то, как все это исправилось ad majorem Dei gloriam, с пользою и для христиан и для евреев. В числе городских девушек, работавших летом на полотье у приходящих ростовских варяго-руссов, была одна девка, по имени Палашка. Палашка, конечно, знала реби Соломона, - "бо вин богатый жид", - а реби Соломон Палашку не знал, - потому что она его внимания не стоила. Палашка была девка без роду и племени, ибо она сама тоже была посеяна варяго-руссами на огороде. Теперь, по пришествии Палашки в возраст, и ей Бог дал к святкам живое дитя, но окрестить его бедной Палашке было не на что. Крестьбины и унас стоят недорого - по таксе всего один рубль; но к бедной девке не нашлось ни одного охотника идти в кумовья, чтобы не заплатить этот рубль за крещение. - Много вас! - говорили ей добрые люди. - Вы, Бог знаяк где нагрешите, а нам що за дiло за чужой грех карбованца выкладать. И правда; а меж тем бедняга все-таки терпела от этого большое горе. У нас такiя роковыя обстоятельства бывали, впрочем, не в редкость и выработали практику, как с ними справляться, - и вышло довольно недурно. Как - только мать наша природа поможет бедняге мало-мальски осилить свою помощь, она завернет дитя в тряпочки, станет на мосту и просит прохожих: - Поможите, добры люди нехрещено дитя ввести в хрещену вiру. У кого есть усердiе, те не отказывают: дают по копейке. Пройдет мимо сто сердобольных душь, - и если всякiй даст по копеечке, то вот и сто копеечек; они образуют рубль, - и "нехрещено дитя" сейчас же "вводится в хрещену вiру". А поелику свет в самом деле не без добрых людей, то иной девке так посчастливит, что она простоит на мосту с некрещеным ребенком не более как три, четыре дня, а уже на пятый у нее наберется на что купить крестик и есть чем заплатить крестителю. Но на долю бедной Палашки выпала беда особливая: ей пришлось стать на мосту не одной, а в сообществе других трех подруг, подоспевших с нею как раз в одну пору к уравненiю под одним знаменателем. Просят бедные девки все вместе на один и тот же предмет, но те три опытнее, чем Палашка: они все станут так, что Палашка выходит последнею. Прохожий подаст одной, иногда подаст и другой, даже и третьей, а уже ей, четвертой, говорит: "Бог даст". Три добрые дела, кому хотите, довольно сделать для спасения своей души, а более ни с кого не потребуется: следовательно, и убыточить себя напрасно не за чем. И вот три Палишкины подруги собрали уже каждая по сту добрых милостынь и, веселяся, понесли своих младенцев "вводить в крещеную веру"; бедная же Палашка уже восьмой день стоит на холоде и горьки плачет. Да и нельзя ей не плакать, потому что заработать негде, а немощь, голод и холод её одолевают. Но что ещё всего более ужасно - она скорбит за душу своего младенца, потому что шел уже последний день перед Крещением, а всякое дитя, рожденное до Крещеньева дня, непременно должно быть до Крещенья и окрещено. Иначе это будет "несчастливое дитя" которое лишится своей завидной доли на небе. Вопрос касается уже не одной здешней жизни, которая для человека с настоящими понятиями не представляет ничего прочного и не много значит, но дело касается целой вечности - куда там поместят новорожденную душу? А это зависит от здешних мiропрiятiй, имеющих самое большое влiянiе на всю дальнейшую судьбу человеческой души, по разрешенiи ея от тела. Как-же можно сносить это покойно матери дитяти, которое лежит на ея руках "нехрещено"!... Вот плачет бедная Палашка. Издрогла вся и утирает слезы теми-же тряпками, которые кто-то бросил ей, чтобы обернуть "нехрещену дитыну". И так эти слезы и горе затуманили Палашкины очи, что она даже совсем будто уже не видит и не различает тех людей, к которым обращается с просьбами. Кто ни идет - христианин или еврей, она все просит помочь ей ввести дитя в крещеную веру. Еврей пройдет, ничего не скажет, а христианин скажет: - Бог даст! И вот таким-то точно манером Палашка раз, зги перед собой не видя, простонала: "помогите ввести дитя в крещеную веру" - а кто-то сердито плюнул, опрыгнул от нея и, вместо слова "Бог даст", послал ее вместе с ребенком к дьяволу. Палашка протерла глаза и видит, что это прошли два жида: один - в широкой шубе на серых белках, а при нем другой - в потертом лисьем тулупе. Палашка узнала, что это Соломон; я вас не познала, я думала, що вы не жид, а хрещеный. Соломон остановился, посмотрел на нее и сказал: - Дура! - А се же воно так, пане, и есть, що я дура. Соломон посмотрел на нее еще и заметил: - Это хорошо, что ты дура. - А вже-ж, як мени Бог дал. - Ага, хорошо, хорошо! А что же ты, дура, про жида толкуешь? - Я про только, що хрещены дают! - Жиды не дают, когда им не надо давать, а когда надо дать, они дают. И я вот сейчас возьму да и дам тебе сразу один целый рубль и иди с ним - делай, что хочешь над своим младенцем. - Я его введу пане, в крещену веру. Его душа спасется, пане Соломон, за ваш карбованец. - Мне все равно, девка, все равно! Вводи его в свою веру, но только мне жаль, что у меня как раз нет теперь для тебя одного карбованца. - То правда, що жаль, пане. Так я опять не введу дитя в хрещену веру. - Нет, отчего же? Введешь! У меня нет одного карбованца, но у меня есть пять карбованцев, и я дам тебе все пять, а ты их разменяй и возьми один из них себе и сделай с ними, что хочешь, а четыре карбованца принеси мне назад, в мой дом на базаре. - Хорошо паночку. - Принесешь? - А як же, пане? Разве же можно не принести? Вы мне делаете такую милосердную ласку и верите все пять карбованцев, а я бы чтоб не принесла сдачи! Крый меня Боже! Я вам принесу. - Ну, так иди же и делай, что тебе нужно, а мне принеси мои четыре целковых, а за пятый приходи ко мне на неделю белье мыть. - Все вам перемою, пане. Соломон вынул из-за пазухи старый бумажник, достал оттуда пятирублевый билет и подал его Палашке. Та поклонилась ему в ноги и побежала вводить в крещеную веру свою "дытыну", а Соломон догнал своего спутника в лисьем тулупе и отправился к дому. Тут у этих двух особ произошло неожиданное, но довольно крупное объяснение: старый еврей в лисьем тулупе негодовал на Соломона, зачем он дал язычнице деньги? Но Соломон ответил, что это его дело, которое до других не касается. Такой ответ был непозволительно груб, ибо все, что делает один еврей, непременно касается всех его единоверцев, а во-вторых - лицо, которому так ответил Соломон, был человек важный в обществе - это был ребе Лейзер, самый начитанный раввин, знавший наизусть весь Талмуд, и самый верный хранитель заветов нерушимого еврейства. Он имел право укорить Соломона, зачем он дал "язычнице" деньги, которые могли бы пойти на пользу еврейству; но Соломон продолжал свои странности и сказал: - Нет, ребе Лейзер, пусть эти деньги лучше пойдут к ним (т.е. к христианам): они на них не разживутся. - Почему это так? - воскликнул седой раввин. - Да уж так... Я тебе не стану теперь об этом ничего больше разсказывать, но это надо было так сделать, как я сделал. Я ведь, не дурак, ребе Лейзер. - Что-же эта язычница с ними сделает? - Что?... Она окрестит своё дитя и принесет мне четыре рубля сдачи, а за пятый рубль мне отработает втрое. Раввин ударил себя ладонью в лоб и закрыл глаза. - Как! - вскричал он: - ты, верный и крепкий еврей, дал деньги на то, чтобы за них совершили над ребенком этот дня нас обидный обряд?... О, Соломон! Соломон! - Да, я - Соломон. - О, несчастный Соломон! Твоё имя погибнет в народе. - Нет ребе Лейзер, оно не погибнет, а вознесется. - В тебя вселился бес, или ты потерял разум. Во всяком случае я не хочу тебя больше знать; моя нога никогда больше не переступит твоего порога, и, я сделаю то, что ты будешь в презренiи у всех и чужой между своими. Но в Соломона, действительно, как-будто вселился бес: он не только не устыдился слов ребе Лейзера, но даже в глаза ему расхохотался и сказал: - Не говори глупостей, ребе! - Я не говорю глупостей, а ты сделал дурное дело и то будешь от всех презираем. - Нет и тысячу раз нет! - ответил Соломон: - я не делаю глупостей, и не сделал никакого дурного дела, а напротив я сделал хорошее дело. Да, ребе Лейзер, я буду за это не презираем, а буду уважаем от чужих и от своих, потому что бумажка, которую я дал этой девке, была фальшивая... Мне ее дали там... у них: они мне ее дали, когда я выиграл у них в карты, и я ее не мог дать своим, чтобы не подвести никого из своих под опасность, а я ее сдал опять им же через эту девку, которая глупа и принесет мне сдачи. Смотри - вон она уже и несет мне мои четыре целковых, а за пятый она уже будет мне работать три недели... Палашка в это время, действительно, подошла к ребе Соломону, подала ему четыре целковых и благодарила его с великою радостiю, потому что на руках ее было уже крещенное дитя. - Теперь понял-ли ты меня? - спросил Соломон ребе Лейзера. - О, я тебя понял! - отвечал Лейзер. - И скажешь ли ты теперь всем, что Соломон был недостоин своего имени и сделал нехорошее дело? - Нет, Соломон, нет! - отвечал, крепко пожимая его руку, старый Лейзер - я теперь всем скажу, что ты достоин своего имени, что ты истинно мудрый и великий человек и что ты сделал очень хорошее дело, которое должно веселить сердце всякого, кто о нем услышит. И оно, действительно, как и было: дело, которое сделал Соломон, веселило сердца всех, и в этом смысле его следует признать за хорошее дело, так как оно всем принесло долю добра и радости. Евреи радовались, что у них есть такой мудрец, как Соломон; христиане были тронуты добротою Соломона и хвалили его за сердоболие и милость к бедной Палашке. Палашка считала его не только своим благодетелем, но и благодетелем своего ребенка, душа которого, благодаря Соломону, получила надежду вечного спасения; а сам Соломон обменял плохие деньги на хорошие, да еще взял прибыль, так как благодарная Палашка отработала ему за рубль не три недели, а целую зиму. Вот вы и сосчитайте, сколько тут получилось прекрасных результатов! А собственно, прямого благодетеля, в настоящем смысле слова, ведь, надо признаться, здесь тоже нет. - "Уха" как -будто "сварена без рыбы", а все-таки уха есть, и автор, который бы это разсказал был бы не виноват, что в его время это блюдо так готовится. (Конец). Читатель! Оставь свой комментарий. Журнал Новь, том 8. 1886г.

В ближайшие недели Норвегия начнет «масштабное» строительство стены на границе с Россией. Всю осень норвежцы будут строить забор длиной в 200 метров и высотой 3,5 метра. Ограждение протянется вдоль контрольно-пропускного пункта «Борисоглебск - Стурскуг». Стоит отметить, что общая протяженность границы Норвегии с Россией составляет почти 200 километров, а КПП в Борисоглебске - единственный пункт пропуска между странами.

Решение о строительстве стены норвежские власти приняли еще в апреле этого года. Основанием стали наплыв нелегальных мигрантов в прошлом году и опасения властей, что ситуация может повториться вновь. Сегодня власти королевства объявили, что строители приступили к подготовительным работам - убирают старые деревянные ограждения, которые главным образом служили для направления оленьих стад. Закончить строительство планируется до наступления холодов.

Возведение забора после пришествия в Норвегию 5,5 тысячи беженцев из Сирии в 2015 году отражает большие изменения в отношении общественности к мигрантам, отмечает издание. Та же соседка Норвегии Швеция, поддерживающая имидж «гуманитарной сверхдержавы», в этом году тоже усилила контроль на своих границах и ужесточила правила предоставления убежища.

Норвежская оппозиция тем временем утверждает, что норвежская стена будет сдерживать людей, которые действительно спасаются от преследований. Они называют задумку правительства отголоском холодной войны и уверены, что стена никак не способствует установлению добрососедских отношений между Россией и Норвегией.

Поток мигрантов, достигший северных государств, пресса называет Арктическим маршрутом. По сравнению с кризисом беженцев, бушующим в центральной и восточной Европе, здесь представлена его ничтожная часть. По данным Департамента иммиграции Норвегии, в этом году никто из пересекших границу людей не запрашивал убежища. Тем не менее норвежцы все равно опасаются проблем, которые могут возникнуть в будущем.

Издание уточняет, что для норвежцев и россиян сохраняется возможность безвизового пересечения границы для краткосрочных поездок.

Норвегия далеко не первая страна, которая в последнее время занялась укреплением границы с Россией. Некоторые страны объясняют это, как и Норвегия, стремлением защититься от наплыва мигрантов. Таким образом поступили Латвия и Эстония. В Латвии для спасения от потока беженцев ограничились заборами на отдельных участках общей длиной 90 км. В Эстонии, несмотря на то, что юридически граница между ней и Россией не определена, власти вознамерились обнести 2,5-метровым забором две трети сухопутной границы с Россией.

Европейские страны строят заборы, рассуждая о проблемах миграционного кризиса и пересмотре «гуманитарной» политики. А не вошедшая в состав Евросоюза Украина возводит свою «Стену», дабы отгородиться от «российской агрессии». Этот проект можно назвать самым скандальным и остросюжетным проектом по отгораживанию от России. Укрепление границы инициировал еще Арсений Яценюк в 2014 году, но за все время украинцы воплотили едва ли 10% от задуманного: построен лишь невысокий забор, который украинский депутат Борислав Береза метко сравнил с «огородной сеткой».

За это время проект однажды был заморожен, так как украинские власти посчитали все затраты и пришли к выводу, что экономика их государства не потянет такой нагрузки. Однако вскоре проект был реанимирован, а депутат Верховной рады Антон об украинской «миссии» заслонить собой Европу от наплыва беженцев из России.

Российская и норвежская комиссии по установлению границы между Россией и Норвегией (Гренсъякобсельв). XIX в.
Музей Сёр-Варангер

РОССИЙСКО-НОРВЕЖСКАЯ ГРАНИЦА X–XX вв. на Кольском Севере , есть одновременно и вся сопредельность двух суверенных стран: РФ и Королевства Норвегия (протяженность 196 км). Впервые русско-норвежская граница на Севере была установлена в 80‑х гг. X в. и проходила по Люнген-фьорду , то есть примерно в 50–60 км к востоку от нынешнего норвежского г. Тромсё . Широкий Люнген-фьорд с его обрывистыми берегами четко отделял Норвегию от лежащей к востоку Лопской земли. Южнее, у оз. Кильписъярви , находился древнейший стык границ трех государств - Норвегии, Швеции и Руси. Граница по Люнген-фьорду существовала до середины XI в. После того, как дочь Ярослава I Мудрого Елизавета в 1043 вышла замуж за будущего норвежского короля Харальда III Сигурдссона, Великий князь в качестве приданого подарил своему зятю всю территорию к северо-востоку от Люнген-фьорда до Альта-фьорда и р. Альта , которые представляли собой аналогичный водный рубеж между Норвегией и Лапландией, принадлежавшей Руси. В 1251 владимирский князь Александр Невский, заключив с норвежским королем Хоконом IV Хоконсоном мирный договор («Разграничительная грамота») как плату за обещание помощи против татар со стороны Норвегии, уступил часть русской территории, передвинув границу с Норвегией на Тана-фьорд и р. Танаэльв . В 1323 был подписан русско-шведский договор о мире (Ореховский договор), а 11.06.1326 - русско-норвежский, предусматривавший разграничение на севере и установление сфер торговли и влияния. Новгороду удалось сохранить прежнюю границу по Тана-фьорду и Танаэльв. Этот договор фактически действовал до падения Новгородской республики в 1478, а затем был признан Московским государством. В 1602 норвежцы впервые отодвинули свою границу с Россией вплоть до Кольского залива. Правительство царя Бориса Годунова приняло все меры, чтобы добиться от Дании (ей в то время принадлежала Норвегия) сдерживания норвежской экспансии, и достигло принципиального соглашения в 1603 о разделе территории между Тана-фьордом и Кольским заливом поровну, так что граница должна была проходить по Варангер-фьорду , восточнее о. Скугере и по р. Няндома (р. Нейден ). Но из‑за смерти Бориса Годунова в 1605 и польско-шведской интервенции решение это так и не было зафиксировано договором, что дало основание датской стороне в течение почти всего XVII в. требовать уступки от России всей Лапландии, то есть не только Финнмаркена , но и Кольского п‑ова. Наконец в 1684 был заключен русско-датский договор о прекращении споров о Лапландии, и спорная территория была превращена в кондоминиум, где и Россия, и Дания (Норвегия) имели право собирать дань с живущих там лопарских племен. А границей русских вод в Северном Ледовитом океане по трактату о салютации, заключенному 15.06.1710 между Россией и Данией, постановлено было считать м. Нордкап . Вплоть до начала XIX в. вопрос о границе в Лапландии в русско-скандинавских отношениях более не поднимался (после вхождения в 1809 Финляндии в состав Российской империи шведско-норвежская граница стала на севере Финляндии российско-норвежской).
Вновь он возник в 1814, когда Норвегия отделилась от Дании согласно Кильскому миру. Однако поскольку Норвегия тут же снова попала в зависимость от Швеции, то вопрос о русско-норвежской границе решался уже в порядке шведско-русских переговоров.
Для установления точной линии границы Русское правительство командировало на Кольский Север подполковника свиты Его Императорского Величества по квартирмейстерской части В. Е. Галямина, а шведское - полковника Х. Шперка (Спёрка), майора Ф. Мейлендера и одного инженерного офицера. В июне 1825 русские и шведские представители встретились в Коле и, обсудив программу работ, отправились для проведения границы на местности. В результате разграничения владений к Швеции (Норвегии) отошел весь район к западу от р. Ворьема площадью около 800 квадратных верст с Ровденским, Пазрецким и Нявденским заливами и 37 душами мужского пола лопарского населения (до 1826 в Сер‑Варангере восточнее Бугой-фьорда не было зарегистрировано ни одного постоянно проживающего норвежца). Однако участок территории на левом берегу р. Паз , где стояла (и стоит) Борисоглебская церковь, остался во владении России.
02.05.1826 в Санкт‑Петербурге русский министр иностранных дел К. В. Нессельроде и шведский - Н. Ф. Пальмшерна подписали конвенцию «О границах между Россией и Норвегией в лапландских погостах» (несмотря на несогласие архангельского генерал-губернатора и жителей края). Были выработаны правила для пограничных отношений между обитающими там лопарями. Норвежская сторона навсегда отказывалась от всяких притязаний на земли, принадлежащие России и находящиеся за чертой разграничения. Конвенция содействовала развитию дружественных отношений между соседними странами.
В 1920–1944, после уступки Печенги Финляндии (Область Петсамо), Россия не имела границы с Норвегией. Современная российско-норвежская граница по демаркации 1947 проходит примерно по той линии, которая была установлена в 1826.

Лит.: Чулков Н. О. К истории разграничения России с Норвегией в 1825–1826 гг. - Архангельск, 1901; Голубцов Н. А. К истории разграничения России с Норвегией. - Архангельск, 1910; Корольков Н. Ф. Трифоно‑Печенгский монастырь, основанный преподобным Трифоном, просветителем лопарей, его разорение и возобновление. - СПб., 1908 (гл. «Государственная граница на Мурмане»); Сиденснер А. К. Описание Мурманского побережья. - СПб., 1909. С. 74–83; Мацак В. А. Печенга. Опыт краеведческой энциклопедии. - Мурманск, 2005. С. 863–884; Гончаров О. П. Северо‑Западный форпост России (IX–XXI вв.). - М., 2005; Нильсен Й. П. Великая дружба. Норвежцы и русские на Севере. 1826–1917. - Осло, 1992; Похлебкин В. В. Россия первой признала норвежскую независимость // Международная жизнь. 1997. № 5. С. 48–61; От Александра Невского до наших дней: Документы // Международная жизнь. 1997. № 5. С. 144–160; Сорокажердьев В. Как «перепутали» границу // Мурманский вестник. 2001. 5 января; Рогинский В. В. Конвенция 1826 года «О разграничении между Норвегией и Россией» как дипломатическая проблема // Вестник Баренц-Центра МПГУ. - Мурманск, 2008. № 7; Повал Л. М. Российско-норвежские соглашения о разделе арктических пространств // Арктика и Север. Электронный научный журнал. 2012. № 6.