Нашу стоянку у константинополя долго не забудут войска. Задания для подготовки к ЕГЭ по истории России XIX век
Вариант 4.
(ответы в конце теста)
А1. Какой из документов был принят раньше других?
1) «Соборное уложение»
2) «Табель о рангах»
3) «Генеральный регламент»
4) «Указ о трехдневной барщине»
А2. Какое событие связано с княжением Дмитрия Донского?
1) «стояние» на реке Угре
2) разорение Москвы ханом Тохтамышем
3) набег на Москву крымского хана
4) присоединение к Москве Великого Новгорода
А3. Как в Древней Руси назывался штраф в пользу князя?
1) вервь 3) гривна
2) вира 4) оброк
А4. Что из перечисленного было одним из результатов правления Ивана Калиты и его сыновей (XIV в.)?
1) прекращение зависимости Руси от Золотой Орды
2) присоединение к Москве Великого Новгорода
3) экономическое и военное укрепление Московского княжества
4) присоединение к Москве Тверского княжества
А5. Известным русским поэтом XVIII века был
1) Г.Р.Державин
2) Ф.С.Рокотов
3) Д.Г.Левицкий
4) Н.И.Новиков
А6. «Манифест о вольности дворянской», «Жалованная грамота дворянству» характеризовали процесс
1) законодательного оформления прав дворянства как господствующего привилегированного сословия
2) решения крестьянского вопроса
3) осуществления реформ в области государственного управления
4) введения обязательной службы для дворян
А7. Одним из следствий принятия Соборного уложения 1649 года было
1) установление бессрочного сыска беглых крестьян
2) продление сроков поиска крестьян до 15 лет
3) упразднение правила «с Дона выдачи нет»
4) разрешение помещикам ссылать крестьян в Сибирь
А8. Прочтите отрывок из сочинения историка и укажите хана Золотой Орды, о нашествии которого идет речь.
«Куликовская битва высоко вознесла славу Москвы, но Золотая Орда была еще сильна и отомстила русской столице… разорением.
После гибели Мамая, убитого в одном из крымских городов, власть над Золотой Ордой перешла к [хану], задумавшему отомстить за поражение татар на Куликовом поле. [Хан] подошел к Москве неожиданно со стороны Рязани, взял и сжег Серпухов, после чего двинулся к Москве. Приближение [хана] стало известно Дмитрию Донскому, но отсутствие единства среди князей и недостаток в Москве воинской силы заставили его отказаться от битвы с татарами и покинуть Москву».
1) Батый 3) Тамерлан
2) Менгли-Гирей 4) Тохтамыш
А9. Какое из перечисленных явлений, событий XIX века имело место раньше всех других?
1) строительство Транссибирской железнодорожной магистрали
2) начало промышленного переворота
3) возникновение трестов, концернов
4) издание Александром I указа о «вольных хлебопашцах»
А10. Кто из указанных лиц был историком?
1) И.М.Сеченов 3) Н.И.Лобачевский
2) Н.М.Карамзин 4) И.И.Мечников
А11. Основанные в первой половине XIX века центральные правительственные учреждения, ведавшие различными отраслями хозяйства, назывались
1) коллегиями 3) земствами
2) приказами 4) министерствами
А12. Что из названного было осуществлено в годы царствования Александра III?
1) основаны военные поселения
2) уравнены вотчина с поместьем
3) издан указ о возвращении беглых крестьян помещикам
4) снижены выкупные платежи
А13. Что было одной из причин поражения армии Наполеона в России в 1812 году?
1) совместные военные действия армий России и Пруссии
2) значительные потери французской армии при Бородино
3) пожелание Наполеона дать приграничное сражение в начале войны
4) значительное численное превосходство российских армий над французскими в начале войны
А14. Прочтите отрывок из рапорта военачальника и укажите его имя.
«Сего 18-го числа в полдень при умеренном восточном ветре с дождем атаковала турецкую эскадру из 7 больших фрегатов, шлюпа, 2 корветов, 2 транспортов и 2 пароходов, стоявшую между батареями на Синопском рейде, и в 2 часа совершенно ее уничтожила; суда были отброшены на мель, и два фрегата отброшены на отмель, и два фрегата взорваны на воздух, батареи срыты».
1) П.С.Нахимов
2) Ф.Ф.Ушаков
3) А.Г.Орлов
4) П.А.Румянцев-Задунайский
А15. И.В.Сталин объявил о переходе к политике «ликвидации кулачества как класса» в
1) 1921 г. 3) 1929 г.
2) 1924 г. 4) 1934 г.
А16. Как, согласно Конституции 1924 года, назывался высший орган исполнительной власти в СССР?
1) Совет министров
2) Совет народных комиссаров
3) Совет национальностей
4) Государственный совет
А17. В период НЭПа
1) была отменена государственная монополия внешней торговли
2) осуществлялась политика форсированной индустриализации
3) была провозглашена свобода внутренней торговли
4) земля и ее недра были переданы в частную собственность
А18. Что из названного относится к последствиям победы И.В.Сталина во внутрипартийной борьбе?
1) утверждение внутрипартийной демократии
2) критика со стороны руководства ленинского наследия
3) раскол партии на большевиков и меньшевиков
4) установление в партии и стране культа личности
А19. Прочтите отрывок из законодательного акта и определите год его принятия.
«Школа отделяется от церкви. Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподают общеобразовательные предметы, не допускается. Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом».
1) 1905 г. 3) 1918 г.
2) 1914 г. 4) 1928 г.
А20. В Сталинградской битве героически сражалась 62-я армия под командованием генерала
1) В.И.Чуйкова 3) В.К.Блюхера
2) Д.М.Карбышева 4) М.В.Фрунзе
А21. Прочтите отрывок из статьи отечественного историка и укажите, к какому году относится описанная ситуация.
«Ставка… с марта работала над планом стратегического наступления, задача которого состояла в том, чтобы разгромить основные силы группы армий «Юг» и «Центр», сокрушить вражескую оборону на фронте от Смоленска до Черного моря. Предполагалось, что советские войска первыми перейдут в наступление. Однако в середине апреля на основании данных разведки о том, что командование вермахта планирует провести наступление под Курском, было принято решение обескровить немецкие войска мощной обороной, а затем перейти в контрнаступление».
1) 1941 г. 3) 1943 г.
2) 1942 г. 4) 1944 г.
А22. Какая из перечисленных дат связана с участием СССР в подписании Заключительного акта Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе?
1) 1961 г. 3) 1991 г.
2) 1975 г. 4) 1997 г.
А23. Какой из названных документов был принят в СССР в период перестройки?
1) «О журналах «Звезда» и «Ленинград»
2) «О культе личности и его последствиях»
3) «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению»
4) «Об аренде и арендных отношениях в СССР»
А24. Программа «500 дней» С.С.Шаталина и Г.А.Явлинского предполагала
1) переход к рыночной экономике за 1,5 года
2) поэтапное введение рыночных отношений за 10 – 20 лет
3) усовершенствование плановой экономики
4) применение метода «шоковой терапии» в проведении реформ
А25. Что стало одним из последствий принятия статьи 6 Конституции СССР 1977 года?
1) сокращение численности партийно-государственного аппарата
2) ликвидация привилегий партийно-государственной номенклатуры
3) развитие внутрипартийной демократии
4) правовое закрепление власти партийно-государственной номенклатуры
А26. Прочтите отрывок из книги «Смешанное общество: российский вариант» и укажите год, когда было принято названное в тексте решение.
«Для развития предпринимательства в ходе либерализации принципиальным явилось разрешение свободной торговли… Свободная торговля и ее становление в качестве предпринимательской сферы дали ряд позитивных результатов. Свобода торговли способствовала поддержке многочисленных слоев населения, обездоленного в процессе реформ безработицей («челноки», а вместе с членами семей их численность составляла 30 млн человек), потерей накоплений, ликвидацией социальных гарантий и т.п.».
1) 1957 г. 2) 1965 г. 3) 1992 г. 4) 1998 г.
А27. Одним из важных событий во внешней политике России в 1990-е гг. стало ее вступление в
1) Лигу Наций
2) Совет Европы
3) Организацию Объединенных Наций
В1. Расположите следующие документы XVIII века в хронологической последовательности их издания. Запишите буквы, которыми обозначены документы, в правильной последовательности.
А) «Указ о секуляризации церковных земель»
Б) «Табель о рангах»
В) «Указ о единонаследии»
Г) «Манифест о вольности дворянской»
В2. Какие три из названных событий произошли в XVIII веке?
1) Семилетняя война
2) секуляризация церковных земель
3) созыв первого Земского собора
4) раздел Речи Посполитой
5) Смоленская война
6) учреждение в России патриаршества
В3. Установите соответствие между фамилиями исторических личностей и их деятельностью.
В4. Прочтите отрывок из именного указа от 18 января 1721 года и напишите, как назывались крестьяне, о которых идет речь.
«…Позволяется сим нашим указом для размножения… заводов, как шляхетству, так и купецким людям, к тем заводам деревни покупать невозбранно с позволения берг- и мануфактур-коллегии, токмо под такою кондициею, дабы те деревни всегда были уже при тех заводах неотлучно».
В5. Расположите следующие события в хронологической последовательности. Запишите буквы, которыми обозначены события, в правильной последовательности.
А) издание А.Н.Радищевым «Путешествия из Петербурга в Москву»
Б) основание А.И.Герценом Вольной русской типографии за границей
В) выступление декабристов на Сенатской площади в Петербурге
Г) создание организации «Народная воля»
В6. Какие три из перечисленных явлений сохранились в России в 1890-е годы?
1) самодержавие
2) месячина
3) военные поселения
4) барщина
5) помещичье землевладение
6) крестьянская поземельная община
В7. Установите соответствие между фамилиями государственных деятелей, высокопоставленных чиновников и именами российских императоров, в годы царствования которых они достигли наибольшего могущества.
К каждой позиции первого столбца подберите соответствующую позицию второго.
В8. Прочтите отрывок из записок военного корреспондента и напишите название проходившей в XIX веке войны, о которой идет речь.
«Нашу стоянку у Константинополя долго не забудут войска скобелевского отряда. Со дня на день ждали приказа – двинуться и занять Царьград. Население готовило цветы и флаги, христиане подняли голову… На берегах Босфора толпы солдат и офицеров стояли у пристани в ярком мареве чудесного, сказочного города…».
В9. Какие три из перечисленных событий произошли в царствование Николая II?
1) денежная реформа С.Ю.Витте
2) создание Синода
3) «Кровавое воскресенье»
4) перевод крестьян на обязательный выкуп
5) аграрная реформа П.А.Столыпина
6) принятие плана ГОЭЛРО
В10. Установите соответствие между советскими законодательными актами и годами их принятия.
К каждой позиции первого столбца подберите соответствующую позицию.
В11. Прочтите отрывок из сочинения историка и напишите сокращенное название партии, о которой идет речь.
«Центральный пункт их программы – «социализация» земли, т.е. ликвидация частной собственности на землю и передача ее без выкупа в заведование сельских и городских общин. В основу пользования землей они клали уравнительно-трудовой принцип. Важнейшим элементом революционной тактики они считали политический террор. Для осуществления крупных актов, т.н. «центрального террора», осенью 1901 г. была создана боевая группа, которая затем получила название Боевой организации. Вождем и теоретиком партии был В.М.Чернов».
В12. Какие три из названных событий произошли во второй половине 1940-х гг.?
1) принятие проекта нового Союзного договора 9 республик СССР в Ново-Огарево
2) проведение денежной реформы и отмена карточной системы распределения товаров
3) разгром генетиков, победа направления биологии, возглавляемого Т.Д.Лысенко
4) начало реабилитации незаконно репрессированных людей
5) кампания борьбы с «космополитизмом»
6) подавление выступления рабочих в г.Новочеркасске
В13. Установите соответствие между событиями и годами, в которые они происходили.
К каждой позиции первого столбца подберите соответствующую позицию второго.
В14. Прочтите отрывок из резолюции I съезда шахтеров СССР и напишите название периода, когда эта резолюция была принята.
«Мы требуем, чтобы КПСС уже сегодня была лишена привилегированного положения на наших предприятиях и в учреждениях. Парткомы и комитеты ВЛКСМ должны быть выведены с предприятий и учреждений.
Льготный стаж, который идет освобожденным партийным и комсомольским работникам, должен быть отменен. Мы считаем, что в условиях становления многопартийности должен быть решен вопрос о национализации созданной народом собственности КПСС, а также созданы реальные возможности для деятельности партий».
В15. Расположите понятия и термины в хронологической последовательности их появления. Запишите буквы, которыми обозначены понятия и термины, в правильной последовательности.
А) «корниловщина»
Б) «антоновщина»
В) «нечаевщина»
Г) «троцкизм»
Прочтите отрывок из исторического источника и кратко ответьте на вопросы С1-С3. Ответы предполагают использование информации из источника, а также применение исторических знаний по курсу истории соответствующего периода.
Из работы историка Б.А.Рыбакова.
«Помимо красочной и драматической внешней истории княжеств и князей, эта эпоха крайне интересна для нас теми обостренными отношениями между князьями и боярством, которые так явственно обозначились уже во времена Ярослава Осмомысла. Если отбросить элемент личной выгоды и корысти… то следует признать, что проводимая ими политика концентрации земель, ослабления уделов и усиления центральной княжеской власти объективно была безусловно прогрессивной, поскольку совпадала с народными интересами. В проведении этой политики князья опирались на широкие слои горожан и на выращенные ими самими резервы мелких феодалов («отроки», «детские», «милостники»), полностью зависевших от князя.
Необходимо обратить внимание на то, что начальная фаза <этого периода> (до того, как в нормальное развитие вмешался фактор завоевания) характеризуется не упадком культуры, как можно было бы ожидать… а, наоборот, бурным ростом городов и ярким расцветом русской культуры во всех ее проявлениях. Из этого следует, что новая политическая форма, очевидно, содействовала (может быть, на первых порах) прогрессивному развитию».
С1. Укажите название и хронологические рамки исторического периода, о котором говорится в отрывке. Используя знания по истории, назовите крупнейшие политические центры этого периода. Укажите в общей сложности не менее трех положений.
С2. Используя текст документа и привлекая знания по истории, укажите не менее трех характерных черт этого периода.
С3. Привлекая знания по истории и текст документа, дайте оценку этому периоду. Приведите не менее трех аргументов.
С4. Назовите не менее трех основных направлений проведения реформ в период перестройки в СССР в 1985 – 1990 гг. Приведите не менее двух примеров экономических преобразований этого периода.
С5. Вопрос относится к области теории и исторических споров, предполагающих два кардинально противоположных ответа. Он не решает задачи данного сайта, поэтому мы его пропускаем.
С6. Рассмотрите историческую ситуацию и ответьте на вопросы.
В начале царствования Александр I свою главную задачу в сфере внешней политики видел в борьбе против наполеоновской Франции. В этом вопросе царь был принципиален и тверд. Однако в 1807 году Александр I был вынужден подписать с Наполеоном мирный договор в Тильзите.
Каково было отношение дворянства, купечества к подписанию, условиям Тильзитского мирного договора? Как изменилось их отношение к Александру I? (Укажите не менее двух положений).
Чем объяснялось такое отношение дворянства, купечества к подписанию, условиям Тильзитского мирного договора? (Укажите не менее двух причин).
С7. Сравните положение крестьян, крестьянских хозяйств в 1870-е гг. и в 1907 – 1914 гг.
Укажите, что было общим (не менее двух общих характеристик), а что различным (не менее трех различий).
№ вопросов | Ответы | № вопросов | Ответы |
посессионные |
|||
русско-турецкая |
|||
эсеры (или ПСР) |
|||
перестройка |
|||
№ вопроса | Ответы |
Название периода – феодальная раздробленность Хронологические рамки: 30-е годы XII в. – конец XV в. Крупнейшие политические центры: Владимиро-Суздальское княжество, Великий Новгород, Галицко-Волынское княжество. |
|
Выбирайте любые три: 1) княжеские междоусобицы 2) раздробленность и отсутствие политического единства в русских землях 3) ослабление военного потенциала страны 4) обострение отношений между князьями и боярством 5) самостоятельность бояр-вотчинников в своих землях 6) рост и усиление экономического и политического могущества городов 7) расцвет культуры |
|
1) противоречивый период: с одной стороны раздробленность, а с другой – бурное развитие культуры 2) к прогрессивному развитию можно отнести рост и развитие городов 3) ослабление уделов и усиление власти князей имело прогрессивное значение, отвечала интересам народа |
|
Направления реформ: 1) экономические реформы, которые вели к рыночной экономике 2) демократизация политической системы, введение многопартийности 3) проведение политики гласности 4) перестройка международных отношений на принципах «нового политического мышления» Примеры экономических преобразований: 1) принятие закона о расширении прав государственных предприятий 2) принятие закона о кооперации 3) разрешение частной индивидуальной деятельности 4) признание равенства всех форм собственности на селе (колхозов, совхозов, фермерских хозяйств, арендных кооперативов) |
|
1) дворяне считали Тильзитский мирный договор унизительным для России 2) с экономической точки зрения договр был невыгоден для России, так купцы и дворяне, после присоединения России к континентальной блокаде Англии, теряли важный рынок 3) Россия теряла свои позиции на Средиземном море 4) было создано герцогство Варшавское как средство давления на Россию |
|
Общие характеристики : Сохраняется неравноправное положение крестьян Низкий уровень производительности крестьянских хозяйств Недостаток земли (малоземелье) Участие крестьян в работе земств Развитие наемного труда в сельском хозяйстве Различия : |
Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)
Глава 32
Из Адрианополя Скобелев двинулся на Чатальджу.
– Если это этап, дневка, я готов помириться, но если после придется остановиться, не дойдя до Византии, то готов извериться во всем. Посмотрите, что это за чудная страна! Со времен Олега русские стремились сюда… Неужели же мы остановимся у цели?
И действительно, чудную страну проходили мы. Стоял еще январь, а уже безоблачные голубые небеса благоговейною тишиной веяли на еще непроснувшуюся землю.
Сады и рощи стояли безлистные, но в воздухе уже изредка проносился тонкий аромат каких-то ранних цветов… Города и села поражали нас художественною пестротою. Тонкие минареты стройно рисовались в прозрачном воздухе, арки мечетей красиво изгибались над прохладными входами, за которыми густился загадочный мрак, едва-едва озаряемый маленькими лампочками турецких мечетей. Плоские кровли казались ступеньками каких-то чудовищных лестниц, разбегавшихся во все стороны. Ветер нес навстречу теплые волны иного, не нашего воздуха, нежного, ласкающего. По ночам откуда-то доносилась нервная, печальная, вздрагивающая песня мусульманского юга, и из-под низко опущенных покрывал порою женщины метали на нас то полные ненависти, то сверкавшие любопытством взгляды… Зеленые чалмы и халаты мулл, красные куртки албанцев, пестрые накидки молодежи – все это сливалось в какой-то яркий, красивый калейдоскоп… По вечерам, когда утихал гомон многоязычной толпы, издали доносилось меланхолическое роптание фонтанов… Кристальные струи, выбегая из желобов, проделанных в мраморных, золотою вязью покрытых досках, падали в такие же мраморные водоемы. В одном месте, по пути, Скобелеву прислали букет неведомо как собранных цветов… Еще не пришла их пора, и таких в окрестностях не было.
– Откуда это?
– Благодарность… От турецких женщин…
– От каких турецких женщин? – изумился он.
– От женщин Казанлыка, Ески-Загры и Адрианополя… За то, что честь их не была нарушена, за то, что неприкосновенность гаремов свято соблюдалась вашими войсками.
«Совершенно напрасно, русские ведь с женщинами не воюют!..»
Скобелев, далеко не равнодушный к прелестям природы, восхищался этими местами по-своему.
– Какие позиции! – восклицал он. – Вот где Турция должна была бы защищать свою неприкосновенность. Первая линия защиты – Дунай, вторая – Балканы, третья – малые Балканы и четвертая – здесь… Если бы у них было так организовано, долго еще война бы не кончилась…
По пути он вел упорные споры с окружающими по совершенно отвлеченным вопросам, скакал в карьер и злился на возможность того, что дальше Чатальджи мы не двинемся.
Только что приехав в Чатальджу и получив приказание не двигаться дальше, он ночью с одним ординарцем отправился тайком на нейтральную полосу. Произвел рекогносцировку гадем-киойских позиций и всей местности, так что не удайся перемирие, найди турки войска, чтобы поставить их здесь, – Скобелев уже имел понятие о том, как отбить эти позиции, как вести атаку на них… В то самое время, когда, глубоко веруя в ненужность дальнейших военных действий, все успокоились, полковник Гродеков вместе с генералом сняли планы этой линии и изучили все ее детали…
После Адрианополя я уже мог любоваться только на Константинополь… На остальное не хотелось и смотреть. В памяти вставала все время чудная картина Эдирне, только каким я его видел в последнюю минуту, когда только что поднявшееся солнце облило розовым заревом своим мраморные мечети этой мусульманской Москвы… Точно окрашенные румянцем крови, висели над городом четыре грациозные минарета Селима… Вспоминались и серые силуэты башен Эски-Серая и развалины римской крепости… Тянуло опять назад…
Чатальджа в трех верстах от станции железной дороги. Отряд весь расположился кругом, в самом городе, дома тотчас же переполнились массою офицеров, штабов, канцелярий… Не прошло нескольких дней, предприимчивые греки и левантинцы открыли здесь бесчисленные кафе, еще немного погодя – чуть не в каждой улочке закрасовались рестораны, а еще спустя немного из Царьграда налетела сюда международная саранча – девицы легкого чтения, немки, француженки, итальянки, армянки, гречанки… Войска, натерпевшиеся от невольного поста в Болгарии и на Балканах, стали отводить душу вовсю. Червонцы тратились щедрою рукою, вино лилось повсюду, от генерала до прапорщика – всем жилось весело… Как вдруг, словно гром грянул над отрядом, разнеслась весть о перемирии.
– Неужели мы не займем Константинополя!.. – взволновался Скобелев.
Ему говорили о возможности коалиции… Он повторял свое.
– Смелому счастье служит… Мы не можем отступать. Это вопрос нашей народной чести… Мы не можем опустить своего знамени; мы можем подписать самый великодушный мир (хотя великодушия я не понимаю), но подписать его в Византии!.. Не иначе. Это удовлетворение должно быть дано войскам. Следует занять Галлиполи, и ни одно английское судно не прорвется в Босфор… Теперь или никогда… Прав тот, кто владеет!.. Европа не подымется. Она вся уйдет на брюзжание и дипломатические угрозы.
– А если?
– А если… Вернее, что она только отхватит себе тоже клочок медвежьего ушка…
«Это невозможно… Я не верю, не хочу верить этому… Неужели нам, триумфаторам, старые девы дипломатии и публичные женщины биржи будут предписывать условия… Не может, не должно этого быть… Иначе почти стыдно быть русским…
Будьте уверены, что проигрывают всегда малодушные и уступчивые…
Уступка эта крута. Начнешь сбегать – не остановишься, пока внизу не окажешься… А нам уступать теперь, после блестящего похода, после стольких пожертвований… Полноте!..»
Торжество перемирия здесь не было торжеством!.. Ему не радовались. Не радовались покою, отдыху, безопасности… Здесь предпочли бы новые побоища, только чтобы дело было кончено с честью для России.
Демаркационная линия и нейтральная полоса, представлявшие собою совсем пустынную и безлюдную местность, тянули к себе Скобелева… Деревни на расстоянии этих пятнадцати верст были очищены. Ни одного часового, ни одного солдата на редутах и фортах, ни одной старухи в селах. Только одичавшие голодные псы прятались в оставленных домах. А между тем турки могли смело гордиться укреплениями этой полосы. Даже адрианопольские уступали им…
Скобелев приходил в восторг от них…
– Вот бы этого строителя к нам… Это гений инженерного искусства.
Я слышал, что потом в Константинополе Скобелев познакомился с ним. Это оказался природный турок, Ахмет-паша, толстый, опухший, по-видимому, неподвижный… Полуграмотный турок, не знавший ни одного иностранного языка…
Турки опередили в этом отношении даже европейское военное искусство. Они в последние два столетия вели только оборонительные войны. Было время научиться… С турецким Тотлебеном Скобелев сошелся отлично… Тот даже показал ему укрепления Константинополя и планы, еще имевшиеся в проекте.
– Как это удалось вам?
– А я подпоил его! Он, как и все турки, не совсем равнодушен к шампанскому.
Главный из фортов этой полосы, имевший позицию Санджак-Тепе, был срисован самим Скобелевым…
– Знаете, этим ключом ничего не отопрешь.
– Почему?
– А потому, что добраться до него трудно, нужно взять пять больших фортов. А займем Санджак-Тепе, окажется, что этот ключ к замку не приходится вовсе, потому что за ним такие же ключи…
Скоро объяснилось, что приказание остановиться на пути к Константинополю и не идти далее было получено из Петербурга… Оно совсем не следовало из главной квартиры действующей армии. Потом его объясняли изменившимися политическими условиями.
– Жаль, что государя нет здесь при войсках!.. – говорил Скобелев.
– Все равно. Дипломатия работала бы так же.
– Нет… Тут окружающая среда уравновесила бы влияние дипломатов… Им ведь все равно, дипломатам… У них своя наука, свои таинства… А у наших, сверх того, и отечества нет вовсе… Им главное, чтобы их считали не русскими варварами, а образованными европейцами. И ради этого они на все готовы… Вы их не знаете – я рос с ними. Все эти господа мои хорошие знакомые… Для них Россия – ноль. Нет более эгоистической среды, как эта… Оно понятно – иностранное воспитание, вечно жизнь за границей.
– Да ведь и вы воспитывались за границей.
– У Жирарде, да!.. Но вы знаете, каково было мое воспитание? Не слышали?
– Сначала у меня воспитатель был немец, несправедливый, грубый, подлый… Положительно подлый. Я ненавидел его, как только можно ненавидеть… С тех пор уже немцы были мне не по душе. Потом как-то он ударил меня, тринадцатилетнего мальчика, при девочке, которая мне ужасно нравилась… Ударил без всякого повода с моей стороны. Я не помню, что я сделал… Вцепился в него и закостенел. А знаете ли, чему учил меня этот прохвост? Тому, что Германия для России все. Что все в России сделали немцы, что в будущем Россия или должна служить Германии или погибнуть. Не было целого мира – была одна Германия… И ненавидел же я ее, от души ненавидел!..
– Это издавна у вас развивалось.
– Да!.. А потом отец прогнал немца, которого приставили ко мне, чтобы дисциплинировать меня, и который только ожесточил меня… Меня послали к Жирарде… в Париж. Вот противоположность-то! Я до сих пор люблю Жирарде, больше чем родных моих. Этот, напротив, учил меня любить родину, внушал, что выше отечества нет ничего на свете, говорил, что как бы ни было унижено оно, нужно с гордостью носить его имя… Это был человек в полном смысле итого слова… В полном! После грубых ругательств и побоев и встретил мягкость, внимательность, деликатность. Мне если что и запрещали, то не с ветру, не потому, что так хотел воспитатель, а тотчас же объясняли, почему нельзя. Я с ним свет увидел… Я глубоко благодарен этому человеку. Он меня заставил учиться. Внушил любовь к науке, к знанию… Вот в Петербурге или в Париже я с ним познакомлю вас…
Увы познакомиться с этим благородным воспитателем гениального вождя пришлось при иных условиях! Над изголовьем мертвого, над недвижным уже лицом Михаила Дмитриевича я увидел плачущего старика.
– Кто это? – спрашиваю.
– Жирарде! – отвечали мне…
И он пережил его… Он, больной старик – этого полного жизни и силы молодого человека!..
Глава 33
Нашу стоянку у Константинополя долго не забудут войска скобелевского отряда. Со дня на день додали приказа – двинуться и занять Царьград. Турки уже очищали там свои казармы для войск… Население готовило цветы и флаги, христиане подняли головы, на азиатском берету Босфора отделывали дворец для султана…
Ночью по узким улицам Стамбула, низко опустив свои капюшоны, ходили патрули, потому что само оттоманское правительство хотело удержать народ от могущих быть при вступлении русских или ввиду его беспорядков. Даже нашим врагам казалась дикою мысль остановиться у ворот столицы и не занять ее, хотя на время… На берегах Босфора толпы солдат и офицеров стояли у пристани в ярком мареве чудного, сказочного города, сверкавшего впереди под полным тишины и неги безоблачным небом. У самых ног наших, с поэтическим шумом, разбивались голубые волны Мраморного моря. Белый маяк гордо высился из его пенистой массы… Дальше, в лазуревом просторе, сияли полные невиданной до того роскоши острова Принцевы, далеко-далеко за Мармарой чуть мерещился азиатский берег своими снеговыми вершинами. Можно было бы. подумать, что это серебряные облака, если бы они не были так неподвижны… А прямо на север раскидывалась Византия с ее бесчисленными мечетями и дворцами. Та Византия, о которой так мучительно, словно задыхаясь на своем безграничном просторе, столько веков мечтала отыскивающая выхода к южному морю Россия, та Византия, к которой, правы или не правы, но постоянно стремились лучшие люди славянского мира. Мы различали и беломраморные стены ее киосков, и тонкие минареты ее бесчисленных джамий, и величавые купола Софии, Изеддина, Омара, Мурада, Баязида, вокруг которых легкими кружевами нависла резная из камня паутина… Десятки тысяч кровель и башен всползали на ее холмы и терялись в темных пятнах кипарисовых рощ, в зеленых облаках садов… Дивным сном каким-то казался этот Рим европейского востока, этот Рим славянства, за который пролилось так много слез и крови, так много, что, казалось, слейся вместе – они бы затопили его до самых верхушек мусульманских храмов, до самой башни Сераксериата и Галаты… По ночам туда же обращались восторженные взгляды, мириады огней зажигались на этом берегу, точно какое-то легендарное чудовище лежало там у тихих, ласкающих волн Босфора, сторожа его своими бесчисленными пламенными очами… Мы постоянно ездили в Константинополь. Военные надевали, разумеется, штатские платья, представляя что-то до такой степени нелепое, что при одном виде друг друга принимались неудержимо хохотать… Я уже жил в Grande Hotel de Luxemburg [Отель «Люксембург»]… Раз утром я еще был в постели, как кто-то постучал ко мне.
– Войдите!
Смотрю, Скобелев в штатском платье.
– Вот каким образом русские генералы должны появляться в завоеванном городе… Я, знаете, все-таки не верю… Мне кажется, что даже наша дипломатия, наконец, опомнится… Я со дня на день жду приказания вступить в Константинополь…
– Говорят, наши войска не готовы.
– Не знаю, чьи это наши. У меня под ружьем сорок тысяч. Я через три часа могу быть здесь… Позор, стыд!..
Как это ни странно, могу засвидетельствовать, что я в св. Георгии (около Византии) видел, как Скобелев разрыдался, говоря о Константинополе, о том, что мы бесплодно теряем время и результаты целой войны, не занимая его. – Теперь уже нельзя занять, после мира… – Какой это мир!.. Разве такого мы вправе были ждать…
Вы увидите, что ценою нашей крови мы дадим все врагам России и ничего не получим сами… Наконец, чего они стесняются? Я прямо предложил Великому князю: самовольно со своим отрядом занять Константинополь, а на другой день пусть меня предадут суду и расстреляют, лишь бы не отдавали его… Я хотел это сделать, не предупреждая, но почем знать, какие виды и предположения есть. Может быть, это и так сбудется!..
Действительно, когда даже турки вокруг Константинополя возвели массы новых укреплений, Скобелев несколько раз делал примерные атаки и маневры, занимал эти укрепления, показывая полную возможность овладеть ими без больших потерь. Раз таким образом он ворвался и занял ключ неприятельских позиций, с которых смотрели на него аскеры, ничего не предпринимавшие. Порою Скобелев тогда живее других чувствовал всю нелепость нашего великодушия или трусости, называйте как хотите, живее потому, что лучше всех понимал, что действительную силу на всякого рода конгрессах нам может дать только обладание Константинополем.
– Я бы созвал сюда конгресс и сам бы председательствовал на нем. А вокруг триста тысяч штыков на всякий случай… Тогда бы и разговаривать можно! – А если бы Европа пошла против нас? – Бывают в истории моменты, когда нельзя, даже преступно быть благоразумным, т. е. слишком осторожным. Наша честь не позволяет нам отступиться. Нужно еще несколько столетий ждать, чтобы обстоятельства сложились так же выгодно, как теперь… Вы думаете, бульдоги полезут воевать с нами… Никогда. Они разве что сорвут куртаж в виде клочка Сирии… Да, наконец, теперь и рассуждать некогда. Мы здесь – это наше… И защищать это свое мы должны до последней капли крови…
– Вы же не думаете, чтобы теперь же Константинополь сделался русским городом.
– Я не дипломат… Я не знаю, почему бы ему не быть вольным городом с русским гарнизоном… А относительно коалиции – не так легко ее составить, как вы думаете. Во-первых, некому пока и невыгодно воевать с нами… Разумеется, если мы станем малодушничать, так до коалиции доплетемся. А пока я не вижу ее необходимости… Представьте, что бы сказала Европа, если бы ввиду ее требований, оскорбительных для нашей народной чести, государь обратился бы к своему народу…
– То есть как?
– А так… Созвал бы своих людей, да и сказал: довел я русское дело до конца, теперь вся Европа на нас ополчается. Отдаю дело в ваши руки… Какой бы взрыв патриотизма последовал, какие бы невиданные силы явились… И не отступились ли бы сентиментальные девы европейской дипломатии от нашей народной воли, от нашей всенародной защиты своего противу всяких покушений…
Говоря, что он не дипломат, Скобелев был очень скромен. В Константинополе он так сумел сойтись с Лейярдом, что неведомо какими путями, но знал всю подноготную английских расчетов, надежд и происков. Лейярд – этот враг наш по преимуществу, души не чаял в Скобелеве, английская колония Константинополя носила его чуть не на руках… Он был кумиром даже женщин, принадлежащих к этой колонии. Они все были за него…
– Я должна сказать откровенно, что ненавижу русских! – встретила его одна из них, когда Скобелева знакомили с нею.
– А я в красавице вижу только красавицу… И преклоняясь перед нею, не думаю, к какой нации она принадлежит… – ответил ей Скобелев.
На завтраках у Скайлера, на обедах у Лейярда Скобелев знакомился с англичанами и вывел одно:
– Они сами боятся, они сами не готовы к войне вовсе… Они, как азартные игроки, будут решительны, но только до решительного момента… Когда он настанет, они на все не пойдут…
В этот день, когда он посетил меня в Константинополе, он был особенно взволнован.
– Нам остается одно, – говорил он. – Или перейти в разряд второстепенных держав и потерять все свое значение, или же пойти на все… Иногда поражение не бывает так пагубно, так ужасно, как сознание своего унижения, своего бессилия… Вы знаете, если мы теперь отступимся, если постыдно сыграем роль вассала перед Европой, то эта победоносная в сущности война гораздо более сильный удар нанесет нам, чем Севастополь… Севастополь разбудил нас… 1878 год заставит заснуть… А раз заснув, когда мы проснемся, знает один аллах, да и тот никому не скажет…
– …Скверно, скверно. Под Плевной лучше себя чувствовал я, чем теперь… Душно, выйдемте на улицу… Пойдем завтракать к Мак-Гахану.
Я оделся, мы вышли…
Не успели мы сделать несколько шагов по Grande rue de Pera [Проспекту Пера], как навстречу нам – что-то совсем необычное по платью. Красная феска на голове, разорванный офицерский сюртук русский, сверху офицерское турецкое пальто. Скобелев даже забыл, что он представляет собою в данный момент мирного штатского.
– Это что, кто вы такой?..
– Пленный… русский.
– Не стыдно ли вам так одеваться… Не стыдно ли… Уж если выходите, то не надевали бы на себя неприятельского мундира… Срам!.. И это русские… – обернулся он ко мне, когда мы подходили к Hotel d"Angletter [Отелю «Англетер»], где стоял Мак-Гахан.
– …А знаете, – немного спустя обернулся он ко мне, – может быть, ему, бедному, просто нечего надеть было… Я ужасно каюсь в своей вспышке… Как залезешь в душу к пленному… Настрадался он здесь, поди… За что я его оборвал?
– …Мне ужасно стыдно! – заговорил он опять, уже у Мак-Гахана. – Сделайте, ради меня, о чем я вас попрошу, – обратился он ко мне.
– Что вам угодно?
– Сколько у нас у всех есть денег… У меня двадцать золотых, этого мало. Впрочем, я займу у Мак-Гахана…
Взял у того столько же или больше, не помню…
– Съездите в Сераскериат, где наши пленные, там их трое или четверо офицеров и несколько солдат, и передайте им это… – И он вручил мне сорок или пятьдесят полуимпериалов. – Главное, выразите им от меня сожаление… Скажите, что я извиняюсь… Вы это сумеете… Я бы сделал это, но мне в Сераскериате показываться нельзя.
Я сел верхом на первую попавшуюся лошадь, которые на улицах Константинополя заменяют извозчиков, и поехал в турецкую часть города – Стамбул. До Сераскериата едва добрался. Массы войск собрались туда зачем-то… В Сераскериате обратился к чиновникам. Те сначала и ухом не повели, но узнав, что я русский, моментально изменили свое обращение.
– Нужно разрешение от Реуф-паши, чтобы видеть пленных.
– А где Реуф?
– Уехал в Сан-Стефано к вашему главнокомандующему.
– Кто заведует пленными?
– Майор такой-то…
– Ведите меня к нему.
Толстый майор, неподвижный и флегматичный, даже и не слышал, кажется, что я ему говорю. Я повторил еще раз, та же история.
– Да говорит ли он по-французски? – оборачиваюсь я к провожатому.
– Есть ли кто здесь, знающий этот язык?
– Есть даже хорошо владеющий русским.
Позвали этого. Оказался из наших крымских татар. Теперь офицер.
Он изложил мое требование майору.
– Майор говорит, что нельзя.
– Передайте ему, что я отсюда не уйду до тех пор, пока не увижу пленных. Останусь здесь и днем и ночью.
И в подтверждение своих слов я постарался принять на софе более удобное положение. Мир-алай (майор) всколыхнулся немножко, стал сосать свою трубку и с недоумением поглядывать на меня.
– Можете вы ему дать какой-нибудь пешкеш? – спросил у меня крымский татарин.
– Не дам и этого! – показал ему кончик ногтя.
Они заговорили между собою… Прошло несколько минут.
– Хорошо, он согласен вас пустить к пленным, но с условием, что я вас буду конвоировать и еще двое…
– Это мне все равно.
Два черкеса султанской гвардии повели меня в каземат, где были наши пленные.
В коридоре они мне указали одну дверь… Сами за мною не пошли.
Я застал там двух офицеров, одного из них именно того, которого так оборвал Скобелев.
Это был, кажется, казацкий хорунжий. Я передал поручение Скобелева и деньги… Вернулся…
– Ну, что?.. – нетерпеливо бросился ко мне Скобелев.
– Ничего… Отдал деньги…
– Обижен он… Вы извинились от меня?..
– А он-то, он?
Я успокоил Скобелева.
– Все-таки это непростительная выходка, что там ни говорите… Напишите мне в форме записки, в каком виде вы застали пленных… Это позор, что до сих пор мы их не вытребовали… Хотя я не одобряю…
– Чего это?
– Как можно в плен сдаваться, офицеру…
– А что ж делать?
– Что делали на Шипке. В револьвере шесть патронов, пять в неприятеля, шестой в себя…
– А может быть, ему жить хочется…
– Тут принцип важен… Что жизнь… Нужно всегда быть готовым к смерти… Жизнь одного – ноль…
Спустя несколько дней Скобелеву пришлось разыграть довольно комическую роль.
Приехал он в Константинополь, остановился у меня.
– Пойдем вечером в Конкордию, там поют француженки…
– Ну вот… Зачем обращать на себя общее внимание! Мы отправились… Одна из этих интернациональных девиц пристала к Михаилу Дмитриевичу… Тот стал ее снабжать полуимпериалами, которые она тут же проигрывала в рулетку.
– А знаете… Очень приятно сознавать, что никто тебя здесь не знает… Быть в положении le bon bourgeois [Преуспевающего буржуа]… Я отдыхаю в этом отношении здесь… Положительно в неизвестности есть доля хорошего…
В разговоре с француженкой он то и дело употреблял фразу: мы штатские…
Наконец надоело… Сходим мы вниз по лестнице… Вдруг интернациональная девица догоняет нас сверху.
– У меня к вам просьба!.. – начинает она.
– Какая?..
– Позвольте с нашей труппой приехать к вам и дать несколько концертов…
– Это куда же ко мне? За кого вы меня принимаете?
– O, mon general… Мы все вас знаем… Вы – генерал Скобелев, Ак-паша.
– Мы, кажется, разыграли сцену из «Птичек певчих», – обратился ко мне Скобелев. – Вот тебе и вся прелесть инкогнито!..
На безделье, как и всегда у него, впрочем, уходило мало времени. С утра до ночи он со своими офицерами рекогносцировал позиции вокруг Константинополя, объезжал свои войска, Делал маневры, примерные атаки, занимался организацией несколько растрепанных в походах полков и, спустя самый непродолжительный срок, довел их опять до блестящего состояния. Потом, когда все кругом болело тифом и лихорадками, один скобелевский отряд не давал ничего лазаретам… Стоило только где-нибудь показаться болезни, чтобы Скобелев сейчас же появлялся там, поднимал врачей и ставил на ноги весь медицинский персонал. Места расположения его солдат всегда были образцом по тому порядку, который царствовал в них. Все было предусмотрено. Совершенно оправившиеся люди готовы были опять к дальнейшим подвигам.
– Нельзя успокаиваться, господа… Будет время отдыхать потом… А теперь зорко смотрите вокруг!
Между прочим, тогда же я слышал одну очень меткую фразу.
– Что делает Скобелев?.. – спрашиваю у какого-то солдата.
– А ён, как кот округ мышеловки, у этого самого Константинополя ходит… То лапкой его пощупает, то так потрется…
– Я очень боюсь одного… – говорил один из влиятельных в армии генералов.
– Да как бы Скобелев нам бенефиса не устроил.
– Какого это?
– Да в одно прекрасное утро проснемся мы – и узнаем, что Скобелев залез ночью в Константинополь со всем своим отрядом.
По отношению к этому даже разгул константинопольский принес ему известную пользу. Я потом видел его кроки и записки, где были означены все улицы, которыми надо было идти в Стамбул, намечены пункты для разных боевых операций… Короче, гуляя по Константинополю, якобы для собственного удовольствия, он его изучил так, что начнись бой на его улицах – Скобелев сумел бы воспользоваться каждою их извилиной, каждым их закоулком…
– Он ничего мимо ушей и глаз не пропустит! – говорили о нем после…
И действительно – ничего не пропускал. Он так любил знать, что делается кругом, быть всегда настороже всякого рода событий, знать, с кем имеет дело, что не прошло двух недель, как он уже дотла изучил весь Константинополь. Все его партии, мусульманские кружки, глухой протест поселившихся там черкесов, сплоченную силу улемов, незаметное каждый раз нарастание и наслоение новых начал в населении этого восточного города, чиновников Блистательной Порты, военных Сераскериата. Казалось, что он собирается быть турецким министром – до того точны и обстоятельны были его сведения. Редакции Бассирета и Вакита, французских, английских и итальянских газет, издававшихся там, греческих писателей, живущих в Византии, купцов – все я всех уже знал Скобелев, их взгляды, со всеми их мечтами, программами…
– Зачем это вам? – спрашивали его.
– Такая привычка… Я везде люблю быть дома… Терпеть не могу пробелов и недомолвок…
Я уже выше говорил, что быть при нем офицеру – значило учиться. Нигде справедливость этого так не подтверждалась, как в Константинополе. Туда офицеров, молодежь отпускали обыкновенно на два, на три дня – кутнуть на просторе и затем вернуться на работу… Беда была, если такой отдыхающий, вернувшись, не привезет с собой каких-нибудь полезных сведений.
– Вас, душенька, и отпускать не стоит… Ничем-то вы воспользоваться не сумеете…
– Он у вас удивительный! – говорил о Скобелеве один грек, кажется Варварци…
– Почему это?
– Я у него вчера был… Случайно зашла речь о чисто хозяйственных интересах города, оказалось, что он их знает, понимает… Я совсем потерялся, когда он начал говорить мне о проектах водопровода, поданных нашими греками, о новом мосте вместо галатского, который мы хотим строить… Я даже спросил его, не жил ли он прежде в Константинополе…
Один из стамбульских улемов, бывший в Георгии, выразился так же.
– Ак-паша мог бы быть хорошим мусульманином.
– Отчего?
– Он коран знает.
И не только знал, но и цитировал его зачастую…
В Скобелеве в это время уже сказывались замечательные черты характера. Один из военных, которые обладают незавидною способностью лазить без мыла в глотку, сошелся с ним в Константинополе. Генералу он очень понравился, потому что это обстоятельство не мешало оному быть храбрым человеком и остроумным собеседником. Завтракая в Hotel d"Angletter, он как будто нечаянно начал передавать Скобелеву всевозможные сплетни…
– Вы знаете, генерал, вы бы остановили своих рыцарей!
– Каких это моих рыцарей?
– Офицериков, близких к вам.
– В чем я их должен останавливать?
– Во-первых, они здесь кутят…
– А мы с вами, полковник, что теперь делаем?..
– Какое же сравнение!..
– Нам, значит, можно, потому что у нас есть деньги на шампанское, а им нельзя, потому что у них хватает только на коньяк?
– Ну, и еще за ними водится грешок…
– Они вовсе вам не так преданы, как вы думаете.
– Ну, уж это вы напрасно… Я их всех хорошо знаю!
– Да вот-с, не угодно ли, один из них про вас рассказывал…
И началось самое бесцеремонное перемывание грязного белья…
– А теперь я назову вам фамилию этого человека…
Но Скобелев в это мгновение схватил того за руку:
– Пожалуйста, ни одного слова больше и ради Бога – без фамилий… Я слишком люблю своих рыцарей, слишком обязан им, слишком. Всю кампанию они, по одному приказанию моему, шли на смерть… Я не хочу знать, кто это говорил, потому что не желаю быть несправедливым. Поневоле такая несправедливость может прорваться когда-нибудь в отношении к человеку, повинному только в том, что под влиянием стакана вина он разоткровенничался при человеке, не заслуживавшем такой откровенности. – И Скобелев тоном голоса нарочно подчеркнул эту фразу: – Да-с… Не заслуживавшем!
Когда завтрак кончился и полковник откланялся, Скобелев позвал человека.
– Заметил ты лицо этого господина?
– Точно так-с.
– Помни, что для него меня никогда нет дома!
Занимая уже довольно высокий пост, он не раз сталкивался с людьми, которые старались выиграть в его мнении и выдвинуться вперед, унижая своих товарищей…
– Я их слушаю поневоле, ушей не заткнешь, – говорил Скобелев, – но в уме своем в графе против их фамилии ставлю аттестацию «подлец и дурак». Подлец потому, что клевещет про других и главное – про своих товарищей, дурак – потому, что передает мне это, точно у меня у самого нет глаз во лбу, точно я не умею отличить порядочного человека от негодяя…
Один из его подчиненных очень нуждался в то время; Скобелев хотел ему помочь и не знал как. Призывает, наконец, того и говорит: «Вам присланы деньги из России… Вот они» – и придвигает горсть золота… Тот, разумеется, схватился за нее, даже не спросив от кого. Проходит несколько времени, он является опять к Скобелеву.
– Что вам?
– Я пришел узнать, не прислали ли мне еще денег из России.
– Прислали… Я забыл отдать вам… Вот они…
Потом этот франт отблагодарил по-своему Скобелева, обокрав его…
В следующий раз он поручил ведение своего хозяйства офицеру. Тот недели в две накатал ему счет тысяч в пять-шесть.
– Это невозможно… Прикажете проверить? – спросили у него.
– Ни под каким видом. Вина прежде всего моя – потому что я его назначил сам… Заплатить, и ни слова об этом. Разумеется, впредь ему денежных поручений не давайте никаких. Это раз. Если бы это были деньги общественные или чужие – Другое дело… Немного погодя я найду, что ему не к лицу моя дивизия, и он сам уберется из нее.
Расставался со своими он вообще неохотно и долго не прощал тем, кто оставлял его сам…
– Я люблю М.М., он храбрый человек, полезный, только я не возьму его к себе.
– Отчего?
– Он меня оставил… Это было сделано не по-товарищески…
О тех же, которые меняли свой мундир на полицейский, Скобелев потом и слышать не мог.
Нашу стоянку у Константинополя долго не забудут войска скобелевского отряда. Со дня на день додали приказа - двинуться и занять Царьград. Турки уже очищали там свои казармы для войск... Население готовило цветы и флаги, христиане подняли головы, на азиатском берету Босфора отделывали дворец для султана...
Ночью по узким улицам Стамбула, низко опустив свои капюшоны, ходили патрули, потому что само оттоманское правительство хотело удержать народ от могущих быть при вступлении русских или ввиду его беспорядков. Даже нашим врагам казалась дикою мысль остановиться у ворот столицы и не занять ее, хотя на время... На берегах Босфора толпы солдат и офицеров стояли у пристани в ярком мареве чудного, сказочного города, сверкавшего впереди под полным тишины и неги безоблачным небом. У самых ног наших, с поэтическим шумом, разбивались голубые волны Мраморного моря. Белый маяк гордо высился из его пенистой массы... Дальше, в лазуревом просторе, сияли полные невиданной до того роскоши острова Принцевы, далеко-далеко за Мармарой чуть мерещился азиатский берег своими снеговыми вершинами. Можно было бы. подумать, что это серебряные облака, если бы они не были так неподвижны... А прямо на север раскидывалась Византия с ее бесчисленными мечетями и дворцами. Та Византия, о которой так мучительно, словно задыхаясь на своем безграничном просторе, столько веков мечтала отыскивающая выхода к южному морю Россия, та Византия, к которой, правы или не правы, но постоянно стремились лучшие люди славянского мира. Мы различали и беломраморные стены ее киосков, и тонкие минареты ее бесчисленных джамий, и величавые купола Софии, Изеддина, Омара, Мурада, Баязида, вокруг которых легкими кружевами нависла резная из камня паутина... Десятки тысяч кровель и башен всползали на ее холмы и терялись в темных пятнах кипарисовых рощ, в зеленых облаках садов... Дивным сном каким-то казался этот Рим европейского востока, этот Рим славянства, за который пролилось так много слез и крови, так много, что, казалось, слейся вместе - они бы затопили его до самых верхушек мусульманских храмов, до самой башни Сераксериата и Галаты... По ночам туда же обращались восторженные взгляды, мириады огней зажигались на этом берегу, точно какое-то легендарное чудовище лежало там у тихих, ласкающих волн Босфора, сторожа его своими бесчисленными пламенными очами... Мы постоянно ездили в Константинополь. Военные надевали, разумеется, штатские платья, представляя что-то до такой степени нелепое, что при одном виде друг друга принимались неудержимо хохотать... Я уже жил в Grande Hoyel de Luxemburg ... Раз утром я еще был в постели, как кто-то постучал ко мне.
Войдите!
Смотрю, Скобелев в штатском платье.
Вот каким образом русские генералы должны появляться в завоеванном городе... Я, знаете, все-таки не верю... Мне кажется, что даже наша дипломатия, наконец, опомнится... Я со дня на день жду приказания вступить в Константинополь...
Говорят, наши войска не готовы.
Не знаю, чьи это наши. У меня под ружьем сорок тысяч. Я через три часа могу быть здесь... Позор, стыд!..
Как это ни странно, могу засвидетельствовать, что я в св. Георгии (около Византии) видел, как Скобелев разрыдался, говоря о Константинополе, о том, что мы бесплодно теряем время и результаты целой войны, не занимая его. - Теперь уже нельзя занять, после мира... - Какой это мир!.. Разве такого мы вправе были ждать...
Вы увидите, что ценою нашей крови мы дадим все врагам России и ничего не получим сами... Наконец, чего они стесняются? Я прямо предложил Великому князю: самовольно со своим отрядом занять Константинополь, а на другой день пусть меня предадут суду и расстреляют, лишь бы не отдавали его... Я хотел это сделать, не предупреждая, но почем знать, какие виды и предположения есть. Может быть, это и так сбудется!..
Действительно, когда даже турки вокруг Константинополя возвели массы новых укреплений, Скобелев несколько раз делал примерные атаки и маневры, занимал эти укрепления, показывая полную возможность овладеть ими без больших потерь. Раз таким образом он ворвался и занял ключ неприятельских позиций, с которых смотрели на него аскеры, ничего не предпринимавшие. Порою Скобелев тогда живее других чувствовал всю нелепость нашего великодушия или трусости, называйте как хотите, живее потому, что лучше всех понимал, что действительную силу на всякого рода конгрессах нам может дать только обладание Константинополем.
Я бы созвал сюда конгресс и сам бы председательствовал на нем. А вокруг триста тысяч штыков на всякий случай... Тогда бы и разговаривать можно! - А если бы Европа пошла против нас? - Бывают в истории моменты, когда нельзя, даже преступно быть благоразумным, т. е. слишком осторожным. Наша честь не позволяет нам отступиться. Нужно еще несколько столетий ждать, чтобы обстоятельства сложились так же выгодно, как теперь... Вы думаете, бульдоги полезут воевать с нами... Никогда. Они разве что сорвут куртаж в виде клочка Сирии... Да, наконец, теперь и рассуждать некогда. Мы здесь - это наше... И защищать это свое мы должны до последней капли крови...
Вы же не думаете, чтобы теперь же Константинополь сделался русским городом.
Я не дипломат... Я не знаю, почему бы ему не быть вольным городом с русским гарнизоном... А относительно коалиции - не так легко ее составить, как вы думаете. Во-первых, некому пока и невыгодно воевать с нами... Разумеется, если мы станем малодушничать, так до коалиции доплетемся. А пока я не вижу ее необходимости... Представьте, что бы сказала Европа, если бы ввиду ее требований, оскорбительных для нашей народной чести, государь обратился бы к своему народу...
То есть как?
А так... Созвал бы своих людей, да и сказал: довел я русское дело до конца, теперь вся Европа на нас ополчается. Отдаю дело в ваши руки... Какой бы взрыв патриотизма последовал, какие бы невиданные силы явились... И не отступились ли бы сентиментальные девы европейской дипломатии от нашей народной воли, от нашей всенародной защиты своего противу всяких покушений...
Говоря, что он не дипломат, Скобелев был очень скромен. В Константинополе он так сумел сойтись с Лейярдом, что неведомо какими путями, но знал всю подноготную английских расчетов, надежд и происков. Лейярд - этот враг наш по преимуществу, души не чаял в Скобелеве, английская колония Константинополя носила его чуть не на руках... Он был кумиром даже женщин, принадлежащих к этой колонии. Они все были за него...
Я должна сказать откровенно, что ненавижу русских! - встретила его одна из них, когда Скобелева знакомили с нею.
А я в красавице вижу только красавицу... И преклоняясь перед нею, не думаю, к какой нации она принадлежит... - ответил ей Скобелев.
На завтраках у Скайлера, на обедах у Лейярда Скобелев знакомился с англичанами и вывел одно:
Они сами боятся, они сами не готовы к войне вовсе... Они, как азартные игроки, будут решительны, но только до решительного момента... Когда он настанет, они на все не пойдут...
В этот день, когда он посетил меня в Константинополе, он был особенно взволнован.
Нам остается одно, - говорил он. - Или перейти в разряд второстепенных держав и потерять все свое значение, или же пойти на все... Иногда поражение не бывает так пагубно, так ужасно, как сознание своего унижения, своего бессилия... Вы знаете, если мы теперь отступимся, если постыдно сыграем роль вассала перед Европой, то эта победоносная в сущности война гораздо более сильный удар нанесет нам, чем Севастополь... Севастополь разбудил нас... 1878 год заставит заснуть... А раз заснув, когда мы проснемся, знает один аллах, да и тот никому не скажет...
Скверно, скверно. Под Плевной лучше себя чувствовал я, чем теперь... Душно, выйдемте на улицу... Пойдем завтракать к Мак-Гахану.
Я оделся, мы вышли...
Не успели мы сделать несколько шагов по Grande rue de Pera , как навстречу нам - что-то совсем необычное по платью. Красная феска на голове, разорванный офицерский сюртук русский, сверху офицерское турецкое пальто. Скобелев даже забыл, что он представляет собою в данный момент мирного штатского.
Это что, кто вы такой?..
Пленный... русский.
Не стыдно ли вам так одеваться... Не стыдно ли... Уж если выходите, то не надевали бы на себя неприятельского мундира... Срам!.. И это русские... обернулся он ко мне, когда мы подходили к Hotel d"Angletter , где стоял Мак-Гахан.
А знаете, - немного спустя обернулся он ко мне, - может быть, ему, бедному, просто нечего надеть было... Я ужасно каюсь в своей вспышке... Как залезешь в душу к пленному... Настрадался он здесь, поди... За что я его оборвал?
Мне ужасно стыдно! - заговорил он опять, уже у Мак-Гахана. Сделайте, ради меня, о чем я вас попрошу, - обратился он ко мне.
Что вам угодно?
Сколько у нас у всех есть денег... У меня двадцать золотых, этого мало. Впрочем, я займу у Мак-Гахана...
Взял у того столько же или больше, не помню...
Съездите в Сераскериат, где наши пленные, там их трое или четверо офицеров и несколько солдат, и передайте им это... - И он вручил мне сорок или пятьдесят полуимпериалов. - Главное, выразите им от меня сожаление... Скажите, что я извиняюсь... Вы это сумеете... Я бы сделал это, но мне в Сераскериате показываться нельзя.
Я сел верхом на первую попавшуюся лошадь, которые на улицах Константинополя заменяют извозчиков, и поехал в турецкую часть города Стамбул. До Сераскериата едва добрался. Массы войск собрались туда зачем-то... В Сераскериате обратился к чиновникам. Те сначала и ухом не повели, но узнав, что я русский, моментально изменили свое обращение.
Нужно разрешение от Реуф-паши, чтобы видеть пленных.
А где Реуф?
Уехал в Сан-Стефано к вашему главнокомандующему.
Кто заведует пленными?
Майор такой-то...
Ведите меня к нему.
Толстый майор, неподвижный и флегматичный, даже и не слышал, кажется, что я ему говорю. Я повторил еще раз, та же история.
Да говорит ли он по-французски? - оборачиваюсь я к провожатому.
Есть ли кто здесь, знающий этот язык?
Есть даже хорошо владеющий русским.
Позвали этого. Оказался из наших крымских татар. Теперь офицер.
Он изложил мое требование майору.
Майор говорит, что нельзя.
Передайте ему, что я отсюда не уйду до тех пор, пока не увижу пленных. Останусь здесь и днем и ночью.
И в подтверждение своих слов я постарался принять на софе более удобное положение.
Мир-алай (майор) всколыхнулся немножко, стал сосать свою трубку и с недоумением поглядывать на меня.
Можете вы ему дать какой-нибудь пешкеш? - спросил у меня крымский татарин.
Не дам и этого! - показал ему кончик ногтя.
Они заговорили между собою... Прошло несколько минут.
Хорошо, он согласен вас пустить к пленным, но с условием, что я вас буду конвоировать и еще двое...
Это мне все равно.
Два черкеса султанской гвардии повели меня в каземат, где были наши пленные.
В коридоре они мне указали одну дверь... Сами за мною не пошли.
Я застал там двух офицеров, одного из них именно того, которого так оборвал Скобелев.
Это был, кажется, казацкий хорунжий. Я передал поручение Скобелева и деньги... Вернулся...
Ну, что?.. - нетерпеливо бросился ко мне Скобелев.
Ничего... Отдал деньги...
Обижен он... Вы извинились от меня?..
А он-то, он?
Я успокоил Скобелева.
Все-таки это непростительная выходка, что там ни говорите... Напишите мне в форме записки, в каком виде вы застали пленных... Это позор, что до сих пор мы их не вытребовали... Хотя я не одобряю...
Чего это?
Как можно в плен сдаваться, офицеру...
А что ж делать?
Что делали на Шипке. В револьвере шесть патронов, пять в неприятеля, шестой в себя...
А может быть, ему жить хочется...
Тут принцип важен... Что жизнь... Нужно всегда быть готовым к смерти... Жизнь одного - ноль...
Спустя несколько дней Скобелеву пришлось разыграть довольно комическую роль.
Приехал он в Константинополь, остановился у меня.
Пойдем вечером в Конкордию, там поют француженки...
Ну вот... Зачем обращать на себя общее внимание! Мы отправились... Одна из этих интернациональных девиц пристала к Михаилу Дмитриевичу... Тот стал ее снабжать полуимпериалами, которые она тут же проигрывала в рулетку.
А знаете... Очень приятно сознавать, что никто тебя здесь не знает... Быть в положении le bon bourgeois ... Я отдыхаю в этом отношении здесь... Положительно в неизвестности есть доля хорошего...
В разговоре с француженкой он то и дело употреблял фразу: мы штатские...
Наконец надоело... Сходим мы вниз по лестнице... Вдруг интернациональная девица догоняет нас сверху.
У меня к вам просьба!.. - начинает она.
Позвольте с нашей труппой приехать к вам и дать несколько концертов...
Это куда же ко мне? За кого вы меня принимаете?
O, mon general... Мы все вас знаем... Вы - генерал Скобелев, Ак-паша.
Мы, кажется, разыграли сцену из "Птичек певчих", - обратился ко мне Скобелев. - Вот тебе и вся прелесть инкогнито!..
На безделье, как и всегда у него, впрочем, уходило мало времени. С утра до ночи он со своими офицерами рекогносцировал позиции вокруг Константинополя, объезжал свои войска, Делал маневры, примерные атаки, занимался организацией несколько растрепанных в походах полков и, спустя самый непродолжительный срок, довел их опять до блестящего состояния. Потом, когда все кругом болело тифом и лихорадками, один скобелевский отряд не давал ничего лазаретам... Стоило только где-нибудь показаться болезни, чтобы Скобелев сейчас же появлялся там, поднимал врачей и ставил на ноги весь медицинский персонал. Места расположения его солдат всегда были образцом по тому порядку, который царствовал в них. Все было предусмотрено. Совершенно оправившиеся люди готовы были опять к дальнейшим подвигам.
Нельзя успокаиваться, господа... Будет время отдыхать потом... А теперь зорко смотрите вокруг!
Между прочим, тогда же я слышал одну очень меткую фразу.
Что делает Скобелев?.. - спрашиваю у какого-то солдата.
А ён, как кот округ мышеловки, у этого самого Константинополя ходит... То лапкой его пощупает, то так потрется...
Я очень боюсь одного... - говорил один из влиятельных в армии генералов.
Да как бы Скобелев нам бенефиса не устроил.
Какого это?
Да в одно прекрасное утро проснемся мы - и узнаем, что Скобелев залез ночью в Константинополь со всем своим отрядом.
По отношению к этому даже разгул константинопольский принес ему известную пользу.
Я потом видел его кроки и записки, где были означены все улицы, которыми надо было идти в Стамбул, намечены пункты для разных боевых операций... Короче, гуляя по Константинополю, якобы для собственного удовольствия, он его изучил так, что начнись бой на его улицах - Скобелев сумел бы воспользоваться каждою их извилиной, каждым их закоулком...
Он ничего мимо ушей и глаз не пропустит! - говорили о нем после...
И действительно - ничего не пропускал.
Он так любил знать, что делается кругом, быть всегда настороже всякого рода событий, знать, с кем имеет дело, что не прошло двух недель, как он уже дотла изучил весь Константинополь. Все его партии, мусульманские кружки, глухой протест поселившихся там черкесов, сплоченную силу улемов, незаметное каждый раз нарастание и наслоение новых начал в населении этого восточного города, чиновников Блистательной Порты, военных Сераскериата. Казалось, что он собирается быть турецким министром - до того точны и обстоятельны были его сведения. Редакции Бассирета и Вакита, французских, английских и итальянских газет, издававшихся там, греческих писателей, живущих в Византии, купцов - все я всех уже знал Скобелев, их взгляды, со всеми их мечтами, программами...
Зачем это вам? - спрашивали его.
Такая привычка... Я везде люблю быть дома... Терпеть не могу пробелов и недомолвок...
Я уже выше говорил, что быть при нем офицеру - значило учиться. Нигде справедливость этого так не подтверждалась, как в Константинополе. Туда офицеров, молодежь отпускали обыкновенно на два, на три дня - кутнуть на просторе и затем вернуться на работу... Беда была, если такой отдыхающий, вернувшись, не привезет с собой каких-нибудь полезных сведений.
Вас, душенька, и отпускать не стоит... Ничем-то вы воспользоваться не сумеете...
Он у вас удивительный! - говорил о Скобелеве один грек, кажется Варварци...
Почему это?
Я у него вчера был... Случайно зашла речь о чисто хозяйственных интересах города, оказалось, что он их знает, понимает... Я совсем потерялся, когда он начал говорить мне о проектах водопровода, поданных нашими греками, о новом мосте вместо галатского, который мы хотим строить... Я даже спросил его, не жил ли он прежде в Константинополе...
Один из стамбульских улемов, бывший в Георгии, выразился так же.
Ак-паша мог бы быть хорошим мусульманином.
Он коран знает.
И не только знал, но и цитировал его зачастую...
В Скобелеве в это время уже сказывались замечательные черты характера. Один из военных, которые обладают незавидною способностью лазить без мыла в глотку, сошелся с ним в Константинополе. Генералу он очень понравился, потому что это обстоятельство не мешало оному быть храбрым человеком и остроумным собеседником. Завтракая в Hotel d"Angletter, он как будто нечаянно начал передавать Скобелеву всевозможные сплетни...
Вы знаете, генерал, вы бы остановили своих рыцарей!
Каких это моих рыцарей?
Офицериков, близких к вам.
В чем я их должен останавливать?
Во-первых, они здесь кутят...
А мы с вами, полковник, что теперь делаем?..
Какое же сравнение!..
Нам, значит, можно, потому что у нас есть деньги на шампанское, а им нельзя, потому что у них хватает только на коньяк?
Ну, и еще за ними водится грешок...
Они вовсе вам не так преданы, как вы думаете.
Ну, уж это вы напрасно... Я их всех хорошо знаю!
Да вот-с, не угодно ли, один из них про вас рассказывал...
И началось самое бесцеремонное перемывание грязного белья...
А теперь я назову вам фамилию этого человека...
Но Скобелев в это мгновение схватил того за руку:
Пожалуйста, ни одного слова больше и ради Бога - без фамилий... Я слишком люблю своих рыцарей, слишком обязан им, слишком. Всю кампанию они, по одному приказанию моему, шли на смерть... Я не хочу знать, кто это говорил, потому что не желаю быть несправедливым. Поневоле такая несправедливость может прорваться когда-нибудь в отношении к человеку, повинному только в том, что под влиянием стакана вина он разоткровенничался при человеке, не заслуживавшем такой откровенности. - И Скобелев тоном голоса нарочно подчеркнул эту фразу: Да-с... Не заслуживавшем!
Когда завтрак кончился и полковник откланялся, Скобелев позвал человека.
Заметил ты лицо этого господина?
Точно так-с.
Помни, что для него меня никогда нет дома!
Занимая уже довольно высокий пост, он не раз сталкивался с людьми, которые старались выиграть в его мнении и выдвинуться вперед, унижая своих товарищей...
Я их слушаю поневоле, ушей не заткнешь, - говорил Скобелев, - но в уме своем в графе против их фамилии ставлю аттестацию "подлец и дурак". Подлец потому, что клевещет про других и главное - про своих товарищей, дурак потому, что передает мне это, точно у меня у самого нет глаз во лбу, точно я не умею отличить порядочного человека от негодяя...
Один из его подчиненных очень нуждался в то время; Скобелев хотел ему помочь и не знал как. Призывает, наконец, того и говорит: "Вам присланы деньги из России... Вот они" - и придвигает горсть золота... Тот, разумеется, схватился за нее, даже не спросив от кого. Проходит несколько времени, он является опять к Скобелеву.
Что вам?
Я пришел узнать, не прислали ли мне еще денег из России.
Прислали... Я забыл отдать вам... Вот они...
Потом этот франт отблагодарил по-своему Скобелева, обокрав его...
В следующий раз он поручил ведение своего хозяйства офицеру. Тот недели в две накатал ему счет тысяч в пять-шесть.
Это невозможно... Прикажете проверить? - спросили у него.
Ни под каким видом. Вина прежде всего моя - потому что я его назначил сам... Заплатить, и ни слова об этом. Разумеется, впредь ему денежных поручений не давайте никаких. Это раз. Если бы это были деньги общественные или чужие - Другое дело... Немного погодя я найду, что ему не к лицу моя дивизия, и он сам уберется из нее.
Расставался со своими он вообще неохотно и долго не прощал тем, кто оставлял его сам...
Я люблю М.М., он храбрый человек, полезный, только я не возьму его к себе.
Он меня оставил... Это было сделано не по-товарищески...
О тех же, которые меняли свой мундир на полицейский, Скобелев потом и слышать не мог.
Не говорите мне о них... Храбрый боевой офицер - и так кончить!..
Когда у него просили за них, он обрывал прямо:
Ни слова, господа... Впредь говорю, ничего не сделаю... Он с голоду не умирал... Я этого рода оружия терпеть не могу, вы сами это знаете.
Один из таких явился к нему и, "рыдая", начал рассказывать обо всех условиях своей новой службы.
Жаль мне вас...
Примите меня опять к себе...
Ну, уж это извините... За что же я буду оскорблять своих офицеров?.. Я вам дам один совет - выходите в отставку...
В Константинополе и под ним шли у него нескончаемые споры...
Начиналась эпоха берлинского конгресса, уступок, дипломатических подвохов... Скобелев мучился, злился... Он не спал целые ночи...
Что будет с Россией, что будет с Россией, если она отдаст все!.. И даже не все, если отдаст часть, уступит хоть кроху из сделанного ею... Зачем тогда была эта война и все ее жертвы!..
Я помню последний вечер, в который я видел его.
Мы сидели на балконе дома в Сан-Стефано... Прямо перед нами уходили в лазоревый сумрак далей ласковые, полные неги волны Босфора... Точно с мягким мелодическим шепотом текли они к тихому берегу... У пристани едва-едва колыхались лодки... На горизонте серебряные вершины малоазийского Олимпа прорезывали ночную темень... Зашел разговор о будущности славян. Скобелев, разумеется, стоял за объединение племен малых в большие...
Никогда ни серб, ни чех не уступят своей независимости и свободы за честь принадлежать России.
Да об этом никто и не думает... Напротив, я рисую себе в будущем вольный союз славянских племен. Полнейшая автономия у каждого - одно только общее войска, монеты и таможенная система. В остальном живи как хочешь и управляйся внутри у себя как можешь... А что касается до свободы, то ведь я говорю не о завтрашнем дне... К тому-то времени, пожалуй, Россия будет еще свободнее их... Уж и теперь вольный воздух широко льется в нее, погодите... Разумеется, мы все потеряем, если останемся в прежних условиях... Племена и народы не знают платонической любви... Этак они сгруппируются вокруг Австрии и вместе с нею могут, пожалуй, основать южнославянскую монархию... Тогда мы пропадем!
Почему же?
Потому, что при помощи Австрии католичество широко разольется у них... Оно захватит все и всех, и в первом спорном вопросе славяне южные пойдут против северных, и будет эта братоубийственная война торжеством всякой немецкой челяди... Но это невозможно и невозможно... Если мы запремся да ото всех принципов новой государственной жизни стеной заслонимся - дели плохо... На это хватит у нас государственной мудрости... А пока наше призвание охранять их, именно их... Без этого - мы сами уйдем в животы, в непосредственность, потеряем свой исторический raison d"etre .
Мой символ краток: любовь к отечеству, свобода, наука и славянство!.. На этих четырех китах мы построим такую политическую силу, что нам не будут страшны ни враги, ни друзья. И нечего думать о брюхе; ради этих великих целей принесем все жертвы... Если нам плохо живется, потомкам лучше будет, гораздо лучше!
Мы замолчали...
Волны к ночи становились темнее, громче и громче ластились к берегам... Двурогий месяц прорезался на горизонте, тихий, красивый...
Да, у него хорошо сказалось это! - проговорил Скобелев точно про себя.
Что, у кого?
У Хомякова... Пришло на память его... Помните его орла?
Лети, но в горнем море света,
Где силой дышащая грудь
Разгулом вольности согрета,
О младших братьях не забудь!..
На степь полуденного края,
На дальний запад оглянись:
Их много там, где брег Дуная,
Где Альпы тучей обвились,
В ущельях скал, в Карпатах темных,
В балканских дебрях и лесах,
В сетях тевтонов вероломных,
В стальных татарина цепях!
И ждут окованные братья,
Когда же зов услышат твой,
Когда ты крылья, как объятья,
Прострешь над слабой их главой...
О, вспомни их, орел полночи!
Пошли им громкий свой привет!..
Пусть их утешит в рабской ночи
Твоей свободы яркий свет!..
Питай их пищей сил духовных,
Питай надеждой лучших дней,
И хлад сердец единокровных
Любовью жаркою согрей!..
Их час придет! Окрепнут крылья,
Младыя когти подрастут,
Вскричат орлы и цепь насилья
Железным клювом расклюют...
И это будет!.. И это будет непременно!
Когда? - несколько скептически переспросил я.
А до тех пор?
А до тех пор надеяться, верить, не опускать голову и не терять своего сродства с народом, сознания своей национальности.
В это время издали, с моря, послышалась вдохновенная песня, смелыми взмахами своих крыл уносившаяся в это темное южное небо с его яркими звездами... Пело ее несколько голосов... Видимо, певцы были одушевлены, видимо, всех их соединяло что-то общее...
Вы знаете, что это поют они? - спросил Скобелев.
Я тоже не знал. Но спросил, мне сказали... Слышу уж не в первый раз... Это греки, молодые греки из константинопольских лавок. Торгаши, а поют о будущей славе эллинов, о всемирном могуществе Греции, о том, что и это море, и этот вечный город будут принадлежать им, о том, что все народы придут и поклонятся им, и даст им новая Греция, этим новым варварам, свет науки, сладость мира и величие свободы... Вот о чем поет маленькая, совсем крошечная Греция, эта инфузория Европы... И посмотрите, с каким увлечением, силой и страстью!.. А мы!.. Эх, скверно делается даже...
Вскоре я должен был уехать в Россию.
Скобелев прощался со мною у себя в отряде... Я оставил его тогда сильного, здорового, бодрого...
Он еще складывался. Он не был велик, но уже в нем являлись задатки великого вождя... За год войны он стал гораздо серьезнее. Многое увидал и многому научился.
Чего вам послать из Питера?..
Книг, книг и книг... Все, что за это время было выдающегося и талантливого... Большего удовольствия вы мне не можете сделать...
Я вывез с собою несколько восторженное удивление к этой богато одаренной натуре, и все, что я слышал потом о действиях Скобелева, все, о чем он писал мне, только питало это чувство. В эпоху общего недовольства, когда все под влиянием берлинского конгресса и малодушия нашей дипломатии опускали руки и вешали головы, когда будущее заволакивалось тучами и последние лучи солнца бесследно пропадали в их мглистом сумраке, Скобелев не потерял ни своей энергии, ни жажды дела. Напротив, он, как солдат, стоял на своем посту. Когда жены-мироносицы дипломатии расчленили Болгарию, Скобелев сейчас же занялся там организацией гимнастических союзов, вольных дружин, общин стрелков... Он сам учил их ратному делу, неутомимо бросался из одного города в другой, в одном делал им смотры, назначал им для обучения своих офицеров, в другом заставлял рыть укрепления, приучал окапываться, сажал своих солдат за валы этих траншей и редутов и по нескольку дней производил с болгарами маневры, приучая их брать такие укрепления; потом он сажал туда болгар и, командуя ими, приказывал русским солдатам нападать, а сам с болгарами отбивался от них. В антрактах он мирил сербов с болгарами, воодушевлял румелийцев одушевленными речами; обладая удивительною способностью кратко и метко формулировать целые понятия в одну энергическую фразу, вводил в сознание народа убеждение его кровного родства с теми или другими славянскими племенами... умел поднять в них дух и главное, делиться с ними тою жизненностью, которая ключом била в нем самом... "Вы там совсем растерялись, - писал он мне в Петербург, - до того запутались, что и разобраться не можете, а мы тут не теряем времени и замазываем бреши, пробитые берлинским конгрессом... Если мы и оставляем им Болгарию расчлененной, четвертованной, то за то оставляем в болгарах такое глубокое сознание своего родства, такое убеждение в необходимости рано или поздно слиться, что все эти господа скоро восчувствуют, сколь их усилия были недостаточны. А вдобавок к этому оставим мы в так называемой Румелии еще тысяч тридцать хорошо обученных народных войск... Эти к оружию привыкли и научат при случае остальных. Все эти гимнастические дружества и союзы, разумеется, могут быть разогнаны, но они свое дело сделают и при первой необходимости всплывут наверх... Приедете, увидите сами!.."
Вы знаете, кто меня научил не терять бодрости и не опускать рук? говорил он впоследствии.
Как паук?..
Да так... Гулял я раз, вижу паутину, взял я да и Снял ее прочь... Вы думаете, паук растерялся? Нет. Забегал по уцелевшим нитям и давай опять работать живо, живо... Без всякого антракта... На другой день - я иду, на этом же месте новая паутина, только гораздо лучше укрепленная... Вот вам пример!..
Таким образом, Скобелев оставил по себе в Болгарии такую память, какую удается редким...
Когда нам нужно будет восстать - он явится к нам... Он поведет и нас, и сербов, и черногорцев... И тогда горе будет швабам!
Это мог сказать всякий мальчишка в Румелии.
Он сумеет сплотить и научить нас!
И за ним, действительно, пошел бы весь южнославянский мир... Представляю себе, какое ужасное впечатление там произвела эта нежданная смерть!.. Как там рыдали и молились за него...
В первый же день после его смерти выхожу я из гостиницы Дюссо...
На улице бросается ко мне Станишев - образованный болгарин... Он схватил меня за руку и зарыдал...
Мы все потеряли в нем, все... Он был нашей надеждой, он был нашим будущим...
Не успел я сделать несколько шагов, как меня обступили другие живущие в Москве болгары... - Вы видели его, неужели он... он умер... Едва ли по кому-нибудь лились такие искренние слезы...
Болгария плачет теперь, как осиротелая мать над единственным своим сыном!
Уже в Петербурге я получил телеграмму из Тырнова. "Правда ли, что наш Скобелев умер?.. Весь город в слезах, в каждом доме стенания... Крестьяне толпой идут из Самовод и других сел убедиться в этом народном несчастий... Из горной деревушки Рыш прислали ко мне депутата узнать... Женщины и дети в слезах... В церквах за него молятся... Долго не будет у славянства такого героя!.."
И еще бессмысленнее казалась эта смерть, еще ужаснее...
Я возвратился к нему, стал над ним, всматривался в это покойное, неподвижное лицо, допытывался, зачем ушел он, он, до такой степени необходимый, дорогой. Кругом к вечерней панихиде устанавливали комнату цветами и деревьями, явились лавровые венки, приподымали эту беспробудную голову, декорируя ее розами... В углу монахиня читала псалтырь... Пахло ладаном...
И эта рука, пугавшая целый мир, бессильно сложена теперь на груди... В кровавом блеске сражений она уже не укажет торжествующим легионам врага, этот громкий голос, сзывавший орлят, стих в разбитой и неподымающейся больше груди... зоркий взгляд застыл и только тускло слезится из-под опущенных ресниц.
Знаете, мне кажется, это сон какой-то! - шепчет рядом кто-то... - Сон, мы проснемся - и все это выйдет чепухой...
Ввели двух часовых, поставили над телом.
Один из них смотрел-смотрел на это безжизненное лицо... Плакать не смеет на часах, а слезы так и падают по щекам на бороду. И смахнуть их нельзя!..
Примечания:
9 Отеле "Люксембург". (Ред.)
10 Проспекту Пера. (Ред.)
11 Отелю "Англетер". (Ред.)
12 Преуспевающего буржуа. (Ред.)
13 Смысл существования. (Ред.)
В4. Прочтите отрывок из именного указа от 18 января 1721 года и напишите, как назывались крестьяне, о которых идет речь.
«…Позволяется сим нашим указом для размножения… заводов, как шляхетству, так и купецким людям, к тем заводам деревни покупать невозбранно с позволения берг- и мануфактур-коллегии, токмо под такою кондициею, дабы те деревни всегда были уже при тех заводах неотлучно».
В5. Расположите следующие события в хронологической последовательности. Запишите буквы, которыми обозначены события, в правильной последовательности.
А) издание А.Н.Радищевым «Путешествия из Петербурга в Москву»
Б) основание А.И.Герценом Вольной русской типографии за границей
В) выступление декабристов на Сенатской площади в Петербурге
Г) создание организации «Народная воля»
В6. Какие три из перечисленных явлений сохранились в России в 1890-е годы?
3) военные поселения
5) помещичье землевладение
6) крестьянская поземельная община
В7. Установите соответствие между фамилиями государственных деятелей, высокопоставленных чиновников и именами российских императоров, в годы царствования которых они достигли наибольшего могущества.
ФАМИЛИИ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ДЕЯТЕЛЕЙ
В8. Прочтите отрывок из записок военного корреспондента и напишите название проходившей в XIX веке войны, о которой идет речь.
«Нашу стоянку у Константинополя долго не забудут войска скобелевского отряда. Со дня на день ждали приказа – двинуться и занять Царьград. Население готовило цветы и флаги, христиане подняли голову… На берегах Босфора толпы солдат и офицеров стояли у пристани в ярком мареве чудесного, сказочного города…».
В9. Какие три из перечисленных событий произошли в царствование Николая II?
1) денежная реформа С.Ю.Витте
2) создание Синода
3) «Кровавое воскресенье»
4) перевод крестьян на обязательный выкуп
5) аграрная реформа П.А.Столыпина
6) принятие плана ГОЭЛРО
В10. Установите соответствие между советскими законодательными актами и годами их принятия.
К каждой позиции первого столбца подберите соответствующую позицию.
В11. Прочтите отрывок из сочинения историка и напишите сокращенное название партии, о которой идет речь.
«Центральный пункт их программы – «социализация» земли, т.е. ликвидация частной собственности на землю и передача ее без выкупа в заведование сельских и городских общин. В основу пользования землей они клали уравнительно-трудовой принцип. Важнейшим элементом революционной тактики они считали политический террор. Для осуществления крупных актов, т.н. «центрального террора», осенью 1901 г. была создана боевая группа, которая затем получила название Боевой организации. Вождем и теоретиком партии был В.М.Чернов».
В12. Какие три из названных событий произошли во второй половине 1940-х гг.?
1) принятие проекта нового Союзного договора 9 республик СССР в Ново-Огарево
2) проведение денежной реформы и отмена карточной системы распределения товаров
3) разгром генетиков, победа направления биологии, возглавляемого Т.Д.Лысенко
4) начало реабилитации незаконно репрессированных людей
5) кампания борьбы с «космополитизмом»
6) подавление выступления рабочих в г.Новочеркасске
В13. Установите соответствие между событиями и годами, в которые они происходили.
К каждой позиции первого столбца подберите соответствующую позицию второго.
В14. Прочтите отрывок из резолюции I съезда шахтеров СССР и напишите название периода, когда эта резолюция была принята.
«Мы требуем, чтобы КПСС уже сегодня была лишена привилегированного положения на наших предприятиях и в учреждениях. Парткомы и комитеты ВЛКСМ должны быть выведены с предприятий и учреждений.
Льготный стаж, который идет освобожденным партийным и комсомольским работникам, должен быть отменен. Мы считаем, что в условиях становления многопартийности должен быть решен вопрос о национализации созданной народом собственности КПСС, а также созданы реальные возможности для деятельности партий».
В15. Расположите понятия и термины в хронологической последовательности их появления. Запишите буквы, которыми обозначены понятия и термины, в правильной последовательности.
В) «нечаевщина»
Г) «троцкизм»
Прочтите отрывок из исторического источника и кратко ответьте на вопросы С1-С3. Ответы предполагают использование информации из источника, а также применение исторических знаний по курсу истории соответствующего периода.
Из работы историка Б.А.Рыбакова.
«Помимо красочной и драматической внешней истории княжеств и князей, эта эпоха крайне интересна для нас теми обостренными отношениями между князьями и боярством, которые так явственно обозначились уже во времена Ярослава Осмомысла. Если отбросить элемент личной выгоды и корысти… то следует признать, что проводимая ими политика концентрации земель, ослабления уделов и усиления центральной княжеской власти объективно была безусловно прогрессивной, поскольку совпадала с народными интересами. В проведении этой политики князья опирались на широкие слои горожан и на выращенные ими самими резервы мелких феодалов («отроки», «детские», «милостники»), полностью зависевших от князя.
Необходимо обратить внимание на то, что начальная фаза <этого периода> (до того, как в нормальное развитие вмешался фактор завоевания) характеризуется не упадком культуры, как можно было бы ожидать… а, наоборот, бурным ростом городов и ярким расцветом русской культуры во всех ее проявлениях. Из этого следует, что новая политическая форма, очевидно, содействовала (может быть, на первых порах) прогрессивному развитию».
С1. Укажите название и хронологические рамки исторического периода, о котором говорится в отрывке. Используя знания по истории, назовите крупнейшие политические центры этого периода. Укажите в общей сложности не менее трех положений.
С2. Используя текст документа и привлекая знания по истории, укажите не менее трех характерных черт этого периода.
С3. Привлекая знания по истории и текст документа, дайте оценку этому периоду. Приведите не менее трех аргументов.
С4. Назовите не менее трех основных направлений проведения реформ в период перестройки в СССР в 1985 – 1990 гг. Приведите не менее двух примеров экономических преобразований этого периода.
С5. Вопрос относится к области теории и исторических споров, предполагающих два кардинально противоположных ответа. Он не решает задачи данного сайта, поэтому мы его пропускаем.
С6. Рассмотрите историческую ситуацию и ответьте на вопросы.
В начале царствования Александр I свою главную задачу в сфере внешней политики видел в борьбе против наполеоновской Франции. В этом вопросе царь был принципиален и тверд. Однако в 1807 году Александр I был вынужден подписать с Наполеоном мирный договор в Тильзите.
Каково было отношение дворянства, купечества к подписанию, условиям Тильзитского мирного договора? Как изменилось их отношение к Александру I? (Укажите не менее двух положений).
Чем объяснялось такое отношение дворянства, купечества к подписанию, условиям Тильзитского мирного договора? (Укажите не менее двух причин).
С7. Сравните положение крестьян, крестьянских хозяйств в 1870-е гг. и в 1907 – 1914 гг.
Укажите, что было общим (не менее двух общих характеристик), а что различным (не менее трех различий).
Ночью по узким улицам Стамбула, низко опустив свои капюшоны, ходили патрули, потому что само оттоманское правительство хотело удержать народ от могущих быть при вступлении русских или ввиду его беспорядков. Даже нашим врагам казалась дикою мысль остановиться у ворот столицы и не занять ее, хотя на время. На берегах Босфора толпы солдат и офицеров стояли у пристани в ярком мареве чудного, сказочного города, сверкавшего впереди под полным тишины и неги безоблачным небом. У самых ног наших, с поэтическим шумом, разбивались голубые волны Мраморного моря. Белый маяк гордо высился из его пенистой массы. Дальше, в лазуревом просторе, сияли полные невиданной до того роскоши острова Принцевы, далеко-далеко за Мармарой чуть мерещился азиатский берег своими снеговыми вершинами. Можно было бы. подумать, что это серебряные облака, если бы они не были так неподвижны. А прямо на север раскидывалась Византия с ее бесчисленными мечетями и дворцами. Та Византия, о которой так мучительно, словно задыхаясь на своем безграничном просторе, столько веков мечтала отыскивающая выхода к южному морю Россия, та Византия, к которой, правы или не правы, но постоянно стремились лучшие люди славянского мира. Мы различали и беломраморные стены ее киосков, и тонкие минареты ее бесчисленных джамий, и величавые купола Софии, Изеддина, Омара, Мурада, Баязида, вокруг которых легкими кружевами нависла резная из камня паутина. Десятки тысяч кровель и башен всползали на ее холмы и терялись в темных пятнах кипарисовых рощ, в зеленых облаках садов. Дивным сном каким-то казался этот Рим европейского востока, этот Рим славянства, за который пролилось так много слез и крови, так много, что, казалось, слейся вместе — они бы затопили его до самых верхушек мусульманских храмов, до самой башни Сераксериата и Галаты. По ночам туда же обращались восторженные взгляды, мириады огней зажигались на этом берегу, точно какое-то легендарное чудовище лежало там у тихих, ласкающих волн Босфора, сторожа его своими бесчисленными пламенными очами. Мы постоянно ездили в Константинополь. Военные надевали, разумеется, штатские платья, представляя что-то до такой степени нелепое, что при одном виде друг друга принимались неудержимо хохотать. Я уже жил в Grande Hoyel de Luxemburg . Раз утром я еще был в постели, как кто-то постучал ко мне.
Читайте также: Заявление об ускорении рассмотрения дела в арбитражном суде
Как это ни странно, могу засвидетельствовать, что я в св. Георгии (около Византии) видел, как Скобелев разрыдался, говоря о Константинополе, о том, что мы бесплодно теряем время и результаты целой войны, не занимая его.
— Теперь уже нельзя занять, после мира.
— Какой это мир. Разве такого мы вправе были ждать.
Действительно, когда даже турки вокруг Константинополя возвели массы новых укреплений, Скобелев несколько раз делал примерные атаки и маневры, занимал эти укрепления, показывая полную возможность овладеть ими без больших потерь. Раз таким образом он ворвался и занял ключ неприятельских позиций, с которых смотрели на него аскеры, ничего не предпринимавшие. Порою Скобелев тогда живее других чувствовал всю нелепость нашего великодушия или трусости, называйте как хотите, живее потому, что лучше всех понимал, что действительную силу на всякого рода конгрессах нам может дать только обладание Константинополем.
— Я бы созвал сюда конгресс и сам бы председательствовал на нем. А вокруг триста тысяч штыков на всякий случай. Тогда бы и разговаривать можно!
— А если бы Европа пошла против нас?
— Бывают в истории моменты, когда нельзя, даже преступно быть благоразумным, т. е. слишком осторожным. Наша честь не позволяет нам отступиться. Нужно еще несколько столетий ждать, чтобы обстоятельства сложились так же выгодно, как теперь. Вы думаете, бульдоги полезут воевать с нами. Никогда. Они разве что сорвут куртаж в виде клочка Сирии. Да, наконец, теперь и рассуждать некогда. Мы здесь — это наше. И защищать это свое мы должны до последней капли крови.
— Вы же не думаете, чтобы теперь же Константинополь сделался русским городом.
— Я не дипломат. Я не знаю, почему бы ему не быть вольным городом с русским гарнизоном. А относительно коалиции — не так легко ее составить, как вы думаете. Во-первых, некому пока и невыгодно воевать с нами. Разумеется, если мы станем малодушничать, так до коалиции доплетемся. А пока я не вижу ее необходимости. Представьте, что бы сказала Европа, если бы ввиду ее требований, оскорбительных для нашей народной чести, государь обратился бы к своему народу.
— А так. Созвал бы своих людей, да и сказал: довел я русское дело до конца, теперь вся Европа на нас ополчается. Отдаю дело в ваши руки. Какой бы взрыв патриотизма последовал, какие бы невиданные силы явились. И не отступились ли бы сентиментальные девы европейской дипломатии от нашей народной воли, от нашей всенародной защиты своего противу всяких покушений.
Говоря, что он не дипломат, Скобелев был очень скромен. В Константинополе он так сумел сойтись с Лейярдом, что неведомо какими путями, но знал всю подноготную английских расчетов, надежд и происков. Лейярд — этот враг наш по преимуществу, души не чаял в Скобелеве, английская колония Константинополя носила его чуть не на руках. Он был кумиром даже женщин, принадлежащих к этой колонии. Они все были за него.
— Я должна сказать откровенно, что ненавижу русских!
— встретила его одна из них, когда Скобелева знакомили с нею.
— А я в красавице вижу только красавицу. И преклоняясь перед нею, не думаю, к какой нации она принадлежит.
— ответил ей Скобелев.
На завтраках у Скайлера, на обедах у Лейярда Скобелев знакомился с англичанами и вывел одно:
— Они сами боятся, они сами не готовы к войне вовсе. Они, как азартные игроки, будут решительны, но только до решительного момента. Когда он настанет, они на все не пойдут.
В этот день, когда он посетил меня в Константинополе, он был особенно взволнован.
— Нам остается одно, — говорил он.
— Или перейти в разряд второстепенных держав и потерять все свое значение, или же пойти на все. Иногда поражение не бывает так пагубно, так ужасно, как сознание своего унижения, своего бессилия. Вы знаете, если мы теперь отступимся, если постыдно сыграем роль вассала перед Европой, то эта победоносная в сущности война гораздо более сильный удар нанесет нам, чем Севастополь. Севастополь разбудил нас. 1878 год заставит заснуть. А раз заснув, когда мы проснемся, знает один аллах, да и тот никому не скажет.
Скверно, скверно. Под Плевной лучше себя чувствовал я, чем теперь. Душно, выйдемте на улицу. Пойдем завтракать к Мак-Гахану.
Я оделся, мы вышли.
Не успели мы сделать несколько шагов по Grande rue de Pera . как навстречу нам — что-то совсем необычное по платью. Красная феска на голове, разорванный офицерский сюртук русский, сверху офицерское турецкое пальто. Скобелев даже забыл, что он представляет собою в данный момент мирного штатского.
— Это что, кто вы такой.
— Не стыдно ли вам так одеваться. Не стыдно ли. Уж если выходите, то не надевали бы на себя неприятельского мундира. Срам. И это русские. обернулся он ко мне, когда мы подходили к Hotel d’Angletter . где стоял Мак-Гахан.
А знаете, — немного спустя обернулся он ко мне, — может быть, ему, бедному, просто нечего надеть было. Я ужасно каюсь в своей вспышке. Как залезешь в душу к пленному. Настрадался он здесь, поди. За что я его оборвал?
Мне ужасно стыдно!
— заговорил он опять, уже у Мак-Гахана. Сделайте, ради меня, о чем я вас попрошу, — обратился он ко мне.
— Сколько у нас у всех есть денег. У меня двадцать золотых, этого мало. Впрочем, я займу у Мак-Гахана.
Взял у того столько же или больше, не помню.
— Съездите в Сераскериат, где наши пленные, там их трое или четверо офицеров и несколько солдат, и передайте им это.
— И он вручил мне сорок или пятьдесят полуимпериалов.
— Главное, выразите им от меня сожаление. Скажите, что я извиняюсь. Вы это сумеете. Я бы сделал это, но мне в Сераскериате показываться нельзя.
Я сел верхом на первую попавшуюся лошадь, которые на улицах Константинополя заменяют извозчиков, и поехал в турецкую часть города Стамбул. До Сераскериата едва добрался. Массы войск собрались туда зачем-то. В Сераскериате обратился к чиновникам. Те сначала и ухом не повели, но узнав, что я русский, моментально изменили свое обращение.
— Нужно разрешение от Реуф-паши, чтобы видеть пленных.
9 Отеле «Люксембург». (Ред.)
— Кто это? — спрашиваю.
— Жирарде! — отвечали мне.
И он пережил его. Он, больной старик — этого полного жизни и силы молодого человека.
Нашу стоянку у Константинополя долго не забудут войска скобелевского отряда. Со дня на день додали приказа — двинуться и занять Царьград. Турки уже очищали там свои казармы для войск. Население готовило цветы и флаги, христиане подняли головы, на азиатском берету Босфора отделывали дворец для султана.
Ночью по узким улицам Стамбула, низко опустив свои капюшоны, ходили патрули, потому что само оттоманское правительство хотело удержать народ от могущих быть при вступлении русских или ввиду его беспорядков. Даже нашим врагам казалась дикою мысль остановиться у ворот столицы и не занять ее, хотя на время. На берегах Босфора толпы солдат и офицеров стояли у пристани в ярком мареве чудного, сказочного города, сверкавшего впереди под полным тишины и неги безоблачным небом. У самых ног наших, с поэтическим шумом, разбивались голубые волны Мраморного моря. Белый маяк гордо высился из его пенистой массы. Дальше, в лазуревом просторе, сияли полные невиданной до того роскоши острова Принцевы, далеко-далеко за Мармарой чуть мерещился азиатский берег своими снеговыми вершинами. Можно было бы. подумать, что это серебряные облака, если бы они не были так неподвижны. А прямо на север раскидывалась Византия с ее бесчисленными мечетями и дворцами. Та Византия, о которой так мучительно, словно задыхаясь на своем безграничном просторе, столько веков мечтала отыскивающая выхода к южному морю Россия, та Византия, к которой, правы или не правы, но постоянно стремились лучшие люди славянского мира. Мы различали и беломраморные стены ее киосков, и тонкие минареты ее бесчисленных джамий, и величавые купола Софии, Изеддина, Омара, Мурада, Баязида, вокруг которых легкими кружевами нависла резная из камня паутина. Десятки тысяч кровель и башен всползали на ее холмы и терялись в темных пятнах кипарисовых рощ, в зеленых облаках садов. Дивным сном каким-то казался этот Рим европейского востока, этот Рим славянства, за который пролилось так много слез и крови, так много, что, казалось, слейся вместе — они бы затопили его до самых верхушек мусульманских храмов, до самой башни Сераксериата и Галаты. По ночам туда же обращались восторженные взгляды, мириады огней зажигались на этом берегу, точно какое-то легендарное чудовище лежало там у тихих, ласкающих волн Босфора, сторожа его своими бесчисленными пламенными очами. Мы постоянно ездили в Константинополь. Военные надевали, разумеется, штатские платья, представляя что-то до такой степени нелепое, что при одном виде друг друга принимались неудержимо хохотать. Я уже жил в Grande Hoyel de Luxemburg
Читайте также: Порядок подачи искового заявления в арбитражный суд
Раз утром я еще был в постели, как кто-то постучал ко мне.
Смотрю, Скобелев в штатском платье.
— Вот каким образом русские генералы должны появляться в завоеванном городе. Я, знаете, все-таки не верю. Мне кажется, что даже наша дипломатия, наконец, опомнится. Я со дня на день жду приказания вступить в Константинополь.
— Говорят, наши войска не готовы.
— Не знаю, чьи это наши. У меня под ружьем сорок тысяч. Я через три часа могу быть здесь. Позор, стыд.
Как это ни странно, могу засвидетельствовать, что я в св. Георгии (около Византии) видел, как Скобелев разрыдался, говоря о Константинополе, о том, что мы бесплодно теряем время и результаты целой войны, не занимая его. — Теперь уже нельзя занять, после мира. — Какой это мир. Разве такого мы вправе были ждать.
Вы увидите, что ценою нашей крови мы дадим все врагам России и ничего не получим сами. Наконец, чего они стесняются? Я прямо предложил Великому князю: самовольно со своим отрядом занять Константинополь, а на другой день пусть меня предадут суду и расстреляют, лишь бы не отдавали его. Я хотел это сделать, не предупреждая, но почем знать, какие виды и предположения есть. Может быть, это и так сбудется.
1) 1839 г 2) 1864 г 3) 1870 г 4) 1874 г
2.Прочтите отрывок из воспоминаний И.Е. Репина и укажите, как назывались художники, о которых говорится в отрывке. «Приехал Г.Г. Мясоедов из Москвы. с предложением петербургским художникам примкнуть к. Товариществу.Когда Мясоедов явился с предложением от москвичей — Перова, Прянишникова, Маковского, Саврасова и других — Крамской сразу сделался горячим приверженцем этого дела. Потом лет десять вел он в Петербурге все дела Товарищества.В Петербурге примкнули к Товариществу многие выдающиеся русские художники, как, например, Ге, Шишкин, Максимов, Боголюбов и др.».
3.Прочтите отрывок из сочинения историка и укажите фамилию гос. Деятеля, о котором идет речь.
«Министром финансов стал. железнодорожный деятель. При нем была проведена денежная реформа, введена винная монополия, велось грандиозное железнодорожное строительство. Он с успехом продолжал модернизацию промышленности, начатую его предшественниками. На посту министра он пробыл 11 лет до 1903 г.»
1)А.Х. Бенкендорф2)А.Ф. Керенский3)М.М. Сперанский4)С.Ю. Витте
4. В результате проведения реформы 1861 г. в России было(а)
1)отменено крепостное право2)отменено временнообязанное положение крестьян
3)ликвидировано помещичье землевладение 4)разрушена крестьянская община
5. Александр III царствовал в
1)1825-1855 гг. 2) 1848-1883 гг. 3)1853-1874 гг. 4) 1881-1894 гг.
6. Прочтите отрывок из записок военного корреспондента и напишите название проходившей в XIX в. войны, о которой идёт речь.
«Нашу стоянку у Константинополя долго не забудут войска скобелевскога отряда. Со дня на день ждали приказа - двинуться и занять Царьград. Население готовило цветы и флаги, христиане подняли голову. На берегах Босфора толпы солдат и офицеров стояли у пристани в ярком мареве чудесного, сказочного города. ».___________________________________________________
7. Прочтите отрывок из сочинения историка и напишите имя императора, в царствование которого были проведены указанные преобразования.
«Министр народного просвещения И.Д. Делянов настоял на закрытии большинства высших женских курсов, он же в 1887 г. издал циркуляр, где запрещал принимать в гимназии «детей кучеров, лакеев, прачек, мелких лавочников и тому подобных людей». Известный как циркуляр о «кухаркиных детях», он стал позорной страницей в истории российской школы». ___________________
8.Что было одной из причин экономического подъема в России в 1880-1890 гг.?
1)правительственные заказы, субсидии промышленникам2)проведение П.А. Столыпиным аграрной реформы
3)запрет на иностранные инвестиции в российскую промышленность4)введение труда приписных, посессионных крестьян
9. Введение института присяжных заседателей стало возможным в результате проведения
1)Судебной реформы 2)Земской реформы 3)Крестьянской реформы 4)Военной реформы.
10. В результате проведения денежной реформы С.Ю. Витте .
1)основой денежной системы стал золотой рубль2)основой денежной системы стал серебряный рубль
3)из обращения были изъяты бумажные деньги4)было восстановлено обращение бумажных денег
11. Установите соответствие между событиями и фамилиями полководцев
12. Какие три из перечисленных изменений, преобразований были проведены в ходе Великих реформ 1860- 1870-х гг.?
1) отмена рекрутского набора в армию2) ограничение барщины тремя днями в неделю
3) создание губернских и уездных земских учреждений 4) запрещение продавать крестьян без земли
5) учреждение суда присяжных заседателей 6) освобождение дворян от военной службы
13. Расположите следующие явления XIX в. хронологической последовательности.
А)судебная реформаБ) денежная реформа ВиттеВ)Бородинская битва Г) крестьянская реформа
14. В каком году в России отменили крепостное право? 1) 1859 г. 2) 1861 г. 3) 1874 г. 4) 1881 г.
15. Какое из названных преобразований XIX в. было проведено позже всех других?
1) финансовая реформа С.Ю. Витте 2) кодификация законов Российской империи М.М. Сперанским
3) учреждение министерств 4) Судебная реформа Александра II
16. А.И. Желябов, С.Л. Перовская, В.Н. Фигнер возглавляли
1) «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» 2) организацию «Народная воля»
3) общество петрашевцев 4) Южное общество декабристов
17. Какие страны входили в Тройственный союз» 1) Россия 2) Германия 3) Франция 4) Австро-Венгрия 5) Италия 6) Англия
Тест № 4 по истории на тему « Россия во второй половине 19 века ». Вариант 2 Ученика(цы) 7-___ класса _________________________ _______________________
Моя книга — не биография Скобелева, а ряд воспоминаний и отрывков, написанных под живым впечатлением тяжёлой утраты этого замечательного человека. Между ними встречаются наброски, которые может быть, найдут слишком мелкими. Мне казалось, что в таком сложном характере, как Скобелев — всякая подробность должна быть на счету, Когда я привел взгляды покойного на разные вопросы нашей государственной жизни. С его убеждениями можно не соглашаться, Но молчать о них нельзя. Сожалею, что условия, среди, которых приходится работать русскому писателю, не позволяют очертить убеждения Скобелева во всей их полноте: они во многом изменили бы установившееся о нем мнение. При этом, мне пришлось воспользоваться прежним моим ‘дневником’ и повторить из него несколько страниц. Этого нельзя было избегнуть вовсе. Автор.
НАСТРОЙКИ.
В. И. Немирович-Данченко
Я уже говорил в первом издании этой книги, что она — не биография Скобелева, а ряд воспоминаний и отрывков, написанных под живым впечатлением тяжелой утраты этого в высшей степени замечательного человека. Между ними встречаются наброски, которые, может быть, найдут слишком мелкими. Мне казалось, что в таком сложном характере, как Скобелев, — всякая подробность должна быть на счету. Кое- где я привел взгляды покойного на разные вопросы нашей государственной жизни. С его убеждениями можно не соглашаться, но молчать о них нельзя. Сожалею еще раз о том, что условия, среди которых приходится работать русскому писателю, не позволяют очертить убеждения Скобелева во всей их полноте.
Он не был славянофилом в узком смысле — это несомненно. Он выходил далеко из рамок этого направления, ему они казались слишком тесны. Ему было дорого наше народное и славянское дело. Сердце его лежало к родным племенам. Он чувствовал живую связь с ними — но на этом и оканчивалось его сходство с нынешними славянофилами. Взгляды на государственное устройство, на права отдельных племен, на многие внутренние вопросы у него была совершенно иные. Если уж необходима кличка, то он скорее был народником. В письме, полученном мной от его начальника штаба генерала Духонина, после смерти Скобелева, между прочим сообщается, что в одно из последних свиданий с ним Михаил Дмитриевич несколько раз повторял: ‘Надо нам, славянофилам, сговориться, войти в соглашение с ‘Голосом’. ‘Голос’ во многом прав. Отрицать этого нельзя. От взаимных раздражений и пререканий наших — один только вред России’. То же самое не раз он повторял и нам, говоря, что в такую тяжелую пору, какую переживает теперь наше отечество, всем людям мысли и сердца нужно сплотиться, создать себе общий лозунг и сообща бороться с темными силами невежества. Славянофильство понимал покойный не как возвращение к старым идеалам допетровской Руси, а лишь как служение исключительно своему народу. Россия для русских, славянство для славян. Вот что он повторял повсюду. Взять у Запада все, что может дать Запад, воспользоваться уроками его истории, его наукою но затем вытеснить у себя всякое главенство чуждых элементов, развязаться с холопством перед Европой, с несколько смешным благоговением перед ее дипломатами и деятелями. ‘Ученик не лакей, — повторял он. — Учиться — я понимаю, но зачем же ручку целовать при этом. Они не наши, во многих случаях они являлись нашими врагами. А враги — лучшие профессора. Петр заимствовал у шведов их военную науку, но он не пошел к ним в вассальную зависимость. Я терпеть не могу немцев, но и у них я научился многому. А заимствуя у них сведения, все-таки благоговеть перед ними не стаду и на буксире у них не пойду. Разумеется, я не говорю о презрении к иностранцам. Это было бы глупо. Презирать врага — самая опасная тактика. Но считаться с ними необходимо. Между чужими есть и друзья нам, но не следует сентиментальничать по поводу этой дружбы. Она до тех пор, пока у нас с ними враги общие. Изменись положение дел, и дружбы не будет. Повторяю: учиться и заимствовать у них все, что можно, но у себя дома устраиваться как нам лучше и удобнее’. Никто более Скобелева не удивлялся взаимной нетерпимости разных литературных направлений у нас. Он никак не мог освоиться с той мыслью, что при отсутствии политической жизни и свободы в стране борьба идей переходит в отдельную борьбу личностей. Ему казалось возможным сплотиться всем, составить общую программу, направить общие усилия к одной цели. С несколько комическою даже серьезностью он советовал: да вы сначала вкупе и влюбе поработайте, чтобы право на свое существование отстоять, завоевать себе свободу, а потом уже делитесь на партии, на кружки. Будущим идеалом государственного устройства славянских народов был для него союз автономий, с громадною и сильною Россией в центре. Все они у себя внутри делай что хочешь и живи как хочешь, но военные силы, таможня, монета должны быть общими. Все за одного и один за всех. Я еще раз должен выразить глубокое сожаление, что об идеях и планах этого государственного человека гораздо свободнее пишут и говорят за границей, чем у нас. Жалкое положение отечественного писателя в этом отношении вне всяких сравнений, и поэтому мы поневоле ограничиваемся сказанным здесь.
