Ангел милосердия. Юлия Вревская. Вревская, юлия петровна
Русская баронесса. Знаменитая сестра милосердия.
О подвиге «русской розы, погибшей на болгарской земле» (В. Гюго) написано множество статей, поэтических произведений и даже снят художественный фильм.
Но ни в одном из литературных источников, ни в одном из писем ее современников нет ни слова о том, что же подвигло блистательную светскую даму Юлию Петровну Вревскую сменить бальное платье на скромный наряд медицинской сестры. Она никогда не распространялась на эту тему, и ее поступок окружила аура загадочности. Это о ней и ее многочисленных подругах (но не столь именитых) главноуполномоченный Общества попечения о раненых и больных П. А. Рихтер писал: «Русская женщина в звании сестры милосердия приобрела... почетную славу в минувшую кампанию, стяжала... неотъемлемое, всенародно признанное право на всеобщую признательность и уважение как лучший друг солдата посреди страданий и болезни». Возможно, что окружавшая Вревскую «военная жизнь» наложила отпечаток на ее характер.
Сведений об этом периоде очень мало. Известно, что Юлия была дочерью прославленного генерал-майора Петра Евдокимовича Вариховского и до десяти лет жила с матерью, братьями и сестрой в Смоленской губернии. Затем вся семья переехала на Кавказ, к месту службы отца. Атмосфера героизма, рассказы о военных событиях и подвигах, страдания искалеченных и раненых - все это не могло не оставить следа в сердце доброй и отзывчивой девушки, взрастило в ней душевную теплоту, которую она стремилась отдать людям.
Несомненно, женское очарование и ум, самоотверженность и доброта, сочетающаяся с пламенным патриотизмом, привлекли внимание к юной Юлии Петровне «одного из образованнейщих и умнейших людей своего времени» (по словам декабриста А. П. Беляева) 44-летнего боевого генерала, барона Ипполита Александровича Вревского. Человеком он был незаурядным: в Школе гвардейских прапорщиков и кавалеристских юнкеров учился и дружилс М. Ю. Лермонтовым, поддерживал товарищеские отношения с ним и Р. И. Дороховым (прототип Долохова в «Войне и мире» Л. Н. Толстого). Вревский окончил Академию Генерального штаба, был знаком со многими интересными людьми того времени: братом А. С. Пушкина - Львом Сергеевичем, декабристами М. А. Назимовым, Н. И. Лореном, братьями А. П. и П. П. Беляевыми. С этими людьми общалась и Юлия Петровна, когда в 16 лет стала хозяйкой дома барона. Наверное, она ценила и любила этого человека, если согласилась принять его предложение, зная, что Вревский «женат» на черкешенке (официально брак не был признан) и имеет от нее троих детей. Николай, Павел и Мария считались «воспитанниками» барона и носили фамилию Терских. Впрочем, брак оказался непродолжительным: через год генерал погиб под пулями горцев.
Юлия Петровна вместе с матерью и младшей сестрой переехала в Петербург и как вдова прославленного генерала была ласково встречена в обществе и стала фрейлиной двора императрицы Марии Александровны. «Баронесса... считалась почти в продолжение двадцати лет одной из первых петербургских красавиц. Я во всю свою жизнь не встречал такой пленительной женщины. Пленительной не только своей наружностью, но своей женственностью, грацией, бесконечной приветливостью и бесконечной добротой. Никогда эта женщина не сказала ни о ком ничего дурного и у себя не позволяла злословить, а, напротив, всегда и в каждом старалась выдвинуть его хорошие стороны. Многие мужчины за ней ухаживали, много женщин ей завидовали, но молва никогда не дерзнула укорить ее в чем-нибудь. Всю жизнь свою она пожертвовала для родных, для чужих, для всех...» - так рассказывал о Вревской писатель В. А. Соллогуб, знавший ее еще по Кавказу.
Юлия Петровна спешила делать добро, была щедра и справедлива. Большой заботой и вниманием она окружила детей покойного супруга и приложила массу усилий, чтобы его сыновья и дочь получили имя и титул отца. Доставшееся от мужа имение и состояние Вревская отдала теперь уже законным наследникам Ипполита Александрович
В течение многих лет баронесса слыла одним из самых блистательных умов Петербурга, и среди ее друзей были писатели Д. В. Григорович, В. А. Соллогуб, поэты Я. П. Полонский, П. В. Шумахер, художники В. В. Верещагин, И. К. Айвазовский. Была она знакома и с Виктором Гюго и Полиной Виардо. Часть времени Вревская посвятила путешествиям по Италии, Египту и Палестине, сопровождая в поездках за границу императрицу.
Но несмотря на постоянный успех, светская жизнь Юлию Петровну не прельщала. При дворе ей было более скучно и неуютно, чем у себя в имении в Мишково (Орловская губ.). В 1873 г. она познакомилась с И. С. Тургеневым и часто общалась с ним в Петербурге. Когда летом 1874 г. Иван Сергеевич заболел, баронесса, пренебрегая светскими условностями, пять дней ухаживала за писателем в его имении Спасском- Лутовинове. Тургенев был откровенно неравнодушен к Вревской и в письмах признавался, что не затруднился бы «отдать яблоко» Париса ей. Только вот Юлия Петровна не согласна была делить «яблоко» с Полиной Виардо, с которой Тургенев фактически состоял в гражданском браке.
Они стали хорошими друзьями и переписывались до последних дней ее жизни. (Сохранились только письма Тургенева.) Вревская оставила «глубокий след» в его душе: «Я чувствую, что в моей жизни с нынешнего дня одним существом больше, к которому я искренне привязался, дружбой которого я всегда буду дорожить, судьбами которого я всегда буду интересоваться».
Юлия Петровна и Тургенев продолжали встречаться в Петербурге, Париже, Карлсбаде. Он хорошо знал о ее увлечении театром, понимал ее мечты о дальних поездках в Индию, Испанию, Америку; они обменивались впечатлениями о книгах и художественных выставках. «Сербская катастрофа» (1876 г.), которая так огорчила Тургенева, стала для Вревской испытанием духа и характера. После того как Россия 12 апреля 1877 г. объявила войну Турции, Юлия Петровна, неожиданно для всех, вступила в ряды добровольцев, неравнодушных к беде братьев-славян. Она добилась разрешения на свои средства организовать санитарный отряд из 22 врачей и сестер. Больше того, баронесса сама «училась ходить за больными и утешала себя мыслью, что делает дело». Она словно повторяла путь Елены Стаховой, описанный Тургеневым в романе «Накануне».
Незадолго до отъезда Юлии Петровны на Балканы писателю было суждено встретиться с ней на даче Я. П. Полонского. Присутствующий там К. П. Ободовский так описал это событие: «Тургенев прибыл не один. С ним вместе приехала дама в костюме сестры милосердия. Необыкновенно симпатичные, чисто русского типа черты лица ее как-то гармонировали с ее костюмом».
19 июня 1877 г. баронесса Ю. П. Вревская прибыла в румынский город Яссы для работы рядовой сестрой милосердия Свято-Троицкой общины в 45-м военно-временном эвакуационном госпитале. Медицинского персонала катастрофически не хватало: в день приходило от одного до пяти поездов с ранеными. Иногда число людей, нуждающихся во врачебной помощи, превышало 11 тысяч. Вревская писала сестре: «Мы сильно утомились, дела было гибель: до трех тысяч больных в день, и мы иные дни перевязывали до 5 часов утра не покладая рук». Кроме того, сестры по очереди раздавали лекарства, кормили тяжелораненых, заведовали кухней, следили за сменой белья. Баронесса, придворная дама, привыкшая к роскоши и уюту, в своих письмах никогда не жаловалась на военные тяготы.
Особенно трудно Юлии Петровне пришлось в декабре 1877 г. После четырехмесячной напряженной работы ей был назначен отпуск, и она собиралась провести его с сестрой на Кавказе. Но, узнав от уполномоченного Красного Креста князя А. Г. Щербатова, что многие госпитали закрываются из-за отсутствия средств и медсестер, изменила свое решение. Юлия Петровна отправилась в небольшо
е болгарское местечко Бяла. В посланиях к Тургеневу Вревская писала: «...мету я свою комнату сама, всякая роскошь тут далека, питаюсь консервами и чаем, сплю на носилках раненого и на сене. Всякое утро мне приходиться ходить за три версты в 48-й госпиталь, куда я временно прикомандирована, там лежат раненые в калмыцких кибитках и мазанках. На 400 человек нас 5 сестер, раненые все очень тяжелые. Бывают частые операции, на которых я тоже присутствую...» Скупо рассказывала она о своих лишениях и с болью и гордостью - о русских героях: «Это жалости подобно видеть этих несчастных поистине героев, которые терпят такие страшные лишения без ропота; все это живет в землянках, на морозе, с мышами, на одних сухарях, да, велик Русский солдат!»
Юлию Петровну, великолепно справляющуюся с перевязками, назначили ассистентом при ампутациях. Оказавшись в Бяле, фактически на линии фронта, она приняла участие в сражении у Мечки, вынося под градом пуль из боя раненых и оказывая им первую помощь. А ведь императрица передавала баронессе просьбу вернуться ко двору. Вревская была возмущена до предела словами, переданными ей князем Черкасским: «"Не хватает мне Юлии Петровны. Пора уже ей вернуться в столицу. Подвиг свершен. Она представлена к ордену...". Как меня злят эти слова. Они думают, что я приехала сюда совершать подвиги. Мы здесь чтобы помогать, а не получать ордена». В высшем обществе поступок Вревской продолжали считать экстравагантной выходкой, а она просто делала «дело», не считая это героизмом.
Условия в Бяле были ужасными. Раненые и персонал размещались в кибитках и сырых мазанках. Силы Вревской были не беспредельны. Когда раненых начал валить сыпной тиф, слабый организм Юлии Петровны не выдержал. «Четыре дня ей было нехорошо, не хотела лечиться... вскоре болезнь сделалась сильна, она впала в беспамятство и была все время без памяти до кончины... очень страдала, умерла от сердца, потому что у нее была болезнь сердца», - писала сестра Вревской со слов очевидцев. Юлия Петровна умерла 5 февраля 1878 г. Раненые сами ухаживали за такой отзывчивой и нежной «сестренкой», сами выкопали могилу в промерзшей земле. Они же несли ее гроб.
Юлия Петровна хотела быть похоронена в Сергиевой пустыне под Петербургом, где покоились ее мать и брат, но судьба распорядилась иначе. Вревскую опустили в землю около православного храма в Бяле. На ней было платье сестры милосердия. М. Павлов писал: «Не принадлежа, в сущности, к Общине сестер, она тем не менее безукоризненно носила красный крест, со всеми безразлично была ласкова и обходительна, никогда не заявляла никаких личных претензий и своим ровным и милым обращением снискала себе общее расположение. Смерть Юлии Петровны произвела на всех нас, оторванных, подобно ей, от всего нам близкого, тяжелое впечатление, и не одна слеза скатилась при погребении тела покойной».
Огорчила эта смерть и Тургенева, откликнувшегося стихотворением в прозе: «Она была молода, красива; высший свет ее знал; об ней осведомлялись даже сановники. Дамы ей завидовали, мужчины за ней волочились.... два-три человека тайно и глубоко любили ее. Жизнь ей улыбалась; но бывают улыбки хуже слез.
Нежное кроткое сердце... и такая сила, жажда жертвы! Помогать нуждающимся в помощи... она не ведала другого счастья... не ведала - и не изведала. Всякое другое счастье прошло мимо. Но она с этим давно помирилась, - и вся, пылая огнем неугасимой веры, отдалась на служение ближним.
Какие заветные клады схоронила она там, в глубине души, в самом ее тайнике, никто не знал никогда - а теперь, конечно, не узнает.
Да и к чему? Жертва принесена... дело сделано».
Так имя баронессы Ю. П. Вревской вошло в историю как символ морального облика медицинской сестры и человеколюбия
Вревская Юлия Петровна (25 января 1838 или 1841 Лубны Полтавской губернии - 5 февраля 1878, близ г. Бяла, Болгария) - баронесса, урождённая Варпаховская. Друг И. С. Тургенева. Во время Русско-Турецкой войны сестра милосердия полевого госпиталя Российского Красного Креста.
Биография
Родилась в городе Лубны Полтавской губернии в семье участника Бородинского сражения, командующего Отдельной резервной кавалерийской дивизией, генерал-лейтенанта Петра Евдокимовича Варпаховского (ок.1791 - 1868) и Каролины Ивановны (урождённой Блех) (ок.1805 - 1870). Училась Юлия Петровна сначала в Одесском институте благородных девиц, а затем, после переезда в 1848 году семьи в Ставрополь, в Ставропольском «Среднеучебном Заведении Св. Александры для воспитания женского пола». В 1857 году вышла замуж за И. А. Вревского. После свадьбы они переехали из Ставрополя во Владикавказ. Однако их совместная жизнь продолжалась недолго. В конце августа 1858 года И. А. Вревский был тяжело ранен в бою и через несколько дней скончался. Оставшись вдовой в восемнадцать лет, Ю. П. Вревская переезжает в Петербург, где была приглашена ко двору и получила место фрейлины Марии Александровны. За десять лет придворной жизни (1860-1870) Вревская побывала с императрицей во Франции, Италии, Сирии, на лучших курортах Европы, в Африке, Палестине, Иерусалиме.
Деятельная натура Юлии Петровны требовала большего, чем придворные обязанности и светская жизнь. Среди её друзей в России были писатели Д. В. Григорович, И. С. Тургенев, В. А. Соллогуб, поэт Я. П. Полонский, художники В. В. Верещагин и И. К. Айвазовский. Она много путешествует по Европе, Кавказу, Ближнему Востоку; знакомится с замечательными людьми (в том числе с Виктором Гюго и Ференцем Листом). Вревская поражала всех, кто её знал, своей начитанностью. С 1873 г. Юлия Петровна дружит и переписывается с И. С. Тургеневым.
В 1877 году, с началом русско-турецкой войны, решает ехать в Действующую Армию. На деньги, вырученные от продажи орловского имения, снаряжает санитарный отряд. Сама Юлия Петровна становится рядовой сестрой милосердия с 19 июня 1877 г. в 45-ом военно-временном эвакогоспитале г. Яссы (Румыния), а с 20 ноября 1877 г. в 48-ом военно-временном эвакогоспитале близ г. Бяла в Болгарии, выполняет самую тяжёлую и грязную работу. «Война вблизи ужасна, сколько горя, сколько вдов и сирот», - пишет она на родину. В декабре Вревская работает в прифронтовом перевязочном пункте в д. Обретеник. Последнее письмо Юлия Вревская написала своей сестре Наталье 12 января 1878 г. 17 января заболевает тяжёлой формой сыпного тифа. Скончалась 5 февраля 1878 г. Её похоронили в платье сестры милосердия около православного храма в Бяле.
Дань памяти
Юлии Петровне Вревской посвятили свои стихи Я. Полонский - «Под красным крестом», В. Гюго - «Русская роза, погибшая на болгарской земле». И. Тургенев откликнулся на её смерть одним из самых замечательных своих стихотворений в прозе - «Памяти Ю. Вревской».
В 1920-е годы в Париже работал «Русский союз (община) сестёр милосердия имени Вревской».
О судьбе Ю. П. Вревской в 1977 году был снят совместный советско-болгарский художественный фильм «Юлия Вревская».
Принадлежавшее Ю. П. Вревской имение Мишково близ села Дубовик Малоархангельского уезда Орловской губернии не сохранилось.
Биография Ю. П. Вревской в «Энциклопедии великих женщин»
ВРЕВСКАЯ ЮЛИЯ ПЕТРОВНА
(род. в 1841 г. – ум. в 1878 г.)
Русская баронесса. Знаменитая сестра милосердия.
О подвиге «русской розы, погибшей на болгарской земле» (В. Гюго) написано множество статей, поэтических произведений и даже снят художественный фильм. Но ни в одном из литературных источников, ни в одном из писем ее современников нет ни слова о том, что же подвигло блистательную светскую даму Юлию Петровну Вревскую сменить бальное платье на скромный наряд медицинской сестры. Она никогда не распространялась на эту тему, и ее поступок окружила аура загадочности. Это о ней и ее многочисленных подругах (но не столь именитых) главноуполномоченный Общества попечения о раненых и больных П. А. Рихтер писал: «Русская женщина в звании сестры милосердия приобрела… почетную славу в минувшую кампанию, стяжала… неотъемлемое, всенародно признанное право на всеобщую признательность и уважение как лучший друг солдата посреди страданий и болезни». Возможно, что окружавшая Вревскую «военная жизнь» наложила отпечаток на ее характер.
Сведений об этом периоде очень мало. Известно, что Юлия была дочерью прославленного генерал-майора Петра Евдокимовича Вариховского и до десяти лет жила с матерью, братьями и сестрой в Смоленской губернии. Затем вся семья переехала на Кавказ, к месту службы отца. Атмосфера героизма, рассказы о военных событиях и подвигах, страдания искалеченных и раненых – все это не могло не оставить следа в сердце доброй и отзывчивой девушки, взрастило в ней душевную теплоту, которую она стремилась отдать людям.
Несомненно, женское очарование и ум, самоотверженность и доброта, сочетающаяся с пламенным патриотизмом, привлекли внимание к юной Юлии Петровне «одного из образованнейших и умнейших людей своего времени» (по словам декабриста А. П. Беляева) 44-летнего боевого генерала, барона Ипполита Александровича Вревского. Человеком он был незаурядным: в Школе гвардейских прапорщиков и кавалеристских юнкеров учился и дружил с М. Ю. Лермонтовым, поддерживал товарищеские отношения с ним и Р. И. Дороховым (прототип Долохова в «Войне и мире» Л. Н. Толстого). Вревский окончил Академию Генерального штаба, был знаком со многими интересными людьми того времени: братом А. С. Пушкина – Львом Сергеевичем, декабристами М. А. Назимовым, Н. И. Лореном, братьями А. П. и П. П. Беляевыми. С этими людьми общалась и Юлия Петровна, когда в 16 лет стала хозяйкой дома барона. Наверное, она ценила и любила этого человека, если согласилась принять его предложение, зная, что Вревский «женат» на черкешенке (официально брак не был признан) и имеет от нее троих детей. Николай, Павел и Мария считались «воспитанниками» барона и носили фамилию Терских. Впрочем, брак оказался непродолжительным: через год генерал погиб под пулями горцев.
Юлия Петровна вместе с матерью и младшей сестрой переехала в Петербург и как вдова прославленного генерала была ласково встречена в обществе и стала фрейлиной двора императрицы Марии Александровны. «Баронесса… считалась почти в продолжение двадцати лет одной из первых петербургских красавиц. Я во всю свою жизнь не встречал такой пленительной женщины. Пленительной не только своей наружностью, но своей женственностью, грацией, бесконечной приветливостью и бесконечной добротой. Никогда эта женщина не сказала ни о ком ничего дурного и у себя не позволяла злословить, а, напротив, всегда и в каждом старалась выдвинуть его хорошие стороны. Многие мужчины за ней ухаживали, много женщин ей завидовали, но молва никогда не дерзнула укорить ее в чем-нибудь. Всю жизнь свою она пожертвовала для родных, для чужих, для всех…» – так рассказывал о Вревской писатель В. А. Соллогуб, знавший ее еще по Кавказу.
Юлия Петровна спешила делать добро, была щедра и справедлива. Большой заботой и вниманием она окружила детей покойного супруга и приложила массу усилий, чтобы его сыновья и дочь получили имя и титул отца. Доставшееся от мужа имение и состояние Вревская отдала теперь уже законным наследникам Ипполита Александровича.
В течение многих лет баронесса слыла одним из самых блистательных умов Петербурга, и среди ее друзей были писатели Д. В. Григорович, В. А. Соллогуб, поэты Я. П. Полонский, П. В. Шумахер, художники В. В. Верещагин, И. К. Айвазовский. Была она знакома и с Виктором Гюго и Полиной Виардо. Часть времени Вревская посвятила путешествиям по Италии, Египту и Палестине, сопровождая в поездках за границу императрицу.
Но несмотря на постоянный успех, светская жизнь Юлию Петровну не прельщала. При дворе ей было более скучно и неуютно, чем у себя в имении в Мишково (Орловская губ.). В 1873 г. она познакомилась с И. С. Тургеневым и часто общалась с ним в Петербурге. Когда летом 1874 г. Иван Сергеевич заболел, баронесса, пренебрегая светскими условностями, пять дней ухаживала за писателем в его имении Спасском-Лутовинове. Тургенев был откровенно неравнодушен к Вревской и в письмах признавался, что не затруднился бы «отдать яблоко» Париса ей. Только вот Юлия Петровна не согласна была делить «яблоко» с Полиной Виардо, с которой Тургенев фактически состоял в гражданском браке.
Они стали хорошими друзьями и переписывались до последних дней ее жизни. (Сохранились только письма Тургенева.) Вревская оставила «глубокий след» в его душе: «Я чувствую, что в моей жизни с нынешнего дня одним существом больше, к которому я искренне привязался, дружбой которого я всегда буду дорожить, судьбами которого я всегда буду интересоваться».
Юлия Петровна и Тургенев продолжали встречаться в Петербурге, Париже, Карлсбаде. Он хорошо знал о ее увлечении театром, понимал ее мечты о дальних поездках в Индию, Испанию, Америку; они обменивались впечатлениями о книгах и художественных выставках. «Сербская катастрофа» (1876 г.), которая так огорчила Тургенева, стала для Вревской испытанием духа и характера. После того как Россия 12 апреля 1877 г. объявила войну Турции, Юлия Петровна, неожиданно для всех, вступила в ряды добровольцев, неравнодушных к беде братьев-славян. Она добилась разрешения на свои средства организовать санитарный отряд из 22 врачей и сестер. Больше того, баронесса сама «училась ходить за больными и утешала себя мыслью, что делает дело». Она словно повторяла путь Елены Стаховой, описанный Тургеневым в романе «Накануне».
Незадолго до отъезда Юлии Петровны на Балканы писателю было суждено встретиться с ней на даче Я. П. Полонского. Присутствующий там К. П. Ободовский так описал это событие: «Тургенев прибыл не один. С ним вместе приехала дама в костюме сестры милосердия. Необыкновенно симпатичные, чисто русского типа черты лица ее как-то гармонировали с ее костюмом».
19 июня 1877 г. баронесса Ю. П. Вревская прибыла в румынский город Яссы для работы рядовой сестрой милосердия Свято-Троицкой общины в 45-м военно-временном эвакуационном госпитале. Медицинского персонала катастрофически не хватало: в день приходило от одного до пяти поездов с ранеными. Иногда число людей, нуждающихся во врачебной помощи, превышало 11 тысяч. Вревская писала сестре: «Мы сильно утомились, дела было гибель: до трех тысяч больных в день, и мы иные дни перевязывали до 5 часов утра не покладая рук». Кроме того, сестры по очереди раздавали лекарства, кормили тяжелораненых, заведовали кухней, следили за сменой белья. Баронесса, придворная дама, привыкшая к роскоши и уюту, в своих письмах никогда не жаловалась на военные тяготы.
Особенно трудно Юлии Петровне пришлось в декабре 1877 г. После четырехмесячной напряженной работы ей был назначен отпуск, и она собиралась провести его с сестрой на Кавказе. Но, узнав от уполномоченного Красного Креста князя А. Г. Щербатова, что многие госпитали закрываются из-за отсутствия средств и медсестер, изменила свое решение. Юлия Петровна отправилась в небольшое болгарское местечко Бяла. В посланиях к Тургеневу Вревская писала: «…мету я свою комнату сама, всякая роскошь тут далека, питаюсь консервами и чаем, сплю на носилках раненого и на сене. Всякое утро мне приходиться ходить за три версты в 48-й госпиталь, куда я временно прикомандирована, там лежат раненые в калмыцких кибитках и мазанках. На 400 человек нас 5 сестер, раненые все очень тяжелые. Бывают частые операции, на которых я тоже присутствую…» Скупо рассказывала она о своих лишениях и с болью и гордостью – о русских героях: «Это жалости подобно видеть этих несчастных поистине героев, которые терпят такие страшные лишения без ропота; все это живет в землянках, на морозе, с мышами, на одних сухарях, да, велик Русский солдат!»
Юлию Петровну, великолепно справляющуюся с перевязками, назначили ассистентом при ампутациях. Оказавшись в Бяле, фактически на линии фронта, она приняла участие в сражении у Мечки, вынося под градом пуль из боя раненых и оказывая им первую помощь. А ведь императрица передавала баронессе просьбу вернуться ко двору. Вревская была возмущена до предела словами, переданными ей князем Черкасским: «“Не хватает мне Юлии Петровны. Пора уже ей вернуться в столицу. Подвиг свершен. Она представлена к ордену…”. Как меня злят эти слова. Они думают, что я приехала сюда совершать подвиги. Мы здесь чтобы помогать, а не получать ордена». В высшем обществе поступок Вревской продолжали считать экстравагантной выходкой, а она просто делала «дело», не считая это героизмом.
Условия в Бяле были ужасными. Раненые и персонал размещались в кибитках и сырых мазанках. Силы Вревской были не беспредельны. Когда раненых начал валить сыпной тиф, слабый организм Юлии Петровны не выдержал. «Четыре дня ей было нехорошо, не хотела лечиться… вскоре болезнь сделалась сильна, она впала в беспамятство и была все время без памяти до кончины… очень страдала, умерла от сердца, потому что у нее была болезнь сердца», – писала сестра Вревской со слов очевидцев. Юлия Петровна умерла 5 февраля 1878 г. Раненые сами ухаживали за такой отзывчивой и нежной «сестренкой», сами выкопали могилу в промерзшей земле. Они же несли ее гроб.
Юлия Петровна хотела быть похоронена в Сергиевой пустыне под Петербургом, где покоились ее мать и брат, но судьба распорядилась иначе. Вревскую опустили в землю около православного храма в Бяле. На ней было платье сестры милосердия. М. Павлов писал: «Не принадлежа, в сущности, к Общине сестер, она тем не менее безукоризненно носила красный крест, со всеми безразлично была ласкова и обходительна, никогда не заявляла никаких личных претензий и своим ровным и милым обращением снискала себе общее расположение. Смерть Юлии Петровны произвела на всех нас, оторванных, подобно ей, от всего нам близкого, тяжелое впечатление, и не одна слеза скатилась при погребении тела покойной».
Огорчила эта смерть и Тургенева, откликнувшегося стихотворением в прозе: «Она была молода, красива; высший свет ее знал; об ней осведомлялись даже сановники. Дамы ей завидовали, мужчины за ней волочились…. два-три человека тайно и глубоко любили ее. Жизнь ей улыбалась; но бывают улыбки хуже слез.
Нежное кроткое сердце… и такая сила, жажда жертвы! Помогать нуждающимся в помощи… она не ведала другого счастья… не ведала – и не изведала. Всякое другое счастье прошло мимо. Но она с этим давно помирилась, – и вся, пылая огнем неугасимой веры, отдалась на служение ближним.
Какие заветные клады схоронила она там, в глубине души, в самом ее тайнике, никто не знал никогда – а теперь, конечно, не узнает.
Да и к чему? Жертва принесена… дело сделано».
Так имя баронессы Ю. П. Вревской вошло в историю как символ морального облика медицинской сестры и человеколюбия.
Из книги 100 великих россиян автора Рыжов Константин Владиславович Из книги Русский литературный анекдот конца XVIII - начала XIX века автора Охотин НЕлизавета Петровна «Государыня (Елизавета Петровна), - сказал он (генерал-полицмейстер А. Д. Татищев) придворным, съехавшимся во дворец, - чрезвычайно огорчена донесениями, которые получает из внутренних губерний о многих побегах преступников. Она велела мне изыскать
автораНаталья Петровна Голицына [её портрет]«Она была матерью московского генерал-губернатора светлейшего князя Дмитрия Владимировича, баронессы Софьи Владимировны Строгановой и Екатерины Владимировны Апраксиной. Дети ее, несмотря на преклонные уже лета и высокое положение
Из книги Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Этикет автора Лаврентьева Елена Владимировна Из книги Повседневная жизнь дворянства пушкинской поры. Этикет автора Лаврентьева Елена ВладимировнаВарвара Петровна Усманская «На одной из красивых улиц Москвы, в глубине обширного двора, несколько лет тому назад стояли барские палаты XVIII века со всеми фантазиями и затеями минувшего времени - даже во внутреннем устройстве, хотя поток новых обычаев давно уже
Из книги Императрица Елизавета Петровна. Ее недруги и фавориты автора Соротокина Нина МатвеевнаИмператрица Елизавета Петровна Строгий князь Щербатов так пишет об императрице: «Сия государыня из женского полу в молодости своей была отменной красоты, набожна, милосердна, сострадательна и щедра, от природы одарена довольным разумом, но никакого просвещения не имела,
Из книги Петербургские женщины XVIII века автора Первушина Елена ВладимировнаЕлизавета Петровна В 1724 году Петр выдал свою старшую дочь Анну за герцога Голштинского. Супруги не слишком торопились уехать из Петербурга и отправились домой в город Киль только после гибели Петра. Здесь Анна Петровна 4 марта 1728 года родила сына Карла-Петра-Ульриха
Из книги Русские жены европейских монархов автораАнна Петровна Царевна, герцогиня Голштинская, старшая дочь императора Петра I и императрицы Екатерины I.Анна родилась 27 января 1708 года в Петербурге, когда ее мать, урожденная Марта Скавронская, еще не состояла в браке с ее отцом, царем Петром I. Понравившуюся ему девушку,
Из книги Царские судьбы автора Григорян Валентина ГригорьевнаЕлизавета Петровна асправившись со своими противниками и удалив семью своего, предшественника, Елизавета вздохнула свободно и заторопилась надеть на голову корону. Первой же весной вместе с многочисленной свитой она выехала в Москву. Путешествие совершалось в
Из книги Императорский Рим в лицах автора Федорова Елена ВЮлия Юлия, дочь Тита. Мрамор. Рим. Национальный Римский музей (музей Терм)Флавия Юлия была единственной дочерью Тита; она не отличалась никакими выдающимися качествами. Судьба Юлии не была счастливой. Ее дядя Домициан, наследовавший Титу, отобрал ее у мужа и сделал своей
Из книги Евреи, Христианство, Россия. От пророков до генсеков автора Кац Александр Семёнович Из книги Любовные утехи русских цариц автора Ватала ЭльвираЕлизавета Петровна Долго же она, голубушка, законного трона дожидалась. Седьмую воду на киселе Анну Иоанновну пропустила вперед на целых десять лет. А и сама уже далеко не молоденькая. Сначала все по полям и лесам порхала, хиханьками да хаханьками да утехами разными
Из книги Романовы автора Василевский Илья МарковичЕлизавета Петровна Глава I- Ура! Мы победили! Наша взяла!- А кто это «наши»?- А кто победил, те и наши. Дело ясное!История повторяется. Всего год назад Миних глухой ночью ввел во дворец кучку солдат стаскивать с трона Бирона и возводить на престол Анну Леопольдовну с
Из книги Женщины, изменившие мир автора Скляренко Валентина МарковнаВревская Юлия Петровна (род. в 1841 г. – ум. в 1878 г.) Русская баронесса. Знаменитая сестра милосердия.О подвиге «русской розы, погибшей на болгарской земле» (В. Гюго) написано множество статей, поэтических произведений и даже снят художественный фильм. Но ни в одном из
Из книги Русь и ее самодержцы автора Анишкин Валерий ГеоргиевичЕЛИЗАВЕТА ПЕТРОВНА (р. 1709 - ум. 1761)Императрица (1741–1761). Младшая дочь Петра I и Екатерины I. Старая знать, враждебная к петровским преобразованиям, долго не допускала воцарения Елизаветы Петровны, т. к. она родилась до оформления брака Петра I и Екатерины I. Но засилие немцев
Из книги Российский царский и императорский дом автора Бутромеев Владимир ВладимировичЕлизавета Петровна Елизавета родилась 19 декабря 1709 года. О ее рождении Петру I было сообщено во время его торжественного въезда в Москву, после поражения шведов под Полтавой. Обрадованный полученным известием, государь сказал: «Господь удвоил мою радость и послал мне
Юлия Петровна Вревская
Медсестра. Народная героиня Болгарии.
Наверное, мотивы её поступков можно понять, лишь прислушавшись к голосу эпохи, которая выпестовала её боевой характер. Говорят, что лучшие люди времени вбирают все проблемы, пороки и достоинства его в большей степени, чем простые смертные. Для молодёжи шестидесятых XIX века было необычайной смелостью принимать жизнь гораздо приземленнее, чем делали их восторженные, романтические дедушки. Любовь не представлялась этим юношам и девушкам единственным смыслом жизни, скорее, они относились к ней как к бесплодному слюнтяйству, призванному скрыть никчёмность характера. Шестидесятники преклонялись перед естественными науками, самые «продвинутые» публично проповедовали естественные человеческие отношения, не исключающие здравую выгоду и удовольствия; повсеместно входил в фавор естественный гуманизм, разумеющий прежде всего конкретную помощь нуждающимся. Они по своему воевали с ценностями отцов: отправлялись «в народ», малевали на живописных полотнах чумазых ребятишек и резали лягушек. Они искренне верили, что человечество с помощью паровой машины и всеобщего равенства обретёт-таки рай на земле. И если некоторые философы (например, В. Ильин) утверждают, что революция в России зарождалась в шестидесятые годы XIX века, то нашу героиню, вероятно, можно отнести к числу тех, кто «зажёг пожар» в родном доме - вольно или невольно.
Юлия Вревская утверждалась в обществе совершенно иначе, чем было принято для женщин её круга. «Кто виноват?» - этот вековечный отечественный вопрос, отнесённый к её судьбе, решить почти невозможно.
Юлия родилась в тот злополучный год, когда погиб Лермонтов, да ещё и неподалёку от того самого места, где состоялась дуэль, да ещё и по курьёзной случайности её муж Ипполит Александрович Вревский, боевой генерал, командовавший войсками на Лезгинской линии Кавказа, учился в Школе гвардейских прапорщиков и кавалерийских юнкеров с Лермонтовым. Не мятежная ли душа прославленного поэта коснулась юного прекрасного создания - дочки генерала Петра Варпаховского? Правда, справедливости ради стоит сказать, что, по данным последних исследований, наша героиня родилась в Смоленской губернии, а на Кавказ была привезена в десятилетнем возрасте. Да и дата рождения Юлии вызывает споры, есть предположение, что это 1837 год, а не 1841-й.
Несмотря на кавказское детство, в котором всегда курился аромат войны, девочку воспитывали в лучших аристократических традициях - французские бонны, пасхальные разговения, розовые детские балы. И замуж её выдали, как обычную дворяночку - в шестнадцать лет, за человека нестарого, но лет на тридцать опытнее своей юной жены. И овдовела она через год, не успев понять сладости мужской любви, - обычная судьба русской барыньки, так восхищавшей Некрасова своей верностью и чистотой.
Муж скончался от раны, полученной при штурме лезгинского аула Китури, а Юлия отправилась в Петербург, где была принята и обласкана при царском дворе. Попутно она успела совершить доброе дело - почтила память мужа тем, что позаботилась о незаконных наследниках генерала Вревского. Её муж совершал подвиги, как известные нам по литературе лермонтовские герои, и имел детей от черкешенки. Наша героиня тоже вполне в духе того времени отказалась от имения и состояния супруга в пользу его детей, справедливо полагая, что с неё достаточно отцовского наследства и богатства, которое перепадало ей с императорского стола. В Петербурге Юлия пришлась весьма кстати - её полюбили за добрый, весёлый нрав и приняли как ещё одну миловидную «звёздочку» на небосклоне столичного бомонда. «…Я во всю жизнь не встречал такой пленительной женщины, - говорил о ней писатель В.А. Соллогуб. - Пленительной не только своей наружностью, но своей женственностью, грацией, бесконечной приветливостью и бесконечной добротой…» Пленялись Юлией и другие знаменитости - поэт Я. Полонский, художник И. Айвазовский, а в Париже не остался равнодушным к русской красавице знаток женщин Виктор Гюго.
Однако самые близкие отношения связывали Вревскую с И. Тургеневым. Они познакомились в 1873 году и с тех пор встречались постоянно. Летом следующего года Юлия Петровна, невзирая на осуждение света, пять дней провела в имении Тургенева в Спасском. После этого дружба их настолько укрепилась, что Вревская позволяла себе давать советы прославленному писателю, как строить отношения с коллегами. Так, в одном из писем Юлия Петровна просила примириться Ивана Сергеевича с умирающим Николаем Алексеевичем Некрасовым. Тургенев оправдывался перед Вревской: «…перед смертью все сглаживается, да и кто из нас прав - кто виноват? „Нет виноватых", - говорил Лир… Да нет и правых. Но я боюсь произвести на него тяжёлое впечатление: не будет ли ему моё письмо казаться каким-то предсмертным вестником… Мне кажется, я не имею право идти на такой риск… Надеюсь, вы уверены, что никакой другой причины моему молчанию нету».
Всего писем Тургенева к Вревской, из которых видно, что писатель вполне считался со своей молодой корреспонденткой, известно сорок восемь. Трудно сказать, какой степени интимности достигли их отношения. Ивану Сергеевичу она, безусловно, нравилась. «Что бы Вы там ни говорили, - льстил он Юлии, - о том, что Вы подурнели в последнее время, - если бы поименованные барыни (в письме обсуждаются некоторые петербургские знакомые Тургенева и Вревской) и Вы с ними предстали мне, как древние богини пастуху Парису на горе Иде, - я бы не затруднился, кому отдать яблоко». Далее, в письме Иван Сергеевич обиженно замечает, что, впрочем, яблока у него все равно нету, да и Юлия Петровна ни за что не желает взять у него «ничего похожего на яблоко».
Строптивость её вполне можно понять: известный писатель и приятный во всех отношениях мужчина давно живёт в гражданском браке с Полиной Виардо, а беспокойную душу Вревской больше влекут истории о героических тургеневских женщинах, чем семейные узы. Она не стала женой писателя, зато запечатлённую в его книгах идеологию она воплотила с такой полнотой, какую, может быть, и сам писатель не предполагал. Недаром он напугался, когда Юлия Петровна решилась отправиться на театр военных действий в Балканы: «Моё самое искреннее сочувствие будет сопровождать Вас в Вашем тяжёлом странствовании. Желаю от всей души, чтобы взятый Вами на себя подвиг не оказался непосильным, и чтобы Ваше здоровье не потерпело…» Между тем, пятнадцать лет назад, не он ли в «Накануне» написал образ Елены Стаховой, которая покидает дом ради болгарина Инсарова, ведущего борьбу против турков. Только Юлию Петровну на необычную авантюру сподвигла не любовь, а желание обрести смысл жизни.
Много лет Вревская ощущала тоску - время бежало стремительно, но бестолково, никакие светские развлечения, никакие фаты не зажигали её сердца. Она самой себе казалась белкой в колесе, которая только и знает, что поглощать вкусные орешки. Между тем окружающая жизнь бурлила, звала к познанию, предлагала попробовать её на ощупь. Одно время Юлия Петровна всерьёз подумывала о путешествии в Индию. Правда, в то время в эту экзотическую страну попасть было весьма проблематично, а потому она продолжала скучать в холодном Петербурге.
Выход подсказала сама жизнь. В 1876 году на Балканах вспыхнуло восстание славян против турецкого владычества. Война отличалась чрезвычайной жестокостью. После зверских расправ турков с болгарами (в несколько дней было вырезано 15 тысяч человек и сожжено 79 деревень) многие россияне воспылали благородным гневом. Национально-патриотический подъем в защиту братьев-славян был столь силён, что даже такой рафинированный человек, как Тургенев, в эти дни разразился возмущённой тирадой: «Болгарские безобразия оскорбили во мне гуманные чувства. Они только и живут во мне - и если этому нельзя помочь иначе - как войною - ну так война!»
Русско-турецкая война началась через год. Юлия Петровна спешно прошла курсы медицинской сестры и на свои средства организовала небольшой санитарный женский отряд. Надо сказать, что участие слабого пола в военных действиях по тем временам расценивалось как нонсенс. Мужчины XIX века справедливо считали, что для женщины фронтовые тяготы невыносимы. Тем не менее в Крымской войне 1853-1856 годов русская армия впервые в мире прибегла к помощи сестёр милосердия. Именно в это время широкую известность получили имена Даши Севастопольской, Е. Бакуниной и других. Однако спустя двадцать лет на женщину в полевом лазарете по-прежнему смотрели как на чудо.
В июне 1877 года баронесса Вревская во главе небольшого отряда прибыла в 45-й военный госпиталь в Яссах. Через два дня пришёл из Болгарии первый поезд с больными и ранеными. И началась изнурительная работа, без передышки, без сна. Дочь военного генерала, выросшая на Кавказе, она, конечно, представляла себе, что ожидает её на театре боевых действий. Однако реальность грязью, кровью, страданиями превзошла всякие представления. Эта война способна была помутить рассудок даже крепкого мужика. С передовой привозили покалеченные тела, которые мало напоминали человеческие, а ведь ещё вмешивались обычные бытовые проблемы. Ей, придворной аристократке, привыкшей к комфорту, должно быть, очень тяжело приходилось в избах с чадящими лучинами - ни помыться каждый день, ни побыть в одиночестве из-за постоянного присутствия любопытных хозяев. «Я, конечно, не спала всю ночь от дыма и волнения, тем более что с 4 часов утра хозяйка зажгла лучины и стала прясть, а хозяин, закурив трубку, сел напротив моей постели на корточках и не спускал с меня глаз, - писала Вревская вдохновителю своего подвига И. Тургеневу. - Обязанная совершить свой туалет в виду всей добродушной семьи, я, сердитая и почти не мытая, уселась в свой фургон…»
В этом письме невольно прорвались эмоции Юлии Петровны. А большая часть её писем напоминает сухие, бесстрастные отчёты с редкими сдержанными горестными резюме. «…Больные лежат в кибитках калмыцких и мазанках, раненые страдают ужасно, и часто бывают операции. Недавно одному вырезали всю верхнюю челюсть со всеми зубами. Я кормлю, перевязываю и читаю больным до 7 часов вечера. Затем за нами приезжает фургон или телега и забирает нас 5 сестёр. Я возвращаюсь к себе или захожу к сёстрам ужинать; ужин в Красном Кресте не роскошный: курица и картофель - все это почти без тарелок, без ложек и без чашек».
Подвиг её напоминает, скорее, медленное самоубийство. Она словно все отринула для себя из той, прошлой жизни, словно прошла тот отрезок до конца и ни при каких обстоятельствах не желала возвращаться на прежний маршрут. К Рождеству ей дают отпуск, Юлия Петровна готовится к нему, мечтает провести его у сестры на родном Кавказе. Но в последний момент отказывается. Она отговаривается тем, что здесь слишком много дела, что сочувствие к солдатам удерживает её. Но позволим себе предположить - она просто не знала, что делать ей в мирной жизни, она единственный раз за многие годы обрела внутренний покой, смысл существования, прикаянность и она боялась это потерять. Так бывает со многими, слишком остро пережившими тяготы войны. Примечательна запись в её дневнике: «Императрица меня звала в Петербург. Князь Черкасский передал мне её слова: „Не хватает мне Юлии Петровны. Пора уж ей вернуться в столицу. Подвиг совершён. Она представлена к ордену". Как меня злят эти слова! Они думают, что я прибыла сюда совершать подвиги. Мы здесь, чтобы помогать, а не получать ордена».
Да, свет неверно истолковал её поступок. Думали, что в экстравагантности Юлия Петровна превзошла самых смелых модниц двора, пора уж и честь знать, а она спасалась… Спасалась от бессмысленной жизни, от бестолковых разговоров и пошлых томных взглядов. Она была обречена остаться здесь. И она осталась…
Вревская умерла от сыпного тифа. В тот день стоял сильный мороз, необычный для болгарского климата. Могилу в промерзлой земле выкопали раненые, за которыми она ухаживала. Они же несли её гроб. Хозяйка дома, где квартировала русская барыня, покрыла покойницу ковром цветущей герани.
Пожалуй, Юлия Вревская, несмотря на обилие книг, статей, исследований о ней (в 1977 году вышел даже фильм), осталась одной из самых закрытых знаменитостей. Биографам так и не удалось разгадать тайну её души: кого она любила, что ненавидела, чем жила её душа. И даже самый близкий для Юлии Петровны человек - И. Тургенев - в посмертном стихотворении в прозе, посвящённом Вревской, написал: «Какие заветные клады схоронила она там, в глубине души, в самом её тайнике, никто не знал никогда - а теперь, конечно, не узнает».
Цитата сообщения ARVIK Сестра милосердная
Этот рассказ о русской женщине, которую по праву можно назвать Ангелом милосердия
Юлия Петровна Вревская - баронесса, народная героиня России и Болгарии.
Она родилась в городе Лубны Полтавской губернии в семье участника Бородинского сражения генерала Варпаховского. Запись в метрической книге гласит: «1838 г. генваря 25 числа командира 1 бригады 7 пехотной дивизии генерал-майора Петра Евдокимова Варпаховского православного вероисповедания и законной жены его Каролины Ивановны евангелического вероисповедания родилась дочь Юлия»».
Сёстры Варпаховские учились в Одесском институте благородных девиц.
В этом же году отец был назначен командующим резервной дивизий, и Варпаховским пришлось переехать в Ставрополь, где и прошла юность Юли. Здесь она и познакомилась с бароном И. А. Вревским, который был человеком большого мужества, трижды награждённый золотым оружием с алмазами и надписью «За храбрость». Он выбирал, как о нём говорили, «самые почётные позиции по опасности» и, по словам М. Д. Скобелева, «один стоил четырёх конных дивизий». Юная Юлия стала баронессой. Молодожёны поселились во Владикавказе. Но их семейная жизнь была совсем короткой. 20 августа 1858 года при штурме аула-крепости Китури был ранен двумя пулями. Его вынесли из-под огня. Он умер через девять дней на руках своей юной жены в городке Телав.
:
Вместе с матерью и сестрой Юлия уехала в Петербург. Александр II не оставил без внимания вдову прославленного генерала: она была назначена фрейлиной ко двору императрицы Марии Александровны. Но Юлию Вревскую не удовлетворяла светская жизнь. Она мало жила в Петербурге, часто путешествовала.
Это была замечательной красоты женщина. По отзывам современников « Юлию Петровну отличает какая-то особая прелесть, что-то возвышенное, что особо привлекает и не забывается, она очаровательна не только внешностью, женственной грацией, но и бескрайней добротой и приветливостью».
Была дружна с В. Гюго и особенно с И. Тургеневым, который её безмерно уважал и восхищался.
В ту пору русское общество было особенно занято «славянским вопросом». Апрельское восстание 1876 года в Болгарии и начавшаяся за ним сербско-черниговско-турецкая война породили жесточайшие османские репрессии против славянского населения на Балканах. С июня по всей России стали формироваться отряды добровольцев на защиту «братушек». Среди неравнодушных к чужой беде оказалась и Юлия Вревская. На деньги, вырученные от продажи орловского имения, снаряжает санитарный отряд из 22 человек - сестёр милосердия и врачей. При этом сама она вошла в отряд не начальницей, а рядовой сестрой милосердия, пройдя специальный курс обучения.
Узнав о её решении ехать на фронт, Тургенев пишет из Парижа: «Моё самое искреннее сочувствие будет сопровождать Вас в Вашем тяжелом странствовании. Желаю от всей души, чтобы взятый Вами на себя подвиг не оказался непосильным - и чтобы Ваше здоровье не потерпело».
Интересно, что Тургенев как бы предчувствовал легендарную судьбу Вревской, предсказал многое из жизни Юлии Петровны в романе «Накануне" , и вот спустя четверть века в живой действительности повторяется история Елены Стаховой и Дмитрия Инсарова.
В июне 1877 года уезжали на войну сёстры милосердия Свято-Троицкой общины и девять «доброволок», в том числе Вревская, началось её жертвенное служение.
Сёстры Свято-Троицкой общины направлялись в румынский город Яссы, где им предстояло работать в 45-м военно-временном эвакуационном госпитале - «главном средоточии помощи Красного Креста в тылу армии».
«Страна тут дикая, и ничего, кроме кукурузы не едят, - пишет она, - я живу тут в болгарской хате, довольно холодной, и хожу в сапогах, обедаю и ужинаю с сестрами на ящике... У меня в комнате нет ни стула, ни стола. Пишу на чемодане и лежа на носилках...» Главный смысл её писем: «Война вблизи ужасна, сколько горя, сколько вдов и сирот...»
Медицинский персонал госпиталя трудился почти круглосуточно. Сёстры работали в операционных перевязывали раненых, раздали лекарства, наблюдали за сменой белья, разносили пищу, кормили больных и тяжелораненых, по очереди сопровождали санитарные поезда из товарных вагонов, лишённых малейших приспособлений.
«Раненых много умирает, - пишет Юлия Петровна сестре, - офицеров пропасть под Плевной выбыло из строя… Ты можешь себе представить, что у нас делалось, едва успевали высаживать в другие поезда - стоны, страдания, насекомые, … просто душа надрывалась. Мы очень устали и когда приходили домой, то, как снопы, сваливались на кровать…»
В короткие минуты отдыха Вревская писала письма на родину: маленькие новеллы о беспримерном подвиге и великих муках, выпавших на долю русских солдат. «Как можно роптать, когда видишь перед собою столько калек, безруких, безногих и все это без куска хлеба в будущем».
Ей передали слова императрицы: «Не хватает мне Юлии Петровны. Пора уж ей вернуться в столицу. Подвиг совершен. Она представлена к ордену». Её реакция: «Как меня злят эти слова! Они думают, что я прибыла сюда совершать подвиги. Мы здесь, чтобы помогать, а не получать ордена».
После четырёх месяцев изнуряющей работы ей полагался двухмесячный отпуск, но она не уехала на родину, а решила провести отпуск в Болгарии, где в прифронтовых госпиталях не хватало сестёр и сотни раненых сутками ожидали своей очереди, чтобы получить медицинскую помощь. Кроме того, ей хотелось побывать на передовых позициях. В ноябре 1877 года в прифронтовое село Бяла въехал санитарный фургон, с которым, наконец, добралась до своего нового места службы Вревская
Сестёр на передовых перевязочных пунктах называли «счастливицами». Одной из них и стала Юлия Петровна. Она приняла участие в сражении у Мечки. Хрупкая женщина под градом пуль выносила из боя раненых и тут же оказывала им помощь. «Нас было всего три сестры, другие не поспели, - пишет она сестре, - раненых в этот день на разных пунктах было 600 с убитыми, раны все почти тяжелые и многие из них уже умерли». Она самоотверженно ухаживала за ранеными и больными, одна из немногих ходила в тифозные бараки. 5 января 1878 года она заболела тяжёлой формой сыпного тифа, а 24 января, не приходя в сознание, скончалась.
Вревская хотела быть похороненной в Сергиевой пустыни под Петербургом, где покоились её мать брат Иван, но судьба распорядилась иначе. Она ушла в могилу, не оплаканная ни близкими, ни родными. Её оплакивали раненые, за которыми она самоотверженно ухаживала. Они же рыли могилу в промёрзлой земле и несли её гроб. Похоронили её в платье сестры милосердия, у ограды местной церкви в Бяле, а колокола её возвестили о кончине русской милосердной сестры, «положившей душу за други своя». Одного дня не дожила она до своего 40-летия.
Без таких женщин Россия была б не Россия; сокровенная Русь не была б Святой Русью.
(Александр Шитков http://tver-history.ru/articles/18.html , Олег Слепынин
http://odnarodyna.com.ua/content/ba...neugasimoy-very)
В современной Бяле одна из улиц носит ныне имя Вревской. В заповедном парке Бялы, на могильном холме, на небольшом прямоугольном камне вырезаны слова: «Сёстры милосердия Неелова и баронесса Вревская. Январь 1878 г.
О жизни Вревской, её подвиге, или как раньше говорили подвижничестве, её любви и смерти написана повесть болгарского писателя Г. Карастоянова «Верность за верность"(прочитав её впервые ещё в школе, я навсегда пленилась образом Юлии Вревской).
«Особенно большую роль в ее жизни сыграла ее дружба с болгарином Стефаном Грозевым...Не видя Болгарии, она беззаветно полюбила ее»- пишет Каростоянов. Юлии Петровне Вревской посвятили свои стихи Я. Полонский - «Под красным крестом», В. Гюго - «Русская роза, погибшая на болгарской земле» , И. Тургенев « Памяти Юлии Вревской», в 1977 году был снят русско-болгарский фильм « Юлия Вревская» с Людмилой Савельевой в заглавной роли.
…Что такое титулы и званья
По сравненью с душой большою?..
Ты хотела свободы братьям,
Ты хотела болгарам счастья...
Ты умерла вдали от русских рек,
Чтоб стать легендой гордой через годы.
А за окном кружил последний снег,
Чтоб напоить собой весну свободы...
(Болгарский поэт Илия Ганчев — “Юлии Вревской")
Памятник Юлии Вревской с Болгарском городе Бяла.
"На грязи, на вонючей сырой соломе, под навесом ветхого сарая, на скорую руку превращенного в походный военный гошпиталь, в разоренной болгарской деревушке — с лишком две недели умирала она от тифа.
Она была в беспамятстве — и ни один врач даже не взглянул на нее; больные солдаты, за которыми она ухаживала, пока еще могла держаться на ногах, поочередно поднимались с своих зараженных логовищ, чтобы поднести к ее запекшимся губам несколько капель воды в черепке разбитого горшка.
Она была молода, красива; высший свет ее знал; об ней осведомлялись даже сановники. Дамы ей завидовали, мужчины за ней волочились... два-три человека тайно и глубоко любили ее. Жизнь ей улыбалась; но бывают улыбки хуже слез.
Нежное кроткое сердце... и такая сила, такая жажда жертвы! Помогать нуждающимся в помощи... она не ведала другого счастия... не ведала — и не изведала. Всякое другое счастье прошло мимо. Но она с этим давно помирилась — и вся, пылая огнем неугасимой веры, отдалась на служение ближним.
Какие заветные клады схоронила она там, в глубине души, в самом ее тайнике, никто не знал никогда — а теперь, конечно, не узнает.
Да и к чему? Жертва принесена... дело сделано.
Пусть же не оскорбится ее милая тень этим поздним цветком, который я осмеливаюсь возложить на ее могилу!...». И. Тургенев "Памяти Ю. П.Вревской"
