Оливер твист параллельный перевод. Приключения оливера твиста

The Project Gutenberg EBook of Oliver Twist, by Charles Dickens

This eBook is for the use of anyone anywhere at no cost and with
almost no restrictions whatsoever. You may copy it, give it away or
re-use it under the terms of the Project Gutenberg License included
with this eBook or online at www.gutenberg.net

Title: Oliver Twist

Posting Date: October 10, 2008
Release Date: November, 1996

Language: English

Produced by Peggy Gaugy and Leigh Little. HTML version by Al Haines.

OLIVER TWIST

OR

THE PARISH BOY"S PROGRESS

BY

CHARLES DICKENS

I	TREATS OF THE PLACE WHERE OLIVER TWIST WAS BORN AND OF THE CIRCUMSTANCES ATTENDING HIS BIRTH
II	TREATS OF OLIVER TWIST"S GROWTH, EDUCATION, AND BOARD
III	RELATES HOW OLIVER TWIST WAS VERY NEAR GETTING A PLACE WHICH WOULD NOT HAVE BEEN A SINECURE
IV	OLIVER, BEING OFFERED ANOTHER PLACE, MAKES HIS FIRST ENTRY INTO PUBLIC LIFE
V	OLIVER MINGLES WITH NEW ASSOCIATES. GOING TO A FUNERAL FOR THE FIRST TIME, HE FORMS AN UNFAVOURABLE NOTION OF HIS MASTER"S BUSINESS
VI	OLIVER, BEING GOADED BY THE TAUNTS OF NOAH, ROUSES INTO ACTION, AND RATHER ASTONISHES HIM
VII	OLIVER CONTINUES REFRACTORY
VIII	OLIVER WALKS TO LONDON. HE ENCOUNTERS ON THE ROAD A STRANGE SORT OF YOUNG GENTLEMAN
IX	CONTAINING FURTHER PARTICULARS CONCERNING THE PLEASANT OLD GENTLEMAN, AND HIS HOPEFUL PUPILS
X	OLIVER BECOMES BETTER ACQUAINTED WITH THE CHARACTERS OF HIS NEW ASSOCIATES; AND PURCHASES EXPERIENCE AT A HIGH PRICE. BEING A SHORT, BUT VERY IMPORTANT CHAPTER, IN THIS HISTORY
XI	TREATS OF MR. FANG THE POLICE MAGISTRATE; AND FURNISHES A SLIGHT SPECIMEN OF HIS MODE OF ADMINISTERING JUSTICE
XII	IN WHICH OLIVER IS TAKEN BETTER CARE OF THAN HE EVER WAS BEFORE. AND IN WHICH THE NARRATIVE REVERTS TO THE MERRY OLD GENTLEMAN AND HIS YOUTHFUL FRIENDS.
XIII	SOME NEW ACQUAINTANCES ARE INTRODUCED TO THE INTELLIGENT READER, CONNECTED WITH WHOM VARIOUS PLEASANT MATTERS ARE RELATED, APPERTAINING TO THIS HISTORY
XIV	COMPRISING FURTHER PARTICULARS OF OLIVER"S STAY AT MR. BROWNLOW"S, WITH THE REMARKABLE PREDICTION WHICH ONE MR. GRIMWIG UTTERED CONCERNING HIM, WHEN HE WENT OUT ON AN ERRAND
XV	SHOWING HOW VERY FOND OF OLIVER TWIST, THE MERRY OLD JEW AND MISS NANCY WERE
XVI	RELATES WHAT BECAME OF OLIVER TWIST, AFTER HE HAD BEEN CLAIMED BY NANCY
XVII	OLIVER"S DESTINY CONTINUING UNPROPITIOUS, BRINGS A GREAT MAN TO LONDON TO INJURE HIS REPUTATION
XVIII	HOW OLIVER PASSED HIS TIME IN THE IMPROVING SOCIETY OF HIS REPUTABLE FRIENDS
XIX	IN WHICH A NOTABLE PLAN IS DISCUSSED AND DETERMINED ON
XX	WHEREIN OLIVER IS DELIVERED OVER TO MR. WILLIAM SIKES
XXI	THE EXPEDITION
XXII	THE BURGLARY
XXIII	WHICH CONTAINS THE SUBSTANCE OF A PLEASANT CONVERSATION BETWEEN MR. BUMBLE AND A LADY; AND SHOWS THAT EVEN A BEADLE MAY BE SUSCEPTIBLE ON SOME POINTS

Сюжет (из Википедии):

Оливер Твист - мальчик, мать которого умерла при родах в работном доме. Он растёт в сиротском приюте при местном приходе, средства которого крайне скудны. Голодающие сверстники заставляют его попросить добавки к обеду. За эту строптивость начальство сбывает его в контору гробовщика, где Оливер подвергается издевательствам старшего подмастерья.

После драки с подмастерьем Оливер бежит в Лондон, где попадает в шайку юного карманника по прозвищу Ловкий Плут. Логовом преступников верховодит хитрый и коварный еврей Феджин (Фейгин). Туда же наведывается хладнокровный убийца и грабитель Билл Сайкс. Его 17-летняя подружка Нэнси видит в Оливере родственную душу и проявляет к нему доброту.

В планы преступников входит обучение Оливера ремеслу карманника, однако после сорвавшегося ограбления мальчик попадает в дом добродетельного джентльмена - мистера Браунлоу, который со временем начинает подозревать, что Оливер - сын его друга. Сайкс и Нэнси возвращают Оливера в мир преступного подполья с тем, чтобы он принял участие в ограблении.

Как выясняется, за Феджином стоит Монкс - сводный брат Оливера, который пытается лишить его наследства. После очередной неудачи преступников Оливер попадает сначала в дом мисс Роз Мейли, в конце книги оказывающейся тетей героя. К ним приходит Нэнси с известием о том, что Монкс и Феджин не расстаются с надеждой выкрасть или убить Оливера. И с такой новостью Роз Мейли едет в дом мистера Браунлоу, чтобы разрешить с его помощью эту ситуацию. Затем Оливер возвращается к мистеру Браунлоу.

О визитах Нэнси к мистеру Браунлоу становится известно Сайксу. В припадке гнева злодей убивает несчастную девушку, но вскоре погибает и сам. Монксу приходится открыть свои грязные тайны, смириться с утратой наследства и уехать в Америку, где он умрёт в тюрьме. Феджин попадает на виселицу. Оливер счастливо живёт в доме своего спасителя мистера Браунлоу.

Среди общественных зданий в некоем городе, который по многим причинам благоразумнее будет не называть и которому я не дам никакого вымышленного наименования, находится здание, издавна встречающееся почти во всех городах, больших и малых, именно - работный дом. Работный дом - дом призрения (приют) для бедняков в Англии. Нарисованная Диккенсом в романе картина реалистически воспроизводит организацию и порядки английских работных домов с их тюремным режимом. И в этом работном доме родился, - я могу себя не утруждать указанием дня и числа, так как это не имеет никакого значения для читателя, во всяком случае на данной стадии повествования, - родился смертный, чье имя предшествует началу этой главы.

Когда приходский врач Приходский врач - врач, состоящий на службе в «приходе». В Англии раньше приходом назывался район, во главе которого церковные власти ставили священника с правом взимать с населения налоги в пользу государственной англиканской церкви. Но с течением времени приходом стал называться небольшой район в городах и сельской местности, хозяйственная жизнь которого была подчинена выборному совету граждан. В эпоху Диккенса в Англии было пятнадцать с половиной тысяч приходов. К управлению делами прихода рабочие и крестьяне не допускались, ибо правом голоса обладали только жители с высоким имущественным цензом. В круг ведения приходских властей входила также организация так называемой «помощи бедным», то есть работный дом, куда решались вступать только те жители прихода, которые потеряли всякую надежду на улучшение своих жизненных условий. ввел его в сей мир печали и скорбей, долгое время казалось весьма сомнительным, выживет ли ребенок, чтобы получить какое бы то ни было имя; по всей вероятности, эти мемуары никогда не вышли бы в свет, а если бы вышли, то заняли бы не более двух-трех страниц и благодаря этому бесценному качеству являли бы собою самый краткий и правдивый образец биографии из всех сохранившихся в литературе любого века или любой страны.

Хотя я не склонен утверждать, что рождение в работном доме само по себе самая счастливая и завидная участь, какая может выпасть на долю человека, тем не менее я полагаю, что при данных условиях это было наилучшим для Оливера Твиста. Потому что весьма трудно было добиться, чтобы Оливер Твист взял на себя заботу о своем дыхании, а это занятие хлопотливое, хотя обычай сделал его необходимым для нашего безболезненного существования. В течение некоторого времени он лежал, задыхающийся, на шерстяном матрасике, находясь в неустойчивом равновесии между этим миром и грядущим и решительно склоняясь в пользу последнего. Если бы на протяжении этого короткого промежутка времени Оливер был окружен заботливыми бабушками, встревоженными тетками, опытными сиделками и премудрыми докторами, он неизбежно и, несомненно был бы загублен. Но так как никого поблизости не было, кроме нищей старухи, у которой голова затуманилась от непривычной порции пива, и приходского врача, исполнявшего свои обязанности по договору, Оливер и Природа вдвоем выиграли битву. В результате Оливер после недолгой борьбы вздохнул, чихнул и возвестил обитателям работного дома о новом бремени, ложившемся на приход, испустив такой громкий вопль, какой только можно было ожидать от младенца мужского пола, который три с четвертью минуты назад получил сей весьма полезный дар - голос.

Как только Оливер обнаружил это первое доказательство надлежащей и свободной деятельности своих легких, лоскутное одеяло, небрежно брошенное на железную кровать, зашевелилось, бледное лицо молодой женщины приподнялось с подушки и слабый голос невнятно произнес:

Дайте мне посмотреть на ребенка - и умереть.

Врач сидел у камина, согревая и потирая ладони. Когда заговорила молодая женщина, он встал и, подойдя к изголовью, сказал ласковее, чем можно было от него ждать:

Ну, вам еще рано говорить о смерти!

Конечно, боже избавь! - вмешалась сиделка, торопливо засовывая в карман зеленую бутылку, содержимое которой она с явным удовольствием смаковала в углу комнаты. - Боже избавь! Вот когда она проживет столько, сколько прожила я, сэр, да произведет на свет тринадцать ребят, и из них останутся в живых двое, да и те будут с нею в работном доме, вот тогда она образумится и не будет принимать все близко к сердцу!.. Подумайте, милая, о том, что значит быть матерью! Какой у вас милый ребеночек!

По-видимому, эта утешительная перспектива материнства не произвела надлежащего впечатления. Больная покачала головой и протянула руку к ребенку.

Доктор передал его в ее объятия. Она страстно прижалась холодными, бледными губами к его лбу, провела рукой по лицу, дико осмотрелась вокруг, вздрогнула, откинулась назад… и умерла. Ей растирали грудь, руки и виски, но сердце остановилось навеки. Что-то говорили о надежде и успокоении. Но этого она давно уже не ведала.

Все кончено, миссис Тингами! - сказал, наконец, врач.

Да, все кончено. Ах, бедняжка! - подтвердила сиделка, подхватывая пробку от зеленой бутылки, упавшую на подушку, когда она наклонилась, чтобы взять ребенка. - Бедняжка!

Ее принесли сюда вчера вечером, - ответила старуха, - по распоряжению надзирателя. Ее нашли лежащей на улице. Она пришла издалека, башмаки у нее совсем истоптаны, но откуда и куда она шла - никто не знает.

Врач наклонился к покойнице и поднял ее левую руку.

Старая история, - сказал он, покачивая головой. - Нет обручального кольца… Ну, спокойной ночи!

Достойный медик отправился обедать, а сиделка, еще раз приложившись к зеленой бутылке, уселась на низкий стул у камина и принялась облачать младенца.

Каким превосходным доказательством могущества одеяния явился юный Оливер Твист! Закутанный в одеяло, которое было доселе единственным его покровом, он мог быть сыном дворянина и сыном нищего; самый родовитый человек едва ли смог бы определить подобающее ему место в обществе. Но теперь, когда его облачили в старую коленкоровую рубашонку, пожелтевшую от времени, он был отмечен и снабжен ярлыком и сразу занял свое место - приходского ребенка, сироты из работного дома, смиренного колодного бедняка, проходящего свой жизненный путь под градом ударов и пощечин, презираемого всеми и нигде не встречающего жалости.

Оливер громко кричал. Если бы мог он знать, что он сирота, оставленный на милосердное попечение церковных старост и надзирателей, быть может, он кричал бы еще громче.

Оливер Твист - адаптированная под оригинальный сюжет история о кротком мальчишке-сироте, жизнь которого похожа на американские горки. С рождения ему ведомы чувства холода, голода и унижения. В сиротском доме его посчитали строптивым, позволяющим себе наглость просить добавки юнцом и отправили служить гробовщику. Здесь условия не лучше, вдобавок Оливера регулярно колотит мальчишка Ноэ. Однажды дав достойный отпор, юный подмастерье бежит прочь и волей судьбы оказывается в Лондоне. Здесь он знакомится с воришкой. Тот отводит его в логово головореза и бандита Доукинса. Свои виды на мальчишку имеет Фейгин – предводитель убийц и ворюг города и всей окраины.
Но вот на Оливера снизошло благословение небес, он знакомится с добродетельным мистером Браунлоу, а позже оказывается в доме своей тети, о родстве с которой он и не догадывается. Появление родственничка не по нраву сводному брату Оливера Монксу. Тот всячески преграждает путь к достойной жизни несчастного сироты, предавая его в руки Фейгина. В итоге Оливер остается жить у мистера Браунлоу, а злоумышленники отправляются за решетку и на виселицу.

Chapter 11
The Burglary
It was a cheerless morning when they got into the street. The wind was blowing, and it was raining hard. As they approached the City, the noise and traffic gradually increased. Bill Sikes was dragging Oliver after him. ‘Come, don’t lag behind!’ Sikes accompanied this speech with a jerk at his little companion’s wrist. Oliver quickened his pace into a kind of trot between a fast walk and a run. When they passed Hyde Park corner, an empty cart came up. Sikes asked the driver if he would give them a lift.
‘Jump up,’ said the man. ‘Is that your boy?’
‘Yes; he’s my boy,’ replied Sikes, looking hard at Oliver and putting his hand into the pocket where the pistol was.
‘Your father walks rather too quick for you, doesn’t he, my man?’ inquired the driver, seeing that Oliver was out of breath.
‘Not a bit of it,’ replied Sikes. ‘He’s used to it.’
‘Here, take hold of my hand, Ned.’ Thus addressing Oliver, Sikes helped him into the cart; and the driver, pointing to a heap of sacks, told him lie down there, and rest himself.
Oliver wondered, more and more, where his companion meant to take him. Kensington, Chiswick, Kew Bridge, Brendford were all passed; and yet they went on. At length, they came to a public-house called “The Coach and Horses”, and here the cart stopped.
Sikes dismounted, holding Oliver by the hand all the while.
‘Good-bye,’ said the man and drove away. Sikes waited and then once again led Oliver onward. They turned round to the left, a short way past the public-house; and then, taking a right-hand road, walked on for a long time, passing many large gardens and houses on both sides of the way. At length they came into the town; and, turning into an old public-house, ordered some dinner by the kitchen fire.
The kitchen was an old low-roofed room.
There were benches with high backs to them by the fire. Several rough men were drinking and smoking. Sikes and the boy had some cold meat for dinner, and sat so long after it that Oliver began to feel quite certain they were not going any further.
He was very tired with the walk. First he dozed a little and then fell asleep.
It was quite dark when he was awaked by a push from Sikes. Oliver sat up and looked about him. There was a man, sitting near Bill Sikes, with whom he was communicating over a pint of ale.
‘Could you give my boy and me a lift?’ asked Sikes, pushing the ale towards his new friend.
‘If you’re going directly, I can,’ replied the man. ‘Is all paid, Becky?’
‘Yes, the other gentleman’s paid,’ replied the girl.
The stranger seized Sikes by the hand and declared he was a real good fellow.
The night was very dark. A damp mist rose from the river. It was cold. Not a word was spoken. The driver grew sleepy, and Sikes was in no mood to lead him into conversation.
They came again into lonely road. Two or three miles more, and the cart stopped. Sikes took Oliver by the hand, and they once again walked on in mud and darkness until they came within sight of the lights of a town at no great distance. Oliver saw that they were coming to the foot of a bridge.
Sikes kept straight on, until they were close upon the bridge; then turned suddenly down a bank upon the left.
‘The water!’ thought Oliver, turning sick with fear. ‘He has brought me to this lonely place to murder me!’
He was about to throw himself on the ground and make one struggle for his young life when he saw that they stood before a house: all ruinous and decayed. No light was visible. The house was dark and looked uninhabited.
Sikes, with Oliver’s hand still in his, softly approached the low porch. He opened the door, and they passed in together.
‘Hallo!’ cried a loud, hoarse voice, as soon as they set foot in the passage.
‘Don’t make so much noise, Toby.’
‘Aha! My pal!’ cried the same voice.
Sikes pushed Oliver before him; and they entered a low dark room with a smoky fire, two or three broken chairs, a table, and a very old couch. On the coach a man was sitting.
‘Bill, my boy!’ said Mr.Crackit, turning his head towards the door. ‘I’m glad to see you. I was afraid you wouldn’t come!’
Uttering this exclamation in a tone of great surprise, as his eyes rested on Oliver, Mr.Toby Crackit brought himself into a sitting posture, and demanded who that was.
‘The boy. Only the boy! Fagin’s boy,’ replied Sikes, drawing a chair towards the fire.
‘Now,’ said Sikes, as he resumed his seat, ‘give us something to eat and drink. Sit down by the fire, Oliver, and rest yourself; for you’ll have to go out with us again to-night, though not very far off.’
Oliver looked at Sikes in mute wonder and drew a stool to the fire.
‘Here,’ said Toby, placing some food and a bottle upon the table. He filled three glasses. ‘To our success!’ said Toby and drank off the contents. Sikes did the same.
‘Indeed,’ said Oliver, looking piteously up into the man’s face; ‘indeed, sir, I …’
‘Drink it!’ said Toby. ‘Do you think I don’t know what’s good for you? Tell him to drink it, Bill.’
‘Drink it!’ said Sikes, clapping his hand upon his pocket.
Oliver hastily swallowed the contents of the glass, and immediately fell into a violent fit of coughing: which delighted Toby Crackit and even Bill Sikes.
Oliver could eat nothing but a small crust of bread which they made him swallow. The two men laid themselves down on chairs for a short nap. Oliver sat on his stool by the fire. Soon he fell into a heavy doze. He was roused by Toby Crackit who said it was half-past one. In an instant, they were on their legs. All were actively engaged in busy preparation. Sikes and his companion enveloped their necks and chins in large dark shawls.
‘Nothing forgotten?’ inquired Sikes, fastening a small crowbar to a loop under his coat.
‘Here they are,’ replied Toby, producing a pair of pistols. ‘I loaded them myself.’
The two robbers went out with Oliver between them. It was now very dark. The fog was much heavier. ‘Let’s go through the town,’ whispered Sikes; ‘there’ll be nobody in the way to-night.’
The hoarse barking of dogs occasionally broke the silence of the night.
After walking about a quarter of a mile, they top of which Toby Crackit climbed in a moment.
Sikes caught Oliver under the arms, and in three or four seconds he and Toby were lying on the grass on the other side. Sikes followed directly. And they stole cautiously towards the house.
And now, for the first time, Oliver, mad with grief and terror, saw that housebreaking and robbery, if not murder, were the objects of the expedition. He clasped his hands together and involuntarily uttered an exclamation of horror. A mist came before his eyes; the cold sweat stood upon his face; his legs failed him; and he sank upon his knees.
‘Get up!’ murmured Sikes, trembling with rage, and drawing the pistol from his pocket. ‘Get up, or I’ll kill you.’
‘Oh! For God’s sake let me go!’ cried Oliver; ‘let me run away and die in the fields. I will never come near London; never, never! Oh! Have mercy me, and do not make me steal. For the love of all the bright Angels that rest in Heaven, have mercy upon me!’
Bill Sikes swore a dreadful oath and cocked the pistol, when Toby placed his hand upon the boy’s mouth.
‘Hush!’ cried the man; ‘If he says another word, I’ll do your business myself with a crack on the head. That makes no noise, and is quite as certain. Here, Bill, open the shutter.’
With the help of his crowbar and some assistance from Toby Sikes opened the shutter. It was a little window, about five feet and half above the ground. It was so small that the inmates didn’t think it worth while to defend it well; but it was large enough to admit a boy of Oliver’s size, nevertheless.
‘Now listen, you young dog,’ whispered Sikes, drawing a dark lantern from his pocket, ‘I’m going to put you through there. Take this light; go softly straight to the street-door, open it and let us in.’
Toby stood firmly with his head against the wall beneath the window, and his hands upon his knees, so as to make a step of his back. This was no sooner done, than Sikes, mounting upon him, put Oliver gently through the window with his feet first; and, without leaving hold of his collar, planted him safely on the floor inside.
‘You see the street-door?’
Oliver, more dead than alive, gasped out, ‘Yes.’ Sikes, pointing to the street-door with the pistol-barrel, briefly advised him to take notice that he was within shot all the way; and that if he did anything wrong, he would fall dead that very instant.
‘Now, do your work quickly!’ said Sikes, in the same low whisper.
In the short time Oliver collected his senses. The boy decided that, whether he could die in the attempt or not, he would make an effort to run upstairs from the hall, and alarm the family. Filled with this idea, he advanced at once.
‘Come back,’ suddenly cried Sikes aloud. ‘Back, back!’
Scared by the sudden breaking of the dead stillness of the place, and by a loud cry which followed it, Oliver didn’t know whether to advance or run back.
The cry was repeated – a light appeared – a vision of two terrified half-dressed men at the top of the stairs swam before his eyes - a flash – a loud noise – a smoke – a crash somewhere, - and he staggered back.
Sikes had him by the collar before the smoke cleared away. He fired his own pistol after the men, who were already retreating; and dragged the boy up.
‘Give me a shawl,’ said Sikes, as he drew him through the window. ‘They’ve him. Quick! How the boy bleeds!’
Then came the loud ringing of a bell, the noise of fire-arms. The shouts of men. And the sensation that somebody carried him over uneven ground at a rapid pace. And then, the noises grew confused in the distance; and a cold deadly feeling crept over the boy’s heart; and he saw or heard no more.