Что изобрел татищев. Первоначальник русской истории

После смерти Петра Великого (1725) борьба за власть приобрела острый характер. Отдельные группы дворян устраивали заговоры и, используя гвардейские полки, совершали дворцовые перевороты, возводя своих кандидатов на престол. С воцарением в 1730 г. Анны Иоанновны, фаворитом которой стал Бирон, ко двору были приближены многие немецкие дворяне, выходцы из Курляндии и других областей Прибалтики. Засилье немецких временщиков вызывало протест среди русского дворянства как в политической жизни, так и в идеологии.

Большую роль в истории отечественной науки сыграла Академия наук, где в 40-60-х гг. работали М. В. Ломоносов и такие выдающиеся иностранные ученые, как физик и химик /1. Бернулли, математик Л. Эйлер, астроном и географ Ж. Н. Делиль. Научные изыскания отвечали практическим потребностям государства. Исторические вопросы изучались в связи с административно-хозяйственными задачами, экономическими проблемами, развитием ремесла, мануфактуры, торговли, статистики. Появляется новый тип сочинений - исторические и географические лексиконы (словари).

Историография по-прежнему сосредоточивалась на изучении истории государства - его возникновении и роли варягов в этом процессе. "Норманнская теория" происхождения Русского государства использовалась иностранными авторами для доказательства будто бы имевшей место неспособности русского народа к самостоятельному общественно-политическому развитию. Иное мнение разделяла партия патриотически настроенных ученых. Наличие различных взглядов на историю России имело положительное значение для развития пауки.

Во второй четверти XVIII в. начинается активное собирание источников для исторических исследований. Помимо летописей в научный оборот вводятся такие памятники, как Русская Правда, Судебник 1550 г., Книга Большого Чертежа. Выделяются специальные исторические дисциплины. Па смену религиозно-церковной точке зрения на исторические явления приходит их рационалистическое объяснение.

Историограф второй четверти XVIII века

Крупнейшим представителем историографии второй четверти XVIII в. был Василий Никитич Татищев (1686-1750). Он происходил из старинной, но обедневшей дворянской фамилии. Его отец, псковский помещик, стольник Никита Алексеевич Татищев, определил сына в московскую Инженерную и артиллерийскую школу. Будучи родственником царицы Прасковьи (жены Ивана V), Василий Татищев рано попал в окружение царя Петра Алексеевича. В 18 лет он поступил на военную службу: участвовал в Северной войне (1700- 1721), сражался под Нарвой, Полтавой, где получил ранение (1709), в Прутском походе (1711); побывал в Польше и Пруссии; на Аландском конгрессе (1718-1719) выполнял различные дипломатические поручения.

В. Н. Татищев постоянно расширял свои знания, изучал языки (по его словам, он знал польский и немецкий), знакомился с западноевропейской литературой, приобретал книги (надписи на некоторых принадлежащих ему экземплярах указывают на иностранные города) для двух своих библиотек, которые впоследствии представляли ценные для своего времени собрания. В его книжных коллекциях находились труды по военному делу, естественнонаучным знаниям, но более всего по истории, географии, государственному праву и дипломатии; встречались также раритеты и архивные материалы - источники его будущей "Истории Российской". Одно из своих книжных собраний - в тысячу томов - Василий Никитич отдал "для пользы заводских школ", что свидетельствует о его внимании к просвещению не только дворянских детей, но и детей рабочих.

В 1719 г. В. Н. Татищев получил от Петра I (по рекомендации Я. В. Брюса) задание составить географическое описание России с соответствующими картами ("обстоятельной российской географии с ландкартами"). Выполнение этой задачи было связано с практическими мероприятиями по межеванию земель ("землемерие"), и Татищев представил царю специальный проект, касающийся производства межевания.

Для составления географического описания России потребовались конкретные сведения, и он занялся изучением истории. Ученый отмечал, что именно к этому времени относятся его подготовительные работы по разработке русской истории.

В 1720 г. Татищева отправили в Сибирь для управления горными заводами, и поручение Петра I осталось "без действа". Выполняя свои обязанности, он одновременно знакомился с географией, этнографией, историей этого края, составлял записки, касающиеся водных путей сообщения в Сибири, организации Ирбитской ярмарки и т.п. Здесь Татищев приобрел некоторые летописи, важные в историческом отношении, список "весьма древнего письма на пергаменте", ценный тем, что содержал сведения, которые в других летописях "ни одном не написаны". К поискам книг была подключена даже местная администрация: "рукописьменные книги и тетради, и письма" следовало "отсылать в Тобольск в губернскую канцелярию". В частности, Татищев получил от заводского комиссара Т. Бурцева "книгу в четверть по-русски написанную о Муроме городе и о других вопросах, в коже серой, букварь новой печати Санкт-Петербурхе, тетратку нешитую о учении Сипоту...".

По его инициативе в 1721 г. создаются казенные школы для рабочих при Кунгурском и Уктусском заводах, позднее - горнозаводские школы в Екатеринбурге, Соликамске, Каменске. Василий Никитич составил методическое руководство ("Инструкция о преподавании в школах при Уральских заводах") для учителей заводских школ. Обучение в школах дополнялось практическими занятиями па заводах. В. Н. Татищев был сторонником сочетания теории и практики в процессе обучения: "Не только присматриваться, но и руками по возможности применяться, и о искусстве ремесла - в чем оное состоит - уведомиться и рассуждать".

С 1724 по 1726 г. Василий Никитич находился в Швеции "для призыву мастеров, потребных к горным и минеральным делам", изучал горное и монетное дело, наблюдал за русскими людьми, обучавшимися на местных металлургических заводах. Это время он активно использовал для расширения своих знаний в области истории и географии: общался со шведскими учеными (известными ему еще но Сибири Ф. Страленбергом и Г. Бреннером, где они были в плену, а также с Г. Ю. Биорнером), занимавшимися русско-шведскими отношениями, знакомился с местными древностями, работая в библиотеках и архивах.

По возвращении в Петербург Татищев поступил на службу в Московскую монетную контору, учрежденную для оперативного руководства монетными дворами. В 1730 г. Татищев активно участвовал в политической борьбе, развернувшейся в связи с воцарением Анны Иоанновны. Он выступил против "верховников" (членов высшего правительственного учреждения России - Верховного тайного совета, которые стремились обеспечить через этот орган власти господство в государстве нескольких аристократических фамилий), защищая интересы широких кругов шляхетства (дворянства). В политическом проекте "Произвольное и согласное рассуждение и мнение собравшегося шляхетства русского о правлении государственном", составленном Татищевым, исторически обосновывалась необходимость самодержавия в России и предлагались формы участия дворянства в государственном управлении.

Создание литературного произведения "Разговор двух приятелей о пользе науки и училищ" относится к 1733 г. В этой работе ученый изложил основы своего философского и политического мировоззрения. Тогда же, по-видимому, написана и "Духовная" Татищева, в виде наставления сыну, где также отражены его общественно-политические взгляды.

Через год Татищева назначили главным начальником всех горных заводов в Перми и Сибири, а затем перевели в Оренбургский край в качестве начальника Оренбургской экспедиции. Удаление из столицы, а затем и устранение от заведования горным делом, вероятно, было вызвано недовольством его деятельностью со стороны Бирона и ставленника последнего - Шемберга, возглавлявшего горнозаводское управление в России.

В 1734 г. Татищев разослал местным властям в города Сибири и Казанской губернии вопросник (касающийся сведений по географии, этнографии и истории) из 92 пунктов, рассчитывая таким образом собрать материал для составления "Общего географического описания всея Сибири". Через два года были написаны первые главы этого труда. Позднее он разработал и представил в Академию наук "Предложение о сочинении истории и географии Российской". "Предложение" содержало 198 вопросов но истории, географии и этно- графин России (в том числе о народах Поволжья, Приуралья, Сибири), ответы на которые предполагалось получить через губернскую администрацию. Одновременно ученый работал над комментариями к найденным им текстам Русской Правды, Судебника 1550 г. (с дополнительными к нему указами) и "Историей Российской".

В 1739 г. Татищев привез первоначальный вариант "Истории Российской" в Петер6ург и показал ее ряду лиц. Ревнители старины усмотрели в пронизывающей текст рационалистической структуре посягательство на основы православия, в чиновных академических кругах автора пренебрежительно упрекали в недостатке эрудиции. Издание труда Татищева отложили. Вероятно, это было связано и с враждебным отношением к нему иностранцев, пользовавшихся влиянием в Академии.

Вскоре против Татищева возбудили судебное дело но обвинению в служебных злоупотреблениях. Возможно, для этого и были основания, главной же причиной преследования ученого некоторые исследователи называют его близкие отношения с кабинет-министром А. II. Волынским, возглавлявшим круг дворян, недовольных антинациональной политикой Бирона и его приспешников.

Несмотря на трудные условия, в которых находился в это время Татищев, он не оставлял своих научных занятий. В подготовленном в 1739-1740 гг. труде "Руссиа или, как ныне зовут, России" ученый рассмотрел вопросы как исторической, так и современной ему физической, экономической и политической географии. В начале 1740 г. он представил в Академию наук подготовленные им к печати "Древние законы" (Русскую Правду и Судебник 1550 г. с дополнительными указами).

С падением Бирона общественное положение Татищева улучшилось. В периоде 1741 по 1745 г. он занимал должность астраханского губернатора. Затем вновь попал в опалу и последние годы жизни провел в имении Болдино (ныне Солнечногорский район Московской обл.), продолжая трудиться над "Историей Российской".

Государственный деятель, последователь дела Петра 1, ученый-энциклопедист В. Н. Татищев проявлял интерес к различным областям знаний. Он одновременно писал и об изменении монетной системы, и об усмирении киргизов в Оренбургской губернии, и об Иоакимовской летописи.

Мировоззрение историка формировалось и развивалось па модной в то время идее естественного права немецкого ученого С. Пуффендорфа. Можно сказать, что Татищев был сознательным и последовательным утилитаристом - всегда стремился извлечь из любого занятия практическую пользу. Высшая цель, или "истинное благополучие", считал он, достигается при "разумном самолюбии": "нужно человеку прилежать, чтоб ум над волей властвовал", а для того чтобы доставить преобладание уму, надо развить его природные силы наукой. Следовательно, главная наука - это познание самого себя, что является условием "высшего добра". Из этого условия развивается затем целая система "нужных" для человека наук: "телесные" (медицина, экономия), "политические" (законоучение), "душевные" (логика, богословие), "щегольские" (стихотворство, музыка), "любопытные" (астрономия, хиромантия), "вредные" ("некромантия").

Таким образом, мировоззрение Татищева находилось в полной гармонии с практическими задачами времени и с трезвым, прозаическим складом его натуры.

Василий Татищев родился 19 апреля 1686 года в Псковском уезде. Татищевы происходили от семьи Рюриковичей, точнее - от младшей ветви князей смоленских. Род утратил княжеский титул. Отец Василия Никитича с 1678 года числился в государевой службе московским «жильцом» и первое время не имел никаких земельных владений, однако в 1680 году ему удалось получить поместье умершего дальнего родственника в Псковском уезде.

В 1693 году сыновья Никиты Алексеевича, десятилетний Иван и семилетний Василий, были пожалованы в стольники и служили при дворе царя Ивана Алексеевича до его смерти в 1696 году. В дальнейшем братья жили, вероятно, в отцовском поместье - до начала 1704 года. 25 июня 1705 году братья написали сказку в Разрядном приказе, в которой преуменьшили свой возраст, благодаря чему отстояли льготу по освобождению от службы до 1706 года.

В 1706 году они были зачислены в Азовский драгунский полк. 12 августа 1706 года оба брата, произведенные в поручики, в составе вновь сформированного драгунского полка Автонома Иванова отправились из Москвы на Украину, где приняли участие в военных действиях. В. Н. Татищев сражался и в битве под Полтавой, где был ранен, по его собственным словам, «подле государя».

В 1711 году Татищев участвовал в Прутском походе.

В 1712-1716 годах, подобно многим молодым дворянам, Татищев совершенствовал свое образование за границей, но не во Франции и Голландии, как большинство, а в Германии. Он побывал в Берлине, Дрездене, Бреславле, приобрел множество дорогостоящих книг по всем отраслям знания. Известно, что Татищев обучался преимущественно инженерному и артиллерийскому делу, поддерживал связь с генерал-фельдцейхмейстером Яковом Вилимовичем Брюсом и выполнял его поручения. В перерывах между заграничными поездками Татищев занимался делами имения. Летом 1714 года он женился на молодой вдове Авдотье Васильевне Андреевской.

В апреле 1716 года Татищев присутствовал на «генеральном смотре» петровской армии, после которого по желанию Брюса был переведен из кавалерии в артиллерию. 16 мая 1716 года Татищев выдержал экзамен и был произведен в инженер-поручики артиллерии.

В 1717 году Татищев находился в действующей армии под Кенигсбергом и Данцигом, занимаясь приведением в порядок изрядно запущенного артиллерийского хозяйства. После прибытия 18 сентября 1717 года под Данциг Петра I Татищев вмешался в историю с контрибуцией в 200 тысяч рублей, которую уже целый год никак не мог выплатить здешний магистрат. Петр I заинтересовался имевшейся в городе картиной «Страшный суд», которую бургомистр приписывал кисти просветителя славян Мефодия и предлагал царю в счет контрибуции, оценивая в 100 тысяч рублей. Петр I готов был принять картину, оценив ее в 50 тысяч, но Татищев сумел отговорить царя от убыточной сделки, вполне обоснованно оспорив авторство Мефодия.

В 1718 году Татищев участвовал в организации переговоров со шведами на Аландских островах. Именно Татищев обследовал острова в конце января - начале февраля 1718 года и выбрал для проведения мирного конгресса деревню Варгад; здесь русские и шведские дипломаты впервые встретились 10 мая. В силу ряда причин многомесячные переговоры не завершились подписанием мирного договора. Русская делегация покинула Варгад 15 сентября, Татищев уехал несколько раньше.

По возвращении в Петербург Татищев продолжал служить под началом Брюса, который при учреждении 12 декабря 1718 года Берг-коллегии был поставлен во главе этого учреждения. В 1719 году Брюс обратился к Петру I, обосновывая необходимость «землемерия» всего государства и составления подробной географии России. Татищев должен был стать исполнителем этой работы. Однако в начале 1720 года Татищев получил назначение на Урал и с этого времени практически не имел возможности заниматься географией. Кроме того, уже на подготовительном этапе к составлению географии Татищев увидел необходимость в исторических сведениях, быстро увлекся новой темой и в дальнейшем собирал материалы уже не для географии, а для истории.

В 1720 году новое поручение оторвало Татищева от его историко-географических работ. Он был послан «в Сибирской губернии на Кунгуре и в прочих местах, где обыщутся удобные места, построить заводы и из руд серебро и медь плавить». Ему приходилось действовать в стране малоизвестной, некультурной, издавна служившей ареной для всяких злоупотреблений.

Объехав вверенный ему край, Татищев поселился не в Кунгуре, а в Уктусском заводе, где и основал управление, названное вначале Горной канцелярией, а потом Сибирским высшим горным начальством. Во время первого пребывания Татищева на уральских заводах он успел сделать весьма многое: перенес Уктусский завод на реку Исеть и там положил начало нынешнего Екатеринбурга, выбрал место для строительства медеплавильного завода около деревни Егошиха, тем самым положив начало городу Перми, добился дозволения пропускать купцов на Ирбитскую ярмарку и через Верхотурье, а также заведения почты между Вяткой и Кунгуром.

При заводах открыл две начальные школы, две - для обучения горному делу, выхлопотал учреждение особого судьи для заводов, составил инструкцию для оберегания лесов, проторил новую, более короткую дорогу от Уктусского завода к Уткинской пристани на Чусовой и т. д.

Меры Татищева вызвали неудовольствие Демидова, видевшего подрыв своей деятельности в учреждении казенных заводов. Для расследования споров на Урал послан был Г. В. де Геннин, нашедший, что Татищев во всем поступал справедливо. Он был оправдан, в начале 1724 года представлялся Петру, был произведен в советники Берг-коллегии и назначен в сибирский обер-бергамт.

Вскоре за тем его послали в Швецию для надобностей горного дела и для исполнения дипломатических поручений. В Швеции Татищев пробыл с декабря 1724 по апрель 1726 года, осмотрел заводы и рудники, собрал много чертежей и планов, нанял гранильного мастера, пустившего в ход гранильное дело в Екатеринбурге, собрал сведения о торговле стокгольмского порта и о шведской монетной системе, познакомился со многими местными учеными и т. д.

Возвратясь из поездки в Швецию и Данию, Татищев некоторое время занимался составлением отчета, и хотя еще не отчисленный от бергамта, однако не был послан в Сибирь. В 1727 году он был назначен членом монетной конторы, которой тогда подчинены были монетные дворы.

Вторично направлен на Урал осенью 1734 года в должности начальника горных казенных заводов. С июля 1737 по март 1739 возглавлял Оренбургскую экспедицию.

В декабре 1734 года Татищев узнал о подозрительном поведении сосланного в Нерчинск по делу князя Долгорукова Егора Столетова, бывшего когда-то приближенным Монса: на него донесли, что он, сославшись на нездоровье, не присутствовал в церкви на заутрене в день именин императрицы Анны Иоанновны. Татищев увидел в этом политическую подоплеку и усердно приступил к расследованию с применением пыток. Поначалу его рвения не оценили, однако в итоге Столетов под пытками признался в замышлении заговора на престоле»), оговорил вместе с собой еще много людей, был переведен в тайную канцелярию, там запытан почти до смерти и в конце концов казнен.

Татищев занимался также и религиозными делами. 20 апреля 1738 был казнен Тойгильда Жуляков за то, что, перейдя в христианство, вернулся затем обратно в ислам. Текст приговора гласил: «По ея императорского величества и по определению его превосходительства тайного советника Василия Никитича Татищева велено тебя, татарина Тойгильду, за то, что ты, крестясь в веру греческого исповедования, принял паки махометанский закон и тем не только в богомерзкое преступление впал, но яко пес на свои блевотины возвратился и клятвенное свое обещание, данное при крещении, презрел, чем богу и закону его праведному учинил великое противление и ругательство,- на страх другим таковым, кои из махометанства приведены в христианскую веру, при собрании всех крещеных татар велено казнить смертию - сжечь». Сам В. Н. Татищев на казни не присутствовал, ибо находился в тот момент в Самаре.

За обратный переход в ислам была казнена сожжением на костре Кисябика Байрясова. По справке екатеринбургской полиции, в первый раз она бежала 18 сентября 1737 года с дворовой девкой вдовы питейного откупщика Петра Перевалова, во второй раз - 23 сентября того же года с дворовой женкой секретаря Канцелярии Главного правления заводов Ивана Зорина. В третий раз бежала в сентябре 1738 года.

В 1739 году 29 апреля письмо Соймонова было получено в Екатеринбурге. 30 апреля смертный приговор «по указу генерал-майора Л. Я. Соймонова» был утвержден в Канцелярии. 1 мая Угримов известил письмом генерала Соймонова: «Ныне по силе оного Вашего превосходительства ордеру с нею того ж апреля 30 числа уже учинено».

На этой должности его застал политический кризис 1730 года. По поводу воцарения Анны Иоанновны Татищевым была составлена записка, подписанная 300 чел. из шляхетства. Он доказывал, что России, как стране обширной, более всего соответствует монархическое управление, но что все-таки «для помощи» императрице следовало бы учредить при ней сенат из 21 члена и собрание из 100 членов, а на высшие места избирать баллотировкою. Здесь же предлагались разные меры для облегчения положения разных классов населения.

Вследствие абсолютистской агитации гвардия не пожелала перемен в государственном строе, и весь этот проект остался втуне; но новое правительство, видя в Татищеве врага верховников, отнеслось к нему благосклонно: он был обер-церемониймейстером в день коронации Анны Иоанновны. Став главным судьей монетной конторы, Татищев начал деятельно заботиться об улучшении русской монетной системы.

В 1731 году у Татищева начались недоразумения с Бироном, приведшие к тому, что он был отдан под суд по обвинению во взяточничестве. В 1734 году Татищев был освобожден от суда и снова назначен на Урал, «для размножения заводов». Лично участвовал в пытках заключенных по «слову и делу государеву». Ему же поручено было составление горного устава.

Пока Татищев оставался при заводах, он своей деятельностью приносил много пользы и заводам, и краю: при нем число заводов возросло до 40; постоянно открывались новые рудники, и Татищев считал возможным устроить еще 36 заводов, которые открылись лишь через несколько десятилетий. Между новыми рудниками самое важное место занимала указанная Татищевым гора Благодать.

Правом вмешательства в управление частных заводов Татищев пользовался весьма широко и тем не раз вызывал против себя нарекания и жалобы. Вообще, он не был сторонником частных заводов, не столько из личной корысти, сколько из сознания того, что государству нужны металлы, и что добывая их само, оно получает более выгоды, чем поручая это дело частным людям.

В 1737 году Бирон, желая отстранить Татищева от горного дела, назначил его в Оренбургскую экспедицию для окончательного усмирения Башкирии) и устройства управления башкир. Здесь ему удалось провести несколько гуманных мер: например, он выхлопотал, чтобы доставление ясака было возложено не на ясачников и целовальников, а на башкирских старшин.

В январе 1739 года Татищев приехал в Петербург, где устроена была целая комиссия для рассмотрения жалоб на него. Его обвиняли в «нападках и взятках», неисполнительности и т. п. Есть возможность допустить, что в этих нападках была доля истины, но положение Татищева было бы лучше, если бы он ладил с Бироном.

Комиссия подвергла Татищева аресту в Петропавловской крепости и в сентябре 1740 года приговорила его к лишению чинов. Приговор, однако, не был исполнен. В этот тяжелый для Татищева год он написал свое наставление сыну - известную «Духовную».

Падение Бирона вновь выдвинуло Татищева: он был освобожден от наказания и в 1741 году назначен в Астрахань управлять Астраханской губернией, главным образом для прекращения беспорядков среди калмыков. Отсутствие необходимых военных сил и интриги калмыцких владетелей помешали Татищеву добиться чего-либо прочного.

Когда вступила на престол Елизавета Петровна, Татищев надеялся освободиться от калмыцкой комиссии, но это ему не удалось: он был оставлен на месте до 1745 года, когда его из-за несогласий с наместником отставили от должности. Приехав в свою подмосковную деревню Болдино, Татищев уже не оставлял ее до смерти. Здесь он заканчивал свою историю, которую в 1732 году привозил в Петербург, но к которой не встретил сочувствия. Сохранилась обширная переписка, которую вел Татищев из деревни.

Накануне смерти Татищев поехал в церковь и велел туда явиться мастеровым с лопатами. После литургии он пошел со священником на кладбище и велел рыть себе могилу возле предков. Уезжая, он просил священника на другой день приехать причастить его. Дома он нашел курьера, который привез указ, прощавший его, и орден Александра Невского. Он вернул орден, сказав, что умирает.

Василий Нкитович татищев скончался 15 июля 1750 года в Болдино. Похоронен на Рождественском погосте.

Вторая редакция Истории Российской, являющаяся главным сочинением Татищева, была издана через 18 лет после его смерти, при Екатерине II - в 1768 году. Первая редакция Истории Российской, написанная «древним наречием», была впервые издана только в 1964 году. При этом сегодня нам известны под именем Татищева - лишь татищевские «черновики», изданные его злейшими врагами - немцами-историками при дворе. Соответственно, что в них осталось от автора - большой вопрос.

Русский государственный деятель, ученый Василий Никитич Татищев (1686-1750) родился в поместье своего отца, Никиты Алексеевича Татищева, недалеко от Пскова. Татищевы являлись ответвлением смоленских князей и были потомками Рюрика, однако род их к тому времени захудал. В 1693 в семье царя Иоанна Алексеевича (старшего брата Петра I) и его супруги Прасковьи Федоровны родилась дочь Анна. В связи с этим семилетний Василий Татищев был взят стольником ко двору Прасковьи Федоровны, отец которой был женат вторым браком на представительнице рода Татищевых. Придворная служба Василия Татищева продолжалась до смерти царя Иоанна в 1696, после чего он вернулся в отцовское имение.

В семье Татищевых большое внимание уделялось учению. Василий Татищев получил хорошее домашнее образование. К тому же он обладал любовью к науке и большой любознательностью. Так, в 13-летнем возрасте он наблюдал за судебными процессами в Пскове. Страстью Василия Татищева было чтение книг. Считается, что он окончил в Инженерную и артиллерийскую школу. В 1704 Татищев начал службу в армии – был зачислен рядовым в драгунский полк. В то время шла Северная война, и уже в августе 1704 он принял боевое крещение под Нарвой. В 1706 Татищев получил чин поручика. В 1709 участвовал в Полтавской битве и был ранен возле царя Петра, который, как вспоминал впоследствии Василий Никитич: «…поцеловал меня в лоб, поздравляя раненым за Отечество». В 1711 Татищев участвовал в Прутском походе. На протяжении 1712-1716 он длительное время находился в Германии, где получал знания в инженерном и артиллерийском деле. С этого времени он начинает активно выполнять поручения одного из ближайших сподвижников Петра I – Якова Вилимовича Брюса, для которого становится очень нужным человеком. В 1714 Татищев женился на молодой вдове Анне Васильевне Андреевской; от этого брака родились: дочь Евпраксия и сын Евграф. В 1716 Татищев был переведен из кавалерии в артиллерию. В 1718-1719 он участвовал в Аландском конгрессе, на котором велись переговоры о мире между Россией и Швецией.

Василий Никитич был человеком энергичным, честным, целеустремленным, любящим в работе порядок и точным при ее исполнении. Вся его деятельность была направлена на защиту государственных интересов. Однако трудный характер и независимость суждений Татищева многих раздражали и создавали ему врагов. В конце 1719 в России учреждается Берг-коллегия – орган по руководству горнорудной промышленностью. Ее президентом был назначен покровитель Татищева – Яков Брюс. В 1720-1722 и 1734-1737 Татищев управлял казенными заводами на Урале. Здесь он успел сделать многое, в том числе положить начало (помимо Екатеринбурга, Татищев считается также основателем и Тольятти). Особое внимание Татищев уделял развитию образования. Во время первого пребывания на Урале он вступил в конфликт с Демидовыми, обвинившими его в злоупотреблениях. Татищев был отстранен от службы, а для разбирательства дела на Урал приехал В. И. де Геннин, который нашел деятельность Татищева правильной. В 1723 Василий Никитич был оправдан Сенатом. В 1724 он был назначен на должность советника Берг-коллегии, а в конце 1724 отправлен царем Петром в Швецию.

Вернувшись в 1726 на Родину, Татищев в 1727-1733 служил в Московской монетной конторе. В 1730 он, как сторонник самодержавия, активно выступал против Верховного тайного совета и с приходом к власти Анны Иоанновны в первое время упрочил свои позиции. Татищев был обер-церемониймейстером во время коронации императрицы, получил чин действительного статского советника и деревни с тысячью душ. Однако у Василия Никитича установились враждебные отношения с фаворитом императрицы Бироном, и он был обвинен в злоупотреблениях. Расположенная к Татищеву императрица Анна Иоанновна в 1734 закрыла его дело и отправила Василия Никитича на знакомый ему Урал. Но и здесь Татищев, стремясь жить по закону и борясь со злоупотреблениями, не угомонился и опять принялся за старое. С точки зрения некоторой части людей, он проявлял ненужную инициативу и рвение, всюду лез, чрезмерно защищал интересы государства. В результате неудобную фигуру Татищева убрали. Он получил чин тайного советника и в 1737-1739 был руководителем Оренбургской экспедиции. Как обычно, на Василия Никитича шел поток доносов. В 1739, будучи в , он был отстранен от должности, лишен всех званий и взят под домашний арест (существует точка зрения, что его даже заключили в Петропавловскую крепость).

Летом 1741 Татищев был назначен в Калмыцкую комиссию, а с конца 1741 по совместительству стал астраханским губернатором. В 1745 ему снова предъявили различные обвинения и освободили от должности губернатора. Последние годы жизни Татищев провел в ссылке в своем подмосковном имении дер. Болдино, где и умер. Согласно преданию, накануне кончины к нему прибыл курьер от императрицы Елизаветы Петровны с указом о его оправдании. Похоронен был В. Н. Татищев неподалеку от Болдина на Рождественском погосте (ныне – Солнечногорский район Московской области).

В. Н. Татищев был человеком разносторонне развитым, умевшим переходить от одного дела к другому, подчас ему ранее совсем не известному. Практическую деятельность он совмещал с широкой научной работой. В. Н. Татищев – историк, географ, философ, экономист, этнограф. Ученый владел латынью, древнегреческим, немецким и польским, был знаком с романскими, финно-угорскими и тюркскими языками. Сочинением географии России Татищев стал заниматься по поручению Брюса с 1719, однако это потребовало более тщательного изучения исторических аспектов. Исторические исследования и стали главным достижением его жизни. Татищев написал первый научный обобщающий труд по отечественной истории – «Историю российскую с самых древнейших времен» (в пяти томах). Он является основоположником российской этнографии, исторической географии, источниковедения. Именно Татищев составил первый русский энциклопедический словарь, обнаружил и ввел в научный оборот тексты Русской правды и Судебника 1550 с подробным комментарием. В 1998 к 275-летию города в Екатеринбурге был установлен памятник его основателям – В. Н. Татищеву и В. И. де Геннину.

Проблемы русской истории и русской историографии, разумеется, не могли пройти мимо внимания человека, который, по выражению А. С. Пушкина, сам был всемирной историей. Петр I непременно желал иметь полноценную «Историю России», соответствовавшую современному уровню научного знания. За ее составление поочередно было засажены несколько русских книжников. Однако дело как-то не заладилось - задача оказалась не по плечу отечественным Геродотам и Фукидидам, чьи умственные способности их недальний потомок описал одной выразительной строкой: «Уме недозрелый, плод недолгой науки». В конце концов царю пришлось обратиться за русской историей туда же, куда он привык обращаться за всем прочим, - в Европу. За год до смерти, 28 февраля 1724 г., Петр I подписал указ, гласивший: «Учинить академию, в которой учились бы языкам, так же прочим наукам и знатным художествам и переводили бы книги».

Со смерти Петра не прошло и каких-нибудь полутора десятков лет, как Россия получила полноценный исторический труд. И всего замечательнее было то, что Академия с ее приезжими многоучеными адъюнктами и приват-доцентами не имела к этому никакого отношения. Почин в этом деле и основную часть работы взял на себя один человек, притом прямого касательства к исторической науке не имеющий. Звали его Василий Никитич Татищев. Он, по справедливости, может считаться отцом русской историографии.

Татищев интересен не только как историк, но и как тип практического деятеля, воспитанного в огромной Петровской мастерской. По меткому определению Ключевского, он являет собой образец человека, «проникшегося духом реформы, усвоившего ее лучшие стремления и хорошо послужившего отечеству, а между тем не получившего от природы никаких необычайных дарований, человека, невысоко поднимавшегося над уровнем обыкновенных средних людей». Его фигура открывает ряд блестящих дилетантов русской науки и культуры XVIII в.

В 1704 г., восемнадцати лет от роду, Татищев определился в армию артиллеристом. В Петровское время человек редко заканчивал службу там, где ее начинал. За сорок лет своей служебной деятельности Татищев побывал горным инженером, управляющим монетным делом в Москве и астраханским губернатором. Удалившись от дел в 1745 г., он до самой смерти (1750 г.) жил в своем подмосковном имении - селе Болдино. Все это время он находился под судом по обвинению в лихоимстве. Оправдательный приговор был вынесен за несколько дней до его кончины.

Занимаясь горным делом, Татищев собирал географические сведения о местностях, где предполагалось вести разработки рудных залежей или строить заводы. Русская география по естественному течению мыслей увлекла его к русской истории. Постепенно сбор и изучение древнерусских памятников, письменных и вещественных, превратились для него в подлинную страсть. Татищев стал, вероятно, самым выдающимся читателем тогдашней России. Он не пропускал ни одной русской и иностранной книги об истории и поручал делать выписки и переводы из латинских и греческих авторов. Позднее он признавался, что, приступая к написанию своей «Истории», имел под рукой более тысячи книг.

Татищев отлично понял важность иностранных источников для древней истории России и умело ими воспользовался. Но со временем особую ценность его труду придали не они, а уникальный древнерусский памятник, о котором мы имеем понятие только благодаря обширным выпискам из него Татищева. Это - Иоакимовская летопись, приписываемая новгородскому святителю епископу Иоакиму Корсунянину, современнику князя Владимира I Святославича. Она была известна Татищеву по позднему списку середины XVII в., но сохранила древнее славянское предание, не попавшее в другие летописные своды. Ознакомление с ней и привело Татищева к заключению, что «Нестор-летописец о первых князьях российских не весьма добре сведом был».

В самом деле, кого не смущало это внезапное начало русской истории, датированное в «Повести временных лет» 859 годом: «Имаху дань варязи на словенах»? Почему «имаху», с какого времени «имаху» - все эти вопросы повисают в воздухе. Вслед за варягами на исторической сцене, как «бог из машины» в древнегреческой трагедии, появляется Рюрик с братьями и русью. По Иоакимовской же летописи выходит, что Нестор начинает с конца очень длинной и весьма интригующей истории.

В незапамятные времена жил в Иллирии князь Словен со своим народом - словенами. Снявшись однажды с насиженных мест, он увел словен на север, где основал Великий град. Словен стал основателем династии, которая ко времени призвания Рюрика насчитывала 14 поколений князей. При князе Буривое, Рюриковом прадеде, словене вступили в долгую войну с варягами. Потерпев тяжкое поражение на реке Кюмени, которая веками служила границей новгородских и финских земель, Буривой бежал из Великого града, жители которого стали варяжскими данниками.

Но недолго владели варяги Великим градом. Тяготясь наложенной на них данью, словене испросили у Буривоя себе в князья его сына Гостомысла. Когда тот явился, словене восстали и прогнали варягов.

Во время длительного и славного княжения Гостомысла на словенской земле установились мир и порядок. Но к концу его жизни Великому граду стали вновь угрожать внутренние неурядицы и внешняя опасность, ибо у Гостомысла не оказалось наследника: четыре его сына погибли в войнах, а трех дочерей он выдал замуж за соседних князей. Тревожимый тяжелыми мыслями, Гостомысл обратился за советом к волхвам в Колмогард. Те прорекли, что ему наследует князь его крови. Гостомысл не поверил предсказанию: он был так стар, что его жены уже не рожали ему детей. Но в скором времени ему приснился чудесный сон. Он увидел, что из чрева его средней дочери Умилы выросло великое и плодовитое дерево; оно укрыло под своей кроной весь Великий град, и все люди этой земли насытились от его плодов. Проснувшись, Гостомысл призвал волхвов, чтобы они истолковали его сон, и услышал от них, что Умила и произведет на свет его наследника.

Сомнения Гостомысла на этом, однако, не улеглись. Ведь у него уже был внук от старшей дочери, и если уж вставал вопрос о передаче наследования по женской линии, естественно было предложить княжеский стол ему, а не его младшему брату. Гостомысл все же решил положиться на волю богов и рассказал о своем вещем сне народу. Но многие словене не поверили ему и не пожелали забыть о правах старшего внука. Смерть Гостомысла вызвала междоусобицу. И только хлебнув лиха, словене вспомнили о Гостомысловом сне и пригласили княжить сына Умилы, Рюрика.

В изложении своего понимания варяжского вопроса, Татищев опирался на предшествующие опыты русской истории - Синопсис (издан в 1674 г.) итрактат Байера о варягах . Следуя духу первого, он придал призванию князей характер естественности - славяне призвали не чужестранца, а внука своего князя. У Байера Татищев позаимствовал критический метод обращения с источниками и саму постановку проблемы: этническая принадлежность варягов-руси и место их обитания. Но войдя под руководством Синопсиса и Байера в область древней русской истории, Татищев затем действовал самостоятельно. Он не отправился отыскивать родину первых русских князей ни в Пруссию, ни в Скандинавию. Варяжский (русский) муж Умилы был, по его мнению, финским князем. В доказательство своих слов Татищев привел массу историко-филологических свидетельств давнего бытования корня «рус» в топонимике Финляндии и юго-восточной Прибалтики. И все-таки над его историческими разысканиями витает тень Байера: история варягов-руси в дорюриковский период оказалась у Татищева никак не связанной с историей славян. Недаром Ключевский назвал его русским историографом, цепляющимся за вечно несущуюся вперед европейскую мысль.

Труд Татищева подпал под еще более тяжкий суд, чем тот, который преследовал его самого, - суд истории. В 1739 г. Татищев привез рукопись своего сочинения в Петербург и отдал на прочтение своим знакомым и влиятельным лицам в тогдашнем ученом мире, в надежде на положительные отзывы. Однако, по его собственным словам, одни рецензенты попеняли ему на недостаток философского взгляда и красноречия, другие возмутились за посягательство на достоверность Несторовой летописи. При жизни Татищева «История» так и не была издана.

Вскоре после его кончины пожар уничтожил Болдинский архив. От рукописей Татищева уцелело лишь то, что было в чужих руках. По этим неисправным спискам, изданным в 1769-1774 гг., русские читатели и ознакомились впервые с «Историей Российской». В полном и наиболее близком к оригиналу виде «История» появилась только в 1848 г.

Нападки на Татищева, однако, не прекратились. Введенную им в научный оборот Иоакимовскую летопись долгое время считали чуть ли не мистификацией. К. Н. Бестужев-Рюмин, выражая общее мнение историков середины XIX в., писал даже, что на Татищева нельзя ссылаться (правда, позже он пересмотрел свои взгляды и с должным уважением отнесся к трудам первого русского историографа: «”История” Татищева, памятник многолетних и добросовестных трудов, воздвигнутых при условиях самых неблагоприятных, долго оставалась непонятой и неоцененной... Теперь уже никто из ученых не сомневается в добросовестности Татищева»). Затем скептицизм историков был перенесен на сами сведения, сообщаемые Иоакимовской летописью. Но в последнее время доверие к ним со стороны историков значительно возросло. Сейчас уже об Иоакимовской летописи можно говорить как об источнике первостепенной важности, особенно в части, касающейся «дорюриковой» эпохи.

P.S.
Благодаря дочери В.Н. Татищев стал прапрадедом поэта Ф.И. Тютчева (по материнской линии).

По словам С. М. Соловьева, Татищеву, наряду с М. В. Ломоносовым, "принадлежит самое памятное место в истории русской науки в эпоху начальных трудов". Однако значение Татищева-историка было признано далеко не сразу. Долгое время его труды недооценивались, а то и подвергались резкой критике. Историка обвиняли в вымыслах и подлогах, объявляли его ссылки на рукописи, неизвестные исследователям

последующих поколений, вымышленными. Взгляды Татищева на историю приписывались исключительно западноевропейскому влиянию, потому отрицались их оригинальность и самостоятельность. Нередко утверждалось, что немецкие ученые-историки - члены Академии наук, прежде всего

А.Л. Шлёцер, - "на две головы выше" Татищева. Между тем сам Шлёцер, оценивая "Историю Российскую" Татищева, писал: "Он отец русской истории, и мир должен знать, что русский, а не немец явился первым творцом русской истории".

Негативное отношение к трудам Татищева объясняется несколькими причинами. Из всех сочинений Татищева при его жизни было опубликовано только одно (причем в Швеции на латинском языке и в Англии на английском) - "Сказание о звере мамонте", первая в мировой литературе статья о мамонтах. Рукопись "Истории Российской" пролежала в Академии наук почти 30 лет, первые четыре тома увидели свет в 1760-1780 гг., а пятый в 1848 г. За это время историческая наука ушла далеко вперед, и, по словам академика М. Н. Тихомирова, труды Татищева "казались уже устаревшими, некритическими, и молодые русские историки того времени увидели в них только нагромождение источников". Другая причина неприятия сочинений Татищева-историка - тяжеловесность стиля. Они написаны языком первой половины XVIII в., содержат огромный массив выдержек из летописей на древнерусском языке, и потому читать их непросто. Неоднозначно воспринималась современниками нетрадиционность многих выводов и положений Татищева, что не могло не вызвать критики со стороны консервативных кругов.

В XIX в. отношение к Татищеву и его сочинениям также не было однозначным. Упреки в его адрес высказывал Н. М. Карамзин. Совершенно иной была оценка С. М. Соловьева, по мнению которого "заслуга Татищева состоит в том, что он первый начат дело так, как следовало начать: собрат материалы, подверг их критике, свел летописные известия, снабдил их примечаниями географическими, этнографическими и хронологическими, указал на многие важные вопросы, послужившие темами для позднейших исследований, собрат известия древних и новых писателей о древнейшем состоянии страны, получившей после название Россия, - одним словом, указал путь и дат средства своим соотечественникам заниматься русскою историею".

Значение Татищева в становлении отечественной историографии было раскрыто лишь во второй половине XX в.

Усилиями А. И. Андреева, С. Н. Валка, М. II. Ирошпикова, А. Г. Кузьмина, С. Л. Иештича, М. Н. Тихомирова, Л. В. Черепнина, А. И. Юхта и других историков в научный оборот введены все основные труды Татищева, изучены его жизнь и деятельность. В 1960-с гг. впервые были изданы академическое собрание сочинений ученого (в 1990-х гг. репринтное издание), позднее его избранные произведения (М., 1979), записки и письма (М., 1990). На рубеже XX-XXI вв. опубликованы библиография произведений Татищева и литературы о нем (М., 1995), описание его личного архивного фонда (М., 2001), иконография Василия Никитича (М., 2001). В Москве, Астрахани, Екатеринбурге проводятся Татищевские чтения. Все это позволило в полной мере оценить вклад Татищева в развитие русской общественной мысли и культуры.