Король карл xii сказал женщине. Поход на Украину и Полтавское поражение. Возвращение и загадочная смерть

Карл 12 (рожд. 17 (27) июня 1682 г. - смерть 30 ноября (11 декабря) 1718 г.) Шведский король (1697 г.) и полководец, участник Северной и захватнических войн против России. Разбит под Полтавой (1709 г.).
Карл 12 был, пожалуй, одной из самых неординарных личностей своей эпохи. В его жизни трудно отыскать обычные дела и события - все чувства, взгляды и поступки монарха вызывали неподдельное восхищение, удивление, а подчас повергали в шок друзей и врагов. О короле говорили, что он ничего не боится и не имеет слабостей, а свои добродетели довел до такого излишества, что зачастую они граничат с пороками. В действительности, твердость полководца в большинстве случаев переходило в упрямство, справедливость - в тиранию, а щедрость - в невероятную расточительность.
Детство, молодые годы
Шведский король Карл 12 родился в 1682 году в Стокгольме. Брак его отца - шведского короля Карла 11 и матери - датской принцессы Ульрики Элеоноры был союзом совершенно различных по характеру людей. Деспотичный правитель внушал страх своим подданным, тогда как королева всячески старалась облегчить их участь, часто отдавая несчастным свои драгоценности и платья.
Не выдержав жестокого обращения мужа, она умерла в 1693 году, когда сыну-наследнику было только 11 лет. Он рос крепким, физически и духовно развитым, прекрасно знал немецкий и латинский языки. Но уже тогда начал проявляться упрямый характер и неумеренный нрав принца. Чтобы заставить мальчика что-то выучить, надо было задеть его гордость и честь. С детства любимым героем будущего короля был Александр Македонский, юноша восхищался им и хотел во всем быть похожим на легендарного полководца.
Восхождение на престол
Карл 11 скончался, оставив 15-ти летнему сыну уважаемый в Европе трон, хорошую армию и благополучные финансы. По шведским законам Карл 12 сразу мог занять престол, но отец перед смертью оговорил отсрочку до совершеннолетия - 18 лет и назначил регентшей государства свою мать - Гедвигу Элеонору. Это была весьма амбициозная особа, которая всеми силами старалась отдалить внука от дел.
Молодой король как правило развлекался охотой и военными смотрами. Но он все чаще и чаще задумывался над тем, что уже вполне способен управлять государством. Как-то раз Карл поделился своими соображениями по этому поводу с государственным советником Пипером, и тот с энтузиазмом взялся за водворение на престол молодого правителя, видя в том превосходную возможность сделать свою карьеру. Спустя несколько дней власть королевы пала.
Во время коронации Карл 12 взял корону из рук архиепископа Упсальского, когда тот собирался возложить ее на голову государя, и сам короновал себя. Люди приветствовали молодого короля и искренне восхищались им.
Первые годы царствования
В первые годы своего царствования Карл 12 зарекомендовал себя нетерпеливым, беспечным и высокомерным королем, который не очень интересовался делами государства, а в Совете он сидел со скучающим видом, положив скрещенные ноги на стол. Истинная его натура еще не начала проявлять себя.
А тем временем над головой монарха собирались грозовые тучи. Коалиция четырех могущественных держав - Дании, Саксонии, Польши и Московии - захотела ограничить господство Швеции на Балтике. 1700 год — эти государства развязали Северную войну против Карла 12 и его государства.
Считая сложившееся положение угрожающим, многие из советников предлагали пойти на переговоры с врагами, но монарх отверг все их доводы и сказал: «Господа, я принял решение никогда не вести неправедной войны, но, подняв оружие, дабы наказать нарушителей законов, не складывать его, пока не погибнут все мои враги. Я нападу на первого же, кто восстанет против меня, и, надеюсь, победив его, внушу страх всем прочим». Эта воинственная речь поразила государственных мужей и стала переломным моментом в жизни правителя.
Подготовка к войне
Приказав готовиться к войне, Карл 12 резко изменился: он отказался от всех удовольствий и развлечений, начал одеваться, как простой солдат, и так же питаться. Кроме этого, он навсегда простился с вином и женщинами, не желая, чтобы последние могли повлиять на его решения. 8 мая монарх во главе армии покинул Стокгольм. Карл не мог и подумать, что уже никогда сюда не возвратится…
Перед отъездом король навел в стране порядок и организовал совет обороны, который должен был заниматься всем, что касается армии.
Первые победы
Первую победу Карл одержал в Дании. Он осадил Копенгаген и спустя короткое время овладел им. 1700 год, 28 августа — между двумя государствами был заключен мирный договор. Надо заметить, что шведская армия была очень сильной и хорошо организованной, потому ей прочили блестящее будущее. В ней царила строгая дисциплина, которую молодой монарх еще больше ужесточил. Так, находясь под стенами Копенгагена, шведские солдаты исправно оплачивали продукты, которые поставляли им датские крестьяне, и, пока шли переговоры о мире, не выходили из лагеря. Такая строгость Карла 12 по отношению к армии способствовала ее многочисленным победам.
Следующая удача ожидала шведов под Нарвой. Карл 12 был до крайности возмущен поведением Петра 1, который вторгся туда. Дело в том, что московитские послы не раз уверяли шведского короля в нерушимом мире между двумя державами. Карл не мог понять, как можно нарушать свои обещания. Исполненный праведного гнева, он вступил в битву с русскими войсками, имея в несколько раз меньшее количество людей, чем Петр 1. «Вы сомневаетесь, что с моими восемью тысячами храбрецов я разобью восемьдесят тысяч московитов?» - гневно спросил Карл 12 у одного из своих генералов, который попытался доказать всю сложность этого предприятия.
Война с Польшей
Карл разгромил русское войско, и это стало одной из его блестящих побед. Не менее удачные действия провел он в Польше и Саксонии. На протяжении 1701-1706 гг. он покорил эти страны и занял их столицы, а вдобавок добился, чтобы польский король Август 2 подписал Альтранштадтский мирный договор и отрекся от престола. На это место шведский король посадил молодого Станислава Лещинского, который произвел на него благоприятное впечатление и в дальнейшем стал верным другом.
Петр 1 хорошо понимал угрозу, которую представляет из себя шведская армия во главе с талантливым и смелым монархом. Потому он стремился к заключению мирного договора, но Карл упорно отклонял все предложения, говоря, что они все обсудят, когда шведская армия войдет в Москву.
Поздней ему пришлось пожалеть об этом своем поступке. А пока Карл 12 считал себя неуязвимым избранником судьбы. Говорили, что его не берут пули. Он и сам верил в свою непобедимость. И для этого было много оснований: десятки выигранных сражений в ходе Северной войны, заискивания со стороны Англии и Франции, а также действия Петра 1, продиктованные страхом перед шведским могуществом.
Война с Россией
Итак, Карл 12 решил идти войной на Россию. 1708 год, февраль — он захватил Гродно и ждал наступления теплых дней под Минском. Русские пока не предпринимали серьезных вылазок против шведов, изматывая их силы в небольших сражениях и уничтожая продовольствие, фураж - все, что могло пригодиться вражескому войску.
1709 год — зима была до такой степени суровой, что погубила значительную часть шведской армии: голод и холод измотали ее больше, чем русские. От великолепных некогда войск осталось 24 000 изможденных солдат. Однако Карл 12 и в сложившейся ситуации сохранял достоинство и спокойствие. В это время он получил известие из Стокгольма, в котором сообщалось о смерти его любимой сестры, герцогини Голштинской. Эта тяжелая потеря стала серьезным ударом для монарха, но не сломила его: он не отказался от своего намерения идти на Москву. Ко всему из Швеции не поступало подмоги, а помощь украинского гетмана Мазепы оказалась слабой.
Полтавская кампания
В конце мая 1709 года Карл осадил Полтаву, в которой, по словам Мазепы, был большой запас продовольствия. Последний ссылался на якобы перехваченную информацию об этом. Шведы потратили много времени на штурм крепости, в которой в действительности ничего не было, и оказались окружены русскими войсками.

16 июня Карл 12 был ранен в пятку выстрелом из карабина. Это ранение опровергло легенду о его неуязвимости и привело к серьезным последствиям - действиями армии во время Полтавской битвы монарх управлял с наспех сооруженных носилок.
Сражение и поражение под Полтавой
Сражение под Полтавой произошло 27 июня (8 июля) 1709 года. Неожиданность, на которую, как обычно, рассчитывал Карл, не получилось: конница Меншикова обнаружила шведские колонны, которые передвигались в ночной тиши. Битва завершилась полным разгромом шведов. Скрыться удалось лишь Карлу 12, Мазепе и нескольким сотням солдат.
Полтавское поражение уничтожило не только шведскую армию, но и шведское великодержавие. Казалось, что все потеряно, но Карл сдаваться не собирался. Он бежал к туркам и встретил там достойный прием. Но хотя султан и осыпал короля почестями, дорогими подарками, тот был всего лишь пленником. Шведский монарх приложил много сил к тому, чтобы Оттоманская Порта объявила войну России, но турецкое правительство не разделяло взглядов Карла и не спешило ссориться с царем.
Бендерское сидение
Карл 12 жил в Бендерах в роскоши. Как только он излечился от раны и смог сидеть в седле, сразу приступил к обычным своим занятиям: много ездил верхом, обучал солдат и играл в шахматы. Деньги, которые он получал от Порты, монарх тратил на интриги, подкупы и подарки охранявшим его янычарам.
Карл продолжал надеяться, что он сможет заставить Турцию воевать, и не соглашался на возвращение домой. Он при помощи своих агентов отчаянно интриговал и смещал визирей. В конце концов ему удалось спровоцировать турок на войну с Россией. Но недолгая война закончилась подписанием мирного договора 1 августа 1711 года и не причинила Петру 1 особого вреда. Шведский король был в ярости и упрекал великого визиря в подписании мирового договора. В ответ тот настоятельно посоветовал монарху покинуть Турцию и вернуться в конце концов домой.
Карл отказался и еще несколько лет провел в Турции, несмотря на то, что султан и правительство в открытую говорили ему о необходимости возвратится в Швецию. Похоже, Порта уже устала от надоедливого гостя и его авантюр, в которые шведский король пускался на каждом шагу, добиваясь своей цели.
Возвращение и смерть
1714 год — осознав бесплодность пребывания в Турции, шведский король Карл 12, покинул ее пределы и возвратился на родину, раздираемую на части врагами. Потому монарх сразу же принялся за реорганизацию армии и… не решив еще всех государственных проблем, в марте 1716 года отправился воевать со своими врагами в Норвегию.
Во время осады крепости Фредериксхалль, когда неутомимый монарх лично осматривал траншеи, его настигла шальная пуля. 11 декабря 1718 года оборвалась жизнь одного из великих воинов и королей Европы. Престол наследовала сестра Ульрика Элеонора, которая через какое-то время отказалась от него в пользу мужа.
Карл 12 — личность в истории
Король Карл остался в истории как величайший завоеватель и великий упрямец. Он не был похож на других монархов, воевал не ради укрепления своего положения, а ради славы, любил раздавать короны. Его упрямство, нежелание реально оценивать превосходство врага привели к поражению шведской армии и лишили Швецию позиции ведущей державы Европы.
Однако вместе с тем король Карл всегда оставался интересной личностью, чем привлек на свою сторону немало верных друзей. Он никогда не кичился победами, но и не умел долго страдать от поражений. Горести король скрывал глубоко в себе и редко давал выход эмоциям. О его хладнокровии и невозмутимости во всех случаях жизни слагались легенды.
Вольтер написал: «Однажды, когда Карл диктовал секретарю письмо в Швецию, в дом попала бомба и, пробив крышу, взорвалась в соседней комнате и разнесла потолок в щепки. Однако кабинет короля не только не пострадал, но даже через отворенную дверь внутрь не попало ни единого осколка. При взрыве, когда казалось, что весь дом рушится, перо выпало из рук секретаря. «“В чем дело? - спросил король. - Почему вы не пишете?” - “Государь, бомба!” - “Но при чем здесь бомба, ваше дело писать письмо. Продолжайте”».
Таким был шведский король Карл 12: бесстрашный, умный, смелый, который «столь же мало ценил жизнь подданных, как и свою собственную».
А. Зиолковская

Осенью 1718 года шведский король Карл XII повел свою армию против датчан. Наступление велось по направлению к городу Фредриксхалд — важному стратегическому пункту обороны всей Южной Норвегии. Норвегия и Дания в то время были личной унией (то есть союзом двух самостоятельных и независимых друг от друга государств с одним главой).

Но подходы к Фредриксхалду прикрывал горный замок Фредрикстен мощная крепость с несколькими внешними укреплениями. Под стены Фредрикстена шведы пришли 1 ноября, заперев в осаде гарнизон из 1400 солдат и офицеров. Охваченный боевым задором, король лично руководил всеми осадными работами. Во время штурма внешнего замкового укрепления Гюлленлёве, начатого 7 декабря, его величество сам повел в бой две сотни гренадеров и рубился в отчаянной рукопашной схватке, пока все защитники редута не полегли замертво. От передовых окопов шведов до стен Фредрикстена осталось менее 700 шагов. Три шведские осадные батареи большого калибра, по шесть орудий в каждой, с разных позиций вели методичный обстрел замка. Штабные офицеры уверяли Карла, что до падения крепости осталась неделя. Тем не менее саперные работы на передовой линии продолжались, несмотря на непрерывный обстрел датчан. Как всегда пренебрегая опасностью, монарх не покидал поле сражения ни днем ни ночью. В ночь на 18 декабря Карл пожелал лично инспектировать ход земляных работ. Его сопровождали: личный адъютант - итальянец капитан Маркетти, генерал Кнут Поссе, генерал-майор от кавалерии фон Шверин, саперный капитан Шульц, лейтенант-инженер Карлберг, а также команда иностранных военных инженеров - два немца и четверо французов. В траншеях к свите короля примкнул французский офицер, адъютант и личный секретарь генералиссимуса Фридриха Гессен-Кассельского, мужа сестры его величества - принцессы Ульрики-Элеоноры. Его звали Андре Сикр, и никаких очевидных причин присутствовать в тот час и в том месте у него не было.

Около девяти часов вечера Карл в очередной раз поднялся на бруствер и при вспышках осветительных ракет, пускавшихся из замка, озирал ход работ в подзорную трубу. В траншее рядом с ним стоял французский полковник инженер Мегре, которому король отдавал распоряжения. После очередной реплики король надолго замолчал. Пауза вышла слишком долгой даже для его величества, не отличавшегося многословием. Когда офицеры окликнули его из траншеи, Карл не отозвался. Тогда адъютанты поднялись на бруствер и при свете очередной датской ракеты, запущенной в ночное небо, увидели, что король лежит ничком, уткнувшись носом в землю. Когда его перевернули и осмотрели, оказалось что Карл XII мертв - ему прострелили голову.

Тело погибшего монарха на носилках вынесли с передовых позиций и доставили в палатку главного штаба, передав его лейб-медику и личному другу покойного, доктору Мельхиору Нойману, который стал готовить все необходимое для бальзамирования.

Уже на другой день собравшийся в шведском лагере военный совет в связи с кончиной короля решил снять осаду и вообще прекратить этот поход. Из-за поспешного отступления, а также из-за суеты, связанной со сменой правления, никакого расследования смерти Карла XII по горячим следам не проводилось. Не был даже составлен официальный протокол об обстоятельствах его гибели. Всех причастных к этой истории вполне удовлетворила версия, согласно которой в голову короля попала картечь величиной с голубиное яйцо, выпущенная по траншеям шведов из крепостной пушки. Таким образом, главной виновницей гибели Карла XII объявлялась военная случайность, не щадящая ни королей, ни простолюдинов.

Однако помимо официальной версии почти сразу же после смерти Карла возникла и другая - об этом пишет немецкий архивариус Фридрих Эрнст фон Фабрице в труде «Подлинная история жизни Карла XII», опубликованном в 1759 году в Гамбурге. Многие соратники короля предполагали, что под Фредрикстеном его убили заговорщики. Подозрение это родилось не на пустом месте: в королевском войске было достаточно желающих отправить Карла к праотцам.

Последний конкистадор

В 1700 году король отправился воевать с Россией, провел на чужбине без малого 14 лет. После того как военная удача изменила ему под Полтавой, он укрылся во владениях турецкого султана. Своим королевством он управлял из лагеря при деревне Варница около молдавского города Бендеры, гоняя курьеров до Стокгольма через весь континент. Король грезил военным реваншем и всячески интриговал при султанском дворе, пытаясь развязать войну с русскими. Со временем он изрядно надоел правительству Османской империи и ему несколько раз поступали деликатные предложения отправиться восвояси.

В конце концов его с большим почетом поместили в замок возле Адрианополя, где ему предоставили полнейшую свободу. В этом заключалась хитрая тактика - Карла не понуждали к отъезду, а просто лишили его возможностей действовать (не пропускали курьеров). Расчет оказался точен - провалявшись на диванах месяца три, король-непоседа, склонный к импульсивным поступкам, объявил о желании более не обременять своим присутствием Блистательную Порту и приказал придворным собираться в дорогу. К осени 1714 года все было готово, и караван шведов в сопровождении почетного турецкого эскорта двинулся в дальний путь.

На границе с Трансильванией король отпустил турецкий конвой и объявил своим подданным, что дальше поедет в сопровождении только одного офицера. Приказав обозу идти к Штральзунду - крепости в шведской Померании - и быть там не позже чем через месяц, Карл с подложными документами на имя капитана Фриска в бешеной скачке пересек Трансильванию, Венгрию, Австрию, Баварию, миновал Вюртемберг, Гессен, Франкфурт и Ганновер, добравшись до Штральзунда в две недели.

У короля были резоны торопиться с возвращением. Пока он наслаждался военными приключениями и политическими интригами в дальних краях, в его собственном королевстве дела шли совсем худо. На отвоеванных у шведов землях в устье Невы русские успели заложить новую столицу, в Прибалтике взяли Ревель и Ригу, в Финляндии русский флаг развевался над Кексгольмом, Выборгом, Гельсингфорсом и Турку. Союзники императора Петра громили шведов в Померании, под их натиском пали Бремен, Штеттен, Ганновер и Бранденбург. Вскоре после его возвращения пал и Штральзунд, который король покинул под обстрелом вражеской артиллерии на небольшом гребном судне, спасаясь от пленения.

Хозяйство Швеции было полностью разорено, но все разговоры о том, что продолжение войны обернется полной экономической катастрофой, совершенно не пугали короля-рыцаря, полагавшего, что если он сам довольствуется одним мундиром и одной сменой белья, питается из солдатского котла, значит и подданные могут потерпеть, пока он разгромит всех врагов королевства и лютеранской веры. Фон Фабрице пишет, что в Штральзунде королю представился искавший службы бывший голштинский министр, барон Георг фон Гёрц, посуливший королю решение всех финансовых и политических проблем. Получив от короля карт-бланш, господин Гёрц быстро провернул реформу-аферу, приравняв указом серебряный шведский далер к медной монете названной «нотдалер». На реверсе нотдалеров чеканилась голова Гермеса, и шведы называли его «богом Гёрца», а сами медяки «деньгами нужды». Этих ничем не обеспеченных монет начеканили 20 миллионов штук, что усугубило экономический кризис королевства, но все-таки дало возможность подготовиться к новой военной кампании.

По приказу Карла полки пополнялись рекрутами, опять отливались пушки, делались заготовки фуража и продовольствия, штабы разрабатывали планы новых кампаний. Все знали, что король все равно не согласится прекратить войну, хотя бы из простого упрямства, которым славился с малолетства. Однако и сидеть сложа руки противники войны также не собирались. Свою штаб-квартиру король разместил в Лунде, объявив, что в столицу королевства вернется только победителем, а из Стокгольма приходили известия одно тревожнее другого. В 1714 году, когда король еще «гостил» у султана, шведское дворянство собрало риксдаг, который принял решение склонить монарха к поискам мира. Карл игнорировал это постановление и мир заключать не стал, но у него и его сторонников появилась оппозиция - аристократическая партия, главой которой считался гессенский герцог Фридрих, в 1715 году сочетавшийся законным браком с принцессой Ульрикой-Элеонорой, единственной сестрой Карла и наследницей шведского трона. Члены этой организации и стали первыми подозреваемыми в подготовке убийства своего венценосного родственника.

Откровения барона Кронстедта

Смерть Карла принесла Ульрике-Элеоноре, жене Фридриха Гессен-Кассельского, королевскую корону, а как учили еще римские юристы, Is fecit cui prodest - «Сделал тот, кому выгодно». Весной 1718 года, перед тем как отправиться в норвежский поход, герцог Фридрих поручил надворному советнику Хейну составить для Ульрики-Элеоноры особый меморандум, в котором подробнейшим образом расписывались ее действия в том случае, если король Карл погибнет, а муж ее будет в это время отсутствовать в столице. И уж совсем зловещим выглядит загадочное появление на месте убийства короля адъютанта принца Фридриха, Андре Сикра, которого приближенные офицеры изначально и полагали непосредственным исполнителем приказа заговорщиков.

Однако при желании можно толковать эти факты и совсем иначе. Составление меморандума для Ульрики-Элеоноры вполне объясняется тем, что ее муж и брат отправлялись не на бал, а на войну, где всякое могло случиться. Понимая, что его жена, не отличаясь особыми способностями, скорее всего, растеряется в кризисной ситуации, Фридрих вполне мог озаботиться вопросом подстраховки. У господина адъютанта Сикра оказалось твердое алиби: в ночь гибели Карла XII рядом с Сикра в траншее были еще несколько человек, которые показали, что никто из присутствовавших не стрелял. К тому же Сикра стоял так близко к королю, что, выстрели он, в ране и вокруг нее непременно остались бы следы пороха - а их не было.

Под подозрение попали и иностранцы из свиты короля. Как пишет немецкий историк Кнут Лундблад в книге «История Карла XII», изданной в 1835 году в Кристианстаде, в убийцы шведского короля готовы были записать инженера Мегре, который якобы мог взять грех на душу во имя интересов французской короны. Собственно говоря, по очереди подозревали всех бывших в ту ночь в траншее, но верных доказательств против кого бы то ни было так и не нашли. Однако разговоры о том, что короля Карла убили заговорщики, не затихали многие годы, тем самым подвергая сомнению легитимность преемников Карла на шведском престоле. Не имея возможности иным способом опровергнуть эту молву, власти спустя 28 лет со дня гибели Карла XII объявили о начале официального расследования убийства.

В 1746 году по высочайшему распоряжению склеп в Риддархольмской церкви Стокгольма, где покоились останки короля, был вскрыт, труп подвергли подробному исследованию. В свое время добросовестный доктор Нойман забальзамировал тело Карла так основательно, что тление почти не тронуло его. Рана на голове покойного короля была тщательным образом осмотрена, и эксперты - медики и военные - пришли к выводу, что ее оставила не круглая пушечная картечь, как считалось ранее, а коническая ружейная пуля, выпущенная со стороны крепости.

Расчеты, пишет Лундблад, показали, что до места гибели Карла оттуда, откуда мог выстрелить в него неприятель, пуля долетела бы, но ее убойной силы уже было недостаточно, для того чтобы пронизать голову насквозь, выбив висок, как обнаружилось во время экспертизы. Выпущенная с ближайшей датской позиции, пуля должна была бы остаться в черепе или даже застрять в самой ране. Значит, кто-то выстрелил в короля со значительно более близкого расстояния. Но кто?

Еще четыре года спустя, рассказывает Лундблад, в декабре 1750-го, пастора стокгольмской церкви Св. Якова, знаменитого проповедника Тольстадиуса, срочно позвали к одру умиравшего генерал-майора барона Карла Кронстедта, который просил принять его последнюю исповедь. Вцепившись в руку пастора, господин барон умолял его немедленно пойти к полковнику Стиернероосу и потребовать от него именем Господа признания в том же, в чем сам он, истерзанный муками совести, собирался покаяться: они оба виновны в смерти короля шведов.

Генерал Кронстедт в шведской армии заведовал огневой подготовкой и был известен как изобретатель методов скоростной стрельбы. Сам блестящий стрелок, барон подготовил немало офицеров, которых сегодня назвали бы снайперами. Одним из его учеников был Магнус Стиернероос, получивший звание поручика в 1705 году. Спустя два года молодого офицера зачислили в отряд драбантов - личных телохранителей короля Карла. Вместе с ними он побывал во всех переделках, которыми так изобиловала биография воинственного монарха. Сказанное генералом на смертном одре совершенно не вязалось с репутацией верного и доблестного служаки, которой пользовался Стиернероос. Однако, исполняя волю умирающего, пастор отправился в дом полковника и передал ему слова Кронстедта. Как и следовало ожидать, господин полковник только выразил сожаление, что его добрый друг и учитель перед кончиной впал в безумие, стал заговариваться и в бреду городит сущий вздор. Выслушав этот ответ Стиернерооса, сообщенный ему пастором, господин барон вновь послал к нему Тольстадиуса, велев сказать: «Чтобы полковник не думал, будто я заговариваюсь, скажите ему, что он сделал «это» из карабина, висящего третьим на оружейной стене его кабинета». Второе послание барона привело Стиернерооса в неописуемую ярость, и он выгнал уважаемого пастора вон. Связанный тайной исповеди, преподобный Тольстадиус молчал, образцово исполнив свой священнический долг.

Лишь после его смерти, последовавшей в 1759 году, среди бумаг Тольстадиуса обнаружили изложение рассказа генерала Кронстедта, из которого следовало, что по поручению заговорщиков он подобрал стрелка, предложив эту роль Магнусу Стиернероосу. Тайно, никем незамеченный, генерал пробрался в траншеи вслед за свитой короля. Драбант Стиернероос следовал в это время в составе команды телохранителей, всюду сопровождавших Карла. В ночной неразберихе переплетающихся траншей Стиернероос незаметно оторвался от общей группы, а барон сам зарядил карабин и передал его своему ученику со словами: «Теперь пора за дело!»

Поручик выбрался из траншеи, занял позицию между замком и передовыми укреплениями шведов. Выждав момент, когда король поднялся над бруствером по пояс и его хорошо осветило очередной ракетой, пущенной из крепости, поручик выстрелил в голову Карла, а потом сумел вернуться в шведские окопы незамеченным. Позже за это убийство он получил 500 золотых наградных.

После смерти короля шведы сняли осаду с замка, а генералы разделили воинскую казну, состоявшую из 100 000 далеров. Фон Фабрице пишет, что герцог Голштин-Готторпский получил шесть тысяч, фельдмаршалы Ренскольд и Мёрнер взяли по двенадцать, кто-то получил четыре, кто-то три. Всем генерал-майорам выдали по 800 далеров, старшим офицерам - по 600. Кронстедту, перепали 4000 далеров «за особые заслуги». Генерал уверял, что он сам дал Магнусу Стиернероосу 500 монет из той суммы, которая причиталась ему.

Свидетельство, зафиксированное Тольстадиусом, многими принимается как верное указание на исполнителей покушения, однако оно нисколько не отразилось на карьере Стиернерооса, дослужившегося до чина генерала кавалерии. Записи покойного пастора, изложившего содержание предсмертной исповеди барона Кронстедта, было недостаточно для официального обвинения.

Нажмите для увеличения

Осада Фредриксхалда, во время которой погиб Карл XII

1. Форт Гюлленлёве, взятый шведами 8 декабря 1718 года
2, 3, 4. Осадная шведская артиллерия и сектора ее обстрела
5. Шведские окопы, возведенные во время осады Гюлленлёве
6. Дом, где жил Карл XII после взятия форта
7. Новая штурмовая траншея шведов
8. Передняя штурмовая траншея и место, где 17 декабря был убит Карл XII
9 Крепость Фредрикстен
10, 11, 12. Сектора обстрела датской крепостной артиллерии и артиллерии вспомогательных фортов
13, 14, 15 Шведские войска, блокирующие пути отступления датчан
16 Лагерь шведов

Крепостное ружье

Уже совсем на излете восемнадцатого столетия, в 1789 году, шведский король Густав III в разговоре с французским посланником убежденно назвал Кронстедта и Стиернерооса непосредственными исполнителями убийства Карла XII. По его мнению, в качестве заинтересованной стороны в этом происшествии выступал английский король Георг I . Ближе к финалу Северной войны (1700– 1721) завязалась сложная многоходовая интрига, в которой Карлу XII и его армии отводилась немаловажная роль. Существовала договоренность, пишет Лундблад, между шведским королем и сторонниками претендовавшего на английский престол сына короля Якова II, согласно которой после взятия Фредрикстена шведский экспедиционный корпус в 20 000 штыков должен был отправиться от берегов Норвегии к Британским островам, чтобы поддержать яковитов (католиков, сторонников Якова. - Прим. ред.), воевавших с армией правившего Георга I. С планом согласился барон Гёрц, которому Карл полностью доверял. Господин барон искал денег для короля, а английские яковиты сулили хорошо оплатить шведскую поддержку.

Но и тут есть повод сомневаться. Тайная переписка шведов и яковитов была перехвачена, флот, предназначавшийся для переброски шведской армии на английский театр военных действий, был разгромлен датчанами. После этого если и существовала еще угроза вступления шведов в английскую междоусобицу, то разве что умозрительная, не требовавшая немедленного покушения на жизнь Карла XII. Лундблад говорит, что противоречивость и недоказанность свидетельств о гибели Карла XII от рук заговорщиков, заставила некоторых ученых предположить, что смерть короля была результатом случайности. В него попала шальная пуля. Исследователи приводят в качестве аргументов практический опыт и точные расчеты. В частности, они утверждают, что в голову королю попала пуля, выпущенная из так называемого крепостного ружья. Это был род ручного огнестрельного оружия, большей мощности и калибра, чем обычные ручные ружья. Выстрел из них производился со стационарной подставки, и били они дальше, чем обычные ружья пехотинцев, давая возможность осажденным обстреливать осаждавших на дальних подступах к укреплениям.

Шведский врач, доктор Нюстрём, один из исследователей, интересовавшихся историей гибели Карла, в 1907 году решил проверить версию с выстрелом из крепостного ружья. Сам-то он был убежденным сторонником версии о злодеянии заговорщиков и полагал, что прицельный выстрел на нужное расстояние из крепости до траншеи в те времена был невозможен. Имея научный склад ума, доктор собирался экспериментально доказать ошибочность утверждений своих оппонентов. По его заказу изготовили точную копию крепостного ружья начала XVIII века. Это оружие было заряжено порохом - аналогом того, который использовался при осаде Фредриксхалда, и точно такими же пулями, какие употреблялись в начале XVIII столетия.

Все было воспроизведено до мельчайших подробностей. На месте, где был обнаружен мертвым Карл XII, установили мишень, по которой со стены замка из реконструированного крепостного ружья сам же Нюстрём выпустил 24 пули. Результат эксперимента был поразителен: 23 пули попали в цель, входя в нее горизонтально, пронзая мишень насквозь! Так, доказывая невозможность этого варианта развития событий, доктор подтвердил полную его возможность.

Яркая жизнь короля Карла - клад сюжетов для романистов и сценаристов фильмов. Но ничего не установлено точно до сих пор.

Одним из самых противоречивых монархов Скандинавии являлся шведский король Карл 12. В его правление завоевания этой скандинавской страны достигли своих максимальных пределов, но при нем же, вследствие поражения в войне, наступил конец шведского великодержавия. Одним из величайших героев нации или неудачником был Карл 12 - шведский король? Биография этого монарха позволит нам разобраться в данном вопросе.

Детство

Что же это был за человек - шведский король Карл 12? Краткая биография этого монарха, как и положено, берет начало с рождения венценосной особы. Именно оно и станет отправной точкой нашего повествования.

Итак, будущий Карл 12 родился в июне 1682 года в столичном городе Стокгольме. Его отцом был монарх Швеции Карл 11 из Пфальц-Цвайбрюккенской династии, а матерью - Ульрика Элеонора, дочь Фредерика 3.

Карл 12 получил очень хорошее по тем временам образование, о чем свидетельствует хотя бы тот факт, что муж сей владел несколькими языками.

Восхождение на престол

Умер довольно рано, в возрасте 41 года, когда его сыну исполнилось всего 14 лет. С этих пор Карл 12 - шведский король. Он был коронован сразу же после смерти родителя в марте 1697 года.

Несмотря на пожелания отца и незрелый возраст, Карл 12 настоял на признании его совершеннолетним и отказался от введения регентства.

Первая военная кампания

С первых лет своего правления ввязался в различные военные кампании Карл 12 - шведский король. Биография этого правителя практически полностью состоит из описаний его походов. В такой бурной деятельности не последнюю роль сыграл юношеский максимализм.

Карл 12 знал, что ему предстоит противостояние с коалицией России, Дании и Польши, но, тем не менее, не побоялся вступить с этими странами в конфронтацию. Первый свой удар он направил против Дании в 1700 году. Так началась великая Северная война.

Предлогом к боевым действиям послужило нападение двоюродного брата Карла 12, короля Дании Фредерика, на союзника шведского монарха Фридриха Гольштейн-Готторпского. Взяв с собой сравнительно небольшой воинский контингент, Карл 12 совершил молниеносную высадку в столице своего соперника - городе Копенгагене. Решительность и быстрота действий шведского короля заставили запросить мира датского монарха, не ожидавшего от юного Карла такой прыти.

Факт капитуляции Дании вызвал острое неудовольствие у её союзников - польского короля Августа 2, который одновременно являлся курфюрстом Саксонии, и русского царя Петра 1, впоследствии прозванного Великим.

Война в Прибалтике

Уже в феврале 1700 года саксонские войска Августа 2 осадили шведские города в Прибалтике. Вскоре к ведению боевых действий подключился самый сильный из представителей антишведской коалиции - Петр 1.

Русские войска осадили прибалтийские города Нарву и Ивангород, принадлежавшие Швеции. В этой ситуации Карл 12 опять продемонстрировал свою решительность и быстроту мышления. Во главе экспедиционного корпуса, ранее торжествовавшего победу над Данией, он высадился в Прибалтике. Несмотря на то что силы русской армии под командованием фельдмаршала де Круа в три раза превышали армию шведов, Карл не побоялся дать решительный бой. Его дерзость была вознаграждена, так как Швеция торжествовала полную победу. Русская армия понесла значительные численные и материальные потери, в частности потеряла всю артиллерию.

Контроль над Прибалтикой Карлом 12 был восстановлен.

Война с Польшей

Следующим соперником Карла 12, с которым нужно было разобраться, был польский король и одновременно саксонский курфюрст Август 2.

Нужно сказать, что Август 2 мог полностью положиться только на свою саксонскую армию. В Польше он был чужаком, приглашенным на трон. К тому же сама политическая система Речи Посполитой предусматривала отсутствие жесткого централизованного управления, значительные свободы шляхты, что делало королевскую власть довольно слабой. Не говоря уже о том, что в Польше существовала оппозиция против Августа 2, готовая поддержать Карла 12. Ведущую роль в ней играл магнат Станислав Лещинский.

Шведский король Карл 12 в 1702 году вторгся в Польшу. В битве при Клишове он разбил Августа 2, несмотря на то, что его армия по численности вдвое уступала войску противника. Шведы захватили всю вражескую артиллерию.

В 1704 году представители польской шляхты, которые поддерживали Карла 12, низложили Августа 2 и провозгласили королем Фактический контроль над территорией Речи Посполитой король Станислав смог установить при поддержке шведского монарха в 1706 году. Это случилось после того, как Карл 12 окончательно разбил Августа 2 и заставил последнего заключить Альтранштедский мир, согласно которому он отрекался от польского престола, но сохранял курфюршество Саксонию.

Поход в Россию

Таким образом, к концу 1706 года из всей коалиции стран, противостоящих Швеции, в строю осталась только Россия. Но и ее судьба, казалось, была предрешена. Войско Карла одерживало победы над русскими, одновременно противостоя и другим государствам. Теперь же, когда Петр 1 лишился союзников, только чудо могло спасти Русское царство от полной капитуляции.

Тем не менее, пока шведский король Карл 12 был занят польскими делами, Петру 1 удалось отбить у него ряд прибалтийских городов и даже основать в той местности новую свою столицу - Санкт-Петербург. Естественно, такое положение вещей вызвало неудовольствие скандинавского монарха. Он принял решение одним ударом покончить с противником, захватив Москву.

Как и во время войны с Польшей, перед началом вторжения Карл 12 нашел себе союзников. В качестве оных выступили малороссийский гетман Иван Мазепа и казацкая старшина, недовольная ограничением своих свобод царским режимом. Именно поддержка Мазепы сыграла первостепенную роль в решении Карла двигаться на Москву через Малороссию. До последнего момента Петр 1 не верил в этот сговор, так как довольно лояльно относился к казацкому гетману, хотя о факте соглашения между шведским королем и Мазепой ему не один раз докладывали. Кроме того, союзником Карла 12 должна была выступить Османская империя, которая на тот момент находилась в состоянии войны с Российской державой.

Осенью 1708 года войска Карла 12 вступили на территорию Русского царства, которое вскоре должно было стать Российской империей. Шведский король направился в Малороссию, а ему на помощь из Прибалтики двигался генерал Левенгаупт. В сентябре 1708 года он был разбит русскими войсками под Лесной, так и не успев соединиться со своим государем.

Полтавская битва

Карл 12 (шведский король) и Петр 1 встретились в 1709 году в сражении под Полтавой, которую скандинавский монарх уже несколько месяцев осаждал. Это фактически была решающая битва не только сугубо русского похода, но и всей Северной войны. Сеча была жестокая, а чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону. Наконец, благодаря гению Петра 1, шведы были полностью разбиты. Они потеряли почти 10 тысяч человек убитыми и ранеными, и ещё более 2,5 тыс. человек было захвачено в плен.

Сам Карл 12 был ранен и еле скрылся с преданными людьми, оставив большую часть армии на произвол судьбы. После этого остатки капитулировали у Переволочны. Тем самым количество пленных шведов увеличилось на 10-15 тыс. человек.

Для России стала знаковой битва, в которой был сокрушен шведский король Карл 12. Фото церкви, сооруженной в память этого славного события на месте сражения, помещено выше.

Причины поражения

Но почему проиграл битву Карл 12 - шведский король? Годы правления этого монарха отмечались славными победами и в более тяжелых условиях. Неужели все дело в гении Петра 1?

Конечно, военный талант русского государя сыграл значительную роль в победе над шведами, но были и другие значимые факторы. Русское войско в два раза, а может и более, превосходило численностью шведское. на помощь которого так рассчитывал Карл, не смог большую часть казачества убедить перейти на сторону шведского монарха. Кроме того, турки не спешили с помощью.

Немалую роль в поражении Карла сыграло и то, что переход по территории России ему дался совсем не просто. Его армия понесла крупные не боевые потери, связанные с тяжестью похода. Кроме того, её постоянно трепала иррегулярная русская конница, нападая наскоками и скрываясь. Таким образом, общие потери шведской армии ко времени подхода её к Полтаве составили почти треть войска. После этого шведы ещё около трех месяцев держали в осаде Полтаву. Силы же русских не только в два раза превосходили шведов в численности, но были к тому же сравнительно свежими, в отличие от потрепанной армии противника.

Не стоит также забывать, что хотя Карл 12 на момент битвы и был уже прославленным полководцем, но, тем не менее, ему было всего 27 лет, а молодость - частый спутник роковых ошибок.

Сидение в Бендерах

Вся оставшаяся жизнь Карла 12 была чередой поражений и неудач. Полтавская битва стала своеобразным Рубиконом между годами славы и унижения. После страшного поражения от Петра 1 Карл 12 бежал во владения своего союзника - турецкого султана. Шведский монарх остановился в городе Бендеры, что на территории современного Приднестровья.

Потеряв всю армию, король Швеции вынужден был воевать против России дипломатическими методами. Он подговаривал турецкого султана начать войну с Русским царством. В 1711 году его попытки наконец увенчались успехом. Между Россией и Османской империей началась очередная война. Итоги её были неутешительны для Петра 1: он чуть не попал в плен и потерял часть своих владений. Но и Карл 12 от этой победы турок ничего не выиграл. Более того, согласно миру, заключенному в 1713 году между Османской империей и Россией, шведский король был насильно выдворен султаном из турецких владений. Случилась даже стычка с янычарами, в ходе которой Карл получил ранение.

Так закончился четырехлетний период пребывания шведского короля в Бендерах. За это время его империя заметно уменьшилась в размерах. Были потеряны территории в Финляндии, Прибалтике, Германии. В Польше опять воцарился давний противник Карла 12 - Август 2.

Возвращение на Родину

За двенадцать дней Карл 12 пересек всю Европу и добрался до города Штральзунда - шведского владения на южном берегу Балтийского моря. Его как раз осаждали датчане. Карл пытался отстоять город с небольшим контингентом войск, но неудачно. После этого он перебрался в Швецию, чтобы сохранить свои владения хотя бы в Скандинавии.

Карл продолжал активные боевые действия на территории Норвегии, которая была частью датской короны. При этом, понимая всю сложность своего положения, он пытался заключить мирный договор с Россией.

Смерть

По официальной версии, Карл 12 был убит в 1718 году в Норвегии шальной пулей, сражаясь против датчан. Случилось это у крепости Фредрикстен.

По другой версии, смерть его произошла в результате заговора шведской аристократии, которая была недовольна провальной внешней политикой короля.

До сих пор остается загадкой вопрос о том, от чьей руки погиб шведский король Карл 12. Годы жизни этого монарха - с 1682 по 1718. Смерть настигла Карла в 36 лет.

Общая характеристика

Славную, насыщенную, но короткую жизнь прожил шведский король Карл 12. Биография, история его походов и гибель были рассмотрены нами в данном обзоре. Большинство историков согласны в том, что Карл 12 был отличным полководцем, умевшим выигрывать сражения, имея меньшее число воинов, чем у противника. Вместе с тем отмечается его слабость как государственного деятеля. Карл 12 не смог обеспечить будущего процветания Швеции. Уже при его жизни могущественная прежде империя начала разваливаться.

Но, безусловно, Карл 12 является одной из наиболее ярких личностей в шведской истории.

Датская кампания

В 1700 году антишведская коалиция развернула военные действия в Прибалтике. Польша с Саксонией , Дания с Норвегией и Россия заключили союз накануне Северной войны . Но 18-летний Карл XII оказался проницательнее, чем могли предположить его более великовозрастные монархи-противники.

Первая военная кампания Карла была направлена против Дании, королём которой был в то время его кузен Фредерик IV Датский , летом 1700 года напавшей на шведского союзника Фридриха IV Гольштейн-Готторпского (другого кузена Карла XII, женатого на его сестре Хедвиг-Софии). Карл с экспедиционным корпусом неожиданно высадился у Копенгагена , и Дания запросила мира, однако возвышение Швеции на Балтике вызвало недовольство у двух крупных соседей: у русского царя Петра I , а также у польского короля Августа II (он приходился кузеном и Карлу XII и Фредерику IV Датскому; ещё в феврале его саксонские войска осадили центр Шведской Прибалтики - город-крепость Ригу , но известия о поражении Дании заставили Августа II отступить).

Северная война

Битва при Нарве

Вторгнувшись в Шведскую Прибалтику летом 1700 года, русские войска под командованием Петра I осадили стоящие рядом крепости Нарва и Ивангород с единым гарнизоном. В ответ на это ведомый Карлом шведский экспедиционный корпус, так удачно выведший из войны Данию, морем переправился в Пярну (Пернов) и двинулся на помощь осаждённым. 30 ноября Карл решительно атаковал русскую армию с оставленным Петром I на командование фельдмаршалом де Круа при Нарве . В этом упорном сражении русское войско почти троекратно превосходило шведскую армию (9-12 тысяч при 37 пушках у шведов против 32-35 тысяч русских при 184 орудиях). Наступая под прикрытием снежной пурги, шведы вплотную подошли к русским позициям, растянувшимся тонкой линией перед стенами Нарвы, и короткими ударами прорвали их в нескольких местах. Командующий де Круа и многие иностранные офицеры, спасаясь от избиения собственными солдатами, сдались шведам. Центральная часть русских войск начала беспорядочный отход к своему правому флангу, где находился единственный понтонный мост, который не выдержал большого скопления людей и рухнул, многие утонули. Преображенский полк и другие полки гвардии на правом фланге сумели отбить атаки шведов, устояла и пехота на левом фланге, сражение завершилось капитуляцией русских войск ввиду их полного разгрома. Потери убитыми, утонувшими в реке и ранеными составили около 7000 человек (против 677 убитых и 1247 раненых у шведов). Была потеряна вся артиллерия (179 пушек), в плен попало 700 человек, в том числе 56 офицеров и 10 генералов. По условиям капитуляции (русским частям, кроме сдавшихся в плен во время боя, было разрешено переправиться к своим, но без оружия, знамён и обоза) шведам досталось 20 тысяч мушкетов и царская казна в 32 тысячи рублей, а также 210 знамён.

Польская кампания

Затем Карл XII повернул армию против Польши, разбив Августа II и его саксонскую армию (Август Сильный, будучи избранным польским королём, остался наследственным курфюрстом Саксонии) в битве при Клишове в 1702 году. После смещения с польского престола Августа II Карл заменил его своим ставленником Станиславом Лещинским .

Поход в Гетманщину и Полтавское поражение

Бендерское сидение. Кризис

Памятник Карлу XII в Стокгольме. Король показывает в сторону России.

Несостоявшиеся браки

Король Швеции мог вступить два раза в брак, в истории известны две претендентки:

• Шарлотта Кристина София Брауншвейг-Вольфенбюттельская - жена царевича Алексея Петровича. Её дед Антон Ульрих Брауншвейг-Вольфенбюттельский сначала собирался её выдать во время Северной войны, но этим планам не суждено было сбыться, так как он решил, что если царь Пётр будет побеждать - то свою внучку выдать за его сына Алексея
• Мария Казимира Собеская была обручена с Карлом XII. Мария была дочерью Якуба Людвика Собеского и внучкой короля Речи Посполитой Яна III , а также приходилась родственницей английскому дому Стюартов и была на 14 лет младше Карла.

Оценочные характеристики потомков

Военные преступления

Образ в культуре

В кинематографе

• Эдгар Гаррик («Пётр Первый », СССР, 1937).
• Даниэль Ольбрыхский («Графиня Коссель », Польша, 1968).
• Эммануил Виторган («Дмитрий Кантемир », СССР, 1973).
• Кристоф Айххорн («Пётр Великий », США, 1986).
• Никита Джигурда («Молитва о гетмане Мазепе », Украина, 2001).
• Эдуард Флёров («Слуга государев », Россия, 2007).
• Виктор Джилленберг («

Кандидат исторических наук И. АНДРЕЕВ.

В российской истории шведскому королю Карлу XII не повезло. В массовом сознании он представлен почти карикатурно-сумасбродным, тщеславным королем-юношей, который сначала побеждал Петра, а потом был бит. "Погиб, как швед под Полтавой" - это, собственно, и о Карле, хотя, как известно, под Полтавой король не погиб, а, избежав плена, еще почти десять лет продолжал борьбу. Угодив в могучую тень Петра, Карл не то чтобы померк, а потерялся, съежился. Он, как статист в плохой пьесе, должен был изредка появляться на исторической сцене и подавать реплики, призванные выгодно высветить главного героя - Петра Великого. Не избежал искушения именно так преподнести шведского короля и писатель А. Н. Толстой. Дело не в том, что Карл появляется на страницах романа "Петр Первый" эпизодически. Существенно другое - мотивация поступков. Карл легкомыслен и капризен - этакий коронованный эгоцентрист, который рыщет по Восточной Европе в поисках славы. Он абсолютно противоположен царю Петру, пускай и вспыльчивому, и неуравновешенному, но денно и нощно думающему об Отечестве. Трактовка А. Н. Толстого вошла в кровь и плоть массового исторического сознания. Талантливое литературное произведение в своем влиянии на читателя почти всегда перевешивает тома серьезных исторических сочинений. Упрощение Карла - одновременно и упрощение самого Петра и масштабов всего того, что произошло с Россией в первой четверти XVIII столетия. Уже одного этого достаточно, чтобы попытаться осмыслить происшедшее через сопоставление этих двух личностей.

Петр I. Гравюра Е. Чемесова, сделанная с оригинала Ж.-М. Натье 1717 года.

Карл XII. Портрет неизвестного художника начала XVIII века.

Молодой Петр I. Неизвестный художник. Начало XVIII века.

Офицер лейб-гвардии Семеновского полка. Первая четверть XVIII века.

Наука и жизнь // Иллюстрации

Наука и жизнь // Иллюстрации

Наука и жизнь // Иллюстрации

Личные вещи Петра I: кафтан, нагрудный офицерский знак и офицерский шарф.

Бюст Петра I, созданный Бартоломео Карло Растрелли. (Раскрашенные воск и гипс; парик из волос Петра; глаза - стекло, эмаль.) 1819 год.

Вид на Архангельск с залива. Гравюра начала XVIII века.

Книга Карла Алларда "Новое голанское корабельное строение" по указу Петра была переведена на русский язык. В библиотеке Петра находилось несколько экземпляров этого издания.

Чарка, выточенная Петром I (золото, дерево, бриллианты, рубин) и подаренная им М. П. Гагарину за организацию праздника в Москве в честь победы над шведами под Полтавой. 1709 год

Токарно-копировальный станок, созданный мастером Францем Зингером, который долгие годы работал у флорентийского герцога Козимо III Медичи, а затем приехал в Петербург по приглашению русского царя. В России Зингер возглавил токарную мастерскую царя.

Медальон с рельефным изображением Гренгамского боя на Балтике 27 июля 1720 года (работа токарной мастерской).

Петр I в Полтавском сражении. Рисунок и гравюра М. Мартена (сына). Первая четверть XVIII века.

Петр и Карл никогда не встречались. Но в продолжение многих лет вели заочный спор друг с другом, а значит, примерялись, присматрива лись друг к другу. Когда царь узнал о гибели Карла, он вполне искренне огорчился: "Ах, брат Карл! Как мне тебя жаль!" Можно лишь гадать о том, какие именно чувства стояли за этими словами сожаления. Но кажется - нечто большее, чем просто монаршая солидарность... Их спор был столь долог, царь так проникся логикой нелогичных поступков своего коронованного оппонента, что, кажется, со смертью Карла Петр утрачивал как бы часть самого себя.

Люди разных культур, темпераментов, менталитета, Карл и Петр были одновременно удивительно схожи. Но эта схожесть особого свойства - в непохожести на других государей. Заметим, что обрести подобную репутацию в век, когда экстравагантное самовыражение было в моде, - задача не из легких. Но Петр и Карл затмили многих. Их секрет прост - оба вовсе не стремились к экстравагантности. Они жили без затей, выстраивая свое поведение в соответствии с представлениями о должном. Поэтому многое, что казалось другим столь важным и необходимым, для них почти не играло никакой роли. И наоборот. Их поступки воспринимались большинством современников в лучшем случае как чудачество, в худшем - как необразованность, варварство.

Английский дипломат Томас Вентворт и француз Обри де ля Мотрэ оставили описания "готского героя". Карл в них статен и высок, "но крайне неопрятен и неряшлив". Черты лица тонкие. Волосы светлые и сальные и, кажется, не каждый день встречаются с гребнем. Шляпа смята - король часто отправлял ее не на голову, а под мышку. Мундир рейтарский, только сукно лучшего качества. Сапоги высокие, со шпорами. В итоге все, кто не знал короля в лицо, принимали его за рейтарского офицера, причем не самого высокого чина.

Петр был столь же невзыскателен в одежде. Носил платье и башмаки подолгу, иногда до дыр. Привычка французских придворных ежедневно появляться в новом платье вызывала у него лишь насмешку: "Видно, молодой человек никак не может найти портного, который одел бы его вполне по вкусу?" - дразнил он маркиза Либуа, приставленного к высокому гостю самим регентом Франции. На прием к королю Петр явился в скромном сюртуке из толстого серого баракана (род материи), без галстука, манжет и кружев, в - о ужас! - ненапудренном парике. "Экстравагантность" московского гостя так потрясла Версаль, что на время вошла в моду. Придворные щеголи с месяц смущали придворных дам диковатым (с точки зрения французов) костюмом, получившим официальное название "наряд дикаря".

Разумеется, при необходимости Петр представал перед подданными во всем блеске царского величия. В первые десятилетия на троне это был так называемый Большой государев наряд, позднее - богато убранное европейское платье. Так, на церемонии венчания Екатерины I титулом императрицы царь появился в кафтане, расшитом серебром. К сему обязывала и сама церемония, и то, что над вышивкой прилежно трудилась виновница торжества. Правда, при этом государь, не любивший лишних расходов, не удосужился сменить свои стоптанные башмаки. В таком виде он и возложил на коленопреклоненную Екатерину корону, обошедшуюся казне в несколько десятков тысяч рублей.

Под стать одежде были и манеры двух государей - простые и даже грубоватые. Карл, по замечанию современников, "ест, как конь", углубившись в свои мысли. В задумчивости он может размазать пальцем масло по хлебу. Пища самая простая и, кажется, ценится главным образом с точки зрения насыщения. В день своей гибели Карл, отобедав, хвалит своего повара: "Ты кормишь так сытно, что придется назначить тебя старшим поваром!" Петр столь же невзыскателен в пище. Главное его требование - все должно подаваться с пылу-жару: в Летнем дворце, например, было устроено так, что блюда попадали на царский стол прямо с плиты.

Непритязательные в еде, государи сильно разнились в отношении к крепким напиткам. Максимум, что позволял себе Карл, - слабое темное пиво: то был зарок, который дал юный король после одного обильного возлияния. Зарок необычайно крепкий, без отступлений. Петровское необуздан ное пьянство ничего, кроме горького вздоха сожаления, у его апологетов не вызывает.

Трудно сказать, кто повинен в этом пагубном пристрастии. Большинство близких к Петру людей страдали этим пороком. Умный князь Борис Голицын, которому царь был стольким обязан в борьбе с царевной Софьей, по словам одного из современников, "пил непрестанно". Не отставал от него и знаменитый "дебошан" Франц Лефорт. А ведь он - едва ли не единственный человек, которому молодой царь старался подражать.

Но если окружение и втянуло Петра в пьянство, то сам царь, повзрослев, уже не пытался положить конец этой затянувшейся "службе кабаку". Достаточно вспомнить "заседания" знаменитого Всешутейшего и Всепьянейшего собора, после которых у государя припадочно тряслась голова. "Патриарху" шумной компании Никите Зотову приходилось даже предостерегать "герра протодьякона" Петра от чрезмерной удали на поле брани с "Ивашкой Хмельницким".

Удивительно, но даже шумное застолье царь оборачивал на пользу своего дела. Его Всешутейший собор не просто способ дикого отдохновения и снятия стресса, но форма утверждения новой повседневности - ниспровержение старого с помощью смеха, беснования и надругательства. Петровская фраза о "старинных обычаях", которые "всегда лучше новых", наиболее удачно иллюстрирует суть этого замысла - ведь царь хвалил "святорусскую старину" на шутовском кривлянье "сумасброднейшего собора".

Несколько наивно противопоставлять трезвый образ жизни Карла петровскому пристрастию "быть пьяным во все дни и не ложиться трезвым спать никогда" (главное требование устава Всешутейшего собора). Внешне это не особенно отражалось на течении дел. Но только внешне. Темным пятном на историю Петра ложатся не только факты необузданного пьяного гнева, гнева до смертоубийства, утраты человеческого облика. Формировался "хмельной" стиль жизни двора, новой аристократии, прискорбный во всех отношениях.

Ни Петр, ни Карл не отличались тонкостью чувств и изысканностью манер. Известны десятки случаев, когда царь своими поступками вызывал легкое оцепенение у окружавших. Немецкая принцесса София, умная и проницатель ная, так изложила свои впечатления после первой встречи с Петром: царь высок, красив, быстрые и верные ответы его говорят о живости ума, но "при всех достоинствах, которыми его одарила природа, желательно было бы, чтобы в нем было поменьше грубости".

Груб и Карл. Но это скорее подчеркнутая грубость солдата. Так он ведет себя в поверженной Саксонии, давая понять Августу и его подданным, кто проиграл войну и кто должен платить по счетам. Однако, когда дело касалось близких людей, оба могли быть внимательны и даже по-своему нежны. Таков Петр в письмах к Екатерине: "Катеринушка!", "Друг мой", "Друг мой сердешнинь кий!" и даже "Лапушка!". Заботлив и предупредителен и Карл в письмах к родным.

Карл избегал женщин. Он был ровно холоден со знатными дамами и с теми, кто на правах женщин "для всех" сопровождал в обозах его воинство. По признанию современников, король в обхождении со слабым полом был похож "на парня из захолустной деревни". Такая сдержанность со временем стала даже тревожить его родных. Они не раз пытались склонить Карла к браку, но тот с завидным упорством избегал брачных уз. Особенно пеклась о семейном счастье внука и преемственности династии вдовствующая королева-бабушка Хедвига-Элеонора. Именно ей Карл обещал "остепениться" к 30 годам. Когда по достижении срока королева напомнила внуку об этом, Карл в коротком письме из Бендер объявил, что он "совершенно не в состоянии припомнить своего обещания подобного рода". К тому же до окончания войны он будет "перегружен сверх меры" - вполне весомое основание для отсрочки матримониальных планов "дорогой госпожи Бабушки".

"Северный герой" ушел из жизни, не вступив в брак и не оставив наследника. Это обернулось для Швеции новыми трудностями и дало Петру возможность оказывать давление на заупрямившихся скандинавов. Дело в том, что племянник Карла, Карл Фридрих Гольштейн-Готтор пский, сын умершей сестры короля, Хедвиги-Софьи, претендовал не только на шведский престол, но и на руку дочери Петра, Анны. И если в первом случае шансы его были проблематичны, то в последнем - дело быстро шло к свадебному столу. Царь не прочь был воспользовать ся ситуацией и поторговаться. Сговорчивость несговорчивых шведов ставилась Петром в зависимость от их отношения к миру с Россией: станете упорствовать - поддержим претензии будущего зятя; пойдете на подписание мира - отнимем руку свою от герцога Карла.

Обхождение Петра с дамами отличалось нахрапистостью и даже грубостью. Привычка повелевать и бурный темперамент не способствовали обузданию его клокочущих страстей. Царь был не особенно разборчив в связях. В Лондоне девицы легкого поведения обиделись по поводу совсем не царской оплаты их услуг. Петр отреагировал немедля: какова работа, такова и плата.

Следует заметить: то, что осуждалось православной церковью и именовалось "блудом", в европеизированной светской культуре почиталось чуть ли не нормой. Петр как-то быстро запамятовал о первом и легко принял второе. Правда, на истинно французский "политес" у него никогда не хватало времени и денег. Он поступал проще, отделяя чувства от связей. Эту точку зрения пришлось принять Екатерине. Бесконечные походы царя к "метрессам" стали в их переписке предметом шуток.

Необузданность Петра не мешала ему мечтать о доме и семье. Отсюда вырастали его привязанности. Сначала к Анне Монс, дочери немецкого виноторговца, осевшего в Немецкой слободе, затем к Марте-Екатерине, которую царь впервые увидел в 1703 году у Меншикова. Начиналось все, как обычно: мимолетное увлечение, каких было множество у не терпевшего отказа государя. Но шли годы, а Екатерина не исчезала из жизни царя. Ровный нрав, веселость и душевное тепло - все это, по-видимому, привлекало к ней царя. Петр везде был как дома, что означало - у него не было дома. Теперь же он обзавелся домом и хозяйкой, давшей ему семью и ощущение семейного уюта.

Екатерина такая же недалекая, как и заточенная в монастырь первая супруга Петра, царица Евдокия Лопухина. Но Петру и не нужна была советчица. Зато, в отличие от опальной царицы, Екатерина могла запросто сидеть в мужской компании или, покидав вещи в повозку, мчаться за Петром на край света. Она не задавалась пустяшным вопросом: пристоен или непристоен подобный поступок. Такой вопрос просто не приходил ей в голову. Державный суженный позвал - значит, надо.

Даже при очень большой снисходительности Екатерину трудно назвать умным человеком. Когда после смерти Петра ее возвели на престол, то выявилась полная неспособность императрицы заниматься делами. Строго говоря, именно этими качествами она, видимо, и угодила своим сторонникам. Но ограниченность Екатерины-императрицы стала одновременно сильной стороной Екатерины-подруги, а потом и жены царя. Она была по-житейски умна, что требует вовсе не высокого ума, а лишь умения приспосабливаться, не раздражать, знать свое место. Петр ценил непритязательность Екатерины и умение, если того требовали обстоятельства, терпеть. По сердцу государю пришлась и ее физическая сила. И верно. Надо было обладать немалой силой и недюжинным здоровьем, чтобы поспевать за Петром.

Личная жизнь Петра оказалась богаче и драматичнее, чем личная жизнь Карла. В отличие от своего противника царь познал семейное счастье. Но ему же пришлось в полной мере испить чашу семейных невзгод. Он прошел через конфликт с сыном, царевичем Алексеем, трагическая развязка которого возложила на Петра клеймо сыноубийцы. Была в жизни царя и темная история с одним из братьев Анны Монс, камергером Виллимом Монсом, уличенным в 1724 году в связи с Екатериной.

Петр, мало считавшийся с человеческим достоинством, когда-то прилюдно измывался над неким кухмистером Екатерины, которого обманывала жена. Царь даже распорядился повесить над дверью его дома оленьи рога. А тут сам угодил в двусмысленное положение! Петр был вне себя. "Он был бледен, как смерть, блуждающие глаза его сверкали... Все, увидев его, были охвачены страхом". Банальная история обманутого доверия в исполнении Петра получила драматическую окраску с отзвуками, потрясшими всю страну. Монса арестовали, судили и казнили. Мстительный царь, прежде чем простить супругу, заставил ее созерцать отрубленную голову несчастного камергера.

В свое время Л. Н. Толстой намеревался написать роман о времени Петра. Но стоило ему углубиться в эпоху, как множество подобных случаев отвратили писателя от его замысла. Жестокость Петра поразила Толстого. "Осатанелый зверь" - вот те слова, которые великий писатель нашел для царя-реформатора.

В адрес Карла подобные обвинения не звучали. Шведские историки даже отмечали его решение запретить применять во время следствия пытки: король отказывался верить в достоверность полученных таким образом обвинений. Факт примечательный, свидетельствующий о различном состоянии шведского и российского общества. Однако чувство гуманизма в соединении с протестантским максимализмом носило у Карла избирательный характер. Оно не мешало ему чинить расправы над русскими пленными, взятыми в боях в Польше: их убивали и калечили.

Современники, оценивая поведение и манеры двух государей, были снисходительнее к Петру, чем к Карлу. От русского монарха иного и не ждали. Грубость и бесцеремонность Петра для них - экзотика, которая должна была непременно сопутствовать поведению повелителя "варваров -московитов". С Карлом сложнее. Карл - государь европейской державы. А пренебрежение манерами непростительно даже для короля. Между тем мотивации поведения Петра и Карла были во многом схожи. Карл отбросил, Петр не перенял то, что мешало им быть государями.

Шведский и русский монархи отличались трудолюбием. Причем это трудолюбие сильно разнилось от трудолюбия Людовика XIV, в свое время гордо заявлявшего, что "власть королей приобретается трудом". Едва ли оба наши героя стали бы оспаривать в этом французского монарха. Однако трудолюбие Людовика было очень специфическое, ограниченное тематикой, временем и королевским капризом. Людовик не допускал не только туч на Солнце, но и мозолей на ладонях. (В свое время голландцы выпустили медаль, на которой тучи заслоняли Солнце. "Король-солнце" быстро разобрался в символике и воспылал гневом к неустрашимым соседям.)

Трудолюбие Карлу XII досталось от отца, короля Карла XI, ставшего для юноши образцом поведения. Пример был закреплен усилиями просвещенных воспитателей наследника. С раннего детства день короля-викинга был заполнен трудами. Чаще всего то были ратные заботы, тяжелая и хлопотливая бивачная жизнь. Но даже по окончании военных действий король не позволял себе послаблений. Карл подымался очень рано, разбирал бумаги, а затем отправлялся с инспекцией в полки или учреждения. Собственно, сама простота в манерах и в одежде, о которой уже говорилось, идет во многом от привычки трудиться. Изысканный наряд здесь - лишь препятствие. Манера Карла не отстегивать шпор родилась не от невоспитанности, а от готовности по первому зову вскочить на коня и мчаться по делам. Король не раз это демонстрировал. Самая впечатляющая демонстрация - семнадцатичасовая скачка Карла из Бендер к реке Прут, где турки и татары окружили армию Петра. Не вина короля, что ему пришлось увидеть лишь столбы пыли над колоннами уходивших в Россию войск Петра. Карлу не повезло с "капризной девкой Фортуной". Неслучайно ее изображали в XVIII столетии с бритым затылком: зазевался, не схватил вовремя за волосы спереди - поминай как звали!

"Врачую свое тело водами, а подданных - примерами", - объявлял Петр в Олонце (Карелия, почти в 150 километрах от Петрозаводска) на марциальных источниках. Во фразе ударение делалось на слово "воды" - Петр был несказанно горд открытием собственного курорта. История справедливо перенесла ударение на вторую часть. Царь в самом деле преподал подданным пример неустанных и бескорыстных трудов на благо Отечества.

Больше того, с легкой руки московского государя сформировался образ монарха, достоинства которого определялись не молитвенным рвением и несокрушимым благочестием, а трудами. Собственно, после Петра труд был вменен в обязанность подлинного правителя. На труд завелась мода - не без участия просветителей. Причем почитался труд не просто государственный, каким он был по долгу. Государю вменялся в обязанность еще и труд частный, труд-пример, во время которого монарх нисходил до своих подданных. Так, Петр плотничал, строил корабли, работал в токарне (историки сбились со счета, исчисляя ремесла, которые освоил русский государь). Австрийская императрица Мария Терезия потчевала придворных отменным молоком, собственноручно подоив коров на императорской ферме. Людовик XV, оторвавшись от любовных утех, занимался обойным ремеслом, а его сын Людовик XVI с ловкостью полкового хирурга вскрывал механические чрева часов и возвращал их к жизни. Справедливости ради надо все же отметить отличие оригинала от копий. Для Петра труд - необходимость и жизненная потребность. У его эпигонов - скорее утеха и потеха, хотя, конечно, стань Людовик XVI часовым мастером, жизнь кончил бы в постели, а не на гильотине.

В восприятии современников трудолюбие обоих государей, естественно, имело свои оттенки. Карл представал перед ними прежде всего как король-солдат, помыслы и труды которого вращались вокруг войны. Деятельность Петра разнообразнее, и его "имидж" более полифоничен. Приставка "воитель" реже сопутствует его имени. Он тот государь, который принужден заниматься всем. Разносторонняя, кипучая деятельность Петра нашла свое отражение в переписке. Вот уже больше ста лет историки и архивисты издают письма и бумаги Петра I, а между тем до завершения еще далеко.

Замечательный историк М. М. Богословский, чтобы проиллюстрировать масштабы царской переписки, взял для примера один день из жизни Петра - 6 июля 1707 года. Простой перечень затронутых в письмах тем внушает уважение. А ведь царь-реформатор касался их по памяти, демонстрируя огромную осведомленность. Вот круг этих тем: уплата в Московскую ратушу сумм из адмиралтейского, сибирского и поместного приказов; перечеканка монеты; комплектование рекрутами драгунского полка и его вооружение; выдача хлебного провианта; сооружение оборонительной линии в дерптском обер-комендантстве; перевод Митчелова полка; предание суду изменников и преступников; новые назначения; устройство подкопов; предание суду астраханских мятежников; присылка в Преображенский полк писаря; пополнение офицерами полков Шереметева; контрибуции; поиск переводчика для Шереметева; высылка беглых с Дона; посылка обозов в Польшу к русским полкам; расследование конфликтов на Изюмской линии.

Мысль Петра охватывала в указанный день пространство от Дерпта до Москвы, от польской Украины до Дона, царь наставлял, вразумлял множество близких и не очень близких сотрудников - князей Ю. В. Долгорукого, М. П. Гагарина, Ф. Ю. Ромодановского, фельдмаршала Б. П. Шереметева, К. А. Нарышкина, А. А. Курбатова, Г. А. Племянникова и других.

Трудолюбие Петра и Карла - оборотная сторона их любознательности. В истории преобразований именно любознательность царя выступала своеобразным "первотолчком" и одновременно perpetuum mobile - вечным двигателем реформ. Удивляет неиссякаемая пытливость царя, его не утраченная до самой смерти способность удивляться.

Любознательность Карла более сдержанна. Она лишена петровской пылкости. Король склонен к холодному, систематическому анализу. Отчасти в этом сказывалась разность образования. Оно просто несопоставимо - разный тип и направленность. Отец Карла XII руководствовался европейскими понятиями, лично разрабатывая для сына план обучения и воспитания. Гувернер принца - один из самых толковых чиновников, королевский советник Эрик Линдшельд, учителя - будущий епископ, профессор теологии из Упсальского университета Эрик Бенцелиус и профессор латыни Андреас Норкопенсис. Современники говорили о склонности Карла к математическим наукам. Его дарование было кому развивать - наследник престола общался с лучшими математиками.

На этом фоне скромная фигура дьяка Зотова, главного учителя Петра, сильно проигрывает. Он, конечно, отличался благочестием и до поры до времени не был "бражником". Но этого явно недостаточно с точки зрения будущих реформ. Парадокс, впрочем, заключался в том, что ни сам Петр, ни его учителя не могли даже предположить, какие знания нужны будущему реформатору. Петр обречен на отсутствие европейского образования: во-первых, его просто не существовало; во-вторых, оно почиталось за зло. Хорошо еще, что Зотов и иже с ним не отбили у Петра любознательности. Петр всю жизнь будет заниматься самообразованием - и его итоги окажутся впечатляющими. Однако царю явно не хватало систематического образования, восполнять которое придется за счет здравого смысла и великими трудами.

Карл и Петр были людьми глубоко верующими. Религиозное воспитание Карла отличалось целенаправленностью. В детстве он даже писал рефераты на придворные проповеди. Вера Карла носила налет истовости и даже фанатизма. "В любых обстоятельствах, - замечали современники, - он остается верным своей непоколебимой вере в Бога и Его всемогущую помощь". Не в этом ли отчасти можно найти объяснение необыкновенной храбрости короля? Если, по божественному промыслу, ни один волос раньше времени не слетит с головы, то для чего беречься, кланяться пулям? Как истовый протестант, Карл ни на минуту не оставляет упражнений в благочестии. В 1708 году он четырежды перечитал Библию, возгордился (даже записывал дни, когда открывал Святое писание) и тут же осудил себя. Записи полетели в огонь под комментарий: "Я этим похваляюсь".

Упражнение в благочестии - это еще и ощущение себя проводником божественной воли. Король не просто воюет с Августом Сильным или Петром I. Он выступает карающей дланью Господа, наказывая этих названных государей за клятвопреступление и вероломство - мотив чрезвычайно важный для Карла. Необыкновенное упорство, точнее, упрямство "готского героя", не желавшего ни при каких обстоятельствах идти на мир, восходит к его убежденности в избранности. Поэтому все неудачи для короля - лишь ниспосланное Богом испытание, проверка на прочность. Вот один маленький штрих: Карл в Бендерах вычертил планы двух фрегатов (не один Петр этим занимался!) и неожиданно дал им турецкие названия: первому - "Йылдерин", второму - "Ярамас", что вместе переводится как "вот я приду!" Чертежи отправлены в Швецию со строгим приказом немедленно приступить к строительству, чтобы всем было ведомо: ничто не потеряно, он еще придет!

Религиозность Петра лишена истовости Карла. Она более низменна, более прагматична. Царь верит, потому что верит, но еще и потому, что вера всегда оборачивается к видимой пользе государства. Существует рассказ, связанный с Василием Татищевым. Будущий историк по возвращении из-за границы позволил себе язвительные выпады в адрес Святого писания. Царь вознамерился проучить вольнодумца. "Учение", помимо мер физического свойства, было подкреплено наставлением, очень характерным для самого "учителя". "Как же ты осмеливаешься ослаблять такую струну, которая составляет гармонию всего тона? - ярился Петр. - Я тебя научу, как должно почитать оное (Святое писание. - И. А. ) и не разрывать цепи, все в устройстве содержащей".

Оставаясь глубоко верующим, Петр не испытывал никакого пиетета к церкви и церковной иерархии. Оттого он без всякой рефлексии принялся переделывать церковное устроение на нужный лад. С легкой руки царя в истории русской церкви наступил синодальный период, когда высшее управление церкви было, по сути, низведено до простого ведомства по духовным и нравственным делам при императоре.

Оба любили военное дело. Царь с головой окунулся в "Марсовы и Нептуновы потехи". Но очень скоро он перешагнул границы игры и принялся за кардинальные военные преобразования. Карлу не пришлось устраивать ничего подобного. Вместо "потешных" полков он сразу получил в "собственность" одну из самых лучших европейских армий. Неудивительно, что у него, в отличие от Петра, почти не было паузы ученичества. Он сразу стал знаменитым полководцем, проявив на поле боя незаурядное тактическое и оперативное мастерство. Но война, всецело захватившая Карла, сыграла с ним злую шутку. Король очень скоро перепутал цель и средства. А если война становится целью, то итог почти всегда оказывается печальным, порой - самоуничтожением. Французы после бесконечных наполеоновских войн, выбивших здоровую часть нации, "уменьшились" в росте на два дюйма. Не знаю точно, во что обошлась рослым шведам Северная война, но определенно можно утверждать, что сам Карл сгорел в огне войны, а Швеция надорвалась, не выдержав бремени великодержавия.

В отличие от "брата Карла" Петр никогда не путал цели и средства. Война и связанные с ней преобразования остались для него средством возвышения страны. Приступая по окончании Северной войны к "мирным" реформам, царь так декларирует свои намерения: земские дела надо "в такой же порядок привесть, как и воинское дело".

Карл любил рисковать, обыкновенно не задумываясь о последствиях. Адреналин кипел в крови и давал ему ощущение полноты жизни. Какую бы страницу биографии Карла мы ни взяли, какой бы большой или малый эпизод ни подвергли пристальному рассмотрению, везде видны безумная храбрость короля-героя, неостывающее стремление проверить себя на прочность. В молодости он охотился на медведя с одной рогатиной, а на вопрос: "Не страшно ли?" - отвечал без всякой рисовки: "Ничуть, если не бояться". Позднее он, не кланяясь, ходил под пулями. Бывали случаи, когда те "жалили" его, но до определенной поры везло: или пули оказывались на излете, или ранение было несмертельным.

В любви Карла к риску - его слабость и сила. Точнее, если следовать хронологии событий, надо сказать так: сначала - сила, потом - слабость. В самом деле, эта черта характера Карла давала ему видимое преимущество над противниками, поскольку те почти всегда руководствовались "нормальной", исключающей риск логикой. Карл же появлялся там и тогда, когда и где его не ждали, поступал так, как никто и никогда не поступал. Подобное произошло под Нарвой в ноябре 1700 года. Петр покинул позиции под Нарвой за день до появления шведов (он отправился торопить резервы) не потому, что испугался, а потому, что исходил из положенного: шведы после марша должны отдохнуть, обустроить лагерь, разведать, а уж потом наступать. Но король все сделал наоборот. Отдыха полкам не дал, лагерь не устроил и с рассветом, едва развиднелось, очертя голову кинулся в атаку. Если вдуматься, все эти качества и характеризуют истинного полководца. С той оговоркой, что существует некое условие, выполнение которого отличает великого полководца от обыкновенного военачальника. Это условие: риск должен быть оправдан.

Король с этим правилом не желал считаться. Он бросал вызов судьбе. И если судьба отворачивалась от него, то, по его убеждению, пускай будет хуже... судьбе. Стоит ли удивляться его реакции на Полтаву? "У меня все хорошо. И только совсем недавно случилось по причине одного особого события несчастье, и армия понесла урон, что, я надеюсь, вскоре будет исправлено", - писал он в начале августа 1709 года своей сестре Ульрике-Элеоноре. Это "все хорошо" и небольшое "несчастье" - о разгроме и пленении всей шведской армии под Полтавой и Переволочной!

Амплуа Карла в истории - герой. Петр таким храбрецом не выглядел. Он осмотрительнее и осторожнее. Риск - не его стихия. Известны даже минуты слабости царя, когда он терял голову и силы. Но тем ближе нам Петр, способный преодолевать себя. Именно в этом находит свое проявление одно из самых главных различий между Карлом и Петром. Они оба - люди долга. Но каждый из них понимает долг по-своему. Петр ощущает себя слугою Отечеству. Этот взгляд для него - и нравственное оправдание всего им совершенного, и главный мотив, побуждающий преодолевать усталость, страх, нерешительность. Петр мыслит себя для Отечества, а не Отечество для себя: "А о Петре ведайте, что ему житие свое недорого, только б жила Россия в блаженстве и славе для благосостояния вашего". Эти слова, сказанные царем накануне Полтавской битвы, как нельзя точно отражали его внутреннюю установку. У Карла все иначе. При всей любви к Швеции он превратил страну в средство реализации своих честолюбивых замыслов.

Судьба Петра и Карла - история извечного спора о том, какой правитель лучше: идеалист, ставивший превыше всего принципы и идеалы, или прагматик, твердо стоявший на земле и предпочитающий реальные, а не призрачные цели. Карл в этом споре выступил как идеалист и проиграл, поскольку его идея наказать, вопреки всему, вероломных противников из абсолюта превратилась в абсурд.

Карл чисто по-протестантски был уверен, что человек спасается одной верой. И верил в это непоколебимо. Символично, что самое раннее сохранившееся из написанного Карлом - цитата из Евангелия от Матфея (VI, 33): "Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам". Карл не просто следовал этой заповеди, он "насаждал" ее. В восприятии своего предназначения шведский король более средневековый государь, чем царь "варваров-московитов" Петр. Он охвачен искренним религиозным благочестием. Протестантское богословие для него вполне самодостаточно в обосновании его абсолютной власти и характера взаимоотношений с подданными. Петру же было совершенно недостаточно прежнего "идеологического оснащения" самодержавия, покоившегося на теократических основах. Он обосновывает свою власть шире, прибегая к теории естественного права и "всеобщего блага".

Как это ни парадоксально, Карл в своем невероятном упрямстве и в своей талантливости немало поспособствовал реформам в России и становлению Петра как государственного деятеля. Под водительством Карла Швеция не просто не желала расстаться с великодержавием. Она напрягла все силы, мобилизовала весь потенциал, включая энергию и интеллект нации, чтобы сохранить свои позиции. В ответ это потребовало невероятных усилий Петра и России. Уступи Швеция раньше, и кто знает, насколько сильными оказались бы "накат" реформ и имперские амбиции русского царя? Конечно, не приходится сомневаться в энергии Петра, едва ли отказавшегося бы от понукания и пришпоривания страны. Но одно дело проводить реформы в стране, которая ведет "трехмерную войну", другое - которая завершает войну после Полтавы. Словом, Карл, при всех своих умениях выигрывать сражения и проигрывать войну, был достойным соперником Петра. И хотя в числе плененных на Полтавском поле короля не было, заздравный кубок за учителей, поднятый царем, несомненно имел к нему прямое отношение.

Интересно, согласился бы Карл - присутствуй он при этом - со своим фельдмаршалом Реншильдом, пробормотавшим в ответ на тост Петра: "Хорошо же вы отблагодарили своих учителей!"?