Кто жил раньше в крыму. История Крыма: кому принадлежал полуостров. Волевое решение Екатерины II

TAHKuCT>Много прочитал тем о броне, снарядах и т.п. Но вот почему то нигде не нашел инфы о последствиях попаданий в танк (может быть плохо читал )..

Вообще исследования подобного рода НИИ-48 пока секретны.

TAHKuCT>Получается что если к примеру подкалиберный снаряд (любой) 2А46М и не проткнет абрамс, то экипажу радости от этого тоже немного будет.. Или я неправ?

Смотря какое попадание. Если говорить о современных танках, то мой любимый "Цитатник Мао" это воспоминания Феликса, армянского танкиста, воевавшего на Т-72 в Карабахе. В его танк как-то попал снаряд 125 мм с азеровской 72-ки, удар пришелся вскользь по боку башни. Удар был сильный, но пробития не было и все остались живы.

TAHKuCT>А что будет если в танк попадает осколочно-фугасный снаряд? по моему тоже несладко будет.

Вообще говоря, может и ничего не случится. Если поставить ОФ снаряд на осколочное действие, то он ударится в броню и сразу взорвется. Если на фугасное, то ударится, отскочит и взорвется с еще меньшими последствиями. Но, опять же, смотря какой снаряд. Тот же Феликс вспоминал, как азеровская 55-ка получив попадание ОФ снаряда из пушки Т-72-ки осталась внешне целой, но весь экипаж погиб.

TAHKuCT>Что происходит с экипажем после после пробития брони кумулятивной струей? мне рассказывали, что если у танка задраины люки, то экипаж погибнет, если же не задраины - может быть выживут..

Есть такое. Основной поражающий фактор - избыточное давление. Все равно что человека внезапно опустить на 100 км под землю, давление воздуха раздавит легкие, барабанные перепонки итд. При открытых люках они сбрасывают избыточное давление. Поэтому в Карабахе ездили при незапертых люках т.е. крышка люка не закрывалась на замок и постоянно подпырыгивала при езде. При попадании кумулятивного снаряда открытые люки сбрасывали давление и экипаж мог не заметить прохождение кумулятивной струи в горячке боя. Замечали обычно как пощечину, резкий удар воздуха по щекам. Такие последствия вызывало попадание "Фагота" в БМП-2. Струя прошивала БМП насквозь, если кто-то попадался на пути струи то кирдык, остальные выживали. Поэтому иной раз БМП-2 в Карабахе пускали впереди Т-72, как ни пародоксально это звучит они были менее восприимчивы к попаданиям ПТУР. Или другой пример, в подразделении Феликса как-то ПТУР попал в командирскую башенку Т-72, командир убит прямым попаданием кумулятивной струи, а наводчик отделался испугом.
По той же причине был весьма устойчив в бою БТР-80. При распахнутых люках он легко выдерживал несколько попаданий из РПГ. Учитывая, что он был более устойчив к минам, чем гусеничная техника(один-два подрыва на минах с отрывом колес держал без проблем) БТР-80 считается некоторыми участниками локальных войн идеальной машиной для рейдово-дивиерсионных действий вроде Чечни или Афгана.

Вопрос перезрел, огромное количество глупостей понаписали на форумах люди, не присутствовавшие ни при одной шторке или детонации.

Я тоже за эти шторки не держался, но совершал многочисленные детонации, поэтому выскажу своё - наполовину компетентное:) - мнение. Основанное на личном опыте подрыва разнообразных объектов и конструкций, а также - на опыте уничтожения накладными зарядами различных мин и артиллерийских боеприпасов - не только времён ВОВ, но и современных.

Начнём с классификации. На самом деле существуют два типа события, которое интернет-хомячки называют "детонацией боекомплекта". Причём один из них детонацией совершенно не является, и именно от него защищают - иногда и недолго - пресловутые шторки.

Так вот. При поражении боекомплекта танка может произойти:
1. Детонация боевых частей ОФС, кумулятивных снарядов, ракет и т. п.
В данном случае о шторках можно и не вспоминать - если б/к полный и детонирует весь, то в этом случае основная масса танка фрагментируется на обрывки металла, размером с пачку сигарет, которые и разносит по округе на 150-200 метров. Несколько крупных многотонных кусков - от башни, двигателя, трансмиссии - может швырнуть метров на полста.

Если б/к не был полным, то, несмотря на шторки, случается промежуточный вариант, например такой:

И более того, я уверен, что шторка не спасёт и при детонации боевой части единственного ОФС или КОС. Почему уверен? Пробовал.
Есть такая штука - ИМ-100, имитатор разрыва 100-мм артеллерийского снаряда. Установленный и взорванный на стальном листе размерами 800х800мм, и толщиной 15мм, - он выбил в нём круглую дыру, аккурат по своему донышку, а остальную часть - разорвал на широкие зубчатые ленты и загнул их вверх - получился здоровенный ржавый цветок гвоздики.
Подчеркну - это сраный картонный ИМ-100, с невнятным порошочком внутри, вместо нормальной взрывчатки, и стальной лист лежал на земле, опираясь на неё всей площадью.
Шторка же висит в воздухе, опираясь лишь незакреплёнными краями, а боевая часть 120 мм КОС, например, в разы, а может и на порядок, мощнее ИМа и по количеству и по качеству ВВ.
Неверящим напомню банальность: 200 граммовая тротиловая шашка перебивает рельс. Рельс, вообще-то, делают не из дерьма, а из довольно прочного металла, и его приведённая толщина всяко больше толщины шторки, а главное - он цельный. В нём не существует ослабленных зон креплений к чему-либо, как у шторок. А что такое 200 грамм тротила в сравнении с массой ВВ в 120мм снаряде? Слёзы...

ИМХО, при детонации боевой части хотя бы одного снаряда - шторки бесполезны, как класс.

2. Возгорание артиллерийского пороха в зарядах.

Да, вот этот фонтан огня с искрами, похожий на срабатывание гигантской форсунки - это вовсе не детонация, а горение артиллерийских порохов. Так они горят. Иногда могут все разом пыхнуть - и рвануть и выбить шторки, - если продукты горения внезапно накопятся в закрытом пространстве, - но такое случается реже. Могут и боевые части снарядов сдетонировать из-за этого пожара, но далеко не сразу.

И вот в данном конкретном случае - при возгорании порохов - я считаю, шторки полезны: они не дают этой "форсунке" сразу пыхнуть в боевое отделение, и у экипажа появляются драгоценные дополнительные секунды на то, чтобы выскочить из танка.

Другими словами, фраза "шторки защищают экипаж при детонации боекомплекта" - глупость и брехня рунетных хомячков-танкистов. Шторки увеличивают шансы экипажа на спасение при пожаре в отделении боеукладки - это правда.

Участник сражения под Прохоровкой, танкист Василий Коваленко

«Нашему экипажу пришлось туго под Прохоровкой. Тяжелые фугасные снаряды сорвали с машины все крылья и фары и все, что плохо лежало — хорошо, что мы сняли вовремя десант. Самое плохое, что как только мы ринулись в бой, у нас сорвало гусеницу и пришлось во время боя обуваться, но хорошо тренированный экипаж без особого труда справился с этой проблемой. Я первый раз очень боялся, думал, что следующий снаряд попадет прямо в мой люк. Ускорил ход и по пересеченной местности нагнал машину. Когда танк идет на ухабах, он так качается, что трудно в него попасть. Я этим воспользовался и залетел прямо в рощу, тут же выстрел и мы подбили самоходку. Видим, из люков выскакивают немцы, а наш пулемет поливает их огнем. Повыползали и остальные немецкие танки, я разворачиваю свою машину и кричу Мише Овечкину: «Давай в бок по «тигру»! Не успел я сообразить, как с «тигра» слетела гусеница и он задымился. Так наш первый бой был и страшный, и удачный»

Герой Советского Союза, участник сражения Григорий Пэнэжко

«В памяти остались тяжёлые картины. Стоял такой грохот, что перепонки давило, кровь текла из ушей. Сплошной рев моторов, лязганье металла, грохот, взрывы снарядов, дикий скрежет разрываемого железа. От выстрелов в упор сворачивало башни, скручивало орудия, лопалась броня, взрывались танки.

От выстрелов в бензобаки танки мгновенно вспыхивали. Открывались люки, и танковые экипажи пытались выбраться наружу. Я видел молодого лейтенанта, наполовину сгоревшего, повисшего на броне. Раненый, он не мог выбраться из люка. Так и погиб. Не было никого рядом, чтобы помочь ему. Мы потеряли ощущение времени, не чувствовали ни жажды, ни зноя, ни даже ударов в тесной кабине танка. Одна мысль, одно стремление — пока жив, бей врага. Наши танкисты, выбравшиеся из своих разбитых машин, искали на поле вражеские экипажи, тоже оставшиеся без техники, и били их из пистолетов, схватывались врукопашную».

Участник сражения А. С. Аксенов

«12 июля под Прохоровкой в пыльной и дымной мгле наши танки врезались в боевые порядки танков противника и тем самым получили возможность неожиданно возникать вблизи «Тигров» и «Пантер» и поражать их с близкого расстояния. Здесь же — на фланге танковой группы Гота «Тигры» и «Пантеры» имели возможность видеть наши танки издалека и поражать их, на безопасном для себя расстоянии (аналогично и длинноствольная пушка Т-4 — М1). Требовалось исключительное мастерство и мужество от экипажей наших танков, особенно — от механиков-водителей, чтобы подобраться к «Тигру» на близкое расстояние и дать возможность стреляющему взять вражеский танк на прицел».

Герой Советского Союза, писатель М. Ф. Борисов

«Три танка загорелись. Из одного выскочил танкист. До сих пор помню: худой, в черном комбинезоне, стоит и грозит в нашу сторону кулаком. Я ему по башне и ударил. Он мне совершенно был не нужен, но такой азарт… Последний танк я остановил метрах в 60−70, точно трудно сказать. Но он пер на меня на полной скорости, и мне уже не было времени выбирать у него уязвимые места, надо было просто стрелять. Я очень грубо навел ствол прямо ему в лоб и нажал на спуск. Снаряд попал в лобовую броню и рикошетировал. Танк, естественно, не загорелся, но что-то в нем разладилось. Он остановился и дальше не продвинулся ни на шаг, ни на метр. Но он сумел ответным выстрелом разбить мою пушку. Я был ранен. Последнее, что осталось в памяти, это кусочек голубого курского неба и летящее там орудийное колесо».

Доклад представителя ставки ВГК маршала А. Василевского Верховному Главнокомандующему о боевых действиях в районе Прохоровки, 14 июля 1943 года

«С вечера 9 июля 1943 г. беспрерывно нахожусь в войсках Ротмистрова и Жадова на прохоровском и южном направлениях. До сегодняшнего дня включительно противник продолжает на фронте Жадова и Ротмистрова массовые танковые атаки и контратаки против наступающих наших танковых частей… По наблюдениям за ходом происходящих боев и по показаниям пленных, делаю вывод, что противник, несмотря на огромные потери, как в людских силах, так и особенно в танках и авиации, все же не отказывается от мысли прорваться на Обоянь и далее на Курск, добиваясь этого какой угодно ценой. Вчера сам лично наблюдал к юго-западу от Прохоровки танковый бой наших 18-го и 29-го корпусов с более чем двумястами танками противника в контратаке. Одновременно в сражении приняли участие сотни орудий и все имеющиеся у нас РСы. В результате все поле боя в течение часа было усеяно горящими немецкими и нашими танками».

Очевидец сражения И. М. Фомичев

«С рассветом 12 июля поднялись и пошли в наступление без артподготовки. Я со взводом шел справа от железной дороги. Со стороны немцев появились два «мессершмитта», которые на бреющем пролетели вдоль боевого порядка нашего полка и удалились. Мы вышли на открытое поле, и тут немцы накрыли нас артиллерийским огнем. Появились убитые и раненые. Не очень соображая, что происходит, так как стоял сплошной грохот разрывов, кричали раненые, я ползал вдоль цепи взвода и перевязывал раненых. Пальцы рук слипались от крови».

Генерал-майор А. В. Егоров

«Пелена черной пыли закрывала все вокруг… Вмиг ожило поле, которое недавно казалось безжизненным. Ломая на своем пути кустарник, подминая посевы, танки устремились вперед, ведя огонь на ходу. Постепенно в бой втянулись все батальоны. Командиры понимали, что каждая остановка, малейшее замедление движения или нерешительность будут использованы противником.

Над головой снова появилась фашистская авиация, усилился заградительный артиллерийский огонь, немецкие снаряды рвались впереди наших танков, вздымая землю. Я хотел нажать кнопку микрофона, но повременил. В эфире было слышно, как действовали экипажи. «Ориентир три, цель — пушка, снаряд осколочный. Заряжай… давай, давай!» «Наводчик — по пехоте, молодец, Ваня, так их! Водитель, больше газу…» — летели команды комбатов. Запрашивали данные о продвижении. Докладывали ротные командиры».

Участник боя унтерштурмфюрер Гюрс, командир мотострелкового взвода 2-го грп

«Русские начали атаку утром. Они были вокруг нас, над нами, среди нас. Завязался рукопашный бой, мы выпрыгивали из наших одиночных окопов, поджигали магниевыми кумулятивными гранатами танки противника, взбирались на наши бронетранспортеры и стреляли в любой танк или солдата, которого мы заметили. В 11.00 инициатива боя снова была в наших руках. Наши танки нам здорово помогали. Только одна моя рота уничтожила 15 русских танков».

Ветеран 10-го танкового корпуса В. Т. Федин

«Техническое обслуживание танка проводит сам боевой экипаж (в отличие, например, от авиации, где самолет к вылету готовят наземный экипаж и наземные службы технического обслуживания). Экипаж заливает горючее и масло в баки, производит смазку многочисленных точек ходовой части, снимает смазку ствола пушки перед боем, смазывает ствол после стрельбы и т. д. Поэтому одежда танкистов часто бывала пропитана горючим, моторным маслом. Основным горючим для дизельных двигателей наших танков той войны был газойль. Он значительно менее летуч, чем бензин, и на одежде держится долго. Когда на одежду попадает огонь, она мгновенно загорается, а вероятность попадания огня в бою на одежду очень высока. На Т-34 были 3 столитровых бака с горючим по правому борту и плюс столитровый бак с моторным маслом по левому борту, и когда бронебойный снаряд прошивает борт, внутрь танка выплескивается газойль или масло, и масса искр попадает на одежду, и все это вспыхивает. Не дай бог живущим сейчас когда-нибудь видеть израненного, корчащегося, заживо сгорающего человека или испытать это самому. Вот почему и существует среди танкистов своеобразная, неофициальная оценка мужества, боевой зрелости, опытности и бывалости — количество танков, в которых ты горел сам… Трудно вообразить, что после этого всего можно остаться в живых и не свихнуться. Видимо, только русский человек способен выдержать это».

Лейтенант В. П. Брюхов

«Казалось, на поле боя тесно не только танкам, БТР, орудиям и людям, но и снарядам, бомбам, минам и даже пулям. Их холодящие душу трассы летали, пересекались и переплетались в смертельную вязь. Страшные удары бронебойных и подкалиберных снарядов потрясали, пробивали и прожигали броню, выламывали огромные куски ее, оставляя зияющие провалы в броне, калечили и уничтожали людей. Горели танки. От взрывов срывались и отлетали в сторону на 15−20 м пятитонные башни. Иногда срывались верхние броневые листы башни, высоко взмывая ввысь. Хлопая люками, они кувыркались в воздухе и падали, наводя страх и ужас на уцелевших танкистов. Нередко от сильных взрывов разваливался весь танк, в момент превращаясь в груду металла».