Как поселиться, жить и работать на своей земле. Жить лучше на «Своей земле

Церковь в Сирии сегодня переживает тяжелый период гонений. Уничтожаются церкви и монастыри, памятники культурного значения, гибнут люди.

Как выживает Церковь в Сирии в условиях войны – редакции «Православной Жизни» рассказал викарий Блаженнейшего Патриарха Антиохийского Иоанна Х епископ Эрзурумский Кайс (Садик).

Фото: © Наталья Горошкова/Православная жизнь

– Владыко, все христиане искренне сочувствуют своим братьям в Сирии. Расскажите, пожалуйста, как Церковь в Сирии выживает в условиях войны?

– С давних времен известно, что Антиохийская Церковь – это Церковь святых мучеников, которая своими испытаниями несет свидетельство о вере Христовой. Поэтому то, что происходит сегодня, не ново. Земля наша обильно поливалась кровью христиан с самых первых веков: она пережила приход арабов-мусульман, крестовые походы, нашествие монголо-татар, власть мамлюков, турецкое иго. Безусловно, это отражается на жизни Церкви, которая постоянно пополняется святыми и мучениками. Недаром у нас говорят, что наша земля была крещена кровью мучеников.

Когда мы употребляем выражение «арабы-христиане», то подразумеваем христиан Сирии, Ливана, Иордании, Палестины, Ирака, Египта и Судана. Это та благословенная земля, где жил Сам Христос, где путешествовало Святое Семейство, где проповедовали апостолы и подвизались многие святые.

Сейчас главные игроки на мировой политической арене ведут между собой борьбу и сводят счеты, а мы являемся жертвой этой игры. Как известно, наша Церковь сейчас переживает тяжелый период гонений и подвергается атакам.

В воскресенье в центре египетской столицы , который совершил смертник. В результате взрыва около 30 человек было убито и 60 ранено на месте – в основном это женщины и дети. До сих пор пострадавшие умирают от ранений в больницах, так что жертв на самом деле больше. В Сирии и Ираке уничтожаются церкви и монастыри, а также памятники культурного значения, которые входят в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Все эти трагедии способствуют тому, что мы еще больше дорожим нашей землей и нашей Церковью.

При этом посмотрим на Европу: если, например, там собаку сбила машина, то сразу разные общества защиты животных обращаются к СМИ и выступают с призывами наказать виновных. А у нас людей убивают десятками, сотнями, тысячами…, но международное сообщество при этом молчит. Наблюдается всеобщее безразличие к тому, что происходит в нашем регионе.

Фото: Reuters. Khalil Ashawi

- Известны случаи похищения епископов и монахинь…

Три года назад в Сирии были похищены два архиерея – митрополит Алеппский Павел (Языджи) Антиохийской Православной Церкви и сиро-яковитский митрополит Алеппо мар Григорий Иоанн Ибрагим. Их местонахождение неизвестно. И это не просто рядовые люди, а высокие иерархи Церкви – а у нас на Востоке представители Церкви традиционно пользуются всеобщим уважением и неприкосновенностью. Тем не менее, их судьба мало кого волнует. Те, кто могли бы что-то сделать, бездействуют.

Также всем известно о похищении сирийских монахинь, которые удерживались боевиками в плену в течение нескольких месяцев. Их освободили благодаря международному вмешательству. Место пребывания монахинь – монастырь святой Феклы в Маалюле, памятник сирийской культуры, часть мирового и сирийского национального достояния – разрушен и осквернен, как и многие другие святыни. В разрушенных храмах уничтожены архивные документы, ценные иконы и церковное имущество. Со стороны радикалов даже раздаются призывы к тому, чтобы с лица земли были стерты знаменитые на весь мир древние мозаики в церквях, чтобы таким образом была уничтожена память о христианской истории Ближнего Востока.

– В зарубежных СМИ сирийцев часто называют религиозным меньшинством Ближнего Востока. Прокомментируйте, пожалуйста.

Мы всегда подчеркиваем: мы не меньшинство, а коренные жители этих земель. Сравним: жених приглашает на брачный пир гостей, которых может быть тысячи, но кто на празднике главный – он или приглашенные? Конечно, жених. Когда мусульмане в VII веке пришли на земли, где жили наши предки, их приняли с миром, они жили бок о бок с христианами на протяжении столетий, мусульмане и христиане вносили общий вклад в созидание ближневосточной цивилизации. Теперь все обернулось против нас.

К счастью, большинство мусульман, которые живут в наших странах, придерживаются умеренных взглядов и руководствуются общечеловеческими ценностями. С ними у нас дружественные отношения и мы, как и раньше, совместными усилиями стараемся развивать нашу культуру. Небольшая часть наших граждан увлеклась радикальными идеями, призывами, финансовыми поощрениями и присоединилась к группировкам. Но теперь все это обернулось против них. Тем не менее, мы остаемся жить на своей земле. Христиане – соль этой земли, наша миссия – свидетельствовать о вере во Христа, и именно этим всегда живет Церковь.

Фото: Konkursvera.ru. Валерий Мельников

– Почему, на Ваш взгляд, возрастает количество беженцев из Сирии?

– Человек вправе эмигрировать из страны, как и птица может улететь в чужие края. Но нужно различать добровольную и вынужденную миграцию. Если говорить точнее, христиане Сирии не переселяются (сами), а выселяются (принудительно) из родных мест.

Поворотным моментом в истории региона стал 1948 год, когда ООН приняла план раздела Палестины и на карте мира появилось государство Израиль. Началось выселение коренных жителей из их собственных домов, изгнание их из родных мест. Эта проблема повлекла за собой и вынужденную эмиграцию палестинских христиан, масштабы которой с течением времени увеличиваются. Гражданская война в Ливане, начавшаяся в 1975 году и длившаяся 15 лет, тоже привела к сокращению христианского населения этой страны, где христиане еще не так давно составляли большинство. Война в Ираке была развязана для дестабилизации ситуации в регионе.

Таким образом, в случае с христианами Ближнего Востока следует иметь в виду, что в нынешних условиях их эмиграция является вынужденным шагом. Отмечу, что среди покидающих Сирию беженцев только один процент составляют христиане, остальные – мусульмане. Показательно то, что среди мигрантов, переплывающих нелегально на лодках Средиземное море, христиан до сих пор не было. Их очень мало и в числе тех, кто легальным способом вылетает из страны и просит убежище в таких странах, как Германия, Франция, Швеция и др. Миграция христиан в Сирии относится в основном к внутреннему ее типу, в пределах страны: люди переезжают из охваченных войной регионов в более безопасные. К примеру, в Сирии есть район, который называется Вади ан-Насара (Долина христиан). В нем 56 христианских деревень, преимущественно православных. Вследствие переселения многих людей в этот островок спокойствия там значительно возросло количество населения и активизировалась жизнь. Монастыри также оказывают поддержку – принимают большое количество беженцев, помогают семьям с детьми, открывают школы.

Повторюсь, что немногие из сирийских христиан добровольно покидают землю, где они родились и выросли, где их культурные и духовные корни, где они всю жизнь трудились. Три месяца назад три тысячи сирийцев – и христиане, и мусульмане – вернулись из Германии на родину. Им представлялось, что Европа – это «земля, где течет молоко и мед». Поэтому в Сирии наблюдается в первую очередь внутренняя миграция.

Беседовала Наталья Горошкова

Л. И. БРЕЖНЕВУ

Гражданин Председатель Верховного Совета Союза ССР!

Верховный Совет Союза ССР, который Вы возглавляете, лишил нас советского гражданства. Точнее, Вы лишаете нас возможности жить и умереть на своей земле, на которой мы родились и которой небезуспешно отдали почти полвека нашей жизни, посвящая наш труд и талант своему народу. Наш вклад в советское искусство был оценен советским правительством присвоением нам высших наград СССР: солистке Большого театра Галине Вишневской — звания народной артистки СССР и ордена Ленина, а Мстиславу Ростроповичу — Сталинской премии, Ленинской премии, звания народного артиста СССР и степени профессора Московской консерватории.

Мы — музыканты. Мы мыслим и живем музыкой. Наше мироощущение, наши взгляды, наше отношение к людям и событиям полностью вытекают из пашей профессии. Предъявленные нам Верховным Советом обвинения являются чистейшим вымыслом. Мы никогда ни в каких антисоветских организациях, как на своей родине, так и за рубежом, не участвовали. Вы не хуже других знаете, что единственной нашей «виной» было то, что мы дали приют в своем доме писателю А. Солженицыну. За это, с Вашей санкции, на нас были обрушены всяческие преследования, пережить которые было для нас невозможно: отмены концертов, запреты гастролей за рубежом, бойкот радио, телевидения, печати, попытка парализовать нашу музыкальную деятельность. Трижды, еще будучи в России, Ростропович обращался к Вам: первый раз с письмом и дважды с телеграммами с просьбой помочь нам, но ни Вы, ни кто-либо из Ваших подчиненных даже не откликнулся на этот крик души.

Таким образом, Вы вынудили нас просить об отъезде за границу на длительный срок, и это было оформлено как командировка Министерства культуры СССР. Но, видимо, Вам не хватило наших слез на родине, Вы нас и здесь настигли. Теперь Вашим именем «борца за мир и права человека» нас морально расстреливают в спину по сфабрикованному обвинению, лишая нас права вернуться на родину. Советское правительство имеет возможность издеваться над ныне живущими в России большими писателями: Владимовым, Войновичем, Зиновьевым — и Вы, наверное, думаете, что выбросили нас на свалку, куда в свое время выбросили Рахманинова, Шаляпина, Стравинского, Кандинского, Шемякина, Неизвестного, Бунина, Солженицына, Максимова, Некрасова. В Ваших силах заставить нас переменить место жительства, но Вы бессильны переменить наши сердца, и, где бы мы ни находились, мы будем продолжать с гордостью за русский народ и с любовью к нему нести наше искусство.

Мы никогда не занимались, не занимаемся и не намерены заниматься политикой, ибо органически не расположены к этому роду деятельности. Но, будучи артистами по профессии и по призванию, мы не могли и не можем остаться равнодушными к судьбе своих собратьев по искусству. Этим и были продиктованы все наши человеческие и гражданские поступки.

Мы не признаем Вашего права на акт насилия над нами, пока нам не будут предъявлены конкретные обвинения и дана возможность законной защиты от обвинений.

Мы требуем над нами суда в любом месте СССР, в любое время с одним условием, чтобы этот процесс был открытым.

Мы надеемся, что на это четвертое к Вам обращение Вы откликнетесь, а если нет, то, может быть, хотя бы краска стыда зальет Ваши щеки.

Париж, 17. III.1978

Г. Вишневская М. Ростропович

По версии местных властей, часть деревни идет под снос в целях расширения Лихачевского шоссе. Но упирающиеся лихачевцы срывают график работ по расширению дороги и переносу многочисленных подземных коммуникаций. И это при том, что администрацией была проведена большая работа на благо жителей деревни: у большинства домовладельцев не оказалось правоустанавливающих документов на земельные участки и строения, и чиновники взяли их оформление на себя.

Около 30 попадающих в зону строительства участков уже обменены у граждан на квартиры и перешли в муниципальную собственность. С начала расселения заключено 19 основных договоров мены и еще порядка 10 предварительных. Однако еще 15 домовладельцев не желают вступать в переговоры по вопросу компенсации за земельные участки, и из-за них «город задыхается в пробках», утверждают чиновники.

Сами жители настаивают, что у них изымают землю для того, чтобы отдать ее под строительство таунхаусов и коттеджей.

Наблюдая за начавшейся реконструкцией дороги из окон своих домов, лихачевцы считают, что для расширения шоссе не требуется столь масштабного сноса деревни. Кроме того, по словам жителей, никаких официальных документов, подтверждающих слова местных чиновников, им так и не было предъявлено.

При этом по обе стороны дороги, как грибы, растут новострои, и они никому не мешают, удивляются старожилы. И делают вывод о том, что их земля понадобилась для малоэтажного коммерческого строительства. Потому-то и «упираются».

«Я хочу остаться на земле своих предков, построить дом и жить вместе со своей семьей на своей земле, — говорит жительница деревни Ирина. — А власти города хотят нас лишить этого права».

Впрочем, разговор с лихачевцами мог бы пойти по-другому, согласись администрация рассматривать их не столь уж завышенные требования.

Так, пенсионер Николай Титов, живущий в доме с женой, дочерью и внучкой, просит вместо своего дома, земли и зеленых насаждений всего лишь двухкомнатную квартиру, а не предлагаемую ему «однушку» или «двушку» с доплатой.

Другой старожил деревни, Николай Гуренов еще год назад сообщил в администрацию, что требует равноценный участок и дом с другой стороны деревни, ближе к Каналу им. Москвы. Согласен отодвинуться к каналу и житель деревни Виктор. Однако этот вариант в администрации даже не рассматривается, что еще больше убеждает жителей в том, что дело тут не в дороге, а в земле, на которой хотят нажиться.

«На наших сотках, выкупленных за гроши, можно миллиарды заработать!» — уверен Виктор.

По словам Гуренова, план застройки деревни, на котором вместо их старых домов «нарисованы таунхаусы», был утвержден еще в 2002 году.

С тех пор со стороны примыкающего к Лихачеву района «Центральный» в его сторону «ползет» новая застройка. И еще года два назад, рассказал старожил, вопросы переселения и компенсаций с лихачевцами решали представители застройщика — ГК ПИК. Но, не договорившись, передали это неблагодарное дело администрации.

Но и чиновники понимают «равноценную компенсацию» не так, как домовладельцы: например, в администрации лихачевские сотки оценили в 16-22 тыс. долларов, а нанятый жителями независимый оценщик — в 32 тыс. долларов.

Сейчас, по словам жителей, их решили «взять измором» и в деревне стало опасно жить: бомжи, воровство, на улице нет ни одного фонаря. При этом власти демонстративно, как уверяют лихачевцы, не вмешиваются в эту ситуацию, заявления жителей в милицию игнорируются.

Но самое страшное — начались обычные для подобных ситуаций поджоги.

Пожары в деревне участились с тех пор, когда начались разговоры о расширении Лихачевского шоссе. А с начала этого года произошло уже 5 крупных пожаров (таких, что не удалось потушить самостоятельно). Жители даже начали обзаводиться гидрантами.

«Никогда в нашей деревне дома не горели, — говорит Ирина. — А сейчас мы живем как на пороховой бочке. И горят преимущественно дома несогласных». А по словам Гуренова, хотя приезжающие в деревню пожарные и пишут в документах «самовозгорание», но в разговорах с жителями признаются, что причина пожаров — поджоги.

В долгопрудненской администрации не склонны драматизировать ситуацию, о «втором Бутово» речь не идет, утверждают чиновники, для этого нет оснований. Но есть «граждане, не желающие вступать в переговоры по вопросу компенсации за земельные участки».

Сейчас городские власти решили прекратить диалог с несговорчивыми жителями, а их дома сносить не по договоренности, а руководствуясь постановлениями областного правительства и суда.

По словам заместителя председателя городского комитета по управлению имуществом Татьяны Суповской, все необходимые для этого документы готовы, и «запущен механизм, который учитывает деньги областного бюджета».

«Эти 15 домовладений уже посписочно вошли в постановление правительства, и теперь этим будет заниматься министерство имущественных отношений, — объяснила Татьяна Суповская «Газете.Ru». — Земельные участки будут изъяты под нужды Московской области в судебном порядке».

По ее словам, предоставление квартир лихачевцам было исключительно «доброй волей администрации», старавшейся «обеспечить жилищные права» людей в своем городе.

Так, квартиру для жителя деревни Титова держали в новом монолитно-кирпичном доме с апреля, уточнила чиновница. Теперь же граждане должны будут доказывать суду, что им нужно жилье. И если суд с этим согласится, то может обязать областную администрацию купить им квартиры.

Пока же такой судебной практики в области нет. И, скорее всего, речь будет идти уже не о жилье, а о размере денежной компенсации, считает Суповская.

При этом оценщик должен будет в суде обосновать свою цену участка в зависимости от его ликвидности. «А какая там ликвидность, когда рядом свалка, дорога, кладбище? Мне, например, дом у шоссе не нужен, даже таунхаус», — отметила зампредседателя городского комитета, еще раз подчеркнув, что ничего, кроме дороги, строить на месте старых домов не предполагается.

Открестились от этого строительства и в предполагаемой компании-застройщике.

«ГК ПИК принимает участие в застройке жилого района «Центральный», а также ведет строительство двухэтажных коттеджей в поселке таунхаусов «Береговой» на правом берегу Канала им. Москвы, в зеленой зоне западной части жилого района «Центральный». Расширением Лихачевского шоссе, в зону которого попадает деревня Лихачево, занимается администрация города Долгопрудный и «Мосавтодор». У ГК ПИК интересов на данном участке нет», — сообщила «Газете.Ru» заместитель руководителя пресс-службы группы компаний ПИК по регионам Елена Орлова.

Но жители уже никому не верят. «Если такая здесь плохая земля, почему нам не дают другие участи подальше от шоссе, чтобы перенести туда наши дома?»

— говорит Николай Гуренов. По мнению лихачевцев, местные власти могли бы последовать примеру московских, которые в конце концов пошли на компромисс с жителями мешающих застройке в Бутово частных домов и пообещали выделить им равнозначные земельные участки и дома.

Будет ли найден компромисс в Лихачево и смогут ли областные власти извлечь урок из бутовской истории — покажет время. А пока лихачевцы по примеру тех же бутовцев переходят на «осадное положение» и обещают, что «просто так не сдадутся».

Зачем коренные горожане оставляют благоустроенные квартиры и переселяются на лоно природы?

Узкая дорога извивается змейкой вдоль густо растущих рябин, березок, черемух. Это въезд в одно из родовых поместий экопоселения «Солнечное». Невольно вспоминаются романы XIX века: барский дом, окруженный цветами, пруд, сад и какая-нибудь тургеневская барышня с пухлой книгой. Барышню мы не увидели, да это и не XIX век, а самая настоящая реальность. В 35 километрах от Пензы (недалеко от села Загоскино) 10 лет строится экопоселок «Солнечное».
Он занимает 315 гектаров, на которых будут жить 120 семей.

Школа с садом

Сейчас в «Солнечном» на значительном расстоянии друг от друга расположены полтора десятка домов. Разделены они не заборами, а узкой полоской леса — живой изгородью. Здесь нет асфальтовых дорог, мало собак. Не шумят тракторы и машины. Только ветер, солнце и чистый воздух.

Председатель общества Олег Игнатов показывает нам территорию. Говорит, что сейчас в поселении постоянно живут шесть семей, еще десять планируют в скором времени переехать. Кстати, среди них - жители не только Пензенской области, но и Москвы, Салехарда и даже Германии. На южных склонах поселения хороший климат: здесь могут расти и арбузы, и виноград, и абрикосы. И, разумеется, все овощи и фрукты средней полосы.

— Мы уже определили место и для школы, она будет занимать площадь в 9 гектаров, — рассказывает Олег. — Само здание будет не очень большое, зато рядом уже разбиты яблоневые, вишневые, грушевые сады...

Олег говорит, что детям здесь очень нравится. Их отпускают на улицу и не проверяют каждые пять минут. В поселении все свои - в каждом доме накормят. Взрослые уверены, что дети не увидят и не услышат ничего плохого.

Долгая дорога — это хорошо!

Олег Игнатов с супругой прочитали книги Владимира Мегре более 10 лет назад. Сразу же решили, что хотят жить на своей земле. Подыскали подходящий дом недалеко от Пензы за символическую сумму, строили планы, когда и как переезжать… А потом случайно увидели объявление в газете: строители родовых поместий ищут единомышленников.
Оказалось, в Пензе уже есть последователи идеи «из города — в деревню», есть место и план, где строить поселение. Так все и началось.

Олег рассказывает это за большим столом: ради нас, журналистов, здесь собрались несколько семей, постоянно живущих в своих поместьях. Мы в гостях у Володи и Ани, прошлая зима была для них первой в поселении. Аня — учительница в Загоскинской школе.

— Зимой каждое утро вставала на лыжи и шла до дороги, где меня подхватывал школьный автобус, — рассказывает она. — Сначала я думала, что буду уставать от таких ежедневных походов. Потом привыкла. Оказалось, важны две вещи: первая — это удобная одежда, особенно такая, чтоб ноги были в тепле и ничего не сковывало движения; второе — мое личное отношение к этому. Я воспринимаю это как полезную прогулку по свежему воздуху, которую не могут себе позволить люди в городах.

Как в раю, только снега больше

У супругов было опасение, что ночами в доме будет холодно и придется топить печь по два раза в день. Ожидания не оправдались.

— Даже в самые сильные морозы (а было у нас около минус 35) мы топили один раз в сутки - вечером перед сном, — говорит Володя. — Дело в том, что печь у нас не простая, а так называемая печь Кузнецова (кстати, здесь она установлена почти в каждом доме, разница — только в размерах. — Авт.). Нам говорили, что она в любой мороз обогреет даже дачные домики, предназначенные исключительно для летнего проживания. Это так: КПД печи достигает 85 процентов, для сравнения: у обычной русской - всего 30 процентов. Ночью и утром температура в доме была плюс 27, к концу дня — плюс 21-22.

Володе и Ане поначалу казалось, что зимой им будет скучно, ведь здесь постоянно живут всего шесть семей. Ошиблись: ни дня не скучали! Соседи, у кого уже есть свои бани, приглашали в гости.

В начале зимы дорогу укатывали саморучно собранным «укатом», а потом, когда замело, набивали тропинки снегоходом. Вечерами играли в настольные игры.

— Однажды Володя зашел с улицы и говорит: «Мы здесь живем как в раю, только снега чуть больше», — с улыбкой вспоминает Аня.

Что спасет Россию

Олег Игнатов продолжает тему: образ жизни в поселении должен разрушить привычный стереотип, что жить на земле тяжело.

— Тяжело может быть только вначале, когда мы сажаем лес, разбиваем сад, строим дом, — утверждает Олег. — Да и то есть такие проекты, когда поместье сдается «под ключ». И стоит все это около 3 миллионов. Что вы купите в городе за такие деньги? Двухкомнатную квартирку в дальнем Арбекове и отремонтируете ее. А здесь — поместье со своим домом, садом, лесом, прудом.
Поселенцы говорят, что не обязательно разбивать огромные огороды. Мол, сажайте столько, сколько сможете обработать. Например, сотки три. А вот если есть желание сдавать продукцию оптом — другое дело.

Например, яблоки. В каждом поселении разбиты фруктовые сады. Они занимают от 10 до 25 соток.

— В урожайный год одна семья может съесть фрукты только с трех деревьев, а их в саду больше в разы, — подсчитывает Олег. — В среднем с 20 соток только в одном поместье можно собрать 7 тонн отличных яблок. Мы пока не занимались продажей - делимся с соседями, у кого сады еще не плодоносят. Но, поверьте, настоящие деревенские фрукты на рынке на вес золота, особенно сейчас.

Мы говорим о продовольственных санкциях российского правительства. Жители «Солнечного» уверены: такие поселения (а их в стране уже более 200) спасут Россию от засилия иност-ранных фруктов и овощей - красивых на вид, но безвкусных, а порой и вредных для здоровья.

Духовное возрождение

Правда, есть и трудности. Земля, на которой располагается «Солнечное», официально пока не оформлена - она взята в аренду.

— Наш официальный статус до сих пор — дачный кооператив, — объясняет один из жителей «Солнечного» Алексей Князев. — А нам бы хотелось, чтобы был статус поселка, чтобы мы попали на карту России… Словом, хочется юридической независимости - для того, чтобы земля могла передаваться по наследству, чтобы наши дети были заинтересованы развивать хозяйство и не думали о том, как бы сбежать в город.

Сейчас Закон «О родовых поместьях» принят только в Белгородской области, проект федерального закона — в разработке. Он предполагает выдачу каждому россиянину не менее 1 гектара земли под родовое поместье — один раз в жизни, но бесплатно. Такой участок нельзя будет купить, продать, заложить, сдать в аренду, разделить на части или передать юридическому лицу.
Жители «Солнечного» уверены: этот проект позволит решить много задач, в том числе возродить село, укрепить институт семьи, восстановить плодородие сельскохозяйственных земель… А в целом - приведет к духовному возрождению общества.

Культурные правила

Здесь свои правила добрососедства. Жители поселения не курят, не употребляют спиртного, здесь не услышишь мат. Кстати, даже гости «Солнечного» отказываются от пива и шашлыков, потому что знают: это не приветствуется.

— Раньше, как большинство людей, выпивал по праздникам, — рассказывает Владимир Жарков. — А когда переехали с супругой Татьяной сюда, это стало… лишним, что ли. Нам здесь так хорошо, что об алкоголе даже думать не хочется.

Владимир — колоритная личность. Потомственный казак. С детства в седле, часто ходил с дедом в ночное. И здесь, на своей земле, он мечтает завести лошадей. Но пока до этого еще руки не дошли.

Несколько лет Владимир с Татьяной обустраивают дом. Рассказывают о бытовых мелочах: централизованного отопления и освещения здесь нет (это слишком дорого, ведь все дома на внушительном расстоянии друг от друга) — в каждом доме свои солнечные батареи.

Они только краем уха слышали про экономический кризис, разразившийся в мире и стране. Людей видят раз в месяц, зимой - и того реже. В маленькой хибарке, засыпанной опавшей листвой, нет света, воды, газа. Но средневековый образ жизни, оказывается, не мешает быть счастливыми. Тамара и Юрий Бойко, фермеры-отшельники, два десятилетия назад решили создать свой семейный бизнес и прогорели. Потеряли квартиру, дом в деревне, в общем, все. Единственным их пристанищем стала своя земля в Россонском районе…

Спонсор поста: А еще в Белоруссии делается отличная белорусская мебель . В России белорусскую мебель можно купить на здесь http://mebeel.ru/shop/CID_245.html

Потерянные люди
- История наша типична для эпохи начала перестройки, мы потерянное поколение, - рассказывает сухопарый улыбчивый мужичок со всклоченными соломенными волосами, представившийся фермером Юрием. - Сам я из Ленинграда, но город никогда не любил. Работая со вторсырьем за зимний сезон спокойно зарабатывал на семь месяцев безбедной сельской жизни и отправлялся с женой к родственникам в деревню Юхновичи, расположенную неподалеку отсюда. Поначалу просто отдыхать приезжал, после дом купил, живностью обзавелся, в хлеву появилась коровка, потом их уже 5 стало. Тогда официально можно было держать лишь одну корову. Гоню своих пасти, а сосед кричит: «Сдай, Юрко, коров в колхоз. Нашто табе столько?». Завидовали, в общем.

1. Вот тогда и грохнула перестройка, начало зарождаться фермерское движение. Я, недолго думая, написал в Москву, Горбачеву. Через неделю из Витебска приехали две черные «Волги», из них высыпали круглые упитанные «товарищи». Поговорили со мной, посовещались друг с другом и с лету выдали 50 гектаров земли.

2. Юрий Константинович понимал: для того чтобы начать бизнес, потребуются большие капиталовложения, и пошел ва-банк. В 1991 году он продал квартиру в Ленинграде, дом в деревне Юхновичи и вместе с 16-летней дочкой и женой отправился возделывать свою землю.

3.

Фермеры - экстремалы

Отчаянные мы были, - вспоминает жена фермера, Тамара Федоровна. - К нашей земле даже дороги нормальной проторено не было. Коров и прочую живность самоходом гнали целый день. Пришли под вечер совсем вымотанными, легли под дерево и заснули. О себе не думали, надо было живность «прописать». Построили элементарные загоны, а сами спали возле костра на одеялах, постеленных на еловом лапнике. Если шел дождь - клеенкой накрывались.

4. - С собой у меня тогда был муки килограмм, гвозди ржавые, молоток, топор и проволока, - смеется фермер. - Попробуй с голым задом развернуться! Через месяц приволок старых досок, кирпичей, пару бревен из леса, построили за месяц сараюшко, в котором и живем по сей день. Тогда, конечно, думали, что это времянка…

5. Поначалу все шло как нельзя лучше. Несмотря на не слишком комфортные условия жизни, хозяйство расширялось, и к 1998 году только коров было 15, появилась машина. Между тем соседний колхоз постепенно хирел - из 90 коров, имевшихся там изначально, осталось лишь 29.

6. - Несколько лет у меня в «батраках» жили 3 бомжа, - рассказывает Юрий Константинович. - В поле помогали, со скотиной управлялись, баню построили. Работали за еду, кров, плюс ежедневно им надо было по пол-литра «на нос» проставлять.

7. Мы с женой поставили своими руками скотник размером в 2 раза больше нашего жилого дома, 2 теплицы, соорудили просторный погреб.

8. Но постепенно в Беларуси спрос на товары наши стал падать, в России тоже дела не очень пошли. В какой-то момент мы поняли, что стали работать практически в убыток. Как это произошло - ума не приложу. Людей пришлось распустить, большинство коров продать, часть земли - вернуть…

9.

Хозяйство

Домик, в котором живут отшельники Бойко, действительно далек от хором. Площадь его - меньше обычного гаража, только и хватает что на два топчана, где спят фермеры, обеденный стол и сделанную «из того, что было» да обмазанную глиной печь. Вдоль стен - полки. На них - полезные в хозяйстве вещи, книги, кошки и коты. В маленьких оконцах выбита треть стекол, дырки заделаны пленкой и тряпками.
- Это козлы виноваты, - говорит Юрий Константинович, - то рога чешут о стены, то еды просят, стучат, вот и повыбивали…

10.

11.

12.

13.

14.

15.

16.

17.

18. Место, где стоит домик-времянка, построенный уже более двух десятилетий назад, живописное. С одной стороны - река, с другой - сосновый лес, по бокам - заливной луг и болото. Возле дома - два огромных дерева, под ними - остатки выложенного валунами фундамента: говорят, лет сто назад здесь было крепкое крестьянское подворье. За рекой, кстати, уже Россия, до ближайшего населенного пункта в Беларуси - километров двенадцать.

19.

20.

21.

22.

23. - Земли, которые вы вокруг видите - болото, луг, поле, это моя земля - около 5 гектаров, - с гордостью проводит нас по своим владениям Юрий Бойко. - В этом году полтора гектара картошки посадили, по 3-5 соток редьки, фасоли, капусты, свеклы и прочих овощей. Было пару соток клубники для внучки. На самом деле, нам этого урожая на пять лет хватит, мы большую часть раздадим и животине скормим.

24.

25.

26.

27.

28.

29. По двору, гоняя птицу, бегает внучка Бойко - она приехала к бабе с дедом отдохнуть на выходные. Дочка фермеров уже давно перебралась в деревню жить, не выдержала «экстрима», вышла замуж, живет в своем доме. Она регулярно навещает родителей, привозит им продукты и вещи, без которых не обойтись в повседневной жизни, обратно уезжает с гостинцами, собранными с огорода и леса….

30.

31.

32. Юрий Константинович сокрушается, что лес уже не тот, считает, что виной тому глобальное потепление. Раньше он мог за сезон до 1,5 тонны боровиков, подосиновиков и подберезовиков собрать, а сейчас, по его словам, лес «пустой».

33. В качестве подтверждения своих слов отшельник показывает результаты похода по грибы пару недель назад - «всего лишь» мешок сушеных боровиков и подосиновиков! Разве это урожай?

34. Прямо возле дома фермер соорудил грибную ферму - повалил старую березу, ободрал кору, раскидал ее вокруг пня. Через пару лет на этом месте выросла целая поляна опят.

35.

36. - Сколько живности у нас, я, честно говоря, не знаю, - признается Тамара Федоровна, - уток, гусей и кур не считаем, две коровы, коз голов, наверное, двадцать. Да и нет у нас времени учет вести, работаем с утра до ночи. Пенсию по полгода не снимали со счета - руки не доходили. Сейчас вот сходим, получим деньги, сбережения добавим, быка купим.

37.

38.

39.

40.

41.

42. Фермеры-отшельники готовятся к зиме. Деревья, стоящие у их маленького домика, щедро засыпают его листвой. Листья эти сгребают к стенам, и к середине ноября дом будет почти полностью погребен под ними - природный утеплитель. Юрий Бойко скоро вставит выбитые оконные стекла и повесит над дверью одеяло.

43. - Зимой, конечно, холодновато, приходится дрова подбрасывать круглые сутки, - говорит Тамара Федоровна. - Но ничего, справимся. С нами еще 4 кошки и две собаки жить будут!
Как это семейство разместится на нескольких метрах жилой площади - уму непостижимо.

44.

45.

С волками договорились, с людьми - пока нет

Лесные хищники отшельников Бойко уже не трогают. Хотя первое время волки ходили кругами, выли каждую ночь, иногда овцы и козы пропадали. Секретные знания о том, как общаться с дикими животными, фермерам передал ныне уже покойный дед, живший на хуторе неподалеку.

46. - Видно, в конце концов мы с ними определились, кто на какой территории хозяин, - смеется Юрий Константинович. - Уже лет пятнадцать волки нас не трогают. С людьми проблем тоже, считай, не было, я все эти годы без замков живу. Впервые неприятности случились буквально пару недель назад - у меня катер украли. Пошел в лес беляков собрать, возвращаюсь -лодки нету. Кричу: «Бабка, катер пропал!». А она выходит, весло одно в руках держит, плечами пожимает. Мол, все, нету у нас теперь лодочки… Вызвали милицию. Искали-искали, оказалось, что воры далеко его утянуть не смогли. Через день мне мой катер местные знакомые рыбаки притянули - а я им картошечки да других овощей отсыпал.

47.

48.

49.

50.

51. Юрий Бойко живо интересуется, что происходит на «большой земле».
- В стране кризис, говорят? - спрашивает он. - Я, честно говоря, не в курсе, у меня уже полтора месяца приемник не работает - батарейки разрядились. А вообще меня все эти кризисы не волнуют, картошки нарастил, куры-гуси есть - с голоду не помрем.

52. В лихие 1990-е неподалеку от земли Бойко проходила тропа контрабандистов. За день могло проехать несколько десятков машин, груженых самым различным товаром из России в Беларусь и обратно. По словам фермера, и легковушки ездили, и грузовики. Даже КАМАЗы порой. С одной стороны, беспокойный был народец - за каждым глаз да глаз нужен. С другой - всем нужна была какая-то помощь, а расплачивались продуктами, что в Россию везли: кто пару палок сухой колбасы даст, кто электронику, кто стройматериалы. Поток машин с контрабандой обрубило, когда деревянный мост не выдержал груженого газовыми плитами КАМАЗа и рухнул… Мост так и не восстановили, а к ближайшей российской деревушке, где живет дочка Бойко, с того времени можно добраться только на лодке…

53. Дело идет к вечеру. Юрий Бойко садится в лодку, переплывает реку и забирает с того берега дочку, которая приехала забрать внучку.

54. Пора собираться домой и нам. На прощание у нас с фермерами-отшельниками происходит интересный диалог:
- Если бы сейчас предложили вам 3-комнатную квартиру в центре Минска, бросили бы все это?
- Нет, конечно, - удивляется вопросу фермер. - Я тут спокойно живу, сам себе хозяин, никто не мешает. Зачем мне эта квартира? (смеется).
- Мне тоже эта квартира даром не нужна, - поддерживает мужа Тамара Федоровна.
- А вот заболеете, как будете лечиться?
- Не болеем мы, слава Богу, за все эти годы я, по-моему, ни разу не простудилась, - отвечает Тамара Федоровна. - По соседним деревням и ангины и грипп ходят, а к нам не заглядывают, Господи спаси! А нет… Все-таки дед как-то раз заболел! Лет пять назад с утра корову подоил, себя плохо почувствовал, еле до дома дошел и на кровать лег. Так две недели и отлежал. Потом встал - и опять за работу.
- А что будете делать, когда совсем стареньким станете?
- Так и будем работать, - уверенно заявляет Юрий Константинович. - Грибы собирать, травки всякие, ягоды. Кур в хозяйстве оставим, за ними практически следить-то и не надо. А если совсем плохо будет - до речки дойдем, рыбку какую поймаем, посидим…. Да рано об этом думать пока - мне всего-то 64!

Дмитрий Корсак. Фото: Максим Малиновский