Походы на Новгород Василия II и Ивана III. Первый (1478) и второй (1487) военные походы войска Ивана III на Казань

Еще при жизни своей объявил старшего сына своего Ивана великим князем и своим наследником. Таким образом укреплялся новый порядок престолонаследия – от отца к старшему сыну. Хотя Василий завещал волости и остальным четырем своим сыновьям (Юрию, Андрею Большому, Борису и Андрею Меньшому), но старший получил городов гораздо больше, чем все остальные братья вместе, и являлся, таким образом, настоящим великим князем, государем, а братья сравнительно с ним были только большими помещиками.

Это был настоящий потомок Калиты. Всеми свойствами, какими отличались лучшие московские князья-скопидомы – собиратели Русской земли, обладал он: холодный, скрытный, осторожный, расчетливый, Иван III обдумывал каждый свой шаг, каждое слово; принимался за дело только тогда, когда знал, что можно действовать наверняка, без промаха; во всяком деле он, казалось, держался пословицы: «Семь раз смерь, а раз отрежь!» Но когда все было обдумано, взвешено да смеряно, и дело было надежным и выгодным, – тогда Иван III вершил его смело, не глядя уж ни на что...

С детских лет он видел вокруг себя злобу, вероломство, обман и зверство; одним своим видом слепой отец мог постоянно ему напоминать о них. Мудрено ли, что он с юных лет уже очерствел сердцем, затаился в самом себе?.. Смолоду же Иван III мог возненавидеть и удельные порядки, принесшие столько бед и горя его отцу. Уничтожение уделов стало заветною задачею его княжения.

Новгород и Тверь были наиболее сильными из них.

Новгород во времена Ивана III

Богат был Новгород во времена Ивана III; бойко шла торговля его; на вече новгородцы свободно могли толковать о своих нуждах и делах; излюбленные выборные люди творили суд и расправу. Казалось бы, тут ли не быть правде и благополучию! На деле выходило, однако, не то. В торговом Новгороде немало было людей, которые сызмала привыкли ставить свою выгоду выше всего, вовсе не ценить благополучия других. Много жило в Новгороде богатых людей, но гораздо более было бедняков и лихих людей, способных за деньги на все. Нередко здесь богатые люди нанимали себе из них крикунов-вечников, готовых на вече за какое угодно дело кричать. Бывало, богатые люди наберут из лихих людей шайки головорезов и нападают на своих соперников и врагов, творят всякие насилия, грабежи и убийства. Иногда целые улицы, целые части Новгорода (концы) враждовали между собою, отстаивая того или другого старшину. Победит какая-нибудь сторона, вожак ее становится посадником или тысяцким и мстит, чем только может, противникам, а своим доброхотам всячески потакает и мирволит. Грубы и невежественны были даже и лучшие, т. е. именитые люди тогда в Новгороде: жили изо дня в день, следуя только своим грубым страстям и порывам, не думали о том, что во всем нужны строгий порядок и законность; что неправды, насилия и всякие неурядицы рано или поздно обрушатся пагубою если не на них самих, то на их детей.

Сила и корысть брали верх над правдой – вот в чем была главная беда Новгорода при Иване III!

«Не стало в Новгороде, – сокрушается летописец, – ни правды, ни суда. В городе, по селам и волостям – грабеж, неумеренные поборы с народа, вопль, рыдания, проклятия на старейших и на весь Новгород, и стали новгородцы предметом поругания для соседей».

Митрополит Иона пишет в своем послании к архиепископу Новгорода: «Слышал я, некое богоненавистное, богомерзкое и злое дело сотворяется в вашем православном христианстве, не токмо от простых людей, но и от знатных, великих людей, от наших духовных детей: за всякую большую и малую вещь зачинаются и гнев, и ярость, и свары, и прекословия, и многонародное сбирание с обеих сторон. Мало этого, нанимают на то злое и богоненавистное дело сбродней пьянчивых и кровопролитных человеков и бои замышляют и кровопролитие и души христианские губят».

Пока Русская земля дробилась на уделы и князья постоянно враждовали между собой, Новгород мог без труда удерживать свою независимость; но дело изменилось, когда северо-восточные русские области стали объединяться около Москвы, а юго-западные земли слились с Литвою. Чем больше крепло Московское государство, тем сильнее сказывалась охота у московских князей прибрать к своим рукам Новгород. Поводов к вражде было довольно: московские люди и новогородцы часто сталкивались и враждовали в Двинской области, где у тех и у других были владения, притом чересполосные. Московским князьям давно уже хотелось оттянуть от Новгорода эту землю, богатую пушным товаром, и при Иване III желание это усилилось. Кроме того, новгородская вольница, ушкуйники, часто разбойничали по рекам и вредили московской торговле. Наконец, Новгород не выполнял, как следует, своих договоров с великим князем, не чтили его наместников, не держали имени его честно и грозно. Новгородские вечевые порядки, при которых воля великого князя ставилась часто ни во что, были совсем не по душе сильным московским князьям, а властолюбие их, в свою очередь, очень не нравилось новгородцам-вечникам.

Союз Новгорода с Литвой

Уже Василий Темный, как сказано раньше, заставил Новгород больше чтить великокняжескую власть; а Ивану III пришлось совсем покончить с новгородской вольностью. Понимали новгородцы, что им грозит беда со стороны Москвы, а бороться с нею им было не под силу. Где же было искать помощи? У северных русских князей, подручников московского великого князя, нечего было и пытаться. Оставался литовский князь. Он назывался также и русским: в его руках были все земли юго-западной Руси; к нему обыкновенно обращались за помощью или и вовсе отъезжали князья северо-восточной Руси, которым приходилось слишком жутко от властных московских князей; к нему же задумали обратиться и те новгородцы, которым дорог был старый вечевой склад и быт «Господина Великого Новгорода». Литовские князья и раньше были очень не прочь оказать богатому Новгороду свое покровительство и даже предлагали его. Но прежде новгородцы не слишком-то поддавались на эти предложения: особенной нужды в посторонней помощи тогда еще не было. Теперь не то. При Иване III сильная гроза надвигалась на Новгород со стороны Москвы. И вот нашлись в Новгороде люди, большею частию именитые и богатые, сердцу которых очень была дорога новгородская старина. Порешили они, что лучше поддаться Литве, да сохранить свой старый вечевой быт. Во главе этих людей стояли два сына умершего посадника Исаака Борецкого; мать их – Марфа, женщина весьма твердого нрава, умная, властолюбивая, орудовала всем. Но сторонникам Литвы нелегко было склонить новгородцев на свою сторону.

Великий князь литовский, он же и король польский, был католик; латинство господствовало в Литве и теснило православие; поддаться Литве в глазах народа в Новгороде значило изменить православию, отступить от древнего благочестия, – вот почему большинство новгородцев держалось Москвы; но все же богачи Борецкие и их сторонники имели большую силу во всех новгородских делах и тянули к Литве. Начали в Новгороде утаивать великокняжеские пошлины и ни во что ставить московских наместников.

Переговоры новгородцев с Иваном III

Иван III зорко следил за всем, что творилось здесь. Новгородцы целовали крест великому князю Василию Темному и старшему его сыну-соправителю, и потому отпадение их от Москвы было бы нарушением присяги, изменою. Хорошо понимал Иван III, в чем его сила в Новгороде, и послал новгородскому владыке напомнить, что киевский митрополит не тверд в православии и что он, новгородский владыка, должен свято блюсти веру, внушать своей пастве, чтобы она не поддавалась киевскому митрополиту, и держаться крепко своего обета – подчиняться Ионе, митрополиту московскому, и всем его преемникам.

Иван III послал без гнева кротко напомнить Новгороду о его обязанностях:

– Люди новгородские, исправьтесь; не забывайте, что Новгород – отчина великого князя. Не творите лиха, живите по старине.

Но враги Москвы в Новгороде не унимались, оскорбляли послов московских, кричали на вече:

– Новгород не отчина великого князя! Новгород сам себе господин!

И после этого Иван III не показал гнева; снова послал напомнить:

– Отчина моя, великий Новгород, люди новгородские! Исправьтесь, держите имя мое честно и грозно, посылайте ко мне бить челом, и я хочу жаловать свою отчину и держать по старине.

Бояре дивились терпению Иван III, что он сносит так долго дерзость Новгорода.

– Волны бьют о камни, спокойно сказал им Иван, – и ничего камням не сделают, а сами разбиваются в пену и исчезают. Так будет и с новгородцами.

Но сторонники Литвы действовали в Новгороде все смелее и смелее. По просьбе их прибыл в Новгород один из литовских князей, Михаил Олелькович. Это, впрочем, не было новостью: и раньше русские и литовские князья и именитые люди приезжали, чтобы послужить великому Новгороду, и получали в управление города и области. В это же время скончался новгородский владыка Иона, сторонник Москвы. Стали выбирать по старому обычаю, по жребию, нового владыку из трех лиц, избранных на вече. Избран был Феофил. Надо было ему ехать в Москву – посвящаться у митрополита в архиепископы. Послали просить у великого князя для Феофила соизволения и опасной (охранной) грамоты для проезда. Получен был от Ивана III такой ответ:

– Отчина моя, великий Новгород, прислал ко мне бить челом, и я его жалую, нареченному владыке Феофилу велю быть у себя и у митрополита для поставления без всяких зацепок, по старому обычаю, как было при отце моем, деде и прадедах.

Но в это время с этим милостивым ответом пришла к новгородцам и весть, что Иван III напоминал псковичам об их обязанности идти вместе с Москвою на Новгород – в случае его непокорности.

Эта весть дала сторонникам Литвы в Новгороде предлог к восстанию против Ивана III. На вече они подняли крики:

– Не хотим за великого князя московского, не хотим зваться его отчиною. Мы люди вольные. Не хотим терпеть обиды от Москвы. Хотим за короля Казимира! Московский князь присылает опасную грамоту владыке, а в то же время подымает псковичей на нас и сам хочет идти!

– Хотим по старине к Москве, – кричали в ответ новгородские сторонники Ивана III, – не хотим отдаться за короля и поставить у себя владыку от митрополита-латинца.

Раздоры на вече кончились, как это нередко бывало, схваткой. На беду для московской стороны, богатство было на стороне литовских приверженцев. Стали они нанимать худых мужиков-вечников, которые не жалели ни горла, ни рук, когда надо было постоять за щедрых плательщиков. Эти наемные крикуны принялись поднимать в Новгороде смуту и кричать: «Хотим за короля!». На вече своими криками они заглушали противную сторону, стали даже камни бросать в доброхотов Ивана III. Наконец литовская сторона осилила. Снарядили посла к королю с челобитьем и поминками – заключили договор, по которому Новгород поступал под верховную власть короля; а он обязывался ни в чем не нарушать новгородских порядков, ни его бытовых, ни церковных обычаев, и оборонять от Москвы.

Иван III, узнав обо всем этом, не изменил своему хладнокровию, отправил опять посла в Новгород с увещанием, чтобы отчина его – новгородцы от православия не отступали, лихую мысль из сердца выкинули и ему по старине челом били и пр.

Московский митрополит послал в Новгород и от себя увещательную грамоту. Напирая в ней особенно на измену православию, он, между прочим, говорит: «...и о том, дети, подумайте: царствующий град Константинополь до тех пор непоколебимо стоял, пока соблюдал православие; а когда оставил истину (т. е. подчинился требованиям папы), то и впал в руки поганых. Сколько лет ваши прадеды неотступно держались своей старины; а вы при конце последнего времени, когда человеку нужно душу свою спасать в православии, вы теперь, оставя старину, хотите за латинского господаря закладываться!» В то время, по расчетам книжников, ожидали скорого светопреставления; на это и указывает митрополит в своем увещании.

Но все эти убеждения Иван III и митрополита не подействовали на новгородцев.

– Мы не отчина великого князя, – кричали они на вече. – Великий Новгород – вольная земля! Великий Новгород – сам себе государь!

Послов великокняжеских отослали с бесчестием.

Но терпению Ивана III, казалось, не было меры. Он еще раз послал посла с кратким увещанием. Успеха, конечно, не было. Иван III несомненно и предвидел это, но хотел, видно, показать, что он очень долго сносил дерзость Новгорода, употреблял все меры кроткого напоминания и увещания и за оружие взялся только тогда, когда уж совсем не осталось других способов уладить дело.

Новгородцы уже чуяли беду. Недобрые знамения пугали суеверный народ. Ходила молва, что преподобный Зосима, соловецкий отшельник, на пиру у Марфы Борецкой видел видение: четыре боярина, главные противники Москвы, сидели пред ним за столом, а голов на них не было... Буря сломила крест на св. Софии. В Хутынском монастыре колокола сами собой стали перезванивать. На иконе Богородицы в другом монастыре из очей полились слезы. Говорили и о других зловещих предзнаменованиях...

Поход Ивана III на Новгород 1471 года и битва на реке Шелони

В мае 1471 года Иван III послал в Новгород разметные грамоты (объявление войны), в Тверь просьбу о помощи, во Псков и Вятку приказ идти ратью на новгородские владения. Иван III придал войне священное значение: он шел в Новгород прежде всего, чтобы спасти православие, которому грозила беда, а затем уже, чтобы принудить новгородцев не отпадать от старины, не изменять присяге. В день съезда из Москвы государь посетил один за другим кремлевские соборы, усердно помолился пред образом Владимирской Богородицы в Успенском соборе, в Архангельском соборе припадал к гробам своих предков, начиная от Ивана Калиты до отца своего Василия. Все эти князья вели борьбу с Новгородом; Иван III теперь готовился довершить их дело.

– О прародители мои, – взывал он, – помогите мне молитвами вашими на отступников православия державы вашей!..

Он даже взял с собою в поход одного дьяка-начетчика, который знал хорошо летописи и мог напомнить ему в случае надобности обо всех старых договорах Новгорода с князьями, обо всех изменах новгородских. Раньше государь являлся как бы любящим отцом, который напоминает и увещевает; теперь Иван III шел на Новгород, как грозный судья, творить суд и расправу над изменниками и клятвопреступниками. Немедля двинул он войска на запад несколькими отрядами. Воеводам было велено без милости пустошить земли Новгорода и не давать пощады никому. На Двинскую область также была послана рать. Началась война со всеми ужасами, какие были тогда в обычае. На беду новгородцев, лето в тот год стояло жаркое; дождей не выпадало; болота, которыми изобиловала новгородская земля, высохли, и рать Ивана III могла без особой помехи совершать поход. Воеводы московские нещадно разоряли все на пути, попадавшихся в плен с оружием или убивали, или уродовали – резали им носы и губы и отпускали этих несчастных, чтобы они своим видом наводили ужас на всех изменников.

Сам Иван III двинулся с главными силами в конце июня. К нему с разных сторон шли на помощь отряды. Новгороду же не было ниоткуда помощи. Казимир и не тронулся, а князь Михаил Олелькович уехал еще раньше из Новгорода. Пришлось ему своими силами обороняться. Псков, «меньший брат Новгорода», тоже шел на него ратью по приказу Ивана III. Новгородцы спешили собрать как можно больше войска. Но что это были за воины?! Погнали в поход силою плотников, гончаров и других ремесленников и чернорабочих; тут было много таких, что никогда раньше на лошадь не садились, отроду оружия в руки не брали. Кто не хотел идти, тех в Новгороде грабили, били, бросали в Волхов; собрали таким образом тысяч сорок войска, и степенный посадник Дмитрий Борецкий повел его навстречу псковской рати. Но это нестройное полчище встретил на берегу реки Шелони воевода Ивана III Даниил Холмский. У него было всего четыре тысячи воинов, но он смело ударил на новгородцев и разбил их наголову. Двенадцать тысяч их легло на поле, более полуторы тысячи забрано в плен; попались в руки победителя и посадник Борецкий, и другие воеводы. Новгородский летописец говорит, что сначала новгородцы одержали было верх над ратью Ивана III и стали теснить ее; но конный отряд татар внезапно ударил на них, и они в ужасе обратили тыл.

Иван III велел отрубить голову Дмитрию Борецкому, сыну Марфы, и еще трем боярам, а других пленников разослать по разным городам и держать в темницах. Народ в Новгороде заволновался. Сторонники Москвы стали действовать смелее; но все же противная сторона еще была сильнее; стали готовить город к защите, пожгли около него все посады. Иван III с главными силами был уже недалеко. Хлеб в Новгороде сильно поднялся в цене, рожь исчезла на торгу. Бедному люду трудно стало жить. Народ завопил... Сторонники Москвы взяли в вече верх. Владыка (архиепископ) с послами был послан к великому князю просить от имени Новгорода пощады.

Новгородский Кремль (Детинец)

Владыка был допущен в шатер к великому князю и умолял его не губить вконец своей отчины.

Братья Ивана III и бояре, щедро одаренные новгородскими послами, кланялись своему государю и тоже просили за Новгород. Незадолго пред этим пришла из Москвы к великому князю грамота от митрополита. Он также молил о пощаде виновных. Просьба братьев, бояр и митрополита, казалось, смягчила сердце грозного судьи – Иван III сменил гнев на милость.

– Отдаю нелюбие свое, – сказал он, – унимаю меч и грозу в земле новгородской и отпускаю полон без откупа.

Заключен был договор. Новгород отрекался от всякого союза с литовским князем, уступал Москве часть двинской земли (там московская рать тоже одолела новгородцев) и обязался выплатить «копейное» (военная контрибуция) – пятнадцать с половиною тысяч. Все остальное оставалось в Новгороде «по старине».

У Новгорода не отнимали ни веча, ни посадника; не нарушалась ни в чем новгородская старина. Не в нраве Ивана III было сразу кончать дело; мешкотна, но зато прочна была его работа в его руках. Покончи он сразу с вольностью Новгорода – оправдались бы слова врагов Москвы, что он искал только случая погубить Новгород, – и вражда новгородцев к Москве окрепла бы, число приверженцев сильно поубавилось бы, а там и ведайся с постоянными заговорами да мятежами. Теперь же, не нарушив ни в чем новгородской старины, но грозно наказав изменников, Иван III являлся в глазах новгородцев только праведным судьей. Число сторонников его должно было увеличиться, ему оставалось понемногу, исподволь, приручать жителей Новгорода, усыплять вражду к себе, а затем, когда привыкнут держать его имя честно и грозно, тогда и совсем прибрать к рукам.

Приезд Ивана III в Новгород в 1475

В Новгороде было все-таки еще не мало сильных противников Москвы. Одному из них, Василию Ананьину, удалось попасть в посадники. Он и его соумышленники питали, конечно, вражду к сторонникам Ивана III, винили их в измене и подняли в Новгороде снова смуту. Начались снова ссоры и драки. Дело дошло до того, что сторонники Литвы сделали набег на улицы, где жили их противники, избили некоторых из них и ограбили их имущество. Где было искать сторонникам Москвы суда и управы на обидчиков своих, как не в Москве? Иван III был очень рад, когда явились к нему жалобщики.

В 1475 г. он отправился со своими боярами в Новгород. На пути его встречали новые жалобщики, просили у него суда и защиты. Ему устраивали торжественные встречи, подносили, по обычаю, разные подарки. Приехав в Новгород, Иван III начал творить суд, не нарушая старого обычая – в присутствии владыки и старых посадников. Он внимательно выслушивал, подробно расспрашивал и ответчиков, и истцов, порешил, что жалобы были справедливы, и присудил виновных уплатить пострадавшим за разорение полторы тысячи рублей. Но этим дело не кончилось: главных зачинщиков смуты, Василия Ананьина, Федора Борецкого и др., он приказал сковать и отправить из Новгорода в Москву. Не помогли никакие просьбы.

– Что ни есть лиха в нашей отчине, – сказал он, между прочим, владыке в ответ на его просьбы, – все от них чинится. Как же мне их за то лихо миловать?!

Простил Иван III только нескольких менее виновных. Принимал он и другие жалобы на бояр новгородских, судил по справедливости, защищал бедных против богатых, слабых против сильных.

Уладивши все дела, Иван III несколько времени пожил в Новгороде. Богатые новгородцы, по обычаю, задавали ему роскошные пиры, подносили ему при этом богатые подарки: золотые монеты – по двадцати и по тридцати, сукна, рыбьи зубы (моржовые клыки), золотые ковши, кубки, меха, бочки заморского вина. Иван Васильевич был большой скопидом и любил собирать всякие ценные вещи. В свою очередь и он отдаривал своих гостей. Бояре, бывшие с Иваном III, также щедро были одарены. Затем Иван Васильевич простился дружелюбно с новгородцами и отправился в Москву.

В Новгороде многим суд великого князя полюбился. Стали новгородцы ездить к нему в Москву судиться. Это было уже прямым нарушением новгородской старины: новгородца, вольного человека, по старому обычаю, можно было судить только в Новгороде; но обычай этот нарушал не Иван III – сами новгородцы по своей воле ехали к нему на суды: знали, что он не мирволит богатым и знатным людям, а действует по правде. Те, которые приезжали в Москву искать управы, должны были давать присягу великому князю, как своему государю, «задавались за государя», как тогда говорили. Таким образом, новгородцы сами мало-помалу отдавались в полную власть великого князя. Наконец Иван III увидел, что настала пора закрепить такой порядок – совсем покончить со старыми новгородскими порядками. Нужен был ему только предлог. За ним дело не стало.

Поход Ивана III на Новгород 1477–1478

В 1477 г., 27 февраля, прибыли в Москву два посла из Новгорода. Обращаясь к великому князю, новгородцы обыкновенно называли его господином , а эти послы называли его государем . Этим словом означался полный властитель. Было ли это случайной обмолвкой или сделано нарочно сторонниками Москвы – неизвестно; но Иван III ухватился за этот случай. Посланы были немедленно в Новгород московские послы. Они явились на вече и сказали:

– Великий князь приказал спросить новгородцев: какого хотят они государства ? Хотят ли, чтобы в Новгороде был один государев
суд, чтобы тиуны государя сидели по всем улицам? Хотят ли очистить для великого князя Ярославов двор?

Эти вопросы озадачили новгородцев. Вече зашумело:

– Никакого государства не хотим, – раздавались крики, – хотим быть по старине!

Многим в Новгороде старый вечевой порядок был еще очень дорог; поняли они, что ему приходит конец, и пришли в ярость.

– Как смели ходить в Москву судиться, – кричали они, – как смели присягать великому князю, как государю?!

Плохо пришлось некоторым сторонникам Москвы, ездившим туда на суд: одного побили камнями, другого изрубили топорами в куски; несколько человек было убито; но московских послов не оскорбляли; продержали их шесть недель. Наконец новгородцы дали ответ, что не желают ничего нового, хотят, чтобы старина их ни в чем не была нарушена. Когда дошел этот ответ до Ивана III, он выразил негодование.

– Я не хотел у них государства, – говорил он, – сами прислали, а теперь отговариваются, выставляют меня лжецом!

Объявлен был поход на Новгород. Осенью 1477 года московская рать, поделившись на отряды, опять вступила в Новгородскую область. На пути к Ивану III являлись многие новгородцы, били челом, чтобы он принял их в службу. Псковичам приказано было также идти на Новгород. В 30-ти верстах от него явился к великому князю Феофил, новгородский владыка, с посадниками и стал бить челом и умолять:

– Господин великий князь всея Руси, Иван Васильевич, – говорил он, – я, богомолец твой, и архимандриты, и игумены, и все священники семи новгородских соборов бьем тебе челом. Твой меч и огонь ходят по землям Новгорода, христианская кровь льется. Смилуйся над отчиной твоей: уйми меч, угаси огонь!

Умоляли Ивана III о том же люди всех сословий Новгорода, бывшие с владыкою в посольстве, предлагали ему уплачивать дань, лишь бы только не рушилась вконец новгородская вольность. Все было напрасно: на этот раз Иван Васильевич не шел ни на какие сделки.

– Захочет великий Новгород бить челом, то он знает, как ему бить челом, – твердил он.

Между тем рать Ивана III со всех сторон охватила Новгород. Монастыри, села вокруг города были захвачены. Из сел народ бежал в Новгород. Скоро он переполнился народом. 3 декабря город был замкнут со всех сторон. Начались волнения: одни хотели покориться великому князю, другие – защищаться до последней капли крови. Через два дня явились новгородские послы в стан к великому князю с повинной головой.

– Хотим такого же государства в Новгороде, – сказал им Иван III, – какое в Москве.

Послы просили князя отпустить их в город подумать; попробовали они еще раз выговорить кое-какие льготы своему городу. Все было напрасно!

– Сказано вам, – твердил великий князь, – что хотим государства в великом Новгороде такого же, как у нас в низовой земле, в Москве!

Послы ответили, что низовых обычаев новгородцы не знают, не ведают, как великий князь держит там свое государство.

– Государство наше таково, – отвечал Иван III, – вечевому колоколу в Новгороде не быть, а государство все держать нам; волостями, селами нам владеть, вывода не бойтесь, а суду быть по старине!

Шесть дней думали новгородцы об этом ответе великого князя. Наконец владыка и посадники явились с согласием Новгорода. Послы думали, что по-прежнему великий князь заключит с Новгородом договор и скрепит его своим крестным целованием. Они просили великого князя об этом.

– Не быть моему целованию! – отвечал Иван III.

Просили, чтобы бояре целовали крест, – последовал отказ. Просили, чтобы присягнул, по крайней мере, будущий наместник, – отказано и в этом. Просили, наконец, позволения великого князя вернуться в город – не позволил...

А между тем Новгороду день ото дня становилось тяжелее. Стены и укрепления города были хороши, и взять его силою было бы нелегко. Иван III, не любивший делать ничего на авось, порешил истомить осажденных голодом. Пути были все переняты московскими отрядами: новгородцам ни входу, ни выходу не было; запасы у них истощились; настал голод; затем начались повальные болезни, мор. Неурядица поднялась страшная.

– Идем биться! Умрем за св. Софию! – кричали в Новгороде одни.

– Остается нам только покориться великому князю! – кричали другие.

Присоединение Новгорода к Москве (1478)

Чернь восстала на бояр, а бояре на чернь. Крики, вопли раздавались по улицам Новгорода. Многие умирали с голоду. Ссоры, драки и убийства шли, по словам летописца, беспрерывно. Наконец, новгородцам дольше терпеть осаду стало невмочь. В 1478 году, 13 января, владыка пришел со многими новгородскими боярами и купцами к Ивану III и принес присяжную запись. На ней была подпись самого владыки, печать его и печати всех пяти концов Новгорода. На этой записи и целовали крест новгородские послы. Своею присягою они теперь не договор с Иваном III скрепляли, как бывало в прежние времена, а отдавались ему в полную власть, как своему повелителю и самовластному государю.

Иван Васильевич поставил в Новгороде своих наместников, велел схватить нескольких лиц, враждебных Москве, в том числе Марфу Борецкую с внуком, и отвезти их в Москву. Имение их было отписано на великого князя.

После присяги новгородцев москвичи явились на Ярославово дворище и сняли вечевой колокол. Сильно плакали жители Новгорода, говорит летописец, но сказать не смели ничего. Иван III отправился в Москву, за ним повезли туда и вечевой колокол. Подняли его на колокольню на кремлевской площади.

К. Лебедев. Марфа Посадница. Уничтожение новгородского веча

Поход Ивана III на Новгород в 1479

Но этим дело не кончилось. Трудно народу отвыкать от тех порядков и обычаев, с которыми он сжился, тяжело ему менять тот склад жизни, какой был у отцов, дедов и прадедов. Немало было в Новгороде людей, которые дорожили еще новгородской стариной, а московские порядки были им совсем не по душе. И вот, когда Москве стала грозить опасность от татар, с которыми заодно была и Литва, заговорили в Новгороде о возвращении к старому вечевому строю, стали пересылаться с литовским князем. Иван III вовремя проведал об этом. С небольшим отрядом немедля отправился он к Новгороду, – хотел застать новгородцев врасплох и распустил слух, будто идет на немцев. Но новгородцы затворились в городе, восстановили у себя вече и порешили не пускать великого князя к себе.

Когда подошли подкрепления к Ивану III, он осадил Новгород и стал громить его пушками. Здесь поднялась снова большая смута. Многие из приставших раньше к мятежу теперь толпами передавались великому князю. Скоро пришлось покориться силе. Послали осажденные просить у великого князя опасной (охранной) грамоты своим послам, хотели вести с ним переговоры... Но прошли для Новгорода времена переговоров с великим князем. Иван III смотрел на них, как на простых мятежников, и требовал, чтобы они отдались без всяких условий на милость ему как самовластному государю.

– Я сам опас (охрана) невинным! – сказал он. – Я ваш государь: отворяйте ворота. Войду – никого невинного не обижу!

Наконец ворота Новгорода отворились. Владыка, посадник, тысяцкий (новгородцы восстановили было эти должности), старосты, бояре и множество народа вышли из города. Владыка и духовенство с крестами выступили вперед. Все пали ниц и с плачем молили Ивана III о пощаде и прощении.

– Я, государь ваш, – сказал Иван Васильевич, – даю мир всем невинным, не бойтесь ничего!

В тот же день 50 человек главных врагов Москвы были схвачены и пытаны. Под пыткою многие признались в своей вине и назвали своих сообщников. Оказалось, что и Феофил, новгородский владыка, двоил совестью. Иван III велел его отправить в заточение в московский Чудов монастырь. Сто главных заговорщиков было казнено. Много семейств боярских и купеческих было выслано из Новгорода и водворено в разных московских городах.

Упадок значения Новгорода

Не раз еще после этого по доносам производил Иван Васильевич высылку из Новгорода подозрительных и влиятельных людей. В 1488 г., когда здесь был открыт заговор против великокняжеского наместника, по приказу Ивана III было выселено снова по разным московским городам более семи тысяч людей; а на место их были водворены в Новгороде поселенцы из московской земли. Когда не стало в Новгороде старинных родов, богатых и сильных людей, хранивших старые предания, не стало и вожаков, заводивших смуты против Москвы, – новгородцы начали легко осваиваться с московскими порядками, а новые поселенцы из Московской области других порядков и не знали. В это же время, вследствие столкновения с городом Ревелем, по приказу Ивана III, были отобраны товары у ганзейских купцов, бывших в России, а сами они заключены в тюрьмы. Этим был нанесен сильный удар заграничной торговле Новгорода, она после этого почти прекратилась.

Присоединение Вятки к Москве (1489)

Вятка, новгородская колония, пыталась было сохранить свою независимость. Вятчане позволяли себе иногда не слушаться великого князя, надеялись на то, что Москва далеко и идти походом на них нелегко. Но в 1489 г. Иван III послал на них большое войско под начальством Даниила Щени. Вятка покорилась, и главные виновники, подбивавшие народ к неповиновению, были выданы и повешены. Отсюда так же, как из Новгорода, более опасные люди были высланы.

Только один Псков сохранил еще на время свою старину: псковичи выказывали постоянную покорность Ивану III, угождали ему, держали имя его честно и грозно.

Переговоры тянулись три года. 12 ноября года невеста наконец приехала в Москву .

Свадьба состоялась в тот же день. Брак Московского государя с Греческой царевной был важным событием русской истории. Он открыл путь связям Московской Руси с Западом. С другой стороны, вместе с Софьей при московском дворе утвердились некоторые порядки и обычаи византийского двора. Церемониал стал величественнее и торжественнее. Сам великий князь возвысился в глазах современников. Они заметили, что Иван после брака на племяннице императора византийского явился самовластным государем на московском великокняжеском столе; он первый получил прозвание Грозного , потому что был для князей дружины монархом, требующим беспрекословного повиновения и строго карающим за ослушание. Он возвысился до царственной недосягаемой высоты, перед которою боярин, князь и потомок Рюрика и Гедимина должны были благоговейно преклониться наравне с последними из подданных; по первому мановению Грозного Ивана головы крамольных князей и бояр ложились на плаху.

Именно в то время Иван III стал внушать страх одним своим видом. Женщины, говорят современники, падали в обморок от его гневного взгляда. Придворные, со страхом за свою жизнь, должны были в часы досуга забавлять его, а когда он, сидя в креслах, предавался дремоте, они неподвижно стояли вокруг, не смея кашлянуть или сделать неосторожное движение, чтобы не разбудить его. Современники и ближайшие потомки приписали эту перемену внушениям Софии , и мы не имеем права отвергать их свидетельства. Немецкий посол Герберштейн, бывший в Москве в княжение сына Софии, говорил о ней: "Это была женщина необыкновенно хитрая, по ее внушению, великий князь сделал многое ".

Война с Казанским ханством 1467 - 1469 гг.

Сохранилось послание митрополита Филиппа к великому князю, написанное в начале войны. В нем он сулит мученический венец всем, кто прольет свою кровь «за святыя Божиа церкви и за православное хрестияньство ».

При первой же встрече с головным казанским войском русские не только не решились начать сражение, но и не сделали даже попытки переправиться через Волгу на другой берег, где стояла татарская рать, и потому просто повернули обратно; так, даже не начавшись, "поход" окончился позором и неудачей.

Хан Ибрагим не стал преследовать русских, но совершил карательную вылазку на лежавший близко от казанских границ в костромской земле русский город Галич-Мерьский и разграбил его окрестности, хотя самого укрепленного острога взять не смог.

Иван III приказал направить сильные гарнизоны во все пограничные города: Нижний Новгород , Муром , Кострому , Галич и совершить ответное карательное нападение. Из костромских пределов татарские войска выгнал воевода князь Иван Васильевич Стрига-Оболенский , а нападение на земли марийцев - с севера и запада осуществили отряды под командованием князя Даниила Холмского , дошедшие даже до самой Казани .

Тогда казанский хан отправил ответное войско в направлениях: галичском (татары дошли до р.Юга и взяли Кичменский городок и оккупировали две костромские волости) и нижегородско-мурманском (под Нижним Новгородом русские разбили татарское войско и взяли в плен предводителя казанского отряда мурзу Ходжу-Берды).

"Вся кровь христианская падет на тебя за то, что, выдавши христианство, бежишь прочь, бою с татарами не поставивши и не бившись с ними , - говорил он. - Зачем боишься смерти? Не бессмертный ты человек, смертный; а без року смерти нет ни человеку ни птице, ни звею; дай мне, старику, войско в руки, увидишь, уклоню ли я лицо свое перед татарами! "

Пристыженный Иван не поехал в свой Кремлевский двор, а поселился в Красном сельце.

Отсюда он послал приказ сыну ехать в Москву , но тот решился лучше навлечь на себя отцовский гнев, чем ехать от берега. "Умру здесь, а к отцу не пойду ", сказал он князю Холмскому , который уговаривал его оставить войско. Он устерег движение татар, хотевших тайно переправиться через Угру и внезапно броситься на Москву: татар отбили от берега с большим уроном.

Тем временем Иван III, прожив две недели под Москвой, несколько оправился от страха, сдался на уговоры духовенства и решил ехать к войску. Но до Угры не доехал, а стал в Кременце на реке Луже. Здесь опять начал его одолевать страх и он совсем было решился уже кончить дело миром и отправил к хану Ивана Товаркова с челобитьем и дарами, прося жалованья, чтоб отступил прочь. Хан отвечал: "Жалую Ивана; пусть сам приедет бить челом, как отцы его к нашим отцам ездили в Орду ".

Однако золотые монеты были отчеканены в небольшом количестве и по многим причинам не прижились в экономических отношениях тогдашней Руси.

В году был издан общерусский Судебник , с помощью которого стало проводиться судопроизводство. Большую роль стали играть дворянство и дворянское войско. В интересах дворян-помещиков был ограничен переход крестьян от одного господина к другому. Крестьяне получили право осуществлять переход только один раз в году - за неделю до осеннего Юрьева дня Русскую Церковь . Во многих случаях, а особенно при выборе митрополита , Иван III вел себя как глава церковной администрации. Митрополита избирал епископский собор, однако с одобрения великого князя. Однажды (в случае с митрополитом Симоном) Иван торжественно провел вновь посвященного прелата к митрополичьей кафедре в Успенском соборе , таким образом подчеркнув прерогативы великого князя.

Проблему церковных земель широко обсуждали и миряне и духовенство. Многие миряне, включая некоторых бояр, одобрительно относились к деятельности заволжских старцев , направленной на духовное возрождение и очищение церкви.

Право монастырей владеть землей ставило под вопрос и другое религиозное движение, которое фактически отрицало весь институт Православной Церкви: ".

Потин В.М. Венгерский золотой Ивана III // Феодальная Россия во всемирно-историческом процессе. М., 1972, с.289

А. А. Фролов

Поход Ивана III 1475/76 гг. - один из драматических моментов русской истории, рассмотрению которого уделено немало внимания исследователей. Тем не менее, несмотря на существование довольно подробного рассказа летописи о движении поезда великого князя по Новгородской земле, его конкретный маршрут до сих пор подробно не описан.

Обратимся к летописному источнику в той части, где он указывает вехи на пути великокняжеского поезда:

"В лето 6984, октября в 22, в неделю, пошел князь великий к Новугороду миром, а с людми со многими; а на Москве оставил сына своего великого князя Ивана. А на Дмитриев день князь велики въехал на Волок, да ел и пил у брата у князя Бориса. А ноября в I въехал в Торжок, в среду. В 5 на Волочку... Ноября 7 стоял князь великий па Виру... В 14, во Вторник, в Женах на Хирове*... В 15, в среду, на Волме... В 16, в четверг, в Васильеве селе Волмановского... В 17, в пяток, на усть Волмы во Влукоме... А изо Влукома стоял князь велики в Рыдыне на реце на Холове.. .А из Рыдина стоял князь велики, ноября 19, в педелю, на Лытне, на реце Мете, за 50 верст... В 20, в понедельник, стоял князь велики в Плашкине, за полтретьядцать верст. . . Ноября 21, во вторник, из Плашкина поиде князь велики в свою отчину в Великий Новгород... и в той день князь велики приехал на Городище и обедню слушал у Благовещения и ел у себе".1

Пункты остановки Ивана III удобнее рассматривать в обратном порядке, поскольку данные о последних днях поездки великого князя отличаются наибольшей ясностью.

1. Городище. Конечный пункт маршрута. Комментариев здесь не требуется. Рюриково городище традиционно считалось княжеской резиденцией (рис. 1).

2. Плашкино. Локализуется на правом берегу р. Меты в 24 км от Новгорода, на месте современного одноименного населенного пункта. В конце XV в. эта территория входила в состав Обонежской пятины. Писцовые книги по этой части пятины утрачены.

3. "на Лытне на реце Мстс". Это поселение расположено в Морозовичском погосте. Часть его входила в волостку Ивана, Матвея и Мартемьяпа Божииых (Лытиио)2, часть - в волостку Ивана Константинова Толстого (Лыткино)3. Для обеих волосток это единственная вопчая деревня (1 + 1 обжа). Экономические примечания к Генеральному межеванию послед, четв. XVIII в. И план - атлас Крестецкого уезда Новгородской губернии, составленный на основе материалов Генерального межевания, позволяют определить местонахождение пустоши Лытпы - напротив земель с. Честово (волостка Божипых по НПК) и д. Локоток (волостка Толстого по НПК) на правом берегу Меты.4 Она расположена по берегам р. Лытепки. Пустошь удалена от Новгорода на 42 км.

4. "на Рыдыне на реце на Холове". Без труда отыскивается на современной карте Крестецкого района. В конце XV в. Здесь находилось сельцо Рындиио, входившее в Холовский погост.5

Весьма вероятно, что именно Рыдиио было фактическим центром Холовского погоста. Однако окончательно данный вопрос пока решен быть не может

Приношу благодарность И. Ю. Анкудинову за квалифицированную консультацию но данному вопросу.

Рис. 1. Пункты остановки Ивана III.

1. Городище

2. Плашкино

3. Лытна

4. Рыдино

5. Усть-Вол м а

6. Волма

7. Теребуиово

8. Хирово II

9. Вир-Млево

10. Вышний Волочек

11. Торжок.

5. "на усть Волмы во Влукомо". Возможно двоякое понимание топонима усть Волма: 1. Устье реки Волмы, место слияния её с р. Метой, где расположено поселение Влуком; 2. Село Усть Волма с более точным определением местонахождения стоянки князя. Первое понимание следует отвергнуть, поскольку поселения с названием Влуком не существует ни в писцовых книгах конца XV в., пи в материалах Генерального межевания послед, четв. XVIII в., ни на современных картах. Более того, в русском языке слова с корнем "влук" практически отсутствуют, ибо такое сочетание звуков, очевидно, не характерно для него (В. И. Даль).

приводит только один глагол "влукпуть" - вметнуть, вбросить, вкинуть).6

Единственное объяснение данного названия - ошибка в написании. Конечно же, вместо "во Влукоме" читать следует ""в луко-ме". "Лукома" - изгиб оврага; "лука" - изгиб, погиб, кривизна, излучина; заворот реки, дуга; низменный и травный лесистый мыс, поемный луг, огибаемый рекою".7 Таким образом, мы принимаем второе из возможных пониманий топонима усть Волма. Это село находится на расстоянии 0,5 км южнее места впадения Волмы во Мету на берегу реки Волмы. В этом месте река очень сильно петляет, делая дуги длиной более 0,5 км несколько раз резко меняя направление течения с востока на запад и обратно.

До вывода бояр селом Усть-Волма (12 обеж) владели Федор Опкифов, Васюк Ондреяпов, Матвей Телятев, Федор Лукин Те-лятев, Борис Кузьмин Клемяптьев. Село являлось центром Усть Воломского погоста.8

Усть - Волму и Рыдино соединяла древняя дорога, упомянутая в берестяной грамоте № 390 (2-я пол. XIII в.), - "коняжь людьщико до усть Волми" или "путь Рыдьиьский".9

6. "в Васильеве селе Волмаповского". Поскольку 17 ноябри великий князь стоял в устье реки, а 15-го - уже был на Волме, то Васильево село следует искать где-то в среднем течении реки. В. Л. Янин отождествил его с деревней Сухлово писцовой книги. Основанием для такой локализации послужило то, что д. Сухлово принадлежала Василию Андреянову Онкифову, владевшему также жребием в сельце Усть - Волме и несколькими деревнями в Усть - Воломском и Оксочском погостах. Следовательно, Василий Онкифов мог иметь прозвище Волмановский. Д. Сухлово писцовой книги отождествлялась с современной д, Сухлово, расположенной в бассейне среднего течения Волмы. Таким образом, Иван III мог останавливаться в д. Сухлово.""

Однако на рассматриваемой территории по НПК известно две деревни с таким названием. Первая до вывода бояр принадлежала Васюку Андреяпову Онкифову - в Оксочском погосте," вторая (д. Сухново НПК) по "новому письму" числится в волостке Ивана Васильева сына Захарьича Лятцка, "что была дана отцу его в приданое Ориной Васильевой женой Микифорова". Эта деревня находится в Черньчевичском погосте.12 На средней Вол-ме находится последняя (существует и ныне). Она, как видим, к Васюку Андреянову Онкифову отношения не имеет. Первая не локализована. Однако то, что она расположена в Оксочском погосте, исключает возможность пребывания там Ивана III. Благодаря картированию деревень этого и близлежащих погостов, установлено, что его южная граница проходит в 15-20 км. севернее р. Волмы, протекающей в основном с востока на запад. Посещение этой ничем не приметной деревушки (по "старому письму" здесь насчитывался один двор, один человек, обжа) потребовало бы отклониться от пути в Новгород, сделав петлю не менее 40 км и затратив на это более двух дней движения по неизвестным нам сухопутным дорогам.

Ответ на вопрос, где же находился Иван III 16 ноября 1475 г. прост. В среднем течении р. Волмы, на ее левом берегу, на территории Крестецкого района Новгородской области есть деревня Волма, известная писцовой книге в числе владений своеземцев: "деревни Микифориковы, Васильева сына Воломского, да Палкипы да Ивашковы да Андрейковы да Илейкины, Борисовых детей Воломского.

Д. Мошенка... 2 обжы. Д. Вятцково. . . обжа. Д. Вятцка, обжа. Д. Теребуня. .. обжа. Селцо Волма: а в нем сам Микифо-рик, Васильев сын... 3 обжы. Д. Канаиово, . . обжа".11

Когда умер отец Микифора Василий Волмановский (Воломс-кий), точно определить нельзя. Не исключено, что он дожил до"старого письма", по поскольку земли данного владения не были конфискованы у прежних владельцев, писцы "нового письма" ограничились перечислением владельцев, бывших при них,

Сельцо Волма в момент составления писцовых книг входило в состав земель Островского погоста и было центром владений Волмановских.

7. 15 ноября Иван III был на Волме. Наиболее вероятным пунктом остановки великого князя здесь является сельцо Теребумово центр Теребуновского погоста. Оно находилось во владении Федора Селезнева. По новому письму оно состояло из пяти дворов, не положенных в обжу (двор попа, двор церковного дьяка, двор проскурпицы, двор владельцев волостки и двор господского человека). Здесь же находилась ц. св. Егория.14

От сельца Волмы Теребуново удалено на 13 км (по прямой), что чуть меньше средней длины дневного пути поезда Ивана III.

8. "в Женах на Хирове" (или "Жегах на Хориве"). Это самый загадочный пункт остановки великого князя. В. Л. Янин локализовал его в Неретцком погосте на северном берегу Валдайского озера,""1 где по писцовым книгам известна деревня Ожегово. Расстояние от северного берега Валдайского озера до с. Теребуново - 55 км (по прямой), что втрое превышает среднюю протяженность дневного пути поезда великого князя. Эти два пункта не соединены ни рекой, ни сухопутной дорогой, поэтому реально перемещение от одной стоянки до другой здесь потребовало бы времени гораздо больше. Летопись же свидетельствует, что великий князь до верховьев Волмы добрался за день.

Между тем, д. Ожигино (5 обеж) известна и в Теребуиовском погосте.16 Она названа среди владений Федора Селезнева (с. Теребуново, дд. Боротно, Горушка, Ожигино, Мостищо, Горюшка, Холм, Заречье, Залучье, Глядково). Локализуя ее, обнаружим, что по планам земельного межевания послед, четв. XVIII в. у восточной окраины д. Глядки начинаются земли пустошей Хирово и Ожеги (в Алфавите Генерального межевания они числятся под названием Харова,17 в Алфавите Специального межевания -Хирово и Ожеги.18) Именно на них находится средневековый жальник, на археологической карте Окуловского района Новгородской области привязанный к д. Глядки.14

"Двойной адрес" пункта остановки великого князя (ср. "на Лытне на реце Мете", "на Рыдыне на реце на Холове", "на усть Воломи во Влукоме") свидетельствует, что лишь один из топонимов обозначает деревню (в данном случае д. Ожигино НПК). Второй же является уточняющим и именует какой - то элемент ландшафта. В 1996 г. автор данной статьи обследовал пустоши Хирова и Ожеги. Микротопонимика этих мест знает болота Хировское и Жиговское. Однако остановка великого князя на болоте маловероятна. Более приемлемо считать топоним Хирово (Хорива) относящимся первоначально к одному из моренных холмов, являющихся наиболее специфической чертой данного ландшафта. На вершине одной из таких горок в 1996 г. был обнаружен крест Теребуново IV (рис. 2),2" датируемый XIV - XV вв.21

Р и с. 2. Крест Требуново IV (Хировский крест).

Крест лежал верхней частью по направлению к склону и был ориентирован на северо - запад. Крест вырублен из плиты розового гранита. Высота креста 1,10 м., расстояние между крайними точками перекрестья 1,04 м., толщина 0,22 м. На лицевой поверхности плиты выбит восьмиконечный крест с подножием.

Никаких следов захоронений (жальничные обкладки, кости и керамика в обнажениях) в округе креста не обнаружено. Кроме того, наличие кладбища в этом месте практически невероятно из -за того, что в волостке Федора Селезнева, состоявшей из перечисленных выше деревень, в данный период, насколько позволяет судить приблизительная датировка поздних жальников, уже известно два кладбища: одно - в Теребупово - погостское (Тере-бупово Ш)22, второе - общинное (Глядки). Это обстоятельство, а также нехарактерные для намогильных крестов крупные размеры, позволяют атрибутировать Хировский крест как придорожный.

По всей видимости, первоначально крест был установлен вертикально при дороге, идущей от с. Теребуново и д. Боротио по дюнному всхолмлению - веретью через Хировское болото на юго - восток и юг, к Глядковскому жальнику.

От с. Теребунова д. Глядки отстоит на 5 км. к югу. Границы пустошей Хирово и Ожеги удалены на 4-7 км.2" Это очень маленькое расстояние для дневного переезда. Однако это может быть объяснено трудностью передвижения зимой по водораздельному участку, по - видимому, не обустроенному хорошей дорогой. Другое возможное объяснение - конечным пунктом маршрута 14 ноября должно было стать с. Теребуново, но по какой-то причине великокняжеский поезд не успел достичь этого пункта в срок.

9. "па Виру". Данный топоним хорошо известен НПК. Писцовая книга Деревской пятины "нового письма" знает деревню на Виру на территории Млевского погоста.24 Писцовая книга Бежецкой пятины 1545 г. также упоминает эту деревню - тоже на территории Деревской пятины.25 Кроме того, в книгах Бежецкой пятины 1545 и 1551 гг. описаны значительные массивы земель Егорьевского и Дмитриевского Млевских погостов, расположенных на Виру.2"1

Подобный анализ употребления топонима "па Виру" в разных его значениях (как место остановки Ивана III, как деревня и как массив земель) произведен в отдельной работе.27 Пункты земельного массива "на Виру" локализованы. Они располагались на обширной территории правобережья р. Меты севернее берегов оз. Мстино до протоки во Мету оз. Тишидра, в бассейнах озер Тишидра, Пудоро и Шишево, реки Пуйга, на суходоле к северу от оз. Шишево и по водоразделам между р. Метой и оз. Пудоро. По мнению автора, данный массив земель является территорией древней новгородской волости.

С другой стороны, само слово "Вир" - "водоворот, омут"38 должно обозначать пункт с очень конкретной локализацией. С помощью материалов Генерального межевания удалось определить местонахождение Вира - на р. Мете южнее с. Млево, севернее протоки во Мету из оз. Тишидра. Очевидно, что массив земель "па Виру" Егорьевского и Дмитриевского Млевских погостов не мог целиком размещаться на мстинском Виру - в силу огромной площади этой территории. Конечно же, на нее было распространено название, характеризующее топографию крупного пункта, исторически и географически связанного с областью "на Виру" и имевшего важное значение в жизни микрорегиоиа. Таким пунктом могло быть только с. Млево - центр Млевского погоста.

Учитывая вышесказанное, стоянку Ивана III 7 ноября следует локализовать либо в самом с. Млево, либо в его ближайшей округе - "на Виру" в узком смысле топонима.

Подобная трактовка подтверждается и расчетами скорости движения великокняжеского поезда. "На Виру" Иван III оказался 7 ноября, т. е. через два дня после пребывания в Вышнем Волочке. С. Млево и мстинский вир удалены от города на 30 - 32 км. Следовательно, скорость передвижения на данном участке равна средней скорости великокняжеского поезда во время "мирного похода" - 15-16 км/сут.

Итак, нами локализованы все стоянки Ивана III. Это позволяет сделать ряд наблюдений и замечаний о "мирном походе".

Поезд Ивана III на протяжении почти всего пути от Торжка до Новгорода за день преодолевал расстояние 12-17 км. Меньшая длина пути отделяет Хирово от Теребупова (ок. 5 км.).

Большая - Рыдино от Лытны и Плашкино от Рюрикова городища (22-24 км.). Все расстояния измерялись по прямой, поскольку мы не знаем достоверно, как преодолевался путь между пунктами остановки. Поэтому приведенные цифры в определенной степени условны. Реально путь был длиннее, особенно в пределах Валдайской возвышенности, где дорога шла по сильно пересеченной местности. Меньше сказывались особенности местных ландшафтов на конечном отрезке пути, проходящем по Прииль-менской впадине, характеризуемой плоским рельефом. Это, видимо, является причиной того, что последние дни пути преодолеваемое расстояние было больше среднего.

Для остановок по дороге в Новгород Иван III выбирал пункты, играющие роль административного центра по отношению к округе: Торжок, Вышний Волочек, Млево, Теребуново ("?), Вол-ма,е Усть - Волма, Рыдино.

Примечательно, что в летописном рассказе о "мирном походе" хозяева тех земель, па которых великий князь останавливался, не упомянуты среди многочисленных лиц, встречавших его в этот день. Только в Усть - Волме его встретили Павел и Федор Телятевы, упомянутые в списке из 17 бояр последними.24 В остальных случаях эти лица встречали дорогого гостя не на своих

Напрашивается вывод о том, что посещение административных центров Деревской пятины имело те же цели, что и визит Ивана III в Новгород: объезд великим князем всея Руси своей "отчины" и осуществление "суда и управы" над своими подданными, т. е. реализация прав, закрепленных за ним Коростынским миром 1471 г. Подробный анализ этого аспекта пребывания великого князя в Новгороде произведен Ю. Г. Алексеевым.3" Поэтому закономерны упоминания в летописном тексте "жалоб-ников многих", которых принимал князь во время своих остановок.

Думается, что те же цели преследовал Иван III и в других пунктах своего маршрута. Однако летописец не счел нужным перечислить их - видимо потому, что на них встречи не были столь представительны. Во всяком случае представительность делегаций новгородцев по мере приближения к городу постоянно увеличивается. В Ожегах на Хирове князя всречает лишь его наместник и дворецкий. Начиная с Теребупова в летописи перечисляются бояре и житьи.

1 ПСРЛ. Т. VI. Софийская II летопись. С. 200-201.

2 НПК. Т. II. Спб. 1X62. Ст. 150- 153.

3 Тим же. Ст. 425 - 426.

4 РГАДА. ф. 1355. он. I. д. 868; ф. 1356. Ом. 1. л. 3065.

5 НПК. Т. II. Ст. 429, 430. 438.

"Даль В. И. Толковый словарь живого великорусскою языки. Т. I. M. 1994. С. 214. Ст. Влукиуть.

"Даль В. И. Указ. соч. Т. II. М. 1994. С. 272. Ст. Лука.

" НПК. Т. II. Ст. 327, 333, 340,348

" Арцпховскнй А. В. Новгородские грамоты на бересте из раскопок 1958 -1961 IT. M. 1963. С. 90-94; Коновалов А. А. Географические Названия в псрсетяных грамотах // СА 1967, № I. С. 92,93.

""Ямин В. Л. Новгородская феодальная вотчина. М. 1981. С. 171.

II НПК. Т. II. Ст. 284.

12 Там же. Ст. 280.

" Там же. Ст. 121.

14 Там же. Ст. 132.

"Янин В. Л. Указ. соч. С. 170.

" НПК. Т. II. Ст. 133.

17 РГАДА. ф. 1354. он. 279. Ч. I. X - 13 сип. пуст. Хароиа.

"" РГАДА. ф. 1354. он. 279. Ч. 2. X - 23 сип, X - 24 сип, X - 25 сип., пуст. Хирово и Ожеги.

"Мильков В. В. Отчет о проведении археологических разведок и аварийных раскопок в Окуловском р-не Новгородской области. 1979 г. // Архив ИА РАН. Р- 1. № 7739.

31 Фролов А. А. Разведки по р. Волме в Новгородской земле // АО 1996 года (в печати); Фролов А. А. Отчет о разведке 1996 г. в Крестепком и Окуловском районах Новгородской области // ОПИ ИА РАН.

21 Ш л я п к и н И. А. Древние русские кресты. Т. 1. Кресты новгородские до XV в.. неподвижные и нецерковной службы. Спб. 1906. С. 26. 27.

"Фролов А. А. Отчет...

-" РГАДА. ф. 1356. д. 3065.

:4 НПК. Т. 1. Спб. 1859. Ст. 147.

25 НПК. Т. VI. СПб. 1905. Ст. 328.

* Там же. Ст. 340 - 348, 597, 599 - 602, 766.

-"Фролов А. А. О местонахождении местности "на Виру" средневековых письменных источников, (выйдет в печать в очередном Тверском сборнике с материалами VII научного семинара - 15-17 апреля 1997 г.).

:" Словарь русского языка XI - XVII вв. Т. 7. М. 1975, С. 187. Ст. Вир.

24 ПСРЛ. Т. VI. С. 201.

""Алексеев Ю. Г. Поход "миром" и Городищенское стояние 1475-76 гг. // Новгородский исторический сборник. Выи. 4 (14). СПб - Новгород 1993.

В 1462 г. на престол вступил его сын и соправитель Иван III Васильевич (1462—1505). К тому времени ему было 22 года. Он продолжал политику своего родителя, прежде всего в делах объединения земель Руси вокруг Москвы и борьбы с Ордой. Человек осторожный, расчетливый, он медленно, но верно проводил свой курс на покорение оставшихся независимыми княжеств, подчинение своей власти разных владетелей, возвращение русских земель, захваченных Литвой.

В отличие от своих предшественников Иван III непосредственно не возглавлял войска на полях сражений, осуществлял общее стратегическое руководство их действиями, обеспечивал полки всем необходимым. И это давало очень неплохие результаты. Несмотря на кажущуюся медлительность, он, когда нужно, проявлял решительность и железную волю.

Споры вокруг имени Ивана III начались еще при его жизни. Находились люди, из церковных и придворных кругов, недовольные его подчас крутой политикой по отношению к монастырям (одно время князь хотел отобрать у них земли) или некоторым боярам, которые критиковали его, называли правителем нерешительным, даже трусливым (например, во время столкновения с Ордой в 1480 г.). Споры эти продолжили историки последующих времен. При всем том жизнь Ивана III, а судьба отмерила ему более шести десятков лет, была наполнена бурными и важными событиями, имевшими исключительное значение для истории Отечества.

Уже в конце правления Василия II Москва начала стеснять независимость Господина Великого Новгорода — его внешние сношения были поставлены под контроль московского правительства. Но новгородские бояре во главе с Марфой Борецкой (Марфой Посадницей), вдовой посадника Исаака Борецкого, стремились сохранить самостоятельность республики. Они вели переговоры с Литвой. Иван III и московские власти расценили это как политическую и религиозную измену. Поход на Новгород московского войска, разгром новгородцев на реке Шелони в 1471 г. и в Двинской земле привели к включению обширных земель республики в число московских владений. Окончательно этот акт был закреплен во время похода на Новгород в 1477—1478 гг. В 1472 г. частью единого государства стала «Великая Пермь» (верховья Камы), в 1489 г.— земли на реке Оби и Вятка (Хлынов).

Карта. Походы Ивана III

Присоединение новгородских земель предопределило судьбу Тверского княжества. Его теперь со всех сторон окружили московские владения. В 1485 г. войска Ивана III вошли в пределы Тверской земли, князь Михаил Борисович бежал в Литву. Тверичи целовали крест князю Ивану Ивановичу Молодому, сыну Ивана III и Марии Борисовны (сестры последнего тверского князя). Он получил от отца Тверь в удельное владение. В том же году Иван III принял официальный титул «великий князь всея Руси» . Так рождалось единое Русское государство, а в источниках того времени впервые появляется название «Россия» . Гербом государства стал заимствованный из Священной Римской (Германской) империи двуглавый орел.

Позже, уже при Василии III, сыне Ивана III, были присоединены земли Псковской республики (1510). Этот акт носил формальный характер, так как фактически Псков был под контролем Москвы с 1460-х гг. В 1514 г. в состав России включили Смоленск с его землями, еще позднее — Рязанское княжество (1521 г.), тоже фактически потерявшее самостоятельность еще в конце XV столетия. Так сложилась территория единого Русского государства.

Правда, внутри государства еще долгое время существовали удельные княжества братьев, а затем сыновей Ивана III. Но великие князья последовательно ограничивали их права (запрет чеканки своей монеты, сокращение судебных прав и др.), при первой возможности прибирали эти земли в свои руки.

Создание новой системы управления. Москва шла по пути централизации во всех делах. Иван III и его сын Василий III заставили платить налоги в казну частновладельческих крестьян, наравне с черносошными (государственными) и дворцовыми, ограничивали привилегии бояр, иерархов, монастырей в судебных и податных делах.

Судебник 1497 г. — первый кодекс законов единой России — закрепил единое устройство и управление в государстве. Высшим учреждением была Боярская дума — совет при великом князе; ее члены управляли отдельными отраслями государственного хозяйства, исполняли обязанности воевод в полках, наместников в городах. Волостели, из числа «вольных людей» , осуществляли власть в сельских местностях — волостях. Появляются первые приказы — органы центрального управления, их возглавляли бояре или дьяки, которым великий князь «приказывал» ведать те или иные дела.

Судебник впервые в общегосударственном масштабе ввел правило, ограничивавшее выход крестьян; их переход от одного владельца к другому теперь разрешали только один раз в году, в течение недели до и недели после Юрьева дня осеннего (26 ноября), после окончания полевых работ. Кроме того, выходцев обязали платить владельцу пожилое — деньги за «двор» — хозяйственные постройки.

Судебник ставит под контроль центра местное управление в лице кормленщиков. Вместо дружин создается единая военная организация — московское войско, основу которого составляют дворяне-помещики. Они по требованию великого князя должны являться на службу с вооруженными людьми из своих холопов или крестьян, в зависимости от величины поместья («конно, людно и оружно» ). Число помещиков при Иване III сильно выросло за счет холопов, послужильцев и иных; им раздавали земли, конфискованные у новгородских и прочих бояр, у князей из новоприсоединенных областей.

Войны с Литвой и Ливонским орденом

Русское многонациональное государство. Возросшая сила Руси позволила ее политикам поставить на повестку дня возвращение русских земель, утерянных в бурях иноземных нашествий и ордынского владычества. Уже с конца 1480-х гг. начинаются «наезды» русских отрядов на пограничье Литвы — земли бывших Смоленского, Черниговского, Полоцкого и других княжеств. На службу к Москве переходят князья воротынские, белевские и иные из так называемых Верховских княжеств (в верховьях Оки), находившихся в зависимости от великого князя литовского. По договору 1494 г. к России отошла Вязьма. А во время русско-литовской войны 1500—1503 гг. московские войска освободили многие города по реке Десне. Полки князя Даниила Щени, выдающегося русского полководца той поры, наголову разгромили на реке Ведроши войска литовского гетмана (главнокомандующего) князя Константина Острожского (14 июля 1500 г.).

Карта. Война с Литвой 1500-1503гг.

На стороне великого князя литовского Александра Казимировича, зятя Ивана III (он был женат на его дочери Елене, но это не предотвратило войны), выступил Ливонский орден. Но тот же Щеня одержал и здесь блестящую победу — разбил ливонцев при Гельмете под Дерптом в 1501 г.

По договору с Литвой 1503 г. к России перешли земли по Десне и Сожу, в верховьях Дрепра и Западной Двины, с Черниговом, Новгородом-Северским, Стародубом, Гомелем, Брянском и т. д. Несколько лет спустя Александр Казимирович начал новую войну (1507—1508) против Москвы в союзе с Ливонией и Крымом. Но он не добился успеха и вынужден был признать прежние приобретения России.

Нападения союзника Литвы крымского хана на русские земли стали предлогом для новых походов Василия III на запад (1512— 1514). В результате их московские полки овладели Смоленском.

Русские люди могли гордиться тем, что было сделано в славные десятилетия конца XV и начала XVI столетия. Автор XVI в. так отразил чувства своих современников: «Наша великая Русская земля освободилась от ига... и начала обновляться, как будто перешла от зимы к тихой весне. Она снова достигла своего древнего величества, благочестия и спокойствия, как при первом князе Владимире».

Процесс , образование единого государства способствовали консолидации русских людей, началу складывания великорусской народности. Ее территориальной базой были земли Владимиро-Суздальского княжества, населенные некогда вятичами и кривичами, и Новгородско-Псковская земля, где жили новгородские словене и кривичи. Рост экономических и политических связей, общие задачи в борьбе за национальную независимость с Ордой, Литвой и другими противниками, исторические традиции, идущие из времен домонгольской Руси, стремление к единству стали движущими факторами их объединения в рамках одной народности — великорусской. В то же время начинается отделение от нее других частей бывшей единой древнерусской народности. На западе и юго-западе в результате ордынских нашествий и захватов литовских, польских, венгерских правителей идет формирование украинской (малороссийской) и белорусской народностей.

В составе России с момента ее зарождения, помимо русских, Жили и другие народности. Некоторые из них входили еще в состав Древней Руси. Таковы угрофинские племена (меря, мещора, корелы, чудь, ижора и др.). На крайнем севере обитали комизыряне, коми-пермяки, ненцы («самоеды» ) и иные.

В XIV—XV вв. все северные народы стали подданными Москвы, и туда устремились ее купцы, промышленные люди. Добытые ими меха расходились по Руси и по окрестным странам. В Перми проповедовал среди коми учение Христа Стефан Пермский, осевший в Усть-Выми. Она стала центром Пермской епархии, которую он и возглавил (1383). Стефан создал для коми специальную азбуку. Епархия была своего рода полунезависимым вассалом Москвы. Ее владыки заняли богатые и обширные земли по Вычегде.

Во время похода 1483 г. воеводы Ивана III пришли в «Югру на Обь великую реку» . Они разбили на реке Пелыме местного князя Асыку, затем князей югорских на Оби. Поход 1499—1500 гг. воеводы князя Семена Курбского привел к присоединению Югры, расположенной в Западной Сибири, к России.

Одной из приоритетных задач, вставших перед великим князем Иваном Васильевичем к началу 1470-х гг., была необходимость полного подчинения Новгородской земли. Но прежде чем рассмотреть ход разразившейся войны, стоит разобраться, действительно ли этот длительный конфликт с градом Святой Софии оказался связан с осознанием Иваном III ограниченности внутренних ресурсов Московского княжества, недостаточных для противоборства с наследниками Золотой Орды. Такое предположение было недавно выдвинуто Н. С. Борисовым.

Однако истоки неприятия великим князем новгородской независимости лежат гораздо глубже и объясняются целым комплексом причин, среди которых, конечно, присутствовала и указанная, но она была далеко не главной. Новгород давно уже стал центром притяжения всех враждебных Москве сил. После разгрома своих полков там укрылись принятый с почетом галицкий князь Дмитрий Шемяка и его люди, туда постоянно слали свои посольства и польский король, и Великий князь Литовский Казимир IV Ягеллончик, мечтавший устранить растущую для него опасность с Востока.

Кроме того, Господин Великий Новгород (официальное обозначение этого государства) был богатейшей из русских земель, перекрывавшей и контролировавшей доступ к морским путям в Европу и ценнейшим товарам Севера. О немереных богатствах вечевого государства хорошо знали не только в Москве, но и в Литве, также готовой прибрать к рукам огромный край, простиравшийся от Балтийского моря до Урала и от Кольского полуострова до Верхней Волги.

В итоге в борьбе за Новгородщину Москва опередила Вильно, но задача организации присоединения Новгородской земли оказалась непростой и потребовала военного решения. И это притом что огромное и богатое государство не имело профессиональной армии как таковой, за исключением небольших боярских дружин и воинов Владычного (архиепископского) полка. В случае опасности новгородцы вооружались и соединялись в ополчение, состоявшее из пяти кончанских полков, являвшимися тактическими единицами (Загородский, Неревский, Людин, Славенский и Плотницкий). Каждый кончанский полк делился на две сотни, сотню комплектовали несколько улиц. Полки возглавлялись избранными на вече воеводами. Командовал ополчением избираемый на вече предводитель – тысяцкий. Свои ополченские полки выставляли и крупнейшие из новгородских "пригородов" – Ладога, Руса (Старая Русса), Торжок, Бежецкий Верх, в небольших "пригородах" Копорье, Ям, Орешек, Корела и др. формировались ополченские сотни. Боярские дружины и Владычный полк составляли костяк этой рати.

В ходе административных преобразований, проведенных в середине XIV в., новгородское тысяцкое командование было преобразовано в коллективный орган власти. Отныне его возглавлял степенной (главный) тысяцкий, выступавший от имени всего Господина Великого Новгорода, которому подчинялись кончанские тысяцкие. В XV в. вводится ежегодная ротация степенных тысяцких, что позволяло обеспечивать равное представительство на этой должности бояр от разных городских концов. Однако эта система, удобная в мирное время, оказалась неподходящей в условиях войны, так как затрудняла руководство и без того плохо скомпонованных ополченских полков, действовавших в бою несогласованно. Общая численность войск, которые мог выставить Господин Великий Новгород, составляла 30–40 тыс. воинов (в середине и второй половине XV в. в Новгородской земле жило около 500 тыс. чел.).

Отсутствие постоянных вооруженных сил объяснялось установившейся традицией приглашения для защиты страны понравившегося вечевикам князя. Он прибывал к ним со своим двором – личным войском, княжеской дружиной. В XIV–XV вв. ситуация изменилась: Новгород стал заключать договоры с Великим князем Владимирским, который обязывался в случае опасности присылать для защиты новгородцев свои рати. Взамен они принимали одного из сыновей великого князя или его наместника, который ведал организацией обороны, исполнял некоторые судебные функции. Во время войны он становился главным военачальником, командовавшим в том числе и собранными боярскими дружинами, а также ополчениями, городскими и пригородными. Известны случаи, когда новгородцы приглашали к себе на наместничество и литовских князей Гедиминовичей, давая им "в кормление" северные и западные территории Новгородской земли. Так, в 1458 г. в Новгороде сидел литовский князь Юрий Семенович. Ему были поручены новгородские "пригороды" – Ладога, Копорье, Ям, Орешек, Корела, Руса. Впрочем, московский протекторат был для Господина Великого Новгорода привычнее и предпочтительнее – но только до той поры, пока не затрагивал его вольностей.

Великий князь давал защиту граду Святой Софии, но мог и повернуть свои рати против дерзких вечевиков, сплошь и рядом не считавшихся с интересами Москвы и даже действовавших против них. Достаточно вспомнить разбойные рейды новгородских ушкуйников, не раз разорявших и русские земли. В них участвовало иногда до 1,5–2 тыс. воинов на многих десятках кораблей – ушкуев. Эти рейды отличались от обычных военных походов новгородцев тем, что совершались "без новгородского слова". И хотя последнее упоминание о походе ушкуйников относится к 1409 г., но память о разорении ими Нижнего Новгорода и Костромы сохранялась очень долго.

Все же великие князья до поры до времени предпочитали осторожно действовать в отношении Новгорода, решая возникшие конфликты прекращением хлебной торговли, крайне важной для северо-западных земель, или своего рода карательными акциями, не ставившими целью захват новгородских земель. Без наказания остался даже замысел убить Василия II во время его пребывания в Новгороде "миром" в 1460 г. Такую несвойственную Москве мягкость и осторожность можно объяснить лишь опасением взорвать ситуацию, вызвав большую войну. В этой войне против великого князя могли выступить все его враги, включая некоторых из русских князей, а также Ганза, Шведское королевство, Литва и Польша, Ливонская конфедерация и даже Орда. Затруднила и отодвинула решение Новгородского вопроса и Междоусобная война, вспыхнувшая в Московском княжестве во второй трети XV в.

Для справки

Ливонская конфедерация возникла в 1435 г., представляя собой союз Кавалерского Тевтонского ордена в Ливонии (Ливонского ордена), Рижского архиепископства, Дерптского епископства (епископства Дорпат), епископств Эзель-Вик и Курляндия. Возглавлял это государство пожизненно назначаемый ландмейстер, затем магистр ордена.

Ивана III эти обстоятельства уже не сдерживали. При нем Великое княжество Владимирское и Московское усилились и были в состоянии разобраться со всеми врагами, хотя и поочередно. Москве нужен был лишь повод вмешаться в новгородские дела, и этот повод, естественно, появился.

В шедшей в Новгороде постоянной борьбе за лидерство верх взяла боярская партия Борецких, ориентировавшаяся на сближение с Литвой. Эта противостоящая Москве группировка решила воспользоваться кончиной новгородского владыки Ионы, умевшего договариваться с Иваном III и убедившего его "тихими очами взирать" на Великий Новгород. Архиепископ, одновременно бывший главой вечевой республики, 8 ноября 1470 г. умер. Новый владыка Феофил не смог помешать активизировавшимся сторонникам короля. Их возглавили вдова прежнего главы пролитовской партии Исаака Андреевича Борецкого Марфа, прозванная новгородцами Посадницей, и двое их сыновей, Дмитрий и Федор.

Борецким и архиепископскому ключнику Пимену, противнику Феофила, удалось добиться вечевого решения просить помощи против Москвы. В Литву немедленно отправились послы Панфил Селивантов и Кирилл Иванов, сын Макарьин, объявившие Казимиру IV: "Волныи есмы люди Великыи Новъгород, бъем челом тебе, честному королю, что бы еси, государь, нашему Великому Новугороду и нам господин был". Казимир IV принял послов благосклонно, но открыто вмешиваться в новгородские дела не спешил. В ответ на прошение веча он отправил в Новгород своего подручного князя Михаила Олельковича (Александровича). Этот князь пробыл в Новгороде около четырех месяцев, но затем неожиданно вернулся в Литву. По дороге он ограбил Русу, захватив в плен не успевших укрыться людей.

Составлением текста договора Господина Великого Новгорода с Казимиром IV пришлось заниматься самим посадникам. В конце концов он был подготовлен, но остался неутвержденным, так как его подписали представители лишь одной стороны – новгородской. Грамоту, а с ней, как оказалось позже, и смертный приговор себе, скрепили своими подписями два посадника и пять житьих людей .

Договор предоставлял Великому князю Литовскому примерно такие же права в Новгородском государстве, как те, что "по старине" принадлежали раньше великим князьям владимирским. Его составители признавали за Казимиром право присылать в Новгород своего наместника, перечисляли доходы в пользу короля с новгородских волостей, а также утверждали за ним право суда. Со своей стороны, согласно договору, Казимир IV обязывался защищать град Святой Софии от московского государя ("боронити Велики Новъгород"), Договор означал полный разрыв с Москвой и переход под власть католической Литвы, хотя пока и при сохранении православной веры.

В Москве действия новгородцев были расценены как измена православию и вызов государю. В мае 1471 г. Иван III отослал в Новгород объявляющие о разрыве отношений "грамоты разметные за их неисправленье". Первым выдвинулся на войну Передовой полк Данилы Дмитриевича Холмского: б июня 1471 г. он выступил к Русе (Старой Руссе) и дальше к Демону (Демьянску). За ними, 13 июня, столицу покинули отряды Ивана Васильевича Стриги Оболенского и служилые татары касимовского "царевича" Даньяра. Им предстояло обойти Новгород с востока, отрезав от северных "пригородов". Затем, уже 20 июня, выступили главные силы, с которыми ехал и сам Иван III. Это был стратегический резерв, готовый вступить в дело в чрезвычайном случае.

Основным театром военных действий стали земли по южному берегу озера Ильмень. Видимо, зная о разделении великокняжеского войска, новгородские воеводы также рассредоточили свои силы. На тот момент основной задачей для них становилась защита южных "пригородов" – Демона и особенно Русы, вспомогательной – разгром 10-тысячной псковской рати Василия Федоровича Шуйского и посадника Тимофея Власьевича, продвигавшейся к Новгороду с юго-запада со стороны Заволочья. Впоследствии приоритеты сместились – слишком быстро двигались псковичи, – и именно навстречу им выступило главное новгородское войско Дмитрия Борецкого и Василия Казимира. Выступило, по не дошло, перехваченное московскими воеводами у реки Шелонь.

24 июня 1471 г., Передовой полк князя Холмского захватил и сжег Русу, 7 июля разбил судовую новгородскую рать у погоста Коростынь, а 14 июля разгромил главное новгородское войско на реке Шелонь, где, по сведениям летописцев, погибло около 12 тыс. новгородцев. В плен попали все главные новгородские командиры: посадники Василий Казимир, Дмитрий Борецкий, Кузьма Григорьев, Яков Федоров, Матвей Селезнев, Павел Телятев, Кузьма Грузов. Был захвачен обоз новгородского войска, в котором победители обнаружили список договора Новгорода с Казимиром IV. Найденный документ, немедленно отосланный Ивану III, разгневал великого князя, и по его приказу "за измену и за отступление" были казнены Дмитрий Борецкий, Василий Губа Селезнев, Еремей Сухощок и Киприан Арзубьев, чьи подписи стояли на договоре с Казимиром IV. Других посадников и бояр в оковах отправили в Коломну, в заточение. "Мелких" же людей великий князь отпустил в Новгород. Это была явная демонстрация его отношения к враждебным ему боярам и невинным жертвам их козней и интриг.

После одержанной победы московские полки двинулись к Новгороду. Там поначалу стали готовиться к осаде, но единства в обществе не было. По словам современника, "бысть в Повегороди молва велика, и мятежь мног, и многа лжа неприазнена". Уныния добавляли новые вести: московские воеводы взяли Демон, псковские – Вышегород. Разделение общества на две противоположные партии, ослабление группировки, стоявшей "за короля", мешало организации обороны, хотя кое-какие шаги в этом направлении новгородские власти сделать успели.

В этих условиях господа (правящая новгородская боярская верхушка ) не могла не сделать попытку договориться с Иваном III. Переговоры шли 14 дней, и в воскресенье 11 августа 1571 г. был заключен мирный договор. Условия оказались мягче ожидаемых: новгородцам предстояло присягнуть на верность Ивану III и в течение года выплатить ему контрибуцию – 16 тыс. серебряных новгородских рублей (поначалу великий князь потребовал выкуп в 17 тыс. руб., но потом снизил его на 1000 руб.). Сохранялся вечевой порядок управления Новгородом. Но два новгородских "пригорода", Волок Дамский и Вологда, переходили к Москве. Послы от лица всего Господина Великого Новгорода поклялись не искать политической, военной или церковной связи с Литвой.

Результатами так быстро и трагично закончившейся войны были довольнее не все новгородцы. В 1475 г. Иван III вновь ходил на Новгород, но на этот раз "миром", чтобы разобраться в будораживших город конфликтах, на что ему регулярно жаловались противники литовской партии. Он воспользовался своими судебными правами, дабы показать, что великокняжеская власть готова и способна обеспечить порядок и законность. Известие о приезде Ивана Васильевича и целях его похода еще больше взбудоражило общество. Многочисленные челобитчики стали обращаться к великому князю за помощью. Самую серьезную жалобу подали 25 ноября жители двух улиц, Славковой и Микитиной, обвинивших степенного посадника Василья Онаньина и 20 других бояр Неревского и Словенского концов в том, что они, "наехав... со многими людьми на те две улицы, людей перебили и переграбили, животов людских на тысячю рублев взяли, а людей многих до смерти перебили".

Великий князь указал рассмотреть это дело на вече в своем присутствии и поручил двум своим боярам, Федору Давыдовичу Хромому и Ивану Борисовичу Морозову (Тучку), обеспечить явку обвиняемых на суд. Вече состоялось 26 ноября 1475 г., в воскресенье. Публичное разбирательство подтвердило справедливость жалобы пострадавших. Четверых главных преступников – бояр Василия Онаньина, Богдана Есипова, Федора Исакова (Борецкого) и Ивана Лошинского – взяли под стражу. Прочих отдали на поруки архиепископу за большой денежный заклад в 1500 руб.

В тот же день были арестованы Иван Офонасов и его сын Алферий, которые якобы "мыслили Великому Новугороду датися за короля". После неудачной попытки архиепископа Феофила заступиться за схваченных все они в тот же день были закованы и увезены в Москву.

23 января 1476 г. великий князь покинул Городище и отбыл в Москву. Наброшенная им на Новгород узда затянулась еще сильнее. Начиналась агония вечевого государства. Ускорили ее события марта 1477 г. Прибывшие в Москву посланники архиепископа Феофила, подвойский Назар и вечевой дьяк Захарий, били челом Ивану III и величали его при этом не традиционно "господином", но "государем".

Великий князь принял решение использовать эту ситуацию и упрочить свою власть над Новгородом. В конце апреля он отправляет на Волхов бояр Федора Давыдовича Хромого и Ивана Борисовича Тучка Морозова. Их сопровождал дьяк Василий Долматов. 18 мая посланцы великого князя в сопровождении большого отряда прибыли в Новгород, остановившись на Городище. На спешно собранном вече Федор Хромой сообщил о желании Ивана III согласиться на предложение новгородцев считать его "государем", предоставить ему резиденцию на Ярославом дворище (там селились князья до 1136 г.) и установить в городе суда наместников великого князя и управление через его тиунов. Это был фактически ультиматум, выполнение которого привело бы к уничтожению существовавшего в Новгороде политического строя.

Новгородцы в ответ заявили, что владычные посланцы Назар и Захарий были отправлены в Москву без вечевого "веданья". Город всколыхнулся, ревнители старины, вооружившись, стали расправляться со сторонниками Москвы. Первым пострадал боярин Василий Никифоров. Посадник Захар Овинов с братом Кузьмой попытались укрыться на архиепископском дворе. Но несмотря на то, что Овиновы не принадлежали к сторонникам Москвы и были близки Феофилу, их также убили прямо на владычном дворе. Двух других посадников – бояр Луку Федорова и Фефилата Захарьина посадили под арест.

Репрессии коснулись лишь московских доброхотов из числа новгородских бояр. Послов Ивана III отпустили "с честью", тем не менее, отвергнув все его требования.

• Житьи люди – одно из сословий в Великом Новгороде. Занимали промежуточное положение между боярами и зажиточными горожанами.
• Лукин П. В. Существовал ли в средневековом Новгороде "Совет господ"? // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2012. № 1 (47). С. 15–27.
• Подвойский – в Новгороде глашатай и исполнитель приговоров веча.