Яшка кошелек. Яков Кошельков-преступник, который ограбил В.И. Ленина. Любовь — зла
Первым на «тропу войны» вышел Федор Мартынов. Взяв с собой комиссара Лебедева и должным образом переодевшись, он пошел в разведку по кабакам и притонам Москвы. В одном из трактиров Сокольников они обратили внимание на группу франтовато одетых парней. Приблатненный вид, воровской жаргон — все ясно, карманные воры.
Мартынов и Лебедев заняли соседний столик, заказали выпивку и начали «ботать по фене» о больших деньгах.
— Ну Конек! Ну падлан! — горячился Мартынов. — Бабки стоят столбом, все в банковской упаковке. Не приведи Бог, менты нагрянут и начнут шмонать! Тогда нам хана. Всем хана!
— Да ладно тебе, — успокаивал Лебедев. — Сказал, что придет, значит, придет. Мало ли что… Конек — братан надежный.
— И кого это вы, парни, ищете? — клюнул наконец один из воров.
— Конек позарез нужен. Знаешь его?
— Да кто ж его не знает?! А что случилось?
— Деньги мы ему должны передать. Должок вернуть.
— И много денег?
— Много… Но на выпивку останется.
— Заказывай, — одобрительно загудели воры и придвинули свой столик.
Часа через два изрядно захмелевшие карманники заявили, что теперь самое время идти в баню.
— На Пресне самая клевая баня. Конек ходит только туда.
«С полчаса торчали около бани. Никого! А я-то, дурак, поверил да еще на всякий случай прихватил по дороге нашего сотрудника Каузова. И вдруг подъезжает лихач! В коляске — четверо хорошо одетых мужчин. В одном из них я тут же узнал Конька. Размышлять было некогда: я тут же вытащил маузер, а коня схватил под уздцы. Лебедев и Каузов подскочили сбоку и приказали поднять руки вверх. Бандиты подняли руки.
В их карманах мы нашли оружие, а под сиденьем — бомбы и еще два револьвера.
Кроме Конька среди бандитов оказались Лягушка, Васька Черный и Ахмед. В ЧК мы им популярно объяснили, что их подвиги нам хорошо известны и всех их ждет расстрел. Спасти может только помощь в поимке Кошелькова. Бандиты долго колебались, но в конце концов Васька дал адрес по Брестской улице.
Мы тут же организовали засаду. Но Кошельков нас перехитрил: он послал на разведку Леньку-сапожника. Леньку мы, конечно, взяли, а когда стали его выводить, сами напоролись на засаду, устроенную Кошельковым. Двое наших сотрудников были ранены, а один убит. Ленька же ушел».
И так продолжалось довольно долго. Весь город был в ловушках, западнях и засадах, чекисты сидели во всех притонах, кабаках и малинах, казалось, еще минута — и Кошельков будет в их руках, но каждый раз он оказывался изворотливее, хитрее, наглее
— и уходил. Однажды на него напоролись совершенно случайно: пришли за одним сахарным дельцом, а Кошельков был у того в гостях. Кошельков заметил подходящих к дому чекистов и через черный ход выбрался на улицу. Там он нос к носу столкнулся с двумя находящимися в засаде сотрудниками. Но и тут, как всегда, не растерялся.
Когда перед ними внезапно появился представительный, одетый в серую шинель и мерлушковую папаху начальственного вида человек, они так заробели, что не могли вымолвить ни слова. А находчивый Кошельков тут же воспользовался сложившейся ситуацией и вышел сухим из воды.
— Кто такие? — грозно накинулся Кошельков на молодых чекистов. — Кого ждете? От какого работаете отделения? Покажите документы!
— А вы… Вы кто?
— Я — Петерс.
Оперативники, ни разу не видевшие такого большого начальника, тут же отдали документы. Кошельков, не торопясь, положил их в карман, а потом достал револьвер и хладнокровно пристрелил обоих.
Потом он не раз использовал их документы, среди бела дня останавливая военных и даже командиров частей, якобы для проверки личности, и отбирая оружие. Были перестрелки, были погони, было множество жертв, но неуловимый Кошельков снова и снова уходил невредимым.
Наконец удача. Надежда выйти на Кошелькова появилась после того, как чекисты внимательно изучили дело №1851 по обвинению сотрудников РОСТА (Российского телеграфного агентства. -Ред.) в подделке документов и торговле кокаином. Среди одиннадцати задержанных была и Ольга Федорова, оказавшаяся… невестой Кошелькова. В бандитских и чекистских кругах Москвы знали, что Яшка без ума влюблен, что сияет, как медный пятак, что объявил о предстоящей свадьбе и пишет невесте страстные письма. Но кто она, кого Кошельков удостоил своим неизгладимым вниманием, было большой тайной.
И вдруг на одном из допросов рядовая сотрудница РОСТА Ольга Федорова на вопрос, знает ли она о причине ее ареста, сделала заявление, взбудоражившее всех чекистов Москвы.
— Причиной моего ареста считаю посещение нашей семьи, и в частности лично меня, известным бандитом Яковом Кошельковым. Он приходил пить чай, а 4 июня остался у меня ночевать.
— А… а как вы с ним познакомились? — спросил обретший наконец дар речи следователь.
— Я хорошо помню этот день. Было тепло и солнечно. А произошло это 25 мая на станции Владычино, что в девяти верстах от Москвы. Познакомил нас мой брат Сергей. Молодой человек, которого он представил, отрекомендовался комиссаром Караваевым и даже показал документы.
— И что потом?
— Он начал за мной ухаживать. Человек он очень практичный, корректный, в обхождении мягкий. Знает иностранные языки, в частности французский, латынь и татарский, немного говорит по-немецки. К тому же он очень начитан.
— А когда вы узнали, что это не Караваев, а Кошельков?
— В ту ночь, когда он у меня остался.
— После этого ваше отношение к нему изменилось?
— Нет, не изменилось. Мы продолжали встречаться. Тем более он мне доверился, открыв одну страшную тайну.
— Какую? — встрепенулся следователь.
— Он рассказал про случай задержания Ленина… Как он его высадил из автомобиля, как обыскал и как забрал браунинг.
— Стоп! — прихлопнул папку следователь. — Допрос закончен. Продолжим завтра.
Об Ольге Федоровой и ее сенсационных показаниях тут же было доложено руководству МЧК. В Бутырку примчался Федор Мартынов, имеющий полномочия обещать Ольге все, что угодно, лишь бы она вывела чекистов на Кошелькова. Сопротивлялась Ольга недолго и уже через день попросила бумагу и написала своим каллиграфическим почерком:
«В Особый отдел ВЧК.
Заявление.
Настоящим убедительно прошу вызвать меня на допрос».
Ее тут же вызвали, и Ольга написала еще одну бумагу:
«Я предлагаю Угрозыску свои услуги в поиске Кошелькова. Где он скрывается, я не знаю, но уверена, что если буду на свободе, он ко мне придет, так как очень в меня влюблен».
А Яшка, потеряв даму своего сердца, метался, как затравленный зверь. Он стрелял, грабил, резал, убивал, но легче от этого не становилось. Самое странное, что при этом матерый убийца вел дневник, в котором фиксировал свои переживания! Вот что он записал, узнав об аресте Ольги:
«…Ведь ты мое сердце, ты моя радость, ты все-все, ради чего стоит жить. Неужели все кончено? О, кажется, я не в состоянии выдержать и пережить это.
Боже, как я себя плохо чувствую — и физически, и нравственно! Мне ненавистно счастье людей. За мной охотятся, как за зверем: никого не щадят. Что же они хотят от меня, ведь я дал жизнь Ленину».
Счастье людей Кошелькову действительно было ненавистно — это стало для него своеобразной идеей фикс. Не случайно, постреляв и пограбив, он снова берется за перо:
«Что за несчастный рок висит надо мной: никак не везет. Я буду мстить до конца. Я буду жить только для мести. Я, кажется, не в состоянии выдержать и пережить это. Я сейчас готов все бить и палить. Мне ненавистно счастье людей.
Детка, крепись. Плюнь на все и береги свое здоровье».
Одним из их постоянных мест свиданий был Екатерининский сквер. Туда чекисты и решили заманить Яшку. Но он, будто предчувствуя, на свидание не явился.
Между тем в сети, расставленные чекистами, один за другим попадали налетчики из банды Кошелькова. Попался Херувим, за ним — Цыган, потом — Петерсон, Дубов, Мосягин и многие другие. Долго с ними не цацкались, а по закону военного времени быстро судили и приговаривали к высшей мере наказания — расстрелу. Но один из бандитов выкупил жизнь, назвав адрес конспиративной квартиры Кошелькова в доме № 8 по Старой Божедомке.
«На Божедомке мы организовали исключительно сильную засаду, — вспоминает Федор Мартынов. — И вот появился Кошельков. Он шел со своим сообщником Емельяновым по кличке Барин. Мы не старались взять их живыми и начали стрелять. Первая же пуля попала в голову Барина, и он был убит наповал.
А Яшка применил свою обычную систему: стреляя из двух револьверов, он буквально забросал все окна пулями. Но выстрелом из карабина был смертельно ранен. В 18 часов 21 июня 1919 года он скончался.
В карманах Кошелькова мы нашли документы сотрудников МЧК Ведерникова и Караваева, которые он отобрал, когда изображал Петерса, а также два маузера и браунинг, отнятый 6 января у Ленина. Была там и маленькая записная книжечка — своеобразный дневник, который вел Кошельков и куда записывал свои потаенные мысли. Была там одна запись, которая всех нас буквально потрясла: Яшка очень сожалел, что не убил Ленина.
А еще мы нашли пачку денег, в которой было 63 тысячи рублей и через которую прошла пуля, смертельно ранившая бандита. Так что будь пачка потолще. Кошельков мог бы уйти».
К счастью, этого не произошло, и с дерзкой бандой Якова Кошелькова было покончено. Ее главарь оказался в безымянной могиле, были расстреляны и все его сообщники. Что касается Ольги Федоровой, то чекисты свое слово сдержали и передали ее не в ревтрибунал, а в уголовный розыск. Далее ее следы, к глубокому сожалению, теряются.
А вот Ленин из всей этой истории извлек немалую политическую пользу. Желая во что бы то ни стало обосновать необходимость заключения Брестского мира с немцами, по которому, напомним, Россия потеряла очень значительные территории, в небезызвестной работе «Детская болезнь «левизны» в коммунизме» он вспоминает о компромиссе, который вынужден был заключить с бандитами Якова Кошелькова, отдав им документы, револьвер и автомобиль, чтобы они сохранили ему жизнь и дали возможность «уйти подобру-поздорову».
И завершает он эту мысль весьма неожиданным, хотя и по-своему изящным выводом: «Наш компромисс с бандитами германского империализма был подобен такому компромиссу».
Ничего не скажешь, пример непобедимой ленинской логики. Как говорится, где имение, а где наводнение?
Но Кошельков со своими подручными таким образом попал в большую политическую историю. Ведь труд «Детская болезнь «левизны» в коммунизме», как мы хорошо помним, не изучали в советское время только что в детском саду.
Вот уж не думаю, что убийство Ленина сильно изменило бы ход последующих событий, но материальчик интересный. :о) За тем и сохранил.
Ленин и Крупская почти никогда не ходили пешком
Никогда Ленин не был так близок к смерти, как 6 января 1919 года, когда его держали под прицелом двух револьверов, а в грудь упирался маузер известного московского бандита Якова Кошелькова. В советское время на разглашение любой информации об этом случае было наложено строжайшее табу, а между тем, все эти годы в архивах Лубянки хранилось 23-томное дело № 240266 «О вооруженном нападении бандитов на В.И. Ленина»…
Началось все с того, что Надежда Крупская заболела. Ее перевезли из Москвы в больницу в Сокольники, и Владимир Ильич ездил ее навещать. В тот день Ленин поехал к жене вечером. А тем временем в Сокольниках, на квартире портного Демидова, пьянствовала банда Кошелькова…
Судя по донесениям начальника Особой ударной группы московской чрезвычайной комиссии (МЧК) Федора Мартынова, банда Кошелькова была главной головной болью чекистов.
Якову Кошелькову, сыну известного разбойничьими приключениями бандита, было 28 лет. В двадцатилетнем возрасте он начал «самостоятельную карьеру», и в 1913 году был зарегистрирован как дерзкий квартирный вор. Уже через четыре года Кошельков смог возглавить бандитский мир Москвы, подчинив себе практически все криминальные группировки города. И это было неудивительно, ведь Яков отличался не только смелостью, исключительным самообладанием и изобретательностью, но и имел непревзойденные организаторские способности.
В начале своей преступной деятельности Кошельков не отличался жестокостью: убивал только в целях самозащиты. Но со временем расстроена психика сказалась, и он стал настоящим садистом, уничтожая людей просто ради убийства.
Его бандитская шайка осуществляла вооруженные нападения средь бела дня, наводя ужас на жителей Москвы и ее окрестностей. Свои разбойничьи налеты бандиты делали с неслыханной дерзостью. Только в течение 1918 года они расстреляли более двух десятков милиционеров, убили нескольких чекистов.
Забрав документы мертвых сотрудников ЧК, бандиты использовали их в собственных интересах.
Имея такие «железные ксивы», соратники Кошелькова даже обыскивали предприятия в присутствии значительного количества рабочих. Так, в сентябре 1918 года, бандиты «на законных основаниях» посетили ювелирную фабрику. По результатам «проверки» ими было изъято около трех фунтов золота в слитках, три с половиной фунта платиновой проволоки и двадцать пять тысяч рублей наличными.
Чувствуя, что его приключения рано или поздно закончатся, Кошельков ходил вооруженным до зубов, всегда имея наготове два-три пистолета и несколько ручных бомб.
Что касается других членов банды, они были, как говорится, по уши в крови. Их имена чекисты знали: Иван Волков (по кличке Конек), Василий Зайцев (он же Васька Заяц), Алексей Кириллов (Лешка-сапожник), Федор Алексеев (Жаба) и Василий Михайлов (он же Васька Черный).
“Черт с тобой, что ты Левин!”
В тот морозный вечер бандиты не просто пьянствовали, они составляли план ограбления особняка на Новинском бульваре и кооператива на Арбате. Расстояния — большие, и преступники решили, что без машины не обойтись.
Где взять? Остановить первую попавшуюся, водителя и пассажиров вытряхнуть, Ваську Зайца — за руль и вперед. На том и порешили.
Автомобилей в те годы было мало, следовательно, ожидая «добычу на колесах», бандиты успели изрядно замерзнуть. Но вот показались огни автомобильных фар. Это было авто Ленина. Бандиты выхватили револьверы и бросились наперерез!
За рулём Степан Гиль — личный водитель Ленина
Первым их заметил шофер Ленина — Степан Гиль. Вот как он рассказывал об этом происшествии на допросе:
«На дорогу выскочили трое вооруженных людей и закричали: “Стой!” Я решил не останавливаться и проскочить между бандитами: а в том, что это разбойники, я не сомневался.
Но Владимир Ильич постучал в окно:
Товарищ Гиль, стоит остановиться и узнать, что им нужно. Возможно, это патруль?
А сзади бегут и кричат: “Стой! Стрелять будем!”
Ну, вот видите, — сказал Ильич. — Нужно остановиться.
Я притормозил. Через мгновение дверцы открылись, и мы услышали грозный приказ:
Один из бандитов, огромный такой, выше всех ростом, схватил Ильича за рукав и потащил из кабины. Как оказалось позже, это был их главарь Кошельков. Ивана Чибанова, служившего в охране Ленина, тоже выдернули из машины.
Я смотрю на Ильича. Он стоит, держа в руках пропуск, а по бокам два бандита, и оба, целясь в его голову, говорят:
Не шевелись!
Что вы делаете? — произнес Ильич. — Я — Ленин. Вот мои документы.
Как сказал он это, так у меня сердце замерло. Все, думаю, погиб Владимир Ильич. Но из-за шума работающего мотора главарь бандитов фамилию не расслышал — и это нас спасло.
Черт с тобой, что ты Левин, — рявкнул он. — А я Кошельков, хозяин города ночью.
С этими словами он выхватил из рук Ильича пропуск, а затем, рванув за лацканы пальто, залез во внутренний карман и вынул оттуда другие документы, в том числе Книгу красноармейца, оформленную на имя Ленина, браунинг и кошелек.
Обо мне словно забыли. Сижу за рулем, держу наган и из-под левой руки прицеливаюсь в предводителя — он от меня буквально в двух шагах. Но Владимир Ильич стоит под дулами двух револьверов. И мне делается страшно: ведь после моего выстрела его убьют первым…
Через мгновение я получил удар в висок, и мне приказали выметаться из машины. Не успел я встать на подножку, как на мое место ловко уселся бандит, и наша машина понеслась в сторону Сокольников.
Да, прекрасно, — прошептал Ильич. — Вооруженные люди — и отдали машину. Стыдно!
Мне было неловко от замечания Ильича. Я долго объяснял, почему не стал стрелять.
Да, товарищ Гиль, вы все рассчитали правильно, — подумав, согласился Ильич. — Силой мы бы ничего не сделали. Только благодаря тому, что не сопротивлялись, мы уцелели».
Неудачная погоня
Отъехав несколько метров от места ограбления, бандиты притормозили, и Конек стал рассматривать трофеи.
В кошельке одна мелочь, — хмыкнул он. — А вот документы… Что б тебе пусто было! — завопил Конёк. — Но это никакой не Левин. Это — Ле-нин! — произнес он по слогам.
Как так Ленин? — не поверил Кошельков. — Однофамилец, что ли?
Какой однофамилец? Написано же: Председатель Совета народных комиссаров…
на право свободного входа в помещение правительства.
Не может быть! Неужели я держал за фалды самого Ленина! Ну и балда я! Ну и дубина! — сокрушался Кошельков. — Если бы мы его схватили, нам бы столько денег отвалили! За такого-то заложника, а? И всю Бутырку — на волю! Такими будут наши условия. Поворачивай, — ткнул он в плечо Зайца. — Ленина нужно найти. Такой фарт упускать нельзя.
Прыгая по снежным сугробам, машина понеслась назад. Однако на месте происшествия уже никого не было.
Они в Совете, — догадался Кошельков. — Больше им негде деться. Гони в Совет! — приказал он Зайцу.
А это не опасно? — усомнился Жаба. — Там есть охрана.
Перебьем! — скрежетал зубами Кошельков. — Приготовить бомбы!
Когда машина подлетела к зданию Совета, вместо того чтобы тормозить, Заяц прибавил газу.
Ты что, обалдел? — заорал Кошельков.
Опоздали, — отметил Заяц и вильнул рулем.
В свете фар мелькнули три автомобиля, из которых выпрыгивали чекисты и красноармейцы.
Да, карта пошла не та, — почему-то сразу успокоился Кошельков. — Ну ничего, пусть не сам Ленин, так хоть его браунинг у меня есть. Постреляем от имени Вождя мировой революции. Гони на Арбат! Будем брать кооператив…
Силы стражей порядка и уголовников тогда, в 1919-м, были едва ли соизмеримы. Трудно сказать, кто из этих конкурентов по части устрашения населения был больше хозяином на улицах. Бандитизм в Москве стал сущим бедствием: здесь действовали десятки отчаянных, хорошо организованных и вооруженных до зубов шаек, державших в страхе весь город. В самой крупной из них - кошельковской, - по прикидкам чекистов, было больше ста головорезов.
«Принять срочные и беспощадные меры по борьбе с бандитизмом!», - предписал Ильич, едва пришел в себя после дорожной передряги. И меры, конечно, приняли…
Любовь — зла
Город был поднят на ноги, прочесан вдоль и поперек. Охрану Ильича резко усилили, забрали в учреждениях машины для патрулирования улиц. Столица перешла на военное положение.
Вскоре начальник Центрального управления уголовного розыска Розенталь рапортовал Ленину: «В целях расследования случая разбойного нападения на Вас при Вашем проезде по Сокольническому шоссе, а также в интересах пресечения бандитизма мною было поручено произвести обход и обследование всех частных меблированных комнат и частных квартир, в которых мог найти убежище преступный элемент г. Москвы. Были подвергнуты немедленному аресту все лица, заподозренные в причастности к нападению… Удалось задержать и арестовать до 200 человек…».
Однако Кошелька с дружками среди арестованных не значилось. Милиция с ленинской задачей явно не справлялась. Тогда-то и была организована особая ударная группа Чека во главе с бывшим рабочим славной своей революционной историей «Трехгорной мануфактуры», испытанным партийцем и матерым сыщиком Мартыновым.
Яшку искали денно и нощно. По улицам для приманки разъезжали легковые автомобили и роскошные лихачи-извозчики - следом ехали комиссары. Чекисты обшаривали кабаки, притоны и воровские шалманы, вербовали там сексотов и сами втирались в уголовные шайки, надевая маски бандитов и с успехом играя их роль, совсем как ряженые в круговерти святочной фантасмагории.
И вот лубянским пинкертонам повезло: удалось узнать клички трех членов кошельковской банды: Конек, Лягушка и Черный, а потом и выйти на их след. Мартынов со смаком описывает, как это произошло.
Заглянув в один из злачных подвалов на Пресне, он подсел там к теплой компании: «Ну, наливайте и мне! А что, братцы, не встречал ли кто Лягушку?». Посмотрели подозрительно: «Чего нужен Лягушка?». - «Деньги надо отдать». - «Аккуратная личность! А не пропить ли их вместе?»…
Пришлось разориться на ханжу - китайскую рисовую водку. В результате после долгих хитростей удалось проведать, что Лягушка со товарищи собирался в баню. Быстро смотав удочки и прихватив по пути помощников, Мартынов рванул туда, в Проточный переулок. Едва прибыли на место, как в переулок влетает лихач и в нем - двое бандитов с третьим на коленях. Все было как в лучшем голливудском боевике:
«Я вынул два револьвера, другой сотрудник тоже, а третий… ухитрился под уздцы остановить лошадь. Ни один из бандитов не успел сделать ни одного движения, чтобы выхватить револьвер. Мы обезоружили их и повели…».
Следствие велось на самом высоком уровне, в допросах участвовал сам Феликс Дзержинский. Бандитов поставили к стенке и потребовали адрес Кошелька. Адрес, разумеется, был получен. А бандитов, разумеется, расстреляли…
Два дня сидели на квартире в засаде. На третий день появилась «развязная личность, именуемая Ленька Сапожник», как оказалось, подосланная в качестве приманки. И когда чекисты вывели Леньку на улицу, то сами, в свою очередь, напоролись на кошельковскую засаду. Завязался бой, в результате которого двое конвоиров были убиты, а Ленька Сапожник ушел. И снова след Кошелька простыл.
….Шел июнь 1919 года, когда Мартынову выпала чрезвычайная удача: попалась «невеста» Кошелька - Ольга Федорова, двадцатилетняя красотка, служившая конторщицей в РОСТе.
Надежда выйти на главаря московских бандитов появилась после тщательного изучения уголовного дела № 1851 по обвинению сотрудников управления здравоохранения в подделке документов и торговле кокаином. Среди одиннадцати задержанных была и Ольга Федорова, которая оказалась… невестой Кошелькова.
В бандитских и чекистских кругах Москвы знали, что весной 1919 года Яшка безумно влюбился в одну молодую особу, а впоследствии объявил о свадьбе и пишет невесте страстные письма. Но кто та, кого Кошельков удостоил своим вниманием, было большой тайной.
И вдруг, на одном из допросов, сотрудница управления здравоохранения Ольга Федорова на вопрос, знает ли она о причине её задержания, сделала заявление, взбудоражившее всех чекистов Москвы:
Причиной моего ареста считаю посещение нашей семьи, и в частности лично меня, известным бандитом Яковом Кошельковым. Он приходил пить чай, а однажды остался ночевать.
А… а как вы с ним познакомились? — чуть не потеряв дар речи, спросил следователь.
Я хорошо помню этот день. Мы встретились 25 марта 1919 года на станции Владичино, что в девяти верстах от Москвы. Познакомил нас мой брат Сергей. Молодой человек представился комиссаром Караваевым и даже показал документы.
И что потом?
Он начал за мной ухаживать. Человек он очень практичный, корректный, в обращении мягкий. Знает иностранные языки, в частности французский, латынь и татарский, немного говорит по-немецки. К тому же он очень начитан.
А когда вы узнали, что это не Караваев, а Кошельков?
Той же ночью, когда он у меня остался.
После этого ваше отношение к нему изменилось?
Нет, не изменилось. Мы продолжали встречаться. Однажды он открыл страшную тайну.
Какую? — встрепенулся следователь.
Он рассказал об ограблении Ленина… Как он его высадил из автомобиля, как обыскал и как забрал браунинг …
Вор Яков Кошельков - элегантен, как рояль
Об Ольге Федоровой и её сенсационных показаниях немедленно доложили руководству московской ЧК. В следственный изолятор примчался Федор Мартынов, имея полномочия обещать Ольге все, что угодно, чтобы она вывела чекистов на Кошелькова. Девушка сопротивлялась недолго и уже на следующий день попросила бумагу и написала:
«Особому отделу московской ЧК.
Заявление.
Убедительно прошу вызвать меня на допрос».
Её тут же вызвали, и Ольга написала еще один документ:
«Я предлагаю свои услуги в поиске Кошелькова. Где он скрывается, не знаю, но уверена, что если буду на свободе, он ко мне придёт, поскольку очень в меня влюблен».
А сам Кошелек, лишившись «невесты», впал в дикую ярость. Он объявил московским стражам порядка войну на уничтожение. И использовал для этого очень простое устройство - милицейский свисток.
Выезжал по вечерам на автомобиле на улицу, поравнявшись с милицейским постом, громко свистел, а когда дежурный милиционер подходил на зов, навстречу гремел выстрел или летела бомба.
Он стрелял, грабил, резал, убивал, но легче от этого не становилось. Самое странное, этот убийца вел дневник! Вот что он записал, узнав об аресте Ольги:
«…Ведь ты мое сердце, ты моя радость, ты все-все, ради чего стоит жить. Неужели все кончено? О, кажется, я не в состоянии выдержать и пережить это.
Боже, как я себя плохо чувствую - и физически, и нравственно! Мне ненавистно счастье людей. За мной охотятся, как за зверем: никого не щадят. Что же они хотят от меня, ведь я дал жизнь Ленину».
Счастье людей Кошелькову действительно было ненавистно - это стало для него своеобразной идеей-фикс. Не случайно, постреляв и пограбив, он снова берется за перо:
«Что за несчастный рок висит надо мной: никак не везет. Я буду мстить до конца. Я буду жить только для мести. Я, кажется, не в состоянии выдержать и пережить это. Я сейчас готов все бить и палить. Мне ненавистно счастье людей. Детка, крепись. Плюнь на все и береги свое здоровье».
Конец Кошелькова
Постепенно подвиги Кошелька покрыли его легендарной славой. Каким-то чудом ему удавалось уйти невредимо из любых переделок. И все же пришел день, когда отряд Мартынова подстерег разбойника.
В чекистские сети один за другим попадали налетчики из банды Кошелькова. Попался Херувим, за ним — Цыган, потом — Петерсон, и многие другие. Долго с ними не возились, а по закону военного времени быстро приговорили к высшей мере наказания — расстрелу. Но один из бандитов «выкупил жизнь», назвав адрес конспиративной квартиры Кошелькова в доме № 8 в Старом Божедомском переулке.
«Мы его увидели, он появился, - пишет Мартынов. - Он шел с одним из своих сообщников… Не было места ни для каких раздумий. Не нужно было стараться взять его живым. Лишь бы как-нибудь взять!
Мы выскочили и стали стрелять. Первым же выстрелом попали в голову Яшиному сообщнику. Он завернулся по оси от силы удара, его бросило к воротам, и сразу он вышел из боя. А Яшка применил свою любимую систему: стрелял сразу из двух револьверов. Но выстрелом из карабина был смертельно ранен. Яша завалился навзничь… Но уже лежа, полуослепший от крови, механически продолжал жать гашетки и стрелять в небо.
Мы подошли к нему, и один из сотрудников крикнул: «Кошельков, брось! Можешь числиться мертвым!»… Яша ослабел, стал хрипеть и умер…».
В карманах Кошелькова нашли документы убитых ранее сотрудников московской ЧК Ведерникова и Караваева, а также два маузера и браунинг, отобранный у Ленина. Была там и маленькая записная книжечка — своеобразный дневник. Одна запись всех нас буквально шокировала: «Яшка очень сожалел, что не убил Ленина».
С бандой Кошелькова было покончено: главарь оказался в безымянной могиле, были казнены и все его сообщники, в том числе и участники нападения на машину Ленина: Алексеев и Волков. Что касается Ольги Федоровой, то чекисты свое слово сдержали и передали ее не в ревтрибунал, а в уголовный розыск. Далее ее следы теряются.
Все захваченные члены банды были расстреляны согласно сообщению газеты «Вечерние известия московского Совета» от 25 июля 1919 года:
“По постановлению МЧК расстреляны бандиты: Чубаров, Жарков, Савельев и Рябов — за вооруженное ограбление гражданина Фоломеева, Парашев — за вооруженные грабежи с шайкой Кошелькова и вооруженное сопротивление при аресте, во время которого им было выпущено семь выстрелов в сотрудников уголовного розыска, Осецкий — вор-рецидевист, судившийся семь раз, отбыл наказание в арестантских ротах, ограбил часовой магазин на Б. Дмитровке, совершил побег из концентрационного лагеря и задержан с оружием в руках, Арцыгов — за ограбление артельщика Крестовской водокачки на 300 000 рублей и участие в заговорах с бандитами, Чекурников — за вооруженное ограбление под видом милиционера 2-го Серпуховского комиссариата с совместно с шайкой Сабана, Нечаев, вор-рецидивист, задержан с оружием в руках, за сопротивление при аресте и вооруженное ограбление, Федоров и Морозов — за грабежи и пользование для своих целей документами ВЧК, Чемоданов — за ряд вооруженных грабежей с шайкой Кошелькова….”
Биография
Яков Кузнецов родился в семье каторжника, приговорённого к бессрочной ссылке в Сибирь за совершение ряда разбойных нападений. Начинал карманником на Хитровке . В 1913 году Кошельков был поставлен на учёт в полиции Российской империи как опытный вор-домушник. К 1917 году Кузнецов был осуждён уже десять раз. Уехав из Сибири, он появился в Москве , где в течение нескольких лет совершал преступления. В уголовном мире тех лет Яков Кузнецов был известен как «Янька», «Король» или «Яков Кошельков». В 1918 году Кошельков был арестован сотрудниками МЧК, но, обманув охранников, сбежал. После этого его стали называть «Неуловимым» .
Вскоре удалось задержать подельников Кошелькова: Гришку Кобылью Голову, Заводного и Лёшку Картавого. Они указали на невесту Кошелькова Ольгу Фёдорову и скупщицу краденого и хозяйку «нумеров» на Хитровке Анну Кузьминичну Севостьянову. Тогда же в одном из нумеров была найдена записка Кошелькова: «Смотался в Вязьму, буду в Хиве в следующем месяце. Сообщи Ольге».
Действительно, в феврале 1918 года Кошельков поехал на бандитскую свадьбу в Вязьму . Там он был арестован местными чекистами. Конвоируемый тремя охранниками - чекистом Булаевым и двумя солдатами - Кошельков отправился в Москву, где его должны были судить. В дороге он вёл себя спокойно, ему даже развязали руки. Его друзья ехали в соседнем вагоне. Спрятав заряженный пистолет в буханку чёрного хлеба , на перроне Александровского вокзала один из бандитов подошёл к конвоирам под видом торговца-разносчика и попросил разрешения продать хлеба арестованному. Конвоиры, не проверив буханку, разрешили ему это. На Мясницкой улице в Москве Кошельков разломил буханку, вытащил браунинг и, застрелив одного из солдат и тяжело ранив Булаева (пулями чекисту оторвало мочку уха и пробило плечо), бежал . Другого солдата убил подельник Кошелькова, налётчик Серёжка Барин.
Кошельков продолжил совершать преступления, устраивал «обыски» и «изъятия» на московских предприятиях под видом высокопоставленного сотрудника МЧК. Его банда избрала районом совершения своих преступлений Сокольники . Как-то ему в руки попался груз драгоценных металлов: золото в слитках (3 фунта), платиновая проволока (3,5 фунта), а также сумма денег (25 000 рублей).
Нападение на Ленина
Ленин с сестрой, Гиль и Чабанов добрались до Сокольнического райсовета. Гиль доложил по телефону заместителю председателя ВЧК Я. Петерсу , и бандитов немедленно начали искать. Брошенная машина была найдена на Хамовнической набережной примерно через час, но поймать Кошелькова с подельниками не удалось. На них был объявлен розыск .
Розыск
Вскоре Кошельков совершил убийство сотрудника ВЧК Ведерникова. Через некоторое время, 14 марта 1919 года, он убил чекистов Караваева и Зустера, следивших за его квартирой, и скрылся в посёлке Новогиреево , где жил у родственников своего друга Ефимыча (Клинкина). Вскоре Клинкин был арестован, но от него ничего не добились.
Кошелькову удавалось постоянно уходить от преследования МЧК, потому что в этом ведомстве у него был свой информатор. Когда информатор был арестован, операции по его поимке были возобновлены .
Смерть
Все захваченные члены банды были расстреляны согласно сообщению газеты «Вечерние известия московского Совета» от 25 июля 1919 года:
| По постановлению МЧК расстреляны бандиты: Чубаров, Жарков, Савельев и Рябов - за вооруженное ограбление гражданина Фоломеева, Парашев - за вооруженные грабежи с шайкой Кошелькова и вооруженное сопротивление при аресте, во время которого им было выпущено семь выстрелов в сотрудников уголовного розыска, Осецкий - вор-рецидевист, судившийся семь раз, отбыл наказание в арестантских ротах, ограбил часовой магазин на Б. Дмитровке, совершил побег из концентрационного лагеря и задержан с оружием в руках, Арцыгов - за ограбление артельщика Крестовской водокачки на 300 000 рублей и участие в заговорах с бандитами, Чекурников - за вооруженное ограбление под видом милиционера 2-го Серпуховского комиссариата с совместно с шайкой Сабана, Нечаев, вор-рецидивист, задержан с оружием в руках, за сопротивление при аресте и вооруженное ограбление, Федоров и Морозов - за грабежи и пользование для своих целей документами ВЧК, Чемоданов - за ряд вооруженных грабежей с шайкой Кошелькова … |
Примечания
Литература
- Кубеев М. Н. Налётчики.
- Безуглов А., Кларов Ю. Конец Хитрова рынка. Кишинёв, 1982.
Категории:
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в 1890 году
- Умершие 26 июля
- Умершие в 1919 году
- Умершие в Москве
- Бандиты России
- Убийцы России
- Убитые при задержании
Wikimedia Foundation . 2010 .
- Кошель, Пётр Агеевич
- Кошельник, Виктор Андреевич
Смотреть что такое "Кошельков, Яков" в других словарях:
Грабёж - У этого термина существуют и другие значения, см. Грабёж (фильм). Грабёж (жарг. гоп стоп) хищение чужого имущества, совершённое открыто, то есть в присутствии владельца вещи или иного лица, понимающего, что происходит преступление.… … Википедия
Никогда Ленин не был так близок к смерти, как 6 января 1919 года, когда его держали под прицелом двух револьверов, а в грудь упирался маузер известного московского бандита Якова Кошелькова. В советское время на разглашение любой информации об этом случае было наложено строжайшее табу, а между тем, все эти годы в архивах Лубянки хранилось 23-томное дело № 240266 «О вооруженном нападении бандитов на В.И. Ленина»…
Началось все с того, что Надежда Крупская заболела. Ее перевезли из Москвы в больницу в Сокольники, и Владимир Ильич ездил ее навещать. В тот день Ленин поехал к жене вечером. А тем временем в Сокольниках, на квартире портного Демидова, пьянствовала банда Кошелькова...
Судя по донесениям начальника Особой ударной группы московской чрезвычайной комиссии (МЧК) Федора Мартынова, банда Кошелькова была главной головной болью чекистов.
Якову Кошелькову, сыну известного разбойничьими приключениями бандита, было 28 лет. В двадцатилетнем возрасте он начал «самостоятельную карьеру», и в 1913 году был зарегистрирован как дерзкий квартирный вор. Уже через четыре года Кошельков смог возглавить бандитский мир Москвы, подчинив себе практически все криминальные группировки города. И это было неудивительно, ведь Яков отличался не только смелостью, исключительным самообладанием и изобретательностью, но и имел непревзойденные организаторские способности.
В начале своей преступной деятельности Кошельков не отличался жестокостью: убивал только в целях самозащиты. Но со временем расстроена психика сказалась, и он стал настоящим садистом, уничтожая людей просто ради убийства.
Его бандитская шайка осуществляла вооруженные нападения средь бела дня, наводя ужас на жителей Москвы и ее окрестностей. Свои разбойничьи налеты бандиты делали с неслыханной дерзостью. Только в течение 1918 года они расстреляли более двух десятков милиционеров, убили нескольких чекистов.
Забрав документы мертвых сотрудников ЧК, бандиты использовали их в собственных интересах.
Имея такие «железные ксивы», соратники Кошелькова даже обыскивали предприятия в присутствии значительного количества рабочих. Так, в сентябре 1918 года, бандиты «на законных основаниях» посетили ювелирную фабрику. По результатам «проверки» ими было изъято около трех фунтов золота в слитках, три с половиной фунта платиновой проволоки и двадцать пять тысяч рублей наличными.
Чувствуя, что его приключения рано или поздно закончатся, Кошельков ходил вооруженным до зубов, всегда имея наготове два-три пистолета и несколько ручных бомб.
Что касается других членов банды, они были, как говорится, по уши в крови. Их имена чекисты знали: Иван Волков (по кличке Конек), Василий Зайцев (он же Васька Заяц), Алексей Кириллов (Лешка-сапожник), Федор Алексеев (Жаба) и Василий Михайлов (он же Васька Черный).
"Черт с тобой, что ты Левин!"
В тот морозный вечер бандиты не просто пьянствовали, они составляли план ограбления особняка на Новинском бульваре и кооператива на Арбате. Расстояния — большие, и преступники решили, что без машины не обойтись.
Где взять? Остановить первую попавшуюся, водителя и пассажиров вытряхнуть, Ваську Зайца — за руль и вперед. На том и порешили.
Автомобилей в те годы было мало, следовательно, ожидая «добычу на колесах», бандиты успели изрядно замерзнуть. Но вот показались огни автомобильных фар. Это было авто Ленина. Бандиты выхватили револьверы и бросились наперерез!
За рулём Степан Гиль — личный водитель Ленина
Первым их заметил шофер Ленина — Степан Гиль. Вот как он рассказывал об этом происшествии на допросе:
«На дорогу выскочили трое вооруженных людей и закричали: "Стой!" Я решил не останавливаться и проскочить между бандитами: а в том, что это разбойники, я не сомневался.
Но Владимир Ильич постучал в окно:
Товарищ Гиль, стоит остановиться и узнать, что им нужно. Возможно, это патруль?
А сзади бегут и кричат: "Стой! Стрелять будем!"
Ну, вот видите, — сказал Ильич. — Нужно остановиться.
Я притормозил. Через мгновение дверцы открылись, и мы услышали грозный приказ:
Один из бандитов, огромный такой, выше всех ростом, схватил Ильича за рукав и потащил из кабины. Как оказалось позже, это был их главарь Кошельков. Ивана Чибанова, служившего в охране Ленина, тоже выдернули из машины.
Я смотрю на Ильича. Он стоит, держа в руках пропуск, а по бокам два бандита, и оба, целясь в его голову, говорят:
Не шевелись!
Что вы делаете? — произнес Ильич. — Я — Ленин. Вот мои документы.
Как сказал он это, так у меня сердце замерло. Все, думаю, погиб Владимир Ильич. Но из-за шума работающего мотора главарь бандитов фамилию не расслышал — и это нас спасло.
Черт с тобой, что ты Левин, — рявкнул он. — А я Кошельков, хозяин города ночью.
С этими словами он выхватил из рук Ильича пропуск, а затем, рванув за лацканы пальто, залез во внутренний карман и вынул оттуда другие документы, в том числе Книгу красноармейца, оформленную на имя Ленина, браунинг и кошелек.
Браунинг Ленина
Обо мне словно забыли. Сижу за рулем, держу наган и из-под левой руки прицеливаюсь в предводителя — он от меня буквально в двух шагах. Но Владимир Ильич стоит под дулами двух револьверов. И мне делается страшно: ведь после моего выстрела его убьют первым...
Через мгновение я получил удар в висок, и мне приказали выметаться из машины. Не успел я встать на подножку, как на мое место ловко уселся бандит, и наша машина понеслась в сторону Сокольников.
Да, прекрасно, — прошептал Ильич. — Вооруженные люди — и отдали машину. Стыдно!
Мне было неловко от замечания Ильича. Я долго объяснял, почему не стал стрелять.
Да, товарищ Гиль, вы все рассчитали правильно, — подумав, согласился Ильич. — Силой мы бы ничего не сделали. Только благодаря тому, что не сопротивлялись, мы уцелели».
Неудачная погоня
Отъехав несколько метров от места ограбления, бандиты притормозили, и Конек стал рассматривать трофеи.
В кошельке одна мелочь, — хмыкнул он. — А вот документы... Что б тебе пусто было! — завопил Конёк. — Но это никакой не Левин. Это — Ле-нин! — произнес он по слогам.
Как так Ленин? — не поверил Кошельков. — Однофамилец, что ли?
Какой однофамилец? Написано же: Председатель Совета народных комиссаров...
Пропуск № 43 Председателя Совета Народных Комиссаров В. И. Ленина на право свободного входа в помещение правительства.
Не может быть! Неужели я держал за фалды самого Ленина! Ну и балда я! Ну и дубина! — сокрушался Кошельков. — Если бы мы его схватили, нам бы столько денег отвалили! За такого-то заложника, а? И всю Бутырку — на волю! Такими будут наши условия. Поворачивай, — ткнул он в плечо Зайца. — Ленина нужно найти. Такой фарт упускать нельзя.
Прыгая по снежным сугробам, машина понеслась назад. Однако на месте происшествия уже никого не было.
Они в Совете, — догадался Кошельков. — Больше им негде деться. Гони в Совет! — приказал он Зайцу.
А это не опасно? — усомнился Жаба. — Там есть охрана.
Перебьем! — скрежетал зубами Кошельков. — Приготовить бомбы!
Когда машина подлетела к зданию Совета, вместо того чтобы тормозить, Заяц прибавил газу.
Ты что, обалдел? — заорал Кошельков.
Опоздали, — отметил Заяц и вильнул рулем.
В свете фар мелькнули три автомобиля, из которых выпрыгивали чекисты и красноармейцы.
Да, карта пошла не та, — почему-то сразу успокоился Кошельков. — Ну ничего, пусть не сам Ленин, так хоть его браунинг у меня есть. Постреляем от имени Вождя мировой революции. Гони на Арбат! Будем брать кооператив…
Силы стражей порядка и уголовников тогда, в 1919-м, были едва ли соизмеримы. Трудно сказать, кто из этих конкурентов по части устрашения населения был больше хозяином на улицах. Бандитизм в Москве стал сущим бедствием: здесь действовали десятки отчаянных, хорошо организованных и вооруженных до зубов шаек, державших в страхе весь город. В самой крупной из них - кошельковской, - по прикидкам чекистов, было больше ста головорезов.
«Принять срочные и беспощадные меры по борьбе с бандитизмом!», - предписал Ильич, едва пришел в себя после дорожной передряги. И меры, конечно, приняли…
Любовь — зла
Город был поднят на ноги, прочесан вдоль и поперек. Охрану Ильича резко усилили, забрали в учреждениях машины для патрулирования улиц. Столица перешла на военное положение.
Вскоре начальник Центрального управления уголовного розыска Розенталь рапортовал Ленину: «В целях расследования случая разбойного нападения на Вас при Вашем проезде по Сокольническому шоссе, а также в интересах пресечения бандитизма мною было поручено произвести обход и обследование всех частных меблированных комнат и частных квартир, в которых мог найти убежище преступный элемент г. Москвы. Были подвергнуты немедленному аресту все лица, заподозренные в причастности к нападению... Удалось задержать и арестовать до 200 человек...».
Однако Кошелька с дружками среди арестованных не значилось. Милиция с ленинской задачей явно не справлялась. Тогда-то и была организована особая ударная группа Чека во главе с бывшим рабочим славной своей революционной историей «Трехгорной мануфактуры», испытанным партийцем и матерым сыщиком Мартыновым.
Мартынов (справа) с Дзержинским
Яшку искали денно и нощно. По улицам для приманки разъезжали легковые автомобили и роскошные лихачи-извозчики - следом ехали комиссары. Чекисты обшаривали кабаки, притоны и воровские шалманы, вербовали там сексотов и сами втирались в уголовные шайки, надевая маски бандитов и с успехом играя их роль, совсем как ряженые в круговерти святочной фантасмагории.
И вот лубянским пинкертонам повезло: удалось узнать клички трех членов кошельковской банды: Конек, Лягушка и Черный, а потом и выйти на их след. Мартынов со смаком описывает, как это произошло.
Заглянув в один из злачных подвалов на Пресне, он подсел там к теплой компании: «Ну, наливайте и мне! А что, братцы, не встречал ли кто Лягушку?». Посмотрели подозрительно: «Чего нужен Лягушка?». - «Деньги надо отдать». - «Аккуратная личность! А не пропить ли их вместе?»...
Пришлось разориться на ханжу - китайскую рисовую водку. В результате после долгих хитростей удалось проведать, что Лягушка со товарищи собирался в баню. Быстро смотав удочки и прихватив по пути помощников, Мартынов рванул туда, в Проточный переулок. Едва прибыли на место, как в переулок влетает лихач и в нем - двое бандитов с третьим на коленях. Все было как в лучшем голливудском боевике:
«Я вынул два револьвера, другой сотрудник тоже, а третий... ухитрился под уздцы остановить лошадь. Ни один из бандитов не успел сделать ни одного движения, чтобы выхватить револьвер. Мы обезоружили их и повели...».
Следствие велось на самом высоком уровне, в допросах участвовал сам Феликс Дзержинский. Бандитов поставили к стенке и потребовали адрес Кошелька. Адрес, разумеется, был получен. А бандитов, разумеется, расстреляли…
Два дня сидели на квартире в засаде. На третий день появилась «развязная личность, именуемая Ленька Сапожник», как оказалось, подосланная в качестве приманки. И когда чекисты вывели Леньку на улицу, то сами, в свою очередь, напоролись на кошельковскую засаду. Завязался бой, в результате которого двое конвоиров были убиты, а Ленька Сапожник ушел. И снова след Кошелька простыл.
….Шел июнь 1919 года, когда Мартынову выпала чрезвычайная удача: попалась «невеста» Кошелька - Ольга Федорова, двадцатилетняя красотка, служившая конторщицей в РОСТе.
Надежда выйти на главаря московских бандитов появилась после тщательного изучения уголовного дела № 1851 по обвинению сотрудников управления здравоохранения в подделке документов и торговле кокаином. Среди одиннадцати задержанных была и Ольга Федорова, которая оказалась... невестой Кошелькова.
В бандитских и чекистских кругах Москвы знали, что весной 1919 года Яшка безумно влюбился в одну молодую особу, а впоследствии объявил о свадьбе и пишет невесте страстные письма. Но кто та, кого Кошельков удостоил своим вниманием, было большой тайной.
Ленин и Крупская почти никогда не ходили пешком
И вдруг, на одном из допросов, сотрудница управления здравоохранения Ольга Федорова на вопрос, знает ли она о причине её задержания, сделала заявление, взбудоражившее всех чекистов Москвы:
Причиной моего ареста считаю посещение нашей семьи, и в частности лично меня, известным бандитом Яковом Кошельковым. Он приходил пить чай, а однажды остался ночевать.
А... а как вы с ним познакомились? — чуть не потеряв дар речи, спросил следователь.
Я хорошо помню этот день. Мы встретились 25 марта 1919 года на станции Владичино, что в девяти верстах от Москвы. Познакомил нас мой брат Сергей. Молодой человек представился комиссаром Караваевым и даже показал документы.
И что потом?
Он начал за мной ухаживать. Человек он очень практичный, корректный, в обращении мягкий. Знает иностранные языки, в частности французский, латынь и татарский, немного говорит по-немецки. К тому же он очень начитан.
А когда вы узнали, что это не Караваев, а Кошельков?
Той же ночью, когда он у меня остался.
После этого ваше отношение к нему изменилось?
Нет, не изменилось. Мы продолжали встречаться. Однажды он открыл страшную тайну.
Какую? — встрепенулся следователь.
Он рассказал об ограблении Ленина... Как он его высадил из автомобиля, как обыскал и как забрал браунинг...
Вор Яков Кошельков - элегантен, как рояль
Об Ольге Федоровой и её сенсационных показаниях немедленно доложили руководству московской ЧК. В следственный изолятор примчался Федор Мартынов, имея полномочия обещать Ольге все, что угодно, чтобы она вывела чекистов на Кошелькова. Девушка сопротивлялась недолго и уже на следующий день попросила бумагу и написала:
«Особому отделу московской ЧК.
Заявление.
Убедительно прошу вызвать меня на допрос».
Её тут же вызвали, и Ольга написала еще один документ:
«Я предлагаю свои услуги в поиске Кошелькова. Где он скрывается, не знаю, но уверена, что если буду на свободе, он ко мне придёт, поскольку очень в меня влюблен».
А сам Кошелек, лишившись «невесты», впал в дикую ярость. Он объявил московским стражам порядка войну на уничтожение. И использовал для этого очень простое устройство - милицейский свисток.
Выезжал по вечерам на автомобиле на улицу, поравнявшись с милицейским постом, громко свистел, а когда дежурный милиционер подходил на зов, навстречу гремел выстрел или летела бомба.
Он стрелял, грабил, резал, убивал, но легче от этого не становилось. Самое странное, этот убийца вел дневник! Вот что он записал, узнав об аресте Ольги:
«...Ведь ты мое сердце, ты моя радость, ты все-все, ради чего стоит жить. Неужели все кончено? О, кажется, я не в состоянии выдержать и пережить это.
Боже, как я себя плохо чувствую - и физически, и нравственно! Мне ненавистно счастье людей. За мной охотятся, как за зверем: никого не щадят. Что же они хотят от меня, ведь я дал жизнь Ленину».
Счастье людей Кошелькову действительно было ненавистно - это стало для него своеобразной идеей-фикс. Не случайно, постреляв и пограбив, он снова берется за перо:
«Что за несчастный рок висит надо мной: никак не везет. Я буду мстить до конца. Я буду жить только для мести. Я, кажется, не в состоянии выдержать и пережить это. Я сейчас готов все бить и палить. Мне ненавистно счастье людей. Детка, крепись. Плюнь на все и береги свое здоровье».
Конец Кошелькова
Постепенно подвиги Кошелька покрыли его легендарной славой. Каким-то чудом ему удавалось уйти невредимо из любых переделок. И все же пришел день, когда отряд Мартынова подстерег разбойника.
В чекистские сети один за другим попадали налетчики из банды Кошелькова. Попался Херувим, за ним — Цыган, потом — Петерсон, и многие другие. Долго с ними не возились, а по закону военного времени быстро приговорили к высшей мере наказания — расстрелу. Но один из бандитов «выкупил жизнь», назвав адрес конспиративной квартиры Кошелькова в доме № 8 в Старом Божедомском переулке.
«Мы его увидели, он появился, - пишет Мартынов. - Он шел с одним из своих сообщников... Не было места ни для каких раздумий. Не нужно было стараться взять его живым. Лишь бы как-нибудь взять!
Мы выскочили и стали стрелять. Первым же выстрелом попали в голову Яшиному сообщнику. Он завернулся по оси от силы удара, его бросило к воротам, и сразу он вышел из боя. А Яшка применил свою любимую систему: стрелял сразу из двух револьверов. Но выстрелом из карабина был смертельно ранен. Яша завалился навзничь... Но уже лежа, полуослепший от крови, механически продолжал жать гашетки и стрелять в небо.
Мы подошли к нему, и один из сотрудников крикнул: «Кошельков, брось! Можешь числиться мертвым!»... Яша ослабел, стал хрипеть и умер...».
В карманах Кошелькова нашли документы убитых ранее сотрудников московской ЧК Ведерникова и Караваева, а также два маузера и браунинг, отобранный у Ленина. Была там и маленькая записная книжечка — своеобразный дневник. Одна запись всех нас буквально шокировала: Яшка очень сожалел, что не убил Ленина».
С бандой Кошелькова было покончено: главарь оказался в безымянной могиле, были казнены и все его сообщники, в том числе и участники нападения на машину Ленина: Алексеев и Волков. Что касается Ольги Федоровой, то чекисты свое слово сдержали и передали ее не в ревтрибунал, а в уголовный розыск. Далее ее следы теряются.
Все захваченные члены банды были расстреляны согласно сообщению газеты «Вечерние известия московского Совета» от 25 июля 1919 года:
"По постановлению МЧК расстреляны бандиты: Чубаров, Жарков, Савельев и Рябов — за вооруженное ограбление гражданина Фоломеева, Парашев — за вооруженные грабежи с шайкой Кошелькова и вооруженное сопротивление при аресте, во время которого им было выпущено семь выстрелов в сотрудников уголовного розыска, Осецкий — вор-рецидевист, судившийся семь раз, отбыл наказание в арестантских ротах, ограбил часовой магазин на Б. Дмитровке, совершил побег из концентрационного лагеря и задержан с оружием в руках, Арцыгов — за ограбление артельщика Крестовской водокачки на 300 000 рублей и участие в заговорах с бандитами, Чекурников — за вооруженное ограбление под видом милиционера 2-го Серпуховского комиссариата с совместно с шайкой Сабана, Нечаев, вор-рецидивист, задержан с оружием в руках, за сопротивление при аресте и вооруженное ограбление, Федоров и Морозов — за грабежи и пользование для своих целей документами ВЧК, Чемоданов — за ряд вооруженных грабежей с шайкой Кошелькова…."
О пользе компромисса
А вот Ленину эта история принесла даже некоторую пользу. Так, обосновывая необходимость заключения Брестского мира, в своей работе «Детская болезнь «левизны» в коммунизме», революционный вождь вспоминал о компромиссе, на который он был вынужден пойти с бандитами, отдав им документы, пистолет и автомобиль, чтобы они предоставили ему возможность «уйти подобру-поздорову».
И завершал Ленин эту мысль потрясающим выводом: "Наш компромисс с бандитами германского империализма был подобен тому компромиссу”...
По дороге Кошельков решил посмотреть, чьи же все-таки документы у него в руках, и приказал повернуть машину обратно: у бандита мелькнула мысль взять Ленина в заложники, чтобы обменять его на «своих» в Бутырской тюрьме. Однако на улице уже никого не было.
Москва после революции
ВОСТОРЖЕННЫЕ вожди, движимые наивной верой в мгновенную и всеобщую революционную перековку человечества, выпустили из тюрем даже тех, кого ни под каким видом нельзя было отпускать на свободу. Московский ЧК так оценивал обстановку тех дней: «Крики «караул» на улицах, в домах и учреждениях, а позднее - безмолвное поднимание рук вверх ночью и днем стали бытовым явлением в Москве. Первые же шаги добросовестного расследования обнаружили полный контакт бандитствующих со многими в уголовном розыске на почве материальных и иных интересов».
Рядом едва ли не с каждым вторым происшествием в уголовной хронике тех лет мелькает имя московского налетчика Кошелькова.
Блатной король
БАНДА Якова Кошелькова, сколоченная в Сокольниках, разрастаясь, скоро стала известна всей Москве и Подмосковью. Сын каторжника, бандит «по наследству» Яков Кошельков еще в 1913 году был поставлен на полицейский учет как опытный домушник и поначалу на «мокрые» дела шел только исключительно в целях самозащиты.
Но однажды судьба Яньки, признанного в блатном мире «короля», сделала крутой и окончательный поворот. Зимой 1918 года 28-летний «король» выехал «развеяться» на бандитскую свадьбу в Вязьму. В разгар застолья на свадьбу прибыли незваные гости - сотрудники местного ЧК. Под конвоем троих сотрудников Кошелькова повезли поездом - держать ответ за содеянное - в Москву. Дружки Кошелька, задавшиеся целью спасти атамана, ехали в соседнем вагоне. План спасения созрел на ходу. Было куплено несколько буханок черного хлеба. В одну из них бандиты упрятали заряженный кольт. На вокзале в Москве бандит, переодевшийся торговцем-разносчиком, подошел к конвойным и попросил разрешения продать арестованному хлеба. Неопытные сотрудники пожалели арестованного, не удосужившись проверить буханку. Когда шли по Мясницкой, Кошельков, разломив буханку, вытащил кольт, убил на месте двоих конвойных, тяжело ранил третьего и скрылся в поднявшейся суматохе.
Теперь Кошельков не знал пощады, убивая направо и налево. Дело дошло до того, что с документами сотрудника МЧК в кармане он устраивал даже «обыски» и «изъятия» на различных московских заводах.
Но самым нашумевшим ограблением Кошелькова было нападение на Ленина.
Зимой 1918/19 г. в связи с болезнью и общим ухудшением здоровья Н. К. Крупская по настоянию Бонч-Бруевича была отправлена на отдых и лечение в лесную школу в Сокольниках. В. И. Ленин регулярно навещал ее там, привозя детям еду и игрушки. Факт этот многократно в литературе описан. О последующем сегодняшние читатели знают мало.
«Черт с тобой, что ты Левин»
19 ЯНВАРЯ 1919 года около 17 часов В. И. Ленин с сестрой Марией Ильиничной в сопровождении шофера С. Гиля и сотрудника личной охраны И. Чабанова выехал в лесную школу на детский праздник. Зима была морозной и снежной, сугробы на улицах не убирались, чистили пока лишь трамвайные пути, по которым только и могла пройти автомашина. Недалеко от Сокольнического райсовета наперерез машине вышли несколько вооруженных людей и потребовали остановиться.
Ими оказались уже известный нам Кошельков, Василий Зайцев (кличка Заяц), Федор Алексеев (Лягушка), Алексей Кириллов (Ленька Сапожник), Иван Волков (Конек) и Василий Михайлов. Незадолго до того компания решила на своей сходке ограбить Лубянский пассаж. Нужна была машина.
Увидев недалеко от райсовета вооруженных людей, Ленин приказал остановиться, приняв шестерых за красноармейский патруль. Угрожая оружием, бандиты заставили пассажиров выйти из машины.
Видя такую бесцеремонность, В. И. Ленин вытащил из кармана бумажник с документами: «В чем дело? Я Ленин».
На что Кошельков ответил: «Черт с тобой, что ты Левин. А я Кошельков, хозяин города ночью». Обыскав всех, бандиты забрали у Ленина документы, из кармана его пальто вытащили браунинг и укатили. По дороге Кошельков решил посмотреть, чьи же все-таки документы у него в руках, и приказал повернуть машину обратно: у бандита мелькнула мысль взять Ленина в заложники, чтобы обменять его на «своих» в Бутырской тюрьме. Однако на улице уже никого не было.
Гиль в это время докладывал о случившемся в ВЧК Петерсу по телефону из районного Совета.
Машину примерно через час нашли брошенной. На бандитов был объявлен розыск. Длился он несколько месяцев.
26 июля засада возле дома на Божедомке, в котором иногда появлялся Кошельков, увидела наконец человека, за которым так долго охотились. Вызывать подмогу было некогда. Чекисты открыли огонь на поражение. Спутник Кошелькова Емельянов был убит сразу. Сам преступник отстреливался, пока не получил смертельное ранение.
При Кошелькове был обнаружен принадлежавший Ленину браунинг, а кроме того - дневник, в котором среди прочих записей была и такая: «…боже, как я себя плохо чувствую и физически, и нравственно. О, как мне сейчас все ненавистно. Мне ненавистно счастье людей. За мной охотятся, как за зверем…»
После убийства главаря банда его распалась, и жизнь в Москве начала постепенно входить в спокойное русло.
