Какие качества были присущи заболоцкому. Воспитание и учеба. Николай Алексеевич Заболоцкий
Творчество Н. Заболоцкого
Николай Заболоцкий принадлежит к поколению писателей, вступивших в литературу после революции. Его отличали упорная работа над совершенствованием поэтического мастерства, развитие собственной концепции, критическое отношение к своим произведениям и к их подбору. Заболоцкий считал, что нужно писать не отдельные стихотворения, а книгу.
Заболоцкий очень внимательно относился к человеческой душе . Отсюда психологически насыщенные сюжетные зарисовки («Жена », «Неудачник », «В кино », «Некрасивая девчонка », «Старая актриса ») и наблюдения над тем, как душа и судьба отражаются во внешности человека («О красоте человеческих лиц », «Портрет »). Также для поэта большое значение имела красота природы и ее воздействие на внутренний мир человека. И наконец целый ряд работ Заболоцкого связан с интересом к истории и эпической поэзии («Рубрук в Монголии »). Поэт создал свою формулу творчества , триаду «мысль - образ – музыка». Критики называли творчество Заболоцкого «поэзией мысли».
В творчестве поэта отчётливо выделяются три основных периода . В первом раннем периоде заметно влияние эстетики обериутов (был одним из создателей группировки ОБЕРИУ). В своей декларации они называли себя поэтами «голых конкретных фигур, вплотную придвинутых к глазам зрителя».
Поэтому лирика 1920-х годов – это обличение бездуховности мещанского мира периода нэпа , жадности людей к материальному, которая мешает чувствовать красоту мира. Образы этих ранних стихов, вошедших в сборник «Столбцы », отличаются рельефностью и неожиданностью. Так в стихотворении «Свадьба » поэт сатирически рисует стаю «мясистых баб», которые едят «густые сласти». В «Вечернем баре » изображена атмосфера пивного погребка, названного бутылочным раем. Блик света, отражённый в пивной кружке, трансформируется в неожиданный образ - «в бокале плавало окно».
В конце 1920-х - начале 1930-х годов в поэзию Заболоцкого приходит его главная тема - тема природы . Сын агронома, Заболоцкий, с детства видел в природе живое существо, наделённое разумом. И по мысли поэта, социалистическая революция должна освободить от эксплуатации не только людей, но и животных. Человек для него – венец природы, «мысль её, зыбкий ум её». И всё же человек не царь, а сын природы. Поэтому он должен не покорять природу, а бережно вести её от «дикой свободы», «где от добра неотделимо зло», в мир разума, гармонии и солнца. Эти мысли звучат в стихотворении «Я не ищу гармонии в природе... ».
В 1930-е годы Заболоцкий изучает труды Энгельса и Циолковского и пишет натурфилософские стихи о жизни и смерти, смерти и бессмертии . Заболоцкий уверен, что человек – это скопление атомов, а после смерти, в процессе перерождений материи, он может стать частью природы. Это отражено в стихотворениях «Метаморфозы » и «Завещание ».
В послевоенной лирике 1940-х годов поэт раскрывает тему памяти и преемственности поколений («Журавли ») и тему войны («В этой роще берёзовой ...»), которая дается нелегко. Вторя Тютчеву, Заболоцкий воспевает в поздних стихах и «последнюю любовь». Но его чувство полно горечи. То поэт признаётся, что «слезами и стихотвореньями» обожжёт «свою горькую, милую...», то душа его «кричит от боли», то между ним и его радостью «встаёт стена чертополоха», потому что «их песенка спета» и «счастья до гроба не будет, мой друг».
В целом стихи Заболоцкого отличаются свежестью художественных образов, повышенной музыкальностью, глубокой мыслью и искренним чувством.
Жизнь и творчество Заболоцкий Н.А.
ЗАБОЛОЦКИЙ, НИКОЛАЙ АЛЕКСЕЕВИЧ (1903-1958), русский поэт, переводчик. Родился 24 апреля (7 мая) 1903 под Казанью. Его дед по отцу, отслужив при Николае I положенные четверть века в солдатах, записался уржумским мещанином и работал объездчиком в лесничестве. Один из двух его сыновей, отец поэта, получил казенную стипендию и выучился на агронома. Женился он поздно и взял в жены городскую учительницу, «сочувствующую революционным идеям». Семья жила в селе Сернуре; сын, первый из шестерых детей, учился вдали от дома, в реальном училище Уржума. По окончании училища в 1920 Заболоцкий отправился в Москву, где поступил одновременно на филологический и медицинский факультеты Московского университета, однако вскоре переехал в Петроград и поступил в педагогический институт. Участвовал в литературном кружке «Мастерская слова», не был отобран в состав пролетарского писательского авангарда, однако нашел общий язык со стихотворцами, считавшими себя «левым флангом» ленинградского отделения Всероссийского союза поэтов (вскоре упраздненного).
В 1926-1927 Заболоцкий служил в армии, затем получил место в отделе детской книги Госиздата. Руководил отделом С.Маршак, в отделе работали Е.Шварц, Л.Чуковская, Н.Олейников. Отдел выпускал не только книги, но и два детских журнала - «Чиж» и «Еж». К работе были привлечены поэты-единомышленники Заболоцкого - Д.Хармс и А.Введенский, образовалась поэтическая группа со своей программой. В конце 1927 она стала именоваться Объединением Реального искусства (сперва ОБЕРИО, затем ОБЭРИУ), ее приверженцы - обэриутами. Манифест обэриутов появился в начале 1928 в Афишах Дома печати, раздел «Поэзия обэриутов» написал Заболоцкий. В духе тогдашнего культа новаторства было заявлено: «Мы - творцы не только нового поэтического языка, но и создатели нового ощущения жизни и ее предметов». Себя он при этом назвал «поэтом голых конкретных фигур, придвинутых вплотную к глазам зрителя». К этому времени было опубликовано вразброс несколько стихотворений Заболоцкого, более или менее подтверждавших эту декларацию (Вечерний бар, Футбол, Игра в снежки и т.д.). Они прошли незамеченными, зато изданный тиражом 1200 экз. сборник Столбцы (1929), включавший 22 стихотворения, «вызвал в литературе порядочный скандал», как сообщал другу Заболоцкий, добавив: «...и я был причислен к лику нечестивых». Статья в журнале «Печать и революция» (1930, № 4) называлась Система девок, в журнале «Стройка» (1930, № 1) - Распад сознания. Книга оценивалась как «враждебная вылазка», однако прямых распоряжений в отношении Заболоцкого не последовало и ему (при посредстве Н.Тихонова) удалось завязать особые отношения с журналом «Звезда», где и было напечатано около десяти стихотворений, пополнивших Столбцы во второй (неопубликованной) редакции сборника (в окончательной, впервые воспроизведенной в издании 1965 редакции раздел Столбцы и поэмы содержит 46 стихотворений).
Столбцы и примыкающие к ним стихотворения 1926-1932 представляли собой опыты словесной пластики, ориентированной на повседневную бытовую речь и сближавшей поэзию с современной живописью. Натюрморты, жанровые сцены и этюды Столбцов мотивировались «по-обэриутски»: «Посмотрите на предмет голыми глазами и вы увидите его впервые очищенным от ветхой литературной позолоты... Мы расширяем смысл предмета, слова и действия». Такое «расширение смысла» постепенно отдалило Заболоцкого от других обэриутов и явственно сказалось в поэме Торжество земледелия, написанной в 1929-1930 и полностью напечатанной в журнале «Звезда» в 1933: это была своего рода «мистерия-буфф», прославлявшая коллективизацию как начало вселенского благоустройства. О его полнейшей лояльности свидетельствует стихотворение на смерть Кирова (1934), немыслимое в контексте творчества других обэриутов. При этом в поэме Торжество земледелия, как и в последующих - Безумный волк (1931) и Деревья (1933), сказалось влияние В.Хлебникова. Как и для других поэтов левого толка, Хлебников был для Заболоцкого культовой фигурой, ему была особенно близка устремленность хлебниковской поэтической мысли к сотворению утопии, «учреждению» всемирной гармонии. Подоспело ко времени и знакомство с сочинениями К.Э.Циолковского, в которых Заболоцкий видел подтверждение визионерских мечтаний Хлебникова. Публикация Торжества земледелия повлекла за собой изъятие из обращения номера «Звезды» с текстом поэмы, оценку автора в органе ЦК ВКП(б) «Правда» (в статье В.Ермилова Юродствующая поэзия и поэзия миллионов) и шельмование в других периодических изданиях. Подготовленную к печати книгу Стихотворения 1926-1932 издать не удалось; попытка издать стихотворения и поэмы 1926-1936 оказалась тщетной. Семнадцать новых стихотворений Заболоцкого, большей частью опубликованных в газете «Известия» и максимально приближенных к среднему уровню советской интеллигентской («умствующей») поэзии 1930-х годов, составили сборник Вторая книга (1937), который, по-видимому, должен был свидетельствовать о полной «перековке» автора Столбцов и Торжества земледелия. Заболочкий выпустил также переводы-пересказы для детей и юношества Гаргантюа и Пантагрюэля Ф.Рабле, одного из Путешествий Гулливера Дж.Свифта, Тиля Уленшпигеля Ш.де Костера, а также стихотворное переложение поэмы Шота Руставели Витязь в тигровой шкуре. Тем не менее в 1938 он был арестован и осужден как участник вымышленной террористической организации ленинградских писателей. Его «дело», следствие с пытками и лагерные мытарства кратко описаны в его воспоминаниях История моего заключения (журнал «Даугава», 1988, № 3). Колымский срок был прерван, и уже в 1943 Заболоцкий получил статус ссыльно-поселенца сперва на Алтае, затем в Казахстане. В 1946 он переехал в Москву, в 1948 опубликовал сборник Стихотворения, в котором превалируют произведения грузинской тематики, среди них - Горийская симфония, акафист Сталину, написанный еще в 1936 и переизданный к семидесятилетию вождя. Заболоцкому было предложено превратить свой пересказ 1930-х годов поэмы Шота Руставели в полный перевод. Как и заказанное ему стихотворное переложение Слова о полку Игореве, это было одной из самых престижных и выгодных переводческих работ советского времени. Никакой лирики лагерно-ссыльного периода не сохранилось, и никаких свидетельств о существовании таковой не имеется; новые стихотворения начинают появляться с 1946. Они представляют собой результат творческой эволюции, определившейся еще в 1934-1937. Заболоцкий использует поэтику жестокого романса; характерна она и для стихотворений трагического звучания (В этой роще березовой, Старая сказка, Воспоминание, Где-то в поле возле Магадана и т.д.). Между тем стихотворение Облетают последние маки содержит прямое и открытое авторское признание: «Нет на свете печальней измены, чем измена себе самому». И прижизненный сборник Стихотворения (1957), и посмертное Избранное (1960) дают заведомо искаженное представление о лирике Заболоцкого, включая лишь немногим больше половины его произведений 1936-1958 и целиком отсекая стихотворения и поэмы раннего периода, противоречившие благолепному образу советского поэта. Сам Заболоцкий от своего раннего творчества не отрекался и не оставлял надежды на публикацию более или менее полного собрания. Он составил его дважды - в 1952 и 1958; предугадывая обязательные претензии стилистической цензуры, пытался без особого успеха приглаживать тексты 1926-1936, вопреки тогдашней программной «красоте неуклюжести» (Битва слонов, 1931): «Весь мир неуклюжего полон значения!». Впервые поэзия Заболоцкого была представлена читателю с достаточной полнотой в 1965 (Большая серия «Библиотеки поэта»). Ряд ранних стихотворений и поэма Птицы (1933) оставались неопубликованными до 1972. В первоначальном виде Столбцы и поэмы 1930-х годов были заново опубликованы в книге Вешних дней лаборатория (1987). Умер Заболоцкий в Москве 14 октября 1958.
В.А. Зайцев
Николай Алексеевич Заболоцкий (1903-1958) - выдающийся русский поэт, человек нелегкой судьбы, прошедший сложный путь художественных исканий. Его самобытное и многообразное творчество обогатило отечественную поэзию, особенно в сфере философской лирики, и заняло прочное место в поэтической классике XX в.
Склонность к писанию стихов обнаружилась у будущего поэта еще в детстве и в школьные годы. Но серьезные занятия поэзией приходятся на начало двадцатых, когда Заболоцкий учился - сначала в Московском университете, а затем в Педагогическом институте им. А.И. Герцена в Петрограде. В «Автобиографии» об этом периоде сказано: «Много писал, подражая то Маяковскому, то Блоку, то Есенину. Собственного голоса не находил».
На протяжении 20-х гг. поэт проходит путь интенсивных духовных поисков и художественного эксперимента. От юношеских стихотворений 1921 г. («Сизифово Рождество», «Небесная Севилья», «Сердце-пустырь»), несущих следы влияний разнородных поэтических школ - от символизма до футуризма, он приходит к обретению творческой самобытности. К середине десятилетия одно за другим создаются его оригинальные стихотворения, впоследствии составившие первую книгу.
В эту пору Н. Заболоцкий вместе с молодыми ленинградскими поэтами «левой» ориентации (Д. Хармсом, А. Введенским, И. Бехтеревым и другими) организовали «Объединение реального искусства» («Обериу»), Заболоцкий принимал участие в составлении программы и декларации группы, несомненно вкладывая в само ее название собственный смысл: «Обериу» - “Объединение единственно реалистического искусства, а «у» - это украшательство, которое мы себе позволяли”. Войдя в объединение, Заболоцкий больше всего стремился сохранять самостоятельность, возводя в основной принцип «творческую свободу членов содружества».
В 1929 г. вышла первая книга Заболоцкого «Столбцы», включившая 22 стихотворения 1926-1928 гг. Она сразу привлекла внимание читателей и критиков, вызвала разноречивые отклики: с одной стороны, серьезные положительные рецензии Н. Степанова, М. Зенкевича и других, отмечавших приход нового поэта со своим оригинальным видением мира, с другой - грубые, разносные статьи под характерными названиями: «Система кошек», «Система девок», «Распад сознания».
Что же вызвало такую неоднозначную реакцию? В стихах «Столбцов» проявилось резко индивидуальное и остраненное восприятие автором современной ему действительности. Сам поэт позже писал, что темой его стихов был глубоко чуждый и враждебный ему «хищнический быт всякого рода дельцов и предпринимателей», «сатирическое изображение этого быта». Острая антимещанская направленность ощущается во многих стихотворениях книги («Новый быт», «Ивановы», «Свадьба», «Обводный канал», «Народный дом»). В изображении мира мещан возникают черты абсурдизма, реалистическая конкретность соседствует с гиперболизацией и алогизмом образов.
Открывало книгу стихотворение «Красная Бавария», в названии которого зафиксированы характерные реалии того времени: так назывался известный пивной бар на Невском. С первых строк возникает предельно конкретное, живое и пластическое изображение обстановки этого заведения:
В глуши бутылочного рая, где пальмы высохли давно, - под электричеством играя, в бокале плавало окно; оно на лопастях блестело, потом садилось, тяжелело; над ним пивной дымок вился... Но это описать нельзя.
Автор в известной степени, в соответствии с самохарактеристикой, данной им в «Декларации» обериутов, предстает здесь как «поэт голых конкретных фигур, придвинутых вплотную к глазам зрителя». В развертывающемся далее описании пивной и ее завсегдатаев последовательно нарастают внутренняя напряженность, динамика и все большее обобщение. Вместе с поэтом мы видим, как «в том бутылочном раю/ сирены дрогли на краю/ кривой эстрады», как «вертятся двери на цепочках,/ спадает с лестницы народ,/ трещит картонною сорочкой,/ с бутылкой водит хоровод», как «мужчины тоже все кричали,/ они качались по столам,/ по потолкам они качали/ бедлам с цветами пополам...» Все усиливается ощущение бессмысленности и абсурда происходящего, из бытовой конкретики возникает всеобщая фантасмагория, которая выплескивается на улицы города: «Глаза упали, точно гири,/ бокал разбили - вышла ночь...» И перед читателем вместо «глуши бутылочного рая» уже встает «...за окном - в глуши времен... Невский в блеске и тоске...» Обобщенные суждения такого рода встречаются и в других стихах: «И всюду сумасшедший бред...» («Белая ночь»).
Об остром неприятии мещанского мира говорит сам характер метафор и сравнений: «...жених, проворен нестерпимо,/ к невесте лепится ужом» («Новый быт»), «в железных латах самовар/ шумит домашним генералом» («Ивановы»), «Прямые лысые мужья/ сидят, как выстрел из ружья», «огромный дом, виляя задом,/ летит в пространство бытия» («Свадьба»), «Фонарь, бескровный, как глиста,/ стрелой болтается в кустах» («Народный дом») и др.
Выступая в 1936 г. в дискуссии о формализме и вынужденно соглашаясь с обвинениями критики в адрес его экспериментальных стихов, Заболоцкий не отказывался от сделанного им в начале пути и подчеркивал: “«Столбцы» научили меня присматриваться к внешнему миру, пробудили во мне интерес к вещам, развили во мне способность пластически изображать явления. В них удалось мне найти некоторый секрет пластических изображений”.
Секреты пластической изобразительности постигались поэтом не ради чисто художественного эксперимента, а в русле освоения жизненного содержания, а также опыта литературы и других смежных искусств. В этом плане интересна яркая миниатюра «Движение» (декабрь 1927 г.), построенная на отчетливом контрасте статично-живописной первой и динамической второй строфы:
Сидит извозчик, как на троне, из ваты сделана броня, и борода, как на иконе, лежит, монетами звеня.
А бедный конь руками машет, то вытянется, как налим, то снова восемь ног сверкают в его блестящем животе.
Превращение коня в фантастическое животное, обладающее руками и удвоенным количеством ног, дает толчок воображению читателя, в представлении которого оживает кажущаяся поначалу монументально-недвижной картина. О том, что Заболоцкий последовательно искал наиболее выразительных художественных решений в изображении движения, говорит написанное вскоре стихотворение «Пир» (январь 1928 г.), где мы находим динамическую зарисовку: «А конь струится через воздух,/ спрягает тело в длинный круг/ и режет острыми ногами/ оглобель ровную тюрьму».
Книга «Столбцы» стала заметной вехой не только в творчестве Заболоцкого, но и в поэзии того времени, оказав влияние на художественные поиски многих поэтов. Острота социальной и нравственной проблематики, соединение пластической изобразительности, одического пафоса и гротескно-сатирического стиля придавали книге своеобразие и определили диапазон художественных возможностей автора.
О ней немало написано. Исследователи справедливо связывают художественные поиски Заболоцкого и поэтический мир «Столбцов» с опытом Державина и Хлебникова, живописью М. Шагала и П. Филонова, наконец, с «карнавальной» стихией Ф. Рабле. На этот мощный культурный пласт опиралось творчество поэта в его первой книге.
Однако Заболоцкий не ограничивался темой быта и жизни города. В не вошедших в первую книгу стихотворениях «Лицо коня», «В жилищах наших» (1926), «Прогулка», «Меркнут знаки Зодиака» (1929) и др. зарождается и получает художественно-философскую трактовку тема природы, которая становится важнейшей в творчестве поэта в следующее десятилетие. Животные и явления природы в них одухотворяются:
Лицо коня прекрасней и умней.
Он слышит говор листьев и камней.
Внимательный! Он знает крик звериный
И в ветхой роще рокот соловьиный.
И конь стоит, как рыцарь на часах,
Играет ветер в легких волосах,
Глаза горят, как два огромных мира,
И грива стелется, как царская порфира.
Поэт видит все явления природы живыми, несущими в себе человеческие черты: «Речка девочкой невзрачной/ Притаилась между трав...»; «Каждый маленький цветочек/ Машет маленькой рукой»; наконец, «И смеется вся природа,/ Умирая каждый миг» («Прогулка»).
Именно в этих произведениях истоки натурфилософской тематики в лирике и поэмах Заболоцкого 30-50-х гг., его размышлений о взаимоотношениях человека и природы, трагических противоречиях бытия, жизни и смерти, проблеме бессмертия.
На формировании философско-художественных взглядов и концепций Заболоцкого сказалось воздействие трудов и идей В. Вернадского, Н. Федорова, особенно К. Циолковского, с которым он находился в это время в активной переписке. Мысли ученого о месте человечества во Вселенной, несомненно, остро волновали поэта. Кроме того, на его мировоззрении отчетливо сказалось давнишнее увлечение творчеством Гёте и Хлебникова. Как говорил сам Заболоцкий: «В это время я увлекался Хлебниковым, и его строки:
Я вижу конские свободы И равноправие коров... -
глубоко поражали меня. Утопическая мысль о раскрепощении животных нравилась мне».
В поэмах «Торжество Земледелия» (1929-1930), «Безумный волк» (1931) и «Деревья» (1933) поэт шел путем напряженных социально-философских и художественных исканий, в частности он был окрылен идеей «раскрепощения» животных, обусловленной глубокой верой в существование разума в природе, во всех живых существах.
Спроецированная на условия развернувшейся в стране коллективизации, получившая воплощение в авторских размышлениях и философских беседах действующих лиц его поэм-диспутов, эта вера вызвала непонимание и резкие критические нападки. Поэмы подверглись жестокому разносу в статьях «Под маской юродства», «Юродствующая поэзия и поэзия миллионов» и др.
Несправедливые оценки и заушательский тон критики отрицательно сказались на творчестве поэта. Он почти перестал писать и одно время занимался главным образом переводческой деятельностью. Однако стремление проникнуть в тайны бытия, художественно-философское осмысление мира в его противоречиях, раздумья о человеке и природе продолжали волновать его, составляя содержание многих произведений, в числе которых завершенная в 40-е гг. поэма «Лодейников», фрагменты которой были написаны в 1932-1934 гг. Героя, носящего автобиографические черты, мучит контраст между мудрой гармонией жизни природы и ее зловещей, звериной жестокостью:
Лодейников прислушался. Над садом шел смутный шорох тысячи смертей. Природа, обернувшаяся адом, свои дела вершила без затей. Жук ел траву, жука клевала птица, хорек пил мозг из птичьей головы, и страшно перекошенные лица ночных существ смотрели из травы. Природы вековечная давильня соединяла смерть и бытие в единый клуб. Но мысль была бессильна соединить два таинства ее.
(«Лодейников в саду», 1934)
В осмыслении природного и человеческого бытия отчетливо звучат трагические ноты: «На безднах мук сияют наши воды,/ на безднах горя высятся леса!» (Кстати, в редакции 1947 г. эти строки были переделаны и сглажены почти до полной нейтральности: «Так вот о чем шумят во мраке воды,/ О чем, вздыхая, шепчутся леса!» И безусловно прав сын поэта Н.Н. Заболоцкий, так прокомментировавший эти стихи начала 30-х гг.: «В описании «вековечной давильни» природы косвенно отразилось и восприятие поэтом социальной обстановки в стране»).
В лирике Заболоцкого середины 30-х гг. не раз возникают социальные мотивы (стихотворения «Прощание», «Север», «Горийская симфония», опубликованные тогда в центральной прессе). Но все же основная направленность его поэзии - философская. В стихотворении «Вчера о смерти размышляя...» (1936), преодолевая «нестерпимую тоску разъединенья» с природой, поэт слышит и пенье вечерних трав, «и речь воды, и камня мертвый крик». В этом живом звучании он улавливает и различает голоса любимых поэтов (Пушкина, Хлебникова) и сам без остатка растворяется в окружающем мире: «...и сам я был не детище природы,/ но мысль ее! Но зыбкий ум ее!»
Стихотворения «Вчера о смерти размышляя...», «Бессмертие» (позднее получившее название «Метаморфозы») свидетельствуют о пристальном внимании поэта к вечным вопросам бытия, остро волновавшим классиков русской поэзии: Пушкина, Тютчева, Баратынского. В них он пытается решить проблему личного бессмертия:
Как все меняется! Что было раньше птицей -
Теперь лежит написанной страницей;
Мысль некогда была простым цветком;
Поэма шествовала медленным быком;
А то, что было мною, то, быть может,
Опять растет и мир растений множит.
(«Метаморфозы»)
Во «Второй книге» (1937) восторжествовала поэзия мысли. Произошли существенные изменения в поэтике Заболоцкого, хотя найденный им еще в «Столбцах» секрет «пластических изображений» получил здесь явное и весьма выразительное воплощение, например, в таких впечатляющих картинах стихотворения «Север»:
Где люди с ледяными бородами,
Надев на голову конический треух,
Сидят в санях и длинными столбами
Пускают изо рта оледенелый дух;
Где лошади, как мамонты в оглоблях,
Бегут урча; где дым стоит на кровлях,
Как изваяние, пугающее глаз...
Несмотря на кажущиеся благоприятными внешние обстоятельства жизни и работы Заболоцкого (выход книги, высокая оценка его перевода «Витязя в тигровой шкуре» Ш. Руставели, начало работы над стихотворными переложениями «Слова о полку Игореве» и другие творческие планы), его подстерегала беда. В марте 1938 г. он был незаконно арестован органами НКВД и после жесточайшего допроса, продолжавшегося четверо суток, и содержания в тюремной психиатрической больнице получил пятилетний срок исправительно-трудовых работ.
С конца 1938 и до начала 1946 г. Заболоцкий пробыл в лагерях Дальнего Востока, Алтайского края, Казахстана, трудился в тяжелейших условиях на лесоповале, взрывных работах, строительстве железнодорожной магистрали и лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств смог устроиться чертежником в проектное бюро, что и спасло ему жизнь.
Это было десятилетие вынужденного молчания. С 1937 по 1946 г. Заболоцкий написал лишь два стихотворения, развивающих тему взаимоотношений человека и природы («Лесное озеро» и «Соловей»). В последний год Великой Отечественной войны и первое послевоенное время он возобновляет работу над художественным переводом «Слова о полку Игореве», сыгравшую важную роль в возвращении его к собственному поэтическому творчеству.
Послевоенная лирика Заболоцкого отмечена расширением тематического и жанрового диапазона, углублением и развитием социально-психологических, нравственно-гуманистических и эстетических мотивов. Уже в первых стихах 1946 г.: «Утро», «Слепой», «Гроза», «Бетховен» и др. - как бы распахнулись открывшиеся горизонты новой жизни и вместе с тем сказался опыт жестоких испытаний.
Стихотворение «В этой роще березовой» (1946), все пронизанное лучами утреннего солнца, несет в себе заряд высокой трагедийности, нестихающей боли личных и всенародных бедствий и утрат. Трагический гуманизм этих строк, их выстраданная гармония и общечеловеческое звучание оплачены муками, которые испытал от произвола и беззаконий сам поэт:
В этой роще березовой,
Вдалеке от страданий и бед,
Где колеблется розовый
Немигающий утренний свет,
Где прозрачной лавиною
Льются листья с высоких ветвей, -
Спой мне, иволга, песню пустынную,
Песню жизни моей.
Эти стихи - о жизни и судьбе все вынесшего, но не сломленного и не изверившегося человека, об опасных, подступивших, быть может, к последней черте путях человечества, о трагической сложности времени, проходящего через людское сердце и душу. В них - горький жизненный опыт самого поэта, отзвук прошедшей войны и предостережение о возможной гибели всего живого на планете, опустошенной атомным вихрем, глобальными катастрофами («...Содрогаются атомы,/ Белым вихрем взметая дома... Ты летишь над обрывами,/ Над руинами смерти летишь... И смертельное облако тянется/ Над твоей головой»).
Перед нами встает провидчески, всеобъемлюще осмысленная вселенская катастрофа и - беззащитность всего живущего на земле перед грозными, хаотичными, не подвластными человеку силами. И все-таки эти строки несут в себе свет, очищение, катарсис, оставляя в человеческом сердце луч надежды: «За великими реками/ Встанет солнце... И тогда в моем сердце разорванном/ Голос твой запоет».
В послевоенные годы Заболоцкий пишет такие замечательные стихотворения, как «Слепой», «Я не ищу гармонии в природе», «Воспоминание», «Прощание с друзьями». Последнее посвящено памяти А. Введенского, Д. Хармса, Н. Олейникова и других товарищей по группе «Обериу», ставших в 30-е гг. жертвами сталинских репрессий. Стихи Заболоцкого отмечены впечатляющей поэтической конкретностью, пластикой и живописностью образа и одновременно - глубоким социальным и философским осмыслением проблем быта и бытия, природы и искусства.
Не свойственные официальной доктрине признаки гуманизма - жалость, милосердие, сострадание - отчетливо видны в одном из первых послевоенных стихотворений Заболоцкого «Слепой». На фоне поднимающегося к небу «ослепительного дня», буйно цветущей в весенних садах сирени внимание поэта приковано к старику «с опрокинутым в небо лицом», вся жизнь которого - «как большая привычная рана» и который, увы, никогда не откроет «полумертвых очей». Глубоко личностное восприятие чужого несчастья неотделимо от философского осмысления, рождающего строки:
И боюсь я подумать,
Что где-то у края природы
Я такой же слепец
С опрокинутым в небо лицом.
Лишь во мраке души
Наблюдаю я вешние воды,
Собеседую с ними
Только в горестном сердце моем.
Искреннее сочувствие людям, шагающим «сквозь тысячи бед», стремление разделить их горе и тревоги вызвали к жизни целую галерею стихотворений («Прохожий», «Неудачник», «В кино», «Некрасивая девочка», «Старая актриса», «Где-то в поле возле Магадана», «Смерть врача» и др.). Их герои очень различны, но при всем многообразии людских характеров и авторского отношения к ним здесь превалируют два мотива, вбирающие авторскую концепцию гуманизма: «Бесконечно людское терпенье,/ Если в сердце не гаснет любовь» и «Человеческой силе/ Не положен предел...»
В творчестве Заболоцкого 50-х гг., наряду с лирикой природы и философскими раздумьями, интенсивно разрабатываются жанры построенного на сюжете стихотворного рассказа и портрета - от написанных еще в 1953-1954 гг. стихотворений «Неудачник», «В кино» до созданных в последний год жизни - «Генеральская дача», «Железная старуха».
В своеобразном стихотворном портрете «Некрасивая девочка» (1955) Заболоцкий ставит философско-эстетическую проблему - о сущности красоты. Рисуя образ «некрасивой девочки», «бедной дурнушки», в сердце которой живет «чужая радость так же, как своя», автор всей логикой поэтической мысли подводит читателя к выводу о том, «что есть красота»:
И пусть черты ее нехороши И нечем ей прельстить воображенье, - Младенческая грация души Уже сквозит в любом ее движенье.
А если это так, то что есть красота И почему ее обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота, Или огонь, мерцающий в сосуде?
Прелесть и обаяние этого стихотворения, раскрывающего «чистый пламень», который горит в глубине души «некрасивой девочки», в том, что Заболоцкий сумел показать и поэтически утвердить подлинную духовную красоту человека - то, что было постоянным предметом его размышлений на протяжении 50-х гг. («Портрет», «Поэт», «О красоте человеческих лиц», «Старая актриса» и др.).
Интенсивно разрабатываемые в позднем творчестве Заболоцкого социальные, нравственные, эстетические мотивы не вытеснили важнейшую его философскую тему человека и природы. Важно подчеркнуть, что теперь поэт занял отчетливую позицию по отношению ко всему, что связано с вторжением в природу, ее преображением и т.п.: «Человек и природа - это единство, и говорить всерьез о каком-то покорении природы может только круглый дуралей и дуалист. Как могу я, человек, покорять природу, если сам я есть не что иное, как ее разум, ее мысль? В нашем быту это выражение «покорение природы» существует лишь как рабочий термин, унаследованный из языка дикарей». Вот почему в его творчестве второй половины 50-х гг. с особой глубиной раскрыто единство человека и природы. Эта мысль проходит через всю образную структуру стихов Заболоцкого.
Так, написанное на основе впечатлений от поездки в Грузию стихотворение «Гомборский лес» (1957) отличается яркой живописностью, музыкальностью образов. Здесь и «киноварь с охрой на листьях», и «клен в озаренье и в зареве бук», и подобные «арфам и трубам кусты» и т.д. Сама поэтическая ткань, эпитеты и сравнения отмечены повышенной экспрессивностью, буйством красок и ассоциаций из сферы искусства («В кизиловой роще кровавые жилы/ Топорщил кустарник...»; «...дуб бушевал, как Рембрандт в Эрмитаже,/ А клен, как Мурильо, на крыльях парил»), И вместе с тем эта пластическая и живописная изобразительность неотделима от пристальной мысли художника, проникнутой лирическим чувством причастности к природе:
Я сделался нервной системой растений,
Я стал размышлением каменных скал,
И опыт осенних моих наблюдений
Отдать человечеству вновь пожелал.
Восхищение роскошными южными пейзажами не отменяло давних и стойких пристрастий поэта, писавшего о себе: «Я воспитан природой суровой...» Еще в 1947 г. в стихотворении «Я трогал листы эвкалипта», навеянном грузинскими впечатлениями, он не случайно связывает свои симпатии, боль и печаль с другими, гораздо более родными сердцу видениями:
Но в яростном блеске природы
Мне снились московские рощи,
Где синее небо бледнее,
Растенья скромнее и проще.
В поздних стихах поэта осенние пейзажи родины нередко тоже видятся ему в экспрессивно-романтических тонах, реализуются в образах, отмеченных пластикой, динамичностью, острым психологизмом: «Целый день осыпаются с кленов/ Силуэты багровых сердец... Пламя скорби свистит под ногами,/ Ворохами листвы шевеля» («Осенние пейзажи»). Но, пожалуй, с особой силой «очарованье русского пейзажа» ему удается передать, пробившись через плотную завесу обыденности и по-новому увидев и изобразив это на первый взгляд «царство тумана и морока», на самом деле полное особой красоты и тайной прелести.
Стихотворение «Сентябрь» (1957) - пример одушевления пейзажа. Решению этой художественной задачи служат сравнения, эпитеты, олицетворения - все компоненты поэтической структуры. Интересна диалектика развития образа-переживания (соотношение мотивов непогоды и солнца, увядания и расцвета, переход ассоциаций из сферы природы в мир человека и обратно). Пробившийся сквозь дождевые облака луч солнца осветил куст орешника и вызвал у поэта целый поток ассоциаций-размышлений:
Значит, даль не навек занавешена Облаками и, значит, не зря,
Словно девушка, вспыхнув, орешина Засияла в конце сентября.
Вот теперь, живописец, выхватывай Кисть за кистью, и на полотне
Золотой, как огонь, и гранатовой Нарисуй эту девушку мне.
Нарисуй, словно деревце, зыбкую Молодую царевну в венце
С беспокойно скользящей улыбкою На заплаканном юном лице.
Тонкое одухотворение пейзажа, спокойная, раздумчивая интонация, взволнованность и вместе сдержанность тона, красочность и мягкость рисунка создают обаяние этих стихов.
С ювелирной точностью подмечая детали, запечатлевая мгновенья жизни природы, поэт воссоздает ее живой и цельный в своей постоянной, текучей изменчивости облик. В этом смысле характерно стихотворение «Вечер на Оке»:
И чем ясней становятся детали Предметов, расположенных вокруг,
Тем необъятней делаются дали Речных лугов, затонов и излук.
Горит весь мир, прозрачен и духовен, Теперь-то он поистине хорош,
И ты, ликуя, множество диковин В его живых чертах распознаешь.
Заболоцкий умел тонко передавать одухотворенность мира природы, раскрывать гармонию человека с ней. В поздней лирике он шел к новому и своеобразному синтезу философского раздумья и пластического изображения, поэтической масштабности и микроанализа, постигая и художественно запечатлевая связь современности, истории, «вечных» тем. Среди них особое место занимает в его позднем творчестве тема любви.
В 1956-1957 гг. поэт создает лирический цикл «Последняя любовь», состоящий из 10 стихотворений. В них развертывается драматическая история взаимоотношений уже немолодых людей, чье чувство прошло нелегкие испытания.
Глубоко личные любовные переживания неизменно проецируются в этих стихах на жизнь окружающей природы. В теснейшем слиянии с ней видится поэту то, что происходит в его собственном сердце. И потому уже в первом стихотворении «букет чертополоха» несет в себе отсветы вселенной: «Эти звезды с острыми концами,/ Эти брызги северной зари/... Это тоже образ мирозданья...» (выделено нами. - В.З.). И одновременно это конкретнейший, пластический и одухотворенный образ уходящего чувства, неизбежного расставания с любимой женщиной: «...Где пучки цветов, кровавоглавы,/ Прямо в сердце врезаны мое»; «И простерся шип клинообразный/ В грудь мою, и уж в последний раз/ Светит мне печальный и прекрасный/ Взор ее неугасимых глаз».
И в других стихотворениях цикла, наряду с прямым, непосредственным выражением любовного чувства («Признание», «Клялась ты – до гроба...»), оно возникает и отраженно - в самих пейзажных картинах, живых деталях окружающей природы, в которых поэту видится «целый мир ликованья и горя» («Морская прогулка»). Одно из самых впечатляющих и выразительных в этом плане стихотворений - «Можжевеловый куст» (1957):
Я увидел во сне можжевеловый куст,
Я услышал вдали металлический хруст,
Аметистовых ягод услышал я звон,
И во сне, в тишине, мне понравился он.
Я почуял сквозь сон легкий запах смолы.
Отогнув невысокие эти стволы,
Я заметил во мраке древесных ветвей
Чуть живое подобье улыбки твоей.
В этих стихах удивительно сочетаются предельная реалистическая конкретность зримых, слышимых, воспринимаемых всеми чувствами примет и деталей обычного, казалось бы, природного явления и особая зыбкость, изменчивость, импрессионистичность видений, впечатлений, воспоминаний. И сам привидевшийся поэту во сне куст можжевельника становится емким и многомерным образом-олицетворением, вобравшим в себя давнюю радость и сегодняшнюю боль уходящей любви, ускользающий облик любимой женщины:
Можжевеловый куст, можжевеловый куст,
Остывающий лепет изменчивых уст,
Легкий лепет, едва отдающий смолой,
Проколовший меня смертоносной иглой!
В заключительных стихотворениях цикла («Встреча», «Старость») драматическая жизненная коллизия разрешается, и на смену мучительным переживаниям приходит чувство просветленности и умиротворения. Неугасим в памяти «животворный свет страданья» и мелькающий редкими зарницами «отдаленный слабый свет» счастья, но, главное, все самое тяжелое позади: «И только души их, как свечи,/ Струят последнее тепло».
Поздний период творчества Заболоцкого отмечен напряженными творческими исканиями. В 1958 г., обратившись к исторической тематике, он создает своеобразную поэму-цикл «Рубрук в Монголии», основанную на реальном факте предпринятого французским монахом в XIII в. путешествия через просторы тогдашней Руси, заволжских степей и Сибири в страну монголов. В воссозданных силой творческого воображения поэта реалистических картинах жизни и быта азиатского средневековья, в самой поэтике произведения происходит своеобразная встреча современности и далекого исторического прошлого. При создании поэмы, замечает сын поэта, «Заболоцкий руководствовался не только тщательно изученными им записками Рубрука, но и собственными воспоминаниями о передвижениях и жизни на Дальнем Востоке, в Алтайском крае, Казахстане. Способность поэта одновременно ощущать себя в разных временных эпохах - самое удивительное в стихотворном цикле о Рубруке».
В последний год жизни Заболоцкий пишет немало лирических стихотворений, в числе которых «Зеленый луч», «Ласточка», «Подмосковные рощи», «На закате», «Не позволяй душе лениться...». Он переводит обширный (около 5 тыс. строк) цикл сказаний сербского эпоса и договаривается с издательством о переводе народного эпоса Германии «Песнь о Нибелунгах». В его планах и работа над большой философско-исторической трилогией... Но этим творческим замыслам уже не было суждено осуществиться.
При всем многообразии творчества Заболоцкого следует подчеркнуть единство и цельность его художественного мира. Художественно-философское осмысление противоречий бытия, углубленные раздумья о человеке и природе в их взаимодействии и единстве, своеобразное поэтическое воплощение современности, истории, «вечных» тем составляют основу этой цельности.
Творчество Заболоцкого в основе своей глубоко реалистично. Но это не лишает его постоянного стремления к художественному синтезу, к соединению средств реализма и романтики, сложно-ассоциативного, условно-фантастического, экспрессивно-метафорического стиля, открыто проявившегося в ранний период и сохранившегося в глубине поздних стихов и поэм.
Выделяя в классическом наследии Заболоцкого «прежде всего реализм в широком смысле слова», А. Македонов подчеркивал: «Этот реализм включает в себя и богатство форм и методов жизнеподобия, вплоть до того, что Пушкин называл «фламандской школы пестрым сором», и богатство форм гротескного, гиперболического, сказочного, условного, символического воспроизведения действительности, и главное во всех этих формах - стремление к наиболее глубокому и обобщающему, многозначному в нее проникновению, во всей полноте, многообразии духовных и чувственных форм бытия». Это во многом определяет своеобразие поэтики и стиля Заболоцкого.
В программной статье «Мысль-Образ-Музыка» (1957), обобщая опыт своей творческой жизни, подчеркивая, что «сердце поэзии - в ее содержательности», что «поэт работает всем своим существом», Заболоцкий так формулирует ключевые понятия своей целостной поэтической системы: «Мысль - Образ - Музыка - вот идеальная тройственность, к которой стремится поэт». Эта искомая гармония находит воплощение во многих его стихах.
В творчестве Заболоцкого несомненно обновление и развитие традиций русской поэтической классики, и в первую очередь философской лирики XVIII-XIX вв. (Державина, Баратынского, Тютчева). С другой стороны, с самого начала своей творческой деятельности Заболоцкий активно осваивал опыт поэтов XX в. (Хлебникова, Мандельштама, Пастернака и других).
Относительно увлечения живописью и музыкой, которое отчетливо сказалось не только в самой поэтической ткани его произведений, но и в прямом упоминании в них имен ряда художников и музыкантов («Бетховен», «Портрет», «Болеро» и др.), сын поэта писал в воспоминаниях «Об отце и о нашей жизни»: «К живописи отец всегда относился с большим интересом. Хорошо известна его склонность к таким художникам, как Филонов, Брейгель, Руссо, Шагал». В тех же воспоминаниях среди любимых композиторов Заболоцкого названы Бетховен, Моцарт, Лист, Шуберт, Вагнер, Равель, Чайковский, Прокофьев, Шостакович.
Заболоцкий показал себя великолепным мастером поэтического перевода. Образцовыми стали его стихотворные переложения «Слова о полку Игореве» и «Витязя в тигровой шкуре» Ш. Руставели, переводы из грузинской классической и современной поэзии, из украинских, венгерских, немецких, итальянских поэтов.
Жизненный и творческий путь Н.А. Заболоцкого по-своему отразил трагические судьбы русской литературы и русских писателей в XX в. Органически впитав огромные пласты отечественной и мировой культуры, Заболоцкий унаследовал и развил достижения русской поэзии, в частности и в особенности философской лирики - от классицизма и реализма до модернизма. Он соединил в своем творчестве лучшие традиции литературы и искусства прошлого с самым смелым новаторством, характерным для нашего столетия, по праву заняв место в ряду его поэтов-классиков.
Л-ра: Русская словесность. – 1997. – № 2. – С. 38-46.
Ключевые слова: Николай Заболоцкий, критика на творчество Николая Заболоцкого, критика на стихи Николая Заболоцкого, анализ творчества Николая Заболоцкого, скачать критику, скачать анализ, скачать бесплатно, русская литература 20 века
(1903-1958) русский поэт
Поэт мысли, поэт философских раздумий и классической завершенности стиха - таким вошел Николай Алексеевич Заболоцкий в нашу поэзию. Писал он стихи скупо, лишь когда вызревала мысль, и оставил после себя только томик своих поэтических произведений да несколько книг переводов, единодушно признанных образцовыми.
Николай Заболоцкий родился в Казани. В ту пору его отец служил агрономом на ферме Казанского земства в семи километрах от города. Поэт гордился своей родословной. Его дед был николаевский солдат, отец - сельский агроном. Детские годы Николая прошли в Вятской губернии, в селе Сернур, неподалеку от города Уржума. Впечатления от тамошней природы, ее девственной свежести на всю жизнь сохранились в душе поэта, сказались в его творчестве. Здесь он окончил три класса начальной школы, здесь впервые начал писать стихи. Семилетним ребенком он уже выбрал свою будущую профессию.
В 1913 году Николай Заболоцкий был принят в Уржумское реальное училище и с этого времени жил вне семьи, приезжая домой только на каникулы. Его юношеский мир складывался в годы Первой мировой войны в обстановке маленького провинциального городка, расположенного в 180 километрах от железной дороги. Такая жизнь мало устраивала юношу, он рвался в центр, к живой жизни, к искусству.
После окончания реального училища в Уржуме Заболоцкий в 1920 году семнадцатилетним юношей едет в Москву продолжать образование и поступает там одновременно на филологический и медицинский факультеты Московского университета.
Однако жизнь в Москве его не устроила, и в августе 1921 года он уехал в Петроград, где поступил в педагогический институт им. Герцена на отделение языка и литературы общественно-экономического факультета. Педагогом поэт быть не собирался. Он лишь хотел получить филологическое образование, необходимое для писательской работы. Жил Николай Заболоцкий в студенческом общежитии, много писал, подражая то Маяковскому , то Блоку , то Есенину . Собственного голоса в поэзии он тогда еще не имел, но считался способным студентом и одно время даже думал посвятить себя всецело науке. Однако привязанность к поэзии оказалась сильнее, и Заболоцкий оставил эти мысли.
В 1925 году он окончил институт, имея к тому времени объемистую тетрадь не очень хороших стихов и небольшую корзинку с имуществом. Но молодой человек во что бы то ни стало хотел стать писателем, поэтому был настойчив и целеустремлен. «Надо покорять жизнь, - писал он в феврале 1928 года. - Надо работать и бороться за самих себя. Сколько неудач еще впереди, сколько разочарований, сомнений! Но если в такие минуты человек поколеблется - его песня спета. Вера и упорство, труд и честность. ..Моя жизнь навсегда связана с искусством - вы это знаете. Вы знаете - каков путь писателя. Я отрекся от житейского благополучия, от «общественного положения», оторвался от своей семьи - для искусства. Вне его - я ничто... »
В 1926 году Николай Алексеевич Заболоцкий был призван в армию и служил в Ленинграде в команде краткосрочников. Он был членом редакции воинской стенгазеты, которая считалась лучшей в округе. В 1927 году, сдав экзамен на командира взвода, он был уволен в запас.
Следует отметить, что в это время Николай Заболоцкий активно сотрудничает в детской литературе - пишет в журналах для детей «Еж» и «Чиж», «Пионер» и «Костер». Он выпустил несколько детских книг, лучшими из которых были обработки «Гаргантюа и Пантагрюэля» Франсуа Рабле и «Тиля Уленшпигеля» Ш. де Костера. Конечно, детская литература не исчерпывала его интересов, и он продолжал писать лирику. В 1929 году вышла первая книга стихов Заболоцкого «Столбцы», выдержанная в сатирическом духе по отношению к окружавшей поэта обывательской, нэповской реальности.
В 1930 году молодой поэт женился на Е.В. Клыковой, через два года в семье родился сын Никита, а через пять лет - дочь Наташа.
В своем творческом развитии Николай Алексеевич Заболоцкий постоянно обращался к чистым родникам классической русской поэзии - стихам Пушкина, Тютчева , Баратынского . Поэзия Николая Заболоцкого - это поэзия мысли, которая выражена в метафорической, образной форме. Поэта неизменно волнует проблема творчества. Многие стихи его воссоздают самый процесс рождения произведения искусства - вдохновение, зарождение подсознательного замысла и торжество мысли в завершенном целом. В стихотворении «Бетховен» мысль творца возникает «перед лицом пространства мирового», становится музыкой:
И сквозь покой пространства мирового До самых звезд прошел девятый вал... Откройся, мысль! Стань музыкою, слово, Ударь в сердца, чтоб мир торжествовал!
Природа воспринимается поэтом как историческая действительность, изменяющаяся под воздействием человеческого разума и труда. Отсюда путь к таким стихотворениям, как «Город в степи», «Север», «Творцы дорог», в котором постройка дороги совершается в условиях девственной природы Дальнего Востока. В ее строительстве принимал участие и сам поэт. Никита Заболоцкий вспоминал: «О своей жизни и работе на стройках отец рассказывал скудно. Помню только его рассказ о том, как однажды на работе в карьере, где добывали строительный камень, отцу пришлось лезть на высокую, почти отвесную скалу, чтобы закрепить наверху веревки, необходимые для подготовки к очередному взрыву.
Приходилось всем телом прижиматься к обрыву и тщательно выбирать едва заметные уступы, куда можно было поставить ногу. И вдруг какой-то торчащий из камней корень зацепился за дужку очков, и очки повисли на одном ухе. Потеря очков в такой ситуации близорукому человеку грозила падением со скалы. Руки были заняты, и только изгибаясь всем телом, с невероятными усилиями удалось вернуть очки на свое место».
В поздних стихах Заболоцкого величие и духовность мира приобретает особую прозрачность. В них природа не подавляет человека, не противостоит ему, а дает радость узнавания, она для него воплощается в знакомом и близком сердцу пейзаже родного края:
Я воспитан природой суровой. Мне довольно заметить у ног Одуванчика шарик пуховый. Подорожника твердый клинок...
Николай Алексеевич Заболоцкий - поэт с обостренным чувством цвета, живописности. Эта особенность его поэтического видения проявлялась на всем протяжении творческого пути.
Отношение поэта к природе определяется как узнавание мира, его «живых черт», как единство человека с природой. Познание природы становится более интимным, более человечным, так же как и сама природа проявляется в реальности изображаемого пейзажа:
Кто мне откликнулся в чаще лесной? Старый ли дуб зашептался с сосной, Или вдали заскрипела рябина. Или запела щегла окарина, Или малиновка, маленький друг. Мне на закате ответила вдруг?...
Николай Заболоцкий всегда любил живопись. Он увлекался работами П. Филонова, М. Шагала, старых фламандцев. Поэт высоко ценил цельность и зоркую наивность таких художников-примитивистов, как Анри Руссо и Нико Пиросманишвили . Он любил творчество Питера Брейгеля , чье ощущение природы, картины крестьянского труда и веселья были особенно близки поэту.
В жизни Николая Заболоцкого был один трагический период, который он перенес мужественно и с достоинством. 19 марта 1938 года поэт был арестован органами НКВД и приговорен к пяти годам заключения. Лишь в мае 1946 он получил разрешение переехать в Москву и продолжать литературную работу.
Говоря о его творчестве, нельзя не упомянуть его многочисленные переводы из грузинской поэзии (ему принадлежит перевод поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре»), стихотворное переложение «Слова о полку Игореве», над которым он работал около восьми лет.
В последние годы жизни Заболоцкого в его творчестве все более заметно обращение к человеку, появление личной темы, интерес к быту. В это время он пишет такие стихи, как «Некрасивая девочка», «В кино», «Генеральская дача», «Старая актриса» и другие. Особенно широкую известность получило стихотворение «Некрасивая девочка» - о судьбе девочки, еще не сознающей, что она «лишь бедная дурнушка».
В эти годы у Николая Заболоцкого появляется и любовная лирика, которая нашла свое выражение в цикле стихов «Последняя любовь» (1956-1958). Это стихи о любви, которая сохранила свою неизменную власть и особенно болезненно переживается в разрыве:
Можжевеловый куст, можжевеловый куст.
Остывающий лепет изменчивых уст.
Легкий лепет, едва отдающий смолой,
Проколовший меня смертоносной иглой!
Каждый творческий этап Николая Алексеевича Заболоцкого не следует понимать как механическую схему. Каждый из них, сохраняя своеобразие поэтической структуры, оставлял свой след в его дальнейшем творчестве, обогащал его новыми открытиями. Потому и «классичность» стихов последнего периода отнюдь не обращена к прошлому, не является стилизацией классики, а глубоко современна, даже полемична по отношению к современной поэзии.
Лето и осень последних двух лет жизни поэт проводит в Тарусе на Оке. К этому времени он перенес инфаркт, тяжело болел. Вообще не очень-то любивший длительные прогулки, он вел теперь из-за болезни малоподвижный образ жизни, часто отдыхал на лавочке в саду под огромной грушей. В Тарусе ему как-то особенно хорошо работалось. Там были написаны многие лирические стихотворения. Но здоровье Николая Заболоцкого ухудшалось, и 14 октября 1958 года он скончался от второго инфаркта.
Поэта похоронили на Новодевичьем кладбище в Москве. Смерть застала его в расцвете творческой деятельности, в преддверии новых замыслов и работ.
Сознание высокой миссии поэта делало его особенно требовательным как к себе, так и к окружающим. Недаром Александр Александрович Фадеев как-то сказал о нем Н.К. Чуковскому: «Какой твердый и ясный человек!»
Сочинение
Загадочными, парадоксальными, на первый взгляд, представляются и творчество, и сама личность Николай Алексеевича Заболоцкого - замечательного русского поэта ХХ века, самобытного художника слова, талантливого переводчика мировой поэзии. Войдя в литературу в 20-х годах в качестве представителя Общества реального искусства (Обэриу), автора авангардистских произведений и создателя так называемого «ребусного» стиха, со второй половины 40-х годов он пишет стихотворения в лучших традициях классической русской поэзии, где форма ясна и гармонична, а содержание отличается глубиной философской мысли. На протяжении всей жизни Н. Заболоцкий пользовался авторитетом человека рассудительного и предельно рационального, в 50-е годы, в зрелом возрасте, он имел внешность чиновника средней руки, непроницаемого и высокомерного для малознакомых людей. Но созданные им произведения свидетельствуют о том, каким тонко чувствующим и отзывчивым сердцем он обладал, как умел любить и как страдал, каким требовательным был к себе и какие величайшие бури страстей и мыслей находили утешение в его способности творить прекрасное - мир поэзии.
Творчество поэта рождало споры в литературных кругах, у него было немало поклонников, но немало и недоброжелателей. Его подвергали клеветническим обвинениям и репрессиям в 30-х годах, предали в 60-х и вновь - заслуженно - вознесли в 70-х. Так что его творческий путь был тернистым и трудным. Литературное наследие Н. А. Заболоцкого сравнительно невелико. Оно включает томик стихотворений и поэм, несколько томов поэтических переводов зарубежных авторов, небольшие произведения для детей, несколько статей и заметок, а также его немного численные письма. Однако до сих пор литературоведы дискутируют по вопросам его творческой эволюции, о ее движущих силах, о принципе ее периодизации. В настоящее время творчество Н. А. Заболоцкого по праву занимает видное место в литературе, так как ему, несмотря на трудную жизнь и неблагоприятные исторические условия для совершенствования и проявления таланта, удалось вписать новое весомое слово в русскую поэзию.
Любовь к природе, открытие ее величайшего значения для человечества стали знамением, которое Н. Заболоцкий - сознательно или невольно - воздвигнул позднее над зданием всего творчества. Н. А. Заболоцкий быстро и успешно вошел в круг литераторов и начал вершить карьеру поэта. Стихотворения молодого автора не были порождением только голой фантазии. Часы, проведенные им в родительском доме за чтением книг античного философа Платона, классических русских поэтов Г. Державина, А. Пушкина, Е. Баратынского, Ф. Тютчева и, наконец, немецкого поэта Гете, сформировали в его сознании специфические требования к создаваемым им произведениям: остроту и глубину мысли в них, эмоциональность, искренность. Однако, не желая оставаться под влиянием чужого опыта, он вел поиск собственного оригинального стиля.
Утверждению своеобразной творческой манеры «раннего» Заболоцкого служило несколько обстоятельств. Во-первых, способность поэта мыслить и воссоздавать в стихотворениях окружающий мир пространственными образами, что сближало его произведения с жанровой живописью П. Брейгеля, М. Шагала, П. Филонова, К. Малевича, творчеством которых он интересовался. Во-вторых, его желание запечатлеть действительность 20-х годов со всеми ее неприглядными сторонами, рожденными переходным периодом. Он стремился зафиксировать в образах все детали стремительной жизни, а потом в общей наглядной картине современного быта разграни чить «белое» и «черное» и ответить на философские вопросы: для чего дана человеку жизнь? в чем смысл бытия? В-третьих, участие Заболоцкого в работе литературной авангардистской группы Обэриу, проводившей смелые словесные эксперименты с целью отыскать такую поэтическую форму, которая выражала бы в абсолюте сознание художника, его неординарное, обостренное видение мира. «Мир - без прикрас, поэзия - без украшательства» - принцип, положенный обэриутами в основе творчества. Они утверждали, что поэзии пора перестать быть облегченным, романтически-отвлеченным жанром. Она должна соответствовать жестким условиям времени. Поэтому члены Обэриу отказывались пользоваться традиционными поэтическими приемами, и это была серьезная попытка сделать новый шаг в литературе в сторону от классических канонов.
Перечисленные обстоятельства подвели Н. А. Заболоцкого к созданию «ребусной» формы стиха: стихотворений-ребусов, где в сложных словесных конструкциях, состоящих из алогичных метафор, гипербол и гротеска, зашифрованы высокие философские мысли. В 1929 году они вышли из печати в сборнике «Столбцы» и принесли Заболоцкому шумную, скандальную известность. Сборник «Столбцы» состоит из двух циклов: «Городские столбцы » и «Смешанные столбцы». Циклы различны и как бы противопоставлены один другому по тематике и по настроениям, побудившим автора к их созданию.
Каждое стихотворение «Городских столбцов» - выхваченная из городского быта картина, словно сфотографированная памятью художника в виде уродливой фантасмагории, где однообразно и бездумно живут сытые, плотоядные существа, подобные тем, каких на рубеже XV и XVI веков изображал на своих полотнах нидерландский живописец Иероним Босх. Эмоциональный взрыв, вызванный ощущением дисгармонии, хаоса, несправедливости и грубости обстановки в стране в период НЭПа, рождал взрыв-стихотворение. Трагически-мрачные настроения, усиленные максимализмом молодости, заставили поэта наполнить стихи полуфантастическими уродами, совершающими нелепые и отвратительные действия. Это был своеобразный способ сатирического изображения мещанского быта в городе, который он отвергал и презирал. Автору был чужд и противен душный мир рынков, толкучек со спекулянтами, лавок, замкнутых квартирок, шумных равнодушных улиц с калеками и попрошайками, ставших главным местом действия в цикле. В этом мире все подлежит купле-продаже, определена даже цена человеческой жизни, но она невелика, потому что кругом властвует материальное, телесное, бездуховное:
Весы читают «Отче наш»,
Две гирьки, мирно встав на блюдце,
Определяют жизни ход…
(«Рыбная лавка»)
Здесь атрофированы понятия чести, достоинства, сострадания:
И пробиваясь сквозь хрусталь,
Многообразно однозвучный,
Как сон земли благополучный,
Парит на крылышках мораль.
(«Свадьба»)
Персонажи стихотворений не способны к волеизъявлению, их движения бездумны, автоматизированы. Происходящее вокруг них и с ними фатально. Их жизнь не имеет духовных идеалов и обречена на бесследное исчезновение. Значительный художественный прием, использованный поэтом для выражения противоестественности происходящего, - мотив сна. Сон в «Столбцах» - инструмент для передачи трансформированной действительности, фантасмагорическая суть которой не отличается от сути сновидения. В стихотворениях «Футбол», «Болезнь», «Фигуры сна» имеют место приемы «нанизывания», «вырастания» одной детали из другой без логической мотивации, обрывочность, из которой в результате складывается сюжетная целостность.
Во сне он видит чьи-то рыла,
Тупые, плотные, как дуб.
Тут лошадь веки приоткрыла,
Квадратный выставила зуб.
Она грызет пустые склянки,
Склонившись, Библию читает…
(«Болезнь»)
Абсурдность ирреального сна - интерпретации возможных дневных событий - приравнивается автором к сумбуру реальной действительности, в которой он не находит ни одной целесообразной, приятной черты. Он периодически прибегает к использованию образа Сирены, античного мифологического существа, чтобы подчеркнуть зыбкость и иллюзорность изображенной жизни:
А там, где каменные стены,
И рев гудков, и шум колес,
Стоят волшебные сирены
В клубах оранжевых волос.
(«Ивановы»)
Н. Заболоцкий приходит к выводу, что власть большого города губительна для человека: не он контролирует город, а именно это нагромождение камня и стекла, разрушающее связи человека с природой, диктует ему свою волю, растлевая и уничтожая его. Спасение молодому поэту виделось в возвращении людей к природе, в возобновлении их нравственных связей. «Смешанные столбцы» - логическое продолжение предыдущего цикла в сборнике:
Мы тут живем умно и некрасиво.
Справляя жизнь, рождаясь от людей,
Мы забываем о деревьях.
Стихотворения второго цикла выдержаны в торжественном тоне радостного открытия. В центре внимания поэта - образ земли-родительницы, от которой веет силой, любовью, лаской. Она дарит жизнь, и она же принимает живое после смертного часа. Фантазия художника позволила Заболоцкому на время раствориться в Природе, стать деревом, травой, птицей - частью Ее в буквальном смысле, как в стихотворениях «В жилищах наших», «Искушение», «Человек в воде». Животные, растения, стихия наделяются сознанием, «оживают », подобно тому, как «оживала» в предшествующем цикле стихия городского быта. Но если в сатирических стихах о мещанском прозябании автор в силу художественного восприятия «вселял» в предметы злой, мстительный дух, уродующий психику людей, то в произведениях о природе он признает факт существования в ней «всеобъемлющей души», то есть универсально духовного абсолюта. Она мыслит, страдает, сомневается, но при этом остается величественной, гордой и снисходительной к невежественному, эгоистичному человеку-потребителю, как взрослая великодушная Мать. Человек не способен оценить ее, защитить и сберечь. Напротив, он унижает и разоряет ее в корыстных порывах, не думая о том, что сам является детищем и продолжением природы:
Когда б видали мы
Не эти площади, не эти стены,
А недра тепловатые земель,
Согретые весеннею листвой,
Когда б мы видели в сиянии людей
Блаженное младенчество растений, -
Мы, верно б, опустились на колени
Перед кипящею кастрюлькой овощей.
В «Смешанных столбцах» Н. Заболоцкий создал символ природы, в котором угадывается желание философского осмысления ценности жизни и ее сути. Первая книга Н. Заболоцкого «Столбцы», состоящая из двадцати двух стихотворений, заметно выделялась оригинальностью стиля даже на фоне того многообразия поэтических направлений, каким характеризуется русская литература 20-х годов. В 1929–1930 годах была написана поэма «Торжество земледелия », обращенная к проблеме взаимоотношений природы и человека. Впервые автор заговорил о страдании как философской проблеме: человек страдает от собственного несовершенства и несет страдания природе, создавшей его. Если люди смогут победить в себе эгоизм, избавятся от корыстного, потребительского образа жизни, сплотятся между собой, то им откроется мудрость коллективного преобразования жизни, земледелия, самой природы. В поступательной научной деятельности видел поэт выход из хаоса, из жестокого преобладания сильного над слабым, людей над растениями и животными, утверждая в будущем победу разума. В 1932 году Н. Заболоцкий познакомился с космогонистическими идеями К. Э. Циолковского о монизме вселенной - единстве и взаимосвязи всех организмов и материй. В его стихотворениях, помимо ностальгических нот о величии земной природы, зазвучал голос мыслителя, заглянувшего в тайны мироздания. Однако и теперь, в решении великой научной загадки, он не отказался от пантеистического подхода.
В начале 30-х годов были написаны поэмы «Безумный волк», «Деревья», «Птицы», несохранившаяся поэма «Облака», стихотворения «Школа жуков», «Венчание плодами», «Лоджейников». В их основе лежит натурфилософская концепция о мироздании как единой системе, объединяющей живые и неживые формы материи. Согласно теории монизма вселенной, все явления в мире представляют собой различные виды движущейся материи, наделенной сознанием в большей или меньшей степени. Благодаря их вечному взаимодействию и взаимопревращению возможно существование общего здания природы. Материя, каждый элемент которой «чувствует » и «отзывается» как в высокоорганизованном существе, так и в неорганическом мире, составляет основу вселенной. В зрелом творчестве Заболоцкого природа утрачивает статус Матери и Спасительницы и перестает обозначать контекстуально только целинные просторы земли, леса с их диким населением. Природа - это все сущее: материя, малые и большие частицы, из которых строится ткань и плоть звезд, планет, предметов и организмов, заполняющих космос. В стихотворениях 30-х годов она приобретает абстрактное значение, можно сказать, космическую суть. Одновременно поэта продолжала волновать идея избавления мира от вечного «размерного страдания» («Прогулка»), от подавления слабого сильным. Он по-прежнему утверждал возможность преобразования мироздания.
Его совершенствование поэт видел в последовательном развитии материи (от простых - к сложным), разума, присущего всем частицам. И разум же, воплощенный в большей мере в человеке, должен стать движущей силой этого развития. Природа больше не противопоставляется художником людям, не возвышается над ними, она становится соучастницей и помощницей человека-творца, сопереживает с ним трудности и успехи, дарит ему накопленную мудрость и сама обогащается новым опытом. Они равноправны, взаимосвязаны и взаимозависимы. Этой теме посвящены стихотворения «Засуха», «Весна в лесу», «Все, что было в душе», «Вчера, о смерти размышляя». К концу 30-х годов поэт утверждается во мнении, что стихия Земли - это уменьшенная модель огромной вселенной в действии. Земная природа одновременно является и ее составной частью, и ее проявлением. Подобный размах мысли помог ему в постижении философских истин сущности жизни, рождения и смерти. Он признает смерть неотъемлемым элементом великой непрерывной в космосе жизни:
Я - живой.
Кровь моя остынуть не успела,
Я умирал не раз. О, сколько мертвых тел
Я отделил от собственного тела!
(«Метаморфозы»)
Все больше внимание художника концентрируется на образе человека. Люди - важнейший элемент вселенной, результат и вершина творчества природы. Именно в их разуме необыкновенным светом вспыхнуло присущее ей сознание. А стремление постичь мудрость мироздания, его секреты, сложные для понимания, возвышает их. В стихотворениях «Север», «Горийская симфония», «Седов», «Голубиная книга» появился образ человека-преобразователя, возвеличенного над природной стихией. За такой Алчностью Н. Заболоцкий закрепил право искоренения всего несовершенного в мире - того, что вызывает страдание. Только люди способны освободить природу от «вековечной давильни», руководствуясь в созидательной деятельности ее же мудрыми законами во имя торжества этических идеалов.
Со временем стих Н. Заболоцкого заметно упростился, стал яснее и мелодичнее. Из него ушел эксцентричный гротеск, метафора утратила парадоксальность. Однако к алогичной метафоре поэт по-прежнему питал уважение и применял ее, что придавало его произведениям особый эмоциональный тон. Поэт остался верен себе. Однажды провозглашенный принцип: «Вера и упорство. Труд и честность…» - соблюдался им до конца жизни и лежал в основе всего творчества. В «поздней» лирике Заболоцкого имеют место черты его «ранних» произведений: например, отголоски натурфилософских представлений, элементы юмора, иронии, даже гротеска. Он не забыл о своем опыте 30-х годов и использовал его в последующей работе («Читайте, деревья, стихи Гезиода», «Завещание»; «Сквозь волшебный прибор Левенгука»; поэма «Рубрук в Монголии»). Он не забыл о своем опыте 30-х годов и использовал его в последующей работе («Читайте, деревья, стихи Гезиода», «Завещание»; «Сквозь волшебный прибор Левенгука»; поэма «Рубрук в Монголии»). Но его творческий стиль претерпел значительные изменения после восьмилетнего молчания. Трудно однозначно определить, что послужило тому причиной. Превратности ли судьбы, заставившие поэта задуматься о внутреннем мире, духовной чистоте и красоте каждого человека и общества в целом, повлекли тематическую перемену и изменение эмоционального звучания поздних его произведений? Или томик тютчевской поэзии, ставший в заключение тоненькой ниточкой между ним и прежней радостной явью, напоминанием о нормальной жизни, заставил с особой остротой, заново прочувствовать красоту русского слова, совершенство классической строфы?
В любом случае в новых стихотворениях Н. А. Заболоцкого обнаруживается и развитие философской концепции, и стремление максимально сблизить форму стиха с классической. Период возвращения Николая Алексеевича Заболоцкого в литературу был трудным и болезненным. С одной стороны, ему хотелось выразить то многое, что накопилось в мыслях и сердце за восемь лет и искало выхода в поэтическом слове. С другой, опасение, что его оригинальные идеи будут еще раз использованы против него. В первые годы после возращения из ссылки в счастливые минуты вдохновения он буквально выплескивал радостные эмоции в стихах, раскрывая секрет счастья творчества, вдохновения, свободного общения с природой («Гроза», «Утро», «Уступи мне, скворец, уголок»). Затем этот творческий подъем сменился спадом, продлившимся до 1952 года. Редкие стихи («Урал», «Город в степи», «В тайге», «Творцы дорог») воспроизводили действительность, увиденную Заболоцким на Дальнем Востоке и Алтае. С грустью и иронией он писал о своем двойственном положении:
Я и сам бы стараться горазд,
Да шепнула мне бабочка-странница:
«Кто бывает весною горласт,
В его поэзии 1940–1950-х годов появляется несвойственная ему ранее дешевая открытость, пропадает авторское отъединение от предмета разговора. В произведениях московского периода открываются его собственные стремления, впечатления, переживания, порой звучат автобиографические ноты. Философское содержание не покидает его стихотворений; наоборот, оно становится глубже и как бы «приземленнее»: художник все более удаляется от естественно - космогонических абстракций и сосредотачивает внимание на живом, земном человеке, с его бедами и радостями, обретениями и потерями, - личности, способной чувствовать, конкретно мыслить, страдать. И теперь все, что происходит в мироздании, автор передает как бы через внутреннее зрение и восприятие этого человека. Гармония же мироздания представляется ему уже не только в освобождении от зла и насилия. Он шире взглянул на проблему: гармония природы - в законах, обуславливающих справедливость, свободу творчества, вдохновение, красоту, любовь. Торжество разума должно сопровождаться наличием человеческой души. Душа, в понимании позднего Заболоцкого, - нематериальная субстанция, совокупность знаний, опыта и стремлений, не подверженных уничтожению временем и невзгодами. Иначе художник взглянул и на проблему смысла бытия, взаимопроникновения жизни и смерти. Цель жизни не в том, чтобы в ее конце перейти из одного вида материи в другой или микрочастицами разлететься по всей вселенной, став ее строительным запасом. Смысл жизни мыслящего человека в том, чтобы однажды, перестав существовать физически, продолжить жить на земле в оставленной о себе памяти, в накопленном за многие годы опыте, в духовном наследии, тайно материализованном другими формами природного бытия, - не только путем традиционно понятого продолжения жизни бессмертного духа:
Я не умру, мой друг. Дыханием цветов
Себя я в этом мире обнаружу.
Многовековый дуб мою живую душу
Корнями обовьет, печален и суров.
В его больших листах я дам приют уму,
Я с помощью ветвей свои взлелею мысли,
Чтоб над тобой они из тьмы лесов повисли
И ты причастен был к сознанью моему.
(«Завещание»)
В произведениях московского периода наряду с проблемой духовности человека Н. А. Заболоцкий поставил проблему человеческой красоты. Этой теме посвящены стихотворения «Некрасивая девочка», «О красоте человеческих лиц», «Портрет». Пленяет красотой и искренностью цикл «Последняя любовь», состоящий из десяти стихотворений, автобиографических в большей степени, чем остальные, когда-либо написанные Заболоцким. Количественно небольшая поэтическая подборка вместила в себя всю многоцветную гамму чувств человека, познавшего горечь утраты и радость возвращения любви. Цикл можно расценивать как своеобразную «Дневниковую» исповедь поэта, пережившего разрыв с женой («Чертополох», «Последняя любовь»), неудачную попытку создать новую семью («Признание», «Каялась ты - до гроба…») и примирение с единственно любимой на протяжении всей жизни женщиной («Встреча», «Старость»), но не терпящего прозаических однозначных обобщений.
И встает стена чертополоха
Между мной и радостью моей.
Тему надвигающегося неизбежного несчастья и душевной боли
Сгинул он в каком-то диком поле,
Беспощадной вьюгой занесен…
И кричит душа моя от боли,
И молчит мой черный телефон.
Но подобно тому, как прежде Заболоцкий не позволил сердцу озлобиться в невыносимых условиях репрессий и ссылок, так и теперь свойственная его натуре просветленность нашла отражение даже в печальных мотивах любовного цикла:
Можжевеловый куст, можжевеловый куст,
Остывающий лепет изменчивых уст,
Легкий лепет, едва отдающий смолой,
Проколовший меня смертоносной иглой!
Богатый жизненный и литературный опыт, а также устоявшиеся взгляды философа-гуманиста побудили Н. А. Заболоцкого к созданию в 1958 году широкопанорамного исторического произведения - поэмы «Рубрук в Монголии». В основу его сюжета легла история путешествия французского монаха Рубрука в Монголию времен правления Чингисхана через целинные, чуждые цивилизации просторы Сибири:
Мне вспоминается доныне,
Как с небольшой командой слуг,
Блуждая в северной пустыне,
Въезжал в Монголию Рубрук.
Так начинается поэма. И это - серьезная авторская заявка на личную причастность к стародавним приключениям, а интонация поэмы и ее язык как бы поддерживают данное утверждение. Универсальной способности Заболоцкого ощущать себя в разных эпохах помогало не только тщательное изучение записок Рубрука, но и собственные воспоминания о кочевой жизни на Дальнем Востоке, в Казахстане и в Алтайском крае. Да и в образе могущественного Чингисхана обнаруживается сходство с идиологизированным некогда портретом «отца народов», ставшего для автора проводником из настоящего в глубь веков.
Таким образом, в творчестве «позднего» Заболоцкого прозвучала новая, актуальная во все времена тема взаимного непонимания и неприятия носителей двух различных, разъединенных культур, а, следовательно, неприятия друг другом сознаний, не имеющих точек соприкосновения, тенденции к взаимоосвоению и единству. Здесь же нашла отражение и уже знакомая по предшествующим произведениям поэта проблема существования рационального разума в отрыве от высоконравственной духовной этики. В контексте исторической поэмы она приобрела новые философские оттенки. Разум - великая сила; но один только практичный разум без души - сила губительная и разрушительная, не способная к созиданию. Н. А. Заболоцкий умер в возрасте 55 лет, в расцвете творческих сил. Вся его нелегкая судьба неразрывно была связана с Музой, с поэзией. Муза была выразительницей его «пытливой души», она заставляла его совершенствовать творческое мастерство, и именно она позволила ему остаться после смерти в памяти и сердцах почитателей русской литературы.
