Краткий словарь лингвистических терминов. Лингвистическая терминология и лингвистическая номенклатура. Возможность замены на местоимения

класс полнозначных слов (часть речи), который включает в себя названия предметов и одушев­лён­ных существ и может выступать в предложении по преимуществу в качестве подлежащего и допол­не­ния.

Основное и универсальное членение частей речи на существи­тель­ное и глагол соотносится с членением высказывания на субъект предикации и предикат: типичная функция существи­тель­но­го - обозна­че­ние субъекта предикации (или вообще основных актантов предиката), глагола - обозна­че­ние предиката. Это соотношение было основой разграничения частей речи уже у Платона и Аристотеля (см. Античная языковедческая традиция). Отражая тем или иным образом логиче­скую структуру высказывания, синтаксические отношения образуют в любом языке формаль­ные признаки, противо­по­став­ля­ю­щие класс лексем, типично обозна­ча­ю­щих предмет высказывания, классам лексем, типично обозна­ча­ю­щих предикацию.

В большинстве языков классы лексем (части речи) не соотносятся однозначно с синтакси­че­ски­ми функциями; например, существи­тель­ные могут выступать не только в функции подлежа­ще­го и дополне­ния, но и в функции сказуемого, глагол - не только в функции сказуемого, но и в функции подлежа­ще­го, и т. д. Существи­тель­ное является наиболее поли­функци­о­наль­ным классом слов языка. Наряду со своими первичными функциями подлежа­ще­го и дополнения существи­тель­ное выполняет и функции, характерные для других частей речи: обстоятельства («идти лесом»), определения («дом отца»), сказуемого (араб. ana raǧulum ‘я человек’) или его именной части (англ. he is a hero ‘он герой’), и образует синтаксические единства с предлогами, послелогами и счётными словами. Тем не менее употребление лексемы в нетипичной функции связано с теми или иными ограничениями (специаль­ны­ми условиями). Например, существи­тель­ное, будучи употреблено в качестве сказуемого, может требовать особых частиц или глагола-связки (ср. англ. Mary is a girl ‘Мэри - девочка,’ но не Mary a girl), которые не обязательны при употреблении в этой функции глагола. С другой стороны, употреб­ле­ние глагола в качестве подлежа­ще­го или дополнения может иметь место лишь в ограниченном числе синтаксических конструкций, тогда как употребление существи­тель­но­го в этой функции таким ограни­че­ни­ям не подлежит, например, подлежа­щее-глагол не имеет тех возможностей синтаксического развёртывания, которые есть у подлежа­ще­го-существи­тель­но­го (ср. рус. «Трудить­ся - наш долг» и «Труд - наш долг», но только «Идущий на благо человечества труд - наш долг» при невозможности «Идущий на благо человечества трудиться - наш долг»).

Ограничения такого рода и формируют противопоставляющие существи­тель­ное другим частям речи синтаксические признаки двух типов: во-первых, возможность для существи­тель­но­го ряда конструк­ций, невозможных для других частей речи, при употреблении его в типичной функции, во-вторых, сочетаемость существи­тель­но­го с рядом грамматических элементов при употреб­ле­нии его в нетипич­ной функции. Так, во вьетнамском языке существи­тель­ные противо­по­став­ле­ны глаголам и прилага­тель­ным необходимостью связки Là при употреблении их в роли сказуемого (нетипичная функция) и их сочетаемостью с показателями единичности и множественности (невозможная для глагола конструк­ция в типичной для существи­тель­но­го функции). В китайском языке только существи­тель­ные выступа­ют в качестве главного члена атрибутивной конструкции с «ды» 的 (признак первого типа) и т. п.

Допуская выделение по синтаксическим признакам, существи­тель­ное обладает вместе с тем понятий­ной (семантической) спецификой.

Хотя в класс существи­тель­ных входят обычно слова разной семантики (ср., например, в русском языке «Пётр», «женщина», «бык», «стол», «существование», «краснота», «бег» и т. п.) и в разных языках понятийные объемы этого класса не совпадают, определяющим признаком служит наличие в классе существи­тель­ных обозначений конкретных предметов, лиц, животных и т. д., т. е. слов, и по своему понятийному содержанию выступающих прежде всего как субъект (или актант) предикации. Этот семантический признак лежит в основе типологи­че­ской идентификации существи­тель­ных в разных языках; сколь бы различны ни были синтакси­че­ские критерии, по которым выделяются классы слов в таких языках, как, например, русский и вьетнамский, мы можем говорить, что в обоих языках имеются существи­тель­ные, поскольку в обоих языках есть класс лексем, включающий указанные выше наименования. Понятийная специфика существи­тель­ных является также основанием их определения в традиционной европейской грамматике со времен античности [ср. у Дионисия Фракийского: «Имя есть склоняемая часть речи, обознача­ю­щая тело или вещь (бестелесную), например: камень, воспитание»].

По своей семантике существи­тель­ные делятся на собственные (названия индивидуальных предме­тов - «Иван», «Москва») и нарицательные (прочие существи­тель­ные); выделяются также конкретные (например, «стол», «человек») и отвлечённые, или абстрактные (например, «белизна», «хождение»), существи­тель­ные.

Синтаксические признаки выделения существи­тель­ных имеют универсальный характер (хотя и в вариативном наборе), сохраняя свою значимость и для аморфных (изолирующих) языков. В языках других типов существи­тель­ное определяется также и морфологическими признаками. В принципе эти признаки могут быть только негативными (например, в тагальском языке, где существи­тель­ные лишены слово­из­ме­не­ния, тогда как глаголы изменяются по категориям вида и наклонения), однако обычно в обладающих слово­изме­не­ни­ем языках существи­тель­ное характеризуется такими катего­ри­я­ми, как род , именной класс, число, определённость, падеж, отчуждаемая​/​неотчужда­е­мая принадлеж­ность, опреде­ля­ю­щи­ми набор форм существи­тель­но­го или согласуемых с ним при словоизменении частей речи. Так, в русском языке существи­тель­ное, обладающее такими специаль­ны­ми синтакси­че­ски­ми функциями, как функция дополнения и функция главного члена атрибутивных конструкций с прилагательными и причастиями, сочетаемостью с предлогами, характеризуется вместе с тем набором морфологических категорий: родом (как слово­класси­фи­ци­ру­ю­щим показателем), числом и падежом.

В тех языках, где части речи обладают морфологическими признаками, именно эти признаки задают соотношения отдельных классов слов, при этом существи­тель­ное выступает в качестве ядра именных частей речи, противо­по­став­лен­ных глаголу (глагольным частям речи). Так, в языке таос существи­тель­ное характеризуется категориями рода, числа, принадлеж­но­сти и падежа (абсолютный, объектный, звательный). Наряду с существи­тель­ны­ми к имени относятся числительные, указательные место­име­ния и прилагательные. Числительные могут различаться по роду, но не изменяются по числам, падежам или принадлежности; указательные местоимения различаются по роду и числу, но не изменя­ют­ся по падежам и принадлежности; прилагательные (они употребляются только в предикативной функции) согласуются с именем по роду и числу, но выступают только в абсолютной форме (падеже) и не изменяются по принадлежности. Таким образом, все именные классы слов могут быть опреде­ле­ны как в том или ином виде «дефектные» существи­тель­ные.

Морфологические признаки имеют легко выделяемое внешнее выражение, и поэтому в языковом сознании носителей флективных языков они играют наиболее существенную роль; существи­тель­ные воспринимаются прежде всего как класс тех слов, которые склоняются и детерминируют (в рамках именных категорий) согласуемые с ними части речи. Это языковое сознание находит отражение в грамматической традиции, в которой морфологические признаки кладутся в основу классификации частей речи. Данная традиция также восходит к античности и находит своё логическое развитие в так называемой грамматической, или формальной, классификации частей речи (Ф. Ф. Фортунатов, Д. Н. Ушаков и другие), когда существи­тель­ные определяются как «склоняемые слова, т. е. слова с формами слово­изме­не­ния, называемого склонением» (Фортунатов). Недоста­точ­ность морфо­ло­ги­че­ско­го подхода к флективным языкам яснее всего обнаруживается при обращении к несклоняемым суще­стви­тель­ным (типа рус. «кенгуру»), которые при формальной классификации попадают в один класс с предлогами, союзами и междометиями. Очевидная для носителя русского языка принад­леж­ность таких слов, как «кенгуру» или «метро», к тому же классу, что и «стол», «бык», показывает, что именно синтактико-семантические признаки служат основой выделения существи­тель­ных, тогда как морфо­ло­ги­че­ские признаки являются вторичными, допол­ни­тель­ны­ми. Как отмечал Л. В. Щерба, «едва ли мы потому считаем стол , медведь за существи­тель­ное, что они склоняются: скорее мы потому их склоняем, что они существи­тель­ные». Морфологический подход недостаточен и для лингвистической типологии.

Существи­тель­ное может противостоять другим частям речи и по набору слово­обра­зо­ва­тель­ных аффик­сов, причём функцией ряда аффиксов может быть образование существи­тель­ных от других частей речи, ср. аффиксы отглагольных существи­тель­ных (например, в русском языке ‑ание, ‑ение), аффиксы отадъективных существи­тель­ных (например, ‑ость). Дополни­тель­ным отличием существи­тель­ных от других частей речи может служить его фонетическая структура (например, в языке йоруба существи­тель­ные начинаются с гласного, а глаголы - с согласного).

Вандриес Ж., Язык, пер. с франц., М., 1937; Фортунатов Ф. Ф., Сравнительное языковедение, в его кн.: Избранные труды, т. 1, М., 1956; Щерба Л. В., О частях речи в русском языке, в его кн.: Избранные работы по русскому языку, М., 1957; Есперсен О., Философия грамматики, пер. с англ., М., 1958; Спорные вопросы строя языков Китая и Юго-Восточной Азии, М., 1964; Вопросы теории частей речи, Л., 1968; Лайонз Дж., Введение в теоретическую лингвистику, пер. с англ., М., 1978; Matthews P., Morphology, L., 1974; Tesnière L., Éléments de syntaxe structurale, 2 éd., P., 1976; Bybee J. L., Morphology, Amst. - Phil., 1985.

Термин лингвистика происходит от латинского слова lingua, что означает "язык". Следовательно, лингвистика - это наука, изучающая язык. Она дает сведения о том, чем выделяется язык среди прочих явлений действительности, каковы его элементы и единицы, как и какие происходят изменения в языке.

В лингвистике выделяются следующие разделы: 1. Лексикология, предметом которой является слово, - учение о словарном составе языка. Лексикология устанавливает значения слова, употребление слова в речи. Основная единица этого раздела - слово.

• 2. Фразеология изучает устойчивые выражения типа бить баклуши, используемые в данномязыке.
• 3. Фонетика - раздел науки, изучающий звуковой строй языка. Основные единицы фонетики - звук, слог. Практическое применение фонетика находит в орфоэпии - науке о правильном произношении.
• 4. Тесно связанный с фонетикой раздел графика изучает буквы, т. е. изображение звуков на письме, и соотношение между буквами и звуками.
• 5. Словообразование - раздел науки о языке, изучающий способы и средства образования новых слов, а также строение имеющихся слов. Морфема - основное понятие словообразования.
• 6. Грамматика изучает строй языка. Она включает два раздела:
  • а) морфологию, изучающую словоизменение и части речи, имеющиеся в данном языке;
  • б) синтаксис, изучающий словосочетания и предложения.
• 7. Орфография - раздел науки, изучающий правила правописания.
• 8. Пунктуация изучает правила употребления знаков препинания.
• 9. Стилистика - учение о стилях речи и средствах языковой выразительности и условиях использования их в речи.
• 10. Культура речи - раздел языкознания, изучающий практическую реализацию в речи норм литературного языка.

Под знаковым аспектом естественного языка понимают обычно соотнесенность языковых элементов (морфем, слов, словосочетаний, предложений и др.), а, следовательно и языка в целом, в той или иной форме и степени опосредствованности с внеязыковым рядом явлений, предметов и ситуаций в объективной действительности. К знаковой функции языковых единиц относят, далее, их свойство обобщенно выражать результаты познавательной деятельности человека, закреплять и хранить итоги его общественно-исторического опыта. Под знаковый аспект языка подводят, наконец, способность языковых элементов, в силу закрепившихся за ними значений, нести определенную информацию, выполнять различные коммуникативные и экспрессивные задания в процессе общения. Следовательно, термин "знаковый", как и синонимичный с ним термин "семиотический", - многозначны, в него вкладывается разное содержание и, применительно к естественному языку, он может быть отнесен к четырем разным функциям языковых элементов: функция обозначения (репрезентативная), обобщающая (гносеологическая), коммуникативная и прагматическая. Непосредственная связь языка с мышлением, с механизмом и логикой познания, уникальное свойство человеческого языка служить универсальной системой обозначения всего многообразия объективного мира - все это сделало знаковый аспект языка предметом изучения разных наук (философии, семиотики, логики, психологии, языкознания и др.), в силу общности объекта не всегда четко между собой разграниченных.

Понятие системы языка как предмета и объекта лингвистики связано прежде всего с определением открытости и гетерогенности этой системы. Язык является открытой, динамичной системой. Язык как система противостоит конкретному языку. Подобно тому, как модели его единиц противостоят самим единицам, которые порождены этими моделями-образцами. Система языка - это внутренняя организация его единиц и частей. Каждая единица языка входит в систему как часть в целое, она связана с другими единицами и частями языковой системы непосредственно или опосредованно через языковые категории. Система языка сложная и многоплановая, это касается как ее строения, так и функционирования, т.е. использования и развития. Система языка определяет пути его развития, но не конкретную форму, потому, что в любом языке, его норме можно обнаружить факты системные (структурные) и асистемные (деструктурные). Это возникает как в результате нереализованности всех возможностей системы, так и в результате влияния других языков и социальных факторов. Например, существительные русского языка потенциально обладают 12 элементной парадигмой склонения, но не каждое существительное имеет весь комплект словоформ, и есть существительные, которые располагают большим количеством словоформ [ср.: о лесе и в лесу, когда предложный падеж распадается на изъяснительный и местный]; несклоняемые существительные в русском языке - асистемное явление, аномалия (за пределами литературной нормы давление системы легко обнаруживается, когда говорят: "подошел к метру", "ехал в метре" и т.д. Нереализованность системы проявляется не только в том, что некоторые факты не охватываются парадигмой, выпускают из системы, но и в строении самих парадигм, в наличии дефектных парадигм и моделей-образцов. В современных теориях систем анализируются различные типы и виды систем. Для языкознания важны системы, которые обладают свойством оптимальности и открытости. Признак открытости и динамизма свойствен языку как системе. Динамизм системы проявляется в противоположности ее языковой традиции, закрепленной в литературном языке, стереотипу речевой деятельности. Потенциальность как проявление динамизма и открытости языковой системы не противопоставляет ее языку с его категориями и конкретными единицами.

Происхождение человеческой речи - очень сложный вопрос; он изучается не только языкознанием, но и другими науками - антропологией и зоопсихологией, биологией и этнографией. Происхождение языка нельзя методологически правильно рассмотреть в отрыве от происхождения общества и сознания, а также самого человека. Ф. Энгельс писал, что человек, как и бесчисленные классы, отряды, семейства, роды и виды животных, возникает путём дифференциации: когда рука "дифференцировалась от ноги и установилась прямая походка, то человек отделился от обезьяны, и была заложена основа для развития членораздельной речи и для мощного развития мозга, благодаря чему пропасть между человеком и обезьяной стала с тех пор непроходимой". И К. Маркс, и Ф. Энгельс подчёркивали, что возникновение языка как практического сознания возможно только в обществе, в результате производственной, трудовой деятельности. "Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг, который, при всём своём сходстве с обезьяньим, далеко превосходит его по величине и совершенству. А параллельно с дальнейшим развитием мозга шло дальнейшее развитие его ближайших орудий - органов чувств".

Родовые языки были разными даже в пределах сравнительно небольших территорий, однако по мере расширения брачных и других контактов между родами, а затем хозяйственных связей между племенами, началось и взаимодействие между языками. В последующем развитии языков обнаруживаются процессы двух противоположных типов:

конвергенции - сближение разных языков и даже замена двух или нескольких языков одним;

дивергенции - распадение одного языка на два или несколько различающихся между собой, хотя и родственных языков. Например, язык распадается сначала на диалекты, а затем они развиваются в самостоятельные языки.

Выделяют так же несколько моделей развития языка при их контактировании:

• А) на базе субстрата (лат. substratum - подстилка, нижний слой). Например, язык коренного населения оказался вытесненным из употребления языком завоевателей, но оставил свой след в языке пришельцев (материальные заимствования, словообразовательные, семантические кальки и т. д.). Яркий пример из истории развития языков - современные романские языки (французский, итальянский, испанский, португальский). В них наблюдается определенное сходство, но и явные отличия, это РАЗНЫЕ ЯЗЫКИ, поскольку при их формировании народная латынь, из которой они происходят, накладывалась на разные подложки (субстраты) и по-разному усваивалась разными народами.
• В) на базе суперстрата - наслоение чуждых черт на исконную основу местного языка. Победителем в борьбе языков выходит местный язык. Яркий пример суперстратного влияния - французские наслоения в английском языке, проникшие в него после нормандского завоевания, сохранившиеся, в связи с долгим господством французского языка в Англии, на уровне лексики, фонетики, орфографии.

Особый случай - образование койнэ - общего языка, возникающего на базе смешения родственных диалектов, из которых какой-нибудь оказывается ведущим, и используется для хозяйственных и др. контактов.

Лингва франка (лат. "общий язык") - превращение одного из контактирующих языков в более и менее регулярное средство межэтнического общения, не вытесняющее из обихода другие языки, а сосуществующее с ними на одной территории. Так, для множества индейских племен Тихоокеанского побережья Америки лингва франка - языки чинук, в Восточной Африке Востоке - арабский язык. До сих пор роль лингва франка при общении представителей бывших республик СССР выполняет русский язык. В большинстве стран средневековой Европы языком религии, науки была средневековая латынь - язык, продолживший традиции классической латыни.

Терминология лингвистическая – это совокупность слов и словосочетаний, употребляющихся в языкознании для выражения специальных понятий и для называния типичных объектов данной научной области. Как составная часть метаязыка лингвистики, лингвистическая терминология является объектом внимания ряда исследователей (О.С. Ахманова, Н.В. Васильева, Б.Н. Головин, Р.Ю. Кобрин, С.Д. Шелов, С.Е. Никитина, И.С. Куликова и Д.В. Салмина, Х.Ф. Исхакова и др.).

Лингвистическая терминология может быть описана с различных позиций и классифицирована по разным основаниям, которые находятся в отношениях дополнительности. Мы предлагаем классификацию крымскотатарских лингвистических терминов, которая основывается на положениях, выдвинутых Н.В. Васильевой:

1) по обозначению общих или специфичных явлений лингвистики выделяются термины универсальные, обозначающие общие категории, характерные для многих языков (бенъзешме ’ассимиляция’, тамыр ’корень’, джумле ’предложение’ и др.), и уникальные, т.е. обозначения явлений, специфичных для какого-либо языка или группы родственных языков (мулькиет ялгъамасы ’аффикс принадлежности’, хаберлик ялгъамасы ’аффикс сказуемости’ и др.);

2) по внутренней форме лингвистические термины делятся на мотивированные, в которых существует семантическая и структурная соотнесенность составляющих их морфем с морфемами данного языка (термины дудакълы (сес) ’губной (звук)’ ← дудакъ+лы ; манадаш ’синоним’← мана+даш и др.), и немотивированные, которые представлены в основном заимствованной лексикой (зарф < араб. ’наречие’, фииль > араб.’глагол’ и др.);

3) по генетическому признаку выделяются термины исконные(сайы ’имя числительное’, айырыджы ’определение’, сёз чешити ’часть речи’ и др.), заимствованные (имля > араб. ’орфография’, сонор > лат. ’сонорный’, графика > греч. ’графика’, фраза > греч. ’фраза’ и пр.) и термины, созданные на базе греко-латинских элементов (фонетик ’фонетический’ ← фонет+ик , омошекиль ’омоформа’← омо+шекиль и др.);

4) по составу различаются термины монолексемные, т.е. однословные, в том числе композиты (исим ’имя существительное’, ялгъама ’аффикс’, сыфатфииль ’причастие’ и др.), и полилексемные, т.е. термины, состоящие из двух или нескольких слов (баш джумле ’главное предложение’, ог сыра сеси ’звук переднего ряда’, кечкен заман фиили ’глагол прошедшего времени’ и пр.);

5) по способу образования выделяются: а) термины, созданные лексико-семантическимспособом – путем терминологизации общеупотребительного слова (тамыр ’корень’, ал ’обстоятельство’ и др.); б) аффиксации (бенъ+ зеш +ме ’ассимиляция’, сес+деш ’омофон’ и пр.); в) сложения основ и редупликации (охшав-кучюльтюв (аффикси) ’уменьшительно-ласкательный (аффикс)’, дудакъ-дудакъ сеси ’губно-губной звук’); г) лексико-синтаксическим способом – путем образования терминов по моделям различного типа словосочетаний (вастасыз кечкен заман фиили ’очевидное прошедшее время глагола’, айырыджы табили муреккеп джумле ’сложное предложение с придаточным определительным’ и пр.).

Лингвистическая терминология складывается «на протяжении всей истории языкознания и отражает не только смену воззрений на язык, не только разницу лингвистического словоупотребления в различных школах и направлениях языкознания, но и различные национальные языковедческие традиции». Исследование лингвистической терминологии крымскотатарского языка разных исторических периодов показывает, что она, отойдя от арабских лингвистических традиций, стала формироваться с учетом достижений европейского и русского языкознания, что проявилось в изменении генетических, словообразовательных и др. характеристик крымскотатарского термина.

По мнению некоторых исследователей (О.С. Ахманова, Н.В. Васильева и др.), в языкознании существует проблема упорядочения лингвистической терминологии, так как она является постоянно изменяющейся открытой системой, пополняющейся новыми элементами. Однако, она не может быть стандартизирована. Её можно лишь систематизировать и унифицировать. Этим целям должны служить словари лингвистических терминов различного типа. Анализ терминографического материала показывает, что в настоящее время существует только два словаря лингвистических терминов крымскотатарского языка. Один из них, «Тиль ве тиль бильгиси терминлери» («Русско-татарский терминологический словарь по языку и языкознанию»), издан в довоенный период (1941г.) и является переводным русско-крымскотатарским словарем. Другой, «Къырымтатар тили тильшынаслыкъ терминлерининъ лугъаты» («Словарь лингвистических терминов крымскотатарского языка»), опубликован в 2001 году и является словарем-справочником лингвистических терминов. Так как лингвистическая терминология описываемого языка не является безупречной системой, то одна из задач крымскотатарского языкознания заключается в более полном отборе и описании лингвистических терминов в словарях. Э.Р. Тенишев, анализируя научную и учебную литературу. изданную после 1925 г. на крымскотатарском языке, отмечает, что «ощущается потребность не в одном каком-либо типе словаря: необходимы словари академические, нормативно-литературные, переводные, толковые, языка в целом или литературного языка, или диалектов, или терминологий, или узко специализированных».

От терминологии лингвистической следует отличать особую подсистему – номенклатуру. На необходимость различения собственно термина и номена, терминологии и номенклатуры вслед за Г.О. Винокуром указывают многие терминоведы (А.А. Реформатский, О.С. Ахманова, Н.В Васильева, Б.Н. Головин, Р.Ю. Кобрин, Т.Р. Кияк, В.М. Лейчик, А.В. Суперанская, А.В. Лемов и др.). Однако взгляды исследователей на понимание сущности номенклатурного наименования различаются. Одни ученые называют номен «абстрактным и условным символом» (В.Г. Винокур), другие рассматривают их как особый тип терминов, соотнесенных с единичными понятиями и актуализирующих предметные связи (Б.Н. Головин, Р.Ю. Кобрин). По мнению В.М. Лейчика, номенклатура «является промежуточным, связующим звеном в ряду номенклатурных единиц – между терминами и именами собственными». Как отмечает А.В. Лемов, обобщая мнения по данной проблеме, можно выявить следующее: «Термин обладает преимущественно сигнификативным значением, номен – денотативным, поскольку связан с более конкретным понятием. Термин выполняет и номинативную, и дефинитивную функцию, номен – только номинативную».

Мы склонны придерживаться взглядов О.С. Ахмановой и Н.В Васильевой на данный вопрос, и принимаем определение, согласно которому номенклатура – «система специфических названий, которые используются для обозначения конкретных языковых объектов». Так, Н.В. Васильева разграничивает понятия «лингвистический термин» и «лингвистическая номенклатура» таким образом: суффикс – это термин, уменьшительный суффикс – видовой термин, уменьшительный суффикс русского языка -ушк- – это номен. Следовательно, номенклатурные обозначения – названия более конкретных объектов. Применительно к крымскотатарскому языку данное соотношение языковедческих понятий будет выгляеть следующим образом: ялгъама ’аффикс’ – термин, сёз япыджы ялгъама ’словообразовательный аффикс’ – видовой термин, исим япыджы - даш / - деш ялгъамасы ’аффикс-даш / -деш, образующий имя существительное’– номен. Большое количество лингвистических номенов крымскотатарского языка описано в работе Усеина Куркчи «Къырымтатар тили имлясына даир теклифлер» («Предложения по крымскотатарской орфографии»).

Разграничение между термином и номеном обусловлено их семантикой. Номенклатурным наименованиям не свойственна характерная для терминов дефинитивная функция, их значение «денотативно, предметно, тогда как семантика термина, за которым стоит абстрактное понятие, сигнификативна».

Иследователями также отмечается подвижнось границ между номенклатурными единицами и терминами (О.С. Ахманова, Н.В. Васильева и др.). «Любой номенклатурный знак, сколь бы он ни был ограничен в своем использовании, может приобрести более общий характер, если аналогичные явления будут обнаружены в других языках или в первоналчально узких названиях обнаружится более общее универсальное содержание», указывает О.С. Ахманова.

Таким образом, мы будем различать лингвистические термины – слова и словосочетания, употребляющиеся в языкознании для выражения специальных понятий, и лингвистическую номенклатуру как специфическое название для обозначения конкретных элементов в системе языка.

В связи с тем, что число номенклатурных обозначений безгранично, объектом нашего внимания будут лингвистические термины.

Лекция № 3

Тема: Лингвистическая терминология и её специфика.

План:

1. Лингвистическая терминология и номенклатура.
2. Основные группы лингвистических терминов.
3. Генетические характеристики лингвистических терминов крымскотатарского языка.
4. Деривационный аспект лингвистической терминологии.
5. Семантические процессы в научной терминологии крымскотатарского языка.

Литература:

1. Ганиева Э.С. Из истории лингвистической терминологии крымскотатарского языка // Культура народов Причерноморья. – Симферополь, 2004. – № 47. – С. 9-12.

2. Ганиева Э.С. Система лингвистических терминов в арабографической грамматике начала XX века «Сарф-и тюркий» // Культура народов Причерноморья. – Симферополь, 2005. – № 68. – С. 45-48.

34. Ганиева Э.С. Типы системных отношений в крымскотатарской лингвистической терминологии (синонимия и антонимия) // Культура народов Причерноморья. – Симферополь, 2006. – № 86. – С. 91-94.

5. 6. 7. Ганиева Э.С. Структурно-грамматическое оформление лингвистических терминов в крымскотатарском языке // Культура народов Причерноморья. – Симферополь, 2007. – № 120 – С. 71-74.