Вознесся выше он главою александрийского. «Я памятник себе воздвиг нерукотворный»: анализ

“ВЕЛЕНЬЮ БОЖИЮ, О МУЗА, БУДЬ ПОСЛУШНА...”

(Александр Пушкин)

10 февраля наша страна отметила 180-ую годовщину со дня трагической гибели самого лучшего своего поэта Александра Сергеевича Пушкина. “Пушкин – это наше всё”, – сказано было о нем, и этим всё было выражено. Сегодня мы посвящаем памятной дате наше небольшое исследование, рассказ о том, как поэт, преодолев наносное юношеское безверие, пришел к Богу, укрепился в вере православной и какой небывалой силой наполнило это его бессмертные произведения...

Двенадцатилетний Пушкин, кудрявый низкорослый ленивец, поступивший в Царскосельский лицей по большому семейному блату, подарком для педагогов-воспитателей новооткрывшегося учебного заведения не стал. Занимался он без особой охоты, так что экзамены первого года сдал кое-как. Резко изменился Саша к 1813 году, когда стал писать стихи, но и это изменение Француза (такое прозвище получил он за безукоризненное знание французского языка) радости лицейскому начальству не принесло. Замкнутый в проявлении своих лучших душевных свойств, он как бы нарочно выпячивал свои едкость и насмешливость (ему славно удавались эпиграммы), и вдруг проснувшиеся дон-жуанство и склонность к гусарским пирушкам.
Но, наверно, и всё это было бы не таким уж и страшным злом, если бы сюда не примешивалось вольтерьянское издевательское ёрничанье над святынями религии, которое Пушкин-лицеист не только не скрывал, но и в стихах, охотно читавшихся на пирушках, непременно подчеркивал. Он даже начал писать сатирическую поэму “Монах” (правда, не закончил ее), по атеистической силе не уступавшей, пожалуй, известнейшим вещам самого Вольтера. Вот вам, для представления, лишь один образец описания жизни монаха-чернеца:

Ни жив ни мёртв сидит под образами
Чернец, молясь обеими руками.
И вдруг, бела, как вновь напавший снег
Москвы-реки на каменистый брег,
Как лёгка тень, в глазах явилась юбка...

Слухи о кощунственной пушкинской поэме непременно дошли до тог-дашнего директора лицея Энгельгардта. Стали известны ему и немало-численные встречи начинающего поэта с девушками несерьезного поведения, показывающие, что у Пушкина наметился явный разрыв с православной нравственностью. Это лицейского руководителя обеспокоило, и как-то в поры-ве гнева он высказался о вольтерьянце-лицеисте весьма обескураживающе: “...сердце Пушкина холодно и пусто, в нем нет ни любви, ни религии; может быть, оно так пусто, как никогда еще не бывало юношеское сердце...”

Высказывание Энгельгардта мгновенно разлетелось по лицею и нанесло Пушкину, возможно, первый осознанный и весомый удар по его самолюбию, а точнее по совести, запрятавшейся к тому времени где-то в отдаленной глубине души, заваленной и отгороженной модными шалостями и вседоз-воленностями, которые воспринимались тогда многими современниками как естественные проявления человеческой свободы.

Позднее, анализируя и свои свободолюбивые произведения, и прои-зведения подобноро рода других писателей, и русских, и зарубежных, великий поэт придёт к пониманию главной причины того, что вольтерьянство тор-жественно прошло по Западу и стало завоевывать мир. Отдельным господам (сами они себя считали “просвещенными”, а на деле были склонными к потере нравственных тормозов, были переполнены гордыней переделать по своему усмотрению мир Божий), так вот, господам этим показалось, что вся беда земной жизни в том, что нет свободы, а ее нет потому, что человек жёстко связан религиозными путами. Убери религию и Бога, и свободный человек сделает нынешнюю безобразную жизнь самим совершенством, то есть тем раем, какой описан в Библии.

Ошибочность этого взгляда показала сама Французская революция, утопившая страну в крови и репрессиях и вместо желанных свободы, равенства и братства принёсшая народу еще более страшные мучения. Это Пушкин понял с гениальной ясностью и глубиной. Неумным “вольтерь-янством”, безбожием и безнравственностью он потом объяснял все неудачи и писателей (Байрона, Радищева), и государств (Франции, России).
“В Радищеве, – писал поэт, – отразилась вся французская философия его века: скептицизм Вольтера, филантропия Руссо, политический цинизм Дидрота и Реналя; но всё в нескладном, искаженном виде, как все предметы криво в кривом зеркале”.

А вот известное высказывание Александра Сергеевича о революционном пути развития в России: “Не приведи Бог видеть русский бунт – бессмыс-ленный и беспощадный. Те, которые замышляют у нас невозможные перевороты, или молоды и не знают нашего народа, или уж люди жестокосердые, коим чужая головушка полушка, да и своя шейка копейка”.

В отходе, отказе от вольтерьянства, революционности, безверия, в возвращении к спокойной, разумной религиозной жизни видел поздний Пушкин решение всех житейских проблем. И даже само сопротивление ате-истическому просвещению считал важнейшим достижением как в жизни наро-дной, так и в жизни писательской. Скажем, в заслугу Байрону гений наш ставил не его сатиричность и ироничность, а то, что скептицизм был у него поверх-ностным, неглубоким: “Вера внутренняя превышала в душе его скеп-тицизм, высказанный им местами в своих творениях. Скептицизм сей был временным своенравием ума, идущего вопреки убеждению внутреннему, вере душевной”. То есть временное “своенравие ума” заключалось во временной уступке набирающей силу моде.

Впрочем, вот это вот сопротивление безверию и безнравственности Пушкин и в себе ценил превыше всего. И что самое удивительное, уже в юношеском возрасте понимал, что и атеизм его, и эпиграммная желчность, и революционность, и искривленная, “демократическая”, как бы мы теперь сказали, свободолюбивость не что-нибудь, а всего лишь “легкомысленные увлечения” модными веяниями времени.
Эта тема ясно прослеживается уже в стихотворении “Безверие”, на-писанном в ответ на известностное высказывание о поэте директора лицея. Пушкину было тогда всего 18 лет, но свой отход от Бога он смог проана-лизировать так тщательно и всесторонне, что подчас человеку и в более зрелом возрасте такое не под силу. Он сумел отметить главное – что он

С первых лет
Безумно погасил отрадный сердцу свет.

Что следует из этих двух строк? То, что вера в Бога – это свет для сердца, без которого нет человеку никакой отрады. И что отказ от этого света и этой отрады – настоящее безумие, ничем не оправданная глупость. И продолжа-ются раз совершенные безумие и глупость только по причине гордого упрямства отошедшего от веры:

Ум ищет божества, а сердце не находит...

Но совесть подвергает его страшным мучениям, и втайне он уже завидует тем, кто озарен Божественным светом.

Счастливцы! – мыслит он, – почто не можно мне
Страстей бунтующих в смиренной тишине,
Забыв о разуме и немощном и строгом,
С единой верою повергнуться пред Богом!”

Он уже начинает догадываться, что истина за верой, а не за безверием, иначе и жизнь вся человеческая становится пустой, глупой и и бессмысленной. У неверующего нет бытия вечного, блаженного, облагороженного бесконе-чным познанием Безупречного Бога. И удивительно ли, что в более позднем возрасте Пушкин делает решительные шаги к православной вере. Это должно было произойти неизбежно, поскольку под наносным модным слоем безверия лежало прочное основание, заложенное в душе поэта в детстве.

Над этой православной закладкой потрудилось немалое количество людей. Предпочтение тут надо, конечно же, отдать домашнему наставнику и воспитателю священнику Мариинского института Александру Ивановичу Беликову, занимавшемуся с младшими Пушкиными по русскому языку, арифметике и Закону Божьему. Затем надобно указать бабушку по матери Марью Алексеевну Ганнибал (это к ней в корзинку с вышивальными нитками и лоскутками забирался маленький Саша и часами слушал ее рассказы, среди которых немало было и библейских историй). Не забудем и любимую пушкинскую няню Арину Родионовну, человека умного, глубоко верующего, чудесного рассказчика и любителя попеть народные песни. Смерть брата Николая, которого Александр любил в семье больше всех, укрепила православные традиции в душе поэта. Он часто бывал на могиле брата, поминал его во время литургий. При этом мы будем иметь в виду, что всё детство Пушкина прошло среди людей дворовых, которые жизни своей без церкви не представляли.

Известный русский философ Семен Франк среди причин, заставивших Пушкина вернуться к вере, справедливо называет его понимание поэзии как Божественной сферы, в которой поэт непрестанно связан с небесными си-лами. И это понимание проявилось в Александре с первых же дней его творчества. Все ранние стихи Пушкина проникнуты образами языческих бо-гов и сюжетов. Но вот очередь дошла и до Библии, и здесь образовывается та нервущаяся нить, которая пройдет через всю жизнь нашего поэта. Великое количество раз русский гений прибегал к мыслям, фразам и историям, вычитанным в Книге Книг, и, по сути, всё творчество его пересыпано пре-мудростями Нового и Ветхого Завета.

Вот лишь один пример из почти бесконечного множества. В одном из стихотворений на рубеже 20-30 годов он замечает:

Младенца ль милого ласкаю,
Уже я думаю: прости!
Тебе я место уступаю,
Мне время тлеть, тебе цвести.

А это чуть ли не прямое цитирование Екклесиаста: “Всем время и время всяцей вещи под небесем: время рождати и время умирати...”

Такая православная твердыня была в глубине пушкинской души. И понятно, что весь наносной слой, порожденный модными веяниями века, стал распа-даться и сползать, как только на душу поэта начались заметные духовные воздействия. Ну, скажем, такие, как встреча и дружба с поэтом Василием Жуковским. Кстати, это он первым заметил, еще юношеское, пушкинское продвижение к вере и сказал об этом друзьям: “Как Пушкин созрел, и как развилось его религиозное чувство! Он несравненно более верую- щий, чем я”.

А вскоре последовало мощное духовное влияние на Пушкина Николая Михайловича Карамзина, творца “Истории Государства Российского”, жившего в то время в особняке Царского Села, по соседству с поэтом. Рисованное безверие Александра послужило причиной их ссоры, и потом всю жизнь Пушкин не мог себе простить этой размолвки, тем более что писатель вскоре умер...

В день своей 29-ой годовщины поэт написал известное стихотворение “Дар напрасный, дар случайный” – о никчемности и бессмысленности человеческой жизни. Тут же после опубликования на него откликнулся, и тоже стихами, но уже стихами истинно православными, митрополит Филарет Московский. Начинались они знаменательно:

Не напрасно, не случайно
Жизнь от Бога мне дана,
Не без воли Бога тайной
И на казнь осуждена...

Далее архипастырь советует поэту вспомнить о Боге, вернуться к Нему, раскаяться, и тогда жизнь наполнится радостью и смыслом:
Вспомнись мне, забвенный мною!
Просияй сквозь сумрак дум –
И созиждется Тобою
Сердце чисто, светел ум!

На Пушкина этот святейший совет подействовал так, что он почти мгно-венно откликнулся на него своими знаменитыми “Стансами”:

Твоим огнем душа палима
Отвергла мрак земных сует,
И внемлет арфе Серафима
В священном ужасе поэт.

Да, действительно, душа Пушкина с тех пор “отвергла мрак земных сует”, и не без этого Божественного просветления поэт полностью избавился от духовных сомнений и тех навязчивых уроков атеизма, которые получил от английского философа в 1825 году в Одессе. Разумом он их отверг еще там, на берегу Черного моря, но в сердце всё гнездились остатки безверия. Филарет окончательно их развеял. А царь Николай Первый как бы закрепил успех архипастыря России. Государь вызвал поэта из заключения, из Михайловского, назвал его лучшим поэтом страны, позволил писать обо всем и печатать написанное и в очень ненавязчивой форме посоветовал вплотную приближаться в вечным, Божественным темам, тем более что духовно он уже до них дорос.

Тематика пушкинской Лиры с этих пор заметно обогатилась стихами и драмами, в которых вере в Бога уделено особо трепетное внимание. Чего в этом ряду стоит стихотворение “Чудный сон приснился мне...”, по сути опыт записи чудотворного сна (за полтора года до гибели). Старец с длинной белой бородою, похожий на Ефрема Сирина, предупредил поэта о том, что скоро он “будет удостоен Царствия Небес”... Вскоре Александр Сер-геевич, как бы под впечатлением от этой визуальной встречи, пишет “Мо-литву”, стихотворно и очень близко по словесному и духовному содержанию пересказывая в ней молитву сиринскую. И вы уже, читатель, не найдете среди стихов великого поэта ни едких эпиграмм, ни острой политической сатиры на время и власть имущих, ни воспевания общенародной свободы.

Свобода для поэта превратилась в свободу от грехов, от невежества, от гордыни, от вавилонской жажды переделывания мира. В свободу полного подчинения себя воле Божией – единственно справедливой и благодатной. И он пишет самое лучшее свое стихотворение – “Памятник”.

Веленью Божию, о Муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно,
И не оспоривай глупца.

Я памятник себе воздвиг нерукотворный, К нему не зарастет народная тропа, Вознесся выше он главою непокорной Александрийского столпа.

Нет, весь я не умру - душа в заветной лире Мой прах переживет и тленья убежит - И славен буду я, доколь в подлунном мире Жив будет хоть один пиит.

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой, И назовет меня всяк сущий в ней язык, И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой Тунгус, и друг степей калмык.

И долго буду тем любезен я народу, Что чувства добрые я лирой пробуждал, Что в мой жестокий век восславил я Свободу И милость к падшим призывал.

Веленью божию, о муза, будь послушна, Обиды не страшась, не требуя венца, Хвалу и клевету приемли равнодушно И не оспоривай глупца.

Учитель: Магомедкадиева Зубайдат Рамазановна

• Лицей (1811 – 1817)
• Южная ссылка (1820 – 1824)
• Михайловское (1824 – 1826)
• После ссылки (1826 – 1830)

• Болдинская осень (1830)
• В Петербурге (1831- 1833)
• Всемирная известность

Отец:Сергей Львович Пушкин; Мать: Надежда Осиповна

Няня: Арина Родионовна

Лицей (1811 - 1817)

Друзья мои, прекрасен наш союз!

Он, как душа, неразделим и вечен –

Неколебим, свободен и беспечен,

Срастался он под сенью дружных муз…

• Иван Пущин – справедливый, смелый, спокойно-весёлый юноша.
• Вильгельм Кюхельбекер – восторженный, нелепый и трогательный.
• Антон Дельвиг – добродушный, медлительный, фантазёр.

Прощай, свободная стихия! В последний раз передо мной Ты катишь волны голубые И блещешь гордою красой.

«К морю» (1824)

Михайловское (1824 – 1826)

Как труп в пустыне я лежал, И бога глас ко мне воззвал: "Восстань, пророк, и виждь, и внемли, Исполнись волею моей, И, обходя моря и земли, Глаголом жги сердца людей".

«Пророк», 1825 г.

« Чувствую, что духовные силы мои достигли полного развития,

я могу творить».

Пушкин А.С. другу Раевскому,

лето, 1825 г.

Принес - и ослабел и лег Под сводом шалаша на лыки, И умер бедный раб у ног Непобедимого владыки.

А царь тем ядом напитал Свои послушливые стрелы И с ними гибель разослал К соседям в чуждые пределы.

«Анчар», 1828 г.

В надежде славы и добра

Гляжу вперед я без боязни…

«Стансы», 1826 г.

Погиб и кормщик и пловец! - Лишь я, таинственный певец, На берег выброшен грозою, Я гимны прежние пою И ризу влажную мою Сушу на солнце под скалою.

«Арион», 1827 г.

Болдинская осень (1830)

И пробуждается поэзия во мне:

Душа стесняется лирическим волненьем,

Трепещет и звучит, и ищет, как во сне

Излиться, наконец, свободным проявленьем.

И тут ко мне идет незримый рой гостей,

Знакомцы давние, плоды мечты моей.

И мысли в голове волнуются в отваге,

И рифмы легкие навстречу им бегут,

И пальцы просятся к перу, перо к бумаге.

Минута - и стихи свободно потекут.

А.С. Пушкин. "Осень»

Вынужденное пребывание в Болдине отмечено невиданным творческим подъемом.

Он жаждет семейного счастья, простых человеческих радостей, личной независимости и одновременно томится мрачными предчувствиями.

В Петербурге (1831 – 1833)

В простом углу моем, средь медленных трудов, Одной картины я желал быть вечно зритель, Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков, Пречистая и наш божественный спаситель - … … …

Исполнились мои желанья. Творец

Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,

Чистейшей прелести чистейший образец.

«Мадонна», 1830 г.

Последние годы жизни (1834 – 1837)

Я слышу вкруг меня жужжанье клеветы:

Решенья глупости лукавой,

И шепот зависти, и легкой суеты

Укол веселый и кровавый.

Я памятник себе воздвиг нерукотворный

К нему не зарастет народная тропа,

Вознесся выше он главою непокорной

Александрийского столпа.

Нет, весь я не умру - душа в заветной лире

Мой прах переживет и тленья убежит -

И славен буду я, доколь в подлунном мире

Жив будет хоть один пиит.

Слух обо мне пройдет по всей Руси великой,

И назовет меня всяк сущий в ней язык,

И гордый внук славян, и финн, и ныне дикой

Тунгус, и друг степей калмык.

И долго буду тем любезен я народу,

Что чувства добрые я лирой пробуждал,

Что в мой жестокой век восславил я Свободу

И милость к падшим призывал.

Веленью божию, о муза, будь послушна,

Обиды не страшась, не требуя венца,

Хвалу и клевету приемли равнодушно,

И не оспаривай глупца.

• : Написать сочинение «Мой Пушкин» А может быть, у кого-то своя тема, тоже, конечно, о Пушкине. Но настолько интересная, что «пальцы просятся к перу, перо - к бумаге, минута – и (если не стихи, то строчки прозаического сочинения) «свободно потекут». А почему бы и не стихи?

Стихотворение “Я памятник себе воздвиг нерукотворный” имеет необычную, даже трагичную историю. Его черновик был обнаружен уже после гибели написавшего и отдан на доработку Жуковскому. Тот бережно внес правки в оригинал, и стихотворение поместили в посмертное издание. Читать стих “Я памятник себе воздвиг нерукотворный” Пушкина Александра Сергеевича довольно грустно – поэт, как будто предчувствуя смерть, подступающую к порогу, спешит создать произведение, которое станет его творческим завещанием. В каком бы классе не изучалось это творение, оно способно произвести глубокое впечатление.

Основной темой стихотворения является отнюдь не самовосхваление, как считали недоброжелатели поэта, но размышления о роли поэзии в общественной жизни. Неважно, решит ли человек скачать его или прочитает онлайн, пушкинский посыл будет ему вполне понятен: поэтическое слово не умирает, даже если умирает творец. Оставаясь отпечатком его личности, оно проходит через века, несет себя как знамя разным народам. Это урок о любви к свободе, родине и людям, который нужно учить в любом возрасте.

Текст стихотворения Пушкина “Я памятник себе воздвиг нерукотворный” наполнен вдохновением и восхищением, в нем много нежности и даже печаль, которая так или иначе скользит между строк, полностью перекрывается осознанием факта, что душа поэта бессмертна. Ее хранят сами люди, которым небезразлична литература.

Exegi monumentum.*

Я памятник себе воздвиг нерукотворный,
К нему не зарастёт народная тропа,
Вознёсся выше он главою непокорной
Александрийского столпа.**

Нет, весь я не умру – душа в заветной лире
Мой прах переживёт и тлeнья убежит –
И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.

Слух обо мне пройдёт по всей Руси великой,
И назовёт меня всяк сущий в ней язык,
И гордый внук славян, и финн, и ныне дикий
Тунгус, и друг степей калмык.

И долго буду тем любезен я народу,
Что чувства добрые я лирой пробуждал,
Что в мой жестокий век восславил я свободу
И милость к падшим призывал.

Веленью бoжию, о муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца;
Хвалу и клевету приeмли равнодушно
И не оспаривай глупца.
____________________________
* “Я воздвиг памятник” (лат.). Эпиграф взят из произведений
Горация, знаменитого римского поэта (65-8 гг. до н. э.).

1. Жарг. арм. Шутл. Об армейской чайной, буфете. БСРЖ, 598. 2. Жарг. арм. Ирон. О гауптвахте. Максимов, 413. 3. Жарг. шк. О школьном туалете. (Запись 2003 г.). /i> Шутливая переделка известной цитаты из стихотворения А. С. Пушкина «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» (1836 г.). БСРЖ, 598.

• - Тропа - узкая дорожка, протоптанная людьми, животными: О Бояне, соловію стараго времени! а бы ты сіа плъкы ущекоталъ, скача, славію, по мыслену древу, летая умомъ подъ облакы, свивая славы оба полы сего...

  Слово о полку Игореве - словарь-справочник

• - крыл. сл. Цитата из стихотворения А. С. Пушкин «Памятник» . Стихотворение восходит к оде римского поэта Горация, из которой Пушкиным взят эпиграф: «Exegi monumentum» ...

  Универсальный дополнительный практический толковый словарь И. Мостицкого

• - см....

  Библейская энциклопедия Брокгауза

• - вполне определенное место, по которому звери проходят на кормежку, на водопой, разыскивают друг друга во время течки и т. д. Т. имеют важное значение для охотничьих промыслов, так как подстерегание зверей на Т....

  Энциклопедический словарь Брокгауза и Евфрона

• - тропак, см. тропать...

  Толковый словарь Даля

• - Искон. Того же корня, что польск. trap «след, колея», др.-прус. trapt «ступать», греч. trapeō «ступаю», трепать, диал. ть «стучать, топтать» и т. п. Производное от ть. Тропа буквально - «протоптанная» ...

  Этимологический словарь русского языка

• - Цитата из стихотворения А.С. Пушкин "Памятник" . Стихотворение восходит к оде римского поэта Горация, из которой Пушкиным взят эпиграф: "Exegi monumentum" ...

  Словарь крылатых слов и выражений

• - призыв прийти и помочь...

  Живая речь. Словарь разговорных выражений

• - D́ сущ см. _Приложение II тропы́ мн. тро́пы троп тро́пам Как призывный набат, прозвучали в ночи тяжело шаги, - Значит, скоро и нам уходить и прощаться без слов. По нехоженым тро́пам протопали лошади,...

  Словарь ударений русского языка

• - глухая...

  Словарь эпитетов

• - ; мн. тро/пы, Р....

  Орфографический словарь русского языка

• - ́, -ы, мн. тропы, троп, тропам, жен. Узкая протоптанная дорожка. Лесная т. Охотничьи тропы. Звериные тропы. Идти своей тропой. | уменьш...

  Толковый словарь Ожегова

• - ́, тропы, мн. тропы и тропы, жен. 1. То же, что тропинка. «Метели лесные тропы занесли.» Некрасов. Конная тропа. «Пушку горными тропами тащить полковник помогал.» А.Блок. «Тропою темной задумчив едет наш Руслан...

  Толковый словарь Ушакова

• - тропа́ ж. 1. Узкая пешеходная дорожка, протоптанная людьми или животными; тропинка. 2. Путь, дорога. 3. перен. Направление деятельности...

  Толковый словарь Ефремовой

• - ́ сущ., м., употр. сравн. часто Морфология: чего? тропы́, чему? тропе́, что? тропу́, чем? тропо́й, о чём? о тропе́...

  Толковый словарь Дмитриева

• - троп"а, -"ы, мн. ч. тр"опы, троп, тр"оп"...

  Русский орфографический словарь

"Сюда не зарастёт народная тропа" в книгах

Тропа