Главная » Декор » Альфред норт уайтхед цитаты. Центр предвосхищения

Альфред норт уайтхед цитаты. Центр предвосхищения

Преподавал в Гарвардском университете , разработал собственное платоническое учение с элементами бергсонианства («философия процесса »).

Ранние годы

В январе 1927 года Уайтхед был приглашён с лекциями в Эдинбургский университет . К этому времени его метафизическая «философия организма » стала слишком сложной для понимания рядовых студентов, и он был вынужден разработать замысловатый понятийный аппарат для её корректного и внятного изложения. В эдинбургских лекциях Уайтхед ополчился против мнения Дэвида Юма о том, что чувственный опыт не может служить основой долговечного философского учения, а может лишь поверять его истинность. Он нарисовал картину вселенной, состоящей из сущностей в процессе становления, то есть впитывания и освоения бесчисленного числа объектов, исходящих от предвечного Бога (постоянный источник новых возможностей).

В окончательном виде эдинбургские лекции появились в печати в 1929 году под названием «Процесс и реальность », и эта книга замкнула собой череду великих европейских трактатов на метафизические темы. В отличие от великих метафизиков прошлого - Спинозы , Лейбница , Гегеля - Уайтхед считал своё философское учение лишь приближением к пониманию беспредельной сложности бытия. Став свидетелем крушения казавшейся непреложной ньютоновской системы мироздания, Уайтхед отказывался принимать догматизм в философии, науке либо теологии. Свои религиозные взгляды он выразил в сжатой форме в работе «Религия в созидании» (1926), выступив с оправданием религии как отношения индивида не к иным индивидам и их группам, а к вселенной в целом. Тем самым религия, по Уайтхеду, представляет собой самый глубокий срез человеческого одиночества.

Уайтхед продолжал лекционную деятельность в Гарварде до 1937 года. Большим успехом пользовались и философские вечера в его доме. После смерти его тело было кремировано, неопубликованные рукописи и письма сожжены, похорон не было. Его последней крупной работой был трактат «Приключения идей » (1933), в котором он продемонстрировал, как одни и те же идеи, несмотря на их кажущийся антагонизм, являются отражением единой сущности. Резюмируя свою метафизическую теорию, Уайтхед высказал оригинальные мнения по поводу содержания таких понятий, как красота, истина, искусство, приключение и мир. У него не осталось прямых учеников, но его идеи получили развитие, в частности, в трудах влиятельного американского теолога Чарльза Хартшорна . Позже мысли Уайтхеда вызвал большой интерес представителей акторно-сетевой теории в социологии (Бруно Латура , Джона Ло) и в идеях спекулятивного реализма.

Книги А. Н. Уайтхеда

Уайтхед, А. Н. Основания математики: в 3 т. / Альфред Н. Уайтхед, Бертран Рассел; пер. с англ. Ю. Н. Радаева, И. С. Фролова; под ред. Г. П. Ярового, Ю. Н. Радаева. - Самара: Книга, 2005-2006.
Уайтхед, А. Н. Избранные работы по философии / Пер. с англ. Общ. ред. и вступ. ст. М. А. Кисселя. - М. : Прогресс, 1990.
Уайтхед, А. Н. Символизм, его смысл и воздействие. - Томск: Водолей, 1999.
Уайтхед А. Н. Приключение идей М.: ИФРАН, 2009.-383 с. ISBN 978-5-9540-0141-9

Напишите отзыв о статье "Уайтхед, Альфред Норт"

Примечания

Литература

на русском языке

Балагушкин Е. Г. Уайтхед А. Н. // Культурология. Энциклопедия. В 2-х т. / Гл. ред. и авт. проекта С. Я. Левит . - М .: «Российская политическая энциклопедия » (РОССПЭН), 2007. - Т. 2. - С. 754-755. - 1184 с. - (Summa culturologiae). - ISBN 978-5-8243-0838-9 , ISBN 978-5-8243-0840-6 .
Богомолов, А. С. Неореализм и спекулятивная философия (А. Н. Уайтхед) // Современный объективный идеализм. - М.: 1963.
Корнфорт, М. Ответ на письма читателей по поводу Александра и Уайтхеда // Вопросы философии . - 1957. - № 1. - С. 237-239.
Саенкова, Е. С. Философия науки в контексте метафизики А. Н. Уайтхеда: Дис. … канд. филос. наук: 09.00.03 - Мурманск, 2006.
Хилл, Т. И. Современные теории познания. - М.: 1965. - C. 258-278.
Юлина, Н. С. - М.: 1978. - C. 84-116.
Якушев, А. А. Субъективно-идеалистический смысл теории символизма А. Уайтхеда // Вопросы философии. - 1962. - № 12. - С. 117-128.

на других языках

John Berthrong , Concerning Creativity-A Comparison Of Chu Hsi, Whitehead, And Neville. Albany: SUNY Press, 1998. 254 p. ISBN 0-7914-3944-5 .
Whitehead und der Prozeßbegriff / Whitehead and The Idea of Process. Beiträge zur Philosophie Alfred North Whiteheads auf dem Ersten Internationalen Whitehead-Symposion 1981. Proceedings of The First International Whitehead-Symposion. Edited by Harald Holz and Ernest Wolf-Gazo. Verlag Karl Alber, Freiburg i. B. / München 1984. ISBN 3-495-47517-6
Whiteheads Metaphysik der Kreativität. Internationales Whitehead-Symposium Bad Homburg 1983. Edited by Friedrich Rapp and Reiner Wiehl. Verlag Karl Alber, Freiburg i. B. / München 1986. ISBN 3-495-47612-1

Отрывок, характеризующий Уайтхед, Альфред Норт

Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить.
– Поверить можно, но боюсь спутаться; прошу класть деньги на карты, – отвечал Долохов. – Ты не стесняйся, мы с тобой сочтемся, – прибавил он Ростову.
Игра продолжалась: лакей, не переставая, разносил шампанское.
Все карты Ростова бились, и на него было написано до 800 т рублей. Он надписал было над одной картой 800 т рублей, но в то время, как ему подавали шампанское, он раздумал и написал опять обыкновенный куш, двадцать рублей.
– Оставь, – сказал Долохов, хотя он, казалось, и не смотрел на Ростова, – скорее отыграешься. Другим даю, а тебе бью. Или ты меня боишься? – повторил он.
Ростов повиновался, оставил написанные 800 и поставил семерку червей с оторванным уголком, которую он поднял с земли. Он хорошо ее после помнил. Он поставил семерку червей, надписав над ней отломанным мелком 800, круглыми, прямыми цифрами; выпил поданный стакан согревшегося шампанского, улыбнулся на слова Долохова, и с замиранием сердца ожидая семерки, стал смотреть на руки Долохова, державшего колоду. Выигрыш или проигрыш этой семерки червей означал многое для Ростова. В Воскресенье на прошлой неделе граф Илья Андреич дал своему сыну 2 000 рублей, и он, никогда не любивший говорить о денежных затруднениях, сказал ему, что деньги эти были последние до мая, и что потому он просил сына быть на этот раз поэкономнее. Николай сказал, что ему и это слишком много, и что он дает честное слово не брать больше денег до весны. Теперь из этих денег оставалось 1 200 рублей. Стало быть, семерка червей означала не только проигрыш 1 600 рублей, но и необходимость изменения данному слову. Он с замиранием сердца смотрел на руки Долохова и думал: «Ну, скорей, дай мне эту карту, и я беру фуражку, уезжаю домой ужинать с Денисовым, Наташей и Соней, и уж верно никогда в руках моих не будет карты». В эту минуту домашняя жизнь его, шуточки с Петей, разговоры с Соней, дуэты с Наташей, пикет с отцом и даже спокойная постель в Поварском доме, с такою силою, ясностью и прелестью представились ему, как будто всё это было давно прошедшее, потерянное и неоцененное счастье. Он не мог допустить, чтобы глупая случайность, заставив семерку лечь прежде на право, чем на лево, могла бы лишить его всего этого вновь понятого, вновь освещенного счастья и повергнуть его в пучину еще неиспытанного и неопределенного несчастия. Это не могло быть, но он всё таки ожидал с замиранием движения рук Долохова. Ширококостые, красноватые руки эти с волосами, видневшимися из под рубашки, положили колоду карт, и взялись за подаваемый стакан и трубку.
– Так ты не боишься со мной играть? – повторил Долохов, и, как будто для того, чтобы рассказать веселую историю, он положил карты, опрокинулся на спинку стула и медлительно с улыбкой стал рассказывать:
– Да, господа, мне говорили, что в Москве распущен слух, будто я шулер, поэтому советую вам быть со мной осторожнее.
– Ну, мечи же! – сказал Ростов.
– Ох, московские тетушки! – сказал Долохов и с улыбкой взялся за карты.
– Ааах! – чуть не крикнул Ростов, поднимая обе руки к волосам. Семерка, которая была нужна ему, уже лежала вверху, первой картой в колоде. Он проиграл больше того, что мог заплатить.
– Однако ты не зарывайся, – сказал Долохов, мельком взглянув на Ростова, и продолжая метать.

Через полтора часа времени большинство игроков уже шутя смотрели на свою собственную игру.
Вся игра сосредоточилась на одном Ростове. Вместо тысячи шестисот рублей за ним была записана длинная колонна цифр, которую он считал до десятой тысячи, но которая теперь, как он смутно предполагал, возвысилась уже до пятнадцати тысяч. В сущности запись уже превышала двадцать тысяч рублей. Долохов уже не слушал и не рассказывал историй; он следил за каждым движением рук Ростова и бегло оглядывал изредка свою запись за ним. Он решил продолжать игру до тех пор, пока запись эта не возрастет до сорока трех тысяч. Число это было им выбрано потому, что сорок три составляло сумму сложенных его годов с годами Сони. Ростов, опершись головою на обе руки, сидел перед исписанным, залитым вином, заваленным картами столом. Одно мучительное впечатление не оставляло его: эти ширококостые, красноватые руки с волосами, видневшимися из под рубашки, эти руки, которые он любил и ненавидел, держали его в своей власти.
«Шестьсот рублей, туз, угол, девятка… отыграться невозможно!… И как бы весело было дома… Валет на пе… это не может быть!… И зачем же он это делает со мной?…» думал и вспоминал Ростов. Иногда он ставил большую карту; но Долохов отказывался бить её, и сам назначал куш. Николай покорялся ему, и то молился Богу, как он молился на поле сражения на Амштетенском мосту; то загадывал, что та карта, которая первая попадется ему в руку из кучи изогнутых карт под столом, та спасет его; то рассчитывал, сколько было шнурков на его куртке и с столькими же очками карту пытался ставить на весь проигрыш, то за помощью оглядывался на других играющих, то вглядывался в холодное теперь лицо Долохова, и старался проникнуть, что в нем делалось.
«Ведь он знает, что значит для меня этот проигрыш. Не может же он желать моей погибели? Ведь он друг был мне. Ведь я его любил… Но и он не виноват; что ж ему делать, когда ему везет счастие? И я не виноват, говорил он сам себе. Я ничего не сделал дурного. Разве я убил кого нибудь, оскорбил, пожелал зла? За что же такое ужасное несчастие? И когда оно началось? Еще так недавно я подходил к этому столу с мыслью выиграть сто рублей, купить мама к именинам эту шкатулку и ехать домой. Я так был счастлив, так свободен, весел! И я не понимал тогда, как я был счастлив! Когда же это кончилось, и когда началось это новое, ужасное состояние? Чем ознаменовалась эта перемена? Я всё так же сидел на этом месте, у этого стола, и так же выбирал и выдвигал карты, и смотрел на эти ширококостые, ловкие руки. Когда же это совершилось, и что такое совершилось? Я здоров, силен и всё тот же, и всё на том же месте. Нет, это не может быть! Верно всё это ничем не кончится».
Он был красен, весь в поту, несмотря на то, что в комнате не было жарко. И лицо его было страшно и жалко, особенно по бессильному желанию казаться спокойным.
Запись дошла до рокового числа сорока трех тысяч. Ростов приготовил карту, которая должна была итти углом от трех тысяч рублей, только что данных ему, когда Долохов, стукнув колодой, отложил ее и, взяв мел, начал быстро своим четким, крепким почерком, ломая мелок, подводить итог записи Ростова.
– Ужинать, ужинать пора! Вот и цыгане! – Действительно с своим цыганским акцентом уж входили с холода и говорили что то какие то черные мужчины и женщины. Николай понимал, что всё было кончено; но он равнодушным голосом сказал:
– Что же, не будешь еще? А у меня славная карточка приготовлена. – Как будто более всего его интересовало веселье самой игры.
«Всё кончено, я пропал! думал он. Теперь пуля в лоб – одно остается», и вместе с тем он сказал веселым голосом:
– Ну, еще одну карточку.
– Хорошо, – отвечал Долохов, окончив итог, – хорошо! 21 рубль идет, – сказал он, указывая на цифру 21, рознившую ровный счет 43 тысяч, и взяв колоду, приготовился метать. Ростов покорно отогнул угол и вместо приготовленных 6.000, старательно написал 21.
– Это мне всё равно, – сказал он, – мне только интересно знать, убьешь ты, или дашь мне эту десятку.
Долохов серьезно стал метать. О, как ненавидел Ростов в эту минуту эти руки, красноватые с короткими пальцами и с волосами, видневшимися из под рубашки, имевшие его в своей власти… Десятка была дана.
– За вами 43 тысячи, граф, – сказал Долохов и потягиваясь встал из за стола. – А устаешь однако так долго сидеть, – сказал он.
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.
Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.

Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.

Уайтхед Альфред Норт, 1861-1947. Английский философ, логик, математик, разрабатывал проблемы символической логики, дал логический анализ оснований математики.

Уайтхед закончил Кембридж и до 1910 г. там же преподавал. Одним из его учеников в этот период был Бертран Рассел. В 1910 г. переехал в Лондон, став затем ректором Лондонского университета. С 1924 г. Уайтхед живет в США, где преподает в Гарвардском университете вплоть до выхода в отставку (последнюю свою лекцию он прочел в возрасте 80 лет).

Человеческое тело – это инструмент для проявления мастерства человеческой души.

Жизнь – это агрессия, направленная против скучного механизма Вселенной.

Есть некая характерная черта жизни, лежащая вне самого факта жизни; и когда мы включаем эту характерную черту в этот факт, все еще упускается характерная черта этой характерной черты.

Наши умственные способности ограничены, но даже в условиях этой ограниченности мы окружены возможностями, которые бесконечны, и цель человеческой жизни заключается в том, чтобы постичь как можно больше из этой бесконечности.

В некотором смысле все присутствует всюду во все времена. Ибо каждое место содержит некий аспект самого себя в любом другом месте. Таким образом, каждая точка в пространстве времени отражает весь мир.

Собака прыгает вам на руки потому, что любит вас; если то же самое делает кошка, то лишь потому, что у вас на руках ей теплее.

Религия есть видение чего то, стоящего вне, позади и внутри мимолетного потока имеющих место здесь и сейчас вещей и событий; чего то реального и одновременно еще ожидающего своей реализации; чего то отдаленно возможного и одновременно являющегося величайшим из фактов настоящего; чего то такого, что придает смысл всему происходящему и одновременно ускользает от понимания; чего то такого, обладание чем является окончательным благом и что при этом совершенно недосягаемо; чего то такого, что является высочайшим идеалом и одновременно самым безнадежным предметом исканий.

Почитание Бога не есть некое правило безопасности, а является приключением духа, погоней за недостижимым. Именно подавление этой высокой надежды на приключение приводит к умиранию религии.

Вселенную следует представлять как процесс деятельного самовыражения ее собственного разнообразия противоположностей ее собственной свободы и ее собственной необходимости, ее собственной множественности и ее собственного единства, ее собственного несовершенства и ее собственного совершенства. Все эти противоположности есть элементы природы вещей, избавиться от них невозможно. Концепция Бога есть средство, позволяющее нам понять этот немыслимый факт, которого не может быть и который все же есть.

Религиозное видение и история его упорного распространения остается нашим единственным основанием для оптимизма. Без него человеческая жизнь является лишь вспышкой случайных удовольствий, освещающей массу боли и страданий, игрой скоротечного бытия.

Религия не возвратит себе былого могущества, пока не сможет смотреть в лицо изменениям в том же духе, в каком это делает наука. Принципы религии могут быть вечными, но выражение этих принципов требует постоянного развития…

Есть величие в жизнях тех, кто создавал религиозные системы, величие в действии, в идее и в самоподчинении, явленных в множестве примеров за столетия развития этих систем. Есть величие и в бунтарях, которые разрушали такие системы; они были штурмовавшими небеса титанами, вооруженными лишь страстной искренностью. Быть может, этот мятеж представляет собой лишь притязание юности осуществить свое право на должное проявление таланта, на это окончательное благо непосредственной радости. Философия не может игнорировать разнообразие этого мира – как танцы фей, так и пригвожденного к кресту Иисуса.

Человек способен достичь совершенства или стать животным – в зависимости от того, чего он хочет. Бог творит животных, а человека творит сам человек.

Высказывайся своими делами; время слов миновало, и убеждают только дела.

Ищи простоту и не доверяй ей.

Образование есть овладение искусством применять знания с пользой.

Никто не достиг успеха без помощи других. Мудрый и уверенный в себе человек признает эту помощь с благодарностью.

Периоды спокойствия редко изобилуют творческими успехами. Человечество нуждается в том, чтобы его расшевелили.

Искусство прогресса состоит в том, чтобы сохранять порядок среди изменений и сохранять изменения среди порядка.

Ошибка есть цена, которую мы платим за прогресс.

Не невежество, а невежество относительно невежества – вот в чем смерть знания.

Цивилизация может быть понята лишь тем, кто сам цивилизован.

Большинство из нас - не поэты, хотя мы и читаем их лирику с надлежащим почтением.

В любую эпоху у одних людей доминирует ментальность прошлого, у других - настоящего, у третьих - будущего, а у остальных - множество проблематичных будущих ситуаций, которые никогда не наступят.

Гармоничная эмоция означает комплекс взаимно усиливающихся эмоций.

Когда мы ненавидим, перед нами человек, которого мы ненавидим, а не набор чувственных данных.

Мир есть сообщество организмов.

Мы знаем, что по крайней мере мы - человеческие существа; но половина нашего вдохновения от наших героев теряется, когда мы забываем, что они были человеческими существами.

Мы можем видеть или не видеть - как нам нравится; мы можем слышать или не слышать.

Наиболее удачные примеры совместной жизни имеют место тогда, когда в высшей степени господствует чистый инстинкт.

Натренированный солдат реагирует на звук и игнорирует идею.

Отношение человека к символизму представляет собой неустойчивую смесь тяготения и отвращения.

Практические люди желают фактов, а не символов.

Прямой опыт непогрешим. Чему вы научились, тому и научились. Задача рассудка - понять и очистить символы, от которых зависит человечество.

Разум можно сравнить с силой гравитации, слабейшей из природных сил, но, в конце концов, создающей Солнце и звездные системы.

Символы не создают свой смысл.

Слово есть символ.

Те общества, которые не могут сочетать почтение к своим символам со свободой их изменений, должны в конце концов распасться или под воздействием анархии, или от медленного истощения жизни, задушенной бесплодными призраками.

Тот факт, что разум слишком часто терпит поражения, не служит законным основанием для истеричного заключения, что он никогда не достигает цели.

Трудно показать величие без утраты человека.

Человечество ищет символ, чтобы выразить себя.

Что привычно для одного народа, будет странным для другого. Новый элемент жизни множеством способов делает действие старых инстинктов неподобающим.

Эзопова собака, которая бросила кусок мяса, чтобы вцепиться в его отражение в воде, потеряла кусок мяса, но поднялась на ступень выше по пути к свободе воображения.

Язык сам по себе - символизм.

- Alfred North Whitehead
Context: More and more it is becoming evident that what the West can most readily give to the East is its science and its scientific outlook. This is transferable from country to country, and from race to race, wherever there is a rational society. Ch. 1: "The Origins of Modern Science"

- Alfred North Whitehead
Context: The universities are schools of education, and schools of research. But the primary reason for their existence is not to be found either in the mere knowledge conveyed to the students or in the mere opportunities for research afforded to the members of the faculty. Both these functions could be performed at a cheaper rate, apart from these very expensive institutions. Books are cheap, and the system of apprenticeship is well understood. So far as the mere imparting of information is concerned, no university has had any justification for existence since the popularization of printing in the fifteenth century. Yet the chief impetus to the foundation of universities came after that date, and in more recent times has even increased. The justification for a university is that it preserves the connection between knowledge and the zest of life, by uniting the young and the old in the imaginative consideration of learning.

- Alfred North Whitehead
Context: In the inescapable flux, there is something that abides; in the overwhelming permanence, there is an element that escapes into flux. Permanence can be snatched only out of flux; and the passing moment can find its adequate intensity only by its submission to permanence.

- Alfred North Whitehead
Context: Creativity is the universal of universals characterizing ultimate matter of fact. It is that ultimate principle by which the many, which are the universe disjunctively, become the one actual occasion, which is the universe conjunctively. It lies in the nature of things that the many enter into complex unity. Pt. I, ch. 2, sec. 2.

„In the study of ideas, it is necessary to remember that insistence on hard-headed clarity issues from sentimental feeling, as if it were a mist, cloaking the perplexities of fact. Insistence on clarity at all costs is based on sheer superstition as to the mode in which human intelligence functions.“

- Alfred North Whitehead
Context: In the study of ideas, it is necessary to remember that insistence on hard-headed clarity issues from sentimental feeling, as if it were a mist, cloaking the perplexities of fact. Insistence on clarity at all costs is based on sheer superstition as to the mode in which human intelligence functions. Our reasoning grasps at straws for premises and float on gossamer for deductions. p. 91.

- Alfred North Whitehead

- Alfred North Whitehead
Context: Rightness of limitation is essential for growth of reality. Unlimited possibility and abstract creativity can procure nothing. The limitation, and the basis arising from what is already actual, are both of them necessary and interconnected. Religion in the Making (February 1926), Lecture IV: "Truth and Criticism" http://www.mountainman.com.au/whiteh_4.htm.

- Alfred North Whitehead
Context: Some philosophers fail to distinguish propositions from judgments; … But in the real world it is more important that a proposition be interesting than that it be true. The importance of truth is that it adds to interest. p. 259. Variant: It is more important that a proposition be interesting than that it be true. This statement is almost a tautology. For the energy of operation of a proposition in an occasion of experience is its interest, and its importance. But of course a true proposition is more apt to be interesting than a false one. As extended upon in Adventures of Ideas (1933), Pt. 4, Ch. 16.

- Alfred North Whitehead
Context: In all philosophic theory there is an ultimate which is actual in virtue of its accidents. It is only then capable of characterization through its accidental embodiments, and apart from these accidents is devoid of actuality. In the philosophy of organism this ultimate is termed creativity; and God] is its primordial, non-temporal accident. In [] в Викитеке Ошибка Lua в Модуль:Wikidata на строке 170: attempt to index field "wikibase" (a nil value). Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Ранние годы

Книги А. Н. Уайтхеда

Уайтхед, А. Н. Основания математики: в 3 т. / Альфред Н. Уайтхед, Бертран Рассел; пер. с англ. Ю. Н. Радаева, И. С. Фролова; под ред. Г. П. Ярового, Ю. Н. Радаева. - Самара: Книга, 2005-2006.
Уайтхед, А. Н. Избранные работы по философии / Пер. с англ. Общ. ред. и вступ. ст. М. А. Кисселя. - М. : Прогресс, 1990.
Уайтхед, А. Н. Символизм, его смысл и воздействие. - Томск: Водолей, 1999.
Уайтхед А. Н. Приключение идей М.: ИФРАН, 2009.-383 с. ISBN 978-5-9540-0141-9

Напишите отзыв о статье "Уайтхед, Альфред Норт"

Примечания

Литература

на русском языке

Балагушкин Е. Г. Уайтхед А. Н. // Культурология. Энциклопедия. В 2-х т. / Гл. ред. и авт. проекта С. Я. Левит . - М .: «Российская политическая энциклопедия » (РОССПЭН), 2007. - Т. 2. - С. 754-755. - 1184 с. - (Summa culturologiae). - ISBN 978-5-8243-0838-9, ISBN 978-5-8243-0840-6.
Богомолов, А. С. Неореализм и спекулятивная философия (А. Н. Уайтхед) // Современный объективный идеализм. - М.: 1963.
Корнфорт, М. Ответ на письма читателей по поводу Александра и Уайтхеда // Вопросы философии . - 1957. - № 1. - С. 237-239.
Саенкова, Е. С. Философия науки в контексте метафизики А. Н. Уайтхеда: Дис. … канд. филос. наук: 09.00.03 - Мурманск, 2006.
Хилл, Т. И. Современные теории познания. - М.: 1965. - C. 258-278.
Юлина, Н. С. - М.: 1978. - C. 84-116.
Якушев, А. А. Субъективно-идеалистический смысл теории символизма А. Уайтхеда // Вопросы философии. - 1962. - № 12. - С. 117-128.

на других языках

John Berthrong , Concerning Creativity-A Comparison Of Chu Hsi, Whitehead, And Neville. Albany: SUNY Press, 1998. 254 p. ISBN 0-7914-3944-5.
Whitehead und der Prozeßbegriff / Whitehead and The Idea of Process. Beiträge zur Philosophie Alfred North Whiteheads auf dem Ersten Internationalen Whitehead-Symposion 1981. Proceedings of The First International Whitehead-Symposion. Edited by Harald Holz and Ernest Wolf-Gazo. Verlag Karl Alber, Freiburg i. B. / München 1984. ISBN 3-495-47517-6
Whiteheads Metaphysik der Kreativität. Internationales Whitehead-Symposium Bad Homburg 1983. Edited by Friedrich Rapp and Reiner Wiehl. Verlag Karl Alber, Freiburg i. B. / München 1986. ISBN 3-495-47612-1

Ошибка Lua в Модуль:External_links на строке 245: attempt to index field "wikibase" (a nil value).

Отрывок, характеризующий Уайтхед, Альфред Норт

– А разве то, что ты здесь видишь, располагает к счастью? – удивилась её вопросу я. – Даже сама здешняя «реальность», заранее убивает любые надежды!.. Как же здесь можно быть счастливым?
– Не знаю. Когда я с мамой, мне кажется, я и здесь могла бы быть счастливой... Правда, здесь очень страшно, и ей здесь очень не нравится... Когда я сказала, что согласна с ней остаться, она на меня сильно накричала и сказала, что я её «безмозглое несчастье»... Но я не обижаюсь... Я знаю, что ей просто страшно. Так же, как и мне...
– Возможно, она просто хотела тебя уберечь от твоего «экстремального» решения, и хотела, только лишь, чтобы ты пошла обратно на свой «этаж»? – осторожно, чтобы не обидеть, спросила Стелла.
– Нет, конечно же... Но спасибо вам за хорошие слова. Мама часто называла меня не совсем хорошими именами, даже на Земле... Но я знаю, что это не со злости. Она просто была несчастной оттого, что я родилась, и часто мне говорила, что я разрушила ей жизнь. Но это ведь не была моя вина, правда же? Я всегда старалась сделать её счастливой, но почему-то мне это не очень-то удавалось... А папы у меня никогда не было. – Мария была очень печальной, и голосок у неё дрожал, как будто она вот-вот заплачет.
Мы со Стеллой переглянулись, и я была почти уверенна, что её посетили схожие мысли... Мне уже сейчас очень не нравилась эта избалованная, эгоистичная «мама», которая вместо того, чтобы самой беспокоиться о своём ребёнке, его же героическую жертву совершенно не понимала и, в придачу, ещё больно обижала.
– А вот Дин говорит, что я хорошая, и что я делаю его очень счастливым! – уже веселее пролепетала малышка. – И он хочет со мной дружить. А другие, кого я здесь встречала, очень холодные и безразличные, а иногда даже и злые... Особенно те, у кого монстры прицеплены...
– Монстры – что?.. – не поняли мы.
– Ну, у них страшенные чудища на спинах сидят, и говорят им, что они должны делать. А если те не слушают – чудища над ними страшно издеваются... Я попробовала поговорить с ними, но эти монстры не разрешают.
Мы абсолютно ничего из этого «объяснения» не поняли, но сам факт, что какие-то астральные существа истязают людей, не мог остаться нами не «исследованным», поэтому, мы тут же её спросили, как мы можем это удивительное явление увидеть.
– О, да везде! Особенно у «чёрной горы». Во-он там, за деревьями. Хотите, мы тоже с вами пойдём?
– Конечно, мы только рады будем! – сразу же ответила обрадованная Стелла.
Мне тоже, если честно, не очень-то улыбалась перспектива встречаться с кем-то ещё, «жутким и непонятным», особенно в одиночку. Но интерес перебарывал страх, и мы, конечно же, пошли бы, несмотря на то, что немного побаивались... Но когда с нами шёл такой защитник как Дин – сразу же становилось веселее...
И вот, через короткое мгновение, перед нашими широко распахнутыми от изумления глазами развернулся настоящий Ад... Видение напоминало картины Боша (или Боска, в зависимости от того, на каком языке переводить), «сумасшедшего» художника, который потряс однажды своим искусством весь мир... Сумасшедшим он, конечно же, не был, а являлся просто видящим, который почему-то мог видеть только нижний Астрал. Но надо отдать ему должное – изображал он его великолепно... Я видела его картины в книге, которая была в библиотеке моего папы, и до сих пор помнила то жуткое ощущение, которое несли в себе большинство из его картин...
– Ужас какой!.. – прошептала потрясённая Стелла.
Можно, наверное, было бы сказать, что мы видели здесь, на «этажах», уже многое... Но такого даже мы не в состоянии были вообразить в самом жутком нашем кошмаре!.. За «чёрной скалой» открылось что-то совершенно немыслимое... Это было похоже на огромный, выбитый в скале, плоский «котёл», на дне которого пузырилась багровая «лава»... Раскалённый воздух «лопался» повсюду странными вспыхивающими красноватыми пузырями, из которых вырывался обжигающий пар и крупными каплями падал на землю, или на попавших в тот момент под него людей... Раздавались душераздирающие крики, но тут же смолкали, так как на спинах тех же людей восседали омерзительнейшие твари, которые с довольным видом «управляли» своими жертвами, не обращая ни малейшего внимания на их страдания... Под обнажёнными ступнями людей краснели раскалённые камни, пузырилась и «плавилась» пышущая жаром багровая земля... Сквозь огромные трещины прорывались выплески горячего пара и, обжигая ступни рыдающим от боли людским сущностям, уносились в высь, испаряясь лёгким дымком... А по самой середине «котлована» протекала ярко красная, широкая огненная река, в которую, время от времени, те же омерзительные монстры неожиданно швыряли ту или иную измученную сущность, которая, падая, вызывала лишь короткий всплеск оранжевых искр, и тут же, превратившись на мгновение в пушистое белое облачко, исчезала... уже навсегда... Это был настоящий Ад, и нам со Стеллой захотелось как можно скорее оттуда «исчезнуть»...
– Что будем делать?.. – в тихом ужасе прошептала Стелла. – Ты хочешь туда спускаться? Разве мы чем-то можем им помочь? Посмотри, как их много!..
Мы стояли на чёрно-буром, высушенном жаром обрыве, наблюдая простиравшееся внизу, залитое ужасом «месиво» боли, безысходности, и насилия, и чувствовали себя настолько по-детски бессильными, что даже моя воинственная Стелла на этот раз безапелляционно сложила свои взъерошенные «крылышки» и готова была по первому же зову умчаться на свой, такой родной и надёжный, верхний «этаж»...
И тут я вспомнила, что Мария вроде бы говорила с этими, так жестоко судьбой (или ими самими) наказанными, людьми...
– Скажи, пожалуйста, а как ты туда спустилась? – озадачено спросила я.
– Меня Дин отнёс, – как само собой разумеющееся, спокойно ответила Мария.
– Что же такое страшное эти бедняги натворили, что попали в такое пекло? – спросила я.
– Думаю, это касается не столь их проступков, сколько того, что они были очень сильные и имели много энергии, а этим монстрам именно это и нужно, так как они «питаются» этими несчастными людьми, – очень по-взрослому объяснила малышка.
– Что?!.. – чуть ли не подпрыгнули мы. – Получается – они их просто «кушают»?
– К сожалению – да... Когда мы пошли туда, я видела... Из этих бедных людей вытекал чистый серебристый поток и прямиком заполнял чудищ, сидящих у них на спине. А те сразу же оживали и становились очень довольными. Некоторые людские сущности, после этого, почти не могли идти... Это так страшно... И ничем нельзя помочь... Дин говорит, их слишком много даже для него.
– Да уж... Вряд ли мы можем что-то сделать тоже... – печально прошептала Стелла.
Было очень тяжко просто повернуться и уйти. Но мы прекрасно понимали, что на данный момент мы совершенно бессильны, а просто так наблюдать такое жуткое «зрелище» никому не доставляло ни малейшего удовольствия. Поэтому, ещё раз взглянув на этот ужасающий Ад, мы дружно повернули в другую сторону... Не могу сказать, что моя человеческая гордость не была уязвлена, так как проигрывать я никогда не любила. Но я уже также давно научилась принимать реальность такой, какой она была, и не сетовать на свою беспомощность, если помочь в какой-то ситуации мне было пока ещё не по силам.
– А можно спросить вас, куда вы сейчас направляетесь, девочки? – спросила погрустневшая Мария.
– Я бы хотела наверх... Если честно, мне уже вполне достаточно на сегодня «нижнего этажа»... Желательно посмотреть что-нибудь полегче... – сказала я, и тут же подумала о Марии – бедная девчушка, она ведь здесь остаётся!..
И никакую помощь ей предложить мы, к сожалению, не могли, так как это был её выбор и её собственное решение, которое только она сама могла изменить...
Перед нами замерцали, уже хорошо знакомые, вихри серебристых энергий, и как бы «укутавшись» ими в плотный, пушистый «кокон», мы плавно проскользнули «наверх»...
– Ух, как здесь хорошо-о!.. – оказавшись «дома», довольно выдохнула Стелла. – И как же там, «внизу», всё-таки жутко... Бедные люди, как же можно стать лучше, находясь каждодневно в таком кошмаре?!. Что-то в этом неправильно, ты не находишь?
Я засмеялась:
– Ну и что ты предлагаешь, чтобы «исправить»?
– А ты не смейся! Мы должны что-то придумать. Только я пока ещё не знаю – что... Но я подумаю... – совершенно серьёзно заявила малышка.
Я очень любила в ней это не по-детски серьёзное отношение к жизни, и «железное» желание найти положительный выход из любых появившихся проблем. При всём её сверкающем, солнечном характере, Стелла также могла быть невероятно сильным, ни за что не сдающимся и невероятно храбрым человечком, стоящим «горой» за справедливость или за дорогих её сердцу друзей...
– Ну что, давай чуть прогуляемся? А то что-то я никак не могу «отойти» от той жути, в которой мы только что побывали. Даже дышать тяжело, не говоря уже о видениях... – попросила я свою замечательную подружку.
Мы уже снова с большим удовольствием плавно «скользили» в серебристо-«плотной» тишине, полностью расслабившись, наслаждаясь покоем и лаской этого чудесного «этажа», а я всё никак не могла забыть маленькую отважную Марию, поневоле оставленную нами в том жутко безрадостном и опасном мире, только лишь с её страшным мохнатым другом, и с надеждой, что может наконец-то её «слепая», но горячо любимая мама, возьмёт да увидит, как сильно она её любит и как сильно хочет сделать её счастливой на тот промежуток времени, который остался им до их нового воплощения на Земле...
– Ой, ты только посмотри, как красиво!.. – вырвал меня из моих грустных раздумий радостный Стеллин голосок.
Я увидела огромный, мерцающий внутри, весёлый золотистый шар, а в нём красивую девушку, одетую в очень яркое цветастое платье, сидящую на такой же ярко цветущей поляне, и полностью сливавшуюся с буйно пламенеющими всеми цветами радуги невероятными чашечками каких-то совершенно фантастических цветов. Её очень длинные, светлые, как спелая пшеница, волосы тяжёлыми волнами спадали вниз, окутывая её с головы до ног золотым плащом. Глубокие синие глаза приветливо смотрели прямо на нас, как бы приглашая заговорить...
– Здравствуйте! Мы вам не помешаем? – не зная с чего начать и, как всегда, чуть стесняясь, приветствовала незнакомку я.
– И ты здравствуй, Светлая, – улыбнулась девушка.
– Почему вы так меня называете? – очень удивилась я.
– Не знаю, – ласково ответила незнакомка, – просто тебе это подходит!.. Я – Изольда. А как же тебя по правде зовут?
– Светлана, – немного смутившись ответила я.
– Ну вот, видишь – угадала! А что ты здесь делаешь, Светлана? И кто твоя милая подруга?
– Мы просто гуляем... Это Стелла, она мой друг. А вы, какая Изольда – та, у которой был Тристан? – уже расхрабрившись, спросила я.
У девушки глаза стали круглыми от удивления. Она, видимо никак не ожидала, что в этом мире её кто-то знал...
– Откуда ты это знаешь, девочка?.. – тихо прошептала она.
– Я книжку про вас читала, мне она так понравилась!.. – восторженно воскликнула я. – Вы так любили друг друга, а потом вы погибли... Мне было так жаль!.. А где же Тристан? Разве он больше не с вами?
– Нет, милая, он далеко... Я его так долго искала!.. А когда, наконец, нашла, то оказалось, что мы и здесь не можем быть вместе. Я не могу к нему пойти... – печально ответила Изольда.
И мне вдруг пришло простое видение – он был на нижнем астрале, видимо за какие-то свои «грехи». И она, конечно же, могла к нему пойти, просто, вероятнее всего, не знала, как, или не верила что сможет.
– Я могу показать вам, как туда пойти, если вы хотите, конечно же. Вы сможете видеть его, когда только захотите, только должны быть очень осторожны.
– Ты можешь пойти туда? – очень удивилась девушка.
Я кивнула:
– И вы тоже.
– Простите, пожалуйста, Изольда, а почему ваш мир такой яркий? – не смогла удержать своего любопытства Стелла.
– О, просто там, где я жила, почти всегда было холодно и туманно... А там, где я родилась всегда светило солнышко, пахло цветами, и только зимой был снег. Но даже тогда было солнечно... Я так соскучилась по своей стране, что даже сейчас никак не могу насладиться вволю... Правда, имя моё холодное, но это потому, что маленькой я потерялась, и нашли меня на льду. Вот и назвали Изольдой...

Ранние годы

В январе 1927 года Уайтхед был приглашён с лекциями в Эдинбургский университет . К этому времени его метафизическая «философия организма» стала слишком сложной для понимания рядовых студентов, и он был вынужден разработать замысловатый понятийный аппарат для её корректного и внятного изложения. В эдинбургских лекциях Уайтхед ополчился против мнения Дэвида Юма о том, что чувственный опыт не может служить основой долговечного философского учения, а может лишь поверять его истинность. Он нарисовал картину вселенной, состоящей из сущностей в процессе становления, то есть впитывания и освоения бесчисленного числа объектов, исходящих от предвечного Бога (постоянный источник новых возможностей).

В окончательном виде эдинбургские лекции появились в печати в 1929 году под названием «Процесс и реальность», и эта книга замкнула собой череду великих европейских трактатов на метафизические темы. В отличие от великих метафизиков прошлого - Спинозы , Лейбница , Гегеля - Уайтхед считал своё философское учение лишь приближением к пониманию беспредельной сложности бытия. Став свидетелем крушения казавшейся непреложной ньютоновской системы мироздания, Уайтхед отказывался принимать догматизм в философии, науке либо теологии. Свои религиозные взгляды он выразил в сжатой форме в работе «Религия в созидании» (1926), выступив с оправданием религии как отношения индивида не к иным индивидам и их группам, а к вселенной в целом. Тем самым религия, по Уайтхеду, представляет собой самый глубокий срез человеческого одиночества.

Уайтхед продолжал лекционную деятельность в Гарварде до 1937 года. Большим успехом пользовались и философские вечера в его доме. После смерти его тело было кремировано, неопубликованные рукописи и письма сожжены, похорон не было. Его последней крупной работой был трактат «Приключения идей» (1933), в котором он продемонстрировал, как одни и те же идеи, несмотря на их кажущийся антагонизм, являются отражением единой сущности. Резюмируя свою метафизическую теорию, Уайтхед высказал оригинальные мнения по поводу содержания таких понятий, как красота, истина, искусство, приключение и мир. У него не осталось прямых учеников, но его идеи получили развитие, в частности, в трудах влиятельного американского теолога Чарльза Хартшорна .

Книги А. Н. Уайтхеда

Уайтхед, А. Н. Основания математики: в 3 т. / Альфред Н. Уайтхед, Бертран Рассел; пер. с англ. Ю. Н. Радаева, И. С. Фролова; под ред. Г. П. Ярового, Ю. Н. Радаева. - Самара: Книга, 2005-2006.
Уайтхед, А. Н. Избранные работы по философии / Пер. с англ. Общ. ред. и вступ. ст. М. А. Кисселя. - М. : Прогресс, 1990.
Уайтхед, А. Н. Символизм, его смысл и воздействие. - Томск: Водолей, 1999.
Уайтхед А. Н. Приключение идей М.: ИФРАН, 2009.-383 с. ISBN 978-5-9540-0141-9

Работы о А. Н. Уайтхеде

Whitehead und der Prozeßbegriff / Whitehead and The Idea of Process. Beiträge zur Philosophie Alfred North Whiteheads auf dem Ersten Internationalen Whitehead-Symposion 1981. Proceedings of The First International Whitehead-Symposion. Edited by Harald Holz and Ernest Wolf-Gazo. Verlag Karl Alber, Freiburg i. B. / München 1984. ISBN 3-495-47517-6
Whiteheads Metaphysik der Kreativität. Internationales Whitehead-Symposium Bad Homburg 1983. Edited by Friedrich Rapp and Reiner Wiehl. Verlag Karl Alber, Freiburg i. B. / München 1986. ISBN 3-495-47612-1
Богомолов, А. С. Неореализм и спекулятивная философия (А. Н. Уайтхед) // Современный объективный идеализм. - М.: 1963.
Хилл, Т. И. Современные теории познания. - М.: 1965. - C. 258-278.
Юлина, Н. С. Проблема метафизики в американской философии XX века. - М.: 1978. - C. 84-116.
Корнфорт, М. Ответ на письма читателей по поводу Александра и Уайтхеда // Вопросы философии. - 1957. - № 1. - С. 237-239.
Якушев, А. А. Субъективно-идеалистический смысл теории символизма А. Уайтхеда // Вопросы философии. - 1962. - № 12. - С. 117-128.
Саенкова, Е. С. Философия науки в контексте метафизики А. Н. Уайтхеда: Дис. … канд. филос. наук: 09.00.03 - Мурманск, 2006.
John Berthrong , Concerning Creativity-A Comparison Of Chu Hsi, Whitehead, And Neville. Albany: SUNY Press, 1998. 254 p. ISBN 0-7914-3944-5 .