Есть в осени первоначальной короткая но. Есть в осени первоначальной. Выразительное чтение стихотворения Ф.И. Тютчева

Поэзия Ф.И.Тютчева

Федор Иванович Тютчев – поэт-философ, обращавшийся в своем творчестве к вечным темам: природа и человек, жизнь и смерть, человек и мироздание, счастье и трагедия любви.

Тема природы.

Одной из основных тем поэзии Тютчева можно назвать тему взаимоотношения человека и природы. Природа у Тютчева – живой, одухотворенный, мыслящий и чувствующий организм :

Не то, что мните вы, природа

Не слепок, не бездушный лик –

В ней есть душа, в ней есть свобода,

В ней есть любовь, в ней есть язык.

В природе Тютчева чувствуется божественное начало, она сама есть Бог (обожествление природы называется натурфилософией). Тютчева в большей степени интересуют переходные состояния природы , поэтому так часто поэт изображает осень и весну. Природа в восприятии Тютчева всегда разная, она меняет лик, однако никогда полностью не открывает свою тайну. В стихотворении «Весенняя гроза» природа – стихия света, радости и солнца. Мир природы словно светится изнутри; все охвачено веселым, стремительным движением, радостным звучанием; в аллитерации звука «р» мы слышим ликующую, праздничную музыку весенней грозы. Весна – это игра, пиршество жизни, воплощение всепобеждающей красоты мира.

Один из основных мотивов творчества Тютчева – столкновение и взаимосвязь противоречий , поэтому в природе не только свет, но и тьма, не только порывистое движение, но и умиротворяющий покой. Например, в стихотворении «Осенний вечер» природа, словно живое существо, смиренно ждет зимнего оцепенения; её кроткое, «стыдливое» страдание овеяно особой тихой прелестью:

Ущерб, изнеможенье – и на всём

Та кроткая улыбка увяданья,

Что в существе разумном мы зовём

Божественной стыдливостью страданья.

Природа в стихотворениях Тютчева – это не только конкретика земного пейзажа, но и само Бытие, синоним всего сущего , а потому в стихотворении «Летний вечер» пейзаж планетарен, космичен: словно вся Земля-планета неспешно опускается в ночь. И движение изображенного поэтом мира столь же глобально, медлительно – это движение космических тел, в котором нет противоречия, противоборства: «солнца раскаленный шар» уступает свое дневное господство ночным светилам – звездам, и каждая строфа стихотворения – отражение нового этапа этой вечной смены. «Вечер» в стихотворении – это «золотая середина» между дневным зноем и ночной тьмой, это миг примирения дня и ночи, миг их уравновешенности и гармонии.

В стихотворении «Как океан объемлет шар земной» создается своеобразная модель вселенной, в центре которой находится человек. Все четыре элемента всего сущего: огонь («горящий славой звездной», «пылающею бездной»), вода («океан», «стихия», «прилив», «неизмеримость волн»), земля («шар земной», «земная жизнь», «берег», «пристань»), воздух («сны», «небесный свод») – находятся в отношении противоборства и единства одновременно. С особенным благоговением Тютчев относится к воздушной стихии. Воздух – бездна, «бездна голубая» и «животворная». Воздух, как река, опоясывает землю и является условием жизни, он самая легкая и чистая стихия, которая связывает все живое, вбирает в себя и распространяет проявления жизни, самую жизнь; вода также оказывается в художественном мире Тютчева воплощением жизни, движения, бурного преображения, поэтому часто синонимом слова «вода» становится слово «стихия», «вода холодна, подвижна и изменчива, она живая, гармоническая, самая древняя и самая могущественная стихия; воде противостоит огонь. Он и животворен, и опасен. Если родина воды – глубины земли, то родина огня – небо, поэтому у Тютчева небо – это «твердь пламенная», «небеса сияют», освещенные огнем солнца. Огонь проникает во всё: в растения и в человека, он горит в его груди, светится в его глазах. Но огонь и зол, это «злой истребитель», «стихийная вражья сила», он словно «красный зверь», всё испепеляющий, мертвящий. Земля в стихотворении становится воплощением тверди в подвижной стихии мироздания, «берега», «пристани», помогающей человеку обрести устойчивые, вечные, животворные и оберегающие начала.

Однако природные стихии воды, огня, воздуха и земли, при всем своем различии и внешней противоположности качеств, находятся в глубокой связи, поэтому не случайно в стихотворении появляется круг как символ гармонии и взаимосвязанности всего со всем («шар», «объемлет», «кругом объята», «небесный свод», «со всех сторон окружены»). Все четыре первоосновы мира взаимосвязаны, вовлечены в единую жизнь, единое движение. Образ круга настойчиво повторяется Тютчевым. Характерно пристрастие поэта к глаголам (и производным от них) со значением охвата, окружения. Образ круга в этом стихотворении помогает ощутить и место человека в мироздании. Тютчев положил основание новому взгляду на личность и ее взаимоотношения с миром. Человек в поэзии Тютчева ощущает себя в круговороте безбрежного океана Вселенной, он причастен к мировому круговращению (поэтому не случайно человек в этом стихотворении оказывается в центре символического круга: «и мы плывем, пылающею бездной со всех сторон окружены»). Человек затерян в мировом хаосе, но при этом не растворен в нем, его «Я» не исчезает во мгле и ночи. Вселенная, величественная, неизмеримая в пространстве и времени, властная, таинственная, нуждается в человеке, ее «глас» «нудит» и «просит». Без человека мир пуст. «Мы» в стихотворении – это и человечество, и Земля, и вся Вселенная.

Однако причастность человека к природному миру не только не исключает драматизм взаимоотношений человека с мирозданием, но, напротив, предопределяет его. Взаимоотношения человеческого и природного миров драматичны : человек желал бы слиться с природой, раствориться в ее гармонии, однако ему это не дано:

Певучесть есть в морских волнах,

Гармония в стихийных спорах,

И стройный мусикийский шорох

Струится в зыбких камышах.

Невозмутимый строй во всем,

Созвучье полное в природе, -

Лишь в нашей призрачной свободе

Разлад мы с нею сознаем.

Слияние с природой желанно потому, что лишь в природе можно найти гармонию, «лад», «певучесть» даже в её стихийности. Спасение души человека от разлада, от противоречий, раздвоенности – в слиянии с гармонией природы. Однако растворение в природе возможно лишь за чертой жизни, поэтому тема жизни и смерти органично сливается с темой человека и природы. Тютчев – поэт трагического мировосприятия, а потому с особой обостренностью воспринимавший краткость, зыбкость и хрупкость человеческого существования. Смерть, по Тютчеву, - это не полное исчезновение, а продолжение существования, но в иной форме – форме части «всепоглощающей и миротворной бездны» бытия. Жизнь и смерть включены в вечный круговорот природы, это звенья в цепи мироздания, поэтому «бездна» у Тютчева не только «всепоглощающая», но и «миротворная» (стихотворение «От жизни той, что бушевала здесь»).

О стремлении человека ощутить себя частью мироздания Тютчев говорит и в стихотворении «Тени сизые смесились». «Мир дремлющий», «сумрак» становятся воплощением грани, помогающей постичь возможность взаимопроникновения противоположных начал бытия. Движение, ощутимое в двух направлениях: движение мира сверху вниз и движение человеческой души снизу вверх – «вглубь», отражает взаимоустремленность человека и мироздания. Момент их пересечения – та грань воссоединения дня и ночи, создающая мир «сумрака», - будет моментом взаимопроникновения, уравновешенности: «Всё во мне и я во всём». Человек стремится к слиянию с мирозданием, поэтому не случайно в стихотворении так много глаголов в повелительном наклонении: «лейся», «залей», «утиши», «переполни», «дай». «Дай вкусить уничтоженья, с миром дремлющим смешай». «Уничтоженье» - это не бесследное исчезновение, а явление в иной форме – в форме части мира. О страстном желании такого преображения человека говорит парадоксальное сочетание «вкусить уничтоженья»: «вкусить» - это очень желанное, несущее наслаждение, радость.

Мироздание, по Тютчеву, имеет два лика – «дневной» и «ночной». День – это гармоничная, устроенная и дружественная человеку Вселенная, это Космос; ночь – это мир Хаоса, когда господствуют непознанные и непознаваемые стихии. В мировой мистерии акт светлого, гармоничного бытия сменяется новым актом – бытия ночного, хаотического, исполненного трагизма. В стихотворении «День и ночь» день – это «златотканый», «блистательный» покров, наброшенный на бездну, это оживление, солнечный свет и блеск, «благодать», исцеление души; ночь – это роковой мир тайн, мглы, бездны.

Метафорический образ «покрова златотканого» отражает непроходимую грань между двумя мирами - Космосом и Хаосом. Образы «завесы», «покрова», «окна» в поэзии Тютчева выявляют мысль поэта о «двойном бытии», о вечном раздвоении жизненных сфер, о взаимопритяжении и взаимоотталкивании противоположностей. Две силы, два голоса, две беспредельности, два мира – это пристрастие поэта к числу «два» свидетельствует о его диалектическом восприятии жизни, о видении им противоречивых, противоположных начал в ней. В жизни Тютчев видит вечное раздвоение, разрушающее жизнь и созидающее в процессе движения новую. В художественном мире Тютчева противоречия диалектически взаимосвязаны: Космос и Хаос, слабость и величие человека, его страх перед ликом бездны и в то же время таинственное притяжение к ней.

Днём покров света скрывал от глаз звездную бездну – ночью она открывается. Именно ночью человек остается наедине с мирозданием, поэтому и назван Тютчевым «сиротой бездомным». Человек не защищен от власти ночного мира, он пред ним «немощен и гол». Ночное одиночество ставит человека лицом к лицу не только перед бездной Вселенной, но и перед бездной собственной души. Нет защиты от самого себя, «нет извне опоры», ночью освобождается стихийное не только в природе, но и в человеке – об этом стихотворение «О чем ты воешь, ветр ночной?» «Музыка сфер» Тютчева зачастую хаотична, страшна, но и в этой дисгармонии чувствуется своя мелодия, которая, оставаясь непонятной человеческому сознанию, пробуждает в его душе схожее звучание. «Мир души ночной» сродни стихии ночи, и в сердце человека – те же бури, непознанные тайны. Рвущееся, стремительное, ничем неудержимое движение заключено в самом человеке: «ветр ночной» бушует в человеческом сердце, «роет и взрывает» в нам «неистовые» звуки («Из смертной рвется он груди, он с беспредельным хочет слиться»). Не случайно хаос назван «древним и родимым», а «ветр ночной» говорит с человеком «понятным сердцу языком». Стихия внутренняя сопрягается со стихией внешней, стихия мироздания и стихия человеческой души близки своим непостоянством, мятежом, они равновелики, единосущностны: «О, бурь заснувших не буди – под ними хаос шевелится».

Тема любви.

Противоречие и слияние счастья и трагедии ощутимы и в человеческих чувствах, прежде всего в самом сильном из них – любви. «Денисьевский цикл» отразил сложность взаимоотношений Тютчева и Елены Александровны Денисьевой, которая была намного младше поэта и которую он пережил на девять лет: Денисьева рано умерла от чахотки.

В стихотворении «Предопределение» любовь в восприятии Тютчева – это «союз души с душой родной», взаимопроникновение двух душ, но в этом причина и счастья, и трагедии. Это духовное «съединенье», «сочетанье», «слиянье» становится «поединком роковым», «борьбой» именно потому, что прорастание двух «я» друг в друга у Тютчева не трансформируется в «мы», в любви не стирается человеческая индивидуальность, «самость», поэтому чем ближе «съединенье» любящих, тем сильнее отношения притяжения-отталкивания. Не случайно рифма связывает взаимоисключающие слова «родной» и «роковой».

Любовь – это беспредельное счастье, но именно поэтому и величайшая трагедия: опять, как это часто у Тютчева, противоречия неразделимы. В стихотворении «Последняя любовь» это одно из самых сильных человеческих чувств названо поэтом «блаженством и безнадежностью». Все стихотворение пронизано светом, но светом гаснущим, уходящим, не случайно все слова, несущие свет, сочетаются со словами, смысл которых - уход, прощание: «прощальный свет», «вечерний день», «зари вечерней», «лишь там, на западе, бродит сиянье». Любовь – это соединение не просто противоположностей, но крайностей: «блаженство» - наивысшее счастье, «Безнадежность» - глубочайшее отчаяние. Инверсия делает слова «последней» и «вечерней» еще более значимыми, смысловое ударение словно выхватывает их из строки. Стихотворение в целом словно мольба о том, чтобы мгновение счастья замерло, остановилось, отсюда частые повторы: «сияй, сияй», «помедли, помедли», «продлись, продлись».

Любовь, по Тютчеву, - это борьба и слияние двух сердец, но слияние гибельное, роковое, несущее одному из них смерть:

О, как убийственно мы любим,

Как в буйной слепоте страстей

Мы то всего вернее губим,

Что сердцу нашему милей.

Трагическая развязка неотвратима и потому, что эта любовь-страсть сжигает человека изнутри, и потому, что общество ополчается на эту «запретную» любовь.

Облик героини «денисьевского цикла» незауряден: это женщина сильная и свободная, умеющая страстно любить, бросившая вызов людскому суду. Лирического героя Тютчева постоянно преследует сознание того, что он недостоин такой сильной любви, его счастье омрачено сознанием обреченности этой любви.

Последняя глава своеобразного «романа в стихах» написана уже после смерти любимой – отсюда отражение душевной муки в стихотворении «Накануне годовщины 4 августа 1864 года». Поэт погружен в воспоминания о любимой, он ощущает близость любящей души, разговаривает с ней, словно между ними нет разделившей их пропасти смерти. После ее ухода для него осталось в мире лишь томительное существование, отсюда слова «бреду», «тяжело мне», «замирают ноги», отсюда многоточия, обрывающие строки. И в этом стихотворении настроение создается светом, но гаснущим, умирающим, говорящем о замирании жизни: «в тихом свете гаснущего дня», «улетел последний отблеск дня», «всё темней, темнее над землёю». Духовное проникновение двух «я» после ее смерти сделало невозможной и его жизнь, судьба этих двух душ – едина, это в строках «вот тот мир, де жили мы с тобою», «ангел мой, где б души ни витали».

Ф.И.Тютчев не любил осень. Она всегда напоминала ему о быстротечности жизни, о её увядании. Но восхититься некоторыми прекрасными мгновениями её просто не мог. Поэтому и в данном стихотворении изображён миг осени, когда она вдруг словно застыла в свой красоте, а природа готовится к долгой зиме.Тема стихотворения — осенняя природа во всей её красоте. Правда, осень ещё только-только наступает, но её присутствие в средней полосе России чувствуется уже в конце августа.

Однако вся пейзажная лирика Ф.Тютчева всегда отражает и размышления поэта о жизни, о человеке, о его месте в этом мире. Так и данное стихотворение сочетает в себе элементы философской лирики. Поэтому второй темой здесь является размышление о жизни.

Проблемы.

Проблема взаимосвязи человека с природой . Как начало осени прекрасно, так и пора человеческой жизни, когда молодость уже позади, а старость ещё не наступила,- тоже прекрасна. Хотя уже чувствуется сожаление о прошедшем. Так и в стихотворении, наряду с восхищением прекрасными картинами яркой, разноцветной природы(«Есть в осени первоначальной Короткая, но дивная пора -Весь день стоит как бы хрустальный, И лучезарны вечера» , автор передаёт грусть, появляются тягостные нотки(«Где бодрый серп гулял и падал колос, Теперь уж пусто все — простор везде, -Лишь паутины тонкий волос Блестит на праздной борозде».)

Красота природы заставляет почувствовать человека, как тесно он связан с ней, что является единым целым.

Проблема труда человека , который даёт жизнь, наполняет смыслом жизнь. Да, можно выделить и эту проблему, ведь автор с таким уважением пишет о крестьянском труде. За строчками мы понимаем, как непростой была уборочная пора. Но она доставляла радость крестьянам, ведь это их благосостояние, это их существование: «Где бодрый серп гулял и падал колос …» и борозда уже « праздная», отдыхающая. Люди закончили свои сельхозработы и могут немного отдохнуть, как отдыхает природа после жаркого лета, готовясь к холодам, которые нелегко пережить.

Проблема смысла жизни . Данный период осени — прекрасное время для переосмысления пройденного, подведения итогов, может, для переоценки жизненных ценностей. Поэт всегда ассоциировал осень не с приближающейся старостью, а со зрелостью, мудростью, жизненным опытом. Поэтому в стихотворении нет трагических ноток, всё тихо, спокойно, настраивает на размышления о себе.

Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора -
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера...

Где бодрый серп гулял и падал колос,
Теперь уж пусто всё - простор везде, -
Лишь паутины тонкий волос
Блестит на праздной борозде.

Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко еще до первых зимних бурь -
И льется чистая и теплая лазурь
На отдыхающее поле...

There is a spell in autumn early,
One all too brief, of an enchantment rare:
The nights are radiant and pearly,
The days, pellucid, crystal-clear.

Where played the sickle and fell the corn, a mellow,
A warm and breathless stillness reigns supreme;
Spanning the brown and idle furrow,
A dainty thread of cobweb gleams.

The birds have flown, we hear no more their clamour,
But winter"s angry winds not soon will start to blow -
Upon the empty fields there pours the azure glow
Of skies that have not lost the warmth of summer.

Exists in the autumnal growing
A brief, but an enchanting phase:
The day - as if in crystal glowing,
The dusk - in the resplendent glaze.

Where ears fell to zesty sickle"s rending,
It"s bare around; through a widespread range
Glows only, thinning and unbending,
A web string on an idle trench.

The air"s depleting, quiet - birds have pealed,
Of nascent wintry storms there isn"t a clue,
And pours the warm and the transparent blue
Onto a resting field...

There is a fleeting, wondrous moment
during autumn"s early days:
time stands motionless, time"s a crystal,
evenings bathe in brilliant rays.

Where sickles swung and crops were toppled,
there"s just an empty wasteland now.
A strand of glittering web is all you notice
across an idle track cut by a plough.

The air has emptied. Birds no longer chatter,
though there"s some time to wait for winter"s snow and rain,
and pure and warm, a gentle blue is flowing
across the resting plains.

Jest chwila krótka w dniach jesiennej pory,
Przedziwnych chwila mgnień:
Powietrze czyste, kryształowy dzień,
Świetliste jeszcze wciąż wieczory...

Gdzie rześki błyskał sierp i padał kłos,
Dziś głucho wszędzie, opuszczona niwa;
I tylko cienki pajęczyny włos
Na śpiącej bruździe odpoczywa.

Wichrowe jeszcze śpią poświsty,
W powietrzu pustka, zmilkły ptaków spory,
I spływa lazur jasny, ciepły, czysty
Na pogrążone w sen ugory.

Я знаю в праосені пору,
Таку коротку і ясну.
Повітря чисте, день прозорий,
I вечір зве в далечину.

Де серп гуляв і падало колосся,
Усюди простір, пусто на стерні.
Лиш павутиння, мов тонке волосся,
Блищить на марній борозні.

Не чути птиць, повітря захололо,
Далеко ще до перших сніжних хуртовин,
Блакить прозора й тепла ллється з височин
На стомлене і тихе поле.

Er is, als de herfst amper is verschenen,
Een korte maar heerlijke tijd -
Alle dagen als door kristal beschenen,
En de avond een stralende heerlijkheid.

Waar eens de sikkel het koren luchtig deed vallen
Is het nu uitgestrekt en verlaten.
Alleen de spin weeft er nog zijn vallen,
Een schittering over stille paden.

In de lege lucht laat geen vogel zich horen.
De eerste winterstorm nog ver in "t verschiet,
Warm en zuiver is het azuur dat vliedt
Over de rustende voren..

U jesenskih je prvih dana
Kraćahna, ali divna dob -
Kad stoji dan ko" od kristala,
I večer sjaji blistavo…

Gdje šet"o čilo srp i klas gdje pad"o
sad tek je prostor svud - i pusto sve -
i paučine tanki vlasak samo
Treperi gdje je brazde pusti red.

Zrak samotan, ni ptica čuti više,
no daleko još je do prvih zimskih bura -
potoci toploga i čistoga azura
leže gdje polje mirno diše…

初秋有一段奇异的时节，
它虽然短暂，却非常明丽——
整个白天好似水晶的凝结，
而夜晚的天空是透明的……

在矫健的镰刀游过的地方，
谷穗落了，现在是空旷无垠——
只有在悠闲的田垄的残埂上
还有蛛网的游丝耀人眼睛。

空气沉静了，不再听见鸟歌，
但离冬天的风暴还很遥远——
在休憩的土地上，流动着
一片温暖而纯净的蔚蓝……

　　　　　　一八五七年
　　　　　　　查良铮 译

Изучая пейзажную лирику русской поэзии, обязательно следует читать стих «Есть в осени первоначальной» Тютчева Федора Ивановича. Обращает на себя внимание необычное построение произведения, состоящего всего лишь из трех предложений. Это стихотворение Тютчев написал в зрелом возрасте, в 1857 году. Как и многие другие описания пейзажей, созданные Тютчевым, оно основывается на личных наблюдениях поэта за природой родного края. Федор Тютчев относился к осени без особой любви, она для него ассоциировалась с увяданием природы и человеческой жизни. Именно поэтому чаще всего с наступлением осени он уезжал за границу.

В этом стихотворении автор описывает период «бабьего лета», когда осень только напоминает о себе тонким волосом паутины, летящем над землей. Называя день «хрустальным», поэт передает ощущение прозрачного воздуха, пронизанного последними теплыми лучами солнца. Описывая прекрасный пейзаж, Тютчев упоминает о том, что до холодной зимы еще далеко. Он специально пропускает период настоящей промозглой осени, с ее холодными дождями и голыми деревьями, потому что именно эта осень для него была нелюбимым временем года. А вот такой период перехода от лета к осени вызывает в душе поэта легкую грусть, он символизирует для него наступление зрелого возраста, освещенного мудростью прожитых лет.

В стихотворении поэт использует много эпитетов, метафор и сравнений, придавая своему творению яркость и выразительность. Эти строки звучат как прекрасная музыка, завораживая читателя с первых слов. Стихотворение написано так точно, что можно очень легко представить себе картину, описанную в нем. Готовясь к проведению урока литературы в классе, можно скачать весь текст стихотворения Тютчева «Есть в осени первоначальной» или учить это произведение наизусть полностью в режиме онлайн.

Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора –
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера…

Где бодрый серп гулял и падал колос,
Теперь уж пусто всё – простор везде,-
Лишь паутины тонкий волос
Блестит на праздной борозде.

Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко ещё до первых зимних бурь –
И льётся чистая и тёплая лазурь
На отдыхающее поле…

«Есть в осени первоначальной…» Федор Тютчев

Есть в осени первоначальной
Короткая, но дивная пора —
Весь день стоит как бы хрустальный,
И лучезарны вечера…

Где бодрый серп гулял и падал колос,
Теперь уж пусто всё — простор везде,-
Лишь паутины тонкий волос
Блестит на праздной борозде.

Пустеет воздух, птиц не слышно боле,
Но далеко ещё до первых зимних бурь —
И льётся чистая и тёплая лазурь
На отдыхающее поле…

Анализ стихотворения Тютчева «Есть в осени первоначальной…»

Пейзажная лирика Федора Тютчева – это особый мир, воссозданный поэтом на основании личных впечатлений. Однако воссозданный настолько точно и ярко, что каждое произведение позволяет читателям словно бы совершить небольшое путешествие по бескрайним полям и лесам, которые рисует воображение после каждой строчки, написанной поэтом.

Федор Тютчев не любил осень, считая, что эта пора года символизирует увядание и смерть живой природы. Однако он не мог не восхищаться красотой обряженных в золотистые уборы деревьев, густыми серебристыми облаками и стройностью журавлиного клина, который держит путь в южные края. Правда, поэта занимал не столько процесс перевоплощения природы, сколько тот короткий миг, когда она ненадолго замирает, готовясь примерить новую ипостась. Именно этому неуловимому мгновению автор и посвятил свое стихотворение «Есть в осени первоначальной…», созданное в августе 1857 года.

Осень еще не вступила в свои права, однако ее приближение ощущается с каждым дуновением ветра. Эта удивительная пора в народе именуется бабьим летом – последним теплым подарком природы, которая готовится к зимней спячке. «Весь день стоит как бы хрустальный и лучезарны вечера», — именно так Федор Тютчев характеризует эти еще по-летнему жаркие дни, в которых уже, тем не менее, чувствуется явственное дыхание осени .

О ее приближении свидетельствует «паутины тонкий волос», который блестит в борозде давно уже убранного поля, а также необыкновенный простор и тишина, которыми наполнен воздух. Даже «птиц не слышно боле», как это бывает ранним летним утром, так как пернатые создания заняты подготовкой к предстоящим холодам. Однако автор отмечает, что «далеко еще до первых снежных бурь», умышленно пропуская тот период осени, который славится дождями, промозглым холодным ветром и оголенными деревьями, которые сбрасывают свои листья.

Тютчев неоднократно отмечал, что осень в классическом ее проявлении наводит на него тоску, напоминая о том, что и человеческая жизнь имеет свой финал. И если бы поэт мог, то с удовольствием изменил бы устройство мира, чтобы вычеркнуть из него период медленного умирания природы. Именно поэтому осень поэт предпочитал проводить за границей, спасаясь от унылого русского пейзажа. Тем не менее, последние дни уходящего лета доставляли Тютчеву огромное удовольствие, давая ощущение радости и умиротворения.

Это праздничное и торжественное настроение отчетливо ощущается и в стихотворении «Есть в осени первоначальной…». Короткое бабье лето, наполненное солнцем и тишиной, вызывает у поэта ощущение завершения очередного жизненного этапа, но не отождествляется со смертью. Поэтому «осень первоначальная», теплая и приветливая, воспринимается Федором Тютчевым как небольшая передышка перед сменой времен года. Это – период подведения итогов и переосмысления жизненных ценностей . Поэтому у поэта он ассоциируется не с приближающейся старостью, которая, как и осень, неизбежна, а со зрелостью, мудростью и жизненным опытом, позволяющими автору избежать серьезных ошибок в принятии важных для него решений, которые требуют спокойного осмысления. Кроме этого, бабье лето для Федора Тютчева – это возможность почувствовать себя по-настоящему свободным и насладиться гармонией природы, которая словно бы замерла в ожидании предстоящих холодов, спеша отдать миру последние краски лета с его благоухающими травами, бездонным голубым небом, теплым ветром, опустевшими и от этого кажущимися необъятными полями, а также ярким солнцем, которое уже не обжигает, а всего лишь нежно ласкает кожу.