Получение адипиновой кислоты из бензола. Курсовая работа: Синтез и свойства адипиновой кислоты. Литературный обзор. Методы получения дикарбоновых и поликарбоновых кислот
Им было по 15, когда вчетвером решили сбежать с уроков чтобы покататься на чёртовом колесе. Что могли возразить на то взрослые: стращать наказанием или стыдом, богом или разумом? Когда сами говорили одно, делали другое, признаков счастья не выказывали, а на замечания подростков отвечали формально что-то вроде: «вот поживёшь с моё, тогда поймёшь что всё не так просто…» А тут у Дениса возникла идея, простая и понятная всем, и школьники, не колеблясь, предпочли скучному и бессмысленному убийству жизни на уроках воздух свободы, адреналин и дружбу.
Женщина с худым измождённым лицом на кассе не спросила друзей, почему они не в школе. Она размышляла об очередном скандале с невесткой безработного сына, доходы её зависели от количества проданных билетов, а у друзей на руках имелись родительские деньги, поэтому препятствий для восхождения в одну из кабинок причудливого творения ума и рук человеческих они не встретили…
Денег хватило всего на один круг. Чем выше поднималась кабинка, тем сильнее захватывало у подростков дух.
– Ваня! – воскликнула кареглазая Кира, которой то и дело приходилось бороться с ветром, отбрасывая русые пряди с лица. – А про чёртово колесо ты историй случайно не знаешь?
Ваня разволновался, поправил пробор на лохматой голове. Он был влюблён в Киру, как говорится, по уши.
– Мы только сегодня придумали с уроков сбежать, – ответил он. – Знал бы заранее, подготовил бы историческую справку.
– Здорово же Дениска придумал! – забыла о нём в следующее мгновение Кира. – А Володя – как хорошо что ты всех нас собрал!
Володя – выше других ростом и шире в плечах, красивый брюнет, улыбаясь смотрел вдаль. Всем своим видом он выражал спокойствие, безмятежность и мужество.
– Ребята, ребята! – снова закричала Кира. – Мы приближаемся к вершине!
Даже Ваня забыл про страх. Внизу распростёрлись сосны, далеко за стенами парка – игрушечные разноцветные домики, сбегающие к берегу синей реки – огромный мир под ясным небом. Ваня залюбовался раскрасневшейся от радости Кирой – как ещё может выглядеть рай?!
Скоро бежит время на колесе обозрения.
– Спускаемся… – вздохнула Кира и глянула на электронные китайские часы на белой руке. – Ровно полдень!
– Надо чаще встречаться, – произнёс Владимир.
– А давайте поклянёмся, – вдруг вступил Денис, – собраться в тот же час, в тот же день, 10 лет спустя!
– Клянусь! – отвечал Владимир.
– Клянусь!
– Клянусь!
– Клянусь!
– У нас будет много денег, и мы сможем кататься целых 5 кругов! – мечтательно протянула Кира.
Время не остановить. Ниже и ниже спускалось колесо, пока не настал момент спрыгивать с кабинки на асфальт. Ваня не успел: руку Кире подал Володя, и они ступили на землю грешную вдвоём… Не было у этих четверых ребят любви ни к учёбе, ни к труду, но у них возникла с утра идея, и идея принесла им счастье тем апрельским днём.
***
Кулак открыл глаза и понял что больше сегодня не уснёт. Его одолевала похмельная жажда, голова раскалывалась. Он протянул руку к телефону, поднёс безделушку к глазам, нажал кнопку, всмотрелся в жидкокристаллический экран – 10 утра, смс пришла. Кулак открыл смс:
«Здорово, Кулак! Стрелку с лисовскими сегодня в 12 собираем, на стадионе «Ударник». Ярик придёт, после стрелки его накажем. Ждём!»
Память возвращалась к Кулаку. Пьянка у Волка, лихо поколотили волосатых на Проспекте, потом двинули в сауну…
Кулак тяжело спустил ноги на пол, распрямил корпус, протёр глаза.
Ярик ушёл первым. Хозяин сауны, бывший мент, заявил что пропал полтинник с его стола. Ответить должны были они все. Но кроме самого Лиса присутствовал только его приятель, а своих – целых четверо. Договорились о стреле.
Кулак потащил своё тело на кухню. Ухватился за ручку чайника, что стоял на плите, влил в себя холодной воды из носика, после чего понуро поплёлся на балкон, курить.
Сигарет нет, только пачка астраханской «Примы» – одни палки вместо табака. Кулак затянулся. Солнышко поднималось над девятиэтажками, в воздухе пахло весной, но Кулак радости жизни не ощущал. Морщина хмурилась на его лбу.
Ярик полтинник не брал – в этом Кулак был уверен. Лисовский спьяну придумал как сгрести чуток бабла, и капусту отвалят кулаковские. А в итоге отвалит и тем и другим Ярик. Ярика свои за лоха держат. Не исключено что лисовские в обход его, Кулака, с пацанами сговорились, когда с девочками за водярой гоняли. Либо дело не в бабле, а в том что у кого-то чешутся кулаки. Бит же в любом случае окажется Ярик.
Кулак считал себя справедливым лидером. Заступиться за Ярика – опустят. Согласиться с шакалами? – горячее чувство униженности обожгло живот Кулака. Его, Кулака, его, не Ярика, который к роли скомороха привык, Кулака шакалы развели на лоха!
Болезненно морщась, испытывая неприятную ломоту в кишках, втягивал Кулак в лёгкие горький едкий дым, прокручивая в голове возможные сценарии сегодняшнего дня. Вот он подъехал на «ауди» на стрелку. Все готовы к драке… Постойте! Без него, Кулака, драться никто не станет! Да и как обойдутся они по жизни без его кулака?! Они могут его кинуть и слиться с лисовскими в единую… – последняя мысль вернула Кулака на стезю уныния. Если бы можно было пропустить сегодняшнюю стрелку! Тогда драки не будет. Договорятся капустой. Ярика всё равно побьют после. Но он, Кулак, не замарает честь в подлом деле! Не замарает? А как же Ярик, за которого не удастся заступиться? Но должен ли он, Кулак, заступаться за лоха? Жила разбухала на лысом черепе Кулака. Какой придумать предлог чтобы они поверили? Какое сегодня число? Есть ли какие-нибудь планы на сегодня? 17 апреля… 17 апреля… Если я совру, они могут прочитать по глазам… Да и недостойно правильному пацану врать!
Вдруг Кулак вспомнил далёкий день, когда ему ещё только 15 лет… Мурашки побежали по его вспотевшей спине. Договаривались вернуться на чёртово колесо 10 лет спустя, сейчас ему 25, день наступил…
Кулак затыкал кнопки мобильного.
– Алло, Клещ? Я не смогу приехать сегодня на стрелу. У меня встреча.
– Ты чего? А как же мы?
– Вы без меня договорились.
– Ты в отрубе был, только когда привезли – оклемался.
– Да, но слово пацана – закон. И у меня на это время сегодня назначена встреча, ещё до того как вы договорились.
– Без тебя мы их не одолеем, придётся отстёгивать капусту, Ярика-то мы накажем…
– Я свою долю верну. Разберитесь во всём без меня. И чтобы я больше об этом деле не слышал, ясно?
– Понятно…
Кулак раздражённо отключил телефон. Он снова ощущал себя на коне, если не считать бегства с поджатым хвостом от Ярика, которого не по правде подставили, но должен ли он, Кулак, заступаться за лопушка? К тому же, на чёртово колесо придётся идти. В иной раз Кулак бы забил, потому как кто вспомнит детские клятвы 10 лет спустя, но Кулак был правильным пацаном и должен был сдержать слово.
***
Эпикур также проснулся с похмелья. Рядом возлежала Ромашка. Эпикур вспомнил как называл эту растрёпанную нестройную женщину накануне в порывах страсти «нежная моя, пышечка» и усмехнулся. Медлить парень не собирался. Быстро поднялся на ноги, натянул на них джинсы, расчесал длинные волосы перед зеркалом. На глазу красовался свежий фингал от гопников. Недолго Эпикур принимал решение: в тумбочке у койки имелись огромные тёмные очки. Накинув на плечи кожаную куртку с металлом, Эпикур поспешил в 27-ю комнату общаги, куда заселился после восстановления в универе, спустя несколько лет после отчисления.
Постучал, услышал:
– Войдите!
– Ксюша, займи полтинник до завтра!
Ксюша – голубоглазая девушка с синими волосами, читала книжку, болтая задранными кверху ножками.
– На столе кошелёк, – ответила она. – Ужабились вчера, да?
– Да, Шаман наливал.
– Ооо! Шаман…
– Спасибо, Ксюша! – приложил руку к груди Эпикур, засовывая деньги в тесный карман джинсов, после чего выскочил из комнаты.
Спешил Эпикур в шинок. На деревянных воротах во дворик было намалёвано «666». В окошко цокольного этажа Эпикур протянул деньги, дрожащей рукой принял 100 грамм разведённого вонючего димедролового спирту, взял с блюдечка квадратик хлеба с кружочком солёного огурца и ломтиком дешёвой колбасы, вяжущей на зубах бумагой. Спирт пошёл тяжело, но прошло совсем немного времени, и Эпикур ощутил что жить можно. Парень задумался.
В общагу к Ромашке возвращаться его не тянуло, универ не обещал удовольствий совсем. Единственный выход – вернуться на Проспект. Куда Эпикур и поплёлся.
Путь через весь город лежал не близкий, а оставшиеся деньги Эпикур тратить не намеревался. Так что, пока Эпикур добирался до центра, похмелье вернулось.
Но на Проспекте уже тусили неформалы! Вероника с радужными волосами и татуировками играла на флейте, усатый Жук – на варгане, бородатый представительный Шаман с кудрями, собранными в хвост – на барабанах, а незнакомая девчонка с дрэдами и феньками – на гитаре. В ногах у Шамана покоилась бутылка портвейна «три топора» («777»).
Нетерпеливо поздоровавшись, обхватывая большие пальцы, как то принято у неформалов, Эпикур приподнял бутылку:
– Будем! – и щедро влил в глотку вонючей жидкости, которая булькала, стремясь через узкое горлышко.
– Начинается новый день, и машины туда-сюда, раз уж Солнцу вставать не лень, и для нас это ерунда! – звонко голосила Вероника песню бессмертного Цоя, и Эпикур испытал прилив вдохновения.
– Доброе утро, Вероника! – воскликнул он, снимая очки.
– Прячь портвейн, менты! – зажужжал Жук, и девушка с дрэдами ловко спрятала выпивку в гитарный чехол.
– Деньги на пиво есть? – спросил Шаман, косясь на пару милиционеров, прогуливающихся по Проспекту.
– Занял немного, не напьёмся. Аскать надо.
Девушка с дрэдами протянула Эпикуру тонкую смуглую ручку с радужной вязаной шапочкой. Эпикур приобнял красавицу и закрутил вокруг себя.
На аскание ушло около получаса. Представлялись прохожим автостопщиками из Пензы. Когда нужная сумма мелочи возникла в шапочке, отправили за пивом Жука. К тому моменту похмелье вновь явилось Эпикуру, но скоро вернётся Жук, и праздник жизни продолжится…
– Вечно молодой и вечно пьяный! – заливался Шаман.
Блестели чёрные глаза пришелицы, имя которой Эпикура не интересовало.
– Можно поцеловать тебя? – спросил Эпикур и не получил отказа.
Вернулся Жук, и первая полторашка пошла по кругу…
Внезапно Эпикур вспомнил про чёртово колесо и помрачнел. Сопоставив сроки, Эпикур в ужасе осознал что счастье покидает его.
– Что-то не так, Эпикур? – вопрошала черноокая и черноволосая.
А Эпикур тем временем попал в незавидное положение Буриданова осла. Останусь здесь, – терзался неформал, – такой драйв упущу! А если все, кроме меня, забыли про чёртовое колесо? Тогда кайф здесь обломается.
– Эпикур!
Но если там кайф выгорит, это будет кайф так кайф, – продолжал философствовать Эпикур. – А тут что за кайф – день Сурка какой-то сплошной… Но если там не выгорит… Надо рискнуть!
Эпикур вскочил на ноги.
– Мне пора! – молвил он, откидывая назад патлы.
– Куда тебе пора? – рассмеялась его новая пассия.
– Вернусь через 2 часа.
– Останешься ради меня.
– Нет. Дело есть.
– Без меня на чьём-то флэту заторчать собрался?
– Дело есть. Ждите!
И Эпикур стремительно зашагал прочь, ибо путь до чёртового колеса лежал неблизкий, а роскошь тратиться на автобус Эпикур позволить себе не мог.
***
Кулак не стал похмеляться, рисковать, ибо за рулём. Ярик делал похмельный стыд невыносимым. Такова жизнь, – оправдывался Кулак, громко включая музыку в серебристой «ауди». Повернул ключи в замке зажигания. Времени ещё много впереди, поколесить по городу… Скоро он увидит ребят, школьных друзей, соберёт их как тогда, много лет назад, в единый кулак. Нормальных ребят, не этих шакалов…
***
Кира оформляла на компьютере товарную накладную, а мысли её то и дело возвращались в ночной клуб. Это вчера дорогое красное вино, на которое раскошелился Лёша, казалось девушке доказательством высокой оценки, которой удостоил её менеджер РЖД. Не верила Кира в счастье, выпавшее ей с загорелым в солярии мачо, культивировавшим мышцы в престижном тренажёрном зале. Подозрения грызли её душу всякий раз как Алексей выбирался на улицу покурить, а Кира гнала их, убеждала себя всё что паранойя это. И вроде не всегда одновременно с длинноногой русалкой оставлял столик Алёша. И как-будто не в сторону большеглазой русалки стрелял глазами, а на экран телевизора над барной стойкой, по которому транслировался футбол.
И не выдержала Кира, приняла решение подышать свежим воздухом. А там Лёша что-то записывает в блокнот под диктовку русалки. Длинным маникюрным ногтем водит русалка по листочку записной книжки Алёшеньки. А подлец окутывает её клубами шоколадного дыма. Телефон берёт!
Кира бросилась назад, к столику, повесила на плечо дамскую сумочку. Алексей встретился с ней на пороге. Светомузыка плясала на его точёном лице.
– Кира?
Громкая музыка заглушила хлёсткий звук пощёчины.
– Кира!
Кира бежала в ночь, закрывая лицо руками, содрогаясь в рыданиях. Когда пришла в себя, вызвала такси…
Цифры никак не ложились в накладную. Нужно написать что-нибудь в «Одноклассниках», – подумалось Кире. – Он будет смотреть сегодня мою страницу, пытаться угадать моё настроение через мои реакции… Нужно написать что-нибудь про подлость предательства и низость измены, что-нибудь такое чтобы как пощёчина… Но крылатых выражений Кира вспомнить не могла, философские идеи её не осеняли, и Кира решила поискать что-нибудь у подруг в постах.
Кира отыскала нужную цитату с первого раза и изумилась совпадению: как-будто подруга о ней и заботилась! Так скопировала она себе в статус следующее: «Если мужчина успешен, значит в этом ему помогла женщина своей любовью. Если успешна женщина, значит в этом ей помог мужчина своим предательством».
С грехом да пополам Кира завершила работу над первой накладной и отправила на принтер. Девушка не торопилась сдавать накладную на подпись и печать. Вначале она проверит статус Алёши…
Кира не ошиблась: Алёша подобрал новый статус. «Единственная настоящая ошибка – не исправлять своих прошлых ошибок. Конфуций». Вот что он запостил!
– Жалеет об ошибке… – успокоилась Кира, значит не безразличная я ему, и тут же вновь расстроилась. – Просто желает крутить несколькими. Все мужики – козлы! Не там я мужчину ищу! Другой человек мне нужен: добрый, тонко чувствующий, интеллигентный. Кира принялась перебирать в уме знакомых. Разные персонажи всплывали перед её внутренним взором: сопливый программист Сергей, пожилой директор ООО «Дар», в котором Кира работала, участковый Кирилл, владелец овощного ларька азербайджанец Аслан… Кира обречённо глянула на логотип «ОК» и вдруг вспомнила одноклассника Ваню. Ваню, удивлявшего всех историями. Ваню, который был в неё влюблён и никогда не решался признаться в чувствах. Ваня, с которым она должна была встретиться… Что-то защёлкало кассовой машинкой в мозгу Киры: 17 апреля, 1997, 2007… Посмотрела на время… Надо отпроситься с работы.
– Степан Витальевич! – качнула грудью в кабинете заведующего отделом, сжала бантиком губки.
– Слушаю.
– Домой мне надо, сестра заболела, с ребёнком посидеть надо, позвонили только что…
Степан Витальевич нахмурился.
– Хорошо, иди.
– Спасибо, Степан Витальевич!
– Иди, иди! Иди… Пока я добрый…
Кира круто повернула бёдрами и не торопясь направилась к выходу.
***
Шагал по городским улицам Эпикур, заглянул в шинок у набережной и продолжил путь… Колесил по городу Кулак, когда пришло время – развернул машину в направлении городского парка… Вызывала такси Кира… А где-то там продолжало свой неизменный бег чёртово колесо…
***
– Смерть неизбежна для родившихся. И рождение ждёт умерших. – молвил Night Knight и поразил безликого врага мечом.
Сиреневое мерцание колыхалось позади деревеньки.
– Спаситель! – воскликнула русоволосая кареглазая девушка на изумрудном лугу и прильнула к груди Night Knight.
– Кира…
Монотонное пиканье будильника прервало прекрасную фантазию. Голова Night Knight раскалывалась от недосыпа. До пяти утра Night Knight рубился в «Sacred». И рубился бы до 7 утра, если бы не помнил про этот день уже 2 года. И выключил бы проклятый будильник, чтобы, возможно, вернулся прекрасный сон про Киру, но сегодня имелась уникальная возможность увидеть возлюбленную за пределами виртуальной реальности. Night Knight должен был явиться на свидание свежим и потому нехотя выключил компьютер, не забыв перед тем сохранить игру. Если Кира придёт, он сделает ей предложение! Тихо в доме: родители на работе… Night Knight поплёлся в ванную, чистить зубы…
***
Сжимаясь от ужаса перед огромным чужим городом семенил Night Knight на свидание…
***
Эпикур добрался последним. Трое ждали у кассы. Эпикур узнал Киру. Короткая чёрная юбка, белая блузка, красная сумочка через плечо, алая помада на губах, тушь на ресницах, короткая стрижка. Цивилка или мажорка? – гадал Эпикур и вдруг вздрогнул, заметив гопника. Володя пролепетал бледным голосом:
– Дениска, неужели это ты?
– Як тать вчера из темноты вонзил в моё лицо кулак, – отвечал Эпикур, снимая тёмные очки.
– Я пьяный был, не признал тебя, извини…
– А теперь, значит, я свой?
– Свой есть свой, – согласился Кулак.
– Шакалов вой я слышу в этом слове.
– Зачем так ранишь ты меня словами?
– Ребята, давайте не будем ссориться! – предложил Ваня, сгорбившийся за эти годы, растолстевший, с квадратными очками на носу, но всё такой же лохматый.
Зазвонил телефон, Кира подняла трубку.
– Привет! – услышали бывшие друзья мужское мурлыканье в трубке.
Кира внезапно выпрямилась, приподняла бюст, тряхнула головой.
– Я занята, Лёша.
– У меня билеты в ночной клуб, тот самый! Ты увидишь как я буду говорить с этой русалкой!
– Ты правда намерен её отшить при мне?
– Конечно!
– Лёша, я правда занята. Через полчасика перезвони. Ок?
И аккуратно сбросила вызов.
– Надо брать билеты, – напомнил о себе Night Knight. – Кира, ты собиралась сделать 5 кругов!
– Но не в компании похмельных мужиков. На километр разят их глотки перегаром!
– Мы с Денисом – братья по несчастью, – попытался пошутить Володя.
– Гопник неформалу не брат! – отвечал Эпикур. – Но слово пацана я держу.
– Один круг и не больше, – категорически заявила Кира.
Пока Володя брал на всех билеты, зазвонил телефон, и Кира отвечала:
– Да, Костя…
– Кира, у меня тут родилась одна идейка…
– Что случилось?
– Случайно у меня в руках оказалось 2 билета на концерт Roxette. Ты как?
– Я подумаю. Давай, занята я сейчас.
Кира, обернувшись по сторонам, сбросила вызов.
Только встретившиеся забрались в кабинку чёртового колеса, как Кира вновь принялась отвечать на звонок.
– Миша, ты? – взвизгнула она.
– Кира, как насчёт того чтобы поужинать завтра в ресторане?
– Опять?
Из трубки прозвучал решительный голос:
– Опять.
Ну и… – хотел воскликнуть Ваня, но голоса не подал.
– Я подумаю, – ответила Кира и спешно сбросила вызов.
– Как твои дела, Ваня? – попытался прервать неловкое молчание Володя.
– Всё Ок!
– А конкретнее?
– Да так, в игрушки играю…
– Где работаешь?
– Я не работаю.
– А ты, Кира?
– А я работаю.
– Где работаешь?
– В офисе. А ты бандит?
Кулак опустил глаза.
– Нет, я – неформальный лидер.
– Кира, ты меня разочаровала! – неожиданно для всех поднял голос Ваня.
Маска на лице Киры дрогнула.
– Ты тоже меня разочаровал, Ванюша.
– Ребята, вы понимаете что сорвали мероприятие? – выдал показавшуюся ещё более странной остальным фразу Володя.
– Мы сорвали? – ополчился на одноклассника Эпикур. – А не ты черепом выбритым всех пугаешь? Не ты мне фэйс вчера разукрасил? Из принципа не одену очки!
– Я старался жить правильно, – дрожащим голосом отвечал Кулак.
– Перегаром разит от вас обоих! – напомнила Кира.
– Нету больше Киры! – закричал Иван.
– В чём мой грех? В том что красива и нравлюсь мужчинам? – приставала к Ване Кира. – На себя посмотри, хомяк! К тому же ты сидишь на шее у родителей.
– Не я воспитываю таких как этот Вова! – огрызнулся Ваня. – Из-за которых опасно ходить в спортзал и работать!
Эпикур потянулся к руке Киры, которую та отдёрнула.
– Ты такой же бездельник, думаешь я не угадала? Не бородой человек красен!
– Любить жизнь не грешно!
– Воняет от тебя портвейном!
– Да, не кайф, – заключил Эпикур. – Мы друг друга не вдохновляем.
– Вы понимаете, ребята, что мы сорвали мероприятие? – вновь заладил Владимир. – Я, конечно, виноват…
– Никто не виноват, – сказал Денис. – Просто никто из нас не додумался поработать в течение этих 10 лет над собой, развить лучшие качества, преодолеть худшие, вот и разнесло нас так страшно.
– Святоша, да? – усмехнулась Кира.
– Просто размышляю, какими должны вы были бы быть чтобы меня воткнуло.
– Предложил бы идею тогда! – скривился Night Knight.
– О чём вы говорите? – пучила зенки Кира. – Про моральный кодекс строителей коммунизма ещё вспомните!
– Давайте без «измов», – отрезал Вова, – достаточно натерпелись идеологии.
– Будем слушать шансон? – съязвил Эпикур.
– А почему нет?
– Сходить пора, – заметил Ваня.
– С вашей болтовнёй я даже пейзажем не полюбовался! – негодовал Эпикур.
– Ты думаешь, я полюбовалась? – вопрошала Кира. – С вами заболталась!
– Дурацкое чёртово колесо! – ругался Night Knight.
– Есть что-то неправильное в том чтобы взрослые люди катались на чёртовом колесе, – подытожил Кулак.
– И что, есть какие-нибудь идеи, как нам быть дальше? – спросил Эпикур.
– Нет у меня никаких идей, кроме как смыться поскорее отсюда, – раздражалась Кира.
– Без идей, лучше бы я отсыпался.
– Без идей.
– Вот и я без идей…
– Покетово!
– Счастливо!
– Пока!
– Всего доброго!
– Чао!
***
Бывшие одноклассники разошлись, глубоко погрузившиеся в свои думы, а колесо обозрения продолжало нести кабинки по кругу, равнодушное к кругам, в которые собираются люди. Сосны, прохожие, кошки, грязь на газонах – апрель!..
Как ветер октября, прилетели в городок аттракционы; будто из-за холодного озера, стуча костями в ночи, причитая, вздыхая, шепча над крышами балаганов в темном дожде, черные летучие мыши. Аттракционы поселились на месяц возле серого, неспокойного октябрьского озера под свинцовым небом, в черной непогоде гроз, бушующих все сильней.
Уже шла третья неделя месяца, был четверг, надвигались сумерки, когда на берегу озера появились в холодном ветре двое мальчишек.
Ну-у, я не верю! - сказал Питер.
Пошли, увидишь сам, - отозвался Хэнк.
Их путь по сырому коричневому песку грохочущего берега отмечали густые плевки. Мальчики бежали на безлюдную сейчас площадку, где разместились аттракционы. По-прежнему лил дождь. Никто сейчас на этой площадке возле шумящего озера не покупал билеты в черных облупившихся будках, никто не пытался выиграть соленый окорок у взвизгивающей рулетки, и никаких уродов, ни худых, ни толстых, не видно было на помостах. В проходе, рассекавшем площадку пополам, царило молчание, только брезент балаганов хлопал на ветру, похожий на огромные крылья доисторических чудовищ. В восемь вечера, может быть, вспыхнут мертвенно-белые огни, громко зазвучат голоса, над озером разнесется музыка. Но пока лишь слепой горбун сидел в одной из будок, чем-то напоминающей треснувшую фарфоровую чашку, из которой он не спеша отхлебывал какое-то ароматное питье.
Вот, - прошептал Хэнк и показал рукой.
Перед ними безмолвно высилось темное "чертово колесо", огромное созвездие электрических лампочек на фоне затянутого облаками неба.
Все равно не верю, - сказал Питер.
Я своими глазами видел. Не знаю, как они это делают, но так все и про изошло. Сам знаешь, какие они бывают, эти приезжие с аттракционами, - все чудные. Ну а эти еще чудней других.
Схватив Питера за руку, Хэнк потащил его к дереву неподалеку, и через минуту они сидели уже на толстых ветках, надежно укрытые от посторонних взглядов густой зеленой листвой.
Хэнк вдруг замер.
Тсс! Мистер Куджер, директор - вон, смотри!
Невидимые, они впились в него глазами.
Мистер Куджер, человек лет тридцати пяти, прошел прямо под их деревом. На нем был светлый наглаженный костюм, в петлице розовела гвоздика, из-под коричневого котелка блестели напомаженные волосы. Три недели тому назад, когда аттракционы прибыли в городок, он, приветствуя жителей, почти беспрерывно размахивал этим котелком и нажимал на клаксон своего блестящего красного "форда".
Вот мистер Куджер кивнул и что-то сказал маленькому слепому горбуну. Горбун неуклюже, на ощупь, запер мистера Куджера в черной корзине и послал ее стремительно ввысь, в сгущающиеся сумерки. Мотор выл и жужжал.
Смотри! - прошептал Хэнк. - "Чертово колесо" крутится неправильно! Назад, а не вперед!
Ну и что из этого?
Смотри хорошенько!
Двадцать пять раз прокрутилось огромное черное колесо. Потом слепой горбун, протянув вперед бледные руки, на ощупь выключил мотор. Чуть покачиваясь, колесо замедлило ход и остановилось.
Черная корзина открылась, и из нее выпрыгнул мальчишка лет десяти. Петляя между балаганами и аттракционами в шепоте ветра, он быстро зашагал прочь.
Питер едва не сорвался с ветки, его взгляд метался по "чертову колесу".
Куда же девался мистер Куджер?
Хэнк ткнул его торжествующе в бок:
А еще мне не верил! Теперь убедился?
Что он задумал?
Скорей за ним!
Хэнк камнем упал с дерева, и еще до того, как ноги его коснулись земли, он уже мчался вслед за десятилетним мальчиком.
Во всех окнах белого дома миссис Фоли, стоявшего у оврага, в тени огромных каштанов, горел свет. Кто-то играл на рояле. За занавесками, в тепле дома, двигались силуэты. Дождь все шел, унылый, неотвратимый, бесконечный.
До костей промок, - пожаловался Питер, сидя в кустах. - Будто из шланга окатили. Сколько нам еще ждать?
Тише! - прошипел Хэнк из-за завесы дождя.
Следуя за мальчиком от самого "чертова колеса", они пересекли весь городок, и темные улицы привели их к дому миссис Фоли, на край оврага. И сейчас в теплой столовой дома незнакомый мальчик обедал, уписывая за обе щеки сочные отбивные из барашка и картофельное пюре.
Я знаю, как его зовут, - торопливо зашептал Хэнк. - Мама на днях о нем говорила. Она сказала: "Ты, наверное, слышал, Хэнк, про сироту, который будет жить теперь у миссис Фоли? Его зовут Джозеф Пайке, недели две назад он пришел к миссис Фоли прямо с улицы и рассказал, что он сирота, бродяжничает, и спросил, не найдется ли ему чего-нибудь поесть, и с тех пор их с миссис Фоли водой не разольешь". Это мне рассказала мама. - Хэнк замолчал, не отрывая взгляда от запотевшего изнутри окна. С носа его падали капли. Он стиснул локоть Питера, сжавшегося от холода, - Он мне сразу не понравился. Пит, еще в первый раз, как я его увидел. Он... злой какой-то.
Я боюсь, - захныкал, уже не стесняясь товарища, Питер. - Мне холодно, я хочу есть, и я не понимаю, что здесь делается.
Ой, ну и туп же ты! - И Хэнк с презрительной гримасой досадливо тряхнул головой. - Соображать надо! Аттракционы приехали три недели назад. И примерно тогда же к миссис Фоли заявился этот противный сиротка. А ее собственный сын умер когда-то ночью, зимой, давным-давно, и она с тех пор так и не утешилась, а тут вдруг появился противный сиротка и стал к ней подлизываться!
О-ох, - почти простонал, трясясь, Питер.
Дружным шагом они подошли к парадному и застучали в дверь молотком с львиной мордой.
Не сразу, но дверь отворилась, и наружу выглянула миссис Фоли.
Входите, вы совсем промокли, - сказала она, и они вошли в переднюю. - Что вам нужно, дети? - спросила, наклонившись к ним, эта высокая дама. Ее полную грудь закрывали кружева, лицо у нее было худое и бледное, волосы седые. - Ведь ты Генри Уолтерсон, не так ли?
Хэнк кивнул, глядя испуганно в столовую; незнакомый мальчик оторвался от еды и через открытую дверь тоже посмотрел на них.
Можно нам поговорить с вами наедине, мэм?
Похоже было, что эти слова несколько удивили миссис Фоли; Хэнк между тем, прокравшись на цыпочках к двери в столовую, тихонько притворил ее и после этого прошептал:
Мы хотим предупредить вас кое о чем - об этом мальчике, который у вас, о сироте.
В передней повеяло холодом. Миссис Фоли как будто стала еще выше.
В чем дело?
Он приехал с аттракционами, и никакой он не мальчик, а взрослый, и он придумал жить у вас, пока не узнает, где у вас лежат деньги, а когда узнает, то как-нибудь ночью убежит с ними, и тогда люди начнут его разыскивать, но ведь они будут разыскивать десятилетнего мальчика, и даже если взрослый, которого зовут мистер Куджер, окажется совсем рядом, им и в голову не придет, что он и есть тот мальчик, который украл деньги! - почти прокричал Хэнк.
О чем ты говоришь? - сухо спросила миссис Фоли, повысив голос.
Об аттракционах, о "чертовом колесе" и этом приезжем, мистере Куджере! "Чертово колесо" крутится назад, и я не знаю как, но мистер Куджер от этого становится все моложе, моложе и превращается наконец в мальчика и приходит к вам, но этому мальчику нельзя доверять, ведь когда ваши деньги будут у него в руках, он снова сядет в "чертово колесо", но теперь оно будет вертеться _вперед_, и он опять станет взрослым, а мальчика уже не будет!
Спокойной ночи. Генри Уолтерсон, и _никогда_ больше не приходи сюда! - крикнула миссис Фоли.
Дверь за Питером и Хэнком захлопнулась. Они опять были под дождем.
Ну и дурак же ты! - фыркнул Питер. - Что придумал! А если он все слышал, если придет и убьет нас, когда мы будем спать, сегодня же ночью, чтобы мы никому больше не проболтались?
Он этого не сделает, - сказал Хэнк.
Не сделает? - Питер схватил Хэнка за плечо. - Смотри!
В большом, выступающем фонарем окне столовой тюлевая занавеска была сдвинута в сторону. В ореоле розового света стоял и грозил им кулаком маленький сирота.
Но длилось это одно мгновенье, а потом занавеска закрыла окно. Полило как из ведра. Медленно, чтобы не поскользнуться, Питер и Хэнк побрели сквозь ливень и темноту домой.
За ужином отец посмотрел на Хэнка и сказал:
Будет чудо, если ты не заболеешь воспалением легких. Ну и вымок же ты! Кстати, что там за история с аттракционами?
Поглядывая на окна, дребезжащие под порывами ветра и дробью капель, Хэнк ковырял вилкой пюре.
Знаешь мистера Куджера, хозяина аттракционов, пап?
С розовой гвоздикой в петлице?
Он самый! - Хэнк поднял голову. - Значит, ты его видел?
Он остановился на нашей улице, в пансионе миссис О"Лири, его комната выходит окнами во двор. А что?
Просто так, - ответил, краснея, Хэнк.
После ужина Хэнк позвонил по телефону Питеру. Питера на другом конце провода терзал кашель.
Послушай, Пит! - сказал Хэнк. - Я все понял до конца. Этот несчастненький сиротка, Джозеф Пайке, заранее хорошо продумал, что ему делать, когда он завладеет деньгами миссис Фоли.
И что же он придумал?
Он будет околачиваться у нас в городке под видом хозяина аттракционов, будет жить в пансионе миссис О"Лири. И никто на него не подумает. Все будут искать мальчика-воришку, а воришка будто сквозь землю провалился. Зато хозяин аттракционов будет спокойненько повсюду разгуливать. И никому в голову не придет, что это его рук дело. А если аттракционы сразу снимутся с места, все очень удивятся и могут что-нибудь заподозрить.
О-ой, о-ой, - заныл, шмыгая носом, Питер.
Так что надо действовать быстро, - продолжал Хэнк.
Никто нам не поверит, я попробовал рассказать родителям, а они мне: "Какай чушь!" - прохныкал Питер.
И все равно надо действовать, сегодня же вечером. Почему? Да потому, что теперь он постарается нас убить! Мы единственные, кто знает, и если мы скажем полиции, чтобы за ним следили, что он притворился сиротой, чтобы украсть деньги миссис Фоли, покоя у него больше не будет. Готов спорить, сегодня вечером он что-нибудь предпримет. Потому я и говорю: давай встретимся через полчаса опять около дома миссис Фоли.
О-ой, - снова заныл Питер.
Так ты что, умереть хочешь?
Нет, не хочу, - помедлив, ответил тот.
Тогда о чем мы разговариваем? Значит, встречаемся у ее дома и, готов спорить, сегодня же вечером увидим, как сирота смоется с ее деньгами и побежит сразу к аттракционам, а миссис Фоли в это время будет крепко спать и даже не услышит, как он уйдет. В общем, я тебя жду. Пока, Пит!
Молодой человек, - сказал отец за спиной у Хэнка, едва тот положил трубку. - Вы больше никуда не пойдете. Вы отправляетесь в постель. Вот сюда. - Он повел Хэнка вверх по лестнице. - Я заберу всю твою одежду. - Хэнк разделся. - Больше, надеюсь, у тебя в комнате одежды нет? Или есть? - спросил отец.
Больше нет, остальная в стенном шкафу в передней, - ответил, горестно вздохнув, Хэнк.
Хорошо, - сказал отец, вышел, закрыл за собою дверь и запер ее на ключ.
Хэнк стоял голышом.
Ну и ну, - пробормотал он.
Укладывайся, - донеслось из-за двери.
Питер появился у дома миссис Фоли около половины десятого, он все время чихал под огромным, не по росту, плащом, а на голове у него была нахлобучена матросская бескозырка. Он стоял, похожий на водоразборную колонку, и тихонько оплакивал свою судьбу. Окна верхнего этажа светились приветливым теплом, Питер простоял целых полчаса, глядя на блестящие от дождя ночные улицы.
Наконец в мокрых кустах метнулось и зашуршало что-то светлое.
Это ты, Хэнк? - спросил Питер, вглядываясь в кусты.
Из кустов вынырнул Хэнк.
Что за черт? - сказал, вытаращив на него глаза, Питер. - Почему ты голый?
Я так бежал от самого дома. Отец ни за что не хотел меня пускать.
Ведь ты заболеешь воспалением легких.
Свет в доме потух.
Прячься! - крикнул Хэнк, и они бросились в заросли и затаились.
Пит, - сказал Хэнк, - ты ведь в штанах?
Конечно!
И в плаще, так что не будет видно, если ты мне их дашь.
Без энтузиазма, но Питер снял штаны. Хэнк натянул их на себя.
Дождь затихал. В тучах появились разрывы.
Минут через десять из дома выскользнула маленькая фигурка, в руках у нее был туго набитый чем-то бумажный мешок.
Он, - прошептал Хэнк.
Он! - вырвалось у Питера.
Сирота побежал.
За ним! - крикнул Хэнк.
Они понеслись между каштанами, но за сиротой было не угнаться: взбежали за ним на холм, потом, по ночным улицам, вниз, мимо сортировочной станции, мимо мастерских, к проходу посередине безлюдной сейчас площадки с аттракционами. Они здорово отстали - Питер путался в тяжелом плаще, а у Хэнка зуб на зуб не попадал от холода. Им казалось, будто шлепанье голых пяток Хэнка слышно по всему городу.
Быстрей, Пит! Если он раньше нас добежит до "чертова колеса", он снова превратится во взрослого, и тогда уже нам никто не поверит!
Я стараюсь быстрей!
Но Пит отставал все больше, Хэнк шлепал уже где-то далеко впереди.
Э-э, э-э, э-э! - оглядываясь, дразнил их сирота, потом стрелой метнулся вперед и стал для них всего лишь тенью где-то вдалеке. Тень эта растворилась во мраке, царившем на площадке с аттракционами.
Добежав до края площадки, Хэнк остановился как вкопанный. "Чертово колесо", оставаясь на месте, катилось вверх, вверх, будто погруженная во мрак земля поймала в свои сети огромную многозвездную туманность, и та крутилась теперь, но только вперед, а не назад, и в черной корзине сидел Джозеф Пайке и то сверху, то сбоку, то снизу, то сверху, то сбоку, то снизу смеялся над жалким маленьким Хэнком внизу, на земле, а рука слепого горбуна лежала на рукоятке ревущей, блестящей от масла черной машины, благодаря которой крутилось и крутилось, не останавливаясь, "чертово колесо". Снова шел дождь, и на дорожке, делившей площадку с аттракционами на две половины, не видно было ни души. Не крутилась карусель, только ее грохочущая музыка разносилась далеко вокруг. И Джозеф Пайке то взлетал в облачное небо, то опускался, и с каждым оборотом колеса становился на год старше, менялся его смех, звучал глубже голос, менялась фигура, форма лица; он сидел в черной корзине и несся, несся по кругу, вверх-вниз, вверх-вниз, и смеялся в неприветливое серое небо, где мелькали последние обломки молний.
Хэнк бросился к горбуну, стоявшему у машины. На ходу, пробегая мимо балагана, вырвал из земли костыль, один из тех, на которых крепился брезент.
Хэнк ударил горбуна металлическим костылем по колену и отпрыгнул в сторону.
Горбун взвыл и начал падать вперед.
Падая, он вцепился снова в рукоятку мотора, но Хэнк уже был возле него и, размахнувшись, ударил костылем по пальцам. Горбун взвыл, отпустил рукоятку и попытался было лягнуть Хэнка. Хэнк поймал ногу, дернул, горбун поскользнулся и упал в грязь.
А "чертово колесо все крутилось, крутилось.
Останови, останови колесо! - закричал то ли Джозеф Пайке, то ли мистер Куджер...
Не могу подняться, - стонал горбун.
Хэнк бросился на него, и они сцепились в драке.
Останови, останови колесо! - закричал мистер Куджер, но уже не такой, как прежде, и уже другим голосом, спускаясь, в ужасе взлетая опять в ревущее небо "чертова колеса". Между длинных темных спиц пронзительно свистел ветер. - Останови, останови, скорее останови колесо!
Бросив горбуна, лежавшего на земле, беспомощно раскинув руки, Хэнк вскочил на ноги и кинулся к гудящей машине. Начал остервенело по ней бить, гнуть рукоятку, совать попавшие под руку железки во все пазы и зазоры, стал лихорадочно привязывать рукоять веревкой.
Останови, останови, останови колесо! - стонал голос где-то высоко в ночи, там, где сейчас из белого пара облаков выгонял луну ветер. - Останови-и-и...
Голос затих. Внезапно все вокруг осветилось - ярко вспыхнули все фонари на площадке. Из балаганов выскакивали, мчались к колесу люди. Хэнка подбросили вверх, потом на него посыпались градом ругательства и удары. Где-то рядом послышался голос Питера, и на площадку выбежал задыхающийся полицейский с пистолетом в вытянутой руке.
Смуглые люди, приехавшие с аттракционами, пытались остановить мотор. Но ничего не получилось. Машина гудела, и колесо вращалось, вращалось. Тормоз заклинило.
И - молчание.
Высоченное сооружение из электрических звезд, металла и черных корзин, "чертово колесо" безмолвно совершало свой путь. Ни одного звука не слышно было, кроме гудения мотора, пока мотор не заглох и не остановился. Еще с минуту колесо крутилось по инерции, и на него, задрав головы, глядели все, кто приехал с аттракционами, глядели Хэнк и Питер, глядел полицейский.
Колесо остановилось. Привлеченные шумом, вокруг уже собрались люди. Несколько рыбаков с озера, несколько железнодорожников. Колесо жалобно взвизгивало, стонало, тянулось вслед за улетающим ветром.
Смотрите, смотрите! - почти разом закричали все.
И полицейский, и люди, приехавшие вместе с аттракционами, и рыбаки - все посмотрели на черную корзину в самом низу. Ветер, дотрагиваясь до корзины, мягко ее покачивал, тихо ворковал в вечерних сумерках над тем, что было в черной корзине.
Над скелетом, у ног которого лежал бумажный мешок, туго набитый деньгами, а на черепе красовался коричневый котелок.
Мы с друзьями катались на «чертовом колесе», как его называют в народе, или колесе обозрения. Когда мы поднялись на достаточную высоту, подвыпившие ребята стали в шутку раскачивать кабину. Я сидела рядом с цепочкой, прикрывающей вход. В какой-то момент она отцепилась, и я упала.
Полет вниз казался мне происходящим во сне. Таким медленным и странным он был. Я даже знала, что упаду к ногам одного знакомого парня, который гуляет в парке со своей девушкой. Он посмотрит на меня, поможет подняться и влюбится. Так я себе представляла.
Да, я упала к его ногам. Он посмотрел на меня, его глаза как-то странно расширились. И вдруг он потерял сознание. А его девушка закричала и убежала.
Ладно, подумала я, переиграем. Мы с ним окажемся в больнице в одной палате… С этими мыслями я позволила себе спокойно «отключиться».
***
Пришла в себя я на больничной койке, на которой в беспорядке лежали какие-то провода и трубки медицинского характера. Соседняя койка была пуста, значит, парень уже ушел. Жаль. Так и не познакомились поближе.
Я встала, накинула какой-то халатик. Руками попыталась расчесать волосы и ощутила на затылке что-то мокрое и противное. Так и есть. Кровь. В крови же была и моя одежда, сваленная в кучу у койки.
В соседней палате плакала моя мама. Я подошла к ней, дотронулась до плеча и сказала, что со мной все в порядке, не надо плакать. Странно, она как будто меня и не слышала, даже не обернулась в мою сторону. Тогда я попыталась обратиться к другим людям. Бесполезно!
Ужасная догадка пронзила мой мозг. Нет!.. Я не могла вот так умереть!..
Мама немного успокоилась и вышла на улицу. Я - следом. На крыльце к ней подошла полноватая девушка с вьющимися рыжеватыми волосами. Они о чем-то заговорили, причем девушка обращалась к маме на «Вы» и при этом как-то странно смотрела в мою сторону. Когда она предложила мне сигарету, сомнений не осталось: меня видят. Мама покосилась на странную девушку и ответила, что не курит. И вернулась в помещение больницы.
Девушка подошла ко мне и сказала, что может помочь в моей проблеме. Предложила следовать за ней. Мы прошли по коридору и оказались у маленькой дверцы. Странно, сколько раз ходила по этой больнице, никогда ее не видела.
Меня попросили подождать в холле. Там я обнаружила маму с моими подружками. Они пили кофе. Я тоже взяла чашечку. Не думала, что призраки (коим я сейчас являлась) могут держать материальные предметы и употреблять пищу. Однако кофе я выпить смогла, хотя и не ощутила совершенно никакого вкуса.
Моя мама каким-то образом почувствовала мое присутствие. Может, заметила выпитый мной кофе. Как бы там ни было, у нее всегда хорошо была развита интуиция. Она попыталась заговорить со мной, что-то предлагала из продуктов питания. Я кричала, но она, похоже, почти ничего не слышала. Тогда я стала выбивать у нее из рук предметы, которые она мне предлагала. Неизвестно чем бы это все закончилось, но тут за мной пришли.
***
Та же рыжеволосая девушка. Она проводила меня в ту маленькую таинственную комнату, изнутри выглядевшую как обычная бухгалтерия. Протянула мне брошюру одного реально существующего банка с прейскурантом цен на услуги по… возвращению к жизни! Причем сумма платежа зависела и от варианта смерти. К примеру, автокатастрофа оценивалась в 12000, а мой несчастный случай в 7000 долларов. Плюс отдельная плата за «воскрешение».
Черт! Ни я, ни мама не сможем достать такой суммы. Только если продать душу, подумала я… Обмануть и не заплатить нельзя, ОНИ везде тебя найдут и будут постепенно забирать самых дорогих тебе людей, сказали мне.
Мне дали время подумать. Я стояла в холле у зеркала. В одном нижнем белье. Все равно никто не видит. Даже если бы и видел, мне было бы уже безразлично. Я была в отчаянии.
Сброшенный халат лежал у моих ног. Я принялась рассматривать свое тело. Ноги все в царапинах и ранах. Белый лифчик стал практически красным с левой стороны. Прямо из сердца торчит забрызганная кровью медицинская трубка. С левой стороны шеи приклеен большой кровавый кусок марли.
Я дотронулась до него и ощутила дикую боль. Еще одно открытие: призраки могут чувствовать боль?!
Я понимала, что, даже если смогу каким-то чудом достать нужную сумму, все равно могу сойти с ума от той безумной боли, которую мне предстоит испытывать еще несколько месяцев после «воскрешения» во время многочисленных операций. С одной стороны, меня тянуло ТУДА, хотелось, узнать, что там, действительно ли я обрету там долгожданный покой. С другой - я не могла бросить одну свою маму, друзей. Я еще слишком молода, еще почти ничего не успела сделать в этой жизни…
Отчаяние намертво приковало меня к полу. Сквозь меня проходили люди, доставляя мне неприятные ощущения. Но я не могла даже пошевелиться. Глаза медленно застилала пелена. Я резко распахнула их и… проснулась. Мертвенно бледный свет полной луны бил в окно.
Всего лишь сон… Какое облегчение. Я машинально дотронулась рукой до затылка. И ощутила что-то влажное. На пальцах остался кровавый клок волос. Резкая боль ударила по сердцу, и стало трудно дышать…
***
…Когда я вышла из комы, первое, что я услышала, - слова матери, разговаривавшей (нет - кричавшей, как всегда) с врачом.
«Почему вы не дали ей спокойно умереть?! Зачем она мне такая? Кому она вообще теперь нужна?!»
Эти слова словно ножом полоснули по сердцу… Сердце… Почему я не чувствую, как оно бьется?.. Что со мной?.. Не успев поймать мысль, я отключилась.
***
Я - девушка с трубкой вместо сердца. Я разучилась жить. Любить. «Чертово колесо» навсегда изменило мою жизнь. Мне дали шанс, но какой ценой?..
Я удалилась от людей. Теперь мой мир - снега и тьма. Я не чувствую холода, я не чувствую боли, я могу не дышать. Кожа приобрела иссиня-белый оттенок. Я не нуждаюсь в пище, хотя изредка и ем, чтобы поддерживать жизнедеятельность организма.
Единственное, что мне необходимо, - кровь. Совсем немного, на одном глоточке могу продержаться месяц. Причем я никогда не беру ее силой. Порой случайные знакомые сами предлагают мне подкрепиться.
Нет - ничего страшного, не умру. Я - красива, многие влюбляются в меня и сходят по мне с ума. И только я знаю, какое я на самом деле чудовище.
Я была всегда. Теперь я помню это. Люди называют это реинкарнацией.
Однажды я влюбилась. Он был красив как ангел, но в сердце его с каждым днем все глубже разверзалась бездна. Говорят, если долго всматриваться в бездну, то можно увидеть, как бездна вглядывается в тебя. Вот меня и затянуло.
Его звали Кай.
Я предложила ему то, чего ему не сможет дать больше никто. Его алчное сердце не смогло устоять перед искушением. Но он не хотел видеть оборотной стороны луны. К тому же я обманула его. Я не могла дать ему вечность. Но моя любовь была настолько сильна, что я боялась даже мысли допустить о том, что его не будет рядом. И когда за ним пришла эта девчонка, Герда, когда она открыла ему всю правду, мне пришлось отпустить его.
Герда сказала, что ее привело сюда сердце. А я уже и забыла, что это такое. Ибо очень давно уже не слышала его позывных. Неужели только сердце в состоянии любить?..
Спустя несколько лет Кай все же превратился в чудовище. И Герде пришлось его убить, чтобы спасти жизнь - свою и ребенка. Мистер Андерсен к тому времени уже умер. Мы с ним так и не нашли общий язык. Он меня возненавидел. Я тоже не смогла подарить ему вечность…
Я единственная в своем роде. Я безумно одинока. Я - Снежная Королева.
***
Наша жизнь подобна «Чертову колесу». Вечный водоворот. Рождение, жизнь, смерть, снова рождение. В новом теле. В новой одежде.
По ходу движения колеса жизни кто-то садится в наши кабинки, другие, накатавшись, слезают. Кто-то привязывает на кабинку воздушные шарики, кто-то, наоборот, плюет и блюет.
А колесо все крутится…
г. Смоленск
Новость отредактировал Оляна - 24-02-2012, 15:41
