Виктор гюго. Отверженные. Излечение милосердием: епископ Мириэль

Фантина - это девушка из маленького городка, приехавшая в Париж. Её история не нова. Она очень молода, невинна, наивна и красива. Она и три её подруги веселятся гуляют и стараются провести время с наибольшим удовольствием. Их было четверо, с ними было четыре кавалера. И как часто заканчиваются такие истории: молодые люди покидают их навсегда, с намерением создать карьеру, семью и т.д. Фантина остаётся с ещё не появившейся на свет малышкой совсем одна. Жизнь в Париже - дорогая. Ей приходится вернуться в свой родной Монфермель. Приехать без мужа с ребёнком в город она не решается и оставляет на временное содержание Козетту у по случаю повстречавшейся ей на пути трактирщицы, имеющей двух дочек. О, если бы не эта ужасная случайность, её судьба не казалась бы настолько несчастной. Всё было бы по другому. Теперь вся её жизнь превращается в ад. Трактирщик Тенардье требует за содержание ребёнка непомерные деньги. Он идёт на всевозможные хитрости и уловки. Бедная девушка, обожающая свою малютку, отдаёт всё что у неё есть, и постепенно погрязает в долгах и бедности. Она продаёт всё, что только может продать даже зубы и волосы. Но ему всё мало. Так постепенно она опускается до самого нижнего предела.

Я считаю, что в романе каждый отверженный несчастен по своему, но всё же Фантине достаётся самая горькая доля и самый несчастливый конец её жизни.

Изначально Фантина находит хорошую работу на фабрике господина Мадлена (Жана Вальжана), но сплетницы, работающие с ней, узнают о её тайне, и добиваются её увольнения, причём этот поступок они прикрывают честным именем господина Мадлена. Фантина во всех своих бедах винит Мадлена. И когда он спасает её от ареста Жавером. Она не понимает, как человек лишивший её работы из-за пустяка теперь заступается за неё. Господин Мадлен проникается к бедной девушке и её несчастной судьбе. Он заботится о самой Фантине, так как она сильно больна и обещает привезти ей Козетту, но Жавер и случай с Шанматье не даёт довести ему своё доброе дело до конца.

Больше всего на свете Фантина мечтала увидеть свою крошку, свою Козетту. Она жила одной мыслью, что увидит её. Но Жавер, арестовав Жана Вальжана и не дав ему привезти ей малышку, убивает в Фантине всякую надежду. Она умирает от болезни и от слов Жавера «Ты просишь дать тебе три дня. Сам задумал удрать, а говорит, что хочет поехать за ребенком этой девки! Ха-ха-ха! Здорово! Вот это здорово!

И эта туда же! Замолчишь ли ты, мерзавка! Что за негодная страна, где каторжников назначают мэрами, а за публичными девками ухаживают, как за графинями! Ну нет! Теперь все это переменится. Давно пора!» Она умирает даже не увидев своего ребёнка, свою дочку. Тому о чём она так долго мечтала так и не суждено было сбыться.

Это очень трагический момент произведения. Мать и ребёнок. Что может быть более свято? И что так жестоко попирается здесь законом в лице Жавера. Жавер

Для Жавера главное -- «представлять власть» и «служить власти»: «За ним, вокруг него... стояли власть, здравый смысл, судебное решение, совесть по мерке закона, общественная кара -- все звезды его неба. Он защищал порядок, он извлекал из закона громы и молнии... в грозной тени совершаемого им дела неясно проступал пламенеющий меч социального правосудия» .Психологический метод Гюго сводится в обрисовке Жавера к утрировке двух простых чувств, доведенных почти до гротеска: «Этот человек состоял из двух чувств --из уважения к власти и ненависти к бунту». Жавер, как и полагалось сыщику по литературной традиции, наделен необычайной памятью, особым полицейским чутьем, силен, отважен и ловок; что он устраивает засады, неожиданно вырастает на пути преступников и узнает их под гримом и масками и т. д.

Автор намеренно приводит верного стража «законности» Жавера, не привыкшего рассуждать, к страшной для него мысли, что каторжник Жан Вальжан «оказался сильнее всего общественного порядка». Ему даже приходится признать «нравственное благородство отверженного», что было для него «нестерпимо».

Так Жавер теряет почву под ногами. В нем, как некогда в Жане Вальжане, происходит решающий нравственный переворот. Ведь до сих пор его идеал заключался в том, чтобы быть безупречным в своем служении закону. Однако добро, по Гюго, выше закона, установленного обществом собственников. Поэтому оно толкает Жавера к страшному для него открытию, что «в своде законов сказано не все», что «общественный строй не совершенен», что «закон может обмануться», «трибунал ошибиться» и т. д. Все, во что этот человек верил, свершилось». Эта внутренняя катастрофа -- отступление сил зла перед добром.

В его душе происходят перемены которых он не в силах выдержать. По сути с ним происходит то же, что и с Жаном Вальжаном в ночь перед судом над Шанматье, но, в отличие от Жана Вальжана, Жавер не выдерживает налетевших на него мыслей и осознания крушения всего его внутреннего мира. « Медленным шагом Жавер удалился с улицы Вооруженного человека. Впервые в жизни он шел опустив голову, и также впервые в жизни - заложив руки за спину. Он видел перед собою два пути, одинаково прямых, но их было два; это ужасало его, так как всю жизнь он следовал только по одной прямой линии. И, что особенно мучительно, оба пути были противоположны. Каждая из этих прямых линий исключала другую. Которая же из двух правильна? Положение его было невыразимо трудным.

Что же делать? Выдать Жана Вальжана было дурно; оставить Жана Вальжана на свободе тоже было преступно. В первом случае представитель власти падал ниже последнего каторжника; во втором - колодник возвышался над законом и попирал его ногами. В обоих случаях обесчещенным оказывался он, Жавер. Что бы он ни решил, исход один - конец. В судьбе человека встречаются отвесные кручи, откуда не спастись, откуда вся жизнь кажется глубокой пропастью. Жавер стоял на краю такого обрыва. Особенно угнетала его необходимость размышлять. Жестокая борьба противоречивых чувств принуждала его к этому. Мыслить было для него непривычно и необыкновенно мучительно».

Интересным мне показалось то письмо, которое Жавер оставил в участке, проникнутое его замечаниями, уловленными им в течение всей службы и сходившимися по идеологии, с той которую он всегда отвергал, с Жаном Вальжаном. Значит в течении всей жизни он замечал несправедливость закона, но не смел этого признать.

Может показаться, что антагонистами в “Отверженных” являются Жан Вальжан и Жавер. На самом же деле полюса выстроенной романистом композиции -- епископ Мириэль и кабатчик Тенардье. Здесь все противоположно, все непримиримо. Жавер покончил с собой, представить себе самоубийство кабатчика невозможно: ничего, похожего на совесть, у него нет.

До тех пор пока силою законов и нравов будет существовать социальное проклятие, которое среди расцвета цивилизации искусственно создает ад и отягчает судьбу, зависящую от бога, роковым предопределением человеческим; до тех пор пока не будут разрешены три основные проблемы нашего века – принижение мужчины вследствие принадлежности его к классу пролетариата, падение женщины вследствие голода, увядание ребенка вследствие мрака невежества; до тех пор пока в некоторых слоях общества будет существовать социальное удушие; иными словами и с точки зрения еще более широкой – до тех пор, пока будут царить на земле нужда и невежество, книги, подобные этой, окажутся, быть может, не бесполезными.

Отвиль-Хауз, 1862 г.

В 1815 году Шарль-Франсуа-Бьенвеню Мириэль был епископом города Диня. Это был старик лет семидесяти пяти; архиерейский престол в Дине он занимал с 1806 года.

Хотя это обстоятельство никак не затрагивает сущности того, о чем мы собираемся рассказать, будет, пожалуй, небесполезно, для соблюдения полнейшей точности, упомянуть здесь о толках и пересудах, вызванных в епархии приездом г-на Мириэля. Правдива или лжива людская молва, она часто играет в жизни человека, и особенно в дальнейшей его судьбе, не менее важную роль, чем его собственные поступки. Г-н Мириэль был сыном советника судебной палаты в Эксе и, следовательно, принадлежал к судейской аристократии. Рассказывали, что его отец, желая передать ему по наследству свою должность и придерживаясь обычая, весьма распространенного тогда в кругу судейских чиновников, женил сына очень рано, когда тому было лет восемнадцать-двадцать. Однако, если верить слухам, Шарль Мириэль и после женитьбы давал обильную пищу для разговоров. Он был хорошо сложен, хотя и несколько мал ростом, изящен, ловок, остроумен; первую половину своей жизни он целиком посвятил свету и любовным похождениям.

Но вот пришла революция; события стремительно сменялись одно другим; семьи судейских чиновников, поредевшие, преследуемые, гонимые, рассеялись в разные стороны. Шарль Мириэль в первые же дни революции эмигрировал в Италию. Там его жена умерла от грудной болезни, которой давно уже страдала. Детей у них не было. Как же сложилась дальнейшая судьба Мириэля? Крушение старого французского общества, гибель собственной семьи, трагические события 93-го года, быть может, еще более страшные для эмигрантов, следивших за ними издалека сквозь призму своего отчаяния, – не это ли впервые заронило в его душу мысль об отречении от мира и одиночестве? Не был ли он в разгаре каких-нибудь развлечений и увлечений, заполнявших его жизнь, внезапно поражен одним из тех таинственных и грозных ударов, которые порой, попадая прямо в сердце, повергают во прах человека, способного устоять перед общественной катастрофой, ломающей его существование и уничтожающей материальное благополучие? Никто не мог бы ответить на эти вопросы; знали только, что из Италии Мириэль вернулся священником.

В 1804 году г-н Мириэль был приходским священником в Бриньоле. Он был уже стар и жил в глубоком уединении.

Незадолго до коронации какое-то незначительное дело, касающееся его прихода, – теперь уже трудно установить, какое именно, – привело его в Париж. Среди прочих власть имущих особ, к которым он обращался с ходатайством за своих прихожан, ему пришлось побывать у кардинала Феша. Как-то раз, когда император приехал навестить своего дядю, почтенный кюре, ожидавший в приемной, оказался лицом к лицу с его величеством. Заметив, что старик с любопытством его рассматривает, Наполеон обернулся и резко спросил:

– Что вы, добрый человек, так на меня смотрите?

– Государь, – ответил Мириэль, – вы видите доброго человека, а я – великого. Каждый из нас может извлечь из этого некоторую пользу.

В тот же вечер император спросил у кардинала об имени этого кюре, и немного времени спустя г-н Мириэль с изумлением узнал о том, что его назначили епископом в Динь.

Впрочем, насколько достоверны были рассказы о первой половине жизни г-на Мириэля, никто не знал. Семья Мириэля была мало известна до революции.

Господину Мириэлю пришлось испытать судьбу всякого нового человека, попавшего в маленький городок, где много языков, которые болтают, и очень мало голов, которые думают. Ему пришлось испытать это, хотя он был епископом, и именно потому, что он был епископом. Впрочем, слухи, которые люди связывали с его именем, были всего только слухи, намеки, словечки, пустые речи, попросту говоря – околесица, прибегая к выразительному языку южан.

Как бы то ни было, но после девятилетнего пребывания епископа в Дине все эти россказни и кривотолки, которые всегда занимают вначале маленький городок и маленьких людей, были преданы глубокому забвению. Никто не осмелился бы теперь их повторить, никто не осмелился бы даже вспомнить о них.

Господин Мириэль прибыл в Динь вместе с пожилой девицею, м-ль Батистиной, своей сестрой, которая была моложе его на десять лет.

Их единственная служанка, г-жа Маглуар, ровесница м-ль Батистины, бывшая прежде «служанкой господина кюре», получила теперь двойное звание: «горничной м-ль Батистины» и «экономки его преосвященства».

Мадмуазель Батистина была высокая, бледная, худощавая и кроткая особа. Она олицетворяла собою идеал всего того, что заключается в слове «достоуважаемая», ибо, как нам кажется, одно лишь материнство дает женщине право называться «досточтимой». Она никогда не была хороша собой, но ее жизнь, являвшаяся непрерывной цепью добрых дел, в конце концов придала ее облику какую-то белизну, какую-то ясность, и, состарившись, она приобрела то, что можно было бы назвать «красотой доброты». Что в молодости было худобой, в зрелом возрасте обратилось в воздушность, и сквозь эту прозрачную оболочку просвечивал ангел. Это была девственница, более того – это была сама душа. Она казалась сотканной из тени; ровно столько плоти, сколько нужно, чтобы слегка наметить пол; комочек материи, светящийся изнутри; большие глаза, всегда опущенные долу, словно душа ее искала предлога для своего пребывания на земле.

Госпожа Маглуар была маленькая старушка, седая, полная, даже тучная, хлопотливая, всегда задыхавшаяся, во-первых, от постоянной беготни, во-вторых – из-за мучившей ее астмы.

Когда г-н Мириэль прибыл в город, его с почестями водворили в епископском дворце, согласно императорскому декрету, который в списке чинов и званий ставит епископа непосредственно после генерал-майора. Мэр и председатель суда первые нанесли ему визит; к генералу же и префекту первым поехал г-н Мириэль.

Когда епископ вступил в должность, город стал ждать, каким он окажется на деле.

Епископский дворец в Дине примыкал к больнице.

Это было огромное и прекрасное каменное здание, построенное в начале прошлого столетия монсеньором Анри Пюже – доктором богословия Парижского университета, аббатом Симорским, занимавшим архиерейский престол в Дине в 1712 году. Это был поистине княжеский дворец. Все здесь имело величественный вид: и апартаменты епископа, и гостиные, и парадные покои, и двор, весьма обширный, со сводчатыми галереями в старинном флорентийском вкусе, и сады с великолепными деревьями. В столовой – длинной и роскошной галерее, которая была расположена в нижнем этаже и выходила в сад, – монсеньор Анри Пюже дал 29 июля 1714 года парадный обед, где присутствовали монсеньоры: Шарль Брюлар де Жанлис, архиепископ князь Амбренский; Антуан де Мегриньи, капуцин, епископ Грасский; Филипп Вандомский, великий приор Франции; аббат Сент-Оноре Леренский; Франсуа де Бертон Крильонский, епископ, барон Ванский; Сезар де Сабран Форкалькьерский, владетельный епископ Гландевский, и Жан Соанен, пресвитер оратории, придворный королевский проповедник, владетельный епископ Сенезский. Портреты этих семи высокочтимых особ украшали стены столовой, и знаменательная дата – 29 июля 1714 года – была золотыми буквами выгравирована на белой мраморной доске.

В 90-е годы было модно клепать безвкусные попсовые экранизации классической литературы, в которых оригинал приглаживали, вылизывали, наводили голливудский лоск, выбрасывали все проблемные и сложные моменты, чтобы зритель, не дай Боже, не перегрузил свой мозг. Добавил любовную линию, пару зрелищных погонь, драк, взрывов, обрядил актеров в исторические костюмы - и шедевр готов. "Отверженные" Билле Аугуста - яркий образчик подобного китчевого и легкомысленного кино, безукоризненного по форме, но пустого по содержанию.

Категорически не советую знакомиться с романом Виктора Гюго по этой экранизации. Этот фильм снят в первую очередь ради кассовых сборов и потехи зрителя, а не для того, чтобы поднимать серьезные темы или как-то трепетно интерпретировать Гюго. Дьявол здесь скрывается в деталях - названия локаций, мотивация, характеры, имена второстепенных персонажей зачем-то изменены и исковерканы - вроде бы пустячок, а бесит. Вальжан и Фантина почему-то не умеют читать и писать, Монтрейль зачем-то переименован в Виго, Фошлеван в Лафита, заводик по производству черного стекла в черепичный. Что это дало? Неужели режиссер и сценарист что-то выиграли на этих глупых переменах? Сомневаюсь. Просто показали наплевательское отношение к литературному первоисточнику и все.

Жан Вальжан. Главный минус этого фильма - Жан Вальжан в исполнении Лайама Нисона. В 90-х годах Лайам Нисон в основном подвизался на роли записных добряков, казалось бы, роль Жана Вальжана подойдет ему идеально. Но Вальжан у Нисона получился, как это ни парадоксально, злым, мелочным, бесхарактерным и вздорным. Скажите, стал ли благородный Жан Вальжан, бить по лицу Козетту? Бить Жавера головой о стену? Собственноручно увольнять Фантину? Вальжан Нисона проделывает все вышеперечисленное. Еще парочка его "подвигов": он битый час мурыжит Жавера, приставив ему ружье к голове (книжный Вальжан никогда бы не упивался своей властью над человеком, который ждет смерти), в финале на глазах Вальжана топится человек, а он не то, что не делает попытки его спасти, а потом еще и идет, улыбаясь во все 64 белоснежных зуба. Это просто провал! Если у Виктора Гюго Вальжан посвятил свою жизнь служению добру, то здесь вершина устремлений Нисона - тихая спокойная обывательская жизнь, чтобы его не трогали. "Зачем ты меня преследуешь? Я никто и ничто", - говорит он Жаверу. Эдакий Премудрый Пескарь французского пошиба.

Фантина. Ума Турман неплохо справилась с ролью, она естественна и трогательна в образе жалкой, опустившейся женщины. Но к образу Фантины добавили чересчур много грязи: акцент роли сделали не на душе, а на теле, так сказать, физической стороне ее "труда". Будучи при смерти, она то и дело приподнимает одеялко и предлагает всем желающим попользоваться натурой. К счастью, режиссеру хватило ума не добавлять фильму "пикантности" в виде постельной сцены с умирающим человеком. И на том спасибо.

Жавер. Джеффри Раш - пожалуй, единственный, ради кого стоит смотреть этот фильм. Он явно не шаблонный, банальный злодей, как можно было бы того ожидать. Общая маразматическая атмосфера фильма налагает некий отсвет и на него - иногда Жаверу приходится говорить бредовые реплики и совершать немотивированные поступки, - но Раш блистательно выходит из подобных затруднений. Жавер-Раш говорит, что надо всегда соблюдать устав, а на деле частенько его нарушает, превышает полномочия и делает разные мелкие подлянки. Это не книжный Жавер с его маниакальной безукоризненной правильностью, Жавер Раша отличается большей непосредственностью, но по-своему обаятелен. У него замечательная мимика - на протяжении фильма Жавер демонстрирует целую гамму эмоций от умильного подобострастия до угрюмого административного рвения. В совместных сценах с Вальжаном он начисто переигрывает Нисона и оттягивает внимание на себя, даже его субтильность ему на руку - тем позорнее выглядит здоровенный Вальжан, набрасывающийся на миниатюрного и хрупкого инспектора.

Козетта и Мариус. Клэр Дэйнс в роли Козетты очень хороша и мила. Ее игра украшает вторую половину фильма, Клэр можно было бы назвать одной из лучших экранных Козетт, удели ей режиссер больше времени. А вот Козетта-ребенок совершенно не вызывает симпатии. Пронзительно орет, когда Вальжан просит ее помолчать, ломится за ним, когда он просит подождать, словом, все делает наперекор, даже возникает подозрение, что Тенардье вовсе ее не тиранили, а наоборот, баловали из последних сил.

Ганс Мэтисон в роли Мариуса юн, смазлив и задирист. Особой актерской игры от него здесь не требовалось, поэтому он не вызывает раздражения и смотрится органично.

3 из 10

Стандартное голливудское кино в стиле 90-х, в общем-то, нескучное и красиво снятое, но поверхностное, глупое, перевирающее и испошляющее классику в угоду динамизму и картинной мелодраматичности.

1. Праведник

Благочестивый епископ Диня, Шарль Мириэль живёт в скромном больничном домике, тратит девяносто процентов личных денег на помощь бедным, отличается добродушием и умом, всю жизнь проводит за работой, помогает страждующим, утешает скорбящих. Он верит в Господа и руководствуется в своей жизни только одним – любовью к людям.

2. Падение

В Динь приходит бывший каторжник Жан Вальжан, арестованный девятнадцать лет назад за украденный для детей сестры хлеб. Он хочет найти ужин и ночлег, но его отовсюду прогоняют. По совету сострадательной женщины Вальжан находит приют в доме епископа. Ночью бывший каторжник крадёт у Мриэля столовое серебро. Утром его ловят жандармы и приводят к Его Преосвященству. Епископ прощает Вальжана, отдаёт ему серебряные подсвечники и просит употребить их с пользой для бедных.

3. В 1817 году

Книга открывается описанием исторических и культурных событий 1817 года. Затем Гюго рассказывает о четырёх парах молодых людей (студентов и девушек-работниц), одна из которых – Фантина – удивительно красивая блондинка. Возлюбленный бросает её вместе с маленьким ребёнком.

4. Доверить другому – значит иногда бросить на произвол судьбы

Фантина отправляется в родной город Монрейль-Приморский, чтобы найти работу. Она оставляет дочку владельцам харчевни «Сержант Ватерлоо» - супругам Тенардье. Последние плохо обращаются с Козеттой и в пять лет превращают девочку в служанку.

5. По наклонной плоскости

Дядюшка Мадлен превратил Монрейль-Приморский в развитый промышленный центр по производству чёрного стекла. Он заботился о своих рабочих и бедняках. За заслуги перед краем король назначил его мэром города.

В начале 1821 года умирает епископ Диньский. Мэр Мадлен надевает по нему траур. Полицейский надзиратель Жавер узнаёт в почтенном горожанине бывшего каторжника, когда тот проявляет свою силу, подняв телегу, придавившую старика Фошлеваля.

Работающую в женской мастерской Фантину выгоняют на улицу, узнав, что у неё есть ребёнок на стороне. Женщина начинает бедствовать. Тенардье тянут из неё деньги. В полицейском участке, где Жавер приговаривает её к шести месяцам тюрьмы, мэр Мадлен узнаёт историю Фантины, освобождает её и помещает в больницу.

6. Жавер

Мадлен оплачивает долги Фантины, но Тенардье не хотят отпускать от себя «золотоносную жилу» - Козетту. Жавер просит градоначальника уволить его за донос. Настоящий Жан Вальжан, по мнению полицейского, пойман – им «стал» дядюшка Шанматье, в вину которому вменяется кража яблок.

7. Дело Шанматье

Мэр Мадлен отправляется в Аррас, где на заседании суда открыто заявляет, что Жан Вальжан – это он, а не подсудимый Шантаматье.

8. Удар рикошетом

Жан Вальжан навещает Фантину в больнице. Женщина думает, что он привёз Козетту. Жавер арестовывает Вальжана. От шока Фантина умирает. Бывший мэр Мадлен бежит из тюрьмы.

Часть II. Козетта

1. Ватерлоо

Автор описывает битву при Ватерлоо, произошедшую 18 июня 1815 года. Гюго подробно рассказывает о передвижении армий, потерях и роковых событиях, приведших к краху Наполеона. Ночью после битвы занимающийся мародёрством сержант Тенардье случайно спасает жизнь французскому офицеру Понмерси.

2. Корабль «Орион»

Перед арестом Жан Вальжан закапывает свои деньги в лесах Монфермейля. Бывший каторжник Башка тщетно пытается их найти. Работающий на лайнере «Орион» Вальжан спасает жизнь матроса, после чего прыгает в воду. Окружающие решают, что герой утонул.

3. Исполнение обещания, данного умершей

Рождественской ночью супруги Тенардье отправляют восьмилетнюю Козетту за водой к лесному роднику. На обратном пути девочка встречает Жана Вальжана. В трактире он весь вечер наблюдает за ребёнком, спасая его от побоев, дарит дорогую куклу, а утром выкупает за полторы тысячи франков.

4. Лачуга Горбо

Жан Вальжан вместе с Козеттой живут на окраине Парижа, в лачуге Горбо. Они покидают свой дом сразу же, как только в нём поселяется Жавер.

5. Ночная охота с немой сворой

Старик с девочкой долго плутают по ночным улицам Парижа. Пытаясь скрыться от погони, загнанный в тупик Вальжан перелезает через высокую стену и оказывается в монастыре Малый Пикпюс. Работающий там садовником старик Фошлеван размещает «мэра Мадлена» с Козеттой в своём доме.

6. Малый Пикпюс

7. В скобках

Гюго рассуждает о сущности монастыря как формы человеческого общежития. Он рассматривает это явление с логической, исторической и моральной точки зрения.

8. Кладбища берут то, что им дают

В Малом Пикпюсе умирает мать Непорочность. Фошлеван просит настоятельницу принять в монастырь своего брата с внучкой. Она соглашается взамен на помощь похоронить благочестивую монахиню под алтарём вопреки государственным законам. В пустом гробе Жан Вальжан покидает обитель, чтобы вернуться в неё садовником.

Часть третья. «Мариус»

1. Париж, изучаемый по его атому

2. Важный буржуа

Престарелый буржуа господин Жильнорман воспитывает внука – сына младшей дочери и «луарского разбойника».

3. Дед и внук

Жильнорман вхож в ультра-кружок баронессы Т. Своего внука Мариуса он «купил» ценой наследства у его отца – бывшего полковника армии Наполеона, барона Понмерси. О любви отца сын узнал только после его смерти. Жильнорман не смог вынести новых воззрений Мариуса и выгнал его из дома.

4. Друзья азбуки

Общество «Друзья азбуки» своей главной задачей видит помощь униженным и обездоленным. Оно состоит из девяти студентов, отличающихся разной натурой и взглядами. «Друзья азбуки» помогают Мариусу начать новую жизнь.

5. Преимущество несчастья

Поначалу Мариус нищинствует, затем начинает немного зарабатывать переводами с немецкого и английского, но всё равно живёт в бедности. Из «Друзей азбуки» он общается только с Курфейраком и церковным старостой Мабефом.

6. Встреча двух звёзд

В Люксебургском саду Мариус встречает мужчину с четырнадцатилетней некрасивой девочкой, превращающейся через полгода в юную красавицу. Он страстно влюбляется в незнакомку, обменивается с ней взглядами, выясняет, где она живёт. Как только это происходит, мужчина с девушкой съезжают с квартиры.

7. Петушиный час

8. Коварный бедняк

Потеряв любимую, Мариус страдает. Он узнаёт о бедственном положении и злом нраве своих соседей, занимающихся выманиванием денег у богачей. Подглядывая за семейством Жондретов, Мариус становится свидетелем прихода любимой девушки с отцом.

Вместе с парижскими бандитами Жондрет готовит западню обещавшему вернуться вечером благодетелю. Мариус просит помощи у Жавера. В критический момент он узнаёт в соседе спасителя своего отца – Тенардье и не решается подать условный сигнал полиции. Последняя является сама. Бандитов арестовывают. Жан Вальжан сбегает.

Часть IV. Идиллия улицы Плюме и эпопея улицы Сен-Дени

1. Несколько страниц истории

Гюго рассказывает читателю революционную историю Франции, знакомит его с буржуазным королём Луи Филиппом и описывает подготовку к революции 1832 года.

2. Эпонина

Старшую дочь Тенардье выпускают из тюрьмы. Она разыскивает Мариуса и с грустью сообщает ему адрес «красивой барышни».

3. Дом на улице Плюме

Жан Вальжан вместе с Козеттой и служанкой Тусен живёт в небольшом, спрятанном от посторонних глаз особнячке на улице Плюме. После отказа от посещений Люксембургского сада Козетта грустит.

4. Помощь снизу может быть помощью свыше

Гаврош хочет украсть яблоки у Мабефа. Он подслушивает разговор бывшего церковного старосты со служанкой и узнаёт, что у них нет денег. Ночью на улице мальчик видит Жана Вальжана с Монпарнасом. Бывший каторжник легко кладёт юного убийцу на лопатки. Гаврош крадёт кошелёк, данный Вальжаном Монпарнасу, и подкидывает его Мабефу.

Мариус дежурит под окнами Козетты. Он отправляет ей рукопись с рассуждениями о любви и признанием в ней. Вечером они впервые встречаются наедине. Мариус узнаёт, что его чувства взаимны.

6. Маленький Гаврош

Гаврош, сам того не зная, находит на улице своих младших братьев. Он укладывает малышей спать в статуе слона. Ночью он помогает своему отцу бежать из тюрьмы.

7. Арго

8. Чары и печали

Мариус каждый вечер приходит к Козетте. Эпонина прогоняет бандитов от дома влюблённых. Узнав, что девушка с отцом уезжают в Англию, Мариус идёт к деду, чтобы попросить у него разрешение на брак. Жильнорман предлагает ему сделать Козетту своей любовницей. Взбешённый Мариус уходит из дома.

9. Куда они идут?

Вместо Козетты Мариус находит пустой дом. Мабеф продаёт последнюю книгу.

10. 5 июня 1832 года

Гюго рассуждает о сущности мятежа, его отличии от восстания и переходе в Революцию. В день похорон генерала Ламарка, 5 июня 1832 года, в Париже начинаются беспорядки.

11. Атом братается с ураганом

Гаврош идёт по парижским улицам с пистолетом, ругается с привратницами, разбивает камнем стекло парикмахерской. Как и Мабеф, он примыкает к «Друзьям азбуки».

12. «Коринф»

Боссюэ, Жоли и Грантер завтракают в кабачке «Коринф», около которого восставшие днём строят баррикаду. Гаврош рассекречивает Жавера.

13. Мариус скрывается во мраке

Мариус идёт к баррикаде на улице Шанврери. Он размышляет о войне – классической и гражданской.

14. Величие отчаяния

Гвардейцы наступают на баррикаду. Мабеф водружает знамя Республики и погибает. Эпонина закрывает Мариуса от пули. Последний обещает гвардейцам взорвать баррикаду. Правительственные войска отступают. Эпонина умирает на руках у Мариуса. Перед смертью она отдаёт ему письмо Козетты. Мариус пишет возлюбленной и просит Гавроша отнести его послание.

15. Улица Вооружённого человека

Жан Вальжан узнаёт о наличии у Козетты возлюбленного. Он страшно ревнует девушку, которую любит как дочь, сестру, мать. Предназначенное Козетте письмо Гаврош отдаёт Вальжану.

Часть V. Жан Вальжан

1. Война в четырёх стенах

Утром восставшие понимают, что они лишились поддержки народа. Присоединившийся к революционерам Жан Вальжан спасает от смерти Жавера. Гаврош погибает, собирая патроны. Днём гвардейцы берут баррикаду. Глава «Друзей азбуки» Анжольрас с Грантером умирают последними. Жан Вальжан выносит раненого Мариуса с поля боя.

2. Утроба Левиафана

Гюго рассказывает историю парижской канализации.

3. Грязь, побеждённая силой духа

Целый день Жан Вальжан с Мариусом на руках блуждает по водостокам. Он натыкается на полицейский патруль и «зыбучие пески». На волю Вальжан выходит с помощью Тенардье и тут же натыкается на Жавера. Последний помогает бывшему каторжнику доставить Мариуса к деду, отвозит Вальжана домой и исчезает.

– Что это еще за резцы? – спросила Фантина.

– Резцы, – важно отвечал зубной лекарь, – это передние зубы Два верхних зуба.

– Какой ужас! – вскричала Фантина.

– Два наполеондора! – прошамкала беззубая старуха, стоявшая сзади. – Везет же людям!

Фантина убежала и заткнула уши, чтобы не слышать хриплого голоса дантиста, который кричал ей вслед:

– Поразмысли, красотка! Два наполеондора на улице не валяются. Если надумаешь, приходи вечером в трактир «Серебряная палуба», я буду там.

Фантина вернулась домой рассерженная и рассказала о случившемся своей доброй соседке Маргарите.

– Вы только представьте себе! Это какой-то изверг. И как только таким людям позволяют разъезжать по городам? Вырвать у меня два передних зуба! Да ведь я стану уродом! Волосы могут еще отрасти, но зубы! Чудовище! Да я лучше соглашусь броситься вниз головой с шестого этажа! Он сказал, что вечером будет в «Серебряной палубе».

– Сколько же он тебе предложил? – спросила Маргарита.

– Два наполеондора.

– Это сорок франков.

– Да, – сказала Фантина, – это сорок франков.

Она задумалась и принялась за работу. Через четверть часа она бросила шитье и вышла на лестницу, чтобы перечитать письмо Тенардье.

Вернувшись, она спросила у Маргариты, работавшей рядом с ней:

– Скажите, вы не знаете, что это такое – сыпная горячка?

– Знаю, – ответила престарелая девица, – это такая болезнь.

– И на нее требуется много лекарств?

– О да! Страшно много.

– А что при этом болит?

– Да все болит, все тело.

– И к детям она, значит, тоже пристает?

– К детям-то всего чаще.

– А от нее умирают?

– Сколько угодно, – ответила Маргарита. Фантина спустилась по лестнице и еще раз перечитала письмо.

Вечером она вышла из дому. Люди видели, что она направилась в сторону Парижской улицы, где были трактиры.

На следующее утро, когда Маргарита, как обычно, чуть свет вошла в комнату Фантины, где они всегда работали вместе, чтобы не жечь второй свечки, девушка сидела на постели бледная, вся застывшая. Видно было, что она не ложилась. Чепчик лежал у нее на коленях. Свеча горела всю ночь, от нее остался лишь маленький огарок.

Потрясенная этим чудовищным нарушением обычного порядка, Маргарита остановилась на пороге.

– Господи помилуй! – воскликнула она. – Вся свечка сгорела! Видно, случилось недоброе!

Она посмотрела на Фантину, повернувшую к ней свою стриженою голову.

За эту ночь Фантина постарела на десять лет.

– Иисусе! – изумилась Маргарита. – Что с тобой случилось, Фантина?

– Ничего, – ответила Фантина. – Напротив, теперь все хорошо. Моя девочка не умрет от этой ужасной болезни, у нее будут лекарства. Я довольна.

С этими словами она показала старой деве два наполеондора, блестевшие на столе.

– Господи Иисусе! – снова вскричала Маргарита – Да ведь это целое богатство! Где же ты взяла эти золотые?

– Достала, – ответила Фантина и улыбнулась. Свеча осветила ее лицо. Это была кровавая улыбка. Красноватая слюна показалась в углах губ, а во рту зияла черная дыра.

Два передних зуба были вырваны.

Она отослала в Монфермейль сорок франков.

А между тем со стороны Тенардье это была хитрость, чтобы выманить деньги. Козетта была здорова.

Фантина выбросила зеркало за окошко. Она давно уже перебралась из своей комнатки на третьем этаже в мансарду под самой крышей, запиравшуюся только на щеколду, в одну из тех конур, где потолок, спускаясь к половицам, образует угол и где на каждом шагу вы ударяетесь об него головой. Бедняк может дойти до конца своей комнаты, так же как и до конца своей судьбы, лишь все ниже и ниже нагибаясь. У Фантины уже не было кровати, у нее оставалась только какая-то рвань, которую она называла одеялом, тюфяк, валявшийся на голом полу, да разодранный соломенный стул. Забытый в углу маленький розан засох. В глиняном кувшине из-под масла, в другом углу, теперь была вода; зимой вода замерзала, и различный ее уровень долго оставался отмеченным на его стенках ледяными кольцами. Потеряв стыд, Фан-тина потеряла и кокетливость. Это была последняя грань. Она стала выходить на улицу в грязных чепчиках. За недостатком времени, а быть может, из равнодушия, она перестала чинить свое белье. Когда пятки на чулках прорывались, она подворачивала носки, – это было заметно по некрасивым сборкам над башмаками. Свой старый изношенный корсаж она чинила лоскутками коленкора, которые рвались при каждом движении. Кредиторы устраивали ей скандалы и ни на минуту не оставляли ее в покое. Они ловили ее на улице, они ловили ее на лестнице. Она проводила в слезах и думах целые ночи. Глаза у нее блестели, она ощущала постоянную боль в спине, в верхушке левой лопатки. Она сильно кашляла. Она ненавидела дядюшку Мадлена и никому не жаловалась. Она шила по семнадцать часов в сутки, но вдруг подрядчик, ведавший работой заключенных женщин и заставлявший их трудиться за очень низкую плату, сбавил цену на рубашки настолько, что оплата рабочего дня вольной швеи свелась к девяти су. Семнадцать часов работы за девять су! Кредиторы Фантины стали безжалостнее, чем когда-либо. Старьевщик, который забрал у нее почти всю обстановку, все повторял: «Когда же ты мне заплатишь, негодная?» Господи боже! Чего хотели от нее все эти люди? Она чувствовала себя затравленной, в ней стали развиваться инстинкты, присущие дикому зверю. Тенардье написал ей, что. право же, он был чересчур добр, ожидая так долго, что ему нужны сто франков, и притом немедленно; в противном случае он вышвырнет Козетту, хотя она только еще оправляется после тяжелой болезни, на холод, на улицу, а там – будь что будет, пусть околевает, это ее дело. «Сто франков! – подумала Фантина. – Но разве есть ремесло, которое может дать сто су в день?»

– Ну что ж, – сказала она. – Продадим остальное.

И несчастная стала публичной женщиной.

Глава одиннадцатая.

Christus nos liberavit

Что же такое представляет собой история Фантины? Это история общества, покупающего рабыню.

У кого? У нищеты.

У голода, у холода, у одиночества, у заброшенности, у лишений. Горестная сделка. Душу за кусок хлеба. Нищета предлагает, общество принимает предложение.

Святой завет Иисуса Христа правит нашей цивилизацией, но еще не проник в нее. Говорят, что европейская цивилизация упразднила рабство. Это заблуждение. Оно все еще существует, но теперь его тяжесть падает только на женщину, имя его – проституция.

Его тяжесть падает на женщину, то есть на грацию, на слабость, на красоту, на материнство. Это позор для мужчины, и при этом величайший позор.

В том акте горестной драмы, к которому мы подошли в нашем повествовании, уже ничего не осталось от прежней Фантины. Окунувшись в грязь, женщина превращается в камень. Прикосновение к ней пронизывает холодом. Она проходит мимо вас, она терпит вас, но она вас не знает; она обесчещена, и она сурова. Жизнь и общественный строй сказали ей свое последнее слово. С ней уже случилось все, что было ей отпущено на всю жизнь. Она все перечувствовала, все перенесла, все испытала, все перестрадала, все утратила, все оплакала. Она покорилась судьбе с той покорностью, которая так же похожа на равнодушие, как смерть похожа на сон. Она ничего больше не избегает. Она ничего больше не боится. Пусть разверзнутся над ней хляби, небесные, пусть прокатит над ней свои воды весь океан! Что ей до этого? Она – губка, насыщенная до предела.