Отдельный особый батальон верховного совета мво. П. а. артемьев, генерал-полковник в отставке

Отдельный лыжный батальон 43 армии в составе действующей армии с 5 января 1942г по 31 августа 1942г. Участвовал в боях с противником на Юхновско-Вяземском направлении.
Расформирован 31 августа 1942г.

К сожалению о боевом пути этого лыжного батальона почти ничего не известно.
Можно только предположить, что сформирован батальон на фронте, из личного состава частей 43 армии, умеющих хорошо ходить на лыжах. Единственное упоминание, которое пока удалось найти не совсем добавляет ясности в боевой путь батальона.

"При освобождении Акатова и Воробьев отличился особый лыжный батальон военного совета 43-й армии под командованием майора А.И.Эппельгарда численностью 702 человека. Пройдя по глубокому снегу около 20 км в тыл врага, батальон в ночь на 25 декабря сосредоточился восточнее Аристова. Перейдя с этого рубежа в наступление, он к 18 часам овладел Тайдашевом, разминировал проходы к опорным пунктам врага в Воробьях и Акатове и в 21 час внезапно ворвался в них, смяв вражеские гарнизоны.
Захватив эти опорные пункты и организовав круговую оборону, Эппельгард нагонял страх на противника, передавая по телефону и радио приказы «полкам и батальонам». Связь противника с фронтом была прервана. Три дня продолжался жестокий бой. Оставив на поле боя до 400 трупов, противник бежал. Сам батальон потерял в этих боях всего 19 человек.
27 декабря батальон, поддержанный двумя танками 25-й танковой бригады, овладел Белоусовом. Однако успех здесь достался дорогой ценой. Потери убитыми и ранеными составили 100 человек.
Особенно сложным был бой за Высокиничи. Учитывая, как трудно прорывать вражескую оборону ударом с фронта, советское командование организовало рейд в тыл противника сводного лыжного батальона под командованием И.А. Быстрикова. Обойдя основные оборонительные позиции врага по лесным дорогам с фланга, батальон внезапно захватил вражеский опорный пункт у дома лесника, а затем, совершив стремительный бросок, вышел в тыл немецкой артиллерийской части со стороны Троицкого. Появление лыжников было для гитлеровцев настолько неожиданным, что они даже не успели добежать до огневых позиций своих батарей. В панике они бросились в лес, но путь к отходу был им отрезан. Окружив фашистов, лыжники уничтожили почти всех. На поле боя осталось около 600 убитых и раненых немцев, а около 100 гитлеровцев сдались в плен. Были захвачены 32 орудия.
Пока лыжники громили немцев в их тылу, основные силы дивизии нанесли мощный удар с фронта. Судьба Высокиничей была решена. 27 декабря внезапной и стремительной атакой батальоны 1281-го стрелкового полка ворвались в село и завязали уличные бои. С юго-западной стороны в село ворвался 1283-й стрелковый полк с группой партизан. К середине дня Высокиничи были полностью очищены от фашистов."

По другим данным батальон майора Эпельгардта не упоминается как лыжный.

"23 декабря 1941 года в состав армии прибыл особый батальон Военного совета Московского военного округа и сосредоточился близ деревни Новоселки. В батальон входили: две стрелковые роты, одна пулеметная рота, одна минометная рота, саперный взвод, взвод истребителей танков, батарея 76-мм пушек ЗИС-З, разведвзвод. Всего 702 человека. Командовал батальоном майор Эпельгардт. В ночь на 24 декабря майор Эпельгардт вывел свое войско на рубеж леса восточнее Аристово и Алопово и внезапной атакой совместно с подразделениями 93-й сд вклинился в оборону немцев. В ходе кратковременного боя была наконец пробита в немецкой обороне узкая брешь, и батальон втянулся в нее и сосредоточился в лесу восточнее Аристово. Оказавшись в тылу, батальон подошел к крупнейшему на этом участке опорному пункту противника Воробьи. Саперы быстро разминировали проходы в минных полях, и стрелковые роты при поддержке пулеметно-минометного огня ворвались в Воробьи и вскоре очистили село от неприятеля. Действия батальона были столь стремительны и решительны, что немцы не всегда успевали открыть огонь и бежали в соседнее Окатово. Окатово тоже было превращено в опорный пункт и оборонялось сильным гарнизоном.

Уже стемнело, когда Эпельгардт отдал приказ атаковать Окатово. Восточная часть деревни была вскоре занята. В полночь роты вышли к шоссе. Это был большак на Малоярославец, который все эти дни, как артерия, питал немецкую оборону всем необходимым для того, чтобы выполнить приказ фюрера о фанатичной защите той территории, на которой стоят войска. Майор тут же приказал перерезать шоссе и, оседлав его, закрепиться для круговой обороны.

Успешным действиям батальона способствовали местные партизаны. Они не только обеспечили штаб майора Эпельгардта разведданными, но и дали проводников.

Тем временем противник обнаружил, что некое довольно крупное подразделение проникло в его тыл и перехватило важнейшую коммуникацию. По месту сосредоточения батальона немцы открыли шквальный минометный огонь, постепенно наращивая его интенсивность. Но в атаку так и не пошли.

Противник подтверждает большие потери в боях за Воробьи и Акатово.

«Примерно в полугорах километрах от "автострады", в ярко освещенном лесу, совершенно внезапно появляется скрытно перешедший Истью батальон лыжников и ударяет с фланга и с тыла по батальону 289-го пехотного полка, который незадолго до этого снова принял подполковник фон Бозе.

Враг буквально сминает окоченевший от холода батальон. Лишь немногим удается уйти к "автостраде". Позже подполковник фон Бозе с остатками своего батальона занимает промежуточный оборонительный рубеж северо-западнее Алешина. Всего собирается 60-70 бойцов. Судьба .

Теперь уже нет и малейшей возможности отойти, а честнее, "убежать" на юго-запад обходным путем. Единственная дорога проходит через узкое горлышко въезда в Малоярославец.

Майор Аберле, сражающийся вместе со своими бойцами, получает сквозное ранение в бедро. Вокруг повсеместно кипит рукопашный бой. Легкие сани, на которые погрузили смертельно раненного, через несколько метров ломаются.

Нести раненого на руках по глубоким сугробам не получается. Адъютант, унтер-офицер медицинской службы и связист напрасно хлопочут над своим командиром.

Обстрел вклинившегося в наземный бой советского самолета кладет конец страданиям истекающего кровью Аберле: он мгновенно погибает от выстрела в шею.
Переутомление и обморожения нарастают в эти дни как снежный ком, особенно в среде неопытных в таких делах бывших связистов и штабных.

Недооценивая серьезность положения и состояния войск, приказом сверху - невзирая на протесты командования дивизии - снова бросаются в атаку на Потресово остатки 289-го пехотного полка, усиленного военными инженерами и стрелками из Малоярославца.

И самоубийственный приказ действительно приводится в исполнение. Атака начинается с рассветом чуть не по пояс в глубоком снегу на открытой на многие километры местности и перед деревней захлебывается под огнем неприятеля.

В тактическом плане совершенно не подготовленный для ведения боевых действий в зимних условиях, полк заявился без рот тяжелого оружия, без полевых кухонь, без зимнего обмундирования и оснащения, в летних униформах западного образца! Самоуверенность вновь прибывших рот стремительно тает при соприкосновении с горькой действительностью. Еще восемь дней назад нежившиеся в Шербурге, сейчас они бороздят глубокий, по пояс, снег навстречу неприятелю.

Тяжелые боевые потери и обморожения сводят на нет их значимость. В противоположность этому лыжные части противника, благодаря своей мобильности, набирают преимущество над привязанным к опорным пунктам подразделениям дивизионной пехоты. Опасность обхода и возможности быть отрезанными во многом определила решение сдать эти деревни и продолжить отступление.»

Следует обратить внимание еще на несколько моментов.

Батальон Эпельгардта действовал по оси шоссе Малоярославец - Москва, в то время как батальон Быстрикова действовал на 30 км южнее. На лицо действия двух лыжных батальонов и оба до 5 января 1942г, до официальной даты создания батальона. По свидетельствам противника наши лыжники из батальона Эпельгардтабыли прекрасно экипированы – валенки, ватные куртки, ватные штаны, шапки-ушанки, поверх них маскхалаты, «вооруженые до зубов». Налицо не просто пехотинцы, поставленные на лыжи, а именно хорошо экипированное, вооруженное и подготовленное лыжное подразделение.

А противник о наших лыжниках говорит еще больше, указывая, что наш лыжный батальон еще до 23 декабря 1941г совершил налет на штаб корпуса.

«Большевистский "особый батальон " темной ночью по глубокому снегу через лес заходит в наш тыл вплоть до места расположения командного пункта корпуса. По тщательно разработанному плану в спящий населенный пункт врывается разделенный на многочисленные группы батальон в составе 330 красноармейцев, коммунистов и комсомолок с ручными гранатами, автоматами и бутылками с "коктейлем Молотова". К счастью, наши войска уже не спят! Часовые поднимают тревогу вовремя. И тем не менее есть потери: 19 убитых, 29 раненых.

Пройти по следу прошедшего в густом заснеженном лесу батальон а не удается. Он появился словно призрак и как призрак растворился.

Лишь возвращавшиеся с линии фронта к КП командир 282-го пехотного полка с командиром связистов фельдфебелем Несвета в 30 м впереди заметили промелькнувший взвод лыжников, пересекший их путь: шапки-ушанки, натянутые на уши, глаза, устремленные на передового, бег, точно в струнку, вооружение до зубов - и всё.

Следы заметает поземка. Оба очнулись только от ударившего в побледневшие лица снежного вихря и едва распрямились, чтобы двигаться дальше, стряхнув белое наваждение.

Неожиданным налетом враг поражает позиции истребительно-противотанкового батальон а и захватывает к тому же позиции 2-й роты. »

Как видим лыжники активно использовались как для действий по вражеским штабам и тылам, так и для охватов и обходов опорных пунктов противника и действовали весьма успешно.

Р ООИВС «Русичи» предлагает вашему вниманию две статьи, посвященные параду на Красной площади 7 ноября 1941 года и генералу Артемьеву Павелу Артемьевичу, который этим парадом командовал

Выстояли и победили

Ночью 18 октября 1941 года три члена военного совета Московского военного округа - П.А. Артемьев, А.С.  Щербаков и К.Ф.  Телегин, обсудили сложившуюся обстановку: враг занял Можайск, Малоярославец, подошел к Наро-Фоминску, тяжелые бои развернулись на реках Протве и Наре, оставлены Детчино, Таруса, противник рвется к Серпухову и Алексину.

Каково положение в Москве? - спросил он.

Положение тревожное, - ответил Артемьев. - Необходим более строгий порядок эвакуации. Паникеры будоражат население, это может дезорганизовать жизнь города.

Что предлагаете?

Военный совет считает необходимым ввести в Москве и пригородах осадное положение, - ответил Артемьев.

Правильно, - немного подумав, сказал Сталин и, обращаясь к Маленкову, предложил:

Пишите постановление Государственного Комитета Обороны.

Вариант, написанный Маленковым, Сталину не понравился. Взяв исписанные листы, он подошел к Щербакову.

Отчеканивая каждое слово, Сталин продиктовал ему постановление Государственного Комитета Обороны:

«Ввести с 20 октября 1941 г. в городе Москве и прилегающих к городу районах осадное положение...»

Одновременно комендантом Москвы был назначен старый пограничник, командовавший перед войной Мурманским пограничным округом, генерал-майор К.Р.  Синилов. Создавалось 20 районных комендатур в городе и 7 в пригородах: в Подольске, Коломне, Серпухове, Ногинске, Раменском, Орехово-Зуеве и Загорске.

В ночь с 30 на 31 октября Павла Артемьевича Артемьева вновь вызвали к Сталину. Тот спросил, идет ли подготовка к параду войск Московского гарнизона в честь 24-й годовщины Октября.

Услышав отрицательный ответ, Сталин произнес:

Вы недооцениваете политическое значение парада. Страна живет глубокой тревогой за судьбу Москвы. Он поможет нам заявить на весь мир, что Москва стоит и будет стоять. А необходимые войска мы найдем. Командовать парадом будете вы, принимать парад пусть готовится Буденный.

Командующий Московским военным округом П.А. Артемьев раньше работал в органах государственной безопасности. Образование получил в Военной академии им. М.В. Фрунзе и на высших курсах академии Генштаба. С 1938 года Павел Артемьевич командовал отдельной дивизией НКВД. С 1941 года стал начальником Управления оперативных войск НКВД СССР. С началом Великой Отечественной войны был назначен командующим войсками Московского военного округа. Одновременно являлся начальником Московского оборонительного района, занимаясь строительством оборонительных рубежей.

После всестороннего обсуждения он решил, что на парад выйдут батальоны курсантов Окружного военно-политического училища, Краснознаменного артиллерийского училища, полк 2-й Московской стрелковой дивизии, полк 332-й дивизии имени Фрунзе, стрелковые, кавалерийские и танковые части дивизии имени Дзержинского, Московский флотский экипаж, Особый батальон военного совета МВО и МЗО, батальон бывших красногвардейцев, два батальона всеобуча, два артиллерийских полка Московской зоны обороны, сводный зенитный полк ПВО, два танковых батальона резерва Ставки, которые должны подойти из Мурманска и Архангельска. В параде предполагалось участие 28,5 тысячи человек,140 артиллерийский орудий и 160 танков.

По приказу Ставки Верховного Главнокомандования командиры и личный состав частей не знали, что они будут принимать участие в параде. Только поздно ночью 6 ноября после торжественного собрания на «Маяковской» станции метро П.А. Артемьев сообщил командному составу о параде.

Угрозу для парада представляла вражеская авиация. Близость аэродромов позволяла ей производить непрерывные налеты, которые продолжались по 5-8 часов в сутки. Для отражения вражеских налетов МВО задействовал 550 самолетов. И когда 6 ноября 250 немецких бомбардировщиков попытались прорваться к центру Москвы, зенитчики и летчики сбили 34 самолета. Чтобы сковать активность противника, 6 и 7 ноября по вражеским позициям были нанесены отвлекающие удары - на подольском, волоколамском и можайском направлениях.

Участники парада имели полное походное снаряжение. Пехотинцы шли с патронными подсумками, саперными лопатками, противогазами. У многих имелись заплечные вещевые мешки. Парад одновременно становился и проводами на фронт.

Не обошлось и без казусов. После торжественного прохождения два танка «КВ» повернули и пошли обратно. Оказалось, что танкисты действовали на параде, как в боевой обстановке. Получив по радио сигнал, что на въезде на Красную площадь забуксовал танк и требует помощи, они согласно инструкции пошли ему на помощь.

Военный комендант Москвы генерал-майор К.Р. Синилов вспоминал:

«Если бы экипажи готовились только к параду и думали только о нем, они этого не сделали бы. Но люди находились на параде, а думали о бое... Сначала их хотели крепко наказать, но, когда все выяснилось, оказалось, наказывать - не за что...»

На параде произнес речь И.В. Сталин, в которой он не просто призвал народ выжить, отстоять Москву, а нацеливал на более высокие задачи:

На вас смотрит весь мир... На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецких захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии!

Впервые после 1917 года прозвучало воззвание к русскому народу: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков - Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!».

Парад снимала кинохроника. Впоследствии, просматривая фильм, заметили, что на морозном воздухе у Сталина не идет пар изо рта. Было даже высказано предположение, что он на параде речь не произносил. Все выяснилось позднее: в целях конспирации, кинооператорам сообщили неверное время начала парада. Звукооператор В. Котов вспоминал:

«Мы знали, что парад начнется, как обычно, в 10 утра, но парад начался в 8 утра. Проснувшись, мы с ужасом услышали по радио о начавшемся параде. Сталин уже выступал. Мы помчались на Красную площадь, но снять нам удалось только общий план парада».

И тогда было решено доснять речь Сталина на параде в помещении.

У великого парада была и малоизвестная страница. Накануне иерархи Русской Православной Церкви ходатайствовали о разрешении им провести крестный ход с Казанской иконой Божией Матери, которая неоднократно спасала Русь от иноземных захватчиков. И.В. Сталин такое разрешение дал. В Богоявленском соборе осажденной Москвы отслужили молебен, после которого состоялся крестный ход с выносом Казанской иконы.

В то время, когда на Красной площади Сталин выступал с речью перед участниками парада, к верующим обратился митрополит Сергий: «Не в первый раз русский народ переживает нашествие иноплеменных, - говорил он. - Не в первый раз нам принимать и огненное крещение для спасения родной земли. Силен враг. Но велик Бог земли русской!..»

В день 7 ноября подмораживало, падали густые хлопья снега, покрывшего белесой пеленой улицы столицы. Сводный оркестр под руководством Василия Ивановича Агапкина, автора знаменитой «Прощание Славянки», играл одну мелодию за другой. Наконец пошли войска. Надо было срочно сдвинуть помост, а у Агапкина к помосту примерзли сапоги. Сам музыкант рассказывал:

«Я пытался было шагнуть, но подставка пошатнулась. Что делать? Я не могу выговорить слова, так как губы мои замерзли, не шевелятся. Музыканты оценили ситуацию. Подбежав, сняли меня с подставки и под руки довели до здания ГУМа, где мне оказали помощь...»

После парада всем участникам объявили благодарность и выдали по сто граммов водки. Руководители собрались на квартире Сталина в Кремле.

Вместе с московским парадом парад состоялся и в Куйбышеве, где находились многие эвакуированные правительственные учреждения и иностранные посольства.

В Куйбышев должен был эвакуироваться и Сталин. На Ходынском аэродроме в капонире стоял «Ли-2». Одновременно с постановлением об эвакуации вождя было принято решение о строительстве в Куйбышеве бункера глубиной в 34 метра. Проект создавался архитектором Юлианом Островским. На Волгу командировали 600 метростроевцев. Работы велись в три смены и были окончены к 1 ноября 1942 года. Бункер мог выдержать прямое попадание самой крупной авиационной бомбы.

Здесь была комната отдыха вождя, просторный зал заседаний Ставки, напоминающий кабинет Сталина в Кремле. В центре кабинета стоял длинный стол, покрытый зеленым сукном, с двадцатью четырьмя стульями в чехлах...

Однако Сталин, организуя оборону Москвы, в Куйбышев так и не приехал.

Военный парад 1941 года имел огромное внутриполитическое и международное значение. Он способствовал укреплению морального духа советского народа и Вооруженных Сил, продемонстрировав их решимость отстоять Москву.

На врага он произвел деморализующее впечатление. Гитлеровцы уже отпечатали пропуска, планируя 7 ноября провести парад вермахта. За взятие Москвы Гитлер обещал солдатам теплые квартиры и отпуска домой. В обращении немецкого командования мы читаем: «Солдаты! Перед вами Москва! За два года войны все столицы континента склонились перед вами, вы прошагали по улицам лучших городов. Вам осталась Москва. Заставьте ее склониться, покажите ей силу вашего оружия...»

Парад на Красной площади 7 ноября 1941 года получил широкий международный резонанс, способствуя укреплению антигитлеровской коалиции. 1 января 1942 года двадцать шесть государств подписали декларацию против фашистской Германии и ее союзников.

Военный парад 1941 года со дня которого прошло 70 лет, явился зримым проявлением традиционного российского патриотизма, основанного на солидарности всех слоев общества в борьбе с агрессором, на осознании справедливого характера Великой Отечественной войны.

5-6 декабря 1941 года Красная Армия перешла в контрнаступление под Москвой. Противник был отброшен от нашей столицы более чем на 250 километров. Непосредственная опасность Москве была ликвидирована. В ходе контрнаступления советские войска нанесли поражение 23 пехотным дивизиям врага, подорвав мощь бронетанковых войск - ударной силы фашистской Германии.

Газета «Подольский рабочий»

РАССКАЗ КОМАНДУЮЩЕГО
ЛЕГЕНДАРНЫМ ПАРАДОМ
Анатолий МИТРОХИН, полковник в отставке,
участник Великой Отечественной войны 1941-1945 годов,
кандидат исторических наук, доцент

Как одному из членов авторского коллектива книги “Сто во-енных парадов”, выпущенной в свет Воениздатом в 1974 году, мне довелось встретиться и поговорить с бывшим командую-щим Московским военным округом - командующим Москов-ской зоной обороны и военным парадом 7 ноября 1941 года ге-нерал-полковником в отставке Павлом Артемьевичем Артемьевым.

С ТРЕПЕТНЫМ волнением я, тогда, осенью семьдесят первого, инструктор политуправления МВО, в канун 30-летия Московской битвы в назначенное Павлом Артемьевичем время переступил порог его кварти-ры в доме на улице Горького. В моем представлении он был древним ста-риком. Каково же было удивление, когда в открывшейся на мой робкий звонок двери появился чуть выше среднего роста, плотный и крепкий, хотя и в годах, мужчина с посеребрившейся копной волос и крупными чертами лица. Ясными глазами Пав-ла Артемьевича на меня глянула са-ма история.

Представившись, я рассказал Павлу Артемьевичу, что тридцать лет назад, когда он командовал Москов-ским военным округом и Москов-ской зоной обороны, мне было 15 лет. Работал молотобойцем в кол-хозной кузне села Ильинка, что на Рязанщине, на 251-м километре от столицы. У всех у нас была тревога за Москву. У многих там жили родст-венники, друзья, товарищи. Кое-кто уже покинул столицу, вернулся в родное село. А с ними прибывали и беженцы. 8 ноября с волнением от-крываю мамину “толстую сумку на ремне” - она была письмоносцем. Читаю сообщения газет. И - о, ра-дость! - 6 ноября в Москве состоя-лось торжественное собрание, а 7 ноября - военный парад на Красной площади. Значит, держится Москва. Тогда и в голову не могло прийти то, что “Тайфун” докатится до Ильинки и Скопина. И я спросил Павла Артемь-евича, кто же был инициатором про-ведения парада?

Инициатива в этом деле при-надлежала Верховному Главноко-мандующему Иосифу Виссарионо-вичу Сталину, - кратко ответил Павел Артемьевич. - А дело было так: в ночь

с 30 на 31 октября я как командую-щий Московским военным округом и Московской зоной обороны был в Ставке Верховного Главнокомандую-щего с докладом. Сталин меня вы-слушал и спросил: “Вы готовите па-рад войск Московского гарнизона в честь 24-й годовщины Октябрьской революции?”. Вопрос был столь нео-жиданным, что ошеломил меня: сто-лица-то на осадном положении. Не задумываясь, отвечаю: “Товарищ Сталин, какой парад в такой сложной обстановке? Да и достаточного коли-чества войск у нас нет. Артиллерия и танки на огневых позициях”. “Вы не понимаете политического значения парада, товарищ Артемьев”, - упрек-нул меня Сталин и приказал: парад готовить, необходимые для него вой-ска изыскать. Артиллерией поможет Главное артиллерийское управле-ние. Будут и танки. При этом он пре-дупредил, что о параде, кроме стро-го ограниченного круга лиц, никто не должен знать.

Подоспел срочно вызванный с фронта Маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный.

Мы собираемся провести 7 но-ября в Москве военный парад. Что вы на это скажете? - спросил его Сталин. И, не дожидаясь ответа, подчеркнул: “Парад мы проведем обязательно. Мы с вами, Семен Ми-хайлович, разделим обязанности принимающего парад: вы объедете и поздравите войска, а я произнесу небольшую речь. Согласны?”.

Я буду рад выполнить это пору-чение, - с готовностью ответил Бу-денный.

Хорошо. Подумайте с Артемье-вым, какие нужно принять меры пре-досторожности, особенно с воздуха, и сделайте все, чтобы это был насто-ящий, большой парад войск Москов-ского гарнизона...

Я поинтересовался у Павла Арте-мьевича: как, откуда и когда у И. В. Сталина появилась уверенность, что можно и нужно провести парад на Красной площади? Ведь на XX съез-де КПСС Никита Хрущев, а с его по-дачи и благословения многие госу-дарственные мужи, ученые и писате-ли утверждали, что тогда, осенью 1941 года, Верховный Главнокоман-дующий находился в состоянии пол-ной растерянности и даже собирал-ся покинуть столицу.

Как командующий Московским военным округом и Московской зо-ной обороны, - рассказывал Павел Артемьевич, - я понимал и глубоко переживал положение столицы. А было оно крайне критическое: не-мецко-фашистские войска в Подмо-сковье, Москва - на осадном поло-жении. Мы готовились сражаться с врагом в самой столице. А потому правительство, дипломатический корпус, многие учреждения были эвакуированы. Полным ходом шла эвакуация населения, фабрик и за-водов. Паники было немало. Был подготовлен специальный поезд для Сталина и Ставки. У меня и мысли не возникало о проведении военного парада. Были колебания и у Верхов-ного. Но он не покинул Москву и ре-шил провести парад.

Думаю, в этом огромная заслуга Георгия Константиновича Жукова, его влияния на Сталина. Хотя в конце июня 41-го Иосиф Виссарионович и отстранил его от должности началь-ника Генерального штаба: мол, обойдемся тут без вас, можете от-правляться на фронт, в войска, но вскоре убедился, что без Жукова ему не обойтись. Куда бы он ни направ-лял Георгия Константиновича в каче-стве представителя Ставки, там от-пор врагу крепчал, одерживалась победа.

Вот почему, когда Москва оказа-лась под непосредственной угрозой захвата немецкими войсками, Ста-лин вызвал Жукова в Москву из Ле-нинграда, где тот за несколько не-дель снял опасность захвата города врагом. Помню, назначенный Стали-ным командующим Западным фрон-том Жуков сумел быстро разобраться в обстановке, укрепить сопротив-ление наших войск, остановить на-тиск противника на Москву.

Мне часто приходилось бывать в Ставке вместе с Г. К Жуковым, по-скольку мы тесно взаимодействова-ли (оба в равной степени отвечали за Москву), разговаривать с Верхов-ным Главнокомандующим. И я ви-дел, как “мягчал” тон разговора Ста-лина с Жуковым... По всему чувство-валось, что Верховный доверяет ему полностью. Не раз спрашивал Геор-гия Константиновича, удастся ли, мол, удержать Москву. И тот со всей ответственностью отвечал, что Москву мы, безусловно, удержим. Для этого просил дополнительные средства. И Сталин его просьбу удовлетворял.

Верховный Главнокомандующий хорошо понимал, что командующему Западным фронтом генералу армии Жукову там, на полях сражений, вид-нее, чем ему, Сталину, из кабинета за Кремлевской стеной. Вот почему его уверенность в возможности про-вести военный парад и появилась. Но, будучи человеком осторожным, Сталин на второй же день после раз-говора со мной и с Буденным о под-готовке парада, 1 ноября, вызвал Жукова в Москву и еще раз спросил его, позволит ли обстановка на фронте провести в Москве традици-онные торжества по случаю годов-щины Великого Октября. И Георгий Константинович ответил, что в бли-жайшее время немцы не начнут большого наступления. Опасность может представлять лишь их авиа-ция.

Сталин предложил Жукову, если позволит обстановка, приехать на торжественное заседание 6 ноября. И я, и Жуков присутствовали на этом историческом собрании, посвящен-ном 24-й годовщине Октября. Во время парада 7 ноября, ясное дело, Жуков находился на командном пункте фронта, в готовности отра-зить любые попытки врага помешать проведению нашего большого пра-здника...

Я рассказал Павлу Артемьевичу, что так случилось, что станция метро “Маяковская”, где проводилось тор-жественное историческое собрание, через 16 лет стала конечным пунк-том моего маршрута в Военно-поли-тическую академию имени В. И. Ле-нина, куда я поступил в 1957 году на факультет журналистики. Восемь

раз в ее парадном расчете я прохо-дил по брусчатке Красной площади. А теперь вот, 30 лет спустя после су-ровой осени сорок первого, мне, ин-структору по печати отдела пропа-ганды политуправления, приходится участвовать в подготовке и проведе-нии парадов, в вопросах их партий-но-политического обеспечения. Роль моя, конечно, не слишком ве-лика: выпустить плакаты, листовки, подготовить материалы для репор-тажа, организовать интервью коман-дующего и т. д. У меня концентриру-ется вся информация о составе час-тей, соединений, училищ и акаде-мий, которым предстоит пройти це-ремониальным маршем по Красной площади. И я понимаю, не только “снизу” как бывший рядовой участ-ник парада, но и “сверху” как один из ответственных за его подготовку и проведение, какое это трудное дело, сколько забот и ответственности у командующего парадом. Но это в мирное время. А каково же было вам тогда, в ноябре 1941 года, сколько же всяких переживаний, ответствен-ности, хлопот легло на ваши плечи? Уму непостижимо!..

Да кому же тогда было легко? Вся страна напрягалась изо всех сил, чтобы помочь нам не допустить врага в столицу. У меня же как непо-средственно ответственного за ее надежную оборону на ближних под-ступах, за подготовку и проведение парада трудностей организацион-ной работы было столько, что и спать было некогда.

Прежде всего, надо было обеспе-чить скрытность подготовки парада. Мы с членом Военного совета окру-га, первым секретарем Московского горкома партии А. С. Щербаковым вызвали командиров частей, кото-рым предстояло 7 ноября участво-вать в параде, и сообщили им специ-ально выработанную версию: мол, москвичи хотят посмотреть на воин-ские части, готовящиеся к отправке на фронт, поэтому в середине нояб-ря предполагается устроить в райо-не Крымского моста небольшой смотр этих частей. И только 6 ноября после торжественного собрания, где-то в 23.00, я сообщил команди-рам об их истинной задаче. Что каса-ется рядовых, то они узнали об учас-тии в параде лишь после подъема 7 ноября.

А как трудно было организовать этот парад из вновь сформированных частей, ведь и речи не могло ид-ти об обычной в таких случаях трени-ровке. Артиллерийские части при-были прямо с огневых позиций. Тан-ковая бригада, только что разгрузив-шаяся с платформ, должна была за-нять точно указанное ей место в по-строении, знать порядок прохожде-ния. Кроме того, если в прошлом ча-сти выходили на парад без боепри-пасов, то на этот раз в связи с близо-стью врага надо было выводить их в полном вооружении.

Конечно, волновал вопрос; как поведет себя противник? Ведь Гит-лер на весь мир заявил, что 7 ноября он проведет на Красной площади в Москве парад своих “непобедимых” войск, везших для этой цели парад-ное обмундирование. Фюрер дал приказ: в ближайшие дни во что бы то ни стало разделаться с Москвой.

Все это надо было учитывать. По-этому тщательно продумывались во-просы воздушного прикрытия Моск-вы, парада. 550 самолетов стояло на аэродромах в готовности “номер один”. Еще во время беседы в Став-ке я спросил Сталина: “Как действо-вать, если утром 7 ноября враг со-вершит налет на Москву?”. Ответ был короток: “Надо принять все ме-ры, чтобы ни один фашистский са-молет не проник в московское небо. Но если все же такое случится, па-рад ни в коем случае не отменять”.

И такие меры были приняты. К летчикам-истребителям, которые в те дни охраняли воздушное прост-ранство столицы, поехал С. М. Бу-денный. Сказать им о параде он не мог. Это была государственная тай-на. Маршал обратился к собравшим-ся летчикам с просьбой: “7 ноября - наш великий народный праздник. Нельзя допустить, чтобы в этот день фашистские самолеты сбросили на Москву бомбы”.

Не допустим к Москве! Если нужно, будем таранить, - заявили летчики...

И парад буквально перед самым носом противника мы провели! Я ко-мандовал им, а принимал его леген-дарный герой гражданской войны, любимец народа, Маршал Советско-го Союза Семен Михайлович Буден-ный. Это тоже инициатива Сталина. При всех своих недостатках все же мудрый был человек!

Как и договаривались, разделили они и обязанности: Буденный объе-хал вместе со мной и поздравил войска. А Сталин произнес с необычной даже для него твердостью неболь-шую речь. В ней прозвучала уверен-ность в нашей победе над немецко-фашистскими захватчиками. Была какая-то необычная внутренняя сила в движении полков на параде в осаж-денной Москве. Войска шли в пол-ном боевом снаряжении. Все пони-мали: отсюда, с Красной площади, они отправляются прямо на фронт.

Военно-политическое и всемир-но-историческое значение парада сорок первого года, единственного парада Великой Отечественной вой-ны, мы, его организаторы и участни-ки, осознали после того, как он со-стоялся. Мы убедились, в какой шок поверг он командование германской армии, самого Гитлера. И весь мир рукоплескал нашим доблестным войскам, которые еще более воспря-ли духом, усилили свое сопротивле-ние и удары по врагу. Ясное дело, возросла уверенность нашего наро-да в победе над немецко-фашист-скими захватчиками.

Можно без преувеличения ска-зать, что без того парада могло и не быть Парада Победы, состоявшегося 24 июня 1945 года. Командовал им прославленный полководец Маршал Советского Союза Константин Кон-стантинович Рокоссовский. А прини-мал его Маршал Победы Георгий Константинович Жуков. По давней традиции он и речь произнес.

Я сердечно, от всей души побла-годарил Павла Артемьевича за от-кровенный, содержательный рассказ о легендарном параде. Заверил его, что он будет основным содержанием главы “С Красной площади - в бой”, готовящейся к изданию книги “Сто военных парадов”. Так оно и произо-шло. К сожалению, все, что в расска-зе генерала касалось огромной роли в разгроме немцев под Москвой и проведении военного парада на Красной площади Г. К. Жукова, пре-бывавшего тогда уже в брежневской опале, было изъято.

«Патриот Отечества» № 12-2004

Русичи РООИВС - Исторический раздел

139-й день войны

7 ноября 1941 года парад начинается раньше обычного, в восемь утра. Это делается из предосторожности, на случай, если бы немецкая авиация решила устроить налет.

Ранним утром над площадью стоит плотный туман, идет большой снег и погода совсем нелетная.

Парад на Красной площади является одновременно проводами на фронт.

2 часа ночи 7 ноября. «Обстановка, в которой приходится встречать этот великий день – вспоминает командир танковой роты 3-й Московской дивизии – создает исключительный моральный подъем у всех бойцов, с пением «Интернационала» прибываем в расположение батальона. Узнав о знаменитой речи т. Сталина от людей, которые слышали ее по радио, посвященной 24-й годовщине революции, с нетерпением ждем утренних газет.

Располагаемся на ночлег в убежище под зданием штаба батальона, но потом получаем приказ перейти на парашютную фабрику, так как наша рота назначена дежурной при штабе полка.

Холодно. Пошел сильный снег. Располагаемся в подвале фабрики, бойцы ложатся на столы, затянутые шелком.

Расставлены посты, все утихло, с карманным фонарем иду по зданию фабрики. Все оборудование вывезено, валяются на полу и широких гладко отполированных длинных столах куски шелка и миткаля.

Захожу в медпункт, лежит опрокинутая в спешке поломанная бормашина и блистающий чистотой стеклянный шкаф с какими-то лекарствами. Ворох металлических пряжек и сумок для парашютов, пустые холодные залы, наполненные дымом костра, горящего на каменном полу около дневального.

2 часа ночи, тревога, занимаем рубежи обороны. В районе деревни Паншино-Ольхино, по сведениям штаба, выброшен десант.

Три четверти роты уезжают на разведку. Тревога оказалась ложная, вернулись в 8 часов утра усталые и голодные. Хороший праздничный завтрак, много папирос и масла, получены газеты с докладом т. Сталина» (к. 5).

Рассвет 7 ноября. О легендарном параде 1941 года генерал Тюрнев передавал так:

«На подготовку личного состава, техники и выход в заданный район времени оставалось немного. Всю ночь офицеры штаба и политотдела работали в подразделениях. Особое внимание обращалось на проверку исправности материальной части. Мы выкроили время, чтобы свозить на Красную площадь командиров танков и механиков-водителей. Ехать пришлось на грузовиках в полной темноте (фары включать не разрешалось). Но съездить было необходимо. Многие из танкистов никогда в жизни не бывали в Москве, не видели нашей главной площади. Мы провели с танкистами своеобразную рекогносцировку, прошли по Красной площади «пеший по-танковому».

Танки Красной Армии на улицах Москвы. 1941 г.

Это была наша единственная тренировка к тому историческому параду.

5 часов 30 минут 7 ноября 1941 года . Войска вышли по Ленинградскому проспекту и улице Горького и двинулись к центру Москвы. Жители города с удивлением рассматривают наши колонны. Радостные улыбки озаряют их лица, когда они узнают о параде.

6 часов утра. Генерал Тюрнев отмечал : «К шести часам утра наша бригада головой колонны вышла к Охотному ряду».

7 часов утра . Метель, небо тусклое, температура воздуха – 6 градусов. По-особому торжественной, грозно величавой смотрится в этот исторический день Красная площадь. Снег, выпавший накануне, запорошил древние стены Кремля, гранит Мавзолея В. И. Ленина. Морозно и ветрено. Около восьми утра радио сообщает о начале трансляции парада частей Красной Армии с Красной площади. От имени Центрального Комитета партии выступил И. В. Сталин.

Он сказал, обращаясь к участникам парада и ко всем советским воинам: «На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков. На вас смотрят порабощенные народы Европы, подпавшие под иго немецко-фашистских захватчиков, как на своих освободителей. Великая освободительная миссия выпала на вашу долю. Будьте же достойными этой миссии! Война, которую вы ведете, есть война освободительная, война справедливая. Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова! Пусть осенит вас победоносное знамя Великого Ленина».

Руководители партии и правительства на трибуне Мавзолея В. И. Ленина в день празднования 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции

Командующий парадом на Красной площади Маршал Советского Союза С. М. Буденный. 7 ноября 1941 г.

С парада на фронт!

Во время военного парада на Красной площади, посвященного 24-й годовщине Великой Октябрьской социалистической революции, 7 ноября 1941 года

На параде равняются взводы,

Гудит под ногами земля,

За бойцами стоят родные заводы

И рубиновые звезды Кремля.

Солдаты с винтовками СВТ-40 на параде

Пулеметчики на Красной площади

Народные ополченцы на параде

Кавалеристы на Красной площади на параде в честь 24-й годовщины Великого Октября

Советские средние танки Т-34 на параде на Красной площади

Танки, идущие по Тверской улице

Танки и колонна морской пехоты направляются на фронт, проходя по Садовому кольцу

Одетые в добротное зимнее обмундирование, войска в полной боевой готовности идут мимо Мавзолея В. И. Ленина, давая клятву партии и правительству превратить подступы к Москве в могилу для немецких захватчиков. В параде участвуют воины 332-й Ивановской им. М. В. Фрунзе дивизии, проходят курсанты артиллерийского училища, батальоны курсантов училищ имени Верховного Совета РСФСР и Окружного военнополитического, стрелковый полк им. Ф. Э. Дзержинского, московский флотский экипаж, Особый батальон Военного совета МВО и Московской зоны обороны, батальон бывших красногвардейцев-ветеранов, два батальона всеобуча, эскадрон кавалерии. Промчались пулеметные тачанки, прошли артиллерийские полки, сводный зенитный полк ПВО, 129-я стрелковая дивизия народного ополчения г. Москвы. В заключение прошло более 200 танков. Многоголосое «ура», мерная поступь полков, рокот моторов сливались в мощный гул. Сильный снегопад, пурга исключили возможность участия авиации. 62 минуты продолжался этот парад (к. 5).

С 15 октября 1941 года в город Куйбышев было эвакуировано Правительство СССР, Верховный Совет СССР, дипломатические представительства и крупные учреждения культуры. В случае падения Москвы, в которой продолжали оставаться Ставка Верховного Главнокомандования, Государственный комитет обороны и Генеральный штаб РККА, Куйбышев должен был стать новой столицей СССР.

Парад 7 ноября 1941 в Куйбышеве продемонстрировал всему миру наличие свежих резервов, которые были хорошо вооружены и оснащены передовой техникой. В параде участвовали прибывшая из забайкальской Даурии 65-я дивизию полковника Петра Кошевого (будущего маршала и дважды Героя Советского Союза) и только что сформированная в Приморье 415-я дивизия генерал-майора Петра Александрова. Командовал парадом генерал-лейтенант М. А. Пуркаев, а принимал – маршал К. Е. Ворошилов. На трибунах присутствовали члены правительства СССР, слева от трибуны – дипломатический корпус, военные атташе 27 западных стран и журналисты. Полтора часа в двадцатиградусный мороз перед трибунами проходили сводный полк командного состава, пехота, курсанты Военно-медицинской академии, сводный женский батальон войск ПВО и кавалерия – всего свыше 22 тысяч человек. За ними проследовали легкие танки Т-26 и Т-38, тяжелые танки Т-35, тягачи Т-20 «Комсомолец» с 45-мм противотанковыми пушками и бронеавтомобили БА-10. В небе несколькими волнами прошли штурмовики Ил-2, а также истребители и бомбардировщики.

Маршал Климент Ворошилов, за ним командующий парадом генерал-лейтенант Максим Пуркаев и адъютанты

Главные зрители – иностранные дипломаты в погонах, военные атташе аккредитованных в СССР полпредств

Члены Правительства СССР и руководители Куйбышевской области принимают военный парад и демонстрацию трудящихся 7 ноября 1941 года на площади им. В. В. Куйбышева в г. Куйбышеве. В центре стоит Маршал Советского Союза Климент Ефремович Ворошилов – член Государственного комитета обороны и представитель Ставки по формированию войск, слева от него Михаил Иванович Калинин – председатель Президиума Верховного Совета СССР (неофициально его часто называли «всесоюзным старостой»), по бокам от них – руководители Куйбышевской области

Пехотинцы – участники военного парада 7 ноября 1941 года на площади им. В. В. Куйбышева

Гусеничные полубронированные артиллерийские тягачи Т-20 «Комсомолец» с 45-мм противотанковыми пушками на параде 7 ноября 1941 года в городе Куйбышеве

В это время . Контрудар 3-й и 50-й армий, осуществленный в этот день, расстраивает все планы Гудериана. Ему приходится на десять дней прекратить наступление.

Из архивных документов и материалов текущего периода

Вся страна с волнением и радостью внимает параду, как предвестнику грядущей победы. С Красной площади воины – участники легендарного парада уходят прямо на фронт, на защиту родной Москвы. Главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов, находившийся в те дни в Ленинграде, в своих мемуарах писал: «7 ноября весь Ленинград ликовал. Парад в Москве многое значил. Он еще и еще раз свидетельствовал о том, что партия и правительство уверены в победе… У всех прибавилось сил и энергии».

Николай Николаевич Воронов

Из воспоминаний ветеранов – участников парада 7 ноября 1941 г. : «Это был особый парад. Не просто смотр войск, а выражение непреклонной решимости Советского Союза отстоять свою столицу, проявление его силы и уверенности в победе над немецко-фашистскими захватчиками. Парад вдохновил весь наш народ и его героическую армию на разгром ненавистного врага.

Торжественный марш пехотинцев, кавалеристов, артиллеристов завершали танки нашей бригады. Впереди танковой группы парада шла боевая машина комбрига полковника Кравченко. Ему одному было разрешено находиться в командирском танке с открытым люком. Все остальные машины двигались с закрытыми люками. Войска шли в полном боевом снаряжении. Пехотинцы – с патронными подсумками, саперными лопатами, противогазами. Мы, танкисты, – с полной заправкой горючим и боевыми комплектами снарядов. Все понимали: отсюда, от стен седого Кремля, мы пойдем прямо на фронт, прямо в бой».

Из воспоминаний Зайцева – бывшего главного инженера завода № 398 : «7 ноября я явился на завод. Завод был развален: не было окон, стекол в оконных переплетах, дверей, не было оборудования, котельная не работала, паропровод и водопровод выведены из строя морозом. Электрическая сеть, как силовая, так и осветительная, была вся парализована. Москве нужны были боеприпасы».