Цветик от меня вам всем приветик. "Я - поэт, зовусь я Цветик. От меня вам всем приветик." (с)

Этот вопрос задают себе многие.

Кошки являются одним из наиболее распространенных домашних животных в мире. Видео с кошками распространяются социальных сетей с силой ветра. Не менее популярны конечно и фотографии с кошками. Есть смешные примеры того, как собаки очень похожи на своих хозяев, и их черты характера часто тоже совпадают. С кошками тоже самое. Совпадают человеческие черты с чертами животных, значит они будуть понимать друг друга довольно хорошо. Если ты спокойный по типу человек, то бенгальская кошка было бы для тебя идеальным домашним животным. Если ты любишь приключения и очень любопытный, тебе подойдет рысь или тигр лучше всего. В этом случаи немного сложнее, этих животных ты можешь навестить в зоопарке.

Породы кошек.

Есть более ста различных пород кошек. Самой популярной породой является Европейская короткошерстная кошка. Также породы мейн-кун кошки и британских короткошерстных кошки - очень популярны в домашних хозяйствах. Кошки различаются по шерсти, их массе тела и, конечно, в их окраске. Кошки имеют различные раскраски: одноцветные, пятнистые, тигровые и т.д.

Кошечки, коты, котята,...

У кошек есть различные имена. Если домашнее животное немного дикое, его часто называют тигром. Маленьких кошек называют кошечками, а особо тихих кошек называют часто домашними. Эти обозначения также часто переносятся и на людей. Этим мы доказываем, что животные больше на нас похожи, чем мы думаем.

(Для школьников)

Когда впервые читаешь про Светика (детская книжка «Приключения Незнайки» писателя Николая Носова), то сразу понимаешь, что этот коротышка - поэт.

Потому что он не сказал:
«Привет, меня зовут Светик, я – поэт»
Он сказал:

Я – поэт, зовусь я Светик,
От меня вам всем – приветик!

Что же он сказал по-особенному?
«Ну, это просто! Он прочел стихи, а не прозу!»

Но как это мы сразу сообразили, что это – стихи?

«Ну, во первых тут есть рифма!»
Правильно! Рифма – такое окончание у слов, которое делает их на слух похожими. Получаются «складные» слова. Одни слова похожи очень точно, другие – нет. Их так и называют «точная рифма», «богатая рифма», и «неточная, бедная рифма».
«Светик-приветик» – точная рифма.
«Светик-приветил» – неточная.
И та, и другая рифмы – правильные.
И поэты уже давно все точные рифмы придумали, но неточные придумывают и придумывают.
И даже вообще не применяют рифм!
И все равно: то, что они написали без рифмы – тоже стихи. Они так и называются «белыми».

Вот пример таких (Г. Остер «Вредные советы»):
Если вас поймала мама
За любимым делом вашим,
Например, за рисованьем
В коридоре на обоях,
Объясните ей, что это
Ваш сюрприз к Восьмому марта.
Называется картина:
Милой мамочки портрет.

Поэтому рифма – это еще не все.

Если записать:
«Меня зовут Светик-
цветик»,
это будут тоже стихи? Ведь рифма есть!?
«А стихи не получились, потому что здесь первый стих длинный, а второй – короткий.»
Правильно.
Чтоб получились стихи, строки должны быть соразмерными.
Правда, поэтам давно надоела одинаковая длина строк. И они стали писать стихи со строками разной величины. Они так и называются: «вольный стих».

Зоя Горина. «Паук»

Приходил ко мне паук
Просто так, как старый друг.
Как придет, –
Так плетет...
А прогонишь паука –
Без него опять тоска...

А что можно сказать про такие стихи:
«Я – поэт, зовусь я Светик,
От меня вам приветик!»
«Ой! Тут что-то не так, вторая строка сломалась! Тут выпало целое слово!»
Правильно.
В стихотворении должны как-то по-особенному чередоваться ударения, а пропуски слогов мешают читать. Они заставляют останавливаться и еще раз перечитывать, потому что строка кажется неправильной, непонятной.
Как это: «по-особенному» чередоваться? А так, чтоб в строке получилось повторяющееся число ударных слогов.
Вот посчитайте: «Я – поЭт, зовУсь я СвЕтик...» – тут ударения через одно.
Но поэтов это стало тоже стеснять, и они пишут стихи, в которых ударения стоят произвольно, строки разной длины, нет рифмы. Это – «свободный стих» («верлибр»).

Вот стихотворение, написанное по правилам японской поэзии (хокку).
Называется «Предверие», у автора интернетовский ник – Рыбак:

Спит у порога,
Дергает лапами пес.
Завтра охота.

И что же получилось? Рифмы нет, размера нет, ритма нет. А стихи – все равно стихи, а никакая не проза!

«Стихи пишутся не так, как романы! Они пишутся в столбик!»
Правильно.
Само слово «стих» на греческом – «ряд», а слово «проза» с латыни переводится как «речь, которая ведется прямо вперед».
Если текст разломать на короткие строки, каждую из которых можно произнести на одном дыхании, то в конце каждой строки как бы появляется новый знак препинания – пауза, место для вдоха. Но эта пауза не обозначается никаким знаком препинания!

Прочтем еще раз:
«Я – поэт, зовусь я Светик (пауза).
От меня...»
Из-за этих пауз текст стихотворения читается медленнее, чем проза. Поэт «заставляет» читателя вдумывается в смысл каждого стиха, каждая строчка – новая ступенька лесенки, по которой читатель осторожно идет. И каждый шажок приносит читателю свой смысл.

А если стихи записать одной строчкой, то они перестают быть настоящими стихами, они становятся «стихами в прозе». И никакие рифмы не помогают!
Вот отрывок из произведения «Твоя рука» автора с псевдонимом Смарагда:

«А я тебя любил.

Я помню, как меня унес отец железным лесом: я жалобно скулил в его руках, принюхиваясь к миру с интересом. И город был, и незнакомый дом, и одноглазый кряжистый мужчина меня от куртки оторвал с трудом и равнодушно бросил на овчину, а после мановением руки велел убрать куда-нибудь подальше, и я почти заплакал от тоски... Но вдруг меня обнял какой-то мальчик...»

А в стихотворение этот текст «превращает» уже сам читатель.

Наш Незнайка тоже захотел стать поэтом и написал стихотворение:
«Я – поэт, зовусь Незнайка,
От меня вам – балалайка!»

Спасибо, конечно.
Это стихи? Да! Строчки-то коротенькие. Да и есть дополнительные признаки: рифма, размер (или «метр»; здесь – «хорей» или «плясовой» по-гречески).
Только что-то здесь не так.
Ну не может поэт раздавать балалайку направо и налево, как приветики!
В стихотворении нет смысла! Оно ни о чем!

Смысл смыслом, но стихотворение – и это удивительно! – может прямо ни о чем не рассказывать, а передавать «тайный» авторский замысел.
Это, например, стихотворения, которые передают переживания героев или описывают природу.
Посмотрите, в этом стихотворении Георга Черного «Солнечный ветер» как будто нет ничего особенного, но всё главное автор спрятал за словами.

Расплетает букетики осень,
Рассыпает их стебли по свету...
Разноцветным мельканьем уносит
С лепестками нас солнечный ветер.

И, взбиваясь, как крем для пирожных,
Как ванильный сироп в карамели,
Всё летят хризантемы и розы
В осень, иглами льда цепенея...

А с фиалково-тёмного неба –
Лепестками черёмухи – снег...
Расплетает букетики осень.

Расплетёт нас
– Когда-нибудь –
Всех.

А еще бывают стихотворения-призывы (слоганы). Такой, например, написал Маяковский:

Нигде кроме,
как Моссельпроме!

А вот «кричалка» болельщиков:

Нужен гол,
Нужен два,
Нужен кубок УЕФА!

А вот поэт Велимир Хлебников написал такое вот стихотворение, которое всех насмешит. Оно называется «Заклятие смехом»:

О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!
О, рассмешищ надсмеяльных – смех усмейных смехачей!
О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!
Смейево, смейево!
Усмей, осмей, смешики, смешики!
Смеюнчики, смеюнчики.
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!

Каких тут слов понапридумывал поэт! Их ведь нет в русском языке, но все понятно!
Потому что все новые слова («неологизмы») поэт придумал по правилам!

А вот что придумал Незнайка, когда искал рифму к слову «пакля»:
«Шмакля, рвакля...» – и даже объяснил, что «рвакля» – это когда что-нибудь рвут!
А вот слова, придуманные Светиком:
«Пакля, бакля, вакля, гакля, дакля, макля...»
Светик так не придумал рифмы, потому что богатых рифм к этому слову очень немного («сакля» и «спектакля»)!
Здесь важно то, что Незнайка придумал вполне осмысленное слово. А вот Светик-поэт – сплоховал!

У писателя Льиюса Кэррола есть такие стихи (называются «Бармаглот»), перевод Д.Орловской:

Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве.
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове...

Это написано по-русски!
А «перевод» звучит так:
«В два часа дня, когда пора уже варить обед (варкалось) хлипкие и ловкие (хливкие) хорько-ящерице-штопоры (шорьки) прыгали, ныряли и вертелись (пырялись) в траве, которая немножко направо и немножко налево и даже назад (наве), и хрюкали и хохотали (хрюкотали) зеленые индюки (зелюки), как растрепанные птицы, у которых перья торчат во все стороны веником (мюмзики), далеко от дома (в мове).»

Если посмотреть внимательно, то слова, придуманные поэтом, составлены не абы как. Подсчитайте звуки: сколько здесь «в», «ю», «м». Стихи должны ещё и хитро звучать! Звуки в стихах как бы окликают друг друга.
Вот Маяковский:

«Где он, бронзы звон или гранита грань?»

Бронза звенит, а гранит остро огранён!
Маяковский часто применяет «аллитерацию» (часто повторяющиеся согласные). А вот у Д Орловской (в «Бармаглоте») повторяются и гласные звуки – «ассонанс».

Ну и какой вывод?

Главный признак стихов – разбиение текста на строки.

Слова в стихах могут объединяться рифмой (а она совсем не обязательно должна завершать строки, она может и начинать строку и быть в середине), звуками, размером (ритмом, как в песне). Именно это придает стихам поэтичность.

Стихотворения могут содержать скрытый смысл, могут содержать необычные слова. Эти вещи встречаются в стихах очень часто, гораздо чаще, чем в прозе.

Стихи обычно невелики по объему. Автор стихами передаст гораздо больше, чем средствами прозы, потому что читатель «придумывает» то, чего в стихах как бы и нет, но различными способами «вписаны» автором звуками, намёками, словами с похожим звучанием, но разными по смыслу («омонимы»), что создает «многоэтажность» произведения.

В последнее время в помощь поэтам пришли компьютеры, где можно найти нужные рифмы, синонимы, антонимы...
Но главное в стихах – не зарифмовать текст, а сказать читателю такое, чего ранее никто не говорил, или так сказать, как никто до поэта не говорил!

Потому что всё то, о чём написано выше, – техника, способ написать стихи. А в стихах должна появиться ещё и поэзия. А это не у всех незнаек и даже светиков получается. Но каждый должен попробовать придумать свою собственную замечательную поэзию!

Столетний юбилей Олеся Гончара закономерно всколыхнет большую украинскую нацию. Большую и самодостаточную - множеством основных цивилизационных приоритетов, духовных двигателей, славных светочей-подвижников, известных в Европе и во всем мире, величественных и выдающихся сыновей и дочерей; прежде всего и навсегда - гениальным поэтом, художником-академиком, предвестником-пророком Тарасом Шевченко, о ком я уже неоднократно писал не только потому, что мои папа Михаил, дед Петр, прадед Иван, прапрадед Кондрат родились и выросли в Юрковке на Звенигородщине.
Тогдашние очевидцы во втором, дополненном, издании «Воспоминаний о Шевченко» вспоминали, как маленький Тарас и соседский мальчик Ясь везли сливы в коляске Нечитайлова мостиком, и ненароком то тележку перевернулся, а сливы пороснулы с мостика в Нечитайло ставок...
Папа на мои расспросы рассказал подробнее то, что знал и пруд, и мостик еще раньше были названы нашей фамилией, а его дед Иван вручную тщательно вычищал берега водоема после весенних наводнений.

А второй факт, или эпизод, состоялся в гарнизоне Десна возле Остра на Черниговщине. Я был там служить после окончания факультета журналистики Киевского государственного (теперь Национального) университета имени Тараса Шевченко в начале 1970-х.

Два длинные года - лейтенантом. Формально - командиром взвода, фактически - замполитом во рту БМП. Было тяжело, порой даже угнетающе, выдерживать шовинистическую надругательство, когда, скажем, замполит полка, называя количество павших во Второй мировой войне представителей наций тогдашнего Союза, число Украинский уменьшил в десять раз.

Я должен отрицать, приводил достоверную статистику, подвергался гнев, иногда и на ярость военачальников и, неизбежно, «на карандаш».

За мной и моим товарищем-однокурсником установили слежку, подсылали к нам провокаторов с диктофонами.

Один из таких, начфиза полка, мы поймали с поличным прямо в нашей офицерской квартире: зная его жадность, щедро подливали в рюмку, пока не потерял контроль над собой, а потом «случайно» вытряхнули из его портфеля спецкасетник...

Дали в морду и прогнали. Утром он прибежал проситься, чтобы не докладывали выше, потому что, судя по тогдашних реалий, сексот имел свои тайные привилегии, поэтому боялся разоблачения и отлучение...

Еще один сослан к нам агент, «историк из Львова», после длительной откровенного разговора за ужином не выдержал мук совести и на следующий день признался, сколько страниц «отчета» должен подать «особистам» с цитатами наших высказываний, таких, как перефразированное «коммунизм - это советская власть плюс русификация всей страны ».

Причем так складывалось, что «заваривал кашу» чаще мой несдержан, менее осмотрительный товарищ (рассказав, например, на политзанятиях сержантам, что никакого «штурма Зимнего дворца» на самом деле не было), а «хлебать» приходилось мне. Выручало умение «на равных» разговаривать с самыми высокими не только полковыми, но даже дивизионными командирами.

О том злосчастный «штурм» старший сержант Березников доложил (донес) тогда, когда мой однокурсник ушел в отпуск.

Замполит батальона капитан Рашников метался, как ошпаренный, и орал «Арестовать!», «Посадите немедленно!»

Усмирил его расчетливый комбат подполковник Скаржепа. Однако недремлющие особисты уже все взяли на заметку. Поэтому я должен был выручать товарища, немедленно идти «сдаваться» в роли невинного переводчика. Полковой майор- «особист» так и не согнал с лица «наклеенной» улыбочки, когда слушал объяснения, что мой друг-лейтенант имел в виду известную картину «Штурм Зимнего», где «событие отражено воображением художника, который мог несколько изменить для усиления зрительного эффекта... »Конечно, он мне не поверил, зато« тревога »в батальоне утихла.

Особенно запомнился многим штабистам языковой экзамен командира нашего полка Личкатого, который, знали все, имел педагогическое образование, а уже потом закончил Академию Генштаба. Однажды он остановил меня у дежурную часть и, как пишет Олесь Гончар в романе «Человек и оружие», насмешливо прищурил глаза: «Нечитайло, ну как живет твоя самостоятельная Украина?». В тон ему ответил: «Ну пока так себе, а дальше будет лучше».

Он засмеялся: «Вот ты украинец. А как сказать по-твоему «родильный дом»? «Родильный дом, товарищ полковник, не по-моему, а по-нашему, ведь вы тоже украинец». Диалог мы вели языке армейской, то есть на русском. Иначе не могло быть. Но у меня уже вселился чертенок.

В ответ на его одобрение повторил: «Вы украинец, так знаете, как перевести по-нашему« схватки ». Личкатий заколебался вслух: «Схватки? Ну, думаю, так будет и по-нашему ».

«Схватки», товарищ полковник, по-нашему будет «схватки». В штабе было людно. Все замерли, зная крутой нрав «полкача». Но ему хватило великодушия. Он подошел ближе и пожал мне руку: «Молодец!».

Легко было догадаться, что похвалил не столько за знания языка, как за смелость. Кстати, в дальнейшем Личкатий до конца службы во главе полка (впоследствии его перевели заместителем командира другой дивизии) всегда благородно здоровался со мной рукопожатием.
Прибыл из столицы какой-то очень важный лектор...

В этом предисловии собираюсь хоть локально осветить фон, собственно, атмосферу армейской службы. Кратковременной отлучаясь в Киев в свободные от нарядов выходные, мы успевали покупать и привозить с собой такие книги, как потрясающий исторический роман Ивана Билыка «Меч Арея» (вскоре удален по продаже, как говорится, на наших глазах).

Евгения Гуцало, Григора Тютюнника, Павла Загребельного, Олеся Гончара и других известных украинских писателей. Читали запоем наши подчиненные сержанты и рядовые, ведь среди них было немало земляков - с Житомирщины, из Винницкой, с Киевщины, с Полтавщины...

Между тем ровесники - выпускники военных училищ - неохотно брались к таким, и в любых других, книг. Большинство молодых кадровых лейтенантов последовала средний офицерский состав - топила свободные от полигона и нарядов вечерние часы в высокоградусных напитках, допоздна заседая в единственном на территории гарнизона кафе, иронично прозванном «Женские слезы». Почти каждую неделю были танцы с сольными песенными номерами энтузиастов.

Реже - концерты, в которых непременно выходили на сцену и мы с однокурсником, поскольку знали много замечательных украинских народных песен из репертуара заслуженной академической студенческой самодеятельной хоровой капеллы «Днепр» Тараса университета, где пели все время, пока учились. В те годы повсюду уже звучали «Червона рута» и другие волшебные мелодии Владимира Ивасюка...

И тут вдруг объявили: прибыл из столицы какой-то очень важный лектор, поэтому явка обязательна. Весь килькасотенний состав младших офицеров собрали в просторном дивизионному клубе. В зале яблоку негде упасть. Зачин - ожидаемый и надоевший «СССР - авангард и светоч всего человечества», «КПСС - ум, честь и совесть нашей эпохи», «Наша армия, советская славная и прочная - мир для всех трудящихся мира хранит она» и т. Д. и т. п.

Скука и зевота до хруста скул. Зато в конце пожилой лектор, нацепив деревянную клюку, которой подпираючи целых 2:00, на рампу сцены, обеими руками взялся за трибуну и, откашлявшись, произнес гневную тираду о «тех бессознательных, вредных, а то и вовсе вражеских агентов-элементов, которые мешают всем нам семимильными шагами победно двигаться к светлому будущему... »

Еще немного пожевав избитую тему, он перешел к именам «отдельных виновников наших случайных неудач и преткновения на ровной блестящей дороге грандиозных успехов и свершений...»

Тогда и зависли в воздухе брошены ним в зал громкие обвинения Олесю Гончару за его «Собор». Гласные, повторяю, но пустые. Молодые офицерство слушало и не слышало. Не понимал.

Видите ли, вел своей лектор, идеологические органы вместе с цензурой «проморгали», упустили роман, который «по ошибке напечатали небольшим тиражом в серии« Романы и повести », да и то только потому, что автор снискал себе славу« Знаменосцами »...

В паузе, пока докладчик молча шуршал листами, объявили: лектору можно задавать вопросы устно или письменно.

Я достал из планшета блокнот, ручку и наскоро вывел: «Прошу ответить: какая, по вашему мнению, главная идея романа« Собор »? Чем она актуальна? Прочитал сам лектор все произведение до конца? »И указал звание и фамилию, как положено в армии.
«Листал страницы, несколько просматривал, а к концу так и не дочитал этот« Собор »

На несколько записок и последующих устных вопросов лектор кое-как ответил. И уже начал суммировать все свое выступление. Мою записку проигнорировал. Я понял: он уклонился неспроста, не знал сути, боялся ступить на скользкий для себя.

Сильнее допекало мне осознание, что вот эта полный зал младших офицеров в минуту встанет и двинется отсюда, так и не узнав о том, что Олесь Терентьевич Гончар убедительно призвал нас, молодых, беречь соборы своих душ... Поэтому я вскочил, громко назвался и напомнил лектору, что он почему-то пропустил мою записку и я готов повторить свои вопросы, чтобы услышать ответы.

Застигнутый врасплох, он вынужденно признал: действительно, мол, есть такая записка. И замялся. В конце концов снова стал твердить о том, что роман выпустили случайно и малым тиражом, то неуважительно хмыкнул об авторе.

Мое вызывающее обращение привлекло внимание «невежд», много знакомых офицеров заинтересовались, оживились. Это придало уверенности, что крайне необходимо расставить точки над «и». На тот день я имел экземпляр «Собора» в суперобложке, счастливо купленный во время отпуска в моем райцентре, в Бобринце, на Кировоградщине (в Киеве, конечно, ту книгу днем ​​с огнем не мог найти), тиражом 115 000.

Этим известием я публично посрамил лектора, чем добавил удовольствия полном зале. Далее мы поменялись ролями. Он слушал, а я говорил в полной тишине. Сначала о «Собор». Изложил идею и доходчиво экстраполировал ее на нас, тогдашних младших офицеров, граждан республики, ведь мы служили в Украине. (После окончания мероприятия, уже на пути домой, мне тихо рассказали, как строчили перьями несколько штатных «особистов», которые открыто заняли выгодные позиции под сценой).

Олесь Гончар (Гуглоперевод не смох ):
УКРАЇНІ

Плюндруються твої сади,
Твоє чужинець поле крає.
Вже лицарів твоїх сліди
У полі вітер замітає.
Та все ж люблю тебе, ясна,
Як гнаний син нещасну матір,
Тобі по краплі, всю, до дна
Готовий кров свою віддати.
І не страшить мене Сибір,
І не страшать кайданів дзвони.
Велика Україно, вір:
За тебе встануть ще мільйони.
І лицемір’я упаде,
І славословіє погине.
Розправить крила молоде
Безсмертне плем’я України!

http://multmir.net/multfilm-864-neznayka---poet
Зиннур Хуснутдинов -Водолей

Я – поэт! Зовусь Незнайка.
Можете читать меня на сайтах! :)))
................................

Дорогие читатели, вспомните историю, как Незнайка стал поэтом.
Сколько там юмора и умных мыслей:

Однажды Незнайка пришел к Цветику и сказал:
-- Слушай, Цветик, научи меня сочинять стихи. Я тоже хочу быть поэтом.
-- А у тебя способности есть? -- спросил Цветик.
-- Конечно, есть. Я очень способный, -- ответил Незнайка.
-- Это надо проверить, -- сказал Цветик. -- Ты знаешь, что такое рифма?
-- Рифма? Нет, не знаю.
-- Рифма -- это когда два слова оканчиваются одинаково, -- объяснил
Цветик. -- Например: утка -- шутка, коржик -- моржик. Понял?
-- Понял.
-- Ну, скажи рифму на слово "палка".
-- Селедка, -- ответил Незнайка.
-- Какая же это рифма: палка -- селедка? Никакой рифмы нет в этих
словах.
-- Почему нет? Они ведь оканчиваются одинаково.
-- Этого мало, -- сказал Цветик. -- Надо, чтобы слова были похожи, так
чтобы получалось складно. Вот послушай: палка -- галка, печка -- свечка,
книжка -- шишка.
-- Понял, понял! -- закричал Незнайка. -- Палка -- галка, печка --
свечка, книжка -- шишка! Вот здорово! Ха-ха-ха!
-- Ну, придумай рифму на слово "пакля", -- сказал Цветик.
-- Шмакля, -- ответил Незнайка.
-- Какая шмакля? -- удивился Цветик. -- Разве есть такое слово?
-- А разве нету?
-- Конечно, нет.
-- Ну, тогда рвакля.
-- Что это за рвакля такая? -- снова удивился Цветик.
-- Ну, это когда рвут что-нибудь, вот и получается рвакля, -- объяснил
Незнайка.
-- Врешь ты все, -- сказал Цветик, -- такого слова не бывает. Надо
подбирать такие слова, которые бывают, а не выдумывать.
-- А если я не могу подобрать другого слова?
-- Значит, у тебя нет способностей к поэзии.
-- Ну, тогда придумай сам, какая тут рифма, -- ответил Незнайка.
-- Сейчас, -- согласился Цветик.
Он остановился посреди комнаты, сложил на груди руки, голову наклонил
набок и стал думать. Потом поднял голову кверху и стал думать, глядя на
потолок. Потом ухватился руками за собственный подбородок и стал думать,
глядя на пол. Проделав все это, он стал бродить по комнате и потихоньку
бормотал про себя:
-- Пакля, бакля, вакля, гакля, дакля, макля... -- Он долго так
бормотал, потом сказал: -- Тьфу! Что это за слово? Это какое-то слово, на
которое нет рифмы.
-- Ну вот! -- обрадовался Незнайка. -- Сам задает такие слова, на
которые нет рифмы, и еще говорит, что я неспособный.
-- Ну, способный, способный, только отстань! -- сказал Цветик. -- У
меня голова разболелась. Сочиняй так, чтобы был смысл и рифма, вот тебе и
стихи.
-- Неужели это так просто? -- удивился Незнайка.
-- Конечно, просто. Главное -- это способности иметь.
Незнайка пришел домой и сразу принялся сочинять стихи. Целый день он
ходил по комнате, глядел то на пол, то на потолок, держался руками за
подбородок и что-то бормотал про себя.
Наконец стихи были готовы, и он сказал:
-- Послушайте, братцы, какие я стихи сочинил.
-- Ну-ка, ну-ка, про что же это стихи? -- заинтересовались все.
-- Это я про вас сочинил, -- признался Незнайка. -- Вот сначала стихи
про Знайку: Знайка шел гулять на речку, Перепрыгнул через овечку.
-- Что? -- закричал Знайка. -- Когда это я прыгал через овечку?
-- Ну, это только в стихах так говорится, для рифмы, -- объяснил
Незнайка.
-- Так ты из-за рифмы будешь на меня всякую неправду сочинять? --
вскипел Знайка.
-- Конечно, -- ответил Незнайка. -- Зачем же мне сочинять правду?
Правду и сочинять нечего, она и так есть.
-- Вот попробуй еще, так узнаешь! -- пригрозил Знайка. -- Ну-ка, читай,
что ты там про других сочинил?
-- Вот послушайте про Торопыжку, -- сказал Незнайка. Торопыжка был
голодный, Проглотил утюг холодный.
-- Братцы! -- закричал Торопыжка. -- Что он про меня сочиняет? Никакого
холодного утюга я не глотал.
-- Да ты не кричи, -- ответил Незнайка. -- Это я просто для рифмы
сказал, что утюг был холодный.
-- Так я же ведь никакого утюга не глотал, ни холодного, ни горячего!
-- кричал Торопыжка.
-- А я и не говорю, что ты проглотил горячий, так что можешь
успокоиться, -- ответил Незнайка. -- Вот послушай стихи про Авоську: У
Авоськи под подушкой Лежит сладкая ватрушка. Авоська подошел к своей
кровати, заглянул под подушку и сказал:
-- Враки! Никакой ватрушки тут не лежит.
-- Ты ничего не понимаешь в поэзии, -- ответил Незнайка. -- Это только
для рифмы так говорится, что лежит, а на самом деле не лежит. Вот я еще про
Пилюлькина сочинил.
-- Братцы! -- закричал доктор Пилюлькин. -- Надо прекратить это
издевательство! Неужели мы будем спокойно слушать, что Незнайка тут врет про
всех?
-- Довольно! -- закричали все. -- Мы не хотим больше слушать! Это не
стихи, а какие-то дразнилки.
Только Знайка, Торопыжка и Авоська кричали:
-- Пусть читает! Раз он про нас прочитал, так и про других пусть
читает.
-- Не надо! Мы не хотим! -- кричали остальные.
-- Ну, раз вы не хотите, то я пойду почитаю соседям, -- сказал
Незнайка.
-- Что? -- закричали тут все. -- Ты еще пойдешь перед соседями нас
срамить? Попробуй только! Можешь тогда и домой не возвращаться.
-- Ну ладно, братцы, не буду, -- согласился Незнайка. -- Только вы уж
не сердитесь на меня.
С тех пор Незнайка решил больше не сочинять стихов.

От "великого русского писателя" некоего Шишкина, всеми фифбрами души камнями почек страдающего за Россию...
Которому стыдно стало представлять ее на книжной ярмарке (обыкновенное беглое чмо, живущее то ли в Германии, то ль поблизости. Хотел бы я знать, кому пришла такая идея в голову - что этот мудак должен представлять Россию?)...

=============
***
«Гимназия начинается, собственно, с писчебумажного магазина Иосифа Покорного на Садовой. Достаточно сказать: «Билинской, первый класс», как мне уже сооружают пакет, в котором все учебники, тетради, краски, кисточки нужных размеров, перья, резинки, пенал… …Утром мама… суёт каждой по пятнадцать копеек на обед. Уже по дороге деньги тратим на лакомства – леденцы или кусок халвы у уличных торговцев, те специально выбирают места недалеко от школ… Помню даже мой номер в раздевалке – 134… Всё, купленное в магазине для уроков, оказывается совершенно недостаточным. К счастью, у меня есть опытные сёстры, которые учат, что кроме учебников и тетрадей уважающая себя гимназистка должна иметь альбом для стихов и картинок… розовая промокашка, вложенная в тетради, является признаком безвкусицы и почти что нищеты, а надо покупать клякс-папир других цветов и прикреплять его к тетрадям лентами с пышными бантами».
(c) Михаил Шишкин, «Венерин волос» 2002-2004
***
***
«…На Садовой улице был писчебумажный магазин Иосифа Покорного. Надо было прийти туда и сказать: «Гимназия Любимовой, первый класс». И отлично вымуштрованный приказчик сооружал пакет, в котором были собраны все нужные учебники, тетради, даже набор акварельных красок, требуемых в 1-м классе гимназии Любимовой, для уроков рисования, даже кисточки нужных номеров, и перья, и резинки, и пенал там был, и дневник, и решительно всё, что могли потребовать учителя… …Мне давали утром пятнадцать копеек на завтрак, из этой суммы я копеек пять тратила по пути в гимназию на лакомство. На этом пути тут и там сидели торговцы с лотками. На копейку можно было купить либо три больших леденца… либо порядочный кусок халвы… вешала своё пальто на колышек под №383, запихивала в рукава кашне и шапку (у нас были пребезобразные форменные зимние шапки из грубого чёрного плюша)… Оказалось, что кроме учебников, тетрадей и тому подобного гимназистка должна иметь альбом для стихов и картинок, что розовая промокашка, вложенная в тетради, считается признаком безвкусицы и почти что нищеты, а надо покупать клякспапир других цветов и прикреплять его к тетрадям лентами с пышными бантами…».
(c) Вера Панова "Мое и только мое" 1973
***
===============
(кому принадлежит честь находки - автору, в смысле мне,- неизвестно)

Пейсатели, блять, хвостом вас по голове...

АПДЕЙТ.

Нам тут подсказывают в комментах:
"2005 - Лауреат премии «Национальный бестселлер» (роман «Венерин волос»)
2006 - Лауреат премии «Большая книга» (третье место, роман «Венерин волос»)
2006 - Финалист Литературной бунинской премии (роман «Венерин волос»)
2007 - Grinzane Cavour Prize (итальянский перевод «Венериного волоса»)
2007 - Halpérine-Kaminski Prize for the Best Translation (Laure Troubeckoy, за французский перевод «Венериного волоса»)"

И это же, кстати, объясняет и следующий пост, про "нацБест" Ольшанского...

Век живи - век учись.

АПДЕЙТ 2.
Мне тут пеняют, что я не указал первоисточник. Как следует из комментов, ему уже около двух лет.
Шишкина же я мало того, что не читал - даже не подозревал о его существовании.
Т.е., мопед, в смысле, мудак - не мой.

АПДЕЙТ 3.
А вот и первоисточник сыскался, спасибо.
Только ему уже не два года - а целых шесть...