Кого называют бойцом невидимого фронта
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Андрей Ильин
Боец невидимого фронта
Предисловие
Следователь был типичным, не первой свежести служакой, с пятнадцатилетней выслугой, благодарностями начальника РОВД, юбилейной медалью и перспективой получения майорского звания под пенсию. Он не хватал звезд с неба. Он их натужно зарабатывал.
– Двенадцать часов, – вздохнул следователь, взглянув на часы.
Выключил лампу, расстегнул верхние пуговицы на кителе и устало откинулся на спинку стула.
– Может, чайку выпьем?
Вытянул из-под стола, поставил на колени портфель, вытащил из него термос и пакет с бутербродами.
– Жена сделала, – сказал он.
И стал пережевывать бутерброд, тупо глядя куда-то в угол. Он жевал долго и тщательно. Словно нужную работу делал.
Потом убрал термос, сунул в карман пустой пакет, смахнул на ладонь крошки и со вздохом придвинул к себе протокол.
Ему не хотелось никого допрашивать, ему хотелось домой, к жене.
– Давайте начнем сначала. Назовите свою фамилию, имя, отчество.
Он спрашивал, как ел, пережевывая один и тот же вопрос по сто раз.
– Евсюхов Семен Петрович.
Следователь открыл паспорт. Прочитал:
– Евсюхов... Семен... Петрович. Родился в городе Брянске в одна тысяча девятьсот восемьдесят... году. Паспорт выдан Центральным отделом внутренних дел десятого ноября тысяча девятьсот...
– Вы уверены?
– Ну конечно!
Следователь достал из стола какую-то бумажку.
– Мы послали по месту выдачи паспорта запрос, и знаете, что нам ответили?
– Паспорт на имя гражданина Евсюхова Семена Петровича Центральным отделом внутренних дел города Брянска не оформлялся и гражданину Евсюхову не выдавался. Тогда откуда он у вас?
– Но я получил его в милиции Центрального района!..
Следователь не раздражался, не повышал тона, он пережевывал допрос дальше.
– Кто были ваши родители, где они проживали, кем работали?
– Отец, Евсюхов Петр Михайлович, проживал...
– Не проживал он там. И не работал. И вообще неизвестно, где проживал. Мы навели соответствующие справки...
Быстро они работают!
– Евсюхов Петр Михайлович по указанному вами адресу не значится, никогда не был прописан, жилплощадь не снимал, соседи о нем ничего не слышали.
Следователь аккуратно закрыл и положил на стол паспорт.
– Назовите свои настоящие фамилию, имя, отчество...
* * *
– Курсант Соломатин!
Хотя на самом деле не Соломатин. И никогда не был Соломатиным. Но какое это имеет значение.
– К тренажеру!
Тренажером был выполненный в натуральную величину манекен человека. Или, как его называли меж собой курсанты, – «дядя Вася». Каждый день «дядю Васю» переодевали в разную одежду – в пиджаки, футболки, фраки, халаты, тулупы... В которых были карманы. Много карманов – накладных, внутренних, потайных, на застежках, липучках, «молниях»... В карманах лежал кошелек. Который из того кармана надо было вытянуть. Незаметно для манекена.
Что проще сказать, чем сделать. Потому как «дядя Вася» был не вешалкой, а навороченным, как космический корабль, сенсорным тренажером. Две сотни датчиков, спрятанных под пластиковой «кожей», реагировали на любое микросотрясение. Реагировали сиреной и неудом в зачетке.
– Начинайте.
Ладонь, сложенная лодочкой, мягко сползала в карман, подушечки пальцев ощупывали кошелек, тянули его вверх. Но... предательски ревела сирена, и вспыхивали красным глаза манекена.
– Еще раз.
И снова ревела сирена.
– Еще. Сирена...
– Да он просто сломан!
– Кто сломан?
– Тренажер!
– Вы так думаете?
Инструктор подходил к манекену и с ходу, не глядя на карман, запускал туда руку.
Сирена молчала.
– А все потому, что вы боитесь. Боитесь – и напрягаетесь. И напрягаете руку. Она теряет эластичность, деревенеет, становится грубой и неуклюжей. С таким же успехом можно шуровать в чужом кармане кочергой.
Расслабьтесь и расслабьте мышцы. И тогда ваши пальцы легко «стекут» в карман. Понятно?
– Так точно!
– Повторите упражнение...
* * *
– Я устал с вами беседовать, – признался следователь. – Вы отрицаете очевидные вещи. Говорите, что получали паспорт в Брянске, хотя не получали. И что удивительно – нигде не получали. Нигде на территории бывшего Советского Союза. Вы не получали этот паспорт, хотя он есть. Хотя вот он!
Следователь еще раз пролистнул паспорт.
– Печати, росписи, оттиски... Поразительно!.. Где вы его взяли?
– Я получил его в отделе внутренних дел...
– Прекратите. Это, наконец, неумно. Два часа ночи! Вы хотите спать. И я хочу спать. Может, мы не будем мучить друг друга? Скажите правду. Мы все равно ее узнаем. Откуда у вас паспорт? Как вас зовут?
– Ну хорошо, я скажу. Моя фамилия не Евсюхов.
Следователь быстро придвинул к себе протокол.
– Моя фамилия Соломатин.
– Сергей.
– Отчество?
– Иванович...
Пусть будет Соломатин, как когда-то был. Так легче не сбиться, не запутаться в деталях.
Пусть будет Соломатин и будет его легенда. На проверку новой информации у них уйдет минимум неделя. А за это время он придумает что-нибудь еще. А потом еще... И забудет то, что следует забыть. Тем более что уже почти забыл...
* * *
Ту, первую свою жизнь он помнил плохо. Помнил, что жил в небольшом, на Северо-Западе России, городке. Жил как все – ходил в школу, на вылазки в лес, ухаживал за девчонками... и еще занимался спортом. Занимался фанатично, до одури. Потому что хотел стать чемпионом.
Но стать не мог. Длина ног не позволяла.
– Можно еще пару кругов? – просил он.
– Хватит, хватит с тебя кругов. Домой пора.
– Ну хотя бы один?
Тренеры махали на него руками.
Да пусть бегает, все равно с такими данными далеко не убежит.
Он делал круг и еще круг. А потом лежал животом на снегу, ловя в прорезь прицела дергающуюся в такт с ударами сердца мишень.
«Я смогу... я стану чемпионом, – думал он про себя. – Обязательно стану!..»
Из секций его не гнали, он был нужен. Был нужен для чемпионства других.
– Идешь первым треть дистанции, потом пропускаешь вперед Семенова, срубаешь с его хвоста седьмой номер и путаешься у него под ногами до самого финиша, – излагал тренер Тактику забега. – Задачу понял?
– Нет, не понял.
– Что не понял?
– Почему Семенов, а не я?
Как будто не ясно, почему. Когда любому перворазряднику ясно! У Семенова ноги, как у фотомодели, от корней зубов, Семенов перспективен, а этот... Этот может только под ногами болтаться.
– Не горячись, мы же команда. Сегодня – Семенов, завтра – ты. Нам бы только этот забег выиграть...
Но на второй трети дистанции Семенов вперед не вышел.
– Ты что... Пропусти меня... Ты же должен...
– Да пошел ты!..
На каждый шаг Семенова ему приходилось делать полтора. И, значит, прикладывать в полтора раза больше усилий. Но он не пропустил Семенова вперед. И никого не пропустил. Он пришел первым.
– Ты что наделал! Ты что!.. – ругался тренер. – – Тебе что было сказано! А ты!..
– Но я пришел первым!
– Да хоть нулевым! Ты Семенова должен был пропустить!
На следующем соревновании его сделали. Семенов сделал. До финиша оставалось пятьсот метров, когда тот, незаметно и жестко, столкнул его с лыжни. Столкнул на спуске. Отчего травмы оказались очень серьезными.
Тренер навестил его в больнице.
– Так бывает, от случайности никто не застрахован, – сказал он. – Но ты парень крепкий, выкарабкаешься. Еще олимпийское «золото» возьмешь. Мы надеемся и ждем тебя.
Но через два дня мать принесла в больницу повестку в военкомат. Тренер снял своего воспитанника с брони как бесперспективного.
Коридоры военкомата были пусты. Февраль – межсезонье, межпризывье. До апреля еще можно погулять. Но не вышло.
– Явишься двадцать пятого, то есть через две недели, с вещами, – строго сказал военком. – И без глупостей!
– Но призыв начнется только весной.
– Для кого-то весной, а для тебя сейчас. Военком был очень доволен, что выполнил разнарядку на биатлониста. Что с этого парня вовремя сняли отсрочку.
Потом была служба, которая и так-то не сахар, а там, куда попал он...
– Дистанция у нас одна – отсюда и до обеда, – объяснил командир. – В полной выкладке. Не успеете до обеда, останетесь без обеда. Не успеете до ужина – останетесь без ужина. И останетесь без сна. Потому что получите наряд вне очереди. Ясно?
– Не понял?!.
– Так точно!
Есть хотелось, поэтому он прибегал вовремя.
– Молодец, хорошо бегаешь, – хвалил его командир. – На тебе еще саперную лопатку и дополнительный боекомплект.
Лопатка и боекомплект добавляли еще несколько килограммов. И еще полтора десятка – лопатки и боезапас старослужащих.
– Ну ты, тормоз, и папа твой ручник, – шевели мослами! – торопили пыхтящие сзади старослужащие. Идущие налегке.
– Мы по твоей милости голодными оставаться не намерены. А ну!..
И он прибегал. Прибегал первым. Несмотря ни на что.
Но не всегда он бегал. Иногда ползал. На животе. По пересеченной местности. По снегу, грязи, камням, сдирая в кровь коленки и локти. Или, того не лучше, лежал. На голой земле, накрывшись маскхалатом. Лежал часами, чувствуя, как деревенеют в сапогах ноги, как мороз забирается под рукава и полы бушлата.
Но все равно лежал.
Потому что должен был.
Потому что от этого зависело выполнение боевого задания.
Потом был неизбежный, как дембель, «разбор полетов».
– Результат посредственный – вы не смогли поразить мишень с первого выстрела. Это раз. Вы недостаточно хорошо «стерли» за собой следы, дав возможность противнику перехватить вас, проследив ваш путь. Это два. Три – вы опоздали к месту назначения на сорок пять минут.
– И, наконец, четыре – сохранность вверенного вам имущества. Посмотрите на ваши бушлаты и ваше оружие. И ваши сапоги! Вы не удосужились даже почистить ваши сапоги!..
Два наряда вне очереди!..
Ну что тут скажешь?..
Скажешь как положено – «Есть!»
И снова – полоса препятствий, марш-броски, боевые стрельбы, политучеба, рейды в тыл условного противника.
Чтобы выбить из изнеженных мальчиков гражданскую дурь, чтобы превратить их в мужчин. В не боящийся ни черта, ни дьявола, ни превосходящие силы противника армейский спецназ.
За полгода до окончания службы личный состав погнали на медицинское обследование.
– Раздевайтесь здесь, одежду складывайте сюда, заходите вон в ту дверь.
За дверью сидели врачи в белых халатах.
– Повернитесь.
Присядьте.
Поднимите вверх руки.
Кожа чистая, татуировок, родинок, шрамов нет.
А родинки тут при чем?
– Как ваше общее самочувствие? Какое может быть самочувствие у старика-солдата за полгода до дембеля?
– Отличное.
– Тогда ответьте нам на следующие вопросы. И перечисляют три сотни вопросов. На которые надо быстро, не задумываясь, отвечать «да» или «нет».
– Садитесь, пожалуйста, на кресло.
И крутят кресло.
– Отожмитесь от пола сколько сможете... Пройдите с закрытыми глазами по периметру комнаты, не касаясь стен...
Подпрыгните...
Задержите дыхание.
Коснитесь указательным пальцем носа...
И что-то замеряют и записывают.
– Мы вас уколем иголкой, а вы должны потерпеть сколько сможете.
И втыкают в руку иголку. Пристегивают к голове какие-то провода...
Заставляют отнимать от тысячи по три, а сами отвлекают от счета...
– Спасибо. Вам в шестой кабинет.
В шестом кабинете сидел офицер в наброшенном на китель халате.
– Товарищ капитан, разрешите!..
– Давай, проходи, садись, – по-простому сказал капитан. – Побеседовать с тобой хочу. Догадываешься, о чем?
– Никак нет, товарищ капитан.
– Дело тебе хочу предложить. Интересное. Сколько тебе осталось служить?
– Семь месяцев.
– Согласишься – попадешь на гражданку раньше. Месяца на два. Что на это скажешь?
От капитанов, тем более незнакомых, ждать добра не приходится.
– Я как-то не думал...
– А ты подумай. Три дня.
Капитан не обманул, капитан приехал ровно через три дня.
– Ну что решил?
– Решил. Я лучше здесь останусь, товарищ капитан.
– Чем лучше?
– У меня тут друзья. И вообще...
– Не передумаешь?
– Никак нет!
– Ну, ладно, это дело твое, неволить не буду. Хотя жаль. Тебя жаль... Одно условие – о нашем разговоре не должна узнать ни одна живая душа. Понял?
– Так точно!
Ну и слава богу. Слава богу, что все так закончилось. Хотя на самом деле ничего еще не закончилось... Через несколько дней в части случилось ЧП – во время учебных занятий пропало личное оружие одного из старослужащих.
– Как это могло произойти?
– Не знаю. Оно стояло в пирамиде.
– Куда же оно делось, если стояло? И почему именно твое? Перестань мозги втирать, говори правду! Где оружие?!
– Не знаю. Я ничего не знаю!
Солдата отдали под суд военного трибунала.
– Были ли вы когда-нибудь осуждены? – интересовался следователь.
– Состояли под следствием?
– Имели приводы в милицию?
– А в армии? Дисбат? Иные дисциплинарные наказания?..
В армии... В армии было дело. В армии он попал под следствие. Когда у него пропало личное оружие и следователь шил ему кражу... И обязательно бы пришил... Если бы в последний момент...
Он сидел на гарнизонной гауптвахте в камере-одиночке, когда дверь распахнулась и внутрь шагнул знакомый капитан.
– Дрянь дело, – посочувствовал он. – Влепят два года дисбата. Или того хуже – отправят в тюрьму. Шутка ли – боевое оружие потерять. Как ты только умудрился?
– Сам не понимаю. Поставил в пирамиду... Может быть, кто-нибудь решил подшутить и спрятал, а потом испугался?..
– Может быть, – согласился капитан. – Я постараюсь тебе помочь. Но только если ты поможешь мне. Если примешь мое предложение. Правда, теперь условия изменились. Досрочный дембель я тебе обещать не могу. Теперь служить придется полтора года – полгода срочной и год по контракту. Но это все равно будет меньше, чем если дисбат, и гораздо меньше, чем тюрьма.
– Так это... Это вы?!.
– Оружие?..
Капитан только пожал плечами. Мол – какое это теперь имеет значение.
– Так что соглашайся. Лучше – соглашайся...
Он согласился. На новом месте службы с него сняли хэбэщку и сняли сапоги. Вместо них выдали потертые джинсы, футболку и кроссовки. И всем выдали кому джинсы с кроссовками, кому костюмы-тройки с туфлями. Но даже в джинсах и костюмах они были очень похожи друг на друга – ростом, телосложением и даже лицами.
У них был один рост, одинаковое телосложение и подобные лица! Как будто они из инкубатора вышли.
Что за чудеса такие?
– Пошли на занятия, – предлагал командир. И тут же кричал: – Отставить! – когда облаченные в пиджаки солдаты начинали по привычке строиться. – Как есть пошли. Бесформенной толпой.
Курсанты, с трудом отрываясь друг от друга, рассыпали строй, расходились по классам.
– Сегодня у нас контрольная работа по ранее пройденной теме – подделка документов с использованием подручных средств. Приготовьтесь, пожалуйста.
Курсантам вручали листы бумаги, карандаши, скальпели, ручки, тушь, оконную замазку, подошвы ботинок, ластики, сырую картошку и вкрутую сваренные яйца.
– Приступайте.
Курсанты рисовали бланки, резали печати из подошв и ластиков и резали пополам яйца, с помощью отделенного белка перенося печати с документов на чистые листы бумаги...
– Прошу сдавать работы.
Десяток поддельных бланков и оттисков печатей легли на стол преподавателю.
– Перерыв десять минут...
– В кабинет семнадцать шаго-ом... вольно марш!
– Сувальдовые, как и все прочие замки, вскрывают не отмычкой и не кувалдой – а чем?
– Автогеном?
– Вскрывают вот этим, – и преподаватель стучал пальцем себя по лбу. – Отсюда вопрос – с чего следует начать вскрытие замка неизвестной вам системы?
– С подбора отмычек?
– С углекислоты?
– С магазина! Надо пойти в магазин и купить точно такой же, как вам предстоит вскрыть, замок. Разобрать его и внимательно изучить механизм.
– А если это будет швейцарский сейф?
– Значит, купить швейцарский сейф!.. Но не только вскрывать замки учили курсантов, но и человеческие души.
– Когда разговариваете с собеседником, старайтесь смотреть ему прямо в глаза. Это вызывает доверие. Бегающий или упертый в пол взгляд вызывает отторжение...
Прикладную психологию преподавала молодая и очень симпатичная женщина. Которая вызывала у курсантов-срочников живой интерес.
– Следите за руками, они очень многое могут сказать о человеке...
– Для того чтобы соблазнить женщину, надо понять, что она ждет от мужчины, и соответствовать образчику ее мечты. Для чего имеет смысл узнать, какие книги она читает и какие фильмы смотрит, и прочитать те же самые книги и посмотреть те же самые фильмы, проанализировав линию поведения героев-мужчин. После чего...
Курсанты с удивлением узнавали, что, оказывается, быть навороченным, с «Мерседесом» и нагловатыми повадками меном для покорения женского сердца недостаточно. Что можно быть занюханым неудачником на ржавом самокате и заполучить себе в постель любую раскрасавицу. Если знать, как заполучить.
– Курсант Глущенко, назовите главное условие; которое необходимо соблюдать при соблазнении женщины.
– Ну... Наверное, быть щедрым, водить в рестораны, дарить цветы?..
– Нет, это средства. Надо быть к ней безразличным. В противном случае вы никогда не сможете контролировать свое и ее поведение. Я ставлю вам «неуд»...
Актёрское мастерство вела тоже женщина. Ну или почти женщина, потому что лет восьмидесяти жуткая мымра.
– Будьте так любезны, изобразить мне... обезьяну.
– Это, простите, не обезьяна, это нонсенс. Это пьяный сантехник на приеме в Виндзорском замке. Обезьяна милее того, что вы нам здесь продемонстрировали. Вы не должны использовать привычные вам человеческую мимику и жестикуляцию. Нужно изображать животных, а не людей, изображающих животных! В противном случае у вас всегда будут получаться пьяницы и идиоты. Попытайтесь влезть в шкуру обезьяны. Думайте, как обезьяна.
И выражайте то, о чем она думает, доступными ей средствами.
– Но зачем нам быть похожими на обезьян?
– Затем, милейший, что чем лучше вы научитесь изображать не похожих на человека обезьян, тем легче сможете изобразить человека.
Покажите еще раз. Покажите... проснувшегося после зимней спячки хорька...
Беременную слониху, увидевшую приближающегося к ней охотника...
Вошь, которую зацепил гребешок...
Гладильную доску, на которую поставили горячий утюг...
Скоро курсанты могли изобразить что угодно, хоть даже случайную занозу в заднице римского папы.
– Вы очень хорошие ученики. Вы даже лучше, чем студенты актерского факультета, где я преподавала с сорок седьмого по восемьдесят шестой год...
Еще бы! Если бы тем студентам за неуды влепляли наряды вне очереди, заставляя драить полы зубными щетками и чистить по тонне картошки в один заход, они бы тоже, все как один, стали Качаловыми.
«Мымре» вторили преподаватели грима.
– Вот эта помада вам не идет. И пудру вы выбрали не лучшую. Настоящая женщина никогда бы не выбрала такую помаду и такую пудру. И маникюр... Разве это маникюр – это краска, намазанная на ногти!
И курсанты, сидя за поставленными в ряд гримерными столиками, старательно подводили глаза, выпрашивая друг у друга синий карандаш, и примеряли набитые тряпками бюстгальтеры.
– Застегни, пожалуйста...
Но даже когда помада и маникюр стали ложиться как надо, преподаватели все равно были недовольны.
– Поймите, одной помады и одного маникюра для того, чтобы стать женщиной, мало. Надо почувствовать себя женщиной! Надо хотеть нравиться мужчинам. Надо кокетничать...
И курсанты приучались ощущать себя женщинами.
Как до того беременными слонихами.
– Ой, у меня стрелка на колготках! Какой ужас!..
– Теперь вы моряки. Расставьте ноги шире, перенесите вес на правую ногу, на левую, и так вразвалочку, вразвалочку...
– Теперь надевайте вот это.
И им выдавали малиновые, с отливом, пиджаки, которые сидели, как кавалерийские седла на дойных коровах, и выводили на плац, где стоял новенький «шестисотый» «Мерседес».
– Это «Мерседес» шестисотой модели, – объясняли им. – По-простому – «мере». Или «телега». Короче, такая крутая тачка, широкая, совсем черная, с десятикиловаттной стереомузыкой, кондишеном и типа всякими наворотами, чтобы было удобно ездить на стрелки и оттягиваться с телухой.
Курсанты ошарашенно смотрели на инструктора.
– К «мерсу» положены аксессуары – ну там голда или цепак на полкило, мобила «Моторола», децел на сто строк и ствол двенадцатого калибра. А если без «ствола» и «мерса», то, значит, ты голимый лох и твое место у параши. Понятно? Сегодня без знания этого сленга вас не пустят ни в одно приличное общество.
– А кто тогда мы? – показали курсанты на малиновые пиджаки.
– Вы, в натуре, братаны, корефаны или брателло, короче, такие крутые пацаны, у которых все путем, потому что они ездят на «шестисотых» тачках, в прикиде от Версаче, имеют телку и навороченную хату, ведут себя по понятиям и разведут любого на одних мизинцах. А теперь – пройдитесь. Курсанты пошли малиново-золотистым строем, дружно отблескивая голдами и отбивая дробь об асфальт плаца лакированными туфлями.
– Нет, нет. «Новые русские» ходят не так. «Новые русские» ходят от живота. Вот так, выбрасывая ногу чуть с вывертом. А главное, лицо, не такое у них лицо, совсем другое у них лицо.
И не надо хлопать дверцами машины. Они не хлопают дверцами машины, потому что не открывают их. Им – открывают.
Повторите еще раз.
И еще раз.
Трудно это – стать другим человеком. Стать тем, кем никогда не был.
* * *
– Священники так не говорят.
– Грузины так не пьют...
– Ненцы так не едят...
– Работяги сморкаются по-другому...
– Дирижеры так не садятся, они отбрасывают фалды фрака...
* * *
И снова прикладная психология.
– Чтобы войти человеку в доверие, надо...
И предмет «Карманные кражи».
– Резать карманы лучше половинкой бритвенного лезвия... Подойдите к манекену и попробуйте вырезать левый внутренний карман.
Нет, не так. Вы держите лезвие слишком прямо и зло дерете ткань. Измените угол...
– Это станина, это суппорт, это «бабка», – объяснял инструктор устройство токарного станка. – Встаете здесь, берете деталь, вставляете сюда, зажимаете резец...
Повторите.
– Разве мы будем токарями?
– И еще фрезеровщиками, сварщиками, наладчиками... Вы должны иметь представление о профессиях, которые будете использовать в своих легендах. Вы должны быть убедительными. Включайте станок...
– Покажите, как вы будете уходить от слежки. Нет! Это слишком явно. Вы не должны показывать, что обнаружили наблюдение. Подумайте, как аргументировать изменение своего поведения...
– Взрывчатку можно изготовить из следующих купленных в аптеке без рецепта веществ, смешанных в пропорции...
– Нож должен лежать справа, вилка слева, тарелка посередине. Перекладывать приборы без необходимости не следует.
Равно как чавкать за столом!.. Наряд вне очереди!
И облизывать пальцы, когда рядом лежат салфетки... Два наряда вне очереди!
И уж тем более ковыряться вилкой в зубах... Три наряда...
На практические занятия курсантов вывозили в город. Машина притормаживала возле остановок, старшина коротко инструктировал личный состав:
– Сейчас двенадцать. Ровно через три часа, то есть в пятнадцать ноль-ноль, вы должны быть здесь и должны иметь по пять штук на рыло. Где вы их возьмете – меня не касается. Это ваши проблемы. Если вас поймают – это тоже ваши проблемы. Пойдете под следствие и в тюрьму. Мы вас отмазывать не станем – не надейтесь. Если что – сообщим следствию, что вы самовольно покинули часть, и дадим положительную характеристику. Получите года три-четыре.
Но не дай вам бог ляпнуть, чем вы здесь занимались!
Тогда все! Тогда вам мало не покажется!
Задача ясна? Тогда время пошло!
Курсанты разбегались кто куда. Пристраивались к очередям, толкались в транспорте, заходили в банки. Через три часа они подсчитывали улов.
– Шесть тысяч...
– Где работал?
– В железнодорожных кассах.
– У тебя?
– Почему так мало?
– Меня заметили. Пришлось отрываться.
– Плохо, что заметили. Неуд.
– У тебя?
– Пять тысяч долларов.
– Долларов?!
– Так вы же не сказали, пять тысяч чего... «Зачем нам уметь резать карманы? – не раз удивлялись курсанты. – Кого из нас готовят?» И однажды узнали.
– Вы, конечно, хотите знать, кем вы будете после окончания учебки? – спросил их незнакомый человек в штатском. – Отвечаю. Будете профессиональными подпольщиками. Законсервированными на случай будущей войны. Есть такая воинская специальность. Очень редкая специальность. Почетная специальность.
При объявлении военного положения вы должны в течение трех часов явиться в ближайший военкомат и предъявить свое мобилизационное удостоверение или назвать номер своей части. В случае, если вы окажетесь на территории, занятой противником, вам следует задействовать резервные каналы связи либо начинать действовать самостоятельно – собирать разведывательную информацию, внедряться в оккупационную администрацию и на режимные объекты, организовывать диверсии на транспортных коммуникациях и в воинских частях, формировать подпольные группы.
Вам придется воевать в одиночку. Умирать в одиночку. И побеждать в одиночку.
Скоро у вас будут выпускные экзамены. Максимально приближенные к реальным боевым условиям. Вы будете выброшены «за линию фронта», для выполнения специального задания. Кто его завалит – пойдет дослуживать в части, кто справится – может считать себя свободным.
Свободным до будущей войны...
«Скоро» наступило на следующий день. Курсантов по одному вызывали в канцелярию, где ставили экзаменационную задачу.
– Вам надлежит, разработав легенду прикрытия и обеспечившись документами, прибыть в город Серов, где легализоваться и устроиться на режимный завод П/Я 2716 с целью сбора сведений о характере выпускаемых изделий и подготовки диверсионных актов.
Вопросы есть?
– Никак нет!
– Тогда – кру-гом! И шагом марш в каптерку.
Каптеркой заведовал преклонных лет старшина.
– Что там у тебя?
Курсант протянул выданную ему накладную.
– Та-ак... Давай раздевайся.
– Как раздеваться?
– Совсем раздевайся. Догола!
Курсант стянул с себя рубаху, штаны и белье. И остался стоять в чем его родила мама.
– Так, что там у тебя?.. Ага...
Старшина ушел куда-то за стеллажи и вернулся с цветными плавками, махровым полотенцем, красными резиновыми тапочками и маской для подводного плавания.
– На, получи и распишись.
– И это все?
Старшина еще раз посмотрел в накладную.
– Все. Все, что положено.
– Куда же я с этим?
– А это меня не касается. Следующий.
На выходе курсанта ждал инструктор. Он протянул ему меховые унты и штаны, набросил на плечи шинель и сопроводил в машину.
– На аэродром.
Машина выехала на бетонку, где стоял «МИГ-спарка».
– Пассажир! – крикнул сопровождающий. Пилот махнул куда-то назад.
Курсанта подняли на крыло, посадили в заднюю кабину, натянули на голову шлем.
– Седьмой просит взлет.
– Седьмому взлет разрешаю.
Взвыли турбины, «МИГ», клюнув носом, тронулся с места и, набирая скорость, побежал по взлетной полосе.
– Как ты там?
– Нормально.
Через полтора часа Седьмой запросил посадку.
– Посадку разрешаю.
К замершему в конце полосы «МИГу» подкатил медицинский, с военными номерами, «уазик».
– Где пассажир?
Курсанта выдернули из кабины и повели к машине.
– Поехали.
На окнах были шторки, и видно ничего не было. Но был слышен шум какого-то города.
– Стой. Мы прибыли. Выходи.
Курсант дернулся к двери.
– Эй, погоди, а шинель!
С него сняли шинель, штаны, унты.
– Теперь иди.
Дверца открылась, и его толкнули вперед. В глаза ударило яркое, слепящее солнце, шипели накатывающие на берег морские волны, скрипела под ногами галька, неясно шумела людская толпа. Впереди был пляж с навесами, лежаками, киосками с пепси и сотнями полуголых, дочерна загоревших людей.
– Граждане, ну не заплывайте за буйки, утопнете же! – предупреждал скучный мегафонный голос со спасательной вышки.
– Боря, Боренька, осторожно, вода холодная, – истошно кричала какая-то женщина.
И все кричали, говорили, смеялись... Это был юг.
Был курорт. И он – в плавках, шлепках, с полотенцем и маской для подводного плавания. И крутись как хочешь.
Курсант шарахнулся назад, к машине. Дверца была открыта.
– Что, место не нравится? – участливо спросили его. – Тогда проехали дальше. Там дальше нудистский пляж. Хочешь?
Курсант быстро-быстро замотал головой.
– Можно что-нибудь из одежды?
– Если только унты.
Дверца захлопнулась.
Мимо пробежали две симпатичные девушки в открытых купальниках и, оглянувшись на стоящего столбом парня с маской, захихикали.
Нет, стоять так нельзя. Надо идти... ну хотя бы купаться. Он добежал до моря и с удовольствием бухнулся в воду. Там, где два часа назад был он, лето еще только начиналось.
Ай спасибо командирам, удружили! Купался он долго, потому что присматривался к пляжу. К одежде отдыхающих. Одежда нужна была до зареза. Не ходить же по городу в плавках и маске.
Вон тот парень... Кажется, он его роста и комплекции. Парень лежал на топчане на животе и дремал, разомлев на солнышке. Когда к нему подкрался такой же, как он, с маской на лице, молодой человек, на него никто не обратил внимания. Молодой человек сел на гальку, и гримасничая сквозь стекло и подмигивая окружающим, пощекотал своему приятелю пятку. Тот дернулся, но не проснулся. Молодой человек тихо засмеялся и поднес палец к губам и потянулся за одеждой спящего.
Он предлагал всем, вместе с ним, от души повеселиться. Молодой человек собрал одежду, поднял туфли и, крадучись, на носках, отчаянно гримасничая и делая вид, что еле сдерживает смех, пошел прочь.
Его видели все, но его никто не остановил. Ему подмигивали, ему улыбались и показывали большой палец, потому что были уверены, что он так шутит.
А он не шутил. Он – воровал.
Одежда была впору. В кармане нашелся кошелек с мелочью.
Он быстро ушел с пляжа. Ушел уже в одежде. В ближайших авиакассах он встал в очередь.
– Не толкайтесь! – попросил он.
– А никто и не толкается, – удивились стоящие сзади.
– Да не толкайтесь же! – возмутился он еще раз. И навалился на стоящего впереди мужчину, одновременно засунув ему в боковой карман брюк пальцы. Кошелек был кожаный и был толстый. Такой легко не вытянуть.
Он с силой наступил мужчине на ногу.
– Да вы что! – взвился тот.
Теперь у него можно было незаметно не то что кошелек вытащить, штаны снять.
– Извините! Это меня толкают. Ну что вы все толкаетесь! Замучили совсем! Я лучше завтра приду.
Уронил кошелек в пакет и пошел вон из очереди.
– Озверели совсем, толкаются и толкаются!.. Теперь деньги были, но нужен был еще паспорт.
Он долго ходил по городу, подыскивая подходящие лица.
Вот этот, в очках... Правда, нос... Нет, не подходит. Или вон тот...
Это только кажется, что все люди разные, на самом деле у каждого человека есть «двойники» с похожим овалом щек, абрисом лба, разрезом глаз... Остальное нетрудно дорисовать деталями. Особенно ему. С его усредненным, невыразительным, какие и выбирали в учебку, лицом.
Следователь был типичным, не первой свежести служакой, с пятнадцатилетней выслугой, благодарностями начальника РОВД, юбилейной медалью и перспективой получения майорского звания под пенсию. Он не хватал звезд с неба. Он их натужно зарабатывал.
Двенадцать часов, - вздохнул следователь, взглянув на часы.
Выключил лампу, расстегнул верхние пуговицы на кителе и устало откинулся на спинку стула.
Может, чайку выпьем?
Вытянул из-под стола, поставил на колени портфель, вытащил из него термос и пакет с бутербродами.
Жена сделала, - сказал он.
И стал пережевывать бутерброд, тупо глядя куда-то в угол. Он жевал долго и тщательно. Словно нужную работу делал.
Потом убрал термос, сунул в карман пустой пакет, смахнул на ладонь крошки и со вздохом придвинул к себе протокол.
Ему не хотелось никого допрашивать, ему хотелось домой, к жене.
Давайте начнем сначала. Назовите свою фамилию, имя, отчество.
Он спрашивал, как ел, пережевывая один и тот же вопрос по сто раз.
Евсюхов Семен Петрович.
Следователь открыл паспорт. Прочитал:
Евсюхов… Семен… Петрович. Родился в городе Брянске в одна тысяча девятьсот восемьдесят… году. Паспорт выдан Центральным отделом внутренних дел десятого ноября тысяча девятьсот…
Вы уверены?
Ну конечно!
Следователь достал из стола какую-то бумажку.
Мы послали по месту выдачи паспорта запрос, и знаете, что нам ответили?
Паспорт на имя гражданина Евсюхова Семена Петровича Центральным отделом внутренних дел города Брянска не оформлялся и гражданину Евсюхову не выдавался. Тогда откуда он у вас?
Но я получил его в милиции Центрального района!..
Следователь не раздражался, не повышал тона, он пережевывал допрос дальше.
Кто были ваши родители, где они проживали, кем работали?
Отец, Евсюхов Петр Михайлович, проживал…
Не проживал он там. И не работал. И вообще неизвестно, где проживал. Мы навели соответствующие справки…
Быстро они работают!
Евсюхов Петр Михайлович по указанному вами адресу не значится, никогда не был прописан, жилплощадь не снимал, соседи о нем ничего не слышали.
Следователь аккуратно закрыл и положил на стол паспорт.
Назовите свои настоящие фамилию, имя, отчество…
* * *
Курсант Соломатин!
Хотя на самом деле не Соломатин. И никогда не был Соломатиным. Но какое это имеет значение.
К тренажеру!
Тренажером был выполненный в натуральную величину манекен человека. Или, как его называли меж собой курсанты, - «дядя Вася». Каждый день «дядю Васю» переодевали в разную одежду - в пиджаки, футболки, фраки, халаты, тулупы… В которых были карманы. Много карманов - накладных, внутренних, потайных, на застежках, липучках, «молниях»… В карманах лежал кошелек. Который из того кармана надо было вытянуть. Незаметно для манекена.
Что проще сказать, чем сделать. Потому как «дядя Вася» был не вешалкой, а навороченным, как космический корабль, сенсорным тренажером. Две сотни датчиков, спрятанных под пластиковой «кожей», реагировали на любое микросотрясение. Реагировали сиреной и неудом в зачетке.
Начинайте.
Ладонь, сложенная лодочкой, мягко сползала в карман, подушечки пальцев ощупывали кошелек, тянули его вверх. Но… предательски ревела сирена, и вспыхивали красным глаза манекена.
Еще раз.
И снова ревела сирена.
Еще. Сирена…
Да он просто сломан!
Кто сломан?
Тренажер!
Вы так думаете?
Инструктор подходил к манекену и с ходу, не глядя на карман, запускал туда руку.
Сирена молчала.
А все потому, что вы боитесь. Боитесь - и напрягаетесь. И напрягаете руку. Она теряет эластичность, деревенеет, становится грубой и неуклюжей. С таким же успехом можно шуровать в чужом кармане кочергой.
Расслабьтесь и расслабьте мышцы. И тогда ваши пальцы легко «стекут» в карман. Понятно?
Так точно!
Повторите упражнение…
* * *
Я устал с вами беседовать, - признался следователь. - Вы отрицаете очевидные вещи. Говорите, что получали паспорт в Брянске, хотя не получали. И что удивительно - нигде не получали. Нигде на территории бывшего Советского Союза. Вы не получали этот паспорт, хотя он есть. Хотя вот он!
Следователь еще раз пролистнул паспорт.
Печати, росписи, оттиски… Поразительно!.. Где вы его взяли?
Я получил его в отделе внутренних дел…
Прекратите. Это, наконец, неумно. Два часа ночи! Вы хотите спать. И я хочу спать. Может, мы не будем мучить друг друга? Скажите правду. Мы все равно ее узнаем. Откуда у вас паспорт? Как вас зовут?
Ну хорошо, я скажу. Моя фамилия не Евсюхов.
Следователь быстро придвинул к себе протокол.
Моя фамилия Соломатин.
Отчество?
Иванович…
Пусть будет Соломатин, как когда-то был. Так легче не сбиться, не запутаться в деталях.
Пусть будет Соломатин и будет его легенда. На проверку новой информации у них уйдет минимум неделя. А за это время он придумает что-нибудь еще. А потом еще… И забудет то, что следует забыть. Тем более что уже почти забыл…
* * *
Ту, первую свою жизнь он помнил плохо. Помнил, что жил в небольшом, на Северо-Западе России, городке. Жил как все - ходил в школу, на вылазки в лес, ухаживал за девчонками… и еще занимался спортом. Занимался фанатично, до одури. Потому что хотел стать чемпионом.
Бойцы невидимого фронта.
Вы, кто, спустя почти сто лет,
Покинув теплый дом комфортный,
Ушли в места былых побед.
От боли где Земля стонала,
Израненная в клочья вся,
Там, где Вселенная дрожала,
Но все равно людей любя.
Вы находили тех останки,
Кто шел всегда в последний бой.
Кто грудью бросился на танки,
Чтоб жили в мире мы с тобой.
Бескрайний край до горизонта,
Здесь рядом верный добрый друг -
Бойцы невидимого фронта.
Вам благодарны все вокруг.
Фронт и тыл были едины...
Только так были непобедимы.
Одни ковали победу на передовой,
А тыл снабжал техникой их... боевой...
На передовой сражались крепкие сыны...
Которые были Родине верны!
У станков в тылу... женщины и дети...
Всё свалилось на их хрупкие плечи.
Они стояли сутками у станков...
Чтоб мужья и братья били там врагов.
Делали оружие... кто сколько мог...
Выполняя свой гражданский долг.
Холодные, голодные, станки не покидали
И все отлично понимали.
Война во многом...
Фронтом единым морозы идут,
снег с гололёдом,
строит зима убелённый редут.
Я - с бутербродом:-)
Жду от тебя только файлик один,
необходимо,
чтобы помог мне какой Алладин.
Иль пилигримы.
Файл... Лишь один, но чтоб чувства твои
вырвались ярко...
Любишь иль нет, но слова сквозь слои
лучше подарков...
Невидимо
расплавы магмовые знойных недр земных
питают жерло огнедышащего
грозного вулкана;
Подобно, пенная волна,
иль не заимствует кипучую энергию свою
у Мирового Океана?
***
Представить только: пред лицом
бесстрастным Вечности – к чему
все наши горести, и скорби, и душевные терзания?..
Какая праведная жизнь? – Прежде всего
иль не такая, из которой изгоняются
печали и страдания?
***
Когда уверен ты в себе –
к желанной цели твоего ничто
не пресечёт пути. –
бордовые туфельки
невидимой танцовщицы
порхают впереди паровоза
господа пассажиры
отключите эти бледные лампы
вдруг полетят на пол
ваши бокалы с теккилой
вы увидите отовсюду
тысячи жёлтых зрачков
(пусть это будут мимозы)
на экранах ваших ладоней
пляшет невидимая танцовщица
и потом - между строк отлетевших газет
в параллельности рельсов
пока все плоскости не пересекутся -
пыльца мимоз уже оседает
на бесплотных плечах машиниста -
тогда вы снова включите бледные лампы
господа...
Странное возникает чувство
Непонятные появляются знаки
Раздаются, чуть слышимые звуки
И бьет дрожь, как от предстоящей драки
Тогда стой, никуда не беги
И замри до корня, до сути
Это невидимый Бог Любви
Наградил тебя за душевные муки
Странное возникает чувство
Что это все когда – то уже было
Задыхаясь от приближения Любви
Вот сейчас…
Еще миг…
И сбылось!
Легенда отечественного спецназа Сергей Голов: «Получив Корвалана в обмен на Буковского, мы буквально на руках внесли его в самолет. Он был очень слаб, а за его жизнь каждый из нас отвечал головой. Слава богу, довезли живым...»
Для любого человека, связанного со спецслужбами, Сергей Голов — фигура титанического масштаба. Именно он стоял у истоков создания легендарной «Альфы», да и сам уже давно является живой легендой. Ветеран первого набора Группы «А», кавалер ордена Ленина, полковник в отставке, на протяжении десяти лет он являлся начальником знаменитых Курсов усовершенствования офицерского состава (КУОС) «Вымпел», через которые прошли все отечественные разведчики - от нелегалов, работающих под прикрытием в тылу условного противника, до войсковых разведчиков, участвовавших в самых рискованных операциях. В послужном списке Голова - десятки тайных операций по всему миру, до сих пор скрытых грифом «Совершенно секретно», сотни подготовленных «рыцарей плаща и кинжала», многие из которых до сих пор работают вдали от Родины. Короче говоря, полковник Голов - занятный собеседник по всем статьям...
- Сергей Александрович, правда ли, что вы стали едва ли не первым отечественным спецназовцем, открывшим по террористу огонь на поражение?
Да, это так. Утром 29 марта 1979 года наше подразделение получило вводную - в посольство США проник неизвестный и угрожает взорвать бомбу, закрепленную на его теле. Сегодня такая конструкция называется «пояс шахида». Приезжаем на место, выясняем подробности. Оказалось, что приезжий из Херсона, некто Юрий Власенко, вошел в консульский отдел посольства вместе с одним из сотрудников дипмиссии и потребовал политического убежища, угрожая в случае отказа взорвать бомбу. Американцы, включая охрану посольства, сначала восприняли это как шутку, но потом поняли, что Власенко не шутит...
Нас было пятеро, мы поднялись на второй этаж, а там террорист... читает Шиллера: «Язвы мира век не заживали: / Встарь был мрак - и мудрых убивали...» При этом глаза у Власенко полузакрыты, палец на кольце взрывателя. Террорист, как сейчас помню, был в свитере, а по талии шел широкий самодельный пояс, в котором, как позднее выяснилось, и находилась взрывчатка. Мы прекрасно понимали: если рванет, мы все трупы, да и часть помещений посольства в клочья разнесет, а это уже международный скандал.
Наконец Власенко заметил нас и, явно нервничая, потребовал не приближаться к нему. Мы с коллегами, как-то не договариваясь, решили сыграть под простачков. Иди, говорим, мужик сюда, поговорим, мы - военные, у нас тут часть рядом стоит, а тут какая-то суета. Стали разговаривать, даже бутылка коньяка откуда-то возникла. Кстати, потом мы так и не смогли вспомнить, откуда она взялась - то ли в этом кабинете была, то ли Власенко ее с собой принес. Он говорит: «Хорошие вы ребята, я вас взрывать не буду». И потом, после паузы: «А я-то думал, митьки набежали». «Кто-кто?» - переспросил один из нас. «Да милиция. Если у меня тут ничего не получится, пойду и взорву митьков. «Зачем?» - спрашиваем. А он спрашивает в ответ, глядя в упор на одного из нас: «Тебя били когда-нибудь в милиции? Нет? А меня били. Ногами. Как мяч футбольный...»
Наш командир Роберт Ивон понимал, что разговор идет в тупик, Власенко все сильнее озлоблялся. Он предложил нам выпить, кто-то из ребят отказался, и тогда террорист нервно выбросил бутылку в окно. Ситуация накалялась, мы понимали - он не сдастся. Я решил стрелять, запросил разрешение, получил команду. У меня был бесшумный пистолет 6П9, я сделал два выстрела - в кисть и плечо, но Власенко, падая, все равно успел выдернуть кольцо взрывателя. Глухо грохнуло, комнату заволокло дымом. Как оказалось, бомба была сделана из промышленного тола и, на наше счастье, сдетонировала только ее небольшая часть. Взрывом ранило только самого Власенко, который позже скончался в машине «скорой».
- Как вы попали в КГБ и почему оказались в спецназе?
Служить я хотел всегда, но про КГБ как-то не думал, а потому пришел поступать в саратовское училище МВД. Все экзамены сдал хорошо, а вот физическую подготовку - на троечку. Практически ничего не мог сделать - ни отжаться, ни подтянуться, так как при моем росте под два метра весил я тогда всего 72 килограмма. Был хиленьким и слабым, но, поступив в училище, решил во что бы то ни стало стать лучшим. Поднимал штангу, бегал, подтягивался, отжимался. И не просто, а до тех пор, пока не начинало темнеть в глазах. Результаты не замедлили сказаться - прибавил десять килограммов и пошел в секцию самбо. На третьем году обучения уже имел первый разряд. Окончил училище, однако в милицию так и не пошел. Наша семья переехала в Москву, я поступил в медицинский институт и продолжил тренировки. Заслуженный тренер по самбо Владлен Андреев сразу предупредил, что саратовский первый разряд по самбо и московский - это не одно и то же. Но я все же получил звание мастера спорта СССР, стал чемпионом Москвы и страны. После института стал работать в кабинете врачебного контроля лечебной физкультуры. И вдруг меня пригласили на беседу в КГБ СССР. Был там такой отдел, который занимался боевой и физической подготовкой сотрудников. Мне предложили, как говорится, послужить Родине. А от таких предложений отказываться было не принято, да я и сам хотел что-то поменять в жизни.
- Пригодились навыки самбо во время службы?
Мне часто задают этот вопрос молодые бойцы спецназа. Я всегда отвечаю: пуля все равно быстрее кулака, поэтому, пока есть патроны, стреляй, а нет патронов - используй личное оружие как средство нападения или защиты, а уж если оружие потерял, тогда переходи на нож и кулаки. Хотя несколько раз самбо пришлось применять на службе. В 70-е годы в Москве взбунтовавшиеся иностранные студенты захватили посольство одной из африканских республик. На место происшествия выехали наряды милиции во главе с будущим начальником ГУВД Москвы Владимиром Панкратовым, а по линии КГБ операцией по наведению порядка командовал я. Естественно, применять оружие и спецсредства в отношении иностранцев запрещалось, поэтому ставка делалась исключительно на приемы самбо. Бузящие студенты сдаваться явно не собирались, и вскоре операция по наведению порядка и освобождению посольства напоминала настоящий кулачный бой - дубасили мы друг друга от души. А тут народ собрался, люди не поймут, что происходит, кто кого бьет. Мы потихонечку студентов из толпы выдергиваем, заламываем и милиции передаем, к кому-то пришлось и кулачком чуть-чуть приложиться. В этот момент одна сердобольная старушка подходит: «Что же это делается, вы почему хулиганите?» Я тут же нашелся: «Понимаете, мы не хулиганим, просто сейчас выборы в США, а тут телевизионные съемки проходят про то, как у них там негров угнетают».
- А бывало так, когда становилось совсем не до шуток?
Пожалуй, сюда можно отнести штурм дворца Амина в Афганистане в 1979 году. Меня часто спрашивают, нужно ли было посылать на эту операцию армейские подразделения. Сейчас про это можно и порассуждать, а тогда это было делом политиков, и мы честно выполнили поставленную задачу. Небольшой группой вылетели туда и расположились в недостроенных казармах вблизи объекта, где нам предстояло действовать. Это и был дворец Амина. Начали изучать обстановку. Наступил день штурма - 27 декабря. Мы были одеты в афганскую полевую форму вообще без каких-либо знаков различия. В помощь нам были приданы переводчики-таджики. Целью был захват здания и непосредственно главы государства. В городе прозвучал взрыв - фактически это послужило сигналом для наших действий. Первыми пошли четыре БТР с бойцами подразделения «Зенит», а за ними шесть БМП с бойцами отряда «Гром». Шли друг за другом, за поворотом по первому бронетранспортеру сразу ударил крупнокалиберный пулемет, один из бэтээров оказался подбит и перегородил собой дорогу. Его пришлось столкнуть в кювет. В это время огонь по нам был настолько плотным, что казалось, воздух вокруг нашпигован пулями и осколками, но мы шли вперед. Продвинувшись к стене дворца, начали движение по лестницам вверх и стали зачищать помещения. Открываешь дверь, бросок гранаты, очередь, разрыв, осмотр помещения. И так комната за комнатой. Охрана дворца вела по нам плотный прицельный огонь, и у них было некоторое преимущество - они прекрасно знали внутреннее расположение помещений. Потом поступила команда, что фактически бой закончен. Он был очень короткий: 25-30 минут. А затем наступила тишина. В этот момент я почувствовал слабость. Ребята говорят: «Ты ранен». Руки и ноги у меня были посечены осколками. Мне тут же оказали помощь. До утра мы находились во дворце. А с рассветом на нас в атаку пошел танковый взвод. Он мог нас снести, но на помощь пришли наши артиллеристы.
В результате выяснилось, что в том бою я получил одно пулевое и семь осколочных ранений. Но выжил. Во-первых, повезло, а во-вторых, сказались годы тренировок - организм не поддался свинцу. Правда, в результате нелепой ошибки военных кадровиков, перепутавших адрес, мои родные получили похоронку. Да и сейчас кое-где в Интернете можно найти информацию, что я погиб в том бою. Однако к недоразумению я отнесся спокойно, есть старая примета у военных - если по ошибке на бумаге похоронили, долго жить будешь.
- Правда, что это о вас в советские годы пели: «обменяли Корвалана на простого хулигана»?
Такое действительно было. Обмен происходил в Швейцарии, куда Владимира Буковского доставили под нашим конвоем и зачем-то даже в наручниках. Подробностей операции, как всегда, не сообщали вплоть до самого ее начала. Мы были в гражданской одежде. Приехали на аэродром Чкаловский, заняли места в хвостовом отсеке самолета, и только там старший группы сообщил нам, что летим в Швейцарию менять Луиса Корвалана на Буковского. «Могут быть провокации, действуем по обстановке», - напутствовал старший группы.
Корвалан тогда находился в тюрьме на одном из островов в Средиземном море. Владимир Буковский сидел в самолете в заднем отсеке, мы окружали его со всех сторон. Когда пересекли границу СССР, Буковскому сообщили, что его выдворяют из страны. Наверное, он не поверил. В Цюрихе, получив Корвалана в обмен на Буковского, мы буквально на руках внесли его в самолет. Он был очень слаб, а за его жизнь каждый из нас отвечал головой. Слава богу, довезли живым.
У Курсов усовершенствования офицерского состава было и второе название: «Объект Балашиха». Такие названия использовались в первую очередь для соблюдения максимального режима секретности - даже не все сотрудники КГБ СССР знали о существовании курсов и о том, чему там на самом деле обучали. Базой для КУОС стала территория знаменитой Школы особого назначения, которую в годы войны окончили Герой Советского Союза разведчик Николай Кузнецов и даже Зоя Космодемьянская.
Я возглавил курсы в 1983 году и руководил ими до самого закрытия в 1993-м, сразу после путча. Вообще это учебное подразделение, которое курсанты между собой называли «Лесная школа», начало работу в 1966 году. Обучение длилось сначала пять, потом семь месяцев, а курсантами становились офицеры территориальных органов КГБ, назначенные в специальный резерв на особый период. То есть в их задачи входили организация партизанского сопротивления и непосредственное командование диверсионными группами в случае войны. Соответственно курсанты должны были обладать высочайшим уровнем диверсионной подготовки.
- Что входило в учебную программу, кто преподавал?
Среди дисциплин - тактика, радиодело, минно-подрывная, огневая и парашютно-десантная подготовка. Изучались все виды отечественного стрелкового оружия, а также вооружение практически всех стран мира. У нас были самые последние модели американских штурмовых винтовок, английские скорострельные пистолеты-пулеметы и много чего еще. Минно-подрывное дело, например, преподавал Илья Григорьевич Старинов, которого даже специалисты называли диверсантом века. В годы Великой Отечественной войны он провел уникальную операцию по подрыву штаба фашистов в Харькове. Эта диверсия до сих пор рассматривается как одна из самых успешных. Родившийся в 1900 году, Старинов был поистине уникальным человеком, стоявшим у истоков будущей «рельсовой войны», которую вели партизаны в тылу фашистов, выводя из строя целые соединения и бригады. Под псевдонимом Родольфо он воевал в Испании, а незадолго до войны вернулся в СССР. В первых числах октября 1941 года Старинов выехал в Харьков, где его оперативной группе предстояло обеспечить минное заграждение на участках Юго-Западного фронта и подготовить к взрыву ряд важных объектов города. Среди них был особняк, в котором после сдачи города немцам обосновался начальник фашистского гарнизона генерал-лейтенант Георг фон Браун. Немецкие саперы внимательно обследовали особняк, обнаружив и обезвредив установленные диверсантами Старинова мины. Это была хитрая идея - немцы нашли лишь те мины, которые должны были найти. Основной «сюрприз», заложенный в подвале особняка, они так и не обнаружили. А потом был чудовищной силы взрыв. От особняка осталась огромная воронка, а число погибших шло на сотни.
- Кто еще из известных разведчиков-диверсантов передавал свое мастерство подрастающей смене?
Постоянно встречался с куосовцами «майор Вихрь» - разведчик-нелегал полковник Алексей Ботян, ставший прототипом знаменитого героя Юлиана Семенова. Практически каждый свой урок он подкреплял конкретными служебными историями. Одна из них, пожалуй, самая знаменитая - о том, как его разведгруппой в годы войны было предотвращено разрушение немцами Кракова. Я тоже с удовольствием слушал эти истории и помню, что «майор Вихрь» рассказывал, как в конце 1944 года его группа захватила языка - инженера-картографа из штаба тыловых подразделений вермахта, поляка по национальности. Среди вещей у него обнаружили карту оборонительных сооружений, откуда разведчики Ботяна узнали, что в замке города Новы-Сонч неподалеку от Кракова немцы устроили огромный склад боеприпасов. Взрывчатку завозили вагонами. Фашисты собирались заминировать мосты через реку Дунаец, Рожновскую плотину и культурные памятники Кракова, чтобы при отступлении взорвать, спровоцировав затопление. Ботяну, прекрасно говорившему на польском, удалось перевербовать инженера, и тот сумел провести на территорию замка польского коммуниста, который принес мину и вложил ее в штабеля со снарядами. Взрыв прогремел 18 января 1945 года, и Красная армия беспрепятственно вошла в Краков.
А еще, помню, Ботян любил стрелять из парабеллума, к которому привык во время войны. Несмотря на возраст, он почти всегда выбивал 39 из 40, давая фору многим куосовцам.
В КУОС были собраны уникальные преподавательские кадры, а разработанные ими методики были написаны кровью - своей и чужой, и это не фигура речи.
- Говорят, что обучение в КУОС давалось не всем. Не все выдерживали...
Слушателей заставляли действовать в условиях постоянного физического и психологического напряжения. Поймите, мы готовили людей к самым экстремальным ситуациям, которые возможны во время специальных заданий, учили их, как переносить жару, терпеть голод, действовать ночью, спать на снегу и так далее. Проблемами психологической адаптации личного состава подразделений спецназа занимались специалисты Центральной научно-исследовательской лаборатории психофизиологии и коррекции КГБ СССР. Проще говоря, мы учили курсантов выживать и убивать в любых условиях. Например, учили метать обыкновенный гвоздь, но так, чтобы он попал именно в горло манекена.
Тренировки проходили на пределе, а то и за пределами человеческих возможностей. Представьте, все боевое обучение, за исключением плавания, шло в бронежилетах. Сам жилет весит 16 килограммов, можете взять пудовую гирю, и поймете, что это такое. Суть в том, что действовать потом без такого отягощения было гораздо легче, а на тренировках человек привыкал к тяжести. Даже обыкновенные марш-броски мы превращали в проверку навыков выживания. Например, по всему маршруту расставлялись разнообразные ловушки - растяжки, ямы, засады. Для имитации передвижения с раненым использовалась семидесятикилограммовая кукла. А вот теперь представьте: в бронежилете при полной выкладке с этой куклой курсанты бегали по 15-20 километров. Доходило до того, что после марша слушатели от души пинали «раненого» - снимали стресс.
Специфика программы КУОС была разработана на основе опыта боевой деятельности спецподразделений и партизанских формирований в период Великой Отечественной войны и боевых действий подразделений ВДВ, куда мы добавили полученные оперативным путем материалы о подготовке американских «зеленых беретов» и другой элиты мирового спецназа. А что касается того, выдерживали или нет... Выдерживали. Ежегодно КУОС оканчивали около шестидесяти командиров оперативно-разведывательных групп специального назначения, и это действительно были лучшие из лучших.
- Кто контролировал учебный процесс?
Обучение проводилось под личным контролем председателя КГБ СССР и его заместителей, которые сами наблюдали за учениями. Например, в 1969 году на показательных учениях руководителем группы наблюдателей был заместитель председателя КГБ СССР генерал-полковник Виктор Захаров. Силы управления и приданный им батальон из армейского корпуса должны были обнаружить и захватить в плен оперативно-боевую группу разведчиков-диверсантов из КУОС. Разведчики оборудовали лежку, откуда прекрасно видели генерала Захарова и его свиту. А тем временем целый батальон безуспешно искал разведчиков, прочесывая километры леса. После доклада комбата, что прочесывание леса не дало результатов, генерал Захаров поинтересовался: как разведчики смогли уйти от целого батальона? Ему отвечают: «Никто никуда и не уходил, они вас видят». Генерал засомневался, и тогда его попросили подать какой-нибудь знак. Он медленно снял с головы фуражку, тут же в радиостанции прозвучал доклад: «Товарищ генерал снял фуражку». Захаров сделал еще несколько жестов и услышал: «Товарищ генерал поднял руку, теперь опустил руку». Генерал поинтересовался, где же разведчики, и тут выяснилось, что группа находилась всего в нескольких метрах от него, но была так искусно замаскирована, что обнаружить ее оказалось невозможно.
По моему мнению, это была одна из самых больших ошибок, отбросивших подготовку спецназа сразу на несколько лет назад. Плоды этого решения мы пожинаем и по сей день, теряя людей в боевых операциях. Когда грубо и бездумно разрушают хорошо отлаженный механизм, его не восстановить потом ни за день, ни за месяц. А это был тот самый фундамент, на котором курсантам можно было надстраивать новые навыки и знания. Обратите внимание: американцы ни одной своей подготовительной базы не закрыли и постоянно поддерживают боевой уровень частей специального назначения на высочайшем уровне. Отсюда и успешная ликвидация бен Ладена, и удачные операции в Ираке и Афганистане. Безусловно, и нам есть что записать в актив - ликвидации Хаттаба, Басаева и Радуева, множество других операций. Я не хотел бы их обсуждать - во многих случаях погибли люди.
Необходимость этого решения лично мне совершенно очевидна - будущее за спецназом, даже если завтра воевать будут роботы. Войны и региональные конфликты последних лет показали, что вестись и выигрываться они будут исключительно хорошо подготовленными профессионалами. Это означает, что роль разведчиков специального назначения многократно возрастает. Нынешние события на Ближнем Востоке, где активно действуют разведчики, заставляют нас, ветеранов, говорить о необходимости воссоздания КУОС, и времени на раскачку нет. Сегодня есть достаточное количество профессионалов, которые смогли бы начать новую эру в подготовке настоящих универсальных солдат. Человечество вступает в период войн нового типа, для которых главной задачей будет не физическое уничтожение противника, а подрыв его военной мощи изнутри. И главная роль при этом отводится именно спецназу.
В сером-сером пальто, в черной-черной шляпе, в черных-черных перчатках, в черных-черных очках на скамейке в парке человек. Рядом с ним лежал обязательный в его нелегкой работе журнал «Огонек», но в руках он держал «Комсомольская правда». Человек читал заметку о «Неуловимом индейце Джо». Это и был самый-самый известный советский боец невидимого фронта, который ждал связного Джо. И не то чтобы бойца никто не видел, просто он был никому не нужен, впрочем, как и его американский собрат неуловимый индеец Джо. Собственно вот эта «невидимость» и «неуловимость» и отличает бойцов невидимого фронта от бойцов фронта видимого – с танками и пулеметами. Главное, что все они с чем-то и кем-то сражаются. Если на «нашей» стороне – они разведчики и бойцы, если на стороне противника – шпионы и агрессоры.
При советской власти «бойцами невидимого фронта» последовательно называли разведчиков, дружинников, анонимщиков. Такова деградация этого «мема».
Среди бойцов невидимого фронта были действительно выдающиеся личности. Жизнь каждого из которых – это написанные и ненаписанные романы. Но даже о тех, о ком действительно написаны книги, и по сию пору многого рассказывать нельзя. В их биографиях до сих пор многое остается «особо секретным».
В особых архивах ГРУ РФ хранятся засекреченные на столетия личные дела легендарных разведчиков, благодаря которым победа над фашизмом случилась не позднее весны 1945 года: Рихарда Зорге, Кима Филби, Рудольфа Абеля (Фишера), Юлиуса и Этель Розенбергов, Евгения Березняка, Владимира Барковского, Джорджа Блейка, Геворка Вартаняна, Конона Молодого.
Но война закончилась и о новых разведчиках знать мирно живущим гражданам не положено, иначе это не разведчики, а непрофессиональное неумное недоразумение, как например те, кто был раскрыт в США в последние годы: Владимир и Лидия Гурьевы ("Ричард и Синтия Мэрфи"), Михаил Куцик и Наталия Переверзева ("Майкл Зоттоли и Патриша Миллс"), Андрей Безруков и Елена Вавилова ("Дональд Хитфилд и Трейси Фоли"), Михаил Васенков ("Хуан Лазаро") и Михаил Семенко, и, самые известные из всех неудачников, – апофеозная «сексуальная наживка» Анна Чапман и журналистка из Перу, работавшая в США на Россию, Вики Пелаэс.
Вероятнее всего их «раскрытие» случилось еще и потому, что в отличие от своих предшественников, которые были «бойцами за идею», современные «бойцы» от ГРУ РФ – «бойцы за кэш».
Так шла эволюция, а вернее деградация понятия «боец невидимого фронта»: через воинов- и разведчиков к «искусствоведам в штатском» - борцам с инакомыслием в КГБ; затем к дружинникам – «помощникам» милиции, а чаще всего просто самоутверждающимся, дорвавшимся до небольшой власти комсомольским хамам; к анонимщикам – людям, пишущим доносы и пасквили на неугодных соседей и сослуживцев; и, в финале, к «бойцам за кэш».
Современные бойцы
Эпоха интернета породила новый вид «бойцов невидимого фронта»: они ежедневно, скромно, но настойчиво, а иногда со всей возможной страстью к выбранному «делу», борются с окружающей их действительностью и врагами.
Первые в этом списке – сисадмины: системные компьютерные администраторы. Именно они, как правило, совершенно с каменными лицами и индифферентно к происходящему, находят пропавшие из-за странных манипуляций рук компьютерных « » секретные материалы, кнопочки, папочки и пароли.
Вторыми можно назвать компьютерных троллей – провокативных странных личностей, которые чаще всего за очень небольшие деньги, но иногда и по зову сердца, стремятся доводить до исступления, до белого каления участников каких-либо интернет дискуссий. В чем-то они сродни ушедшим в небытие дружинникам: также любят самоутвердиться за чужой счет и поиметь за это немного символических денег.
А вот третьими в списке современных «бойцов невидимого фронта» по праву могут быть доморощенные конспирологи: продвинутые домохозяйки, популярные блогеры, писатели-фантасты и исторические «реконструкторы» - т.е. все любители мировых заговоров, которые выводят на чистую воду тех, кого никто никогда не видел, но кто обязательно существует, - просто не может не существовать, - а иначе жизнь прожита зря.
Конспирологи, как правило, на просторах интернета борются глобально - в геополитических масштабах. Их борьба направлена на выявление и членов тайного мирового правительства и его заговора. Его еще иногда соединяют с мировым еврейским заговором. Правда остается непонятным отчего же, если этот заговор существует, евреи, изобретшие в двадцатом веке почти все военные и технические средства массового уничтожения, не прикончат всех своих врагов разом и не заживут спокойно и благостно. Но и на это у конспирологов есть свои «неопровержимые» аргументы.
Итак, среди основных врагов современных «бойцов невидимого фронта»: мировой заговор бизнес-элит, мировое правительство, масоны, еврейские «тайны сионских мудрецов», а заодно и внесистемная российская оппозиция и НКО, проплаченные всеми вышеперечисленными да еще и прикормленные печеньками Госдепа.
