Осетинский язык. Общая справка. Достойных так мало у нас! Болезнь и смерть

Ко второй половине XIX в. относятся становление и расцвет художественной и публицистической литературы. В короткий промежуток времени осетинская литература прошла путь от первых религиозно-поэтических произведений до классических литературных сочинений.

Литературный процесс, происходивший в Осетии, следует разделить на два этапа: 1) становление художественной литературы и появление первых профессиональных писателей; 2) создание осетинского литературного языка и расцвет художественной литературы.

Как и в других сферах духовной жизни осетин, на характере развития литературы сказалось время, связанное с национальным возрождением осетинской культуры. Важнейшая черта литературных произведений -- их общенациональная и демократическая направленность, гражданственность и гуманизм. Испытывая на себе идеи освободительного движения, осетинская литература была избавлена от ложных и примитивных форм литературного сочинительства. Ей не были присущи реакционно-консервативные установки или же фальшь панегирических интонаций, обычных при монархическом режиме.

Наиболее ранние литературно-поэтические опыты на осетинском языке относятся к середине XIX в. Они связаны с творчеством видного просветителя Осетии Аксо Колиевым (1823-1866). Его произведения «Хвалебная песнь святой Марии», «Воскресение Христово» и другие посвящены духовно-нравственной тематике.

Профессиональная осетинская литература берет свое начало с творчества Темирболата Мамсурова (1845-1899). Военное образование Т.Мамсуров получил в Петербурге. В середине 60-х гг. XIX в. он вместе с переселенцами из Осетии вынужден был покинуть Родину и эмигрировать в Турцию. Его поэтическое творчество приходится на время, когда поэт был в эмиграции. После смерти Т.Мамсурова из Турции были переданы в Осетию одиннадцать его стихотворений. Судя по поэтическому мастерству, по которому можно судить о нем как об опытном писателе, творческое наследие поэта далеко не ограничивалось только произведениями, переданными из Турции.

Поэзия Т.Мамсурова посвящена одной из трагических страниц истории Осетии -- переселении части осетин в Турцию. Его произведения («Два товарища», «Думы», «Колыбельная» и др.) отмечены острой болью, испытанной переселенцами и самим поэтом на чужбине. Главная поэтическая мысль, ее образность, ритмика и даже кажущиеся второстепенными интонации стиха Т.Мамсурова пронизаны ностальгической тоской по Родине. С мечтой о Родине поэт умер в Турции.

Процесс становления осетинской литературы был ускорен благодаря незаурядному таланту Инала Канукова (1850-1898) -- поэта, публициста и просветителя. Вначале (70-е гг. XIX в.) его творческая жизнь протекала на Кавказе, затем (80-90-е гг. XIX в.) -- на Дальнем Востоке.

Инал Кануков был тесно связан с эпохой, в которой он жил. Он хорошо замечал перемены, происходившие в Осетии, глубоко осознавал буржуазный характер экономического и культурного возрождения своей Родины. Как и Т.Мамсуров, Инал Кануков тяжело пережил людские страдания, связанные с переселением осетин в Турцию. В очерке «Горцы переселенцы» он пытается объяснить причины, побудившие людей покинуть свою родину. Ответственность за переселение И.Кануков возлагал на осетинскую знать. Он не осознавал, что в свою очередь осетинская аристократия стала жертвой российских реформ и была вынуждена пойти на крайнюю меру -- покинуть свое отечество.

В очерках и рассказах («В осетинском ауле», «Заметки горца», «Две смерти» и др.) И.Кануков проявил превосходное знание жизни народа. Его острый взгляд не мог не заметить особенности характера осетин, оказавшихся на гребне новой жизни.

В период пребывания на Дальнем Востоке И.Канукова постигает разочарование в буржуазных переменах в России. Чтобы полнее и образнее выказать свое отношение к падению нравов в буржуазном обществе, он прибег к новому для себя жанру -- поэзии. В стихотворениях «Желтый флаг», «Возможно ль жить?», «Кровь и слезы» и др. И.Кануков подвергает критике бездуховность и безнравственность, пришедшие в общество вместе с буржуазными отношениями.

Основоположником осетинской художественной литературы по праву считается Константин (Коста) Леванович Хетагуров. Он родился 15 октября 1859 г. в семье офицера русской службы. Свою учебу Коста начинал в Наре. После реального училища во Владикавказе он поступил в Ставропольскую гимназию. Отец мечтал видеть своего сына в офицерском мундире, желая ему престижной карьеры. Но Коста выбрал живопись и поступил в Академию художеств. Жизненный путь великого поэта, по словам самого Коста, был посвящен трем видам деятельности -- живописи, поэзии и борьбе с колониальной администрацией на Кавказе.

Литературный талант Коста уникален. Он -- поэт, прозаик, драматург, публицист. Его творчество тесно связано с жизнью народа. Главная тема его произведений -- судьба Осетии, ее трудное вхождение в мир свободы, равенства и прогресса.

Достойных так мало у нас!

И что мы такое сейчас?

И что мы со временем будем?

Ползешь ты вслепую, мой край.

Поэтическое кредо Коста -- социальная справедливость, борьба с любыми формами насилия, защита обездоленных и «измученных людей».

Везде для всех я песнь свою слагаю,

Везде разврат открыто я корю;

Я грудью грудь насилия встречаю

И смело вам о правде говорю.

Шедевром поэтического творчества Коста является его «Осетинская лира» («Ирон фандыр»). Именно этот сборник стихов, представляющий собой цельное поэтическое произведение, послужил основой для создания осетинского литературного языка. В нем Коста выступил не только как поэт-художник, но и как приверженец демократических идеалов, отвергающий социальный гнет и колониальный режим. Стихи поэта, вошедшие в «Осетинскую лиру», отмечены особым творческим талантом. И все же среди этих стихов нельзя не выделить два произведения -- «Додой» и «Мать сирот», пользовавшиеся необычайной популярностью в народе. В сборнике стихов они создают атмосферу кульминации той трагедии, в которой во второй половине XIX в. оказалась Осетия.

Еще до выхода в свет «Осетинской лиры» большинство поэтических произведений Коста расходились в народе в рукописном варианте. Многие из них становились народными песнями. В осетинской поэзии «Осетинская лира» и в наше время остается непревзойденным художественным произведением.

Коста писал не только на родном языке. Немало стихов им написано на русском языке. Большая их часть создавалась в ссылке. Русскоязычные стихи поэта изысканны, художественны и музыкальны:

Бестрепетно, гордо стоит на откосе

Джук-тур круторогий в застывших снегах,

И весь индевея в трескучем морозе,

Как жемчуг, горит он в багровых лучах.

Над ним лишь короной алмазной сверкает

В прозрачной лазури незыблемый Шат,

У ног его в дымке Кавказ утопает...

Чернеют утесы и реки шуршат...

Коста умер в марте 1906 г. в селении Георгиевско-Осетинском Кубанской области, где жила его сестра. Там же он был похоронен. Вскоре по настоянию народа Осетии прах великого поэта и идейного вождя был перевезен во Владикавказ и захоронен в ограде Осетинской церкви.

Современником Коста Хетагурова был талантливый писатель и поэт Блашка Гуржибеков (1868-1905). Литературная известность пришла к нему как к автору комедии «Дурачок» («Адули»), поэмы «Очаровательная красавица» и поэтического сборника «Дигорские произведения». Ряд стихотворений он посвятил Коста Хетагурову, которого он высоко ценил. В своих демократических устремлениях и защите угнетенных масс Блашка Гуржибеков следовал традициям Коста.

Одним из замечательных литературных явлений конца XIX -- начала XX вв. был Георгий Цаголов (1871-1939). Он вошел в литературу как поэт, прозаик и публицист. Его поэтические произведения, написанные на русском языке, были опубликованы в сборнике «Осетинские мотивы». Демократизм и гражданские позиции, которых придерживался Георгий Цаголов, определяют содержание его поэзии. Революционный настрой Георгия Цаголова, вызванный тяжелым положением народа, особенно ярко выражен в поэме «Месть певца».

Поэтические мотивы, связанные с судьбами людей, характерны для прозы Георгия Цаголова. Его рассказы повествуют о тяжелой доле горца-крестьянина.

Большую популярность Георгий Цаголов приобрел благодаря своей острой публицистике. Публицистические статьи писателя отличают правдивость, обостренное восприятие происходивших в конце XIX в. в Осетии перемен. Его статьи-- «Новые веяния», «Дигорские пауки», «Безземельные в Осетии» и др. -- обогатили осетинскую публицистику как литературный жанр.

Известность народному писателю Александру Кубалову (1871-1944) принесла его романтическая поэма «Афхардты Хасана», вышедшая в свет в 1897 г. В основу произведения было положено народное сказание об остром социальном столкновении феодального рода с фамилией из униженных и оскорбленных. Произведение Александра Кубалова пришлось ко времени -- к накалу социальных отношений в Осетии в конце XIX -- начале XX вв. Это, а также самобытность писательского таланта придали «Афхардты Хасана» народную популярность. Этим объяснялись неоднократные его переиздания и долгая литературная жизнь произведения.

Осетинская художественная литература второй половины XIX в. была представлена всеми основными жанрами. Однако особенное развитие получили поэзия и публицистика. Как наиболее динамичные жанры, они больше отвечали времени, быстрее и эмоциональнее реагировали на острые социальные проблемы, возникавшие в Осетии во второй половине XIX в.

В целом же в XIX в. в Осетию пришла зрелая художественная литература. Творчество Коста Хетагурова, создавшего осетинский литературный язык, являлось вершиной осетинской литературы и культуры.

Осетинский язык принадлежит к иранской группе индоевропейских языков. К северной части их восточной подгруппы, которая на сегодняшний день практически полностью исчезла: живыми представителям северных восточно-иранских языков остаются только осетинский и ягнобский (один из малых языков Таджикистана ; этот ближайший по генетической классификации язык осетины не понимают).

Осетинский восходит к языкам скифов-саков-сарматов-аланов, которые жили к северу от Чёрного и Каспийского морей, а также в предгорьях Кавказа (конечно, наряду с другими кочевыми и полукочевыми племенами). Письменных памятников на аланском языке практически не сохранилось — наиболее известна Зеленчукская надпись X века, выполненная греческими буквами - её можно понять на дигорском диалекте осетинского языка. Информацию о языке скифов черпают в основном из описаний иноземных авторов — прежде всего по именам видных скифов, каковые имена часто были «мотивированными» словами. Есть исторические и этимологические доказательства тесных контактов скифских племён (и, в более позднее время, аланов) с предками современных венгров и славян, других народов.

Современный осетинский язык сложился в результате смешения аланского населения, ушедшего от нашествий монголов и Тамерлана в горы Центрального Кавказа, с уже проживавшим в этом районе аборигенным населением. При этом местные перешли на язык пришлых - минуя, видимо, этап продолжительного двуязычия. В результате язык обогатился непривычными для индоевропейских языков явлениями в фонологии (появление смычно-гортанных согласных), в морфологии (развитая агглютинативная падежная система), в лексике (слова с тёмной этимологией и явно заимствованные из адыгских, нахско-дагестанских и картвельских языков; заимствования затронули в том числе базовую лексику, при обычных контактах не заимствуемую).

Современная осетинская письменность восходит к алфавиту, созданному академиком Шёгрéном в 1844 году. Тогдашний алфавит был основан на русской графике, но имел много дополнительных символов, благодаря которым достигался, в общем, эффект «одна фонема — одна графема». В 20-х годах ХХ-го века был введён латинский алфавит (в рамках большой моды на латинизацию и планировавшегося перевода русского языка на латиницу). В 1938 году в связи с отменой курса на мировую революцию был осуществлен возврат к русской графике, причём в новом варианте помимо «базовой кириллицы» осталась одна лишь дополнительная буква æ (слитное написание a и е ). Этот символ можно встретить в датском и исландском языках, поэтому он есть в Ворде — меню Вставка/Символ — и может использоваться в интернете при помощи мнемонической подстановки XHTML — æ (также во многих программах - непосредственно со специальной раскладки клавиатуры). Все остальные «дополнительные» звуки передаются «диграфами» («двузначными» буквами, состоящими из двух символов: дз , дж , гъ , цъ и др.). С тех пор письменность оставалась без изменений. В Южной Осетии в 30-х годах с латиницы был осуществлен перевод на «грузиницу», т. е. письменность на основе грузинской графики … Однако в 50-х и там был введён кириллический алфавит, что обеспечило единство письменной традиции на Севере и Юге. У нас на сайте есть полная таблица соответствий между различными системами осетинского письма .

Диалектная раздробленность незначительна. Традиционно выделяют два диалекта: дигорский (распространённый в районе г. Дигора и с. Чикола на западе РСО-А) и иронский (на всей остальной территории). можно условно поделить на дигорский и чиколинский говоры. Иронский диалект в свою очередь делится на несколько говоров — условно три: северный (большинство говорящих), кударский или южный (бóльшая часть осетинского населения Южной Осетии и внутренних районов Грузии, беженцы-южанцы в Северной Осетии, в том числе, большинство жителей селения Ногир под Владикавказом, где проживают потомки переселенцев 20-х годов), ксанский или чсанский (Ленингорский район Южной Осетии, т. е. долина реки Ксани). Различие между иронским и дигорским довольно значительно, говорящие зачастую не понимают друг друга (впрочем, дигорцы обычно владеют и иронским, но не наоборот). Различия между говорами затрагивают фонологическую систему (как правило, регулярные перебои согласных, изменение качества гласных), в некоторой степени — лексику (в южных говорах больше грузинских заимствований, в северных на месте тех же заимствований — русские корни), грамматику (в кударском говоре особая парадигма будущего времени глагола, частица нæма употребляется с дополнительным отрицанием и так далее). Предположительно наиболее распространённой является северная форма иронского диалекта.

Литературный осетинский язык сформировался на основе иронского диалекта (с незначительными лексическими заимствованиями из дигорского). Основоположником осетинской литературы считается поэт Константин (Коста) Леванович Хетагуров (Хетагкаты) . Своя литературная традиция есть и на дигорском диалекте, причём в ней нередко называют диалект дигорским языком .

Число говорящих оценивается в 400–600 тысяч. Возможно, цифры несколько завышены, но назвать осетинский исчезающим никак нельзя. Особенно сильны позиции этого языка в Южной Осетии и в ряде сёл на Севере. На осетинском языке ведётся радио- и теле-вещание, выходят газеты (в том числе полноценная ежедневная газета «Рæстдзинад» («Правда») — ок. 15 тыс. экземпляров), издаются книги (по большей части художественная литература и фольклор), ставятся спектакли, развивается Википедия. В последнее время на республиканском уровне развивается и дигорский диалект: на нём выходит газета, образован Дигорский театр, ведётся обучение специалистов по диалекту в Северо-Осетинском государственном университете им. К. Л. Хетагурова и преподавание на дигорском ряда предметов в школах Дигорского и Ирафского районов.

Примеры текстов на осетинском языке можно найти в разделе нашего сайта, посвящённом короткому устному рассказу .

Краткое пособие по чтению текстов:

В фактической (северной) литературной норме буква с читается как русское ш , но несколько более свистяще. Соответственно, з — ж .

Лигатура æ читается как русские безударные а или о . Соответственно а всегда читается четко, открыто и достаточно протяженно.

Буква ы не имеет никакого отношения к русской похожей букве (до реформы 20-х годов этот звук передавался через v ) означает неопределенный звук («shwa»), слышимый, например, в русском «ноябрь» между б и рь . Фысс — пиши. Тынг — очень.

У перед гласной и между гласными произносится как губно-губной полугласный (ср. англ. w ). Уарзон — любимый, любимая; О, мæ уарзон — о, моя любимая! (или «мой любимый»). Mind your «a»!

Буквы ц и дз (диграфы входят в алфавит как буквы, ср. испанскую ch ) читаются близко к русским с и з соответственно (но, на мой взгляд, явно короче и с более четкой артикуляцией).

Глухие смычные согласные с последующим твердым знаком читаются как смычно-гортанные, т. е. артикуляционный аппарат принимает позицию для произнесения согласной, одновременно в гортани образуется повышенное давнление воздуха и, когда смычка прорывается, образуется звук: пъ , тъ , цъ , къ и чъ .

Диграф хъ читается как арабская q в Qaddafi, как карачаевско-балкарская къ — звук образуется как [к], но активными органами тут являются не язык и нëбо, а корень языка и увула (язычок). Хъ учат произносить через х: попробуй протянуть долгую кавказскую х , в какой-то момент остановить воздух, а потом произнести из этой позиции хъ .

Диграф гъ читается как звонкое соответствие х . Мæ зынаргъ æмбал — мой дорогой друг/товарищ. Звонкие гласные на конце слова не оглушаются (во всяком случае, не как в русском языке).

Ударение в осетинском языке падает на первый слог, если он образован «сильной» гласной (о , у , е , а ) и на второй, если в первом — «слабая» (ы , æ ). Ударение силовое, качества гласного не меняет. Ср. слово «салам» («привет»; с читается ближе к рус. ш !), где обе гласные а читаются открыто и для привычного к русскому языку уха обе звучат как ударенные.

Притяжательные частицы (мæ — мой, нæ — наш и др.) входят в синтагму и лишены ударения; таким образом «мæ зынаргъ æмбал» произносится в просодическом смысле как одно слово («акцентное слово»); основное ударение я бы поставил в этом словосочетании на а в «зынаргъ», но природа осетинского ударения делает его почти неуловимым для русского слуха. Вообще, можно говорить о фразовом ударении в осетинском скорее, чем об ударении в каждом слове.

Несколько фраз:

Салам!

северный иронский	дигорский	перевод
Салан!	Привет!
Куыд у? (Куд у?)	Куд æй?	Как дела?
Хорз.	Хуарз.	Хорошо.
Чи дæ уарзы?	Ка дæ уарзуй?	Кто тебя любит?
Дæ фыд кæм и?	Дæ фидæ кæми ’й? (от …кæми æй)	Где твой отец?
Цы кæныс?	Ци кæнис?	Что с тобой? Что ты делаешь?
Ме’мбалимæ рацу-бацу кæнын.	Ме’нбали хæццæ рацо-бацо кæнун. [ц=рус.ц]	C другом (подругой) прогуливаюсь.
Стыр Хуыцæуы хорзæх нæ уæд!	Стур Хуцæуи хуæрзæнхæ нæхе уæд!	Пусть нашей будет благодать Великого Бога!
Амен (уæд)!	Амен (уæд)!	Да будет так! Аминь!

«Wer das Dichten will verstehen, Muss ins Land der Dichtung gehen; Wer den Dichter will verstehen, Muss in Dichters Lande gehen» (Goethe, Noten und Abhandlungen zu besserem Verständnis des West-östlichen Divans)

«Коста – поэт, теряющий в переводе независимо от ранга переводчика столько, что он начинает походить на Антея, оторванного от матери-земли» .

Предварительные заметки

Общеизвестно, что перевод стихо­творных произведений представляет собой чрезвычайно трудоемкую и отчасти неблагодарную задачу; в случае Коста Левановича Хетагурова (далее Коста) дело еще осложняется тем, что он является не только основоположником современного осетинского литературного языка, но и первоисточником осетинской художественной традиции, тесно связанной с устной народной культурой . Как осетинский поэт Коста самобытен, он «вырос на почве фольклора и народного языка» ; когда его стихи читаются на осетинском языке, – продолжает Дзахов,– «…почти не возникает ассоциаций с какими-либо другими стихами… основная задача переводчика – перенести произведение так, чтобы русский читатель ощутил психологическое своеобразие оригинала» .

К тому же, поэтические произведения Коста стали сразу народным достоянием : они очень быстро распространялись по всей стране , их исполняли во всех уголках Осетии под аккомпанемент лиры . Показательно в этом отношении то, что в собрании осетинских текстов, изданном датским ученым А. Кристенсеном на основе материалов, предоставленных ему, во время первой мировой войны, осетинскими военнопленными, бежавшими из немецкого лагеря в Данию, стихо­творение Коста «Ныфс» приводится как народная песня (chanson populaire), без авторского заголовка . Подобную судьбу разделил, за несколько лет до него, и выдающийся немецкий кавказовед А.М. Дирр , записавший у своих информантов в Даргавсе поэму Фсаты, полностью совпадающую с одноименным произведением Коста .

Нельзя при всем этом пренебрегать тем важным историко-культурным обстоятельством, что для Коста «русская литература была верной опорой в создании самобытных произведений на своем родном языке» 1 .

Во всяком случае, при попытке найти подходящие лексические и языковые приемы, по сути дела, нужны глубокие знания осетинского языка и особое поэтическое чутье, которыми мы, увы, далеко не обладаем. Кроме этого, необходимо также умение адекватно и художественно передавать форму и содержание подлинника средствами переводящего языка, не говоря уже о трудностях, связанных с ритмикой и силлабо-тонической структурой осетинского стихосложения, чья традиция была создана и прочно утверждена именно поэтическим творчеством Коста .

Для наглядности изложенного возьмем несколько тривиальных, но очень показательных случаев лексического характера, имеющихся в русских переводах стихотворений Коста 2 .

Автохтонные слова и выражения

В стихотворении «Чи дæ?» – «Кто ты?», например, выступает осетинское слово æрчъитæ, обозначающее «горную обувь (верх из цельного куска, подошва из переплетенных ремешков, предохраняющих от скольжения)» (s.v. ærk’ī | ærk’e – см.: ; см. также ).

Оно оставлено непереведенным и подано в легко русифицируемой обложке во всех русских переводах, принадлежащих перу Е. Благининой, А. Ахматовой 3 и Л. Озерова:

Осетинский оригинал

Нымæт худ, æрчъитæ,

Мæ ронбаст – уæрдæх...

Фæрсыс ма мæ: чи дæ?

Уæд байхъус дзæбæх!..

Перевод Л. Озерова

Арчита, заботы

Несносного дня.

Спросил меня: кто ты? –

Так слушай меня.

Перевод А. Ахматовой

Ношу я арчита,

И пояс мой – прут,

Но кто я, – прослушай

Внимательно тут.

Другой перевод А. Ахматовой

Прутом подпоясан,

Арчита ношу...

А кто я? Ну, слушай –

Вниманья прошу. (; см. также )

В переводе Е. Благининой в форме арчиты бросается в глаза русское окончание множественного числа на -ы, тогда как А. Ахматова и Л. Озеров приводят осетинскую лексему в форме (среднего рода?), которая фонетически стоит ближе к оригиналу:

Перевод Е. Благининой

Мой пояс из прутьев

Арчиты просты.

Узнать обо мне

Любопытствуешь ты?

Сохранение осетинской лексемы объясняется не только отсутствием лексического соответствия в русском языке, но, возможно, и желанием придать переводу национальный колорит исходного текста . Следует при этом иметь в виду, что русский язык, благодаря своей особой, исторически обусловленной роли средства межнационального общения (lingua franca) дореволюционного и советского пространства, всегда являлся весьма восприимчивым по отношению к языкам других народов, проживающих на Северном Кавказе и прилегающих к нему территориях.

Нет нужды указывать на то, что подобное решение в случае перевода на итальянский язык было бы весьма затруднительным; отметим только, что и автор венгерского перевода 2009 г. (Kakuk Mátyás), в отличие от своих русских предшественников, выбрал более нейтральный термин bakancs .

В стихотворении «Чи дæ?» представлена проблема любви между представителями разных социальных сословий. Христофор Джиоев, первый рецензент «Осетинской лиры», в сжатой форме изложил содержание стихотворения в своем рапорте, отправленном 25 октября 1898 г. попечителю Кавказского учебного округа: «Круглый сирота, вскормленный на милость одной сердобольной женщиной, переносит массу невзгод в борьбе с нищетой. Наконец, благодаря неимоверному трудолюбию и трезвости, достигает полного материального благосостояния и хочет жениться на одной девушке. Родители, вопреки желанию самой девушки не соглашаются выдать дочь за человека безродного. В конце стихотворения этот юноша с болью в сердце произносит: “Я одинокий, горький сирота!”»

Слово «уздень» (горский дворянин на Кавказе) представляет собой ино­язычное заимствование тюркского происхождения (s.v. уздéнь – см.: ). Как отмечает В.И. Абаев, «в феодальной Осетии wæzdan’ы занимали среднее положение между алдарами-князьями, с одной стороны, и простыми крестьянами – с другой… После монгольских нашествий с их катастрофическими последствиями для Осетии (Алании) сословные различия утратили былое значение. Но вплоть до революции в каж­дом из ущелий Осетии было несколько фамилий, претендовавших на звание wæzdan и пользовавшихся известными признанными царской властью привилегиями» (s.v. wæzdan | wezdon – см.: ; см. также: ).

Как и в предыдущем случае, при русской лексеме уздень речь идет о фонетически адаптированном заимствовании, придающем переводу некую «экзотическую» силу:

Перевод А. Ахматовой

Не спрашивай, кто я?

Ведь я не уздень.

Я не из красавцев,

Хоть в шелк разодень.

Перевод Л. Озерова

Не спрашивай, кто я.

Ведь ясно, как день, –

И это не скрою, –

Что я не уздень.

В переводе Е. Благининой, напротив, выступает более понятный термин «дворянин»:

Перевод Е. Благининой

Не спрашивай – кто ты?

– Я не из дворян...

И я не красавец, –

Обычен мой стан.

То же обнаруживается и в венгерском переводе, в котором употреблен обычный термин nemes для обозначения дворянина: nem vadyok nemes .

Перейдем теперь к области фразеологии. Описывая грубый, хитрый и коварный характер отца невесты, всеми силами сопротивляющегося сватовству со стороны жениха, поэт прибегает к образному сравнению с известным героем нартовского эпоса по имени Сыр­дон, который отличается «хитростью, находчивостью и остроумием, но также злоязычием и склонностью ко всяким козням. Его отравленный язык сеял повсюду вражду и раздоры» (s.v. Syrdon |

Sirdon – см.: ; см. также: ):

Осетинский оригинал

Мæгуыр лæгмæ – схъæлдзырд,

Æнæбарвæссон;

Хъæубæсты – хъæды сырд,

Хæдзары – Сырдон.

Упоминание нартовского героя сохраняется в переводах А. Ахматовой и Л. Озерова, несмотря на тот очевидный факт, что «понятное для читателя, знакомого с Нартовским эпосом, упоминание в стихотворении Сырдона ни о чем не говорит человеку, не знающему героев Нартиады. Тем не менее, маститые переводчики не стали искать адекватной замены Сырдону, очевидно, предполагая, что любознательный читатель при желании сможет узнать о том, кто назван в стихотворении Коста Хетагурова» :

Перевод А. Ахматовой

Пред бедными гордый

И замкнутый он,

С соседями грубый,

А дома – Сырдон.

Другой перевод А. Ахматовой

И горд, и надменен

Пред бедными он;

С соседями груб он,

А дома – Сырдон.

Перевод Л. Озерова

Он высокомерен

Всегда с батраком.

Сырдоном и зверем

Входил он в свой дом.

В переводе Е. Благининой, полностью отказавшейся от поиска подходящего эквивалента в славянской мифологической традиции, употребляется русское разговорное слово сумасброд:

Старик этот злою

Гордыней живет.

В ауле он зверь,

А в семье – сумасброд.

Венгерский переводчик оставил в стороне проблему адекватного перевода фразеологической единицы: A lányom nem adom – szólt fennhéjázón, т.е. «Свою дочь не даю – сказал он высокомерно» .

Коста, к тому же, использует этимологическую игру слов, так как личное имя Сырдон произведено от имени существительного сырд, обозначающего «зверь»; подобная игра слов, основанная на словообразовательном соотношении исходного и производного слов, не поддается переводу на другой язык.

Здесь, однако, напрашивается более существенный вопрос о передаче личного имени Сырдон. Оставлять его как в оригинале нет смысла, так как средний итальянский читатель вряд ли знаком с нартовским эпосом, и, следовательно, не сможет понять ясный намек на сугубо отрицательные качества отца невесты. На наш взгляд, чтобы обеспечить пассажу присущие ему яркость и выразительность, необходимо заменить нартовкого героя более близкой к западной культуре фигурой из античной мифологии. Элегантным выходом из переводческого тупика могло бы стать функциональное отождествление

Сырдона с трехголовым псом Цербером, вызывающим подобную отрицательную ассоциацию.

На данном этапе поиск лексически и стилистически подходящего эквивалента выходит за рамки нашей более скромной, но, тем не менее, важной задачи: сделать текст «Осетинской лиры» доступным западному читателю, не владеющему русским языком. Несмот­ря на непреодолимые трудности, с которыми мы постоянно сталкивались при чтении и анализе текстов, нами было принято смелое решение озвучить некоторые предварительные выводы, вытекающие из совместной работы последних лет. Сначала мы представим первоначальный проект полного перевода «Осетинской лиры» на немецкий язык, затем перейдем к изложению нового варианта издания и в заключении сделаем некоторые выводы обобщающего характера.

Первоначальный проект

Материал подан в трехстрочном виде. В верхней строке стоит осетинский текст в современной орфографии; в средней строке, более мелким шрифтом, применяется латинская транслитерация из кириллического алфавита, причем текст разбивается на морфологические единицы, снабженные, в третьей и последней строке, поморфемной лексической и грамматической аннотацией; принципы глоссирования и сокращения в основном следуют лейпцигской системе правил :

Скъолайы лæппу – Der Schüler

Der Schüler

Wessen Sohn bist du?

Jeden Tag bin ich dort.

(die Buchstaben) A-B,

Oft schreibe ich

(die Buchstaben) B-V,

При переводе на немецкий язык мы сравнивали полученный текст с русским и русско-немецким переводами, взятыми из словарей В.И. Абаева (1958, 1973, 1979, 1989) и В.Ф. Миллера (1927, 1929, 1934). В них довольно часто приводятся отдельные выражения или даже целые пассажи из «Осетинской лиры». Мы нередко обращались к этим дословным переводам с целью проверить и, по необходимости, уточнить или исправить свой перевод. Иногда мы обнаруживали неточности в переводе, имеющемся в словаре Миллера:

(Стихотворение «Ныфс», цит. по: .)

Немецкий рабочий перевод: Selten entspricht der Sohn dem Wunsch seines Vaters; wer in seiner Jugend Fehler begeht, (der) ist (als Erwachsener) nicht schlecht.

Ошибочный перевод Миллера: плохой не бывает ошибающимся в юности / der Schlechte irrt nicht in seiner Jugend (s.v. рæдīін – см.: .

Правильный перевод Абаева: «кто ошибается в молодости, не бывает плохим (в зрелом возрасте)» (s.v. rædyjyn – см.: ).

Подобные случаи в словаре Миллера подтверждают в определенной степени правильность жесткой критики Абаева в отношении редакторской работы А.А. Фреймана: «Отмеченные В.И. Абаевым недостатки в двух изданных томах «Осетинско-русско-немецкого словаря» заслуживают внимания, однако приговор, вынесенный рецензентом, представляется слишком резким» 5 .

Новый вариант перевода

Важным событием в деле изучения «Осетинской лиры» явилось недавно вышедшее издание Т.А. Гуриева, в котором предлагается английский перевод нескольких стихотворений из сборника Коста, выделяющийся своей близостью к осетинскому подлиннику . Как подсказывает уже само название книги, дословный (интерлинеарный) перевод, по замыслу автора, служит удобным средством интерпретации каждого отдельного слова осетинского подлинника; поэтому мы решили воспользоваться этим счастливым случаем, легко изменив собственную издательскую концепцию.

Согласно новой издательской концепции, в левом столбце помещен осетинский текст (в современном кириллическом алфавите), в правом – английский перевод, строка в строку, по изданию Гуриева; внизу дается перевод на итальянский язык, который никак не претендует на поэтическое достоинство. В самом конце еще раз предлагается осетинский текст, но уже в латинской транслитерации, с англоязычной подстрочной глоссой, которая в основном лексически совпадает с английским переводом Гуриева. Таким образом, текст может восприниматься разными пользователями на разных уровнях и с разными целями:

Ныстуан
Ныббар мын, кæд-иу дæм мæ зарæг,
Кæуæгау фæкæса, мийаг,–
Кæй зæрдæ нæ агуры хъарæг,
Уый зарæд йæхи фæндиаг!..
Æз дзыллæйæ къаддæр куы дарин,
Куы бафидин искуы мæ хæс,
Уæд афтæ æнкъардæй нæ зарин,
Нæ хъуысид мæ кæуын хъæлæс...

Request
Forgive me if my song
Sounds (will sound) like a dirge.
Whose heart doesn’t want weeping
May sing to his heart’s content.
Where my duties less to the people,
Were I able to pay my debt, –
Then I’d not sing so sadly,
My tearful voice wouldn’t be heard...

Testamento
Perdonami, se il mio canto
ti pare, forse, un lamento, –
chi nel cuore non cerca il pianto
canti pure a suo piacimento!
Se dovessi meno alla (mia) gente,
se mai potessi il mio debito pagare,
non si udrebbe la mia voce gemente,
(e) le mie note non suonerebbero
amare...

Выводы

Итак, наша главная цель – предоставить возможность итальянской пуб­лике и всем тем, кто интересуется осетинской культурой и языком, ближе и подробнее ознакомиться с шедевром мировой литературы, поэтической энциклопедией жизни осетинского народа , сокровищем древней народной традиции, каким и является «Осетинская лира» Коста.

Дословный перевод на английский и итальянский языки позволяет глубже проникнуть в особенности текста, тогда как подстрочная глосса может использоваться для лингвистического анализа или даже в дидактических целях.

Здесь стоит подчеркнуть еще раз двоякую роль русского языка: он, с одной стороны, выполняет функцию ключа-паспарту, с помощью которого открывается огромное культурное пространство, обычно ускользающее из поля зрения специалистов по русской культуре, не очень заинтересованных, как правило, в изучении «периферийных» явлений; с другой стороны, именно из-за своей посреднической роли русский язык становится препятствием для прямого и непосредственного восприятия других культур и языков, отражающихся более или менее четко именно в русском зеркале.

Итальянский перевод, как мы надеемся, восполнит такой пробел, освобождая, так сказать, восприятие осетинской культуры от благотворного, но одновременно ограничительного влияния русского языка.

Когда мы начинали читать и переводить «Осетинскую лиру», мы преследовали цель заниматься изучением грамматики осетинского языка на примере конкретных и представительных текстов. В ходе работы мы все больше и больше осознавали узкие рамки первоначального замысла, который теперь необходимо уже расширять и обогащать в плане культурного пространства, с добавлением вводных заметок о возникновении и содержании каждого стихотворения. На данный момент наш вклад в изучение творчества великого осетинского поэта слишком скромен и ограничен; мы еще далеки от выполнения главных задач, поставленных Дзаховым :

а) точная передача смысла;
б) передача образной системы национального своеобразия стихов Коста;
в) точное нахождение соответствий идиоматическим выражениям, идиоматической фразеологии;
г) передача звукописи стихов Коста;
д) соблюдении эквиритмии, эквилинеарности и строфики «Осетинской лиры».

Тем не менее, мы питаем надежду, что наш замысел будет дальше развиваться и постоянно совершенствоваться, «иу абонæй иннæ абонмæ». Это, вероятно, дело необозримого будущего.

1. В сталинское время, когда упорно создавалась или развивалась культура осетинского и других народов бывшей царской империи, национальная по форме и социалистическая по содержанию, постоянно подчеркивалась «идейная и художественная связь Коста Хетагурова с лучшими представителями русского народа» (из выступления А.А. Фадеева на юбилейных торжествах 1939 г., посвященных 80-летию со дня рождения поэта (цит. по: ; см. также: ).
2. Краткий обзор о переводчиках Коста Хетагурова предлагает М.Л. Чибирова .
3. На существование разных вариантов ахматовского перевода впервые указывала (; по поводу переводческой деятельности А. Ахматовой по отношению к стихотворению «Чи дæ» см. также: ). Пользуюсь случаем выразить свою искреннюю благодарность Ф. Найфоновой, оказавшей мне огромную, бесценную и бескорыстную помощь в организации моей первой и незабываемой поездки во Владикавказ в 2006 г. (В.Т.)
4. Нельзя при этом забывать о важности изу­чения авторского варианта (рукописного автографа), свободного от редакторских правок, как убедительно показал А.А. Туаллагов при анализе стихотворения «Салам» .
5. Любопытно, что в осетиноведении до сих пор не обращалось должного внимания ни на реплику А.А. Фреймана, ни на еще более острый ответ самого же В.И. Абаева спустя несколько лет . Попытка интерпретировать резкую критику Абаева в адрес Фреймана в рамках эпистемологического дискурса советской науки тридцатых годов, когда велась ожесточенная борьба между приверженцами марризма и представителями традиционной школы сравнительного языкознания, предпринята одним из авторов (см.: ).

__________________________________________

1. Джусойты Н. Коста Хетагуров // Коста Хетагуров. Стихотворения и поэмы. Вступительная статья, составление, подготовка текста и примечания Н. Джусойты. Л., 1976. С. 5-48.
2. Епхиев Т. О творчестве Коста Хетагурова (Предисловие к изданию) // К. Хетагуров. Собр. соч. в 3-х томах. М., 1951. Т. I. Ирон фæндыр / Осетинская лира. С. 5-58.
3. Салагаева З.М. Коста Хетагуров и осетинское народное творчество. Орджоникидзе, 1959.
4. Дзахов И.М. О переводах «Осетинской лиры» Коста. Владикавказ, 1996.
5. Абаев В.И. Осетинский народный поэт Коста Хетагуров // Избранные труды. Владикавказ, 1990. Т. I. Религия, фольклор, литература. С. 542-551.
6. Хадарцева А. Творческая история «Осетинской лиры». Орджоникидзе, 1955.
7. Дзасохов Г. Коста Хетагуров. Критико-биографический очерк. Стихотворения. Письма и воспоминания. Документы к биографии. Портреты. Ростов-на-Дону, 1909.
8. Хетагуров К.Л. Собр. соч. в пяти томах. М., 1959. Т. I. Ирон фæндыр / Осетинская лира.
9. Christensen A. Textes ossètes, recueillis par Arthur Christensen avec un vocabulaire. København, 1921.
10. Темирболатова А.И. Проблемы языковой политики и языкового строительства на Северном Кавказе (на материале рукописей архивного фонда Р-1260 Государственного архива Ставропольского края – «Северо-Кавказский горский историко-лингвистический научно-исследовательский институт имени С.М. Кирова» (1926-1937). Ставрополь, 2012.
11. Сабаев С.Б. К.Л. Хетагуров и русская литература. Орджоникидзе, 1989.
12. Коста Хетагуров: [сайт]. . URL: http://hetagurov.ru/po_kosta/perevody/if/ir_mag/ (дата обращения: 13.07.2013).
13. Каргинова-Кайтукова С.Н. Судьба горянки в поэмах «Плачущая скала», «Перед судом», «Фатима» // Вестник Владикавказского научного центра. 2009. Вып. 9, 5. С. 54-59.
14. Чибирова М.Л. К истории художественного перевода в осетинском литературоведении // Вопросы литературы и фольклора: Сборник научных статей. Владикавказ, 2010. Вып. IV. С. 158-175.
15. Абаев В.И. Историко-этимологический словарь русского языка. М.-Л., 1958. Т. I.
16. Найфонова Ф. Анна Ахматова – переводы из осетинской поэзии [электронный ресурс]. URL: http://byloe.h1.ru/anna_ahmatova.shtml (дата обращения: 10.07.2013).
17. Tomelleri V.S. Anna Achmatova e K’osta Chetagurov. La genesi del testo poetico. 2014. (in print)
18. Хетæгкаты Къоста. Уацмысты æххæст æмбырдгонд фондз томæй. Дзæуджыхъæу, 1999. Фыццаг том.
19. Осетинская литература. М., 1952.
20. Ахматова А. Собрание сочинений. М., 2005. Т. 8. Переводы. 1950-1960-е годы.
21. Хетагуров К.Л. Избранные стихи. М., 1939.
22. Бигулаева И.С. Пора Джиоев – первый цензор сборника Коста Хетагурова «Ирон фæндыр». Владикавказ, 1999.
23. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4-х томах / Пер. с немецкого и дополнения чл.-корр. АН СССР О.Н. Трубачева. Москва, 1987. Т. IV.
24. Абаев В.И. Историко-этимологический словарь русского языка. Л., 1989. Т. IV.
25. Khodarkovsky M. Of Christianity, enlightenment, and colonialism: Russia in the North Caucasus // The journal of modern history. 1999. Vol. 71, 2. P. 394-430.
26. Абаев В.И. Историко-этимологический словарь русского языка. Л., 1979. Т. III.
27. Абаев В.И. Нартовский эпос осетин // Избранные труды. Владикавказ, 1990. Т. I. Религия, фольклор, литература. С. 142-242.
28. Дюмезиль Ж. Осетинский эпос и мифология. М., 1976.
29. Абисалова Р.Н. Аллюзии Нартовского эпоса в творчестве Коста Хетагурова // Материалы Международной юбилейной научной конференции «Россия и Кавказ», посвященной 235-летию присоединения Осетии к России, 150-летию со дня рождения К.Л. Хетагурова, 225-летию основания г. Владикавказ (Владикавказ, 6-7 октября 2009 г.). Владикавказ, 2010. С. 140-147.
30. Туаллагов А.А. Всеволод Федорович Миллер и осетиноведение. Владикавказ, 2010.
31. Миллер В.Ф. Осетинско-русско-немецкий словарь / Под ред. и с доп. А.А. Фреймана. Л., 1929. Т. II.
32. Абаев В.И. Историко-этимологический словарь русского языка. Л., 1973. Т. II.
33. Абаев В.И. Отзыв о словаре Миллера 1927 и 1929 // Язык и мышление. 1934. Вып. 2. С 169-173.
34. Гуриев Т.А. Из истории осетинского языкознания // Проблемы осетинского языкознания / Ирон æвзагзонынады фарстатæ. Орджоникидзе, 1987. Вып. 2. С. 3-22.
35. Фрейман А.А. Об осетинском словаре // Известия Академии Наук СССР. Отделение общественных наук. Вып. 3. С. 297-304.
36. Абаев В.И. Отзыв о словаре Миллера 1934 // Известия Юго-Осетинского института языка, литературы и истории. 1941. Вып. 4. С. 246-261.
37. Tomelleri V.S. V.I. Abaev contro A.A. Frejman. Un paragrafo di storia della linguistica sovietica fra lessicografia osseta e ideologia // Rivista italiana di linguistica e dialettologia. 2013. Vol. 15. (in print).
38. Guriev T.A. Kosta. Selected poems, interlinear translations by T.A. Guriev. Vladikavkaz, 2009.

Дальнейшее развитие письменности и школьного образования. Зародившиеся еще в XVIII в. фундаментальные основы культуры - развитие письменности, школьного образования, книгопечатания - воспринимались осетинским обществом как естественные и необходимые условия для жизнедеятельности народа. В Осетии не было ни религиозных, ни каких-либо других общественных сил, которые бы препятствовали современным для того времени формам развития осетинской культуры. Не было и внешних сколько-нибудь «агрессивных» политических сил, которые навязывали бы Осетии чуждые ей культурные ценности. Существовала стабильная внутренняя предрасположенность народа к восприятию основополагающих достижений европейской культуры. В народе осознавалось отставание от этой культуры. Это осознание, а также принадлежность осетин к индоевропейской ветви народов (в прошлом осетины пережили мощную культурную эволюцию) избавили Осетию на новом этапе общественного развития от потрясений в сфере культуры.
Осетинское общество первой половины XIX в. обнаруживало способность интегрировать достижения как в области письменности, школьного образования, так и художественной литературы и гуманитарной науки - областей, недоступных для народов, занятых организацией начальных форм культурного становления.
В начале XIX в. происходило дальнейшее совершенствование осетинской письменной культуры. На основе молодой письменности появлялись прежде всего книги религиозного содержания, а также учебные пособия для осетинских школ. Новым являлись переводы государственных актов и привлечение осетинского языка к обслуживанию административно-государственной сферы. Например, в начале XIX в. видный общественный и культурный деятель Осетии Иван Ялгузидзе (Габараев), превосходно владевший русским языком, перевел на осетинский язык «Положение о временных судах и присягах».
Осетинская письменность развивалась на основе русской графики. Одновременно в Осетии шли поиски графических средств, наиболее полно отражавших лексические и фонетические особенности осетинского языка. Пробовались, в частности, графические возможности грузинской письменности. Тот же Иван Ялгузидзе на основе грузинской графики создал осетинскую азбуку и издал в Тифлисе первый букварь на осетинском языке.
Опыт Ивана Ялгузидзе в привлечении грузинской графики в целях развития осетинской письменности применялся и позже. Однако активное вовлечение Осетии в культурную среду России делало приоритетным для осетин русский язык, а вместе с ним и его письменную графику. Значение имело и другое - принадлежность осетинского и русского языков к одной и той же индоевропейской языковой ветви.
Наиболее популярной сферой культурной жизни осетин являлось школьное образование. В первой четверти XIX в. в селах Саниба, Унал, Джинат и др. были открыты небольшие школы. Окончившие их могли продолжать свою учебу в духовном училище Владикавказа. Дети состоятельных родителей поступали также в Астраханскую и Тифлисскую духовные семинарии, готовившие священнослужителей для Осетии.
В 30-х гг. XIX в. растет интерес к светскому образованию. Многие воспитанники Владикавказского духовного училища предпочитали поступить в военное или же гражданское учебное заведение.
В распространении просвещения важное место занимали школы, функционировавшие при воинских подразделениях - полках, батальонах. Их называли еще «школами военных воспитанников», целью которых являлось дать образование детям почетных сословий. В таких школах дети до 17 лет обучались за казенный счет. Окончившие школу поступали на военную или гражданскую службу. Среди детей и родителей особой популярностью пользовалась Навагинская школа, созданная в 1848 г. во Владикавказе для детей привилегированных сословий.
В осетинском обществе интерес к школьному образованию был столь велик, что уже в первой половине XIX в. в Осетии обсуждался вопрос о женских учебных заведениях. Открытие первых школ для девочек относится к 50-м гг. XIX в. Одна из них, основанная Зураповой-Кубатиевой, представляла собой небольшой пансион для подготовки из осетинских девочек «религиозных, набожных матерей». Такой же пансион был открыт в Салугардане.
Более основательно вопрос о женском образовании был поставлен Аксо Колиевым - священником и инспектором Владикавказского духовного училища. На свои средства он открыл для осетинских девочек начальную школу, преобразованную позже в Ольгинское трехклассное училище.
Организация женского образования в Осетии становилась возможной благодаря прежде всего демократической по характеру традиционной культуре осетин. Забота о женском образовании являлась следствием той важной общественной роли, которая отводилась женщинам в Осетии.
Зарождение литературной традиции и научного осетиноведения. В первой половине XIX в. в Осетии невелико еще было число грамотных и образованных людей. Но скромных сил «просвещенцев» оказалось достаточно, чтобы ставить перед обществом высокие духовные цели. Одной из таких целей являлось создание на основе молодой осетинской письменности литературных произведений. Основоположником осетинской литературной традиции был Иван Ялгузидзе, природный осетин, уроженец Дзауского ущелья Южной Осетии. Литературное творчество И.Ялгузидзе недостаточно изучено. Пока исследователи располагают всего лишь одним из его произведений - поэмой «Алгузиана». Поэма представляет собой историко-литературное произведение, посвященное успешным военным походам осетинского царя Алгуза. В ней И.Ялгузидзе проявил себя в качестве превосходного литературного повествователя, хорошо владевшего историческим материалом.
И.Ялгузидзе являлся выдающимся представителем раннего осетинского просветительства. После него на ниве просвещения и творческой деятельности появилась группа осетинских подвижников. К ним относились священники Алексей (Аксо) Колиев, Михаил Сохиев, дьякон Алексей Аладжиков, учителя Соломон Жускаев, Егор Караев и Георгий Кантемиров. Они были первопроходцами осетинской культуры, знатоками осетинского языка, истории и этнографии своего народа. Посвятив себя школьному образованию, эти люди вместе с тем заложили основы научного осетиноведения, изучавшего проблемы истории, языка и культуры осетинского народа. Соломон Жускаев, например, являлся первым осетинским этнографом, публиковавшим статьи и очерки об истории, традициях, быте и нравах осетин в кавказской периодической печати.
Крупным явлением в культуре Осетии стала научная деятельность академика Андрея Михайловича Шёгрена, в 1836 г. приехавшего во Владикавказ. Выдающийся лингвист занялся изучением осетинского языка. А.М.Шёгрен усовершенствовал графику осетинского языка, написал «Осетинскую грамматику», снабдив ее кратким осетино-русским и русско-осетинским словарями. Грамматика A.M.Шёгрена, положившая начало научному осетинскому языкознанию, была отпечатана в Петербурге. Ее появление вызвало оживленный интерес к осетинскому языку, подтолкнуло его научное изучение и практическое использование. Уже в середине XIX в., после A.M.Шёгрена, осетинским языком - составлением практической грамматики, русско-осетинского словаря и букваря - занялся Иосиф Чепиговский. Ему помогали первые представители осетинской творческой интеллигенции.
Осетинский фольклор. Первые публикации. В первой половине XIX в. продолжало развиваться устное народное творчество. Его богатая традиция не иссякла с распространением осетинской письменности и зарождением литературного творчества. В осетинской письменной культуре не создавались памятники, подобные русским летописным произведениям или европейским хронографам. Недостаток в исторических повествованиях такого рода вполне восполнялся устными «Сказаниями», героическими песнями, историческими легендами или рассказами.

Особенностью осетинской устной традиции являлось стремление сказителя к точной передаче исторической действительности, которой посвящалось фольклорное произведение. Художественная обработка исторических сюжетов, производимая сказителем, как правило, не нарушала достоверности имевших место фактов или событий.
В фольклорных произведениях первой половины XIX в. запечатлены реальные события, очевидцами которых являлись сказители. Например, переселение осетин на русскую пограничную линию и в Моздок сказитель воспроизводит на фоне обострившихся осетино-кабардинских отношений. В этих отношениях он видит главную причину, по которой осетины переселялись на российскую границу. В рассказах «Таурагъ», «Почему Масукау и Дзарасте снялись с Кета и поселились в окрестностях Моздока» и др. сказитель ссылается на стремление осетин получить российское покровительство и защитить себя от нападок со стороны кабардинских феодалов.
Первая треть XIX в. - время частых карательных экспедиций, направляемых в Осетию российской администрацией. Устное народное творчество чутко откликнулось на драматические события, связанные с вооруженным сопротивлением осетин российским войскам. Наиболее ярким произведением, в котором отразилась борьба осетинского народа за свободу и независимость, является «Песня о Хазби». Главный герой произведения - Хазби Аликов, мужественно сражавшийся с российскими карателями. Хазби - реальное лицо, он участвует в конкретных исторических событиях, имевших место в Восточной Осетии. Видный осетинский писатель Сека Гадиев записал о Хазби Аликове наиболее ранние устные предания. Согласно им, Хазби погиб в 1812 г. в местечке «Дуадоныастау», сражаясь с отрядом Владикавказского коменданта генерала Дельпоццо. Более поздние записи «Песни о Хазби» связывают участие Хазби Аликова с боями против генерала Абхазова (1830 г.). Такое смещение героя из одних событий и включение его в сюжет других имело свою логику. Народная память как бы свела воедино самого популярного героя и наиболее драматические события, связанные с борьбой против установления самодержавного режима в Осетии.

В пору Кавказской войны небольшие отряды из Чечни и Дагестана нередко совершали нападения на населенные пункты Осетии. Факты вооруженных столкновений с этими отрядами также нашли отражение в устном народном творчестве осетин. Героическая песня «Цагъди Мар-дта», например, воспроизводит подлинные события, связанные с гибелью осетин-казаков под Моздоком в бою с одним из отрядов Шамиля.
Фольклорные произведения освещали и такую трагическую страницу в истории Осетии, какой стали эпидемии холеры и чумы («емына») конца XVIII - первой четверти XIX в. Они зафиксировали исчезновение целых фамилий, гибель отдельных людей, катастрофическое сокращение численности населения Осетии.
В целом на фольклорных произведениях первой половины XIX в. лежит печать богатой творческой традиции, веками складывавшейся у осетинского народа. На жанровое разнообразие и оригинальность этой традиции в 50 гг. XIX в. обратили внимание учителя Василий Цораев и Даниэл Чонкадзе. Они первыми осуществили запись и предварительную систематизацию произведений устного народного творчества осетин. Свои материалы В.Цораев и Д.Чонкадзе передали академику А.А.Шифнеру, издавшему эти материалы несколькими выпусками в «Бюллетене Российской Академии наук». Другая часть этих материалов позже была издана В.Цораевым и Д.Чонкадзе на осетинском и русском языках в «Записках Императорской Академии наук». Два отечественных энтузиаста своими публикациями вплотную подошли и к такому научному открытию, как извлечение из сокровищницы осетинского устного народного творчества нартовских сказаний - выдающегося героического эпоса народа.

М.М. Блиев, Р.С. Бзаров "История Осетии"

Очень большие изменения произошли и в области здравоохранения. В дореволюционной Осетии медицинскую помощь получали главным образом представители привилегированных классов. Забота о здоровье народа была предоставлена знахаркам, лекарям-самоучкам и всякого рода шарлатанам, обиравшим трудящихся. В 1913 г. на всю Юго-Осетию имелись лишь один врачебный пункт и одна частная аптека в местечке Цхинвали.

При Советской власти здравоохранение было поставлено на службу народу. Создано большое число лечебных и санитарно-профилактических учреждений, бесплатно обслуживающих население. Врачебные участки и фельдшерско-акушерские пункты открыты в самых отдаленных уголках горных ущелий. Благодаря хорошей организации медицинского обслуживания и коренному улучшению условий труда и быта населения, резко сократилась заболеваемость туберкулезом, малярией и другими ранее распространенными болезнями и полностью ликвидированы заболевания оспой, холерой и т. д.

Рост здравоохранения в Северной Осетии можно показать наглядно на примере г. Моздока, где до революции не было ни одного медицинского учреждения. В настоящее время здесь имеются больница на 250 коек, поликлиника, туберкулезная и детская больницы, женская и детская консультации, родильный дом, физиотерапевтическая лечебница, дом ребенка, санитарно-эпидемиологическая станция, амбулатория, Около 200 медицинских работников города имеют высшее и среднее специальное образование.

На территории Юго-Осетии в 1958 г. имелись 21 больница на 670 коек, 12 амбулаторий, 3 фельдшерских пункта, 5 родильных домов, 2 санитарно-эпидемических станции и другие медицинские учреждения. Соответственно выросли и медицинские кадры. Если в 1922 г. в области насчитывалось всего 6 врачей и 10 человек среднего медицинского персонала, то в 1958 г. здесь было 178 врачей и 642 человека среднего медицинского персонала.

В республике и в области создано большое число домов отдыха и санаториев, часть которых имеет всесоюзное значение; таков, например, основанный в 1930 г. Юго-Осетинский курорт Дзау, славящийся своими минеральными источниками.

Фольклор и литература

В течение веков осетинский народ создавал произведения устного народного творчества: эпические сказания, сказки, песни, пословицы, загадки. Большое место в осетинском фольклоре занимают нартские сказания - древнейший эпос кавказских народов. Нартские сказания осетин своеобразны и богаты содержанием. Они слагались в течение многих веков и отразили смену социально-экономических формаций - от первобытнообщинного строя до феодализма включительно. В нартских сказаниях отражены хозяйственный и общественный уклады, обычаи, верования и другие стороны жизни осетин. Известную роль в формировании этих сказаний играли и мифологические представления народа.

Нартские сказания воспевают мужество и свободолюбие народа, преданность своей родине, упорство человека в борьбе со стихиями природы и т. д.

Собирание и изучение нартского эпоса осетин было начато осетинской интеллигенцией (В. Цораев, братья Шанаевы и др.) в 60-х годах XIX в; большой вклад в это дело внесли дореволюционные русские ученые (академики В. Миллер, А. Шифнер и др.). Однако лишь в советское время была предщринята планомерная работа по записи, систематизации, изучению и публикации нартского эпоса. Северо-Осетинский и Юго-Осетинский научно-исследовательские институты опубликовали в 1925-1930 гг. сборники нартских сказаний («Памятники народного творчества осетин») на двух диалектах осетинского языка и на русском языке.

Позднее в Северной и Южной Осетии были созданы правительственные комитеты, которые вместе с научно-исследовательскими институтами провели в селениях Осетии громадную работу по записи нартских сказаний и по подготовке эпоса к печати.

В 1946 г. в Северной Осетии был издан сводный текст нартских сказаний на осетинском языке, а затем изданы в прозе и стихах изложения нартских сказаний на осетинском и русском языках. В 1954 г. (к 30-летию автономии Северной Осетии) был издан сводный текст нартских сказаний на осетинском и русском языках.

В Юго-Осетии сводный текст нартских сказаний вышел в 1942 г. на осетинском языке, а в 1957 г. он опубликован в русском переводе издательством Академии наук СССР.

В ближайшие годы предполагается академическое издание осетинского нартского эпоса в нескольких томах. В работе по сбору, переводу и изданию нартских сказаний активное участие принимают русские ученые гг писатели.

Осетины имеют богатый музыкальный фольклор. Разнообразны народные песни: трудовые, связанные с земледелием, скотоводством и охотой, героические, исторические, бытовые, обрядовые, лирические и др. Многие* народные песни созданы в советское время - песни о В. И. Ленине и Коммунистической партии, о героике гражданской войны, о социалистическом строительстве, о новой колхозной деревне. В годы Великой Отечественной войны возникли песни, посвященные героической борьбе народов СССР с немецко-фашистскими захватчиками. В музыкальном народном творчестве важное место занимают также танцевальные мелодии.

Лучшие произведения и традиции устного народного творчества оказали большое влияние на развитие осетинской литературы, возникновение которой относится к XIX в.

Письменность на осетинском языке существует с конца XVIII в. на основе церковнославянского алфавита. В 1798 г. этим алфавитом была напечатана первая книга на осетинском языке «Начальное учение человеком, хотящим учитися книг божественного писания».

В Южной Осетии делались попытки создания осетинской письменности на основе грузинского алфавита. Одним из инициаторов этого был Иван Ялгузидзе - известный осетинский просветитель конца XVIII- начала XIX в., автор поэмы «Алгузиани».

В 40-х годах XIX в. русский ученый академик Андрей Шегрен составил более совершенный, чем прежде, алфавит осетинского языка на основе русского гражданского алфавита и написал «Осетинскую грамматику». Грамматика Шегрена имела большое значение для распространения грамотности и развития осетинской письменности. Современный осетинский алфавит также построен на основе русской графики. Под влиянием русского* языка развивается и обогащается осетинский язык, особенно его словарный состав.

Создателем осетинского литературного языка и основоположником художественной литературы был революционер-демократ, последователь великих русских революционных демократов, Коста Леванович Хетагуров (1859-1906), уроженец сел. Нар в горной Осетии. К. Хетагуров не только выдающийся поэт, прозаик и публицист, но и талантливый художник, зачинатель национальной живописи. К. Хетагуров учился в русских учебных заведениях и писал на осетинском и русском языках. На формирование его как поэта большое влияние оказали классики русской литературы А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Н. А. Некрасов, равно как и осетинское народное творчество. О глубокой любви поэта к могучей, русской литературе свидетельствуют такие его стихотворения, как «Памяти А. С. Грибоедова», «Памяти А. Н. Островского» и другие.

Большая часть произведений К. Хетагурова посвящена жизни трудящихся горцев, их борьбе с эксплуататорскими классами. Поэт смело разоблачал колонизаторскую политику самодержавия и хищническую эксплуатацию народа местной феодальной знатью и русской буржуазией. Царское правительство преследовало К. Хетагурова за революционную деятельность; его неоднократно высылали за пределы родного края.

Своей литературной и общественной деятельностью К. Хетагуров способствовал более тесному сближению осетинского народа с великим русским народом. Влияние К. Хетагурова на осетинскую литературу огромно, на его произведениях воспитывались и воспитываются молодые осетинские поэты и писатели. Литературное наследство К. Хетагурова сделалось, достоянием всего советского народа. Его произведения переведены на13 языков: русский, украинский, белорусский, грузинский, армянский, азербайджанский, кабардинский и др. Традиции Коста Хетагурова продолжали осетинские писатели С. Гадиев, Б. Гуржибеков, А. Коцоев, Р. Ко- чисова, Ц. Гадиев, Е. Бритаев, Нигер (И. Джанаев) и др.

Современная осетинская литература является частью многонациональной советской литературы. Она развивается под благотворным влиянием русской литературы и лучших образцов литературы других брат-, ских народов. В советское время в Осетии получили развитие все литературные жанры - художественная проза, поэзия, драматургия. На осетинском языке выходят два литературных журнала: в Северной Осетии «Мах Дуг» («Наша эпоха»), в Южной-«Хурзарин» («Солнечный свет»), а также альманахи «Советская Осетия», «Пионер» и др.

Лучшие произведения осетинских писателей пользуются широкой известностью. Только за последние годы в Москве на русском языке издано более 20 сборников осетинской литературы и книг отдельных авторов. Пьеса А. Токаева «Женихи» ставится во многих городах Советского Союза. В свою очередь осетинские литераторы переводят на родной язык произведения русских писателей и писателей других народов.