Правление французского короля людовика xiv кратко. Для всех и обо всем. Фуке и Кольбер

Короли и королевы Франции | Династия Бурбонов | Людовик XIV Король-Солнце

«Государство - это я»

Людовик XIV (1638-1715)
получивший при рождении имя Луи́-Дьёдонне́ («Богоданный», фр. Louis-Dieudonné), также известный как «король-солнце» (фр. Louis XIV Le Roi Soleil), также Людовик Великий (фр. Louis le Grand) — король Франции и Наварры король Франции из династии Бурбонов, период правления (1643-1715)

Людовик, в детские годы переживший войны Фронды, стал убеждённым сторонником принципа абсолютной монархии и божественного права королей (ему приписывают выражение «Государство — это я!»), укрепление своей власти он сочетал с удачным подбором государственных деятелей на ключевые политические посты. Царствование Людовика — время значительной консолидации единства Франции, её военной мощи, политического веса и интеллектуального престижа, расцвета культуры, вошло в историю как Великий век.

Людовик родился в воскресенье, 5 сентября 1638 года в новом дворце Сен-Жермен-о-Лэ. До этого на протяжении двадцати двух лет брак его родителей был бесплодным и, казалось, останется таким и впредь. Поэтому современники встретили известие о появлении на свет долгожданного наследника изъявлениями живейшей радости. Простой народ видел в этом знак Божьей милости и называл новорожденного дофина Богоданным.

Людовик XIV вступил на престол в мае 1643 года, когда ему ещё не было и пяти лет, поэтому, согласно завещанию его отца, регентство было передано Анне Австрийской, но фактически всеми делами вершил ее фаворит кардинал Мазарини.

Giulio Raimondo Maz(z)arino

На детство и отрочество Людовика пришлись бурные события гражданской войны, известной в истории как Фронда. В январе 1649 года королевское семейство в сопровождении нескольких придворных и министров бежало в Сен-Жермен из охваченного восстанием Парижа. Мазарини, против которого, главным образом, и было направлено недовольство, пришлось искать убежище еще дальше - в Брюсселе. Только в 1652 году с огромным трудом удалось водворить внутренний мир. Но зато в последующие годы, вплоть до самой смерти, Мазарини твердо держал в своих руках бразды правления. Во внешней политике он также добился немаловажных успехов.

Подписание Пиренейского мира

В ноябре 1659 года был подписан Пиренейский мир с Испанией, положивший конец двадцатичетырехлетним военным действиями между двумя королевствами. Договор был скреплен брачным союзом французского короля с его кузиной, испанской инфантой Марией Терезией. Этот брак оказался последним деянием всесильного Мазарини.

Бракосочетание короля Людовика IV и Марии-Терезии Австрийской

В марте 1661 года он умер. До самой смерти, несмотря на то что король уже давно считался совершеннолетним, кардинал оставался полноправным правителем государства, и Людовик во всем послушно следовал его указаниям.

Но едва Мазарини не стало, король поспешил освободиться от всякой опеки. Он упразднил должность первого министра и, созвав Государственный совет, объявил повелительным тоном, что решил отныне сам быть своим первым министром и не желает, чтобы кто-либо от его имени подписывал даже самые незначительный ордонанс.

Очень немногие в это время были знакомы с настоящим характером Людовика. Этот юный король, которому исполнилось только 22 года, до той поры обращал на себя внимание лишь склонностью к щегольству и любовными интригами. Казалось, он создан исключительно для праздности и удовольствий. Но потребовалось совсем немного времени, чтобы убедиться в обратном. В детстве Людовик получил очень плохое воспитание - его едва научили читать и писать. Однако от природы он был одарен здравым смыслом, замечательной способностью понимать суть вещей и твердой решимостью поддерживать свое королевское достоинство. По словам венецианского посланника, "сама натура постаралась сделать Людовика XIV таким человеком, которому суждено по его личным качествам стать королем нации".

Он был высок ростом и очень красив. Во всех его телодвижениях проглядывало нечто мужественное или геройское. Он обладал очень важным для короля умением выражаться кратко, но ясно, и говорить не более и не менее того, что было нужно.

Всю жизнь он прилежно занимался государственными делами, от которых его не могли оторвать ни развлечения, ни старость. "Царствуют посредством труда и для труда, - любил повторять Людовик, - а желать одного без другого было бы неблагодарностью и неуважением относительно Господа". К несчастью, его врожденное величие и трудолюбие служили прикрытием для самого беззастенчивого себялюбия. Ни один французский король прежде не отличался такой чудовищной гордостью и эгоизмом, ни один европейский монарх так явно не превозносил себя над окружающими и не курил с таким удовольствием фимиам собственному величию. Это хорошо видно во всем, что касалось Людовика: в его придворной и общественной жизни, в его внутренней и внешней политике, в его любовных увлечениях и в его постройках.

Все прежние королевские резиденции казались Людовику недостойными его персоны. С первых дней царствования он был озабочен мыслями о строительстве нового дворца, более соответствующего его величию. Он долго не знал, какой из королевских замков превратить во дворец. Наконец, в 1662 году выбор его пал на Версаль (при Людовике XIII это был небольшой охотничий замок). Однако прошло более пятидесяти лет, прежде чем новый великолепный дворец был готов в своих основных частях. Возведение ансамбля обошлось примерно в 400 миллионов франков и поглощало ежегодно 12-14% всех государственных расходов. В течение двух десятилетий, пока шло строительство, королевский двор не имел постоянного местопребывания: до 1666 года он располагался в основном в Лувре, потом, в 1666-1671 годах - в Тюильри, в течение следующих десяти лет - попеременно в Сен-Жермен-о-Лэ и строящемся Версале. Наконец, в 1682 году Версаль стал постоянной резиденцией двора и правительства. После этого до самой своей смерти Людовик бывал в Париже всего 16 раз с короткими визитами.

Когда Людовик окончательно поселился в Версале, он приказал отчеканить медаль со следующей надписью: "Королевский дворец открыт для всеобщих увеселений".

Réception du Grand Condé à Versailles -Великий Конде приветствует Людовика XIV на Лестнице в Версале

В молодости Людовик отличался пылким нравом и был очень не равнодушен к хорошеньким женщинам. Несмотря на красоту молодой королевы, он ни на одну минуту не был влюблен в свою супругу и постоянно искал любовных развлечений на стороне. В браке с Марий-Терезией (1638—1683), инфантой Испанской у короля родилось 6 детей.

Maria Theresa of Spain (1638-1683)

Two Queens of France Anne d"Autriche with her niece and daughter-in-law, Marie-Thérèse d"Espagne

Людовик Великий Дофин (1661—1711) — единственный выживший законный ребёнок Людовика XIV от Марии-Терезии Испанской, его наследник (дофин Франции). Умер за четыре года до смерти отца и не царствовал.

Louis le Grand Dauphin (1661—1711)

The Family of the Grand Dauphin

Porträt Ludwig des XIV. und seiner Erben

У короля было так же множество внебрачных связей и внебрачных детей.

Луиза-Франсуаза де Ла Бом Ле Блан (фр. Louise-Françoise de La Baume Le Blanc, duchesse de la Vallière et de Vaujours (1644-1710)) — герцогиня де Лавальер и де Вожур, фаворитка Людовика XIV.

Louise-Francoise de la Baume le Blanc, Duchesse de la Valliere and de Vaujours (1644-1710)

От короля Луиза де Лавальер родила четырёх детей, из которых до зрелого возраста дожили двое.

• Мария Анна де Бурбон (1666 — 1739) — мадемуазель де Блуа.
• Людовик де Бурбон (1667—1683), граф де Вермандуа.

_________________________________

Новым увлечением короля стала маркиза де Монтеспан. Обладая ясным и практичным умом, она хорошо знала, что ей нужно, и готовилась очень недешево продать свои ласки. Франсуаза Атенаис де Рошешуа́р де Мортема́р (фр. Françoise Athénaïs de Rochechouart de Mortemart (1640- 1707), известная как маркиза де Монтеспан (фр. Marquise de Montespan) — официальная фаворитка короля Франции Людовика XIV.

Связь короля с маркизой де Монтеспан продолжалась шестнадцать лет. За это время у Людовика было множество других романов, более или менее серьезных...Пока король отдавался чувственным удовольствиям, маркиза Монтеспан на протяжении многих лет оставалась некоронованной королевой Франции.

Фактически у короля Людовика и маркизы де Монтеспан было семеро детей. Зрелого возраста достигло четверо(всем король дал фамилию Бурбонов):

• Луи-Огюст де Бурбон, Герцог Мэнский (1670—1736)

• Луиза-Франсуаза де Бурбон (1673—1743), Мадемуазель де Нант

• Франсуаза-Мария де Бурбон (1677—1749), Мадемуазель де Блуа

Louise-Françoise de Bourbon and Françoise-Marie de Bourbon

• Луи-Александр де Бурбон, Граф Тулузский (1678—1737)

Луиза-Мария-Анна де Бурбон (1674—1681), Мадемуазель де Тур умерла в возрасте 7-и лет

Мари́я-Анжели́ка де Скора́й де Русси́ль, герцогиня де Фонта́нж (фр. Marie Angélique de Scorailles de Roussille, duchesse de Fontanges (1661 — 1681) одна из многочисленных возлюбленных французского короля Людовика XIV.

Duchesse de Fontanges

Kогда Людовик начал охладевать к любовным приключениям, его сердцем овладела женщина совсем иного склада. Франсуаза д’Обинье (1635—1719), маркиза де Ментенон —она долгое время состояла гувернанткой при его побочных детях, затем официальная фаворитка короля.

Marquise de Maintenon

С 1683 года, после удаления маркизы де Монтеспан и смерти королевы Марии Терезии, г-жа де Ментенон приобрела безграничное влияние на короля. Их сближение завершилось тайным браком в январе 1684 года. Одобряя все распоряжения Людовика, г-жа де Ментенон при случае давала ему советы и руководила им. Король питал к маркизе глубочайшее уважение и доверие; под ее влиянием он сделался очень религиозен, отказался от всяких любовных связей и стал вести более нравственный образ жизни.

Семейная трагедия и вопрос о преемнике

Семейная жизнь престарелого короля под конец жизни представляла совсем не радужную картину. 13 апреля 1711 года умер Людо́вик Вели́кий Дофи́н (фр. Louis le Grand Dauphin), 1 ноября 1661—14 апреля 1711) — единственный выживший законный ребёнок Людовика XIV от Марии-Терезии Испанской, его наследник (дофин Франции). Умер за четыре года до смерти отца и не царствовал.

В феврале 1712 года за ним последовал старший сын дофина, герцог Бургундский, а 8 марта того же года и старший сын последнего, малолетний герцог Бретонский. 4 марта 1714 года упал с лошади и несколько дней спустя скончался младший брат герцога Бургундского, герцог Беррийский, так что, помимо Филиппа V Испанского, у Бурбонов оставался лишь один наследник — четырёхлетний правнук короля, второй сын герцога Бургундского (впоследствии Людовик XV).

История возникновения прозвища Король-Солнце

Во Франции солнце выступало символом королевской власти и лично короля и до Людовика XIV. Светило становилось персонификацией монарха в стихах, торжественных одах и придворных балетах. Первые упоминания солнечной эмблематики восходят к правлению Генриха III, пользовались ею дед и отец Людовика XIV, но лишь при нем солнечная символика получила по-настоящему широкое распространение.

В двенадцать лет (1651) Людовик XIV дебютировал в так называемых «ballets de cour» — придворных балетах, которые ежегодно ставились во время карнавала.

Карнавал эпохи барокко — это не просто праздник и увеселение, а возможность поиграть в «перевёрнутый мир». Например, король на несколько часов становился шутом, артистом или фигляром, в то же время шут вполне мог себе позволить появиться в образе короля. В одной из балетных постановок, которая называлась «Балетом ночи», юному Людовику довелось впервые предстать перед своими подданными в образе Восходящего солнца (1653), а затем и Аполлона — Солнечного бога (1654).

Когда же Людовик XIV начал править самостоятельно (1661), жанр придворного балета был поставлен на службу государственным интересам, помогая королю не только создавать его репрезентативный образ, но и управлять придворным обществом (впрочем, как и другие искусства). Роли в этих постановках распределяли только король и его друг — граф де Сент-Эньян. Принцы крови и придворные, танцуя рядом со своим государем, изображали разные стихии, планеты и прочие подвластные Солнцу существа и явления. Сам же Людовик продолжает представать перед подданными в образе Солнца, Аполлона и других богов и героев Древности. Король сошел со сцены лишь в 1670 году.

Но возникновению прозвища Короля-Солнце предшествовало ещё одно важно культурное событие эпохи барокко — Карусель Тюильри 1662 года. Это празднично-карнавальная кавалькада, представляющая собой нечто среднее между спортивным праздником (в Средние века это были турниры) и маскарадом. В XVII же веке Карусель называли «конным балетом», поскольку это действо больше напоминало спектакль с музыкой, богатыми костюмами и достаточно последовательным сценарием. На Карусели 1662 года, данной в честь рождения первенца королевской четы, Людовик XIV гарцевал перед зрителями на коне в костюме римского императора. В руке у короля был золотой щит с изображением Солнца. Это символизировало то, что это светило защищает короля и вместе с ним и всю Францию.

По мнению историка французского барокко Ф. Боссана, «именно на Большой Карусели 1662 года в некотором роде и родился Король-Солнце. Имя ему дали не политика и не победы его армий, а конный балет».

Эпоха правления Людовика XIV длилась 72 года и 110 дней.

04.02.2018

Людовик XIV - монарх, который правил Францией более 70 лет. Правда, первые годы правления можно назвать таковыми лишь формально, так как престол достался ему в 5-летнем возрасте. Королевская власть тогда была абсолютной, «помазаннику божьему» было дозволено контролировать все сферы жизни своих подданных. Но почему Людовика XIV получил прозвище «Король-солнце»? Только ли из-за этого величия? Ведь и до Людовика, и после него трон занимало немало личностей, однако на «солнечный» титул больше никто не претендовал. Версий несколько.

Версия первая

Самая распространенная версия такая. Представителей королевского дома в то время очень увлекал театр. Юный король сам танцевал в балете - в театре Пале-Рояль, с 12 лет. Роли ему, конечно, давали соответствующие его высокому положению, например, бога Аполлона, а то и Восходящего Солнца. Вполне возможно, что прозвище «родилось» именно в те годы.

Версия вторая

В столице Франции регулярно проводились мероприятия под названием «Карусель Тюильри». Они представляли из себя что-то среднее между рыцарскими турнирами, спортивными состязаниями и маскарадом.

В 1662 году состоялась особенно пышная церемония, в которой принимал участие Людовик. В руках короля красовался огромный щит, символизирующий солнечный диск. Это должно было указывать на божественное происхождение правителя, а также вселять в подданных уверенность, что король защитит их так же, как солнце защищает жизнь на Земле.

Версия третья

Следующий вариант связан с забавным эпизодом на прогулке. Однажды Людовик, будучи 6-7-летним ребенком, отправился в сад Тюильри с придворными. В огромной луже он увидел отражение сияющего солнца (день был погожий). «Я - солнышко!» - в восторге закричал ребенок. С тех пор свита короля стала так называть его - сначала в шутку, а потом всерьез.

Версия четвертая

Еще одна версия объясняет появление прозвища широким размахом деяний короля, значимых для Франции. При нем начался экономический расцвет (правда, ненадолго), поощрялась торговля, была создана Академия наук, шло активное освоение американских колоний. К тому же Людовик вел наступательную внешнюю политику, и его первые походы оказались успешными.

Версия пятая

И напоследок приведем еще теорию относительно королевского прозвища. «Солнцем» называли любого монарха, которого короновали в период регентства (то есть в детском возрасте). Такова уж была традиция. Людовик просто стал очередным «солнечным» правителем-ребенком, а прозвище за ним автоматически закрепилось (может быть, придворные часто говорили о нем между собой, употребляя этот термин).

В 1695 году госпожа де Мэнтенон торжествовала победу. Благодаря на редкость удачному стечению обстоятельств бедная вдова Скаррона стала гувернанткой внебрачных детей госпожи де Монтеспан и Людовика XIV. Г-жа де Мэнтенон, скромная, незаметная — и к тому же хитрая,— сумела привлечь к себе внимание короля-солнце 2, и тот, сделав ее своей любовницей, в конце концов тайно обручился с нею! На что Сен-Симон 3 в свое время заметил: «История в это не поверит». Как бы то ни было, а Истории, хоть и с большим трудом, все же пришлось в это поверить.

Г-жа де Мэнтенон была прирожденной воспитательницей. Когда же она стала королевой in partibus, ее склонность к воспитанию переросла в подлинную страсть. Уже знакомый нам герцог Сен-Симон обвинял ее в болезненном пристрастии к управлению другими, утверждая, что «сия тяга лишала ее свободы, коей она могла наслаждаться вполне». Он упрекал ее в том, что она тратила уйму времени на попечение доброй тысячи монастырей. «Она взваливала на себя бремя никчемных, призрачных, нелегких забот, — писал он, — то и дело отправляла письма и получала ответы, составляла указания для избранных — словом, занималась всякой чепухой, которая, как правило, ни к чему не приводит, а если и приводит, то к каким-то из ряда вон выходящим последствиям, горьким оплошностям в принятии решений, просчетам в управлении ходом событий и неправильному выбору». Не очень-то любезное суждение о благородной даме, хотя, в общем-то, справедливое.

Итак, 30 сентября 1695 года г-жа Мэнтенон известила главную настоятельницу Сен-Сира — в ту пору это был пансион благородных девиц, а не военное училище, как в наши дни,— о нижеследующем:

«В ближайшее время намереваюсь постричь в монахини одну мавританку, выразившую желание, чтобы на обряде присутствовал весь Двор; я предлагала провести церемонию при закрытых дверях, но нас уведомили, что в таком случае торжественный обет будет признан недействительным — надобно-де предоставить народу возможность потешиться».

Мавританка? Какая еще мавританка?

Надо заметить, что в те времена «маврами» и «мавританками» называли людей с темным цветом кожи. Стало быть, г-жа де Мэнтенон писала о некоей юной негритянке.

О той самой, которой 15 октября 1695 года король назначил пансион в 300 ливров в качестве награды за ее «благое намерение посвятить свою жизнь служению Господу в Бенедиктинском монастыре в Морэ». Теперь нам остается узнать, кто же она такая, эта мавританка из Морэ.

По дороге из Фонтенбло в Пон-сюр-Ионн лежит маленький городишко Морэ — опоясанный древними стенами, восхитительный архитектурный ансамбль, состоящий из старинных зданий и улиц, совершенно непригодных для автомобильного движения. Со временем облик городка сильно изменился. В конце XVII века там находился Бенедиктинский монастырь, ничем не отличавшийся от сотен других, разбросанных по всему Французскому королевству. Про эту святую обитель никто никогда бы и не вспомнил, если бы в один прекрасный день среди ее обитательниц не обнаружилась чернокожая монахиня, существование которой так поражало современников.

Самым удивительным, однако, было не то, что у бенедиктинцев прижилась какая-то мавританка, а забота и внимание, которые проявляли к ней высокопоставленные особы при Дворе. Если верить Сен-Симону, г-жа де Мэнтенон, к примеру, «то и дело наведывалась к ней из Фонтенбло, и, в конце концов, к ее визитам привыкли». С мавританкой она, правда, виделась нечасто, но и не так чтоб уж очень редко. Во время таких посещений она «участливо справлялась о ее жизни, здоровье и о том, как к ней относится настоятельница». Когда принцесса Мария-Аделаида Савойская прибыла во Францию обручиться с наследником престола герцогом Бургундским, г-жа де Мэнтенон повезла ее в Морэ, чтобы та могла собственными глазами увидеть мавританку. Дофин, сын Людовика XIV, видел ее не раз, а принцы, его дети, — раз или два, «и все они относились к ней добросердечно».

В самом деле, с мавританкой обходились как ни с кем другим. «К ней относились с куда большим вниманием, нежели к любой известной, выдающейся личности, и она гордилась тем, что к ней проявляют столько заботы, равно как и тайной, что окружала ее; хотя жила она скромно, чувствовалось, что за нею стоят могущественные покровители».

Да уж, в чем не откажешь Сен-Симону, так это в умении завладевать интересом читателей. Его мастерство проявляется особенно ярко, когда он, рассказывая о мавританке, сообщает, например, что «однажды, услышав звук охотничьего рога — в лесу неподалеку охотился Монсеньор (сын Людовика XIV), — она как бы между прочим обронила: «Это мой брат охотится».

Итак, благородный герцог поставил вопрос. Но дает ли он ответ? Дает, хотя и не совсем ясный.

«Поговаривали, будто она дочь короля и королевы... писали даже, что у королевы случился выкидыш, в чем были уверены многие придворные. Но, как бы то ни было, это осталось тайной».

Откровенно говоря, Сен-Симону были неведомы основы генетики — не можно ли его осуждать за это? Сегодня любой студент-медик скажет вам, что муж и жена, если они оба белые, просто не в состоянии дать жизнь чернокожему ребенку.

Для Вольтера, столько писавшего о тайне Железной маски, тут все было ясно как божий день, если он решился написать такое: «Она была на редкость смуглая и к тому же походила на него (короля). Когда король отправил ее в монастырь, он сделал ей подарок, назначив содержание в двадцать тысяч экю. Бытовало мнение, будто она его дочь, что вызывало у нее чувство гордости, однако настоятельницы выражали по сему поводу явное недовольство. Во время очередной поездки в Фонтенбло г-жа де Мэнтенон посетила Морэйский монастырь, она призвала чернокожую монахиню к большей сдержанности и сделала все, чтобы избавить девицу от мысли, тешившей ее самолюбие.

— Сударыня, — ответила ей монахиня, — усердие, с каким такая знатная особа, как вы, пытается внушить мне, что я не дочь короля, убеждает меня как раз в обратном».

Подлинность свидетельства Вольтера трудно подвергнуть сомнению, поскольку свои сведения он почерпнул из источника, заслуживающего доверия. Однажды он сам отправился в Морэйский монастырь и лично видел мавританку. Друг Вольтера Комартен, пользовавшийся правом свободно посещать монастырь, выхлопотал такое же разрешение и для автора «Века Людовика XIV».

А вот еще одна подробность, заслуживающая внимания читателя. В пансионной грамоте, что вручил мавританке король Людовик XIV, значится ее имя. Оно было двойное и состояло из имен короля и королевы... Мавританку звали Людовика-Мария-Тереза!

Если благодаря своей мании возводить монументальные сооружения Людовик XIV был схож с египетскими фараонами, то страсть к любовным утехам роднила его с арабскими султанами. Так, Сен-Жермен, Фонтенбло и Версаль были превращены в настоящие серали. Король-солнце имел обыкновение небрежно ронять носовой платок — и всякий раз находилось с десяток дам и девиц, притом из самых знатных родов Франции, которые тотчас же устремлялись его подобрать. В любви Людовик был скорее «обжорой», нежели «гурманом». Самая откровенная женщина в Версале — княгиня Пфальцкая, невестка короля, говорила, что «Людовик XIV был галантен, однако зачастую галантность его перерастала в сущее распутство. Он любил всех без разбору: благородных дам, крестьянок, дочерей садовника, горничных, — для женщины главное было прикинуться, будто она влюблена в него». Неразборчивость в любви король начал проявлять с самого первого своего сердечного увлечения: женщина, приобщившая его к любовным усладам, была старше его лет на тридцать, к тому же у нее не было глаза.

Однако в дальнейшем, надо признать, он добился более значительных успехов: его любовницами были очаровательная Луиза де Лавальер и Атенаис де Монтеспан, восхитительная красавица, хотя, ежели судить по нынешним понятиям, и несколько полноватая — ничего не попишешь, со временем мода меняется как на женщин, так и на наряды.

К каким только уловкам не прибегали придворные дамы, чтобы «заполучить короля»! Ради этого молоденькие девицы даже были готовы на кощунство: нередко можно было видеть, как в часовне, во время мессы, они без всякого стыда поворачивались спиной к алтарю, чтобы лучше видеть короля, а точнее, чтобы королю было удобнее их разглядеть. Ну и ну! А меж тем «Величайший из королей» был всего лишь коротышка — его рост едва достигал 1 метра 62 сантиметров. Так что, поскольку он всегда стремился выглядеть статным, ему приходилось носить башмаки с подошвой толщиной 11 сантиметров и парик высокой 15 сантиметров. Однако это еще пустяки: можно быть маленьким, но красивым. Людовик XIV же перенес тяжелую операцию на челюсти, после чего в верхней полости рта осталось отверстие, и, когда он ел, пища выходила у него через нос. Хуже того: от короля всегда дурно пахло. Он знал это — и когда входил в комнату, тут же открывал окна, даже если снаружи стоял мороз. Чтобы отбить неприятный запах, г-жа де Монтеспан всегда сжимала в руке платочек, пропитанный резкими духами. Однако, невзирая ни на что, для большинства версальских дам «мгновение», проведенное в обществе короля, казалось истинно райским. Быть может, причина тому женское тщеславие?

Королева Мария-Тереза любила Людовика не меньше других женщин, которые в разное время делили с королем его ложе. Едва Мария-Тереза, по прибытии из Испании, ступила на остров Бидассоа, где ее ждал юный Людовик XIV, она влюбилась в него с первого взгляда. Она восхищалась им, ибо он показался ей красавцем, и всякий раз в восторге замирала перед ним и перед его гением. Ну а король? А король был ослеплен куда меньше. Он видел ее такой, какой она и была,— тучной, маленькой, с некрасивыми зубами, «испорченными и почерневшими». «Говорят, зубы у нее стали такими оттого, что она ела много шоколада,— объясняет княгиня Пфальцкая и прибавляет: — К тому же она в непомерных количествах употребляла чеснок». Таким образом, выходило, что один неприятный запах отбивал другой.

Король-солнце в конце концов проникся чувством супружеского долга. Всякий раз, когда он представал перед королевой, настроение ее делалось праздничным: «Стоило королю одарить ее дружеским взглядом, она ощущала себя счастливой целый день. Она радовалась, что король делит с нею брачное ложе, ибо ей, испанке по крови, любовные утехи доставляли истинное наслаждение, и ее радость не могли не замечать придворные. Она никогда не гневалась на тех, кто над нею подтрунивал за это,— она сама смеялась, подмигивала насмешникам и при этом довольно потирала свои маленькие ручки».

Их союз длился двадцать три года и принес им шестерых детей — трех сыновей и трех дочерей, однако все девочки умерли в младенчестве.

Вопрос, имеющий касательство к тайне мавританки из Морэ, подразделяется, в свою очередь, на четыре подвопроса: могло ли быть, что чернокожая монахиня являлась одновременно дочерью короля и королевы? — и на этот вопрос мы уже дали отрицательный ответ; могла ли она быть дочерью короля и любовницы-негритянки? — или же, по-иному говоря, дочерью королевы и любовника-негра? И наконец, могло ли быть так, что чернокожая монахиня, не имея никакого отношения к королевской чете, просто-напросто заблуждалась, называя дофина «своим братом»?

В Истории есть две личности, чьи любовные связи стали предметом тщательных исследований — Наполеон и Людовик XIV. Иные историки потратили всю жизнь на то, чтобы определить, сколько у них было любовниц. Так вот, что касается Людовика XIV, никому так и не удалось установить — хотя ученые досконально изучили все документы, свидетельства и мемуары того времени,— что у него хоть однажды была «цветная» любовница. Что правда, то правда, в ту пору во Франции цветные женщины были в диковину, и если б король невзначай приглядел себе одну, слухи о его увлечении в мгновение ока распространились бы по всему королевству. Тем паче если учесть, что каждый божий день король-солнце старался держаться у всех на виду. Ни один его жест или слово просто не могли быть пропущены любопытными придворными: еще бы, ведь Двор Людовика XIV слыл самым злоречивым на свете. Представляете, что было бы, если б пошла молва, будто у короля появилась чернокожая пассия?

Однако ничего подобного не было. В таком случае, как же мавританка могла быть дочерью Людовика XIV? Впрочем, такого предположения придерживались далеко не все историки. Зато многие из них, в том числе и Вольтер, вполне серьезно считали, что чернокожая монахиня была дочерью Марии-Терезы.

Здесь читатель может удивиться: как это так? У такой целомудренной женщины? У королевы, которая, как известно, буквально обожала своего супруга короля! Что верно, то верно. Однако ж при всем том не следует забывать, что эта милейшая женщина была на редкость глупа и до крайности простодушна. Вот что, к примеру, пишет о ней знакомая нам княгиня Пфальцкая: «Она была слишком скудоумна и верила всему, что ей говорили,— хорошему и плохому».

Версия, которую выдвигали такие писатели, как Вольтер и Тушар-Лафос, автор знаменитых «Хроник Бычьего глаза», а также известный историк Госселен Ленотр, сводится, за небольшой разницей, примерно к следующему: посланники одного африканского царя подарили Марии-Терезе маленького мавра десяти или двенадцати лет ростом не выше двадцати семи дюймов. Тушар-Лафос якобы даже знал его имя — Набо.

А Ленотр утверждает, что с той-то поры и вошло в моду — основоположниками которой были Пьер Миньяр и иже с ним — «рисовать негритят на всех крупных портретах». В Версальском дворце, например, висит портрет мадемуазель де Блуа и мадемуазель де Нант, внебрачных дочерей короля: как раз посередине полотно украшено изображением негритенка, непременного атрибута эпохи. Однако вскоре после того, как стала известна «постыдная история, связанная с королевой и мавром», эта мода постепенно сошла на нет.

Итак, спустя время ее величество обнаружили, что им скоро предстоит стать матерью — то же подтвердили и придворные врачи. Король радовался, ожидая появления на свет наследника. Какая опрометчивость! Негритенок вырос. Его научили говорить по-французски. Всем казалось, что «невинные забавы мавра происходили от его простодушия и живости натуры». В конце концов, как говорится, королева полюбила его всем сердцем, так крепко, что никакое целомудрие не могло уберечь ее от слабости, которую вряд ли был способен ей внушить даже самый изысканный красавец из христианского мира.

Что касается Набо, то он, вероятно, умер, причем «довольно внезапно» — сразу же после того, как публично объявили, что королева на сносях.

Бедная Мария-Тереза вот-вот должна была родить. Но король никак не мог взять в толк, отчего она так нервничает. А королева знай себе вздыхала и, словно в горьких предчувствиях, говорила:
— Я сама себя не узнаю: откуда эта дурнота, отвращение, капризы, ведь прежде ничего подобного со мной не случалось? Если б мне не нужно было сдерживаться, как того требует приличие, я бы с радостью повозилась на ковре, как мы частенько делали с моим мавритенком.

— Ах, сударыня! — недоумевал Людовик.— Ваше состояние ввергает меня в дрожь. Нельзя же все время думать о прошлом — а то, не приведи Господь, еще родите пугало, противное природе.

Король как в воду глядел! Когда младенец появился на свет, врачи увидели, что это «чернокожая девочка, черная как чернила, с головы до пят», и пришли в изумление.

Придворный медик Феликс божился Людовику XIV в том, что «достаточно было одного взгляда мавра, чтобы превратить младенца в себе подобного еще в материнской утробе». На что, по утверждению Тушар-Лафоса, Его величество заметили:
— Гм, одного взгляда! Значит, взгляд его был слишком проникновенный!

А Ленотр сообщает, что лишь много позднее «королева призналась, как однажды юный чернокожий невольник, прятавшийся где-то за шкафом, вдруг кинулся к ней с диким криком — хотел, как видно, испугать, и это ему удалось».

Таким образом, претенциозные слова мавританки из Морэ подтверждаются следующим: поскольку ее родила королева, будучи в то время замужем за Людовиком XIV, юридически она была вправе называть себя дочерью короля-солнца, хотя фактически ее отцом был мавр, выросший из несмышленого невольника-негритенка!

Но, говоря откровенно, это только легенда, и на бумагу она была переложена много позднее. Вату писал примерно в 1840 году: «Хроники Бычьего глаза» вышли в свет в 1829 году. А рассказ Г.Ленотра, опубликованный в 1898 году в журнале «Монд иллюстре», заканчивается на такой вот малоутешительной ноте: «Единственное, что не вызывает сомнений, так это подлинность портрета мавританки, хранящегося в Сент-женевьевской библиотеке, того самого, про который все говорили еще в конце прошлого века».

Подлинность портрета и вправду не подлежит сомнению, чего, однако, нельзя сказать о самой легенде.

И все же! История мавританки из Морэ, очевидно, началась с вполне достоверного события. Мы располагаем доказательством, каковым являются письменные свидетельства современников, что королева Франции действительно произвела на свет чернокожую девочку. Давайте теперь, следуя хронологическому порядку, предоставим слово свидетелям.

Итак, мадемуазель де Монпансье, или Великая мадемуазель, близкая родственница короля, писала:
«В течение трех дней кряду королеву мучили тяжелые приступы лихорадки, и она разродилась раньше срока — в восемь месяцев. После родов лихорадка не прекратилась, и королева уж приготовилась к причащению. Ее состояние ввергло придворных в горькую печаль... Под Рождество, помнится, королева уже не видела и не слышала тех, кто вполголоса переговаривался в ее покоях...

Его величество поведал и мне, какие страдания причиняла королеве болезнь, сколько народу собралось у нее перед причащением, как при виде ее священник едва не лишился чувств от горя, как при этом рассмеялись Его величество принц, а следом за ним и все остальные, какое выражение лица было у королевы... и что новорожденная как две капли воды походила на очаровательного мавритенка, которого привез с собой г-н Бофор и с которым королева никогда не расставалась; когда все смекнули, что новорожденная могла быть похожа только на него, несчастного мавра убрали прочь. Еще король сказал, что девочка ужасна, что ей не жить и чтобы я ничего не говорила королеве, ибо это могло бы свести ее в могилу... А королева поделилась со мной печалью, которая овладела ею после того, как рассмеялись придворные, когда ее уже собрались причащать».

Так в год, когда случилось это событие — установлено, что роды произошли 16 ноября 1664 года, — двоюродная сестра короля упоминает о сходстве чернокожей девочки, родившейся у королевы, с мавром.

Факт рождения чернокожей девочки подтверждает и г-жа де Моттвиль, горничная Анны Австрийской. А в 1675 году, спустя одиннадцать лет после случившегося, Бюсси-Рабютен поведал историю, на его взгляд, вполне достоверную:
«Мария-Тереза говорила с г-жой де Монтозье о фаворитке короля (мадемуазель де Лавальер), когда к ним неожиданно вошли Его величество — он подслушал их разговор. Его появление настолько поразило королеву, что она вся зарделась и, стыдливо опустив глаза, спешно удалилась. А по прошествии трех дней она родила чернокожую девочку, которая, как ей казалось, не выживет». Если верить официальным сообщениям, новорожденная действительно вскоре умерла — говоря точнее, это случилось 26 декабря 1664 года, когда ей от роду было чуть больше месяца, о чем Людовик XIV не преминул сообщить своему тестю, испанскому королю: «Вечером вчерашнего дня моя дочь умерла... Хотя мы и были готовы к несчастью, большого горя я не испытал». А в «Письмах» Ги Патена можно прочесть вот какие строки: «Нынче утром у маленькой госпожи случились судороги и она умерла, ибо ни сил, ни здоровья у нее не было». Позже про смерть «безобразного младенца» писала и княгиня Пфальцкая, хотя в 1664 году ее во Франции не было: «Все придворные видели, как она умерла». Но действительно ли все так и было? Если новорожденная и вправду оказалась чернокожей, вполне логично было объявить о том, что она умерла, а на самом деле взять и спрятать ее где-нибудь в глуши. А коли так, то лучшего места, нежели монастырь, и не сыскать...

В 1719 году княгиня Пфальцкая писала, что «народ не верил, будто девочка умерла, ибо все знали, что она находится в монастыре в Морэ, близ Фонтенбло».

Последним, более поздним, свидетельством, относящимся к этому событию, было сообщение принцессы Конти. В декабре 1756 года герцог де Люин вкратце изложил в своем дневнике беседу, которую он имел с королевой Марией Лещинской, супругой Людовика XV, где речь как раз шла о мавританке из Морэ: «Долгое время только и было разговоров, что о какой-то чернокожей монахине из монастыря в Морэ, неподалеку от Фонтенбло, которая называла себя дочерью французской королевы. Кто-то убедил ее, что она дочь королевы, однако из-за необычного цвета кожи ее упрятали в монастырь. Королева оказала мне честь и поведала, что у нее был разговор об этом с принцессой Конти, узаконенной внебрачной дочерью Людовика XIV, и принцесса Конти сказала ей, что королева Мария-Тереза действительно родила девочку, у которой было фиолетовое, даже черное, лицо — очевидно, оттого, что при появлении на свет она сильно мучилась, однако ж немного спустя новорожденная умерла».

Тридцать один год спустя, в 1695 году, г-жа де Мэнтенон намеревалась постричь в монахини одну мавританку, которой через месяц Людовик XIV назначает пансион. Эту мавританку зовут Людовикой-Марией-Терезой.

Когда она попадает в Морэйский монастырь, ее окружают всяческими заботами. Мавританку часто навещает г-жа де Мэнтенон — она требует, чтобы к ней относились с почтением, и даже представляет ее принцессе Савойской, едва та успевает обручиться с наследником престола. Мавританка же твердо убеждена, что она сама дочь королевы. Точно так же, судя по всему, считают и все морэйские монахини. Их мнение разделяет и народ, потому что, как нам уже известно, «народ не верил, будто девочка умерла, ибо все знали, что она находится в монастыре в Морэ». Да уж, как говорится, здесь есть над чем призадуматься...

Не исключено, однако, что тут было простое и вместе с тем потрясающее совпадение. Сейчас самое время привести одно любопытное объяснение, которое королева Мария Лещинская дала герцогу де Люину: «У некоего Лароша, привратника в Зоологическом саду, в ту пору служили мавр и мавританка. У мавританки родилась дочь, и отец с матерью, не будучи в состоянии воспитать ребенка, поделились своим горем с г-жой де Мэнтенон, та сжалилась над ними и обещала позаботиться об их дочери. Она снабдила ее весомыми рекомендациями и препроводила в монастырь. Так появилась легенда, которая на поверку оказалась выдумкой от начала и до конца».

Но откуда в таком случае дочь мавров, служителей Зоосада, вообразила, будто в жилах у нее течет королевская кровь? И почему ее окружали таким вниманием?

Я думаю, не следует торопиться с выводами, решительно отвергая гипотезу о том, что мавританка из Морэ так или иначе не имеет никакого отношения к королевскому роду. Мне бы очень хотелось, чтобы читатель правильно меня понял: я не говорю, что сей факт бесспорен, просто я считаю, что мы не вправе категорически отрицать его, не изучив со всех сторон. Когда же мы рассмотрим его всесторонне, мы непременно возвратимся к заключению Сен-Симона: «Как бы там ни было, а это осталось тайной».

И последнее. В 1779 году портрет мавританки еще украшал кабинет главной настоятельницы Морэйского монастыря. Позднее он пополнил коллекцию Сент-женевьевского аббатства. Ныне же полотно хранится в одноименной библиотеке. В свое время к портрету было приложено целое «дело» — переписка, касающаяся мавританки. Это дело находится в архивах Сент-женевьевской библиотеки. Однако теперь в нем ничего нет. От него осталась одна лишь обложка с надписью, которая наводит на размышления: «Бумаги, имеющие касательство к мавританке, дочери Людовика XIV».

Ален Деко, французский историк
Перевел с французского И. Алчеев

(Louis le Grand) - король Франции (1643-1715); род. в 1638 г., сын Людовика XIII и Анны Австрийской (см.); вступил на престол малолетним; управление государством перешло в руки его матери и Мазарини (см.). Еще до окончания войны с Испанией и Австрией высшая аристократия, поддерживаемая Испанией и в союзе с парламентом, начала волнения фронды (см.), окончившиеся лишь с подчинением Конде (см.) и Пиренейским миром 1659 г. В 1660 г. Людовик женился на инфанте испанской Марии-Терезии. В это время молодой король, выросший без правильного воспитания и образования, не возбуждал еще больших ожиданий. Едва, однако, Мазарини успел умереть (1661), как Людовик выступил самостоятельным правителем государства. Он умел выбирать себе таких сотрудников, как, напр., Кольбер, Вобан, Летелье, Лионн, Лувуа; но первого министра, какими были Ришелье и Мазарини, он более не терпел возле себя и возвел учение о королевских правах в полурелигиозный догмат, выразившийся в характерном, хотя и не вполне достоверно ему приписываемом выражении "L"état c"est moi" [«Государство – это я»]. Благодаря трудам гениального Кольбера (см.) многое было сделано для укрепления государственного единства, благосостояния трудящихся классов, поощрения торговли и промышленности. В то же самое время Лувуа (см.) привел в порядок войско, объединил его организацию и увеличил боевую силу. После смерти Филиппа IV Испанского он объявил притязания на часть Испанских Нидерландов и удержал ее за собой в так наз. деволюционной войне (см.). Заключенный 2 мая 1668 г. Ахенский мир (см.) отдал в его руки Французскую Фландрию и ряд пограничных местностей. С этого времени Соединенные провинции имели страстного врага в лице Людовика. Контрасты во внешней политике, государственных воззрениях, торговых интересах, религии приводили оба государства к постоянным столкновениям. Лионн в 1668-71 гг. мастерски сумел изолировать республику. Путем подкупов ему удалось отвлечь Англию и Швецию от Тройственного союза, привлечь на сторону Франции Кельн и Мюнстер. Доведя свое войско до 120000 чел., Людовик в 1670 г. занял владения союзника Генеральных штатов, герцога Карла IV Лотарингского, а в 1672 г. перешел через Рейн, в течение шести недель завоевал половину провинций и с триумфом вернулся в Париж. Прорыв плотин, появление у власти Вильгельма III Оранского, вмешательство европейских держав остановили успех французского оружия. Генеральные штаты вступили в союз с Испанией и Бранденбургом и Австрией; к ним присоединилась и империя, после того как французская армия напала на архиепископство Трир и заняла наполовину уже соединенные с Францией 10 имперских городов Эльзаса. В 1674 г. Людовик противопоставил своим неприятелям 3 больших армии: с одной из них он лично занял Франш-Конте; другая, под начальством Конде, сражалась в Нидерландах и победила при Сенефе; третья, во главе которой стоял Тюренн, опустошала Пфальц и успешно сражалась с войсками императора и великого курфюрста в Эльзасе. После короткого перерыва вследствие смерти Тюренна и удаления Конде Людовик в начале 1676 г. с новыми силами явился в Нидерландах и завоевал ряд городов, в то время как Люксембург опустошал Брейсгау. Вся страна между Сааром, Мозелем и Рейном по приказанию короля была превращена в пустыню. В Средиземном море Дюкен (см.) одержал верх над Рейтером; силы Бранденбурга были отвлечены нападением шведов. Лишь вследствие неприязненных действий со стороны Англии Людовик в 1678 г. заключил Нимвегенский мир (см.), давший ему большие приобретения со стороны Нидерландов и все Франш-Конте от Испании. Императору он отдал Филиппсбург, но получил Фрейбург и удержал все завоевания в Эльзасе. Этот мир знаменует апогей могущества Людовика. Его армия была многочисленнейшая, всего лучше организованная и предводимая; его дипломатия господствовала над всеми дворами; французская нация в искусстве и науках, в промышленности и торговле возвышалась над всеми; корифеи литературы прославляли Людовика как идеал государя. Версальский двор (резиденция Людовика была перенесена в Версаль) был предметом зависти и удивления почти всех современных государей, старавшихся подражать великому королю даже в слабостях его. Особа короля была окружена этикетом, размерявшим все времяпрепровождение его и каждый его шаг; двор его сделался центром великосветской жизни, в которой царили вкусы самого Людовика и его многочисленных "метресс" (Лавальер, Монтеспан, Фонтанж); вся высшая аристократия теснилась к придворным должностям, так как жить вдали от двора для дворянина являлось признаком фрондерства или королевской опалы. "Абсолютный без возражения, - по словам Сен-Симона, - Людовик уничтожил и искоренил всякую другую силу или власть во Франции, кроме тех, которые исходили от него: ссылка на закон, на право считались преступлением". Этот культ короля-солнца (le roi soleil), при котором способные люди все более оттеснялись куртизанами и интриганами, неминуемо должен был вести к постепенному упадку всего здания монархии. Король все меньше и меньше сдерживал свои желания. В Меце, Брейзахе и Безансоне он учредил палаты воссоединения (chambres de reunions) для разыскания прав французской короны на те или другие местности (30 сент. 1681 г.). Имперский город Страсбург в мирное время был внезапно занят французскими войсками. Точно так же поступал Людовик и по отношению к нидерландским границам. Наконец, составился союз Голландии, Испании и императора, заставивший Людовика в 1684 г. заключить в Регенсбурге 20-летнее перемирие и отказаться от дальнейших "воссоединений". В 1681 г. флот его бомбардировал Триполи, в 1684 г. - Алжир и Геную. Внутри государства новая фискальная система имела в виду лишь увеличение налогов и податей на возраставшие военные потребности; при этом Людовик, как "первый дворянин" Франции, щадил материальные интересы потерявшего политическое значение дворянства и, как верный сын католической церкви, ничего не требовал от духовенства. Политическую зависимость последнего от папы он постарался уничтожить, добившись на национальном соборе 1682 г. решения в свою пользу против папы (см. Галликанизм); но в вероисповедных вопросах его духовники (иезуиты) сделали его послушным орудием самой ярой католической реакции, что сказалось в немилосердном преследовании всех индивидуалистических движений в среде церкви (см. Янсенизм). Против гугенотов (см.) был предпринят ряд суровых мер; протестантская аристократия была принуждена обратиться в католицизм, чтобы не лишиться своих социальных преимуществ, а против протестантов из среды других сословий пущены были в ход стеснительные указы, завершившиеся драгонадами 1683 г. (см.) и отменой Нантского эдикта (см.) в 1685 г. Эти меры, несмотря на строгие наказания за эмиграцию, заставили более 200000 трудолюбивых и предприимчивых протестантов переселиться в Англию, Голландию и Германию. В Севеннах даже вспыхнуло восстание (см. Камизары). Возрастающая набожность короля находила поддержку со стороны г-жи де Ментенон (см.), которая после смерти королевы (1683) была соединена с ним тайным браком. В 1688 г. вспыхнула новая война, поводом к которой послужили, между прочим, притязания на Пфальц, предъявленные Людовиком от имени его невестки, Елизаветы-Шарлотты Орлеанской, состоявшей в родстве с умершим незадолго перед тем курфюрстом Карлом-Людовиком. Заключив союз с курфюрстом кельнским, Карлом-Эгоном Фюрстембергом, Людовик приказал своим войскам занять Бонн и напасть на Пфальц, Баден, Вюртемберг и Трир. В начале 1689 г. франц. войска ужаснейшим образом опустошили весь Нижний Пфальц. Против Франции составился союз из Англии (только что свергнувшей Стюартов), Нидерландов, Испании, Австрии и германских протестантских государств. Люксембург разбил союзников 1 июля 1690 г. при Флёрюсе; Катина завоевал Савойю, Турвиль разбил британско-нидерландский флот на высоте Дьеппа, так что французы на короткое время имели перевес даже на море. В 1692 г. французы осадили Намюр, Люксембург одержал верх в битве при Стенкеркене; зато 28 мая франц. флот был совершенно уничтожен Росселем у мыса Ла-Гог (см.). В 1693-95 г. перевес стал склоняться на сторону союзников; в 1695 г. умер Люксембург; в том же году понадобился громадный военный налог, и мир явился необходимостью для Людовика; он состоялся в Рисвике, в 1697 г., причем в первый раз Людовику пришлось ограничиться statu quo. Франция была совершенно истощена, когда немногими годами позже смерть Карла II Испанского привела Людовика к войне с европейской коалицией. Война за испанское наследство (см.), в которой Людовик хотел отвоевать всю испанскую монархию для своего внука Филиппа Анжуйского, нанесла неизлечимые раны могуществу Людовика. Старый король, лично руководивший борьбой, держался в самых тяжелых обстоятельствах с изумительным достоинством и твердостью. По миру, заключенному в Утрехте и Раштатте в 1713 и 1714 гг., он удержал за внуком собственно Испанию, но и итальянские и нидерландские ее владения были потеряны, а Англия уничтожением франко-испанских флотов и завоеванием ряда колоний положила основание своему морскому владычеству. Французской монархии уже не пришлось до самой революции оправиться от поражений при Гохштедте и Турине, Рамильи и Мальплаке. Она изнемогала под тяжестью долгов (до 2 миллиардов) и налогов, вызывавшей местные вспышки неудовольствия. Таким образом, результатом всей системы Людовика явилось экономическое разорение, нищета Франции. Другим последствием был рост оппозиционной литературы, особенно развившейся при преемнике "великого" Людовика. Домашняя жизнь престарелого короля под конец жизни представляла печальную картину. 13 апреля 1711 г. умер его сын, дофин Людовик (род. в 1661 г.); в феврале 1712 г. за ним последовал старший сын дофина, герцог Бургундский, а 8 марта того же года и старший сын последнего, герцог Бретанский. 4 марта 1714 г. упал с лошади и убился до смерти младший брат герцога Бургундского, герцог Беррийский, так что, помимо Филиппа V Испанского, оставался лишь один наследник - 2-й сын герцога бургундского (впоследствии Людовик XV). Ранее еще Людовик узаконил 2-х своих сыновей от г-жи Монтеспан, герцога Менского и графа Тулузского, и дал им фамилию Бурбонов. Теперь он в завещании своем назначил их членами совета регентства и объявлял за ними эвентуальное право на престолонаследие. Сам Людовик до конца жизни оставался деятельным, твердо поддерживая придворный этикет и всю начинавшую уже падать внешность своего "великого века". Людовик умер 1 сентября 1715 г. В 1822 г. ему воздвигнута конная статуя (по модели Бозио) в Париже, на Place des Victoires.

Лучшими источниками для ознакомления с характером и образом мыслей Людовика являются его "Oeuvres", содержащие "Записки", наставления дофину и Филиппу V, письма и размышления; их издали Grimoird и Grouvelle (П., 1806). Критическое издание "Mémoires de Louis XIV" составил Dreyss (П., 1860). Обширная литература о Людовике открывается сочинением Вольтера: "Siècle de Louis XIV" (1752 и чаще), после которого название "векЛюдовика XIV " вошло в общее употребление для обозначения конца XVII и начала ХVIII вв. См. Saint-Simon, "Mémoires complets et authentiques sur le siècle de Louis XIV et la régence" (П., 1829-30; нов. изд., 1873-81); Depping, "Correspondance administrative sous le règne de Louis XIV" (1850-55); Moret, "Quinze ans du règne de Louis XIV, 1700-15" (1851-59); Chéruel, "Saint-Simon considéré comme historien de Louis XIV" (1865); Noorden, "Europäische Geschichte im XVIII Jahrh." (Дюссельд. и Лпц., 1870-82); Gaillardin, "Histoire du règne de Louis XIV" (П., 1871-78); Ranke, "Franz. Geschichte" (т. III и IV, Лпц., 1876); Philippson, "Das Zeitalter Ludwigs XIV" (Б., 1879); Chéruel, "Histoire de France pendant la minorité de Louis XIV" (П., 1879-80); "Mémoires du Marquis de Sourches sur le règne de Louis XIV" (I-XII, П., 1882-92); de Mony, "Louis XIV et le Saint-Siège" (1893); Koch, "Das unumschränkte Königthum Ludwigs XIV" (с обширной библиогр., В., 1888); Я. Гуревич, "Значение царствования Людовика XIV и его личности"; А. Трачевский, "Международная политика в эпоху Людовика XIV" ("Ж. М. Н. Пр., 1888, №№ 1-2).

Людовик XIV Бурбон - французский король с 1643 года из династии Бурбонов. Его правление - апогей французского абсолютизма (легенда приписывает Людовику XIV изречение: «Государство - это я»). Опираясь на министра финансов Жана Батиста Кольбера, король добивался максимальной эффективности в проведении политики меркантилизма. В годы его правления были созданы крупный военный флот, заложены основы французской колониальной империи (в Канаде, Луизиане и Вест-Индии). С целью установления гегемонии Франции в Европе Людовик XIV вел многочисленные войны (Деволюционная война 1667-1668, война за Испанское наследство 1701-1714). Большие расходы королевского двора, высокие налоги неоднократно вызывали в годы его правления народные восстания.

Побеждает только терпеливый.

Людовик XIV

Старший из двух сыновей Людовика XIII Бурбона и Анны Австрийской, наследник французского престола Людовик XIV родился 5 сентября 1638 года, в Сен-Жермен-ан-Ле, на двадцать третьем году их недружного брака. Дофину не исполнилось и пяти лет, когда в 1643 году умер отец, и маленький Людовик XIV стал королем Франции. Государственную власть мать-регентша передала кардиналу Джулио Мазарини. Первый министр обучал мальчика «королевскому мастерству», и тот отплатил ему доверием: достигнув совершеннолетия в 1651 году, он сохранил за кардиналом всю полноту власти. Фронда 1648-1653 вынудила королевскую семью бежать из Парижа, странствовать по дорогам Франции, познать страх и даже голод. С тех пор Людовик XIV опасался столицы и относился к ней с подозрением.

Каждый раз, когда я даю кому-нибудь хорошую должность, я создаю 99 недовольных и 1-го неблагодарного.

Людовик XIV

В годы фактического правления Мазарини была подавлена Фронда, заключены выгодные для Франции Вестфальский мир (1648) и Пиринейский мир (1659), что создало условия для усиления абсолютизма. В 1660 он вступил в брак с испанской инфантой Марией-Терезией Габсбург. Всегда относясь к супруге с подчеркнутым уважением, Людовик не испытывал к ней глубокой сердечной привязанности. Важную роль в жизни короля и при дворе играли его возлюбленные: герцогиня Лавальер, мадам де Монтеспан, мадам де Ментенон, с которой он после смерти королевы тайно вступил в брак в 1682 году.

В 1661, после смерти Мазарини, Людовик XIV объявил о намерении править единолично . Придворные льстецы называли Людовика XIV «король-солнце». Государственный совет, ранее включавший членов королевской семьи, представителей знати, высшее духовенство, был заменен узким советом в составе трех министров, выходцев из среды нового дворянства. Король лично руководил их деятельностью.

В каждом сомнительном деле единственное средство не ошибиться - это предполагать самый худший конец.

Людовик XIV

Устранив могущественного сюринтенданта финансов Никола Фуке, Людовик XIV предоставил широкие полномочия генеральному контролеру финансов Кольберу, который проводил в экономике политику меркантилизма. Реформа центральной и местной администрации, укрепление института интендантов обеспечивали контроль за сбором налогов, за деятельностью парламентов и провинциальных штатов, городских и сельских общин. Поощрялось развитие промышленности и торговли.

Людовик XIV стремился установить контроль над французской католической церквью и на этой почве вступил в конфликт с папой Иннокентием XI. В 1682 году был организован собор французского духовенства, который издал «Декларацию галликанского духовенства». Приверженный галликанству, Людовик XIV преследовал инакомыслие. Отмена Нантского эдикта (1685) вызвала массовую эмиграцию протестантов из Франции и восстание камизаров (1702). В 1710 году был разрушен оплот янсенизма - монастырь Пор-Рояль, а в 1713 Людовик XIV вытребовал у папы Климента XI буллу «Unigenitus», осуждавшую янсенизм и вызвавшую ожесточенное сопротивление французского епископата.

Мне было бы легче примирить всю Европу, чем нескольких женщин.

Людовик XIV

Людовик XIV не получил глубокого книжного образования, но обладал незаурядными природными способностями и превосходным вкусом . Его склонность к роскоши и увеселениям сделала Версаль самым блестящим двором Европы и законодателем моды. Людовик XIV стремился использовать для возвеличивания королевской власти достигшие расцвета в годы его правления науки, искусство, литературу. Поощрение наук, искусств и ремесел усиливало культурную гегемонию Франции. В годы царствования Людовика XIV возникли Парижская академия наук (1666), Парижская обсерватория (1667), Королевская музыкальная академия (1669). Вытеснив латынь, французский язык стал языком дипломатов, а затем проник и в салоны. Гобеленовые, кружевные, фарфоровые мануфактуры наводнили Европу изделиями роскоши французского производства. В литературе блистали имена Корнеля, Жана Расина, Буало, Лафонтена, Шарля Перро. Комедии Жана Батиста Мольера и оперы Жана Батиста Люлли завоевали подмостки театра. Дворцы французских архитекторов Луи Лево и Клода Перро, сады Андре Ленотра ознаменовали триумф классицизма в архитектуре.

Неужели Бог забыл обо всем, что я для него сделал?

Людовик XIV

Реформа армии, проведенная военным министром Франсуа Лувуа, позволила Людовику XIV активизировать французскую экспансию в Европе. История его царствования изобилует войнами. Деволюционная война 1667-1668 годов потеснила Испанию в Южных Нидерландах. Голландская война 1672-1678 годов принесла Франции Франш-Конте.

Но Людовик XIV не ограничился территориями, полученными по Нимвегенским мирным договорам 1678-1679 гjljd. В 1679-1680 годах король учредил так называемые Присоединительные палаты для разыскания прав французской короны на ту или иную территорию. С целью «упорядочить французские границы» в 1681 году был присоединен Страсбург, в 1684 году французские войска заняли Люксембург, в 1688 году вторглись в Рейнскую область.

Государство - это я.