Как демьян бедный из крестьянина превратился в классика пролетарской революции и чем он прогневал сталина. Публикации

Опера-фарс "Богатыри" вовлекла Таирова в крупнейший идеологический скандал. Автором либретто был известный в то время большевистский поэт Демьян Бедный, переработавший либретто драматурга XIX века А. Крылова в уничижительном, сатирическом духе. В характерном для Демьяна Бедного стиле высмеивались события древнерусской истории, главным образом, Крещение Руси. Богатыри представлялись не в ореоле официоза, а как веселые люди, не чуждые всем земным порокам.

Эта трактовка категорически не понравилась председателю Совнаркома В.М. Молотову, который ушел после первого акта, бросив фразу: "Безобразие! Богатыри ведь были замечательные люди". После этого хвалить спектакль (премьера которого прошла с большим успехом) было просто опасно. Постановку запретили, в газете "Правда" вышла коньюнктурная статья "Театр, чуждый народу" и началась настоящая травля Таирова.

Постановление Политбюро ЦК ВКП (б) гласило: "Ввиду того, что опера-фарс Демьяна Бедного, поставленная под руководством А.Я. Таирова: а) является попыткой возвеличить разбойников Киевской Руси, как положительный революционный элемент, что насквозь фальшиво по своей политической тенденции, б) огульно чернит богатырей русского былинного эпоса, в то время как в народном представлении они являются носителями героических черт русского народа, в) дает антиисторическое и издевательское изображение крещения Руси, являвшееся в действительности положительным этапом в истории русского народа, так как оно способствовало сближению славянских народов с народами более высокой культуры, Комитет по делам искусств при СНК СССР постановляет: Пьесу "Богатыри" с репертуара снять".

Многие деятели искусства высказывались тогда против Таирова и Демьяна Бедного. Всеволод Мейерхольд: "Наконец-то стукнули Таирова так, как он этого заслуживал. Я веду список запрещенных пьес у Таирова, в этом списке "Богатыри" будут жемчужиной. И Демьяну так и надо!" Константин Станиславский: "Большевики гениальны. Все, что делает Камерный театр, не искусство. Это формализм. Это деляческий театр, это театр Коонен".

После такого поворота событий у Таирова случился сердечный приступ. А Демьян Бедный на три дня заперся у себя дома и никого не пускал. Те, кто не ругал, приходили поддержать Таирова. По словам его супруги Алисы Коонен, шли «как на похороны». Режиссер очень переживал, что после этой политической неудачи ему не дадут больше работать.

А неудача были именно политической. В основу всех рецензий легло негативное мнение Молотова. На самом деле «Богатыри» были всего лишь веселой карнавальной комедией, своеобразным сатирическим фарсом, где былинные богатыри больше походили на живых реальных людей. Они не чуждались земных пороков, но остро чувствовали свою неразрывную связь с родной землей.

Семьдесят лет назад, 25 мая 1945 года, умер первый советский писатель-орденоносец Демьян Бедный. Он быстро прошел путь из низов - крестьян - до «классика пролетарской поэзии». Бедный долгие годы жил в Кремле, его книги издавались большими тиражами. Он умер, оставив о себе весьма неоднозначную память, особенно в среде творческой интеллигенции, частью которой, по сути, он сам так и не стал.

Бастард великого князя

Ефим Алексеевич Придворов (1883-1945) - так на самом деле звали Демьяна Бедного - смолоду искал правду-матку и шел на огонь просвещения. Шел, пытаясь утвердить свое литературное дарование. Крестьянский сын, он стал не только одним из первых поэтов Советской России, но и наиболее темпераментным из многих ниспровергателей старой культуры.

Крестьянин села Губовки Александровского уезда Херсонской губернии, до семи лет Ефим жил в Елисаветграде (ныне Кировоград), где его отец служил церковным сторожем. Позже довелось ему хлебнуть крестьянской доли и в деревне - вместе с «удивительно душевным стариком» дедом Софроном и ненавистной матерью. Отношения в этом треугольнике - раздолье для любителей психоанализа. «Мать держала меня в черном теле и била смертным боем. Под конец я стал помышлять о бегстве из дому и упивался церковно-монашеской книгой "Путь ко спасению"», - вспоминал поэт.

В этом коротком мемуаре все интересно - и озлобленность нелюбимого сына, и признание в увлечении религиозной литературой. Последнее скоро прошло: атеистический марксизм оказался для юного Ефима Придворова по-настоящему революционным учением, ради которого стоило отречься и от прошлого, и от всего самого заветного, что в нем было, кроме, наверное, любви к простонародью, к «деду Софрону». Ефим попал в школу военных фельдшеров в Киеве, и модный тогда марксизм хорошо лег на мальчишеское недовольство армейской дисциплиной и другими проявлениями самовластия.

Впрочем, в те годы будущий Демьян сохранял благонамеренность. Сам великий князь Константин Константинович (поэт и куратор военно-учебных заведений) позволил способному юноше экстерном сдать гимназические экзамены для поступления на историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета. Кстати, позже Бедный поддерживал слух, что «придворную» фамилию дал ему великий князь… как своему бастарду.

В университете Ефим Придворов окончательно пришел к марксизму. В ту пору он сочинял стихи в некрасовском гражданственном ключе.

Но с годами убеждения становились все радикальнее. В 1911-м он уже печатался в большевистской «Звезде», и первое же стихотворение так полюбилось левой молодежи, что его название - «О Демьяне Бедном, мужике вредном» - дало поэту литературное имя, псевдоним, под которым ему суждено было стать знаменитым. Псевдоним, что и говорить, удачный: запоминается с ходу и вызывает правильные ассоциации. Для «Звезды», «Невской звезды», «Правды» этот искренний, едкий автор из народа был находкой. А в 1914-м в остроумной поэтической газетной поденщине мелькнуло поразительное четверостишие:

На фабрике - отрава,
На улице - расправа.
И там свинец и тут свинец…
Один конец!

И здесь дело не только в том, что автор ловко связал гибель рабочего завода «Вулкан», которого на демонстрации застрелил городовой, с фабричными отравлениями свинцом. В лаконичном тексте есть поэтическое вещество, выделяющее его из прочей стихотворной публицистики. К чести Демьяна, спустя много лет, на встрече с молодыми писателями в 1931-м эту давнюю миниатюру он признал одной из своих удач.

Воюя с цензурой, поэт сочинял «Басни Эзопа» и цикл про купца Дерунова: из-под его пера чуть ли не в ежедневном режиме выходили рифмованные шпильки в адрес самодержавия и гимны рабоче-крестьянской партии. Владимир Ульянов (Ленин) из своего «далека» призывал товарищей пестовать талант Демьяна. Иосиф Сталин, в 1912-м руководивший партийной прессой, с ним соглашался. И всю жизнь поэт гордился тем, что сотрудничал с вождями задолго до Октября.

Чтоб я не бил по дичи мелкой,
А бил по зубрам бы, бродившим по лесам,
И по свирепым царским псам,
Моею басенной пристрелкой
Руководил нередко Ленин сам.
Он - издали, а Сталин - был он рядом,
Когда ковалась им и «Правда» и «Звезда».
Когда, окинувши твердыни вражьи взглядом,
Он мне указывал: «Не худо б вот сюда
Ударить басенным снарядом!»

«В Красной армии штыки…»

В годы Гражданской войны Демьян Бедный пережил высочайший взлет популярности. Его дарование было отменно приспособлено к работе в режиме цейтнота: «Читай, белогвардейский стан, посланье Бедного Демьяна!»

Самая виртуозная из агиток тех лет называлась «Манифест барона фон Врангеля» - реприза на репризе. Конечно же, к реальному Петру Врангелю, без акцента говорившему по-русски и в Первую мировую получившему ордена за сражения с немцами, все это не имело никакого отношения, но таков уж жанр недружеского шаржа. Поэт приплел сюда все, что мог, изобразив генерала русской армии «Вильгельма-кайзера слугой». Что ж, после войны антигерманские настроения были еще сильны - на них и решил сыграть Демьян.

Не исключено, что это лучший образец русской макаронической поэзии (род шуточных стихов, характеризующихся смешением «французского с нижегородским»): если только Иван Мятлев да Алексей Константинович Толстой столь же остроумно и обильно вводили в русский рифмованный текст иностранные словечки. А фраза «Мы будем посмотреть» и вовсе стала крылатой.

Определенно, в белом стане равного по задору и мастерству поэта-сатирика не нашлось! Бедный в Гражданскую переиграл всех маститых королей журналистики Серебряного века. И побеждал он, как видим, не только «идущим за читателем, а не впереди него» частушечным демократизмом: от «баронской штучки» не отказались бы ни Некрасов, ни Минаев, ни Курочкин. Тогда же, в 1920-м, родилось, пожалуй, лучшее лирическое стихотворение боевого запевалы рабочего класса - «Печаль».

Но - полустанок захолустный...
Гадалки эти... ложь и тьма...
Красноармеец этот грустный
Все у меня нейдет с ума! Сквозь тучи солнце светит скудно,
Уходит лес в глухую даль.
И так на этот раз мне трудно
Укрыть от всех мою печаль!

1 ноября 1919-го за несколько часов Демьян написал фронтовую песню «Танька-Ванька». Тогда говорили: «Танки - последняя ставка Юденича». Командиры опасались, что бойцы дрогнут, увидев стальных монстров. А тут появилась немного скабрезная, но складная песня, над которой хохотали красноармейцы.

Танька - ценный приз для смелых,
Трусу - пугало она.
Стоит таньку взять у белых -
Белым сразу грош цена .

Панику как рукой сняло. Неудивительно, что партия ценила изобретательного и преданного делу агитатора. Он умел перехватить довод противника, процитировать его и вывернуть наизнанку для пользы дела. Почти в каждом стихотворении поэт призывал к расправам над врагами: «В брюхо толстое штыком!»

Приверженность самым простым фольклорным формам заставляла Демьяна Бедного спорить и с модернистами всех направлений, и с «академиками». Он осознанно взял на вооружение частушку и скороговорку: здесь и простецкое обаяние, и несомненный козырь массовой доступности.

Это не легенда: его агитки действительно воодушевляли идейных красноармейцев и превращали колеблющихся крестьян в сочувствующих. Много верст Гражданской войны он отмахал на телеге и бронепоезде, а бывало, что метко бил по далеким фронтовым «танкам-танькам» и из Петрограда и Москвы. В любом случае орден Красного Знамени был Бедным вполне заслужен: боевой орден - за боевые стихи.

Придворный поэт

Когда советский строй утвердился, Демьяна осыпали почестями. Он - в полном соответствии с настоящей фамилией - стал придворным поэтом. Жил в Кремле, ежедневно пожимал руки вождям. В первое советское десятилетие общий тираж его книг превысил два миллиона, а ведь были еще и листовки. По меркам 1920–1930-х - колоссальный размах.

Бывший бунтарь принадлежал теперь к официозу, и не по таланту громкая слава, честно сказать, была двусмысленной. Сергей Есенин любил называть «коллегу» Ефимом Лакеевичем Придворовым. Впрочем, это не мешало Демьяну находиться в эпицентре исторических событий. Например, по свидетельству тогдашнего коменданта Кремля, матроса Балтфлота Павла Малькова, пролетарский поэт был единственным, за исключением нескольких латышских стрелков, человеком, видевшим расстрел Фанни Каплан 3 сентября 1918 года.

«К моему неудовольствию, я застал здесь Демьяна Бедного, прибежавшего на шум моторов. Квартира Демьяна находилась как раз над Автоброневым отрядом, и по лестнице черного хода, о котором я забыл, он спустился прямо во двор. Увидя меня вместе с Каплан, Демьян сразу понял, в чем дело, нервно закусил губу и молча отступил на шаг. Однако уходить он не собирался. Ну что же! Пусть будет свидетелем!

К машине! – подал я отрывистую команду, указав на стоящий в тупике автомобиль. Судорожно передернув плечами, Фанни Каплан сделала один шаг, другой… Я поднял пистолет...»

Когда тело расстрелянной облили бензином и подожгли, поэт не выдержал, потерял сознание.

«Он подходил с насмешкой к алтарю…»

С первых дней Октября революционный поэт вел пропаганду не только по актуальным вопросам Гражданской войны. Он атаковал святыни старого мира, и прежде всего православие. Демьян то и дело выставлял карикатурные образы священников («У батюшки Ипата водилися деньжата…»), но этого ему было мало.

Бедный даже Пушкина взял в союзники в своем стихотворном Предисловии к «Гавриилиаде», недвусмысленно заявив о великом поэте: «Он подходил с насмешкой к алтарю…» Столь воинствующий безбожник Демьян - лучше не придумать для богоборческой агитации, ведь не иноверец, не инородец, а пролетарий крестьянского происхождения, несомненный представитель большинства.

Сначала - книжка стихов «Отцы духовные, их помыслы греховные», бесконечные рифмованные фельетоны против «церковного дурмана», а позже - ернический «Новый завет без изъяна евангелиста Демьяна», в котором Бедный попытался частушкой переосмыслить Писание.

Эти попытки вызывали оторопь даже на фоне истерической антирелигиозной пропаганды Емельяна Ярославского. Казалось, в Демьяна вселился бес: с таким остервенением он плевал и в без того уже поверженные иконы.

В главном булгаковском романе именно его черты угадываются в образах Михаила Александровича Берлиоза и Ивана Бездомного. И что правда, то правда: Бедный с великой силой тщеславия страстно желал остаться в истории богоборцем номер один. Для этого он зарифмовал сюжеты Писания, прилежно опуская стиль до «телесного низа». Получился абсурдный рассказ про алкоголиков, мошенников и волокит с библейскими именами… У Демьяна находились благодарные читатели, принимавшие этот океан ерничества, но «Завет без изъяна» стеснялись переиздавать даже в годы новых антирелигиозных кампаний.

В похабной поэме Бедный апеллирует к известному антицерковному сюжету евангелия от Иуды. Эпатажная идея реабилитации «первого борца с христианским мракобесием» тогда витала в воздухе. Собственно, уже в декадентской традиции начала ХХ века проявился интерес к неоднозначной фигуре падшего апостола (вспомним повесть Леонида Андреева «Иуда Искариот»). А уж когда на улицах во весь голос запели «Мы на небо залезем, разгоним всех богов…», соблазн возвеличивания Иуды было никак не обойти. К счастью, вожди революции оказались не столь радикальны (получив власть, любой политик невольно начинает курсировать к центру) и в ленинском «плане монументальной пропаганды» не нашлось места для памятника Иуде.

Рутина «литературно-агитационной работы» (так не без кокетства, но и с коммунарской гордостью определял свое творчество сам Демьян) порождала настолько шершавую газетную поэзию, что иной раз автора можно было заподозрить в сознательной самопародии. Впрочем, сатирики и пародисты обыкновенно не видят собственных изъянов - и Бедный вполне самодовольно откликался в рифме на злободневные события политической жизни.

Поэт создал тома зарифмованных политинформаций, хоть они день ото дня и устаревали. Власти помнили, сколь эффективным агитатором Демьян был в Гражданскую, и его статус в 1920-е и в начале 1930-х оставался высоким. Он явился настоящей звездой «Правды» - главной газеты «всего мирового пролетариата», писал широко пропагандируемые поэтические послания съездам партии. Его много издавали, прославляли - как-никак влиятельная фигура.

В то же время над псевдонимом Бедный в народе уже посмеивались, пересказывая анекдоты о барских замашках рабоче-крестьянского поэта, собравшего в революционной суматохе и нэповском угаре бесценную библиотеку. Но наверху бытовые пристрастия небедного Бедного терпели.

«В хвосте у культурных Америк, Европ…»

Проблемы начались из-за другого. Мизантропическое отношение к русскому народу, его истории, характеру и обычаям, то и дело проявлявшееся в стихах Демьяна, вызвало вдруг негодование патриотически настроенных деятелей ВКП(б). В 1930-м три его стихотворных фельетона - «Слезай с печки», «Перерва» и «Без пощады» - дали старт суровой политической дискуссии. Еще бы, поэт не пожалел уничижительных красок, бичуя «родовые травмы» нашей истории.

Рассейская старая горе-культура -
Дура,
Федура.
Страна неоглядно-великая,
Разоренная, рабски-ленивая, дикая,
В хвосте у культурных Америк, Европ,
Гроб!
Рабский труд - и грабительское дармоедство,
Лень была для народа защитное средство…

Рапповцы, и прежде всего неистовый ревнитель революционного искусства Леопольд Авербах, встретили эти публикации с восторгом. «Первый и неутомимый ударник - поэт пролетариата Демьян Бедный - подает свой мощный голос, клич пламенного сердца, - писали о них тогда. - Демьян Бедный воплотил призывы партии в поэтические образы». Авербах вообще призывал к «повсеместному одемьяниванию советской литературы»…

И вдруг в декабре 1930-го ЦК ВКП(б) принял постановление, осуждающее демьяновы фельетоны. Поначалу резолюцию связывали с именем Вячеслава Молотова, и Бедный решился принять бой: отправил полемическое письмо Иосифу Сталину. Но очень быстро получил отрезвляющий ответ:

«Когда ЦК оказался вынужденным подвергнуть критике Ваши ошибки, Вы вдруг зафыркали и стали кричать о "петле". На каком основании? Может быть, ЦК не имеет права критиковать Ваши ошибки? Может быть, решение ЦК не обязательно для Вас? Может быть, Ваши стихотворения выше всякой критики? Не находите ли, что Вы заразились некоторой неприятной болезнью, называемой "зазнайством"? Побольше скромности, т. Демьян...

Революционные рабочие всех стран единодушно рукоплещут советскому рабочему классу и, прежде всего, русскому рабочему классу, авангарду советских рабочих, как признанному своему вождю, проводящему самую революционную и самую активную политику, какую когда-либо мечтали проводить пролетарии других стран. Руководители революционных рабочих всех стран с жадностью изучают поучительнейшую историю рабочего класса России, его прошлое, прошлое России, зная, что кроме России реакционной существовала еще Россия революционная, Россия Радищевых и Чернышевских, Желябовых и Ульяновых, Халтуриных и Алексеевых. Все это вселяет (не может не вселять!) в сердца русских рабочих чувство революционной национальной гордости, способное двигать горами, способное творить чудеса.

А Вы? Вместо того, чтобы осмыслить этот величайший в истории революции процесс и подняться на высоту задач певца передового пролетариата, ушли куда-то в лощину и, запутавшись между скучнейшими цитатами из сочинений Карамзина и не менее скучными изречениями из "Домостроя", стали возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения, что нынешняя Россия представляет сплошную "Перерву", что "лень" и стремление "сидеть на печке" является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит и - русских рабочих, которые, проделав Октябрьскую революцию, конечно, не перестали быть русскими. И это называется у Вас большевистской критикой! Нет, высокочтимый т. Демьян, это не большевистская критика, а клевета на наш народ, развенчание СССР, развенчание пролетариата СССР, развенчание русского пролетариата».

Уже в феврале 1931-го Бедный каялся, выступая перед молодыми писателями: «У меня по линии сатирического нажима на дооктябрьское "былое" были свои "прорухи"»…

После 1930 года Демьян много и зло писал о Троцком и троцкистах (начал еще в 1925-м: «Троцкий - скорей помещайте портрет в "Огоньке". Усладите всех его лицезрением! Троцкий гарцует на старом коньке, Блистая измятым оперением…»), но левацкий уклон нет-нет да и проскальзывал. Новый конфуз вышел пуще прежнего, и его последствия для всей советской культуры оказались колоссальными.

Старый скандал уже почти забылся, как вдруг кто-то подтолкнул поэта придумать фарс о Крещении Руси, да еще и окарикатурить былинных богатырей… Комическую оперу «Богатыри» по либретто Бедного поставил в московском Камерном театре Александр Таиров. Левые критики были в восторге. И многие из них сгинули в дни ближайших чисток...

Молотов же ушел со спектакля в возмущении. В итоге постановление ЦК о запрете пьесы «Богатыри» Демьяна Бедного от 14 ноября 1936 года положило начало масштабной кампании по восстановлению старых устоев культуры и «освоению классического наследия». Там, в частности, отмечалось, что Крещение Руси было прогрессивным явлением и что советский патриотизм несовместим с издевками над родной историей.

«Борись или умирай»

За «Богатырей» через год-другой Демьяна - члена партии с 1912-го - исключили из ВКП(б) и Союза писателей СССР. Удивительный факт: из партии выгнали, по существу, за непочтительное отношение к Крещению Руси! «Меня преследуют потому, что на мне ореол Октябрьской революции», - говаривал поэт в кругу близких, и эти слова в распечатанной «прослушке» доставили к сталинскому столу...

Еще осенью 1933-го Осип Мандельштам создал знаменитое «Мы живем, под собою не чуя страны» - стихотворение про «кремлевского горца»: «Его толстые пальцы, как черви, жирны…»

Ходил слушок, что это Бедный порой жаловался: Сталин берет у него редкие книги, а потом возвращает с жирными пятнами на страницах. Вряд ли «горцу» надо было выяснять, откуда Мандельштам узнал про «жирные пальцы», но в июле 1938 года имени Демьяна Бедного вдруг как будто не стало: прославленный псевдоним исчез с газетных страниц. Разумеется, прервали работу над собранием сочинений пролетарского классика. Он готовился к худшему - и одновременно пытался приспособиться к новой идеологии.

Демьян сочинил надрывный памфлет против «адского» фашизма, назвав его «Борись или умирай», но Сталин язвительно бросил: «Новоявленному Данте, т. е. Конраду, то бишь... Демьяну Бедному. Басня или поэма "Борись или умирай", по-моему, художественно-посредственная штука. Как критика фашизма, она бледна и неоригинальна. Как критика советского строя (не шутите!), она глупа, хотя и прозрачна. Так как у нас (у советских людей) литературного хлама и так не мало, то едва ли стоит умножать залежи такого рода литературы еще одной басней, так сказать... Я, конечно, понимаю, что я обязан извиниться перед Демьяном-Данте за вынужденную откровенность. С почтением. И. Сталин».

Демьяна Бедного гнали поганой метлой, а в чести теперь были поэты, напоминавшие белопогонников. Владимир Луговской написал отчетливо «старорежимные» строки: «Вставайте, люди русские, на смертный бой, на грозный бой!» - и вкупе с музыкой Сергея Прокофьева и кинематографическим мастерством Сергея Эйзенштейна (фильм «Александр Невский») они стали ключевыми в предвоенной героике. Быстрый высокий взлет молодого поэта Константина Симонова с традицией воинской славы был связан еще крепче.

Демьяна окончательно отлучили от Кремля, причем не только в переносном, но и в прямом смысле. Опального, его заставили переехать в квартиру на Рождественском бульваре. Он был вынужден распродавать реликвии из той самой своей библиотеки. Поэт пытался вернуться в литературный процесс, но не получалось. Фантазия работала вроде бы неплохо, он даже придумал образ двуединого, по индийскому образцу, божества «Ленин-Сталин», которое и воспевал - взахлеб, суетливо. Но дальше порога его не пускали. А характер у него был крепкий: в 1939-м, на пике опалы, Бедный женился на актрисе Лидии Назаровой - Дездемоне из Малого театра. У них родилась дочь. Между тем пули проходили близко: Демьян в свое время сотрудничал со многими «врагами народа». С ним вполне могли поступить как с Фанни Каплан.

Хорошо ее курнуть...
Бей проклятого фашиста,
Не давай ему вздохнуть!

В самые трудные дни Великой Отечественной он написал: «Я верю в свой народ несокрушимою тысячелетней верой». Главные публикации военных лет прошли в «Известиях» под псевдонимом Д. Боевой с рисунками Бориса Ефимова. Поэт возвращался, его стихи появлялись на афишных тумбах - в качестве подписей к плакатам. Он любил призывы:

Слушай, дядя Ферапонт:
Шлите валенки на фронт!
Шлите срочно, дружно!
Это - то, что нужно!

Ферапонт здесь упомянут не только рифмы ради: колхозник Ферапонт Головатый в то время внес 100 тысяч рублей в фонд Красной армии. Цепкий глаз журналиста не мог не ухватить этого факта.

Перевоспитанный партийной критикой, теперь Придворов-Бедный-Боевой воспевал преемственность героической истории страны с победой на Куликовом поле и восклицал: «Помянем, братья, старину!» Он прославлял Русь:

Где слово русских прозвучало,
Воспрянул друг, и враг поник!

Вот уже и в «Правде» начали появляться новые стихи, подписанные привычным литературным именем Демьян Бедный: разрешили! Вместе с другими поэтами он еще успел пропеть славу Победе. И умер через две недели, 25 мая 1945 года, опубликовав последнее стихотворение в газете «Социалистическое земледелие».

По не вполне достоверной легенде, в роковой день его не пустили в президиум некоего торжественного заседания. Злой гений Бедного - Вячеслав Молотов - будто бы прервал движение поэта к креслу вопросом-окриком: «Куда?!» По другой версии, его сердце остановилось в санатории «Барвиха» за обедом, где рядом с ним за столом сидели актеры Москвин и Тарханов.

Как бы то ни было, на следующий день все газеты СССР сообщили о смерти «талантливого русского поэта-баснописца Демьяна Бедного, боевое слово которого с честью служило делу социалистической революции». Он не дожил до Парада Победы, хотя в одном из последних стихотворений говорил о «победоносных знаменах на Красной площади». Книги Демьяна снова выходили в лучших издательствах, в том числе в престижной серии «Библиотека поэта». Но в партии его восстановили только в 1956 году по требованию Хрущева как «жертву культа личности». Выяснилось, что Бедный был любимым поэтом нового первого секретаря ЦК КПСС.

«У меня сейчас нет никаких оснований ожидать беспредельных ласк» / Запрет пьесы Демьяна Бедного «Богатыри», 14 ноября 1936 года
Календарь литературных преследований / Спецпроект Weekend

В год, объявленный годом литературы, Weekend открывает новый проект: календарь литературных преследований. В каждом номере — один из случаев репрессий в истории русской литературы, пришедшийся на соответствующие даты и рассказанный словами участников и свидетелей. Ещё в

Демьян Бедный (Ефим Придворов)

Старый большевик, соратник Сталина и первый пролетарский поэт Демьян Бедный явно не из тех авторов, чьи имена всплывают первыми при разговоре о литературных преследованиях. Однако в ноябре 1936 года он, к радости коллег, оказался в опале из-за такого вроде бы достойного большевика дела, как издевательское изображение Крещения Руси.
Спектакль по пьесе "Богатыри" был снят с репертуара Камерного театра, а сам Бедный подвергся жесткой критике. Его перестали печатать, а в 1938 году даже исключили из партии и Союза писателей. После начала войны Сталин простил поэта, чьей главной чертой была, по его собственному выражению, "биографическая нежность" по отношению к вождю. Но на прежние высоты в иерархии советских писателей Демьян Бедный так никогда и не вернулся.

Из постановления политбюро ЦК ВКП(б) о запрете пьесы Демьяна Бедного «Богатыри», 14 ноября 1936 года

Утвердить следующий проект постановления Комитета по делам искусств: Ввиду того, что опера-фарс Демьяна Бедного, поставленная под руководством А.Я. Таирова в Камерном театре с использованием музыки Бородина, а) является попыткой возвеличения разбойников Киевской Руси как положительный революционный элемент, что противоречит истории и насквозь фальшиво по своей политической тенденции; б) огульно чернит богатырей русского былинного эпоса, в то время как главнейшие из богатырей являются в народном представлении носителями героических черт русского народа; в) дает антиисторическое и издевательское изображение крещения Руси , являвшегося в действительности положительным этапом в истории русского народа
<…>

Комитет по делам искусств при СНК Союза ССР постановляет: 1) Пьесу "Богатыри" с репертуара снять как чуждую советскому искусству. 2) Предложить т. Керженцеву написать статью в "Правде" в духе настоящего решения .

Подробнее...

…с репертуара снять как чуждую...
Из статьи Платона Керженцева "Фальсификация народного прошлого" / "Правда", 15 ноября 1936 года

Пьеса Демьяна Бедного является искажением истории, образцом не только антимарксистского, но просто легкомысленного отношения к истории, оплевыванием народного прошлого. Ведь и раньше как-то Демьян Бедный называл русскую историю "гнилой". О богатырях вспоминал лишь по "богатырскому храпу", писал о русской культуре, что "Российская старая горе-культура - дура", и изображал русский народ "дрыхнущим на печи". Печальная отрыжка этих вывихов, чуждых большевикам и просто советским поэтам, сказалась и в этой пьесе.

...попыткой возвеличения разбойников...
Из справки секретно-политического отдела ГУГБ НКВД СССР "Об откликах литераторов и работников искусств на снятие с репертуара пьесы Д. Бедного "Богатыри"" / 16 ноября 1936 года

А. Таиров
(потрясенный постановлением комитета о снятии "Богатырей" объявил себя больным - сердечный удар. К нему домой заходили работники искусства и выражали соболезнование. По словам А. Коонен, заходили многие, как к покойнику): "Я допустил большую ошибку. Беру на себя всю ответственность, несмотря даже на то, что комитет по делам искусства, который принимал спектакль, апробировал его. <…> Ошибка произошла потому, что я оказал большое доверие Демьяну Бедному как старому коммунисту. <…> Что меня по-настоящему пугает, дадут ли мне дальше работать. Что меня возмущает, это желание выставить меня отщепенцем народа <…> ".

Демьян Бедный
<…> указывал на то, что у него начался приступ сахарной болезни. <…> Дальше, прося не заносить в стенограмму, Демьян говорил, что его врагом является его библиотека. Об этом ему указывали, но он этого не понимал. Он заявил, что библиотеку свою сожгет. <…>

Мейерхольд, народный артист республики:
"Наконец-то стукнули Таирова так, как он этого заслуживал. Я веду список запрещенных пьес у Таирова, в этом списке "Богатыри" будут жемчужиной. И Демьяну так и надо". <…>

Ю. Олеша, писатель:
"Пьеса здесь главной роли не играет. Демьян заелся, Демьяну дали по морде. Сегодня ему, завтра другому. Радоваться особенно не приходится. Демьяну выплачивается за его прежние грехи". <…>

Эйзенштейн, заслуженный деятель искусств и режиссер кино:
"Я не видел спектакль, но чрезвычайно доволен хотя бы тем, что так здорово всыпали Демьяну. Так ему и надо, он слишком зазнался". <…>

...издевательское изображение крещения Руси...
Из записки генерального секретаря Союза писателей СССР Владимира Ставского Николаю Ежову / 17 ноября 1936 года

Сообщаю, что 16.XI этого года мне позвонил Д. Бедный и просил посетить его, чтобы "Пока не поздно рассказать, как произошла история с "Богатырями"".

Я заехал к нему; в течение почти двух часов Д. Бедный говорил,- стенограмму его речи прилагаю.
_____

Голова у меня не вождевая, все-таки художественная голова. <…> Первая ошибка была, что я взялся за эту работу. Эта, прямо сказать, ошибка - корень всего этого дела. <…> Оказалось, что крен есть в сторону ущемления богатырей. Когда эта гадюка ползала по всем инстанциям, и никто против этой гадюки не возражал, я думал: "Ну, молодец, значит, справился". А относительно крещения я не думал. <…> Во мне сказалась, во-первых, старая отрыжка антирелигиозника. Очень я долго на этом деле работать привык. <…>

Для меня вопрос такой: если я так оскандалился, то хотя бы спасти ту мою честь революционера. Я имел уже однажды случай, потрясения с "Слезай с печки". Я тоже тяжело переживал этот случай. Я говорил: где был редактор? Почему меня пропустили? <…> Но это были моральные страдания. А в остальном отношении я был обласкан. <…> У меня сейчас нет никаких оснований ожидать беспредельных ласк. Я вообще как-то скис, и ничего не понимаю.

...в духе настоящего решения...
Из дневника Николая Устрялова / 30 ноября 1936 года

Рассказывают об обстановке эпизода с "Богатырями", положившего демонстративный конец оплевательскому хамству по адресу нашего исторического прошлого.

Эта пьеса Демьяна Бедного шла раз десять в театре Таирова. И ничего. Говорят даже, сам Керженцев видел ее. И тоже ничего. Многие, по инерции, похваливали: "здорово это он... действительно, "богатыри".., а как крещение-то? хе-хе..."

Пришел Молотов В.М. на спектакль. Смотрел, все в порядке. По окончании Таиров к нему - с книжкой для почетных посетителей. Не откажите, Вячеслав Михайлович, вписать нам на память ваше мнение.

Мое мнение? Разрешите подождать до завтра. Через день-два вы его узнаете - из газет.

И через день-два Таиров узнал, а вместе с ним - urbis et orbis. Таиров - на свою беду, остальные - на великую радость. В самом деле, как не возликовать?..

...насквозь фальшиво...
Из письма главного редактора "Правды" Льва Мехлиса Иосифу Сталину, Вячеславу Молотову и Николаю Ежову / 19 июля 1937 года

Сегодня в редакцию "Правды" явился Демьян Бедный и принес мне поэму под названием "Б о р и с ь и л и у м и р а й". Под заголовком поэмы подпись: "Конрад Роткемпфер. П е р е в о д с н е м е ц к о г о". В конце - перевел Демьян Бедный. В этой поэме ряд мест производит странное впечатление <…>.

Когда я указал Демьяну Бедному на эти и некоторые другие места поэмы - он охотно согласился их вычеркнуть. <…> К концу разговора выяснилось, что никакой поэмы Конрада Роткемпфера не существует и самое имя этого якобы автора выдумано. Поэма написана Демьяном Бедным. Как он объяснил,- это своеобразный литературный прием.

Экземпляр этой поэмы прилагаю. Прошу указания.
_____

Из поэмы Демьяна Бедного "Борись или умирай"

Настало житие божественно-благое. / Поэты пишут так. Меж тем, / В народной глубине - там слышится другое... / А речи тайные послушать у народа - / Все получается как раз наоборот. / Фашистский ад давно пора похерить! / Кому же верить? / Словечко вякнешь невпопад, / Тебе на хвост насыплют соли. / Фашистский рай - народный ад? / Так, что ли?
_____

На ваш запрос о басне Демьяна "Борись или умирай" отвечаю письмом на имя Демьяна, которое можете ему зачитать.

Новоявленному Данте, т.е. Конраду, то бишь... Демьяну Бедному.

Басня или поэма "Борись или умирай", по-моему, художественно-посредственная штука. Как критика фашизма, она бледна и неоригинальна. Как критика советского строя (не шутите!), она глупа, хотя и прозрачна.

Так как у нас (у советских людей) литературного хлама и так не мало, то едва ли стоит умножать залежи такого рода литературы еще одной басней, так сказать...

Я, конечно, понимаю, что я обязан извиниться пред Демьяном-Данте за вынужденную откровенность. С почтением

И. СТАЛИН

...огульно чернит богатырей...
Из справки ГУГБ НКВД СССР для Иосифа Сталина о поэте Демьяне Бедном / 9 сентября 1938 года

Демьян Бедный (Ефим Алексеевич Придворов) - поэт, член Союза советских писателей. Из ВКП(б) исключен в июле с.г. за "резко выраженное моральное разложение".

Д. Бедный имел тесную связь с лидерами правых и троцкистско-зиновьевской организации. Настроен Д. Бедный резко антисоветски и злобно по отношению к руководству ВКП(б). <…>

Озлобленность Д. Бедного характеризуется следующими его высказываниями в кругу близких ему лиц: "Я стал чужой, вышел в тираж. Эпоха Демьяна Бедного окончилась. Разве вы не видите, что у нас делается. Ведь срезается вся старая гвардия. Истребляются старые большевики. Уничтожают всех лучших из лучших. А кому нужно, в чьих интересах надо истребить все поколение Ленина? Вот и меня преследуют потому, что на мне ореол октябрьской революции". Д. Бедный систематически выражает свое озлобление против тт. Сталина, Молотова и других руководителей ВКП(б).

Подлинная история русских. XX век Вдовин Александр Иванович

Чем были нехороши «Богатыри» Демьяна Бедного

На протяжении 1936-го и последующих лет «Правде» и другим центральным изданиям приходилось не раз обращаться к русской теме и по другим поводам. В канун принятия новой Конституции СССР значимость новой исторической концепции была наглядно продемонстрирована в случае с постановкой А.Я. Таировым в Камерном театре Москвы пьесы Д. Бедного «Богатыри». Герои былинного эпоса были выведены в спектакле в карикатурном виде. В сниженных комедийных тонах изображался князь Владимир и его дружина. Шаржировано нарисован княжеский двор и постоянно пьяные «застольные» богатыри из княжеской дружины, противопоставляемые богатырям настоящим - Илье, Добрыне. Положительными героями в комедии сделаны разбойники - Угар и его друзья из беглых крестьян. Интрига спектакля сводилась к приключениям витязя Соловья, который вместо княжны Забавы похищает княгиню Рогнеду, к сатирически изображенной женитьбе Владимира на болгарской княжне и к победе Угара с товарищами над Соловьем и богатырями из княжеской дружины.

В духе антирелигиозных кампаний 1920-х годов в спектакле было представлено крещение Руси. По тексту либретто, написанного Демьяном Бедным, князь только что крестил Русь. В отечественной истории это было несомненным шагом вперед в сравнении с язычеством. В спектакле же, согласно устоявшимся вульгарно-атеистическим канонам, событие подавалось в издевательском духе, как якобы произошедшее исключительно «по пьяному делу». Князь «винища греческого вылакал, спьяну смуту и народе сделал», только и всего. Что касается самой религии, то «старая вера пьяная была, / А новая и того пуще».

Спектакль был поспешно представлен отдельными театральными критиками как «восхитительная вещь» и даже как некая «русификация» Камерного театра, проведенная «с большой сдержанностью и вкусом». В рецензии на спектакль отмечалось: подлинные богатыри (удалые разбойники во главе с Фомой) - это народ; (Владимировы богатыри ничтожны и жалки, именно они олицетворяют слабую и отсталую Древнюю Русь; получилась подлинная народно-комическая опера; рабочий зритель приветствовал автора и участников спектакля от имени его первых зрителей.

Казалось, что постановку с использованием музыки великого русского композитора А.П. Бородина ожидал больший успех в сравнении со спектаклем «Крещение Руси», однако реакция на «Богатырей» оказалась совершенно иной. На премьере спектакля был Председатель СНК СССР В.М. Молотов. Посмотрев один акт, он демонстративно встал и ушел. Режиссеру передали его возмущенную оценку: «Безобразие! Богатыри ведь были замечательные люди!». Пьеса Д. Бедного никак не соответствовала изменившемуся Прошению к истории, и она была незамедлительно осуждена специальным постановлением Политбюро ЦК от 14 ноября 1936 года. В нем отмечалось, что опера-фарс «а) является попыткой возвеличения разбойников Киевской Руси, как положительный революционный элемент, что противоречит истории и насквозь фальшиво по своей политической тенденции; б) огульно чернит богатырей русского былинного эпоса, в то время как главнейшие из богатырей являются в народном представлении носителями героических черт русского народа; в) дает антиисторическое и издевательское изображение крещения Руси, являвшегося в действительности положительным этапом в истории русского народа, так как оно способствовало сближению славянских народов с народами более высокой культуры». В результате пьеса была запрещена и снята с репертуара как чуждая советскому искусству. Главе комитета по делам искусств при СНК Союза ССР П.М. Керженцеву предложено написать статью для «Правды» в духе принятого решения. Уже на следующий день статья была опубликована. Спектакль был подвергнут в ней подлинному разгрому. Официальная реакция на постановку, усиленная многочисленными собраниями творческой интеллигенции, воочию демонстрировала серьезность намерений власти отбросить негодные традиции в изображении «замечательной» истории русского народа.

При обсуждении постановки на многочисленных собраниях деятелей театра, в СМИ звучала резкая критика искажения в пьесе Демьяна Бедного древнейших, отраженных в эпосе и летописях пластов русской истории. И действительно, по позднейшим оценкам, спектакль был, если мыслить о нем в булгаковских образах, как бы совместной стряпней Швондера и Шарикова, которая переходила все границы в оплевывании Родины. Поэтому вряд ли можно удивляться, что новый опус Д. Бедного был осужден как «печальная отрыжка» вывихов, отмеченных Сталиным еще в декабрьском (1930) письме поэту. И автор пьесы, и Камерный театр во главе с Таировым, по словам руководителя Всесоюзного комитета по делам искусств П.М. Керженцева, своей новой постановкой «радовали» не народы Союза, а «только наших врагов», поскольку героика русского народа, богатырский эпос, дороги большевикам, как дороги «все лучшие героические черты народов нашей страны».

Наиболее резкая критика прозвучала, пожалуй, со стороны литературных собратьев незадачливого автора пьесы. Выступая на бюро секции поэтов Союза советских писателей, A.A. Сурков говорил: «Вся пьеса Демьяна Бедного проникнута вульгарным отношением к вопросам истории. Фашистская литература говорит, что в России нет народности, не имелось и государственности. В связи с такой трактовкой вся концепция Демьяна Бедного имеет политически вредное направление». В таком же духе отзывался о «Богатырях» и A.A. Фадеев. В пьесе, по его мнению, автор «вольно или невольно, но твердо проводил идеологию фашистов, пытался опорочить народных героев прошлого, дал неверное описание русской истории». О сознательном проведении фашистской идеологии, говорить, очевидно, не стоило. Однако осудить очередное русофобское искажение отечественной истории было не только справедливо, но и необходимо.

Критика русофобии в работах Н.И. Бухарина, Д. Бедного и др. явно направлялась из высших кремлевских сфер. Однако она отнюдь не говорила о переходе Сталина и всего его окружения на националистические русофильские позиции. Интернационализм - доктрина, предполагающая, в конечном счете, преодоление национальных различий, иначе говоря, доктрина национал-нигилистическая, нациофобская по своей природе. Русская нация в силу своей многочисленности и устойчивости могла вызывать у интернационалистов наибольшие опасения насчет осуществимости их замыслов. Освободиться от русофобии большевики-интернационалисты так просто не могли. Вопреки доктрине приходилось маскировать свой генетический порок, постепенно выходить на путь уступок русским национальным чувствам, использовать русский национализм для достижения тактических целей, в частности для того, чтобы умерять чрезмерные притязания националистов иных национальностей. Русофобия имеет не только нравственно-этические и социально-психологические измерения. В историческом плане ее можно определить как политику, с большим трудом совершающую переход от национальною нигилизма к признанию благотворной роли национальной идеи, национального и национально-государственного патриотизма. В наибольшей степени национальный негативизм в истории нашей страны в XX веке сказался и сказывается на русской нации. Отсюда - русофобия как игнорирование и боязнь русского национального фактора при решении политических судеб России и решении русского национального вопроса.

Из книги Журнал "Компьютерра" №711 автора Журнал «Компьютерра»

Из книги Пламя в отсеках автора Черкашин Николай Андреевич

«Где мы были?» «Не забуду слов матери погибшего подводника, - пишет в газету моряк Владимир Плескач. - Выйдя из Дома офицеров, заставленного гробами и портретами погибших, она увидела многотысячную толпу отдающих последний долг и тихо сказала: „Как много людей

Из книги Убийство чечено-ингушского народа. Народоубийство в СССР автора Авторханов Абдурахман Геназович

Как они были выселены Вот как описывает выселение чеченцев и ингушей один из русских студентов-очевидцев, сообщение которого является во всех отношениях наиболее сглаженным и наименее "ужасным":"В 1943 году я прибыл в г.Грозный вместе с Грозненским нефтяным институтом из

Из книги Невыдуманные истории автора Кузнецов Александр

Виктор Бабкин И БОГАТЫРИ ИГРАЮТ В «КОШКИ-МЫШКИ» На берлинском чемпионате мира по тяжелой атлетике любители «железной игры» стали свидетелями интереснейшего поединка средневесов Владимира Беляева (СССР) и Дьезе Вереша (Венгрия). Верх в нем одержал не участник пяти

Из книги Пархатого могила исправит, или как я был антисемитом автора Колкер Юрий

МЫ БЫЛИ СЧАСТЛИВЫ - В ранней юности, - мальчик услышал в ответ, - Я пытался раскинуть мозгами, Но поняв, что мозгов в голове моей нет, Я спокойно стою вверх ногами.Врут злопыхатели - и спасибо товарищу Сталину. Я рос в раю. У меня было счастливое детство. Никого, никого не

Из книги Не выходя из боя автора Кочетков Виктор Васильевич

ОНИ БЫЛИ ПЕРВЫМИ

Из книги Гений и злодейство, или Дело Сухово-Кобылина автора Рассадин Станислав Борисович

Богатыри - не вы Общепамятны строки из «Горя от ума»: Но голова у нас, какой в России нету, Не надо называть, узнаешь по портрету: Ночной разбойник, дуэлист, В Камчатку сослан был, вернулся алеутом, И крепко на руку нечист; Да умный человек не может быть не плутом. Когда ж о

Из книги Знакомьтесь: МУР автора Полубинский Вениамин Иванович

ОНИ БЫЛИ ПЕРВЫМИ Точка отсчета. Тревожный восемнадцатый… МУР идет в наступление. Опознаватель Саушкин. Гример и розыскБег электропоездов и заоблачный гул быстрокрылых лайнеров, электрическая россыпь городских проспектов и до блеска накатанный асфальт

Из книги Подлая «элита» России автора Мухин Юрий Игнатьевич

Кто были летописцы? Опираясь на летопись «Повесть временных лет», «серьезные историки» утверждают, что славянские племена, заселившие северные земли, выстрадали мысль, что «земля у нас обильная, порядка только нет». И решили найти себе импортного князя, чтобы тот навел

Из книги Мы из подводного космоса автора Касатонов Валерий Федорович

5. Как молоды мы были Четверо юношей, курсантов училища подводного плавания, только прибывших в Феодосию на практику на дизельную подводную лодку «С-338», сразу же решили отметить это дело. Порылись в карманах, бросили в бескозырку всю имеющуюся наличность, пересчитали и

Из книги Тетради для внуков автора Байтальский Михаил

3. Были ли мы интеллигентны? Успех «Шпильки» в Молдаванском районе вызвал к жизни устные газеты и на Пересыпи, и в Привокзальном районе. Вскоре губком комсомола постановил начать издание молодежной газеты. Назвали ее «Молодая гвардия». Редактором стал Рафаил.Рафа всего

Из книги Энциклопедия русской жизни. Моя летопись: 1999-2007 автора Москвина Татьяна Владимировна

Чтоб мы были здоровы Петербуржцы знают распрекрасно – быть больным нельзя Время от времени в федеральной прессе всплывают статистические данные, собранные петербуржскими социологами – касательно жителей Петербурга. Злые языки утверждают, что нашим социологам с 2003

Из книги У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен р автора Сахаров Андрей Николаевич

Документ № 29 «Особенно было жутко 23 октября. Сил у нас было мало, были раненые, были убитые. Немец после артподготовки пошел в атаку. В нашем батальоне было мало людей» Из беседы с красноармейцем Федором Ивановичем Черданцевым – связным 3?го батальона 112?го

Из книги 58-я. Неизъятое автора Рачева Елена

«В психбольнице все были такими, как я» Полсрока я проработал, по Исаичу говоря, на шарашке. В городе Воркута, на шахте № 1. Это было замечательное время. Относительно, конечно, но я вспоминаю его с благодарностью.У нас были относительно хорошие условия: отдельное, нами

Из книги Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3. автора Коллектив авторов

БЫЛИ ТРУДОВОГО ФРОНТА Довелось мне как-то услышать спор двух фронтовиков.- Так когда, говоришь, был открыт второй фронт? - допытывался один.- Ясно дело, в сорок четвертом году… Летом.- Эх ты, голова - два уха… Второй фронт стал нашей реальностью 22 июня 1941 года, и

Из книги автора

ФРОНТОВЫЕ БЫЛИ Известный писатель фронтовик Василь Быков как-то сказал: «Для нас в одинаковой степени должны быть важны как воспоминания видных военачальников, так и скромные свидетельства рядовых участников войны…»А между тем время неумолимо. Нас, участников Великой

На протяжении 1936-го и последующих лет «Правде» и другим центральным изданиям приходилось не раз обращаться к русской теме и по другим поводам. В канун принятия новой Конституции СССР значимость новой исторической концепции была наглядно продемонстрирована в случае с постановкой А.Я. Таировым в Камерном театре Москвы пьесы Д. Бедного «Богатыри». Герои былинного эпоса были выведены в спектакле в карикатурном виде. В сниженных комедийных тонах изображался князь Владимир и его дружина. Шаржировано нарисован княжеский двор и постоянно пьяные «застольные» богатыри из княжеской дружины, противопоставляемые богатырям настоящим - Илье, Добрыне. Положительными героями в комедии сделаны разбойники - Угар и его друзья из беглых крестьян. Интрига спектакля сводилась к приключениям витязя Соловья, который вместо княжны Забавы похищает княгиню Рогнеду, к сатирически изображенной женитьбе Владимира на болгарской княжне и к победе Угара с товарищами над Соловьем и богатырями из княжеской дружины.

В духе антирелигиозных кампаний 1920-х годов в спектакле было представлено крещение Руси. По тексту либретто, написанного Демьяном Бедным, князь только что крестил Русь. В отечественной истории это было несомненным шагом вперед в сравнении с язычеством. В спектакле же, согласно устоявшимся вульгарно-атеистическим канонам, событие подавалось в издевательском духе, как якобы произошедшее исключительно «по пьяному делу». Князь «винища греческого вылакал, спьяну смуту и народе сделал», только и всего. Что касается самой религии, то «старая вера пьяная была, / А новая и того пуще».

Спектакль был поспешно представлен отдельными театральными критиками как «восхитительная вещь» и даже как некая «русификация» Камерного театра, проведенная «с большой сдержанностью и вкусом». В рецензии на спектакль отмечалось: подлинные богатыри (удалые разбойники во главе с Фомой) - это народ; (Владимировы богатыри ничтожны и жалки, именно они олицетворяют слабую и отсталую Древнюю Русь; получилась подлинная народно-комическая опера; рабочий зритель приветствовал автора и участников спектакля от имени его первых зрителей.

Казалось, что постановку с использованием музыки великого русского композитора А.П. Бородина ожидал больший успех в сравнении со спектаклем «Крещение Руси», однако реакция на «Богатырей» оказалась совершенно иной. На премьере спектакля был Председатель СНК СССР В.М. Молотов. Посмотрев один акт, он демонстративно встал и ушел. Режиссеру передали его возмущенную оценку: «Безобразие! Богатыри ведь были замечательные люди!». Пьеса Д. Бедного никак не соответствовала изменившемуся Прошению к истории, и она была незамедлительно осуждена специальным постановлением Политбюро ЦК от 14 ноября 1936 года. В нем отмечалось, что опера-фарс «а) является попыткой возвеличения разбойников Киевской Руси, как положительный революционный элемент, что противоречит истории и насквозь фальшиво по своей политической тенденции; б) огульно чернит богатырей русского былинного эпоса, в то время как главнейшие из богатырей являются в народном представлении носителями героических черт русского народа; в) дает антиисторическое и издевательское изображение крещения Руси, являвшегося в действительности положительным этапом в истории русского народа, так как оно способствовало сближению славянских народов с народами более высокой культуры». В результате пьеса была запрещена и снята с репертуара как чуждая советскому искусству. Главе комитета по делам искусств при СНК Союза ССР П.М. Керженцеву предложено написать статью для «Правды» в духе принятого решения. Уже на следующий день статья была опубликована. Спектакль был подвергнут в ней подлинному разгрому. Официальная реакция на постановку, усиленная многочисленными собраниями творческой интеллигенции, воочию демонстрировала серьезность намерений власти отбросить негодные традиции в изображении «замечательной» истории русского народа.

При обсуждении постановки на многочисленных собраниях деятелей театра, в СМИ звучала резкая критика искажения в пьесе Демьяна Бедного древнейших, отраженных в эпосе и летописях пластов русской истории. И действительно, по позднейшим оценкам, спектакль был, если мыслить о нем в булгаковских образах, как бы совместной стряпней Швондера и Шарикова, которая переходила все границы в оплевывании Родины. Поэтому вряд ли можно удивляться, что новый опус Д. Бедного был осужден как «печальная отрыжка» вывихов, отмеченных Сталиным еще в декабрьском (1930) письме поэту. И автор пьесы, и Камерный театр во главе с Таировым, по словам руководителя Всесоюзного комитета по делам искусств П.М. Керженцева, своей новой постановкой «радовали» не народы Союза, а «только наших врагов», поскольку героика русского народа, богатырский эпос, дороги большевикам, как дороги «все лучшие героические черты народов нашей страны».

Наиболее резкая критика прозвучала, пожалуй, со стороны литературных собратьев незадачливого автора пьесы. Выступая на бюро секции поэтов Союза советских писателей, A.A. Сурков говорил: «Вся пьеса Демьяна Бедного проникнута вульгарным отношением к вопросам истории. Фашистская литература говорит, что в России нет народности, не имелось и государственности. В связи с такой трактовкой вся концепция Демьяна Бедного имеет политически вредное направление». В таком же духе отзывался о «Богатырях» и A.A. Фадеев. В пьесе, по его мнению, автор «вольно или невольно, но твердо проводил идеологию фашистов, пытался опорочить народных героев прошлого, дал неверное описание русской истории». О сознательном проведении фашистской идеологии, говорить, очевидно, не стоило. Однако осудить очередное русофобское искажение отечественной истории было не только справедливо, но и необходимо.

Критика русофобии в работах Н.И. Бухарина, Д. Бедного и др. явно направлялась из высших кремлевских сфер. Однако она отнюдь не говорила о переходе Сталина и всего его окружения на националистические русофильские позиции. Интернационализм - доктрина, предполагающая, в конечном счете, преодоление национальных различий, иначе говоря, доктрина национал-нигилистическая, нациофобская по своей природе. Русская нация в силу своей многочисленности и устойчивости могла вызывать у интернационалистов наибольшие опасения насчет осуществимости их замыслов. Освободиться от русофобии большевики-интернационалисты так просто не могли. Вопреки доктрине приходилось маскировать свой генетический порок, постепенно выходить на путь уступок русским национальным чувствам, использовать русский национализм для достижения тактических целей, в частности для того, чтобы умерять чрезмерные притязания националистов иных национальностей. Русофобия имеет не только нравственно-этические и социально-психологические измерения. В историческом плане ее можно определить как политику, с большим трудом совершающую переход от национальною нигилизма к признанию благотворной роли национальной идеи, национального и национально-государственного патриотизма. В наибольшей степени национальный негативизм в истории нашей страны в XX веке сказался и сказывается на русской нации. Отсюда - русофобия как игнорирование и боязнь русского национального фактора при решении политических судеб России и решении русского национального вопроса.

Напечатать