Наполеон бонапарт о силе газеты цитаты. Самые знаменитые высказывания Наполеона Бонапарта

Андрей Епатко, старший научный сотрудник Государственного Русского музея.

Вряд ли существует другая историческая фигура, которая бы столь же занимала россиян в XIX веке, как Наполеон Бонапарт. Не случайны слова Александра Сергеевича Пушкина: «Мы все глядим в Наполеоны…»

Наука и жизнь // Иллюстрации

Наполеон на британском паруснике «Беллерофонт» 23 июля 1815 года в последний раз смотрит на исчезающий вдали французский берег. Картина Уильяма Орчардсона.

В. В. Верещагин. Отступление французов по большой дороге зимой 1812 года.

И. К. Айвазовский. На картине - Наполеон на острове Святой Елены стоит над бушующей стихией.

Редкий образованный человек той поры не держал на своём письменном столе символ этой удивительной, противоречивой, но такой притягательной личности - статуэтку, изображающую человека в треуголке, скрестившего на груди руки. Была и другая любимая поза у этого героя: правая рука - за лацканом сюртука…

Записки врача

Чем привлекал русского аристократа, застёгнутого на все пуговицы в николаевской России, а позже - и русского интеллигента образ французского императора? То был человек, сделавший себя сам и сам себя короновавший, - совершенно новая фигура в мировой истории.

В самом деле: мальчишка из бедной дворянской семьи, выросший на узких каменистых улочках Корсики, через 30 лет - уже император Франции, Наполеон I. Бóльшая часть Европы трепетала при имени Бонапарта, который словно бы «по-братски» разделил власть со Всевышним: «Тебе - небо, мне - земля», - такую медаль учредил Наполеон, изобразив на ней Бога…

И вот этот сверхчеловек вторгся в Россию, прошёлся по ней, как Батый и Тамерлан, вместе взятые, занял Москву и в суровые русские морозы ретировался на родину, оставив за собой помимо шлейфа побед и просчётов множество вопросов, которыми по сей день задаются исследователи.

Назову некоторые. Кто всё-таки выиграл сражение при Бородине, если учесть, что после этого боя войска Бонапарта вступили в Москву? Кто сжёг Москву - французы или русские патриоты? Могла ли суровая русская зима перечеркнуть наполеоновскую кампанию 1812 года? Почему Бонапарт отказался от замысла идти на российскую столицу - Петербург? Как развивались бы события, если бы Наполеон не поспешил покинуть Москву?

Обо всём этом есть разные мнения - как русских, так и западных историков. Но в дни юбилея войны 1812 года было бы особенно любопытно обратиться к мнению самого Наполеона. Его размышления о произошедших в России событиях содержат мемуары врача Барри О’Мира, сопровождавшего Бонапарта в его последнюю ссылку на остров Святой Елены.

О самом О’Мира известно немного. Ирландец по происхождению, он служил хирургом в британском флоте на паруснике «Беллерофонт», который в 1815 году доставил бывшего французского императора из Рошфора в Плимут перед тем, как отправить пленника на скалистый атлантический остров. На борту судна Наполеон обратил внимание на британского врача, который оказывал помощь многим французским офицерам, и предложил О’Мира сопровождать его на Святую Елену. И тот согласился.

Впрочем, на острове рядом с Наполеоном О’Мира провёл всего три года. Уже в 1818 году он вступил в конфликт с английским губернатором острова, а по сути - с главным тюремщиком Наполеона, Хадсоном Лоу. Он обвинял губернатора в жестоком обращении со знаменитым пленником. И тогда губернатор выдворил несговорчивого врача со Святой Елены. Тот не остался в долгу. О’Мира опубликовал в 1822 году в Лондоне - спустя год после смерти Бонапарта - свои записки, где публично обвинял британские власти в «медленном убийстве» Наполеона, заточённого на острове с нездоровым морским климатом.

«Голос со Святой Елены» - так называется книга О’Мира. Только выйдя из печати, она наделала много шуму в Европе, а её автор жестоко пострадал: его лишили звания морского врача. О’Мира умер в 1836 году, войдя в историю автором самой беспристрастной книги о ссылке Наполеона.

«Я высчитал российскую погоду за пятьдесят лет»

Свои беседы с Бонапартом, которые О’Мира вёл в Лонгвуде - гористом местечке на Святой Елене, где бывший император жил под строжайшим надзором английских властей, - врач тщательно записывал. Из его дневника следует, что Наполеон любил говорить и говорил на любые темы - в том числе и о медицине. В один из дней беседа зашла о русской кампании 1812 года. И О’Мира задал Бонапарту очень важный вопрос: чему приписывает сам император свою неудачу в России?

«Холоду, раннему холоду и московскому пожару, - отвечал Наполеон. - Я ошибся на несколько дней. Я высчитал [российскую] погоду за пятьдесят лет, и никогда сильные морозы не начинались раньше 20 декабря, [они всегда наступали] на двадцать дней позднее, чем начались в этот раз. Во время моего пребывания в Москве было три градуса холода, - продолжал Бонапарт, - и французы переносили его с удовольствием. Но во время пути (отступления из Москвы. - Прим. авт.) температура спустилась до восемнадцати градусов, и почти все лошади погибли. За недостатком лошадей мы не могли ни делать разведки, ни выслать кавалерийский авангард, чтобы узнать дорогу. Солдаты падали духом и приходили в замешательство. Вместо того чтобы держаться вместе, они бродили в поисках огня. Те, которых назначали разведчиками, покидали свои посты и отправлялись в дома погреться. Они рассыпáлись во все стороны и легко попадали в руки врагов. Другие ложились на землю, засыпали и, сонные, умирали. Тысячи солдат погибли так».

Далее О’Мира завёл с Бонапартом беседу о московском пожаре, о котором ходило так много противоречивых слухов. Наполеон был категоричен. Он считал, что, если бы Москва не выгорела, он провёл бы в ней всю зиму и это, по его мнению, решило бы исход русской кампании в пользу французов.

«Русские имели неосторожность утверждать, что выиграли сражение, - рассуждал бывший император, - и тем не менее через восемь дней я входил в Москву. Я очутился среди прекрасного города, снабжённого провиантом на целый год. Многие хозяева [домов] оставили записочки, прося в них французских офицеров, которые займут их владения, позаботиться о мебели и других вещах; они говорили, что оставили всё, что могло нам понадобиться, и что они надеются вернуться через несколько дней, как только император Александр уладит все дела, что тогда они с восторгом увидятся с нами. Многие барыни остались, так как знали, что ни в Берлине, ни в Вене жителей мы никогда не обижали».

Наполеон с горечью поведал: он полагал, что его армию ожидает «полное благосостояние на зимних квартирах». Но в Москве сразу же начались пожары… Бонапарт признаёт, что недооценил силу огня, казавшуюся ему сначала безопасной. Император думал, что пожар возник от солдатских костров, разведённых слишком близко к деревянным домам. Он отдал строгие приказы по этому поводу по полкам и лично руководил тушением. Однако на следующее утро поднялся сильный ветер, и огонь очень быстро распространился по всему городу. По свидетельству Наполеона, этому способствовали сотни бродяг, специально нанятые для поджога. Они рассеялись по разным частям города и спрятанными под полами одежды головешками поджигали дома. Стоявшие на ветру деревянные строения вспыхивали, как свечки… Французы пытались, было, тушить огонь, но вскоре стало ясно, что это невозможно. Тем более, что все пожарные трубы были испорчены (видимо, преднамеренно). По всей Москве отыскалась только одна пригодная труба!.. Спасаться из пожарища пришлось и самому Наполеону.

«Чтобы увлечь других, - вспоминал император, - я подвергался опасности, волосы и брови мои были обожжены, одежда горела на мне. Нескольких генералов огонь поднял с постелей. Я сам оставался в Кремле, пока пламя не окружило меня. Тогда я уехал в загородный дворец [императора] Александра в расстоянии приблизительно четырёх вёрст от Москвы. И вы, может быть, представите себе силу огня, если я скажу вам, что трудно было прикладывать руку к стенам или окнам со стороны Москвы, - так эта часть была накалена пожаром... Этот ужасный пожар всё разорил, - заключил Бонапарт. - Я был готов ко всему, кроме этого. Кто бы мог подумать, что народ может сжечь свою столицу? Если бы не этот роковой пожар, у меня было бы всё необходимое для армии; на следующий год Александр заключил бы мир или я был бы в Петербурге».

По словам Наполеона, русский император знал, что французская армия может двинуться на Петербург, и он якобы поспешил отправить в Англию морем «свои брильянты и драгоценности»… Однако надо сказать, что, находясь на Святой Елене, Наполеон обладал неверной информацией. Ввиду опасности осады столицы Александр действительно распорядился вывезти из Зимнего дворца ценности Кабинета Его Величества. Но все эти реликвии так и не покинули пределы России: их тайно перевезли в Олонецкую губернию, в Вытегру, где они находились до весны 1813 года.

Уже под конец беседы О’Мира задал Бонапарту очень важный вопрос. Врач спросил Наполеона: мог бы он «всецело покорить Россию?». «Нет, - отвечал Наполеон, - но я принудил бы Россию заключить выгодный для Франции мир». Как пишет далее О’Мира, Бонапарт неожиданно перешёл к разговору о политическом устройстве России. «В этом городе, - сказал Наполеон о Москве, - было до сорока тысяч людей в рабской зависимости. Я провозгласил бы свободу всех крепостных в России и уничтожил бы крепостнические права и привилегии дворянства. Это создало бы мне массу приверженцев. Я заключил бы мир в Москве или на следующий год пошёл бы на Петербург…»

Наполеон Бонапарт (итал. Napoleone Buonaparte, фр. Napoléon Bonaparte, 15 августа 1769 - 5 мая 1821) - император французов, полководец и государственный деятель, заложивший основы современного государства.
Читайте цитаты, афоризмы и высказывания Наполеона, записанные графом Лас Казом, последовавшим за Наполеоном в изгнание на остров Святой Елены.
Мысли и фразы Наполеона - остроумные, язвительные, касающиеся войны, политики, истории, литературы, философии, - актуальны и сегодня, и блестяще характеризуют Наполеона - гениального полководца, умного правителя, человека великой храбрости и огромного самомнения. Цитаты приводятся в двух разных переводах на русский язык.

Монарху следует позаботиться о том, чтобы богатства не были распределены слишком неравномерно; тогда у него не будет необходимости ни содержать бедняков, ни защищать богачей.

Некоторые короли изображают из себя заботящихся о благе народа, чтобы половчее его обманывать; как тот волк в басне, что стал пастухом, чтобы было легче истребить овец.

Название и форма правления, на самом деле, не так важны. Если со всеми жителями обходятся справедливо, если их права на защиту, налоги, пожертвования и награды равны, страна управляется хорошо.

Принципиально, чтобы власть и армия менялись часто. Интересы страны требуют, чтобы ситуация не застывала в неподвижности: в противном случае в скором времени установится феодальное правление и феодальные порядки.

Неравное распределение собственности подрывает всякое общество и и нарушает порядок в стране, разрушает промышленность и конкуренцию; крупная аристократия хороша лишь при феодальной системе.

Мы можем остановиться, поднимаясь вверх, но никогда - спускаясь вниз.

Человеческий разум породил три очень важных завоевания: право, равенство налогов и свободу нравов; монарх, если только он не спятил, никогда не будет попирать эти три основы человеческого общества.

Закон должен быть ясен, точен и единообразен; интерпретировать его - значит его искажать.

Слово либеральный, которое так сильно раздражает слух идеалистов, изобретено мной. И если я узурпатор, то они плагиаторы.

Толпа, не разбираясь, любит повторять любую бессмыслицу, высказанную по адресу незаурядного человека.

Когда боль и дела покидают меня, я перечитываю Макиавелли, и всё больше больше убеждаюсь, что он не смыслит ничего.

Существуют лжехрабрецы, так же как и поддельные монеты... храбрость - врожденное качество: она не приобретается.

Когда нация перестает жаловаться, она перестает думать.

Я всегда могу возвыситься над оскорбившими меня, простив их.

Любое партийное сборище является объединением глупцов и мошенников.

Что до системности, то нам всегда стоит оставлять за собой право завтра посмеяться над вчерашними идеями.

Публика поклоняется религии и восторгается могуществом. Чернь судит о жалованье придворного по количеству его лакеев; толпа судит о величии Бога по числу священников.

Я обогатил своих офицеров; но мне следовало помнить, что когда человек богат, у него уже нет никакого желания умирать.

Очень многие воображают, что имеют талант править, основываясь лишь на том, что стоят у руля власти.

Есть люди, которые льстят, а есть такие, которые обижают. Следует опасаться и тех и других

Красивая женщина радует глаз, мудрая - радует сердце; первая - украшение, вторая - сокровище.

Есть очень много льстецов, но очень немногие из них умеют похвалить сдержанно и к месту.

Я дал новый толчок предпринимательству, чтобы оживить французскую промышленность. Десять лет во Франции наблюдался прогресс. Она пришла в упадок, только когда вернулась к своему прежнему плану

В день, когда прежние правители вновь занимали трон, они утрачивали остатки благоразумия.

Со времен изобретения книгопечатания на царство было призвано Просвещение, но на деле власти управляют так, чтобы обуздать его.

Мир - грандиозная комедия, где на одного Мольера приходится десять Тартюфов

Хочешь иметь превосходство в войне - меняй тактику...

Можно одарить льстеца лентами, но это не сделает его человеком.

Я создал свой век, так же как и я был создан для него.

Карл V впал в детство в пятьдесят лет; многие короли таковы всю свою жизнь.

В Москве весь мир уже готовился признать мое превосходство, стихии разрешили этот вопрос.

Люди мыслят верно, пока их не вводят в заблуждение ораторы.

Я строил деревни, осушал болота, углублял порты, отстраивал города, учреждал фабрики, строил дороги, а меня сравнивают с Аттилой, вождем варваров! Справедливый приговор, нечего сказать!

Я сказал, что Франция - во мне, а мне приписали фразу: "Франция - это я", что является абсурдным.

Существует немного людей, чей ум достаточно крепок, чтобы судить обо мне беспристрастно и непредубежденно.

Солон был прав: о заслугах человека можно судить только после его смерти.

Цитаты, максимы и мысли Наполеона - узника Святой Елены.
Рукопись, найденная в бумагах Лас Каза

Когда народ продажен, беспомощен любой закон, кроме тирании.

Как всякого властителя, свершившего вы дающиеся деяния, меня нередко переоценивали; но сам я всегда сознавал свою истинную цену.

Европейские монархи построили свои армии по образцу моей. Это вполне естественно; но главное ведь - знать, как ими управлять.

Я очень мало забочусь о мнении парижан: они как те трутни, что беспрестанно жужжат, а смыслят в серьезных вещах не более чем мартышка в метафизике.

Я не буду писать до тех пор, пока лондонским клеркам не наскучит читать мои письма.

С тех пор как я взял бразды правления в свои руки, мой главный советчик всегда находился в моей голове; и я был прав: ошибался я, лишь прислушавшись к своим советникам.

Говорят, я оскорбил прусскую королеву, - ничего подобного. Я сказал ей: "Женщина, возвращайся к швейной иголке, сиди дома с семьей". Она обиделась, - но я не виноват. Я даровал свободу ее дорогому Хатцфельду, который, не будь ее, был бы расстрелян.

Надо признать, что судьба, играя с человеком, прелюбопытно устраивает дела в мире.

Людовик XIV зимой выиграл Франш-Конте, но в ноябре он не дал бы сражения под Москвой.

Так союзники всерьез опасаются меня? Не советую им посягать на мое величие, это может им здорово повредить.

В Потсдаме я нашел великолепную шпагу Фридриха и ленту, которой он перевязывал свои указы; и эти трофеи я ценю много больше, чем все миллионы, выплаченные мне Пруссией.

Ваши подчиненные никогда по-настоящему не поддержат вас, если только не будут уверены, что вы непреклонны.

Я знаю анекдоты о европейских дворах, которые могут потешить современный мир, но мне чужда сатира.

Когда боль и дела покидают меня, я перечитываю Макиавелли, и теперь еще больше убежден, что он не смыслит ничего.

Мой план высадки в Англии был грандиозен; я взялся построить порты и корабли. Брюи показал себя достойным помощником в этом предприятии; он взрастил пламенный ум в слабом теле.

Европейские журналы довольно несправедливо сравнивают террор 1793 и 1815 годов: не вижу ни малейшего сходства между ними: в одном все грандиозно, ужасающе и величественно, в другом же все подло, низко и мелочно. В 1793-м головы поправших закон довольно часто падали одновременно с головами их жертв; в 1815-м трусы и негодяи безрассудно проливали кровь побежденных и пили кровь преимущественно ради удовольствия ее пить. Режим 1793-го поглотил его собственных детей; режим 1815-го оставил их в живых. Никаких положительных последствий этого я не замечаю.

Нерешительность действует на принцев так же, как паралич - на движения ягнят.

Если бы "Илиада" Гомера была написана современником, она бы никому не понравилась.

У моих солдат нет вины предо мной; это я виновен пред ними.
Те, кто ищет счастья в роскоши и беспутстве, подобны людям, предпочитающим великолепие горящей свечи солнечному свету.

Я сделал достаточно для потомков: я завещал свою славу сыну, а памятники - Европе.

Вульгарное тянется к великим; и не ради их самих, а ради их могущества, а те достигают своего из тщеславия или потому, что хотят этого.

Наполеон Бонапарт - Наполеон. Афоризмы

Аббат де Прадт писал проповеди, планы военных кампаний и исторические сочинения; у него превосходный вкус на романсы, и он забавный архиепископ.

У муниципального управления есть преимущества. Его недостаток в том, что оно не монархическое. Подданные слишком далеки от власти; это знание очень пригодилось бы древним галлам. Цезарю, завоевавшему их, такое управление пришлось по душе.

Справедливый человек - образ Бога на земле.

Мы слабы из-за лени или недоверия к самим себе; горе тому, в ком сочетаются обе эти причины: если это простой смертный, то он ничтожен; если король, то он ничтожен вдвойне.

Путешествие в Сен-Клу было всего лишь маскарадом; пыл революции и партии не могли противостоять мне и Франции. Фракции были в меньшинстве; они сделали единственное, на что были способны, - они сбежали. Еще были группы, которые более чем запутались в своих рядах; а также тот, кто выступал в роли Брута и двадцать четыре часа спустя был весьма обязан мне за то, что его выбросили вон.

Глупец имеет огромное преимущество перед образованным человеком: он всегда доволен собой.

Если вы хотите узнать, сколько у вас настоящих друзей, попадите в беду.

До Ватерлоо я думал, что в Веллингтоне таится военный гений. Сведущие люди были поражены, когда он выстоял при Мон-Сен-Жан{1}: если бы не этот случай, ни один англичанин не ушел бы от меня. Он должен благодарить за свою удачу прежде всего счастье, а затем - пруссаков.

Древняя Греция известна семью мудрецами; в Европе я не вижу ни одного.

Между остроумием и здравым смыслом гораздо большая пропасть, чем люди склонны считать.

В Европе копируют мои законы, устанавливают подобные моим учреждения, заканчивают мои начинания, перенимают мою политику, подражают многому, вплоть до того тона, который задавал мой двор: значит, мое правление было не столь абсурдно и нелепо, как о том говорят.

Храбрость - судьбоносная монетка: кто-то, дрожащий перед топором экзекутора, смело встретит смерть от руки врага. Существуют лжехрабрецы, так же как и поддельные монеты. Словом, храбрость - врожденное качество; мы не можем получить его по своему желанию.

Старые, заново оштукатуренные монархии держатся до тех пор, пока народ не почувствует в себе силы; такие сооружения всегда начинают рушиться от самого основания.

Ищущие почитания подобны любовникам: обладание преуменьшает ценность желаемого.

За свою жизнь я совершил немало ошибок; величайшей было вручение моей персоны англичанам: я поверил в то, что они следуют законам чести.

Франция неисчерпаема; я испытал ее после войны с Россией и в борьбе против коалиции 1815 года, но она продолжала изобиловать сокровищами и солдатами. Такая страна никогда не будет покорена или разорена.

Вернейший способ оставаться бедняком - быть честным человеком.

От десяти говорящих больше шума, чем от десяти тысяч тех, что молчат; вот ключ к успеху всех крикунов на трибунах.

Короли и обманутые мужья всегда последними замечают свое дурацкое положение.

Пытливый ум может охватить все, но невозможно достичь всего на свете.

Я побеждал королей во имя власти; короли побеждали меня во благо народа: они совершили большую ошибку, лишив меня трона. Подождем же конца игры.

Я предпочитаю весомый аргумент утонченному красноречию: дела всегда лучше слов.

При принятии решений люди делятся на две группы: на тех, кто их принимает, и тех, кто использует решение других.

Мне нравится величественное в искусстве: тут нет среднего; оно либо возвышенно, либо убого.

Месть злому человеку - дань уважения добродетели.

Сэр Хадсон Лoy - неотесанный тюремщик; это его дело. По тому, как он со мной обращается, ощущается, что он чувствует мое превосходство.

Человек - как овца: он следует за первым, кто пойдет вперед. В управленческих же делах нам нужны соратники, без них невозможно довести дело до конца.

НАПОЛЕОН Бонапарт: цитаты, высказывания, афоризмы
(мысли и фразы в другом переводе на русский )

I
Когда народ в государстве развращен, законы почти бесполезны, ежели не управляется оно деспотически.

II
Пускаясь во всякого рода преувеличения, меня восхваляли, как и прочих монархов, коим дано было свершить нечто необыкновенное; но то, в чем истинная моя заслуга, известно лишь мне одному.

III
Монархи Европы создали собственные армии по образцу моей, но надобно же еще уметь командовать ими.

IV
Меня мало задевают пересуды обо мне парижан: сродни надоедливым мухам, которые только и делают, что жужжат; мнения их подобны тому, как бы обезьяна взялась судить о метафизике.

V
Я не буду писать до тех пор, пока лондонские чиновники не перестанут вскрывать мои письма.

VI
С того времени как я стал во главе государства, я советовался только с самим собой, и это меня вполне устраивало; совершать ошибки я начал только тогда, когда стал прислушиваться к тому, что говорят советники.

VII
Говорили, будто я оскорбил королеву Пруссии, вовсе нет. Я только сказал ей: "Женщина, возвращайся к своей прялке и хозяйству". Мне не в чем себя упрекнуть. Она сама признала свою ошибку. Я велел освободить ее фаворита Хатцфельда , а не то бы его расстреляли.

VIII
Приходится согласиться с тем, что фортуна, играющая счастием людей, забавляется, устраивая дела мира сего.

IX
Людовик XIV взял Франш-Конте зимой, но он никогда не дал бы сражения под Москвой в ноябре .

X
Я все еще внушаю союзникам панический страх! Пусть же они не посягают на мое величие, ибо сие может им еще дорого стоить.

XI
Я нашел в Потсдаме шпагу великого Фридриха и его орденскую ленту; трофеи сии значили для меня куда больше, нежели те сто миллионов, которые Пруссия выплатила мне .

XII
Подчиненные по-настоящему помогают тогда только, когда чувствуют, что вы непреклонны.

XIII
Мне известны забавные истории обо всех европейских дворах, которые весьма поразвлекли бы современников, но мне чужда всякая сатира.

XIV
Я перечитываю Макиавелли всякий раз, когда позволяют мои болезни и занятия, и все более убеждаюсь, что он — профан.

XV
Мой план десанта в Англию был грандиозным: надобно было построить порты и корабли. В этом предприятии Брюи оказался достойным помощником: тщедушном теле он носил пламенную душу .

XVI
Европейские газеты сравнивают довольно некстати два террора — 1793 и 1815 гг.; я не вижу тут ни малейшей аналогии: с одной стороны, все поражает воображение, внушает ужас и возвышенные чувства; с другой — все мелочно, жестокосердно и пошло. В 1793 г. головы составителей проскрипционных списков довольно часто падали вослед за головами жертв; в 1815 г. трусы и подлецы, которые пили кровь из одного лишь удовольствия, убивали побежденных, не подвергаясь при этом опасности. Режим 1793 г. пожирал своих предводителей, режим 1815 г. своим собственным оставлял жизнь. Не могу понять, чего добиваются подобным сравнением .

XVII
Для правительства нерешительность государей то же, что и паралич в членах тела.

XVIII
Если бы Илиада была написана нашим современником, никто не оценил бы ее .

XIX
Не солдаты меня покинули, но я покинул моих солдат .

XX
Те, кто ищет счастия в роскоши и расточительстве, подобны предпочитающим блеск свечей сиянию солнца.

XXI
Я уже довольно сделал для того, чтобы жить в потомках; я завещаю мою славу сыну и мои памятники Европе.

XXII
Заурядный человек домогается общества вельмож не ради них самих, но ради их власти, а те принимают его из тщеславия или по мере надобности.

XXIII
Аббат де Прадт писал назидания, планы кампаний и исторические сочинения, это превосходный и странный архиепископ .

XXIV
Муниципальное правление имеет свои хорошие стороны. Его недостаток — в том, что оно не является монархическим. Подданные слишком удалены от власти; это было хорошо для древних галлов. Цезарь, завоевав их, нашел такой образ правления совсем неплохим .

XXV
Справедливость есть образ Бога на земле.

XXVI
Слабость происходит от лени или по недоверию к самому себе; несчастны те, которые слабы по сим двум причинам разом: если речь идет о частном лице, то это — ничтожный человек, если же о монархе, то он ничтожен вдвойне.

XXVII
Тот день в Сен-Клу был всего лишь балаганом: накипь времен революции и грызни партий не могла бороться против меня и против Франции. Были там и люди, которых сильно стесняло их положение, а тот, кто разыгрывал из себя Брута, был признателен мне за то, что через двадцать четыре часа его выбросили вон .

XXVIII
Дурак имеет великое преимущество перед человеком образованным, он всегда доволен собой.

XXIX
Вы хотите узнать, надежны ли ваши друзья? Для сего надобно оказаться в несчастии.

XXX
До Ватерлоо я думал, что Веллингтон обладает дарованием полководца. Сведущие в военном деле бывалые военные были повергнуты в изумление, когда заметили, что он завладел Мон-Сен-Жаном: после этой глупой ошибки от меня не ускользнул бы ни один англичанин. Своим успехом Веллингтон обязан прежде всего собственному своему счастию, а затем — пруссакам .

XXXI
В Древней Греции жило семь мудрецов ; в Европе же сейчас не видно ни одного.

XXXIII
В Европе списывают мои законы, подражают моим учреждениям, завершают мои начинания, следуют моей политике и так далее, вплоть до того тона, который задавал мой двор; значит, мое правление было не так уж плохо и нелепо, как о том говорят?

XXXIV
Храбрость — это условная разменная монета: тот, кто дерзко ищет смерти в неприятельских рядах, трепещет перед мечом палача. Так же как и фальшивые жетоны, имеют хождение и нестоящие храбрецы. Сказать по правде, храбрость — врожденное качество: она не приобретается.

XXXV
Старые, подновленные штукатуркой монархии существуют, доколе народ не почувствует в себе силы: в подобных сооружениях порча всегда идет от самого основания.

XXXVI
Те, кто добивается почестей, подобны влюбленным: ведь обладание ими снижает их цену.

XXXVII
За свою жизнь я сделал немало ошибок; самая непростительная заключается в том, что я отдал себя в руки англичан: я слишком верил в их приверженность законам .

XXXVIII
Франция — неисчерпаема; я нашел тому доказательство после войны в России и в 1815 г. Ударьте по земле, и из нее появятся и деньги, и армии. Францию никогда не постигнет судьба порабощенной и разделенной страны.

XXXIX
Самое верное средство остаться бедным — быть честным человеком.

XL
Десяток говорунов производит больше шума, нежели десять тысяч, которые молчат; в этом заключается средство к достижению успеха тех, кто лает с трибун.

XLI
Короли и обманутые мужья всегда последними догадываются о том, что над ними смеются.

XLII
Будучи смелым, можно решиться на что угодно, ко невозможно все довести до конца.

XLIII
Я победил королей во имя державной власти; короли же победили меня, заявляя во всеуслышание, что действуют во благо народов; они совершили большую ошибку, лишив меня трона. Подождем развязки.

XLIV
Я предпочитаю силу вывода красоте стиля: деяния стоят всегда больше, нежели слова.

XLV
В революциях мы сталкиваемся с людьми двух сортов: теми, кто их совершает, и с использующими оные в своих целях.

XLVI
Я люблю величественное в искусстве. Для меня или возвышенное, или ничтожное, третьего не дано.

XLVII
Месть скверному человеку есть воздаяние добродетели.

XLVIII
Сэр Гудзон Лоу — не что иное, как неучтивый тюремщик: такова его должность. Говорили, и не однажды, что обращается он со мною так потому, что чувствует мое превосходство .

XLIX
Человек в слепом подражании всякий раз устремляется за первым встречным. Что до правительства, то здесь всегда потребны ловкие пройдохи, без которых ничто не может быть доведено до конца.

Вы читали цитаты, афоризмы и высказывания Наполеона Бонапарта.
................................................

Когда аббат Виньяли вышел, император снова обратился с разговором
к доктору Антомарки и упрекал его в безверии. "Можно ли
заблуждаться до такой степени? - говорил он. - Можно ли иметь
сомнение в том, что доказывает вся природа, все существующее в
природе? Самые величайшие умы были убеждены умом и сердцем в этой
истине". Антомарки отвечал, что он никогда и не думал сомневаться
в истине, столь очевидной, и что император ошибся в выражении
лица его. "Вы медик, доктор, - сказал Наполеон и потом прибавил
вполголоса: - Эти люди везде видят материю и никогда ничему не
будут верить!"

Несмотря на беспрерывное ослабление сил, император был еще так
силен, что в последних числах апреля встал с постели и перешел в
гостиную; спальня его, в которой воздух испортился, стала ему
несносна. Лица, окружавшие его, предложили ему перенести его на
руках. "Нет, - отвечал он, - понесете меня, когда я умру; а
теперь только помогите мне, поддержите меня".

На другой день, после ночи, проведенной в мучениях, несмотря на
усилившуюся лихорадку, он велел позвать к себе доктора Антомарки
и дал ему следующие инструкции с удивительным спокойствием души:

"После моей смерти, которая уже очень близка, я хочу, чтобы вы
вскрыли тело мое; я также хочу, требую, чтобы вы обещали мне, что
никакой английский доктор не прикоснется к моему трупу. Если бы
вы имели непременную нужду в помощнике, дозволяю вам употребить
доктора Арно, но его одного, а не кого-нибудь другого. Желаю,
чтоб вы вынули мое сердце, сохранили его в спирте и доставили в
Парму к милой моей Марии-Луизе. Вы скажете ей, как нежно я любил
ее, что никогда не переставал любить ее; расскажите ей все, что
вы видели; все, что относится к здешнему моему положению и к моей
смерти. Особенно поручаю вам обстоятельнее рассмотреть мой
желудок, сделать о нем подробный рапорт и представить его моему
любезному сыну... Тошнота, которая беспрерывно меня мучает,
заставляет меня думать, что вся моя болезнь находится в желудке;
я очень близок к той мысли, что страдаю той же болезнью, которая
свела отца моего в гроб, то есть скирром в желудке... Когда меня
не станет, поезжайте в Рим к моей матери и моему семейству;
передайте им все, что вы узнали здесь о моем положении, о моей
болезни и смерти; все, что происходило на этом печальном и
несчастном утесе. Вы скажете им, что великий Наполеон умер в
самом жалком положении, чувствуя недостаток во всем, что было ему
необходимо, брошенный с самим собою и своею славою. Вы скажете
им, что, умирая, он завещал Англии стыд и поношение последних
своих минут".

Скоро бред присоединился к горячке. Сильный ум Наполеона,
казавшийся миру необъяснимым и сверхъестественным, покорился
общему закону человечества. "Штейн-гель! Дезе! Массена! - кричал
Наполеон. - А! Победа наша! Вперед! Скорей! Нападайте дружнее!
Они наши!" Потом вскакивает он с постели, бросается бежать в сад
и падает на спину в то самое мгновение, когда Антомарки спешит
принять его в объятия. Его несут в постель; он все еще в бреду и
непременно хочет идти в сад. Наконец пароксизм прекращается,
лихорадка перестает мучить его, великий человек приходит в себя и
является с обыкновенным своим спокойствием. "Не забудьте, -
говорит он доктору Антомарки, - исполнить все, что я поручил вам
сделать, когда меня уже не будет на свете. С особенным старанием
произведите анатомическое исследование над моим трупом, особенно
над желудком... Доктора в Монпелье предсказывали, что скирр будет
наследственной болезнью в нашем семействе... Хоть бы я мог спасти
сына от этой страшной болезни! Вы увидите его, доктор, скажете,
что следует ему делать; вы избавите его от страданий, которые
мучат меня; это последняя услуга, которой я могу ожидать от вас".

Часа через три (2 мая, в полдень) лихорадка возобновилась, и
знаменитый страдалец сказал своему доктору с глубоким вздохом: "Я
чувствую себя очень дурно, доктор; чувствую, что скоро умру".
Едва успел он окончить эти слова, как впал уже в беспамятство.

"Конец его приближался, - говорит Антомарки, - мы видели, что
теряем его. Каждый из нас старался показать более усердия, более
стараний, хотел доказать ему преданность свою в последний раз.
Верные слуги его, Маршан, Сен-Дени и я, мы предоставили
исключительно себе право сидеть у его кровати и проводить ночи
без сна; Наполеон не мог выносить света: мы были вынуждены
поднимать его, менять на нем белье, подавать ему помощь, в
которой он беспрестанно нуждался, и делали все в совершенной
темноте. Страх умножал в нас усталость; обер-гоф-маршал
совершенно истощился, генерал Монтолон едва мог передвигать ноги,
и я был не крепче их. Мы уступили настоятельным просьбам
французов, живших в Лонгвуде, и позволили им разделять с нами
печальные обязанности, на нас лежавшие. Пьерон, Курто, одним
словом, все находились при Наполеоне и служили ему вместе с нами.
Их усердие, их бескорыстная преданность и любовь тронули
императора; он поручил их попечениям своих приближенных любимцев;
желал, чтоб им помогали, чтобы их поддержали и не забыли. "А
бедные мои китайцы! - прибавил он. - Их тоже не надо забывать;
дайте им несколько десятков наполеондоров: надобно же мне с ними
проститься и оставить им что-нибудь на память"".

Аббат Виньяли ждал только приказаний императора, чтобы явиться к
нему с дарами религии. Великий человек пожелал видеть аббата в
три часа пополудни, третьего мая. Лихорадка прекратилась на
время; Наполеон отпустил всех и остался наедине с достойным
аббатом. Через несколько минут обряд был совершен, и умиравший
принял дары из рук аббата Виньяли.

Через час лихорадка чрезвычайно усилилась; но больной находился
еще в полной памяти. Он воспользовался этими минутами и повторил
душеприказчикам своим, Бертрану, Монтолону и Маршану, прежнее
приказание о том, чтоб после его смерти никакой английский медик
не смел прикасаться к его трупу, кроме доктора Арно. Потом он
сказал им: "Я скоро умру, и вы возвратитесь в Европу; я должен
дать вам некоторые советы насчет будущего вашего поведения и
поступков. Вы разделяли со мной изгнание, вы должны остаться
верными и памяти моей; не делайте ничего, что могло бы нанести ей
вред или оскорбление. Я всегда старался водворить порядок; я ввел
его в мои законы и всегда руководствовался им во всех моих
поступках; ни в каком случае я не изменил ему. К несчастью,
обстоятельства были трудные; я вынужден был уступать, откладывать
благое дело до другого времени. Скоро настала эпоха бедствий; я
не мог спустить натянутого лука, и Франция лишилась всего, что я
приготовлял для нее. Она судит обо мне благосклонно, нестрого,
умеет ценить мои намерения, любит мое имя, мои победы. Подражайте
ей, оставайтесь верны мнениям, которые вы защищали, и славе,
которую вы уже приобрели; если будете поступать иначе, то
покроете себя стыдом и бесчестием".

В следующую ночь сильная буря разразилась над островом Святой
Елены. Почти все деревья в Лонгвуде вырваны из земли с корнями.
Любимая ива императора, прикрывавшая его своими ветвями и
дававшая ему тень во время его прогулок, не избегла общей участи.

Весь следующий день (4 мая) агония продолжалась. На рассвете
пятого числа само тело показывало, что жизнь оставляет великого
человека; оно было холодно, как лед. Однако Наполеон еще дышал;
но он в бреду произнес только два слова: "Голова... войско!"
Торжественная минута наступает; дело англичан приближается к
концу; скоро Европа узнает о смерти великого человека; герой
Франции доходит до пределов чудного и славного своего поприща, а
между тем сэр Гудсон-Лов ждет последнего вздоха, горя нетерпением
дать в Англию известие, что жертва его погибла, и поручение,
данное ему, приведено к окончанию.

Трогательное зрелище происходит в последние минуты жизни героя.
Госпожа Бертран, сама больная, но забывшая свои собственные
страдания для Наполеона и безотлучно находившаяся при умиравшем
императоре, приказывает позвать дочь и трех сыновей своих, чтоб
они могли в последний раз насладиться лицезрением великого
человека. Дети немедленно являются, спешат к кровати императора,
берут его руки и покрывают их поцелуями и слезами. Юный Наполеон
Бертран, побежденный горестью, падает без чувств. Все
присутствующие проливают слезы; везде слышны стоны и рыдания...
Великое событие готовится для мира... в шесть часов, без
одиннадцати минут, Наполеон скончался.

По совершении анатомических исследований 4, о которых император
так часто говорил доктору Антомарки, тело Наполеона было
выставлено на походной постели и прикрыто вместо покрова синим
плащом, который служил герою во время битвы при Маренго. Все
обитатели острова теснились в продолжение двух дней около этого
славного катафалка. Когда смертные останки великого человека были
преданы земле, все старались сохранить какую-нибудь вещь, которая
ему служила или к которой он прикасался, и берегли ее, как
бесценное сокровище.

Похороны Наполеона происходили 8 мая. Его похоронили на
расстоянии в одну милю от Лонгвуда. С первого дня могила его
стала предметом всеобщего уважения; беспрерывно стали посещать
ее. Гудсон-Лов, непримиримый враг героя Франции, не обезоруженный
даже его смертью, огорчался этим усердием и поставил около могилы
стражу, чтобы никто не мог близко подходить к праху Наполеона,
сказав, что стража будет стоять тут вечно. Несмотря на такую
предосторожность, последнее жилище героя всегда было очень часто
посещаемо. Эти посещения никого не могли оскорблять, ибо имели
источником любовь к славе и служили знаком общего внимания к
великим именам, убеждая всех и каждого, что гений во всех местах
и во все времена всегда внушает удивление и почтение.

Но Наполеон мог иметь только временную могилу на острове Святой
Елены. В одном из своих завещаний, от 16 апреля 1821 года, он сам
назначил место постоянной своей могилы. "Я желаю, - писал он, -
чтобы прах мой покоился на берегах Сены, среди французского
народа, который я так сильно любил".

Для исполнения последней воли великого человека необходимо было
стечение многих обстоятельств и удаление некоторых препятствий;
нужно было, чтобы сама Франция изменилась. Бурбоны удалились с
берегов Сены; предсказание Наполеона сбылось, и в ту самую эпоху,
как он предсказывал. Пламенное его желание наконец исполнилось,
французский народ получил завещанный ему дар, прах своего героя.

Когда весть о смерти Наполеона распространилась по Европе, народ
не хотел ей верить; идея о бессмертии так тесно связана с именем
Наполеона, что всем казалось - в нем нет ничего смертного; все
почитали жизнь его нераздельною с его славой! Эту народную
недоверчивость воспел Беранже в песне, называемой Les souvenirs
du peuple 5 ; она-то есть истинный апофеоз, какого могут только
желать великие люди в наше время.

"В начале нынешнего столетия, - говорит один из красноречивых
французских писателей, - Франция представляла величественное
зрелище. Один человек наполнял ее, а Франция, прославленная и
возвышенная им, наполняла собой целую Европу. Этот муж незнатного
происхождения, сын бедного корсиканского дворянина, плод двух
республик: Флорентийской по своему происхождению, и Французской,
по самому себе, достиг в короткое время такой высоты царственного
величия, какое едва ли представляла когда-нибудь изумленная
история. И гений, и судьба, и подвиги его - все было в нем
истинно царское, все показывало в нем исполнителя воли
провидения. События и единодушный голос народа возвели его на
трон и помазали на царство, созданное революцией; избранный
народом был коронован Папою; цари и полководцы, сами отмеченные
судьбою, по предчувствию, внушенному им еще темной и таинственной
его будущностью, предугадали его славный жребий. Ему сказал
Клебер, умирая в Египте: Вы велики, как вселенная! Ему сказал
Дезе, погибая при Маренго: Я солдат, а вы генерал! Ему предрекал
Вальбер, умирая при Аустерлице: Я иду в могилу, а вы идите на
престол! Как огромна его военная слава, как неизмеримы его
завоевания! С каждым годом он раздвигал пределы своей империи за
величественные границы, положенные богом Франции. Подобно Карлу
Великому, уничтожил он Альпы; подобно Людовику XIV, уравнял
Пиренеи; подобно Цезарю, перешел через Рейн и едва не перенесся,
подобно Вильгельму Завоевателю, через пролив Ла-Манш. Под властью
этого мужа Франция считала у себя сто тридцать департаментов; с
одной стороны тянулась она до устьев Эльбы, а с другой - до
Тибра. Он был повелителем сорока четырех миллионов французов и
покровителем ста миллионов европейцев. Вместо границ он поставил
на пределах своего государства два герцогства: Савойское и
Тосканское, и пять древних республик: Геную, Рим, Венецию, Вале и
Нидерланды. Он воздвиг свою монархию, как цитадель, в средоточии
Европы, и окружил ее вместо бастионов и передовых укреплений
десятью государствами, которые породнил с империей своей и со
своим семейством. Он венчал коронами всех детей своих братьев,
родных и двоюродных, когда-то игравших с ним на уютном дворе
родительского его дома, в Аяччо. Приемыша своего женил на
принцессе баварской, а младшего брата на принцессе
виртембергской. Отняв у Австрии германскую империю и составив из
нее Рейнский союз, отнял у нее Тироль и, отдав его Баварии,
присоединил к Франции Иллирию и сам сочетался браком с
эрцгерцогиней. Все деяния этого мужа были величественны и
колоссальны; подобно чудному видению, возвышался он над Европой.
Еще на заре могущества вздумалось ему в уголке Италии возвеличить
имя Бурбонов; герцогу Пармскому Людовику дает он титул короля
Этрурского. Императорским декретом делит он Пруссию на четыре
департамента, объявляет Англию в блокадном положении, а Амстердам
- третьим городом империи; Рим был только вторым. Он уверяет мир,
что дом браганцский перестал царствовать. Когда он переходил
через Рейн, германские курфюрсты, избирающие императора,
встречали его на границах своих государств в надежде, что он,
может статься, переименует их в короли. Древнее королевство
Густава-Вазы, не имевшее наследника престола и искавшее
властителя, просит у него в государи себе одного из его маршалов.
Преемник Карла V, правнук Людовика XIV, король Испании и обеих
Индий просит у него в супружество одну из сестер его. Как хорошо
понимали его, как на него ворчали и как обожали его солдаты,
старые гренадеры, запросто обходившиеся со своим императором и со
смертью! Накануне битв он вел с ними те великие беседы, которыми
дополняются и поверяются великие подвиги и которые превращают
историю в эпопею. В его могуществе, в его величии есть что-то
простое, грубое и грозное. Дож венецианский не служил у него
обер-шенком, как у восточных императоров; герцог Баварский не
отправлял при нем должности обер-шталмейстера, как при германских
императорах; но ему случалось иногда сажать под арест короля,
командовавшего его кавалерией. В промежутке между двумя войнами
он сооружал каналы и дороги, назначал содержание театрам,
обогащал академии, вызывал открытие, воздвигал величественные
памятники или составлял кодексы в Тюильрийском дворце и спорил с
государственными своими советниками до тех пор, пока не удавалось
ему в тексте закона заменить юридический навык высшей, простой
мыслью гения. Наконец, последняя черта, которая дополняет дивное
изображение этой громадной славы, - подвигами своими он так вошел
в историю, что мог бы сказать: предшественник мой Карл Великий, а
союзами до такой степени сроднился с монархией, что в устах его
не казались странными слова: дядя мой Людовик XVI!

1. Я бываю то лисой, то львом. Весь секрет управления заключается в том, чтобы знать, когда следует быть тем или другим

2. Невозможность - слово из словаря глупцов

3. Удача следует за великим человеком

4. Кто не умеет говорить, карьеры не сделает

5. Сила никогда не бывает смешной

6. Слава изнашивается

7. От великого до смешного один шаг

8. Не давать людям состариться - в этом состоит большое искусство управления

9. Есть два рычага, которыми можно двигать людей, - страх и личный интерес

10. У политики нет сердца, а есть только голова

11. Любовь к родине - первое достоинство цивилизованного человека

12. Никогда не рассматривайте, к какой партии принадлежал человек, который ищет у вас правосудия

13. Штыками можно сделать все, что угодно; только нельзя на них сидеть

14. Военных сил недостаточно для защиты страны, между тем как защищаемая народом страна непобедима

15. Большие батальоны всегда правы

16. Выиграл сражение не тот, кто дал хороший совет, а тот, кто взял на себя ответственность за его выполнение и приказал выполнить

17. Войско баранов, возглавляемое львом, всегда одержит победу над войском львов, возглавляемых бараном

18. Один плохой главнокомандующий лучше двух хороших

19. В ранце каждого солдата лежит жезл маршала

20. Народ, не желающий кормить свою армию, вскоре будет вынужден кормить чужую

21. Мужчина, допускающий, чтобы им помыкала женщина, - не мужчина и не женщина, а просто ничто

22. Любовь для праздного человека - занятие, для воина - развлечение, для государя - подводный камень

23. В любви единственная победа - это бегство

24. Красивая женщина нравится глазам, а добрая - сердцу; одна бывает прекрасною вещью, а другая сокровищем

25. Для управления печатью нужны хлыст и шпоры

26. Последнее слово всегда остается за общественным мнением

27. Кто умеет льстить, умеет и клеветать

28. Нет ничего высокомернее бессилия, которое чувствует, что его поддерживают

29. Наибольшая из всех безнравственностей - это браться за дело, которое не умеешь делать

30. Журналист – это чистильщик улиц, работающий пером

31. У государственного человека сердце должно быть в голове

32. От солдата требуется прежде всего выносливость и терпение; храбрость - дело второе

33. Последние всегда правы

34. Установление нерасторжимости брака есть подстрекательство к преступлению

35. Любовь - это глупость, совершаемая вдвоем

36. Общественное мнение - это публичная девка

37. Успех - красноречивейший в мире оратор

38. Чужие глупости еще никого не сделали умными

39. Вернейший способ сдержать слово - не давать его

40. Я больше боюсь трех газет, чем ста штыков

41. Что такое газета? Это рассредоточенный клуб

42. Неуч только скучен, педант же несносен

43. Обычай осуждает нас на многие глупости; самая большая из них - сделаться его рабом

44. Со смелостью можно все предпринять, но не все можно сделать

45. Плохо, ежели молодые люди постигают военное искусство по книгам: это - верное средство воспитать плохих генералов

46. Победу одерживают не числом

47. Гениальные люди - это метеоры, призванные сгореть, чтобы озарить свой век

48. Сначала надо ввязаться в серьезный бой, а там уже видно будет

49. Когда о монархе говорят, что он добр, значит, он ни к черту не годится

50. Остановиться можно при подъеме, но не при падении

51. Анархия всегда приводит к абсолютизму

52. Вождь подобен торговцу, вложившему свои средства в дело и ожидающему прибыли

54. Пишите коротко и неясно

55. Если поставить баранов во главе львов, то львы баранеют, а наоборот - то даже баран будет иметь львиное сердце

56. Невежда имеет большое преимущество перед человеком образованным: он всегда доволен собой

57. Большая политика - это всего лишь здравый смысл, примененный к большим делам

58. Кто стоит высоко и у всех на виду, не должен позволять себе порывистых движений

59. В каждом большом деле всегда приходится какую-то часть оставить на долю случая

60. Проститутки - это необходимость. Иначе мужчины набрасывались бы на порядочных женщин на улицах

61. Солдаты - цифры, которыми разрешаются политические задачи

62. Неустрашимых людей нет между теми, которым есть что терять

63. Будите меня только, если придут плохие новости; а если хорошие - ни в коем случае

64. В России нет дорог - только направления

65. Только правда оскорбительна

66. Природой брак не предусмотрен

67. Случай - это единственный законный царь вселенной

68. Случай правит миром

69. Человеческий дух не созрел еще для того, чтобы управляющие делали то, что должны делать, а управляемые - то, что хотят

70. Этими жалкими побрякушками можно управлять людьми! (ордена)

71. Медицина - это скопление нелогичных предписаний, приносящих скорее вред, чем пользу

72. Между теми, кто ищет смерти, мало тех, кто находит ее в то самое время, когда оная была бы им на пользу

73. Место военных действий, это - шахматная доска генерала, именно его выбор обнаруживает способности или невежество военачальника

74. Мудрецов постигшие их бедствия возвышают, а глупцов ломают окончательно

75. Оказывается, что из ста бывших в прошлом королевских фаворитов по крайней мере девяносто пять были повешены

76. От правосудия зависит общественный порядок. Поэтому по праву место судей - в первом ряду общественной иерархии. Поэтому никакие почести и знаки уважения не могут считаться для них чрезмерными

77. Тот, кто боится быть завоеванным, обязательно проиграет

78. За свою жизнь я совершил немало ошибок; величайшей было вручение моей персоны англичанам: я поверил в то, что они следуют законам чести