Документ екатерины 2 для комиссии. «наказ». «уложенная комиссия»1767 года. Финансы и бюджет
Екатерина II (1729-1796) - неординарная фигура в истории России и прежде всего в истории политико-правовой мысли и государственного управления. Тридцать четыре года (1762-1796 гг.) она, происходившая из семейства мелких немецких князей, волею судеб находилась на вершине российской государственной власти - больше, чем все царствовавшие особы как до (за исключением Ивана Грозного), так и после нее. Ей принадлежит важная роль в появлении в нашей стране идеологии «просвещенного абсолютизма». Екатерина II выступила продолжательницей дела Петра I в реформировании российского общества и государства.
Еще при жизни Екатерине предложили от имени депутатов Комиссии по составлению проекта нового законодательного Уложения принять титул Великой премудрой матери отечества. В ответ она «отписала» следующее: «О званиях же, кои вы желаете, чтоб я от вас приняла, - на сие ответствую: 1) на великая - о моих делах оставляю времени и потомкам беспристрастно судить; 2) премудрая - никак себя таковою назвать не могу, ибо Един Бог премудр, и 3) матери отечества - любить Богом врученных мне подданных я за долг звания моего почитаю, быть любимою от них есть мое желание» .
В одном из своих манифестов Екатерина II заявляла, что приняла «от руки Божией всероссийский престол не на свое собственное удовольствие, но на расширение славы его и на учреждение доброго порядка и правосудия в любезном нашем отечестве». Она действительно много сделала «для славы отечества». Есть основания вслед за Аристотелем, называвшим хорошего правителя-мужчину «настоящим государственным мужем» (ho politikos), использовать по отношению к ней понятие «государственной жены».
При ее правлении великие русские воители во главе с А. В. Суворовым на суше и Ф.Ф. Ушаковым на море утвердили славу России как первоклассной военной державы. «Не знаю, как будет при вас, - говорил светлейший князь А.А. Безбородко молодым русским дипломатам, - а при нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела» .
Немка по крови, француженка по любимому языку и воспитанию, Екатерина, как признавалась сама, очень хотела быть русской. Быстро овладев русским языком, она с большой энергией и охотой принялась изучать русско-российскую историю: много читала, а позже и писала: о Рюрике и первых русских князьях, о Дмитрии Донском и Петре I. В ответ на предложение Д. Дидро, основателя и редактора знаменитой французской «Энциклопедии», написала ряд статей о населении, взаимоотношениях различных сословий, о хлебопашестве в России.
Обращает на себя внимание тот факт, что Екатерина II сразу же обозначила свою принципиальную позицию в подходе к особенностям культуры и жизненного уклада россиян. Когда в 1769 г. некий аббат Шапп опубликовал в Париже «дурную», по оценке Екатерины, книгу о России и русских, она приняла активное участие (как главный организатор и автор) в публикации в Амстердаме на французском языке книги-опровержения. В последней подчеркивалось, что русские стоят ничуть не ниже других европейцев.
Изучение русской истории не было преходящим увлечением императрицы. Напротив, с течением времени оно возрастало и углублялось. Для нее в разных монастырях искали и находили древние рукописи. Около сотни летописей составляли ее подручную библиотеку. В 1783-1784 гг. Екатерина II опубликовала «Записки по русской истории», специально предназначенные для юношества. В них проводилась мысль, что человечество всюду руководствуется одинаковыми идеями и страстями, которые только видоизменяются под влиянием местных особенностей. В «Записках» была предложена периодизация русско-российской истории, которой позже следовала отечественная историография .
Императрица распорядилась открыть для ученых архивы, помогала в издании «Древней российской библиотеки». За несколько дней до своей смерти в письме барону Ф.-М. Гримму она сообщала, что занята составлением огромного исторического труда .
Политическое сознание формировалось у Екатерины как благодаря чтению, изучению передовой и модной тогда литературы европейского, прежде всего французского, Просвещения, так и под влиянием повседневной дворцовой жизни, бесед с окружавшими ее людьми, переписки с друзьями. Ее склад ума был скорее практически-политиче- ским, чем абстрактно-философским. Из изучения политической философии она извлекла больше политики, чем философии. Но и в политике она умела выбирать самое главное и существенное.
Еще когда Екатерина не была самодержавной императрицей, в ее сознании четко и определенно обозначилась установка на власть. «Или умру, или буду царствовать», - писала она. А став императрицей, первым делом позаботилась о том, чтобы укрепить свою самодержавную власть. Будучи центром столкновений различных, нередко противоположных интересов и течений, она предпочитала руководствоваться не частными или групповыми, а общими государственными интересами. «Боже избави играть печальную роль вождя партии, - говорила она, - напротив, следует постоянно стараться приобрести расположение всех подданных» .
Екатерина II никогда не скрывала источника своих идей. Произведения Монтескьё - особенно «О духе законов» , Вольтера, Дидро, итальянского просветителя и юриста Беккариа, многих других мыслителей XVIII в. и прошлых эпох были ее настольными книгами. Изучение этих произведений, отмечал В.О. Ключевский, «приучило ее мысль размышлять о таких трудных предметах, как государственное устройство, происхождение и состав общества, отношение лица к обществу, дало направление и освещение ее случайным политическим наблюдениям, уяснило ей основные понятия права и общежития, те политические аксиомы, без которых нельзя понимать общественной жизни и еще менее можно руководить ею».
Екатерина II много лет находилась в дружеской переписке с главным вольнодумцем Европы XVIII в. Вольтером, который в молодые годы за свои стихи побывал в Бастилии, а в зрелые годы был избран почетным членом Петербургской академии наук и даже написал «Историю России при Петре Великом». В «обществе Вольтера», а это было общество европейских знаменитостей, русскую императрицу весьма чтили и называли самой дивной женщиной всех времен или просто Като (Cathos). Хотя она не стала да и не могла стать вольтерьянкой, идейное влияние Вольтера на Екатерину II не подлежит сомнению.
«Като» не только переписывалась с французскими энциклопедистами, но и помогала им материально. Узнав, что французские власти лишили Даламбера академической пенсии за книгу против иезуитов, она за большую сумму купила у него личную библиотеку, оставив ее в пожизненном пользовании философа («Было бы жестоко разлучить ученого с его книгами», - объясняла российская императрица), и как хранителю ее книг назначила Даламберу жалование в тысячу франков. Восхищенный этим поступком, Вольтер писал: «Кто бы мог вообразить 50 лет тому назад, что придет время, когда скифы будут так благородно вознаграждать в Париже добродетель, знание, философию, с которыми так недостойно поступают у нас» .
Вольтер мог бы добавить, что перед этим Екатерина II предлагала Даламберу приехать «вместе со всеми друзьями» в Россию для обучения и воспитания наследника престола цесаревича Павла. Но Даламбер отказался. Уже через девять дней после своего воцарения Екатерина II предложила Дидро перенести издание «Энциклопедии» из Парижа, где она подвергалась жесткой цензуре, в Россию. Дидро тогда тоже отказался. Но, приехав в Россию по приглашению Екатерины в 1773 г., он сам обратился к ней с просьбой организовать в России новое, без пропусков и цензорских искажений, издание своей «Энциклопедии». Екатерина II отослала его к своим чиновникам, которые «заволокитили» этот вопрос, а потом ответили отказом. А в 1795 г. Екатерина II возложила на «Энциклопедию» вину за французскую революцию 1789-1794 гг.
Наверное, можно сказать: случись Великая французская революция тремя десятилетиями раньше, «Наказа» (во всяком случае, того, который мы будем рассматривать) могло и не быть.
«Наказ императрицы Екатерины II, данный Комиссии о сочинении проекта нового Уложения 1767 года», или просто «Наказ», является главным трудом Екатерины II в области политико-правовой мысли.
В двухтомном сборнике памятников русского законодательства, изданном в начале XX в., отмечалось: «“Наказ” императрицы Екатерины II никогда не имел силы действующего закона, тем не менее он является памятником исключительного значения. Он важен как первая попытка положить в основу законодательства выводы и идеи просветительной философии, он важен и по тем источникам, непосредственно из которых исходила императрица; он замечателен и своим положительным содержанием; он интересен, наконец, по особым обстоятельствам, сопровождавшим его написание. Столько вопросов связано с изучением “Наказа”, что к нему непременно обращается всякий, кто работает над историей екатерининской эпохи» .
Основные идеи «Наказа» и его судьба. Общие замечания. Основной текст «Наказа», который Екатерина II намеревалась сделать «фундаментом законодательного здания империи», состоит из 20 глав (522 статьи) и окончания (статьи 523-526). Кроме того, несколько позже Екатерина внесла два дополнения к основному тексту - специальные главы о полиции (статьи 527-566) и о доходах, расходах, государственном управлении (статьи 567-655).
При рассмотрении и оценке «Наказа» необходимо учитывать ряд обстоятельств.
Первое. Некоторые российские деятели тех времен, характеризуя «Наказ», говорили о «законодательном преемстве» России от греческой Византии, Екатерины II от Юстиниана. «Преемство» действительно было (в нескольких случаях Екатерина ссылается на Юстинианов кодекс, на греческое и римское законодательство), но в большей части не прямое, а опосредованное: от Древней Греции, Рима и Византии к европейским политико-правовым учениям XVII-XVIII вв. и уже от них - к России. Основные идеи и многие формулировки этого сочинения были заимствованы (это не раз признавала сама императрица) из произведений Ш. Монтескьё («О духе законов») и Ч. Беккариа («О преступлениях и наказаниях») и пользовались известностью в кругах европейской образованной публики. Но для России они были новыми и исходили не от какого-то «вольнодумца», а от самой императрицы. Такого еще не было.
Второе. Представленный Екатериной II текст (проект) «Наказа» обсуждался весьма представительной Комиссией из более чем 550 депутатов, избранных от разных социально-политических слоев тогдашнего российского общества: правительственных чиновников, дворянства, горожан, служивых людей, свободного (некрепостного) сельского населения. Депутатский корпус состоял из людей самых разнообразных вер, культур и языков - от высокообразованного представителя Святейшего Синода митрополита Новгородского Димитрия до депутата служилых мещеряков Исетской провинции муллы Абдуллы мурзы Та- вышева и до самоедов-язычников .
Официальная процедура обсуждения «Наказа» была весьма свободной. Вот как описывает ее С.М. Соловьев: «Когда депутаты съехались в Москву, императрица, находясь в Коломенском дворце, назначила разных персон вельми разномыслящих, дабы выслушать заготовленный “Наказ”. Тут при каждой статье родились прения. Императрица дала им чернить и вымарать все, что хотели. Они более половины из того, что написано было ею, помарали, и остался “Наказ”, яко оный напечатан» .
Третье. Вычеркнутые депутатами места из екатерининского текста «Наказа» (некоторые отрывки первоначальной редакции были найдены между бумагами Екатерины II после ее смерти и опубликованы) представляют несомненный интерес для понимания духовного настроя как самой императрицы, так и представителей российского общества той эпохи.
Четвертое. Следует иметь в виду то немаловажное обстоятельство, что депутатам было предписано изучить нужды населения своего региона, обобщить их и представить в Комиссию в качестве депутатских «наказов» для чтения и обсуждения. Многие депутаты представили несколько наказов соответственно нуждам разных групп населения. Особенно отличился депутат от «однодворцев» Архангельской губернии, который привез с собой 195 наказов. Всего же было представлено полторы тысячи депутатских наказов, из которых около двух третей были составлены представителями крестьян . Первое время работа Комиссии заключалась главным образом в чтении и обсуждении депутатских наказов, которые представляли интерес и для правительства, ибо позволяли судить о состоянии страны.
«Наказ» Екатерины II, или, как его называли современники, «Большой Наказ», получил громкий резонанс в Европе. Любопытно, что многие озвученные российской императрицей идеи французского Просвещения, вернувшись к себе на родину, вызвали у королевской власти явное замешательство. Опубликованный в России в 1767 г. текст «Наказа», лишенный наиболее либеральных статей и формулировок, был запрещен к переводу во Франции.
Что же это за идеи, так напугавшие французские власти?
О России, самодержавном государе, государственной власти и управлении. Исходя из того, что законы должны соответствовать «общему умствованию» народа, т.е. его менталитету, Екатерина II в самом начале ставит принципиальный вопрос: насколько полезными могут быть выводы, сделанные европейской общественной мыслью, для русского народа? Ее ответ однозначен: Россия есть держава европейская, русский народ есть народ европейский; то, что придало ему черты неевропейского народа, было временно и случайно. После реформ, проведенных Петром I, состояние русского народа вполне отвечает требованиям введения нового Уложения.
Скажем сразу: здесь Екатерина II серьезно заблуждалась. Россия только начала формироваться как «общество». Даже в Европе передовые идеи законодательства во многом были только идеями, не претворенными в законы. В желании «видеть все отечество свое на самой высшей ступени благополучия, славы и спокойствия» она опередила свой век. И это желание вряд ли может быть поставлено ей в упрек.
Нет ничего удивительного в том, что императрица Екатерина II, следуя теоретической установке Монтескьё и собственному разумению, считала самодержавную монархию наилучшей формой правления в огромном российском государстве. «Государь есть самодержавный, - говорится в «Наказе», - ибо никакая другая, как только соединенная в его особе, власть не может действовать, сходно с пространством столь великого государства. Всякое другое правление не только было бы России вредно, но и вконец разорительно». Государь есть источник всякой государственной и гражданской власти.
Но самодержавный государь в понимании Екатерины II не диктатор, не самодур. Он мудрый руководитель и наставник, строгий, но справедливый отец своих подданных (саму Екатерину II часто величали «матушка государыня-императрица»). Своими наставлениями и указами государь охраняет народ «от желаний самопроизвольных и от непреклонных прихотей». Он должен быть в меру гуманным и в меру властным. В специальной «разъясняющей» главе, завершающей основное содержание «Наказа» (XX), говорится: «Самое высшее искусство государственного управления состоит в том, чтоб точно знать, какую часть власти, малую или великую, должно употребить в разных обстоятельствах» (ст. 513).
Видимо, чувствуя несколько абстрактный характер своих рассуждений о государственном управлении, российская императрица во второй дополнительной главе (XXII) важнейшими государственными «надобностями» называет: «сохранение целости государства», для чего необходимо поддержание на должном уровне обороны, войск сухопутных и морских, крепостей и т.п.; «соблюдение внутреннего порядка, спокойствия и безопасности всех и каждого»; «отправление правосудия, благочиния и надзирания над разными установлениями, служащими к общей пользе» (ст. 576, 577).
О гражданах, их «вольностях» и отношении к законам. Всех подданных Российского государства Екатерина II называет «гражданами» и вполне определенно выступает за их равенство перед законом независимо от чинов, званий и богатства. Вместе с тем в «разъясняющей» гл. XX она предупреждает против такого понимания равенства, когда «каждый хочет быть равным тому, который законом учрежден быть над ним начальником».
Понимая, что «европейские государства отличаются от азиатских свободою в отношениях подданных к правительствам», Екатерина II стремится определить меру этой свободы, или «вольности», в государстве самодержавном. Она соглашается с тем, что «вольность есть право все то делать, что законы дозволяют и, ежели бы какой гражданин мог делать законами запрещаемое, там бы уже больше вольности не было; ибо и другие имели бы равным образом сию власть». Далее конкретизируется, что «государственная вольность в гражданине есть спокойствие духа, происходящее от мнения, что всяк из них собственною наслаждается безопасностью; и чтобы люди имели сию вольность, надлежит быть закону таким, чтоб один гражданин не мог бояться другого, а боялись бы все одних законов». Цель законов состоит в том, чтобы, с одной стороны, не допускать «злоупотреблений рабства», а с другой - предостерегать от опасностей, которые могут из этого произойти.
Автор «Наказа» считает, что нет ничего опаснее права толковать законы, т.е. искать в законе какой-то скрытый смысл и не обращать внимания на слова, формулировки закона. Право толковать законы есть такое же зло, как и неясность самих законов, принуждающая к их толкованию (ст. 153, 157). Поэтому слог законов должен быть ясен, прост и краток. Законы делаются для всех людей, и все люди должны их понимать, чтобы иметь возможность поступать в соответствии с ними (ст. 457, 458).
Небезынтересно отметить, что в «Наказе» употребляется термин «гражданское общество», но его понимание сводится к установлению такого порядка, при котором одни правят и повелевают, а другие повинуются (ст. 250). Термина же «правовое государство» в сочинении Екатерины II нет, но некоторые образующие его признаки и черты или, может быть, лучше сказать - то, что приближается к таковым, в нем обозначены. Обратим внимание на формулировку идеи возможности самоограничения власти. В ст. 512 говорится, что есть случаи, когда «власть должна действовать с учетом пределов, ею же самой себе положенными». Конечно же, здесь имеется в виду не верховная власть, которая должна быть абсолютной, а подчиненные ей «средние власти», разграничение компетенций между ними. «Где пределы власти полицейские кончаются, - гласит ст. 562, - там начинается власть правосудия гражданского». Приближение к чертам правового государства можно усмотреть в статьях «Наказа», рассматривающих проблему преступлений и наказаний.
О преступлениях и наказаниях. Преступление есть нарушения закона, и преступник не должен уйти от ответственности; он должен быть наказан, но в строгом соответствии с законом - таков лейтмотив статей о преступлениях и наказаниях. В ст. 200 говорится: чтобы наказание не воспринималось как насилие одного или многих людей над человеком, совершившим преступление, надлежит, чтобы оно точно соответствовало законам. В связи с этим подчеркиваются следующие обстоятельства:
преступление должно быть доказано и приговоры судей известны народу, чтобы каждый гражданин мог сказать, что он живет под защитой законов (ст. 49);
пока преступление не доказано, действует презумпция невиновности человека, обвиняемого в совершении преступления. Статья 194 говорит следующее: «Человека нельзя считать виноватым до судейского приговора, и законы не могут лишить его защиты прежде, нежели будет доказано, что он их нарушил»;
наказание должно соответствовать преступлению: «Если подвергаются равному наказанию тот, кто убивает животное; тот, кто убивает человека, и тот, кто подделывает важный документ, то очень скоро люди перестанут различать преступления» (ст. 227);
наказание должно быть скорым: «Чем ближе будет отстоять наказание от преступления, и в надлежащей учинится скорости, тем оно будет полезнее и справедливее. Справедливее потому, что оно избавит преступника от жестокого и излишнего сердечного мучения о неизвестности своего жребия» (ст. 221).
Представляют интерес формулировки «Наказа» относительно особо тяжких преступлений. К ним относятся преступления против государя, государства и общества в целом и называются они преступлениями «в оскорблении Величества» (ст. 229, 465). Причем состав преступления определяется только действием, но не мыслью и не словом. «Слова не вменяются никогда в преступление» (ст. 480), за мысль не наказывают. Статья 477 повествует о том, как одному человеку приснилось, что он умертвил царя. Сей царь приказал казнить этого человека, говоря, что не приснилось бы ему это ночью, если бы он не думал об этом днем, наяву. Екатерина II расценивает такую казнь как «великое тиранство». Отметим, что позже Екатерина II пересмотрит эту позицию: за свои антикрепостнические мысли и слова пострадают выдающиеся русские просветители А.Н. Радищев и Н.И. Новиков - первый будет сослан в Сибирь, второй окажется в Шлиссельбургской крепости.
К числу самых тяжких преступлений «Наказ» относит также посягательства «на жизнь и вольности гражданина» (ст. 231). При этом следует разъяснение, что имеются в виду «не только смертоубийства, учиненные людьми из народа, но и того же рода насилия, содеянные особами любого привилегированного сословия».
В «Наказе» решительно осуждается применение пыток как средства достижения показаний обвиняемого: «Пытка не нужна. Обвиняемый, терпящий пытку, не властен над собой в том, чтоб он мог говорить правду». Под пыткой «и невинный закричит, что он виноват, лишь бы только его перестали мучить». Поэтому с помощью пыток можно осудить невинного и, напротив, оправдать виновного, если тот сумеет вынести пытки.
Надо полагать, Екатерина II знала, о чем писала. В России XVIII в. все еше практиковались такие пытки, как вырезание ноздрей, клеймение и др.
В «Наказе» осуждается также смертная казнь. «Опыты свидетельствуют, - говорится там, - что частое употребление казней никогда людей не сделало лучшими; в обыкновенном состоянии общества смерть гражданина не полезна и не нужна» (ст. 210). И лишь в одном случае Екатерина допускает смертную казнь - когда человек, даже осужденный и находящийся в заключении, «имеет еше способ и силу, могущую возмутить народное спокойствие». Императрица пишет: «Кто мутит народное спокойствие, кто не повинуется законам, кто нарушает сии способы, которыми люди соединены в общества и взаимно друг друга защищают, тот должен из общества быть исключен, т.е. стать извергом» (ст. 214).
Пройдет несколько лет, и в 1775 г. на Болотной площади в Москве будет казнен предводитель казацко-крестьянского восстания Емельян Пугачев. «Современники хорошо понимали, - напишет в XX в. известный русский политический деятель и историк П.Н. Милюков, - что сила Пугачева не в нем самом, а в той социально-политической программе, которая вытекала из всей вековой истории крестьянства и явилась неизбежным, неустранимым выражением его классового самосознания. В этом историческом смысле вся крестьянская Россия была пугачевской» . В связи с этим представляют особый интерес те статьи «Наказа», в которых говорилось о тяжелом положении крестьян в России и которые были «вымараны» депутатами Комиссии и не вошли в его печатный текст.
О крепостных крестьянах. Депутаты отвергли прежде всего те статьи, которые касались крепостных крестьян.
Дадим небольшую историческую справку. На Руси издревле землей владели не сельские жители, крестьяне, а горожане - князья и бояре. За право пользования землей крестьяне несли различные повинности: работали со своим инвентарем в хозяйстве владельца земли (барщина), ежегодно выплачивали ему деньги и продукты (оброк).
Вначале крестьяне могли менять хозяина. Однако уже в XV- XVI вв. возможность перехода крестьян от одного хозяина к другому была ограничена неделей до и неделей после 26 ноября по старому стилю (Юрьева дня). В 1580-1590 гг. был отменен и Юрьев день. Было установлено, что каждый крестьянин должен постоянно жить и работать на одном месте, у одного и того же хозяина. Так устанавливалась система крепостничества (крепостью в древнерусском праве назывался акт символический или письменный, утверждавший власть лица над какой-либо вещью), предполагавшая не только прикрепление крестьян к земле, но и право помещика на личность крестьянина. Во второй половине XVI11 в., т.е. при Екатерине II, крестьянам было запрещено жаловаться на помещиков, а помещики получили право ссылать крестьян на каторгу.
Сейчас трудно сказать, была ли альтернатива иного, некрепостнического, развития феодальных отношений в России. Бесспорно одно: система крепостничества, крепостное право - тяжелейшая ноша, не только экономическая и не только для крестьян. В.О. Ключевский отмечал, что нравственное воздействие крепостного права на общество было шире юридического. Все классы общества участвовали в «крепостном грехе» . Депутаты постарались удалить из первоначального текста «Наказа» все, что хоть как-то задевало интересы помещиков и других социальных слоев, участвовавших в «крепостном грехе».
Говоря о крепостничестве, Екатерина различает две разновидности «покорностей» - существенную и личную. «Существенная привязывает крестьян к участку земли, им данной. Такие рабы были у германцев. Они не служили в должностях при домах господских, а давали господину своему известное количество хлеба, скота, домашнего рукоделия и проч., и далее их рабство не простиралося. Такая служба и теперь заведена в Венгрии, в Чешской земле и во многих местах Нижней
Германии. Личная служба, или холопство, сопряжено с услужением в доме и принадлежит больше к лицу. Великое злоупотребление есть, когда оно в одно время и личное, и существенное »" (курсив наш. - Авт.). Всего этого в печатном «Наказе» нет, потому что это «великое злоупотребление» было широко распространено в России и депутаты не хотели здесь никаких реформ.
Оказались ненужными и статьи, в которых было сказано: «Всякий человек должен иметь пищу и одежду по своему состоянию, и сие надлежит определить законом. Законы должны и о том иметь попечение, чтоб рабы и в старости и в болезнях не были оставлены. Один из кесарей римских узаконил больным рабам быть свободными, когда выздоровеют. Сей закон утверждал рабам свободу; но надлежало бы еще утвердить законом и сохранение их жизни».
Такую же участь постигла ссылка Екатерины на более свободное положение крестьян в «российской Финляндии» и ее вывод: «С пользою подобный способ можно бы употребить для уменьшения домашней суровости помещиков или слуг, ими посылаемых на управление деревень их беспредельное, что часто разорительно деревням и народу и вредно государству, когда удрученные от них крестьяне принуждены бывают неволею бежать из своего отечества». Императрица предлагала принять закон, который «может воспрепятствовать всякому мучительству господ, дворян, хозяев и проч.».
Отметим, что как раз в 60-70-х гг. XVIII в. шел процесс по делу помещицы Дарьи Салтыковой (известной как «Салтычиха»), которая обвинялась в зверских издевательствах над своими крестьянами, убийстве 75 человек обоего пола. И хотя ужасная Салтычиха была осуждена и сослана в дальние края, олицетворяемые ею принципы крепостничества поддерживались депутатами не только от дворянства, но и от других сословий. Как выяснилось, все хотели иметь своих крепостных. Они вычеркнули из «Наказа» и следующую статью: «Надлежит, чтоб законы гражданские определили точно, что рабы должны заплатить за освобождение своему господину, или чтоб уговор об освобождении определил точно сей их долг вместо законов».
Следует признать, что Екатерина II без особого сопротивления приняла усечения и поправки депутатов, а потом смирилась с тем, что «Наказ» так и не стал действующим законом. В декабре 1768 г. императрица повелела распустить Большую Комиссию, которая за полтора года своего существования провела 203 заседания (несколько специальных комиссий продолжали работать до 1774 г.). Разные толки вокруг «Наказа»
заставили Сенат запретить распространение этого документа в обществе - документа, который Екатерина II в момент его написания хотела видеть дешевым по цене, изданным массовым тиражом и таким же распространенным, как букварь. Тем не менее «Наказ» за последующие тридцать лет переиздавался, так сказать, для внутреннего пользования. Заложенными в нем идеями руководствовались в некоторых случаях законодательной и административной практики. А материалы Комиссии послужили пособием для ряда важных реформ административного и судебного устройства в России в последующие годы.
К их числу принадлежит прежде всего «Учреждение для управления губерний Российской империи» 1775 г. В соответствии с ним вместо 20 прежних было создано 50 губерний, которые делились на уезды и волости . Размеры административно-территориальных единиц были уменьшены, а число лиц, облеченных властными полномочиями, значительно увеличено. Во главе губернии стоял генерал-губернатор, при нем учреждалось губернское правление, а при последнем - палата уголовного и гражданского суда в качестве высшего судебного органа губернии. Кроме этого, учреждался еще и «Совестный суд» для разбора уголовных дел, совершаемых несовершеннолетними и невменяемыми. Предусматривалось проведение ревизии судебных дел, под которой понималось «прилежное рассмотрение того, произведено ли дело порядочно и сходственно с законами». «Учреждение» создавало сословные суды - отдельно для дворян, для купечества и горожан, для некрепостного сельского населения. Надзор за всей системой судебных учреждений поручался назначаемым правительством прокурорам и их помощникам.
В 1785 г. Екатерина II издала «Грамоту на права и выгоды городам Российской империи», которой утверждались как личные права «мещан», т.е. горожан, - право на охрану чести, достоинства и жизни личности, а также право на выезд за границу, так и их имущественные права - право собственности на принадлежащее горожанину имущество, право владения торговыми и промышленными предприятиями, промыслами и право на ведение торговли. Все городское население было разделено на шесть разрядов в зависимости от имущественного и социального положения, определены права каждого из них. Среди политических новаций, содержавшихся в этой грамоте, следует отметить «дозволение» создавать городские Думы, призванные решать самые насущные проблемы города.
Не забыла Екатерина II отблагодарить и то сословие, которому она была обязана своим восхождением к власти и всем своим царствованием, - дворянство. Не ограничившись двумя указами, принятыми в 1782 г., она в 1785 г. издала специальную «Грамоту на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства». В соответствии с ней дворяне освобождались от податей, обязательной службы и телесных наказаний; им разрешалось приобретать фабрики и заводы, а также торговать производимой на этих предприятиях продукцией. За дворянами закреплялась не только земля, но и ее недра. Они получили широкое сословное самоуправление .
Существовала и «Жалованная грамота крестьянству». В 30-е гг. XIX в. из архивных глубин стали всплывать обрывки этого документа, согласно которому Екатерина II намеревалась родившихся после 1785 г. детей крепостных крестьян объявить свободными. Если бы этот документ был принят и опубликован, то крепостное право довольно быстро упразднилось бы само собой. Но этому помешали дворяне, «высшее общество» вообще. И позже, в 90-е гг., когда Екатерина II, надо полагать, понимала, что жизнь подходит к концу, и когда обычно уже не лицемерят, она с горечью вспоминала: «Едва посмеешь сказать, что они (крепостные) такие же люди, как и мы, и даже когда я сама это говорю, я рискую тем, что в меня станут бросать каменьями... Даже граф Александр Сергеевич Строганов, человек самый мягкий и, в сущности, самый гуманный, у которого доброта сердца граничит со слабостью, даже этот человек с негодованием и страстью защищал дело рабства... Я думаю, не было и двадцати человек, которые по этому вопросу мыслили бы гуманно и как люди» Соловьев С.М. Указ. соч. С. 497.
Время Екатерины II (1762–1796)
(продолжение)
Законодательная деятельность Екатерины II
Наказ и Уложенная Комиссия 1767–1768 гг.
С самого начала екатерининского царствования, как мы уже видели, Екатерина выразила желание привести все правительственные места в должный порядок, дать им точные "пределы и законы". Исполнение этой мысли явилось только в осторожном преобразовании Сената. Сама Екатерина пока не шла далее. Но пошел далее виднейший ее советник Н. И. Панин , который был одним из умнейших людей той поры и которого по уму можно поставить рядом с самой Екатериной или, позднее, со Сперанским; он только не умел быстро передавать в практику то, что задумал, ибо был по природе медлителен и малоподвижен. Панин подал императрице обстоятельно мотивированный проект учреждений императорского совета (1762 г.); доказывая с едкой иронией несовершенства прежнего управления, допускавшего широкое влияние фаворитизма на дела, Панин настаивал на учреждении "верховного места", совета из немногих лиц с законодательным характером деятельности. Это законодательное "верховное место", стоя у верховной власти в качестве ее ближайшего помощника, одно было бы в состоянии, по словам Панина, "оградить самодержавную власть от скрытых иногда похитителей оныя", т. е. временщиков. Совет при императрице, в то же время, был бы лучшим средством против беспорядка и произвола в управлении. Так Панин отвечал на заявленное Екатериной намерение внести в управление законность и порядок. Но он предлагал старое средство: в России существовали "верховные места" (Верховный тайный совет и Кабинет), которые, однако, не предохраняли от фаворитов и не охраняли законности. С другой стороны, "верховное место", усвоив законодательную функцию, стесняло бы верховную власть, для защиты которой предназначал его Панин. Современники заметили недостатки и даже неискренность проекта Панина. Когда Екатерина, подписав было поданный ей проект, стала затем колебаться, и собрала мнения государственных людей о проекте, то не увидела большого сочувствия к нему. Ей даже высказали (Вильбуа), что Панин "тонким образом склоняется более к аристократическому правлению; обязательный и государственным законом установленный императорский совет и влиятельные его члены могут с течением времени подняться до значения соправителей". Таким образом Екатерине указали, что крупная административная реформа, на которую она было согласилась, может превратить Россию из самодержавной монархии в монархию, управляемую олигархическим советом чиновной аристократии. Понятно, что Екатерина не могла утвердить такого проекта, и Панин, думавший пересадить в Россию знакомые ему формы шведского управления, потерпел неудачу.
Но, отклоняя реформу, предлагаемую Паниным, Екатерина вскоре сама остановилась на весьма оригинальном законодательном плане, более обширном, чем панинский проект. Это был план перестройки законодательства. Императрица желала законности и порядка в управлении; знакомство с делами показало ей, что беспорядок господствует не только в частностях управления, но и в законах; ее предшественники непрерывно заботились о приведении в систематический кодекс всей громады отдельных законоположений, накопившихся со времени Уложения 1649 г. , и не могли сладить с этим делом. Екатерина также поняла настоятельность этого дела, но представляла себе несколько иначе суть предстоящей ей здесь задачи. Она не только хотела упорядочить законодательный материал, но стремилась создать новые законодательные нормы, которые содействовали бы установлению порядка и законности в государстве. В существующих же законах она находила недостатки и думала, что эти законы не соответствуют вообще современному состоянию народа.
Поэтому устранения существующих на деле недостатков Екатерина искала не только в практической правительственной деятельности, но и в теоретической перестройке действовавшего права. Эта мысль о выработке нового законодательства очень заняла Екатерину и повела к знаменитой "Комиссии для сочинения проекта нового Уложения", по поводу которой императрица впервые заявила о своих широких реформаторских планах.
Когда в 1648 г. при царе Алексее пожелали составить кодекс, то особой комиссии поручили собрать весь пригодный для этой цели материал из старого русского, византийского и литовского законодательства, а к слушанию собранных статей созвали Земский собор , который путем челобитий доводил до сведения правительства свои желания и, таким образом, своими челобитьями давал новый материал для законодательства. "Общим советом" создано было, таким путем, Уложение, ответившее вполне удовлетворительно на потребности своего времени. И в XVIII в. до Екатерины II, хотя законодательные работы и не привели к какому-либо важному результату, ясно замечаем тот же прием, как в 1648 г.: подготовительная редакционная работа поручается комиссиям бюрократического состава, а к "слушанию" составляемого кодекса призываются земские люди.
Екатерина не пошла таким путем. Она желала создать новое законодательство, а не приводить старое в систему. О старых русских законах, действовавших при ней, она отзывалась резко, считала их прямо вредными и, понятно, систематизировать их не желала. Она желала прямо установить отвлеченные общие правила, принципы законодательства и думала, что это ей удастся. "Можно легко найти общие правила, – писала она Вольтеру в 1767 г. – но подробности?.. Это почти все равно, что создать целый мир". Кто же будет определять принципы законодательства и кто обсуждать подробности? Ни в определении принципов, ни в выработке подробностей Екатерина не нашла возможным воспользоваться силами бюрократии. Чиновничество выросло на старых законах и знало лишь правительственную практику, но не народные нужды; стало быть, ни поставить правильных принципов, ни согласовать их с народными нуждами в частностях нового законодательства оно не могло. Екатерина поэтому обошлась без него. "Легкое", как думала она, дело установления принципов будущего кодекса Екатерина приняла на себя. Трудности установления подробностей она нашла всего приличнее возложить на земских представителей, нуждам которых должны были удовлетворить новые законы, а не европейские мечты.
Уже с 1765 г. Екатерина усидчиво принялась за изложение законодательных принципов и работала, не говоря никому о содержании своего труда. "Два года я читала и писала, не говоря о том полтора года ни слова, – сообщает сама императрица. – Предуспев, по мнению моему, довольно в сей работе, я начала казать по частям статьи, мною заготовленныя, людям разным, всякому по его способностям". Статьи, заготовленные Екатериной, были ее известным Наказом в его первоначальной редакции. Содержание Наказа исследовано обстоятельно, и теперь можно указать его главнейшие литературные источники: это "L"Esprit des Lois [Дух законов]" Монтескье , "Institutions politiques" Бильфельда и вышедшее в 1764 г. сочинение итальянца Беккариа "О преступлениях и наказаниях". Екатерина о Монтескье сама писала Д"Аламберу , что в Наказе "обобрала президента Монтескье", не называя его; действительно, добрая половина статей Наказа есть пересказ "Духа законов". Таким образом, свои принципы нового русского законодательства Екатерина установила на почве философско-публицистических умствований современной ей европейской литературы. Ясно, что эти принципы, с одной стороны, были в высшей степени либеральны, потому что взяты из либерального источника, а с другой стороны – совершенно чужды русской жизни, потому что слишком либеральны и выросли из условий нерусской общественной жизни. Они должны были удивить русское общество и либерализмом, и несоответствием национальному быту. Екатерина чувствовала это; она рядом с общим либерализмом поставила и мотивировала в Наказе ясное утверждение, что единственной возможной для России формой власти находит самодержавие как по обширности страны, так и потому, что одной власти лучше повиноваться, чем многим господам. Постаралась она оправдать и отвлеченность своих принципов, и их несоответствие русским порядкам; она писала в Наказе: "Россия есть европейская держава. Доказательство сему следующее; которые в России предпринял Петр В., тем удобнее успех получили, что нравы, бывшие в то время, совсем не сходствовали с климатом и принесены к нам смешением разных народов и завоеваниями чуждых областей. Петр I, вводя нравы и обычаи европейские в европейском народе, нашел тогда такие удобности, каких он и сам не ожидал". (Наказ, гл. 1, 6, 7). Итак, по мнению Екатерины, древняя Россия жила с чуждыми нравами, которые следовало переделать на европейский лад, потому что Россия – страна европейская. Петр начал эту переделку, вводя европейские обычаи, и это ему удалось. Теперь Екатерина продолжает это дело и вносит в русские законы общеевропейские начала. Именно потому, что они европейские, они не могут быть чуждыми России, хотя и могут такими показаться по своей новизне. Так Екатерина старалась оправдать либеральность и отвлеченность своих принципов. Если она оставалась верна народным воззрениям в том, что предпочитала самодержавие "угождению многим господам", то впадала в большую неточность в другом отношении: за начала общеевропейской жизни она приняла принципы европейской философии, которые не переходили в жизнь нигде в Европе и не были началами действительного быта. Являясь с этими принципами в русскую жизнь, Екатерина нимало не следовала Петру, который перенимал действительность, а не европейские мечты.
Екатерина II с Наказом Уложенной комиссии в руках. Картина неизвестного художника XVIII века
Когда Наказ был выработан и показан Екатериной многим лицам, то возбудил массу возражений с их стороны. Сначала Екатерина показывала его по частям приближенным лицам, и Панин на либеральные принципы Наказа тонко отозвался: "Ce sont des axiomes à renverser des muralies". Подобное же отношение к либерализму Наказа и от других лиц заставило Екатерину, по ее собственным словам, зачеркнуть, разорвать и сжечь "больше половины" написанного. Перед изданием в свете уже сокращенной редакции Екатерина созвала в село Коломенское, где тогда находилась, разных "вельми разномыслящих" людей, отдала им Наказ и позволила им "чернить и вымарать все, что хотели". При всем разномыслии позванных лиц они, однако, "более половины из того, что писано было ею, помарали – и остался Наказ, яко оный напечатан". Если верить точности слов Екатерины, напечатано было, стало быть, менее четверти того, что она составила. По сохранившимся рукописям императрицы видим, что возражения избранных ею цензоров направлены были против того, что либерально, и против того, что не соответствовало русским нравам. Цензура окружающих заставила Екатерину отказаться от напечатания весьма важных для нее частностей Наказа и скрыть многое из своих существенных взглядов.
Уступчивость Екатерины в деле составления Наказа показывает нам, во-первых, до какой степени доходила зависимость императрицы от окружающей ее придворной среды в первые годы ее правления, а во-вторых, до какой степени рознились ее личные, отвлеченные воззрения от тех взглядов, какие Екатерина высказывала официально. Для примера возьмем один важный вопрос общественной жизни, который при Екатерине стал на очереди в правительственной практике, – вопрос крестьянский. Мы видели, что еще с XVII в. жизнь и правительственная практика неудержимо шли к тому, что более и более подчиняли личность и труд крестьянина власти помещика. С освобождением дворянства от государственных повинностей, по логике истории, с крестьян должна была быть снята их частная зависимость, потому что исторически эта зависимость была обусловлена дворянскими повинностями: крестьянин должен был служить дворянину, чтобы дворянин мог исправно служить государству. С освобождением дворянства выступал вопрос об освобождении крестьян: они волновались уже с манифеста о вольности дворянства, потому что смутно помнили ход закрепощения. (При Петре Великом крестьянин Посошков весьма определенно заявил: "Крестьяном помещики не вековые владельцы... а прямый их владелец Всероссийский Самодержец, а они владеют временно". Соч., 1, 183.) Но освобождение крестьян казалось в половине XVII в. вещью невозможной: оно затрагивало их интересы, потому что лишило бы их дарового труда. Дворянство, составлявшее правительственный и административный класс XVIII в. и ставшее привилегированным землевладельческим сословием, хотя и задумывалось над крестьянским вопросом, но было далеко от его разрешения. Крепостное право продолжало не только существовать, но и развиваться.
Екатерина, воспитавшаяся на освободительных теориях XVIII в., не могла сочувствовать крепостному праву и мечтала об освобождении крестьян. В ее личных бумагах находили любопытные проекты постепенного уничтожения крепостной зависимости путем освобождения крестьян в отдельных имениях при их купле-продаже. Однако общее одновременное освобождение крепостных ее пугало, и она искренно была убеждена, что "не должно вдруг и через узаконение общее делать великаго числа освобожденных" (Наказ, 260). Но в то же время она искренно желала облегчить положение "рабов", т. е. крестьян, и уничтожить "рабство" в своей империи. И вот в первоначальной редакции Наказа рассеяно много замечаний и размышлений о крестьянах и о необходимости улучшить их положение и уничтожить крепостное право. Но в окончательной печатной редакции многие из этих либеральных размышлений о крестьянах были выпущены, очевидно под влиянием "разномыслящих персон", читавших и корректировавших Наказ (Соловьев, т. XXVII, 80).
Мало того, сама Екатерина была как бы вынуждена изменить свои взгляды, сделав уступки консервативным взглядам своих советников. Так, например, в первоначальном Наказе, следуя Монтескье, она писала: "Два рода покорностей: одна существенная, другая личная, т. е. крестьянство и холопство. Существенная привязывает, так сказать, крестьян к участку земли, им данной. Такие рабы были у германцев. Они не служили в должностях при домах господских, а давали господину своему известное количество хлеба, скота, домашняго рукоделия и проч., и далее их рабство не простиралось... Личная служба или холопство сопряжено с услужением в доме и принадлежит больше к лицу. Великое злоупотребление есть, когда оно в одно время и личное и существенное". Здесь Екатерина обнаружила точные представления о существе крестьянской и холопской зависимости и справедливо осудила их смешение, которое вредно отразилось на судьбах крестьянства. Но в окончательной редакции Наказа это рассуждение выпущено; очевидно, Екатерина в данном случае, спрятав свое рассуждение, подчинилась факту русской жизни – полному смешению крестьян и холопов – и отступилась от своих теоретических взглядов, не находя уже "великого злоупотребления" в этом смешении. Нет сомнения, что здесь действовало влияние окружающих людей, "помаравших ее Наказ". Однако отступничество от высказанных взглядов у Екатерины вовсе не было искренним. Когда большинство земских представителей, собранных Екатериной в Комиссию , оказались поборниками крепостного права, Екатерина была очень недовольна. Сохранилась одна ее отметка по поводу крепостнических мнений депутатов: "Если крепостного нельзя признать персоною, следовательно, он не человек; но его скотом извольте признавать, что к немалой славе и человеколюбию от всего света нам приписано будет. Все, что следует о рабе, есть следствие сего богоугоднаго положения и совершенно для скотины и скотиною делано". Ясно, что, обзывая крепостников "скотинами", Екатерина не считала крестьянина рабом и желала освобождения его из той зависимости холопа, какая развилась в XVIII в.; но она должна была сдерживать свои мнения и желания, отказываться от них по внешности, не отказываясь, однако, внутренне.
Взятый нами пример свидетельствует, как мы сказали, о зависимости Екатерины от окружавшей ее среды и о разнице ее действительных взглядов от тех, какие она высказывала официально. Она считала, что установить общие принципы нового законодательства будет делом легким. На самом же деле это легкое дело оказалось тяжелым и до некоторой степени потерпело неудачу. Устанавливая новые принципы, Екатерина в них делала уступки той самой среде, которую хотела исправить новыми законами, и потому ее новые принципы не были развиты так полно, как бы ей хотелось. Еще до окончательной редакции Наказа Екатерина в нем как будто разочаровалась и писала Д"Аламберу, что Наказ вовсе не похож на то, что она хотела сделать. Однако и в окончательной, т. е. сокращенной, редакции Наказа Екатерина успела сохранить цельность своего либерального направления и высказать, хотя и не вполне, но с достаточной определенностью, те отвлеченные начала, какими должно было руководиться предположенное ею законодательное собрание в своей практической деятельности. Наказ, сокращенный и выдержавший цензуру сотрудников Екатерины, будучи напечатан, произвел все-таки сильное впечатление и в России, и за границей. Во Франции он был даже запрещен. Действительно, он был исключительным правительственным актом как по своему общему характеру отвлеченного философского рассуждения, так и по либеральности внутреннего направления. (Ученое издание Наказа вышло под редакцией Н. Д. Чечулина в 1907 г. Интересен труд Ф. В. Тарановского "Политическая доктрина в Наказе".)
Читая печатный Наказ, мы видим, что он содержит в себе 20 глав (две главы: 21 и 22, о полиции и о государственном хозяйстве, Екатерина приписала к Наказу уже в 1768 г.) и более 500 параграфов, или кратких статей. Содержание этих статей касается всех главнейших вопросов законодательства. Кроме общих рассуждений об особенностях России как государства, и о русском государственном правлении в частности, обсуждается положение сословий, задачи законодательства, вопрос о преступлениях и наказаниях, судопроизводство, предметы гражданского права, кодификация и целый ряд вопросов государственной жизни и политики (есть даже рассуждение о признаках, по которым можно узнать падение и разрушение государства). Своим содержанием Наказ действительно довольно полно охватывает сферу тех вопросов, какие представляются законодателю, но он только намечает эти вопросы, трактует их отвлеченно и не может служить практическим руководством для законодателя. Наказ, как того и хотела Екатерина, есть только изложение принципов, какими должен руководиться государственный человек, пишущий законы.
Уложенная комиссия и Наказ Екатерины II
Предпринятые в 1763 году реформы показались Екатерине II неудачными. Она решила, как некоторые из ее предшественников на троне, обратиться к обществу, созвать комиссию из депутатов, выбранных народом во всех губерниях, и поручить этой комиссии разработку необходимых стране законов. При этом Екатерина II чувствовала потребность в некоем обобщающем теоретическом документе, который осмыслял бы все необходимые перемены и предназначался для этой Комиссии. И она засела за работу. Наказ Комиссии для сочинения нового Уложения, написанный самой императрицей в 1764-1766 годах, представлял собой талантливую компиляцию из работ французских и английских правоведов и философов. В основу сочинения были положены идеи Ш. Монтескье, Ч. Беккариа, Э. Люзака и других французских просветителей. Почти сразу же в Наказе утверждается, что для России с ее пространствами и особенностями народа никакой иной формы, кроме самодержавия, быть не может. При этом провозглашалось, что государь должен править в соответствии с законами, что законы должны опираться на принципы разума, здравого смысла, что они должны нести в себе добро и общественную пользу и что все граждане должны быть равны перед законом. Там же было выражено первое в России определение свободы: «право все то делать, что законы дозволяют». Впервые в России провозглашалось право преступника на защиту, сказано было о презумпции невиновности, о недопустимости пыток и о допущении смертной казни лишь в особых случаях. В Наказе сказано, что право собственности должно быть защищено законом, что подданных нужно воспитывать в духе законов, христианской любви. В Наказе были провозглашены такие идеи, которые были новыми в тогдашней России, хотя теперь они кажутся простыми, известными, но, увы, подчас не исполняемыми и до сих пор: «Равенство всех граждан состоит в том, чтобы все подвержены были тем же законам»; «Вольность есть право все то делать, что законы дозволяют»; «Приговоры судей должны быть народу ведомы, так как и доказательства преступлений, чтоб всяк из граждан мог сказать, что он живет под защитою закона»; «Человека не можно почитать виноватым прежде приговора судейского, и законы не могут его лишить защиты своей, прежде нежели доказано будет, что он нарушил оные»; «Сделайте, чтоб люди боялись законов и никого бы, кроме их, не боялись». И хотя в Наказе не говорилось о необходимости отмены крепостного права, мысль о естественном праве людей на свободу от рождения в Наказе проведена довольно отчетливо. Вообще же, некоторые идеи Наказа – произведения, написанного самодержицей, были необыкновенно смелы и вызвали восторг многих передовых людей.
Реформируемая по идеям Екатерины II система государственных учреждений – суть лишь механизмы реализации верховной воли просвещенного самодержца. Нет и следа учреждений, которые могли бы в чем-то оппонировать верховной власти. Сам государь должен «хранить» законы, наблюдать за их соблюдением. Так принцип самодержавия, то есть неограниченной власти, был первым и основным принципом государственного строительства Екатерины II, незыблемо лежал в основе реформируемого ею политического режима.
Наказ не стал официальным документом, законом, но его влияние на законодательство было значительным, так как это была программа, которую Екатерина II хотела бы воплотить в жизнь.
В Европе Наказ принес Екатерине II славу либерального правителя, и во Франции Наказ был даже запрещен. Наказ, как уже сказано, был предназначен для созванной со всей страны Комиссии для сочинения Уложения. Именно в ее деятельности первоначально предполагалось реализовать идеи Наказа. Нельзя сказать, что сама мысль о Комиссии была особенно новой. Такие комиссии почти непрерывно существовали в течение XVIII века. Они рассматривали законодательные проекты, привлекали с мест представителей, обсуждали их мнения. Но разные причины мешали этим комиссиям сделать заново свод законов на смену Соборного уложения 1649 года – кодекса, который использовался в судебной практике даже во времена Екатерины II.
Заглянем в источник
Когда императрица писала Наказ, то главным направлением ее реформаторской мысли было обоснование концепции незыблемого по своей сути самодержавия новыми идеологическими и правовыми доводами, помимо тех, которые уже давно использовались русским правом и публицистикой XVIII века (теологическое обоснование – власть царя от Бога), концепция харизматического лидера – «Отца (или Матери) Отечества». При Екатерине II появляется популярный на Западе «географический аргумент», обосновывающий самодержавие как единственно приемлемую форму правления для страны таких масштабов, как Россия. В Наказе сказано:
«Государь есть самодержавный, ибо никакая другая, как только соединенная в его особе власть не может действовати сходно с пространством толь великого государства… Пространное государство предполагает самодержавную власть в той особе, которая оными правит. Надлежит, чтобы скорость в решении дел, из дальних стран присылаемых, награждала медление, отдаленностию мест причиняемое… Всякое другое правление не только было бы России вредно, но и в конец разорительно… Другая причина та, что лучше повиноваться законам под одним господином, нежели угождать многим… Какой предлог самодержавного правления? Не тот, чтоб у людей отнять естественную их вольность, но чтобы действия их направити к получению самого большаго ото всех добра».
Во многом благодаря Наказу Екатерины, открывшему новую страницу в истории русского права, и многочисленным законам, вытекавшим из принципов Наказа, в России осуществилась правовая регламентация самодержавия. В следующем, XIX веке она отлилась в формулу 47 статьи «Основных законов Российской империи», согласно которой Россия управлялась «на твердом основании положительных законов, учреждений и уставов, от самодержавной власти исходящих».
Как раз разработка комплекса правовых норм, обосновавших и развивших первейший «фундаментальный» закон – монарх является «источником всякой государственной власти» (ст. 19 Наказа), и стала главной задачей Екатерины. Просветительская концепция самодержавия включала признание основой жизни общества законность, законы, установленные просвещенным монархом. «Библия Просвещения» – книга «Дух законов» Монтескье утверждала: если монарх намерен просвещать подданных, то это невозможно осуществить без «прочных, установленных законов». Это и делала Екатерина. Согласно ее идеям, закон пишется не для монарха. Единственным ограничением его власти могут служить его же высокие моральные качества, образованность. Просвещенный монарх, обладая высокой культурой, думая о подданных, не может поступать как неотесанный тиран или капризный деспот. Юридически это выражается, согласно 512 статье Наказа, словами о том, что власть просвещенного государя ограничивается «пределами, себе ею ж самой положенными».
Уложенная комиссия собралась в 1767 году в Москве. В ее работе участвовали 564 депутата, более трети из них были дворянами. Делегатов от крепостных крестьян в Комиссии не было. Однако речи против помещичьего всевластия и непомерной тяжести повинностей крепостных прозвучали. Это были выступления Г. Коробьева, Я. Козельского, А. Маслова. Последний докладчик даже предлагал передать ведение крепостных в специальное государственное учреждение, из которого помещики получали бы свои доходы. Однако большинство депутатов были за сохранение крепостного права. Екатерина II, несмотря на ее понимание всей порочности крепостной зависимости, не выступила против существующего социального порядка. Она понимала, что для самодержавной власти попытка ликвидировать или даже смягчить крепостное право будет смертельна. Заседания Комиссии, как и ее подкомитетов, быстро выявили огромные противоречия между сословиями. Недворяне настаивали на своем праве покупать крепостных, а дворяне считали это право своей монополией. Купцы и предприниматели, со своей стороны, были резко настроены против дворян, которые заводили заводы, вели торговлю и, тем самым, «вторгались» в сословные занятия купечества. Да и в дворянской среде не было единства. Аристократы и родовитые дворяне выступали против «выскочек» – выслужившихся из низов согласно Табели о рангах, и требовали отмены этого петровского акта. Дворяне великорусских губерний спорили о правах с прибалтийскими немцами, которые им казались большими. Сибирские дворяне, в свою очередь, хотели таких же прав, которыми обладали великорусские дворяне. Дискуссии часто выливались в ссоры. Выступавшие, заботясь о своем сословии, часто не думали об общем деле. Одним словом, депутаты были не в состоянии преодолеть разногласия и искать согласие ради выработки общих принципов, на которых бы и строились законы. Проработав полтора года, Комиссия не утвердила ни одного закона. В конце 1768 года, воспользовавшись началом войны с Турцией, Екатерина II распустила Комиссию. Однако ее материалы императрица-законодательница долгие годы широко использовала в своей работе. Комиссия так и не приняла нового Уложения. Возможно, причина неудачи крылась в организации работы Комиссии, точнее – в отсутствии рабочей атмосферы, которую было трудно создать в таком грандиозном и пестром собрании представителей разных социальных, региональных и национальных групп делегатов, раздираемых противоречиями. Да и собравшиеся в Кремле законодатели не были подготовлены к сложной работе. Возможно, что и вообще для таких универсальных сводов законов прошло время. Нужна была уже иная, целостная система правовых кодексов, которые объединяла бы одна генеральная идея. По этому пути и пошла Екатерина II. Подготовка к работе Уложенной комиссии и сама работа ее, ничем не закончившаяся, оказали Екатерине II большую услугу: дали пищу для законодательной работы самой императрице, которая с тех пор профессионально занялась законодательством. Оценивая то, что было сделано ею за многие годы, можно без особого преувеличения утверждать, что Екатерина II, десятилетиями работая над законодательством, в некотором смысле заменила собой целую Уложенную комиссию.
«Наказ ея императорского величества Екатерины Вторыя самодержицы всероссийския данный Комиссии о сочинении проекта новаго уложения».
Из книги История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты автора1766 – Наказ Екатерины II В 1766 г. была созвана Комиссия для составления нового Уложения – кодекса законов. На заседания Комиссии собрались выборные представители от дворянства, купечества, государственных крестьян. Для Комиссии Екатерина написала «Наказ», в котором
Из книги История. История России. 10 класс. Углублённый уровень. Часть 2 автора Ляшенко Леонид Михайлович§ 53. Уложенная комиссия 1767 – 1768 гг Созыв Уложенной комиссии. Самым важным событием первых лет царствования Екатерины II был созыв Уложенной комиссии. Сам по себе созыв комиссии для замены устаревшего Уложения 1649 г. новым ничего оригинального не представлял – ещё
Из книги История России. XVII–XVIII века. 7 класс автора§ 27. УЛОЖЕННАЯ КОМИССИЯ «Наказ» императрицы Екатерины II. В манифесте при восшествии на престол Екатерина II обещала ввести жизнь в стране в рамки закона, чтобы «каждое государственное место имело свои пределы и законы к соблюдению доброго во всём порядка». Соборное
Из книги История России. XVII-XVIII века. 7 класс автора Киселев Александр Федотович§ 27. УЛОЖЕННАЯ КОМИССИЯ «Наказ» императрицы Екатерины II. В манифесте при восшествии на престол Екатерина II обещала ввести жизнь в стране в рамки закона, чтобы «каждое государственное место имело свои пределы и законы к соблюдению доброго во всем порядка». Соборное
Из книги История России XVIII-XIX веков автора Милов Леонид Васильевич§ 7. Уложенная комиссия 1767 г. Весьма существенным звеном в екатерининской политике «просвещенного абсолютизма» стал пересмотр обветшавшего средневекового кодекса законов - Соборного уложения 1649 года.Актуальность и важность этого были всем очевидны, так как над
Из книги Учебник русской истории автора Платонов Сергей Федорович Из книги История России с начала XVIII до конца XIX века автора Боханов Александр Николаевич§ 5. Уложенная комиссия 1767 г Весьма существенным звеном в екатерининской политике «просвещенного асболютизма» стал пересмотр обветшавшего средневекового кодекса законов, Соборного Уложения 1649 года.Актуальность и важность сего дела были всем очевидны, так как над
Из книги Хронология российской истории. Россия и мир автора Анисимов Евгений Викторович1766 «Наказ» Екатерины II В 1766 г. была созвана комиссия для составления нового уложения – кодекса законов. На заседания комиссии собрались выборные представители от дворянства, купечества, государственных крестьян. Для комиссии Екатерина написала «Наказ», в котором
Из книги Екатерина II без ретуши автора Биографии и мемуары Коллектив авторов -- автора3. «Наказ» Екатерины II В основу «Наказа», написанного в 1764–1766 гг., легли идеи, почерпнутые Екатериной в сочинениях Монтескье, итальянского правоведа Ч. Беккариа и др. просветителей. В «Наказе» подчеркивалось, что Россия является «европейской державой» и именно поэтому
Из книги Россия в XVIII веке автора Каменский Александр Борисович4. Уложенная комиссия 1767–1768 гг В состав комиссии было избрано более 550 депутатов, представлявших все социальные группы населения, за исключением помещичьих крестьян и духовенства, за которым не признавались права самостоятельного сословия. Комиссию возглавляли
Из книги Отечественная история. Шпаргалка автора Барышева Анна Дмитриевна26 ПРОСВЕЩЕННЫЙ АБСОЛЮТИЗМ ЕКАТЕРИНЫ II. РЕФОРМЫ ЕКАТЕРИНЫ II Екатерина II правила практически всю вторую половину XVIII в. (1762–1796 гг.). Эту эпоху принято называть эпохой просвещенного абсолютизма, так как Екатерина, следуя новоевропейской просвещенческой традиции, была
Из книги Разговоры с зеркалом и Зазеркальем автора Савкина Ирина Леонардовна автора Коллектив авторов«Наказ» Екатерины II Взойдя на русский трон, Екатерина задалась целью выработать основные направления деятельности всей государственной машины. Причем выработать самостоятельно, не оглядываясь на прошлое, не слушая советчиков, опираясь на те знания, которые она
Из книги Екатерина Великая (1780-1790-е гг.) автора Коллектив авторовУложенная комиссия Седьмая Уложенная комиссия 1767 г. была последней и также не дала результатов. Она была созвана по инициативе Екатерины II, которая в 1764–1766 гг. собственноручно написала «Наказ императрицы Екатерины II, данные Комиссии для составления проекта нового
Из книги От варягов до Нобеля [Шведы на берегах Невы] автора Янгфельдт БенгтОт Екатерины до Екатерины: Карл Карлович Андерсон Стокгольмский мальчишка Карл Андерсон был одним из тех многочисленных иноземцев, талант которых расцвел именно в Петербурге; в этом смысле его судьба типична. Но начало его жизненного пути было далеко не обычным;
(Большой ) – был написан императрицей Екатериной II в руководство созванной ею большой комиссии для составления нового Уложения (см.). Заметив несогласие и даже противоречие в законах, императрица, по собственным ее словам, "начала читать, потом писать Наказ комиссии Уложения. Два года я читала и писала, не говоря о том полтора года ни слова, последуя единственно уму и сердцу своему с ревностным желанием пользы, чести и счастья империи и чтобы довести до высшей степени благополучия живущих в ней как всех вообще, так и каждого особенно". В середине 1766 г. Екатерина показала проект Наказа графам Никите Панину и Григорию Орлову, а затем составила комиссию из людей разнообразного образа мыслей, предоставив им полное право вычеркнуть из Наказа все то, что они находили не подходящим к русским условиям. Комиссия, по словам самой императрицы, исключила из Наказа более половины. Особенным изменениям подверглись мнения Екатерины II о свободе крестьян, о крестьянском самосуде, об освобождении крестьян в случае жестокости их помещиков, об отделении законодательной власти от судебной и о злоупотреблениях, происходящих от их смешения (Щебальский, "Екатерина II, как писательница", стр. 123-127). Источниками Наказа послужили "Дух законов" Монтескье и "Преступление и наказание" Беккарии (из первого заимствовано около 250, из второго - около 100 статей, из общего числа 526). Заимствования делались или буквально, или в виде компиляции. Сама Екатерина II о своих заимствованиях писала m-me Жоффрен: "из книги Наказа вы увидите, как я на пользу моей империи обобрала президента Монтескье, не называя его. Надеюсь, что если бы он с того света увидал меня работающей, то простил бы эту литературную кражу во благо 20 миллионов людей, которое из того последует. Он слишком любил человечество, чтобы обидеться тем; его книга служит для меня молитвенником" ("Сборник Русского Исторического Общества",X, 29). От этих заимствований, впрочем, значение Наказа нисколько не умаляется. Он бросил в русское общество массу новых идей, выработанных западноевропейской цивилизацией и до тех не имевших права гражданства в русском обществе. Наказ - не более как инструкция, данная Екатериной в руководство при составлении законов и выясняющая взгляды императрицы на разные начала и предметы права государственного, уголовного, гражданского и т. п. В инструкции этой Екатерина естественно говорила или о тех предметах, на которые у нее существовал взгляд отличный от господствовавшего в России, или же о тех, которые, по особенностям времени, требовали особого внимания и рассмотрения.
Екатерина II с "Наказом" в руках. Картина неизвестного художника XVIII века
Печатный Наказ первого издания (1767) распадается на 20 глав и введение. Во введении говорится о необходимости и полезности установления твердых законов, согласных с "естественным положением государства"; "законы весьма сходственные с естеством суть те, которых особенное расположение соответствует лучше расположению народа, ради которого они учреждены". Россия - страна европейская (глава I Наказа); она простирается на 32° широты и 165° - долготы; оттого и государь в России самодержец, так как никакая другая власть на таком пространстве не может действовать и была бы не только вредна, но прямо разорительна для граждан (глава II Наказа). Государь является источником всякой государственной и гражданской власти: ему подчинены и от него зависят "средние власти", исполняющие волю государеву. Эти "власти" должны повиноваться законам, хотя им не возбраняется представлять, что такой-то закон темен, противен Уложению и его нельзя исполнить (глава III Наказа). Для того чтобы вновь издаваемые и возобновляемые законы не противоречили существующим, необходимо иметь особое "хранилище законов", т. е. такое учреждение, которое бы занималось сравнением законов, сличением и толкованием их. В России таким учреждением является сенат (глава IV Наказа). Благополучие граждан заключается в том, чтобы они старались быть добрыми там, где страсти их требуют, чтобы они были злыми. Безопасность граждан должна охраняться законами, перед которыми все граждане должны быть равны и должны бояться только законов, а не лиц (глава V). Глава VI Наказа Екатерины II рассматривает вопрос "о законах вообще". Нельзя запрещать законами вещей безразличных как для отдельных лиц, так и для общества. Законы должны соответствовать развитию и понятиям народа. Для введения лучших законов необходимо приготовить народ. Нужно различать законы от обычаев. Первые установляются законодателем, вторые - всем вообще народом. Следует, поэтому, закон изменять законами, а обычаи - обычаями, но не наоборот. Всякое наказание, налагаемое не по необходимости, - тиранское. Глава VII говорит "о законах подробно". Законы, которые переходят меру в благом, часто бывают источником зла. Наказание за преступление должно определяться не прихотью законодателя, а характером преступления. Есть четыре рода преступлений, с которыми должны сообразоваться и наказания: 1) против закона и веры; 2) против нравов; 3) против тишины и спокойствия; 4) против безопасности граждан. Глава VIII Наказа трактует "о наказаниях". Любовь к отечеству, стыд, а также страх позора могут удерживать людей от множества преступлений. Самым большим наказанием для человека может быть изобличение его в проступке. Следует стараться скорей предупреждать преступление, чем его наказывать; следует скорей вселить в граждан узаконениями добрые нравы, чем привести дух их в уныние казнями. Всякое наказание есть не что иное, как "труд и болезнь". Наказание, во всяком случае, должно быть умеренно. Хорошие законы держатся обыкновенно середины: они не всегда налагают и денежные наказания, не всегда и телесные. Все наказания, которыми может быть изуродовано человеческое тело, следует отменить. Глава IX - "о производстве суда вообще". Власть суда состоит в точном исполнении законов. Разнообразие судов вредно отражается на правосудии. Нельзя отнимать у граждан жизнь, имение и честь, не исследовав подробно дела. "Отечество ни на чью жизнь не восстанет иначе, как дозволив ему прежде все возможные способы защищать оную". Ответчика нужно выслушивать не для того только, чтобы расследовать дело, но и для того, чтобы дать ему возможность защитить себя. Законы, которые допускают осуждение человека при одном свидетеле, вредны для вольности; нужны, по крайней мере, два свидетеля. Пытка противна здравому смыслу и должна быть уничтожена. Присяга не должна употребляться часто, иначе она потеряет всякое значение. "Когда ответчик осуждается, то не судьи налагают на него наказание, а закон". Приговоры должны ясно и твердо выражать слова и смысл закона. Нельзя предоставлять судьям права арестовывать гражданина, который может внести по себе залог; это сильно бы нарушало "вольность" гражданина. Арестовать можно только в исключительных случаях, например в случае заговора на жизнь государя или сношения с иностранными государствами. Необходимо точно указать те случаи, в которых от обвиняемого нельзя принимать поруки. Глава X - "об обряде криминального суда". Законы являются звеньями, которые соединяют людей в общества, и без которых общество бы разрушилось. Поэтому наказания и установлены для нарушителей законов. Всякое наказание несправедливо, если оно не направлено к охранению законов. Право издавать законы о наказаниях имеет только законодатель; судьи должны только исполнять закон, а потому не имеют права налагать наказание, которое в законе точно не определено. Законы должны быть написаны простым, ясным языком, исключающим всякую возможность различного их толкования; они должны быть отпечатаны и пущены в народ по дешевым ценам, как буквари, чтобы народ мог ознакомиться с ними. "Преступления не столь часты будут, чем большее число людей Уложение читать и разуметь станут. И для того предписать надлежит, чтобы во всех школах учили детей грамоте попеременно из церковных книг и из тех книг, кои законодательство содержат". Арест до суда не считается наказанием, а потому и не повреждает чести, раз впоследствии человек судом оправдан. Если есть арестованные до суда, то необходимо решать дела как можно скорее. Тюремное заключение есть уже наказание, которое налагается судом после достаточного исследования дела. Не следует заключать вместе людей разной степени виновности. Для осуждения требуется совокупность серьезных доказательств, между которыми следует различать совершенные в несовершенные: первые - ясно указывающие на виновность известного лица, вторые - неясно. Последних нужно много, чтобы обвинить человека. Вредно, когда при применении законов начинаются "умствования, вперяемые в нас от различия чинов и богатства или счастья". Поэтому следует, чтобы каждый судился равным себе; в спорах же между лицами различных классов общества следует выбирать совместный суд по равному числу судей от каждой стороны. Подсудимому следует предоставлять право отводить своих судей. Приговоры судей и доказательства преступлений должны быть известны народу. Свидетелям верить должно, "когда они причины не имеют лжесвидетельствовать". Можно допускать к свидетельству и человека уже осужденного, "ежели только может представить новые доказательства, могущие переменить существо действия". Наказания должны быть строго уравнены с преступлениями, но они не должны мучить человека. Между наказаниями следует употреблять такие, которые меньше бы отражались на теле человека, а больше на душе его. По мере того, как в гражданах возрастает "чувствительность", следует уменьшать строгость наказаний. Смертная казнь нисколько не полезна и не служит для сохранения безопасности и доброго порядка. В единственном случае можно было бы допустить смертную казнь: если бы кто, будучи уже осужден и лишен свободы, все-таки имеет средство "возмутить народное спокойствие". "Не чрезмерная жестокость и разрушение бытия человеческого производит великое действие в сердцах граждан, но непрерывное продолжение наказания". Для предупреждения преступлений необходимо, чтобы законы покровительствовали гражданам, а не чинам; чтобы люди никого кроме законов не боялись; чтобы просвещение распространилось между людьми. Нужно избегать случаев, кроме только крайней необходимости и для пользы государства, делать людей несвободными; следует также заботиться о том, чтобы законы не допускали злоупотребления рабством, а потому несчастно то правительство, которое должно издавать жестокие законы. "Не должно вдруг и через узаконение общее делать великого числа освобожденных" (глава XI). В главе XII Наказа идет речь "о размножении народа в государстве". "Мужики большей частью имеют по двенадцати, пятнадцати и до двадцати детей из одного супружества; однако, редко и четвертая часть оных приходить в совершенный возраст. Чего для непременно должен тут быть какой-нибудь порок или в пище, или в образе их жизни, или в воспитании, который причиняет гибель сей надежде государства". Болезни, а также обременение народа податями, задерживают увеличение народонаселения. Глава XIII говорит "о рукоделии и торговле". "Не может быть там ни искусное рукоделие, ни твердо основанная торговля, где земледелие в уничтожении, или нерачительно производится. Не может земледельчество процветать тут, где никто не имеет ничего собственного. Земледелие есть самый больший труд для человека; чем больше климат приводит к избежанию сего труда, тем больше законы к оному возбуждать должны". Если земледелие - первый и главный труд, то "второй есть рукоделие из собственного произращения". Машины не всегда полезны; они сокращают ремесла, следовательно, уменьшают число работающих; поэтому в многонаселенных землях они вредны. "Где есть торги, ту есть и таможни". Задача таможен - взимать известный сбор с торговли в пользу государства; но таможни не должны тормозить торговли. Для правильности последней требуется также не менять ценности монеты. Правительство должно заботиться о вспомоществовании старым, больным и сиротам. "Подаяние милостыни нищему на улице не может почитаться исполнением обязательств правления, долженствующего дать всем гражданам надежное содержание, пищу, приличную одежду и род жизни, здравию человеческому не вредящий". Глава XIV Наказа говорит "о воспитании", глава XV - "о дворянстве". "Добродетель с заслугой возводит людей на степень дворянства". К таким добродетелям относятся любовь к отечеству, ревность к службе, послушание и верность государю, воздержание от всяких бесчестных дел. Военная служба больше всего прилична дворянам, хотя дворянство может приобретаться и гражданскими добродетелями, потому что без "правосудия" государство "разрушилось бы". Так как дворянство жалуется по заслугам, то и нельзя лишить дворянина его звания иначе, как за бесчестный поступок. Глава XVI - "о среднем роде людей". Род этот, "пользуясь вольностью, не причисляется ни ко дворянству, ни ко хлебопашцам". К нему причисляются те люди, которые, не будучи ни дворянами, ни пахарями, занимаются художествами, науками, мореплаванием, торговлей и ремеслами. Сюда относятся лица, окончившие духовные и светские училища, а также приказные. Наказ не развивает подробно понятия о правах и преимуществах этого класса людей, предоставляя это комиссии. Глава XVII - "о городах". Необходимо издать общий закон для всех городов, которым определить: что такое город, кто должен считаться жителем его и составлять городское общество, пользуясь всеми выгодами города. Те лица, которые имеют в городах дома и другие имущества и обязаны заботиться о благосостоянии города, называются мещанами. В городах торговых следует следить за честностью торговцев, чтобы сохранить торговый кредит. Малые города полезны как места сбыта продуктов для земледельцев. "Для заведения мастерства цехи полезны; а бывают они вредны, когда число работающих определено; ибо сие самое препятствует размножению рукоделий". В малолюдных городах цехи могут иметь место для того, чтобы находились искусные в мастерствах рабочие. Глава XVIII - "о наследствах". "Естественный закон повелевает отцам кормить и воспитывать детей своих, а не обязывает их делать оных своими наследниками". Необходимо точно определить лиц, имеющих право наследования и порядок этого наследования. Имение может делиться между сыновьями и дочерями. Раздел имения предпочтительнее перед крупными поместьями, сосредоточенными в одних руках; и для земледелия это полезней, и государство получит больше выгод, "имея несколько тысячей подданных, наслаждающихся умеренным достатком, нежели имея несколько сот великих богачей" (§§ 404-438). Глава XIX - "о составлении и слоге законов". Все права должно разделить на три части: законы, учреждения временные (Наказы и уставы) и указы. Слог законов должен быть краток и прост, чтобы все люди могли понимать их. Глава XX Наказа "рассматривает разные статьи, требующие объяснения". На первом месте поставлены "преступления против Величества". "Называть преступлением, до оскорбления величества касающимся, такое действие, которое в самой вещи оного в себе не заключает, есть самое насильственное злоупотребление". "Слова не вменяются никогда во преступление, разве оные приуготовляют или соединяются или последуют действию беззаконному", Письма, "когда они не приуготовляют ко преступлению оскорбления Величества, то и они не могут быть вещью, содержащей в себе преступление в оскорблении Величества". "Запрещают в самодержавных государствах сочинения очень язвительные: но оные делаются предлогом подлежащим градскому чиноправлению, а не преступлениям; и весьма беречься надобно изысканиям о сем далече распространять, представляя себе ту опасность, что умы почувствуют притеснение и угнетение: а сие ничего иного не произведет, как невежество, опровергнет дарования разума человеческого и охоту писать отнимет". Дальше говорится "о судах по особливым нарядам", приводятся "правила весьма важные и нужные" о веротерпимости по отношению к еретикам, и идет речь о том, "как можно узнать, что государство приближается к падению и конечному своему разрушению". В окончании рекомендуется комиссии почаще читать этот Наказ, и если в нем не найдется указаний на вопросы, о которых может зайти речь в комиссии, то докладывать императрице и просить дополнения. Таков первоначальный текст Наказа Екатерины II, как он был напечатан ко времени открытия комиссии (1767). К февралю 1768 г. Наказ был дополнен 21-й главой, заключающей в себе мнения императрицы "о благочинии, называемом иначе полицией" (40 статей). Наконец, в апреле того же года была прибавлена еще одна глава, 22-я - "о расходах, доходах и о государственном оных управлении, сиречь о государственном строительстве иначе камерным правлением нарицаемом" (89 статей).
Большая часть Наказа ЕКкатерины II писана по-французски, а остальная по-русски, почти все - собственноручно Екатериной II. Оригинал, вместе с материалами для него, переведенными Козицким, находится в библиотеке академии наук. Рукопись перевода Наказа на русский язык, сделанного императрицей, хранится в сенате. Вольтеру Екатерина послала Наказ на французском языке, Фридриху II – на немецком. В 1767 г. в Москве появилось русское и немецкое издание Наказа, в 1768 г. – русское в СПб., в 1770 г. в СПб. на русском, латинском, французском и немецком языках. Позднее наказ был переведен на языки новогреческий, итальянский и польский. Впоследствии Наказ был перепечатан в Полном Собрании Законов, а также в "Собрании сочинений Екатерины II" в издании Смирдина. Во Франции в 1769 г. Наказ был запрещен, по распоряжению министра Шуазеля. Оценку Наказа, как инструкции для законодательной комиссии, см. в "Лекциях по истории русского права" В. И. Сергеевича, который находит, что "Наказ далеко не давал определенных правил по всем частям законодательства и нередко страдал непоследовательностью основных своих начал".
Литература о "Наказе". Г. З. Елисеев, "Наказ императрицы Екатерины II о сочинении проекта нового Уложения" ("Отечественные Записки", 1868, январь); Щебальский, "Екатерина II, как писательница" ("Заря", 1869), Соловьев, "История России" (т. XXVII); С. В. Пахман, "История кодификации в России"; А. Ф. Кистяковский, "Изложение начал уголовного права по Наказу императрицы Екатерины II" (в "Киевских Университетских Известиях", 1864 г., № 10); С. Зарудный, "Беккария о преступлениях и наказаниях в сравнении с главой Х Наказа Екатерины II и с современными русскими законами" (СПб., 1879).См. также литературу в статье: Комиссии для составления нового Уложения.
Предпринятые в 1763 году реформы показались Екатерине II неудачными. Она решила, как некоторые из ее предшественников на троне, обратиться к обществу, созвать комиссию из депутатов, выбранных народом во всех губерниях, и поручить этой комиссии разработку необходимых стране законов. При этом Екатерина II чувствовала потребность в некоем обобщающем теоретическом документе, который осмыслял бы все необходимые перемены и предназначался для этой Комиссии. И она засела за работу. Наказ Комиссии для сочинения нового Уложения, написанный самой императрицей в 1764-1766 годах, представлял собой талантливую компиляцию из работ французских и английских правоведов и философов. В основу сочинения были положены идеи Ш. Монтескье, Ч. Беккариа, Э. Люзака и других французских просветителей.
«Наказ ея императорского величества Екатерины Вторыя самодержицы всероссийския данный Комиссии о сочинении проекта новаго уложения»
Почти сразу же в Наказе утверждается, что для России с ее пространствами и особенностями народа никакой иной формы, кроме самодержавия, быть не может. При этом провозглашалось, что государь должен править в соответствии с законами, что законы должны опираться на принципы разума, здравого смысла, что они должны нести в себе добро и общественную пользу и что все граждане должны быть равны перед законом. Там же было выражено первое в России определение свободы: «право все то делать, что законы дозволяют». Впервые в России провозглашалось право преступника на защиту, сказано было о презумпции невиновности, о недопустимости пыток и о допущении смертной казни лишь в особых случаях. В Наказе сказано, что право собственности должно быть защищено законом, что подданных нужно воспитывать в духе законов, христианской любви.
В Наказе были провозглашены такие идеи, которые были новыми в тогдашней России, хотя теперь они кажутся простыми, известными, но, увы, подчас не исполняемыми и до сих пор: «Равенство всех граждан состоит в том, чтобы все подвержены были тем же законам»; «Вольность есть право все то делать, что законы дозволяют»; «Приговоры судей должны быть народу ведомы, так как и доказательства преступлений, чтоб всяк из граждан мог сказать, что он живет под защитою закона»; «Человека не можно почитать виноватым прежде приговора судейского, и законы не могут его лишить защиты своей, прежде нежели доказано будет, что он нарушил оные»; «Сделайте, чтоб люди боялись законов и никого бы, кроме их, не боялись». И хотя в Наказе не говорилось о необходимости отмены крепостного права, мысль о естественном праве людей на свободу от рождения в Наказе проведена довольно отчетливо. Вообще же, некоторые идеи Наказа – произведения, написанного самодержицей, были необыкновенно смелы и вызвали восторг многих передовых людей.
Реформируемая по идеям Екатерины II система государственных учреждений – суть лишь механизмы реализации верховной воли просвещенного самодержца. Нет и следа учреждений, которые могли бы в чем-то оппонировать верховной власти. Сам государь должен «хранить» законы, наблюдать за их соблюдением. Так принцип самодержавия, то есть неограниченной власти, был первым и основным принципом государственного строительства Екатерины II, незыблемо лежал в основе реформируемого ею политического режима.
Наказ не стал официальным документом, законом, но его влияние на законодательство было значительным, так как это была программа, которую Екатерина II хотела бы воплотить в жизнь.
В Европе Наказ принес Екатерине II славу либерального правителя, и во Франции Наказ был даже запрещен. Наказ, как уже сказано, был предназначен для созванной со всей страны Комиссии для сочинения Уложения. Именно в ее деятельности первоначально предполагалось реализовать идеи Наказа. Нельзя сказать, что сама мысль о Комиссии была особенно новой. Такие комиссии почти непрерывно существовали в течение XVIII века. Они рассматривали законодательные проекты, привлекали с мест представителей, обсуждали их мнения. Но разные причины мешали этим комиссиям сделать заново свод законов на смену Соборного уложения 1649 года – кодекса, который использовался в судебной практике даже во времена Екатерины II.
Заглянем в источник
Когда императрица писала Наказ, то главным направлением ее реформаторской мысли было обоснование концепции незыблемого по своей сути самодержавия новыми идеологическими и правовыми доводами, помимо тех, которые уже давно использовались русским правом и публицистикой XVIII века (теологическое обоснование – власть царя от Бога), концепция харизматического лидера – «Отца (или Матери) Отечества». При Екатерине II появляется популярный на Западе «географический аргумент», обосновывающий самодержавие как единственно приемлемую форму правления для страны таких масштабов, как Россия. В Наказе сказано:
«Государь есть самодержавный, ибо никакая другая, как только соединенная в его особе власть не может действовати сходно с пространством толь великого государства… Пространное государство предполагает самодержавную власть в той особе, которая оными правит. Надлежит, чтобы скорость в решении дел, из дальних стран присылаемых, награждала медление, отдаленностию мест причиняемое… Всякое другое правление не только было бы России вредно, но и в конец разорительно… Другая причина та, что лучше повиноваться законам под одним господином, нежели угождать многим… Какой предлог самодержавного правления? Не тот, чтоб у людей отнять естественную их вольность, но чтобы действия их направити к получению самого большаго ото всех добра».
Во многом благодаря Наказу Екатерины, открывшему новую страницу в истории русского права, и многочисленным законам, вытекавшим из принципов Наказа, в России осуществилась правовая регламентация самодержавия. В следующем, XIX веке она отлилась в формулу 47 статьи «Основных законов Российской империи», согласно которой Россия управлялась «на твердом основании положительных законов, учреждений и уставов, от самодержавной власти исходящих».
Как раз разработка комплекса правовых норм, обосновавших и развивших первейший «фундаментальный» закон – монарх является «источником всякой государственной власти» (ст. 19 Наказа), и стала главной задачей Екатерины. Просветительская концепция самодержавия включала признание основой жизни общества законность, законы, установленные просвещенным монархом. «Библия Просвещения» – книга «Дух законов» Монтескье утверждала: если монарх намерен просвещать подданных, то это невозможно осуществить без «прочных, установленных законов». Это и делала Екатерина. Согласно ее идеям, закон пишется не для монарха. Единственным ограничением его власти могут служить его же высокие моральные качества, образованность. Просвещенный монарх, обладая высокой культурой, думая о подданных, не может поступать как неотесанный тиран или капризный деспот. Юридически это выражается, согласно 512 статье Наказа, словами о том, что власть просвещенного государя ограничивается «пределами, себе ею ж самой положенными».
Уложенная комиссия собралась в 1767 году в Москве. В ее работе участвовали 564 депутата, более трети из них были дворянами. Делегатов от крепостных крестьян в Комиссии не было. Однако речи против помещичьего всевластия и непомерной тяжести повинностей крепостных прозвучали. Это были выступления Г. Коробьева, Я. Козельского, А. Маслова. Последний докладчик даже предлагал передать ведение крепостных в специальное государственное учреждение, из которого помещики получали бы свои доходы. Однако большинство депутатов были за сохранение крепостного права. Екатерина II, несмотря на ее понимание всей порочности крепостной зависимости, не выступила против существующего социального порядка. Она понимала, что для самодержавной власти попытка ликвидировать или даже смягчить крепостное право будет смертельна. Заседания Комиссии, как и ее подкомитетов, быстро выявили огромные противоречия между сословиями. Недворяне настаивали на своем праве покупать крепостных, а дворяне считали это право своей монополией. Купцы и предприниматели, со своей стороны, были резко настроены против дворян, которые заводили заводы, вели торговлю и, тем самым, «вторгались» в сословные занятия купечества. Да и в дворянской среде не было единства. Аристократы и родовитые дворяне выступали против «выскочек» – выслужившихся из низов согласно Табели о рангах, и требовали отмены этого петровского акта. Дворяне великорусских губерний спорили о правах с прибалтийскими немцами, которые им казались большими. Сибирские дворяне, в свою очередь, хотели таких же прав, которыми обладали великорусские дворяне. Дискуссии часто выливались в ссоры. Выступавшие, заботясь о своем сословии, часто не думали об общем деле. Одним словом, депутаты были не в состоянии преодолеть разногласия и искать согласие ради выработки общих принципов, на которых бы и строились законы. Проработав полтора года, Комиссия не утвердила ни одного закона. В конце 1768 года, воспользовавшись началом войны с Турцией, Екатерина II распустила Комиссию. Однако ее материалы императрица-законодательница долгие годы широко использовала в своей работе. Комиссия так и не приняла нового Уложения. Возможно, причина неудачи крылась в организации работы Комиссии, точнее – в отсутствии рабочей атмосферы, которую было трудно создать в таком грандиозном и пестром собрании представителей разных социальных, региональных и национальных групп делегатов, раздираемых противоречиями. Да и собравшиеся в Кремле законодатели не были подготовлены к сложной работе. Возможно, что и вообще для таких универсальных сводов законов прошло время. Нужна была уже иная, целостная система правовых кодексов, которые объединяла бы одна генеральная идея. По этому пути и пошла Екатерина II. Подготовка к работе Уложенной комиссии и сама работа ее, ничем не закончившаяся, оказали Екатерине II большую услугу: дали пищу для законодательной работы самой императрице, которая с тех пор профессионально занялась законодательством. Оценивая то, что было сделано ею за многие годы, можно без особого преувеличения утверждать, что Екатерина II, десятилетиями работая над законодательством, в некотором смысле заменила собой целую Уложенную комиссию.
