Наш сукин сын

Нет такой страны в Латинской Америке, которая не пережила бы правления военных хунт. Правда, диктаторы были разные - от относительно либерального Хуана Перона в Аргентине до профашистски настроенного чилийского Аугусто Пиночета. Но, пожалуй, самую печальную известность приобрела Никарагуа, где более сорока лет правил клан Сомоса…

«Наш сукин сын!»

Журнал: Загадки истории №7, 2012 год
Рубрика: Злодеи

Никарагуанский диктатор кормил зверей своими врагами!

Родословная из семи платочков

О своей родословной первый диктатор этой небольшой страны вспоминал неохотно. Ещё бы! Его прадед, Анастасио Бернабе Сомоса по прозвищу Семь Платочков, был вором и грабителем. Своё погоняло он получил отчасти из-за того, что во время налётов закрывал лицо платком, отчасти из-за латиноамериканской сказки, где говорится: «Полдюжины платочков не хватает, для того чтобы стереть кровь». В конце концов, бандита схватили и повесили, запретив в назидание другим преступникам в течение трёх дней снимать труп.
Увы, но эта акция устрашения не оказала никакого влияния - два сына Бернабе пошли по стопам отца. Луис и Анастасио (это имя передавалось в семье по наследству) стали ворами и шулерами. Ещё в молодости они заразились сифилисом, который, как известно, приводит к поражению мозга. И вот в роковой для них день из-за пустяка психически неуравновешенные братья сошлись в драке и в результате нанесли друг другу смертельные ранения. Да и отец героя нашего повествования, вёдший неправедный образ жизни, скончался в психиатрической больнице для бедных опять же по причине заболевания сифилисом, успев в 1896 году дать жизнь наследнику Анастасио Гарсии Сомосе, начавшему свою трудовую биографию с поездки в США.
Молодой человек не собирался учиться или работать. Его целью стало изготовление поддельных долларов. Правда, фальшивомонетчиком Анастасио оказался никудышным, и при сбыте очередной купюры был арестован. Но суд, приняв во внимание чистосердечное раскаяние мошенника и его возраст, приговорил его всего к двум месяцам тюрьмы с последующей депортацией на родину. Впоследствии глава государства обмолвится, что по дороге домой обокрал какую-то состоятельную леди, поэтому вернулся с полными карманами денег, которые, увы, очень быстро кончились. Наученный горьким опытом Сомоса решил криминальными делишками пока не заниматься, а повысить своё благосостояние путём выгодной женитьбы. И такая девушка нашлась. Его спутницей жизни стала Сальвадора Дебойла, представительница клана крупных помещиков и финансистов. И скоро влиятельные родственники сначала устроили зятя в Фонд Рокфеллера, а потом добились его назначения «политическим начальником» города Леона с ежемесячным неплохим окладом в 700 кордоб ($1 - 26 кордоб).

Стремительная карьера

А в 1927 году в городе Сан-Маркое вспыхнуло восстание либералов, которых поддерживал клан Дебойла. Понятно, что Анастасио тут же примкнул к мятежникам и сразу получил назначение «командующего южным флангом». Но когда правительственные войска начали наступление, Сомоса решил судьбу не испытывать и переметнулся на сторону неприятеля. Предательство молодого «командующего» и его желание служить правительству оценили и даже присвоили звание генерала. Вскоре Анастасио знакомится с действительно заслуженным генералом Монкадой, а поскольку тому нужен был переводчик для общения с американскими военными, на штыках которых и держалась власть в стране, Монкада утвердил Сомосу на эту должность, впоследствии сделав его своим личным секретарём. Американцы пошли дальше, предложив назначить молодого генерала командующим Национальной гвардией, самой крупной военной группировкой в стране. А тот жаждал попасть на вершину политического Олимпа. И такой случай ему представился в 1936 году. К тому времени армия лидера национально-освободительного движения, которое возглавлял Аугусто Сесар Сандино, терпела от правительственных войск одно поражение за другим. И тогда лидер повстанцев принял решение о прекращении вооружённой борьбы. С этой целью он в феврале 1934 года вместе с братом Сократесом и двумя соратниками отправился для переговоров на встречу с президентом страны Сакасой.
Вот только его надежды на благородство противника не оправдались. Не знал революционер, что, по предложению Сомосы, его решено ликвидировать. В результате парламентёры были расстреляны из пулемёта, а на следующий день национальные гвардейцы нанесли удар по опорному пункту сандинистов - посёлку Вивили. В результате устроенной резни были убиты все его более чем четыреста обитателей - мужчины, женщины, дети. Вот так была проложена кровавая дорожка к единоличной власти. А спустя два года Сомоса, с молчаливого одобрения американцев, совершает государственный переворот и усаживается в президентское кресло на целых двадцать лет.

«Гитлер» из Манагуа

Первая кровь пьянит, поэтому не удивительно, что, став во главе государства, диктатор стал расправляться с инакомыслящими. В рекордно короткие сроки на холме Тискапа в центре столицы был возведён комплекс «Закрытый район» - президентский дворец, здания полицейского управления и командования Национальной гвардии с казармами при них. Чуть позже появятся на свет подземные штаб-квартира главы государства и тюрьма. А пока в качестве острога Сомоса определил правое крыло своего дворца. Камеры в нём по форме напоминали гроб, поставленный вертикально, так что узники могли в этом помещении только стоять. А по ночам из камер, предназначенных для пыток, доносились крики истязаемых. Причём Сомоса принял личное участие в разработке и методик, и орудий выбивания показаний. Деревянной лопаточкой с отверстиями (так получалось больнее) садисты лупили по обнажённым ягодицам, заставляли заключённых вставать босыми ногами на разрезанные консервные банки, присоединяли оголённые провода к наиболее чувствительным частям тела для пытки током или капали на них серной кислотой. Причём частым гостем на этих экзекуциях был сам Сомоса.
Но его извращенные фантазии на этом не кончались. По личному указанию диктатора на территории «Закрытого района» был построен зоопарк, в клетках которого обитали не милые зверушки, а хищники: львы, тигры, гиены и волки. А в качестве суточного рациона они получали мясо узников, умерших во время пыток или ещё полуживых. Смотреть, как трапезничают его питомцы, Сомосе доставляло особое наслаждение.
Но его патологическая ненависть к коммунизму иногда и вовсе доходила до абсурда. Кто-то из приближённых сказал патрону, что танго - это танец пролетариев Буэнос-Айреса. И уже на следующий день увидел свет указ, в котором предписывалось под страхом смертной казни сдать в полицейские участки пластинки с мелодиями танго. Кроме того, во время этой процедуры законопослушные граждане обязаны ещё были заплатить штраф в размере 10 кордоб за каждый диск, который тут же разбивали о голову владельца. Причём во время этой экзекуции отправились на тот свет три старушки, а владелец кинотеатра, в котором показали фильм, где герои исполняют танго, сгинул в сомосовских застенках. Гонениям подвергались и деятели культуры, создававшие, по мнению диктатора, «неправильные» произведения. В чёрный список, например, попали художники-абстракционисты, после того как Сомоса узнал, что знаменитый Пабло Пикассо - коммунист.

Любимый тиран президента Рузвельта

Конечно же, американцы, правда безуспешно, попытались вразумить латиноамериканского «Наполеона». После того как он в разговоре с президентом США Франклином Рузвельтом заявил: «Демократия в моей стране - дитя. Попробуйте дать младенцу горячего пирога с мясом и перцем, и вы убьёте его», чуть позже, в кругу своих, Рузвельт произнёс фразу, ставшую крылатой: «Сомоса - сукин сын, но это наш сукин сын!».
Но напрасно палач, по указанию которого были убиты более 170 тысяч человек, рассчитывал править вечно. В 1956 году группа молодых поэтов-революционеров готовила вооружённое восстание против режима. Сигналом к нему должно было стать убийство диктатора, но по ряду причин выступление пришлось отложить. Однако один из участников заговора решил привести смертный приговор в исполнение. 29 сентября Ригоберто Лопес Перес на балу выпустил шесть пуль в тирана. Правда, ещё два десятилетия страной правили сыновья Сомосы - до 1979 года, когда диктатура была свергнута бойцами Национального фронта освобождения имени Аугусто Сандино.

Когда у президента США Франклина Д. Рузвельта однажды спросили о никарагуанском диктаторе Анастасио Сомосе (1896-1956), которого Америка поддерживала по всем позициям, а его правление никак не укладывалось в рамки ее демократии, тот ответил: «Сомоса, может быть, и сукин сын, но это наш сукин сын».

Наследственная диктатура

Семейство Сомоса создало первую в истории XX века наследственную диктатуру, при которой власть в республике передавалась в рамках одного клана. Основатель династии, Анастасио Сомоса Гарсиа, происходил из очень интересной семьи.

Его прадед, Анастасио Бернабе Сомоса, был уголовником по кличке Анастасио Семь Платочков. Эта кличка намекала на то, что Бернабе Сомоса во время налетов закрывал лицо платком, а также на латиноамериканскую сказку, в которой «полдюжины платков не хватит, чтобы стереть с рук кровь». В 1849 году Анастасио Бернабе повесили на фонарном столбе.

Сыновья висельника - Луис и Анастасио - были ворами и карточными шулерами. Еще в юном возрасте оба подцепили сифилис, который с возрастом прогрессировал и, наконец, вызвал слабоумие. Однажды эти мазурики что-то не поделили и убили друг друга.

Папаша нашего героя, тоже Анастасио (имя передавалось по наследству), был умственно неполноценным и закончил свои дни в богадельне.

Потомок злокозненной семейки, диктатор Анастасио Сомоса Гарсиа начал свой «трудовой» путь с поездки в США, где занялся подделкой долларов. Художником он оказался никудышным - и вскоре попал в тюрьму Филадельфии. Поскольку ему было только 17 лет, американская Фемида ограничилась двухмесячным заключением с последующей высылкой юного преступника на родину.

После женитьбы в 1919 году Анастасио быстро прокутил приданое жены и вновь занялся подделкой денег. И опять неудачно. От тюрьмы его спасло вмешательство высокопоставленных родственников жены.

«Ручной» генерал

В городке Сан-Маркос либералы, к которым принадлежали родственники жены Сомосы, подняли восстание. Сомоса примкнул к повстанцам, правда, небескорыстно. Его назначили командующим южным флангом с довольно высоким окладом.

Правительственные войска окружили восставших близ города Хинотега. После первых же выстрелов Сомоса обратился в бегство. Бежал долго, остановился возле столицы и сдался правительственным войскам. При этом доложил: «Я, Анастасио Сомоса, командующий южным флангом повстанцев, перехожу на сторону законного правительства». Ему сразу же присвоили чин генерала. Шел 1927 год.

«Генерал» Сомоса познакомился с генералом Хосе Марией Монкадой. Монкаде нужен был переводчик для переговоров с янки - в Никарагуа находился экспедиционный корпус американской морской пехоты, воевавшей с партизанами героя никарагуанского народа Аугусто Сандино. Сомоса напросился на должность. Язык он знал и вскоре стал доверенным лицом правительства Штатов, говоря проще - американским агентом.

В 1933 году американцы проиграли «войну Сандино» и эвакуировали войска из Никарагуа. Взамен оставили созданную ими национальную гвардию во главе с проверенным человеком - Сомосой. Многочисленная и вооруженная лучше, чем правительственые войска, национальная гвардия была существенной силой. Этим и воспользовался Сомоса, который в феврале 1934-го организовал убийство генерала Сандино и начал массовое уничтожение сандинистов, год назад сложивших оружие. Через два года Сомоса захватил власть и провозгласил себя президентом.

Комунизму - нет!

Став самопровозглашенным президентом, Сомоса правил единолично, но не забывал, кому он обязан своими достижениями, и четко выполнял все указания из Вашингтона.

Сомоса отличался особой жестокостью. Ему всюду мерещились коммунисты. Особенно доставалось от него культуре. Известно, что одним из любимых художников диктатора был Пабло Пикассо. Но стоило ему узнать, что Пикассо придерживается коммунистических взглядов, разразилась настоящая буря. Сомоса запретил даже упоминать имя этого «мазилы»... Вскоре Никарагуа осталась вовсе без художников. Кстати, когда кто-то из родственников жены сообщил диктатору, что танго сначала было танцем пролетариев Буэнос-Айреса, тот немедленно запретил танец по всей стране. Гражданам приказали сдавать грампластинки, на которых были записаны запрещенные мелодии. Но даже тех, кто сдавал пластинки, штрафовали, заносили в список «неустойчивых к коммунистической пропаганде» и разбивали пластинку бедняге о голову. Лишь лет через пять, когда диктатор узнал, что пролетарии и коммунисты не одно и то же, танго было реабилитировано.

Сомоса вел переписку с Гитлером, Муссолини и императором Хирохито, которые в разные периоды времени дарили ему свои портреты с надписями, льстящими его самолюбию. Дома у него висел большой фотомонтаж, где он был изображен в обнимку с Гитлером. Но Сомоса всегда помнил, кто его хозяин. Когда США вступили во Вторую мировую войну, американцы намекнули, что портрет надо снять. Анастасио Сомоса подчинился: снял портрет со стены гостиной и перевесил в спальню.

Однажды президент США Рузвельт заметил Сомосе, что жизнь в Никарагуа недемократична, на что тот ответил:

Демократия в моей стране - это дитя, а разве можно давать младенцу все, что он попросит? Я даю свободу - но в умеренных дозах. Попробуйте дать младенцу горячего пирога с мясом и перцем - и вы его убьете.

Тогда-то Рузвельт и произнес свою знаменитую фразу:

Сомоса, может быть, и сукин сын, но он наш сукин сын.

Сомоса старался выглядеть демократом и в 1947 году организовал президентские выборы. По его желанию президентом страны стал 70-летний тяжело больной Леонардо Аргуэльо, человек, которому в 1936 году Сомоса сам же и перекрыл дорогу к президентской власти, устроив мятеж.

К изумлению Сомосы, Аргуэльо не захотел быть марионеткой. Он вник в государственные дела, поразился коррупции и беззаконию и сместил с ряда должностей нескольких родственников Сомосы. Последний тут же окружил танками президентский дворец и сверг строптивого старика. Аргуэльо пробыл президентом всего 25 дней.

Сомоса назначил нового президента, Бенхамино Лакайо, собственного дядю. Но тот диктатора чем-то не устроил. И через три месяца Сомоса созвал Учредительную ассамблею, благодаря которой страна получила очередного президента, Виктора Мануэля Романа-и-Рейеса. Последний сочетал в себе достоинства предыдущих двух: как Аргуэльо, он дышал на ладан (80 лет) и, как Лакайо, был родным дядей Сомосы. На сей раз эксперимент блестяще удался - Роман-и-Рейес три года пробыл марионеткой и умер. Довольный Сомоса вновь избрал в президенты самого себя.

Анастасио Сомосу нельзя назвать «любимым лидером нации». При нем жертвами правительственного террора стали 150 тысяч никарагуанцев - цифра чудовищная при численности населения страны в 1940 году всего 800 тысяч. Но, несмотря на террор, находились люди, выступающие против диктатуры Сомосы.

Смерть Анастасио

В 1956 году заговор составила группа молодых поэтов. Они намеривались убить Сомосу во время бала в его честь, который устраивали «желтые» профсоюзы, и поднять восстание. Исполнить приговор диктатору должен был молодой поэт Ригоберто Лопес Перес. Ригоберто принял медленно действующий яд, чтобы в случае чего никого не выдать под пытками, и отправился на бал. Пригласив одну из дам на пасодобль, в толпе танцующих он приблизился к Сомосе и выхватил пистолет. Охрана диктатора среагировать не успела. Прежде чем изрешеченный пулями Ригоберто упал, он сумел сделать шесть выстрелов - из них три достигли цели. Теряя сознание среди воплей и паники, Перес понял, что Сомоса жив, и выстрелил последний раз. Эта пуля оказалась смертельной.

На вертолете американских ВМС диктатора увезли в зону Панамского канала, где лучшие американские хирурги, в том числе личный врач президента Эйзенхауэра, восемь дней бились за жизнь «нашего сукина сына». Однако 29 сентября 1956 года Анастасио Сомоса отошел в лучший мир.

Сыновья Сомосы

Вооруженного восстания, на которое рассчитывали молодые поэты, не получилось. Место папы заняли сыновья. Луис Сомоса Дебайле стал президентом и сразу же назначил командующим национальной гвардией своего брата Анастасио Сомосу Дебайле. В стране начались репрессии - искали заговорщиков. В застенках оказались будущие лидеры сандинистской революции Карлос Фонсека и Томас Борхе.

В 1963 году братья Луис и Анастасио никак не могли договориться, кому из них быть президентом. Решили, что никому, и назначили на пост марионетку по имени Рене Шик. Бедный Рене, вынужденный подчиняться сразу двоим, за три года постарел лет на десять и превратился в законченного неврастеника. В августе 1966 года Рене Шик, не зная, как выполнить два бредовых приказа одновременно, и боясь возразить безумным братцам, умер от разрыва сердца...

Ранним весенним утром 1967 года в спальне Луиса Сомосы раздался телефонный звонок. Пьяный Анастасио прокричал в трубку:

В США коммунистический переворот!

Возможно, у него началась белая горячка. Результат этой выходки был потрясающим - Луис Сомоса замертво свалился у телефона.

Похоронив брата, Анастасио Сомоса стал в мае 1967 года президентом. На нем династия и пресеклась.

19 июля 1979 года в столицу Никарагуа, Манагуа, вошли партизаны «Сандинистского фронта национального освобождения» (СФНО), которыми командовал Даниэль Ортега Сааведра. Анастасио Сомоса Дебайле бежал из страны, забрав всю наличность и даже гробы своего клана. Жизнь в США его не устроила, и он перебрался в Парагвай, где правил диктатор генерал Альфредо Стресснер. Здесь-то его и настигло возмездие.

17 сентября 1980 года в самом центре Асунсьона из гранатомета была снесена крыша бронированного лимузина Сомосы, дело завершили автоматные очереди. Так погиб экс-диктатор Никарагуа Анастасио Сомоса, последний в династии.

Вадим КУДИНЧЕНКО

Фраза он может быть и сукин сын, но он наш сукин сын якобы была сказана Франклином Делано Рузвельтом по поводу никарагунского диктатора Сомосы (старшего) перед визитом последнего в Вашингтон в 1939 г.

Safir"s Political Dictionary (Oxford University Press, 2008, p.676) утверждает, что впервые это высказывание было приписано Рузвельту в журнале "Тайм" в 1948 г., якобы со слов Уэллса (бывшего в 1939 г. заместителем госсекретаря), в форме "As Nicaraguan might say, he"s a sonofabitch but he"s ours ". Действительно, в номере "Тайм" от 15 ноября 1948 года эта история есть. Однако, никаких источников журнал "Тайм" не приводит, поэтому Сафир относит фразу к апокрифам.

Интереснее то, что в некоторых позднейших изданиях этот апокриф появляется уже в форме диалога между Рузвельтом и его госсекретарём Корделом Халлом, причём главные слова говорит Халл. Вот типичный образчик:

President Franklin Roosevelt reportedly had questioned Secretary of State Cordell Hull, "Isn"t that man supposed to be a son of a bitch?" The secretary reportedly replied, "He sure is but he is our son of a bitch"

(Robert Sheina, Latin America"s Wars, Brassey"s 2003, p.184 )

"Интереснее" это в свете последних разысканий.

Andrew Crawley, автор книги Somoza and Roosevelt (Oxford University Press, 2007) отыскал эту историю в книжке изданной в 1934 г., за пять лет до визита никарагуанского диктатора в Вашингтон. Действующие лица там совсем другие:

After the 1932 Chicago Convention , General Hugh Johnson ... was asked what he thought of his nomination. Johnson replied by recalling a story of a country convention of Democrats in which the wrong man had been chosen. Driving home from the meeting, two politicians were comparing notes. Both had opposed the succesfull candidate. One said to the other, "Damn it all! ... he is son of a bitch!" the other man sighed and said nothing for a long time. Then he cheered up, "After all", he observed, "... he"s our son of a bitch"

John F. Carter, The New Dealers: By the Unoficial Observers (Simon & Shuster, 1934)

Crawley полагает, что распространителем легенды, приписывающей эти слова Рузвельту является... сам Сомоса, любивший прихвастнуть своими "особыми" отношениями с американским президентом.

По любому, полагаю, что тут мы имеем дело с бродячей уткой, древним анекдотом, который американские политики травили друг другу. Действующие лица менялись в зависимости от предпочтений расказчика. Так было пока печатный станок окончательно не закрепил "авторство" за Рузвельтом-Халлом.

Надеин В.

События на Ближнем Востоке сделали очевидными ряд закономерностей, определяющих зарождение, вознесение и падение новых персоналистских режимов. Так в политологии определяют владения альфа-самца, ограниченные сложившимися государственными границами. Если власть самца прочна на ощупь и на зубок, то его ещё любовно называют «наш сукин сын».

Заглянув в Википедию, вы легко убедитесь, что знаменитое выражение «Он, конечно, сукин сын, но это наш сукин сын» есть продукт легенды. Ни Франклин Рузвельт, которому изречение приписывают, ни его коллеги никогда ничего подобного не произносили. Ни про доминиканского сатрапа Трухильо, ни про никарагуанского самодержца Самосу. Оба диктатора, прощелыги и садисты, были равно омерзительны джентльменам из Белого дома.

Однако сам термин «наш сукин сын» пережил легенду. Велика была политическая потребность в удачливых авантюристах, крепко оседлавших собственные страны. Да, обмениваться рукопожатиями с подобными типами принародно - только позориться. Но и отталкивать грязную руку, усыпанную ворованными бриллиантами, - плохой бизнес. Если честь обходится слишком дорого, то снижения издержек можно достичь точно дозированным бесчестием.

С падением коммунизма нужда в сукиных сыновьях, казалось, отпала. Появились даже научные труды, будто навсегда. Наши, ваши - все смешалось в торжествующем мире свободного предпринимательства. Но очарование гостевого капитализма длилось недолго. На смену Самосе и Трухильо, пополняя ряды Каддафи, Асадов и Мубараков, выползли из грязи в князи Алиевы и Керимовы, Назарбаевы и Ниязовы, Лукашенки и Путины. Батьки, туркменбаши, презики, национальные лидеры.

Новая элита создавалась стремительно, стихийно и состояла, по большей части, из мародеров. Лидеры выдвигались случайно, коротким бандитским наскоком. Их отличала низкая мораль, невежество, авантюризм, страх. Но стоило авантюре увенчаться успехом, и все комплексы неполноценности быстро перерастали в чудовищное самомнение и болезненный нарциссизм. Все они себе очень нравились.

В отличие от диктатур, традиционных для большей части прошлого века, новые режимы оказались идеологически бесплодны. Попытки заполнить духовные пустоты религией, национализмом, патриотизмом оборачиваются провалами, нередко откровенно комичными. Единственная идея, которой новым диктаторам удается захватить общество, это личное благо. Но произвол лежит в основе режима, а он несовместим с честной конкуренцией. Златые врата обогащения распахиваются только перед избранными и только по свистку высшей власти. Коррупция захватывает все общество, она всесильна и легко ломает хребты всем упованиям на достойную жизнь в условиях общего разложения.

Громадный разрыв в доходах богатейших и беднейших слоев, всесторонний отрыв элиты от жизни простых людей, уничтожение институтов законности и справедливости, циничное манипулирование выборами, казнокрадство снизу и до самого верха, узурпация средств массовой информации и, прежде всего, главных каналов телевидения, - все это приводит к колоссальному властному спросу на ложь. Новые диктаторы сидят на игле лжи. Они врут своим, врут чужим, врут сами себе, и каждый день нуждаются в растущих наркотических дозах.

Все эти закономерности, отчетливо показавшие себя на руинах ближневосточных диктатур, сполна приложимы и к большинству режимов, сложившихся на территории почившего в бозе Советского Союза.

Путин правит 10 лет, Лукашенко - 16, младший Алиев из Баку - 12, Назарбаев и Керимов (Узбекистан) - по 22 года, Бен-Али из Туниса - 21 год, Мубарак - 30 лет, Каддафи - 42 года. Все они вкалывают, как рабы на галерах, но не успевает утомиться. Всем им нравится и то, что они делают, и то, как они это делают. Только что Сечин, нефтяной опричник Путина, заявил в интервью американской газете, что «у нас политическая стабильность одна из самых высоких в мире». На что корреспондент, не удержавшись, заметил: «Мубарак, наверное, то же самое говорил». Но им всем, что диктаторам, что диктаторским холуям, соврать - что вишенку съесть. «Не знаю, - сказал Сечин. - Не слышал этого».

Слышал. В апреле 2005 года, во время визита (тогда) президента Путина в Каир, гость и хозяин похвалялись друг перед дружкою особыми формами демократии, равно присущими Египту и России. А Сечин на той пресс-конференции сидел как раз в первом ряду.

Самоуправное властвование над народами - занятие древнее, уходящее в глубь тысячелетий. Прошлый век подарил истории страшное созвездие тиранов непревзойденной свирепости. Но эти душегубы, сколько бы крови ни стекало с их топоров, отличались особым отношениям к банковским активам. Смешно предположить, будто Гитлеру, Сталину или Мао пришло бы в голову тайком копить миллионы в зарубежной валюте и в офшорах. Они могли потерять представление о покупательной способности рубля или юаня, но мусолить в кармане потные зарубежные купюры - этого позора тираны допустить не могли.

Главным отличием новых сукиных сыновей от старомодных тиранов как раз и является неуёмная алчность. Все проявляется в тот час, когда их гонят. Маркоса с Филиппин, Сухарто из Индонезии, Бакиева из Киргизии, Бен-Али из Туниса, Мубарака из Египта. Всякий раз выясняется, что отцы нации, только что светившиеся алмазной безупречностью, - ворюги. С миллиардами на Западе и раскочегаренным самолетом у крыльца ныне царствующие мародеры надеются обмануть судьбу.

Но перед тем как ввинтиться в холодное небо, все они становятся демократами. Вчера они расстреливали оппозицию - сегодня обещают усесться за радушный стол переговоров. Вчера надменно заявляли, что лучше всех других знают и свои временные недостатки, но и пути их исправления. Сегодня обещают все уладить в неделю-другую. Долгих десятилетий им не хватило для того, чтобы показать в окошке телевизора что-нибудь, кроме своей лоснящейся хари. Теперь же молят еще о трех днях, чтобы на всей подмандатной территории воцарилась свобода, недоступная Франклину с Джефферсоном.

Обратите внимание: о каждом сукине сыне подведомственные службы распространяют слухи, будто вот-вот хозяин проникнется духом свободы и повысит температуру отечественного либерализма то ли на полградуса, то ли на всю оттепель. О каждом шептали с надеждою, что, если не нам, то нашим детям… Пусть не детям, но, уж точно, внукам… Но вот уже и дети дряхлы, и внуки поседели, а сукин сын знай себе крепит стабильность.

Мир и благодать навечно поселились бы в роскошных конурах сукиных сыновей, если бы не партия, не тайная полиция и не армия. Подручная партия, Единая ли Россия, Единый ли Египет, Единая Джамахирия или как её там, все, на поверку, - труха. Сколько аплодировали взахлеб, сколько клялись на библиях и коранах, сколько наворовали и развезли по Европам - случая не было, чтобы приняли хоть первый бой и не разбежались при звуках первого протеста. Полиция - подлецы, армия - предатели, а народу, так тому и вовсе все равно. Вчера единодушно одобрял, нынче единогласно разорвет в мелкие клочья. Стихия.

Но самое большое разочарование верховных беглецов - вечно проклинаемый Запад. С одной стороны, без него - никуда. Пусть и сам ты не берешь, но ведь есть дети, дядья, кооператив «Суэц». На вершину власти деньги текут самотеком, вопреки Ньютону и Марксу. Нужно быть полным идиотом, чтобы хранить с трудом накопленные миллиарды в гривнах, драхмах или тенге. Но и Женева хороша. Ты еще в огне сражений за их же стабильность, а они уже заморозили твои активы. Вот и верь после этого в демократию.

И все же главная, направляющая и определяющая черта всех сукиных сыновей - их несгибаемый, никаким резонам не поддающийся оптимизм. Нерона зарезали, Гитлер застрелился, Сталин ночь пролежал на полу в своей блевотине. Трухильо взорвали, Чаушеску расстреляли, Саддама повесили. Но нет, каждому из новых диктаторов мнится, что уж он-то избежит своего Египта и проскочит счастливым экспрессом от своей конуры к своему мавзолею.