ПОХОДЫ КАЗАКОВ НА ЧЕРНОМ И АЗОВСКОМ МОРЯХ В XVII ВЕКЕ СМУТА В РОССИИ И КАЗАЧЕСТВО Начало Смутного времени не могло не сказаться на положении казачества. Если Иван Грозный воспринимался казаками как олицетворение великодержавной власти, способной покарать и миловать, то

ПОХОДЫ КАЗАКОВ ПО ЧЕРНОМУ И АЗОВСКОМУ МОРЯМ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVII ВЕКА В апреле 1644 года казаки вновь поставили городок на Черкасском острове на Дону, чтобы охранять проходы в верховья реки. К тому времени у царского правительства появились две большие проблемы: набеги

ПОХОДЫ ЯИЦКИХ КАЗАКОВ НА ВОЛГУ И КАСПИЙ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVII ВЕКА В период Смутного времени ввиду ослабления центральной власти и проблем с комплектованием регулярной армии, на Волге и Каспии, как и в других местах страны, значительно увеличилось количество

РАЗБОЙНЫЕ ПОХОДЫ КАЗАКОВ ПОСЛЕ РАЗИНСКОГО ВОССТАНИЯ Разгром восстания Степана Разина и публичные казни его сторонников не охладили стремления казаков к разбойным походам на Волгу и Каспий. Через несколько лет после того, как царские войска ушли из Поволжья и положение

Приложение 4. МОРСКИЕ ПОХОДЫ ДОНСКИХ И ЗАПОРОЖСКИХ КАЗАКОВ НА ЧЕРНОМ И АЗОВСКОМ МОРЯХ Год Объект нападения Участники Дополнительная информация 1538 Очаков Запорожские казаки 1545 Очаков Запорожские казаки 1556 Ислам-Кермен, Волам-Кермен и Очаков Русские

К американским берегам Поездку через Сибирь Давыдов подробно описывает в своем дневнике. Один из его биографов пишет по этому поводу: «Любознательный взгляд автора выхватывает десяток интересных деталей: и при описании Барабинской степи, изобилующей озерами и болотами;

ВКЛАД ДОНСКИХ КАЗАКОВ В УСПЕХ РУССКИХ ВОЙСК НА ЮГО-ЗАПАДНОМ ФРОНТЕ В то время, когда происходили описанные выше события в Восточной Пруссии, Россия получила достаточную моральную компенсацию (за фиаско армии Самсонова. - Примеч. ред.) от разгрома четырех

РАЗВЕДКА ДОНСКИХ КАЗАКОВ 17 октября - день чудесного спасения Их Императорских Величеств от грозившей им опасности при крушении поезда и день войскового праздника войска Донского. В этот день в Новочеркасске совершается церемония круга, выносят старые знамена,

Казаки и басурмане. Походы Гетмана Богдана 1576–1578 годов. Азовское сидение 1641 года. Морские набеги Донцов и Запорожцев. Казаки на Каспии

Вторая половина XVI века и весь XVII – время наибольшего развития казачьих сил. В эти полтораста лет казачество растет, крепнет, вырабатывает свой строй, завоевывает себе положение крупной государственной силы и совершает длинный ряд изумительных подвигов, создавших казачеству ту громкую боевую славу, которой оно пользуется и доныне.

Героическая отвага, бесшабашная удаль и безумная храбрость казачьих набегов XVI–XVII веков превосходит всякое вероятие.

На своих утлых челнах казаки совершали лихиe набеги на отдаленнейшие берега Черного и Каспийского морей. Не страшили казаков ни морские «хуртины», ни многопушечные турецкие корабли. Вооруженные только ружьями и саблями, они смело налетали на турецкие «бусы-галеры» , брали их врукопашную, истребляли всех сопротивлявшихся, а томившихся на каторгах пленников-христиан отпускали на свободу.

Уже с самого начала казачества мы замечаем в нем большую связь по фронту, чем в глубину. Для общего дела борьбы с мусульманским Востоком собираются казаки с разных вольных рек вместе и заодно предпринимают свои сокрушительные набеги: по Черному морю шныряют Донцы и Запорожцы, вместе грабят они турецкие суда, вместе «шарпают берега» Анатолии, вместе воюют Крым. Как Черкасы (запорожцы) на Дону, так и Донцы в Запорогах – свои люди. Здесь объединяются все казацкие силы Запада и Востока. Постоянные гости на Дону и казаки Волжские, Яицкие, Гребенские. Вместе ходят они в Крым, на Каспийское море, в Персию, Закавказье.

Воюет каждое казачье войско и ближайших своих соседей-врагов: Запорожцы – Буджак и Крым; Донцы – Крым, Азов, Кубанских Черкес и Ногаев; Гребенцы – Черкес, Кабарду, Ногаев, Калмыков и Кумыков; Яицкие казаки – Хиву, Бухару, Киргиз и др. степных кочевников; Сибирцы – «чукчей и олюторов», якут, бурят и т. д.

Всем бусурманам достается отведать на себе бесшабашной казачьей удали. Все чаще и настойчивее слышатся жалобы турок, крымцев, ногайцев на казачьи набеги. Без этих жалоб не обходятся ни встреча, ни проводы русских послов в Крыму, Кафе, Азове, Царь-Городе.

Около 1550 года Турецкий Султан пишет ногайским князьям: «В наших бусурманских книгах пишется, что русского Царя Ивана лета пришли; рука его над бусурманами высока; уже мне от него обиды великие; поле все и реки от меня поотнимал. Дон у меня отнял, в Азове поотнимал всю волю: казаки его с Азова оброк берут, воды из Дону пить не дадут. А Крымскому царю также обиду делают великую: Перекоп воевали. Русские же казаки Астрахань взяли, оба берега Волги отняли и ваши улусы воюют. Как вы за это стоять не умеете. Казань теперь как воюют!.. А в Казани же наша вера бусурманская. И все мы, бусурмане, сговорились: станем от Русского Царя борониться заодно».

Однако, все эти «бусурманские сговоры» ни к чему не приводили. Не помогали и вечные жалобы Царю Московскому, сопровождавшиеся просьбой свести казаков с Дона и с Терека. Не надеялись бусурманы ни на быстроходные корабли свои, ни на лучшее вооружение, ни на сильные крепости. Князья и мурзы крымские говорят хану: «Если придет много людей на судах, то города их не остановят. Ведь казак – собака: когда и на кораблях приходят на них турецкие стрельцы, то они и тут их побивают и корабли берут».

Оно и понятно. В бою не жалели казаки своих голов, но зато потоками лилась бусурманская кровь. И только благодаря невероятной храбрости казаков, их бесшабашной удали, создалась та слава казачья, которая заставляла врага дрожать уже при одном только имени казака. Казаки пришли – значит все погибло! Спасайся, кто может, а о сопротивлении нечего и думать… Нечего и на милость рассчитывать. Кафа, Козлов, Очаков, Синоп, Трапезонд, даже сам Царь-град, вечно трепетали под угрозой казачьих набегов.

Совершали казаки и сухим путем блестящие походы в глубину бусурманского края. Особенно успешен был поход гетмана Богдана и есаула Нечая в 1576–1578 годах, когда казачья армия победоносно прошла сухим путем вокруг всего Черного моря. Послав есаула Нечая на лодках с 5000 запорожцев, гетман Богдан с остальным войском двинулся прямо на Крым. Разгоняя встречные передовые татарские отряды, он уже приближался к Перекопу, когда навстречу казакам выступил хан Давлет-Гирей со всеми крымскими силами. Произошло жестокое кровопролитное сражение. Более часа шла орудийная пальба. Татары пустили в дело свой резерв – панцирных всадников, но истощив все усилия, ничего не достигли. Казаки, ободренные неудачей противника, с новой решимостью ударили на врага, потеснили его и обратили в бегство. Разгромив крымцев, перебив и перетопив в морском заливе целые тысячи врагов, казаки подступили к стенам Перекопа. Конница обошла Перекопские валы и рвы по воде с фланга, ударила в тыл защитникам. Перекоп был взят: гарнизон, упорно сопротивлявшийся, вырезан, укрепления разрушены, а город предан пламени.

От Перекопа гетман поспешил против Кафы, которую уже обложил с моря Нечай. Недолго продержалась Кафа, – решительным приступом казаки овладели городом, не ожидавшим опасности с суши. Из Кафы казаки пошли на Бахчисарай и Козлов, куда двинулся морем и Нечай. Видя неминуемую гибель, хан попросил мира. Гетман не стал бить лежачих: освободив всех христиан, томившихся в крымской неволе, он с богатой добычей вернулся в Малороссию, чтобы на следующий год с новыми силами нанести удар уже самому оплоту мусульманства – Турции.

Отправив Нечая опять морем с 3000 запорожцев, гетман Богдан с сухопутным конным и пешим войском прошел Крымские и Донские степи, переправился через Кубань в земли черкесов, признававших над собою главенство Турции, и предал огню и мечу все черноморское побережье. Нечай деятельно содействовал с моря успеху сухопутной армии. Все сокрушая и опустошая на своем пути, казаки прошли Кавказ, разграбили цветущие поселения в окрестностях Трапезузда и Синопа и по всему побережью Анатолии до самого Константинополя. Казаки все-таки не решились штурмовать столицу мусульманского мира и, ограничившись опустошением ее окрестностей, прошли далее через Европейскую Турцию, радушно встречаемые единоверными и единоплеменными болгарами. Уничтожая на всем пути турок, захватывая их крепости и города, казачье войско со славой и несметной добычей возвратилось к родным очагам.

И такой блестящий поход совершили казаки в то время, когда вся Европа трепетала пред грозой непобедимого турецкого оружия. Уж одного этого подвига было бы достаточно, чтобы обессмертить казачью славу в памяти потомства, даже если бы казаки не совершали всех остальных своих бесчисленных и беспрерывных набегов.

Ежегодно, не сухим путем, так морем, ходили казаки, то побуждаемые «нуждою великою, голодом и холодом» зипунов добыть, то достать «языка» (пленного) «для подлинного ведомства и прямых вестей», а то и просто ратному делу поучиться, «пороху понюхать». И теперь еще среди казаков держится пословица: «Какая ж кума, коль у кума не была, – какой же казак, коль пороху не нюхал».

Казачество само заботилось о развитии казачьей удали, силы и храбрости. Кроме войны, рыболовства да охоты, казак знать не хотел других занятий. Вспомним приведенное выше (гл. IV) постановление Донского войскового круга о предании смертной казни казаков-землепашцев, «дабы воинским промыслам помешки не было». Казачьи городки держались не крепостью стен своих, а только мужеством защитников. Хоть небогаты и незатейливы были городки казачьи, так как не строили себе казаки хором высоких да украшенных, «дабы не играл на них глаз вражеский», все же до последней капли крови стояли казаки и за свои «щепки».

Впрочем, охотнее бились они в широком морском или степном просторе. «Мы не городоемцы, не горододержцы», говорили Донцы Московскому Царю, прося принять от них в дар взятую у турок сильную крепость Азов. «А взяли мы его», говорили они, «для опыту: посмотрим де, что за турские люди в городех сидят; и в осаду в нем сели для опыту ж, посмотрим мы турецких умов и промыслов». А между тем и Азовское взятие 1637 года и, особенно, Азовское осадное сидение 1641 года, о котором так шутя отзываются сами герои-казаки, – все дела небывалые и не имеющие себе равных в летописях военных подвигов.

Когда казачьи набеги к началу XVII века достигли своего наибольшего развития, турецкое правительство озаботилось обращением стоявшего в низовьях Дона города Азова в сильную крепость, дабы запереть выход из Дона в море. Как бельмо на глазу стал казакам Азов, лежавший всего в 30 верстах от нижнего казачьего городка. И вот начинается борьба за обладание Азовом, борьба, поглотившая тысячи жертв с обеих сторон и закончившаяся уже только вторым Азовским походом Петра Великого.

Еще в 1634 году Донцы и Запорожцы подступили к Азову, бомбардировали его, разрушили во многих местах стену и едва его не взяли, так как только совершенный недостаток в огнестрельных припасах принудил их отказаться от мысли о штурме и отступить.

Наконец, в начале 1637 года, порешили казаки покончить с Азовцами, «учинить промысел над Азовом» и отнять его у турок. Чувствуя, однако, недостаток в огнестрельных припасах и не надеясь, что Москва пришлет эти припасы для наступательных действий, казаки пускаются на хитрость. Отправляют они посольство в Москву во главе с атаманом Иваном Каторжным с грамотою к Царю, в которой, между прочим, пишут: «в прошлых во многих годах была твоя государская к нам, холопам твоим, милость, жалованье денежное, и сукна, и запасы всякие, а в прошлом 1636 году твоего жалованья не было, а мы помираем голодною смертью, а взять, кроме твоей государской милости, негде. Многие орды на нас похваляются, хотят под наши казачьи городки войною приходить и наши нижние казачьи городки разорить, а у нас свинцу, ядер и зелья (пороху) нету»… Таким образом, не раскрывая своих тайных планов относительно наступления на Азов, казаки просят запасов якобы для защиты своих собственных городков. Просьба их была уважена, и Государь приказал выслать к ним на Дон все необходимое.

А тем временем, пока атаман Каторжный ездил в Москву, на Дону был великий войсковой круг. Низовые городки, начав сборы в поход, послали в верховые (лежащие в верхнем течении Дона) городки и по всем речкам, велели всем быть на съезд в нижний городок. Ввиду предстоящего великого общего дела всем казакам, которые за свои проступки и преступления состояли «в запрещенье от войска», т. е. были лишены казачьих прав, объявлено было полное прощение и забвение вины. Изо всех юртов съехались казаки и приговорили – идти всем войском под Азов, промысел над ним учинить. В это же время прибыло на Дон прямо степью около тысячи Запорожцев, чтобы уговориться идти вместе на море. Узнав о задуманном завоевании самого Азова, Запорожцы постановили присоединиться к Донцам.

В среду на Фоминой неделе, 21 апреля 1637 года, казаки выступили в поход в числе 4400 человек. На Дону на ту пору был проездом в Москву турецкий посол Фома Кантакузин. Его казаки оставили в своих куренях под стражей. Кантакузин сделал было попытку оповестить Азовцев, чтобы те не сдавались, так как у казаков боевых припасов немного, а из Москвы еще новых не получено, но посланные его были перехвачены, а когда прибыл из Москвы атаман Каторжный с царским «жалованьем», то над Кантакузином был наряжен войсковой суд, на котором он был присужден к смерти и тут же (4 июня) был казнен со всеми своими людьми.

Недолго продержались Азовцы в осаде, – 18 июня крепость взята была приступом, все жители, кроме греков, перебиты, а пленные христиане выпущены на свободу. Казаки занялись приведением в порядок взятого города, а тем временем отправили в Москву посольство с известием, что они турского посланника Кантакузина порубили, Азов город взяли и ни одного человека Азовского ни на степи, ни на море не упустили, – всех порубили.

Известие это, с одной стороны, обрадовало Москву, которой, конечно, на руку было падение грозной турецкой крепости, а с другой стороны, Москва оказывалась в очень неловком положении, так как из-за этого дела легко мог произойти разрыв с Турцией, грозивший трудной войной, к которой государство не было готово. Поэтому в сентябре того же года Царь отправил к султану грамоту, в которой, выгораживая себя, писал, что казаки взяли Азов «воровством» (т. е. самовольно, без приказу), что Донские казаки издавна воры, беглые холопы и царского повеленья ни в чем не слушают, а рати Московской послать на них нельзя, потому что живут в дальних местах: «а вам бы, брату нашему, на нас досады и нелюбья не держать за то, что казаки посланника вашего убили и Азов взяли: это они сделали без нашего повеленья, самовольством, и мы за таких воров (беззаконников) никак не стоим, и ссоры за них никакой не хотим, хотя их, воров, всех в один час велите побить; мы с вашим султановым величеством в крепкой братской дружбе и любви быть хотим». Впрочем, без неприятностей дело все-таки не обошлось: в сентябре крымцы под начальством ханского брата Нур-Эддина опустошили Московскую Украйну, причем хан Богадур-Гирей писал в Москву, что это делается по приказу султана в отместку за взятие Азова. Однако казаков крымцы тронуть побоялись и даже не сделали ни малейшей попытки отбить крепость обратно.

Что же касается до самого султана Мурада, то как ни взбешен он был потерей Азова, однако предпринимать ничего не решался, так как в то время вел войну с Персией. Когда в 1639 году эта война окончилась, в Турции начались деятельные приготовления к войне с казаками, но смерть Мурада, последовавшая в 1640 году, оттянула дело, и только в 1641 году наследник его Ибрагим I двинул под Азов огромную армию в 240 000 человек при сотне осадных орудий.

Казаков в городе было совсем немного: 5367 мужчин и около 800 женщин, а всего, значит, шесть тысяч с небольшим; казачек тоже надо ставить в счет боевой силы, так как они деятельно помогали защите города. В это же время в Азове находились предводители восстания за освобождение Малороссии от гнета Польши – Остраныця и Гуня со своими товарищами.

Обложив город 24 июля, турки тщетно осаждали его два месяца (по 26-е сентября) и принуждены были, наконец, отступить, потеряв убитыми более 20 000 человек. Казаки послали в Москву в высшей степени любопытное по форме и по содержанию подробное описание своей геройской обороны Азова. Это была оборона, которой не было, нет и не будет равной в мире!..

Шесть тысяч защитников и защитниц выдержали двухмесячную осаду со стороны противника, превосходившего в 50 раз своею численностью, снабженного в избытке артиллерией и всякими припасами , отбили 25 приступов и выдержали бомбардировку, не прекращавшуюся ни днем, ни ночью в течение 16 суток. «И от пушек их гром стоял», пишут казаки, «и огонь и дым топился от них до неба; 16 день и нощей 16 не перемолк снаряд их пушечный ни на единый час. Все наши Азовские крепости распались, стены и башни все и церковь Предотечева; и палаты все до единые разбили у нас по подошву самую, и снаряд наш пушечный переломали весь. Одна лише у нас во всем Азове-городе церковь Николы Чудотворца вполы (до половины) осталася; потому ее столько осталося, что она стояла внизу добре, у моря, под гору. А мы от них сидели по ямам все, и выглянути нам из них не дадут… Почали уже они к нам метати в ямы наши ядра огненные, чиненные (фугасные бомбы), и всякие немецкие приступные мудрости. Тем нам они чинили пуще приступов тесноты великие. Побивали многих нас. После тех ядер огненных, вымышляя они над нами умом своим, оставя они все уже мудрости, почали нас осиловать и доступать прямым боем, своими силами: почали они к нам в приступ присылать на всякий день людей своих, янычен (янычар) по 10 000 человек: те уж к нам приступают ночь всю до света. Ни на един час не дадут покою нам: они бьются с переменою день и нощь, чтоб тою истомою осиловать нас. От такого их злого ухищрения и промыслу от бесовского, и от тяжелых ран своих, и от всяких осадных лютых нужд, и от человеческого трупия, отягчали мы все многими болезньми лютыми осадными. А сели в мале дружине своей: уж только стало, перемениться некем; ни на единый час отдохнуть нам не дадут»…

Только закаленное в боях булатное казачье сердце могло перенести все эти несказанные ужасы и до последней минуты пылать твердой решимостью лучше погибнуть всем до единого, чем допустить себя до позора сдачи.

Войско Донское просило Царя принять от казаков Азов, добытый и удержанный с такими жертвами и нечеловеческими усилиями: «Мы наги, босы и голодны», писали они: «запасов пороху и свинцу нету, оттого многие казаки хотят идти врознь, а многие переранены». Царь послал казакам запасов и 5000 руб. денег, относительно же крепости порешил посоветоваться с народом, для чего был созван в январе 1643 года Земский Собор. Когда все дело было доложено Собору, то он постановил передать решение вопроса на благоусмотрение Царя, города же и области выразили готовность не жалеть ни жизни, ни имущества, если потребуется. Посланные для осмотра крепости царские доверенные донесли, что город разбит и разорен до основания, скоро его поправить никак нельзя и от воинских людей защищаться не в чем. Царь порешил, что отстаивать от турок Азов пришлось бы с крайним напряжением всех сил государства, а оно и без того страшно разорено и ослаблено, а потому послал 30 апреля 1643 года казакам грамоту с повелением покинуть Азов. Казаки вышли из города на Махин остров, куда перевезли свои трофеи и запасы, а Азов предали окончательному разрушению, так что турецкая армия, явившаяся для новой осады, нашла на месте грозной крепости только беспорядочные груды развалин.

Как бы то ни было, а казаки добились своего: выход на море был вновь свободен, и снова начался длинный ряд удалых морских набегов.

В море ходили казаки и малыми партиями– стругов по 10, по 15; ходили и целыми флотилиями – в 50, в 70 и до 100 стругов. А в струге человек по 30, по 40 и по 50. Само собой разумеется, что такие отряды, как ураган, сметали все перед собой: села и города обращались в развалины, жилища предавались огню, мужчины «под мечем клонились», а женщин и прочую добычу забирали казаки в свои далекие городки . Если на обратном пути встречались турецкие военные корабли, то уж трудно было казакам действовать на своих челнах, перегруженных всякой добычей, приходилось идти наутек, пока не заметил враг ныряющих по волнам казацких стругов. Если же уйти уж было невозможно, то приходилось принимать бой в невыгодных условиях, и тогда жестоко доставалось казакам, несмотря на всю их храбрость и проворство. Тогда шла на дно морское вся купленная дорогой ценой казачья добыча, а сами храбрецы попадали в руки врагов, продавались в рабство в далекие мусульманские края, или же, прикованные тяжелыми цепями к огромным веслам турецких «каторг», пенили ими волны Черного моря. Тяжка была неволя турецкая. По 20, по 30 лет просиживали казаки в цепях, томились в тюремных подземельях или исполняли самые тяжелые и унизительные работы по прихоти своих повелителей. И проливали казаки горькие слезы, выжидая, когда же придут «братив вызволяти» их удалые товарищи.

Поэтому казаки предпочитали встретиться с неприятельскими кораблями в начале похода, и тогда сами первые нападали на врага. Завидев издали военный корабль, казаки старались занять выгодное для себя положение, становясь от него в стороне солнца. Тогда бесполезны были для турок их грозные пушки: солнце било наводчикам прямо в лицо, в глазах рябило от блестящей морской поверхности, – и о верной стрельбе нечего было и думать. Если же день был неясный, то казаки, прикрываясь мглой, охватывали неприятеля кольцом и устремлялись на него со всех сторон одновременно. Много стругов разлеталось тогда в мелкие щепки под ударами турецких ядер, опрокидывалось и тонуло в морской пучине, но остальные доходили до цели и с первого же налета оставались победителями.

В то время как Донцы и Запорожцы опустошали берега Черного моря, Волжские и Яицкие казаки хозяйничали на Хвалынском (Каспийском), и часто «дуванили» (делили) несметную добычу, собираемую ими по богатым ханствам Закавказья и Персии. Впрочем, в этих набегах принимали участие и Донцы, чаще малыми группами, а иногда в довольно значительных силах, как в 1621, в 1632, в 1641 году и, особенно, в походах известнейшего казацкого атамана Стеньки Разина. Еще и доныне сохранились в низовьях Куры остатки огромной казацкой крепости, служившей главной опорой для Разинских удальцов с Дона, Волги и Яика, с которыми он в 1668-69 годах опустошал персидское побережье Каспия от Дербента и Баку до Решта и Фарабада. Напрасно персидский шах выслал против Разина свой флот с 4000 войска. Разин разогнал во все стороны персидские корабли и поперетопил их почти все: только три судна спаслись бегством. С ними бежал и неудачный персидский флотоводец Менеды-хан, дочь которого в числе прочей добычи досталась в руки победителей казаков, со славой и богатой добычей возвратившихся в свои городки.

Примечания:

Третий том истории запорожских казаков написан автором при более благоприятных обстоятельствах, нежели второй: с начала весны 1894 года и до начала весны 1895-го автор имел возможность жить в Москве и пользоваться там не только печатными материалами, относящимися до истории запорожских казаков, но и весьма значительным количеством архивного богатства, находящимся в первопрестольной столице России. Таким образом, главным и наиболее ценным материалом для третьего тома истории послужили не изданные до сих пор документы, хранящиеся в трех московских архивах: Архиве Министерства иностранных дел, Архиве Министерства юстиции и Отделении архива Главного штаба. Кроме материалов московских архивов, автор пользовался также некоторыми документами Архива коронного скарба, при варшавской казенной палате, писанными на польском языке. Ввиду ценности архивных материалов и ввиду того, что они не изданы и, может быть, весьма не скоро дождутся издания в свет, автор нашел нужным менее важные из них пересказывать собственными словами, более же важные приводить целиком. Третий том обнимает собой период времени с 1686 по 1734 год и касается таких событий, как походы запорожцев вместе с русскими войсками на Крым; участие их в походах Петра на турецкий город Азов; походы под турецкие городки, Тавань, Кизыкермень и другие, на низовье Днепра; участие в полтавском деле вместе с гетманом Мазепой; удаление в пределы Крымского ханства и, наконец, продолжительные и усиленные хлопоты их о возвращении из «мест агарянских» в родные места.

Участие запорожских казаков в походе польского короля Яна Собеского на Молдавию. Сношения московских царей с крымским ханом при посредстве запорожцев. Предписание запорожскому войску от московских царей о совместном действии с воеводой Григорием Косаговым против турецких городков. Пререкания запорожцев с гетманом Иваном Самойловичем и недовольство чрез то на них со стороны московских царей. Грамота царей кошевому атаману Федору Иванику с воспрещением сноситься с жителями турецких городков и с приказанием подписываться «подданными царского величества». Участие запорожцев в первом походе русских на Крым. Действия запорожцев на низовьях Днепра против басурман под начальством кошевого атамана Филона Лихопоя. Возвращение русско-казацких войск из крымского похода к реке Самаре. Лишение Самойловича гетманского уряда. Намерение московского правительства о построении укрепленных городов на реках Орели и Самаре

Вечный мир, заключенный в 1686 году между Россией и Польшей и прекративший давно длившуюся обоюдную с той и другой стороны борьбу из-за обладания Правобережной Украиной, хотя и успокоил Россию на западной границе, зато привел ее к войне на южной: московское правительство, добыв чрез тот вечный мир Киев и вместе с Киевом некоторые другие, ближайшие к нему города, взамен того обязалось помогать польскому королю Яну Собескому в его борьбе с турками и с этой целью должно было открывать поход на Крымский полуостров.

Став в такое обязательство, московское правительство, по всегдашней своей осторожности, не сразу, однако, объявило разрыв Турции и Крыму и сперва вошло с ними в дипломатическую переписку. Эта переписка тянулась с весны 1686 года и до весны 1687-го.

Такая продолжительность переписки объясняется тем обстоятельством, что войну с Крымом и Турцией русские цари считали слишком важным предприятием и потому находили нужным серьезно приготовиться к ней. По-видимому, они не прочь были даже от того, чтобы поставить крымского хана и турецкого султана на мирную в отношении Польши ногу и заставить их без войны сделать уступку в пользу польского короля. Из Москвы в Крым и в турецкие на Днепре города отправлено было за это время несколько «любительных» грамот с претензией за обиды от подданных хана и турецкого султана подданным московских царей. Посредниками в доставке грамот одной и другой стороны были запорожские казаки.

Но одной доставки со стороны запорожцев царских грамот в Крым недостаточно было для Москвы: Москва, главным образом, надеялась на запорожцев как на военную силу, во многих отношениях незаменимую для предстоявшей с басурманами войны. Однако запорожцы вовсе не были склонны к тому, чтобы, так сказать, пойти в одну ногу с историей Москвы.

Между Кошем войска запорожских казаков и правительством московских царей уже в течение 30 предшествовавших лет сложились отношения, в силу которых запорожцы заняли оборонительное, а московское правительство наступательное положение. О равномерности сил в этой борьбе, разумеется, не могло быть и речи: запорожское войско от одного решительного прикосновения к нему московских войск сразу и навсегда перестало бы существовать. Но таких решительных мер Москва не могла предпринять в силу различных причин, не зависящих от нее. В этом отношении московское правительство находилось в полном смысле слова между двух огней. С одной стороны, оно не могло допустить рядом с собой такого явления, как община запорожских казаков, которая основана была на слишком широких народных началах, не слыханных ни в одной республике ни в древнее время, ни в Средние века. С другой стороны – оно находило весьма полезным для себя существование запорожского войска: при слабом экономическом развитии, при бедности в денежном и материальном отношениях и в то же время при быстром политическом росте, который значительно опередил рост экономический, московское правительство не было в состоянии содержать постоянной и сильной армии для борьбы с многочисленными своими врагами, в частности для борьбы с мусульманами и потому, по необходимости, должно было прибегать к помощи запорожского войска, которое ничего почти не стоило московским царям и всегда готово было пойти на борьбу с врагами святого креста и всего славянского мира. Правда, московские цари из года в год посылали запорожцам известную казну; но, во-первых, эта казна слишком была невелика, каких-нибудь 2000 рублей или 500 червонцев на восемь или на десять тысяч человек; а во-вторых, присылка ее не была определена раз навсегда, как это видно из того, что о такой казне нужно было бить челом царям и ежегодно посылать депутатов в Москву и, несмотря на то, нередко не получать ее в течение двух-трех лет . Но запорожские казаки необходимы были Москве не только для борьбы против мусульман, они служили ей щитом и в ее борьбе против поляков: взяв в свои руки с половины XVII века Малороссию и весь ее, как тогда говорили, казакорусский народ. Москва вошла в многочисленные войны с Польшей, и в этом случае запорожцы существенно необходимы были для Москвы: они прикрывали южную границу Московского государства от басурман и давали возможность русским царям сосредоточить все боевые силы на южной границе для борьбы с польским королем.

Резкая противоположность между Запорожьем и Малороссией, с одной стороны, и Великороссией – с другой наиболее стала сказываться во второй половине XVII века. В течение всего этого времени в Московском государстве идет сильное развитие идеи государственности; в Запорожье и в Малороссии в это же время наиболее проявляется стремление к удержанию вековечных прав и вольностей и, чрез них, к сохранению индивидуальности народа. Лучшей формой для сохранения индивидуальности южнорусского народа, по понятию малороссийской массы, считалось казачество. Оттого малороссийский народ впоследствии и изукрасил казаков всеми цветами народно-поэтического творчества; оттого и теперь народ в своих воспоминаниях о казаках ставит казака выше человека и приписывает ему сверхчеловеческие достоинства. Само казачество, в лице наиболее развитых политически людей времени, понимая вполне свою роль, стремится к тому, чтобы организовать из своей среды сильную общину и тем сохранить свои права, свои вековечные вольности, а следовательно, чрез них и самую малороссийскую народность. Однако, при всем усилии малороссийских патриотов, они не могли достигнуть никаких положительных в своем стремлении результатов; в этом они встретили решительное противодействие со стороны московского правительства. Для достижения положительных результатов нужны были и время, и сильная организация в Малороссии и в Запорожье. Но московское правительство не могло допустить самостоятельной организации ни в Запорожье, ни в Малороссии, потому что всякая организация вообще, в частности и организация в запорожском войске, есть сила сама по себе; в сплоченной организации запорожское и малороссийское войско могло бы представить страшную силу, без организации – простую толпу. Оттого московское правительство зорко следит за каждым движением запорожских казаков в отношении проявления ими самостоятельной жизни и в мирное время не терпит их существования. Только в военное время оно прибегает к помощи запорожского войска и тут дает обещание сохранить за казаками и все их старые права, и все их казацкие вольности. Запорожцы понимают истинные отношения к ним московского правительства и, сколько возможно, силятся отстоять за собой существование своих прав и вольностей. Для этого они стараются пользоваться наиболее удобным для них случаем – войнами Москвы с враждебными ей соседями, главным образом с турками и татарами.

Литовская и польская власть оказались неспособными наладить эффективную защиту украинских земель от турецко-татарских нападений. Основной силой, которая защищала мирное население от врагов, стало казачество, с появлением Запорожской Сечи отпор татарским набегам приобрела характер организованной борьбы. Казаки несли караульную службу на основных татарских путях, заранее предупреждали о появлении нападающих, разбивали отряды, которые гнали пленных в Крым. В 1589 г.., Когда татарская орда совершила нападение на Подолье и Галичину, казаки совершили быстрый переход из Запорожья в Днестр. Ночью они напали на татарский лагерь и, уничтожив несколько тысяч татар, освободили всех пленных. В ответ на турецко-татарские нападения казаки опустошали татарские кочевые стойбище и уничтожали гарнизоны турецких и татарских крепостей.

Запорожские казаки прославились смелыми морскими походами против Османской империи. Свои достаточно дальние походы они осуществляли на чайках - больших мореходное лодках, которые двигались как с помощью парусов, так и весел и помещали 50-70 вооруженных казаков с небольшими пушками. Наибольший размах казацкие морские походы против Турции получили в первые два десятилетия XVII в. Этот период называют "эпохой героических походов" запорожского казачества.

В 1606 г.. Запорожцы захватили турецкую крепость Варна, которая к тому считалась неприступной. В ответ на это наглость разъяренный турецкий султан приказал перегородить Днепр между крепостями Асланкермен и Кизикермен железной цепью, чтобы помешать казакам выход в Черное море. Посреди Днепра было оставлено лишь узкий проход, а все пространство рядом с ним могли простреливать пушки крепостей. Однако это не остановило казаков: они волоком перетаскивали свои лодки, минуя крепости, или хитростью проникали через проход.

В 1608 запорожцы захватили Перекоп, а в следующем году напали на придунайские крепости Измаил, Килия и другие, а также Белгород-на-Днестре. В 1614 г.. Казаки переплыли Черное море, высадились на турецком побережье Малой Азии и разрушили Синоп и Трапезунд, а в 1615 появились под стенами Стамбула и сожгли его портовые сооружения. Одним из самых известных был поход 1616, в котором казаки получили Кафу - грозную турецкую крепость в Крыму, а самый невольничий рынок, и освободили много пленных.

Походы запорожских казаков против Османской империи способствовали превращению казачества на влиятельную международную силу. Они способствовали авторитета и популярности запорожцев в Европе, а также существенно ослабляли Османскую империю и Крымское ханство. Это блокировало и сдерживало агрессивные устремления Турции относительно европейских стран, способствовало освобождению покоренных ею народов.

Во время морских походов против турок получил славу блестящего полководца Петр Конашевич (ок. 1577-1622 pp.), Которого в 1610-х, а также в начале 1620-х несколько раз избирали гетманом Войска Запорожского. На Сечи его прозвали Сагайдачного.

Петр Конашевич родился в селе Кульчицах на Самбирщини в семье украинского шляхтича. Учился в Острожской школе и школе Львовского братства. Служил домашним учителем у киевского судьи Аксака, впоследствии ушел на Запорожскую Сечь, где проявил себя как талантливый руководитель. В начале XVII в. участвовал в походах казаков на Молдавию, Ливонию. Возглавлял ряд удачных походов на

Османскую империю и Крымское ханство. Именно с его именем связано взятие Варны (1606) и Кафы (1616). В 1618 г.. Сагайдачный принимал участие в походе войск польского королевича Владислава на Москву. Двадцатитысячному казацкое войско во главе с Сагайдачного приняло несколько городов, окружило и почти захватило Москву, однако по неизвестным причинам отступило.

Сагайдачный проводил самостоятельную внешнюю политику. В 1618 г.. Он присоединился к антитурецкой Лиги милиции христианства, которая возникла в Европе. Благодаря этому вырос авторитет Войска Запорожского на международной арене. В 1620 г.. Гетман отправил в Москву специальное посольство к царю с просьбой принять казаков на русскую службу.

Сагайдачный успешно командовал казаками во время Хотинской войны 1621 - вооруженного конфликта между Османской империей и Речью Посполитой, который вспыхнул вследствие попыток Порты распространить свое влияние на Центральную Европу. Война началась весной 1621, когда султан Осман II во главе 150-тысячного войска двинулся в Молдавию. К нему присоединились 60 тыс. Крымских татар. За малочисленности коронного войска, возглавляемого литовским гетманом Карлом Ходкевичем (35 тыс. Воинов), ему на помощь пришла более 41000 казаков, возглавляемых сначала Я. Бородавкой, а впоследствии П. Сагайдачного.

Главные события войны развернулись под стенами Хотинской крепости, которую защищали поляки. Более трех недель сентября 1621 вблизи Хотина шли кровопролитные бои, в которых украинские казаки сыграли решающую роль, и Осман II был вынужден заключить соглашение с королевскими комиссарами. По соглашения граница между двумя странами устанавливалась по Днестру. Турки и татары обязывались не оказывать грабительских походов на территорию Речи Посполитой, а польское правительство обещало сдерживать казацкие походы.

В Хотинской войне украинские казаки своими действиями спасли от турецкого ига Речь Посполитую. Был остановлен наступление Османской империи на европейские страны. Оценивая действия Сагайдачного, автор "Истории Хотинской войны" Я. Собеский писал: "Сколько возглавлял Сагайдачный запорожское войско, везде был овеян славой подвигов на суше и на море и имел неизменное счастье. Несколько раз разгромил татар в степях перекопских и привел страх на Крым. не менее прославили его морские походы - разрушил несколько больших турецких городов в Европе и Азии, сжег окрестности Константинополя. Вообще это был человек большого духа, сам искал опасности, легкомысленно жизнью, в битве проворный, деятельный, в лагере осторожный, мало спал и не пьянствовал, на совещаниях был осторожен и во всяких разговорах неразговорчивый ".

Сагайдачный известный как меценат и пылкий сторонник братского движения. В перерывах между походами Сагайдачный проявлял заботу об украинской культуре, образовании. Вместе со всем Войском Запорожским он вступил в Киевское братство, способствовал восстановлению в Украине православной иерархии, упраздненной после Брестской унии 1596

В 1620 г.. Сагайдачный обеспечил охрану иерусалимского патриарха Феофана, который рукоположил в киевские митрополиты Иова Борецкого и пять епископов.

Перед смертью он завещал свое имущество на образовательные, благотворительные цели, а 1500 злотых подарил Киевской и Львовской братским школам. Похоронен славного рыцаря Украины в Киеве в братском монастыре на Подоле.