Маргарита алигер биография. М.Алигер «Нам не удастся прожить на свете маленькой и неприметной судьбою
Маргарита Алигер: жизнь в литературе
Лазарь Медовар
Алигер предстает перед читателями
со своим собственным видением мира.”
М. Светлов
“Смолоду меня бесконечно тревожило, что нет в моей биографии никаких эффектных подробностей и невероятных обстоятельств, - пишет Алигер в последнем томе ее трехтомного собрания сочинений, – и, что, пожалуй, всю-то ее я без труда могла бы уместить на одной странице, и мне всегда бывало трудно ее писать или рассказывать”. И далее: “Я твердо убеждена в том, что мои книги являются гораздо более подробной и значительной моей биографией, чем все остальное, что я могу о себе рассказать”.
Эту “трудность” испытывали и ее друзья, которые в своих статьях о ней отмечали отсутствие в биографии поэта “примечательных внешних факторов”, схожесть с биографиями многих женщин ее поколения, особенно в военные годы.
Однако “примечательные внешние факторы” все же были: она была награждена орденами Трудового Красного Знамени и “Знак почета”, ей была присуждена Сталинская премия, ее систематически печатали во многих газетах и журналах, в том числе центральных, издавались сборники ее произведений и книг, по ним ставились пьесы, шедшие во многих театрах страны, ее стихи перекладывались на музыку. Она была дружна с известными писателями, ее воспоминания о них являются ценным вкладом в литературу, как и ее переводы на русский язык многих иноязычных авторов.
Маргарита Иосифовна Алигер родилась в Одессе в октябре 1915 года в небогатой еврейской семье.
Дни стояли ясные, косые,
непогода улицы мела.
Родилась я осенью в России,
и меня Россия приняла.
Отец Маргариты служил “в каких-то конторах, давал уроки, делал переводы технических работ с языков, которые изучал самоучкой”. Это был способный, разносторонне эрудированный человек, но неудачник. Дважды он пытался получить высшее образование, поступая то в консерваторию, то в юридический институт, и дважды вынужден был бросать учебу из-за необходимости зарабатывать на жизнь и содержать семью свою и больного брата, а также стариков родителей.
Девочка была единственным ребенком в его семье, и отец ее очень любил. “А я, – вспоминает Рита, – очевидно доставляла ему немало огорчений, потому что была отнюдь не примерной девочкой, дружила только с мальчишками, лазила по деревьям, гоняла голубей, хорошо плавала и в любую погоду далеко уплывала в море.”
Огорчением отца, страстно любившего музыку, было и полное отсутствие музыкальных способностей у дочери и безрезультатные попытки сделать из нее музыканта. Отец умер, когда Рите не было еще десяти лет.
Мать была обыкновенной еврейской женщиной, которая “хозяйство ладное вела, доброю хозяйкою сидела у большого круглого стола”.
С раннего детства девочка полюбила книги и считала их “удивительными творениями природы”. Первым любимым поэтом оказался Некрасов, как-то получилось, что она узнала его раньше, чем Пушкина.
С большой любовью Алигер вспоминает школу, где она проводила большую часть времени, чудесных педагогов, которые создавали в школе атмосферу дружбы, доброжелательности, учитывали индивидуальные склонности учеников. На школьных праздничных вечерах утраивались лотереи с розыгрышем изделий, изготовленных ребятами (вышивок, рисунков, лепок и т. п.) Полученные деньги летом использовали для экскурсионных поездок. “Так, – вспоминает бывшая ученица, – я совершила первые путешествия моей жизни: низовья Днепра, заповедник Аскания-Нова, Крым, Кавказское побережье Грузии... Ах, какие это были веселые, увлекательные, чудесные поездки! Да, моя школа – это огромный вклад моей биографии, она многое определила в моем становлении”.
Школьные путешествия не только отвечали ее непоседливому характеру, но, возможно, были одной из причин ее постоянной тяги к новым местам, переездам, знакомствам. Позже она напишет:
Жизнь моя – железная дорога,
вечное движение вперед.
...............................................
Чтоб в чудесном гомоне и гуле,
чтоб в пути до самого конца
вкруг меня всегда дышали люди
разные, несхожие с лица.
К школьным годам относятся и первые попытки Риты писать стихи. Она писала их к каждому празднику, в честь каждого школьного события. Эти попытки, однако, не были продолжительными, познакомившись с поэтами-классиками и такими современными, как Маяковский, Багрицкий, Светлов, она сочла “серыми” свои сочинения и решила стихотворчеством не заниматься.
После окончания семилетки Рита поступила в химический техникум, работала на химическом заводе, готовилась стать химиком. Но года через два она поняла, что у нее “нет другой любви, кроме поэзии, нет другой жизни, кроме литературы”.
В шестнадцать лет она оставляет техникум и свою Одессу, уезжает в Москву.
Началась тяжелая жизнь без собственного крова и средств, без родных и близких. Но молодость все преодолевает, все меркнет перед счастьем встретиться со своей мечтой. Вокруг была Москва с ее театрами, литературными вечерами в Политехническом музее и Доме писателей, встречами с уже известными поэтами и писателями литературной группы при журнале “Огонек”. Группу возглавлял тогда интересный писатель Ефим Зозуля, погибший в начале Отечественной войны.
Маргарита сняла “угол” и поступила на работу в библиотеку института ОГИЗа, а затем в заводскую многотиражку. И упорно писала стихи.
30-е годы явились годами становления Маргариты Алигер как поэта. В 1933 году в “Огоньке” были опубликованы ее первые стихи.
Появилась тяга к знаниям; она поступила в новый, открытый Союзом писателей, Вечерний рабочий литературный университет, который, по ее словам, сделал ее “образованным человеком, дал систему и навыки, необходимые для приобретения образования”, научил организовывать и ценить время.
С 1934 года она стала активно печататься в газетах и журналах, выступать со своими стихами. Во время гражданской войны в Испании они вчетвером, Е. Долматовский, К. Симонов,
М. Матусовский и она, “писали стихотворное послание героическому испанскому народу”, она читала его на торжественном вечере в присутствии приехавших из Испании Рафаэля Альберти и Марии Терезы Леон.
“С 1934-го по 1939-й годы, – пишет Алигер, – я побывала: в Ленинграде и на Севере, в Карелии и на Белом море, на великих наших реках Волге, Каме, Оке, Белой, в Средней Азии; в Киргизии, Узбекистане, Азербайджане, Грузии, Сванетии, на Украине и в Белоруссии. В поездках рождались новые стихи, которые охотно печатали различные издательства.
Старшие коллеги Алигер, П. Антокольский и В. Луговской, привлекли ее к переводу поэтов братских республик. Началась ее удивительно разнообразная переводческая деятельность.
Согласно Библиографическому указателю “Русские советские писатели, поэты” (т. I, М., 1977), Алигер перевела около 40 поэтов с болгарского, грузинского, еврейского (идиш), азербайджанского, украинского, латышского, узбекского, венгерского, литовского, корейского языков. Ее перу принадлежат переводы П. Неруды, Л. Украинки, Л. Арагона, Л. Квитко. Часть переводов вошла в ее книгу “Огромный мир”. “Нельзя не говорить без уважения о многолетней переводческой деятельности Алигер, – пишет ее друг поэт М. Матусовский, – переводящей стихи так, что они становятся фактом отечественной поэзии. Это благодаря ей русские читатели познакомились и почувствовали своеобразие многих поэм Луи Арагона, Пабло Неруды, Самеда Вургуна и ряда других поэтов”.
Как и большинство ее сверстников, в 30-е годы Маргарита жила во власти господствовавших тогда мифов о Советском Союзе как о строителе нового мира, советском обществе как о самом лучшем и справедливом, о Сталине как о великом и мудром вожде. Антисемитизм в те годы не был заметен. Она вступила в комсомол, была депутатом районного совета Красной Пресни. До разоблачения “культа личности” и всеобщего прозрения было еще очень далеко.
В самом конце 30-х годов она вышла замуж. И с этого времени судьба преподносит ей череду бесконечных взлетов и трагедий.
Ее муж, молодой композитор (старше Маргариты на три года) Константин Макаров-Ракитин окончил Московскую консерваторию и был аспирантом у композитора профессора Н.Я. Мясковского. Музыкальную школу он закончил в Ростове-на-Дону, где учился у педагога Н. Ракитиной, усыновившей его (отсюда его двойная фамилия, но почти во всех литературных источниках вторая часть фамилии почему-то опускается).
Первые трудности у молодоженов были материальные, даже двух стипендий не хватало на жизнь. После мучительной болезни умер их годовалый сын.
Как только началась Великая Отечественная война, Константин ушел добровольцем на фронт и вскоре погиб в бою под Ярцевом.
Он успел написать несколько песен на стихи своей жены, в частности комсомольскую “Город на Амуре”, “Лагерную артиллерийскую” (“Плыли тучки в небе чистом”), и фортепианных пьес, а также оперу “Невеста солдата” по повести В. Катаева “Шел солдат с фронта” (либретто М. Алигер),
В Музыкальной энциклопедии сказано, что “сочинения Макарова-Ракитина отличаются мелодичностью, яркостью”.
Маргарита тяжело переживала гибель мужа. “С пулей в сердце я живу на свете” – писала она. Его памяти она посвятила стихотворение “Музыка”, о котором через много лет вспомнит поэт П. Антокольский: «С тех пор как написаны эти строки, прошло почти 30 лет, но они живут в неприкосновенной свежести первооткрывателя. Сознаюсь откровенно, но мне и по сей день разрывает сердце упоминание о бедном осиротелом пианино, оставшемся в доме “как маленький памятник жизни твоей”».
Макаров-Ракитин был не единственным, кто писал музыку на стихи Алигер. Позже другие ее стихи, написанные в соавторстве с М. Матусовским, были также переложены на музыку и вошли в сборник “Красноармейские песни”.
Маргарита Иосифовна пишет, что на анкетный вопрос об участии в Великой Отечественной войне она всегда хотела ответить так: “Да, участвовала, активно и горячо, всей своей душой, с 22-го июня 1941 года и до Дня Победы. Мне хочется написать о том, что в первые дни войны меня приняли в партию, что у меня на войне погиб муж, что я изо дня в день работала не покладая рук в тяжких условиях военного времени, одна растила и вырастила двух детей, – одним словом жила так же, как миллионы других советских женщин, солдатских вдов, матерей и сирот. Свою жизнь, свою личную судьбу, схожею с судьбой многих и многих, считаю я самым прямым и непосредственным участием в войне”.
Она понимала, что могла “жить, работать и верить в будущее только благодаря тем, кто стоит на переднем крае и каждую минуту может погибнуть”. Им Алигер посвятила многие свои лирические стихи, составившие сборники военных лет “Памяти храбрых” (1942), “Лирика” (1943), “Стихи и поэмы” (1944).
С первых дней войны Алигер работала корреспондентом центральной газеты летчиков “Сталинский сокол” и по заданию редакции выезжала на различные участки фронта, около года провела в блокадном Ленинграде. Ее стихи систематически печатались в газетах, звучали по радио.
В те годы созданы ее самые знаменитые поэмы “Зоя” и “Твоя победа”. Судьбы этих произведений и их влияние на судьбу самого автора оказались резко различными.
Когда в декабре 1941 года газеты сообщили о том, что немцы казнили (повесили) 18-летнюю московскую школьницу Зою Космодемьянскую за участие в партизанской борьбе, Алигер, по ее словам, не сразу поняла, что это и есть ее тема. Но по мере того как она собирала материал, встречаясь с теми, кто знал Зою, с ее матерью, товарищами и учителями, партизанами из ее отряда, знакомилась со школьными тетрадями, сочинениями, записными книжками девушки, возникла безоговорочная необходимость написать об этом.
М. Алигер в годы Отечественной войны.
“Зоя” – невыдуманная поэма, – рассказывает автор, – я писала ее в 1942-м году, через несколько месяцев после гибели Зои, по горячему следу ее короткой жизни и героической смерти... “Зоя”, в сущности, стала поэмой и о моей юности, о нашей юности. Я писала в поэме обо всем, чем жили мы, когда воевали с фашизмом, обо всем, что было для нас в те годы важно”.
За поэму “Зоя” Алигер была присуждена Сталинская премия второй степени. Указ 21 марта 1943 года подписал Сталин. А через две недели, 3 апреля, газеты опубликовали письмо автора поэмы, в котором она просила передать эту премию, 50 тысяч рублей, на вооружение Красной Армии, на усиление ее артиллерийского оружия.
О присуждении поэме Сталинской премии указывается во всех ее изданиях, но о том, как она ею распорядилась, не упоминается.
Сталин безусловно читал поэму (он не подписывал, не читая) и не мог не оценить таких строк о нем:
И повсюду Сталин говорил
медленно, спокойно и негромко
..................................................
Предстоит еще страданий много,
но твоя отчизна победит.
Кто сказал “Воздушная тревога?”
Мы спокойны – Сталин говорит.
Или о допросе Зои немецким офицером:
Хриплый лай немецкого приказа –
офицер выходит из дверей.
Два солдата со скамьи привстали,
и, присев на хромоногий стул,
он спросил угрюмо
– где ваш Сталин?
Ты сказала: “Сталин на посту”.
Зое Космодемьянской было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Через 25 лет, при очередном переиздании поэмы, Алигер предложили скорректировать ее. Она отказалась: “Я знаю оценку, данную Сталину и его деятельности историей, и этим я сегодня отличаюсь от Зои. Такого различия не было между нами, когда писалась поэма, и я не считаю себя вправе корректировать ее теперь с высоты своей сегодняшней умудренности”. Первоначальный текст поэмы сохранен во всех многочисленных последующих изданиях.
Успех поэмы вдохновил Алигер воплотить тему “Зои” в драматическое произведение. Так появилась пьеса-драма “Сказка о правде”. Она с большим успехом прошла более чем в 25 театрах страны от Хабаровска до Риги, включая театры Москвы и Ленинграда.
Композитор В. Юровский создал на стихи Алигер музыкально-драматическую поэму “Зоя” для чтеца, сопрано-соло, хора и симфонического оркестра. Чтение поэмы заканчивается словами: “И уже почти что над снегами, легким телом устремясь вперед, девочка последними шагами босиком в бессмертие идет”.
Подобно Зое, ушли в бессмертие, защищая свою страну, многие другие девушки. Они не могли знать друг о друге, как не могла знать о них и Алигер. Их имена открываются до сих пор.
М. Алигер в послевоенные годы.
В 1996 и 1997 годах “Лехаим” опубликовал статьи о двух еврейских девушках-партизанках. Одна из них, Маша Брускина (№ 49 и 52, 1996), была, как и Зоя, повешена в Минске в 1941 году. Ее называют белорусской Космодемьянской, но ее настоящее имя и поныне считается неизвестным. Другая партизанка, Маша Синельникова (№ 1, 1997), была расстреляна немцами вместе со своей подругой Надей Прониной в деревне Корчажкино Калужской области в январе 1942 года перед самым освобождением деревни Красной Армией.
Никакие посмертные почести девушкам-партизанкам до сих пор не оказаны. Как видно из статей, мало проявить героизм, надо было еще иметь “соответствующий” пятый пункт в тогдашнем советском паспорте (или, точнее, не иметь его).
У поэмы “Твоя победа” иная судьба. Поэма была напечатана в журнале “Знамя” (№ 9, 1945). Через 20 с лишним лет в интервью журналу “Вопросы литературы” (№ 4, 1966) Алигер расскажет: «Через два года после выхода “Зои” я принялась за новую поэму “Твоя победа”. Это название знакомо людям неизмеримо меньше, чем “Зоя”, но не я тому виной. Поэму я закончила в самый канун Победы. Она была опубликована отдельной книгой и вошла в “Избранное” 1947 года. На этом жизнь поэмы оборвалась. Она вызвала критический окрик из тех, которые случались часто в ту пору и, вопреки здравому смыслу, другим точкам зрения, отношению читателей, надолго порой решали судьбу нашего труда. “Твоя победа” с тех пор не переиздавалась, хотя, мне кажется, она была интересна и нужна людям. Многие до сих пор помнят ее, спрашивают у меня о ней. Героиня “Твоей победы” старше Зои, ее судьба обыкновеннее, и писать эту судьбу было труднее. Но ведь и жизнь состоит не только из подвигов».
Поэма рисует картины тяжелой жизни страны, в частности Москвы, в суровое военное время, описывает историю жизни и трагедию поэта.
Еще почти через 20 лет после упомянутого интервью Алигер подтвердит: “Это очень дорогая мне вещь, очень прямая, очень моя. И мне кажется, что она нужна была людям”.
Однако Алигер не до конца откровенна в своих высказываниях. Она умолчала о том, что, видимо, под воздействием “критических окриков” ей пришлось внести корректировку в одну из наиболее сильных глав поэмы, 18-ю. Без такой корректировки ее переиздание блокировалось.
Эта глава впервые в творчестве Алигер посвящена еврейскому народу, в ней она осознает и подтверждает свою причастность к нему, высказывает боль за его судьбу.
Эвакуацию, по сути, бегство, матери из Одессы в “городок на Каме” она сравнивает с исходом евреев из Египта:
Затемнив покой и благородство,
проступило через тыщи лет
дикое обугленное сходство
с теми, у кого отчизны нет.
Чью узрев невинность в приговоре
злого и неправого суда,
содрогнулась чермная вода,
ахнуло и расступилось море;
для кого опресноки сухие
Б-жье солнце щедро напекло,
сколько от Египта до России
верст, веков и судеб пролегло?
Мама, мама, в вечности туманной
страдным непроторенным путем,
сколько до земли обетованной
ты брела под солнцем и дождем?
Ты в ночи узнала эту землю
и, припав к святому рубежу,
прошептала, плача: “Все приемлю,
силы и любви не пощажу.
Дай мне лишь дымок оседлой жизни,
душу согревающий очаг”.
Война разрушила очаг. Европа покрылась концентрационными лагерями с газовыми камерами. Героиня поэмы не могла оставаться безучастной, и ей понятен теперь упрек матери: “Мы – евреи, как ты смела это позабыть?”
Это правда, мама, я забыла,
я никак представить не могла,
что глядеть на небо голубое
можно только исподволь, тайком,
потому что это нас с тобою
гонят на Треблинку босяком,
душат газом, в душегубках губят,
жгут, стреляют, вешают и рубят,
смешивают с грязью и песком.
Приведенные тексты вошли во все издания поэмы. Следующий же за ними текст при переиздании был скорректирован, так как не устраивал цензора. Ниже приводятся оба варианта текста – первоначальный (1-й) и скорректированный (2-й)
Вариант 1-й
Мы – народ, во прахе распростертый,
мы – народ, поверженный врагом.
Почему? За что? Какого черта?
Мой народ, я знаю о другом...
Знаю я врачей и музыкантов,
тружеников малых и больших.
И потомков храбрых Маккавеев,
кровных сыновей своих отцов,
тысячи воюющих евреев,
русских командиров и бойцов.
Прославляю вас во имя чести
племени, гонимого в веках,
мальчики, убитые в боях.
Поколенье взросших на свободе
в молодом отечестве своем,
мы забыли о своем народе,
но фашисты помнили о нем...
Вариант 2-й
Стерты в прах... Во прахе распростерты,
это мы с тобой? Каким врагом?
Не хочу и помню о другом...
Помню я врачей и музыкантов,
тружеников малых и больших.
Помню не потомков Маккавеев,
в комсомоле выросших ребят,
тысячи воюющих евреев,
русских командиров и солдат.
Вы прошли со всем народом вместе
под одной звездой, в одном строю,
мальчики, пропавшие без вести,
мальчики, убитые в бою.
Сил души немало не жалея,
мы росли в отечестве своем,
позабыв о том, что мы – евреи,
но фашисты помнили о том...
Словами “мой народ” Алигер подтверждает свою принадлежность к еврейскому народу, имеющему свою историю и корни, в скорректированном же варианте евреи признаются только как часть народа страны.
Изменения, которые должна была внести поэтесса, весьма красноречивы. По существу, цензор повторил лозунг, прозвучавший в Национальной ассамблее Франции после революции 1791 года: “Для евреев как личностей – все права, для евреев как народа – никаких прав”.
В 1973 году в издательстве Нью-Йоркского университета вышла книга А. Доната “Неопалимая купина. Еврейские сюжеты в русской поэзии. Антология”. В книгу включен третий вариант фрагмента поэмы “Твоя победа”, якобы написанные Алигер вместо приведенных выше сравниваемых вариантов (после слов “Мой народ, я знаю о другом”). Правда, А. Донат сообщает, что подлинность этого варианта М. Алигер отрицала.
Однако, вариант представляет интерес и приведен ниже вместе с ответом на него, также включенным в книгу. Оба текста неофициально распространялись в Москве после выхода поэмы. Ответ приписывался И. Эренбургу, но и это не нашло подтверждения, его автор до сих пор не установлен. Четверостишие (третье) из ответа включил в свою “Еврейскую мозаику” М. Гейзер.
Следует учесть, что приведенные стихи, как и поэма в целом, были написаны, когда Государства Израиль еще не существовало, и что немецкие коммунисты, боровшиеся с Гитлером, уничтожались им наряду с евреями.
Вариант 3-й
Лорелея, девушка на Рейне,
Старых струн зеленый полутон.
В чем мы виноваты, Генрих Гейне?
Чем не угодили, Мендельсон?
Я спрошу у Маркса и Эйнштейна,
Что великой мудрости полны,
Может, им открылась эта тайна
Нашей перед вечностью вины.
Милые полотна Левитана,
Доброе свечение берез,
Чарли Чаплин с бледного экрана,
Вы ответьте мне на мой вопрос.
Разве все, чем были мы богаты,
Мы не роздали без лишних слов?
И все же мы пред миром виноваты,
Эренбург, Багрицкий и Светлов?
Жили щедро, не щадя талантов,
Не жалея лучших сил души;
Я спрошу врачей и музыкантов,
Тружеников малых и больших
И потомков славных Маккавеев,
Славных сыновей своих отцов,
Тысячи воюющих евреев,
Русских офицеров и бойцов.
Отвечайте мне во имя чести
Племени несчастного в веках,
Мальчики, пропавшие без вести,
Юноши, погибшие в боях.
Вековечный запах униженья,
Причитанья матерей и жен.
В смертных лагерях уничтоженья
Наш народ расстрелян и сожжен.
Танками раздавленные дети
Этикетки “иуда”, кличка “жид”,
Нас уже почти что нет на свете,
Но мы знаем – время воскресит.
Мы – евреи. Сколько в этом слове
Горечи и беспокойных лет.
Но я знаю – есть у крови цвет.
Ответ
На ваш вопрос ответить не умея,
Сказал бы я – нам бе
ды суждены.
Мы виноваты в том, что мы – евреи,
Мы виноваты в том, что мы умны,
Мы виноваты в том, что наши дети
Стремятся к знаниям и к мудрости земной
Мы виноваты в том, что мы рассеяны на свете
И не имеем родины одной.
Нас сотни тысяч, жизни не жалея,
Прошли бои, достойные легенд,
Чтоб после слышать: “Это кто, евреи?
Они в тылу сражались за Ташкент!”
Чтоб после мук и пыток Освенцима,
Кто смертью был случайно позабыт,
Кто потерял всех близких и любимых,
Услышать вновь: “Вас мало били, жид!”
Не любят нас за то, что мы – евреи,
Что наша вера – остов многих вер,
Но я горжусь, отнюдь я не жалею,
что я – еврей, товарищ Алигер!
Недаром нас, как самых ненавистных,
подлейшие с жестокою душой,
эсэсовцы жидов и коммунистов
В Майданек посылали на убой.
Нас удушить пытались в грязном гетто,
сгноить в могилах, в реках утопить,
но несмотря, да, несмотря на это,
товарищ Алигер, мы будем жить!
Мы будем жить, и мы еще сумеем
талантами и жизнью доказать,
что наш народ велик, что мы, евреи,
имеем право жить и процветать.
Народ бессмертен, новых Маккавеев
он породит грядущему в пример.
Да, я горжусь, горжусь и не жалею,
что я еврей, товарищ Алигер!
В послевоенные годы Алигер продолжала литературную деятельность. В 1950–1960-е годы почти ежегодно выходят сборники ее стихов.
Она побывала во многих странах: Болгарии, Румынии, Финляндии, обеих Германиях, Италии, Франции, Англии, Японии, Бразилии, Чили.
В 1968 году издательство “Прогресс” выпустило упомянутую выше книгу Алигер “Огромный мир” – переведенные ею избранные стихи зарубежных поэтов. Книга открывается словами: “Людям надо помогать любить друг друга”. Для нее побывать в чужой стране означало “прожить там кусочек жизни, соприкоснуться с судьбой тех, кто тут дома, кому отсюда никуда не уезжать, у кого здесь жизнь со всеми ее сладкими и горькими подробностями”. Отсюда тематика ее переводов.
Ее “Японские заметки” были вторыми после К. Симонова стихами о Японии (Симонов писал их сразу после войны).
В 1970 году вышел первый в ее жизни двухтомник стихотворений и поэм, а в 1984-м – собрание сочинений в трех томах. Это, последнее, включает написанное в 1980 году ее самое крупное прозаическое произведение – повесть “Тропинка во ржи. О поэзии и поэтах”.
М. Алигер 50 лет.
Перед нами проходит галерея писателей и поэтов, составляющих славу нашей литературы, с которыми Алигер была близка, дружила с их семьями, пережила с ними радости и горести.
«Даже одного лишь перечня тех великолепных писателей, – пишет в “Новом мире” критик И. Меттер, – которых знает и вспоминает Маргарита Алигер (Маршак, Эренбург, Чуковский, Ахматова, Антокольский, Твардовский, Казакевич, Светлов, Заболоцкий, Мартынов, Симонов), от возможности узнать их и нам, пускай посмертно, но поближе, крупнее и в то же время “домашнее”, – от одной этой возможности у самого широкого читателя, любящего литературу, захватывает дух».
Воспоминания об ушедших друзьях явились для Алигер и воспоминаниями о собственной прожитой жизни. Повесть читается как увлекательный роман. Пересказать ее нет возможности, ограничимся лишь небольшими фрагментами.
О С. Маршаке Алигер пишет, как о самом ярком друге в ее литературной жизни. Проводив в эвакуацию жену с сыном, он остался в Москве, и в тот первый военный год редкий номер “Правда” выходил без его сатирических стихов. 150 “Окон ТАСС” написаны им. Его секретарь Розалия Ивановна, много лет жившая в семье, по документам оказалась немецкого происхождения и подлежала высылке из Москвы. С трудом Маршак добился того, чтобы ее оставили в столице. Зимой 1942 года он читал Алигер один из первых черновиков своей сказки “Двенадцать месяцев”. После возвращения Алигер из эвакуации их дружба окрепла, они морально поддерживали друг друга.
Алигер рассказывает, что И. Эренбург ввел в поэзию “по-киевски гакающего солдата с густыми, почти сросшимися бровями, юношу Семена Гудзенко”. Гудзенко прошел войну, был корреспондентом, умер молодым в 1953 году (в 31 год), оставив после себя книги стихов.
Выставка в 60-х годах в Москве Пикассо, Фалька, Тышлера, Гончаровой – в большой степени заслуга Эренбурга. Он хорошо знал искусство, любил стихи и сам был поэтом. В книге приводятся его стихи. В начале 1967 года они были во Франции, Илья Григорьевич мог остаться там, но не хотел “жить и умереть в Париже” – только дома. Он тяжело переживал несправедливую критику в свой адрес, и это отразилось на его здоровье. Летом 1967 года его не стало.
Старшая дочь Алигер, Татьяна, имела явные способности к стихам, и ее в этом поддерживал А. Твардовский. Алигер и Твардовский дружили семьями.
Алигер пишет о большом несчастье, постигшем поэта. Его жена с сыном, жившие в деревне, собирались возвратиться в Москву, но Александр Трифонович попросил их несколько задержаться. В это время заболел сын, его не удалось спасти, он умер в больнице. Отец считал себя виновным в гибели сына, и это многое объясняет в его поведении...
С Э. Казакевичем Алигер сотрудничала в журнале “Литературная Москва”. Она вспоминает о нем, как об очень энергичном доброжелательном человеке, переполненном замыслами, идеями, сюжетами; он мог писать одновременно несколько произведений, причем охотно о них рассказывал. Он умер после тяжелой болезни. Друзья организовали постоянное дежурство возле него, пытались его спасти, но не смогли...
С К. Симоновым Алигер познакомилась в январе 42-го года. Их связывали дружба и взаимная поддержка. Симонов помог Алигер написать пьесу о Зое. Маргарита Иосифовна пишет, что «на свете существуют несколько Симоновых: один шлет корреспонденции с самых жарких точек войны, другой потоком пишет лирические стихи, третий ставит пьесу на сцене московского театра, четвертый публикует в толстом журнале повесть, пятый лихо гуляет со своими друзьями в ресторане “Аврора”».
Об А. Ахматовой Алигер говорит как о женщине высочайшей культуры. Она читала в подлиннике Шекспира и Данте, хорошо знала историю. Они встретились в начале 42-го, Ахматова очень обрадовалась, обнаружив у своей новой знакомой оксфордское издание Шекспира, она долго его искала. Одной из любимых книг Ахматовой была “Мастер и Маргарита” Булгакова. Алигер рассказывает о большой дружбе Ахматовой с Раневской.
О погроме Ахматовой и Зощенко, организованном Ждановым в 1946 году, Алигер не пишет. Ахматова была сильная женщина и мужественно перенесла так называемую критику.
К этому времени уже вышла поэма “Твоя победа”, и Жданов мог бы подвергнуть этой “критике” и Алигер. Однако этого не произошло. Возможно, потому, что Сталин, которому нравились стихи Алигер, не позволил трогать своего лауреата.
За Жданова это сделал Хрущев, который на одной из своих “исторических встреч” с писателями грубо критиковал Алигер. В 60-е годы встречи Хрущева с творческой интеллигенцией, в том числе и с писателями, происходили довольно часто. Хрущев требовал, чтобы литература была партийной, развивалась под руководством партии. А у Алигер ничего подобного давно уже не было, да и имя Хрущева она никогда не упоминала.
После “разносных” речей Хрущева некоторые, даже весьма известные писатели давали обещания типа “учесть”, “исправиться” и т. п. Алигер этого никогда не делала.
К критическим речам Хрущева вполне могло бы быть предпослано определение чешского писателя К. Чапека: “Критиковать – значит объяснять автору, что он делает не так, как делал бы я, если бы умел...”
Хрущев часто был ознакомлен лишь с выдержками из произведений, которые готовили ему помощники. Впоследствии, ознакомившись с их полным текстом, он сожалел о своих словах.
“Последний раз я виделся с Хрущевым, когда он был уже на покое, – рассказал в одном из своих выступлений поэт Е. Евтушенко. – И первое, что он сделал, когда я к нему приехал, это просил передать свои извинения всем тем писателям, с кем он вел себя недостойно и грубо, особенно Маргарите Алигер”.
Начавшиеся еще в предвоенные годы трагедии преследовали Алигер и после войны. Одна из них оказалась роковой. Вот как об этом сравнительно недавно поведал М. Ардов, знавший Маргариту Иосифовну с детства (“Новый мир”, 1999, № 5). “Сказать, что жизнь она прожила трудную, – ничего не сказать”. Напомнив о гибели сына и мужа, Ардов продолжает:
“В 1956 году застрелился отец ее младшей дочери – А.А. Фадеев. В 1974 году от рака крови скончалась ее старшая дочь Татьяна. Младшая дочь Маша вышла замуж за иностранца, уехала в Германию, а потом поселилась в Лондоне. В октябре 1991 года она покончила с собою, и ее тело привезли в Россию.
Маргарита Иосифовна пережила своих детей и в августе 1992-го погибла в результате нелепейшего несчастного случая – она свалилась в глубокую канаву неподалеку от своей дачи.
И теперь они все трое – мать и обе дочери – лежат на одном кладбище, в Переделкине”.
М. Алигер в последние годы жизни.
5 августа “Литературная газета” опубликовала некролог “Памяти Маргариты Алигер”. Его подписали 25 известных поэтов и писателей: А. Вознесенский, Д. Данин, Е. Евтушенко, Е. Долматовский, Л. Либединская, Е. Матусовский, Б. Окуджава, Л. Разгон и др.
В некрологе, в частности говорится: “Все, что написала Алигер в годы Отечественной войны, вызвано к жизни трагической болью невосполнимых утрат и, несмотря ни на что, верой в неизбежность Победы...
Оставалось только дивиться силе ее поэтического таланта – именно он помогал ей справляться с горем, воплотить страдания в полные человеческого мужества стихи и поэмы. Она была истинно высоким мастером лирической поэзии. Именно так воспринимали ее Ольга Берггольц и Анна Ахматова, относившиеся к ней с уважением и любовью”.
Почти 60 лет (с выхода ее первых стихов) своей неугомонной жизни отдала Алигер служению литературе. Незадолго до своей трагической гибели она писала: “Может быть, и нынешние свои годы я опишу интереснее, подробнее и объективнее когда-нибудь поздней, если сумею не просто дожить, а прожить и проработать эти отпущенные мне годы так, чтобы обстоятельства моей жизни могли еще интересовать людей”.
Этим надеждам, к сожалению, не суждено было сбыться.
Ежемесячный литературно-публицистический журнал и издательство.
Маргарита Иосифовна Алигер (1915- 1992) - советская поэтесса. Лауреат Сталинской премии второй степени (1943).
Родилась 7 октября 1915 г. в Одессе. Родители Маргариты были мелкими служащими. Окончив 7 лет учебы в школе, поступила в химический техникум. Параллельно обучении в техникуме Маргарита работала на заводе.
В 16 лет она оставила учебу и с семьей переехала в Москву. Именно здесь и был ее творческий дебют. Не сумев сдать экзамены в институт, Маргарита устроилась библиотекарем института ОГИЗ ("Объединение государственных книжно-журнальных издательств"). В 1933 начала печататься в журнале "Огонек", литературные курсы которого часто посещала. Первыми опубликованными стихами были «Дождь» и «Будни».
В 1934г. поступила в ГОУ ВПО Литературный институт имени А. М. Горького, где училась до 1937 г. Активно печатались стихотворения Алигер в прессе с 1935 г. С 1938 года Маргарита Алигер - член Союза писателей СССР и депутат райсовета Красной Песни. В этот период вышел сборник стихов «Год рождения».
Во время гражданской войны в Испании (1937) четверо поэтов - Е. Долматовский, К. Симонов, М. Матусовский и Алигер сочинили стихотворное послание «героическому испанскому народу». С этого момента на стихи Алигер обратил внимание Сталин, которому они пришлись по вкусу. В 1939, в возрасте 24-х лет Алигер получает первую правительственную награду - орден Знак Почёта.
В 1937 Маргарита вышла замуж за выпускника московской консерватории, композитора Константина Макарова-Ракитина, который ушел на фронт и погиб в бою под Ярцевым в первые дни войны. После этого события родился стих "С пулей в сердце я живу на свете". Памяти мужа поэтесса также посвятила стихотворение «Музыка» - одно из наиболее эмоциональных и выразительных в её творчестве. В годы Великой Отечественной войны Алигер была военным корреспондентом в блокадном Ленинграде. В 1942 году вступила в ВКП(б); в 1943 году передала присуждённую ей Сталинскую премию в Фонд обороны.
В 1942 году написала поэму «Зоя», посвящённую подвигу Зои Космодемьянской, за которую и получила Сталинскую премию.
В годы войни были изданы несколько сборников стихов: 1942 - «Памяти храбрых», 1945 - «Сказка о правде», «Твоя победа».
После смерти И. В. Сталина была объявлена критикой «посредственной» поэтессой. В 1955 году Маргарита Алигер участвовала в создании «оттепельного» альманаха «Литературная Москва». Член правления СП РСФСР и СП СССР. Член редколлегии журнала «Воскресенье литературное» (1992).
Алигер осуществила переводы с подстрочников около 40 поэтов - с болгарского, грузинского, еврейского (идиш), азербайджанского, украинского, латышского, узбекского, венгерского, литовского, корейского языков[
Маргарита Алигер погибла 1 августа 1992 г. около своей дачи в поселке Мичуринец, в результате нелепого случая - она упала в глубокую канаву. Похоронена на кладбище в Переделкино, как и ее обе дочери.
Кто-то называл эту советскую поэтессу конъюнктурщицей, а кто-то восхищался ее самобытным слогом. Михаил Светлов считал Маргариту Алигер человеком неординарным, с особым видением мира
Сама же она признавалась, что стала заложницей своего времени и работала на “партийных подпевках”.
Родом из Одессы
В сентябре 1915 года в еврейской семье Зейлигер родилась девочка. Она была единственным ребенком своих родителей, и они души не чаяли в маленькой Маргарите.
Ее отец много работал: делал переводы с иностранных языков, давал частные уроки, чтобы обеспечить семью, престарелых родителей и брата-инвалида. Все свободное время он отдавал дочери, обучая ее музыке.
Вероятно, его неудачная попытка поступить в консерваторию породила желание сделать из Риты великую пианистку. Но особых способностей в этом направлении девочка не проявляла. Да и усидчивой ее нельзя было назвать.
Маргарита гоняла с мальчишками голубей, карабкалась по деревьям, огорчая своих родителей. Но самым любимым ее занятием было преодолевать непокорные волны, а потом сидеть на берегу, покрывшись мурашками, и сочинять стихи.
Отец девочки умер, когда ей было шесть лет, но он успел воспитать в ней любовь к прекрасному, в том числе, и к поэзии. Книги она полюбила еще в раннем детстве и особенно увлекалась русской классикой.
Огромное влияние на Маргариту оказала школа и замечательные педагоги, которые устраивали литературные вечера и экскурсионные поездки для детей.
Со своим классом она объездила Крым, Кавказ и побережье Днепра. Все это позитивным образом сказалось на ее становлении.
В эти годы Рита пытается подражать любимым поэтам, но вскоре разочаровывается в своем творчестве и, считая себя неудачливой поэтессой, поступает в химико-технологический техникум по окончании школы
Проработав на заводе по специальности два года, девушка осознает, что кроме литературы у нее нет другого призвания, и она, оставив родную Одессу, отправляется в Москву.
Жизнь в столице
В Москве Рита окунается в мир творчества. Несмотря на то, что рядом нет родных и приходится снимать крохотную комнатушку без удобств, девушка не впадает в отчаяние, а напротив, начинает настойчиво работать. Она много пишет и упорно отправляет свои произведения в разные редакции.
Наконец, в журнале “Огонек” в 1933-м впервые публикуют ее стихи. Эта удача словно окрылила юную поэтессу. Она начинает активно посещать литературные вечера, знакомится с популярными писателями и сама выступает со своими стихотворениями.
Девушка без труда поступает на вечернее отделение Литературного Университета. Вместе с уже известными тогда Симоновым, Матусовским и Долматовским Маргарита, теперь уже взявшая фамилию Алигер, пишет стихи дружественному народу Испании и выступает с ним на торжественном собрании. Теперь ее имя начинают ставить в один ряд с литературными знаменитостями того времени.
В тридцатые годы поэтесса много путешествовала по стране, посетив практически все союзные республики. Именно в это время начинается ее переводческая деятельность. Благодаря Алигер советский читатель познакомился с творчеством поэтов братских республик и стран
Своеобразие лирики Леси Украинки, Квитко, Неруды, Арагона, Вургуна зазвучало и на русском языке, выходя из-под пера Маргариты Иосифовны.
Теперь ее стихи с удовольствием печатали во многих издательствах. Поэтесса стала с гордостью говорить, что ощущает себя настоящим строителем светлого общества будущего с мудрым, великим и справедливым товарищем Сталиным во главе.
Как и многие коллеги и сверстники Алигер, она стала заложницей своего времени.
Война и личные трагедии
В конце тридцатых годов Маргарита опубликовала три книги своих стихотворений и вышла замуж за выпускника Московской консерватории, начинающего талантливого композитора. Молодожены испытывали большие материальные трудности, но это было не самое страшное, что приготовила им судьба.
После тяжелой болезни скончался их годовалый сын. А в начале войны муж Маргариты отправился на фронт добровольцем и погиб в первом же бою.
Кажется, невозможно описать горе матери и жены словами, но Алигер выплескивает свою нестерпимую боль в строки, которые заставляют читателя ощущать истинную горечь человеческой утраты.
Поэтесса говорила, что после смерти мужа сама живет с пулей в сердце, и каждая вещь Константина, оставшаяся в их доме, является дорогим памятником его жизни, особенно, пианино, за которым Константин написал яркие и мелодичные произведения на стихи Маргариты.
Позже строки Алигер легли на музыку многих советских композиторов и увидели свет как сборник “Красноармейские песни”. Несмотря на череду личных трагедий, Маргарита Иосифовна готовит к изданию следующий сборник, посвященный людям на переднем крае войны
Тем, кто защищает Родину, и тем, кто остался в тылу. Она сотрудничает с газетой, работает в центральной прессе, выезжает с выступлениями на фронт и почти год находится в осажденном Ленинграде. В те годы цикл ее стихов о блокадном городе часто передавали по радио.
Когда пресса сообщила, что фашистами повешена комсомолка Зоя Космодемьянская, Маргарита Алигер сразу же поняла, что ей необходимо написать о подвиге партизанки. Она стала собирать необходимый материал, встретилась с мамой, учителями и друзьями школьницы, ее товарищами по отряду, прочла записные книжки и дневники Зои и еще раз утвердилась во мнении, что это ее тема.
Поэма “Зоя” была написана на одном дыхании и получила Сталинскую премию. Пятьдесят тысяч рублей этой награды были перечислены автором на вооружение армии.
Надо сказать, что в поэме прославляется не только подвиг Зои Космодемьянской. Алигер восхваляет Сталина, превознося его на недосягаемые высоты. Конечно, вождь всех времен и народов не мог не читать этих хвалебных строк. Но тогда Маргарита не кривила душой. Она так чувствовала, так писала.
И весь советский народ смотрел на Иосифа Виссарионовича, как на символ победы. Уже спустя много лет, после развенчания мифа о величии Сталина, поэтессе предложили переписать некоторые строки поэмы, на что она ответила отказом.
Вскоре была написана драма “Сказка о правде”, постановки которой в театрах всей страны прошли с огромным успехом. Затем появилась грандиозная поэма “Твоя победа”, которую сама автор считала лучшим произведением своего творчества.
Действительно, энергетика этого произведения настолько сильна, что “Зоя” кажется легкой поэтической разминкой. Но этому произведению не суждено было завоевать популярность.
Возможно, потому что героиня поэмы - обычная женщина-труженица, которая изо дня в день вкладывает свой труд в Великую Победу. Она не совершает больших подвигов, но ведь жизнь не состоит только из них.
Возможно, произведение не получило добро на переиздание, потому что в нем Алигер впервые поднимает еврейский вопрос, определяя свою принадлежность словами “мой народ”. Даже во время “оттепели” в этом усмотрели политическую некорректность.
Холодная оттепель
Когда к власти пришел “великий знаток и ценитель искусства” Никита Хрущев, он заявил, что литература должна быть партийной. А такие, как Зощенко и Ахматова - это люди с чуждыми ценностями. Тогда же досталось и Алигер, которую глава партии критиковал и называл “вредным элементом”.
Маргарита Иосифовна сразу же выступила в одной из газет с покаянием и начала писать под диктовку партии. Такое решение вопроса отнюдь не способствовало появлению интересного материала из-под пера поэтессы. Ее будто крыльев лишили. Оставалось только заниматься переводами.
Спустя некоторое время Алигер постигла череда бед - умерла ее старшая дочь, застрелился ее любимый человек, писатель Фадеев, а вскоре покончила с собой в состоянии депрессии их общая, младшая дочь Маргариты.
Маргарита Алигер, пережив всех своих, умерла через год после гибели младшей дочери, досрочно и трагически нелепо: упала в канаву возле дачи и не смогла из неё выбраться...
БОНУС
Пережив лишения, войну, смерть родных и близких людей, Алигер стала одной из заложниц системы и не смогла ей противостоять. Но она создала свой маленький поэтический мир, открытый бессмертию....
Маргарита Иосифовна Алигер (при рождении Маргарита Зейлигер), (1915- 1992) - советская поэтесса, журналистка, переводчица, военный корреспондент. Лауреат Сталинской премии второй степени (1943).
Родилась Маргарита Иосифовна Зейлигер 7 октября 1915 года в Одессе. Отец Маргариты был адвокатом. После школы Маргарита поступила в химический техникум и одновременно работала на заводе по своей специальности. Однако в 16 лет она решила бросить учебу и переехать учиться в Москву. Не поступив в институт, Маргарита устроилась работать библиотекарем в институт ОГИЗ ("Объединение государственных книжно-журнальных издательств"). В 1933 году ее стихотворения «Будни» и «Дождь» были опубликованы в журнале "Огонёк". Это был литературный дебют "Маргариты Алигер".
В 1934 году ей удается поступить в Литературный институт имени А.М. Горького. Она проучилась там до 1937 года, а в 1938 году стала членом Союза писателей СССР.
В 1937 году во время гражданской войны в Испании Алигер и еще три поэта: М. Матусовский, Е. Долматовский, и К. Симонов написали «героическому испанскому народу» послание в стихах. После чего Сталин заметил Алигер, стихи которой ему понравились, и 1939 году Маргарита Алигер получает орден Знак Почёта.
Муж Маргариты, композитор Константин Макаров-Ракитин погиб в самом начале Великой Отечественной войны в боях под Ярцево. Маргарита посвятила его памяти очень эмоциональное и выразительное стихотворение "Музыка". После его смерти Маргарита стала военным корреспондентом в осаждённом Ленинграде.
В 1942 году Алигер стала членом ВКП(б).
В 1942 году посвятила подвигу Зои Космодемьянской поэму «Зоя», за которую была удостоена Сталинской премии. Однако, после смерти И. В. Сталина критики стали называть Алигер «посредственной» поэтессой.
Учителя Маргариты - Владимир Луговской и Павел Антокольский привлекли ее к очень доходному делу - переводу поэтов союзных республик. Алигер перевела стихи около сорока поэтов с украинского, еврейского, американского, латышского, болгарского, сербского, литовского, грузинского, азербайджанского, узбекского, корейского языков.
Алигер очень вдохновляли стихи Б.Л. Пастернака.
Маргарита Алигер переводила поэзию Пабло Неруды, Арчибальда Маклиша, Ханса Магнуса Энценсбергера, Эдны Сент-Винсент Миллей, Десанки Максимович, Эдуардаса Межелайтиса, и других современных ей поэтов. В 1989 году за переводческую деятельность, Алигер была удостоена международной премии имени П. Неруды.
В 1955 году Алигер принимала участие в создании «оттепельного» альманаха «Литературная Москва». Член редколлегии журнала «Воскресенье литературное» (1992). Член правления СП РСФСР и СП СССР.
Творчество
Поэзия Алигер близка к прозе, в ней присутствует описательность и рефлексия, но нет повествовательности как таковой ни в поэмах, ни в стихотворениях. Её поэзия не изобилует метафорами, но достаточно символична. Например, в своем стихотворении «Искусство составлять букеты» (1963), она как бы напоминает, что в поэзии должно оставаться самое существенное. В лирике придерживается золотой середины между политическим и личным, а в поздних поэмах перевес на стороне темы вневременного и вечного.
И, тем не менее, в своих ранних поэмах «Год рождения» (1938), «Железная дорога» (1939) Алигер создавала героико-романтические образы современников, партийных энтузиастов, а в поэме «Зима этого года» (1938), поэтесса воспевает силу воли и духа матери, потерявшей ребенка. Это автобиографичная поэма, наиболее эмциональное произведение довоенного времени, в котором рассказывалось о трагическом событии из жизни самой Маргариты, ее переживаниях: «…Меня постигло несчастье, страшнее которого ничего не могло быть, - после долгой тяжелой болезни умер мой маленький сын. Горе, потрясшее меня, перевернув мою душу, открыло в ней, видимо, новые источники жизненной и творческой энергии, и меня словно что-то швырнуло в работу. Это была бессознательная форма самозащиты, потому что работа, и только она, могла меня поддержать и спасти в то время.»
Сборник «Камни и травы» (1940), также получил признание и известность. Поэтические циклы «Памяти храбрых» (1942), «Лирика» (1943) посвящены подвигам солдат на фронте и тружеников в тылу.
В своей поэме «Твоя победа» (1946), Алигер затронула также тему гонимого еврейского народа. Эта поэма занимала особое место в творчестве Маргариты, поэма подверглась нападкам и жесткой критике и даже перепечатывалась позднее с изъятием фрагмента, посвященного теме еврейского народа. Однако этот фрагмент переписывался вручную и распространялся, а также неоднократно фигурировал в качестве улики при разбирательстве дел «еврейских националистов».
За всю свою творческую биографию Маргарита Алигер была неоднократно удостоена различных премий и наград.
Орден «Знак Почёта» (31.01.1939),
Сталинская премия за поэму "Зоя" (1942), переданная поэтессой в фонд Красной Армии в 1943 году,
медаль «За оборону Москвы»,
медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.,
два ордена Трудового Красного Знамени,
Орден Великой Отечественной войны (1985),
Орден Дружбы народов (7 октября 1985 года),
Международная премия АПН имени Пабло Неруды в 1989 году за переводческую деятельность.
Маргарита Зейлигер была очень чувственной и эмоциональной натурой, и биографы приписывают ей множество романов: с Николаем Тихоновым, Алексеем Фатьяновым, Арсением Тарковским. В Литературном кружке при журнале «Огонёк», Маргарита познакомилась с поэтом Ярославом Смеляковым, который стал ее первой любовью. Однако замуж она вышла только в 1937 году, в возрасте 22-х лет, ее супругом стал композитор Константин Дмитриевич Макаров-Ракитин (1912-1941), но их семейное счастье длилось не долго, Константин погиб на фронте в самом начале войны. Их первый сын Дмитрий умер младенцем в 1938 году, вторая дочь Татьяна(1940-1974) стала также поэтессой и переводчицей, она умерла в возрасте 34 лет от лейкемии. Внучка - Анастасия Коваленкова (1968 г.р., дочь Татьяны) стала художницей. От романа с А.А. Фадеевым (женатого в то время на актрисе Ангелине Степановой) у Маргариты родилась вторая дочь - Мария Алигер-Энценсбергер (1943-1991), которая вышла замуж за немецкого поэта Ханса Магнуса Энценсбергера, тоже занималась переводами, долгое время жила в Лондоне, приезжала в Россию в 1991 году во время августовского путча, и собиралась переехать на родину совсем, но вернувшись а Великобританию, в приступе тяжелой депрессии внезапно свела счеты с жизнью.
Вторым мужем Маргариты был литератор, фронтовик и заместитель заведующего отделом культуры ЦК КПСС, Игорь Сергеевич Черноуцан (1918-1990)
Алигер пережила всех своих мужей и детей.
Её дядя (брат отца) - доктор медицины Герш Пинхусович Зейлигер(1858 г.р, - дата смерти неизвестна). Его сын - Николай Григорьевич Зейлигер (1904-1937), социал-демократ, подвергался неоднократным арестам, в итоге в 1937 году он был расстрелян.
Другой дядя - Мирон Павлович (Меер Пинхусович) Зейлигер, был инженером-технологом, кандидатом математических наук, членом Правления машиностроительного завода «Феникс». Описал «цикл Зейлигера» (формула Зейлигера для термического КПД цикла Тринклера-Сабатье, 1910); его жена, Полина Давыдовна Зейлигер, с 1924 года жил во Франции, профессор и заведующий кафедрой в Русском высшем техническом институте (РВТИ).
1 августа 1992 года, Маргарита Алигер упала в глубокую канаву недалеко от своей дачи в поселке Мичуринец в Подмосковье, в результате чего скончалась.
5 августа 1992 года в «Литературной газете» опубликован некролог, подписанный 25-ю известными поэтами и писателями, среди которых - Е. Евтушенко, А. Вознесенский, Б. Окуджава, Е. Долматовский, Л. Разгон. Л. Либединская.
Могила Маргариты Алигер находится на Переделкинском кладбище в Подмосковье, она была похоронена рядом со своими дочерьми.
Поэмы "Год рождения", 1938,
"Зоя", 1942
Стихи и поэмы. 1935-1943. М., 1944
"Сказка о правде", 1945
"Ленинские горы", 1953
Из записной книжки, 1957
"Несколько шагов", 1962
"Зоя". Поэмы и стихи, 1971
Стихи и проза. В 2 т., 1975
"Тропинка во ржи". Статьи, 1980
"Четверть века", 1981
Собрание сочинений. В 3 т., 1984
Поэтесса —
«символ сталинской пропаганды»,
«идеологический диверсант»
и просто женщина
… И мы, без ханжества и лести, за всё, чем дышим и живём, не по-раздельному, а вместе свою ответственность несём. (Ярослав Смеляков)
«Мне не нравится Бродский, но он поэт и надо спасти его, защитить», — писала в своём дневнике Лидия Чуковская, дочь Корнея Чуковского.
Мне не нравятся, в большинстве своём, стихотворения Маргариты Алигер, но без неё, без её друзей и близких литературная, культурная жизнь нашей когда-то общей страны была бы неполной и вообще, возможно, могла бы сложиться по-иному.
Писать очерк о поэте, тем более, поэте-женщине, чьи стихи тебе не близки, не отвечают твоему мироощущению, и сложно и просто одновременно. Сложно, потому что всё равно необходимо выбрать нужную интонацию, настроиться с героиней на одну волну, понять хотя бы немного её чувства. Просто — потому что тебя не отвлекает магия любимых строк, не даёт отдаться потоку собственных чувств, эмоций, переживаний. Можно с лёгкой отстранённостью от текстов следовать своей концепции рассказа.
А моя концепция состоит в том, чтобы максимально очистить образ Маргариты Иосифовны Алигер от ярлыков и зачастую несправедливых характеристик. Ведь эту несправедливость, без возможности оправдаться, создавали как раз люди, не желающие нести ответственность за наше прошлое, которое «по-равному принадлежит» всем.
В одной из статей о творчестве Маргариты Алигер я прочитала, что, готовя к переизданию в 1960-м году, в самый разгар оттепели, свою поэму «Зоя», она отказалась вычеркнуть из текста упоминание о Сталине. А ведь другие в это же самое время убирали из своего творческого наследия не страницы, а целые периоды. Не думаю, что М. Алигер была убеждённой сталинисткой. Да, она оставалась верна своим идеалам, не отказывалась от своего прошлого, своих заблуждений, готова была нести за это прошлое личную ответственность, без скидки на масштаб своей личной вины как носителя и проповедника определённой идеологии.
Интересно, что даже шутливое прозвище «Алигерица», данное ей Анной Ахматовой, в устах «ниспровергателей» поэтессы звучит как один из ярлыков. А ведь, скорее всего, в этом прозвище просто обыгрывалось сходство фамилии поэтессы с названием всем известного животного. Представить себе серьёзно маленькую, хрупкую Маргариту Алигер в роли опасного хищника всё же, согласитесь, тяжело.
«Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе: каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесёт в море береговой Утёс, меньше станет Европа и также, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего; смерть каждого Человека умаляет меня, ибо я един со всем человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе»…
Из стихотворения Маргариты Алигер «По ком звонит колокол» (1961 год):
| Как странно томит нежаркое лето звучаньем, плывущим со всех сторон, как будто бы колокол грянул где-то и над землёй не смолкает звон… | Колокол… Мне-то какое дело? Того и в глаза не видала я… Но почему-то вдруг оскудела, осиротела судьба моя. Как в комнате, в жизни пустынней стало, словно бы вышел один из нас. Навеки… Я прощаться устала. Колокол, это в который раз? Неумолимы твои удары, ритмичны, рассчитаны и верны. Уходят, уходят мои комиссары, мои командиры с моей войны… … В мире становится всё просторней. Время сечёт вековые дубы. Но остаются глубокие корни таланта, работы, борьбы, судьбы. Новых побегов я им желаю, погожих, солнечных, ветреных дней. Но колокол, колокол, не умолкая, колокол стонет в душе моей. |
Из официальной биографии Маргариты Алигер:
Маргарита Иосифовна Алигер (Алигер-Макарова) — русская советская поэтесса, драматург. Родилась в Одессе 24 сентября 1915 года. Летом 1933 года в «Огоньке» были впервые напечатаны её стихотворения: «Будни» и «Дождь». Через год Алигер поступила в Литературный институт имени А. М. Горького. В 1937 году Маргарита Иосифовна заканчивает институт. Начинают выходить её сборники — «Год рождения» (1938), «Железная дорога» (1939), «Камни и травы» (1940).
В 1942 году увидела свет поэма «Зоя», посвящённая подвигу Зои Космодемьянской. Поэма в 1943 году была удостоена Сталинской премии; она переведена на многие языки. Благодаря поэме, после которой её имя получило широкую известность, Алигер стала символом сталинской патриотической пропаганды.
Кстати, как рассказывал протоиерей Михаил Ардов, огромная популярность поэмы о Зое Космодемьянской привела к тому, что на московских прилавках появились даже шоколадные наборы с её портретом. И вот тогда Маргарита Алигер вступилась за честь своей героини и добилась того, что конфеты с её изображением из продажи исчезли.
Алигер была членом редколлегии альманаха «Литературная Москва», который был провозвестником «оттепели».
В шестидесятых и семидесятых годах поэтесса побывала во многих странах. Ею были написаны известные циклы стихотворений: «Две встречи», «Японские заметки», «Стихи издалека», «Италия моей души», «Из французской тетради», «Печальная Испания».
Особое место в творчестве Алигер занимает прозаическая книга «Возвращение в Чили», написанная в результате двух поездок в Латинскую Америку. В семидесятых годах поэтесса почти не печатала своих стихотворений, переключившись на воспоминания и критику. К лучшим страницам книги о поэзии и поэтах «Тропинка во ржи» принадлежат воспоминания об А. Ахматовой , А. Твардовском, Э. Казакевиче.
Маргарита Иосифовна погибла в августе 1992-го в результате нелепейшего несчастного случая — она свалилась в глубокую канаву неподалёку от своей дачи в посёлке Мичуринец Московской области.
5 августа «Литературная газета» опубликовала некролог «Памяти Маргариты Алигер». Его подписали 25 известных поэтов и писателей: А. Вознесенский, Д. Данин, Е. Евтушенко, Е. Долматовский, Л. Либединская, Е. Матусовский, Б. Окуджава, Л. Разгон и др.
Полнее о жизни Маргариты Иосифовны Алигер можно прочитать в очерке Лазаря Медовара «Маргарита Алигер: жизнь в литературе».
Смолоду меня бесконечно тревожило, что нет в моей биографии никаких эффектных подробностей и невероятных обстоятельств, и что, пожалуй, всю-то её я без труда могла бы уместить на одной странице, и мне всегда бывало трудно её писать или рассказывать…
Где-то между 1931-м и 1934-м годами в Москве, судя по всему, в литературном кружке при журнале «Огонёк» встретились юная Маргарита и один из будущих советских поэтов Ярослав Смеляков (1912–1972). По воспоминаниям людей, знавших эту историю короткой юношеской любви, было им слегка за 20. Наверное — поскольку Рита переехала в Москву в 1931 году, а Ярослав был в 1934-м репрессирован по ложному обвинению, выйдя на свободу в 1937-м.
А интересен этот кратковременный роман «мистической» историей массивного серебряного кольца с масонской эмблемой, подаренного Смеляковым Маргарите Алигер после их разрыва: «Помни, пока будешь носить кольцо, у меня всё будет хорошо»…
Каждый раз, когда кольцо пропадало из виду, со Смеляковым действительно что-то случалось. И впервые — когда его арестовали. Потом кольцо сломалось и долго лежало в ящике. После смерти Ярослава Смелякова Маргариту Алигер пришла навестить её давняя подруга, Лидия Либединская (жена писателя Юрия Либединского). Вот тут-то опять всплыла история кольца, и Маргарита Иосифовна полезла в ящик.
Она пошла в кабинет, слышно было, как она открывает ящик, шуршит бумагами, и вдруг раздался громкий, отчаянный крик. Я бросилась к ней. Маргарита стояла на пороге, бледная как полотно, держала в руках кольцо и, еле шевеля губами, повторяла:
— Целое, оно целое, Лида!.. Я взяла у неё кольцо — оно и вправду было совершенно целое — никаких следов починки, спайки.
«Видно, замкнулась жизнь, замкнулось и кольцо», — сказала Маргарита Алигер.
Но остались хорошие стихи. Вот хотя бы это — Ярослав Смеляков, 1940 год:
Если я заболею, к врачам обращаться не стану, Обращаюсь к друзьям (не сочтите, что это в бреду): постелите мне степь, занавесьте мне окна туманом, в изголовье поставьте ночную звезду…
В самом конце 30-х годов Маргарита Алигер вышла замуж. Её муж, Константин Макаров-Ракитин (1915–1941), окончил Московскую консерваторию, учился в аспирантуре у Н. Я. Мясковского. Еще в Ростове-на-Дону, где Константин окончил музыкальную школу, его усыновила педагог Н. Ракитина (отсюда и двойная фамилия).
Быт ломал меня с жестокой неумолимостью. Муж мой, как и я, ещё учился, был аспирантом Московской консерватории, жить мы начинали на две стипендии. Родился сын. Тяжёлая болезнь на время вообще лишила меня возможности писать. А когда всё начало налаживаться, в работе обнаружились серьёзные трудности совсем иного характера… Писала я тогда мало и всё что-то не то, что-то очень неотчётливое и неорганичное. И вот тогда меня постигло несчастье, страшнее которого ничего не могло быть, — после долгой тяжёлой болезни умер мой маленький сын. Горе, потрясшее меня, перевернув мою душу, открыло в ней, видимо, новые источники жизненной и творческой энергии, и меня словно что-то швырнуло в работу. Это была бессознательная форма самозащиты, потому что работа, и только она, могла меня поддержать и спасти в то время…
Как только началась Великая Отечественная война, Константин ушёл добровольцем на фронт и вскоре погиб в бою под Ярцевом. Он успел написать несколько песен на стихи своей жены, несколько фортепианных пьес и оперу «Невеста солдата» по повести В. Катаева «Шёл солдат с фронта» (либретто М. Алигер).
| — Как же ты не умерла от пули? От конца уже невдалеке я осталась жить, не потому ли, что в далёком камском городке, там, где полночи светлы от снега, где лихой мороз берёт своё, начинает говорить и бегать счастье и бессмертие моё. — Как же ты не умерла от пули, выдержала огненный свинец? Я осталась жить, не потому ли, что, когда увидела конец, частыми, горячими толчками сердце мне успело подсказать, что смогу когда-нибудь стихами о таком страданье рассказать… (Из стихотворения 1941 года «С пулей в сердце я живу на свете…») | … Навеки. И вот уже больше не будет ни счастья, ни бед, ни обид, ни молвы, и ласка моя никогда не остудит горячей, бедовой твоей головы. Навеки. Мои опускаются руки. Мои одинокие руки лежат… Я в комнате той, где последние звуки, как сильные, вечные крылья, дрожат. Я в комнате той, у дверей, у порога, у нашего прошлого на краю… Но ты мне оставил так много, так много: две вольные жизни — мою и твою… (Из стихотворения «Музыка», 1942 год) |
Елена Мушкина. «Век одной семьи»:
Алигер, маленькая, худенькая, «карманная» женщина, жила в районе Миусской площади, в Доме композиторов. Ахматова называла её Алигерицей. С девятимесячной дочкой Таней она уехала в эвакуацию в Чистополь. Потом родилась вторая девочка, Маша, дочь Фадеева. Говорили, очень на него похожая. Маргарита дружила с Либединскими. Мы с мамой путали: у Либединских по старшинству — Маша и Таня, у Алигер — Таня и Маша…
Писатель Александр Фадеев, автор «Молодой гвардии», в то время был женат вторым браком на актрисе МХАТ Ангелине Степановой и воспитывал её старшего сына, тоже Александра, которого усыновил и дал свою фамилию. Второй, общий их сын, Михаил, родился через год после Марии Алигер, в 1944 году.
Из статьи Натальи Ивановой «Личное дело Александра Фадеева» (опубликовано в журнале «Знамя», 1998, № 10):
Женщины, увлекавшие Фадеева, были неординарными. И увлекались Фадеевым женщины выдающиеся — знаменитое стихотворение Марии Петровых «Назначь мне свиданье на этом свете…» адресовано, по свидетельствам современников, Фадееву…
Жалующийся на занятость, отнимающую его от творчества, Фадеев «просыпается» тогда, когда в его жизнь вторгается новое, свежее, неожиданное чувство; тогда его переполняют эмоции, часть которых попадает и на страницы писем. Так появляется в его письмах «Рита», Маргарита Алигер: в марте 1942-го Фадеев обитал некоторое время у приютившего его Павла Антокольского — и, болея гриппом, попал в «дружную коммуну» поэтов, среди которых была и Алигер.
Отношения с женщинами никогда не были для Фадеева простой материей — тем более с «товарищем по перу» и тем более завершившиеся рождением дочери. Фадеев — после довольно значительной разлуки — был «бесконечно взволнован» неожиданной встречей с Алигер на улице и пишет ей письмо, объясняя отодвинутость необходимого разговора особой — сначала общественной, а потом и личной — занятостью. «И если что утешало меня в эти месяцы, — пишет Фадеев, — так это мысль о том, что ты, со своей душой и талантом, наверно, тоже обрела эти силы и тогда тебе тоже жилось эти месяцы душевно легче и на многое ты смогла смотреть уже более широкими и сильными глазами». Фадеев оправдывается перед Алигер. И перед самим собой — тоже.
«Никто, решительно никто, никогда не понимал, не понимает и не может понять меня — не в том, что я талантлив, а в особенностях, в характере моей индивидуальности, которая на самом деле слишком ранима при истинных размерах моего таланта и поэтому нуждается в особенном отношении», — объясняет он Алигер. Раскрыться — закрыться, раскрыться — разочароваться; осознавать себя непонятым и ранимым, не сомневаясь в силе своего таланта и чувства, — таковы колебания Фадеева в отношениях с женщинами.
В 1956-м году Александр Фадеев застрелился. И два стихотворения Маргариты Алигер — из тех, которые, безусловно, навеяны этим страшным финалом.
| Женщина на улице кричала Так, что содрогалось всё вокруг. … Это было самое начало Грянувшего горя, грозных мук. Будет боль жестокой и великой, — Не измерить, не исчислить дней, — И когда не станет сил для крика, Люди скажут: полегчало ей. |  | Опять они поссорились в трамвае, не сдерживаясь, не стыдясь чужих… Но, зависти невольной не скрывая, взволнованно глядела я на них. Они не знают, как они счастливы. И слава богу! Ни к чему им знать. Подумать только! — рядом, оба живы, и можно всё исправить и понять… |
Сергей Мнацаканян в статье «Рваное время. Охранители» позволил себе по адресу Маргариты Алигер следующее:
Сухая, как Баба-яга, напряжённая и цепкая Маргарита Алигер в очках с мощными стеклами, одна из охранительниц режима. Одна из жён Александра Фадеева. Написала поэму про Зою Космодемьянскую. В семидесятые взялась поддерживать молодых московских поэтов. Маргарита Алигер, как и подобает сказочной подруге Кощея, казалась бессмертной…
… Она и умерла незаметно, в Переделкине, во время прогулки, просто упала под куст неподалёку от «казённой» — литфондовской дачи, где-то — тоже незаметно — похоронена. С уходом таких людей, как Маргарита Алигер, и начинается уход и смена эпох…
Я не знаю, почему в редакции «Литературной газеты» в 2003-м году решились на подобную оскорбительную публикацию, задевающую человеческое и просто женское достоинство к тому времени более 10 лет назад умершей поэтессы и её трагически погибшей младшей дочери.
Что ж, придётся повременить с уходом и сменой эпох, хотя бы напомнив читателям ещё несколько прекрасных «женских» стихотворений «охранительницы режима»:
| … И впервые мы проснулись рядом смутным утром будничного дня. Синим-синим, тихим-тихим взглядом ты глядел безмолвно на меня. Есть минута счастья и печали, и черты меж них не провести… Именно об этом мы молчали первым утром страдного пути. 1946 | Светлые, прозрачные глаза твёрдости остывшего металла… Не о вас ли много лет назад, смолоду, я думала, мечтала? Поздно мне пришлось вас повстречать, да и посветили вы мне скупо… Что же, мне об этом закричать? Зарыдать? Не стоит. Поздно. Глупо. 1954 |
Из вступления Натальи Громовой к публикации «Письма Ариадны Эфрон Маргарите Алигер» (журнал «Октябрь» 2004, № 2):
В жизни и поэзии Маргариты Иосифовны Алигер отразились исторические парадоксы советского времени. Поэт государственного официоза, обласканная властью, лауреат Сталинской премии 1943 года, она была при этом одним из основателей «оттепельного» альманаха «Литературная Москва», членом комиссии по литературному наследию М. И. Цветаевой и горячо помогала Ариадне Эфрон в подготовке первых литературных вечеров и сборников поэзии Цветаевой. Алигер вообще была талантлива именно талантом дружбы. С юности в её дружеский круг входили Д. Данин, его школьный друг Е. Долматовский, Я. Смеляков, К. Симонов и старшие — П. Антокольский, В. Луговской. В разгар кампании против космополитизма Н. Грибачёв тщетно требовал со страниц «Литературки», чтобы Алигер отреклась от «гнусного космополита» Данина.
Ариадну Эфрон и Маргариту Алигер объединяла и дружба с Э. Г. Казакевичем, который остался в памяти современников и как интересный писатель, и как значительная личность на литературном небосклоне. В 1956 году он вместе с В. Кавериным и М. Алигер добился публикации альманаха «Литературная Москва», просуществовавшего только в двух выпусках. В нём были напечатаны произведения А. Ахматовой и М. Цветаевой, а также Л. Мартынова, Н. Заболоцкого, Б. Пастернака, В. Шкловского и других писателей и поэтов, незаслуженно изъятых из литературы.
Из Записки Отдела культуры ЦК КПСС «О некоторых вопросах развития современной советской литературы», 27 июля 1956 г.:
… В последнее время, как реакция на лакировку действительности, сложилось у некоторых писателей и деятелей искусств стремление изображать, прежде всего, «горькую правду», привлекать внимание к трудности и неустроенности быта, к тяжёлым лишениям и к обидам невинно пострадавших. Подобные тенденции проявились, например, в выпущенном недавно сборнике «Литературная Москва», где ряд авторов рисует, прежде всего, теневые стороны нашей жизни, прибегая для этого подчас к нарочитым ситуациям (рассказы С. Антонова, стихи Рождественского и Алигер)…
Зам. зав. Отделом культуры ЦК КПСС Б. Рюриков
Зав. сектором Отдела В. Иванов
Инструктор И. Черноуцан
Из книги Л. А. Балаяна:
19 мая 1957 года партийно-государственные руководители встретились с деятелями культуры. Вот как вспоминает об этой встрече писатель Вадим Тендряков:
«Крепко захмелевший Хрущёв оседлал тему идейности в литературе — «лакировщики не такие уж плохие ребята… Мы не станем цацкаться с теми, кто нам исподтишка пакостит». Он неожиданно обрушился на хрупкую Маргариту Алигер, активно поддерживавшую альманах «Литературная Москва».
— Вы — идеологический диверсант. Отрыжка капиталистического Запада!
— Никита Сергеевич, что вы говорите? — отбивалась ошеломлённая Алигер. — Я же коммунистка, член партии.
— Лжёте! Не верю таким коммунистам! Вот беспартийному Соболеву верю! Вам — нет!
— Верно, Никита Сергеевич! — услужливо поддакивал Соболев. — Верно! Нельзя им верить!»
Впоследствии Игорь Черноуцан, работник аппарата ЦК КПСС, стал мужем Маргариты Алигер. Из официальной справки:
Игорь Сергеевич Черноуцан (19.10.1918 — 22.01.1990) — литератор, партийный работник. Родился и окончил школу в Ярославле, в 1936 году стал студентом первого набора Института философии, литературы и искусства (ИФЛИ) в Москве. Окончил ИФЛИ 21 июня 1941 года. Был призван в армию. Пройдя обучение на ускоренных курсах радиосвязи, стал начальником радиостанции Сталинградского фронта. Был несколько раз контужен. Войну закончил в Кенигсберге. Награждён боевыми орденами и медалями. После войны окончил Академию общественных наук, защитил диссертацию и был направлен на работу в аппарат ЦК КПСС. С 1951 по 1982 год работал инструктором, заведующим сектором, консультантом, заместителем заведующего отделом культуры.
Писатель Даниил Гранин:
Все эти годы он, Игорь Черноуцан, был, наверное, самым надёжным прибежищем для нас, ему несли свои обиды, невзгоды, с ним можно было поговорить по душам, высказать всё, что наболело, посоветоваться. Шли, ехали прежде всего к нему — от Шолохова и Фадеева, от Симонова и Твардовского до нас, молодых тогда Тендрякова, Сергея Орлова… Не так-то просто было заработать на этой должности в те трудные времена признательность людей, а главное — репутацию хорошего человека, защитника, ревнителя справедливости… Ему удалось отстоять множество судеб, книг, фильмов, имён. Нелегкая это была обязанность — докладывать начальникам, которые почти ничего не читали, судили, однако, непререкаемо, пользуясь всякого рода подсказками и наветами. И как ни бейся, приходилось выполнять и то, с чем не был согласен. Дорого обходился этот душевный разлад… Но теперь, оглядываясь на пережитое, понимаешь, что его самопожертвование оправдало себя.
Как вспоминал поэт Константин Ваншенкин, их первую совместную песню с композитором Яном Френкелем «Солдаты» авторы решили предложить Бернесу. Однако пробить песню оказалось не так просто. Она «попахивала пацифизмом»:
В земле солдат намного больше, Чем на земле.
Лидия Чуковская (из дневника):
Старшая дочь Маргариты Алигер, Татьяна Макарова (1940–1974), писала стихи и переводила на русский язык поэзию зарубежных авторов. Очень удачными считаются её переводы стихов румынской поэтессы Магды Исанос. Она умерла от острого лейкоза.
Мария Алигер (Энценсбергер) — младшая дочь Маргариты Иосифовны — была очень красива, по свидетельствам очевидцев, имела множество поклонников и вышла замуж за немецкого поэта Ганса-Магнуса Энценсбергера. Как рассказывает Иван Щеголихин встатье «Мир вам, тревоги прошлых лет» (журнал «Простор», № 10, 2003 г.), Машу не выпускали из страны к будущему мужу. И только когда после вторжения советских войск в Чехословакию в 1968-м году никто из именитых «европейцев» не захотел приехать к нам на очередной съезд писателей, Марию выпустили в обмен на обещание Энценсбергера принять участие в мероприятии.
С мужем она объездила многие страны, но всё же зачастую они жили врозь — семья не сложилась. В 1969-м году Мария поселилась в Лондоне, преподавала в университете, писала книги и статьи, переводила стихи, безукоризненно владела английским языком. Переводила даже с русского на английский, в том числе Мандельштама и других поэтов Серебряного века, Маяковского, советских современных поэтов.
В 1991 году приехала в Москву, готовилась вернуться в Россию насовсем, работать в журнале «Киноведческие записки». Стала свидетельницей путча, но двадцатилетнее отсутствие на родине не прошло даром, что-то в ней сломалось и, уехав завершать дела в Лондоне, она неожиданно покончила с собой. Некоторые её лондонские друзья объясняли смерть случайной передозировкой снотворного, но версия самоубийства стала основной. Марию Энценсбергер перевезли в Москву и похоронили в Переделкине рядом со старшей сестрой. Через год место рядом с ними на кладбище заняла и их мать — Маргарита Иосифовна.
В начале своего очерка я написала, что мне не нравятся стихи Маргариты Алигер.
Однажды, еще до войны, она, упоминая одного известного поэта, написала в письме к Владимиру Луговскому: «… Ему не надо, как нам с тобой, ждать «общего» настроения, взрываться в небо, носиться с какими-то даже ещё не строчками, а вздохами и задыханиями, которым суждено стать стихами… Мне сладко мучиться, сладко дуреть от подступающих стихов» («Литературная Россия», № 2, 19.01.2007).
Вот этот её юношеский порыв, выраженный несколькими строчками прозаического текста, на мой взгляд, намного ярче, эмоциональнее большинства написанных стихотворений. Возможно, причина в последовавших трагических событиях жизни Маргариты Алигер, возможно, в самой обстановке тех лет… не знаю.
Она ведь и сама часто мучалась сомнениями — хотя бы в стихотворении 1967 года:
… Всё мне снится, снится сила духа, Странный и раскованный талант. Кто же я, художник ли без слуха Или же незрячий музыкант?
Но только ее статья об Анне Ахматовой мне нравится значительно больше многих её стихов — и язык ярче, образнее, и эмоциональное восприятие совершенно другое. Это моё субъективное мнение. Есть и другие.
Из интервью Зинаиды Шарко, актрисы Ленинградского АБДТ им. М. Горького, народной артистки РСФСР:
… Сразу после окончания школы я поехала в Москву — мечтала во МХАТ попасть, где играла Алла Тарасова. Мой кумир. Приехала романтичная девочка, в голове одни стихи, по ступенькам поднималась, и трясло меня — может быть, только что здесь прошла Она! А в приёмной сидела секретарша и грызла солёный огурец. «Что вы хотите?» — спросила она. «Я ничего уже не хочу!» — сказала я и ушла оскорблённая в своих лучших чувствах. Шла по Камергерскому и сквозь слёзы читала стихи Маргариты Алигер: «Ленинград, Ленинград, я тебе помогу…» Так огурец и Алигер предопределили судьбу…
И ещё одно мнение, которое я не могу оспаривать в силу безусловного авторитета имени Анны Ахматовой. Из воспоминаний протоиерея Михаила Ардова:
В архиве моего отца существует небольшая тетрадка, в которой он фиксировал свои разговоры с Ахматовой. Там есть такая запись, относящаяся к 1948 году:
«А способность у неё проникать в глубь литературных произведений такова:
Маргарита Алигер пришла к нам и прочитала Анне Андреевне новую свою поэму о любви к покойному мужу (композитор Константин Макаров, убит на войне). Читка шла с глазу на глаз.
Анна Андреевна сказала так: в этой поэме тот недостаток, что посвящена она и толкуете вы об убитом муже, а думаете о другом человеке и любите сейчас этого другого.
Алигер была поражена и признала, что это — правда».
Из тех стихотворений, в которых Маргарита Алигер перестаёт быть «символом сталинской пропаганды», а предстаёт перед читателями просто талантливой поэтессой и любящей женщиной, мне нравятся «Нет, нет, я не таких любила!..», «Прошу тебя, хоть снись почаще мне…», «Что за ночь на свете, что за ночь!..», «Я хочу быть твоею милой…», «Осенний ветер пахнет снегом…», «Прошу тебя, хоть снись почаще мне…», «Подживает рана ножевая…»
«Жизнеописание» Маргариты Иосифовны Алигер мне хочется закончить отрывком из стихотворения 1959-го года «Милые трагедии Шекспира!».
