Варшавское восстание 1944 года. Снабжение со стороны ссср. Политическая позиция Сталина в отношении восстания

Кроме того, к косвенным причинам можно отнести угрозу облав трудоспособного населения и радио-призыв к началу мятежа из Москвы .

Поначалу полякам удалось взять под свой контроль большую часть центра Варшавы, но дальнейшие события развивались не в пользу восставших и до сих пор являются предметом споров. Советское наступление, в силу различных обстоятельств, застопорилось, а радиосвязь с восставшими не поддерживалась. Интенсивные уличные бои между поляками и немцами продолжились.

Люблинский комитет и лондонское правительство

21 июля 1944 года в освобожденном приграничном городе Хелм был создан Польский комитет национального освобождения из представителей левых партий под руководством ППР , который принял на себя функции временного правительства Польши . 1 августа 1944 комитет перебрался в Люблин .

Между тем, в Лондоне существовало правительство Польши в изгнании во главе со Станиславом Миколайчиком . В качестве правопреемника довоенного национального правительства, оно (в соответствии с международным правом) признавалось как в Польше, так и за рубежом легитимным представителем польского народа до проведения новых выборов. Лондонскому правительству и его представительству в Польше - Делегатуре подчинялись некоммунистические структуры антифашистского Сопротивления, прежде всего военная организация - Армия крайова , главнокомандующим которой являлся генерал Тадеуш Коморовский (подпольная кличка «Бур»); его помощником являлся комендант Варшавского военного округа полковник Антоний Хрусьцель («Монтёр»). СССР разорвал с польским правительством дипломатические отношения в апреле 1943 года из-за того, что оно потребовало расследования убийства в Катыни .

Операция «Буря»

В августе 1943 года советская разведка представила Сталину добытый агентурным путём «Отчёт уполномоченного польского эмигрантского правительства в Лондоне, нелегально находящегося на территории Польши, о подготовке националистическим подпольем антисоветских акций в связи с наступлением Красной армии». Из документа следовало, что руководители тайной военной организации «Войскова», выражая серьёзную озабоченность продвижением советских войск, планируют организацию восстаний в Западной Украине и Белоруссии к моменту прихода туда Красной армии. Этот уполномоченный указал, что хотя он не верит в успех таких восстаний и, более того, заранее знает, что они обречены на неудачу, тем не менее, он рекомендует осуществить такие акции «исключительно с целью показать всему миру нежелание населения принять советский режим» .

«Делегатура» разработала план одновременного выступления Армии Крайовой при приближении сил Красной Армии (план «Буря»). План был рассчитан на то, что польские силы сумеют освободить основные города, и прежде всего Варшаву, до вступления в них советских войск и таким образом явочным порядком установят там национальную власть, с которой придётся считаться советским военным властям. Общий приказ о начале операции «Буря» был отдан 20 июля, с вступлением Красной армии на польскую территорию . Однако как оказалось, план был построен на переоценке сил АК. В Вильне и Львове АК достигла частичного успеха, но по вступлении в города советских войск её отряды были разоружены, а командование арестовано. При этом польское правительство не могло использовать информацию о массовых репрессиях против АК из-за нежелания западных союзников ссориться с СССР . Основное внимание бойцов Армии Крайовой было сосредоточено на Варшаве, которую считалось необходимым во что бы то ни стало освободить от немцев к моменту вступления в неё советских войск, которые бы застали в столице уже действующие органы государственной власти.

12 октября 1943 года советская внешняя разведка установила, что польский эмигрантский генеральный штаб в Лондоне с согласия своего правительства направил уполномоченному в Польше инструкции готовиться к оказанию сопротивления Красной Армии при её вступлении на территорию Польши. В соответствии с этими инструкциями Армия Крайова должна была «вести беспощадную борьбу с советским партизанским движением на Западной Украине и в Западной Белоруссии и готовить всеобщее восстание в этих районах при вступлении туда Красной Армии. Для борьбы с партизанским движением и Красной Армией предусмотреть использование польской полиции, ныне официально находящейся на службе у немцев». Таким образом, подготовка операции «Буря» фактически означала подготовку к боевым действиям против советских войск. При этом рекомендовалось возбуждать население против СССР, пропагандируя следующие тезисы: русские хотят захватить всю Польшу, закрыть все костёлы, поляков обратить в православную веру, а несогласных выселить в Сибирь . Поскольку задачи, поставленные перед Армией Крайовой, были известны командованию советских войск, не следует удивляться тому, что в 1944 году, когда отряды Армии Крайовой перед наступающей Красной армией освободили Вильно , то после вступления в город советских войск бойцы Армии Крайовой были разоружены, а их командование арестовано. То же происходило и в других районах, где Красная Армия встречалась с отрядами Армии Крайовой.

26 июля лондонское правительство, рассмотрев ситуацию в Варшаве, постановило одобрить план восстания, предоставив Коморовскому и Делегатуре выбрать время по своему усмотрению . В свою очередь Москва, не зная об этом, сама транслировала к варшавянам по радио призывы к восстанию против немцев - 29 июля московская радиостанция прямо заявляла, что «сейчас уже слышен гул пушек освобождения», «для Варшавы, которая не сдалась, а продолжала бороться, уже настал час действовать» говорилось в радиопередаче, призывавшей к «прямой активной борьбе в Варшаве, на улицах, в домах и т. д.» .

26 июля Лондонское правительство одобрило план восстания, но ещё 14 июля генерал Бур-Коморовский доложил: «Сообщение № 243. 1. Оценка положения. 1. Летнее советское наступление с первым ударом, направленным в центр немецкого фронта, добилось неожиданно быстрых и крупных результатов… была открыта дорога на Варшаву. Если советские возможности не будут приостановлены трудностями со снабжением, то без организованной немцами контратаки резервными частями представляется, что Советы задержать будет невозможно… При данном состоянии немецких сил в Польше и их антиповстанческой подготовке, состоящей в превращении каждого здания, занятого воинскими частями и даже учреждениями, в крепости для обороны с бункерами и колючей проволокой, восстание не имеет перспектив на успех». 25 июля в район Варшавы стали прибывать части танковой дивизии немцев «Герман Геринг» , подразделения которой стали развёртываться в варшавском районе Воля. Тогда же немцы стали подтягивать танковые дивизии СС «Викинг » и «Мёртвая голова », а также 19-ю Нижнесаксонскую . Более того, 31 июля, то есть за сутки до начала боевых действий, Бур-Коморовский лично оценил ситуацию в Варшаве как неблагоприятную для восстания. В этот же день, но уже после принятия решения о восстании, начальник разведки АК полковник Ирэнк-Осмецкий доложил руководству о том, что советские танки под Воломином (восточнее Варшавы) встретили сильную немецкую противотанковую оборону и, понеся тяжёлые потери, были вынуждены отступить . Следует полагать, что из штаба восстания произошла утечка и немцы знали о его подготовке и дате начала. Рассчитывая на то, что уже выдохшиеся соединения 1-го Белорусского фронта бросятся спасать восставших, немцы приготовились к нанесению сильного контрудара, хотя часть танков и была направлена для поддержки гарнизона Варшавы.

Начало восстания

Польский повстанец.

31 июля, когда передовые силы Красной армии приближались к расположенному на восточном берегу Вислы варшавскому району Прага , генерал Бур-Коморовский отдал приказ о начале восстания. Восстание должно было начаться 1 августа в 17:00. К операции под командованием «Монтёра» приступили по разным подсчётам от 23 до 50 тысяч солдат и офицеров АК, на вооружении которых имелось от 1 тыс. до 2,5 тыс. винтовок, от 7 до почти 40 станковых и лёгких пулемётов, до 130 ручных пулемётов, от 420 до более чем 600 пистолетов-пулемётов, от 2,5 до 3,7 тыс. пистолетов, от 15 до 50 противотанковых ружей, до 5 тыс. ручных гранат . Кроме того, на вооружении повстанцев имелось до 30 самодельных огнемётов wz.K .

Хрусьцель предполагал захватить почти 200 стратегических объектов, из которых удалось захватить 34; успех повстанцев был значительный, но не полный. Они почти полностью овладели историческим центром города - Старым Мястом, однако атака на казармы захлебнулась, аэродром взят не был, в Праге восстание потерпело поражение, и мосты через Вислу остались под контролем немцев.

На занятой повстанцами территории власть перешла к польской администрации, издавались газеты, действовало радио («Блыскавица» - «Błyskawica») и городские службы.

5 августа повстанцы взяли концлагерь Генсиувка и освободили 383 заключённых, в том числе 348 евреев . Однако торжество восстания было недолгим: немцы стянули резервы, и уже 4 августа Хрусьцель отдал приказ о переходе к обороне. Этим окончилась первая фаза восстания.

5 августа Бур-Комаровский направил в Лондон радиограмму от имени К. А. Калугина - советского офицера, который в 1942 году попал в немецкий плен, затем вступил в РОА , после чего присоединился к польским повстанцам. В радиограмме содержалась просьба к руководству СССР предоставить восставшим "автоматическое оружие, боеприпасы, гранаты и противотанковые ружья…"

Ответ немецкого командования

С немецкой стороны район Варшавы оборонялся 9-й армией генерала Николауса фон Формана. 16-тысячный немецкий гарнизон был усилен и 5 августа немцы начали контратаку с помощью танков, тяжёлой артиллерии и ударной авиации.

Следует учесть, что в первые дни восстания значительную помощь немецкому гарнизону Варшавы оказали бронетанковые подразделения и части, проходившие город транзитом, в ходе переброски на фронт.

Общую поддержку гарнизону оказывала 9-я армия генерала фон Формана. Также, в первые два дня боёв большую помощь немцы получили от дивизии СС «Викинг», танковые подразделения которой в нескольких эпизодах сыграли ключевую роль.

Особое значение имело назначение военным комендантом Варшавы по личному приказу Гитлера в конце июля 1944 года генерал-лейтенанта авиации Райнера Штаэля .

По состоянию на 6 августа 1944 года в распоряжении Эрих фон дем Баха были следующие силы:

1. Полицейский полк СС «Познань» (генерал-лейтенант войск СС и полиции Райнефарт);
2. 608-й охранный полк вермахта;
3. Огнемётный батальон «Кроне»;
4. 500-й сапёрный батальон специального назначения;
5. 1000-я миномётная рота;
6. 201-я батарея ракетных установок;
7. 638-я батарея гаубиц;
8. 218-я ударная (штурмовая) танковая рота;
9. Учебный батальон самоходных установок;
10. бронепоезд № 75.

К 14 августа 1944 года в состав группировки вошёл 302-й отдельный танковый батальон радиоуправляемых машин (40 танков и штурмовых орудий, 144 самоходных мин "Голиаф ").

В подавлении восстания также принимали участие подразделения из бывших советских граждан, перешедших на сторону немцев:

Деятельное участие в подавлении восстания принимали казаки-коллаборационисты из Казачьего стана : сформированный в 1943 году в Варшаве казачий полицейский батальон (более 1000 чел.), конвойно-охранная сотня (250 чел.), казачий батальон 570-го охранного полка, 5-й Кубанский полк Казачьего Стана под командованием полковника Бондаренко. Подразделение казаков во главе с хорунжим И. Аникиным получило задание захватить штаб Бур-Коморовского. Всего казаки захватили около 5 тыс. повстанцев. За проявленное усердие немецкое командование наградило многих казаков и офицеров Железными крестами .

5 августа немцы начали контратаку с использованием танков, тяжелой артиллерии и боевой авиации, которое продолжалось до 14 августа. К 9 августа наступавшие немецкие колонны разделили Варшаву на «повстанческие острова», связь между которыми сохранялась через подземные коммуникации, и выйти к берегу Вислы. В захваченных немцами районах немцами и коллаборационистами совершались убийства жителей, а здания целенаправленно разрушались.

В сентябре в руках повстанцев оставался лишь центр города.

Действия Красной армии под Варшавой

Встречное сражение в районе Радзымин-Воломин-Окунев

К моменту выхода к окрестностям Варшавы Красная Армия, пройдя с 23 июня 500 километров, растянула порядки и коммуникации. Немцы же, со своей стороны, стянув к Варшаве пять танковых дивизий (в том числе дивизии СС), перешли в контрнаступление и заставили 31 июля советское командование перейти к обороне. 1 августа свежие немецкие части контратаковали 2-ю гвардейскую танковую армию , сильно вырвавшуюся вперёд и приближавшуюся к предместью Варшавы Праге, и заставили её отойти.

Разрушение немцами железных дорог перед отступлением. Гродно, июль 1944 г.

Наступление танковой дивизии «Великая Германия» в Прибалтике, август 1944 г.

Тигр пополняет боезапас. Август 1944 г.

Ныне установлено, что приказ о переходе к обороне прорвавшейся на пражском направлении 2-й танковой армии был отдан и. о. командующего армией 1 августа в 4:10 по московскому времени , то есть примерно за 12 часов до начала восстания и за полтора суток до того, как о восстании стало известно в Лондоне, а через Лондон в Москве .

Ян Новак-Езёраньский сообщает, что после начала восстания советские танковые армии перестали получать топливо . Однако уже 31 июля - за сутки до восстания - Рокоссовский докладывал, что его войска уже испытывали трудности из-за нехватки горючего, которую вызывал «постоянный отрыв войск от баз снабжения из-за отставания восстановления железных дорог» .

Соколов утверждает, что в середине августа все пять немецких танковых дивизий, нанесшие контрудар по РККА под Варшавой, были сняты с варшавского фронта и отправлены на север, чтобы прорубить коридор и восстановить сухопутную связь между группами армий «Север » и «Центр ». Соколов полагает, что эта операция теряла смысл в случае советского наступления на Варшаву, так как ослабленные немецкие силы не смогли бы его сдержать, а тем более удержать на севере фронт от Латвии до Одера . Однако войска 1-го Белорусского фронта на Висле не сдвинулись с места, пока немецкая 3-я танковая армия пробивалась к Балтийскому морю у Тукумса , который был взят немцами 20 августа .

Однако, вопреки мнению Б. Соколова, в Курляндию был переброшен только 39-й танковый корпус . 4-й танковый корпус СС , куда входили дивизии «Мёртвая голова » и «Викинг », остался под Варшавой .

По данным Курта Типпельскирха, в середине августа 1-й Белорусский фронт начал наступление севернее Варшавы, в междуречьи Буга и Вислы, и к 18 числу отбросил 9-ю и 2-ю армии вермахта за Буг. 22 августа в наступление перешёл и 2-й Белорусский фронт . В результате к 31 августа советские войска вбили несколько глубоких клиньев в порядки немецких войск, но задуманного прорыва не вышло . 3 сентября наступление возобновилось: немцев отбросили за Нарев и организовали несколько плацдармов возле Пултуска, как и предполагалось в докладе. К 16 сентября наступление выдохлось и фронт стабилизировался по линии реки Вислы , при этом за немцами остался Модлин .

26 августа 1944 года в Люблине в интервью корреспонденту английской газеты «Санди таймс» и радиокомпании «Би-би-си» в СССР в годы войны Александру Верту, советский маршал польского происхождения (выходец из Варшавы, где на момент восстания проживала его сестра) К.К. Рокоссовский, называя восстание грубой ошибкой, начатой без согласования с руководством Красной Армии, утверждал:

Бур-Коморовский вместе со своими приспешниками ввалился сюда, как рыжий в цирке - как тот клоун, что появляется на арене в самый неподходящий момент и оказывается завернутым в ковер… Если бы здесь речь шла всего-навсего о клоунаде, это не имело бы никакого значения, но речь идет о политической авантюре, и авантюра эта будет стоить Польше сотни тысяч жизней. Это ужасающая трагедия, и сейчас всю вину за неё пытаются переложить на нас. Мне больно думать о тысячах и тысячах людей, погибших в нашей борьбе за освобождение Польши. Неужели же вы считаете, что мы не взяли бы Варшаву, если бы были в состоянии это сделать? Сама мысль о том, будто мы в некотором смысле боимся Армии Крайовой, нелепа до идиотизма.

Южнее Варшавы продолжались упорные бои вокруг советских плацдармов в районе Пулавы и у реки Пилицы в районе Варка . Плацдармы были расширены РККА, но прорыв немецких порядков не удался .

В начале сентября советская фронтовая разведка обнаружила несколько германских частей, участвовавших в сражении со 2-й танковой армией, севернее Варшавы - в районе северных плацдармов на Висле . Прежде всего, речь шла о танковой дивизии «Викинг», незадолго до этого переброшенной в район Модлина для отдыха и пополнения, но вынужденной вступить в бой с наступающими частями РККА . Полученные данные позволили принять решение об ударе в районе варшавской Праги, что было проделано совместно 47-й армией и 1-й польской армией 10 сентября. 13 сентября немцы очистили Прагу, переправив остатки своих войск на другой берег и взорвав мосты. Попытка советских войск высадить разведывательные соединения по ту сторону реки с ходу, на плечах отступающего противника, не удалась .

Политическая позиция Сталина в отношении восстания

30 июля в Москву приехал Миколайчик, который имел беседы со Сталиным 3 и 9 августа; Миколайчик просил Сталина о поддержке восстания, однако отказывался пойти навстречу Москве в вопросе о границах и в вопросе о власти (Сталин предлагал коалиционное правительство из лондонских министров и членов Люблинского комитета). Ко времени этих переговоров, относится доклад Жукова-Рокоссовского от 8 августа .

9 августа Миколайчик окончательно отверг предложение Сталина создать правительство совместно с Люблинским комитетом . 12 августа появилось заявление ТАСС , впервые определившее официальное отношение Советского правительства к восстанию: СССР отмежевывался от него и заявлял, что «ответственность за происходящее в Варшаве падает исключительно на польские эмигрантские круги в Лондоне» . В письме Миколайчику, направленному 4 дня спустя, Сталин в резких выражениях повторил эту позицию и охарактеризовал восстание как «легкомысленную авантюру» .

При этом Сталин запретил посадку на советских аэродромах британских и американских транспортных самолётов, доставлявших оружие и боеприпасы повстанцам, что затруднило помощь повстанцам воздушным путём, так как ближайшие авиабазы союзников находились на юге Италии и в Великобритании. 18 августа заместитель наркома иностранных дел СССР А.Я. Вышинский , заявил послу США в Москве:

Советское правительство, конечно же, не может возражать против того, чтобы английские и американские самолёты сбрасывали оружие в районе Варшавы, поскольку это дело американцев и британцев. Но оно решительно возражает против того, чтобы британские или американские самолёты после сброса оружия в районе Варшавы приземлялись на советской территории, поскольку советское правительство не хочет связывать себя прямо или косвенно с авантюрой в Варшаве .

Черчилль и Рузвельт продолжали настойчиво убеждать Сталина оказать помощь восстанию самому и позволить сделать это союзникам:

Мы думаем о том, какова будет реакция мирового общественного мнения, если антинацисты в Варшаве будут на самом деле покинуты. Мы полагаем, что все мы трое должны сделать всё от нас зависящее, чтобы спасти возможно больше находящихся там патриотов. Мы надеемся, что Вы сбросите наиболее необходимое снабжение и оружие полякам - патриотам Варшавы. В ином случае, не согласитесь ли Вы помочь нашим самолётам сделать это весьма быстро? Мы надеемся, что Вы это одобрите. Фактор времени имеет крайне важное значение .

Сталин отвечал на это следующим образом:

Рано или поздно, но правда о кучке преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру, станет всем известна. Эти люди использовали доверчивость варшавян, бросив многих почти безоружных людей под немецкие пушки, танки и авиацию. Создалось положение, когда каждый новый день используется не поляками для дела освобождения Варшавы, а гитлеровцами, бесчеловечно истребляющими жителей Варшавы. …Между тем советские войска, встретившиеся в последнее время с новыми значительными попытками немцев перейти в контратаки, делают всё возможное, чтобы сломить эти контратаки гитлеровцев и перейти на новое широкое наступление под Варшавой. Не может быть сомнения, что Красная Армия не пожалеет усилий, чтобы разбить немцев под Варшавой и освободить Варшаву для поляков. Это будет лучшая и действительная помощь полякам-антинацистам .

Причины остановки наступления Красной армии

До настоящего времени существуют две точки зрения по вопросу о причинах, по которым советские наступательные действия под Варшавой были прекращены. Согласно точке зрения эмигрантского правительства, главной причиной этого было желание Сталина, чтобы силы АК в Варшаве были разгромлены немцами, что однозначно решило бы вопрос о власти в Польше в пользу просоветского Люблинского комитета.

«Они (русские) хотели, чтобы некоммунистические поляки были полностью уничтожены» - пишет в своих мемуарах Черчилль . «Мы ждём тебя - а ты медлишь и медлишь. Ты нас боишься - и мы это знаем. Хочешь, чтобы все мы сложили головы, Нашей гибели под Варшавой ждёшь» - писал незадолго до своей гибели боец батальона «Парасоль» и поэт Юзеф Щепаньский («Жютек») . Как утверждает в своих воспоминаниях Г. С. Померанц - (в то время гвардии младший лейтенант, парторг 3-го батальона 291 гв. с. п. 96 гв. сд , входившей в состав 28-й армии 1-го Белорусского фронта):

Между тем восстала Варшава. Мы без команды стали сворачивать палатки (армия была выведена из боя и отдыхала перед большим маршем). Но в середине дня приказано было снова разбить палатки: в Варшаву мы не пойдем. А на другой день газеты сообщили, что по стратегическим соображениям помочь Варшаве нельзя. Почему нельзя? Шесть дивизий, то есть 54 батальона, больше 400 орудий и около 300 миномётов, не говоря об артиллерии армейского и фронтового подчинения. Весь день нам совестно было глядеть друг другу в глаза. Слишком явная ложь .

Согласно отчётам, подготовленным начальником оперативного управления Генштаба Красной армии генерал-лейтенантом Штеменко , 28-я армия 1-го Белорусского фронта на протяжении августа 1944 вела наступательные бои, к 15.08.1944 достигнув Ядув , Дзежанув, Вуювка (52-60 км северо-восточнее Варшавы) и наткнувшись на сильно укреплённые позиции противника, после нескольких неудачных попыток их прорвать остановилась и отражает контратаки противника, занимаясь укреплением достигнутых рубежей .

Согласно второй точке зрения, являвшейся официальной в СССР, но разделявшейся и западными историками , наступление советских войск замедлилось по чисто военным причинам. Растянутые вследствие быстрого продвижения коммуникации не позволяли наладить снабжение армий 1-го Белорусского фронта и подвести необходимые подкрепления. В свою очередь, сокращение коммуникаций вермахта позволило немцам перебросить с запада и северо-востока боеспособные танковые и стрелковые соединения, которые нанесли советским войскам серьёзное поражение в районе Радзымин -Воломин -Окунев, окружив и практически уничтожив 3-й танковый корпус Веденеева . Красная армия подвергалась постоянным контрударам и с большими потерями смогла выйти к Варшаве лишь к середине сентября. К этому времени очаги восстания были локализованы, а мосты через Вислу - взорваны. Командующий 1-м Белорусским фронтом Рокоссовский указывает на полную неожиданность восстания и несогласованность действий его руководства с командованием Красной армии, отмечая, что захват и удержание Варшавы был возможен лишь при начале восстания при непосредственном приближении войск Красной армии к городу .

Снабжение восставших

Снабжение со стороны западных союзников

С момента начала восстания представители эмигрантского правительства Польши в Лондоне обратились к военному и политическому руководству союзников с просьбами оказать помощь восставшим.

Всего, в ходе операции западными союзниками было сброшено 239 тонн грузов , в том числе: 5330 автоматов, пистолетов и карабинов, 45 тонн продовольствия и 25 тонн лекарств, однако часть выброшенных грузов попала к немцам или была утрачена в связи с тем, что транспортные контейнеры сбрасывались с больших высот (3000-4000 метров) .

Из 637 польских летчиков, принимавших участие в операции, было сбито 112 человек (16 экипажей), 78 из них погибли .

По оценкам Э. Дручиньского, в августе-сентябре на Варшаву и близлежащие леса было сброшено 1344 шт. стрелкового оружия (из них подобрано АК 540), 380 ручных пулемётов (обнаружено 150), 48 882 шт. патронов для стрелкового оружия (подобрано 19 312), 3 323 998 - для пистолетов-пулемётов (подобрано 1 313 239), 1 907 342 для ручных пулемётов (подобрано 753 549), 13 739 ручных гранат (найдено 5427), 3115 противотанковых гранат (найдено 1230), 8460 кг взрывчатки (найдено 3342 кг.) .

По данным Р. Назаревича, западными союзниками в район Варшавы было сброшено не только лёгкое стрелковое оружие, но и тяжелое пехотное вооружение: 13 миномётов и 230 противотанковых ружей (однако значительная часть этого оружия не попала в распоряжение повстанцев) .

Снабжение со стороны СССР

Выбросы вооружения и военных грузов в район Варшавы продолжались с 13 по 30 сентября 1944 года. С 13 сентября по 1 октября 1944 советская авиация произвела более 5000 самолёто-вылетов (в том числе, 700 самолёто-вылетов было произведено силами 1-й авиационной дивизии Войска Польского), авиацией Белорусского фронта было совершено 4821 самолёто-вылетов в район Варшавы, из них 2535 - со сбросом грузов, 1361 - с нанесением штурмовых и бомбовых ударов по противнику, 925 - на прикрытие с воздуха восставших районов и 100 - на подавление средств ПВО противника. Восставшим было сброшено одно 45-мм противотанковое орудие (с боекомплектом в 30 шт. артиллерийских снарядов); 156 шт. 50-мм миномётов (с боекомплектом в 37 216 шт. 50-мм миномётных мин), 505 противотанковых ружей, 1478 автоматов; 520 винтовок; 669 карабинов; 41 780 гранат, более 3 млн патронов, средства связи, 131 221 кг продовольствия и 515 кг медикаментов .

Авиаподдержка восставших авиацией Войска Польского

Помимо советской авиации, в период Варшавского восстания боевые вылеты на поддержку восставших совершали польские лётчики 1-й авиационной дивизии Войска Польского:

Занятие Красной армией Праги.

Патруль повстанцев

10 сентября, когда восстание в значительной степени уже было подавлено, советские войска вновь перешли в наступление и 14 сентября овладели Прагой - предместьем Варшавы на восточном берегу Вислы.

Десантная операция 1-й армии Войска Польского (15-23 сентября 1944)

Непосредственно после завершения боев в районе Праги , части 1-й армии Войска Польского предприняли попытку переправиться на западный берег Вислы с целью оказать помощь восставшим. Советское военное командование выделило для поддержки польских частей:

Зенитное прикрытие района переправы обеспечивали части зенитной артиллерии 1-й армии Войска Польского, 24-я зенитно-артиллерийская дивизия Резерва Верховного Главнокомандования и авиация 16-й воздушной армии .

• в ночь с 15 на 16 сентября 1944 года в районе Саска-Кемпы началась переправа частей 3-й пехотной дивизии Войска Польского, за шесть часов на западный берег были переправлены свыше 400 бойцов 9-го пехотного полка Войска Польского, два артиллерийских орудия, 15 ПТР и пулемётов. Переправа проходила под непрерывным огнем артиллерии противника, однако 19 понтонов НЛП совершили 22 рейса, потери сапёрных частей составили 37 человек (в т.ч., 19 убитыми и утонувшими) и 13 понтонов НЛП.
• в ночь с 16 на 17 сентября 1944 года за семь часов на западный берег были переправлены свыше 1300 бойцов из 7-го и 19-го пехотных полков Войска Польского, три артиллериских орудия, 35 пулемётов. Под артиллерийским огнём 23 понтона НЛП и два 10-тонных парома совершили 71 рейс, потери сапёрных частей составили 36 человек и 17 понтонов НЛП.
• в ночь с 17 на 18 сентября 1944 года в течение трех часов продолжалась переправа на западный берег подразделений 3-й пехотной дивизии Войска Польского, на восточный берег было эвакуировано более 100 раненых. Всего под артиллерийским огнем противника было совершено 8 рейсов, в переправе участвовали польские саперные части (17 понтонов НЛП, 30 лодок ДСЛ и три 10-тонных парома), а также советский батальон автомобилей-амфибий (15 автомашин-амфибий). Потери польских сапёрных частей составили 34 человека (в т.ч., 10 убитыми и утонувшими), 14 понтонов НЛП и 30 лодок ДСЛ, "с переправочными средствами сложилась критическая ситуация - в распоряжении оставалось только 15 понтонов, еще один находился в ремонте".
• в ночь с 18 на 19 сентября 1944 года в переправе участвовали три понтона НЛП, шесть лодок ДСЛ и 15 лодок СДЛ, которые совершили 12 рейсов под артиллерийским огнем противника. На западный берег Вислы были доставлены 20 тонн боеприпасов и три 45-мм противотанковых орудия. Потери саперных частей составили 10 человек (в т.ч., 7 убитыми и утонувшими), один понтон НЛП и четыре лодки ДСЛ.
• вечером 19 сентября 1944 года была предпринята попытка переправы на новом участке, в районе между железнодорожным мостом и мостом Понятовского . Под огнем противника на западный берег были переправлены два пехотных батальона, одна миномётная рота, одна рота автоматчиков, полурота ПТР и 15 45-мм противотанковых орудий. Потери саперных частей составили 29 человек, 12 понтонов НЛП, 24 лодки ЛГ-12 и 16 лодок СДЛ.

Таким образом, десантная операция была прекращена, поскольку были утрачены все 48 автомобилей-амфибий и практически все имевшиеся в распоряжении понтоны. Снабжение частей, находившихся на левом берегу Вислы и эвакуация раненых продолжались с использованием лодок до 23 сентября (было доставлено 460 ящиков боеприпасов и 10 тонн продовольствия).

Для ликвидации плацдарма немецкое командование было вынуждено выделить 7500 военнослужащих, 10 танков и 40 САУ при поддержке артиллерии и авиации в составе :

• ударной группы Шмидта из состава 46-го танкового корпуса;
• ударной группы Рора из соединения фон Баха;
• ударной группы из соединения Дирлевангера;
• резервов из состава боевой группы Рейнефарта.

Таким образом, в ходе боев на плацдарме натиск на позиции повстанцев был уменьшен.

Поражение восстания. Капитуляция восставших

Бои продолжались, росло число жертв среди гражданского населения, не хватало продовольствия, медикаментов и воды.

2 октября 1944 года Бур-Коморовский подписал капитуляцию; сдавшимся участникам восстания был гарантирован статус военнопленных. За 63 дня восстания погибли 10 тыс. повстанцев, 17 тыс. попали в плен, 7 тыс. пропали без вести.

Кроме того, погибло около 150 тысяч гражданского населения, большая часть города была разрушена (позже специальные немецкие бригады уничтожали уцелевшие здания), около 520 тысяч жителей были изгнаны из города.

В ходе капитуляции повстанцы сдали немцам значительное количество оружия (хотя, есть сведения, что часть оружия была ими уничтожена, выведена из строя или спрятана): 5 противотанковых орудий, 57 миномётов, 54 противотанковых ружья, 23 станковых и 151 ручной пулемёт, 878 автоматов, 1696 винтовок, около 1000 пистолетов и револьверов, значительное количество боеприпасов .

Немцы также понесли значительные потери: погибли около 10 тыс. солдат, около 6 тыс. пропали без вести, немецкие войска потеряли 300 единиц бронетехники, 22 орудия и 340 автомашин.

Улица Варшавы во время восстания

Восстание не достигло ни военных, ни политических целей, но стало для поляков символом мужества и решительности в борьбе за независимость.

В советской историографии восстание рассматривалась как плохо подготовленная авантюра. Вся ответственность за провал восстания возлагалась на эмигрантское правительство в Лондоне.

В искусстве

События Варшавского восстания отражены в значительном количестве кинофильмов, монументальном и изобразительном искусстве, поэзии, а также в литературно-художественных и публицистических произведениях.

• х/ф «Канал » (Польша, 1956).
• х/ф "Каменное небо" (Польша, 1959)
• х/ф "Час W" (Польша, 1979)
• второй фильм киноэпопеи Ю.Н. Озерова «Cолдаты свободы » большей частью посвящен восстанию в Варшаве.
• поэт-фронтовик Иван Бауков написал стихотворение "Горит Варшава";
• упоминается в стихотворении Владимира Высоцкого «Дорожный дневник » (1973);
• повесть Ежи Стефана Ставинского «Записки молодого варшавянина»;
• Шведская метал-группа Sabaton посвятила восставшей Варшаве песню «Uprising» с альбома Coat of Arms
• Металл-группа Hail of Bullets выпустила в 2009 году EP под названием «Warsaw Rising»
• Польская рок-группа Lao Che в 2005 году выпустила альбом «Powstanie Warszawskie» состоящий из 10 песен, повествующих о восстании

См. также

Примечания

1. COMPARISON OF FORCES , Warsaw Rising Museum. (англ.)
2. Warsaw Uprising: FAQ. (англ.)
3. Советская военная энциклопедия. - Т. 2. - С. 22-23.
4. Тейлор А. Вторая мировая война. Цит. по: Вторая мировая война: два взгляда. М.,1995. С.539.
5. Борис Соколов. Стоп-приказ
6. Э. Дручиньский. Варшавское восстание // Другая война. 1939-1945. / под общ. ред. акад. Ю. Афанасьева. М., изд-во РГГУ, 1996. стр.343
7. «Очерки Истории Российской Внешней Разведки». Т. 4, М., 1999 г.
8. Э. Дручиньский. Варшавское восстание // Другая война. 1939-1945. / под общ. ред. акад. Ю. Афанасьева. М., изд-во РГГУ, 1996. стр.345
9. У.Черчилль. Вторая мировая война. Триумф и трагедия
10. Яковлева Е. В. Польша против СССР. 1939-1950. М., 2007. С.292.
11. Мартиросян А. Б. На пути к победе. М., 2008. С.138.
12. Mariusz Skotnicki. Miotacz ognia wzór „K” // „Nowa Technika Wojskowa”, № 7, 1998.
13. Анатолий Азольский. Связник Рокоссовского // журнал "Дружба народов", № 5, 2004
14. Романько О. В. Мусульманские легионы во Второй мировой войне. М., 2004. с. 217-218
15. Лавренов С. Я., Попов И. М. Крах Третьего рейха . M.: OOO "Фирма «Издательство ACT», 2000. - 608 с. ISBN 5-237-05065-4 .
16. Гудериан Гейнц. Воспоминания солдата. Смоленск.: "Русич", 1999
17. Wiking Division
18. Курт Типпельскирх. История Второй мировой войны. СПб., Полигон; М., АСТ, 1999
19. А.И. Радзиевский. Танковый удар: танковая армия в наступательной операции фронта по опыту Великой Отечественной войны М., Воениздат, 1977
20. Гланц, Дэвид. Битва титанов. Как Красная армия остановила Гитлера. М., АСТ; Астрель. 2007
21. Davies, Norman Rising "44. The Battle for Warsaw. London: Pan Books. 2004. ISBN 0-330-48863-5 .
22. Лиддел Гарт Б.Х. Стратегия непрямых действий. М.: "Иностранная литература", 1957
23. Э. Дручиньский. Варшавское восстание // Другая война. 1939-1945. / под общ. ред. акад. Ю. Афанасьева. М., изд-во РГГУ, 1996. стр.346
24. Jan Nowak-Jeziorański. «Białe plamy wokół Powstania » // "Gazeta Wyborcza", № 177 от 31.07.1993, str.13
25. Русский архив: Великая Отечественная. Том 14 (3-1). СССР и Польша М.: ТЕРРА, 1994
26. С. М. Штеменко. Генеральный Штаб в годы войны . М.: Воениздат, 1989.
27. Э. Дручиньский. Варшавское восстание // Другая война. 1939-1945. / под общ. ред. акад. Ю. Афанасьева. М., изд-во РГГУ, 1996. стр.348-349
28. Э. Дручиньский. Варшавское восстание // Другая война. 1939-1945. / под общ. ред. акад. Ю. Афанасьева. М., изд-во РГГУ, 1996. стр.349
29. Э. Дручиньский. Варшавское восстание // Другая война. 1939-1945. / под общ. ред. акад. Ю. Афанасьева. М., изд-во РГГУ, 1996. стр.350
30. в пределах радиуса действия B-17
31. Norman Davies, Rising "44: The Battle for Warsaw. London: Pan Books. 2004. ISBN 0-330-48863-5 , стр. 301-302
32. Józef Szczepański Czerwona zaraza
33. С. Г. Померанц. Записки гадкого утенка
34. Операция «Багратион». Освобождение Белоруссии - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2004. ISBN 5-224-04603-3
35. Рокоссовский К. К. Солдатский долг . М.: Воениздат, 1988.
36. Большая Российская Энциклопедия / редколл., гл. ред. Ю. С. Осипов. том 4. М., «Научное издание „Большая российская энциклопедия“», 2006. стр.619-620
37. Рышард Назаревич. Варшавское восстание, 1944 год: политические аспекты. М., "Прогресс", 1989. стр.107
38. Рышард Назаревич. Варшавское восстание, 1944 год: политические аспекты. М., "Прогресс", 1989. стр.191
39. The Warsaw Rising
40. Э. Дручиньский. Варшавское восстание // Другая война. 1939-1945. / под общ. ред. акад. Ю. Афанасьева. М., изд-во РГГУ, 1996. стр.353
41. Рышард Назаревич. Варшавское восстание, 1944 год: политические аспекты. М., "Прогресс", 1989. cтр.193
42. Доклад командования 1-го Белорусского фронта Верховному главнокомандующему И.В. Сталину о масштабах помощи повстанцам Варшавы от 02.10.1944 № 001013/оп (секретно)
    цит. по: Зенон Клишко. Варшавское восстание. Статьи, речи, воспоминания, документы. М., Политиздат, 1969. стр.265-266.
43. Армии стран Варшавского договора. (справочник) / А. Д. Вербицкий и др. М., Воениздат, 1985. стр.107
44. М.И. Семиряга. Борьба народов Центральной и Юго-Восточной Европы против немецко-фашистского гнёта. М., "Наука", 1985. стр.169
45. Освободительная миссия Советских Вооружённых сил во второй мировой войне / под общ.ред. А.А. Гречко. М., Политиздат, 1971. стр.104
46. М.Е. Монин. Содружество, рожденное в боях (о совместной борьбе советских вооружённых сил и армий Восточной и Юго-Восточной Европы против войск фашистской Германии). М., Воениздат, 1971. стр.96-97
47. Збигнев Залуский. Сорок четвёртый. События, наблюдения, размышления. / пер. с польск. П. К. Костикова. М., Воениздат, 1978. стр.160
48. Память о совместной борьбе. О советско-польском боевом братстве в годы борьбы с немецким фашизмом. / сост. Г. Лобарев, Л. Грот; под общ. ред. В. Светлова. - М., Политиздат; Варшава, изд-во национальной обороны ПНР. 1989. стр.189-190
49. Э. Дручиньский. Варшавское восстание // Другая война. 1939-1945. / под общ. ред. акад. Ю. Афанасьева. М., изд-во РГГУ, 1996. стр.357
50. Збигнев Залуский. Пропуск в историю. М., "Прогресс", 1967. стр.131-132

Варшавское восстание – это антифашистское военное выступление, которое проходило в августе-сентябре 1944 года.

В июле этого года войска Советской Армии пересекли польскую границу и под ее давлением немецкие войска в конце месяца были вынуждены спешно покинуть пределы города. Но совсем скоро ситуация изменилась кардинальным образом. Гилер решил удержать польскую столицу любой ценой. Немецкая оборона начала укреплять позиции на подступах к городу, и руководитель Армии Крайовой К.Иранек-Осмецкий внес предложение перенести восстание, поскольку оно было обречено на провал. Командующий войсками польской армии Коморовский не мог принять решение, однако под давлением все же согласился начать выступление.

Согласно плану операции, разработанному советским командованием, город предполагалось обойти с северной и южной стороны с целью сохранения его как культурной славянской столицы и разгрома немецкой группировки. Все подробности операции неоднократно обсуждались командованием и предполагалось, что она даже при самых благоприятных обстоятельствах не должна начаться ранее 25 августа.

В польской армии к началу восстания насчитывалось около 30 тысяч воинов, что превосходило численность немецких солдат в два раза, однако вооружены они были крайне плохо. Немецкие войска с лихвой использовали свое преимущество, чтобы локализовать бои.

В составе Советской Армии были не только отдельные соединения Войска Польского, но и смешанные отряды партизан, руководили которыми советские офицеры, оказавшиеся по каким-либо причинам на территории врага. Все эти отряды были укомплектованы людьми разных политических взглядов и стремлений, но единым для всех было желание выгнать оккупантов с родной земли. Восстание поднялось 1 августа. Командовал им генерал Тадеуш Коморовский. Сигналом для его начала послужили удары колокола одного из костелов. Необходимо отметить, что фашистская разведка не смогла узнать подробности подготовки и дату начала восстания, поэтому немецкая армия была к нему не готова.

Восставшим удалось захватить несколько немецких объектов и захватить большую часть города, но они не сумели взять под свой контроль ни одно правительственное здание. Основные транспортные пути и мосты через Вислу по-прежнему были в руках немцев. Недостаточное вооружение изначально ограничило возможности повстанцев.

В первые дни операции польские войска, состоявшие в основном из интеллигенции, понесли значительные потери – около 2 тысяч человек, в то время как немецкие части потеряли в 4 раза меньше людей. Но повстанцам удавалось удерживать инициативу, поскольку немецкое командование не успело еще подтянуть к Варшаве дополнительную технику и орудия.

К тому же, польские войска остались без воздушного прикрытия, так как шестнадцатая воздушная армия не перебазировалась к началу восстания на ближайшие аэродромы, а войска Первого Белорусского фронта были крайне истощены боями, с которыми прошли 600 км, оставив далеко позади обозы с продовольствием и боеприпасами.

Обо всем этом было хорошо проинформировано немецкое командование, которое приняло решение нанести контрудар по плацдарму Советской Армии на Висле. Они практически уничтожили танковый корпус Второй армии и сумели отбросить часть Белорусского фронта от польской столицы. Немецкие войска были в более выигрышном положении, поскольку использовали укрепленные позиции в городе. Во время этой фашистской атаки советские войска потеряли 280 танков и были вынуждены перейти от атаки к обороне.

На четвертый день восстания германское командование приступило к его подавлению. Против польских войск были брошены охранные соединения СС, «бригада Каминского», украинские националисты и полиция. Фашистские войска методично уничтожали очаги восстания.

8 августа при участии маршала Г.Жукова был разработан новый план освобождения польской столицы. Предполагалось, что операция должна быть проведена всеми силами фронта для выхода на Вышгород, Цеханув, Сохачев, Плонськ, Томашув, Скерневице и в итоге – занятие Варшавы.

Но положение советско-польских войск было осложнено усилением немецкого напора на южные от столицы плацдармы. Для их удержания потребовались дополнительные силы. К этому времени восстание приобрело черты всенародной борьбы против захватчиков. Однако через несколько дней стала ощущаться нехватка боеприпасов. С 13 сентября советские самолеты начали сбрасывать восставшим минометы, противотанковые ружья, автоматы, винтовки, гранаты, продовольствие и медикаменты. В отличие от американских и английских самолетов, которые сбрасывали боеприпасы с большой высоты и поэтому такая помощь была малоэффективной (большую часть этих грузов захватили немцы), советские самолеты действовали на предельно малых высотах.

Несмотря на такую помощь, положение повстанцев усложнялось. 14 сентября войска Советской Армии подошли к Висле, но немцы успели уничтожить все мосты. Во время этого наступления погибло около 8,5 тысяч фашистов. Через два дня Первая Армия Польского Войска начала форсировать Вислу. Пехотные отделения были переправлены, но технику перевезти не представлялось возможным из-за шквального огня немецких войск.

Эти неудачи, а также огромные человеческие жертвы, нехватка боеприпасов и продовольствия вынудили Коморовского 2 октября 1944 года подписать акт о капитуляции, в результате чего практически все население Варшавы было отправлено на принудительные работы в Германию.

Что касается отношения советского руководства во главе со Сталиным к ходу восстания, то ясно одно – оно было достаточно двойственным. С одной стороны, Сталин заявлял о согласии оказать помощь польским войскам, но с другой - советское правительство довольно резко высказалось против предоставления советских аэродромов для посадки союзных самолетов. Сталин очевидно не хотел, чтобы польская армия достигла своих целей, ведь в таком случае польское изгнанное правительство во главе со Станиславом Миколайчиком получало реальный шанс на послевоенное обустройство государства. А в глазах советского руководства создание независимой Польши моментально переводило ее в ранг опасных для СССР политических фигур. Многие зарубежные историки одной из причин поражения называют именно такое двойственное отношение советского правительства, забывая о том, что западные союзники смогли сделать еще меньше.

Варшавское восстание закончилось разгромом польских войск. В ходе его было убито около 10 тысяч солдат, 150 тысяч гражданского населения, 17 тысяч попали в плен, а еще 7 тысяч – пропали без вести. Большая часть города была в руинах, а то, что уцелело, планомерно уничтожалось специальными бригадами СС. И только во время Висло-Одерской операции, проведенной 17 января 1945 года, Варшава была освобождена.

В истории советско-польских отношений немало «белых пятен». К их числу можно отнести и Варшавское восстание 1944 года. Наше официальное отношение к нему известно: с первых выстрелов повстанцев оно расценивалось как военная и политическая авантюра с целью захвата власти в столице до прихода советских войск и до утверждения в ней другого польского центра власти – Крайовой Рады Нородовой, сформировавшейся буквально накануне восстания.

Варшавское восстание – героическая и в тоже время трагическая страница в истории Польши. В течение августа-сентября его участники вели неравную самоотверженную борьбу с регулярными частями гитлеровской армии. Став заложниками политических интриг и амбиций рвавшихся к власти лидеров, плохо вооружённые польские патриоты не имели никаких шансов на успех и были обречены. Но даже сегодня, спустя почти 70 лет после тех драматических событий, правда о Варшавском восстании так и не прозвучала в полный голос. Кому-то очень хочется скрыть истинные причины восстания, затушевать обвинения в адрес руководителей, отдавших губительный приказ о выступлении, умолчать об их главных целях.

В этой связи важно подчеркнуть следующее. Сразу же после капитуляции повстанцев польской стороной было категорически заявлено, что в варшавской трагедии виновато не руководство Армии Крайовой, а Советское правительство, сознательно не отдавшее приказ Красной Армии помочь восставшим. Обвинение, как видим серьёзное. До сих пор в польской периодике повторяется упрощённая до предела формула: Варшавское восстание было потоплено гитлеровцами в крови из-за отказа Сталина помочь мужественным польским патриотам.

Разумеется, оставлять без внимания такую трактовку событий – значит признавать их истинность и предоставлять возможность для развёртывания очередных идеологических кампаний по обличению «коварных русских», предавших поляков в решающий для них час. Вопрос лишь в том, каким должен быть ответ, который давно, как говориться, лежит на поверхности. В этом убеждают многочисленные воспоминания участников восстания. Правда, широкому кругу читателей, другие расценивались как мало заслуживающие доверия коммунистическая пропаганда. И это ещё раз подтверждает, что кому-то крайне необходимо историю Варшавского восстания предоставлять в нужном для них свете, тщательно скрывать истинный политический механизм возникновения восстания, повлекшего громадные человеческие жертвы. Определённые круги в Польше настойчиво подпитывают удобный для них тезис, согласно которому героев Варшавского восстания предала Красная Армия.

Убедительным, глубоко аргументированным ответом на вопрос, кто кого предал, думается, могут служить воспоминания Ю. Рокицкого «Блеск и тени героического пятилетия», изданные ещё в 1949 году на польском языке в Западной Германии.

Этот документ представляет собой настоящий обвинительный акт против руководства Армии Крайовой, которое приняло антинародное решение о восстании, скрыв от широких масс его истинные цели. В результате был погублен цвет польского офицерства и утрачен шанс консолидации всего народа.

«Нельзя за все наши поражения, особенно за это последнее восстание в Варшаве, - пишет Рокицкий, - обвинять исключительно (как это пытаются делать некоторые барды восстания) наш национальный романтизм, поскольку эта вина в большей части падает на подстрекателей восстания, за действия которых заплатил весь народ».

О степени своей осведомлённости в происходящих событиях автор информирует следующим образом: «Занимаясь военными вопросами с момента оккупации страны вплоть до восстания включительно и в силу выполнения своих обязанностей, я часто сталкивался со штабом главного командования АК, а также с высокими представителями делегатуры правительства. Я в своём кругу знакомств знал различные проблемы, которые не всегда были известны широкому кругу лиц. На этом основании утверждаю, что во многих случаях умножению наших жертв способствовали неразумные и непродуманные решения наших военных властей, для которых вопрос о сохранении жизни поляков был, к сожалению, второстепенным или даже третьестепенным делом». Рокицкий стремится показать, что, принимая решение о восстании, руководство АК нарушило директивы польского верховного командования, находившегося в Лондоне.

Ещё в марте 1942 года верховный главнокомандующий премьер В. Сикорский писал главнокомандующему АК генералу Ровецкому: «При организованном германском отступлении и большом насыщении страны германскими войсками никак невозможно начать восстание, так как оно не имело бы никаких шансов на успех. А восстание не может быть неуспешным». Это указание впоследствии было проигнорировано.

Во второй половине 1943 года АК получила от верховного главнокомандующего новую директиву, исходящую из факта предстоящего «освобождения» Польши Советами. Директива уточняла условия, В которых восстание может иметь место. Исключая возможность приближения к Польше англосаксонских войск, эта инструкция, в частности, предусматривала в качестве самого главного условия, что восстание может начаться только тогда, когда поражение Германии станет свершившимся фактом.

На основе этой директивы командование АК разработало план под кодовым названием «Буря», в котором, как свидетельствует Рокицкий, намечалось в условиях, не позволяющих начать всеобщее восстание, проведение различного рода действий, скорее, демонстративного характера (диверсии, самооборона, нападения на караульную службу и т. п.).

В воспоминаниях приводится ещё одно предостережение, последовавшее как раз накануне принятия решения о восстании:

«Верховный главнокомандующий генерал Соснковский, находившийся в то время в Италии, пишет 28 июля 1944 года в Лондон для передачи в Польшу: «Что касается страны, то в ситуации, создавшейся в результате развития событий… любая мысль о вооружённом восстании является неоправданным действием, лишённым политического смысла и могущим вызвать трагические ненужные жертвы». Эта часть телеграммы перед её перенаправлением в Польшу была в Лондоне вычеркнута».

Рокицкий прямо обвиняет руководство АК в ошибочном с тактической и стратегической точек зрения определении момента восстания и гибели вследствие этого сотен тысяч людей. В Лондон, по его словам, шли обманные донесения о том, что всё руководство АК высказывается за начало восстания и что иных мнений нет. В результате премьер Миколайчик предоставляет в начале июля 1944 года командованию АК и делегатуре правительства фактическую свободу действий.

В доказательство того, что донесения в Лондон не соответствовали истинному положению. Автор подробно описывает роковой день 31 июля 1944 года, когда состоялось заседание президиума Совета национального единства. На этом заседании главнокомандующий вооружёнными силами в стране генерал Бур-Комаровский так обрисовал в изложении Рокицкого складывающуюся обстановку:

«После поражения на линии Буга в районе Бреста германские войска в большом беспорядке отошли в направлении Варшавы. Германское командование, однако, овладело положением, навело порядок в подразделениях и получило свежие подкрепления в виде трёх танковых дивизий. Главные силы советской армии находятся на восток от Седлец. Только узкой полосой люблинского шоссе советские разведывательные отряды доходят до Варшавы в районе Отвоцк – Вавер – Рембертув. Собственных боезапасов хватит на 3- 4 дня. В этой ситуации считаю, что восстание не имеет никаких шансов на успех».

Все члены президиума согласились с тем, что восстание начинать нельзя. Но затем происходят весьма странные события. Во второй половине этого же дня часть офицеров генштаба АК требует начать восстание. Мотивируется это тем, что многие части не получили приказа об отмене боевой готовности и могут выступить самостоятельно, а также тем, что необходимо поддержать «крупными действиями» премьера Миколайчика, который ведёт переговоры в Москве. Происходит голосование, главнокомандующий голосует против восстания, но оказывается в меньшинстве. Находясь под давлением присутствующих, он подписывает приказ о начале восстания 1 августа 1944 года. «Таким ловким манёвром ответственные политические партии в стране были устранены от принятия решения о восстании, а когда оно началось, им не оставалось ничего иного. Как примириться со свершившимся фактом и поддержать это решение».

В сложной проблематике восстания существует ещё ряд невыясненных моментов. Остаётся, в частности, неясной роль английского руководства в решении вопроса, быть или не быть восстанию, а их влияние в то время должно было быть определяющим, но никак не нейтральным, как это стремятся представить некоторые западные исследователи. А этот вопрос весьма важен для понимания самой кардинальной проблемы, связанной с началом восстания. Рокицкий такими данными в 1949 году не располагал и только косвенно указывал на возможную роль англичан. В брошюре содержится ссылка на статью одного из руководителей восстания – генерала Хрусьтеля, который в эмигрантском еженедельнике «Польска вальчонца» от 16 марта 1946 года писал, что «наши усилия, к принятию которых нас обязали союзники, не были бы напрасными». Такой намек на связь с западными союзниками в вопросе восстания вызывает обоснованную реплику автора брошюры:

«Удивляет нас генерал Хрусьтель своим открытием полтора года спустя каких-то никому не известных обязательств в отношении союзников. Кто такие обязательства дал, и кто их требовал? Следует отметить, что ни польское правительство в Лондоне, ни верховный главнокомандующий в то время не давали обязательств союзникам относительно даты начала восстания. Английское командование о решении начать восстание было проинформировано за неделю. Протестовало ли оно против данного решения, не знаю. Допускаю, что нет, и то по той простой причине, что это решение несло с собой угрозу для жизни не английских, а польских солдат.

Генерал Хрусьтель, поднимая вопрос о наших мнимых обязательствах в отношении союзников, преследовал цель получить запоздалое согласие общества на кровавую цену, заплаченную по приказу руководства АК: погибла четверть миллиона жителей столицы. Это – стремление переложить ответственность за самоубийственные действия на иностранные факторы».

Обращаясь к фразе генерала Хрусьтеля относительно неучастия Красной Армии в поддержке восстания, Рокицкий рассуждает следующим образом:

«Генерал Хрусьтель упрощает стратегическую оценку ситуации, глядя на карту русского фронта от Ледовитого океана до Чёрного моря глазами командира 82-го пехотного полка 1939 года, замечая только Варшаву и идентифицируя, может быть даже умышленно, оперативное положение Красной Армии на варшавском участке… с целями русской политики, основные заботы которой находились в то время далеко от Варшавы, к югу то Карпат… Там в то время были сконцентрированы главные усилия Красной Армии, чтобы не допустить влияния англосаксов в Центральной Европе и на Бакланах. Для нас, конечно, это был малопопулярный манёвр и тем болезненный, что решающим образом повлиял на судьбы восстания, но с точки зрения русских интересов более важный, чем помощь для Варшавы… Несомненно, оказание помощи восставшей Варшаве не входило в намерения Советов».

Рокицкй излагает своё видение сложившейся в то время обстановки на советско-германском фронте, обвиняя командование АК в незнании и непонимании этой обстановки.

«Независимо от оперативных планов главного командования Красной Армии, которые до сих пор нам неизвестны, - пишет он, - нельзя не принять во внимание гипотезы, что могли существовать определённые трудности для организации Советами импровизированной широкомасштабной акции на запад от Вислы, особенно до середины сентября 1944 года. Трудности заключались в том, что именно в июле на участке фронта между Неманом и Варшавой Красная Армия в своём быстром продвижении на запад натолкнулась на сильные укрепления в Восточной Пруссии, которые нужно было преодолеть, а для этого требовалось время.

Вторым препятствием было наступление германского генерала Моделя вдоль нижнего берега Буга… Из-за этого наступления армия Захарова смогла взять г. Острув лишь 27 августа, Вышкув – 3 сентября. Остальная территория между Бугом и Наревом была занята Красной Армией только в середине сентября».

К невыясненным фактам, связанным с восстанием, Рокицкий относит секретную миссию в Варшаву из Лондона весной 1944 года некоего Ротингера, доверенного лица польского и английского правительства. Он не исключает, что именно после этой миссии было получено благословение англичан на восстание. И ещё один вопрос, как считает Рокицкий, остаётся пока без ответа: каким образом германское командование могло знать не только день, но и точное время начала восстания? «Всё свидетельствовало о том, пишет он, - что восстание для немцев во всех отношениях не было неожиданным и что они были предупреждены даже о времени его начала, доказательством чего, в частности, является тот факт, что все их силы были в полной боевой готовности».

Рокицкий стремится разрушить созданную позднее руководителями АК легенду о якобы существовавшем до самого конца восстания нерушимом единстве между командованием, солдатами и населением, о вере в действия командования АК. По его мнению, правда выглядит иначе и более прозаически. Он вспоминает:

«Варшава жила надеждой на освобождение со стороны Советов, чем воспользовался санационный штаб, чтобы начать восстание. Нет ничего удивительного, если солдаты и население после 50 дней боёв, несмотря на крикливую пропаганду, убедились в нереальности этого освобождения… Из солдатских душ ушло спокойствие и слепое доверие к командованию, стали проявляться симптомы сомнений… Случаи несубординации стали учащаться с часу на час… Солдат уже не видел цели, ради которой можно было оправдать дальнейшие кровавые жертвы… В этот день (25 сентября), когда я проходил через подвалы и коридоры разрушенных домов, меня встречали враждебные взгляды земляков, люди задавали вопросы о том, когда всё это кончится. Или же в мой адрес бросались обвинения: «Это тот, кто убил моего Яся», «Из-за него погибла моя дочь», «Восстания, видите ли, им захотелось».

Подполковник Рокицкий задаётся вопросом, каковы же были реальные итоги восстания, политические и моральные. Его ответ полон гнева и сарказма в адрес командования АК: «Великобритания, согласно официальной статистике, на всех фронтах потеряла за 5 лет войны 300 тыс. солдат убитыми. Мы же за два месяца восстания – 250 тыс. жителей столицы… Народ Польши не хотел восстания, и не было опасения в том, что оно может вспыхнуть само по себе… Бесчесно и бессовестно был использован в стране патриотизм польской молодёжи».

Слишком дорогая цена была уплачена за то, чтобы «продемонстрировать миру и своему народу наш идеал Свободной Польши», иронизирует автор брошюры. «Опасаюсь, что ещё несколько таких «демонстраций» и «идеал Свободной Польши» будут выражать лишь кладбища и что мы будем близки к тому, чтобы сбылись слова пророка о стране «могил и крестов».

Наибольший интерес для нас представляет освещение в брошюре позиции Советского Союза в отношении восстания. Она рассматривается в двух аспектах: возможность советских войск оказать эффективную помощь восстанию и оценка поддержки, оказанной советской стороной.

«Не вдаваясь в подробный анализ польско-советских политических отношений с января 1943 года до лета 1944 года, следует отметить, что позиция советских властей к Армии Крайовой, о чём командование АК прекрасно знало, была постоянно и решительно негативной». Вместе с тем автор приводит любопытные факты о взаимодействии Красной Армии с АК. Так, подразделения АК принимали, по свидетельству Рокицкого, участие в освобождении Вильнюса и Ковеля, а несколько польских солдат и офицеров АК было представлено к награждению орденами Ленина и Красной Звезды.

В связи с многочисленными послевоенными заявлениями руководителей АК, пытавшихся снять с себя ответственность за поражение восстания, Рокицкий высказывает следующую точку зрения:

«В кругах, которые тогда приняли решение о начале восстания, сейчас говорится, что «Варшава не дождалась необходимой помощи извне, что столица Польши могла держаться в жестоких боях в полном одиночестве в течение долгих 63 дней, но без эффективной внешней помощи победить была не в состоянии». Это полностью соответствует истине, но здесь следует задать вопрос, а что сделано для того, чтобы эта эффективная помощь была оказана. А если она по той или иной причине не могла быть обеспечена, то нельзя было вступать в бой с врагом, совершенно напрасно топя в море крови и слёз самый мужественный и творческий элемент польского народа… Капитальное значение директивы верховного главнокомандующего заключалось в том, что фронт пройдёт через Польшу и что Польша будет освобождена из-под германской оккупации Красной Армией. Из этого положения следовало бы сделать единственно логический вывод о том, что действенную помощь восстанию могли оказать только Советы. Если же, однако, по политическим соображениям, которые я здесь не анализирую, создания атмосферы сотрудничества и, соответственно, согласования плана своих действий с Красной Армией не было в намерениях и замыслах верхушки АК, то тогда для народа было выгоднее отказаться от широкомасштабных действий и в первую очередь от восстания в Варшаве и ограничиться лишь действиями мелких подразделений по тылам отходящего противника».

В современной польской исторической литературе и публицистике можно встретиться с точкой зрения, что восстание в Варшаве началось в соответствии с обращением советской стороны, которая в радиопропаганде на Польшу в конце июля 1944 года призывала население столицы активизировать борьбу с германскими оккупантами, к вооружённому сопротивлению и оказать этим помощь Красной Армии. Можно допустить, что такие призывы действительно имели место. Но они носили чисто пропагандистский характер и не имели отношения к конкретному выступлению. Так что весьма сомнительно, чтобы они оказали какое-то влияние на решение командования АК о начале восстания. Здесь, без всякого сомнения, основное значение имели политические мотивы.

Вместе с тем следует отметить, что Рокицкий критикует советскую сторону за пассивность в отношении помощи полякам. Он отмечает, что в советских официальных сообщениях содержится «весьма значительное преувеличение размера помощи, оказанной Варшаве Красной Армией». В брошюре перечисляются отдельные попытки советского командования прийти на помощь восставшим, окончившиеся неудачей: при попытке высадиться на левый берег Вислы подразделение Войска Польского понесло большие потери, не был эффективен огонь советской тяжёлой артиллерии, большая часть сбрасываемых с самолётов грузов разбивались или попадали к немцам.

Автор высказывает в адрес советского командования ряд претензий, до сих пор остающихся без аргументированного ответа нашей военной историографии. Он отмечает: «Независимо от того, возможно ли было с оперативной точки зрения развитие широкого наступления советских войск на запад от Вислы в начальной или в конечной стадии восстания, ничто не оправдывает почти полное отсутствие срочной советской помощи в той или иной форме, а тем более совершенно сознательное и умышленное препятствование западным союзникам в их акции по сбрасыванию с воздуха вооружения и боеприпасов». В заключение им делается, несомненно под влиянием эмоций, мрачный вывод о том, что «спорадические сбрасывания, осуществляемые Красной Армией, не имели цель снабдить Варшаву необходимым, а скорее всего были направлены на продление нашей безнадёжной борьбы в одиночку. Это была видимость помощи».

Задержимся на этой оценке. Можно понять негодование автора, когда он говорит о мнимой помощи восставшим со стороны Красной Армии. Конечно же, варшавяне ждали от неё гораздо большего. Им ведь так много говорили об этой помощи, их так убеждали в том, что русские не оставят в беде, что Красная Армия вот-вот освободит Варшаву. Убеждали в этом те, кто втянул соотечественников в кровавую авантюру, кто сам не только не верил в сказанное, но и не хотел прихода советских частей. Именно это подчёркивает в своих воспоминаниях Рокицкий. Многое проясняет и следующий документ, касающийся трагических событий в Варшаве. «Вооружённое восстание в таком месте, как Варшава, могло бы оказаться успешным только в том случае, если бы оно было тщательно скоординировано с действиями Красной Армии. Правильный выбор времени являлся здесь делом огромной важности. Варшавские повстанцы были плохо вооружены, и восстание имело бы смысл только в том случае, если бы мы были уже готовы вступить в Варшаву. Подобной готовности не было».

Это отрывок из беседы маршала К.К. Рокоссовского с британским корреспондентом А. Вертом 26 августа 1944 года в Люблине. Кстати, на вопрос, было ли оправданным восстание в условиях, когда, встретив сильное сопротивление Красная Армия несла большие потери, маршал Рокоссовский ответил: «Нет, это была грубая ошибка. Повстанцы начали его на собственный страх и риск, не проконсультировавшись с нами».

Как видим, в тех обстоятельствах восставшие варшавяне вряд ли могли рассчитывать на активную поддержку частей Красной Армии. Во всяком случае, наступавшие делали всё, что могли. В самый раз упомянуть о помощи с воздуха. Возможно, она должна была быть намного весомей, но и принижать её не стоит. В этом убеждает и письмо коменданта Жолибожского района АК командованию Красной Армии, датированное 15 сентября 1944 года:

«1. Благодарим за оружие, сброшенное для нас с самолётов, и просим в будущем прислать в первую очередь тяжелое автоматическое оружие с противотанковыми боеприпасами, противотанковые пушки, автоматы и гранатомёты.

2. Благодарим за противовоздушную оборону от немецких налётов.

3. Просим бомбардировать цитадель, зенитную артиллерию на Буракове (связной укажет на карте). Центральный институт физического воспитания на Белянах.

4. Просим вести артиллерийский огонь по вышеуказанным объектам в случае, если услышите, что немецкая артиллерия нас обстреливает.

5. Сбрасывание проводите с небольшой высоты, обращая внимание на ветер, так, чтобы грузы падали около костров. Сброшенное с большой высоты попадает в руки к немцам…»

Это далеко не единственный документ, свидетельствующий о том, что защитники Варшавы сражались не в одиночку, что их поддерживали части Красной Армии. Что касается конкретной материальной помощи повстанцам, то она зафиксирована в докладе командования 1-го Белорусского фронта Верховному Главнокомандующему. В нём указывается, что «в целях оказания помощи повстанцам в городе Варшава в период с 13.9 по 1.10.44 г. авиация фронта произвела 4821 самолёто-вылет, в том числе: на сбрасывание грузов – 2 435, на подавление средств ПВО противника в районе сбрасывания грузов – 100, на бомбардировку и штурмовку войск противника в городе Варшава по заявкам повстанцев – 1361, на прикрытие районов, занимаемых повстанцами, и на разведку противника в интересах повстанцев – 925.

За этот же период повстанцам в городе Варшава авиацией фронта сброшено: орудий 45-мм – 1, автоматов – 1 478, миномётов 50-мм – 156, противотанковых ружей – 505, винтовок русских – 170, винтовок немецких – 350, карабинов – 669, ручных гранат – 18 428, патронов винтовочных – 1 312 600, продовольствия разного – 131 221 кг…»

Замети, что данная помощь оказывалась прежде всего благодаря инициативе командования 1-го Белорусского фронта, которое делало всё возможное, чтобы поддержать восставших. Но нельзя не отметить и другое, на что, кстати, обращает внимание и Рокицкий, подчёркивая, что о существовании контактов между руководством АК и русскими имелись весьма противоречивые сведения. Примечательно, что сами высшие чины АК делали вид, что контакты эти постоянные и надёжные. Их можно было понять. Подобная демонстрация несуществующих прочных связей им была выгодна. Твердя о контактах с русскими, они как бы подстёгивали западных союзников действовать активнее, оказывать им помощь. Вот почему распространяемая руководством АК информация о связях с командованием Красной Армии у Рокицкого особого доверия не вызывала.

Кстати, о союзниках. Исходя из заявления офицеров-повстанцев, которые на 1 октября 1944 года переправились на восточный берег Вислы, известно, что «авиация западных союзников только один раз (18.9.) пыталась оказать помощь. 80 английских и американских самолётов сбросили груз с высоты 4000 метров. Ни один из контейнеров не упал на территорию Жолибожа. Весь груз достался немцам.

Стремление желаемое выдать за действительное проглядывается и в истории с капитаном Калугиным, который одно время находился в штабе восставших. Рокицкий о нём знал не понаслышке. Он являлся переводчиком советского офицера и утверждает, что Калугин никогда не выступал в роли связного или представителя маршала Рокоссовского. «Не подлежит сомнению, - пишет Рокицкий, - что он был офицером разведки. На этой основе командование восстанием не могло утверждать, что имелась связь с Красной Армией».

Автор сообщает о своей последней встрече с капитаном Калугиным во второй половине сентября, когда тот направлялся в расположение своих войск. В брошюре рассказывается ещё об одной попытке выйти на связь с русскими. В соответствии с полученным приказом Рокицкий, будучи командиром подразделения АК, лично направляет на восточный берег Вислы двух польских офицеров с радиокодами. И сам же признаёт, что эта акция совершалась с опозданием на целых два месяца. «Её следовало бы предпринять до начала восстания», - констатирует бывший офицер АК, сумевший раньше своих боевых товарищей понять, какую убийственную авантюру затеяло руководство АК.

Как известно, восстание закончилось в последний день сентября. Закончилось неожиданно для его участников – капитуляцией, которая была спланирована верховным командованием АК вопреки воле и желанию большинства солдат и части офицеров армии. Приказ о капитуляции был отдан теми, кто два месяца назад, преследуя свои политические цели, спровоцировал народное выступление.

История Варшавского восстания и сегодня хранит немало невыясненных обстоятельств, тайн. Но вместе с тем ясно одно – в поражении повстанцев вины Красной Армии нет. Она не предавала польских патриотов. Предательство лежит на совести других…

________________

ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ СТАЛИНА С ПРЕДСТАВИТЕЛЕМ ПОЛЬСКОГО ЭМИГРАНТСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА МИКОЛАЙЧИКОМ

Присутствуют: с польской стороны – Грабский, Ромер, Мнишек.

С советской стороны – тов. Молотов, переводчик Павлов.

Миколайчик заявляет, что он считает для себя большой честью, что маршал Сталин, несмотря на свою занятость, сумел принять его, Миколайчика, перед отъездом. Вчера Молотов принял его, Миколайчика, по вопросу переговоров представителей польского эмигрантского правительства с представителями Польского комитета национального освобождения. Он, Миколайчик, хотел бы скорее попасть в Лондон, чтобы доложить своим коллегам об этих переговорах, так как он не имеет полномочий довести до конца эти переговоры. Он, Миколайчик, уверен, что лондонское польское правительство будет сотрудничать с Комитетом, ибо у польского правительства имеется стремление сделать это.

Тов. Сталин замечает, что это было бы очень хорошо.

Миколайчик говорит, что, как он понимает, маршал Сталин хотел бы, чтобы польское правительство было демократичным.

Тов. Сталин заявляет, что это правильно.

Миколайчик говорит, что маршал Сталин сказал, что Польша «полевела». Но как он, Миколайчик, понимает, что это не означает, что Польша должна быть коммунистической. Он понимает эти слова в том смысле, что все демократические партии в Польше должны протянуть друг другу руку.

Тов. Сталин говорит, что именно так он это и понимает.

Миколайчик заявляет, что из конституции польское правительство выбросило все антидемократические параграфы.

Тов. Сталин спрашивает, можно ли из конституции выбрасывать параграфы. Конституцию можно принять или отклонить.

Миколайчик заявляет, что он не намерен сохранять конституцию 1935 года. Он будет искать путей перехода на базу конституции 1921 года. Он, Миколайчик, хочет подчеркнуть, что если бы он имел президента на основе конституции 1921 года, то у него не было бы трудностей. Но он, Миколайчик, не может сейчас выбросить президента, так как если бы он это сделал, то он лишился бы суверенного органа, который сейчас существует, опираясь на конституцию 1935 года. По мнению Берута, этот суверенный орган существует в виде Крайовой Рады Народовой. Он, Миколайчик, думает, что самый простой выход из положения был бы найден, если бы партии, представленные в Крайовой Раде Нородовой, сошлись бы с другими демократическими партиями и образовали бы суверенный орган.

Тов. Сталин замечает, что временное правительство может существовать без президента. Президент может быть выбран позже, после всеобщих выборов.

Миколайчик заявляет, что он хотел бы просить маршала Сталина оказать помощь полякам, борющимся в Варшаве.

Тов. Сталин спрашивает, о какой помощи идёт речь.

Миколайчик отвечает, что речь идёт о помощи оружием. Дело в том, что немцы сейчас не так сильны, чтобы выбросить поляков из тех районов Варшавы, которые они занимают. Поляки нуждаются в оружии для того, чтобы продержаться.

Тов. Сталин заявляет, что всё это восстание польской подпольной армии в Варшаве он считает нереальным делом, так как у восставших нет оружия, в то время как немцы только в районе Праги имеют три танковые дивизии, не считая пехоты. Немцы просто перебьют всех поляков. Просто жалко этих поляков.

Советские войска форсировали Вислу в районе её слияния с рекой Пилицей и установили на другом берегу Вислы плацдарм 30 км длиной и 25 км глубиной. Вначале дела шли хорошо, но немцы перебросили в район нашего плацдарма две танковые дивизии. Советские войска, конечно, преодолеют сопротивление немцев и возьмут Варшаву, но это потребует времени.

Тов. Сталин говорит, что нам не жалко оружия. Мы можем предоставить полякам оружие, как пулемёты, так и противотанковую артиллерию, но встаёт вопрос, как это сделать. Тяжелые орудия нельзя сбросить с самолётов. Кроме того, нет уверенности в том, что это оружие не попадёт в руки немцев, если оно будет сбрасываться над районом города. Тов. Сталин спрашивает, имеются ли в городе места, где можно сбросить оружие.

Миколайчик заявляет, что такие места имеются, но он сейчас затрудняется их назвать. В штабе командующего польскими войсками в Варшаве имеется советский капитан Калугин. Он хотел бы связаться с маршалом Рокоссовским для того, чтобы дать ему необходимые сведения. Он, Миколайчик, знает лишь, что имеется место, где оружие, если оно будет сброшено, не может попасть в руки немцев.

Тов. Сталин спрашивает можно ли этому верить.

Миколайчик отвечает, что этому вполне можно верить.

Миколайчик заявляет, что речь идёт о сбрасывании польским войскам в Варшаве ручных гранат, противотанковой артиллерии и боеприпасов.

Тов. Сталин говорит, что сбросить оружие легко, так как наши войска находятся близко от Варшавы.

Миколайчик заявляет, что он был бы очень благодарен, если бы маршал Сталин дал приказ Рокоссовскому это сделать.

Тов. Сталин говорит, что нужно иметь позывные сигналы и шифры. Он, тов. Сталин, постарается сделать всё возможное. Лучше было бы, если бы сбросить в расположение польских войск советского офицера для связи.

Миколайчик заявляет, что он представит в кратчайшее время все необходимые для этого данные.

Тов. Сталин заявляет, что он сделает всё возможное.

Миколайчик говорит, что, прощаясь с маршалом Сталиным, он хотел бы выразить уверенность в том, что между Польшей и Советским Союзом будут установлены доверие и дружба.

Тов. Сталин заявляет, что основой нашей политики является союз с Польшей. Необходимо, чтобы поляки поверили, что руководители нынешней России не те, что были при царском правительстве. Руководители тогдашней России хотели покорить Польшу. Наших политиков часто смешивают с царскими политиками. Это неправильно. У нас нет политики покорения каких-либо славянских народов. В этом смысле мы против славянофильства, которое предполагает, что Россия должна быть во главе славянских народов и что эти славянские народы должны быть угнетаемы Россией. Мы признаём равенство прав славянских народов. Если польские руководители поймут, что советские руководители хотят установить дружбу между польским и советскими народами и повернут в этом смысле историю, то это будет хорошо. Но он, тов. Сталин, думает, что нынешние польские деятели не верят этому, так как представители польского правительства, находящиеся в Польше, заявляют польскому населению, что немцы-угнетатели уходят, а приходят угнетатели-русские.

Миколайчик заявляет, что маршал Сталин имеет возможность завоевать сердца польского народа.

Тов. Сталин говорит, что польский народ не должен идти за Советским Союзом. Он должен идти вместе с Советским Союзом. У польского народа свой путь, и у Советского Союза тоже свой путь. СССР не хочет, чтобы им руководила Польша. Польша не должна этого делать. Нужно, чтобы СССР и Польша шли вместе против общего врага – немцев, оказывая друг другу политическую, военную и экономическую помощь. Если у Польши будет существовать союз с Советским Союзом, то никакие опасности не будут страшны. Польша должна иметь также союз с Англией, Францией и США.

Миколайчик благодарит тов. Сталина за эти слова в отношении Польши. Он заявляет, что у Польши нет намерения навязывать что-либо Советскому Союзу.

Тов. Сталин отвечает, что мы не можем и не должны навязывать что-либо друг другу.

Тов. Сталин говорит, что советское правительство, стремясь к союзу с Польшей, исходит из того, что, как бы ни ограничивали Германию, она всё равно регенерируется и встанет на ноги. Германия после франко-прусской войны 1870 года потребовалось 40 с небольшим лет, чтобы в 1914 году совершить новое нападение. В 1939 году Германия снова совершила нападение, причём промежуток времени, который ей понадобился для того, чтобы подготовиться к этому, сократился до 25 лет. Мы считаем, что Германия снова может регенерироваться после нынешней войны в течение 20 – 25 лет.

Миколайчик заявляет, что он хорошо знает немцев. Нужно, во-первых, сильнее бомбить немецкие города, заводы и нужно, чтобы Германия была разбита на германской земле. После окончания войны нужно прервать все экономические пути, по которым идёт германская экспансия в европейские страны. Надо оккупировать Германию на длительный срок.

Тов. Сталин замечает, что всё-таки Германия может подняться. На этот случай нужно держать наготове меч, и этим мечом должны быть союз между Польшей и СССР и войска в распоряжении той международной организации по поддержанию мира, которая будет создана.

Миколайчик говорит, что перед отъездом из Лондона он считал показания пленных немцев. Один немецкий офицер заявил в своих показаниях, что Германия найдёт себе спасение в коммунистическом строе.

Тов. Сталин замечает, что Германии коммунизм подходит так же, как корове седло.

Прощаясь, Миколайчик благодарит тов. Сталина за гостеприимство и заявляет, что он считает для себя большой честью, что он был принят тов. Сталиным.

Записал Павлов.

Вторая мировая война стала величайшей трагедий для Польши и ее народа. За время этого конфликта погибли более 6 миллионов поляков. В это число входят как погибшие солдаты во время боевых действий, так и потери среди мирного населения в период оккупации. Стоит отметить, что потери мирного населения значительно превышают боевые потери польской армии.

Поляки не склонили голову перед агрессором. Сразу после агрессии началась партизанская война против захватчиков. Польские воинские подразделения служили в составе армий стран-участниц антигитлеровской коалиции. Поляки сражались против гитлеровцев во Франции и Норвегии, в Северной Африке, в Югославии. Польские пилоты участвовали в битве за Англию. Польские солдаты высаживались вместе с союзниками в Нормандии. В СССР были созданы национальные польские подразделения, которые воевали на советской территории, а затем участвовали в освобождении Европы.

Ни одного дня не прекращалось сопротивление врагу на территории Польши. В стране были созданы многочисленные партизанские соединения, основными из них были: Гвардия (Армия) Людова, Армия Крайова, а также многочисленные националистические силы. Армия Людова была ориентирована на СССР и получала поддержку советского режима, Армия Крайова формально подчинялась правительству Польши, находящемуся на тот момент в Лондоне. Партизаны вели активные боевые действия против гитлеровцев, совершали диверсии, собирали и передавали важнейшую разведывательную информацию союзникам. На счету польских патриотов тысячи уничтоженных гитлеровцев, сотни пущенных под откос поездов, десятки уничтоженных танков и бронемашин.

Среди множества героических и трагических страниц истории польского сопротивления гитлеровцам особняком стоит одно событие – Варшавское восстание 1944 года. По накалу страстей и количеству жертв это восстание не имеет аналогов в истории Второй мировой войны. Варшавское восстание – это история самоотверженности, храбрости и предательства.

Предыстория восстания

В середине 1944 года войска западных союзников провели успешную высадку в Нормандии, а советская армия после успешно проведенной операции «Багратион» перешла польскую границу.

Польское правительство, находящееся в иммиграции, и подконтрольные ему вооруженные силы подготовили план операции «Буря», согласно которому польские силы должны были поднять восстание и освободить центральную часть Польши, а также столицу страны – Варшаву.

Об этих планах стало известно Сталину, и, вероятно, они его не обрадовали. У него были свои планы на Польшу: в СССР был создан Польский комитет национального освобождения, куда вошли политические силы левой направленности, под руководством польских коммунистов. Комитет принял на себя обязанности польского временного правительства.

В конце июля советские армии форсировали Вислу в нескольких местах и уже стояли у стен польской столицы.

25 июля руководство Армии Крайовой приняло решение о начале вооруженного выступления. В городе у них было около 50 тысяч бойцов, что превосходило количество немецких войск. Правда, подпольщики были очень плохо вооружены, да и уровень их подготовки оставлял желать лучшего. Восставшие рассчитывали на помощь западных союзников.

Восстание

30 июля советские войска подошли к Праге – одному из районов польской столицы. 31 июля генерал Бур-Коморовский отдал приказ о начале восстания. Хотя немцы не собирались покидать район польской столицы и начали стягивать сюда дополнительные силы. Восставшие не смогли получить все приготовленное заранее оружие, кроме того, немецкая разведка узнала об их планах. Поэтому почти все немецкие части сумели заранее занять оборону, а 1 августа гитлеровские войска контратаковали.

Основным направлением удара были два варшавских района: Охота и Воля. Повстанцы были очень плохо вооружены – не хватало даже легкого стрелкового оружия. Одна винтовка или пистолет приходилась на несколько бойцов. Кроме этого, уровень подготовки восставших существенно уступал германским войскам. Между группами повстанцев почти отсутствовала координация, для многих бойцов это был первый бой в их жизни.

Восставшие не смогли выполнить первоначальный план вооруженного выступления. Захватить все стратегические объекты в городе им не удалось: мосты, вокзалы, аэродромы и Варшавская крепость осталась в руках гитлеровцев. Также им не удалось захватить весь центр города. Возникло сразу несколько очагов восстания, изолированных немецкими войсками. Положение восставших стало почти безнадежным.

2 августа руководители восстания обратились за помощью к Красной армии и потребовали высадить польскую парашютную бригаду, которая сражалась в составе армии союзников. Ничего из этого сделано не было. 3 августа стало очевидным, что восстание обречено на поражение.

4 августа к немецким войскам начало прибывать подкрепление. Гитлеровцы использовали танки, артиллерию и даже авиацию. 5 августа началась зачистка польской столицы: Гитлер приказал стереть город с лица земли вместе с его населением.

Бои в городе продолжались до конца сентября. 2 октября была подписана капитуляция и восставшие стали покидать Варшаву.

До сих пор не утихают споры вокруг причин остановки наступления Красной Армии. Согласно официальной советской версии, войска остановили наступление по чисто военным причинам (усталость советских войск и ожесточенное сопротивление вермахта), однако, часть историков полагает, что Сталин специально дал возможность немцам уничтожить Армию Крайову, которая была против советского пути развития Польши. Единого мнения по этому вопросу до сих пор нет. Однако, при этом стоит отметить, что современная польская историография возлагает ответственность за поражение восстания на руководство СССР и Красную армию, которая не пришла на помощь горожанам.

Если говорить об итогах самого Варшавского восстания, то можно смело заявить, что, несмотря на военное поражение, оно закончилось моральной победой повстанцев. Это восстание стало еще одним символом мужества и самоотверженности польского народа в борьбе с иноземными захватчиками.

Д.и.н. А.Ф.Носкова,

Д.и.н. М.И.Мельтюхов

Варшавское восстание 1944 г.: замысел и итоги*

Варшавскому восстанию посвящены многочисленные исследования и публицистические работы, но научные и общественные дискуссии продолжаются. Вновь и вновь звучат одни и те же вопросы. С какими целями и против кого было поднято восстание? Был ли возможен успех повстанцев? Кто виновен в поражении и главное - кто несет историческую и политическую ответственность за гибель людей и города?

Доступные сегодня документы свидетельствуют, что восстание в Варшаве не было неожиданным патриотическим порывом поляков. После поражения польской армии в сентябре 1939 г. идея всеобщего или локального восстания как одного из способов борьбы против Германии (враг № 1) и Советского Союза (враг № 2) содержалась в геополитических разработках находившегося в Лондоне правительства Польши. Она базировалась на предположении, что Германию разгромят армии западных союзников при участии подразделений Войска Польского, которые в 1939 г. ушли на Запад. Считалось, что боевые действия в Европе будут сопровождаться всеобщим краткосрочным (2-3 дня) восстанием поляков в поддержку войсковых операций, что приведет к изгнанию оккупантов. Польша тем самым продемонстрирует миру способность восстановить государство, завоевать свободу и независимость. В ее состав будут возвращены «восточные кресы» (Западная Украина, Западная Белоруссия, Виленский край). Западная граница пройдет по линии Одер (Одра) - Нейссе (Ныса), Польша получит территорию Восточной Пруссии, балтийское побережье от Кенигсберга (Крулевца) до Штеттина (Щецина) включительно и сохранит захваченные в 1938 г. территории Чехословакии. Будущее восточного соседа (врага № 2) в этой польской концепции выглядело незавидным: если СССР вместе с Германией не потерпит полного _______________

* - Предисловие к части I тома 2 сборника документов «Советский Союз и польское военно-политическое подполье», Международный фонд «Демократия», Москва, 2016 г.

военного поражения в войне в Европе, то станет слабым до такой степени, что утратит международное влияние и его национальные интересы не будут учтены при послевоенном переустройстве Европы. Таким образом, полагали в польском руководстве, исчезнут внешние - западная (Германия) и восточная (СССР) - угрозы независимости и территориаль­ной целостности Польши 1 .

В соответствии с этой концепцией определялась деятельность военно-политического подполья, создававшегося в Польше с осени 1939 г. для борьбы как против гитлеровского оккупационного режима, так и против советской власти, установленной на территории бывших восточных польских воеводств, вошедших в состав СССР в 1939 и 1940 г. Первоначально от подполья требовалось собирание сил, накапливание вооружения, подготовка к всеобщему восстанию, применение оружия только для самообороны («беречь кровь», «стоять с ружьем к ноге»), ожидая освобождения страны и уничтожения «последнего большевика». Деятельность подполья ориентировалась на саботаж распоряжений немецких и советских властей, диверсии и разведку в пользу западного союзника - Англии. Как признал один из современных польских историков, до 1944 г. «вооруженная борьба не была главной задачей Подпольного государства. Его важнейшей целью выступала защита польской биологической, культурной и экономической субстанции...» 2 .

Однако ход военных действий и ситуация на международной арене после нападения Германии на СССР развивались по иному сценарию. СССР, как и Польша, стал членом Антигитлеровской коалиции 3 . Сложилась «Большая тройка» лидеров стран (И.В.Сталин, Ф.Д.Рузвельт, У.Черчилль), которая фактически принимала политические решения в отношении «малых» союзников. Ф.Д.Рузвельт и У.Черчилль под давлением событий на советско-германском фронте были вынуждены признать возможности Красной армии самостоятельно разгромить вермахт в Европе, а за Сталиным - ключевое военно-политическое место в «Большой тройке». Они не могли не учитывать интересы СССР, которые он представлял.

Такие перемены отразились на результатах работы конференции лидеров коалиции, состоявшейся в Тегеране в ноябре-декабре 1943 г. Тогда уже стала явной близкая перспектива освобождения оккупированных гитлеровцами советских территорий и возможность вступления Красной армии в Польшу. Рузвельт и Черчилль признали, что Польша станет зоной военно-оперативных действий Красной армии. Это обстоятельство оказало прямое влияние на решения, принятые по польскому вопросу. В Тегеране договорились о послевоенной территории Польши в соответствии с советскими предложениями (советско-польская граница по состоянию на 1941 г., польско-германская граница по р.Одер, приращение польской территории за счет Восточной Пруссии) 4 .

Все это предвещало переход Польши в сферу советского влияния. Вскоре о принятых решениях Черчилль известил главу польского правительства Ст.Миколайчика, который еще накануне поездки в Тегеран добился от британского премьер-министра обещания не обсуждать и не принимать решений о Польше «без Польши». Правда, это обещание не было выполнено.

Перемены на советско-германском фронте и в политике западных союзников Польши влекли за собой существенные изменения в тактических установках польского правительства. Одновременно росла роль внутреннего фактора - подчиненного правительству военно-политического подполья. Правительство и командование Армии Крайовой 5 , партизанские отряды которой с середины 1943 г. приступили к «ограниченной борьбе» с гитлеровцами, разрабатывали планы действий с учетом принципиально нового военно-политического обстоятельства -вероятного вступления советских войск (врага № 2) на территорию довоенной Польши.

С осени 1943 г., сообразуясь с ситуацией на советско-германском фронте, уточнялась тактика конкретных военно-политических действий. Совместными усилиями командования АК в Варшаве и штаба Верховного главнокомандующего в Лондоне было выработано несколько вариантов плана широкомасштабной вооруженной операции под названием «Буря» («Бужа»). Политический смысл задуманного состоял в том, чтобы превратить подпольные гражданские и политические структуры в легальную суверенную польскую власть. Для этого перед или во время наступления советских войск отряды Армии Крайовой, сражаясь с гитлеровцами, должны были опережать Красную армию, выступая перед «Советами» в роли хозяев по мере освобождения городов и поселков. Предусматривался вариант восстания против немцев, позволяющий решить вопрос о власти, и тем предотвратить советскую «оккупацию» и исключить для «советов» возможность, ссылаясь на отсутствие польской администрации, признать властью «каких-либо деятелей, состоящих на службе у СССР». Кроме того, командование АК требовало «решительно противостоять» любым попыткам включить отряды АК в состав советских частей или польских дивизий, воюющих в рядах Красной армии 6 .

Командование АК планировало выполнять план «Буря» отрядами и дивизиями АК на всей довоенной территории страны, но в первую очередь на западноукраинских, западнобелорусских землях и в Виленском крае, чтобы не допустить здесь восстановления советских порядков 7 . Был расчет на то, что боевое участие в акции «Буря» смогут принять от 52-57 тыс. до 70-80 тыс. человек (исключая повстанцев в Варшаве) 8 .

Первая попытка приступить к осуществлению плана «Буря» была предпринята на украинском участке советско-германского фронта, где в начале января 1944 г. части Красной армии пересекли довоенную границу с Польшей. 15 января командование АК приказало начать выполнение плана «Буря». К исполнению приказа на Волыни приступила 27-я Волынская дивизия пехоты АК, которая насчитывала около 6,5 тыс. бойцов. Дивизия должна была, «как бы опережая советские войска», занять Ковель и Владимир-Волынский. Дивизия вошла в соприкосновение с частями Красной армии 9 . Ставка Верховного Главнокомандования Красной армии, получив 23 марта донесение командования 2-го Белорусского фронта о совместных действиях советских войск и дивизии АК, рассмотрела складывавшуюся ситуацию и директивой 24 марта допустила боевое сотрудничество на условиях военно-оперативного подчинения польской дивизии советскому командованию: «Двоевластия в военном деле быть не может. Дивизия может иметь связь с кем угодно, Соснковским или с кем другим, но в своих действиях она должна подчиняться приказам Красной Армии» 10 . Но вмешалась польская «высокая политика». Командование АК обусловило сотрудничество с Красной армией восстановлением дипломатических отношений между СССР и правительством в Лондоне на польских условиях, а также признанием самостоятельности отрядов АК. Вплоть до лета 1944 г. иных серьезных попыток претворить в жизнь план «Буря» не происходило 11 .

Понятно, что руководство СССР не могло согласиться с развитием событий по «польскому сценарию» на землях, которые считало советскими. 20 апреля 1944 г. командующему войсками 1-го Белорусского фронта маршалу К.К. Рокоссовскому была направлена директива Ставки ВГК № 220088 с приказом «порвать всякие сношения с подпольными отрядами генерала Соснковского». Польским партизанам, и не только из рядов АК, предлагалось поступать в распоряжение командующего 1-й Польской армией «товарища Берлинга», воевавшей в составе Красной армии, в противном случае подлежали разоружению и интернированию 12 .

Весной 1944 г. перед советским руководством встал вопрос о взаимодействии Красной армии с польским населением при ее вступлении на этническую территорию Польши. Вариант установления здесь военной администрации советским руководством не рассматривался, так как СССР не завоевывал, а освобождал страну от гитлеровцев. Параллельно прорабатывались два варианта появления в Польше невраждебной СССР польской власти. Во-первых, не сбрасывался с политического счета вариант урегулирования отношений с правительством Ст. Миколайчика при условии изменения его состава 13 и признании советско-польской границы по состоянию на 1941 г. по «линии Керзона» 14 . Лидеры Великобритании и США учитывали этот момент в своей политике. Во-вторых, рассматривалась возможность создания в Польше альтернативного правительства из левых политических сил, готовых принять советские условия урегулирования межгосударственных отношений.

На рубеже 1943-1944 гг. польскими коммунистами и их немногочисленными союзниками из рядов социалистов и деятелей крестьянского движения был учрежден новый орган представительной власти - Крайова Рада Народова (КРН). В мае 1944 г. делегация КРН прибыла в Москву, где до середины июля 1944 г. вела переговоры с деятелями Союза Польских патриотов (СПП) - общественной организации польского населения в СССР. Первую встречу с делегацией КРН И.В.Сталин провел 19 мая, затем состоялись еще семь бесед 15 . Речь шла о создании альтернативного правительственному подполью центра исполнительной власти, который мог бы осуществлять управление польскими территориями, освобожденными советскими войсками. В это же время советский посол при правительствах «малых» стран в Лондоне В.З.Лебедев неоднократно встречался с главой Рады Народовой (Национального совета) при президенте Польши С.Грабским, но беседы лишь подтвердили нежелание лондонских поляков призна­вать восточную границу Польши по «линии Керзона» 16 .

Важными для И.В. Сталина были сообщенные Ф. Рузвельтом в письме от 19 июня подробности визита польского премьер-министра в США в июне 1944 г. Рузвельт писал, что польский премьер считает координацию действий советских войск и «организованного польского подпольного движения... военным фактором величайшей важности» для полного разгрома Германии и готов приехать в Москву, чтобы обсудить все сложные вопросы. 21 июня Сталин сообщил президенту, что «не позднее, чем через неделю, начнется второй тур летнего наступления советских войск» и в нем «будут принимать участие 130 дивизий, включая сюда и бронетанковые дивизии». 24 июня Сталин написал Рузвельту: «Если иметь в виду установление военного сотрудничества Красной Армии и борющихся против гитлеровских оккупантов сил польского подпольного движения, то это, безусловно, является теперь актуальным делом для окончательного разгрома нашего общего врага» 17 .

Однако польское правительство в Лондоне не приняло советского варианта урегулирования политических отношений на условиях компромисса, согласованного «Большой тройкой» в Тегеране по территориальным проблемам послевоенной Польши, а также удаления из правительства Миколайчика ряда деятелей, позиции которых в Москве считали сугубо антисоветскими 18 . Июль 1944 г. стал решающим месяцем для принятия как советским, так и польским правительствами решений о последующих военно-политических действиях.

Положение на советско-германском фронте, позиции западных союзников и итоги визита Миколайчика в США обсуждались на совещании польского правительства в Лондоне 3 июля. Польский премьер не был склонен к радикальным уступкам Москве, рассчитывая на поддержку польских интересов Лондоном и Вашингтоном. Верховный главнокомандующий генерал К.Соснковский признавал, что советские войска займут территорию Польши, и видел необходимость сосредоточить усилия АК на активных диверсионных действиях против немцев, настаивал на отказе от подготовки всеобщего восстания: «...без честного и настоящего сотрудничества с Красной Армией оно было бы актом отчаяния, с военной точки зрения» 19 .

7 июля генерал К. Соснковский довел свое мнение до командующего АК генерала Т. Бур-Коморовского: «В существующих военно-политических условиях вооруженное восстание народа не было бы обоснованным, не говоря об отсутствии физических шансов на его успех. Однако теоретически нельзя исключать, что условия могут еще измениться, поэтому следует иметь в виду начало восстания». Генерал опасался, что отряды АК, оказавшиеся в тылах советских войск, будут разоружены и силой направлены в армию Берлинга. Поэтому он предлагал аковцам «оставаться на оккупированной Советами территории и сидеть тихо до получения дальнейших распоряжений» 20 .

14 июля генерал Бур-Коморовский поддержал оценку ситуации Верхов­ным главнокомандующим: «При современном состоянии немецких сил в Польше всеобщее восстание не имеет шансов на успех» и «будет стоить больших жертв». Генерал признавал, что «если советские действия не будут сорваны трудностями обеспечения войск» всем необходимым, а немцы не организуют контратаки, тогда «Советы, думается, нельзя будет остановить». Далее делалось заключение: «...в зависимости от ситуации, мы [АК] в состоянии вести борьбу и в той [план «Буря»] и в другой [восстание] форме отдельно, или в обеих формах одновременно, но на разных территориях». Имелись в виду еще оккупированные гитлеровцами и уже освобожденные тер­ритории довоенной Польши. Бур-Коморовский объяснял свои выводы политической целесообразностью: хотя восстание будет лишь «вооруженной демонстрацией», «ничтожной по результатам вооруженной борьбой» и не приведет к военным успехам, но на нее надо пойти: «Предоставив Советам минимальную военную помощь, я создам им, однако, политическую трудность. АК подчеркивает волю Народа к независимости. Это вынуждает Советы ломать нашу волю и создает им трудности в разрушении наших стремлений. Я отдаю себе отчет, что наша легализация может угрожать уничтожением наиболее идейного элемента в Польше, но такого уничтожения Советы не смогут совершать скрытно и произойдет насилие, что может вызвать протест дружественных нам союзников» 21 .

Иными словами, командование АК готовилось не к компромиссу с СССР, а к противостоянию советскому намерению иметь невраждебную Польшу на своей западной границе. Оно было готово на любые жертвы польского народа во имя возвращения правительства из эмиграции и восстановления довоенных общественных порядков в стране, того, что польские политики называли «преемственностью власти». Вступление советских войск на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, которые и советская, и польская стороны считали своими, а также на территории пог­раничного с СССР Люблинского воеводства сделало выполнение плана «Буря» неотложной задачей для командования АК. В середине июля 1944 г. отряды АК попытались освободить сначала Вильно, затем Львов и не допустить здесь восстановление советских порядков 22 .

Эти попытки АК силой захватить власть на территориях, де-факто признанных союзниками советскими, заставили Ставку ВГК издать 14 июля директиву № 220145, которая требовала от командования советских фронтов «ни в какие отношения и соглашения с этими польскими отрядами не входить. Немедленно... разоружать. ... В случае сопротивления... применять в отношении них вооруженную силу». Предписывалось направлять «отобранных» солдат и офицеров АК в армию генерала 3.Берлинга. Часть представляющего интерес спецслужб офицерского состава передавалась «НКВД-НКГБ и контрразведке Смерш соответственно», часть подлежала интернированию в лагерях НКВД СССР 23 .

Примерно в эти же дни Ст.Миколайчик сообщил премьер-министру Beликобритании У.Черчиллю и министру иностранных дел Э.Идену о приказе командующего Армии Крайовой, определившем окончательную «готовность к восстанию на период с 17 по 25 июля текущего года». Он просил оказать поддержку восстанию действиями боевой британской авиации, однако такого обещания не получил. Вместе с тем (док. № 38) Верховный главнокомандующий генерал К.Соснковский неоднократно убеждал командование АК в бессмысленности вооруженного выступления в сложившейся военно-политической обстановке 24 .

Замысел польского союзника Великобритании встревожил У. Черчилля, и тот попытался организовать переговоры Миколайчика с советским руководством. В письме Сталину от 20 июля Сталину Черчилль намекал на массовые разоружения аковцев на освобожденной территории советских Белоруссии и Литвы, подчеркивал, что в отношении Польши «избегал каких-либо заявлений», и спрашивал: «...если Миколайчик попросит разрешения приехать к Вам, я надеюсь, что Вы согласитесь» (док. № 5).

21 июля генерал Бур-Коморовский доложил в штаб Соснковского, что немцы понесли на Восточном фронте поражение и советские войска быстро продвигаются вперед. «Я предвижу, что движение советских войск на запад на этом участке без большого результативного контрнаступления немцев будет быстрым, войска достигнут Вислы, форсируют ее и двинутся на запад... Ситуация диктует нам постоянно и твердо быть готовыми к восстанию» и «при вступлении [в Варшаву] советские войска должны застать ее в польских руках». В тот же день Бур-Коморовский просил «центр» в Лондоне передавать командованию обшаров и округов АК по радио приказ и «сигнал о готовности ко всеобщему восстанию» с 00 ч. 01 м. 25 июля, не прекращая исполнения плана «Буря» 25 (док. № 10).

Политический смысл и цели восстания Бур-Коморовский изложил в депеше шифром 22 июля на имя Верховного главнокомандования: «В Польшу вступают Советы, одной из целей которых является ликвидация независимости Польши или, по крайней мере, ее политическое подчинение Советам после того, как у Польши отрежут восточные области. Необходимо понимание данного факта всеми польскими политическими силами и, прежде всего, руководством. Без четкого представления о сложившейся обстановке невозможно добиться мобилизации всех польских сил в политической кампании, в которой нам предстоит сразиться с Россией и выйти из нее победителем» при поддержке англосаксов. Для достижения поставленных целей генерал призывал: «Ни на минуту не прекращать борьбы с Германией. Духовно сплотить в борьбе с Россией все общество... В случае попытки захвата Польши начать открытую борьбу против Советов» 26 (док. № 9).

Замысел восстания в Варшаве обсуждался на встрече командующего АК генерала Бур-Коморовского, его первого заместителя и начальника Главного штаба АК генерала Т.Пелчиньского, а также первого заместителя начальника штаба и начальника оперативного управления Главного штаба АК генерала Л.Окулицкого 27 . Мнение трех генералов, на формирование которого повлиял факт форсирования 20 июля р.Буг войсками 1-го Белорусского фронта, было единодушным: Варшава должна быть освобождена от гитлеровских оккупантов «боевым усилием польского солдата» 28 . 22 июля вышеупомянутое решение командующего АК об объявлении сигнала готовности к началу восстания обсуждалось «узким» составом Главного штаба АК. Однако здесь единодушия мнений не наблюдалось, обсуждались различные варианты развития событий, решали, поднимать ли восстание по всей стране или только в Варшаве. Бур-Коморовский убеждал, что в создавшейся военно-оперативной ситуации нельзя прекращать борьбу с Германией, но одновременно обязательна мобилизация духа всего общества на борьбу с Россией. В тот же день он направил командующему Варшавского округа АК директиву о введении с 00 ч. 01 мин. 25 июля состояния готовности к восстанию в столице (док. № 10). Решение о восстании в Варшаве командованием АК было принято.

Между 22 и 24 июля командующий АК получил согласие Делегата (Уполномоченного) правительства Я.Янковского и главы подпольного парламента (РЕН) К.Пужака на восстание в Варшаве, о чем 25 июля был уведомлен штаб Верховного главнокомандования в Лондоне. Тогда же правительство Польши, хотя против такого решения выступал Верховный главнокомандующий генерал К.Соснковский (док. № 42), предоставило право командованию АК определить время начала восстания против гитлеровцев в столице. 26 июля в командовании АК «все были единодушны, что борьба за Варшаву диктуется политическими соображениями», но признали крайнюю недостаточность вооружения отрядов АК 29 . Свою роль в принятии этого решения сыграла и паника, царившая среди немцев с 22 по 25 июля, правда, уже прекратившаяся к 27 июля.

В те дни, когда в Главном штабе командования АК принимали решение о восстании в Варшаве, в Москве завершалась подготовка к учреждению по мандату Крайовой Рады Народовой (КРН) органа власти, альтерната правительству Миколайчика - Польского Комитета Национального Освобождения (ПКНО) 30 . 22 июля в освобожденном Красной армией польском городе Хелм был распространен его Манифест к польскому народу 31 . 24 июля члены ПКНО прибыли в Хелм и вскоре переехали в ставший временной столицей Польши г. Люблин.

В отправленном 23 июля письме Черчиллю Сталин сообщил, что советские войска освободили Люблин и «в этой обстановке перед нами встал практический вопрос об администрации на польской территории. Мы не хотим и не будем создавать своей администрации», чтобы не вмешиваться во внутренние дела Польши. Сообщив об установлении контакта с Польским Кoмитетом Национального Освобождения, «который недавно создан Национал Советом Польши 32 в Варшаве», он согласился принять Миколайчика, оговорившись, что «было бы, однако, лучше, если бы он обратился в Польский Национальный Комитет». В тот же день это послание Сталина Черчилли было направлено Рузвельту «для сведения» (док. № 21). Так в отношения «Большой тройки» Сталиным был введен новый польский политический фактор. Последнее означало, что советская заинтересованность в создании коалиционной власти в Польше посредством привлечения Миколайчика и некоторых лиц из его правительства в состав ПКНО еще не исчезла.

26 июля Миколайчик, которого Иден убедил в необходимости поездки в СССР, от которой польский премьер-министр не ожидал нужных ему результатов, вылетел из Лондона (док. № 27). В то же день Черчилль отправил письмо Сталину, где признавал необходимость объединить поляков, дружественных Великобритании, с поляками, дружественными СССР, и выражал сожаления по поводу возникновения и признания союзниками разных польских органов власти (док. № 30).

Э.Осубка-Моравский подписал два Соглашения с СССР о советско-польской границе по «линии Керзона» и об отношениях между советским командованием и польской администрацией, создававшейся ПКНО. В соответствии с последним Соглашением в зоне военных действий в Польше «вся власть и ответственность во всех делах, относящихся к ведению войны», сосредотачивалась в руках главнокомандующего советскими войсками. Так началась «развязка» глубокого территориального конфликта в межгосударственных отношениях СССР и Польши. Советское руководство теперь могло иметь дело с дружественной польской властью, а командование Красной армии - избежать установления советской военной администрации на освобожденной польской территории, но при этом своими силами обеспечивать безопасность тылов действующей армии 33 .

28 июля, отвечая на послание Черчилля, Сталин писал об «особой важности» для СССР отношений с «нашим соседом» и выражал надежду, что созданием ПКНО будет положено начало объединению тех разных поляков, которых имел в виду Черчилль. Он выражал готовность «посредничать в достижении соглашения между ними» (док. № 39). Сталин давал понять, что дальнейшее разрешение польского вопроса возможно на предложенном им пути, и был готов пойти на компромиссы.

Наряду с политическими событиями вокруг Польши необходимо обратиться к развитию боевых действий на центральном участке советско-германского фронта. Линия советско-германского фронта к июню 1944 г. проходила в 240-600 км от Варшавы, и этот город не рассматривался в качестве ориентира для действий советских войск. В ходе операции «Багратион» советские войска смогли прорвать оборону вермахта в Белоруссии и нанести поражение группе армий «Центр», разгромив 48,6 % ее соединений. В обороне германских войск образовалась 400-км брешь, в которую устремились советские войска. Правофланговые войска 1-го Белорусского фронта развивали наступление севернее Полесья в направлении Барановичи, Брест.

Еще в ходе подготовки операции «Багратион» предполагалось, что разгром германских войск севернее Припяти позволит левому крылу 1- го Белорусского фронта зайти во фланг и тыл отступающим частям противника и довершить их разгром. Первоначально, согласно утвержденному 2 июля плану операции, предусматривалось разгромить ковельскую группировку вермахта и овладеть Брестом, после чего подвижные соединения должны были развивать наступление либо на Пружаны, Слоним, либо на Бельск, Белосток, чтобы окружить остатки группы армий «Центр» в западных райо­нах Белоруссии. Общевойсковые же армии должны были занять и удержи­вать фронт по линии Седльце, Люблин.

Однако реальная ситуация потребовала изменения всего замысла операции. В ночь на 5 июля германское командование отвело войска на высоты западнее Ковеля. Заметив этот маневр, советские войска начали преследовать врага и 6 июля освободили Ковель. Советское командование посчитало, что если отход противника будет продолжаться, следует начать общее наступление. В ходе преследования у советского командования не без помощи германской разведки сложилось впечатление, что вермахт отводится за реку Западный Буг, но 8 июля части 11-го танкового корпуса неожиданно натолкнулись на подготовленную оборону противника и понесли тяжелые потери 34 . Поэтому советское командование решило прекратить разрозненные атаки и подготовить операцию по прорыву фронта, который теперь проходил по линии реки Припять, Ратно, Смидынь, Дольск, восточнее Верба.

Тем временем 7 июля Ставка ВГК утвердила новый вариант плана операции, который был доведен до войск 12 и 16 июля приказами командующего войсками 1-го Белорусского фронта маршала Советского Союза К.К. Рокоссовского. Войскам левого крыла фронта была поставлена задача разгромить противостоящего противника, форсировать на 3-4-й день операции реку Западный Буг и выйти на фронт Ратно, Залесье, Савин, Хелм, Дубенка. В дальнейшем войскам следовало развивать наступление в северо-западном и западном направлениях, чтобы к концу июля главными силами выйти на рубеж Лукув, Люблин. При этом планировалось охватить с юго-запада брестскую группировку врага, не допустив ее отхода к Варшаве. Войска правого крыла фронта должны были нанести удар из южных районов Западной Белоруссии на варшавском направлении, обходя брестскую группировку с севера. В дальнейшем соединения 1-го Белорусского фронта должны были наступать к рекам Нарев и Висла 35 .

Основные усилия в Люблин-Брестской операции фронт сосредоточивал на левом крыле, в составе которого насчитывалось 36 стрелковых и 6 кавалерийских дивизий (570 400 человек, 9954 орудия и миномета, 1748 танков и САУ, 1465 самолетов). Перед войсками левого крыла 1-го Белорусского фронта на участке от Ратно до Верба оборонялись 9 пехотных дивизий и 3 бригады штурмовых орудий 8-го армейского и 56‑го танковых корпусов 4-й танковой армии (около 111 600 человек, 1550 орудий и минометов, 211 танков и штурмовых орудий), основные силы которых находились в тактической зоне обороны (глубина до 15 км). Успеху предстоящего наступления способствовало то, что с утра 13 июля в наступление на Львов перешли соединения 1-го Украинского фронта, прорвавшие фронт группы армий «Северная Украина».

Наступление войск левого крыла 1-го Белорусского фронта началось утром 18 июля. Прорвав оборону противника, войска 47-й, 8-й гвардейской 69-й армий 20-21 июля на широком фронте вышли к р.Западный Буг, с ходу на трех участках форсировали ее и вступили на территорию Польши, освободив 22 июля г. Хелм. Тем временем еще в 20 часов 30 минут 21 июля с директивой № 220149 Ставка ВГК потребовала от командующего войсками фронта «не позже 26-27 июля с.г. овладеть городом Люблин» (док. № 7). Люблин был центром воеводства и достаточно крупным польским городом полосе действия 1-го Белорусского фронта, где можно было бы разместить ПКНО. Кроме того, следовало учитывать и то, что отряды АК на Люблинщине начали освобождать небольшие города и поселки, и следовало предотвратить захват ими власти в воеводском центре 36 . Выполняя директиву Ставки ВГК, 2-я танковая армия, введенная в прорыв 22 июля, содействии части сил 8-й гвардейской армии 23 июля освободила Люблин и 25 июля достигла р. Висла в районе городов Демблин и Пулавы 37 .

Созданная 22 июля Конно-механизированная группа генерал-лейтенанта В.В. Крюкова (2-й гвардейский кавалерийский и 11-й танковый корпуса), развивая наступление на северо-запад, 23 июля овладела городами Парчев и Радзынь, 24 июля - городом Лукув, а в ночь на 25 июля завязала бой за город Седльце. Однако выяснилось, что противник, получив свежие подкрепления упорно удерживает город. К исходу 26 июля армии правого крыла фронта с боями вышли к р. Западный Буг, охватив брестскую группировку врага севера и северо-запада. Войска 70-й армии форсировали реку южнее Бреста и обошли город с юго-запада. С востока к нему подходили войска 61-й армии.

Разгром группы армий «Центр», успешное наступление советских в в Западной Украине и в Прибалтике, высадка союзников в Нормандии и покушение на Гитлера 20 июля 1944 г. создали у советского командования надежду на скорый разгром врага. Еще 19 июля заместитель Верховного Главнокомандующего маршал Советского Союза Г.К.Жуков направил в Ставку ВГК докладную записку № 316 с предложением о дальнейших рациях на западном стратегическом направлении:

«1. Главной стратегической целью 1-го, 2-го, 3-го Белорусских фронтов на ближайший этап должно являться: выход на Вислу до Данцигской бухты включительно и захват Восточной Пруссии или в крайнем случае одновременно с выходом на Вислу отсечение Восточной Пруссии от Центральной Германии.

Восточная Пруссия по наличию укрепленных полос, инженерного оборудования и природным условиям является очень серьезным препятствием. Подступы к Кенигсбергу с юго-востока и юга прикрыты пятью укрепленными полосами, а с востока, кроме того, западнее Инстербурга подготовлен район затопления.

Наиболее выгодные направления для наступления в Восточную Пруссию:

1-е направление - из района Тильзит вдоль побережья в общем направлении на Кенигсберг через Либоц.

2-е направление - из района Каунас - Алитус через Гумбинен н Кенигсберг, обходя обязательно с юга район затопления и Летценский укрепленный район.

Кроме того, сильную группировку необходимо бросить восточнее Висла в общем направлении на Мариенбург для отсечения Восточной Пруссии от Данцигского района.

1-е направление - удар из района Тильзит может проводиться только тогда, когда будет очищена от немцев Литва.

2-е и З-е направления могут быть использованы при развитии наступле­ния 3-м и 2-м Белорусскими фронтами.

3. Удар через Гумбинен может нанести Черняховский, он же частью сил должен наступать севернее Августовских лесов через Сувалки на Гольдап.

Удар из района Млава должен нанести 2-й Белорусский фронт в следую­щих направлениях:

а) одна группа на Алленштейн;

б) одна группа на Мариенбург для выхода до Данцигской бухты;

в) одна группа должна выйти на Вислу на участке Грудзянс - Нешава, где и закрепиться.

Левее, до границы с 1-м Украинским фронтом, должен выйти 1-й Белорусский фронт, при этом фронту обязательно необходимо захватить хорошие плацдармы на западном берегу р. Висла.

4. Для выполнения вышеизложенных задач 1-му Белорусскому фронту войск хватит. Ему нужно добавить 300 танков и 100 самоходных орудий.

2-му Белорусскому фронту потребуется одна армия в 9 дивизий, один стрелковый корпус - три дивизии, два - три танковых корпуса или танковая армия, четыре тяжелых танковых полка, четыре полка артиллерийских самоходных установок - 152-мм и усилить фронт авиацией». В заключение маршал Жуков изложил предложения по разграничительным линиям между фронтами 38 .

Таким образом, заместитель Верховного Главнокомандующего полагал, что соединения разгромленной группы армий «Центр» не смогут оказать серьезного сопротивления войскам 3-го, 2-го и 1-го Белорусских фронтов, которые вскоре сумеют освободить Восточную и Северо-Восточную Польшу. Более сложной и трудной представлялась ему операция против Восточной Пруссии, которая, видимо, и должна была стать основной на западном на­правлении осенью 1944 г.

27 июля в Москве состоялось заседание Ставки ВГК, обсудившее сложившуюся стратегическую ситуацию на советско-германском фронте. Успешное наступление Красной армии на фронте от Балтийского моря до Карпат позволяло оценить ситуацию в целом оптимистично. Предполагалось, что вскоре удастся освободить Центральную и Южную Польшу, а в дальнейшем отрезать германские войска в Прибалтике от Восточной Пруссии, а саму Восточную Пруссию - от Германии. Что касается войск 1-го Белорусского фронта, то, хотя его правофланговые соединения и отставали на 200-250 км от левофланговых, а тылы отстали, считалось возможным продолжать наступление в центральные районы Польши 39 .

Переоценка успехов советских войск и недооценка боевых возможностей противника привели к тому, что в 24 часа 27 июля Ставка ВГК своей директивой № 220162 поставила войскам 1-го Белорусского фронта задачу на выход в центральные районы Польши (док. № 34). Именно 27 июля Варшава впервые появилась в директиве Ставки ВГК в качестве ориентира для наступающих войск Красной армии. Основные усилия войск нацеливались на обход Варшавы с севера и юга, поскольку предполагалось наличие укреплений вермахта на подступах к городу. На восточном берегу Вислы советские войска должны были занять лишь Прагу, но не пытаться штурмовать польскую столицу. Собственно никаких сомнений в осуществимости этого замысла у советского руководства в тот момент не было. Безусловно, это стало результатом чрезмерно оптимистической оценки ситуации на фронте.

Германское командование всеми силами старалось остановить наступление Красной армии в Западной Белоруссии, сохранить фронт на подступах к восточным границам Германии и, прежде всего, удержать линии рр.Нарев и Висла. Для этого на центральный участок советско-германского фронта перебрасывались части с других фронтов и из Германии. Так, в период с 23 июня до 16 июля в Белоруссию было направлено 20 дивизий (из них 4 танковые), 4 бригады и 19 отдельных полков. Во второй половине туда направлялось еще 16 дивизий (из них 4 танковые), 2 бригады и 3 отдельных полка 40 . 23 июля новый начальник генерального штаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Г.Гудериан приказал непременно удержать рубеж pp. Висла и Сан, поскольку «иначе можно постепенно откатиться до Одера и Эльбы». Важная роль отводилась удержанию Варшавы - этого центра коммуникаций и возможного места форсирования Вислы крупными массами войск в случае захвата Красной армией целыми мостов в городе 41 . Поэтому в тот же день командование группы армий «Центр» приняло решение о сосредоточении основной танковой группировки на подступах к Варшаве 42 . Германское командование расценивало наступление левого крыла 1-го Белорусского фронта как наиболее серьезную угрозу для удержания рубежа р. Висла от Варшавы до Пулав 24 июля была введена 9 -я армия, которой подчинялись все прибывающие на этот участок войска.

Тем временем командование 1-го Белорусского фронта 26 июля приказало ускорить продвижение войск на левом фланге. От 1-й польской армии требовалось «с утра 26.7.44 г. продолжать движение в общем направлении Курув, Демблин с задачей - 28.7.44 г. выйти на рубеж р.Висла на участке: Рыцице (1 км с[еверо]-з[ападнее] Демблин), Властовице (2 км южн[ее] Пулавы)... Командующему 8-й гв. А: с выходом 1-й ПА на р. Висла 4-й гв. ск вывести в полосу своей армии. Командующему 69-й А: продолжать наступление в общем направлении Войцехув, Карчлинска с задачей 26.7.44 г. выйти на рубеж р. Висла на участке: иск[лючая] Властовице, иск[лючая] Юзефув» 43 . 27 июля на левом фланге фронта 47-я армия вышла на рубеж Мендзыжец, Лукув, 8-я гвардейская армия - западнее Лукува, Демблин передовые части 69-й армии подходили к Висле. Подошедшие 27 стрелковые соединения 8-й гвардейской и 69-й армий начали форсирование реки. Введенная в сражение 28 июля на стыке 8-й гвардейской и 69-й армий 1-я польская армия также подходила к Висле в районе Демблина, где должна была принять от 2-й танковой армии ее участок.

На правом крыле фронта в течение 28 июля войска 28-й, 70-й aрмий и гвардейский стрелковый корпус 61-й армии заняли Брест и на следующий день в лесах западнее его завершили разгром до 4 дивизий противника. После этого 30 июля 61-я и 70-я армии были выведены в резерв Ставки ВГК. К исходу 28 июля основные силы 1-го Белорусского фронта, встретив упорное сопротивление усиленной резервами 2-й германской армии на рубеже южнее Лосице, Седльце, Гарволин, вынуждены были развернуться фронтом на север. К этому времени войска 1-го Белорусского фронта достигли линии река Висла, Гарволин, Колбель, Калушин, Седльце, Бяла-Подляска, р. Кшна, р. Западный Буг, Бельск-Подляски.

30 июля, во исполнение директивы Ставки ВГК № 220166 от 29 июля об ускорении форсирования реки Висла 44 , командующий войсками 1-го Белорусского фронта маршал Рокоссовский приказал подтянуть к реке основные переправочные средства и обеспечить переправу 69-й, 1-й польской и 8-й гвардейской армий. Требовалось отработать планы по форсированию реки и «довести до сведения командиров всех степеней, что бойцы и командиры, отличившиеся при форсировании р. Висла, будут представлены к специальным наградам орденами вплоть до присвоения звания Героя Советского Союза» 45 . 29 июля - 2 августа войскам 69-й армии удалось захватить плацдарм на западном берегу р. Висла у Пулав, а 1-4 августа 8-й гвардейской армии - у Магнушева, где развернулись ожесточенные бои 46 .

Тем временем 2-я танковая армия, получив возможность маневра, про­должала наступление вдоль р. Висла на северо-запад, рассчитывая обойти Варшаву с северо-востока и выйти к р. Нарев у Сероцка. К вечеру 30 июля советские танковые части заняли Отвотцк, Воломин и Радзымин, отрезав тем самым пути отхода германским войскам, оборонявшимся в районе Седльца и Миньска-Мазовецкого. Передовые части 3-го танкового корпуса оказались в 3-4 км от моста через реку Нарев у Загроб (док. № 44).

Однако общая обстановка на подступах к Варшаве оказалась достаточно сложной. Соединения 2-й германской армии организовали оборонительный рубеж по линии Седльце - Бяла-Поддяска, на который советские войска натолкнулись 27 июля. Пользуясь замедлением наступления войск 2-го Белорусского и правого крыла 1-го Белорусского фронтов, противник смог нанести контрудар по соединениям 1-го Белорусского фронта в районе Седльце. Все это привело к тому, что фланги 2-й советской танковой армии оказались открытыми. В этих условиях германское командование, получив свежие соединения и правильно оценив намерения советских танкистов достичь нижнего течения р. Нарев, создало под Варшавой внушительную группировку в составе 5 танковых и 2 пехотных дивизий общей численностью 51,5 тыс. человек, 1158 орудий и минометов и 600 танков и штурмовых орудий. 2-я танковая армия, ослабленная двухнедельным наступлением и испытывавшая перебои с подвозом горючего и боеприпасов, насчитывала всего 32 тыс. человек, 468 орудий и минометов и 425 танков и САУ 47 .

6-я воздушная армия, взаимодействовавшая с войсками левого крыла

1-го Белорусского фронта, еще не успела перебазировать самолеты на новые аэродромы ближе к линии фронта и также испытывала трудности с подвозом горючего. Так, 29 июля при наличии почти 1400 самолетов было совершено всего 95 самолето-вылетов, а 30 июля - 232 самолето-вылета для действий на разных участках фронта 48 . Таким образом, положение 2-й советской танковой армии, лишенной поддержки стрелковых частей и воз­душного прикрытия, следует считать очень серьезным. Понятно, что в этих условиях ни о каком дальнейшем наступлении не могло быть и речи.

30 июля командование 2-й танковой армии докладывало штабу 1-го Белорусского фронта о наличии Варшавского укрепленного района, ситуации на фронте армии и планах дальнейших операций. При этом высказывалась просьба об усилении взаимодействия с авиацией и ускорении подачи ГСМ и сообщалось: «Начинаю выдыхаться». На этом донесении имеется резолю­ция Рокоссовского: «Армии действовать по обстановке, штурма укрепрайонов и долговременных оборонительных сооружений избегать» (док. № 44).

Однако о том, что ситуация изменилась, командование 2-й танковой ар­мии узнало лишь утром 31 июля, когда на соединения армии с трех сторон обрушился контрудар противника. Парашютно-танковая дивизия «Герман Геринг» и 19-я танковая дивизия со стороны Праги, 4-я танковая дивизия с севера, а 5-я танковая дивизия СС «Викинг» и 3-я танковая дивизия СС «Мертвая голова» с востока атаковали советские войска, которые оказались под угрозой окружения. О важности этой операции для германского командования свидетельствует личное руководство контрударом со стороны командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала В.Модели. В этой обстановке уже в 4.10 утра 1 августа войска 2-й танковой армии получит приказ перейти к обороне (док. № 49).

Противник наращивал силу ударов по частям 2-й танковой армии (док № 46). Именно канонада этих боев, которая была слышна в Варшаве, подтолкнула командование АК к решению начать восстание в 17 часов 1 августа, поскольку оно ошибочно посчитало, что Красная армия могла со дня на день вступить в Прагу и нужно успеть освободить польскую столицу до подхода. В свою очередь германское командование в Варшаве полагало, что сосредоточенные на подступах к городу соединения вермахта смогут «на продолжительное время задержать русских» 49 .

К исходу 2 августа войска 1-го Белорусского фронта вышли на рубеж западнее Суража, Цехановец, севернее Калушина, Радзымин, восточнее Праги, далее на юг по Висле и продолжали бои по расширению плацдарм на ее западном берегу.

В ходе боев 1 августа части 19-й танковой дивизии и парашютно-танковой дивизии «Герман Геринг» отбросили левофланговые части 3-го советского танкового корпуса на восток к Радзымину, а в 19.15 того же дня части 19-й танковой дивизии и 5-й танковой дивизии СС «Викинг» соединились в районе Окунева, замкнув кольцо окружения вокруг 3-го советского танкового корпуса. 2 и 3 августа части вермахта продолжали сжимать фронт окружения 3-го танкового корпуса и вновь заняли Радзымин и Воломин (см. схему 50). На донесении 3 августа командующего 2-й танковой армии о напряженных оборонительных боях командующий войсками 1-го Белорусского фронта наложил резолюцию, согласно которой армии следовало иметь «основной задачей не допустить противника на юг и юго-восток» (док. № 57). Таким образом, в тот момент командующий фронтом видел главную опас­ность в прорыве войск противника в тыл советских войск, развернутых вдоль Вислы и ведущих бои за плацдармы на ее западном берегу.

В этот момент обстановка была настолько не ясной для высших советских штабов, что, например, в утренней оперативной сводке № 215 Генштаба РККА от 2 августа 2-я танковая армия вообще не упоминается 51 . 4 августа соединения вермахта завершили разгром окруженных советских частей в районе юго-восточнее Воломина и продолжали атаковать фронт 2-й танковой армии 52 . Напряженность этих боев ясно видна из донесения командующего 2-й танковой армией от 5 августа (док. № 70). Оперативные сводки Генштаба за 3-7 августа показывают, что войска 2-й танковой армии вели упорные бои с атакующими частями противника, сначала медленно отходя на юго-восток, а затем удерживаясь на занимаемых рубежах (док. № 46).

В ходе этих боев части 2-й танковой армии потеряли 409 человек убитыми, 390 пропавшими без вести и 1271 ранеными, что составило 48,3% потерь за весь период с 20 июля по 8 августа. 8 августа танковая армия передала линию фронта соединениям 47-й армии и была выведена из боя. В этот момент в ней насчитывалось всего 27 танков и 4 САУ из 810, имевшихся к 18 июля. То есть общие потери в бронетехнике составляли 779 единиц (92,7 %), причем 394 танка и САУ (50,6 %), из них 244 безвозвратно (61,9 %), было потеряно в боях 31 июля - 8 августа 53 . В результате противник устранил угрозу выхода советских войск в тыл соединениям вермахта, ведущим бои к востоку от Варшавы по линии Седльце, Миньск-Мазовецки, что, в свою очередь, создавало опасность контрудара вермахта на юг в тыл вышедшим на Вислу советским войскам. Это был момент, когда у командующего 1-м Белорусским фронтом просто не было резервов для отражения этого удара. Тем не менее, войскам 2-й танковой и 47-й армий удалось удержать фронт.

Советское командование не сразу оценило серьезность ситуации. Лишь 6 августа первый заместитель Верховного главнокомандующего маршал Г.К.Жуков и командующий войсками 1-го Белорусского фронта маршал К.К.Рокоссовский доложили в Москву: «1. Сильная группировка противника действует на участке Соколув-Подляски, Огрудек (10 км сев[ернее] Калушин), п. Станиславув, Воломин, Прага. 2. Для разгрома этой группировки противника у нас оказалось недостаточно сил». Они просили разрешить ввести в сражение ранее выведенную в резерв Ставки ВГК 70-ю армию и дать три дня на подготовку операции. «Раньше 10 августа перейти в наступление не представляется возможным в связи с тем, что до этого времени мы не успеваем подвезти минимально необходимого количества боеприпасов» 54 . Однако и это не помогло. Тогда советское командование предложило подготовить новую операцию для занятия Варшавы. Уже 8 августа Жуков и Рокоссовский доложили И.В.Сталину соображения о ее плане (док. № 82).

Однако в сложившейся обстановке выполнить этот план оказалось невозможно. Во-первых, в это время германские войска атаковали советские части на плацдармах западнее Вислы. В полосе 1-го Белорусского фронта 14 августа вермахт атаковал Пулавский и Магнушевский плацдармы. Лишь отразив удары противника, советские войска во второй половине августа сами предприняли ряд атак, стремясь расширить плацдармы. Тем временем 29-31 июля войска 1-го Украинского фронта захватили плацдарм на западном берегу Вислы в районе Сандомира. С утра 2 августа германские войска нанесли контрудар на восточном берегу Вислы с целью отрезать плацдарм от основных сил. Отразив эти атаки, советские войска 14 августа развернули наступление для расширения плацдарма и окружили 42-армейский корпус вермахта у Сандомира, но 19-21 августа противнику удалось деблокировать его. 23-24 и 26-28 августа вермахт предпринял новые атаки против плацдарма. В результате наступление войск 1-го Украинского фронта в направлении Радома так и не состоялось 55 .

Во-вторых, возросшая плотность обороны вермахта на подступах к Праге и среднему течению р.Нарев не позволила советским войскам выполнить поставленные задачи. Только 26 и 27 августа Красная армия форсировала низовья р. Западный Буг и стала продвигаться к Нареву. Однако эти бои показали, что наступательные возможности 1-го Белорусского фронта иссякли. В этой обстановке советское командование отказалось от проведения Варшавской операции. В 2 часа ночи 29 августа Ставка ВГК своей директивой № 220196 потребовала от командования l-гo Белорусского фронта перейти к жесткой обороне на рубеже реки Висла и удержать все плацдармы на ее западном берегу. «Правым крылом продолжать наступление с задачей к 4-5.9 выйти на р. Нарев до устья и захватить плацдармы на западном берегу в районе Пултуск, Сероцк, после чего также перейти к жесткой обороне» (док. № 177). Директивы о переходе к обороне получили также войска 1-го, 4-го Украинских, 2-го и 3-го Белорусских фронтов.

Изменение военно-оперативной ситуации под Варшавой в последние дни июля 1944 г. вызвало тревогу в штабе командования АК. 31 июля на утреннем заседании штаба АК, учитывая сведения разведки, Бур-Коморовский отложил вооруженное выступление в городе. Но уже около 18 часов 31 июля после получения оказавшейся недостоверной информации о советских танках в Праге, спустя почти полтора суток после начала мощного немецкого контрудара по войскам 2-й танковой армии 1-го Белорусского фронта, и под давлением генералов Окулицкого и Пелчиньского главный штаб руководствуясь «политическими соображениями», назначил начало восстановления на 17.00 1 августа. Скоротечными (2-3 дня) боевыми действиями штаб надеялся вытеснить немцев из Варшавы и тем решить вопрос о власти Польше 56 .

Утром 1 августа в варшавском районе Воля собралась часть генералов и офицеров Главного штаба 57 . В ночь с 1 на 2 августа Делегат правительства Я.Янковский и генерал Т. Бур-Коморовский направили в Лондон Ст.Миколайчику и генералу К.Соснковскому краткую депешу: «Назначили время начала борьбы за овладение столицей на 1 августа 17.00. Бои начались», 2 августа командующий АК известил командующих округов АК о восстании Варшаве и приказал: «Остальные исполняют “Бурю”» 58 . Однако руководство АК в Варшаве неправильно оценило намерения советских войск. Предполагалось, что именно польская столица является основной целью наступления Красной армии. Как показано выше, это было совершенно не так. Всю ставку руководители восстания делали на скорый успех советских войск и относительно быстрое отступление вермахта из города.

Однако накануне начала восстания ситуация на советско-германском фронте в районе Варшавы изменилась в пользу германских войск. Войска 2-й танковой армии РККА, наступавшие к низовьям р. Нарев северо-восточнее Варшавы еще за пять часов до начала восстания были вынуждены перейти к обороне. В дальнейшем под ударами противника советским войскам пришлось отступить на юго-восток 59 (док. № 49). Такого развития событий командование АК не предусмотрело 60 .

Помимо решающих, но не принятых во внимание военно-оперативных обстоятельств, неблагоприятных для успеха повстанцев, сложными оказались и внешнеполитические обстоятельства. Напомним, что в середине июля 1944 г. союзные польскому правительству англичане не одобрили намерения поляков поднять восстание в Варшаве без согласования действий с советской стороной. 28 июля английское правительство отказало в помощи повстанцам поставками оружия, налетами на аэродромы вблизи города и десантированием в Варшаву 1-й Польской парашютной бригады с западного фронта.

Командование АК не смогло обеспечить внезапность начала восстания, поскольку немцы, располагая агентурой в польском подполье, отслеживали ситуацию в городе. О подготовке восстания в течение нескольких дней они получали агентурные донесения: «27/VII - восстание начнется. 30/VII - нет, ничего предпринято не будет. 31/VII - степень тревоги 3, в течение 40 часов начнется. 1 /VIII - примерно в 15.30 - сегодня начнется» (док. № 407). На основании этих данных в 16 ч 30 мин. была объявлена тревога в немецком гарнизоне, находившемся в Варшаве 61 .

Кроме того, командованию АК не удалось мобилизовать на борьбу все имевшиеся в его распоряжении силы. Значительная часть отрядов осталась в советских тылах, где к 1 августа многие из них были разоружены советскими военными властями. Часть подразделений АК действовала в немецких тылах. В общей сложности на западном берегу Вислы в боевых отрядах АК, по разным данным, значилось от 16 до 22 тыс. человек. В округе насчитывалось более 4 тыс. бойцов ряда военных организаций, не подчинявшихся командованию АК, включая вооруженные группы, созданные коммунистами и левыми социалистами. Как считают польские историки, численное соотношение польских и немецких сил в Варшаве накануне восстания было приблизительно равным. Командующий немецким гарнизоном генерал Р. Штагель имел 16 тыс. солдат на западном и 4 тыс. на восточном берегах Вислы и до 50 тыс. солдат в резерве. Вскоре после начала восстания в городе было сконцентрировано полицейское корпусное соединение во главе с генералом Э. фон дем Бах-Зелевским, а также введен ряд национальных коллаборационистских подразделений, созданных из бывших советских военнопленных 62 .

Весьма существенным для развития ситуации в городе было то, что вермахт имел план обороны Варшавы как на случай атаки советских войск, так и на случай восстания поляков. Германское командование не намеревалось сдавать Варшавский укрепленный район, ибо в случае потери немцами стратегически ключевого города путь в центральную Европу, на Берлин и в Восточную Пруссию для Красной армии становился открытым 63 .

Принципиальной была разница в обеспеченности вооружением немецкой и польской сторон. Гитлеровцы от отсутствия оружия не страдали, гарнизон был укомплектован, вооружен и вскоре усилен артиллерией, танками и авиационной поддержкой. Вооружение было самой слабой стороной повстанцев. Перед началом восстания оружие имели не более 10-12 % его участников, острым был недостаток боеприпасов, которых могло хватить на 2-3 дня боев 64 .

Во главе восстания стояли командующий АК генерал Т.Бур-Коморовский и командующий Варшавским округом полковник А.Хрущель, вскоре получивший звание генерала. Восстание начали, по разным данным, от 1,5 до 3,5 тыс. человек, к ним присоединились участники других вооруженных организаций и групп, включая коммунистическую Армию Людову (AЛ) и отряды Польской Армии Людовой (ПАЛ) левых социалистов. Повстанцев с энтузиазмом поддержала часть населения города. Ряды сражавшихся выросли до 15 тыс. чел., правда, плохо вооруженных.

Тем не менее, выступление в Варшаве приняло общенациональный характер. Первые дни оказались для повстанцев успешными, восстание охватило значительную часть города. Однако не удалось захватить мосты через Вислу и перекрыть немцам возможность доставки вооружения и пополнения личного состава 65 .

Уже на второй день борьбы повстанцы встретились с сильным сопротивлением противника, который 5 августа перешел в наступление, рассекая занятую ими территорию города на отдельные участки, применяя танки, артиллерию и авиацию. В первые дни августа было подавлено восстание на правом берегу Вислы - в Праге. 11 августа пали очаги восстания в крупных районах столицы - Воля и Охота, к 12 августа оккупанты контролировали почти 3/4 территории города. 17 августа немцы сломили сопротивление повстанцев в районе Старе Място. Восставшие оказались в тяжелом положении из-за нехватки вооружения, медикаментов, воды и продовольствия. Боевые действия гитлеровцев сопровождались массовыми карательными операциями против гражданского населения и методичным уничтожением города. Однако защитники Средместья (центр города), Мокотова, Жолибожа и Кампиноской Пущи, куда самолетами союзников сбрасывались гру: для повстанцев, продолжали сражаться 66 .

Сколь реальными были расчеты польских политиков на успех восстания имея в виду положение польских «дел» в руководстве Антигитлеровской коалиции? В руководстве восстанием в Варшаве и «польском» Лондоне уже середине августа 1944 г. поняли, что военный успех восстания проблематичен, а значит, не будет достигнута и главная цель - политическая победа его организаторов 67 , и довольно быстро определились с «главным виновником» предстоящего поражения. В правительство и в штаб Верховного главнокомандующего из Варшавы шли депеши, где сообщалось о «тишине» на советском фронте, о «сознательной остановке» советского наступления, «демонстративном» прекращении советским командованием всяких боевых действий. Подобная информация должна была объяснять неудачу повстанцев «коварными» действиями советских войск под Варшавой, политической злонамеренностью «Советов» погубить восстание и уничтожить АК, а заодно - затушевать вопрос об ошибочности решения о месте и времени восстания и военно-политической несостоятельности замысла не допустить политического влияния СССР в Польше 68 (док. № 197).

Как показано выше, оценки руководства восстанием положения дел на советско-германском фронте под Варшавой были либо добросовестным заблуждением, либо злонамеренным искажением истины. Собственно, восстание не соотносилось с ближайшими военно-оперативными планами советского командования, основное внимание которого в августе-октябре 1944 г. было обращено на стратегически приоритетные тогда северо-западное (Прибалтика) и юго-западное (Балканы) оперативные направления. Советские войска вступили в Румынию и Болгарию, которые порвали союз с Германией и перешли на сторону Антигитлеровской коалиции. Красная армия продвигалась к югославской и венгерской границам.

На рубеже июля-августа 1944 г. оформлялись отношения СССР с ПКН и советское руководство «прорабатывало» возможность создания на его основе полноценного коалиционного правительства Польши так, чтобы минимизировать трудности в отношениях с Рузвельтом и Черчиллем. Поэтому Сталин согласился на прием премьер-министра правительства Польши Ст.Миколайчика, который прибыл в Москву 30 июля, 31 июля был принят В.М.Молотовым и дважды, 3 и 9 августа, беседовал с И.В. Сталиным.

Неопределенные сведения о замысле вооруженного восстания в столице премьер-министр впервые сообщил на встрече с Молотовым, сказав, что «польское правительство обдумывало план генерального восстания в Варшаве и хотело просить Советское правительство о бомбардировке аэродромов около Варшавы». Молотов этим словам не придал значения, заявив в ответ, что «до Варшавы осталось всего лишь около десяти километров» (док. № 47). В Москве, соглашаясь на визит Миколайчика, планировали обсудить с ним центральный вопрос - о создании коалиционного правительства на базе ПКНО с участием отдельных политиков из польского правительства. Сталин 2 августа, накануне встречи с Миколайчиком, писал Рузвельту, что все зависит «от способности тех или других лиц из польского эмигрантского правительства сотрудничать с действующим уже в Польше» ПКНО. Лидер СССР давал понять президенту США, что дальнейшее разрешение польского вопроса возможно на том пути, который предлагала советская сторона, которая готова была пойти на компромиссы, «оказывая всем полякам возможное содействие в этом деле» 69 . Правда, Сталин умолчал, что 1 августа де-факто признал ПКНО.

Что касается позиции западных союзников в отношении восстания в Варшаве, то, как уже отмечалось ранее, англичане не поддержали план поляков, опасаясь осложнений в отношениях с СССР. Москву же о восстании заранее не предупредили. По словам Молотова, информация «о рискованном предприятии 1 августа» поступила в советскую столицу от агентства Рейтер 2 августа, и тогда же англичане переслали туда просьбу из Варшавы, «чтобы русские помогли нам немедленной атакой извне» 70 . Это была первая и единственная, вплоть до последних дней сентября 1944 г., польская просьба о штурме города советскими войсками, который только и мог спасти повстанцев.

3 августа Миколайчик, для которого вопрос о новом коалиционном правительстве Польши не был главным смыслом поездки в Москву, фактически изложил советскому лидеру политический замысел организаторов восстания. Миколайчик признал, во-первых, что «хотел бы обратиться к маршалу Сталину с просьбой дать указание о том, чтобы советские войска оказывали содействие внутренней польской армии с тем, чтобы она могла продолжать свою борьбу против немцев». Во-вторых, реагируя на факт создания ПКНО, премьер «хотел бы в этой связи сказать, что, когда советские войска войдут в Варшаву, к ним явится заместитель премьера польского правительства и комендант подпольной армии, которые занимаются вопросами администрации в Польше», и выразил уверенность, что «этим лицам советские власти не причинят никакого вреда» 71 . В-третьих, Миколайчик твердо заявил, что «он хочет быть в Варшаве», и на замечание Сталина, «что Варшава у немцев», ответил: «как он думает, Варшава скоро будет освобождена, и он сможет там создать новое правительство, базирующееся на все силы Польши» (док. № 54). Это заявление было для Сталина принципиально важным, ибо касалось польских намерений решить вопрос о власти в стране, не допустив участия в этом СССР и представителей ПКНО.

Поэтому отношение советского руководства к неожиданному восстанию в Варшаве с самого начала оказалось настороженным. В письме Черчиллю 5 августа Сталин выразил уверенность, что «информация поляков [об успехах повстанцев] сильно преувеличена и не внушает доверия», высказал сомнение в способности АК изгнать немцев из города и «взять Варшаву, на оборону кото­рой немцы выставили четыре танковые дивизии, в том числе дивизию “Гер­ман Геринг”» (док. № 67). Но, реагируя на просьбу Миколайчика о помощи оружием во время второй встречи 9 августа, Сталин обещал сделать «все возможное» и отправить в Варшаву советского офицера связи (док. № 88).

Начиная с первых дней восстания польское руководство требовало от за­падных союзников помощи. Так, 3 августа президент Польши В.Рачкевич обратился к У.Черчиллю с письмом, в котором сообщал: «Варшава сражается уже два дня. Обязательным условием спасения города является сброс большого количества вооружения и боеприпасов сегодня ночью в указанных пунктах. Оружие и боеприпасы приготовлены на базах в Италии. Без этой немедленной помощи наши силы, сражающиеся в Варшаве, окажутся перед поражением, а население перед угрозой массового уничтожения еще до того, как советские войска будут в состоянии достичь Варшавы».

Помощи от правительства Польши требовали командование АК и политическое руководство восстанием в Варшаве (док. № 62). 5 августа президент Польши попросил Черчилля о помощи (док. № 68), а министры польского правительства ходатайствовали о том же в МИД Великобритании. Однако существенной помощи пока не было. 7 августа в Варшаве констатировали «полную изоляцию нашего восстания в англо-саксонском лагере» (док. № 78).

Английский премьер-министр был вынужден обещать поддержку, но все чаще отказывать в требовании регулярных сбросов оружия, ссылаясь на, что польским и британским (южно-африканским) экипажам самолетов союзной авиации предстояли длительные и опасные экспедиции с баз в Италии. Летчики не могли гарантировать точность попадания грузов, поскольку их сбросы могли производиться с высот 4,5-5 км. Полеты часто откладывались из-за неблагоприятных погодных условий. Английское руководство согласилось направить в борющуюся Варшаву свою военную миссию и предоставить АК и ее солдатам международный статус комбатантов в борьбе с Германией.

Нерегулярно исполнявшиеся полеты вызывали непонимание в военном командовании Польши в Лондоне и раздражение в военно-политическом руководстве восстанием в Варшаве. 8 августа Верховный главнокомандующий генерал К.Соснковский писал Бур-Коморовскому, что «прилагает в волю и энергию, чтобы сломить пассивность союзников». Констатируя «большое сопротивление» союзников, генерал выражал надежду «хотя отчасти их убедить, особенно в вопросе о сбросах вооружения». 9 августа Делегат правительства в Варшаве Я.Янковский и глава подпольного парламента (РЕН) К.Пужак в письме президенту В.Рачкевичу продолжали категорически требовать «немедленных, значительных и быстрых» сбросов вооружения, бомбардировок и десанта в город польской парашютной бригады. 10 августа Янковский писал президенту страны: «Мы только один раз получили от вас маленький сброс [оружия]. На советско-германском фронте с 3-го числа тишина. Мы не имеем ни материальной, ни моральной помощи... от вас мы не получили даже должного признания наших действий… [повстанцы] чувствуют себя обманутыми, они начинают роптать». В тот день Соснковский писал в Варшаву: «Неустанно предпринимаем усилия для организации помощи для вас», но предупреждал, что «не имеем права обнадеживать вас, не можем ни за что ручаться» (док. № 113). 11 августа из города сообщили: «Нет ни сбросов, ни обещаний их, нет никакой помощи. Мы имеем дело с неслыханной в истории насмешкой над нашим народом». На территории окруженного гитлеровцами Старого Мяста его «не защитники получили ни одного сброса из-за действий немецкой противовоздушной обороны» 72 . 12 августа с призывом о помощи к Рузвельту и Черчиллю обратилось военно-политическое руководство восстанием в Варшаве (док. № 110).

В создавшейся сложной ситуации западные союзники Польши постарались привлечь Сталина к помощи восставшему городу. 3 августа Британская военная миссия переслала обращение по этому поводу поляков из Варшавы, просивших штурмовать город советскими войсками (док. № 53). 4 августа Черчилль писал, что поляки «просят о русской помощи, которая кажется весьма близкой». С той же просьбой в этот день обратился к Молотову посол Великобритании в СССР А. Кларк Керр (док. № 59). 8 августа, отвечая Черчиллю, Сталин указал, что Миколайчик «имеет неудовлетворительную информацию о делах в Польше». Он сообщил о встречах Миколайчика с руководителями КРН и ПКНО, подробно излагал те разногласия, которые препятствуют договоренностям между «лондонскими» и «люблинскими» поляками, и признавал, что встречи «еще не привели к желательным результатам», но «все же имели положительное значение... Будем надеяться, что дальше дело пойдет лучше» 73 .

Уже к 9 августа военно-оперативное положение повстанцев заметно ухудшилось. Поэтому в очередной беседе со Сталиным Миколайчик ходатайствовал о помощи Варшаве сбросами вооружения. «Поляки нуждаются в оружии для того, чтобы продержаться». Сталин определил «начинание с восстанием... делом нереальным», поскольку «немцы только в районе Праги имеют три танковые дивизии, не считая пехоты. Просто жалко этих поляков». При этом помощь оружием обещал и заметил: «Советские войска, конечно, преодолеют сопротивление немцев и возьмут Варшаву, но это потребует времени» (док. № 88). О штурме города Миколайчик не просил, что полностью соответствовало тактике командования АК - любой ценой выстоять до того момента, когда станет возможным изгнание гитлеровцев из города собственными силами 74 . Штурм города советскими войсками не га­рантировал АК главного - возвращения правительства из эмиграции и гео­политической победы в «схватке» с «Советами».

Основными политическими проблемами обсуждения в Кремле 9 августа были вопрос о границе и создание нового правительства. Советское предложение (отказ Польши от владения восточными кресами скомпенсировать территориальными приращениями за счет Германии) Миколайчик не принял в части, касавшейся потери кресов. Второе предложение Сталина о создании нового коалиционного правительства Польши, которое премьер обсуждал 6 и 7 августа с прибывшими в Москву руководителями КРН (Б. Берут), ПКНО (Э. Осубка-Моравский) и 8 августа в том же составе с В.М.Молотовым, тоже не было принято 75 . Миколайчик отказался занять предложенный ему пост премьер-министра нового правительства в Люблине. Вероятно, в расчете на союзников у него сохранялась надежда на военно-политический успех восстания и вытеснение ПКНО из полити­ческого процесса в Польше 76 .

Учитывая обещание о помощи, данное Сталиным Миколайчику в ходе беседы 9 августа, англичане спешно, 10 августа, предоставили координаты для приема советского офицера в Варшаве 77 . 11-12 августа английский посол в Москве передавал советской стороне те призывы о помощи, которые приходили из Варшавы в Лондон. В этот же день Черчилль сообщил Сталину, что поляки «умоляют дать им пулеметы и боеприпасы. Не можете ли Вы оказать им еще некоторую помощь, так как расстояние от Италии очень велико» (док. № 116). 13 августа Миколайчик обратился к Сталину с просьбой о помощи восстанию в Варшаве (док. № 117).

Для президента США Ф.Д. Рузвельта польские проблемы лета- осени 1944 г. не были приоритетными. Американские политики, ссылаясь на то, что «Варшава находится в сфере военно-тактических действий России и без ее согласия они ничего сделать не могут», свою позицию в отношении Польши ставили в зависимость от договоренностей польского правитель­ства с СССР по вопросу о границе и восстановления дипломатических отношений 78 .

В свою очередь для Сталина американское участие в решении польского «вопроса» было чрезвычайно важно, но не столько по отношению к Варшавскому восстанию, сколько в деле придания легитимности ПКНО. В Москве стремились приобрести хотя бы косвенное американское согласие его существование. С этой целью прорабатывался вариант использования фигуры О.Ланге - польского социалиста, известного профессора экономики в Чикагском университете, посетившего СССР и неоднократно беседовавшего со Сталиным весной 1944 г. Ланге принимал советский вариант урегулирования советско-польских противоречий и в июне 1944 г. выступил посредником в организации контакта между Москвой и Миколайчиком 79 .

8 августа руководство ПКНО, вряд ли по собственной инициативе, oбратилось к американскому президенту с просьбой разрешить выезд в Польшу американскому гражданину О.Ланге для того, чтобы он мог войти в состав ПКНО и возглавить департамент иностранных дел, в случае необходимости аннулировать статус гражданина США 80 .

9 августа в послании Рузвельту Сталин проинформировал американского президента о встречах с польским премьером в Москве, подробно остановившись на беседах последнего с представителями ПКНО, и сделал вывод, что «как Польский Национальный Комитет, так и Миколайчик выражают желание совместно работать и искать в этом направлении практических возможностей» (док. № 89). Политический смысл информации, содержавшейся в послании, был заключен в его последнем абзаце, где Сталин поддержал просьбу ПКНО о Ланге и выразил надежду, что президент не откажет «в необходимой поддержке в этом деле, которое имеет столь большое значение для дела союзников» 81 .

Ответ Рузвельта получили в Москве 12 августа. Он был достаточно резким. Оговорив, что «Вы понимаете, я уверен, что Правительству Соединенных Штатов трудно на настоящей стадии [намек на предстоявшие президентские выборы в США] предпринять официальные действия в отношении Ланге. Как частное лицо он, конечно, имеет, согласно закону, полное право сделать то, что он считает правильным», Рузвельт фактически отказал Сталину в его просьбе: «...в настоящей обстановке, и в особенности до окончания переговоров между Премьером Миколайчиком, Правительство которого мы все еще продолжаем официально признавать, и Польским Комитетом, Правительство Соединенных Штатов не желает ни быть вовлеченным в дело, связанное с просьбой Польского Комитета о том, чтобы профессор Ланге вступил в него в качестве руководителя отдела иностранных дел, высказывать какого-либо мнения в отношении этой просьбы» 82 . Советская сторона, вероятно, расценила подобный отказ как нарушение советско-американского сотрудничества. А ведь совсем недавно президент США заверял, что «не намерен никоим образом навязывать своего мнения в вопросах, которые имеют специальное значение для Сталина и его страны» 83 .

Реакцией Москвы стало опубликованное 13 августа Заявление ТАСС, где было сформулировано жесткое мнение СССР о восстании в Варшаве: «Газеты и радио польского эмигрантского правительства в Лондоне при этом делают намеки на то, что будто бы повстанцы в Варшаве находились в контакте с советским командованием, а последнее не оказало им должной помощи. ТАСС уполномочен заявить, что эти утверждения и намеки иностранной печати являются либо плодом недоразумения, либо проявлением клеветы на советское командование. ТАССу известно, что со стороны польских лондонских кругов, ответственных за происходящее в Варшаве, не делалось никаких попыток ранее уведомить и согласовать с советским военным командованием какие-либо выступления в Варшаве. Ввиду этого ответственность за происходящее в Варшаве падает исключительно на польские эмигрантские круги в Лондоне» (док. № 118).

После публикации этого заявления в Москве сочли вопрос о советской помощи Варшаве снятым с повестки дня. Оценки восстания в посланиях Сталина Черчиллю и Миколайчику, в завязавшейся переписке МИД СССР с послами Великобритании и США в Москве становились все более резкими.

В новой ситуации западные союзники попытались смягчить позицию советской стороны. 13 августа в Генштаб Красной армии от Британской военной миссии поступила информация о подготовке американской операции по доставке в Варшаву «с баз в России» немецкого трофейного оружия (док. № 122). 14 августа В.М.Молотов получил от посла США А.Гарримана сообщение, что «имеется намерение направить американские бомбардировщики в Варшаву». Одновременно посол Великобритании сообщил о польском обращении к союзникам признать АК армией, воюющей с Германией, и тем обеспечить ее солдатам статус военнопленного в случае поражения восстания, и поинтересовался отношением Молотова к этой идее (док. № 123).

Нарком уклонился от прямого ответа, сославшись на то, что отряды АК воюют на два фронта - против Германии и против СССР. В тот же день Молотов получил запрос Гарримана о возможности приземления на советской территории американских самолетов, совершающих челночные полеты из Великобритании для сброса грузов варшавским повстанцам. Посол считал, что «самое эффективное содействие мы можем оказать дневными челночными полетами американских бомбардировщиков на советские базы» (док. № 124).

Отказ был направлен Гарриману заместителем наркома А.Я.Вышинским утром 15 августа и повторен в тот же день двум послам, посетившим его с просьбой пересмотреть это решение. Отказ мотивировался тем, что прием американских или английских самолетов на советской территории будет означать участие СССР в «авантюре в Варшаве», от которой советское руководство отмежевалось. «Речь вовсе не идет о том, - говорил Вышинский, - чтобы помешать в подобных попытках американцам или кому-либо другому, что речь идет об оценке варшавских событий, которые являются авантюристическими, чем и определяется наше отношение к вопросу о сбрасывании в Варшаве оружия» (док № 129). 16 августа Вышинский, принимая Гарримана, повторил это заявление (док. № 136).

16 августа Сталин в послании Черчиллю писал, что «Варшавская акция представляет безрассудную ужасную авантюру, стоящую населению боль­ших жертв... При создавшемся положении советское командование пришло к выводу, что оно должно отмежеваться от варшавской авантюры, так как оно не может нести ни прямой, ни косвенной ответственности за варшавскую акцию». Дав жесткую оценку событиям в Варшаве, Сталин утверждал, что «этого не было бы, если бы советское командование было информировано до начала варшавской акции и если бы поляки поддерживали с последним контакт» (док. № 132). В тот же день в письме Миколайчику Сталин определил замысел с восстанием как «легкомысленную авантюру, вызывающую бесцельные жертвы населения» и обратил внимание польского премьера на «клеветническую кампанию польской печати с намеками на то, что будто советское командование подвело варшавцев» (док. № 133).

17 августа послы США и Великобритании были вновь приняты Молотовым. Состоялся длительный разговор, начавшийся с просьбы о приеме Ста­линым и закончившийся заявлением наркома, что «советское правительство не изменит своей позиции», в том числе по вопросу использования советских аэродромов американскими самолетами, летающими на Варшаву. Последовало предупреждение о намерении советского правительства отказать в использовании аэродромов, предоставленных авиации США для совершения челночных операций против Германии (док. № 141).

Советским руководством неоднократно давался отрицательный ответ и на задававшийся, начиная с середины августа 1944 г., послами Великобритании и США в СССР А. Кларк Керром и А. Гарриманом, а также Ст. Миколайчиком вопрос о советской причастности к началу восстания, которое якобы было поднято «под влиянием неоднократных советских призывов действовать более активно» (док. № 136, № 137, № 133, № 141,
№ 143, № 146, № 164). Отвечая на письма английской стороны от 18 и 20 августа, А.Я. Вышинский категорически опроверг сведения из Варшавы о том, что одной из причин выступления поляков в Варшаве послужили советские призывы к восстанию в Варшаве: «Это утверждение, заявил Вышинский, явно основано на недоразумении, так как ни советское правительство, ни советское командование, ни какие-либо другие советские органы никогда не призывали поляков к восстанию в Варшаве 84 . Советское правительство не сомневается в том, что этот приказ был дан польским эмигрантским правительством...» (док. № 164).

К середине августа 1944 г. в США разработали воздушную операцию помощи Варшаве. Она могла состояться при условии использования советских аэродромов для посадки американских бомбардировщиков и штурмовиков после выполнения налетов на немецкие аэродромы вокруг Варшавы и сбросов грузов для повстанцев. Однако, отказав Сталину в просьбе направить О. Ланге в Люблин, Рузвельт оказался в ситуации, когда он не мог без согласия Москвы предоставить американскую помощь признаваемому им польскому правительству.

Недовольные позицией Москвы в Вашингтоне расценили ситуацию, складывавшуюся между главными союзниками, как тревожную. А. Гарриман признал, что советский отказ американцам «продиктован жесткими политическими мотивами» 85 . В руководстве США пришли к выводу, что челночные операции самолетов США «не должны быть сорваны» из-за недостаточной помощи восстанию в Варшаве. Разделяли это мнение и в Лондоне. Результатом обдумывания ответа Москве стало, по определению российских исследователей, «вялое совместное послание» Рузвельта и Черчилля 20 августа, которое «не возымело на Сталина никакого действия» 86 .

22 августа, отвечая на заданный союзниками вопрос: «...не согласитесь ли Вы помочь нашим самолетам» сбросить грузы в Варшаву, Сталин ввел в свою аргументацию военный мотив: усиление немецкой группировки под Варшавой в связи с восстанием «весьма невыгодно как для Красной Армии, так и для поляков», и советские войска «делают все возможное, чтобы сломить эти контратаки гитлеровцев и перейти на новое широкое наступление под Варшавой... и освободить Варшаву для поляков. Это будет лучшая и действительная помощь полякам-антинацистам» (док. № 159).

Отвечать на это послание Сталина союзники воздержались. Дальнейшее давление на Москву по польскому вопросу было признано в Лондоне и Вашингтоне не полезным «с точки зрения, по словам Рузвельта, долгосрочных перспектив войны в целом» 87 . Активная переписка лидеров «Большой тройки» по польскому вопросу была на время приостановлена.

Таким образом, реагируя на отказ Рузвельта по поводу О.Ланге и ПКНО, Москва отказалась помогать задуманной англо-американской воздушной операции над Варшавой, которая не могла решить судьбу города и обеспечить победу восставших. Советское руководство давало понять союзникам что Варшава и Польша - это зона военно-оперативных действий Красной армии и, согласно договоренностям в Тегеране, сфера национальных интересов СССР. Подтверждением можно считать распоряжение начальника штаба 1-го Белорусского фронта генерал-полковника М.С. Малинина от 23 августа командованию армий и войскам тыла фронта: «Принять решительные меры к тому, чтобы не допустить перехода за р.Висла хотя бы самых мелких групп Армии Краевой. Перехватывать и разоружать группы краевцев [членов АК] в соответствии с директивой Ставки Верховного главнокомандующего» от 14 июля. Это была реакция на приказ командования АК своим отрядам «любыми средствами прорваться за р. Висла и выходить в окрестности Варшавы» (док. № 167).

Реакция союзников на действия советского руководства все-таки последовала. 29 августа Армия Крайова, состоявшая, строго говоря, из партизанских отрядов разной численности и вооруженных ручным оружием, была признана правительствами Великобритании и США армией, которая «составляет воинскую силу, образующую собой неотъемлемую часть поль­ских вооруженных сил». За Армией Крайовой «в соответствии с законами и обычаями войны» был признан международный статус комбатантов в борьбе с Германией 88 (док. № 174). Это решение западных союзников имело сугубо избирательный политический смысл. Отметим, что вскоре союзники отказали в признании статуса комбатантов регулярным армиям Румынии и Болгарии, перешедшим на сторону Антигитлеровской коалиции. Текст заявлений Лондона и Вашингтона был направлен советскому руководству, которое приняло решение «не отвечать» на поступившие уведомления (док. № 181).

В конце августа 1944 г. положение повстанцев и жителей города стало критическим: не хватало оружия, боеприпасов, медикаментов, продовольствия, в городе не было воды и света. Все больше повстанцы и население столицы осознавали неизбежное поражение восстания, «надежда на успеш­ное окончание восстания медленно ослабевала», высказывались суждения о бессмысленности поднятого восстания и напрасно принесенных жертвах, звучали обвинения в адрес западных союзников в бездействии, требования отставки правительства в Лондоне (док. № 161, 162, 171).

Безнадежность сопротивления поляков учитывало и германское командование, которое стремилось как можно быстрее избавиться от этого очага военных действий. По сообщению из Варшавы в «польский» Лондон от 22 августа, предложения о капитуляции и объединении в борьбе с Советами поступали неоднократно: «В случае отказа они грозят сровнять город с землей. В последний раз парламентеры принесли письмо командующего Варшавским фронтом с предложением капитулировать и обещанием, что Армия Крайова будет выпущена с почестями и оружием, а население выслано на запад» (док № 161). 25 августа германское командование обратилось к населению, предлагая покинуть город (док. № 172).

Но командование АК в начале сентября не было готово к признанию военно-политического поражения и капитуляции. Напротив, 2 сентября Бур-Коморовский доносил в штаб Верховного главнокомандующего о принятом решении «защищать Варшаву до предела возможностей» и признавал, что «возможность удержаться не зависит исключительно от нашей выдержки, но и от мат[ериальной] помощи от Вас или от скорых успехов советских войск на нашем отрезке» (док. № 188). 3 сентября Миколайчик уведомил Бур-Коморовского, что польское «предложение выслать широкомасштабную экспедицию Королевских военно-воздушных сил было еще раз рассмотрено» союзниками, но «после рассмотрения всех возможностей это было признано невозможным» (док. № 189).

Неясной для судьбы восстания в Варшаве расценивал ситуацию на советско-германском фронте и посол Польши в США Я. Чехановский.
4 сентября он имел продолжительную беседу с начальником штаба Верховного главнокомандования вооруженными силами США при президенте Рузвельте адмиралом Д.Леги. Посол выяснял возможность американской помощи повстанцам, но получил фактический отказ. Адмирал сомневался, что технически возможно провести большую операцию «без советского участия и помощи, или, по крайней мере, без поддержки советской стороны», но обещал «рассмотреть вопрос самым благоприятным образом» и «доложить завтра президенту». По мнению Чехановского, советская стратегия сводилась к тому, что «Сталину сегодня более важно как можно быстрее действовать через Румынию на Балканах, чтобы опередить действия союзников в Болгарии и Югославии, а также ввести в Венгрию свои силы как можно раньше, по единственной дороге, освященной традицией, а именно через “железные ворота’’ 89 , избежав тем самым тяжелых и затяжных боев на Карпатском хребте. Политические мотивы для Сталина на Балканском полуострове мо­гут быть куда важнее, чем немедленный ввод войск в Германию через Поль­шу» (док. № 192).

Однако посол Чехановский в своих предположениях не поспевал за раз­витием событий. В сентябре 1944 г. события вокруг Варшавы развивались на фоне серьезных успехов Красной армии на Балканах и в Финляндии.
5 сентября СССР объявил войну Болгарии. 8 сентября советские войска вступили на ее территорию. 9 сентября здесь прекратились боевые действия. 12 сентября СССР, США и Великобритания подписали перемирие с Румынией, а 19 сентября СССР и Великобритания подписали перемирие с Фин­ляндией. Таким образом, начался процесс формирования невраждебной Со­ветскому Союзу власти в странах, расположенных вдоль советских границ на северо-западе и юго-западе континента, что соответствовало интересам обеспечения безопасности западных границ СССР.

В конце августа 1944 г. советское командование перешло к обороне на большей части центрального участка советско-германского фронта, однако бои на подступах к Варшаве и в направлении нижнего течения р. Нарев продолжались. 30 августа советские войска вновь заняли Радзымин, а
5 сентября - Воломин. В тот же день советскими войсками были захвачены плацдармы на р.Нарев у Ружан и Сероцка 90 . 4 сентября командующий войсками 1-го Белорусского фронта маршал К.К.Рокоссовский приказал командующему 1-й Польской армией генералу 3.Берлингу передать
1-ю польскую пехотную дивизию в оперативное подчинение командующему 47-й армии для наступления на правобережное предместье Варшавы - Прагу (док № 193).

После некоторого молчания союзников по польским делам посол Великобритании Кларк Керр 5 сентября вручил Молотову послание, в котором указывалось, что в Варшаве «поляки, сражающиеся там против немцев, находятся в отчаянном бедственном положении», и содержался призыв к Советскому правительству «оказать всемерную помощь, которая может быть в его силах, и, кроме всего прочего, предоставить возможность для самолетов Соединенных Штатов приземляться с этой целью на Ваших аэродромах». На документе есть резолюция Молотова: «Наш отв[ет] ср[очно]» (док. № 191).

Советский нарком ответил англичанам 9 сентября, заявив вначале, что: «Советское правительство хотело бы, чтобы была организована беспристрастная комиссия для выяснения того, по чьему именно приказу было начато восстание в Варшаве и кто виновен в том, что советское военное командование не было об этом уведомлено заранее». Молотов настаивал, что «никакое командование в мире, ни английское, ни американское, не может мириться с тем, чтобы перед фронтом его войск было организовано в большом городе восстание без ведома этого командования и вопреки его оперативным планам. Понятно, что советское командование не должно составлять исключение». Однако он сообщил о советском согласии оказать помощь повстанцам (док. № 199).

Тогда же, 9 сентября, последовало очередное немецкое предложение командованию АК в Варшаве сложить оружие на условиях признания за повстанцами международного статуса комбатантов. Командующий АК считал капитуляцию неизбежной из-за отсутствия советской помощи, и в тот же день из Варшавы в правительство ушла депеша: «с немцами начаты тайные переговоры о капитуляции» (док. № 200).

10 сентября Бур-Коморовский выставил командующему германскими войсками в районе Варшава-Юг генерал-майору Г. Popy условия капитуляции. Речь шла об «обеспечении полных прав комбатантов в отношении всех сражающихся, без какого-либо расследования относительно их антинемецкой деятельности, в том числе осуществлявшейся в период до 1.8.44». Командующий АК ожидал от германской стороны информации о судьбе гражданского населения, находящегося в городе, об отношении германского командования к органам гражданской власти, созданным во время восстания, и к их де­ятельности» (док. № 204). Польские требования были полностью приняты немцами, но обусловлены предупреждением: «Настоящим в последний раз требую капитуляции до 16.00 10.9.1944. В это время жду Ваших представителей для принятия Вашей капитуляции в письменном виде» (док. № 205).

Командование АК, однако, отложило капитуляцию. Еще 8 сентября командир повстанцев в районе Жолибож доложил начальнику штаба командования АК в Варшаве генералу Т. Пелчиньскому о прибытии от К.К. Рокоссовского двух советских парашютистов с рацией. 10 сентября о согласии Москвы на «проведение большой дневной американской экспедиции» англичане уведомили Миколайчика, который немедленно отправил информацию в Варшаву (док. № 203). В тот же день советская сторона через Лондон передала командованию АК в Варшаве шифры и способ связи с командованием 1-го Белорусского фронта 91 . 10 и 11 сентября был произведен первый сброс грузов, над Прагой начала активно действовать советская авиация 92 (док. № 208). 11 сентября в Варшаву поступило известие от Миколайчика о возможности сотрудничества с советской стороной
«в вопросе о помощи сражающейся Варшаве» 93 . На это советское решение повлияли успехи войск, закрепившихся на левом берегу Вислы в районе Магнушева, и боевые действия на ближайших подступах к городу. Командование АК связало с этим событием надежду на скорый штурм Варшавы советскими войсками и приняло решение продолжать борьбу в городе.

10–14 сентября советские и польские части смогли занять Прагу. Теперь в Москве посчитали, что боевыми действиями Красной армии созданы условия для оказания результативной и регулярной помощи Варшаве. В ночь с 13 на 14 сентября 85 советских самолетов прицельно сбросили в условные пункты назначения 29 т продовольствия, боеприпасов, оружия. С этого вы­лета до конца месяца каждую ночь советское командование оказывало всевозможную помощь повстанцам. В небе над городом действовала советская авиация, уничтожая немецкие самолеты, подавляя огневые точки противника, выясняя ситуацию и расположение боевых групп повстанцев, передавая им необходимые данные советской разведки о расположении и возможностях немцев (док. № 220). Подчеркнем, что каждый третий вылет совершили польские летчики полка ночных бомбардировщиков 1-й Польской армии.

15 сентября маршал К.К.Рокоссовский через заместителя начальника Генштаба генерала А.И. Антонова удовлетворил поступившую в Москву через англичан просьбу Бур-Коморовского обменяться радиосигналами. Но в тот же день последовало другое решение командования фронта: «Радиосвязи с повстанцами нет и восстанавливать ее не будем, насчет заброски своих радистов с радиостанцией вопрос подрабатываем, но это дело сложное» (док. № 229). Не была установлена и телефонная связь между командующими (док. № 222, 243, 244).

Вопрос об организации систематической советской помощи для освобожденной Праги в эти дни обсуждался в Москве. 15 сентября была получена информация члена Военного совета l-го Белорусского фронта генерал-лейтенанта К.Ф.Телегина, немедленно направленная И.В. Сталину. Полученные сведения, вероятно, были признаны важными, и Телегина обязали предоставлять подробные сведения о ситуации в Варшаве два раза в сутки. Этот канал поступления информации по Варшаве действовал в ежедневном режиме до первых дней октября 1944 г. Периодически информация Телегина поступала Сталину, обеспечивая советскому руководству знание военно-политической обстановки, действий командования повстанцев на местах и настроений населения в городе
(док. № 229, 236).

Для установления контактов и получения данных о ситуации в городе от рядовых участников восстания и отдельных офицеров АК и AЛ
18 сентября в Варшаву были заброшены двое советских военнослужащих - офицер связи и радист с рацией (док. № 247, 248, 255, 257, 258).
С 21 сентября в городе находился советский разведчик капитан И.Колос (псевд. Олег), который с 24 сентября установил радиосвязь штаба l-го Белорусского фронта с некоторыми сохранявшимися очагами восстания, что позволяло получать информацию о ситуации в городе и потребностях повстанцев и гражданского населения (док № 353, 363).

Тем временем 16-23 сентября частями 1-й Польской армии была предпринята операция по форсированию Вислы в черте города и соединению с повстанцами (док. № 234, 236, 243, 247, 248, 255, 257, 258, 259, 262 и др.). Однако ожесточенное сопротивление противника, слабая активность повстанцев, медленное наращивание сил на захваченных плацдармах и недостатки боевого управления десантами привели к тому, что, потеряв
87,1% личного состава десантных отрядов, части 1-й польской армии были вынуждены вернуться на восточный берег реки 94 (док. № 291, 292). Севернее Праги советские войска пытались ликвидировать немецкий плацдарм в междуречье Нарева и Вислы. Еще 16 сентября войска 1-го и 2-го Белорусского фронтов вышли на рубеж р.Нарев и закрепились на плацдармах на ее западном берегу. После отражения ряда попыток вермахта ликвидировать эти плацдармы фронт 30 октября 1944 г. окончательно стабилизировался 95 . Цена «стояния» советских и польских войск под Варшавой была высока. Судя по публикуемым в сборнике документам, цифры потерь 1-го Белорусского фронта за август-сентябрь составили 171 665 человек, а потери 1-й Польской армии - 7371 человек (док. № 187, 352) 96 .

Общественные настроения жителей Варшавы и повстанцев постепенно изменялись. 17 сентября Бур-Коморовский отправил Верховному главнокомандующему Соснковскому тревожную депешу о том, что «отсутствие видимой помощи и поддержки со стороны наших западных союзников с одновременно все более набирающей популярность советской пропагандой о несостоятельности и бездеятельности политических и военных властей на местах, как и польского правительства в Лондоне» настраивают общественное мнение в пользу СССР и ПКНО (док. № 238, 247).

В Варшаве были убеждены в возможности выправить эту ситуацию при условии большой помощи от западных союзников, которые вели подготовку и согласование с Москвой крупной экспедиции на Варшаву (док. № 216, 246). 18 сентября 110 «летающих крепостей» 3-й американской дивизии бомбардировочной авиации тремя группами вылетели с территории Великобритании. Каждый бомбардировщик нес в себе от 6 до 12 контейнеров с оружием, гранатами, взрывчаткой, продовольствием и медикаментами. Около 14 часов дня тремя волнами с высоты 4-5 км было сброшено в город 1170 контейнеров. Однако лишь 288 из них, или около 25% (около 50 т), достались повстанцам, остальные упали на территорию, контролируемую или советскими, или (в большей части) немецкими войсками 97 .

Операция оказала позитивное воздействие на настроения в городе: «Люди прыгали от радости». Однако точность сброса грузов в обозначенные цели была невысокой: «часть [груза] попала в немецкие руки, часть на район Прага - к Советам» (док. № 246). Последний раз западные союзники произвели сброс грузов для Варшавы 21 сентября, когда было сброшено 3 контейнера на территорию Кампиноской Пущи, из которых повстанцы получили лишь 1 98 . Тогда, по сведениям генерала А.Хрущеля, положение в городе было «очень тяжелое, есть нечего и стрелять нечем» (док. № 338). Лишь советское командование продолжало помогать Варшаве оружием, боеприпасами, продовольствием и медикаментами. Переоборудованные самолеты По-2 сбрасывали грузы без парашютов с высот в 100-150 м, в основном по координатам и по «заказу» повстанцев. За период с 13 сентября по 1 октября 1944 г. советские летчики и пилоты 1-й Польской армии сбросили варшавским повстанцам свыше 150 т вооружения и боеприпасов, 131 т продовольствия и 515 кг медикаментов (док. № 358). За два месяца борьбы от западных союзников Польши повстанцам досталось 82,3 т вооружения и боеприпасов и 21,7 т продовольствия и лекарств 99 .

Помощь советской стороны и западных союзников восстанию была существенной. Она, несомненно, облегчала трагическое положение повстанцев и населения, но не могла кардинально изменить военно-оперативную обстановку в Варшаве. Военное поражение восстания неотвратимо приближалось. Тем не менее, вопрос о возможных действиях для поддержки повстанцев и освобождения Варшавы все еще рассматривался в Москве. Пока части 1-й Польской армии вели бои на плацдармах в городе, Ставка ВГК предложила маршалам Г.К.Жукову и К.К.Рокоссовскому продумать возможные варианты помощи. Уже 20 сентября в Москву была направлена докладная записка о необходимости охвата города с севера, что требовало разгрома противника в междуречье pp. Нарев и Висла. Предлагалось подготовить операцию к 4-5 октября 100 (док. № 272). 21 сентября командование 1-го Белорусского фронта доложило Сталину о ситуации в Варшаве и боевых возможностях повстанцев. Авторы доклада маршал К.К.Рокоссовский и генерал-полковник М.С. Малинин писали, что более 4 тыс. повстанцев со слабым вооружением при отсутствии единого руководства и политического единства «никакой реальной силы в борьбе за Варшаву не представляют и рассчитывать на их сколько-нибудь существенную помощь нельзя. В городе и в районах, занимаемых повстанцами, имеется еще значительное количество населения, могущее в той или иной степени принимать участие в борьбе с немцами, но оно не организовано и не вооружено, испытывает острый недостаток в продовольствии, в силу чего рассчитывать на вовлечение его в активную борьбу в данное время не представляется возможным» (док. № 281). На следующий день, 22 сентября 1944 г., представитель Генерального штаба при 1-й Польской армии Н.М.Молотков доносил заместителю Верховного главнокомандующего маршалу Г.К.Жукову об ухудшении обстановки на фронте, тяжелом положении 1-й Польской армии и невозможности взять Варшаву (док. № 290). При таком военно-оперативном положении в столице и на подступах к ней штурм города становился бессмысленным.

Серьезные успехи Красной армии в Прибалтике и на Балканах не позволяли Великобритании навязать советскому руководству нужное ей решение «польского вопроса». Англичанам оставалось только пытаться выяснить намерения И.В.Сталина. 23 сентября послы США и Великобритании посетили Кремль с информацией о состоявшейся двусторонней встрече Рузвельта и Черчилля в Квебеке, где обсуждались проблемы завершения войны в Европе и на Дальнем Востоке. Каждый посол поинтересовался положением в районе Варшавы. Сталин назвал положение неудовлетворительным, поскольку взять Варшаву фронтальной атакой «очень трудно». Говоря о повстанцах, уточнил: «Восставшие в Варшаве рассеяны по четырем районам», с оружием около 2,5 тыс. человек, «вооружение, сбрасываемое с американских самолетов, часто не попадает в руки повстанцев, так как сбрасывается с очень больших высот, ...население Варшавы голодает» (док. № 297).

Дальнейшего развития польский сюжет в ходе этой беседы не имел, но информация о Варшаве, полученная от Сталина, позволяла понять, что в ближайшее время советские войска не смогут освободить город. Это было важно прежде всего для Черчилля - основного ходатая за Миколайчика и поиск компромисса в решении «польского вопроса» в целом. Спустя несколько дней проблема «Миколайчик - ПКНО» получила продолжение.

Тем временем 25 сентября командующий немецким корпусом полиции в Варшаве фон дем Бах направил к польскому командованию двух офицеров АК, находившихся в немецком плену, с предложением командованию АК капитулировать на выгодных для повстанцев условиях: они будут считаться комбатантами. При этом выражалась надежда, что «в дальнейшем немецкая армия вместе с польской [армией] будет воевать против большевиков» 101 . Германская сторона была хорошо осведомлена об антисоветских целях организаторов восстания.

Предложения германского командования польская сторона не приняла. Среди участников восстания и части их командиров отношение к сдаче оружия было негативным. Так, 27 сентября защитники района Жолибож отклонили ультиматум германского командования и «в течение ночи подвергались ужасному артобстрелу» (док. № 326, 327, 329). Однако настроения в высших кругах АК были иными. Командующий АК в Варшаве генерал А.Хрущель, командир подразделений АК в районе Средместье-Юг подполковник Я.Щурек-Церговский и подполковник Зигмунд 102 провели 28 сентября совещание о предстоящей капитуляции с представителями фон дем Баха. Полякам было предложено сложить оружие на условиях признания пoвстанцев военнопленными. В этот день в отряды АК стали поступать приказы о прекращении огня с польской стороны (док. № 326, 327, 328, 363). Последовало очередное обсуждение ситуации в городе командования АК с делегатом правительства Я. Янковским, активным сторонником прекращения борьбы. Он доказывал что «восстание не ставило перед собой цель начать всеобщую войну с немцами и не могло иметь целью разгром немцев. Восстание уже достигло своих политических и моральных целей» 103 . Тогда же Т.Бур-Коморовский доносил К.Соснковскому: «Дальнейшая борьба в двух изолированных котлах может стать невозможной. Голод. Если мы не получим эффективной помощи с наступлением Красной армии до 1 октября, то будем вынуждены прекратить борьбу» (док. № 336).

В Лондоне было известно о переговорах варшавских повстанцев с немецкими представителями. Это вызывало озабоченность правительства Великобритании судьбой польского союзника после капитуляции восстания в Варшаве. В первую очередь, беспокойство вызывало будущее правительства во главе с Миколайчиком, которого Черчилль с начала 1944 г. упорно убеждал принять советские условия урегулирования отношений с СССР. Новые обстоятельства не могли не «подтолкнуть» английского премьер-министра к проработке вариантов действий после поражения восстания.

27 сентября Сталин получил послание Черчилля, где было выказано желание «приехать в Москву в октябре». 30 сентября последовал положитель­ный ответ Сталина: «Я весьма приветствую Ваше желание приехать в Москву в октябре. Нам следовало бы обсудить военные и другие вопросы, кото­рые имеют большую важность» 104 .

29 сентября министр иностранных дел А.Иден в беседе с советским послом в Великобритании Ф.Т.Гусевым убеждал его в стремлении Миколайчика «достигнуть соглашения с Советским правительством» (док. № 334). В тот же день Черчилль принял Миколайчика, который не мог не доложить ему о полученном 27 сентября отказе политических лидеров подполья, находившихся в Варшаве, «взять на себя ведение переговоров [по урегулированию отношений с СССР]». Они предлагали Миколайчику «приехать в Варшаву сразу по вступлению советских войск» (док. № 310). Такая информация должна была встревожить Черчилля, который порекомендовал польскому премьеру немедленно написать обращение к Сталину, которое 30 сентября поступило в посольство Великобритании в Москве и 1 октября было передано В.М. Молотову.

Миколайчик впервые просил Сталина о штурме Варшавы советскими войсками (док № 332). Скорее всего, премьер рассчитывал на то, что штурм города советскими войсками возможен и позволит избежать капитуляции, а значит, и сохранить на случай вступления советских войск в столицу руководящий военно-политический состав подполья. Подтверждением этому служит письмо английского посла В.М. Молотову от 29 сентября: «...Польское правительство в Лондоне просило мое правительство организовать срочное доведение до сведения Советского правительства следующих сведений о фамилиях руководящих лиц польского подпольного движения, а также польской внутренней армии 105 , которые действовали под псевдонимами» (док № 333). Далее следовал список имен лиц.

Для Черчилля обращение Миколайчика к Сталину было нужно для подготовки его участия в будущих переговорах в Москве. Английская сторона стремилась убедить Сталина в склонности Миколайчика к компромиссу с СССР, чтобы при обсуждении польского вопроса на уровне «большой тройки» не допустить исключения признаваемого Великобританией польского правительства из процесса переформирования власти в Польше. В польском премьере как участнике будущих переговоров с ПКНО проявлял тогда заинтересованность и Сталин, иначе через две недели Миколайчик не прибыл бы в Москву 106 .

Между тем, по информации советского офицера-разведчика в Варшаве, «30 сентября начался первый выход гражданского населения» из города. Среди солдат и офицеров АК началась паника; они переодевались в гражданскую одежду и уходили вместе с мирным населением (док. № 363). 1 октября, когда пал Жолибож, командованием АК было принято окончательное решение договариваться с немцами об условиях капитуляции повстанцев и эвакуации гражданского населения из осажденных районов города: «У Варшавы, - писал Бур-Коморовский в правительство, - больше нет никаких шансов защищаться... Переговоры завтра» (док. № 347).

Вечером 2 октября полковник К.Иранек-Осмецкий и подполковник З.Добровольский с польской, а генерал Э.фон дем Бах с немецкой стороны подписали соглашение о прекращении военных действий с 20.00. В ходе переговоров командование АК отказалось удовлетворить требование немцев и отдать приказ по Армии Крайовой в масштабах всей страны прекратить борьбу против Германии. Не был принят и вариант «секретного соглашения» на этот счет, предложенный во время состоявшейся 4 октября личной беседы Бур-Коморовского с фон дем Бахом (док. № 404, 408, 411). Однако командующий АК высказал «личное убеждение, что немецкое высшее руководство не будет иметь со стороны АК особых трудностей, поскольку варшавское восстание было кульминационным пунктом деятельности АК, венцом ее усилий» 107 .

Обращение немцев с капитулировавшими варшавскими повстанцами кардинально отличалось от системы массовых террора и репрессий, свойственных оккупационному режиму в Польше, начиная с осени 1939 г. Вслед за западными союзниками германское командование признало статус военнопленных как за членами Армии Крайовой, так и за всеми другими, тактически ей подчиненными военными подразделениями. Немецкая сторона согласилась не преследовать поляков «ни за военную, ни за политическую деятельность как во время восстания в Варшаве, так и в предыдущий период», не наказывать «за нарушение немецких распоряжений» и намекала командованию АК на необходимость переориентировать вооруженную деятельность против «Советов» 108 .

Таким образом, спустя 63 дня героической борьбы повстанцев, сопровождавшейся гибелью десятков тысяч жителей и уничтожением столицы страны, командование АК капитулировало. Современные польские историки полагают, что от 15 до 18 тыс. поляков погибли на баррикадах,
25 тыс. – были ранены. Оружие сложили 17 тыс. аковцев 109 . Среди них были генералы Т.Бур-Коморовский, Т.Пелчиньский, А.Хрущель, а также начальники отделов Главного командования АК - полковники К. Иранек-Осмецкий, Ю. Шостак, Я. Жепецкий, А. Санойца и др. (док. № 406).

Самые многочисленные жертвы - от 120 до 130-165 тыс. жизней – в ходе восстания понесли жители Варшавы, которых по приказу рейхсфюрера СС Г.Гиммлера уничтожали «десятками тысяч» 110 . Варшавян, выживших во время бомбежек и пожаров, нацисты отправляли в концлагеря в Прушкове и Урсусе, расположенные вблизи Варшавы. По немецким данным, к 14 октября 1944 г. через эти лагеря «в общей сложности было пропущено 350 617 беженцев». Большинство нетрудоспособных и больных гитлеровцы «разместили» в Варшавском, Краковском и Радомском районах, около 1 тыс. человек отправили на работы в Германию (док. № 404). Вместе с гражданским населением покинула город часть командования АК, в том числе новый командующий АК генерал Л.Окулицкий.

Жертвой замысла командования АК о восстании стала сама столица Польши. 9 октября фон дем Бах получил «от рейхсфюрера [Гиммлера] приказ Гитлера, чтобы полностью уничтожить Варшаву» (док. № 387). Приказ был выполнен. Гитлеровцы взрывали и сжигали город методично, квартал за кварталом, дом за домом. В руины были превращены почти все памятники польской истории и варшавской архитектуры. Такова оказалась материальная цена поражения восстания.

Невыполненной осталась политическая цель восстания, которую стремились реализовать правительство Польши и командование АК. Назначенное стать апогеем акции «Бужа» на всей территории довоенной Польши, восстание должно было создать условия для возвращения из эмиграции в столицу правительства Польши и продемонстрировать способность поляков само­стоятельно, силой своего оружия, решить вопрос о власти, территории, мес­те и роли Польши в послевоенной Европе. Однако расчеты польского дово­енного политического класса оказались несоизмеримыми с его реальными военными и внешнеполитическими возможностями.

Слабо подержанное Великобританией и США, политически направленное против СССР восстание не могло не потерпеть военного поражения, пос­кольку германское командование не собиралось сдавать Варшаву. В свою очередь, восстание стало предвестником краха геополитического проекта, со­зданного социально-политическими силами, господствовавшими в довоен­ной Польше. Цель этого проекта состояла в том, чтобы, став лидером «ма­лых» государств восточноевропейского региона, превратить Польшу в важ­ный геополитический фактор для западных союзников, обрести ключевую роль в Восточной Европе для противостояния Советскому Союзу. Ошибоч­ность геополитической концепции польского правительства, построенной на антисоветизме, породила убежденность в возможности если не военного, то геополитического поражения СССР. Наиболее крупной заявкой польского правительства и командования АК на реализацию этого проекта стало восста­ние в Варшаве, закончившееся трагическим поражением. Главным победите­лем из войны в Европе выходил СССР, что делало ничтожным такой замысел.

Примечания

1. Duraczyński Е. Polska. 1939-1945. Warszawa, 1999. S. 136-137; Komorowski К. Armia Krajowa - siły zbrojne Polskiego Państwa Podziemnego // Operacja «Burza» i Powstanie Warszawskie 1944. Warszawa, 2002. S. 30.
2. Salmanowicz St., NeyKrwawicz М., Górski A. Polskie Państwo Podziemne. Warszawa, 1999. S. 11 (из предисловия E. Щляского).
3. Отношения правительств двух стран были прерваны советской стороной 25 ап­реля 1943 г. Решение было вызвано реакцией польского правительства на германское заявление о расстрелах советской стороной польских офицеров осенью 1940 г. вблизи Смоленска (Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны: В 3 т. Т. 1: 22 июня
4. 1941 г. - 31 декабря 1943 г. М., 1944. С. 301-303).
5. См. подр.: Ржешевский О.А.Сталин и Черчилль. Встречи. Беседы. Дискуссии. М., 2004. С. 384-411.
6. АК считалась частью Польских вооруженных сил, расквартированных в Великобритании и на западном фронте, командующий АК генерал Т. Бур-Коморовский подчинялся Верховному главнокомандующему генералу К.Соснковскому. Все, кто вступал в АК, зачислялись на действительную военную службу с сохранением воинских званий и получением жалования. В списочном составе АК весной 1944 г. значилось около 390 тыс. человек. Офицерский корпус, включая младшие чины, насчитывал около 9 тыс. человек. Командование находилось в руках генералов и старших офицеров, сторонников Ю.Пилсудского, - диктатора, неподконтрольного конституционным органам государственной власти, создателя режима «санации», главной опорой которого являлась армия. В этой среде господствовали правые националистические и антисоветские настроения (Польша в XX веке. Очерки политической истории. М., 2012. С. 169, 212, 227; Kirchmayer Е. Powstanie Warszawskie. Warszawa, 1959. S. 50).
7. Armia Krajowa w dokumentach. 1939-1945. T. III. Wroclaw-Warszawa-Kraków, 1991. S. 182-185, 209-213; Salmanowicz St., NeyKrwawicz М., Górski A. Op. cit. S. 82-84.
8. Москва располагала информацией об этих планах. В 1943 г. сведения поступали по разным каналам. Так, в августе и в октябре 1943 г. Сталину докладывали, что польский генеральный штаб «с согласия правительства и президента дал инструкции уполномоченному польского правительства в Польше готовиться к оказанию сопро­тивления Красной Армии», что «польские вооруженные силы должны в силу этих инструкций вести беспощадную борьбу с просоветским партизанским движением в Западной Украине и Западной Белоруссии и готовить всеобщее восстание при вступлении туда Красной армии» для того, чтобы показать всему миру нежелание населе­ния принять советский режим» (Очерки истории российской внешней разведки. Т. 4. М., 1999. С. 463-464, 609).
9. NeyKrwawicz М. Koncepcje powstania powszechnego na ziemiach
   polskich // Operacja «Burza» i Powstanie Warszawskie 1944. Warszawa, 2002. S. 93; Duraczyński E. Op. cit. S. 478; Żenczykowski T. Polska Lubelska. Warszawa, 1990. S. 69.
10. См. подр.: Motyka G. Na białych Polaków obława. Wojska NKWD w walce z polskim podziemiem. 1944-1953 Warszawa, 2014. S. 81, 85-86; Ciechanowski J. Powstanie Warszawskie. 1944. Pułtusk, 2004. S. 235, 242-243.
11. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 16 (5-4): Ставка Верховного Глав­нокомандования: Документы и материалы. 1944-1945. М., 1999. С. 61-62; Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-2): Красная Армия в странах Центральной и Северной Европы и на Балканах: Документы и материалы. М., 2000. С. 403; Польша в XX веке. Очерки политической истории. М., 2012. С. 386-387.
12. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-2): Красная Армия в странах Центральной и Северной Европы и на Балканах: Документы и материалы. М., 2000. С. 403; Armia Krajowa w dokumentach. T. III. S. 411-412.
13. АП РФ. Ф. 3. Оп. 50. Д. 105. Л. 52; Русский архив: Великая Отечественная. Т. 16 (5-4): Ставка Верховного Главнокомандования: Документы и материалы. 1944-1945. М., 1999. С. 80; Teczka specjalna J.W. Stalina. Raporty NKWD z Polski. 1944-1946. Warszawa, 1998. S. 210-211.
14. См. подр.: Польша в XX веке. Очерки политической истории. М., 2012. С. 321- 322, 425-426; Wasilewska W. Wspomnienia // Archiwum ruchu robotniczego. Т. VII. Warszawa, 1982. S. 40.
15. «Линия Керзона» была предложена в конце 1919 г. Антантой в качестве временной польской восточной границы, вычерченной по этнографическому принципу.
16. По просьбе делегации КРН она была принята послом США в Москве А.Гарриманом (11 июня) и послом Великобритании в Москве А. Кларк Керром (26, 27 и 29 июня 1944 г.), делегация посетила посольство Чехословакии и военную миссию Югославии (Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. VIII: Январь 1944 г. - декабрь
    1945 г. М., 1974. С. 162-174).
17. Польша в XX веке. С. 391-393; Tebinka J. Polityka brytyjska wobec problemu granicy polsko-radzieckiej. 1939-1945. Warszawa, 1998. S. 347.
18. Переписка Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны. 1941-1945 гг.: В 2 т. Т. 2. М., 1989. С. 152-155.
19. 20, 22 и 23 июня 1944 г. советский посол при находившихся в Лондоне прави­тельствах «малых» стран В.З.Лебедев обсуждал с Миколайчиком вопросы о границе и об изменении состава польского правительства. Советская сторона обуславливала восстановление дипломатических отношений исключением из польского кабинета ряда политиков, позиции которых считала сугубо антисоветскими, а также реконструкцией кабинета и допуском в его состав польских политиков, находящихся в Польше, СССР и США, в том числе коммунистов. Посол твердо настаивал на признании польской стороной границы по «линии Керзона». Договоренности не после­довало и, как считает современный польский историк Я. Тебинка, для польского правительства это был последний шанс избежать появления Польского Комитета Национального Освобождения (Buhler Р. Polska droga do wolności. 1939-1995. Warszawa 1999. S. 66; Tebinka J. Op. cit. S. 349).
20. Armia Krajowa w dokumentach. T. III. S. 498-504.
21. Ibid. S. 504-506.
22. Ibid. S. 546-550.
23. Под Вильно и Новогрудком было сосредоточено, по польским данным, 5,5-6 тыс. бойцов АК, по советским - до 25 тыс. аковцев; в районе
    Львова - около 3 тыс. и на юго-востоке Польши, в основном в Люблинском воеводстве, около 12 тыс. человек i (Friszke F. Polska. Losy Państwa i Narodu. 1939-1989. Warszawa, 2003. S. 89; «Из Варшавы. Москва, товарищу Берия...» Документы НКВД СССР о польском подполье. I 1944-1945 гг. М., 2001. С. 36).
24. Под Вильно в июле 1944 г. было разоружено, по разным данным, от 6 до 9 тыс. 1 аковцев. «Из Варшавы. Москва, товарищу Берия...» Документы НКВД СССР о польском подполье. 1944-1945 гг. М., 2001. С. 42; Teczka specjalna J.W. Stalina. Raporty i NKWD z Polski. 1944-1946. Warszawa, 1998. S. 40; Русский архив: Великая Отечественная. Т. 16 (5-4): Ставка Верховного Главнокомандования: Документы и материалы. 1944-1945. М., 1999. С. 111.
25. Armia Krajowa w dokumentach. Т. V. S. 9; Т. VI. S. 17-18, 27, 29.
26. Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 1-2.
27. Там же. S. 3-5.
28. Командный состав АК составляли кадровые офицеры и генералы довоенного Войска Польского, как правило, участники Первой мировой войны или войны с Советской Россией. Летом 1944 г. состав Главного штаба был таковым: командующий - ген.Т.Бур-Коморовский; заместитель командующего и начальник Главного штаба - ген. Т.Пелчиньский; первый заместитель начальника штаба и начальник оперативного управления - ген. Л.Окулицкий (в Польше находился с 22 мая 1944 г.); второй заместитель начальника штаба по интендантской службе, начальник IV отдела полк.З.Милковский; заместитель начальника штаба по оргвопросам полк.А.Санойца; заместитель начальника штаба по управлению и связи, начальник V отдела полк. К.Плюта-Чаховский; начальник I организационного отдела полковник Ф. Каминьский (одновременно командующий Батальонами Хлопскими); начальник Кедива (команды диверсий) пполк. Я.Мазуркевич; начальник II отдела разведки полк. К.Иранек-Осменский; начальник III оперативного отдела полк. Ю. Шостак; начальник VI отдела (Бюро информации и пропаганды) полк. Я.Жепецкий; начальник VII отдела (Бюро финансов и контроля) полк. Ст.Тхун; начальник военных бюро полк. Л.Музычка. Летом 1944 г. были назначены новые командующие округами: Новогрудским - пполк. А. Шидловский (псев. Полешук), затем майор М. Каленкевич (псев. Котвич); Полесье - майор Г.Краевский (псев. Тжаска, Лещны); Тарнополь - майор Б. Завадский (псев. Сорока, Юранд); Волынь - К.Бомбиньский, затем полк. Я.Киверский, майор Т. Штумберк-Рыхтер (псев. Жегота), полк.Я.Котович (псев. Тварды); Познань - исполнял обязанности поруч. Я.Колодзей (псев. Дрвал, Бляды); Поморье - с июля 1944 г. майор Ф.Трояновский (псев. Фаля, Рынграф, Торуньчык); Вильно - пполк. Ю.Куликовский (псев. Витольд, Рынграф, Дрогомир); округ Люблин - пполк Ф. Жак; Краков - полк. Э. Годлевский (псев. Гарда). (Duraczyński Е. Op. cit. S. 433). Львовским обшаром АК командовал полк. Филипковский (псев. Янка) (Mazur G. Obszar Lwów // Operacja «Burza» i Powstanie Warszawskie 1944. Warszawa, 2002. S. 190).
29. Duraczyński E. Op. cit. S. 485-486.
30. Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 11-12, 15-17, 24; Варшавское восстание 1944 г. в документах спецслужб. М.-Варшава, 2007. С. 586, 742, 788, 924, 1022; Польша в XX веке. С. 399-400.
31. ПКНО создавался из представителей КРН и СПП. Его коалиционный состав во главе с левым социалистом Э. Осубка-Моравским был согласован и утвержден в ночь с 21 на 22 июля в кабинете Сталина (Исторический архив. 1996. № 4. С. 82; На приеме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И.В. Сталиным (1924-1953 гг.). М., 2008. С. 437-438).
32. Документы и материалы по истории советско-польских отношений.
    Т. 8. С. 129-131; Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-1): СССР и Польша. 1941 - 1945. К истории военного союза: Документы и материалы. М., 1994. С. 316-317.
33. Имеется в виду КРН.
34. 1 августа 1944 г. ПКНО был признан советской стороной в качестве коалиционного представительства Польши (Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3–1). С. 198, 316-317; Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. VIII. С. 153-157).
35. Части корпуса безвозвратно потеряли 75 танков (Русский архив: Великая Отечественная. Т. 16 (5-4). С. 112).
36. Штеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны: В 2 кн. Кн. 2. М., 1981. С. 59-63; История второй мировой войны. 1939-1945 гг.: В 12 т. Т. 9. М., 1978. С. 55-56; Военная энциклопедия. В 8 т. Т. 4. М., 1999. С. 494-495.
37. См. подр.: Носкова А.Ф. Сталин и создание Польского Комитета Национального освобождения: вынужденный шаг в нужном направлении // Средняя Европа. Проблемы международных и межнациональных отношений. XII-XX вв. М., 2009. С. 365-393.
38. Освободительная миссия Советских Вооруженных Сил во второй мировой войне: Документы и материалы. М., 1985. С. 284-287; Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-2). С. 408-409.
39. Жуков Г.К. Воспоминания и размышления: В 3 т. Т. 3. М., 1990. С. 152- 153.
40. Штеменко С.И. Указ. соч. С. 71-75; Антипенко Н. Вопросы тылового обеспечения Белорусской операции // Военно-исторический журнал. 1964.
    № 6. С. 36-51.
41. Белорусская операция в цифрах // Военно-исторический журнал. 1964. № 6. С. 82.
42. Типпельскирх К. История второй мировой войны. Пер. с нем. М., 1956. С. 451.
43. Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 8. Miinchen, 2007. S. 571. Наряду с прибывающей из Италии парашютно-танковой дивизией «Герман Геринг» под Варшаву перебрасывались 19-я танковая дивизия из-под Белостока, а также 4-я танковая дивизия и 5-я танковая дивизия СС «Викинг» из района Клещелей.
44. Русский архив. Великая Отечественная. Т. 14(3-1). С. 200-201.
45. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 16 (5-4). С. 120-121.
46. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-1). С. 202-203.
47. Там же. С. 212, 213; Т. 14 (3-2). С. 418-419.
48. Назаревич Р. Варшавское восстание. 1944 год. Пер. с польск. М., 1989. С. 89. Согласно данным современных германских исследователей, на 2 августа 1944 г. после двух дней боев в 19-й танковой дивизии насчитывалось 70 танков и истребителей танков, в парашютно-танковой дивизии «Герман Геринг» - 63 танка и истребителей танков, в 5-й танковой дивизии СС «Викинг» - 66 танков и штурмовых орудий, а в 4-й танковой дивизии - 78 танков (Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 8. S. 581).
49. Антипенко H. Указ. соч. С. 48.
50. Варшавское восстание 1944 г. в документах из архивов спецслужб.
    С. 584-596.
51. Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 8. S. 646.
52. Операция «Багратион». Освобождение Белоруссии. М., 2004. С. 327-328; Великая Отечественная война - день за днем: по материалам рассекреченных оперативных сводок Генерального штаба Красной Армии: В 10 т. Т. 8: Освобождение. 1 июня – 31 декабря 1944 г. М., 2010. С. 152-153.
53. Описание танкового сражения под Варшавой с германской стороны см.: Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg. Bd. 8. S. 570-587.
54. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-1). С. 215, прим. 2 на с 216, прим. 4 на с. 216-217.
55. Штеменко С.М. Указ. соч. С. 86.
56. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-1). С. 237, 238-239. Сводки Генштаба Красной армии о боях 1-го Белорусского фронта с 9 по
    30 августа 1944 г. см.: Операция «Багратион». Освобождение Белоруссии. С. 361-467; Великая Отечественная война - день за днем. Т. 8. С. 184-268.
57. Komorowski К. Bitwa о stolicę Polskiego Państwa Polskiego // Operacja «Burza» i Powstanie Warszawskie 1944. Warszawa, 2002. S. 552.
58. Ney-Krwawicz M. Komenda Główna Armii Krajowej. 1939-1945. Warszawa, 1990. S. 313, 320-321.
59. Komorowski К. Op. cit. S. 552; Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 31, 32.
60. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14(3-1). С. 204, 209-210, 212; Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 100.
61. Польский историк К. Коморовский отмечает, что концентрация германских сил против советской 2-й танковой армии хотя и «сняла нагрузку» с территории, охваченной восстанием, но «немецкие контрудары углубили отставание правого крыла 1-го Белорусского фронта, замедлили движение войск Рокоссовского и откладывали его атаку на город. А ведь от этого зависели судьбы Восстания» (Komorowski К. Op. cit. S. 551).
62. Armia Krajowa w dokumentach. Т. V. S. 9-13, Т. IV. S. 18-21; Die Zejt. 29.07.1994; Польша в XX веке. С. 401.
63. Komorowski К. Op. cit. S. 548.
64. Варшава была самым большим городом довоенной Польши. Летом 1944 г. ее население, включая Прагу, составляло до 1 млн человек. Во время войны город являлся важнейшим стратегическим и транспортным, железнодорожным и авиационным (крупные аэродромы Окенче и Беляны и небольшие Боернерово, Служев, Гоцлав, Зеленка), узлом, а также имел мощные фортификационные сооружения в треугольнике Варшава-Модлин-Зегже. Серьезным препятствием при наступлении с востока служила широкая и глубокая р. Висла, преодолеть которую можно было только с помощью плавсредств (Komorowski К. Op. cit. S. 544-545).
65. Komorowski К. Op. cit. S. 529-534, 542, 551.
66. Возможно, что командование АК такой цели перед повстанцами не ставило. Повстанцы захватывали, в первую очередь, правительственные здания, административные учреждения, банки.
67. Komorowski К. Op. cit. S. 555-557.
68. Известный английский историк, в прошлом участник восстания, так определил его цель: «Армия Крайова, овладев Варшавой, должна была подготовить почву для генерального и окончательного сражения со Сталиным, которое решит, кто будет управлять послевоенной Польшей - лондонский лагерь или ППР и ее сторонники. Авторы восстания действовали в убеждении, что для Польши наступает переломный момент, что она находится на исторической развилке и вновь решается ее судьба» (Ciechanowski J.M. Op. cit. S. 15). Восстание стало апогеем всего плана «Буря», но судьбу страны оно не могло решить при любом его исходе.
69. Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 35, 47, 59-63, 72-73, 77-79, 80, 82 и др.
70. Переписка председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой отечественной войны. Т. 2: Переписка с Ф. Рузвельтом и Г. Трумэном (август 1941 - декабрь 1945). М., 1986 С. 100.
71. Советско-американские отношения во время Великой Отечественной войны. 1941-1945 гг. Документы и материалы в 2 т. Т. 2. М., 1984. С. 174; Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-1). С. 210-211.
72. Имеется в виду Крайова Рада Министров во главе с вице-премьером
    Я. Янковским и его заместителями в ранге министров А. Бенем, А. Пайдаком и Ст. Ясюковичем.
73. Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 41-42, 53-54, 57-58, 70-71, 74-76, 85-86, 93, 99, 100, 112-113 и др.
74. Переписка председателя Совета министров СССР с президентами США и пре­мьер-министрами Великобритании во время Второй мировой войны 1941-1945 гг. Т. 1: Переписка с У. Черчиллем и К. Этли (июль 1941 - ноябрь 1945). М., 1986. С. 291-292.
75. В позиции и расчетах организаторов восстания содержался, по мнению проф. Дурачиньского, парадокс, изначально исключавший его военно-политический успех (Duraczyński Е. Stalin. Twyrca i dyktator supermocarstwa. Pułtusk - Warszawa, 2012. S. 495). Действительно, польские политики предусматривали изгнание гитлеровцев из Варшавы силами Красной армии, и при этом они же рассчитывали взять власть в городе для противостояния геополитическим планам советского руководства в отно­шении Польши.
76. Записями бесед 6 и 7 августа 1944 г. составители не располагают. Советская запись беседы 8 августа с В.М. Молотовым опубликована: Советский фактор в Восточной Европе. 1944-1953. Т. 1: 1944-1948. М., 1999. С. 76-83.
77. Советский фактор в Восточной Европе 1944-1953. Т. 1. 1944-1948. Документы. М., 1999. С. 67-76, 84-87, 76-83; Документы и материалы по истории советско-польских отношений. Т. VIII. Док. № 91, прим.1. С. 27.
78. Советский офицер был сброшен в Варшаву, но был убит, о чем советская сторона 14 и 15 августа уведомила послов США и Великобритании в Москве. См. док. № 123 и 129.
79. Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 65-67; Cytowska-Siegrist E. Stany Zjednoczone a Polska. 1939-1945. Warszawa, 2013. S. 269, 281, 283.
80. Sierocki T. Oskar Lange. Biografia. Warszawa, 1989. S. 138-156; Носкова А.Ф. На пути к созданию ПКНО (российские архивы о роли Москвы) // Славяноведение. 2008. № 3. С. 3-21.; Запись беседы Сталина с Ланге 17 мая 1944 г. см.: Сталин и Польша. 1943-1944 годы. Из рассекреченных документов российских архивов // Новая и новейшая история. 2008. № 3. С. 124-137.
81. Печатнов В.О., Магадеев И.Э. Переписка И.В. Сталина с Ф. Рузвельтом У.Черчиллем в годы Великой Отечественной войны: Документальное исследование: В 2 т. Т. 2. М., 2015. С. 236.
82. Переписка... Т. 2. С. 161 - 162.
83. Там же. С. 162. Для Рузвельта, который готовился к очередным президентским выборам, важно было избежать участия вместе со Сталиным в решении проблемы ПКНО и не допустить поддержки советских намерений, чтобы не потерять 6-7 млн голосов «американских» поляков, настроенных в высшей мере антисоветски.
84. Цит. по: CytowskaSiegrist Е. Op. cit. S. 297.
85. По приказу И.В.Сталина была произведена проверка всех передач советского радио накануне восстания, включая те передачи СПП, которые велись через Радиокомитет. Результаты проверки были отрицательными. 29 июля 1944 г. радиостанция им. Костюшко, которая находилась в распоряжении СПП, передавала на Варшаву разнообразную информацию, в том числе и обращение к полякам в связи с боевыми действиями советских войск вблизи Варшавы (см. прим. № 81).
86. Цит. по: Печатнов О.В., Магадеев И.Э. Переписка И.В.Сталина с Ф.Рузвельтом и У.Черчиллем в годы Великой Отечественной войны: Документальное исследование: В 2 т. Т. 2. М., 2015. С. 244.
87. Там же. С. 247-248.
88. Печатнов О.В., Магадеев И.Э. Указ. соч. Т. 2. С. 250-251; Суtowska-Siegrist E. Op. cit. S. 290-293.
89. Такой международно-правовой защитой от немецких репрессий не располагали советские военнопленные.
90. См. прим. № 92.
91. Освободительная миссия Советских Вооруженных Сил во второй мировой войне. С. 292-293.
92. Назаревич Р. Указ. соч. С. 170.
93. Подтверждающими советскими документами составители не располагают.
94. Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 307-308.
95. Русский архив: Великая Отечественная. Т. 14 (3-1). С. 242-243, 246, 249–251, 271-272, 274-275, 277-279; Т. 14 (3-2). С. 435-439, 440-441.
96. Типпельскирх К. Указ. соч. С. 453; Штеменко С.М. Указ. соч. С. 90-108.
97. См. также: Гриф секретности снят: Потери Вооруженных сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. М., 1993. С. 203; Великая Отечественная. Т. 14 (3-1). С. 193, прим. 1 на с. 244, прим. 1 на с. 291; Назаревич Р. Указ. соч. С.167, 179-180.
98. Komorowski К. Op. cit. S. 559-560.
99. Там же; Kirchmayer J. Op. cit. S. 503.
100. Русский архив. Великая Отечественная. Т. 14 (3-1). С. 267-268, 270; Komorowski К. Bitwa о stolice Polskiego Państwa Podziemnego // Operacja «Burza» i Powstanie Warszawskie. Warszawa, 2004. S. 560 Nazarewicz R. Z problematyki politycznej , powstania Warszawskiego (1944). Warszawa, 1980. S. 221; Kirchmayer J. Op. cit. S. 503-504.
101. Но и операцию по охвату города с севера провести не удалось, поскольку 4-10 октября германские войска атаковали и потеснили советские части на плацдарме севернее Сероцка. Лишь 14-24 октября войска 65-й и 70-й армий смогли расширить 1 плацдарм до 25 км по фронту и 4-5 км в глубину, заняв 19 октября Сероцк (IIIтеменко С.М. Генеральный штаб в годы войны. Кн. 2. С. 101 - 108).
102. Цит. по: Назаревич Р. Указ. соч. С. 201-202; Madajczyk Cz. Polityka III Rzeszy w okupowanej Polsce. Т. I. Warszawa, 1970. S. 200-201.
103. Вероятно, имеется в виду юрист, подполковник Я.Добровольский (псевд. Зынграм).
104. Назаревич Р. Указ. соч. С. 202.
105. Переписка... Т. 1. С. 299-300, 301. 30 сентября Миколайчик тем же «каналом» направил Рокоссовскому письмо, содержавшее сведения об укреплениях немецких войск под Варшавой.
106. Имеется в виду Армия Крайова.
107. См. подр.: Носкова А.Ф. Проблема международного признания и границ Поль­ши (август 1944 - август 1945 гг.) // Великая Отечественная война. 1945 год. M., 2015. С. 26-29.
108. Цит. по: Назаревич Р. Указ. соч. С. 209-210.
109. Текст соглашения на польском языке был отправлен в штаб Верховного ко­мандования 3 октября 1944 г. (Armia Krajowa w dokumentach. Т. IV. S. 428-432).
110. Polska. 1939-1945. Straty osobowe i ofiary represji pod dwiema okupacjami. Warszawa, 2009. C. 183-184.

В настоящее время польские историки признали недостоверными данные о 200-250 тыс. погибших жителей города, бытовавшие в научной литературе и национальной памяти поляков многие десятилетия (Polska. 1939-1945. S. 184).